Дерзкая соблазнительница

Глава 2

Вслед за изящным экипажем Питера Котуэлла из ворот Адмиралтейства, раскачиваясь из стороны в сторону, выехала неказистая черная повозка. В ней находилась капитан Морин Хоторн, все еще в кандалах, но уже приблизившаяся к свободе.

Ее споры и пререкания с лорд-адмиралом сделали бы честь любой рыночной торговке рыбой. Впрочем, в этом не было ничего удивительного, ведь большую часть жизни Морин общалась с пиратами, контрабандистами и с прочим сбродом.

Сегодня Морин улыбнулась удача, как если бы она встретила корабль «Португальский купец», идущий без охраны с дорогими товарами из Нового Света. Она завоевала свободу себе и своей команде, по крайней мере на ближайшее время.

А цена этой свободы — сделать так, чтобы ее ненавистный муж болтался в петле.

Морин скрестила руки на груди. Цепи на ее запястьях громко звенели, заглушая жалобный скрип дряхлой повозки, катящейся по старым лондонским улицам. Она никогда не питала добрых чувств к королевскому флоту, но арест и несправедливое обвинение не выходили из головы. Слова Портера все еще звучали в ушах. Она призналась почти во всем.

Хотя у нее не было ничего общего с лорд-адмиралом, их объединяло одно страстное желание — увидеть каналью Де Райза болтающимся на рее.

В этой сделке Морин была вынуждена поступиться своими железными принципами. Но цель оправдывала средства — вновь выйти в открытое море, которое было для капитана и ее команды родным домом. Морин закрыла глаза и улыбнулась, представив себе, как Де Райз хрипит, задыхаясь в петле.

Она надеялась, что Де Райз откажется от колпака и последнее, что увидит в этой жизни, будет ее торжествующая улыбка.

Повозка скоро остановилась, и ее выволокли наружу вблизи неприметного, чистенького лондонского домика.

Привыкшей к морскому простору Морин бывало несколько неуютно на земле, а в этом лондонском квартале, среди близко стоящих маленьких домиков она чувствовала себя в западне.

Дом номер 16. Когда она разглядывала кружевные занавески, легкие портьеры и ящики с анютиными глазками на окнах, в ней всколыхнулись какие-то смутные воспоминания. Только бутафорские колонны в греческом стиле по фасаду отличали его от особняка тетки Петтигру в верховьях Темзы, в Гринвиче. Дом, в котором она провела пять безрадостных лет после того, как отец решил, что ей необходимо «воспитание», и оставил дочь на берегу у единственной родственницы по материнской линии.

Она снова взглянула на дом. Чистый и аккуратный на первый взгляд, при ближайшем рассмотрении он обнаруживал признаки ветхости. Облупившиеся оконные рамы, опасно покосившаяся труба и убогая обстановка, скрытая кружевом занавесок.

Дома по соседству выглядели так, будто вся улица была брошена на произвол судьбы. В них было что-то от старых дев, для которых грядущее ничем не лучше настоящего.

— Добро пожаловать в мою скромную обитель, капитан Хоторн, — сказал Джонстон, стремительно взбежав по ступенькам.

Он пристально посмотрел на Морин и тут же испуганно отвел глаза.

Охранник грубо толкнул Морин в спину, и та, споткнувшись, едва не упала.

— Что за обращение с леди?! — воскликнул капитан Джонстон.

— Леди? Как бы не так! — рассмеялся охранник.

— Вы будете обращаться с леди Хоторн уважительно, — повторил Джонстон, — или вам по вкусу работать с отъявленными головорезами?

Охранник недоуменно пожал плечами, но следующий его толчок был значительно мягче.

Морин взглянула на своего новоиспеченного заступника. Она с досадой заметила глубокие морщины, оставленные на лице Уильяма Джонстона временем и алкоголем. Он был капитаном, прирожденным лидером, человеком, призванным вести за собой других.

— Люси! — позвал он. — Где ты, девочка?

В дверном проеме появилась служанка. Поклонившись, она вежливо улыбнулась капитану и лорд-адмиралу, но стоило ей увидеть Морин, как ее глаза расширились от удивления.

— Передай леди, что мы привели гостей, — сказал капитан.

Девица продолжала стоять, уставившись на Морин.

— Ступай, Люси! — прикрикнул Джонстон. — Скажи хозяйке, что у нас гости.

— Да, капитан, — заикаясь, ответила служанка и попятилась по коридору, не в силах скрыть своего изумления, Морин знала, что они здесь для того, чтобы выяснить, пожелает ли жена капитана Джонстона, леди Мэри, участвовать в осуществлении плана, который предложил лорд-адмирал. Хитрость заключалась в том, чтобы превратить Морин Хоторн в леди, которая могла бы вращаться в самом изысканном обществе, и выманить Де Райза из норы.

Когда Де Райз будет найден, она и ее команда получат полную свободу. По мнению Морин, такая сделка была более чем выгодной.

Войдя в дом и вдохнув запахи лимонного воска, линялых, но. чистых ковров, Морин попыталась представить себе хозяйку этого маленького лондонского уголка, столь далекого от суровой морской жизни.

Она подняла голову, чтобы лучше рассмотреть висевший на стене портрет молодого капитана Джонстона и его сияющей невесты. Молодую и застенчивую женщину на картине трудно было представить матерью семейства с сильной волей, способной сделать Морин «леди из высшего общества».

Видит Бог, тетушка Петтигру очень старалась, но напрасно. Морин надеялась только на то, что Мэри Джонстон окажется более крепкой закалки.

— Мадам, — сказала горничная, — приехал капитан и просит принять его в гостиной.

Леди Мэри подняла глаза и, заметив выражение лица девушки, спросила:

— Люси, в чем дело?

— С ним его светлость, тот самый, с большими бровями и… они привели с собой…

Леди Мэри предостерегающе вскинула руку:

— Спасибо, Люси! Проследи, чтобы напитки и закуски немедленно подали в гостиную! Что-нибудь соответствующее случаю и вкусу лорд-адмирала.

Служанка возмущенно фыркнула и засопела.

— В доме нет ничего, кроме этих пирожных, — сказала она, кивнув на стоявшую на столе тарелку с черствыми пирожными, — и успокоительного для капитана, что прислала ваша тетя на прошлое Рождество.

Мэри никак не могла смириться со своим стесненным положением. Она кивком отпустила Люси.

Хорошо. Пусть будет успокоительное и черствые пирожные. Теперь, когда Уильям снова получит должность, эта отвратительная нищета закончится.

Его половинное жалованье с трудом покрывало их скромные расходы. Так что полное казалось сейчас настоящим богатством. Ах, если бы он смог захватить морской трофей. Хотя бы маленькое судно, но лучше, конечно, американский фрегат. Тогда они снова смогли бы принимать друзей на том уровне, о котором Мэри могла только мечтать.

Она медленно встала, положив тщательно свернутую салфетку рядом с тарелкой, и пошла по направлению к своей любимой гостиной. Подле нее вертелся ее постоянный спутник — мопс Бакстер, подаренный Уильямом. Он непрерывно принюхивался, поворачивая приплюснутую мордочку из стороны в сторону, спускаясь вслед за хозяйкой по лестнице.

Дом в Чипсайде, благородно подаренный Мэри и Уильяму, несмотря на отрицательное отношение ее родственников к этому браку, был частью приданого ее матери. Мэри очень любила этот маленький светлый домик, хотя он был расположен далеко не в престижном районе.

Старомодная изысканная мебель, лоснящаяся от воска, и прочий хлам из отцовских поместий поддерживали в леди Мэри чувство принадлежности к высшему классу, хотя она и сдавала свои позиции пядь за пядью с того дня, когда тридцать лет назад бежала со своим возлюбленным из родительского гнезда.

Возвращение Уильяма на службу сулило ей переход от дешевых домашних обедов к посещению родительского дома и возможность обновить гардероб.

В семье Мэри изысканность манер и безупречный внешний вид человека всегда ценились больше, чем его внутренний мир.

То ли дело ее старая подруга, Эффи Дирсли. Она не замечала, что из года в год Мэри принимает ее в одном и том же перешитом платье, с жадным восторгом слушая сплетни из высшего общества.

Подходя к своей скромной гостиной, леди Мэри почувствовала сильный запах моря. Она сразу вспомнила, что так пахло от Уильяма, когда он возвращался из плавания и страстно сжимал ее в объятиях.

Тогда она не обращала внимания на этот запах, а была просто счастлива, что он снова на суше и они вместе. Выходя замуж за капитана, она не думала, что проведет столько часов в одиночестве и что семья отвергнет ее. Высадит на необитаемом острове, как любил повторять Уильям.

Из гостиной сначала доносился громкий спор мужчин, затем последовал взрыв веселого смеха.

Это означало только одно — Уильям получил корабль. Они ходили в бухту осмотреть его, а теперь вернулись, чтобы сообщить ей радостную новость.

У дверей гостиной леди Мэри обнаружила, что запах стал просто невыносимым и довольно-таки гнусным.

Строго нахмурив брови, она посмотрела вниз, на Бакстера. Не стоило кормить его утром копченой сельдью. Этот конфуз может повториться. Затаив дыхание, она шагнула в гостиную с дежурной улыбкой на губах.

— Дорогой лорд-адмирал, какое счастье… — Она недоуменно запнулась, найдя истинный источник зловония в собственном доме.

Быстро оглядевшись, она заметила Уильяма, стоявшего у камина с глуповато-застенчивым выражением на лице. Напротив него стоял лорд-адмирал, стройный и подтянутый, как тридцать лет назад, когда они с Уильямом впервые надели новенькую, с иголочки, капитанскую форму. А на ее любимом стуле восседало лохматое существо неопределенного возраста и явно шкодливое. Только необыкновенные, огромные зеленовато-голубые глаза говорили о том, что обладатель матросского тряпья — женщина. И еще — ресницы. Длинные и очень густые. Как посмела эта грязная плутовка ступить на ее, пусть изрядно потертые, ковры и прекрасный пол!

— Что сие означает? — спросила леди Мэри, обращаясь к лорд-адмиралу, уверенная в том, что мысль притащить в дом подобное чучело никогда не пришла бы Уильяму в голову.

— Моя милая леди, — сказал он, прокашлявшись и раскланиваясь точно так же, как давным-давно, когда они с Уильямом пришли в дом ее отца. Затем, опустив голову, продолжал: — Мэри, мне нужна ваша помощь в деле с этой девушкой.

Глаза Мэри округлились, когда смысл сказанного стал доходить до нее. Лорд-адмирал торопливо добавил:

— Это не то, что вы думаете… она не… она просто… Адмиралтейству необходимо, чтобы она…

Бакстер издал тихое, но угрожающее рычание. Девица, не обратив на это никакого внимания, повела плечом в сторону лорд-адмирала и изрекла:

— Миледи! Не слушайте чавканье этой глупой скумбрии. Он просто хочет, чтобы вы сделали меня ледью.

Открыв рот от изумления, Мэри взглянула на мужа, не поверив своим ушам. Уильям безмолвно кивнул.

— Леди? — прошептала она и рухнула в ближайшее кресло.

Лорд-адмирал, опустившись на одно колено и взяв ее руку, начал умолять:

— Мэри, дорогая! Я уже много лет не обращался к вам с просьбами, но сейчас нам просто необходимо ваше участие. Эта женщина может опознать опаснейшего преступника, который вращается в высшем обществе. С вашей чуткой помощью она смогла бы быстро выйти в свет и покончить с этим делом. Я никогда не позволил бы себе затруднить вас, не будь это действительно жизненно важным.

— Вы, верно, шутите? — Взгляд леди Мэри обратился к их гостье, которая сидела, скрестив руки на груди и поставив ногу на подлокотник кресла. — Милорд, почему вы не взяли ее к себе? Присцилла лучше справится с этим. Вы ведь знаете, что я давно не бывала в обществе.

— Моя дорогая кузина… не обладает вашей выдержкой, Мэри. Кроме того, это предприятие требует особой деликатности.

Питер умолчал о том, что Мэри и так знала. Присцилла никогда не умела держать язык за зубами и ни за что не впустила бы в их роскошный дом в Пэлл-Мэлл подобную дрянь. Была и еще одна причина. Единственная дочь лорд-адмирала, Юстасия, в этом сезоне должна быть представлена в свете, а вдовствующий отец больше всего боялся чем-либо повредить своему единственному сокровищу.

Лорд-адмирал встал.

— Я думаю, проще всего представить ее как вашу кузину или крестницу, нуждающуюся в попечительстве. Вряд ли кто-нибудь усомнится в вашей доброте и порядочности.

Обращаясь к мужу, леди Мэри неуверенно спросила:

— Надеюсь, вы не хотите сказать, что она будет жить у нас?

Уильям начал переминаться с ноги на ногу, все еще не в состоянии вымолвить ни слова.

— Это была прекрасная идея, — встала со своего места девушка.

Леди Мэри опустила глаза, понимая, что больно уколола гостью.

— Никто из высшего общества не примет меня за свою, да и я вряд ли буду испытывать расположение к этим людям. — Морин прошла через комнату и протянула леди Мэри смуглую руку. К крайнему изумлению Мэри, тонкие девичьи запястья были скованы короткой цепью.

Преступница? Эта девочка — преступница? Леди Мэри машинально взяла протянутую руку, не сводя глаз с массивных стальных браслетов. Ее ухоженные пальцы сжала сильная огрубевшая от тяжелой работы ладонь. Звеня цепью, девушка долго трясла ее руку.

— Извините, что побеспокойствовали вас, миледи. Они думали, что вы поможете мне, а я за это помогу им. Теперь, глядя на вас, мне ясно, что это была бредовая идея. Я — леди?! — Она с горечью рассмеялась, словно для нее стать леди было все равно что попасть в рай на земле.

Вблизи леди Мэри рассмотрела лицо девушки, скрытое до этого полосатой шапочкой и выбившейся из-под нее прядью темных волос. Под сильным загаром проступали веснушки, а во всем ее облике сквозило врожденное благородство.

— Ведите меня на виселицу, милорд. Возможно, я это заслужила. — Морин вздохнула и попыталась улыбнуться леди Мэри. Улыбка получилась невеселая, в ней сквозили надежда и смирение. Леди Мэри вдруг почувствовала укол жалости к этой девушке.

Ведь ей были понятны чувства Морин. Поначалу она питала надежду на то, что их брак с Уильямом будет счастливым, потом пришлось смириться с потерей единственного ребенка, рожденного мертвым, пока Уилл был в море. И долгие мучительные годы она страдала от бедности. Что-то шевельнулось в ее сердце, какой-то забытый инстинкт будоражил ей душу.

«Бедный ребенок, она наверняка не знала материнской ласки. Трудно даже представить, что ей пришлось испытать в мире этих грубых мужланов». Платок, вытащенный для защиты от запаха, который с приближением девушки стал просто невыносимым, пришелся очень кстати, потому что на глаза леди Мэри навернулись слезы.

Виселица? О чем говорит эта девушка? Она с укоризной посмотрела на мужа. Уильям смущенно промямлил:

— Это… Мэри… понимаешь… В общем, она капитан. Капитан… Морин Хоторн.

— Хоторн? — Взгляд леди Мэри вновь устремился на Морин.

Это невозможно. Теперь она поняла, почему глаза девушки сразу приковали ее внимание. У Морин были глаза ее отца — Этана Хоторна.

— Сегодня Портер осудил Морин за контрабанду, — продолжал Уилл. — Его светлость согласился помиловать ее в обмен на ту информацию, которую она готова предоставить. Если ты считаешь, что она не пригодна на роль леди хотя бы на один-два приема, то завтра утром приговор приведут в исполнение…