Мы вышли из дома и отправились к экипажу, ожидавшему нас возле ворот. Ягр подхватил мою ладонь, положил ее на свой локоть и для надежности прижал к телу. А тело было удивительно горячим. Если бы он лежал в кровати, я бы точно решила, что детектив серьезно болен. Но он шел рядом, широко улыбался и совершенно не желал отпускать меня.
— Антон Павлович, зачем вы так крепко меня держите? Я точно сбегать не планирую с рабочего места, — возмутилась в ответ на его действия и попыталась выдернуть руку. Но не тут-то было. Мою конечность для надежности еще и сверху прижали лапищей работодателя.
Я, конечно, понимаю, что он высок ростом. И его конечности пропорциональны остальным размерам. Но мужская ладонь уж слишком контрастировала с моей ладошкой под его рукой. Крупная, с длинными пальцами, покрытая темными волосками. И моя — тонкая и с розовым маникюром.
— Черт, а как я маникюр здесь делать буду? — мысль внезапно пронзила мозг и неприятно поразила меня.
— Анна, придется немного потерпеть! — Ягр по-своему расценил мои эмоции. — Раз мы решили объявить себя женихом и невестой, то вести должны соответственно. Скажите спасибо, что я вас в объятиях не тискаю и целоваться не лезу.
— А? — очнулась я от неприятных мыслей. — Я не про это задумалась. Меня маникюр волнует.
Возможно, я и брякнула не подумав, но начальника развеселила:
— Хорошо вам, женщинам, живется! Расстроилась из-за ноготков, сходила к мастеру и снова улыбка во все лицо!
Я скромно потупила глазки, не став комментировать. Но на душе тоже полегчало. Уж не знаю, как здесь маникюр делают, но каким-то образом ногти местные дамочки в порядок приводят, вон даже детективы в курсе.
Мы чинно расселись на два мягких дивана друг напротив друга и двинулись в сторону дома Дворковича.
— Антон, а почему не на биле? — уточнила я. Все же магобили были более похожи на обычные легковушки.
— Чтобы выглядеть благопристойной парой, — он расслабленно откинулся на спинку дивана. — Дворкович все же мужчина старомодных взглядов. Я бы даже сказал, что консервативных. Поэтому не стоит его раздражать.
К крыльцу нашего оппонента мы подошли все так же рука об руку. Он уже поджидал нас в холле.
— Анна, вы же сказали, что придете со своей статьей. А кто это с вами? С какой стати этот юный отпрыск навязался вам в компанию? — начал Михаил с претензий вместо приветствия.
— На больных, убогих и сирых не обижаемся! — эту фразу я повторяла часто как мантру. Еще в мою бытность опером полицейского участка чего только не пришлось слышать в свой адрес.
Моя хорошая знакомая судья Светлана Витальевна как-то пожаловалась, что это очень непростая работа с моральной точки зрения. Одна из сторон всегда остается недовольной. И в нашей работе случалось примерно тоже самое.
В это время Ягр пришел в себя, неприязненно поморщился и высокомерно заметил:
— Видите ли, уважаемый Михаил Александрович, Анна Константиновна дала согласие стать моей женой. А я не могу допустить, чтобы моя невеста ходила в одиночку по неженатым мужчинам.
Дворкович заливисто расхохотался, запрокидывая лысую голову назад:
— Ох, Миша, а ты, оказывается, еще ничего! — он скалил свой беззубый рот, и от этого казался еще страшнее, чем был на самом деле. — К тебе еще и красивых девушек ревнуют!
Затем вмиг стал серьезным и зловещим шепотом произнес, показывая рукой на свои ноги, безжизненно стоявшие на ступеньке инвалидной коляски:
— Вы считаете, что я могу быть опасен для этой милой девушки? — скривился, задумчиво почесал нос и добавил:
— Вы, кстати, забыли представиться.
— Ягржемский Антон Павлович.
— Даже так? Его светлость решили почтить мое скромное жилище своим присутствием?
— Я у вас просто как Антон Ягржемский, без титулов и чинов. И просто сопровождаю свою невесту, помогая й в работе.
— И она продолжит работать после того, как вы поженитесь?
Я навострила уши. Мне почему-то было очень интересно, что ответит мой работодатель. И Ягр меня не разочаровал:
— А это решать лишь Аннушке. Захочет работать, пусть работает.
— И под какой фамилией она будет это делать? Смирнова или Ягржемская?
— Смирнова? — Антон вопросительно выгнул бровь. Я выразительно поиграла своими бровями. — Почему Смирнова? Естественно, Ягржемская.
Поджатые губы показали, что мне после визита предстоят разборки.
— Давайте к делу! — блёкло улыбнулся хозяин дома. — Я хоть и пытаюсь хорохориться, но чувствую себя не важно. Видимо, конец скоро. Нужно дела наследнику передавать.
— А почему наследнику? — тут же ухватилась за мысль я. — У вас же их два: Всеволод и Савушка. Или вы просто считаете Савелия слишком маленьким?
— Девушка, посмотрите внимательно на меня, — как-то вяло, но зло откликнулся Дворкович. — Как вы думаете, смог бы я в таком виде стать отцом?
— Если вы искренне любили друг друга с женой, то могут случаться и чудеса! — горячо возразила я. Мне стало вдруг обидно за Лёлю Петровскую. Я видела ее фото и была уверена, что не могла эта женщина изменить мужу. Даже такому.
— Молодая, наивная, в чудеса верит! — фыркнул Михаил.
— Простите, можно я у вас в уборную схожу? — внезапно попросил Ягр.
Я, честное слово, покраснела. По моим понятиям князья какают бабочками, а не просятся в уборную в гостях. Но Михаил воспринял просьбу Антона спокойно и махнул рукой вглубь коридора:
— Вторая дверь направо. Сами понимаете, дома мы таблички не вешаем, — затем перевел взгляд на меня:
— А статья мне нравится. Я прямо себя героем почувствовал!
Антон что-то задерживался. Я, честное слово, начала волноваться и нервничать. Что там можно долго делать в уборной? Он умудрился подхватить несварение желудка? Или все же делает что-то важное и нужное? Перед хозяином было неловко. Поэтому старалась как могла, ублажала и отвлекала Дворковича улыбками и рассказами.
Он немного раскраснелся от нашего общения и стал выглядеть более живым, чем до этого. О чем мы только не говорили! И о государыне императрице (это был интересно лично для меня, все же Михаил был старым царедворцем), и о новом законе о пенсиях, и о женской моде.
Пенсии волновал самого Дворковича. Ему было всего пятьдесят. Как инвалиду ему выплачивали N-ную сумму. Но он мечтал еще и о полноценной пенсии. Но возраст для мужчин с 60 лет увеличили до 65.
Как это было знакомо! Наши русские молча проглотили повышение или посчитали государственно важным. Перед моим попаданством начались забастовки во Франции из-за пенсионной реформы. Все же живем в одном мире, а менталитеты такие разные. А вот русские независимо от миров не меняются. Как, впрочем, и отношение женщин к моде. Мы тоже отдельный подвид человечества.
Наконец-то появился Ягр, и я облегченно выдохнула.
— У вас все в порядке? — несколько ехидно уточнил хозяин дома. Всё же заметил его долгое отсутствие и не преминул подколоть.
— Простите великодушно, — мне показалось, или так оно и было, но Антон смутился и даже покраснел. — Давеча пожадничал, съел старую простоквашу. Она такой жирной и аппетитной выглядела!
— Да, да, — рассмеялся Михаил. — Пусть лучше живот лопнет.
После этого мы распрощались и отправились обратно домой.
— И что это у нас за Анна Смирнова завелась? — не успели мы рассесться в экипаже, как мой хозяин пошел в атаку.
Но я не собиралась сдаваться и ответила вопросом на вопрос:
— А где у нас в доме завалялась старая и чрезвычайно жирная простокваша? По-моему, вы даже свежее молоко не особо почитаете. Что уж говорить про прокисшее.
— А вы разве не знаете, что кислое молоко гораздо полезнее свежего? Там содержатся особые микроорганизмы, способствующие пищеварению? — парировал Ягр. Хорошо, что не стал читать лекцию про пребиотики и пробиотики. Это было бы точно культурны шоком для меня. У нас их лишь в 20 веке стали активно применять. И лишь в 21 стали производить в виде лекарственных средств.
— А вы разве не в курсе, что особо стеснительные особы, когда выносят на суд публики свои произведения, предпочитают пользоваться псевдонимами? Им кажется, что так они прячутся от толпы, — парировала я.
Мы внимательно посмотрели друг на друга. Я заметила, что у Антона подрагивают уголки губ. И мне очень хотелось рассмеяться от нашего глупого диалога. В конце концов, именно я первая не выдержала и расхохоталась. Ягр вопросительно выгнул бровь, но хватило его ровно на секунду. Он подхватил мой хохот своим сочным басом.
Отсмеявшись, мужчина первым пошел на уступки и объяснил свое поведение:
— Во — первых, я не мог прозаично рассказать, что так долго делают в туалете при поносе. Тем более при девице, коей вы являетесь. А с простоквашей все вышло прилично и понятно. Во-вторых, я поставил четыре следящих жучка по дому. И мы на магшете сможем следить за нашим подопечным. Что-то не нравится мне его старший сынок. Не замыслил бы он чего плохого. Все же отец богат и немощен. Слишком большой соблазн.
— Да? А мне, наоборот, не понравились его сомнения насчет отцовства Савушки. Или я ничего не понимаю в женском поле, но не могла Лёля Петровская быть изменщицей. Не похожа.
— Хорошее замечание, — согласился мужчина. — Но ничего от паука я, слава Богу, в нем не увидел. Хотя внешность действительно еще та, паучья. А что там со Смирновой? Давно Аннушка стала у нас стеснительной девушкой?
Я даже вспыхнула от возмущения и поджала губы:
— А что, по-вашему, я не могу стесняться?
— Можешь, — покорно согласился он. — Но не считаешь нужным.
Я вздохнула и озвучила свою причину:
— Как я понимаю, фамилия Стрешнева слишком громкая, — хотела добавить «В этом мире», но вовремя опомнилась. — Поэтому и стала Смирновой.
— Умница, я об этом и не подумал, — похвалил меня Антон и продолжил:
— Анна, еще я должен сказать, что послезавтра наступает полнолуние. Поэтому, начиная с завтрашнего вечера, я буду ровно трое суток отсутствовать. И тебе в одиночку придется отслеживать записи магшета и принимать посетителей, если они придут. Этот пункт прописан в твоем договоре.
Я об этом странном пункте помнила. Но на всякий случай уточнила:
— А в случае чрезвычайных обстоятельств я смогу вам позвонить? — если едет к любовнице, то может и отвлечься. Странно, но мысль болезненно кольнула.
— Позвонить, конечно, сможешь, — пожал он плечами, а я облегченно выдохнула. — Только я сильно сомневаюсь, что смогу тебе ответить.
Я решила про себя, что лично проверю, чтобы магшет он не забыл дома и зарядил до упора. Он еще не представляет, какой я могу быть настырной, если мне кто-то срочно потребовался.