Деревенское счастье опера Морозова, или операция Женить папу

Глава 33

Женя был в ярости.

Не знаю, что происходило в его голове, да и спросить я не успела, потому что мужчина крепко меня обнял и отправился домой, не сказав ни слова.

Полагаю, страшно осознать, что женщина, которую ты когда-то любил, ведёт себя вот так, руша то, что ты столько лет по кирпичику выстраивал…

В любом случае я не могла вмешиваться… Это всё он должен решить сам…

Вечер прошёл тихо. Из окна я видела, как Ваня прыгал по двору, играя с собакой, а потом, уже к сумеркам, а потом отправился домой… Жени видно не было, и мне оставалось лишь надеяться, что всё нормально, но переживала я за ребёнка просто люто.

Когда я утром примчалась на работу, первым делом высматривала мальчика среди ребят и с огромным облегчением выдохнула, увидев, что он в порядке и даже улыбается.

Уроки шли своим чередом, и я даже отметила, что теперь класс ко мне практически благосклонен. Никто не пытался срывать урок, даже тест почти все написали идеально, то не могло меня не радовать.

Но в одну из перемен произошло нечто ужасное…

Я стояла, облокотившись на подоконник около учительской, как вдруг в коридоре заметила Катю, направлявшуюся к Ване, который стоял в стороне от других учеников.

Женщина шла уверенно, с выражением полного негодования, и я сразу напряглась, видя, как Ваня явно занервничал, увидев мать.

– Ванечка, хватит строить из себя маленького несмышлёныша, – услышала она громкий голос Кати. – Почему ты убегаешь от меня? Я твоя мать, и никто другой не может о тебе позаботиться, как я.

Ваня молчал, видимо, совсем не зная, как ответить. Он лишь растерянно оглянулся, словно в поисках поддержки и тут… встретился взглядом со мной.

Он сделал шаг в мою сторону, и я, уже не колеблясь, подошла к мальчику. Ваня тут же схватил меня за руку, крепко прижимаясь, словно я его спасательный круг.

– Ваня, что это значит? – холодно произнесла Катя, сверкая глазами. – Ты, кажется, не понимаешь, с кем тебе стоит общаться.

– Простите, но, кажется, это вы не понимаете, – голосом, полным внутреннего огня, ответила я. – Ваня сам выбирает, с кем ему общаться. Это его право.

Катя вспыхнула от гнева и шагнула ко мне, готовая, кажется, вот-вот устроить скандал. Но тут в коридоре раздался строгий голос.

– Екатерина, мне кажется, вам не место здесь, – сказала директриса, подойдя ближе. – Если вам нужна встреча с педагогом, запишитесь на приём. Но, как мать, будьте любезны, все разборки устраивать дома. Или вам настолько необходимо самоутвердиться, что без свидетелей никуда?

Кате явно стало не по себе от холодного, строгого взгляда директрисы, но она не намеревалась отступать.

– Как вы смеете, – пробормотала Катя. – Это мой сын, и его здесь никто не имеет права у меня забирать.

– Ваш сын нуждается в стабильности и поддержке, а не в давлении, – вступилась учительница английского, наблюдавшая за этой сценой. – Если вы вернулись в его жизнь, ведите себя достойно, без криков и сцен.

Катя лишь закусила губу, сверкая глазами на меня.

Я же, демонстративно прижала к себе мальчика, всем видом показывая, что без боя я его не отдам.

Хватит! Сколько можно издеваться над ребёнком!

Видя, что ничего не добьётся, Катя подняла голову, постаравшись придать своему лицу надменное выражение, и вышла из школы, бросив на нас последний злобный взгляд.

– Татьяна, будьте добры, после уроков зайдите ко мне в кабинет.

***

Шла как на плаху…

Умом я понимала, что всё это происходящее ника Кен красит ни меня как женщину, ни меня как педагога, но оставаться в стороне я не намеревалась. Так что морально готовила себя к взбучке.

В приёмной снова сидела Оля, которая, завидев меня, демонстративно скрестила руки на груди.

– Ну что, Таня, может, и Женю к директору притащишь? Чтобы всё, так сказать, по-семейному? – бросила она язвительно.

Я не успела ответить, как дверная ручка повернулась, и сама директриса выглянула из кабинета.

– Ольга, если вам нечем заняться, можете идти домой, – спокойно сказала она. – А Татьяна, проходите, нам нужно обсудить кое-что.

Я кивнула и вошла в кабинет, стараясь не обращать внимания на сверкающий злобой взгляд Оли. Когда дверь закрылась, директриса предложила мне сесть.

– Простите за этот небольшой инцидент, Татьяна, но на вашем месте я бы не волновалась из-за Екатерины. Вся деревня уже обсуждает причины её внезапного возвращения, – начала директриса, наклонившись вперёд и понизив голос. – Девушка не сильно скрывается, когда обсуждает свои проблемы, а слухи у нас распространяются быстро, знаете ли… Пару дней назад она обсуждала свои «трудности» в магазине. Кажется, она разбила машину бывшему любовнику, а теперь тот требует компенсации.

– Машину? – я удивлённо нахмурилась. – То есть Катя приехала за деньгами?

– Вероятно, она хочет не только вернуться к сыну, но и вновь устроиться удобно рядом с его отцом, – директриса выразительно посмотрела на Таню. – Она привыкла, что о ней заботятся, а работать не собирается. Ей просто нужен «тёплый» дом.

– Вот как…

– Послушайте, я не советчица, не стоит воспринимать мои слова, как руководство к действию, но… В данном случае я бы не стояла в стороне, если вы понимаете, о чём я…

О, я понимала… И не собиралась!

Поблагодарив директрису, всё ещё пребывая в шоке от услышанного, направилась домой. Я всё ещё пыталась уложить всё в голове, когда у входа в дом увидела нечто, от чего её сердце на мгновение замерло.

На крыльце стояли Катя и Ваня. В руках у Кати я заметила ремень, а мальчик с испугом прижимался к стене, стараясь скрыться от гнева матери.

– Катя, что ты делаешь? – взволнованно окликнула её Таня, влетая во двор, забыв напрочь всё то, о чём думала.

Катя обернулась с мрачным выражением лица, но тут же спрятала ремень за спину, притворившись, что ничего не происходит.

– Ах, это ты… Я всего лишь пыталась объяснить Ване, как себя вести, – холодно произнесла она. – А тебе, как обычно, больше всех надо, да?

Я демонстративно встала перед мальчиком, закрывая его своим телом и подавляя гнев, закипающий в груди.

– Мне кажется, ты объясняешь слишком жёстко, Катя. И вообще, с чего ты взяла, что это нормальный метод воспитания??

– Тебя спросить забыла, – выплюнула она, уже не скрываясь, вытащив ремень и демонстративно замахнувшись на меня.

– Ты не посмеешь! – бросаю я, чувствуя в себе силу, о которой даже не подозревала.

Катя ошарашена, но не надолго. На её лице вспыхивает злоба.

– Уйди с дороги, слышишь? Это не твоё дело! Он мой сын! – Она тянет меня за плечо, пытаясь оттолкнуть.

Её жестокость пронзает меня, но я твёрдо стою, заслоняя Ваню.

– Ненормальная! – слова вырываются из меня, как будто я твёрдо знала это всегда. – Если для тебя сын – просто игрушка, то лучше уезжай отсюда!

В её глазах загорается что-то безумное. Резким движением Катя бросается на меня, пытаясь схватить за руки. Ваня прижимается ещё крепче, а я, чувствуя, как мои собственные силы начинают сдавать, держу его, заслоняю от каждого замаха и выкрика.

– Ах, ты решила меня учить?! – шипит она, но я не двигаюсь с места, сдерживая удары, которые Катя пытается нанести. – Родишь своего, вот и занимайся! А от моего лапы свои убери!

– Угомонись! – рявкнула я.

Но внутри всё переворачивается от злости и ярости, с которыми она кидается на собственного ребёнка.

Терпеть больше невозможно – я с силой отталкиваю её, не заботясь о последствиях. Катя отшатывается, теряет равновесие, но, поймав его, бросает на меня взгляд, полный ненависти и гнева. Она отступает, но всё ещё угрожающе смотрит на нас.

– Убирайся, – говорю я, чувствуя, как бешено стучит сердце. – Пока не научишься обращаться с сыном достойно, тебе здесь делать нечего!

– Я пока ещё у себя дома, ясно!

– Что тут происходит? – взревел голос позади нас, и мы обе машинально повернулись в ту сторону.

Злой, как тысяча чертей Женя, сжимает в руках букет цветов, не сводя взгляд с Кати. А потом… глаза опускаются на ремень в её руках, потом на сына и у Жени, видимо, сложилась картинка…

– Таня, забери Ваню к себе, пожалуйста. Нам с Катей надо поговорить.

Я, не задавая лишних вопросов, подхватываю мальчика на руки, крепко прижимая к себе и не оборачиваясь уношу его подальше.

Оказавшись у себя дома, я падаю на колени и обнимаю Ваню.

Он дрожит, я чувствую его слёзы на моём плече, и сдержаться уже нет сил.

Я крепче прижимаю его к себе, позволив своим собственным слезам течь свободно, понимая, что сделала это ради него – ради Вани, маленького и испуганного…

Ни один ребёнок такого не заслуживает!