Девочка я о тебе мечтаю

– Подъём! – Кто-то шлёпнул меня по заднице.

Надеюсь, это не Наташа… Хотя голос явно мужской. Спросонья ничего не пойму…

Оторвал голову от подушки, кое-как разлепил глаза и сфокусировал взгляд на тёмном пятне напротив меня. Пятно медленно, но верно превратилось в моего отца.

– Ну па-а… – прокаркал я хриплым со сна голосом.

– Вставай, – сказал он. – Завтракать вместе будем.

Значит, станет сейчас песочить. Фетиш у него такой – под чашку кофе распекать меня, жующего омлет.

– А сколько времени?

– Половина седьмого.

– О боги… – простонал я.

Как я отвык после длительных каникул вставать в такую рань! Пытка…

– Давай умывайся и спускайся. Через час выезжаем уже.

– Ты отвезёшь меня на линейку сам?

– Конечно, – кивнул отец. – Ты же выпускник. Хочу посмотреть линейку.

– Воу. Ты же вечно занят.

– А сегодня свободен. Половину дня. После линейки домой, Наташа обещала праздничный обед.

На этих словах меня перекосило, и папа, конечно, заметил это.

– Лицо попроще, сын, и не показывай такое выражение Наташе.

– Наташа, Наташа… – передразнил я его. – Господи, какие все идиоты, когда влюбляются. Ты хоть о чём-то кроме неё думать и говорить можешь?

– Хм, – усмехнулся отец. – А ты уже достаточно взрослый, чтобы к этим идиотам присоединиться.

– В смысле? – не понял я, взлохмачивая волосы пальцами и зевая.

– Тоже влюбишься, – пояснил отец. – Вот тогда и посмотрим, как запоёшь ты.

– О нет, – встал я на ноги. – Этот придурочный мир не для меня. Я в душ.

Как я и предполагал отец, едва мы успели нормально поесть, уже за чашкой с кофе принялся сверлить меня взглядом. Наташи с нами не было – в такие моменты она оставляет нас наедине.

– Ну что? Щас меня в камень обратишь взглядом, Медуз Горгон.

– Не коверкай персонажей мифов Древней Греции. Она – женщина.

– А что поделать, если ты, как она, смотришь, только он?

– Не паясничай, – обрубил отец. – Ты когда за голову возьмёшься, Рома?

– Зачем за неё браться? – поднял я брови вверх. – Она и сама прекрасно болтается.

– Роман, – нахмурился отец, и я понял, что с шутками пока стоит завязать.

– Я слушаю тебя, папа.

– Я задал вопрос: когда ты возьмёшься за ум? Последний учебный год, а ты вытворяешь что? Гонки, КПЗ… Что ещё?

– Пока всё, – не удержался я.

– Но ты наверстаешь?

– Не планировал.

– Слава богу. А я думал, у тебя есть план «как довести отца до могилы».

– Да брось, пап, – пожал я плечами. – Я не специально же.

– Роман, – оставил он даже кофе и устремил взгляд на меня. – Я тебя прошу как взрослого человека – прекращай так себя вести. Думай об учёбе, не встревай никуда, не устраивай драк. И никого не доставай.

– Да кого я достаю?

– Мы прекрасно оба знаем кого. Сделай так, чтобы меня не вызвали в школу к директору уже второго сентября, не позорь отца.

– Никого я трогать не собирался, – пробурчал я.

– Что тебе сделала эта рыженькая девочка?

Я промолчал. Хороший вопрос – что? Только ответа у меня и самого нет. Просто раздражает своим видом, с первого дня, как пришла учиться к нам. Умница чёртова… Всем её в пример ставят, и учителя, и даже отец как-то меня ею попрекнул – вот, мол, учится девочка, старается, на льготном месте, не то что я, лоботряс! И как после этого к ней нормально можно относиться?

– Так что она тебе сделала? Не слышу ответа.

– Ничего, – процедил я сквозь зубы. – Просто бесит. Сирота казанская, всем её жаль.

– Прекрати так говорить о девочке, – обрубил отец. – Чтоб я больше не слышал такого в адрес кого бы то ни было. Понял?

– Понял, – рявкнул я и нахмурился.

– Не трогай девчонку, Ром, – настаивал отец. – Далась она тебе. Вот играешь в группе своей – играй, спускай пар там. Столько энергии в тебе, не туда ты её направляешь.

– Да не нужна она мне, па! – вскочил я на ноги. Я как раз кофе благодаря отцу выпить не смог. – Чего ты ко мне привязался с ней?

– Вот и не трогай.

– И не собирался! Заняться нечем больше?

– Ну-ка стой, – не дал мне уйти отец. – Я ещё не договорил.

Я обернулся к нему. Он так и продолжал сидеть за столом и смотреть на меня поверх сцепленных между собой пальцев.

– Я уменьшаю твой лимит на карте.

– Что?!

– Сильно уменьшаю.

– Ну пап!

– Это твоё наказание за КПЗ. Хватит только на очень мелкие расходы.

Хотелось бы заорать, что он не прав и это несправедливо, но как раз всё ровно наоборот. И поэтому я просто понуро опустил голову.

– А если ты будешь вести себя так, что меня станут снова вызывать в школу, – продолжил говорить он. – Я лишу тебя денег вовсе. Ты понял?

– Понял, – процедил я сквозь зубы.

– Я очень на это надеюсь, – не поверил мне отец, но, видимо, решил всё же закончить неприятный для нас обоих разговор. – Иди собирайся. Скоро будем выезжать.

Я пошёл в свою комнату, чтобы там надеть школьную форму. Обернулся у лестницы, ведущей на второй этаж.

– Я тоже надеюсь.

– На что? – поднял голову отец.

– Что ты не потащишь на линейку эту свою.

– Эту свою зовут Наташа.

– Потому что придёт мама.

– Я в курсе, – ответил папа. – И Наташа не поедет с нами, можешь расслабиться.

– Хоть одна хорошая новость за сегодня, – буркнул я и ушёл наверх.

3.1

– Готов? – окинул взглядом меня отец, когда я спустился в форме со второго этажа.

– А сам как думаешь? – задал вопрос я.

– Опять ёрничаешь, – покачал головой папа. – Если у Ромы плохое настроение – всем лучше спрятаться.

Наташа уже крутилась возле отца, помогая ему завязать галстук. Он будто сам разучился это делать… Прекрасно раньше завязывал и без неё.

– Петь, повернись на меня. Ну откуда у мальчика настроение, если он просидел полночи в камере? Оставь в покое его. Ну красавец!

Это она сказала моему отцу, когда закончила с галстуком. Снова неосознанно скривился – терпеть не могу эти телячьи нежности! Как отцу это нравится? Гадость же… Ещё и Наташа защищает меня – приплыли.

– А он сам виноват, – крякнул отец. – Уже и не мальчик, а юный мужчина. Вымахал вон лось, выше меня… Вот пусть взрослеет и учится отвечать за свои поступки. А то привык, что папа все за него решает.

– Так дай ему решать самому, – развела руками она.

– Он нарешает… Угу. Поехали!

Вот так всегда. Впервые я почти проникся к Наташе, но отец снова дал понять, что сам я решать ничего не буду. Хотя насчёт университета я просто согласен с отцом – нужна серьёзная профессия, чтобы потом пойти по его стопам. Папа уверен, что рулит мной, однако это далеко не так. Разубеждать его я, конечно же, не стану.

Я вышел следом за ним и сел в машину, которой управлял личный водитель. Мой личный водитель. Пока прав нет, хоть я и сдал уже теорию, и меня возит в гимназию нанятый для этого человек.

– На, – протянул мне отец букет цветов, который лежал на спинке сиденья в салоне.

– Что это за чухня? – сморщился я.

– Не чухня – что ещё за выражения такие, чёрт возьми! – а цветы для классного руководителя.

– Обойдётся, – заявил я, нажал кнопку стеклоподъемника и выкинул цветы в окно на полном ходу автомобиля.

– Ну и что ты сделал?

– Выкинул твой веник.

– Минус две тысячи с лимита твоей карты, – заявил отец, а я уже готов быть кипеть, как чайник на плите, от этого «прекрасного» утра.

– Да ради бога! Только дарить цветы я никому не буду!

Отец ответил лишь хмурым взглядом и отвернулся к окну.

3.2

– Ну всё, бабуль, я поехала!

Я крутилась возле трюмо с зеркалом во весь рост. В длинных рыжих косах белые банты на резинке, белый фартук на школьной форме… Ресницы подкрасила тушью, что сделало глаза ещё более выразительными и огромными. Ну вот так поехать на линейку не стыдно.

Бабушка вышла в коридор и улыбнулась.

– Эх, Катёнок! Красивая ты у меня!

– Вся в тебя, бабуль!

– А то как же, – засмеялась она. – Я тоже молодая ух какая была! Правда, не рыженькая – это у тебя от мамы цвет солнышка!

– Ага, и противные веснушки… – сморщилась я.

– Очень даже красивые, – ответила ба. – Ничего ты не понимаешь. Тебя солнышко поцеловало!

– Угу, – кивнула я. – И теперь все дразнятся рыжей-конопатой. До сих пор!

– Да не обращай внимания на дураков! – сказала бабушка. – Эта красота отличает тебя от других, и однажды это заметит тот, кто тебе нужен.

Я опустила ресницы, чтобы бабушка не смогла прочесть в моих глазах смятение. Это вряд ли… Тот, кто мне нужен несмотря ни на что, меня замечает только тогда, когда ему хочется поразвлекаться и не на ком больше оторваться!

– Может быть, – ответила я, надевая новые белые балетки.

– Не может быть, а точно! – подняла вверх палец она. – Бабушка фигни не посоветует!

– Ладно, бабуль, – улыбнулась я ей. Так забавно, когда она повторяет за нами с Дашкой молодёжные словечки. Научили бабулю плохому… – Неси цветы.

– Ага, щас.

Она доковыляла до балкона и вынула из вазы скромный, но красивый букет пионов с дачи соседки, которая растила их для первого сентября своей внучке и мне. Бабушка протянула цветы, и я забрала их.

– Опусти бутонами вниз, – сказала она мне. – Поломаешь ещё.

– Ага. Такси уже приехало.

Сегодня я поеду по-царски – на такси и с шашечками. Негоже девушке с цветами и в белом фартуке ехать на автобусе… Хотя обратно я поеду именно так. А пока – как королева, и даже на иномарке!

– Жаль, что не смогу тебя проводить, – всё огорчалась бабуля. – Так хочется посмотреть вашу выпускную линейку.

– Ну мы же говорили об этом, ба, – погладила я её по плечу, чтобы она не расстраивалась. – Там будет жарко, много людей, шум, присесть негде… Оставайся дома. Всё хорошо со мной будет.

– Ну да, ну да… – кивнула она, а грусть в её глазах осталась. – Ты там хоть попроси сфотографировать тебя, что ли… Хоть так поглядеть на тебя.

– Ладно, найду я тебе фотографа, – ободряюще улыбнулась я ей. – Всё, пора, а то опоздаю. Пока, ба!

Такси доставило меня до школы быстро. Вскоре я уже шла по тротуару к месту проведения линейки. Ещё издалека я увидела свой класс, который толпился на отведённом нам квадрате бетона, и пошла к ним. Радости у меня никакой не было от встречи с «милыми» одноклассниками после летней разлуки. Не видела и ещё бы сто лет не увидела. Среди всех я не увидела пока главного мародёра нашего класса – значит, пока можно выдохнуть спокойно.

Ребята скупо поздоровались со мной. Да и я ответила им тем же.

– Привет, – оказался возле меня Дима.

– Привет.

Я скорее ощутила, чем увидела, что приехал он. Рома… Всё внутри похолодело, едва я почувствовала, что он тут. Высокий статный парень приблизился к нам скорым шагом и поравнялся со мной. Подняла голову и встретилась с взглядом его холодных голубых глаз, направленных на меня исподлобья. Я словно оказалась под дулом пистолета…

3.3

Через секунду, которая показалась мне вечностью, Рома отвернулся и прошёл мимо. Дышать стало легче. Я сделала несколько глубоких выдохов, чтобы успокоиться. Только первое сентября, а я уже вся на нервах!

Роман встал недалеко от нас со своим другом Архипом. Их тут же окружила стайка девочек, которые всегда делали вид, что в их компании.

– Как дела, Питер? – прилипла к нему Инга, всемирная королева всех красот…

Ещё бы… У такого, как Питерский, всё должно быть только самое лучшее. Даже девушка.

– Могло быть и покруче, – угрюмо отозвался Рома.

– Кать, – позвал меня Дима, и я чуть не выронила с перепугу телефон. Оказалось, что Питерский ушёл, а я так и смотрела ему вслед, да ещё и прислушивалась к тому, о чём он говорил с Ингой…

– Что? – перевела я взгляд на одноклассника.

– Не смотрела б ты на него, – сказал он, слегка нахмурившись.

– На кого? – пожала я плечами, стремительно краснея. Дима заметил мои взгляды…

– На Питерского, – говорил он так, чтобы слышала только я.

– Да я не… Не смотрела.

– Не пара он тебе, Кать.

– Я и не…

– Или ты успела забыть, сколько гадостей он тебе сделал? – изогнул бровь Дима.

О нет. Прекрасно помнила. Потому так и трясёт от нашей встречи…

– Так, Попов! Не выдумывай, – вздернула я нос. – Делать мне нечего, как только на него пялиться. Я просто задумалась.

– Ну-ну…

– Лучше сфотографируй меня, – протянула я ему свой старенький телефон, предварительно включив на нем камеру. – Бабуля очень просила фото с линейки.

Инга болтала без умолку какую-то чушь и задавала мне нудные вопросы, но я словно не слышал её. Отец остался позади всех, с другими отцами и мамами. Мой же взгляд намертво прилип к рыжей.

То ли я забыл, какая она, то ли она за лето изменилась – лицо стало более взрослым, черты лица все ещё мягкие, но уже не девчонки, а девушки. Даже бантики в честь праздника её не портили – наоборот. С телом тоже что-то случилось. У неё словно округлилось то, что нужно. Налилось соком и расцвело. Так бы и сжал её талию, чтобы ощутить, насколько она хрупкая и тонкая.

Стройная, яркая, вкусная…

Теперь ненавижу её ещё сильнее. Стоит мне увидеть эти рыжие косички и огромные голубые глаза, полные чистоты и наивности, как я становлюсь неуправляемым идиотом…

Красивая до дрожи в руках. И это плохо. Потому что сегодня ночью я опять не смогу уснуть.

Нежный юный бутон. Возле которого уже пытается осесть садовник.

Попов… Терпеть его не могу. Так и крутится возле неё с конца прошлого года. Бесит!

Она болтала с ним, а затем передала свой телефон. Дима взял его в руки и встал напротив.

– Как я выгляжу? – спросила взволнованно она.

Охренительно, чёрт возьми…

– Ты очень красивая, Катюш!

Свело аж челюсти от злости. Подмазывается к ней, индюк тупой! Сам не заметил, как я вытянулся струной, чтобы услышать её ответ на это…

– Да я не о том, – смутилась рыжая. – Не съехали ли банты, не перекосилась ли юбка…

– Нет-нет, все чудесно, – показал «класс» рукой Попов, а мне почему-то дико захотелось ему эти пальцы переломать к чертям собачьим… – Слушай, ну камера у тебя – сущий ужас! Вообще ничего не видно толком.

– Ну как-нибудь уж сфоткай, – вздохнула она. – Я бабуле обещала.

– Давай я тебя на свой телефон сфотографирую и передам тебе фотографии, – предложил Попов. – У меня хорошая камера, твоя бабуля будет довольна.

– Давай, – просияла Катя. Она так красиво и заразительно улыбается, что мне тоже всё время хочется в ответ растянуть и свои губы в улыбке. Только бесит, что улыбается она кому угодно, но не мне.

Попов вытащил свой смартфон и стал её снимать. Катя позировала, выставляла кокетливо ножки, улыбалась. Солнце играло в медных прядях, красиво переливаясь зайчиками на её волосах.

– Ром, – дергала меня за рукав школьного пиджака Инга.

– Что? – ответил я, не в силах отвести взгляда от позирующей Кати.

– Ты совсем не слушаешь меня!

– Отстань, Максимова! – отмахнулся я от неё, и девушка наконец замолчала, обиженно надув губы.

– Ну вот, – сказал Попов. – Готово.

– Получились хоть несколько фото хорошими?

– Да все, Катюнь! Какую ни открой – везде красавица. Камера любит тебя. Ты в актрисы не думала пойти?

Я опять заскрипел зубами от злости. Какие тупые дешевые подкаты… Неужели она на это поведётся?

– Да брось ты, Димка, – рассмеялась она колокольчиком. – Это не для меня. Ну, передай мне тогда фотки.

Я задумчиво переводил взгляд с неё на Попова. У него есть номер рыжей? Или они общаются в Сети? Теперь я хочу убить Попова ещё больше. И главное – он что, оставит её фотки у себя на телефоне?

– Продиктуй свой номер.

Она негромко назвала ему цифры, и он стал их вбивать в телефонную книгу. Еле подавил желание отнять его аппарат и раскурочить как следует об бетон!

Какого хрена?!

Надо найти способ фото забрать у него, а с его телефона удалить без возможности восстановления. Как и номер телефона.

Сузил глаза, не отрывая взгляда от него. Козел хитросделанный.

Камера у него лучше… Специально это всё и придумал, чтобы фотографии ее себе получить. Или её номер…

Попал ты, Попов.

3.4

– Всем доброе утро! – обратилась к нам Алла Дмитриевна, привлекая к себе внимание класса и прекращая наши разговоры. – Поздравляю вас с первым сентября, выпускники!

– Ой, да спасибо, – высказался Архип. – Только тут соболезновать надо.

– Да-да, точно! Так себе праздник!

– Нет, Ветров, именно праздник! – ответила ему наш классный руководитель. – И поэтому я буду вас именно поздравлять! А теперь выстроились в два ряда. Девочек вперёд, мальчики позади.

Мы начали меняться местами, пока не встали так, как просила Алла. Девочки оказались впереди, парни, которые почти все возвышались над нами на целую голову, топтались позади.

– Все ведём себя тихо. Скоро начинается торжественная часть. Рома, пошли со мной.

– Куда это? – тут же насторожился Питерский.

– Да не бойся – пока ты накосячить ещё не успел или мы об этом не знаем! – ответила Алла Дмитриевна. – Тебя выбрали нести первоклашку с колокольчиком.

– О-о… Почётная миссия! – хлопнул его по спине Архип.

– Э-э… Ладно, – пожал плечами Роман и пошёл следом за Аллой.

Всю торжественную часть мы топтались и перешёптывались. Нас чествовали сегодня как никогда – одиннадцатый класс у нас был только один.

– А теперь, дорогие наши выпускники, для вас звенит этот последний в вашей жизни школьный звонок, ознаменовавший начало учебного года.

По периметру школьной площади пошёл Роман. На его плече сидела маленькая рыжеволосая девчушка с огромными белыми бантами и звенела колокольчиком, перевязанным красным бантом. Меня так растрогала эта сцена, что на глазах выступили слёзы. Рома, такой большой и сильный, с широким размахом плеч, твёрдо шагал мимо нас и нёс на плече девочку, словно она пушинка и он её веса совсем не ощущает… Красивый. Не получается глаз отвести… Да и вся женская часть линейки с удовольствием наблюдала за статным парнем и симпатичной девчушкой на его плече. Хотя бы тут я могла смотреть на него и не переживать, что кто-то это заметит и будет опять надо мной насмехаться…

Роман пронёс по кругу рыжую малышку и поставил её возле учителей.

– Спасибо большое, Роман и Алина! Первый и одиннадцатый класс! Встреча времён! Это было очень красиво! Можете вернуться к своим классам, а мы продолжаем.

Директор говорил что-то в микрофон, но мои мысли куда-то расползлись. Всё перед глазами стоял образ Романа, несущего девочку на своём плече… И почему меня так это впечатлило?

– Девчушка рыженькая была, – заметил Дима, который топтался где-то рядом позади меня. – Красиво.

– А меня так тоже несли в старой школе в моё первое сентября.

– Да? Здорово.

– Они тебя сами выбрали? – сказал Питерский, и я, вздрогнув, обернулась. Белый бант вместе с косой случайно задели его.

Как он тут очутился? Почему, когда вернулся, не встал к Инге и Архипу?

– Убери свои банты дурацкие, – проворчал парень. – Напялила тоже ещё…

– Сам встал тут, – нахмурилась я. – Тебя сюда не звали!

– Питерский, а ты чё сюда припёрся-то? – вмешался в диалог Дима, толкнув Питерского, чтобы занять своё место позади меня.

– Отвали, – пихнул его в ответ Роман. – Тебя забыл спросить, мля!

Дима снова толкнул его, и уже сильнее, и Роман случайно налетел на меня. Я не удержала равновесия и начала заваливаться набок.

– Стоп, не падаем, – поймал он меня за талию, не давая упасть.

– Чё вы творите, идиоты? – стала ругаться я. – Отойдите оба от меня!

Я замолчала, понимая, что воздух перестал поступать в лёгкие, – руки Ромы так и остались лежать на моей талии. И не просто лежать – он почему-то сжал пальцы теснее, сминая мою форму и кожу под ней. На пару секунд меня словно парализовало. Горячие пальцы, жар которых я ощущала даже через ткань, сжимали меня, его тело позади себя я тоже чувствовала совсем близко. Я запаниковала, не нашла ничего лучше, как ударить по его рукам, и Питерский выпустил меня. Я тут же сорвалась с места и вклинилась дальше от них между девчонками.

– О, ты чё такая бешеная, Романова?

– Я… тут постою, – ответила я, ощущая, как больно бьёт по рёбрам взбесившееся сердце и покрываются пунцом щёки.

– Капец ты придумала! Кто тебя сюда звал?

– Ну-ка тихо! – нарисовалась возле нас Алла. – Девочки, что мы тут выясняем прямо на линейке! А… Питерский! Я те щас ударю его! Ну-ка, отпусти Попова.

Я обернулась и поняла, что за нашими спинами действительно что-то происходит между Поповым и Питерским, – он просто оторвал его от бетона и тряс за ворот рубашки… Алла поспешила к ним и заставила Рому отпустить Диму, который явно по силе ему проигрывал и выглядел довольно жалко… Даже неудобно стало за него. Питерский – медведь тот еще… Мало кто из парней в классе сравняется с ним по силе, особенно если он зол. А этим утром у него явно что-то не заладилось. Неужели они с Поповым не поделили теперь квадратный метр бетона?