Да или нет? (Эрика Спиндлер) читать бесплатно онлайн полную версию книги

4

Джилл посмотрела на гримершу — странноватого вида девицу по имени Мэнди — и хмыкнула, одновременно смешливо и сочувствующе.

— Неприятности с мужчиной, а?

— Как всегда. — Гримерша вздохнула. — Все они просто негодяи. Если бы я их так не любила, я бы ни с одним больше дел не имела. Закиньте голову чуть назад, пожалуйста.

Джилл послушалась, и гримерша еще раз вздохнула.

— Выворачивают вас и вашу жизнь наизнанку, ставят с ног на голову, а потом смотрят на вас как невинные младенцы, думают только о постели и потом еще спрашивают, что это с вами. Вы только подумайте! То есть — о чем только они думают!

Джилл не ответила — но Мэнди и не ждала от нее ответа. Она закрыла глаза, и гримерша приступила к своему делу. Мэнди была женщиной разговорчивой, и обычно Джилл слушала ее только вполслуха. Но этим утром гримерша напала на тему, которая была близка и самой Джилл. Она была абсолютно согласна: все мужчины — негодяи, особенно Джек Джейкобс, ее бывший муж Питер и адвокат, с которым ей предстояло вскоре встретиться.

Адвокат! Джилл вспомнила свой телефонный разговор с ним, и у нее сжалось сердце.

«Сейчас же конец двадцатого века, и взгляды на воспитание детей сильно изменились. Судьи часто отдают детей отцам. Всегда существует вероятность, что судья примет решение в пользу вашего бывшего мужа».

Вероятность, что она потеряет Ребекку! Как она сможет это перенести?

— Расслабьте лицо, пожалуйста. Вы хмуритесь.

— Извините, — пробормотала Джилл, стараясь выполнить просьбу Мэнди. Она попыталась не думать о дочери — ее мысли перенеслись на Джека.

С того вечера, когда он побывал у нее дома, прошла очень напряженная неделя. Джилл надо было писать обозрения для газеты, смотреть новые фильмы, готовиться к следующей передаче. Ее мать приезжала в город по делу, и они с Ребеккой провели с ней приятный вечер. Угроза Питера и встреча с адвокатом все время над ней висели, а Ребекка простудилась — впервые за эту осень.

И при всем этом ей все-таки не удавалось не думать о Джеке! Джилл старалась, она напоминала себе о плохих моментах их отношений, о том, как больно он ее ранил, она снова и снова повторяла данную себе клятву больше не иметь связей с такими, как Джек. Она еще раз перебрала в уме то, чего хочет от мужчины и отношений с ним. Ей нужен человек, который захочет быть отцом и мужем, который подарит ей любовь, о которой она мечтала всю жизнь. Она еще раз напомнила себе, что всего этого с Джеком у нее не будет.

И ничего не помогло. Мысли о нем вторгались даже в ее сны, которые вдруг стали отчаянно-эротическими. Эти видения странно переплетались с теми, где фигурировали Ребекка и Питер и предстоящий процесс об опеке. Каждое утро она просыпалась усталая и измученная. За всю неделю у нее не было ни одной спокойной ночи.

А через полчаса Джилл предстояло снова встретиться с Джеком перед телекамерами. Тысячи людей увидят ее малейшую реакцию, любой оттенок выражения ее лица. По ее телу прокатилась волна тревоги, и она постаралась дышать глубже, не открывая рта. Ей необходимо вести себя по-профессиональному сдержанно. Ей необходимо вести себя так, словно он — только ее коллега, такой же кинообозреватель, как она.

Ей надо забыть то, что неделю назад он ее целовал, — и что она сгорает от желания снова ощутить его поцелуи.

Джилл сжала кулаки. Почему простое прикосновение губ одного человека к губам другого может вдруг оказаться таким потрясающим? Таким катастрофическим? Таким незабываемым?

Боже правый, в прикосновении его губ не было ничего простого, ничего легкого! Джек властно овладел ее губами. Он был господином. А она отдавалась колдовству его поцелуя так же быстро и бездумно, как и в прошлом.

— Вы снова хмуритесь, — упрекнула ее Мэнди.

— Извините. Больше не буду.

Джилл расслабила лицо. С того вечера ее преследовали не только воспоминания о том поцелуе. Она не могла забыть тоскливого выражения его глаз, когда он прощался с нею. Она не могла не думать о его словах: «Ты могла бы стать самым лучшим, что было в моей жизни… если бы я тебе позволил».

Эти слова повторялись в ее голове снова и снова, словно дразнили ее. Если бы только Джек не сказал ей этого! Если бы только он оставил все как было! Если бы только она не повернула тогда голову в комнате Ребекки и не увидела, как он смотрит на них — с горькой тоской.

Между ними было не просто сексуальное тяготение. Между ними было настоящее чувство.

Он не был к ней безразличен.

«Но этого мало, — напомнила она себе. Он не любил ее так же сильно, как она любила его. Но что-то все-таки было…» Джилл была уверена, что он испытывал к ней какое-то чувство.

— Если вы еще раз так нахмуритесь, миз Лэнсинг, то я за результаты не отвечаю.

— Больше не буду. — Джилл встретилась взглядом с гримершей. — Говорите со мной, Мэнди. Расскажите о людях, которых вам приходилось гримировать.

Не нуждаясь в дальнейших поощрениях, Мэнди начала рассказ об известном актере — звезде мыльных опер и о том, как он попросил ее о помощи, когда в студию неожиданно явились все три его возлюбленные. Забавный рассказ гримерши помог Джилл больше не думать о Джеке — и, казалось, уже в следующую секунду она очутилась рядом с ним перед камерами.

— Извини! — возмущенно проговорила она, поворачиваясь к Джеку, — но в сценарии Билла Плезанта души не больше, чем в асфальтовом катке! Не могу поверить, что ты назвал этот фильм женским!

Джек высокомерно улыбнулся.

— Я уверен, что многие критики именно так его и охарактеризуют. В конце концов, ведь в нем на первом месте — романтическая любовь. Юноша встретил девушку, юноша захотел девушку, юноша получил девушку…

— Романтическая любовь? — прервала она его, встряхивая волосами. — По чьим это, интересно, понятиям? И обрати внимание на свои слова, Джек. Главный герой — мужчина. Сюжет фильма построен исключительно на его потребностях и целях. И теперь объясни, с чего это вдруг он стал женским фильмом!

Джек покачал головой.

— Хорошо, назовем его фильмом отношений. Демографически говоря, это всегда считалось женской областью. — Он взмахнул рукой. — Как насчет сцены в кафе, когда они знакомятся? Их взгляды встречаются — и вы видите, как между ними возникает влечение. Оно такое сильное, что хоть лампочку к нему подключай. Если это не любовь, Джилл, тогда что же?

Джилл вспомнила полную эротической атмосферы сцену и содрогнулась. Глядя на Джека, она могла представить себе в этой ситуации себя и его. Их отношения начались похожим образом. И достаточно только вспомнить, чем они закончились!

— Это не любовь, а похоть. Мужская версия романтизма. — Она ехидно улыбнулась. — Но ты, конечно, разницы в этом не видишь.

Ее выпад попал в цель, она это поняла по тому, как он едва заметно сжал губы, как по его лицу пробежала тень. Он подался вперед и улыбнулся немного опаснее:

— Может, мне никто этого не объяснил как следует. Хочешь взять это на себя, мисс Лэнсинг?

У нее застучало сердце и румянец залил не только лицо, но и шею. Джилл вдруг показалось, что она вся пылает. Но она гордо выпрямилась, стараясь не выдать волнения.

— Не мечтай об этом, Джейкобс. Такие уроки я лучше дам гадюке.

— Ну, меня называли и похуже.

— Не сомневаюсь. — Она одарила его еще одной улыбкой и снова повернулась к центральной камере. — А теперь режиссер «Посмешища» и «Дураков в космосе» представляет нам свою новую комедию.

Остальная запись прошла в том же духе, и к тому моменту, когда они поговорили о всех четырех фильмах, отобранных для этой передачи, Джилл уже раздирали тысячи самых противоречивых эмоций и желаний. Он ее злил — он ее возбуждал. Ей хотелось его избить — ей хотелось его целовать. Ей хотелось отказаться участвовать в передаче — ей хотелось спорить с ним до тех пор, пока он сам и весь Лос-Анджелес не убедятся в том, что он ошибается.

К сожалению, все эти реакции были неуместны — и Джилл некуда было девать излишек адреналина, бурлившего в ее крови. Она встала и разгладила юбку с внешним спокойствием, удивившем даже ее саму. Улыбаясь и благодаря членов съемочной группы, мимо которых она проходила, она вышла из студии.

Сделав несколько глубоких вдохов, Джилл пыталась собраться с мыслями. Сердцебиение ее утихло, восстановилась способность мыслить нормально. «Я не потеряла контроля, — сказала она себе. — Над передачей. Над своими чувствами. Над своим поведением». То, что происходило во время записи, было всего лишь результатом… Чего?

Профессионального интереса. Ну, конечно! Как ей ни трудно работать с Джеком, но делать передачу с ним очень интересно. Это просто невероятно удачный шанс добиться профессионального признания. Такой шанс бывает один раз в жизни. Это…

Это чушь свинячья.

Джилл нахмурилась. Правда заключалась в том, что их словесные перепалки ее возбуждали. Они были полны невысказанных намеков. Атмосфера была наэлектризована их взаимным влечением. Джилл хотелось выставить его на посмешище почти так же сильно, как ей хотелось до него дотронуться. И когда их взгляды встречались, то в глазах Джека она читала те же желания.

Их с Джеком чувство было необычайно сильным и импульсивным. Почти неуправляемым. Оно постоянно заставляло ее разрушать все барьеры, которые она вокруг себя воздвигла. Стоит ей очутиться рядом с Джеком, все ее клятвы и благие намерения куда-то исчезают — и она остается беспомощной, открытой и полной желания.

И так было всегда.

Никто другой так на нее не действовал. Даже тот мужчина, который был ей мужем. На нее нахлынули чувства вины и сожаления. Питер обвинял ее в том, что она мало его любила, что она не любила его так, как любила Джека.

Джилл возмущенно это отрицала. Снова и снова.

Возможно ли, что Питер не ошибся? Неужели это она сама виновата в том, что их брак распался? Джилл сжала кулаки — она не хотела признавать за собой вины. Она была хорошей женой. Хорошей матерью. Она отдавала семье всю свою энергию. Она…

Она никогда не забывала Джека.

Эта истина, в которой она наконец-то призналась себе, была очень неприятна. Питер не слишком сильно ошибся. Джилл считала, что он в своей ревности просто выдумал глупости по поводу ее холодности, но, может быть… может быть, он действительно ощущал ее томление по Джеку?

Это было больно. Очень больно. Если это правда, то она не была честна по отношению к Питеру. И к себе. Если это правда, то она никогда не отдавала семье всю себя.

И теперь, если Джилл не будет крайне осторожной, то окажется в очень неприятном положении. Она призналась себе в этом — и сердце у нее упало. Казалось бы, в отношении Джека осторожность не должна была представлять для нее проблем. Он ее ранил и очень больно. Ей с Джеком от жизни нужны были совершенно разные вещи, у них не могло быть общего будущего. В ее возрасте сомневаться в этом уже не приходится — и в ее возрасте пора прислушиваться не к сердцу, а к рассудку.

Но это она уже тоже пробовала. Она последовала совету рассудка — и к чему он ее привел? Сначала — к тяжелому разводу, а теперь — к процессу относительно опеки над Ребеккой. Ее милая Бекки — что с нею станет, если они разлучатся? Джилл начала захлестывать паника, которую ей удалось подавить только огромным усилием воли. Ей нельзя отчаиваться, никак нельзя!

— Роскошная передача! — сказала Дана, подойдя к ней сзади.

Джилл постаралась спрятать свои тревоги и медленно повернулась к подруге.

— Ты не считаешь, что надо что-то переснять? Даже ту часть, когда я…

— Особенно эту часть! — Дана рассмеялась изумлению Джилл. — Ты все никак не можешь к этому привыкнуть, правда?

— Наверное. — С легкой улыбкой Джилл заправила непослушную прядь волос за ухо. — Я рада, что ты довольна.

— Мы с Тимом подумываем о том, чтобы внести некоторые изменения в передачу. Надо бы обсудить это с тобой и Джеком. — Она взглянула на часы. — Ты не могла бы зайти ко мне в кабинет через…

— Великолепный выпуск, Лэнсинг, — к ним не спеша подходил улыбающийся Джек. — Мне особенно понравилась та часть, где ты обозвала меня гадюкой. Удачная находка.

Джилл рассмеялась:

— Не тревожься, я говорила совершенно искренне.

— Этого я и боялся. — Он повернулся к Дане: — Как ваши впечатления?

— Что все просто здорово! Но я как раз говорила Джилл, что хотела бы видеть вас у себя через час. Нам надо обсудить некоторые изменения, которые мы хотим внести в передачу. Мы с Тимом хотим, чтобы вы оба участвовали в обсуждении.

— Через час? — переспросила Джилл, качая головой и вспоминая о пугающей ее встрече с адвокатом. — Не смогу, Дана. У меня назначена встреча… Слишком важная, я ее отложить не могу. — Она заметила, что у нее дрожит голос, и постаралась взять себя в руки. — Постараюсь вернуться через полтора часа.

Джилл почувствовала на себе вопросительный взгляд Джека, но продолжала смотреть на Дану. Если она посмотрит на него, то обязательно разрыдается. А этого ей вовсе не хотелось — да и ему тоже. Он это ясно продемонстрировал при их прошлой встрече.

Дана снова взглянула на часы.

— Меня это устроит. А как насчет тебя, Джек?

Он невнятно пробормотал что-то утвердительное, и Джилл поспешно попрощалась, не желая, чтобы ее начали расспрашивать.

Джек догнал ее, когда она уже выходила из здания на яркое калифорнийское солнце.

— Джилл, постой!

Она повернулась к нему — и увидела в его глазах вопрос. И озабоченность. Она испугалась, что не сможет сдержаться, и отвела взгляд. Ей никогда не удавалось скрывать от Джека свои чувства, но сейчас ей меньше всего хотелось бы с ним объясняться. И не только сейчас, но и вообще.

Она сделала над собой усилие и улыбнулась:

— В чем дело?

Он нахмурил брови и пристально всмотрелся в ее лицо.

— Я хотел убедиться в том, что с тобой все в порядке.

— Все хорошо, — поспешно ответила она. — Просто я опаздываю, вот и все.

Джек поймал ее за руку и задержал:

— Ты уверена? Больше… ничего?

У нее ком подкатился к горлу. Больше всего ей хотелось бы сейчас уткнуться лицом ему в плечо и высказать все свои страхи и чтобы он обнимал ее и утешал. Только он не сможет ее утешить — и его не будет рядом, чтобы оказать ей поддержку. Он уже ей это продемонстрировал с полной убедительностью.

Джилл высвободила свою руку и вздернула подбородок вверх.

— Да, уверена. И твои вопросы только меня задерживают.

Он отступил на шаг, стискивая зубы.

— Извини, что позволил себе за тебя тревожиться, — напряженно бросил он. — Виноват.

Резко повернувшись, он ушел. Джилл секунду смотрела ему вслед: к ней вдруг снова вернулось все то же томление, лишив ее способности двигаться, мыслить, действовать. Она чуть было его не окликнула — но, вовремя опомнившись, повернулась и бросилась к своей машине.

Где же она? Кажется, Джек задал себе этот вопрос уже в сотый раз за последние минуты. Он тайком взглянул на часы, не желая лишний раз напоминать Дане, что Джилл опаздывает.

Опаздывает уже на двадцать пять минут! Он почти не слушал, о чем говорят Дана и Тим. Джилл не имеет привычки опаздывать. Она всегда была пунктуальна — даже чересчур.

Что-то случилось.

Джек почувствовал это давно, понял по ее глазам, по тому, как она сжимала губы, услышал в ее голосе. Но он позволил своей мужской гордости пересилить тревогу.

Ее холодное равнодушие было вдвойне трудно вынести, если учесть, что всю эту неделю он только и думал, что о ней, о том, какими были ее губы, когда он ее целовал, — и о том, как ему хотелось бы снова это сделать.

Ему не следовало уступать соблазну и сладости ее поцелуя. Джек сердито нахмурился. Он ведь дал себе слово, что не даст ей снова вывернуть его наизнанку…

— Извините за опоздание! — Джилл стремительно вошла в кабинет Даны. — Моя встреча затянулась, а потом я попала в ужасную пробку. — Она секунду помедлила, а потом уселась на первый же свободный стул — как раз напротив Джека. — Я много пропустила?

Пока Дана объясняла Джилл, о чем они уже успели поговорить, Джек внимательно смотрел на свою партнершу. Она недавно плакала! Потом она приложила немало усилий, чтобы это скрыть, но не смогла спрятать покрасневшие и припухшие глаза. Но даже если бы ей удалось скрыть все следы своих слез, он все равно увидел бы, насколько она расстроена. На ее лице отражалась боль. Казалось, она вот-вот совсем расклеится.

Он ей нужен.

Эта мысль только успела придти ему в голову, как он уже называл себя идиотом. Джилл не нуждается в его утешении и защите — больше того: они ей нежеланны. Она ясно дала ему это понять пять лет тому назад, а потом еще раз, совсем недавно, тем вечером, когда он приходил к ней. Ему следует об этом помнить.

Джек заставил себя сосредоточиться на том, что говорит Дана. Он слушал предложения продюсера и директора, высказывал замечания и выдвигал собственные предложения — и все время его мысли возвращались к Джилл. Что могло так на нее подействовать?

Дана с Тимом завершили разговор. Джилл встала и попрощалась, сказав, что ей предстоит еще одна встреча.

«Ну, нет!», — подумал Джек, направляясь следом за ней. Что-то происходит — и он намерен выяснить, что именно.

Не успел он дойти до двери, как его поймал Тим.

— Джек, ты не задержишься еще на секунду?

Джек смотрел, как Джилл исчезает за углом. Мысленно чертыхаясь, он повернулся к собеседнику и с улыбкой ответил:

— Конечно, Тим. В чем дело?

Двадцать минут спустя Джек вышел из здания телестудии и направился к стоянке. Хоть он и не сомневался, что Джилл давно уехала, он все равно искал ее взглядом — и даже остановился от изумления, увидев у выезда со стоянки ее белое «вольво».

Поддавшись порыву, он стремительно бросился к своей машине, на ходу доставая из кармана ключи. Добравшись до машины, Джек быстро сел, включил зажигание и передачу — все чуть ли не одним движением. Он и сам не знал, на что рассчитывает, следуя за нею, — но все равно это сделал.

Он добрался до выезда как раз тогда, когда Джилл вывела свою машину на улицу. Он последовал за ней на безопасном расстоянии и два раза даже проехал на желтый свет, чтобы не потерять ее из вида. И все время, пока он за ней ехал, он обзывал себя болваном. Идиотом. Он приказывал себе отстать, поумнеть, наконец. Повернуть в обратном направлении и ехать по своим делам.

Но вместо этого даже тогда, когда Джилл остановила машину у закусочной «Макдональдс» в нескольких милях от телестудии, он последовал за нею, припарковал машину и стал смотреть, как она входит внутрь. Спустя несколько секунд он увидел, как Джилл прошла на игровую площадку, поздоровалась с какой-то молодой женщиной — и тут к ней подлетела Ребекка и бросилась в объятия матери.

Она приехала к Ребекке! Джек прищурился, чтобы лучше видеть происходящее. Малышка казалась ему в полном порядке — здоровой и счастливой. Он наклонил голову. А вот Джилл — та обняла дочь почти с отчаянием и прижала к себе, закрыв глаза.

Джилл обнимает дочь так, словно боится больше ее не увидеть!

Нелепость.

Джек нахмурился. Что с ним происходит? Он следит за своей бывшей любовницей и нынешней коллегой, словно старый и одинокий сплетник. Ее жизнь и проблемы его совершенно не касаются. Она дала ему это недвусмысленно понять, когда ушла от него, даже не попрощавшись.

Злясь на самого себя, Джек продолжал обзывать себя последними словами, но все-таки открыл дверцу машины и вышел на стоянку. Черт подери, решил он, он никогда не умел следовать советам — даже своим собственным.

В закусочной было почти пусто: время ленча уже прошло, а время обеда еще не наступило. Он взял кока-колу и порцию жареного картофеля и направился к площадке для детей.

Джилл оказалась за одним из крайних столиков: она наблюдала, как ее дочь резвится в манеже с шарами.

«У тебя последний шанс поступить разумно, Джейкобс. Поворачивай и уходи».

Вместо этого он сделал глубокий вдох и остановился у ее столика:

— Какая встреча!

Джилл резко выпрямилась и медленно повернулась к нему. Их взгляды встретились — и в ее глазах он прочел неприкрытую боль.

— Вот уж не знала, что ты посещаешь детские площадки «Макдональдса», — пробормотала она.

Он улыбнулся и сел напротив нее.

— Ужасно захотелось жареной картошки!

С этими словами он отправил кусок в рот.

Она не улыбнулась.

— Странно, что ты оказался именно в этом «Макдональдсе» — и именно сейчас.

Джек невинно улыбнулся:

— Мир тесен.

— Мамочка! Смотри!

Джилл повернулась к дочери и помахала ей рукой, когда малышка кинулась в море шаров. Спустя несколько секунд она снова встретилась с ним взглядом.

— Ты поехал за мной?

— Да, — честно признался он.

Джилл стиснула пальцы:

— Почему? Мне кажется, после того вечера нам уже нечего друг другу сказать.

— Мамочка!

Джек снова проследил за тем, как она смотрит на малышку, увлеченную игрой. А что бы интересно сказала Джилл, признайся он ей, насколько она — а теперь и ее дочь — его привлекает? Если бы она знала, как тепло становится у него на душе, когда он просто на них смотрит? Он обнаружил, что смотрит на них так, как замерзающий на улице может смотреть на ярко освещенное окно, за которым тепло и уютно.

Джек постарался прогнать эту мысль. Он приехал потому, что когда-то они с Джилл были очень близки. И хотя их отношения закончились очень давно, он все равно испытывал к ней интерес. Ему было небезразлично ее благополучие. А его тяга к матери и дочери — это всего-навсего любопытство. Джилл так мечтала о материнстве, что теперь наблюдать за нею в этом качестве очень интересно. Вот и все.

Он снова повернулся к Джилл.

— Я поехал следом, потому что заметил, как сильно ты расстроена, и подумал, что, может быть, я… тебе нужен.

Джилл посмотрела на него полными слез глазами, а потом поспешно отвела взгляд.

— Ты нужен был мне пять лет назад. А теперь нет. Сейчас я хочу побыть с Ребеккой. Пожалуйста, уходи.

Джек не послушался и стал смотреть на беззаботно игравших в шары ребятишек.

А потом он перевел взгляд на печальный профиль Джилл:

— А ты помнишь, каково это — вот так веселиться? Быть такими свободными от всех забот?

Секунду она молчала, а потом покачала головой:

— По-моему, я никогда не была такой беззаботной. Мое детство было таким… холодным. Таким… тихим. — Она откашлялась. — И я дала себе слово, что обязательно обеспечу Ребекке счастливое детство. Детство, полное смеха и радости.

Он продолжал смотреть на нее.

— И любви?

— Да, — прошептала она. — И особенно любви.

Потянувшись через стол, Джек взял ее за руку.

— Я надеюсь, ты не думала, что мои… сомнения относительно брака и детей имеют какое-то отношение к тебе. Ты — прекрасная мать, Джилл. И я никогда не сомневался в том, что ты будешь именно такой.

Она высвободила свои пальцы и встала.

— Извини, мне надо удостовериться, что Ребекка…

— С Ребеккой все в порядке. — Джилл снова поймал ее руку. — Джилли, не надо!

Она кусала губы — Джек понял, что она изо всех сил старается спрятать свои чувства. Он ощутил, как отчаянно дрожат ее пальцы.

— Что не надо? — с трудом выговорила она охрипшим голосом.

— Не надо меня отталкивать. Не убегай. Скажи мне, что случилось.

— Пожалуйста… уходи. Я не хочу изливать душу. Не здесь, не при Ребекке.

У Джека замерло сердце. Леденящий душу ужас, который начал подкрадываться к нему с тех пор, как Джилл сказала о важной встрече, и который подполз совсем близко, при виде отчаяния в ее взгляде, когда она вернулась на совещание, овладел им окончательно.

Он стиснул ей пальцы.

— Джилли, ты не… не больна?

Джек затаил дыхание, пристально вглядываясь в ее лицо. Взгляд ее смягчился, губы чуть разжались и изогнулись в мягкой улыбке.

— Нет, Джек. Со мной все в порядке. Насколько я знаю, мое здоровье в полном порядке, — в ее голосе сквозила благодарность.

Он вздохнул с облегчением.

— Я рад. Я подумал… что ты…

Он не договорил. Джилл снова улыбнулась.

— Спасибо за заботу.

Она снова посмотрела на Ребекку. Малышка вместе с остальными детьми увлеченно подбрасывала шары в воздух, хохоча от радости.

Ее улыбка поблекла.

— Когда мы с Питером разводились, мы заключили временное соглашение относительно того, кто растит Ребекку. Конечно, мы оба хотели это делать, так что казалось самым простым и логичным просто поделить ее время между нами. Она живет две недели у Питера, потом две — у меня.

Джилл стиснула пальцы на коленях.

— Он живет в Сан-Диего, так что, если не считать того, что я по ней отчаянно скучала во время ее отсутствия, все получалось хорошо.

— До недавнего времени.

— Да. — Джилл встретилась с ним взглядом и снова поспешно отвела глаза, с трудом сглотнув. — На следующий год Ребекка начинает учиться, и такие переезды исключены. Надо наконец решить, где она будет жить — здесь или там.

От этих слов у него стало горько во рту. Джек подозревал, что сейчас услышит, и все-таки спросил ее:

— И?..

— И Питер хочет, чтобы опека досталась ему. — Джилл так крепко сжала руки, что на фоне ее синей юбки костяшки пальцев казались неестественно белыми. — Я не могу потерять ее, Джек. Просто… не могу.

Протянув руку, он бережно накрыл ею ее стиснутые пальцы. Ему было больно за Джилл: какая-то часть его души, о существовании которой он прежде даже не подозревал, отозвалась на ее боль.

Он медленно поглаживал ее руки, пытаясь ее хоть немного успокоить.

— Но ты же ее мать, Джилл. И хорошая мать. Это видно всем. Разве есть вероятность, чтобы судья…

— Очень большая вероятность, — прошептала она с ужасом. — По крайней мере, так говорит адвокат, с которым я сегодня встречалась.

Так вот где она была! Джек снова начал поглаживать ей руки.

— Что он сказал?

Джилл прерывисто вздохнула. Джек снова ощутил, как дрожат ее руки.

— Он сказал, что сейчас многие судьи принимают решение в пользу отцов. Он сказал, что судья рассмотрит нас обоих как родителей: насколько мы благонадежны, какой дом и окружение можем создать для Ребекки.

— Но ты же хорошая мать! — упрямо повторил Джек. — Ты так сильно любишь дочь! Ни один судья, будучи в здравом уме, не станет вас разлучать.

— Я работаю, — пробормотала она. В голосе ее звучали гнев и отчаяние. — Это аргумент против меня, понимаешь?

Его захлестнуло возмущение.

— И твой бывший муж тоже работает. А как ты, к дьяволу, могла бы обеспечивать Ребекку, если бы не работала?

— Питер женился во второй раз. — Теперь уже Джилл держала Джека за руку. — Его жена — только мать и домохозяйка. Она печет пирожные, занимается рукоделием и ведет благотворительную работу от лица церкви. Они живут в симпатичном домике в округе, где полно других детей и мамочек, которые не ходят на работу. — Она сжала зубы. — Оказывается, на многих судей это производит глубокое впечатление. Они считают очень важным, чтобы ребенок попал в полную, нормальную семью…

Джек негромко чертыхнулся и повернулся к Джилл.

— Но это все не делает ту женщину лучшей матерью! Все это вовсе не значит, что она любит Ребекку больше, чем ты!

— Я это знаю, но как мне это доказать, Джек? Если судья предрасположен считать все эти вещи очень важными, как мне доказать, что это не так?

Джек огорченно вздохнул:

— Черт, Джилли! Я не знаю.

Несколько секунд стояла напряженная тишина, а потом Джилл наконец проговорила:

— Моей матери никогда не было рядом со мной. У нее все время были встречи, поездки или обеды с клиентами. Мы не возились с ней на кухне с каким-нибудь пирогом и не занимались рукоделием, она не мыла и не бинтовала мне коленки, когда я падала, и не сидела рядом со мной, когда я болела и не могла ходить в школу. И я дала себе клятву, что не буду такой, как она. И я не такая! Но что, если… — она содрогнулась, — что, если судья этого не поймет?

— Джилли, посмотри на меня! — Выражение ее глаз раздирало ему душу. Больше всего на свете ему хотелось бы обнять и утешить ее. Ему хотелось бы все исправить. — У тебя хорошая карьера — как и у твоей матери. И этим сходство между вами ограничивается. Ребекка для тебя важнее всего, и ты ради нее готова на все. Я знаю тебя и не сомневаюсь в этом.

— Но адвокат сказал…

— Он ошибся. — Джека переполнял гнев, и он снова поймал ее руку. — Я готов подвесить этого ворона вниз головой за то, что он так тебя напугал.

— Он меня подготовил! Я должна знать, что мне грозит. Я должна подготовить себя на случай… если… на случай…

Джилл снова замолчала, борясь со слезами. Джек держал ее за руки, ощущая непреодолимую потребность ее защитить. Ему хотелось притянуть ее к себе, оберегать, победить всех угрожающих ей драконов.

— Ты ее не потеряешь, — сказал он голосом, полным стальной решимости. — Этого не произойдет.

— Мамочка, я хочу пить! — Ребекка подбежала к столику и резко остановилась, заметив Джека.

Джек улыбнулся:

— Привет.

Девочка посмотрела на мать, а потом, словно ободрившись, снова на Джека.

— Я тебя уже видела.

— Я — Джек.

Ребекка улыбнулась, и от уголков ее глаз разбежались морщинки — точь-в-точь как у Джилл. У Джека от чувства острой нежности и жалости к Джилл и Ребекке сжалось сердце.

— Как в стишке, — сказала девочка, залезая на стул между ним и Джилл. — «Джек упал, башку сломал». А «башка» — это значит его голова.

Джек серьезно кивнул:

— Я тоже об этом что-то слышал.

— Это правда. — Ребекка посмотрела на его поднос. — Мне можно жареной картошки?

Джек посмотрел на Джилл.

— Если мама позволит.

— Надо попросить вежливо, — укоризненно заметила Джилл, хотя никакие строгие нотки не могли скрыть сквозившую в ее глазах нежность.

Малышка подняла к нему личико и взмахнула ресницами.

— Пожалуйста, Джек, можно мне немножечко картошки?

Секунду он смотрел на нее, совершенно покоренный, а потом улыбнулся и придвинул ей поднос.

— Можешь съесть всю. Но, боюсь, она уже остыла.

— Ну и пусть, — ответила девочка, внимательно выбирая себе самую поджаристую. — Я люблю, чтобы еда была холодная.

Джилл нежно провела рукой по головке дочери.

— И правда. Когда мы едим в ресторане, я прошу официанта на секунду поставить ее порцию в морозилку.

— Но они почти всегда решают, что мама пошутила! — Ребекка обиженно фыркнула. — И мне приходится на нее дуть. А это ужасно долго.

— Неприятно.

— Неприятно, — повторила за ним Ребекка. — Фу!

Она скорчила рожицу, сунула ломтик картошки в рот и принялась выбирать следующий. При прошлой встрече Джек не оценил, насколько Ребекка развитая и общительная девочка. И хоть он не слишком разбирался в детях, но ему показалось, что малышка очень сообразительная. Просто умница.

— Доедай, киска. Нам пора.

— Почему?

— Уже поздно, а мне надо еще кое-что сделать.

— А Джек с нами пойдет?

Джилл удивленно взглянула на дочь:

— Не думаю.

— Почему?

— Ну… я… он… — У Джилл покраснели щеки. — Не думаю, чтобы ему захотелось идти с нами в химчистку и магазин. Правда, Джек?

Он встретился с Джилл взглядом. Она молча умоляла его подтвердить ее слова.

— Я бы очень хотел пойти с тобой, Ребекка, но сегодня не могу. Ты меня пригласишь в другой раз?

Она мрачно кивнула, не отрывая глаз от недоеденной порции жареного картофеля, а потом со вздохом придвинула его Джеку:

— Ладно.