Дежавю

Глава 6. Неслучайные случайности

Не сбавляя темп, я раздраженно переключила песню. Собираясь сегодня, я планировала хотя бы во время пробежки не думать об Астахове, но мой собственный плейлист, видимо, решил довести меня с самого утра, специально подкидывая сопливые песни и явно на что-то намекая.

А я и без намеков знала, что все плохо.

В наушниках заиграла иностранная и очень мощная композиция. Когда я услышала слова «Ты поймёшь, что я больше не твой дьявол»[4], то сразу же поставила песню на повтор. Да, вот эта отлично подходила для пробежки и моего текущего настроения.

Первые две недели учебного года оказались тем еще испытанием на прочность.

Меня трижды просили что-то передать нашему куратору, и каждый раз за меня это делала Ника. И хотя во всех случаях, со слов подруги, Астахов лишь понимающе улыбался, я знала, что долго игнорировать его существование у меня не получится.

Знала, но оттягивала неизбежное, как могла.

Все усложнял тот факт, что его пары стояли у нас дважды в неделю, а в дополнение к ним шла еще и потоковая лекция, которую читал теперь тоже он, так что за эти две недели я слишком часто находилась в одном с ним помещении. Это если не считать университетской столовой, в которой он появлялся по несколько раз за день, с энтузиазмом маньяка вливая в себя кофе. И там он всегда безошибочно находил меня взглядом. Придурок.

Черт возьми, даже его кабинет находился на втором этаже, где проводилась добрая половина семинаров у нашей группы. Каждый день я пребывала в ужасном стрессе – от одной только мысли случайно столкнуться со своим персональным дьяволом вне занятий меня всю трясло.

Астахов не просто вернулся. Он словно заполнил собой все вокруг, проник в каждый чертов уголок университета, а заодно и моего сознания.

Даже сейчас, во время пробежки, он занимал все мои мысли, а ведь последние пять лет я бегаю по утрам для того, чтобы проветрить голову, а не чтобы получить мигрень.

Меня успокаивало лишь, что после того случая в первый день Астахов больше не пытался поговорить со мной наедине. На занятиях он никак меня не выделял, но и не игнорировал, так что на второй неделе я даже начала отвечать на его парах. В эти моменты сердце грозило пробить мне ребра, но все же я справлялась, хоть и не была в состоянии долго выдерживать на себе пристальный взгляд собственного преподавателя.

Но даже его показной профессионализм меня раздражал, ведь он никак не вязался со всеми странными взглядами, которые я стабильно на себе ловила. Астахов не отступил, и этот факт заставлял меня нервничать еще сильнее, ведь я совершенно не понимала, чего ждать от этого мужчины.

Его возвращение перевернуло с ног на голову все, что я с таким трудом строила то время, пока его не было. Даже мои отношения, которые начали зарождаться всего за несколько дней до начала учебного года… я не понимала, что с ними делать, ведь постоянно думала далеко не о своем парне. Потенциальном, но все же.

Мне потребовался год, чтобы забыть Астахова, и именно Руслан стал первым парнем, с которым я сходила на свидание после всего. До этого я несколько раз отказывала другим, потому что предпочла полностью сосредоточиться на учебе и своем состоянии. Мне так было спокойнее.

Вот только Руслан Коршунов умел добиваться своего. Получив несколько отказов в конце учебного года, он будто принял вызов и продолжил проявлять знаки внимания. Регулярно, но ненавязчиво писал мне в социальных сетях все лето и даже прислал цветы, чем немало удивил моего отца, который потом увидел букет в мусорном ведре.

Тогда в первый раз случились желтые ирисы, и теперь я даже вспомнила, как призналась, что это мои самые нелюбимые цветы. Даже кактус я бы встретила с большим воодушевлением. Судя по последнему букету, Руслан это забыл или проигнорировал.

Возможно, именно своей настойчивостью он меня и подкупил, а может просто появился в подходящий момент. Как итог – мы все же сходили на свидание в конце августа, когда я вернулась в общежитие после летних каникул, проведенных в родном городе.

С Русланом было весело и даже интересно. У нас было не так много общих интересов, но всегда находились темы для разговора. При этом не сказать, что он отличался особой галантностью, хотя… в наше время это скорее приятный бонус, чем обязательное требование к мужчине. Но так уж вышло, что мои папа и старший брат всегда уделяли внимание таким вещам, как открыть дверь машины, подать руку на лестнице или же банально помочь спутнице надеть куртку. Для меня это было нормой, но начинало казаться, что пора привыкать к суровой действительности.

Я преодолела лишь половину своего привычного маршрута по живописной набережной, а музыка уже начинала бить по ушам, поэтому я снова переключила трек. Как на зло, попался тот же, что вывел меня из временного эмоционального равновесия, но я решила оставить его – теперь он подходил под настроение, которое из воинственного перешло в унылое.

Убрав телефон обратно в специальный чехол на предплечье, я пробежала еще несколько метров и остановилась у своего любимого места, чтобы насладиться видом и заодно перевязать ветровку. Она уже начала сползать к бедрам и этим раздражала при беге.

Для середины сентября погода была очень теплой, даже жаркой, но на набережной всегда был сильный ветер, поэтому я отправилась на пробежку в спортивном топе, но ветровку все же прихватила.

Склонившись над каменным парапетом, я смотрела на безмятежную водную гладь реки, слушала песню про людей, сжигающих мосты, и пыталась понять, что мне делать с моей жизнью, которая резко усложнилась с появлением одного конкретного преподавателя.

С мостами, которые, судя по всему, так и не догорели.

Может, не стоило поддаваться на уговоры Ники? Сейчас бы училась в другой группе и видела Астахова лишь раз в неделю на лекции. Благодать.

Я вздохнула.

Ладно, все это из-за неожиданности, я не была готова к такому повороту. Со временем привыкну, что он снова мой преподаватель, а пока я не должна позволить этим переменам испортить мне жизнь. У меня много учебы, чудесные друзья и даже появился парень, с которым могло что-то получиться.

Я уже давно отпустила ситуацию с Астаховым, просто не учла, что однажды он может вернуться в университет. Теперь он здесь, но это ничего не меняло – у каждого из нас своя жизнь. К тому же, он лишь хотел мне что-то объяснить, а теперь знает, что мне это не нужно. Он наверняка уже и думать забыл про наш разговор, а все остальное я придумала сама, потому что банально испугалась.

Да, должно быть, все именно так.

От этих мыслей мне даже дышать стало легче, и я медленно втянула свежий воздух полной грудью, одновременно с этим вытягивая руки вверх и вставая на носочки, как если бы хотела дотянуться до самого солнца.

Пробежки еще никогда меня не подводили. Из-за всех этих нервов я не бегала уже две недели, а зря – могла бы успокоиться гораздо раньше. Урок мне на будущее.

Улыбаясь, я повернулась в сторону дорожки, чтобы пробежать оставшуюся часть моего маршрута, в конце которого меня уже будет ждать Руслан. Пробежкам на улице он предпочитал тренажерный зал, но предложил вместе позавтракать.

Спохватившись, я на ходу потуже затянула на талии свою ветровку, а когда подняла взгляд, остолбенела, ведь в нескольких метрах от меня, прямо посреди беговой дорожки, стоял Астахов. Он не обращал никакого внимания на то, что затруднял движение всем, кто как и я, решил пробежаться этим субботним утром.

«Только не забывай, не забывай

Когда были вдвоем и на всех наплевать»[5]

Каждое слово этой проклятой песни отпечатывалось в моем сознании, пока мы с Астаховым не сводили друг с друга глаз.

Я хотела… нет, я должна была отвернуться от него, проигнорировать и побежать дальше. Как можно дальше от него. Он бы позволил мне это сделать, уж точно не стал бы гнаться за мной через всю набережную, как последний псих. Но вместо того, чтобы уносить отсюда ноги, я достала из ушей наушники и сделала шаг вперед.

– Тимур Андреевич, – я приветственно кивнула, как если бы встретила обычного преподавателя, а не свою первую любовь. – Тоже бегаете?

Черные спортивные штаны и белая футболка, подчеркивающая рельеф мышц, смотрелись на нем так, что у меня резко пересохло в горле.

– Однажды мне сказали, что это помогает проветрить голову, – сказал он, в два шага сократив расстояние между нами. – Здравствуй, Мира.

Я молилась, чтобы после его слов удалось сохранить на лице видимость равнодушия, ведь прекрасно помнила, когда и при каких условиях сказала ему это. Черт, определенно нужно было убегать отсюда, во всех смыслах этого слова, пока была возможность.

– Тогда удачи вам в этом, – я даже смогла улыбнуться. – До свидания.

Глупо было думать, что мне удастся вот так просто уйти, но попытаться точно стоило.

– Мира, подожди, – Тимур решительно преградил мне путь. – Мы можем поговорить?

– А сейчас мы что делаем?

– Ты поняла, что я имею в виду.

Конечно же я поняла, кретин. Только ты никак не поймешь, что нужно было оставить меня в покое еще две недели назад.

– Тимур Андреевич, давайте не будем портить друг другу такое чудесное утро, – сказала я с нажимом в голосе и шагнула в сторону. Астахов повторил мое движение, вновь вставая передо мной горой.

Горой, которая вдруг двинулась на меня.

Я начала пятиться, но Астахов пресек это сразу, положив руку мне на обнаженную талию.

– Что вы делаете? – испуганно пискнула я, боясь не его, а реакции собственного тела. – Что вам нужно?

Его рука медленно притягивала меня ближе, а взгляд жадно изучал мое лицо, периодически опускаясь к груди.

Со стороны это наверняка выглядело очаровательно – я не сомневалась, что в моем взгляде не было ни капли страха. Я не боялась Астахова, он никогда не причинил бы мне физического вреда.

Зато в свое время мастерски уничтожил морально.

– Тимур Андреевич, – выдохнула я, когда он все же притянул меня почти вплотную к себе. Мы оба тяжело дышали, а кожа горела под его ладонью. Мое предательское тело остро реагировало на происходящее, и вскоре жар от прикосновения и потемневшего взгляда перешел вниз живота. Господи, я буквально плавилась изнутри и уже представляла его губы на своих.

Нет, нет, нет. Только не это.

– Тимур… – выдохнула я, из последних сил сопротивляясь собственным желаниям, и уперлась ладонью в его грудь, не позволяя оказаться ко мне еще ближе. – Пожалуйста, не надо. Оставь меня.

Астахов на мгновение прикрыл глаза и стиснул зубы, но руку с талии не убрал.

– Не могу, – процедил он. – Я не могу оставить тебя, Мира.

Лжец.

– Однажды уже смог, – напомнила я, вернув ясность мыслей, и сама сделала шаг назад. Рука Астахова, которой он только что сжимал мою талию, повисла вдоль его тела. – Сможешь и теперь.

– Я не собираюсь оправдываться, – твердо сказал он, поймав мой взгляд. – Осознание, какую ошибку я совершил, настигло меня почти сразу. Я лишь хочу рассказать, что мной двигало в тот момент.

Сволочь.

– Прошло больше года, Тимур. Если ты не провел предыдущие шестнадцать месяцев на закрытом секретном объекте без возможности использовать чертов телефон, то я не желаю сейчас ничего слышать. У тебя было предостаточно времени поведать мне о своих мотивах.

Я выпалила все это на одном дыхании. Невероятно, как мне удалось не сорваться на крик.

– Все, что было, давно осталось в прошлом, – продолжила я уже спокойнее. – В настоящем ты мой преподаватель, научный руководитель и куратор. И этого более, чем достаточно. Я бы даже сказала, что это уже перебор.

Тимур грустно усмехнулся.

– Тот хлыщ, притащивший тебе ирисы, – вдруг сказал он. – Кто он?

– Мы встречаемся, – ответила я, глядя ему в глаза.

– Давно?

– Тебя это не касается.

Астахов взглянул на меня так, что на краткий миг стало страшно. Он резко притянул меня к себе своей ручищей, пока я, точно завороженная, никак не могла вырваться из плена его глаз.

– Ошибаешься, Мирослава, – прошептал он. – Меня касается все, что связано с тобой.

А потом его губы накрыли мои, и весь мир разлетелся на миллиард осколков. Одной рукой Тимур все еще удерживал меня за талию, а второй обхватил шею, пока его рот заявлял на меня права.

Ощущения были настолько острые, что слабели колени, и если бы Тимур не прижимал меня к себе, я бы уже растеклась лужицей по земле. Пока он целовал меня, с каждой секундой моя потребность в нем возрастала в геометрической прогрессии. Каждая клеточка моего тела трепетала от его близости, аромата его парфюма и от осознания, как сильно мне его не хватало. Как сильно я скучала.

Наверное, так себя чувствуют все, кто пытался бросить вредную привычку, стойко выдерживал какое-то время, а потом срывался. В этот момент я испытывала настоящий кайф и самозабвенно отвечала на поцелуй.

Удивительно, но именно мысль, что я прямо сейчас запускала свой язык в рот преподавателя, смогла меня отрезвить.

Проклятье, да что со мной?!

Разозлившись на себя даже больше, чем на Астахова, я распахнула глаза и оттолкнула обезумевшего мужчину обеими руками. А когда он попытался снова притянуть меня к себе, я влепила ему пощечину, которая больно обожгла мою ладонь.

– Не смей. Никогда больше не смей целовать меня, – мой голос походил на шипение разъяренной кошки. – Я проклинаю тот день, когда познакомилась с тобой. Понимаешь? Лучше бы тебя никогда не было в моей жизни.

– Мира…

Но меня уже было не остановить. Я задыхалась от переполнявших меня эмоций и выпалила то, что и наполовину не было правдой.

– Ненавижу тебя.

Тимур дернулся как от новой пощечины и не стал меня останавливать, когда я вернула наушники в уши и стремительно понеслась дальше по набережной, наплевав на темп и дыхание. Я касалась пальцами своих губ, которые все еще горели от поцелуя, и едва сдерживала рвущийся наружу поток слез.

Что ж, я была не меньшей лгуньей, чем он.

Несмотря на всю мою браваду, что я смогла отпустить прошлое, не было никаких сомнений в том, что я все еще люблю Тимура Астахова.

Вот только он об этом никогда не узнает.