Девушка из универмага

Глава II. Джилидовский Бальзам.

Момент этот был самым неподходящим для нимф. Но когда их мокрые от слез глаза остановились на девушке и двух мужчинах, какая-то врожденная женская гордость за­ставила их оправиться и, пробежав по их жилам, произвела чудо. Пять беспомощных девушек по заказу превратились в пять величественных богинь: ведь мадам Надин платила им за это. Винифред Чайльд, впрочем, не оплачивалась, не будучи богиней по профессии. Она совершала свою поездку по доброй воле и именно поэтому ей пришлось превратиться на время в богиню.

Мисс Девере выполняла роль старшей, не вследствие сво­его возраста, но благодаря своему росту, манерам и опыту. Самым утонченным образом она извинилась за мадам Надин, которая находится «почти в полной прострации», за управительницу Надин, которая чувствует себя еще хуже, и за них самих. «Мне очень досадно, но мы постараемся сде­лать все, как можно лучше», — закончила она с непроизволь­ным возбуждением.

— Мне очень совестно, что я побеспокоил вас, — сказал Питер Рольс.

Мисс Девере и другие нимфы устремили свои глаза на него. Им показалось, что он был именно тем мужчиной, который ворвался к ним раньше и теперь пришел снова; после его слов у них уже не было никакого сомнения. Если бы он был женщиной, они были бы недовольны, что он снова пришел и привел с собой свою компанию. Но он был муж­чиной, молодым и недурным, и они с кротостью прощали ему.

— Нисколько, — отвечала мисс Девере, каждым своим движением походя на принцессу. — «Мы, ведь, и находимся здесь для того, чтобы нас беспокоили. Не угодно ли вам бу­дет посмотреть что-нибудь, кроме того, что на нас? Может быть, вечерние платья, или для дневных визитов? У нас есть много нарядных блузок…».

— Мне кажется, — заметила лэди Эйлин, — что это белое платье красивее всего, что я когда-нибудь видела.

Она была доброй девушкой, но все-таки живые модели были для нее только живыми моделями, и она не хотела упу­стить случая получить от Рагса платье-мечту. Все богини оживились и стояли на ногах, хотя последние колебались, подобно высоким лилиям на сильном ветре, и время от вре­мени им приходилось прислоняться к зеркалам; тем вре­менем лэди Эйлин расположилась в самом большом кресле, а Райган и Питер Рольс стали сзади него.

— Белое платье, сударыня? Это один из последних ри­сунков и вполне подходит для барышни, выезжающей в свет. Вы, конечно, знаете обыкновение мадам Надин давать имена своим изобретениям. Подойдите сюда, пожалуйста, мисс Чайльд! Вот это «Первая любовь».

— Взгляните-ка, — сказал Питеру лорд Райган, когда мисс Чайльд исполнила приказание (он имел в виду не столько платье, сколько носившую его девушку).

Питер Рольс, багрово покраснев, взглянул на нее. Он испытывал неприятную ответственность за поведение посе­тителей и за чувства тех, кого они посетили. Но лицо Рагса было серьезно, и ничего оскорбительного он не сделал. Пи­тер Рольс отвел свои глаза, но не раньше, чем Винифред Чайльд заметила это и сделала свой вывод.

«Кажется, он симпатичный юноша!» — такая мысль про­неслась в ее уме, пока она поворачивалась во все стороны, чтобы лэди Эйлин могла рассмотреть «Первую любовь» со всех точек зрения.

— Очаровательно, но на целый фут длиннее, чем тебе нужно, Эйлин, — сказал Рагс, скорее потому, что ему при­ятно было продлить эту сцену, чем из действительного же­лания критиковать, — ты не сможешь носить его, так как оно предназначено для сильфов.

Еще один комплимент для носительницы платья, если бы она удостоила его принять; но она была удивительно бес­чувственна и на этот раз не смеялась. Ее взгляд блуждал очень далеко отсюда. Питер Рольс задавал себе вопрос, куда она едет.

Девушка, казалось, смотрела поверх его головы, но это не мешало ей прекрасно рассмотреть его. У него были черные волосы и голубые глаза, может быть, слишком проницатель­ные, но они умели быть добрыми и веселыми; теперь они казались беспокойными. Он не показался ей красивым, но он был смугл от загара, худощав и довольно изящен. Вин задала себе вопрос, кто из них выше; ее возмущало, что она выше многих мужчин, хотя, именно благодаря своему высо­кому росту, она получила приглашение к Надин.

Мисс Девере почтительно возразила, что внешность об­манчива. Барышня так же походит на сильфа, как и модель. Может быть, отослать платье в каюту барышни для примерки?

Рагс согласился купить платье для своей сестры, если оно подойдет, и не будет стоить миллиона фунтов. Нимфы на­шли это замечание замечательно щедрым, так как они слышали от пароходной горничной, которая знала все подробности о лорде Райгоне, что «семья его разорилась, что у них от прошлого не осталось ничего, кроме имени, которое считается одним из самых старинных и знатных в Ирландии».

Когда продажа совершилась, мисс Девере обратилась к Питеру Рольсу:

— А вы, сэр, — спросила она, слегка игривым тоном, так как он был мужчиной, хотя и не знатного рода, — мне кажется, что мы ничего не можем предложить вам?

— Мне кажется, что нет, — отозвался Питер, но вдруг ему пришла в голову новая мысль, — если только, — добавил он, — моя сестра тоже не захочет купить себе платья. Она на палубе.

— Может быть, она пожелает взглянуть на рисунки мадам Надин? У нас шкафы полны чудесных образцов.

— Затруднение в том, что у нее делается головокруже­ние, когда она много ходит, — отвечал Питер.

— Может быть, она поручит вам выбрать что-нибудь, что она сможет посмотреть в своей комнате. Какого она роста?

— Не так высока, как некоторые из вас.

— В таком случае, платья, которые подойдут вот к этой молодой барышне, будут лучше всего. Мисс Чайльд, мисс Ведрин поможет вам за ширмой снять «Первую любовь» и надеть «Молодой Месяц».

— О чем вы теперь смеетесь? — спросила она вполго­лоса.

— Ни о чем, — кротко ответила самая маленькая из нимф, с трудом сдерживая смех.

— Мы лучше теперь уйдем, а я вернусь потом, — по­спешно возразил Питер. — Не беспокойтесь, пожалуйста, из-за нас переодеваться за ширмой. Я должен сперва спросить сестру относительно платья.

Они вышли. Рагс решился спросить у мисс Рольс, не по­зволит ли она ему выбрать для нее платье. Но она ответила отрицательно. Питер, тем не менее, вернулся, как обещал, в зеркальную комнату, так как нельзя было допустить, что­бы мисс Чайльд понапрасну затягивалась и такую погоду в платье «Молодого Месяца».

Но, когда он пришел, она уже была одета в это платье.

В отсутствие лорда девушки были очень милы с ним, чело­веком не знатного происхождения. Впрочем, девушка в «Мо­лодом Месяце» едва ли произнесла хоть одно слово, но она умела быть очаровательной, даже ничего не говоря.

Пока мистер Рольс покупал для своей сестры «Месяц», он стал совсем на дружескую ногу с остальными при по­мощи нескольких простых шуток.

— Не хотите ли, — спросил он, наконец, собираясь ухо­дить, — чтобы я принес вам немного Джилидовского бальзама?

— Джилидовского бальзама? — воскликнули все, даже девушка в платье «Месяца».

— Да. Это лекарство от морской болезни. Не потому, конечно, что вы уже страдаете ею, но потому что бальзам — хорошее предупредительное средство. Неужели вы никогда не слышали о нем?

Они отрицательно покачали головами.

— Это очень важная вещь для людей, находящихся на море. Я сам в нем не нуждаюсь, но я знаю это очень хорошо, так как он доставил состояние моему отцу.

— Он изобрел его? — спросила мисс Карроль.

— Нет. Но он дал ему название и продает его. Обыкновенно не те люди, которые изобретают, дают имя и продают изобретения, получая за них деньги. Мой отец — Питер Рольс, я принесу вам бальзам. Он приятен на вкус. Через десять минут я вернусь.

И он ушел.

Когда Питер вернулся, мисс Чайльд носила уже платье, похожее на блестящую паутину на фиолетовом фоне. Это платье называлось «Отдающееся сердце».

Питер принес бутылку, чистую салфетку и пять чайных ложечек.

— Я взял эти вещи у служителя в столовой, — объяснил он.

— Все это похоже на заговор, — пробормотала девушка, которая всегда смеялась.

— Как вы грубы! — прошептала с негодованием мисс Де­вере. — Не обращайте на нее внимания, мистер Рольс. — Она ничуть не похожа на всех нас.

Питер отметил себе это.

— Она всегда смеется над всем и над всеми, — продол­жала мисс Девере.

— Пусть она посмеется надо мною, — сказал Питер, — я развеселю ее.

— Для дам это не годится. Она не на постоянной службе у мадам Надин. Клиенты не позволяют, чтобы модели насме­хались над ними.

— Я не смеюсь над людьми, я смеюсь над миром, — оправдывалась модель.

— Почему? — спросил Питер, пристально взглянув на нее.

— Чтобы не смеяться над самой собой, и чтобы заставить его, если возможно, смеяться вместе со мной.

— И вы думаете, что вы сумеете это сделать?

— Я хочу попытаться это сделать. И что бы из этого ни вышло, я не заплачу.

— Не в этом ли вся тайна жизни? — сказал Питер Рольс, не отрывая своего взгляда от ее лица.

Неожиданно она улыбнулась ему.

— Вы так думаете? Дайте мне целебный бальзам, и все остальное приложится.

Питер вообще не был глуп, но теперь он не мог понять, что она хотела сказать. Если он угадывал правильно, все это было не так просто, как ей казалось. Но ее слова вы­звали в нем желание дать нечто большее, чем чайную ло­жечку бальзама, девушке, которая всегда смеялась и кото­рая не находилась на постоянной службе у Надин.