Дэниел. Часть вторая

Глава 2 ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ПРИЯТНЫЙ ДЕНЬ

Дэниел глазел на девушку на кровати, а Кингсли стоял рядом и ухмылялся. Последние полтора года не отличались ни святостью, ни целомудрием. И хотя сердце хранило верность той, с кем Дэниел провёл всего одну незабываемую неделю, тело требовало чего-то большего, чем горько-сладкие воспоминания. В путешествиях по Южной Америке были любовницы, несколько, однако всё сводилось к обычному совокуплению. Дэниел никогда настолько не сближался с женщиной, не чувствовал себя настолько в безопасности, чтобы познакомить её с собой настоящим, поэтому, хотя страстный и грубый секс удовлетворял его физические потребности, душа всё ещё жаждала много большего.

- Что-нибудь, о чём мне следует знать? - спросил он.

- Она вышколенная. Её стоп-слово «Сталин». Боль ей не нравится, но не бойся быть... - Кингсли на мгновение замолчал, опробовал пару французских слов, после чего, как видно, нашёл лучший английский эквивалент, - ...деспотичным.

- Деспотичным , - повторил Дэниел. При звуке этого слова в паху приятно напряглось.

- Что ж, наслаждайся завтраком. У меня уже был.

- А это тогда что? - Дэниел кивком показал в конец коридора, где у двери, ведущей в спальню хозяина дома ждал бледный красивый юноша по меньшей мере на десяток лет младше Кингсли.

- Десерт, bien sûr.

Кингсли с десертом исчез у себя в комнате, и Дэниел, оставленный наедине с Ириной, вошёл в спальню и закрыл дверь.

Целую минуту он простоял позади девушки, не давая ей увидеть своё лицо. Волосы у неё были чуть светлее, а тело чуть худее и выше, чем надо, но при желании Дэниел вполне мог представить, что его красивая саба - это...

Нет. Тотчас же пресёк он эти мысли. Он уже проходил это с Элеонор, когда впервые занимался с ней сексом. Закрыл глаза, представил, что снова с Мэгги. А теперь об этом сожалеет, сожалеет, что в тот первый раз упустил возможность быть вместе, и больше так не поступит ни с одной женщиной.

- Ирина, - произнес он ее имя.

- Да, сэр?

Лёгкий трепет предвкушения пронзил его тело и теплом разлился в паху.

- Ты знаешь, что девичья фамилия моей матери была Горски?

Ирина немного напряглась.

- Нет, сэр.

- Её родители были польскими иммигрантами. Покинули родину во время войны. Хочешь угадать почему?

- Из-за лучшего климата, сэр? - с дрожью в голосе спросила она.

Дэниел ухмыльнулся ей в затылок. Сделал шаг к кровати. И ещё один. Протянув руку, собрал в кулак её длинные тёмные волосы и отвёл от шеи.

- Её родители бежали от зверств русской армии. - Он приблизился к её уху. - Но ты не волнуйся. Я не держу на тебя зла... почти.

Ирина резко втянула воздух.

Наверное, повторно обдумывает свой выбор стоп-слова , то-то же.

Он медленно прошёлся пальцами вдоль её позвоночника, сначала вверх, потом вниз. Какая гладкая бледная кожа... ни отметинки, нетронутая.

- Обычно я на первом свидании женщин не бью. - Повернув её голову набок, он обнажил шею и нежно укусил туда, где под ухом стучал пульс.

- А это свидание... сэр?

Дэниел тихо рассмеялся ей в ухо.

Доверяй он себе, исполосовал бы её сверху донизу. Однако вот уже больше года он не играл в такие игры и теперь боится переступить черту, если даст себе волю. Может, позднее... но не сейчас.

Покрывая поцелуями изгиб её точеного плеча, Дэниел ладонью прошелся от шеи по каждой из её полных грудей к животу. Найдя ее клитор, он почувствовал, как тот набух от касания его пальцев. В ответ на резкий вдох, он слегка прикусил ей ушко и отстранился, оставив ловить ртом воздух.

Дэниел окинул комнату взглядом. Тут играть ещё не доводилось, но это не проблема. Он уже знает, где что лежит. Возле кровати - огромной, разумеется, ведь дома у Кингсли огромное всё - чаша из хрустального стекла, полная разных презервативов. Под кроватью - три разных больших чемодана, каждый условленного цвета.

Он вытащил серебристый, в котором Кингсли хранит всё, что надо для бандажа. Дэниел не бил женщин уже полтора года, с той самой ночи с Элеонор, зато месяцами лазил по горным склонам. Верёвки, узлы... с этим он справится. Мгновение он смотрел на белый чемодан, тот, где игрушки для садо-мазо, но решил оставить его под кроватью. Кингсли сказал, Ирина не любит боль. Он подождёт и попрактикует своё заржавевшее умение пороть на ком-то более склонном кричать «ой ». А впрочем, зачем беспокоиться? И вместо белого он вытащил чёрный чемодан.

В конце концов, Кингсли же сказал, ей нравятся деспоты.

Копаясь в серебряном чемодане, он не сказал ей ни слова. А так как Ирина сидела спиной, могла только слышать, но не видеть. Ладно, возможно ему все же нравится покапать на мозги, - подавил самодовольную ухмылку Дэниел.

Из чемодана появилась чёрная шёлковая верёвка, наручники и распорка для ног. Наручники и распорку он бросил на кровать... они понадобятся, но чуть позже.

Не спрашивая разрешения, он толкнул Ирину на живот и, обмотав ей верёвкой руки и ноги, он оставил между ними свободный конец длиной всего в шесть дюймов. Подумывал связать так, чтобы спина изогнулась в дугу, но решил пожалеть позвоночник девушки. С Элеонор же подобных проблем не возникало; её тело было не просто миниатюрным, а как нельзя лучше соответствовало его желаниям... в ту самую, так хорошо соответствовавшую его желаниям ночь, которая стала одной из лучших в его жизни.

Связав Ирину, Дэниел отступил посмотреть на свою работу. Разве бывает что-то сексуальнее женщины, которая полностью отдалась в твои руки? Власть только малая часть эротического уравнения, доверие - наоборот.

Он снова провел по её телу, вниз по рукам, сквозь длинные волосы и даже, заставив поёжиться, по подошвам. Его член уже напрягся почти до боли и теперь упирался в молнию джинсов, нетерпеливо дожидаясь освобождения.

Дэниел надеялся, что они с Кингсли понимают под деспотом одно и то же.

И двумя быстрыми движениями перевернул Ирину набок, так что её голова оказалась прямо на краю кровати. Левой рукой схватил девушку сзади за шею, правой - расстегнул штаны и слегка коснулся головкой члена её жаждущих губ.

Она взяла в рот, не нуждаясь в приказе. Без колебаний обхватила губами и всосала на всю длину. Дэниел так сильно сжал ей шею, что скорее всего оставил синяки. Ирина, похоже, не возражала.

Осторожными, волнообразными движениями бёдер он начал двигаться у неё во рту. Боже, было такое чувство, словно с тех пор, как его покинула Элеонор, он впервые занимается сексом. Со случайными партнёршами его тело действовало на автопилоте. Теперь же начал возвращаться к жизни настоящий Дэниел.

Даже в роли Д оминанта он всегда старался быть джентльменом. Никогда не причинял боли, не отплатив удовольствием в равной мере. И теперь его руки соскользнули с шеи к груди Ирины, играя с сосками, сначала нежно, а затем, когда она сладострастно застонала, более грубо. От стонов у неё начала вибрировать задняя стенка глотки, и Дэниел глубоко вздохнул, пытаясь сдержаться и не кончить девушке прямо в рот.

Боже, он скучал по этому.

Он вышел из её рта. С натренированной непринуждённостью развязал узлы и освободил девушку.

- Ноги на пол, лицом на кровать. - Он щёлкнул пальцами и указал на место, где желает её видеть.

- Да, сэр.

Девушка повиновалась быстро, но без чрезмерной спешки. Он взял конец верёвки, оставил Ирину стоять у кровати, а сам перешёл на противоположную сторону. Присев, подбросил вверх край покрывала и обвязал раму кровати. С концом верёвки в руке поманил Ирину пальцем, молча приказывая ей нагнуться вперёд и протянуть руки. Затем связал ей запястья. Непроизвольно проверяя надёжность его узлов, она сильно натянула верёвку. Дэниел смотрел, как Ирина оценивает прочность пут... этим узлам он доверял свою жизнь на высоте двух тысяч метров над уровнем моря, и уж, конечно, они могли удержать у кровати одну женщину. Да и шансов, что рама кровати сломается или погнётся, не было. Кровати в доме Кингсли могли выдержать даже съёмки «блицкрига»: порно, когда штук тридцать голых мужиков с криками «блицкриг» заваливают в комнату и под звуки тяжёлого рока набрасываются на женщин, после чего отправляются на поиски новых завоеваний, а их оттраханные в несколько смычков партнёрши в отключке остаются валяться в лужах собственной крови... Или сексуальную жизнь Кингсли, что тоже своего рода блицкриг.

Дэниел вернулся к Ирине, связал ей запястья вместе и привязал девушку к кровати. Но ему хотелось обездвижить её ещё больше.

Ирина и впрямь оказалась вышколенной и стояла совершенно спокойно, когда Дэниел прикоснулся к её подколенной впадине, давая знак согнуть ногу. Он последовательно застегнул на её лодыжках колодки и, закончив, отошёл на несколько шагов, чтобы полюбоваться своей русской пленницей. Теперешняя поза Ирины не позволяла ей ничего спрятать.

- Выгни спину, - приказал он. Сейчас, когда её ноги были разведены и спина выгнута, он, можно сказать, смотрел прямо ей внутрь. И слово «внутрь» звучало, как очень хорошая идея.

Встав непосредственно за Ириной, Дэниел ласково провёл по её спине, ягодицам, бёдрам. Он прикасался к девушке нежно, легко, пока она не застонала от разочарования.

И тогда с размаху сильно шлёпнул её по бедру.

Ирина издала весьма потрясённый и приятный вскрик боли. На её коже появился ярко красный отпечаток ладони.

Навалившись ей на спину, Дэниел зашептал на ухо:

- Это тебе за шутку про «климат».

Ирина не ответила. Этот удар она будет чувствовать даже завтра, не сможет ни шагу ступить без боли.

- Скажи, что тебе жаль и ты больше так не поступишь... сегодня.

- Извините, сэр.

- Хорошая девочка. - Дэниел снова встал и погладил горящий, красный след.

- Я не просто так выбрал бедро. Кожа на попе несколько толстовата, бедро болит больше.

- Я заметила... сэр.

Дэниел передвинул руку к её промежности, снова нашёл клитор и покатал в пальцах. Он чувствовал её жар на своей руке, и этот жар манил внутрь. Он толкнулся в нее одним пальцем, и тот сразу обволокло теплом.

- Кингсли сказал, тебе не нравится боль. Но ты такая мокрая, что мне в это не верится.

Когда он протолкнул внутрь второй палец, она судорожно вдохнула.

- Я была мокрой ещё до того, как вы меня ударили, сэр.

- Вот как? Почему же?

- Потому что, - начала было она, но, когда он ввел внутрь третий палец, осеклась и снова втянула воздух. Мышцы Ирины стиснули его руку, и к паху прилила кровь. - Потому что, сэр... я хочу, чтобы вы меня трахнули.

Дэниел с улыбкой посмотрел на её беспомощное, лежащее ничком тело.

- Не ты первая этого хочешь. - Если на то пошло, он потерял счёт женщинам, которые говорили ему те же слова. - Но я ещё ни разу не слышал такого предложения с русским акцентом, так что я полон искушения удовлетворить твою просьбу.

- Пожалуйста, сэр, - взмолилась она, и эта нотка отчаяния в её голосе, этот голод пришлись ему по душе. Как же он соскучился по любительницам извращённых игр.

Дэниел вытащил из чаши у кровати презерватив, тут же натянул его, но помедлил, готовясь к проникновению в её тело. Затем, толкнувшись во влажную жару, стал медленно продвигаться дюйм за дюймом.

Взявшись за её бёдра, он начал толчки. Ирина схватилась за верёвки и застонала от удовольствия. Дэниел задышал глубоко и медленно, пытаясь сосредоточиться на изящных изгибах её спины, на том, как солнце придаёт её волосам почти красный оттенок: на чём угодно, кроме мучительного удовольствия находиться внутри этой красивой сабы.

Тело Ирины сжалось вокруг него, приближаясь к оргазму, и Дэниел заставил себя выйти.

В конце концов, Кингсли что-то там говорил про «деспота».

Дэниел вытащил из чёрного чемодана с секс-игрушками вибратор и один из тюбиков смазки.

- Какие-нибудь проблемы с аналом? - спросил он, намазывая её лубрикантом.

- Только то, что я нечасто им занимаюсь... сэр.

Деспот... хорошее, однако, слово.

В этот раз, осторожно проникнув в Ирину, застонал Дэниел. Однако он не стал совершать толчки. Пока было рано. Он взял с кровати вибратор, включил и ввёл в девушку.

Она ахнула и зарылась лицом в простыни. Ориентируясь на её прерывистые вздохи, Дэниел протолкнул его глубже.

- Можешь принять обоих? - спросил он, отводя упавшие ей на лицо волосы. Хоть он и любил сексуальные пытки, стань ей действительно больно, тотчас же бы прекратил.

- Да, - выдохнула она. - Пожалуйста.

На слове «пожалуйста» он поцеловал Ирину в щёку и ввёл вибратор до конца. Всё, долой сдержанность. Он вонзился сильно и глубоко и задвигался внутри неё длинными, отчаянными толчками. Она хватала ртом воздух при каждом ударе. Сквозь тонкую стенку, что отделяла его от вибратора, чувствовался гул. Дэниелу до слёз хотелось кончить, но он сдержался и, сильнее впившись пальцами в её кожу, продолжил толчки.

- Сэр? – единственное, что могла сказать Ирина.

- Кончай, - приказал он, и Ирина, всем телом сотрясаясь в спазмах, с хриплым вскриком достигла вершины. Она что-то простонала по-русски, и единственной, всё ещё функционирующей частичкой своего разума Дэниел сделал себе ментальную пометку позже глянуть, что означает это слово.

Он закрыл глаза, чувствуя приближение собственного оргазма. Он оттягивал его так долго, что когда тот пришёл, казалось, этому не будет конца.

Недовольное ворчание внизу привело Дэниела в себя. Он осторожно вынул вибратор из Ирины и вышел сам. Оставив её связанной тяжело дышать на кровати, он снял презерватив, развязал девушку и убрал распорку, не дававшую ей свести ноги.

С усталым, неприличным смешком Ирина поднялась с кровати и обняла его за шею.

- Спасибо вам, сэр.

Дэниел не засмеялся в ответ и не улыбнулся. Пробежавшись руками от её запястий до плеч, он смерил Ирину долгим, суровым взглядом своих голубых глаз - тем самым взглядом, который Мэгги называла «ой ». А затем толкнул ее на спину и оседлал бёдра. Стащив с себя рубашку, он отшвырнул ту на пол, и пригвоздив девушку к матрасу своей тяжестью, взял в рот её сосок.

Дэниел любил побыть ненасытным деспотом.

После двух часов преподавания Ирине того, что Кингсли не единственный доминант в городе, который знает, как быть ненасытным деспотом, Дэниел , наконец , сдался и сполз с кровати. Он вымотался, словно после восхождения на Аконкагуя [4] в Аргентине два месяца назад, и был точно так же полон энергии.

- Тебе не обязательно это делать, ты же знаешь, - сказала Ирина, когда Дэниел натянул джинсы.

- Ты о чём?

- Об одежде, она тебя не украшает.

Ирина лежала на своей стороне кровати, наблюдая за ним тем же распутным взглядом, которым не так давно одарила в кабинете Кингсли. И Дэниел решил, вот оно, то чему ему так не хватало последнее время в обществе женщин. Ванильные женщины строили из себя недотрог и вели себя так, словно, дав понять, что он им желанен, признаются в чём-то вроде личного поражения. Ему так наскучил такой флирт, такое соблазнение. Женщину, способную попросить о том, чего хочет, он уважает куда больше... в особенности, если она хочет его самого. С Мэгги это никогда не было проблемой и, определённо, это не было проблемой с Элеонор. Как-то она прошептала ему на ухо такое, что он едва не покраснел.

- Как её зовут?

Дэниел напрягся, но не стал спешить с ответом, а нашёл свою рубашку и натянул через голову.

- Кого?

- Девушку в твоих глазах.

Вздохнув, Дэниел присел на край кровати. Ирина повыше устроилась на подушке, даже не удосужившись прикрыть простынёй грудь. Бесстыдница. Изумительное качество в женщине.

- Что-то я не видел у себя в глазах никакой девушки.

Ирина подняла руку и пробежалась по его давно не стриженным волосам.

- Твоя бабушка была полькой, моя - цыганкой. Я гляжу в суть вещей. И я вижу девушку в твоих глазах. Как её зовут?

Ответь он на вопрос, и ни к чему хорошему это не приведёт. Однако Ирина отдавалась ему, ничего не тая. Было честно ответить ей той же открытостью.

- Элеонор.

Глаза Ирины расширились от удивления.

- Не может быть... его Элеонор?

Дэниел мрачно хохотнул. Его Элеонор.

- Так и есть. Знаешь её?

Ирина кивнула:

- Конечно, знаю. Кто же не знает Белую Королеву?

- Белая королева? Так вот как вы, сабмиссивы, называете её за спиной?

Ирина пожала плечами:

- Или в лицо. Она от этого лишь смеётся. Она от всего смеётся. Хозяин заставляет её носить белый ошейник, да вы и сами знаете. Наподобие его воротничка. И она всегда ходит только в белом.

- Про белое я понимаю. Но она обычная саба, а не королева.

- А вы уверены, что мы говорим об одном и том же человеке? - улыбнувшись, спросила Ирина.

Дэниелу пришлось признать, что в её словах есть зерно истины. В своё время Элеонор стала для него откровением. Ещё никогда он не встречал такой женщины. Жену он любил с диким, собственническим чувством, от которого порой перехватывало дух. Но он знал Мэгги, как облупленную, лучше, чем себя самого. Элеонор же оказалась чем-то совершенно иным. После смерти жены он жил, словно в коме, и Элеонор его разбудила. Стала его блицкригом. Прикажи она ему пасть на колени и поклоняться, будто богине, он бы повиновался.

- Что ж, пожалуй, она выглядит гораздо более устрашающей, чем обычная саба.

- Эта девушка вовсе не саба, - выскальзывая из-под простыней, сказала Ирина.

Дэниел от удивления вытаращился на Ирину. Она взяла со спинки стула свою одежду и начала одеваться.

- Что ты имеешь в виду?

- Есть сабмиссивы... а есть люди, которые лишь ведут себя, как они. Элеонор из последних. Мне попадались садисты, куда менее устрашающие, чем она. Эта девушка либо доминант в отрицании, либо свитч.

Дэниел мысленно вернулся в ту единственную неделю с Элеонор. Он приказывал, и она подчинялась... а потом порой смеялась в лицо. Даже насмехалась, что по сравнению с ним, с её настоящим хозяином, Дэниел не страшнее крольчонка. В её глазах отражались гнев, желание, голод, веселье, но никогда страх. Ни разу. И ни разу он не видел, чтобы она хоть немного боялась.

- Не может быть. Ни один доминант в мире не способен сыграть сабмиссива так хорошо.

- Вот как? - спросила Ирина, затягивая на поясе ремнём свою чёрную блузу. - А что , по-твоему , я только что сделала?

Ирина обулась и выжидательно посмотрела на него. Дэниел не находил слов.

- Ты не можешь быть...

Ирина с такой снисходительностью похлопала его по щеке, что все сомнения в её статусе доминанта сразу же испарились.

- Не могу? - она достала из крошечной сумочки визитку и протянула ему. Чисто чёрный фон, серебряный шрифт, единственное слово Ирина и последующий телефонный номер, деловой номер Кингсли. Такие визитки только с именем и номером телефона были у всех домов и сабов, работающих на Кингсли - у домов чёрные с серебряным тиснением, у сабов белые с чёрным. - Позвони мне. В следующий раз я заставлю тебя умолять о сексе.

Она пошла прочь.

- В шахматах... - начал было Дэниел, припоминая правила игры, в которую не играл уже много лет.

- Да? - Ирина повернулась.

- В шахматах королева могущественнее короля.

- Это сказал ты, не я, - лукаво улыбнувшись, ответила Ирина.

И чмокнув его на прощание удалилась. Дэниел стоял посреди комнаты и глазел на дверь. Наконец, более-менее придя в себя, он обулся и вышел в коридор. Кингли он нашёл в одном из кресел в стиле Честерфилд, которыми был загромождён длинный коридор. Хозяин дома сидел с самокруткой в руке, затем, выпустив колечко дыма, поймал его на палец.

- Хитро, - сказал Дэниел.

- Без хитрости я ничто, mon ami.

Скрестив руки на груди, Дэниел прислонился к дверному косяку.

- Ты же вроде пытался бросить? - он кивнул на сигарету.

- Я пытаюсь... только не очень сильно. - Кингсли загасил сигарету и встал. - Ну как, понравился завтрак?

Дэни пристально смотрел на Кингсли, пока тот медленно поднимался с кресла.

- Она доминатрикс.

- Да. И что?

Гневный взгляд никуда не исчез.

- Мне нравится, чтобы все доминанты у меня на жаловании время от времени оказывались внизу, - продолжил Кингсли. - Это ценный и поучительный опыт.

Кингсли с Дэниелом стали спускаться по лестнице.

- Ты же привык к профессиональным доминантам-мужчинам, - напомнил Дэниел.

Кингсли выгнул бровь, когда они достигли подножия лестницы.

- Не понимаю о чём ты, Дэниел, - невинно посмотрел на него Кингсли круглыми от удивления глазами.

Дэниел не мог решить то ли рассмеяться, то ли стереть это выражение с лица Кингсли кулаками. Но внезапное появление Ани в дверях, помешало ему решить проблему выбора.

Аня присела перед Кингсли в реверансе, а Дэниела смерила полным отвращения взглядом. Боссу она передала свёрток бумаг, Дэниела одарила ещё одним исполненным отвращения взглядом. Увы, девчонка была не только девственницей, но и вне досягаемости. Каждый раз, когда она смотрела на него так, Дэниела так и подмывало оставить на её заднице отпечаток своей ладони. Такая строптивица нуждается в укрощении.

Кингсли отослал Аню по-французски, и, бросив на Дэниела ещё один презрительный взгляд, та бросилась вон из комнаты. На крепкие бёдра и стройные ноги девушки, почти не прикрытые слишком коротким матросским платьицем, нельзя было не обратить внимания.

- Я знаю, о чём ты думаешь, - нараспев произнёс Кингсли, просматривая бумаги.

- Нет, не знаешь.

- Хочешь показать нашей маленькой морячке, что ты за моряк.

- Ладно, пожалуй, ты и впрямь знаешь, о чём я думаю, - рассмеялся Дэниел. - И поскольку я канадец, очевидно, у неё навечно в чёрном списке.

- На самом деле она ненавидит тебя не за то, что ты канадец, а за то, что одет как кусок дерьма.

Д эниел посмотрел на свою одежду.

- Ещё вчера я был в Перу. По меркам Перу это весьма прилично.

Кингсли кинул бумаги на стол и смерил его долгим взглядом.

- Мой друг, ты больше не в Перу. Я позвоню своему портному. Встретишься с ним завтра.

Дэниел тяжело вздохнул. Все его прежние вещи теперь сидели плохо. Он всегда держал себе в форме, но после года восхождений на горы плечи стали шире, а талия уже. А у Кингсли действительно был лучший портной в городе.

- Я не планировал задерживаться в городе, - напомнил Дэниел. Надо было заехать и в свой загородный дом, хотя мысль о возвращении туда не доставляла особого удовольствия. Слишком уж много воспоминаний поджидает там: воспоминаний о последнем годе Мэгги, когда она умирала, о трёх годах ада, последовавших за её уходом, и о благословенной неделе с Элеонор.

- Так поменяй планы. Останься в городе хотя бы на аукцион.

- Зачем? - спросил Дэниел. Он не собирался делать ставки на Аню. Даже ради того, чтобы она ужаснулась от мысли отдать свою девственность дурно одетому англоговорящему канадцу.

Кингсли хлопнул его по плечу и повернулся.

- Потому что ты один из нас, mon ami.