Дай мне шанс

8

Часы предупредили Дороти, что времени на колебания у нее уже не осталось. Было почти пять. Нед заканчивает работу в четыре. Она не знала его точных планов, но дорога много времени не займет. Дороти уже готова к его появлению, вернее, к вечерней встрече с Энн Финчли…

На работе она всегда носила черное. Это было стильно и в то же время ненавязчиво. Для женщин, наряжающихся к свадьбе, важно было затмить всех остальных своей красотой и туалетом. Поскольку в обязанности Дороти входило убеждать их в том, что они достигли нужного результата, сама она не хотела привлекать к себе внимания. Черное также служило прекрасным фоном, когда женщины рассматривали себя в зеркале, а она двигалась вокруг них, закладывая складки и скалывая их булавками.

Учитывая то, что она кормит Джоанну ГРУДЬЮ, Дороти стоило бы надеть застегивающуюся блузу, но тщеславие подтолкнуло ее к шелковому отрезному платью с золотым ремешком. Это был самый сексуальный ее наряд, мягкий и шуршащий. Ткань льнула к изгибам фигуры, подчеркивая ее женственность.

Большую часть своей беременности Дороти носила свободную одежду, и сейчас, когда ее фигура более или менее пришла в норму, соблазн снова почувствовать себя женщиной восстал против здравого смысла. Нед видел, каким пугалом она была в больнице; не будет большого греха, если она напомнит ему, как может выглядеть. Чтобы сделать награду желанной, если он докажет не на словах, а на деле свою готовность быть для Джоанны отцом.

Дороти не знала, сколь велика должна быть награда на этой стадии, но в словах Трейси был смысл. Определенное поощрение может изменить все к лучшему. Как бы то ни было, но попробовать стоит! Если Нед увидит, что Дороти предпринимает ради него какие-тоусилия, он постарается в ответ предпринять усилия ради Джоанны.

Приняв решение, Дороти сняла с плечиков поощрительный наряд и быстро натянула его.

Талия еще не вернулась к обычным размерам, но и грудь стала больше, поэтому нужная пропорция была соблюдена, и платье прекрасно сидело на ней. Она скользнула в мягкие золотистые домашние туфли и отправилась на поиски висячих серег, подходивших к ее короткой стрижке. Золото прекрасно сочетается с черным.

Еще днем Дороти помыла голову и с помощью фена придала волосам идеальную форму. Более длинные пряди по сторонам лица, слегка завиваясь, плотно прилегали к щекам, а короткая стрижка сзади открывала изгибы шеи. Этот изысканный стиль искусно подчеркивал красивую форму ее головы. Челка смягчала общую строгость прически и увеличивала и без того большие темные глаза.

Следуя политике Трейси, считавшей, что хорошо нужно выглядеть всегда, Дороти не поленилась и наложила на веки темно-серые тени, добавившие выразительности ее глазам. Ее густые черные ресницы не требовали туши. Темно-красную помаду на губах она уравновесила тонким слоем румян, оживив слегка побледневшие щеки. Трейси уверяла, что руки тоже очень важны – и красный лак в тон помаде покрыл ухоженные ногти.

У нее была длинная шея, и серьги придавали стильность всему, что бы она ни надела. Дороти вдела найденную подходящую пару в мочки ушей и, обозрев свое отражение в зеркале, почувствовала несомненный подъем духа. Неплохо. Совсем неплохо! Она усмехнулась про себя. Нед увидит совсем другую Дороти, не похожую на вчерашнюю.

Не то чтобы она стремилась безмерно поощрить его, скорее это было обещание, положенное у черты, – на тот случай, если он готов переступить ее, ласково обращаясь с Джоанной. Мать без дочери он не получит. Комплексная сделка! И Джоанна не будет мелкой разменной монетой. Это Дороти твердо решила.

Она подошла к двуспальной кровати, одну половину которой занимала переносная колыбелька, обложенная для большей безопасности подушками. Склонившись над уютно спавшей дочкой, Дороти ощутила свежий сладкий аромат, исходивший от ребенка. Днем она с восторгом искупала Джоанну. Девочка била по воде крошечными ручонками, дрыгала ножками, а ее широко открытые глаза неотрывно смотрели на мать, словно она сомневалась в этом первом опыте, хотя явно наслаждалась им. Мир был абсолютно нов. Оставалось надеяться, что он не обернется к ее дочери своей черной стороной еще долгое, долгое время!

Дороти тихо вышла из спальни и, проходя мимо кухоньки, услышала стук в дверь, испугавший ее и заставивший застыть на месте. Сердце подпрыгнуло, остановилось и вновь забилось с огромной скоростью. Это, должно быть, Нед. Судьба все же решила снова свести их. Про себя она взмолилась о том, чтобы ее не постигло разочарование, собралась, насколько смогла, и проделала оставшиеся два-три шага навстречу отцу своей дочери.

С улыбкой робкой надежды, взывавшей ко всему хорошему, что было в Неде, она открыла дверь. Ее ждала точно такая же улыбка, но она почти не заметила ее. Сердце Дороти сжалось при виде искрящейся энергией мужественности, сразившей ее наповал. Нед был одет в джинсы и рубашку цвета морской волны. Высокая мускулистая фигура, казалось, нависла над ней.

Его волосы были аккуратно причесаны, а лицо так ухожено и красиво, что Дороти не могла оторвать взгляда, впитывая в себя каждую черточку – высокий и широкий лоб с круто изогнутыми бровями, глаза цвета глубокой речной зелени, словно вырезанные резцом скульптора нос и скулы, дразнящую чувственность полноватых губ. Она вдыхала острый запах одеколона, которым Нед опрыскал свои до блеска выбритые щеки, безумно желая попробовать его на вкус, прикоснувшись к небольшой родинке на четко очерченном квадратном подбородке.

– Дороти… – Нескрываемое облегчение и благоговейное любование. Его лицо расплылось в изумленной улыбке. Руки взметнулись вверх в знак высокой оценки представшей перед ним картины. – Ты выглядишь просто фантастически! – Он рассмеялся. – Я не могу опомниться. Ты просто ошеломительно красива!

Она тоже рассмеялась: точно такое же впечатление произвел на нее он.

– Даже твои волосы… – Он удивленно покачал головой.

– Тебе больше нравились длинные?

– Нет, это совсем другое, но тебе идет эта прическа.

Решительные позитивные сдвиги!

– Я знаю, тебе нравятся длинные волосы, go они болтались и мешали мне подшивать додолы у платьев.

Она болтала не переставая, пытаясь справиться с неравным возбуждением.

– Это не имеет значения. Его глаза добавили, что он восхищался бы ею в любом случае.

– Ты тоже прекрасно выглядишь, Нед. Он перевел дыхание.

– Можно мне войти, Дороти?

– Ой! – выдохнула она и вспомнила, что вдохнула уже очень давно.

Неуверенность не проходила – словно она была девчонкой на первом свидании, которая хочет, чтобы все было идеально, и боится ошибиться, зайдя слишком далеко или остановившись слишком рано. Это было глупо! У них, в конце концов, уже ребенок! И все же при воспоминании об их близости ей становилось не по себе. Слишком многое положено на весы.

– Я не собираюсь брать тебя штурмом, Дороти, – мягко сказал Нед. – Тебе нужно время, я понимаю.

Облегчение и радость охватили ее, выразившись в ослепительной улыбке.

– Я рада твоему приходу, Нед, – задушевно сказала она и отступила в сторону, чтобы пропустить гостя. – Извини за вчерашний вечер… За то, что вытолкнула тебя так… так…

– Все в порядке, – заверил ее Нед. – Ты, должно быть, переутомилась: ребенок, я и вообще…

– Да, я не знала, что и думать, – выпалила она.

– Мы разберемся, мы обязательно разберемся. – Он серьезно взглянул на нее, ожидая согласия.

Ее сердце исполнилось надежды. Дороти захотелось броситься к Неду, обнять его, поцеловать, безоглядно отдаться ему, наслаждаясь радостью снова быть вместе, зная, что он – ее мужчина, а она – его женщина.

Но Дороти закрыла дверь и попыталась быть благоразумной.

– Да, думаю, нам стоит это сделать, – абсолютно искренне сказала она.

Их вдруг словно окутало облако, перенасыщенное надеждами, мечтами и желанием. Нед, казалось, вошел на цыпочках, а теперь твердо встал на ноги. Его руки потянулись к ней, но он только хлопнул ими и тепло спросил:

– Ну а как сегодня вел себя ребенок?

Ребенок!

Это слово рассеяло горячий туман, окутавший было рассудок Дороти, но на этот раз не обидело ее. Ничего плохого он не имел в виду. Он старается.

– Прекрасно! – Она улыбнулась. – Джоанне так понравилось купание. Ты бы видел ее, Нед! Это было так…

И тут Дороти поперхнулась, вдруг поняв, что сыплет восторгами, как упоенная мать, не представляющая себе иных тем для разговоров, кроме вполне тривиальных действий своего чада. А ведь именно это когда-то раздражало Неда больше всего!

– Продолжай, – попросил он.

Дороти нервно сглотнула. В голове ее вдруг образовалась пустота. Она не знала, какими словами ей рассказать то, что хотела.

– Ты подумаешь, что я растительное существо, – вырвалось у нее вместе с беспомощным вздохом.

– Милая моя, я хочу делить с тобой все! Не отталкивай меня! Пожалуйста!

Мучительная мольба в его голосе, в его взгляде тронула ее сердце.

– Но ты же говорил…

– Забудь все, что я говорил! К нам это не относится!

Она покачала головой, не в силах избавиться от воспоминаний о споре, который разлучил их. Надо постараться хотя бы сделать вид, что того разговора никогда не было!

– Я не хочу наводить на тебя скуку, Нед.

– А ты и не в силах это сделать! – Он шагнул вперед и, инстинктивно подняв руки, сжал ее плечи, словно стараясь передать Дороти свою убежденность. – Видеть твое лицо, просветлевшее от радости, и твои глаза, горящие восторгом, – это никогда мне не наскучит! Я хочу знать, откуда это счастливое сияние, хочу, чтобы оно пролилось и на меня. Оно теплое, прекрасное и… – Он протяжно выдохнул, и его пальцы пробежали по телу Дороти, следуя его желанию вобрать ее в себя всю, но вынужденные ограничиться лишь позволительной нежной лаской. – Пожалуйста, не скрывай от меня ничего.

Ее грудь стала тугой как барабан, и сердце отбивало на этом барабане какой-то дикий ритм. Желание в глазах Неда заставило Дороти почти потерять контроль над собой, и все же слабый голос здравого смысла пробивался сквозь ураган чувств, напоминая о том, чем вызвано ее страстное желание защититься от Неда.

– Ты хочешь услышать о купании Джоанны?

– Да. Что-нибудь. Все! – с горячностью ответил он.

Дороти издала короткий нервный смешок. Ее ресницы опустились в попытке скрыть все увеличивавшееся внутреннее смятение.

– В нем не было ничего особенного, правда, – отговорилась она, мучаясь сомнениями.

– Дороти, мне интересно все! – Он нежно приподнял пальцем ее подбородок, чтобы увидеть любимые глаза, и просительно улыбнулся: – Ты всегда так забавно рассказывала мне о происшедшем за день. Доставь мне удовольствие, позволь послушать тебя снова.

Она попробовала расслабиться, попробовала ответить, но все, что приходило ей в голову, казалось безнадежно плоским. Ее рассказ прозвучал бы натянуто и фальшиво.

– Прости, Нед. У меня пропало желание рассказывать.

– Позволь, я приготовлю тебе что-нибудь выпить. – Он отпустил ее и прошел в кухоньку, оживленно болтая, словно уговаривая быть с ним прежней. – Раньше ты пила шерри. Тебе можно чуть-чуть или ограничимся чаем? Скажи, чего ты хочешь.

– Немного шерри, думаю, не повредит, – решила она. – Бутылка стоит в шкафу рядом с холодильником. Просто плесни на лед. – Ей будет полезно немного остыть.

– Хорошо. Сию секунду!

Дороти взобралась на табурет по другую сторону кухонной стойки, не предлагая помощи и предоставляя ему все искать самому. Ей было нужно время, чтобы прийти в себя и выбрать линию поведения. Трудно было отказать себе в удовольствии просто любоваться Недом, уверенно передвигавшимся по кухне и смешивавшим напитки так, словно он находился у себя дома. Но не нужно забывать о том, что все может измениться, как только она введет в заданное уравнение дочь, превратив ситуацию в тест.

– Ну как? – спросил он, ставя перед ней стакан, полный колотого льда, который был слегка окрашен янтарным шерри.

– Прекрасно! Спасибо.

– Не за что. А теперь скажи, чего бы тебе хотелось на обед. Сегодня готовлю я.

Дороти отпила из своего стакана, стараясь придумать, как получше сказать ему, что она стеснена во времени.

– Ты просто сиди и отдыхай, а я все сделаю, – продолжал он, давая понять, что не собирается вовлекать ее в интенсивное общение.

– Мы не сможем сегодня долго пробыть вместе, Нед. У меня на семь часов назначена примерка свадебного платья в демонстрационном зале Трейси, а до этого я должна успеть покормить Джоанну. Если тебя это не устраивает…

– Нет, я не могу позволить тебе опуститься до пренебрежительного отношения к еде! – Он покачал головой, нахмурил брови и взглянул на часы: – Пять сорок две. Я сумею приготовить нормальный обед к шести тридцати. Во сколько ты обычно кормишь ребенка?

– В шесть.

– И как долго это продолжается?

– Около двадцати минут.

– В таком случае мы успеем пообедать до того, как ты уйдешь. А потом я все уберу. – … Его лицо озарилось вдохновением. – Ты сможешь оставить ребенка со мной, чтобы ничто не отвлекало тебя от работы.

Это предложение, прозвучавшее экспромтом, поразило Дороти. Она вся извелась, думая о том, как он отнесется к предложению присмотреть за ребенком, а он выбивает почву у нее из-под ног, заявляя такое! Разочарование и смущение, очевидно, были написаны у нее на лице. Решив, что она собирается дать отрицательный ответ, Нед поспешил выложить свои доводы.

– Я ответственный человек, Дороти. Ты можешь не опасаясь доверить мне ребенка. Обещаю – если меня что-нибудь обеспокоит, я немедленно приду к тебе. Ты же будешь совсем рядом! Ну как, я тебя убедил? – настойчиво спросил он.

Она была ошеломлена.

– Я… Ну, если ты считаешь…

– Положись на меня! – почти приказал Нед, устремив свои зеленые глаза прямо ей в душу, непоколебимый в своем решении достичь цели, требующий, чтобы она вняла его словам.

Дороти глубоко вздохнула. Она не собиралась отказываться от его предложения или охлаждать пыл, с которым Нед стремился угодить ей. И хотя средоточием его забот по-прежнему была она сама, но имел ли значение мотив, если в результате он готов потратить свое время и на Джоанну?

– Хорошо, – согласилась Дороти. – Если тебя это не затруднит…

Он просиял, словно выиграл в лотерею.

– Всегда рад помочь! – Энергия Неда била через край, когда он протанцевал к холодильнику и широко распахнул дверцу, чтобы проинспектировать содержимое. – Как насчет большого сочного бифштекса?

– Мне, пожалуйста, маленький. Сейчас Дороти вообще не была уверена, что сумеет что-нибудь съесть. Нед не только взял верх, но еще и перевернул все вверх дном.

– Салат? Картофель в мундире?

– Да, – не слушая, согласилась она. Было большим облегчением услышать первый пробный крик Джоанны – что-то нормальное, ожидаемое. И никаких сомнений в том, что следует делать!

– Я должна тебя оставить, Нед, – быстро сказала Дороти, соскальзывая с табурета.

Более громкий плач, означавший: «Эй, вы меня слышите?!» – объяснил Неду, куда она собралась. Стараясь привлечь внимание, он поймал Дороти за руку, когда она устремилась в коридор.

– Дороти, ты, гм… стесняешься кормить грудью? – спросил он как-то неуверенно. – Я имею в виду… Может быть, ты принесешь ребенка сюда, тогда мы сможем не расставаться?

Как настоящая семья!..

Эта мысль радостно зазвенела в голове Дороти, словно шарик, надула надежду и обвязала его серебряной нитью.

Она сверкнула улыбкой.

– Я буду через минуту. Его лицо просветлело.

– Прекрасно!

Нельзя сказать, чтобы она танцевала, идя по коридору, но сердце ее, несомненно, отплясывало. В спальне Дороти, склонившись над кроватью, взяла готовую всерьез расплакаться Джоанну на руки и закружилась вместе с ней.

– Твой папа хочет, чтобы мы были вместе с ним, – весело прошептала она.

Джоанна ответила ей удивленным взглядом и пукнула.

Дороти рассмеялась и понесла ее к пеленальному столику, чтобы поменять подгузник, одновременно гадая, что делать со своей собственной одеждой. Платье нужно было отдавать в чистку. Она вспомнила о роскошном шелковом наряде от Кристиана Диора, который Нед подарил ей ко дню рождения в прошлом году. Но его экстравагантная черно-белая расцветка не сочеталась с ее макияжем. Кроме того, Нед, узнав платье, будет доволен, что она надела именно его. Нет, она останется в черном, немного его почистив.

Как удачно все складывалось! – думала Дороти, приводя платье в порядок. Напряжение, вызванное необходимостью устраивать Неду проверку, исчезло. Когда она вернулась в гостиную, Нед засуетился, устраивая ее и малышку поудобнее в кресле, предлагая принести что-нибудь. Лицо его светилось, когда он увидел Джоанну в действии, – скрыть торжество счастливого отца было невозможно, да Нед и не пытался.

– Этот ребенок, несомненно, знает, чего он хочет! – прокомментировал он, тепло глядя на девочку.

У Дороти внутри все сжалось.

Ее грудь в этот момент была очень чувствительной. Крошечный ротик, теребивший сосок, остро напомнил ей о многих ночах любви с Недом. Вспоминает ли и он об этом сейчас?

Ощущение близости постепенно возрождалось.

– Расскажи мне, как ты жил, Нед, – быстро попросила она. – Что с работой и со всем остальным?

И потекла гладкая беседа.

Нед вообще очень заботился о том, чтобы Дороти было легко с ним. Восемь месяцев разлуки и причину, повлекшую их, следовало забыть, иначе они не сдвинутся с мертвой точки!

Не исчезнет ли добродушие Неда, размышляла тем временем Дороти, после того как пройдет первое упоение вновь обретенной близостью? Джоанна неизбежно будет становиться все требовательнее.

К тому моменту, когда Дороти закончила возиться с Джоанной, поменяв в очередной раз подгузник, Нед уже приготовил еду. Она вынесла в гостиную колыбельку и поставила рядом с плетеным диваном. Джоанна все еще бодрствовала, блаженно лепеча о чем-то своем и Дороти решила не упускать ее пока из виду. Надо надеяться, что все будет в порядке, когда она оставит ее с отцом.

К своему удивлению, Дороти обнаружила, что у нее разыгрался зверский аппетит. Она с удовольствием поглощала пищу, оттаяв в обществе Неда. Он даже упросил ее рассказать о купании Джоанны и хохотал над описанием первого прикосновения к воде, заставившего малышку замереть, и над интерпретациями испуганных выражений на ее лице в исполнении Дороти.

Все было так похоже на то веселье, которое они делили когда-то! Дороти была в прекрасном расположении духа, когда собиралась на назначенную встречу. Последний взгляд на Джоанну… И ее оптимизм весь испарился. Крошечные кулачки были сжаты, а лицо сморщилось. Эти симптомы были уже хорошо известны молодой маме.

– О нет! Только не сейчас, – застонала она.

– Что случилось?

– Джоанна собирается испачкать пеленки. Что мне делать?! – возопила она, в панике глядя на часы. – Я не могу опаздывать. Я вернусь и помою ее, как только отпущу Энн. Если Джоанна заплачет…

– Не беспокойся! – Нед сжал ее плечо, чтобы унять панику, и со спокойной уверенностью взглянул на Дороти. – Я позабочусь об этом. Надеюсь, в спальне я найду все необходимое? Чистые пеленки, детское масло, салфетки, тальк?

– Да, но…

– Я все сделаю, Дороти. Положись на меня. Иди и работай. Все в порядке.

– Но ты же никогда этим не занимался, Нед! – выкрикнула Дороти, в ужасе перед перспективой оставить Неда один на один с детской неожиданностью, от которой того может просто вывернуть наизнанку.

– Утром у меня было практическое занятие, – успокоил он. – Теперь я специалист.

– Что?! – Недоверие заставило померкнуть ужас.

– У Джима Вентуры родился сын. Именно поэтому я и оказался в больнице. Я уговорил его жену дать мне пару уроков пеленания, – самодовольно заявил он. – Клянусь, я имею делать это не хуже тебя.

Она озадаченно покачала головой. Нед берет уроки пеленания?!

– А теперь ступай! – Он добродушно развернул ее за плечи в сторону двери. – Я займусь делом.

И Дороти пошла.

Хотелось бы ей знать, пачкал ли сын Джима пеленки или только мочил их. Это большая разница. Огромная! Джоанна, вне всякого сомнения, идеальный пробный камень для проверки на стойкость кишечника инициативного отца.

А впрочем, может быть, это и к лучшему? Нед окончательно завоюет ее сердце, если справится с этим испытанием и не перестанет улыбаться.