Девушка, которой он не знал

Глава 16

Голова все еще шла кругом. Чувствовала тошноту. В такую жару без воды с самого утра да еще и несколько часов в багажнике авто... Были моменты, когда Катя думала, что это уже точно ее конец. Но нет, страдания продолжались. Теперь на полу дома, в который ее привез Грушин. Не могла сказать точно, сколько уже здесь пролежала, но немало, на улице стемнело, а учитывая, что летом темнеет поздно...

Дом тот самый, в котором он мечтал заточить ее на всю жизнь, сковав брачной цепью. Что ж, чувствуя невыносимую боль от врезавшихся в тело веревок, теперь она физически проживала то, что могло бы длиться всю жизнь морально.

Было ли страшно? Странно, но нет. Страшно всю жизнь оглядываться. Страшно, когда притягиваешь беду к дорогим людям. А сейчас... Бессилие, отчаяние, обреченность в душе, ощущение несправедливости, но не страх. Она будто смирилась с тем, что происходит. Понимала, что в данной ситуации шансов у нее мало, а то и вовсе нет. Рассчитывать ни на кого не приходится, потому что все, кто мог бы помочь, думают, что она просто уехала. И так бы и было, если бы Грушин с пистолетом в руках не подловил ее уже на выходе из квартиры. Дура! Надо было еще тогда начать кричать, отбиваться! Пусть бы все быстро закончилось. На что надеялась? Понимание, что ей не светит освобождение, пришло, когда, уже сменив авто, Грушин упрятал ее в багажник. Пока она ехала в салоне, хоть и прикованная наручниками, надежда на побег была.

Похоже, этот подонок хорошо все спланировал. Запасная машина была спрятана во дворе заброшенного дома в полупустом селе на пути к их родному городу.

— Даже не рассчитывал, что все удастся так легко и быстро. Думал, что придется тебя выманивать на встречу со мной с помощью твоей подружки... — рассказывал Грушин, связывая ее еще в первом авто, чтобы упрятать в багажник второго.

И не вырвешься! Ноги крепко спутал, пока ее рука была пристегнута наручниками. А потом наручники снял, но ноги уже были неподвижны. А рот все время заклеен скотчем. Хоть здесь и было безлюдно, но он все равно подстраховался. Предусмотрительный...

— Что ты так смотришь на меня, красотка? Разве у меня был выбор? Ты же не оставила мне его! Не то что шанса нам не дала все заново начать, но и на любой контакт не шла! Неужели я хуже свидания организовал бы, чем этот твой качок? Или цветов я тебе красивых не дарил? Я же все для тебя делал! А ты ничего никогда не ценила! Ты мечтала о ком-то лучшем! А зачем? Что тебя во мне не устраивало? Тебя же никто так не будет любить, как я! — буквально рычал, обездвиживая ее.

Злость переполняла, это читалось и в глазах, и в резких движениях. Но он быстро взял себя в руки. Улыбаться начал удовлетворенно, победно.

— Ты же знаешь, я от своего не отступлю. А ты — моя. И навеки моей останешься. Я знал, что на помощь подружке точно побежишь! Эх! Хороший план был... Но ничего, мы и без твоей Лики развлечемся, — захохотал.

Вытащил ее с заднего сиденья и забросил в багажник другого автомобиля, где она и ехала аж сюда. Страшно и представить, что так тщательно он готовился к похищению ее подруги.

Итак, Екатерина один на один с одержимым. Что он собирается делать с ней? Как долго будет держать здесь перед тем, как... Да, живой девушка выбраться отсюда не рассчитывала.

В багажнике столько всего передумала. Вся жизнь проносилась перед глазами. Вспоминала самые теплые, самые яркие моменты детства, школьных лет, короткого университетского периода... И все без Грушина. Этого мерзавца ей и так еще придется потерпеть. Хотелось вернуться к хорошим моментам жизни.

Больше всего, конечно, думала о Дмитрие. Мысли и воспоминания об этом мужчине душу разрывали любовью и жалостью. Не себя жалела, его. Сделала ему больно, пусть и не по собственной воле. Правда, убегая, надеялась, что, может, когда-то будет возможность вернуться, объяснить, исправить все. Теперь же никаких надежд, только воспоминания, от которых и горько, и сладко одновременно.

Сознание рисовало его широкие плечи, жилистые руки, пресс с проработанными мышцами... Да, не зря Дима — владелец фитнес-клуба, он в отличной физической форме. Катя вспоминала и его лицо: голубые глаза, выразительные черты. Радовалась, что все-таки насмотрелась, запомнила. Успела. Жаль, что сказать много не успела, только о том, что любит. Но разве можно одним словом описать, что именно он для нее значит? Хотя... А зачем это теперь? Пожалуй, и хорошо, что не сказала много. Легче будет Диме ее забыть.

Услышала скрип лестницы, ведущей на чердак. Ее мучитель довольно долго там что-то делал, перекладывал с места на место, заносил туда стулья, какие-то предметы, дорожные сумки, но Катя смогла рассмотреть не все из-за своего положения и темноты.

— Что, красотка, успела соскучиться по мне? — подойдя, спросил, глядя на нее сверху вниз. — Пойдем! Все готово уже! — поднимая Катю с пола, добавил.

Перекинув девушку через плечо, понес на чердак. Резкие движения, небрежные действия лишь подтверждали ее предчувствия относительно намерений бывшего.

На чердаке тоже не было яркого света, лишь одна лампа на полу, да и та светила слабо.

— Вот мы и на месте! — буквально бросив ее на стул, удовлетворенно сказал. — Теперь можно и поговорить, — отклеил скотч, который все это время был на лице девушки. — Ты же так хотела поговорить по дороге... — хмыкнул.

Действительно, пока ехала в салоне первого авто, Катя надеялась разговорить Грушина, чтобы он отпустил ее. Но, увидев, что он не идет на контакт, оставила это безнадежное дело. А теперь уже и желания не было говорить, и необходимости.

— Я слушаю! Говори! Можешь даже кричать! Ты же помнишь, какой здесь отдаленный угол? Никого лишнего. Нам никто не помешает, — рассмеялся дьявольским смехом.

О, да! Окраина, где на всю улицу только несколько заселенных домов, да и в тех пенсионеры. Зато ее никто не видел бы и она никого. В самом деле рай для помешанного ревнивца. И ад для нее.

— Передумала говорить? Хорошо. Тогда будешь слушать. Сейчас только поудобнее тебя устрою. Мне есть, что сказать за все эти годы!

Начал развязывать ноги, которые нестерпимо болели. Освобожденными концами веревки Грушин теперь привязал ее к спинке стула. На запястьях тоже почувствовала послабление, хоть и незначительное.

— Вот так теперь лучше, — хихикнул удовлетворенно.

Этот ненормальный просто светился от счастья! Глядя на нее своим безумным взглядом.

— Надеюсь, удобно, красотка? Если нет, то говори, потому что сидеть тебе здесь долго еще... Но не волнуйся, я буду с тобой. Честно! Почти все время буду, до последнего, — прошептал. — Будем говорить о жизни, какой она могла бы быть, любоваться видом из окна... Здесь такие прекрасные рассветы! Скоро сама увидишь! — присел возле нее, заглядывая в глаза. — И это могли бы быть наши рассветы. Много рассветов из года в год, если бы ты все не испортила!

Как страшно звучит. Она каждый день из года в год должна была бы смотреть на этот отвратительный рот, на эти бешеные глаза, терпеть ненавистные прикосновения его рук, переступать через себя каждую ночь в постели... Аж стошнило, как представила такую жизнь!

— Ты уничтожила все мои мечты! — выкрикнул ей в лицо.

Разозлился, будто мысли ее прочитал.

— Ты мог воплотить свои мечты с другой, — прохрипела Катя.

В горле пересохло, от жажды трудно было даже губами шевелить.

— Ой, у кого-то голос прорезался? — хохотнул. — А почему так тихо? Ты, наверное, пить хочешь? — поднялся Грушин и пошел к небольшому столу, на котором стояла вода в бутылках. — Я даже напою тебя, если попросишь. Но попросить хорошо надо, — улыбнулся криво. — Хотя бы с поцелуем...

— Подавись! — прошипела Катя.

Грушин лишь снова зашелся смехом. Открыл бутылку, сел напротив нее и начал говорить, лениво делая время от времени глоток воды так, чтобы аж по подбородку потекла.

— Говоришь, с другой мог воплотить мечты? Думаешь, я не пытался? Не получилось! Они — не те, кто надо! Все! Внешне были похожи, но все равно не такие! Мне нужна была ты! Я не мог спокойно жить, зная, что где-то есть ты! — махнул в ее сторону указательным пальцем. — Ты где-то ходила, дышала, с кем-то заигрывала, кто-то прикасался к тебе... Да я спать по ночам не мог, представляя это!

— А, когда меня не станет, сможешь жить спокойно? — почти прошептала.

— По крайней мере, ты навсегда останешься только моей, — улыбнулся. — Никому больше не достанешься!

— Не останусь. Я давно не твоя. Да и по-настоящему твоей не была. Насильно этого не бывает, только по любви, — ответила Катя.

Это прозвучало довольно провокационно. Ему явно не понравилось услышанное, даже губы сжал, но сдержался, не стал реагировать на ее слова. Как же! Он хозяин ситуации, сейчас его звездный час! Поэтому стал хвастаться своей гениальностью.

— А хочешь узнать, как я на тебя вышел? — удовлетворенно улыбнулся.

Откинулся на спинку стула и, склонив голову, снова заговорил:

— Я очень разозлился, когда упустил тебя... Так ждал, знал, что ты приедешь. Хотел еще на автовокзале встретить. Но твои родители отказали. Сказали, что постараются, чтобы ты дала мне шанс... Но от них толку никакого! Недотепы! — сердито фыркнул. — Не узнали ничего, не уговорили, не повлияли... Ни на что не способны! Но ничего, я и сам справился! Идея как-то неожиданно возникла. Даже не знаю, почему раньше до этого не додумался? — хмыкнул. — Ни с кем из общих знакомых ты не общалась. Но ведь были те, кто тебе потакал в универе! И я занялся их поиском. Не сам, нанял нескольких способных людей. Да, красотка, продал вот этот дом и вложил средства в поиски. А зачем мне это все, — развел руки в стороны, — если тебя нет? И как же я был рад, когда вышел на тебя через страницу в соцсети одной из одногруппниц! — засмеялся, запустив пальцы в волосы. — Это так круто как выиграть в лотерею!

Катерина сразу поняла, о ком идет речь. Вера. Одногруппница, с которой они когда-то и начали вместе ходить на йогу. Только с ней и общалась.

— А дальше уже было несложно. Нашел и место работы, и адрес узнал... Планировать начал. Правда, этот твой Дима все карты мне спутал! Надо же, чтобы у вас так неожиданно все закрутилось... Но и это не помогло! — снова захохотал, как сумасшедший. — Уже ничего и никто не поможет! Слышишь, красотка? И Дима твой не поможет! — вытаращил глаза. — Хотя, стоит признать, он опять все едва не испортил... Наведывался сюда с новыми владельцами, с отцом твоим. Предатель старый! — скривил губы пренебрежительно. — Говорил всегда, что рад будет, если мы сойдемся снова... Хорошо, что я издалека заприметил их. Переждал, когда они уедут. Так что, все, здесь тебя уже не будут искать, — развел руками. — Да и если бы попытались, у меня для всех желающих есть сюрприз. И, как только я увижу, что кто-то приближается, — кивнул на окно, — я его продемонстрирую.

От услышанного глаза запекло. Но сдерживала слезы, чтобы не давать повода Грушину для еще большей радости. Хотя душа разрывалась от боли так, что выть хотелось, не просто плакать!

Дима... Он не смирился с ее бегством, ищет... Если здесь искал, то, значит, как-то узнал, что Грушин причастен к исчезновению? И что теперь? Сколько еще будет искать? Господи! Подумать страшно, когда и как ее найдут, если, вообще, найдут когда-нибудь! И все это время Дима будет жить надеждой...

Лучше бы он не влюблялся в нее, лучше бы между ними ничего не было! Лучше бы смирился с ее исчезновением...

— Знаешь, мне даже жаль, что ты так быстро сдалась. У меня были такие потрясающие новые планы! Только начал воплощать, получать удовольствие, а ты опять все портишь! Почему ты постоянно все портишь? — наклонился вперед, вглядываясь в лицо Кати.

— Ты — больной подонок! — проговорила со всей ненавистью, которая клокотала в ней. — На что ты надеешься? Думаешь, никто не догадается, что без тебя не обошлось? Тебя найдут! Ты за все ответишь, что бы ты со мной ни сделал!

— Больной, — согласился, кивнув. — Тобой болен. Тобой и полечусь. Вот сейчас и начну! — резко подорвавшись со стула, пошел в угол.

Что там делал Грушин, Катя не видела, свет туда почти не попадал. Но вернулся он быстро, держа в руках ее телефон.

— У тебя столько фоток с этим твоим спортсменом... Любите фото, да? — растянул губы в отвратительной улыбке.

Если бы могла, задушила бы собственными руками за то, что позволяет себе копаться в их с Димой фото. Такой урод даже смотреть на них недостоин!

— Я вот подумал, а почему бы нам не продолжить немного игру? Какая разница, кто из-за кого будет волноваться? Должна была ты плакать из-за своего любимого босса и подружки, а поплачут они... Улыбнись, красавица, — нажал на экран и сработала вспышка камеры. — Ну, нет... Что-то не то. Надо поработать над твоей внешностью, — добавил с кривой улыбкой.