Цветы на снегу

23

— Ложись на эту картонку.

— Как?

— Быстро! На спину, как будто загорать собираешься.

Димка с сомнением подчинился распоряжению Кирилла Ильича и примостился на лежащей на снегу картонке.

— Теперь берешься руками за бампер и втягиваешь себя, как на салазках, под машину. Только голову не поднимай, а то шарахнешься обо что-нибудь.

— Кирилл Ильич, а может, не надо? — жалобно пропищал мальчишка. — Я ведь сроду в машинах не ковырялся. Я вам тут чего-нибудь испорчу.

— Не испортишь, — усмехнулся Кирилл Ильич. — Я тебе пока буду поручать такие дела, где ничего сломать невозможно.

— Так я ведь русский, Кирилл Ильич, я все могу. Вы анекдот слышали?

— Какой?

— Ну, как решили провести эксперимент, посадили в пустые камеры без окон и мебели русского, немца и американца. И дали каждому по два монолитных стальных шарика. Через неделю проверили — американец научился жонглировать, немец научился делать фокусы. А русский открывать дверь отказался. Говорит, вы меня ругать будете. Потому что я один шарик сломал, а другой потерял.

— Ты мне зубы не заговаривай, — засмеялся наставник. — Хочешь пострелять — надо сначала поработать.

Димка обреченно заехал на картонке под машину. Кирилл Ильич просунул к нему большую металлическую кастрюлю, ветошь.

— Чего дальше?

— Дальше смотри над собой. Видишь такую штуку, похожую на корыто?

— Ага, только если на него снизу смотреть, да?

— Ты как раз снизу и смотришь. Это называется картер двигателя. Видишь на нем пробку?

— Вижу.

— Ее надо отвернуть.

Снизу послышалось кряхтение и сопение.

— Стоп-стоп! — крикнул Кирилл. — Ты уже откручиваешь?

— Ну да.

— Димка, ты не расист?

— Да нет, но негров не люблю почему-то.

— Как говорил один американский дипломат, «больше всего я ненавижу расизм и негров», — засмеялся Кирилл. — Так вот сейчас ты мог превратиться в негритосика.

— Почему? — напугался Димка.

— Ты как лежишь? Пробка прямо над тобой?

— Ага.

— А мы чем с тобой сейчас занимаемся?

— Масло меняем.

— Правильно. Так что как только ты открутишь пробку, на тебя сразу толстой струей хлынет отработанное моторное масло. И будешь ты чернее Поля Робсона.

— А чего же делать? — раздался озадаченный голос из-под машины.

— Отодвинься в сторонку, прямо под пробку поставь кастрюлю, которую я тебе дал. И откручивай. Руки держи повыше, чтобы масло тебе в рукава не попало. Давай.

Еще с минуту кряхтения, и послышался журчащий и булькающий звук.

— Потекло.

— Вот и ладненько, полдела сделано. Можно вылезать.

Димка выбрался на свет божий. На «морде лица» у него красовалось несколько пятнышек — масло все же немного брызнуло.

— Вот видишь, как все просто, — добавил ему мазок на нос Кирилл. — Минут пять-десять можно курить, пока не стечет. Потом заменим маслофильтр — это тоже очень просто. И вот через эту горловину, — он показал на моторе, — зальем новое масло. И все дела.

— Действительно просто, — обалдел Димка. — А мама с Анатолием всегда это в сервисе делают. Шестьсот рублей за замену каждый раз платят, не считая стоимости масла и фильтра.

— Ну вот, даже с этой точки зрения уметь все делать самому очень полезно.

— А вы все можете?

— Почти. Капиталить движок в домашних условиях я, конечно, не стану, тут нужны станки и точные инструменты, которые можно найти только в мастерских. А вот текущий ремонт при наличии запчастей, а иногда и при наличии их отсутствия — это мы запросто. А уж насколько это важно в дороге — вряд ли можно описать.

— Доводилось и в пути ремонтироваться? — заинтересовался Димка.

— И не раз. На ралли всякое бывает. Вот в Монголии, помню, был случай. Шла гонка. За нами где-то по следам шла «техничка» — машина с мастерами. Но тут нам по рации передают, что они перевернулись на одном из барханов. Жертв нет, но машина вдребезги. И тут у нас, как назло, полетела трансмиссия. Что делать? Ждать, когда те свои проблемы решат и смогут до нас добраться? Черта с два, мы решили сами ремонтироваться. А трансмиссия, я тебе скажу, это не масло поменять, очень сложный агрегат. Возились весь оставшийся день и почти всю ночь. А осенью в Монголии — это не бархатный сезон в Геленджике. Днем от жары дохнешь, ходишь как лунатик. А ночью холодрыга жуткая. Но к утру сделали. И почти все это время рядом с нами экипаж американцев куковал. У них рулевая рейка полетела, а их «техничка» в песках завязла. Мы даже предложили им помочь, поломка-то, с нашей точки зрения, пустяковая. Отказались. Оказывается, у них в контракте записано, что они не имеют права ремонтировать машину, это может делать только специально нанятый для этого человек. В общем, в итоге мы пришли хоть и пятыми, но это среди пятидесяти экипажей. А те американцы приехали только через сутки и финишировали уже вне зачета. Вот так-то!

Из сарая, где Роман мастерил первую в своей жизни мебель — стул для сына, — раздался пронзительный крик, звук упавшего предмета, и забористая тирада на простонародном сленге.

— Так, первые жертвы, — усмехнулся «главнокомандующий». — Пойду посмотрю, жив ли этот краснодеревщик. А ты залазь обратно под машину и прикрути пробку обратно как можно крепче.

— Слушаюсь! — вытянулся Димка. Ему уже самому стало чертовски интересно.

— А потом клапана отрегулируем. Тут мне действительно твоя помощь понадобится. Руки, понимаешь, уже не те. Там работа тонкая, нужна точность движений. Твои молодые рефлексы как нельзя кстати пригодятся.

Димка аж надулся от осознания собственной значимости. Сам Кирилл Скрынников не может обойтись без его помощи. Это признание дорогого стоит! С этими мыслями он полез под машину, где в первую же секунду крепко треснулся макушкой о какую-то железяку. Белокурая Марлен ставила зазнавшихся щенков на место мгновенно и не церемонясь.

Анна Петровна выглянула в окошко. Во дворе в распотрошенном движке копались два самых близких ей мужика. Они то зарывались с головой в свои железки, то начинали что-то оживленно обсуждать. Ласковая улыбка тронула ее губы. О таком она и мечтать не думала. Если бы где-то в глубине души ее не точили мысли о ссоре с дочерью, она была бы счастлива на все сто процентов.

Ничего, и здесь все наладится. Не может не наладиться.

Димка тихонечко поворачивал ключ, аккуратно водя щупом туда-сюда. Есть нужное усилие, клапан отрегулирован. Победа! После пятого точно настроенного клапана Кирилл Ильич даже перестал перепроверять за ним работу. А ведь это очень ответственная операция!

За эти пару часов Димка повзрослел больше, чем за весь предыдущий год. То, что он делал, было НАСТОЯЩИМ делом, а не учебой или игрой. Осознание этого переполняло пацана пониманием собственной значимости. Он даже разговаривать с Кириллом Ильичом стал без какого-то детского заискивания, почти на равных, как мужчина с мужчиной.

— Вот вы опытный человек, — произнес Димка, не отрываясь от ковыряния во внутренностях автомобиля. — Скажите, что это значит? Когда девчонка сама просит пригласить ее на дискотеку, идет с тобой, а там через пять минут полностью о тебе забывает и спокойно танцует с другим? Поставьте себя на мое место!

— Ну, мне достаточно сложно представить себя на дискотеке, — усмехнулся Кирилл.

— Не отмазывайтесь! Вот пошли вы с бабушкой на танцы…

— А она там предпочла танцевать с моим другом?

— Да! Правда, жестокий облом?

— А ты не думал, что этот друг, может быть, просто лучше тебя танцует?

— А какая разница! — возмутился Димка. — Она же пришла со мной!

— И поэтому должна терпеть, как ты давишь ей ноги, или скучать вместе с тобой у стенки, если тебе вдруг надоест выплясывать? Она ведь, прежде всего, пришла танцевать и получать от этого удовольствие.

Димка сердито ковырялся ключом в моторе. Такая мысль ему в голову не приходила.

— Так ведь не просто с другим, как назло тебе, еще и с твоим другом! — выбросил он последний козырь.

— А друг что?

— Да ничего. Он-то тут при чем? Он же не пытался отбить. Просто согласился потанцевать.

— Помнишь нашу первую встречу в кафе? Там Сергей, мой друг, стал ухаживать за твоей бабушкой.

— Так и знал, что про это скажете, — недовольно буркнул Димка. — Ленка тоже там как раз на это и указывала. Учись, мол.

— Значит, она умная девушка, — терпеливо объяснял Кирилл. — И поняла суть вещей. Сергею нравится Анна. Ему приятно за ней поухаживать. В конце концов, поухаживать за женщиной — это святая обязанность любого мужчины, а уж за красивой — тем более. Анне нравится, что за ней ухаживают мужчины — это в женской природе. Но, поскольку они оба очень благородные люди, это никогда не могло бы зайти дальше, чем просто галантное ухаживание. Я… — Кирилл запнулся, — люблю твою бабушку и доверяю ей больше, чем себе. Сергей — мой друг на протяжении уже лет двадцати пяти. Ему я также верю полностью. Если у тебя нет такого полного доверия к своей женщине — ты должен с ней расстаться. Если ты не веришь другу — значит, никакой он тебе не друг. Или, может, ты ему не друг.

— Есть разница? — не понял Димка.

— Конечно. Это может быть отличный парень, а недостойным его дружбы можешь оказаться как раз ты.

Димка насупился.

— Не принимай на свой счет, это так, философствование, — успокоил его Кирилл. — Во всяком случае, когда они там гоняли шары, мне было приятно. Приятно оттого, что Анне весело. Приятно оттого, что моему другу нравится женщина, которая нравится мне. Согласись, если все вокруг будут игнорировать твою избранницу — это же говорит о том, что ты нашел себе то ли дуру, то ли страхолюдину! Ты должен гордиться тем, что на твою девушку все обращают внимание.

Димка рассмеялся, полностью побитый железной логикой Кирилла Ильича.

— И еще, — Кирилл стал серьезен. — Понимаешь, Димка, понравиться женщине — не самая сложная задача. Смазливая мордашка, подвешенный язык, крепкие мускулы, пара заученных трюков — и все, дело в шляпе. А вот удержать ее, стать для нее единственным — это дело потруднее.

— А как? — Димка даже перестал крутить гайки, с ожиданием уставившись на Кирилла.

— Ты должен стать для нее самым необходимым человеком. Ей без тебя должно быть скучно. Ей должно тебя не хватать. Все, что она делает, без тебя у нее должно получаться с трудом, потому что, когда ты рядом, ты всегда ей помогал это делать. Ты должен быть надежен, как гора. Она должна быть уверена, что ты всегда, в любой, самой гиблой ситуации не только придешь на помощь, но и сумеешь помочь. Она должна знать, что ты готов на все, что ты все можешь. Но все это должно быть настоящим, а не напоказ. Такие дела женщины определяют с полувзгляда. Запудрить им мозги мишурой можно только на первом этапе, а дальше они тебя раскусят как миленького.

Димка глубоко задумался, с особым рвением приступив к работе.

— Тебе нравится Лена? — спросил Кирилл.

— Нравится.

— А она знает, как ты быстро соображаешь? Как ловко умеешь делать то, о чем еще полчаса назад вообще не слышал? Что у тебя руки растут из правильного места?

— Откуда? — невесело усмехнулся Димка. — Она же меня не видит.

— А в чем проблема? Звони и приглашай ее. Мы всегда рады гостям. Уж всяко тут интереснее, чем в сырой Москве.

— А можно? — с недоверием посмотрел на него Димка.

— Я тут не эхом работаю, — рассердился Кирилл. — Два раза повторять не буду. А сейчас закручиваем крышку и идем набивать патроны. За час пару десятков набьем — и в лес.

— Пару десятков? Так мало? — заканючил Димка. — Из-за этого пять километров по лесу на лыжах тащиться?

— Молодой человек, — строго посмотрел на него Кирилл. — Вы когда-нибудь стреляли из двенадцатого калибра? Нет? Тогда дайте мне, сударь, клятву, что после сегодняшнего вечера вы месяц будете ходить исключительно в рубашках с длинными рукавами, даже рано поутру. Потому что двенадцатый калибр — это такая штука, от которого у маленьких мальчиков, — при этих словах Димка скривил жуткую рожу, — на плече образуется огромный синяк. И мне совсем не хочется из-за ваших гематом получать от бабушки нагоняй по первое число. А после двадцати выстрелов, вы, милорд, пару дней есть будете левой рукой. Это я обещаю. Так что для первого раза более чем достаточно.

«Вот так старушками и становятся», — засмеялась про себя Анна Петровна. Она никогда не замечала за собой привычки выглядывать в окошко, и подолгу простаивать у него, разглядывая то, что происходит на улице. Но теперь она поймала себя на том, что то и дело посматривает, чем там занимаются ее «мужики».

По московским меркам на дворе было раннее утро, еще даже десять не пробило. А Димка с Кириллом успели что-то сделать с машиной, помогли Роману доделать детский стульчик, заперлись на втором этаже, чтобы Анна не мешала им набивать патроны. Она к этому отнеслась очень неодобрительно. А сейчас уже их фигурки на лыжах готовы были скрыться в заснеженном лесу.

— Анна Петровна, вам не нужно чем-нибудь помочь? — спросил с порога комнаты Роман.

Свой забинтованный палец, по которому он, разумеется, от души приложился молотком, пока сколачивал детскую мебель, Роман держал наперевес, как пистолет. Анна невольно улыбнулась.

— Да вроде все нормально, хлопоты будут ближе к вечеру, когда стол готовить начнем. А пока можно и отдохнуть.

— Теть Ань! — Даша быстро сближалась с людьми и почти сразу стала звать новую «хозяйку» посемейному. — Мы с Ромкой тогда до станции сбегаем. Кое-что прикупить еще надо, да и дитенка выгулять надо, пусть тоже свежим воздухом подышит.

— Конечно, ступайте! — согласилась Анна Петровна. — А я пока начну елку во дворе наряжать. Как вернетесь — поможете закончить. Особенно верхние «этажи».

Она проводила молодежь до калитки, посмотрела, как Артемка резво болтает ногами, сидя в прогулочной коляске, поставленной на лыжный ход.

Впервые за последнее время она осталась одна. Когда человек один в городской квартире, это совсем не то, что в большом загородном доме. Надо будет обязательно завести собаку. Своего Бимку Кирилл пристроил куда-то в деревню к Сергею, потому что в квартире его держать родственники отказались, а на даче он бывал только наездами. Если же они решили перебираться сюда основательно, то собака тут незаменима. И не только как охранник участка, а скорее, как компаньон. Одному в доме неуютно.

Настроение у Анны Петровны было лирическое. Такого кануна Нового года она давно не помнила. Действительно, настоящий праздник. Нужно подготовить путешественникам сюрприз. Словно в ответ на ее мысли где-то далеко за лесом глухо хлопнул выстрел, потом еще один. Анна покачала головой. Все-таки не одобряла она это баловство. Оружие слишком серьезная вещь, чтобы им развлекаться.

Она сходила в дом, выволокла из чулана на улицу коробку со старыми игрушками и принялась наряжать елку. Двухметровая молоденькая красавица росла прямо под окнами. Кирилл даже расчистил и дорожку к ней, и пространство вокруг елочки.

Анна Петровна отвлеклась от этого радостного занятия, только когда около дома притормозила какая-то машина. Она обернулась удивленно. Это был большой внедорожник. Из него вышли два крепких молодых человека, третий остался за рулем.

— Извините за беспокойство, — вежливо поинтересовался один из приехавших. — Это участок Кирилла Ильича Скрынникова?

«Наверное, спортсмены какие-нибудь, — подумала Анна. — Может, ученики или поклонники, поздравить старого автогонщика приехали».

— Да, это его дача, — приветливо ответила она, подходя поближе к забору.

— А вы тогда Анна Петровна Селиванова? — все так же учтиво спросил парень.

— Да, а откуда вы меня знаете? — удивилась Анна.

— Не могли бы мы с вами немного поговорить? Задать пару вопросов — и все.

«Странные молодые люди. Наверное, все-таки не ученики. Скорее из милиции. Или Мишины коллеги. Чего они хотят?»

Анна вышла к ним смело. Никаких подвохов она не ожидала. Поэтому так же без каких-либо сомнений села к ним в машину, когда ее попросили это сделать, сославшись на то, что на улице говорить неудобно.

Парни сели по обе стороны от нее. Она еще ничего не подозревала. Понимание того, что она попала в беду, пришло, когда один из парней скомандовал водителю:

— Двигай, да побыстрее. А вы, уважаемая, сидите спокойно. Никакого вреда мы вам причинять не собираемся. Но только если вы сами нас к этому не вынудите. И поверьте, это все для вашего же блага. Мы ведь не бандиты какие-нибудь.