Девушка лучшего друга

— Ну да, наверное. Обычно что-то для дома дарят. Ну там, украшения, декор… Или что-то полезное. Ты уже придумала, что? — спросила я в ответ, тоже отрывая себе кусочек сочной пиццы. Не такой вкусной, как делает Марина.

— Не, — небрежно махнула рукой Женька. — В «Леруа» заскочу потом. Или в «Икею». Что-нибудь подберу. Можешь со мной, — дружелюбно пригласила меня подруга.

— Да, давай, — кивнула я, хотя интересная мысль уже начала зарождаться в моей голове. Но для этого мне нужно было поговорить с Ниной. — Как у вас с ней? — спросила я, стараясь сделать голос как можно более непринужденным.

— Нормально, — пожала плечами Женька. Подруга никогда особо не вдавалась в подробности своих отношений, поэтому такой ответ был обычным делом.

— Тебе повезло с ней. Она правда классная, — не смогла промолчать я.

— Угу. Слушай, ты видела, вышли новые серии «Вайноны», может, глянем? — перевела тему Женя, чему я совершенно не удивилась. Она никогда, даже в институте не была открытой и не любила разговаривать о чувствах. Никогда.

— Да, давай, — согласилась я, понимая, что на этом «душевный разговор» окончен.

***

— Нин, ну какая разница, о чем мне нужно поговорить с Мишель, что ты пристала? — закатила я глаза, разговаривая по телефону.

— Как это какая разница? Она — моя жена, между прочим. Официально, между прочим. А ты хочешь ее втянуть явно в какую-то авантюру, — упорствовала Нина.

— Какая ты вредная, — не выдержала я. — Вот еще вреднее стала, чем когда со мной жила. Ладно, я все расскажу, когда вы дома будете?

— Другое дело, — по голосу я поняла, что Нина торжествующе улыбается. — Часам к девяти приезжай.

— Договорились, — сказала я и отключила звонок.

Меня посетила великолепная идея подарка на новоселье — я хотела найти картину отца Марины. А кто, как не художница, может мне в этом помочь?

К девяти я была у Нины с Мишель. По дороге бывшая женушка попросила купить майонез. Я в очередной раз убедилась, что иногда Нина ведет себя так, словно мы еще вместе.

Когда я объяснила Мише и, естественно, Нине, которая расспросила все в мельчайших подробностях — что, как, для кого и что именно мне нужно, француженка, улыбаясь, сказала, что с утра же начнет поиски и постарается мне помочь. А Нина как-то странно смотрела на меня и вообще стала довольно молчаливой. Они накормили меня ужином, который приготовила Мишель, и когда женщина ушла в мастерскую, Нина села рядом со мной и уставилась на меня, прищурившись.

— Что, Нина? — вздохнула я. — В чем ты меня подозреваешь на этот раз?

— Подозреваю? — не поняла женщина.

— Когда я приходила поздно с работы, ты так же смотрела на меня и обнюхивала, думая, что я с кем-то развлекалась.

— Неправда. Я бы по твоему лицу и так все поняла. Ты же совершенно не умеешь скрывать эмоции.

— Что?! — возмутилась я, а внутри все похолодело от страха. Ведь если это действительно так, то мое дело — труба.

— Ничто. У тебя на лице всегда все написано, — спокойно заявила Нина, допивая вино.

— А там не написано, что ты стала слишком вредной и сварливой? — съязвила я.

— Нет, но там написано, что ты влюбилась в эту самую Марину или как там ее, — безапелляционно заявила Нина, а я открыла рот.

— Ч-что?! — моему возмущению не было предела. — Да что ты несешь, вообще?!

— Если сначала я сомневалась, то после такой твоей реакции я в этом твердо убеждена, — снова забила гвоздь в крышку гроба Нина.

— Нин, у тебя что, старческий маразм? По-моему, рановато, — стараясь говорить, как можно спокойнее, произнесла я. Нина отвесила мне легкий, но ощутимый подзатыльник. — Эй! За что?! — снова возмутилась я.

— За эти гадкие слова, — ответила Нина. — И за то, что врешь любимой бывшей жене.

— Где это я вру? То, что ты придумала какую-то ересь про мою якобы влюбленность в Марину, не значит, что это правда.

— Лера, — усмехнулась Нина, — я слишком долго работаю адвокатом. И повидала я разное. Но я могу легко отличить, когда человек пытается что-то скрыть и врет и когда он говорит правду. Ты сейчас врешь.

— Мы не на суде, — пробурчала я, расстроенная не только тем, что Нина попала в точку, но и тем, что моя бывшая жена действительно читала меня, как открытую книгу.

— Вот именно, — Нина положила свою ладонь на мою и тихо добавила, — я не обвинитель. Ты можешь со мной поговорить.

Я вздохнула. Мне действительно было тяжело держать все в себе вот уже довольно долгое время. Женька не любила говорить о своих чувствах, но меня она всегда слушала внимательно и с пониманием, с участием. Но об этом я не могла с ней поговорить. И эта информация, эти чувства и эмоции отравляли меня изнутри. Я чувствовала вину за то, что испытываю к Марине. И я сделала бы что угодно, чтобы как-то это изменить, но я была не в силах. Это просто не поддавалось контролю. Хотя я очень старалась.

— Что с тобой происходит? — продолжала мягко давить Нина. — Я же вижу, что тебя что-то мучает, ты словно сама не своя. Вроде улыбаешься, а в глазах печаль.

— Это так заметно? — грустно усмехнулась я.

— Ну, я заметила. Я внимательная, — пошутила Нина. — Так что происходит у тебя с этой Мариной? Я не поверю, что ты продумала целый план Барбаросса просто ради девушки Жени. Пусть даже очень милой. Что у вас с ней?

— Ничего, — снова вздохнула я. — Я… Я люблю ее, Нин.

Женщина явно не ожидала, что у меня все настолько сложно. Вероятно, она рассчитывала, что Марина мне просто нравится или мы на какой-нибудь вечеринке что-то накуролесили, но слов любви она не ожидала определенно.

— Подожди, — сказала Нина и встала из-за стола. Она подошла к шкафчику и достала бутылку вина. Потом постояла несколько секунд, убрала ее обратно и достала коньяк.

— Нин, я за рулем, — напомнила я женщине.

— Это для меня, — ответила она мне и налила в стопку темно-коричневой жидкости. Залпом осушив ее, она вернулась ко мне. — Продолжай.

— Что? Я все сказала, — пожала я плечами.

— Как… Как это получилось? — недоумевала Нина.

— Если бы я знала, — простонала я. — Это… Это просто… так. Просто, как факт. Я даже не поняла, как это произошло, бах, и я осознаю, что я по уши в дерьме. В смысле, в любви. Хотя в моей ситуации разница небольшая, — я уронила голову на руки. — Нин, что мне делать, а?

— А она? Она к тебе что-то чувствует? — спросила женщина, поерзав на высоком стуле.

Я подняла голову и посмотрела на нее, как на умалишенную.

— Нин. Ты в себе? Она с Женькой.

— Ну и что? У вас что-нибудь…

— Нет! — прервала я ее. — Она — девушка лучшего друга! Это по закону недопустимо! Она даже не знает ни о чем. Не догадывается. И, надеюсь, и не узнает. Женька мне не простит.

— А с Женей у них что, серьезно? Насколько я помню, твоя подруга моногамией не отличается, — поморщилась Нина.

— Не знаю. Но они уже больше двух месяцев вместе. Обычно у Женьки все через пару недель заканчивается, — протянула я. — Надеюсь, Федорова не настолько идиотка, чтобы потерять такую девушку.

— Не знаю, не знаю, — покачала головой Нина. — И что, ты так и собираешься сидеть, страдать и ничего не делать?

— А что мне сделать в этой ситуации, Нин? У меня без вариантов.

— М-да. То есть, поговорить с Женькой ты не хочешь?

— Ты с ума сошла, Нин? И что я ей скажу? «Жек, я тут люблю твою женщину, может, ты мне уступишь ее, а? Ну, по-братски?» Так, по-твоему, это должно выглядеть? Мои чувства к ней в принципе запретны. Есть два главных правила — девушки друзей и сестры — под запретом. И я нарушила правило, понимаешь? К тому же, Марина не игрушка и не сувенир, чтобы переходить из рук в руки. Она в Женьке души вон не чает. На кой хер я ей сдалась, — я снова уткнулась лбом в стол и вздохнула.

— Тогда тебе нужно отвлечься. Переключиться на кого-то, чтобы забыть о чувствах к Марине, — предложила «гениальное» решение Нина.

— Ты думаешь, я не размышляла об этом? Я даже с вечно флиртующей со мной Анечкой на работе стала в ответ флиртовать. И ничего, — с досадой пробормотала я.

— Нет, Анечка — это другое. Кстати, я всегда знала, что эта курица на тебя заглядывается, — вставила Нина ремарку не по теме, — тебе нужен кто-то новый. Тот, кто сможет тебя заинтересовать, отвлечь, кого нужно будет узнавать, понимаешь?

— Понимаю. Если бы все было так просто.

— Так, у вас там новоселье будет, вот и присмотри себе там кого-нибудь. Будь смелее, ты же такая милашка, — Нина потрепала меня по голове.

— Спасибо, — фыркнула я.

— И надень горчичный костюм, — строго добавила Нина. — В нем ты очень сексуальная. Я помню.

— Ни-и-ин, — простонала я, — хорош уже. Все, мне пора. Попрощайся с Мишель от меня. И скажи, я жду ее звонка.

— Ладно, ладно. А ты надень костюм, — снова надавала указаний Нина, пока я обувалась.

Примечание к части

Двенадцатая, тринадцатая и четырнадцатая части уже на Патреоне: https://www.patreon.com/_Nogaulitki_ И приходите сюда тоже, кто еще не дошел: https://www.instagram.com/nogaulitki/

>

12

— Ну что, ты уже купила подарок на новоселье? Что будешь дарить? — спросила я у Женьки по телефону в субботу днем.

— Не-а, — зевнула подруга. — Сейчас заеду в магазин, что-нибудь выберу.

— Ты еще ничего не придумала?! — поразилась я Женькиной безответственности.

— Ой, новоселье — не день рождения, — фыркнула подруга.

— Жень, ты же знаешь, сколько она мечтала о своей квартире и как для нее это важно? — я старалась говорить спокойно, но в голосе помимо моей воли слышался укор.

— Да знаю-знаю, — проворчала Женька. — Куплю что-нибудь дорогое. А ты-то что выбрала?

— Картину отца, — гордо сказала я.

— Чьего отца? Твоего? У тебя че, отец художником был?

— Жень, ты совсем дура? — поинтересовалась я. — Ее отца. У нее отец художник. Ну, в смысле был художником.

— А-а-а, — протянула Женька, — да?

— Ты не знала? — удивилась я.

— Да я не помню. Может, она что-то говорила такое.

Я лишь закатила глаза. Женька, как всегда — думает только о своей работе и сексе. Когда она уже повзрослеет?

— Ну, круто, молодец. Дорогая картинка?

— Ну, так… — неопределённо ответила я. На самом деле, картина мне влетела в копеечку. На эти деньги можно было купить такой же «Ниссан», как у меня. Но мне было плевать. Я знала, что Марине будет приятно.

— Окей, ты заедешь за мной? — как ни в чем не бывало продолжила Женька. — Ты же на машине будешь? Или такси?

— Думаю, на такси, но я тебя захвачу, — пообещала я подруге.

— Хорошо. Тогда полвосьмого жду тебя.

— Идет, — кивнула я и отключилась.

***

Весь оставшийся день меня преследовало волнение, как в детстве перед своим собственным днем рождения. Когда ждешь чего-то очень сильно и хочется, чтобы время пролетело быстрее до назначенного часа. Так и я, хотела, чтобы поскорее наступил вечер, и я смогла бы увидеть глаза Марины, когда она получит подарок.

***

Мы ехали с Женькой в такси уже пару минут, когда я поинтересовалась:

— Ну, и что ты выбрала?

— Вот, — Женька гордо протянула мне большой и тяжелый пакет. Я его развернула и, моргнув, посмотрела на Женю.

— Там посуда.

— Ну.

— Посуда, Жень.

— Я знаю. Там чайный сервиз. Красивый, да?

— Жень, ты серьезно? — вздохнула я.

— Да что не так-то? — возмутилась она.

— Ты где этот сервиз нашла? У остановки какая-то бабуля продавала? — прищурилась я.

Сервиз был красиво упакован, был из тонкого фарфора, но… единственная его ценность заключалась в том, чтобы на него любоваться. Пить из таких кружек невозможно — они слишком нагреваются, а блюдца без кружек смотрятся неуместно.

— Почему? — возмутилась Женька. — В магазине «Посуда».

— Ты же сказала, что поедешь в «Леруа» или «Икею».

— Да я провозилась че-то долго, а этот магазин совсем под боком.

— Я знаю, я там покупала овощерезку, когда у тебя жила, — прошипела я.

— Что, думаешь, он ей не понравится? — с опаской спросила Женя. — Он красивый.

— Я не спорю, Жень, но… У нее даже стенки нет, чтобы его поставить. Девяностые давно позади.

— Блин, — пробормотала Женя, забирая пакет обратно. — А че делать-то теперь?

Я видела, как она расстроилась. И я понимала, что это будет один из худших подарков. И это будет отвратительно, потому что Марина — девушка Жени. Она познакомит сегодня Женю со своими подругами. И они все будут ждать, что именно она преподнесет самый красивый, самый нужный, самый лучший подарок. А Женя, ввиду своей неопытности в серьезных отношениях, припрет ей этот сервиз. Я понимала, что не могу так поступить. Поэтому, вздохнув, сказала:

— Ладно, давай сюда свой сервиз.

— Что? Зачем? — не поняла Женька.

— Я сама его подарю.

— В смысле? А я типа пришла без подарка? Может, проще вообще не дарить этот конченный сервиз?

— Он не конченный. И нет, ты подаришь картину, — сказала я, понимая, что просто обязана так поступить.

— Ч-чего? — Женька уставилась на меня во все глаза.

— Т-того, — передразнила я ее. — Подаришь картину. Скажешь, что нашла ее у одного старого коллекционера. Наплети, что погуглила, потом попросила Мишель помочь. Она будет рада.

— Блин, не, это как-то неправильно, — нахмурилась Женька. — Ты, наверное, долго ее искала?

— Да нет, — махнула я рукой.

Ну, не посвящать же ее, что Мишель вышла на нескольких агентов, я связалась с каждым, пока не вышла еще на одного, который дал номер коллекционера, который знал другого коллекционера, который знал работника музея, который знал уже моего, нужного мне коллекционера. На поиски картины ушло два дня звонков и два дня отпуска, чтобы слетать на самолете и потом доехать на поезде до маленького городка, где я и купила картину, и вернуться обратно.

— Спасибо, Лерон, ты настоящий друг, — улыбнулась Женька с искренней благодарностью в глазах. Я лишь похлопала ее по плечу, улыбаясь.

Неважно, кто подарит эту картину. Это совершенно неважно. Я знаю, что она будет счастлива, когда получит ее. Знаю, что ее глаза будут сиять, а улыбка освещать все вокруг. Ведь ради этого я все и делала.

***

Нам с Женькой открыла дверь миловидная темноволосая девушка, которая так широко улыбалась, что я сразу поняла — первый бокал мы с Женькой уже пропустили. А все потому что чертов таксист отказался слушать наши советы, как проехать быстрее и без пробок, и мы простояли двадцать минут в заторе. Из-за чего и опоздали почти на полчаса.

— Привет, проходите, — подруга Марины отошла вглубь прихожей и пригласила нас войти, ногой двигая многочисленные пары туфель и ботинок, что стояли на полу, так как полочки для обуви уже не хватало.

— Будет немного народу, да? — тихо проворчала я, чтобы услышала только Женя. Та лишь виновато улыбнулась, пожимая плечами.

— Вы, наверное, Лера и Женя? Я — Наташа, подруга Марины еще со времен ее первой работы, — девушка протянула нам руку, и мы по очереди пожали ее.

— Здравствуй, подруга Наташа, — улыбнулась Женька своей фирменной «я-знаю-все-от-меня-без-ума» улыбкой. Безусловно, это подействовало на девушку, потому что ее взгляд тут же изменился на кокетливый, и она оглядела Женьку оценивающим взглядом с ног до головы.

Я только закатила глаза, вздыхая. Ну, как у нее это получается? Это какие-то невидимые для меня флюиды?

— Все уже в сборе? А где Марина? — решила я прервать их затянувшееся знакомство, чтобы не пришлось разливать водой, как мартовских кошек.

— Уже соскучилась по своей девушке? Проходите, все в гостиной, ждали только вас, — улыбнулась брюнетка, не отрывая своего взгляда, подернутого парой бокалов, от Женьки.

— Какой девушке? — не поняла я. Наташа, наконец, перевела на меня взгляд.

— Ну, Марина… Разве вы не встречаетесь? — нахмурилась она, отцепив-таки свои грабли от Женьки.

— Эм… — я растерялась, а потом и вовсе закашлялась.

— Нет, — засмеялась моя подруга. — Я — Женя, а она — Лера.

— А-а-а… О, — смутилась Наташа, видимо, осознавая, что она только что беззастенчиво флиртовала с девушкой Марины.

К счастью, ситуацию спасла сама Марина, которая появилась в прихожей.

— Привет, мои дорогие, — она подошла к нам, быстро поцеловала Женю в губы, а потом обняла меня. Я чуть не задохнулась, так как все еще не научилась контролировать себя в такие моменты. — Вы уже познакомились?

— Ага, — Женька по-собственнически приобняла Марину, притягивая ее к себе. — Лерку приняли за твою девушку, — усмехнулась подруга, чем вогнала меня в краску еще больше.

— О, в самом деле? — Марина шутливо приподняла одну бровь и посмотрела на меня. — Может, мне стоит об этом подумать?

— О, ты хочешь меня бросить, детка? — наигранно расстроенным голосом проговорила Женька и, тяжело вздохнув, добавила, — Что ж, тогда я пойду топить свое горе в бутылке и объятиях твоих подруг.

Марина шутливо треснула Женьку по руке и засмеялась:

— Тебе лишь бы пойти топить свое горе в чьих-либо объятиях.

— Ты не оставляешь мне выбора, — засмеялась в ответ Женька, а я лишь молилась, чтобы они в момент своей шуточной перепалки не посмотрели на меня. Я была уверена, что походила на раненого оленя. Понятное дело, это все юмор, шутки, но… Черт, я бы отдала все, что у меня есть, лишь бы иметь хотя бы призрачный шанс того, чтобы Марина посмотрела на меня, как на девушку. Но я понимала, что, скорее, мы с Женькой поженимся, чем это произойдет.

— Ладно, пойдемте, я вас со всеми познакомлю.

***

Застолье напоминало детские дни рождения. Один большой длинный стол, который ломился от выпивки и еды. Не знаю, где Марина взяла столько стульев, но все влезли. Хозяйка квартиры сидела в центре стола вместе с Женькой, которая взяла на себя обязанности тамады, регулярно озвучивая тосты, которые непременно завершались всеобщим смехом.

Рядом со мной сидела та самая Наташа, которая уже не смотрела на Женьку вообще, чем меня удивила, зато сконцентрировала все свое внимание на мне. Она то накладывала мне еду, то что-то спрашивала, в общем, всячески пыталась наладить коммуникацию. Я даже отвечала ей, когда не пялилась на Марину, которая сегодня была особенно прекрасна — ее темно-синее короткое платье было простым, но изящным. Незамысловатая прическа открывала вид на длинную красивую шею, поэтому когда она смеялась над очередной Женькиной шуткой, я видела, как вена на ее шее напрягается, и не могла оторвать взгляд. Мне подумалось, что во время оргазма эта вена тоже набухает, и Марина в эти моменты должна быть просто невероятно великолепна.

Поняв, что мои мысли увели меня куда-то совсем не туда, я встряхнула головой, чтобы отвлечься, и налила себе сок, отставив бокал с вином подальше.

Спустя пару часов пришло время подарков. Я быстро сунула коробку с сервизом Марине в руки, получила благодарный поцелуй в щеку, от которого вся кровь из головы ринулась куда-то вниз, и уселась обратно на свое место. Через какое-то время, уже в самом конце, пришла очередь Женьки. Она принесла из прихожей упакованную картину и поставила ее перед Мариной, периодически смущенно поглядывая на меня. Вот и настал тот самый момент.

Марина аккуратно сняла упаковку, развернула картину к себе и… замерла. Все тоже затихли, потому что не могли понять, хороший это знак или нет. Марина смотрела на картину широко открытыми глазами, в которых было столько эмоций, что сложно представить, как они уместились в ней все разом. А я смотрела на ее лицо и жадно впитывала все эти чувства, что читались в ее глазах. Уже с минуту в комнате стояла полнейшая тишина. А потом по щеке Марины скользнула слеза. Женька беспомощно посмотрела на меня, безмолвно ища поддержки и какого-то объяснения происходящему.

— Марин? — наконец, не выдержала моя подруга. — Все нормально? Тебе не… — я практически слышала, как она сглотнула. — Тебе не нравится?

Девушка подняла глаза на Женьку. Боже, ее глаза… В этот момент они были сравнимы по цвету с зеленью свежей летней травы — чистые, яркие и… благодарные.

— Это лучший подарок, — прошептала Марина и тут же привлекла Женьку к себе.

Атмосфера в комнате сразу же заметно разрядилась. Все будто выдохнули. А я сидела с легкой улыбкой на губах. Ей понравилось. Ей чертовски понравилось.

В этот момент, все еще находясь в крепких Женькиных объятиях, Марина посмотрела на меня. Я могу конечно ошибаться, но мне показалось, что… она все поняла. Поняла, кто на самом деле нашел эту картину и хотел ее подарить. Чтобы не усугублять и так неспокойную для меня ситуацию, я отвела взгляд, а через пару минут и вовсе вылезла из-за стола и отправилась на кухню.

Скрывшись от шумной толпы, которая уже поднимала очередной тост, я налила себе стакан воды и уставилась в окно. Ну где я так нагрешила, что объектом моей любви стала именно она? Почему это вообще произошло со мной? Я всегда была, как каменная статуя, а теперь…

Легкое покашливание прервало мои размышления, и я обернулась. В паре метров от меня стояла Марина.

— Привет, — улыбнулась она, и мне показалось, что ей немного неловко. Интересно, почему?

— Привет, — я кивнула ей и сделала глоток воды. Лишь бы занять себя чем-то и не пялиться на нее, как на единственную оставшуюся женщину на земле.

— Спасибо тебе… за подарок, — тихо сказала она, а ее взгляд выражал искреннюю благодарность.

— Не за что, — улыбнулась я. — Надеюсь, ты найдешь место для этого сервиза. Он симпатичный.

— Да, но… Я о другом подарке, — снисходительно улыбнулась она в ответ.

— О другом? Не понимаю немного, о чем ты говоришь, — жар прошелся по всему моему телу.

— О картине. Я же знаю, что это ты, — она смотрела на меня, как на ребенка, которого поймали с поличным, но который никак не хочет признаваться.

— Нет, это… Это Женька. Я ни при чем. Она сказала, что хочет сделать тебе очень хороший подарок, — прокашлялась я и постаралась говорить, как можно увереннее.

— Не думаю, — Марина оперлась бедром о столешницу, оставаясь также в паре метров от меня. — Женя не знает ничего о моем отце. Даже не знает, что он был художником, — покачала головой девушка.

— Ну… Я… — я растерялась. Что мне сказать? Я думала, Марина посвящала Женьку в историю своей семьи. Или хотя бы та спрашивала у своей девушки об этом. Они вообще разговаривают?

— Это неважно, — подняла руку Марина, — я знаю, что это ты. И я хочу тебя поблагодарить. Спасибо.

Это действительно самый лучший подарок.

— Пожалуйста, — кивнула я. — Только… не говори Женьке. Что знаешь. Она расстроится. Она не всегда внимательна, но… Она хорошая, — еле слышно закончила я.

— Я знаю, — так же тихо ответила Марина. — И все же, ты — удивительный человек, Лера. И очень хороший друг.

С этими словами девушка вышла из кухни, оставив меня наедине со своими мыслями. Хороший друг? Ну да, как же.

Примечание к части

Тринадцатая, четырнадцатая и пятнадцатая части уже на Патреоне: https://www.patreon.com/_Nogaulitki_ И приходите сюда тоже, кто еще не дошел: https://www.instagram.com/nogaulitki/

>

13

Странно, но мы почти никогда не замечаем смену времен года. В том смысле, что не видим самого постепенного перехода из одного сезона в другой. Когда листва сначала все больше набирает золото, становится ярче, а потом как-то незаметно бледнеет и вовсе словно потухает, осыпаясь ковром во дворах, аллеях, дорожках. Деревья будто уменьшаются в размерах и больше не выглядят величественными. Лично я вижу все это уже по факту. Когда понимаю, что уже неделю льет дождь, а сама я не снимаю куртку несколько дней подряд. И только тогда становится ясно, что, кажется, наступила осень. Можно убирать легкую одежду и летние кроссовки с кедами подальше, а шапки, куртки, парки и ботинки, напротив, пора выуживать из шкафов.

Осень была в самом разгаре, и моя любовь к Марине тоже. Я думала, что пара-тройка месяцев безответных чувств охладят мой подростковый пыл, но не тут-то было. Теперь я находила удовольствие во всех моментах, когда мы были рядом. В ее легких поцелуях меня в щеку, дружеских объятиях, похлопываниях по плечу, когда она или я шутили. Нет, я не переходила границ, я продолжала хранить эту тайну внутри себя, вынашивая свою боль, смешанную с удовольствием, с каким-то мазохистским наслаждением. Я уже смирилась с тем, что моя любовь так и будет отравлять меня изнутри, что я останусь с ней наедине, убивая саму себя, как я стала замечать, что Марина становится все более… отстраненной, что ли. Когда мы собирались вместе, втроем или бОльшей компанией, я часто замечала, что девушка все больше молчит, будто думает о чем-то важном. А иногда я и вовсе ловила ее задумчивые взгляды на себе. Она, конечно, сразу отворачивалась, будто пугалась каждый раз, что была поймана. И это меня несколько… нервировало? Я боялась, что она догадывается. Потому что, черт возьми, как я ни старалась, я не могла скрыть дебильной улыбки, которая появлялась на моем лице каждый раз, когда я видела Марину.

***

— Короче, Лерон, завтра пятница, ты помнишь, что на той неделе обещала Маринке прибить картину эту? Она стоит уже черт знает сколько в комнате, я задолбалась о нее запинаться, — ворчала Женька по телефону во время обеденного перерыва.

— Смотреть под ноги нужно потому что, — с тем же ворчанием ответила я. У меня с утра не было настроения, потому что осенняя депрессия, похоже, достала и меня.

— Ну, знаешь, когда рядом находится голая женщина, мне как-то плевать на то, что там под ногами, — хихикнула подруга, чем вызвала мою очередную волну негодования.

— Вот обязательно мне сообщать все подробности своих похождений? — и так день дерьмовый, еще она тут с напоминаниями о голой Марине. Просто прекрасно.

— А че такого-то? — насупилась Женька. — Раньше тебя это не смущало.

— Жень, ты что хотела? Напомнить мне про картину? Я и так помню. У меня работы много, мне некогда с гвоздями и перфоратором скакать по твоим подружкам, — я теряла терпение, срываясь на подругу, и сама это прекрасно понимала.

— Тебя укусила какая-то бешеная лесба? — голос Женьки тоже изменился, и я знала, что если мы обе не прекратим, то непременно поругаемся. Ругались мы с Женькой крайне редко, но метко. Могли неделю не разговаривать вообще.

— Нет, — вздохнула я и, закрыв глаза, потерла переносицу. — Меня никто не кусал. Просто… я устала. Работы правды много. Извини.

— Мне кажется, просто у кого-то давно не было секса. Это сказывается на эмоциональном фоне, я читала. Вот я всегда веселая. И почему? Потому что я регулярно…

— Да-да, я поняла, — перебила я ее. — Не продолжай. Слушай, давай завтра вечером я заеду к Марине, и ты от меня отстанешь с вопросами о том, когда я начну заниматься сексом? — сдалась я. Женька уже не первый месяц намекала и откровенно троллила меня по поводу того, что я ни с кем не сплю.

— Я подумаю… Слушай, пойдем в воскресенье в аквапарк? — неожиданно предложила подруга.

— Чего?

— Аквапарк. Такое место, где вода… и парк. Ну там, горки и…

— Жень, — я снова ее перебила, — я знаю, что такое аквапарк. Я спрашиваю, с какой стати нам идти туда?

— Ну, мне тут клиент по доброте душевной подогнал четыре билета. Хочу сходить с Маринкой и с тобой. А четвертый билет для какой-нибудь милой мадам, которую я тоже позову, и которая, возможно, сделает из тебя более адекватного человека. Может, орать перестанешь ни с того ни с сего, — закончила Женя свой монолог.

— Так, нет, никакого сводничества. Тем более я знаю, что у тебя нет знакомых мадам, как ты выразилась, с которыми ты сама не побывала в постели. Так что нет, спасибо.

— Неправда, — завозмущалась Женька. — У меня есть такие знакомые. Может, немного, но есть. Лер, тебе давно пора кого-нибудь себе подыскать.

— Я займусь этим, но самостоятельно. Ты как Нинка. Она тоже верещит о том, что мне нужна девушка, — закатила я глаза.

— Это тот редкий случай, когда я согласна с этой женщиной, — хихикнула Женька.

— Вот и пообщайся с ней на эту тему, а меня оставьте в покое. Я могу пойти в аквапарк, но никаких свиданий вслепую. Ты поняла?

— Ла-а-адно, — протянула Женька, явно неудовлетворенная моим ответом.

— Женя?

— Да поняла, поняла. Никаких свиданий вслепую, — согласилась, наконец, подруга, а я смогла немного расслабиться.

— Все, скажи Марине, что около семи я приеду.

— Когда ты начнёшь сама уже ей писать? Мне иногда кажется, что ты ее боишься, — проворчала Женька.

Боюсь? Я люблю ее, бедный ты мой друг.

— Не выдумывай. Просто… так правильнее.

— Ладно, до завтра. Я, как обычно, часам к восьми. Может, раньше. И купи чего-нибудь выпить. Эта неделя меня почти доконала.

— Договорились.

Я отключила телефон и откинулась на стуле. Почему все так сложно? Почему я просто не влюбилась в какую-нибудь замужнюю женщину, с которой я могла просто не видеться, переболела бы себе тихонечко и все дела. Нет же, я выбрала самую красивую и самую лучшую женщину на свете, которая еще и встречается с моим лучшим другом. Что за невезение.

***

Мне удалось уйти с работы пораньше, так как я поняла, что просто от сидения за рабочим столом и прожиганием взглядом монитора все равно никакого толка. Я не могла думать ни о чем, кроме вечерней встречи, а также предстоящего похода в аквапарк. Там же все будут в купальниках. Мне плевать на всех, если честно, но Марина там тоже будет в купальнике. И что-то мне подсказывало, что ее фигура не оставит равнодушным никого.

Заехав домой, я переоделась в джинсы и футболку, натянула кожаную куртку и взяла перфоратор. Черт с ним, даже если замараюсь. В спортивном костюме я околею.

Заскочив по дороге в магазин, я взяла пива Женьке, себе — безалкогольного, а Марине бутылку хорошего дорогого вина. Я знала, что она предпочитает красное полусладкое, поэтому потратила на его выбор минут пятнадцать, явно задолбав продавца-консультанта. Я была не в состоянии это контролировать. Просто хотела сделать ей приятное. По-дружески. По-другому сделать ей приятное я все равно не могла.

Марина проводила меня в кухню, убрала всю принесенную мной провизию в холодильник, попутно поблагодарив за вино, и поставила передо мной тарелку с тушеными овощами и мясом.

— Я же знаю, что ты не ужинала, — ответила она на мой вопросительный взгляд. — Так что ешь.

— Спасибо, — пробормотала я, взяв со стола предложенную вилку.

Если бы я не знала, что Марина встречается с Женей, то решила бы, что она прокладывает себе путь к моему сердцу через желудок. Она постоянно пыталась меня накормить, чем-то угостить, или хотя бы напоить чаем с конфетами «Бешеная пчелка». Кстати, я свихнулась настолько, что начала покупать и себе эти конфеты. С чем я себя и поздравляла каждый раз, когда разворачивала цветные сладости.

Пока я ужинала, мы болтали о всяких пустяках. Марина рассказывала забавные случаи, которые с ней происходили на работе, какие-то казусы в финансовом мире, которые были понятны только людям, работающим в данной сфере. Когда я закончила свою трапезу, было уже без двадцати минут восемь.

— Это было просто невероятно вкусно, — честно сказала я, отодвигая тарелку с вилкой.

— Спасибо, — усмехнулась девушка, забирая посуду и убирая ее в посудомоечную машину.

— Почему ты смеешься? — спросила я, видя, что усмешка не покидает ее губ.

— Нет, ничего, просто…

— Что? — я с интересом уставилась на нее, когда она закрыла посудомойку и включила ее.

— Ты так мило ешь, — пробормотала она и… покраснела.

— Мило? Ты хотела сказать, смешно? Или… забавно? Почему мило? И, вообще, это комплимент или мне стоит обидеться? — улыбнулась я, видя ее растерянность.

— Нет! — горячо ответила Марина, и уже спокойнее продолжила. — Нет, это… мило. Знаешь, иногда люди просто едят. Ну, как обычно, как все. А иногда видно, как они действительно наслаждаются каждым кусочком. И когда говорят, что было вкусно, становится ясно, что это не простая вежливость, а было действительно вкусно.

— Даже не знаю, как на это реагировать, — усмехнулась я, вытирая губы салфеткой. — Но это правда очень вкусно. Ты потрясающе готовишь. Женьке очень повезло.

— Спасибо, — улыбнулась Марина и посмотрела куда-то в сторону. — Знаешь, это не всегда спасает, — добавила она с грустной усмешкой.

— В каком смысле?

— Да неважно, — махнула она рукой, возвращая лицу прежнее непринужденное выражение. — Просто мысли вслух.

— Расскажи мне, — попросила я, не понимая зачем. Я просто чувствовала, что она сказала что-то, что ее беспокоило. Что она затронула что-то очень важное.

— Ну, у меня когда-то были отношения… — робко начала она, продолжая стоять, опираясь спиной о кухонную столешницу. — И девушка, с которой я жила, постоянно нахваливала мою стряпню, говоря, что я ее покорила рецептом индейки-чили. И что она готова жениться на мне, лишь бы всю жизнь есть мою еду.

— И что случилось потом? — спросила я, после того, как Марина замолчала, глядя в одну точку.

— Потом? — девушка перевела взгляд на меня, словно очнувшись. — Потом она ушла к моей подруге. Которая, к слову, совершенно не умела готовить. Так что, как я и сказала, это не спасает, — закончила она, грустно улыбнувшись.

— Мне жаль, — искренне проговорила я. — Вы… Вы долго встречались?

— Четыре года. И я действительно думала, что это тот человек, с которым я свяжу всю свою оставшуюся жизнь.

— Очевидно, это не так. Просто это был не твой человек. Иначе бы она тебя не потеряла, — я не знала, что еще сказать в такой ситуации. Я через такое не проходила.

— Ну, это она от меня ушла, так что формально потеряла ее я, — улыбнулась Марина.

— Нет, — я отрицательно покачала головой. — Ты — потрясающая девушка, и, поверь мне, многие отдадут руку на отсечение, чтобы быть с тобой. Ты достойна того, кто будет ценить тебя. Не за готовку или красивые глаза. А просто, потому что ты есть. Что ты рядом. Женька тебя ценит, — сдавленно добавила я, не в силах выдержать пристальный взгляд Марины.

— Да. Спасибо тебе за приятные слова, — девушка отодвинулась от столешницы и повесила белое кухонное полотенце на крючок. — Ну что, пойдем повесим картину? — спросила она, похлопав себя по карманам.

— Да, конечно.

Картину мы не повесили. Не знаю, почему, но перфоратор отказался работать. Даже индикатор питания не включался. Я сказала, что отнесу его обратно в магазин, так как он был все еще на гарантии. В итоге, мы дождались Женьку и провели вечер втроем, весело беседуя обо всем на свете и обсуждая предстоящий поход в аквапарк.

Примечание к части

Четырнадцатая, пятнадцатая и шестнадцатая части уже на Патреоне: https://www.patreon.com/_Nogaulitki_ И приходите сюда тоже, кто еще не дошел: https://www.instagram.com/nogaulitki/

>

14

Я сидела в машине на парковке около большого здания, где обещали круглогодичный тропический рай. На соседнем сидении покоилась спортивная сумка, где были шлепанцы, купальник и полотенце. Женька сказала, что ее билеты включают доступ ко всем развлечениям — бару в том числе, поэтому я ждала подругу с Мариной на такси. Конечно, они опаздывали. Женька была бы не Женькой, если бы заявилась вовремя.

Наконец, я заметила подъезжающую желтую «Кию» с «шашечками» и сидящую на переднем сидении рядом с нерусским водителем Женьку. Я взяла сумку и вышла из машины. Они остановились за моей спиной в тот момент, когда я нажимала на кнопку закрывания дверей на брелке.

— Прости, Лерон, мы опоздали, — услышала я голос подруги. — Но я знаю, как искупить свою вину.

Я только обернулась, чтобы ответить ей что-то остроумное, как остановилась, замерев. Все слова застряли в горле, когда я увидела, как открылись обе задние двери такси, и оттуда вышли Марина и… Наташа. Та самая Наташа с новоселья, которая беззастенчиво флиртовала со мной и выпрашивала мой номер телефона. Который, к слову, я «забыла» ей дать.

— Привет, — девушки в один голос поздоровались со мной, а я лишь успела заметить, что улыбка Марины была какой-то… вынужденной, что ли. В отличие от ее подруги. Наташа улыбалась во всю ширину своего рта и не сводила с меня своих темных глаз.

— Привет, — наконец, выдавила я, сделав вид, что совершенно не шокирована нашей четвертой компаньонкой. — Ну что, идемте? На улице прохладно, а там обещают тепло и искусственное солнце, — пошутила я, покачивая сумкой в руке.

Девушки, держась под руки, двинулись вперед, а мы с Женькой стали «замыкающими».

— Какого хрена, Федорова? — тут же зашипела я, ткнув подругу в плечо.

— Ой, больно, — пискнула Женька. — Слушай, это получилось случайно. Наташа заехала, чтобы забрать какой-то пакет у Марины, я брякнула ей про аквапарк, она сказала, что давно хотела там побывать… Ну, и так получилось, что я ее типа пригласила. Она согласилась. Я не знала, что она согласится, — смотря на меня самыми невинными глазами, оправдывалась Женька.

— Конечно, так я тебе и поверила. Учитывая, сколько раз ты угрожала, что найдешь мне кого-нибудь, — проворчала я, продолжая идти вперед вслед за девушками.

— Честно, Лер. Я не думала, что она согласится. В итоге мы заехали к ней, она взяла вещи, и мы поехали сюда. Поэтому и опоздали. Ну, слушай, ничего страшного же не произошло. Тебя никто не заставляет с ней что-то… делать. Хотя, к слову, ты ей очень нравишься. Она всю дорогу о тебе расспрашивала, — ухмыляясь, закончила Женька, когда мы почти подошли к большим двойным дверям аквапарка.

— Чудесно. Я польщена, — без какой-либо радости в голосе ответила я, пропуская подругу вперед.

***

— Ты опять пойдешь это делать в туалет? — смеялась Женька, снимая черную кофту и расстегивая джинсы.

— Что делать? — поинтересовалась Наташа, стоя в метре от нас и расположившись на соседней скамейке в раздевалке.

— Переодеваться, — пояснила Женька, стоя уже в одном спортивном топе и полуспущенных штанах. — Когда мы в институте ходили в бассейн, Лера постоянно уходила переодеваться в туалет, — продолжала смеяться моя подруга.

— Почему? — заинтересованно спросила все еще одетая Марина, поправляя силиконовый оранжевый браслет, который ей, как и нам, дали на ресепшене.

— Отстаньте от меня, — проворчала я, снимая кофту и засовывая босые ноги в сланцы.

— Лера у нас стесняшка, — продолжала хихикать Женька мне в спину, когда я удалилась с купальником и полотенцем в сторону уборной. Ну, не могу я переодеваться при всех. Не могу. Тем более я не хотела случайно увидеть Марину без верха. Я бы тогда вообще спать перестала, наверное.

— Это мило, — хихикнула Наташа, и это было последнее, что я услышала, прежде, чем за мной закрылась дверь туалета.

Вчетвером, замотанные в полотенца, мы зашли в общую душевую, чтобы, согласно правилам, ополоснуться, перед тем как идти в саму зону развлечений. Я вышла первая, встретила Женьку, и мы направились в сам аквапарк, решив встретить девушек уже там. Оставив полотенца, мы осмотрелись. А посмотреть было, на что. Множество горок, бассейнов, «лягушатников» с пузырящейся водой, которые были заняты преимущественно детьми и их родителями, а также огромное количество надувных игрушек — жутких фламинго, крокодилов, акул. И, конечно же, там были просто обычные надувные матрасы. В самом верху под стеклянным куполом, в который было видно хмурое осеннее небо, висела огромных размеров инсталляция в виде солнца. Со всех сторон светили лампы, которые отражались на блестящей поверхности и создавали эффект свечения. Это было… впечатляюще.

— А тут здорово, — услышали мы голос и обернулись.

В тот момент я поняла, что в свои тридцать один я все равно непроглядно глупа, раз решила, что поход в аквапарк с Мариной будет хорошей идеей. О чем я только думала? Теперь, видя ее во всей красе, я поняла, что еще долго не избавлюсь от ее образа, стоящего у меня перед глазами. Она была в черно-желтом раздельном купальнике, который был сшит будто специально для нее. Я видела полную красивую грудь, плоский живот, с продольной полосой, показывающей, что у нее есть хороший пресс, а также бесконечно длинные сильные ноги с крепкими бедрами.

Из этого ступора и беззастенчивого разглядывания ее меня вывел негромкий свист Женьки:

— Детка, я тебя и голой видела, но в этом купальнике ты просто невероятна, — искренне восхитилась подруга, а я готова была подписаться под каждым ее словом. Она действительно была великолепна. — Я хочу тебя прямо сейчас, — добавила Женька, не спуская с нее глаз. Как всегда, в своем репертуаре.

— Спасибо, ты очень мила, — саркастически усмехнулась Марина, — и… полегче, ковбой, тут дети.

— Прошу простить мою излишнюю эмоциональность, — Женька чуть поклонилась и перевела взгляд на Наташу. — Натали, и ты прекрасна, не думай, что я не заметила, — Женя улыбнулась самой обворожительной улыбкой, а я еле сдержалась, чтобы не закатить глаза.

Нет, Наташа тоже выглядела очень неплохо — у нее была стройная фигура, грудь даже чуть больше, чем у Марины, но… Не было в ней чего-то… Недоставало изящества, что ли. Хотя если смотреть трезво, что я была сделать не в состоянии, ввиду своей больной влюбленности, Наташа выглядела не менее эффектно в своем синем узком купальнике.

— Благодарю, — улыбнулась девушка в ответ, а сама не отводила взгляда от меня, в котором я явственно прочитала… голод. — Вы, девочки, и сами ничуть не хуже.

На самом деле, мы вчетвером были очень даже. Женька была в купальнике с трусами-шортами, который был серого — как ее глаза — цвета. Я в черном. Женькина красота была резкой, даже немного грубой, захватывающей невинные девичьи сердца. Невысокий рост и крепкое телосложение делали ее вид опасным, но… интригующим. Я же была длинной и жилистой. На мне легко можно было изучать анатомию мышц и сухожилий. Даже кубики на животе имелись. На которые, как я заметила с глубочайшим удивлением, смотрела Марина. Не отрываясь.

— Спасибо. Ну что, как насчет стаканчика коктейля и во-о-он той горки? — спросила Женя, когда они закончили с Наташей обмен любезностями. — Вы идите к шезлонгам, а мы с Лерой вам что-нибудь возьмем. Да? — Женя посмотрела на меня, ожидая согласия. Я молча кивнула.

— Хорошо, — Марина, наконец, перевела взгляд с моего живота, и я заметно расслабилась. Но пожалела, что я на машине. Выпить сейчас я бы не отказалась.

— Возьмите что-нибудь вкусное и… сексуальное, — улыбнулась Наташа, глядя на меня, и подмигнула, разворачиваясь и направляясь к шезлонгам.

— А мне что-нибудь с грейпфрутом, — улыбнулась Марина и, тоже бросив на меня быстрый взгляд, пошла вслед за подругой.

— Грейпфрут и секс… — пробормотала Женя, глядя девушкам вслед. Как и я.

***

Мы стояли у бара в ожидании уже второй порции коктейлей, когда Женька легонько пихнула меня в плечо.

— Наташа положила на тебя глаз. Точнее, даже оба, — улыбаясь, заявила подруга, оглядываясь на наших дам.

— О чем ты говоришь? — я сделала вид, что не понимаю, о чем речь. – Скажи лучше, почему тут продают алкоголь, тут же дети.

— Потому что его продают в секции, где детей нет. Отдельно. И тут нет крепких напитков. И не переводи тему. Нет, правда, неужели ты не заметила, как она флиртует с тобой? Отчаянно, я бы сказала.

Это было правильное слово. Наташин флирт заметил бы даже мертвый. Она постоянно норовила остаться со мной наедине, ходила на все аттракционы, куда шла я, и даже шезлонг заняла тот, что был по соседству с моим.

— Это и пугает, — пробормотала я. — Может, она маньячка какая-нибудь…

— Сама ты маньячка, — прыснула со смеху Женька. — Ты просто ей нравишься. Она тебе разве не интересна? Она красивая, умная, да и Маринка говорила, что она хорошая девушка. И зарабатывает неплохо.

— А это-то тут при чем? — не поняла я. — Я что, похожа на альфонса?

— Нет, я просто помню твою одну молодую пассию, которая тянула из тебя деньги. Ты тогда была очень расстроена.

Это было правдой. Одно время я встречалась с девушкой, которая была младше меня на восемь лет, и она постоянно просила у меня денег. А потом я выяснила, что у нее параллельно было еще двое любовников. Один из них снимал ей квартиру, а второй подарил машину. Какое-то время мне было очень гадко от осознания того, что меня просто использовали. И немало сил ушло на то, чтобы удержать Женьку, которая несколько раз собиралась поехать к этой особе и показать ей, где раки зимуют.

— Больше, слава Богу, такого не случалось.

— Но все равно. Присмотрись к ней. Нет, правда, тебе ведь нужно с кем-то спать, — сказала Женька и, не дожидаясь моей возмущенной тирады в ответ, схватила коктейли и убежала к девушкам. Я вздохнула и направилась вслед за ней. Может, она и права. И Нина все твердит, что мне нужно отвлечься. А Наташа вроде бы неплохая. Есть, конечно, в ней один минус, но тут ничего не поделаешь. Она — не Марина.

***

Несмотря на то, что проводили время мы достаточно весело, я частенько замечала, что Марина находится где-то в своих мыслях. Как этого не видела Женька — для меня оставалось загадкой, но я не могла обвинять свою подругу в излишней чувственности. Она редко понимала намеки или принимала во внимание какие-то косвенные обстоятельства, смотря всегда на всю картину в целом — по факту. Если бы Марина прямо сказала, что что-то не так, тогда, вероятно, Женька и задалась бы вопросом, в чем дело. А просто ее задумчивые взгляды и порой растерянные ответы… Она не придавала им значения. Такой был ее склад характера. И такой он был всегда. Она не была зациклена на эмоциях, ни своих, ни чужих. Жуткий прагмат, она никогда не была настолько чувственной, чтобы думать о каких-то намеках, невербальных знаках и прочем. Когда у меня творилось неладное на душе, подруга как могла старалась меня понять и поддержать, но я всегда видела, с каким трудом ей это удается.

Женька с Наташей ушли в туалет, а мы с Мариной остались вдвоем. Мы лежали через шезлонг, который заняла Наташа, а рядом с нами в бассейне плескались слишком громкие ребята лет двадцати.

Я вытирала полотенцем мокрые волосы, наблюдая за Мариной, которая блуждала взглядом по окружающим нас людям и помешивала соломинкой лед в стакане.

— Все нормально? — наконец, не выдержала я, кидая полотенце на спинку деревянного лежбища.

— Что? — казалось, Марина была настолько погружена в свои мысли, что даже не расслышала моего вопроса.

— У тебя все нормально? — повторила я. — Ты выглядишь… задумчивой.

— В самом деле? — она чуть наклонила голову, и я заметила, как ее взгляд прошелся по мне, на секунду задержавшись на груди. — Нет, все в порядке, — Марина тут же отвернулась обратно к бассейну, а я покраснела. Что происходит?

— Ну ладно, — пробормотала я, расценивая это, как нежелание говорить. Может, у нее ПМС?

— Ты понравилась Наташе, — как бы между делом проговорила Марина, не поворачивая головы.

— Да, я думаю, это поняли даже посетители в другом конце аквапарка, — слегка поморщилась я. На самом деле, выпитые коктейли помогли Наташе почувствовать себя более раскованно. Более, чем требовалось. И я порядком уже стала уставать от ее настойчивых попыток обратить на себя мое внимание.

— Думаешь? — усмехнулась Марина. — Тебе это не нравится?

— Ну, я не хочу обижать твою подругу, но… Это выглядит, как отчаяние. Я люблю более… не знаю, загадочных? — проговорила я, опасаясь, что Марина сейчас скажет мне что-нибудь, чтобы защитить честь своей подруги. Но к моему удивлению, она лишь криво усмехнулась и кивнула.

До того момента, как вернулись Женька с Наташей, мы не произнесли больше ни слова.

***

Когда мы вышли из аквапарка, уставшие, будто мы не отдыхали, а вкалывали, как проклятые, я любезно согласилась развезти всех по домам. Точнее, Женю с Мариной — к Марине, а Наташу к ней домой.

— Наверное, ты закинь нас сначала, — сказала Женя, устраиваясь на заднем сидении моего «Ниссана» рядом с Мариной. Наташа, конечно же, села вперед.

— Наташин дом первый по дороге, — как бы между прочим заметила Марина, а я поймала в зеркале заднего вида ее взгляд. Но понять, что там были за эмоции, я не смогла. Марина вообще остаток дня вела себя очень странно — обычно веселая и говорливая, она все больше молчала, списывая все на усталость.

— Не страшно, — улыбнулась Наташа, — вы устали и явно хотите остаться побыстрее наедине, — подмигнула она подруге, чем вызвала Женькин смешок. — Я уступаю право доехать первыми вам.

— Спасибо, Наташа, ценю твое понимание, — тут же отреагировала Женька.

Я молча завела машину и тронулась с места. Когда мы добрались до дома Марины, сухо попрощавшись, девушка вылезла из машины. Женька же гадко мне подмигнула, явно намекая на какие-то непристойности, и тоже вышла из машины.

— Ну, куда тебя везти? — спросила я, повернувшись к Наташе и увидев, как пристально она на меня смотрит.

Девушка назвала адрес, и я мысленно обматерила Женьку — мне было совсем не по пути, но вот когда мы ехали с аквапарка, это было как раз по дороге. Чертова сводница.

Мы добрались до Наташиного дома спустя почти полчаса. Девушка трещала всю дорогу, рассказывая в основном о себе. Это была настоящая реклама. Такая же навязчивая и утомительная. Но я слишком устала, чтобы переводить разговор в другое русло, поэтому лишь кивала и улыбалась.

Наконец, я услышала от нее: «Вот, этот подъезд», и это были первые слова из ее уст, которые меня действительно порадовали.

— Что ж, было приятно снова с тобой увидеться, — дружелюбно улыбнулась я, думая лишь о том, как я хочу побыстрее оказаться дома, включить какое-нибудь глупое телешоу и ни о чем не думать.

— Ты не хочешь зайти на кофе? Или чай? — пустила Наташа старую, как мир, уловку. После того, как она чуть не в трусы ко мне залезла сегодня, сомневаюсь, что дело дошло бы до кофеварки.

— Спасибо, но я очень устала. Мне кажется, усну прямо по дороге. Как-нибудь в другой раз, — стараясь выглядеть милой, ответила я и чуть не зевнула для убедительности.

— Ловлю тебя на слове, — лукаво улыбнулась девушка. — Хорошего тебе вечера.

— Спасибо. Тебе тоже, — кивнула я, уже чуть ли не открывая ей дверь.

Наташа стала отстегивать ремень безопасности, но он не поддавался. Странно, он никогда раньше не заедал.

— Не вытаскивается, — Наташа посмотрела на меня самыми честными глазами. Я вздохнула и, отстегнувшись сама, повернулась к ней, чтобы помочь ей уже вывалиться из моей машины. Как только я протянула руки к «замку», чтобы отстегнуть девушку, все остальное произошло как-то слишком стремительно. Наташа притянула меня к себе за ворот куртки и буквально впилась в меня поцелуем. Я даже не поняла, что происходит, когда почувствовала ее горячий язык на своих губах. Серьезно? И пяти секунд не прошло, а она уже пытается достать мне до гланд. Я не слишком рьяно ей отвечала, словно находясь в какой-то прострации. Вероятно, это меня и спасло. Через пару минут девушка отстранилась и улыбнулась:

— Вот теперь — хорошего вечера, — после чего легко отстегнула ремень и вышла из машины.

Я еще минут пять сидела, тупо пялясь на подъездную дверь, которая закрылась за Наташей, и пыталась переварить только что произошедшее.

***

Был четверг, когда я направлялась к Марине. Я не видела ни ее, ни Женьку почти полторы недели. Хотя Федорова постоянно мне звонила и заставляла позвать Наташу на свидание. Та, конечно же, разболтала обо всем Марине, а Марина рассказала Женьке. И хоть я и пыталась объяснить подруге, что это было практически насилие, та продолжала глупо хихикать надо мной. Более того, Наташа достала мой телефон, и с ней мы тоже общались довольно часто. Я списывала невозможность увидеться на огромную занятость, в чем, к слову, даже не обманывала — один из бухгалтеров ушел на больничный, поэтому я вкалывала за двоих, а то и троих, лишь надеясь, что осенняя простуда не «зацепит» больше никого из моих подчиненных. И вот, когда я более-менее разобралась с делами, Женька уговорила меня приехать к Марине. Взяла с меня слово разобраться с картиной, из-за которой она чуть не переломала себе ноги, а заодно отметить «очень-очень выгодный контракт».

И я, вооруженная перфоратором и небольшим сюрпризом для Марины, поднималась на лифте в ее квартиру. Женька должна была приехать к ней еще полчаса назад, я специально задержалась, чтобы не находиться с Мариной наедине, но когда я уже подъезжала к ее дому, подруга прислала смс, что у нее слишком срочное и слишком неожиданное совещание.

Я лишь чертыхнулась, получив это сообщение. Каждый раз, после того, как мы с Мариной были вдвоем, возвращаясь к себе домой, я не могла думать ни о чем, кроме того, что я готова продать кому-нибудь душу, чтобы поменяться с Женькой жизнями. И теперь мне снова придется вечером скулить в подушку, потому что я глубоко и по уши в любви.

— Привет, — Марина улыбнулась, запуская меня в квартиру. Выглядела она немного уставшей.

— Привет, — я разулась и, прислонив перфоратор к стене, протянула ей коробочку. — Небольшое пополнение в твою коллекцию.

Марина вопросительно подняла бровь и стала распаковывать подарок. Это была кружка. С очень оригинальным рисунком кошки. Точнее, ее морды. Он был выполнен прямыми линиями и походил больше на татуировку. Но смотрелось здорово.

— Спасибо, она очень красивая. Мне нравится, — она искренне улыбнулась, а ее глаза засветились. Ну вот, день прожит не зря.

— Не за что, — улыбнулась я в ответ и подняла перфоратор. — Я его поменяла, так что сегодня мы точно все сделаем.

— Это хорошая новость. Проходи в гостиную, а я пока поставлю мою новую кошечку, — она указала рукой направление, которое я и так знала, и пошла в кухню.

Я зашла в комнату и поняла, что тут была явная перестановка. По бокам от висящего телевизора стояли стеллажи с книгами, а напротив — небольшой уютный двухместный диван бежевого цвета. Рядом стоял стеклянный кофейный столик, на котором лежал пульт, книга, какие-то журналы и фантики от конфет «Бешеная пчелка». Еще на нем была красивая изящная ваза, в которой стоял букет неизвестных мне цветов. Неужели Федорова все еще таскает Марине цветы? Обычно все ее ухаживания заканчивались в момент, когда девушка оказывалась в ее постели. Хотя с другой стороны, она ни с кем так долго не встречалась, как с Мариной.

— Ну как тебе? — я услышала голос Марины у себя за спиной и от неожиданности чуть не подпрыгнула. Как она так тихо ходит, я не понимаю, ведь тут нет ковров.

— Знаешь, мне нравится, — честно ответила я. — Очень уютно.

— Женька сказала, что скучно, — усмехнулась девушка, сложив руки на груди. – Она ворчала об этом все время, пока двигала мебель.

— Ну… — протянула я, — у Федоровой своеобразный вкус. Однажды я ее еле отговорила от покупки стула, окрашенного в цвета радуги.

— Правда? — засмеялась Марина.

— Честное слово, — кивнула я. — Ну что, где ты хочешь повесить картину?

— Думаю, эта будет хорошо смотреться здесь, — Марина подошла к стене и показала примерную высоту, где она хочет видеть работу ее отца.

— Окей, — кивнула я и повернулась, чтобы воткнуть вилку в розетку. Когда я снова развернулась к нужной стене, то чуть не столкнулась с Мариной. — Прости, — нервно улыбнулась я, делая шаг назад.

— Это ты извини. Знаешь же, как я люблю мешаться под ногами, — Марина выдала смешок, который мне показался тоже нервным. Атмосфера была какая-то напряженная, а я не могла понять, почему. Ведь мы столько уже знаем друг друга, столько раз мы общались наедине, что изменилось сейчас?

Я решила об этом не думать и включила перфоратор. Как только я поднесла его к стене, Марина спросила:

— Вы встречаетесь с Наташей?

Я чуть не продырявила себе руку. Я выключила машинку и посмотрела на Марину.

— Что? С чего ты взяла?

— Ну, она просто сказала, что вы целовались, — спокойно ответила девушка, разглядывая свой маникюр.

— Не мы целовались, а она поцеловала меня, — уточнила я. — Не думаю, что мое мнение тогда кто-то спросил. И нет, мы не встречаемся. Так, общаемся периодически. А что, это… Это проблема? — осторожно поинтересовалась я, все еще стоя с поднятым перфоратором.

— Нет, я… Нет, — выдохнула Марина. — Наташа хорошая девушка. И, кажется, ты ей действительно… ну, нравишься.

— Ясно, — тихо ответила я, ощущая какую-то горечь в желудке.

Нет, а чего я хотела? Чтобы Марина сказала, что не хочет мной «делиться», даже как другом? С какой стати? Чтобы она приревновала? С какой стати в квадрате?

Поэтому я снова включила свою мега-дрель, что появлялась здесь почти так же часто, как и я, и принялась за работу.

Мы повесили картину, которая невероятно удачно вписалась в интерьер, и даже полюбовались ей пару минут. Потом я повернулась, чтобы смотать шнур и вытащить из розетки перфоратор, и тут мое равновесие меня подвело. Провод огибал мою ногу, обернувшись вокруг, поэтому когда я направилась к стене с розеткой, он натянулся, опутав ногу еще сильнее, а я, запнувшись, полетела вниз. Так как я не успела сообразить, что лучше будет просто приземлиться на задницу, я рефлекторно протянула руку, чтобы уцепиться хоть за что-нибудь и постараться не упасть. Этим «чем-нибудь» на мою неудачу оказался стеллаж с книгами. И, конечно же, он оказался не рассчитан на такие нагрузки, поэтому, когда я оказалась на полу, стеллаж и посыпавшиеся из него книги оказались на мне, больно припечатав меня по лицу и телу в целом.

— Господи, Лера! — я слышала взволнованный голос Марины, но не видела ее. На моем лице лежала книга, которая открылась так, будто я, читая, задремала на пляже. – Ты цела?!

Я еле вытащила левую руку и убрала с лица книгу, предварительно ее перевернув и взглянув на обложку:

— Толстой. Не зря я не любила его в школе, — проворчала я, откидывая книгу подальше.

— Ты в порядке? — я слышала явное волнение в голосе девушки, поэтому поспешила ее успокоить.

— Да-да, все нормально, — пробормотала я, когда она подняла «отдыхавший» на моих ребрах стеллаж. — За исключением того, что я устроила небольшой беспорядок.

— Не говори глупостей, — Марина поскидывала с меня оставшиеся книги и заглянула в глаза. — Ты точно в порядке? Тебя неплохо им накрыло, — девушка наклонилась ко мне и словно попыталась прочесть в моем взгляде, правда ли я цела.

— Голову приложило немного, а так все нормально.

— Голову? Где? Давай я принесу тебе лед, не вставай, — снова забеспокоилась девушка и соскочила с места.

— Марин, да не надо, все нор…

— Не вставай! — донеслось уже с кухни, и я вздохнула. Надо было сказать, что все в норме.

Она вернулась через пару минут со льдом, замотанным в полотенце.

— Где болит? О, черт, тут шишка, — ее глаза испуганно расширились, когда она снова оказалась рядом со мной.

— Шишка? — спросила я, хмурясь. — Просто чудесно.

— Давай, поверни немного голову, — она сама повернула меня в свою сторону и приложила лед. — Сейчас, скоро пройдет, — она держала полотенце со льдом и смотрела на меня. А я не могла оторвать глаз от нее. Ее горячие пальцы вперемежку с холодом действовали очень… своеобразно. Я старалась дышать ровно и случайно не застонать. — Ты уверена, что больше ничего себе не повредила? — Марина обеспокоенно осмотрела меня с головы до ног. — Ребра? Руки? Ноги?

— Все нормально, — прохрипела я и поняла, что голос меня предал.

Она нежно провела ладонью по моей щеке, смотря мне в глаза с такой заботой, что если бы я не лежала, а стояла на ногах, то непременно бы оказалась на полу, потому что мои колени ослабели бы под этим взглядом.

Я поняла, что это становится действительно опасным, потому что мой разум словно отключался — то ли от падения, то ли от того, что она была рядом, но я начинала соображать все хуже и хуже. Поэтому я кашлянула и начала подниматься, надеясь уйти от этой близости. Но Марина не спешила оставлять роль медсестры, поэтому когда я приподнялась на руках, мы оказались еще ближе, чем были до этого.

Я смотрела в ее красивые, сводящие меня с ума глаза, и пыталась вспомнить, как нужно дышать. Кислорода не хватало. Она также пристально смотрела на меня, не двигаясь. А потом я сделала еще одну ошибку. Я опустила взгляд. На ее губы. На губы, которые были так маняще приоткрыты. Сочные, полные, чувственные. Мне оставалось буквально несколько сантиметров до того, чтобы исполнить свою мечту, которую я хранила в себе не один месяц. Я смотрела на ее губы и так хотела ее поцеловать, как не хотела еще никогда и ничего. И в тот момент я поняла, что мое желание настолько велико, что я готова послать все к черту и гореть в аду в котле, который специально предназначен для предателей своих друзей, лишь бы почувствовать ее губы на вкус. Лишь бы узнать, какого это — когда такая девушка целует тебя. Лишь бы вдохнуть ее аромат и запечатлеть на ее чувственных губах хотя бы один поцелуй. Хотя бы один.

Примечание к части

Пятнадцатая, шестнадцатая и семнадцатая части уже на Патреоне: https://www.patreon.com/_Nogaulitki_ И приходите сюда тоже, кто еще не дошел: https://www.instagram.com/nogaulitki/

>

15

Сердце билось где-то в районе горла. Мои пальцы от напряжения начало покалывать. Я буквально разрывалась между желанием притянуть ее и впиться в ее губы своими и сбежать из этой квартиры как можно быстрее. А еще лучше не только из ее квартиры, но и из страны. Я была слабой. Я не могла просто встать и уйти, прекратить все это. Ни моих сил, ни моего контроля не хватало, чтобы это сделать. Но Марина оказалась сильнее. Может, конечно, она и не была загипнотизирована всей этой ситуацией и не ощущала всю силу момента как я, как наверняка и было, но тем не менее именно она закончила все это.

Девушка моргнула, чуть тряхнула головой и отодвинулась от меня, вставая на ноги:

— Ты можешь встать? Я помогу тебе подняться, — она протянула мне руку, и меня, наконец, «отпустило».

— Я в порядке, — я решила не искушать судьбу и самостоятельно встала с пола.

В том, что она поняла, о чем я думала, у меня практически не оставалось сомнений. Иначе чем еще объяснить ее легкий румянец и взгляд, опущенный в пол. Она не хотела смотреть на меня. А мне было стыдно встретиться взглядом с ней. Я такая идиотка.

— Марин, я, наверное, пойду. Голова разболелась что-то, — в этом я даже не соврала. Было ощущение, что моя черепная коробка вот-вот треснет. – Извини за… Извини, в общем, — пробормотала я и нагнулась, чтобы поскорее собрать свои вещи и уйти отсюда, как можно быстрее.

— Женя сейчас придет, — тихо сказала Марина, не поднимая глаз. Даже не совсем было ясно, к кому она обращается.

— Да. Я ей позвоню, скажу, что… Скажу, что нехорошо себя чувствую, — пробурчала я и направилась в коридор, не видя смысла объяснять что-то еще. Марина меня не задерживала. Прошла в прихожую за мной, поблагодарила за помощь и закрыла за мной дверь, слегка улыбнувшись на прощание. Думаю, ей было неловко. Не так как мне, конечно, но все-таки. Мне лишь оставалось надеяться, что она решит, будто это все от падения. И не будет думать, что я втрескалась в нее, как подросток, и чуть не поцеловала. Черт, чуть не поцеловала девушку лучшего друга. Если она думала так — то у меня были большие проблемы.

Я написала Женьке, что плохо себя чувствую и отключила телефон. Я ехала домой, проклиная свою глупость и слабость. Вот какого черта меня дернуло сидеть там и пялиться на нее? Зачем я вообще смотрела на ее губы и еще думала о том, что хочу ее поцеловать? Я была уверена, что еще минута или две, и это непременно бы произошло. И что было бы потом – остается лишь гадать. Вероятно, я бы вышла из окна, потому что умерла бы от чувства вины и стыда. От чувства вины не только перед Женькой, но и перед самой Мариной за то, что втянула ее во все это. Но, к счастью, Марина оказалась сильнее и умнее меня. И ничего не произошло. Ничего же не произошло? Я не прикасалась к ней, ничего не сказала, ничего не сделала. Тогда почему внутри так гадко?

***

Я повернула голову и обнаружила копну темных волос на подушке рядом со мной. Зажмурившись, я снова открыла глаза, решив, что мне это привиделось. Я точно помнила, что когда прикончила почти целую бутылку виски накануне вечером, то ложилась спать одна. Я была в этом практически уверена. Но темноволосая макушка по соседству говорила мне об обратном. Черт, неужели я… Додумать я не успела, так как голова повернулась, а я только ахнула вслух. Рядом со мной лежала… Марина. Я вытаращилась на нее во все глаза, разрываясь от радости и ужаса одновременно. Как? Как она здесь оказалась? Что вчера произошло? Я ни черта не помнила, но была почти уверена, что брежу. Может, я допилась до «белочки» и у меня галлюцинации? Тогда я хочу быть вечно пьяной, если каждый раз у меня будет именно такое видение.

Пока я размышляла в какой из параллельных вселенных именно я нахожусь, тело, лежащее рядом, перевернулось на другой бок – лицом ко мне. И уже через секунду Марина оказалась сверху. Нас разделяли несколько сантиметров, она смотрела мне в глаза и улыбалась.

— Что… — вместо моего обычного голоса послышалось какое-то сипение. Поэтому я прочистила горло и попробовала еще раз. – Что ты здесь делаешь? Что происходит?

Она, казалось, не слышала моего вопроса, потому что вместо того, чтобы ответить, начала целовать мое лицо. Щеки, скулы, подбородок. Я могла только пытаться дышать между этими поцелуями, стараясь вспомнить хоть что-нибудь, что могло бы объяснить ее нахождение здесь. Возбуждение не заставило себя долго ждать, и я почувствовала, как приятный жар растекается по моему телу. Больше всего мне хотелось прикоснуться к ней. Но руки словно налились свинцом, я не могла пошевелиться. Я чувствовала прикосновения Марины, чувствовала огонь, который она вызывала во мне. В один момент я испугалась, что эти ощущения разорвут меня на куски – такими интенсивными они были. Ее руки, ласкающие меня, нежные пальцы, мягкая кожа – все это было слишком сильно и слишком много для одной меня. Все чувства готовы были вырваться наружу, и я ничего не могла с этим поделать. Это действительно было сильнее меня. Поэтому я смогла только прошептать, закрыв глаза:

— Я люблю тебя. Боже, как же я тебя люблю.

В этот момент ее движения прекратились. Я непонимающе и практически возмущенно открыла глаза и чуть не вскрикнула – на меня смотрела… Наташа.

Какого черта?! Что она тут делает? Где Марина?

— Я так долго этого ждала, — сказала Наташа, глядя на мои губы, и в следующее мгновение поцеловала меня. Я думала, мои глаза выпадут из глазниц, так я вытаращилась на девушку.

— Что происходит? – спросила я, отворачиваясь от настойчивых губ. – Где Марина?

— Лера, я ведь думала, мы друзья, — услышала я уже другой голос и резко повернула голову. На мне лежала Женька. Я заорала. Увидеть на себе голую Федорову я никак не ожидала.

Подпрыгнув на кровати, я огляделась в кромешной темноте. Помотав головой, дотянулась до лампы на прикроватной тумбочке и включила свет. К счастью, ни Марины, ни Наташи, ни, прости Господи, Женьки в моей постели не было. Со мной была лишь жуткая головная боль, вызванная моим вечерним «свиданием» с бутылкой. Ну и поделом. Так мне и надо. Я посмотрела на часы. Было 04:37 утра. Я вздохнула и снова откинулась на подушку. Приснится же такое. Марина, Наташа, Женя. Во сне я более востребована, нежели в жизни. Сразу трое за одну ночь. Потрясающе.

Я не пошла на работу. Проснувшись от будильника, поняла, что просто не смогу ничего сделать на рабочем месте и решила притвориться больной. Мне поверили – осенняя простуда никого не удивляла. Я обнаружила несколько пропущенных – от Женьки и Нины, а также пару сообщений от Федоровой, где она спрашивала, какого хрена я уехала и все ли со мной в порядке. Я решила не отвечать ей, а просто сказаться жутко занятой, если она продолжит мне трезвонить. Если врать, то всем. На деле же я собрала небольшую сумку с самыми необходимыми вещами и вышла из дома. Заехав по дороге в магазин и купив там несколько бутербродов, воды, и какой-то полуготовой провизии, я отправилась в место, где скрывалась от всех забот – на свою дачу. Мой личный островок спокойствия и тишины. Где практически не ловит связь, нет интернета и людей. Именно то, что мне сейчас нужно. Трех дней мне должно хватить, чтобы более-менее прийти в себя и жить дальше так, будто ничего не произошло. Будто не было вчерашней неловкой ситуации, не было ничего, что могло бы вбить клин в отношения между мной, Женькой и Мариной.

***

Я открыла прочную деревянную дверь и поежилась. По ночам здесь холоднее, чем в городе, поэтому дом сильно остыл. Я тут же закинула несколько поленьев в печь, а также подключила радиаторы. Минут через десять здесь будет тепло. Поставив чайник, вытащила из сумки вещи и выложила в холодильник еду.

Через полчаса я жевала бутерброд и запивала его горячим чаем. Ну, не так уж все и плохо. Да, я влюблена в девушку своего лучшего друга. Да, есть вероятность, что она об этом догадывается. Да, я ее чуть не поцеловала. Но по сравнению со всеми бедами мира типа голода, торнадо, ужасных пожаров и наводнений, мои проблемы – ничто. Именно этим я и буду себя успокаивать все эти три дня, что буду здесь.

***

Самым разумным решением после всех произошедших событий было бы абстрагироваться от всего, не думать о Марине, занять себя чем угодно, лишь бы освободить свой разум от мыслей о ней. Но я уже давно поняла, что когда дело касается этой девушки, мой мозг отказывается работать, и я поступаю всегда, как полная идиотка. Поэтому два дня я провела в тоскующем бреду, разглядывая ее фотографии, которые я иногда делала, когда мы проводили время втроем. Я увеличивала фото так, чтобы на экране оставалось только ее лицо, и практически часами вглядывалась в ее светло-зеленые глаза.

К концу субботы я поняла, что мне нужен кто-то, кому бы я могла отдать свою любовь, и кто примет ее безоговорочно. Может, это простое совпадение, может, вселенная или кто-то сверху меня услышал, но утром в воскресенье, когда я вышла, чтобы принести несколько дров из сарая, я кое-кого встретила.

Небольшого роста, рыжая, длинноногая собака стояла около сарая и смотрела на меня, наклонив голову. Я стояла с поленьями в руках и смотрела на нее. Мы гипнотизировали друг друга минут пять, прежде чем я сказала:

— Ну привет. Как ты сюда попала? – я посмотрела за собаку на забор. Калитка была закрыта. Как она оказалась тут – было загадкой. Может, пролезла сквозь заросли кустарника через соседей?

Рыжая наклонила голову в другую сторону и переступила с одной лапы на другую, словно в нетерпении.

— Ты чья, собачка? – спокойно спросила я, осторожно положив дрова на землю, чтобы ее не напугать. Сделав пару неуверенных шагов по направлению к собаке, я внимательно следила за ее реакцией. Но она как стояла на одном месте, так и не собиралась никуда уходить.

Я подошла ближе. Собака с интересом меня разглядывала. Я присела на корточки и осторожно протянула руку:

— Ты же не будешь меня кусать, верно? – рыжая чуть повела носом, коснувшись моей ладони, принюхалась и, снова приняв прежнюю позу, продолжила смотреть на меня.

Я протянула руку вперед и коснулась влажной шерсти под шеей. Слегка погладила ее, не отрывая глаз от моей новой подруги.

— Ты ничейная, да? – снова попыталась я вовлечь собаку в диалог, оглядывая ее уже более смело. Грязная и вся в колтунах шерсть, украшенная редким репейником, сказала мне о том, что, скорее всего, у нее не было хозяев. – Ну что, ты одинока, я одинока. Пойдешь ко мне жить? – спросила я ее, почесывая за ухом. Собака уже села на пятую точку и с удовольствием принимала мои ласки.

Через несколько минут я притащила ее в дом и угостила бутербродом. Больше у меня ничего не было. Она с большим аппетитом его съела и посмотрела на меня в ожидании следующей порции.

— Прости. Больше ничего нет, — развела я руками. – Я как-то не ждала гостей.

Конечно же, она мне ничего не ответила. Но прошла в комнату и легла, свернувшись калачиком у моей кровати.

***

Когда я выезжала со своим новым питомцем домой, я была более чем воодушевлена. У меня появился тот, с кем я могу поделиться всем. Тот, кому я могу отдать все свое нерастраченное тепло. Если бы эта собака не нашла меня, то кто знает, решилась бы я сама на то, чтобы завести себе кого-нибудь. А тут у меня практически не было выбора.

До города оставалось минут сорок пять, когда я ехала по пустой дороге, по обеим сторонам которой было только поле, и думала лишь о том, чтобы мне хватило бензина до ближайшей заправки. Я совершенно не подумала о том, чтобы наполнить бак, когда сбегала из города в пятницу. И теперь был риск застрять черти-где. Лампочка почти пустого бака горела с самого начала пути, но я старалась оставаться оптимистичной. До заправки не так уже и долго – всего каких-то двадцать минут быстрой езды. Я уверена, мы с моим стареньким «Ниссаном» сможем «дотянуть».

Мы не смогли. Минут через пять машина «заквохтала», несколько раз дернулась и остановилась. Я успела срулить на обочину и опустила голову на руль.

— Черт побери, — простонала я и ойкнула, когда почувствовала что-то холодное на своем ухе. Собака ткнула меня влажным носом и лизнула в щеку. – Спасибо, дорогая, мне уже лучше, — улыбнулась я и почесала ее за ухом. – Ну что, попробуем поймать попутку? Чтобы нас дотащили до заправки?

Я вылезла из машины, включив аварийку, и закрыла дверь. Собака начала неистово лаять. Я открыла дверь и вопросительно посмотрела на нее, когда она замолчала. Снова закрыла дверь. Она опять стала лаять и смотрела при этом прямо мне в глаза. Я вновь открыла:

— Что ты кричишь? Я же тут. Я никуда не ухожу. Мне нужно поймать попутку, чтобы мы смогли доехать до города. Там дом. Там тепло и есть еда. Ты же хочешь еды? Там я смогу тебя накормить. И помыть. Что важнее, — я понимала, что разговариваю с собакой. Но ее карие глаза были такими умными, что мне казалось, она все понимает. Когда я снова закрыла дверь, она молчала.

Пятнадцать минут я провела на холоде, пытаясь найти помощь. Мимо меня за это время проехало машин десять, но ни одна не остановилась.

— Да что с вами, люди?! – в сердцах выкрикнула я и достала телефон. План «А» с треском провалился, придется использовать план «Б». Я включила аппарат и пока ждала, когда он загрузится, размышляла – какое из зол будет меньше – Нина или Женька. Я не включала телефон все три дня, и догадывалась, что именно они захотят мне обе сказать, после того, как я, не перезванивая им, написала, что со мной все хорошо, и вырубила сотовый. Решив, что гневу Женьки будет противостоять все же проще, набрала ей, игнорируя десятки посыпавшихся сообщений на «оживший» телефон.

Федорова ответила после второго гудка.

— Лера, какого хрена?! – вместо приветствия проорала она, а я поморщилась. Надо было звонить Нине.

— И тебе привет.

— Привет?! – продолжала орать Женька. – Привет?! Засунь себе этот привет в задницу! Где ты, черт тебя подери?!

— В моей заднице и так достаточно проблем, чтобы засовывать туда еще и это, — парировала я. – Мне нужна твоя помощь.

— Что случилось? Ты в порядке?! – больше взволнованно, чем сердито, продолжала спрашивать Женька.

— Я в порядке. Я была на даче, — призналась я, уже предчувствуя гору упреков.

— Ты издеваешься?! Я ездила к тебе домой, звонила на работу, там сказали, что ты заболела. А ты написала, что с тобой все хорошо! Какого хрена, Лера?! Я даже Нине звонила!

— Нине? – глупо переспросила я.

— Ну, а кому еще?! Девушки у тебя нет, других твоих друзей я не знаю. Кстати, Нина сказала, что тоже тебя искала, но ты ей прислала то же, что и мне. Так что готовься, уж она-то надерет тебе задницу!

— Блин, извините. Я просто… хотела побыть одна, — пробормотала я, чувствуя себя гадко.

— Я все понимаю, Лер, но мы… Я… Я волновалась. Я думала, что ты заболела, что тебе стало плохо, что ты, может, сознание потеряла. Благо, у меня есть ключи от твоей квартиры. Ты просто словно исчезла! – продолжала возмущаться Женька.

— Да, я знаю. Извини. Я не думала, что все так будут беспокоиться… — пробормотала я, чувствуя себя провинившимся школьником.

— Но мы беспокоились, — с чувством сказала Женька. Я была удивлена, честно говоря. За столько лет нашей дружбы Федорова никогда не была так эмоциональна. Это было для меня сюрпризом. Может, это Марина на нее так влияет? При воспоминании об этой девушке мне опять стало грустно.

— Извини. Я не хотела. Слушай, ты можешь мне помочь?

— Да, конечно, — опомнилась Женька. – Что случилось?

— Да я ехала домой, но у меня кончился бензин. Я забыла заправиться. И… короче, я стою на дороге, и никто не хочет останавливаться, чтобы помочь мне.

— Скинь геолокацию, я приеду, — тут же отозвалась Женька, не задавая лишних вопросов.

— Хорошо. Спасибо.

Я скинула свое местоположение и села обратно в машину. Посмотрев на мирно сидящую рядом собаку, я сказала:

— Сейчас приедет Женька. Она мой друг. Она тебе понравится. Она бывает порой несносной, но она хорошая.

***

Женька приехала спустя час. К этому времени мы достаточно замерзли, поэтому привезенному горячему кофе в термосе были очень рады. Ну, я рада. Собака кофе пить не стала. Женька очень удивилась моей компании, но потрепала грязную голову и даже попыталась придумать собаке имя.

— Может, Терри? – спросила подруга, закручивая канистру.

— Для Терри она слишком крупная, мне кажется, — почесала голову я.

— О, слушай, я как-то читала книгу, детектив. Там у главного героя, сыщика, была рыжая собака. Ее звали Гретхен, — с чувством проговорила Женька.

— Ты предлагаешь мне назвать собаку Гретхен? – скептически подняла я бровь. – Чтобы я сломала язык, когда буду звать ее на улице?

— Ну, можно сократить. Гретти. Гретта. Ретти, — предложила Женька.

— Гретта, — словно пробуя имя на вкус, пробомотала я. – Гретта. Тебе нравится? – повернулась я к собаке, которая спокойно лежала на сидении и наблюдала за нами.

— По-моему, она не против, — сказала Женька, улыбаясь.

— Мне тоже так кажется, — согласилась я. – Значит, Гретта.

— Отлично. Привет, Гретта. Теперь ты составишь компанию этой милой барышне, которая не знает, что такое ответственность, — пропела Женька, косясь на меня.

— Я извинилась, — закатила я глаза.

— Ага. Что произошло? Почему тебе понадобилось сбежать из города? – серьезно спросила Женька.

— Я не сбегала, — отчаянно врала я, — просто хотела отдохнуть.

— Как ты себя чувствуешь? Марина сказала, что на тебя упал шкаф, — неожиданно перевела тему Женька.

— Не шкаф, а стеллаж, — поправила я. – И все хорошо. Пара синяков, ничего серьезного.

— Поэтому ты убежала, не дождавшись меня, а на следующий день скрылась ото всех? Может, ты ударилась сильнее, чем тебе показалось? – продолжала допрос Женька.

— Мне просто было нехорошо. Голова болела, там была шишка, и я решила, что не буду портить вам вечер своей кислой миной, — пожала я плечами.

— Ну, ты ничего особо не испортила, — пробормотала Женька. – Марина тоже была особо не в настроении. Мы чуть не поругались из-за какой-то ерунды, поэтому я уехала вечером к себе.

— Вот как, — протянула я, задумавшись. Что же произошло с Мариной?

— Ага. Но на следующий день она извинилась, сказала, что у нее ПМС и что она просто сорвалась, — продолжила Женька, чем снова меня удивила. Тема Женьки и отношений, как правило, самая закрытая тема. А мы уже минут пять об этом разговариваем.

— И тебя это… беспокоит? – мне не было приятно говорить с Женькой о Марине, но она же не виновата, что я влюбилась в ее девушку.

— Да нет, — неопределенно махнула рукой она. – Все нормально. Ну что, поехали? – вот это больше похоже на Федорову. Она всегда так неожиданно «закрывается», что у меня постоянно остается ощущение какой-то недоговоренности.

— Да. Спасибо тебе еще раз, — искренне поблагодарила я подругу.

— Да ладно тебе. Пустяки. Я сейчас к Маринке, она, кстати, тоже места себе не находила, пока тебя не было. Она предлагала даже обратиться в полицию. Но надо три дня ждать. Так что если бы ты не объявилась сегодня, завтра тебя искали бы уже везде. Я понимала, что ты опять в одном из своих периодов не-хочу-никого-видеть, но почему-то не подумала о том, что ты попрешься на свой огород в такой холод, — поежилась Женька, застегивая кожаную куртку.

— Это не огород, — оскорбилась я. – И там есть радиаторы. Мне не было холодно.

— Да-да. Конечно. Ладно, езжайте. Гретта, следи за своей хозяйкой, — Женька подмигнула поднявшей голову собаке и закрыла мою дверь. Я смотрела, как она запрыгнула в свою дорогую машину и тронулась с места. В голове крутились ее слова о том, что Марина не находила себе места, пока меня не было. Забота? Или я ей небезразлична? Она же тоже тогда смотрела на меня! Она тоже не сразу отодвинулась. А этот ее нежный взгляд?

— Я в таком дерьме, — простонала я и стукнулась лбом о руль. Гретта гавкнула, а я подняла голову, уставившись на нее. – Твоя хозяйка – идиотка, — прошептала я и завела машину.

Примечание к части

Шестнадцатая, семнадцатая и восемнадцатая части уже на Патреоне: https://www.patreon.com/_Nogaulitki_ И приходите сюда тоже, кто еще не дошел: https://www.instagram.com/nogaulitki/

>

16

Прошел почти месяц после моего нашумевшего уединения. Мы жили с Греттой так, будто она всегда была со мной. После того, как я ее отмыла, откормила, сводила к ветеринару, стало ясно, что мне невероятно повезло с этой собакой – она была умная, красивая и, что самое главное, большинство времени она была спокойна, как удав. Наши темпераменты подходили друг другу просто великолепно. Хоть звериный доктор и сказал, что Гретте от силы два года, она не была похожа на молодых сумасшедших собак. Наши прогулки были по большей части спокойными, она прыгала и бегала лишь когда видела свою любимую игрушку – скрученный в круг канат. А уж игру «кто кого перетянет» она любила больше всего. Я познакомила ее с Ниной, которая хоть и пыталась это скрыть, но прониклась к собаке. Нина всегда была противницей животных, так как это «погрызанная обувь, шерсть и грязь». Но Гретта была настоящей леди, поэтому покорила сердце даже этой женщины. Женька, приходя в гости, постоянно таскала ей то косточки, то какие-то игрушки или собачьи лакомства. За что Гретта аккуратно облизывала ее ладонь и удалялась на кухню есть очередные вкусняшки. Я даже представила ее Георгию Ивановичу. Они сразу понравились друг другу, и мужчина всегда приветствовал нас обеих, когда мы выходили гулять. Он останавливался и, галантно кланяясь, говорил:

— Леди, доброго дня.

В общем, с Греттой мне повезло. Ее шерсть стала блестящей и очень мягкой. И от нее совершенно не пахло псиной. Даже если она намокала под дождем или пока еще нечастым снегом. А уж речи о том, что она что-то сгрызала или портила, вообще не было. Она точила зубы только о свои игрушки, а уже через две недели переезда ко мне в квартиру знала команды «сидеть», «лежать» и «дай лапу». Породу ее никто не смог определить, но ветеринар предположил, что это какая-то помесь спаниеля с кем-то еще. Но мне это было неважно. Она была преданной, спокойной и любила меня. Я видела это в ее глазах. К тому же, только меня она лизала в лицо. Других могла лизнуть в руку, но лицо не трогала никогда. И еще она слегка прихрамывала на левую лапу. Доктор, сделав рентген, сказал, что у нее была травма, скорее всего, когда она была еще щенком. Но и это меня не волновало. Я была рада, что она нашла меня.

Было забавным их знакомство с Мариной. Где-то через пару недель, как у меня появилась Гретта, ко мне в гости приехали Женька с Мариной. И собака просто не отлипала от девушки. Федорова даже в какой-то момент слегка обиделась на Гретту, потому что, казалось, собака не замечает никого кроме Марины. Даже когда мы сидели все в комнате, она улеглась на ноги девушки и уснула. А я лишь грустно усмехалась про себя и немного завидовала собаке, потому что Марина постоянно ее гладила и тискала.

Когда они ушли, я села на диван, а Гретта прыгнула на него и улеглась рядом, положив голову мне на бедра. Я потрепала ее за ухом и вздохнула:

— Это была Марина. И я ее люблю, — собака подняла голову и посмотрела на меня блестящими глазами. Казалось, она все понимает.

К слову, с Мариной за это время мы виделись не так часто, но когда это случалось, было ощущение, что мы обе забыли о той странной ситуации у нее дома. Мы также общались, болтали, шутили над Женькой или друг другом. Все шло своим чередом и казалось, что ничего не изменилось. Точно как и мои чувства к ней. Они также остались прежними. За исключением того, что мы старались не оставаться с Мариной наедине. Не знаю почему, но прежней легкости у нас не наблюдалось. Даже когда Женька выходила в туалет, например, а мы с Мариной оставались вдвоем, то непременно пытались обе себя чем-то занять. Телефон, какие-то мелочи по хозяйству, что-то еще. Мы будто боялись находиться один на один.

Я несколько раз виделась с Наташей. Может, ей что-то сказала Марина, или она сама поняла свою излишне навязчивую позицию, но ее поведение поменялось. Она больше не пыталась виснуть у меня на шее, вела себя, скорее, как новый друг. Мы ходили в кино, пару раз были в ресторане, но никаких активных действий я не предпринимала. Я видела, что нравлюсь ей, но не могла ответить тем же. Мое сердце было уже занято. Хотя, признаться, Наташа действительно оказалась очень милой девушкой. Несколько зацикленной на себе, но это, скорее, было из-за ее неуверенности. Она чересчур сильно пыталась показать, насколько она хороша, умна и, казалось, она как могла выпячивала все свои достоинства. Будто боялась, что ее не оценят. Она продолжала со мной флиртовать, но это было мягко и не настойчиво. Мне было с ней довольно легко, поэтому иногда я поддерживала ее игру, отвечая шуткой или легким заигрыванием.

Самый ад произошел в одну из суббот. Я, Женька и Марина были приглашены на день рождения к Наташе. Сам праздник она решила отметить в лесбийском клубе. Не самом, на мой взгляд, лучшем, но не я была именинницей и мое мнение никто не спрашивал. Мы втроем приехали на такси практически к назначенному часу и зашли в клуб. Наташа и ее несколько подруг были уже там. Мы немного опоздали, как всегда из-за Федоровой. Поэтому когда мы нашли нужный столик, стало ясно, что шампанское уже открыли, а пара тостов уже прозвучали. Мы поздравили Наташу, я подарила ей цветы и подарочную карту в магазин косметики (нет, ну а что я еще могла ей подарить, ведь я совершенно не была осведомлена о том, чего бы ей хотелось. Я даже о дне рождения узнала за три дня). Марина с Женей тоже подарили что-то в этом роде, и мы уселись за стол. Было еще не поздно и народу не слишком много, поэтому музыка пока не грохотала, и мы все могли довольно свободно общаться. Я оценила Наташин наряд, в котором она действительно выглядела великолепно. Короткое платье с глубоким декольте привлекал внимание всех окружающих. Но все же я не могла оторвать глаз от Марины. Я, честно, не понимала, как можно быть такой красивой? Точнее, настолько красивой? Она просто сводила меня с ума. Я впивалась в нее глазами, в каждую ее черточку, в каждую деталь ее темно-синего платья, что было в разы скромнее, чем у Наташи, но делало ее куда более сексуальной. Но стоило мне лишь на несколько сантиметров сместить взгляд, как я видела Женьку, которая обнимала Марину. И которая, конечно же, снова была «звездой вечера». Посвящая тосты имениннице, она веселила всю компанию. Я даже заметила несколько завистливых взглядов, брошенных какими-то девушками на Марину. Женю хотела добрая половина собравшихся дам. Я же могла только накачиваться виски с колой и надеяться, что алкоголь пригубит «зудящее» внутри меня чувство.

К половине второго ночи я была уже изрядно пьяна. И мне было плохо. Полвечера я смотрела на Марину — как она танцует, как смеется, как разговаривает с другими приглашенными гостями, и мне становилось только хуже. Если бы я знала, что такое возможно, я бы пошла к любой колдунье или ведьме, чтобы вырвать это всепоглощающее чувство из своей груди. Я хотела перестать ее любить так же сильно, как хотела ее поцеловать. Это убивало меня. Поэтому, когда почти все гости были на уже заполненном танцполе, я отправилась в туалет, чтобы немного прийти в себя и хотя бы постараться протрезветь. Основной туалет был переполнен. Я стояла в очереди, оперевшись о стенку, чтобы не покачиваться – я была уверена, что гравитация на меня подействует сильнее обычного, и я непременно не устою на ногах. Тут я заметила неподалеку еще одну дверь. Там было написано «Служебное помещение», но дверь была не заперта. Я оттолкнулась от места своей стоянки и направилась туда. Приоткрыв дверь, обнаружила еще один туалет. По всей видимости, для персонала. Там было всего три кабинки и две раковины с аппаратом, выдающим жидкое мыло посередине. Над ним висела коробка с бумажными полотенцами. Я пожала плечами сама себе и шагнула туда. Сделав свои дела, вспомнила, что изначально хотела ополоснуть лицо холодной водой, чтобы немного привести себя в чувство. Поэтому я вышла из кабинки и, кажется, даже крякнула вслух от удивления. Марина стояла у раковины с включенной водой. Она услышала шум и посмотрела в зеркало. Там наши взгляды и встретились.

— Эм-м-м… Привет, — пробормотала я первое, что пришло на ум, и тоже подошла к раковине.

— Привет, — улыбнулась девушка.

— Я не слышала, как ты вошла. Думала, я одна набралась наглости, чтобы пробраться в служебный туалет, — усмехнулась я, вновь поразившись ее таланту бесшумно передвигаться.

— Я хотела немного освежиться, — сказала Марина и нажала на кнопку, чтобы выдавить мыла в ладонь.

— Да. Я тоже. Там очень жарко, — сказала я и повторила движение за ней.

— Особенно если танцевать. Но тебя я не заметила на танцполе. Отсиживаешься? – усмехнулась девушка.

— Хочу дать шанс остальным, — пошутила я. Вымыв руки, плеснула немного воды на лицо.

— Очень благородно с твоей стороны, — засмеялась Марина.

— Благородство – мое второе имя, — сказала я и промокнула лицо полотенцем.

— С этим трудно спорить, — негромко ответила Марина. Я не знала, что на это сказать. Поэтому молча улыбнулась и, не смотря на нее, потянулась за еще одной салфеткой.

Очевидно, Марина сделала то же самое, потому что вместо бумажного полотенца я схватила ее руку. Но я не спешила ее отпускать. Я стояла и смотрела на наши сцепленные пальцы… Точнее, на свои пальцы, вцепившиеся в ее, и не могла пошевелиться. Алкоголь явно искажал мою реальность, потому что, будь я в трезвом уме, я бы просто извинилась, отпустила какую-нибудь шутку и уже убралась бы отсюда подальше. Но я была пьяна. Поэтому продолжала держать руку Марины и стоять, как истукан.

— Ты… Ты не хочешь меня отпустить? – тихо, слишком тихо проговорила она, нарушив нашу напряженную тишину.

Я не знаю, что произошло в следующий момент, и почему я повела себя именно так. Но именно мои действия спровоцировали целую цепь событий, произошедших далее.

— Нет, — с придыханием ответила я, развернулась лицом к Марине и потянула ее за руку на себя. Когда она оказалась достаточно близко, я другой рукой обняла ее за шею и притянула к себе.

Как я и думала, ее губы были самыми мягкими из всех, что мне приходилось когда-либо целовать. Это были самые мягкие, самые чувственные, самые вкусные и желанные губы на свете. И я целовала их. Я больше не могла противиться своим желаниям. Я ничтожный и низкий человек. И алкоголь, как это обычно и бывает, вытащил все человеческое дерьмо наружу. Я оказалась слабой и плюющей на своих друзей тварью. Но как же я хотела эти губы. Как долго я их желала. Я упивалась этим моментом своей слабости. В этот самый миг для меня существовала только она, только ее губы, только ее рот.

Я осторожно захватила ее полную нижнюю губу своими зубами и потянула на себя, пытаясь запомнить каждую долю секунды. Она ответила мне. Я готова была поклясться, что за несколько секунд до того, как все закончилось, она мне ответила. Но я сделала ошибку – я отпустила ее руку, переместив свою к ней на талию, и тогда она оттолкнула меня, надавив освободившейся ладонью мне на грудную клетку.

Мы отпрянули друг от друга словно ошпаренные. С минуту мы просто молча смотрели друг другу в глаза. А потом до меня дошло, что я натворила.

— Черт… — я закрыла глаза и уперлась в края раковины обеими руками. Помолчав еще немного, решила прояснить ситуацию, хотя и не понимала, что именно я скажу. — Марина, я… — но повернув голову, обнаружила, что стою в туалете одна. На какую-то долю секунды я даже подумала, что допилась до такой степени, что мне это все привиделось, как в прошлый раз, когда мне приснился тот странный сон. Тогда тоже все было по пьяной лавочке. Но мои губы горели огнем, а на щеках играл бордовый румянец. И я поняла, что действительно сделала это. Я поцеловала девушку лучшего друга.

Примечание к части

Семнадцатая, восемнадцатая и девятнадцатая части уже на Патреоне: https://www.patreon.com/_Nogaulitki_ И приходите сюда тоже, кто еще не дошел: https://www.instagram.com/nogaulitki/

>

17

Примечание к части

Восемнадцатая, девятнадцатая и двадцатая части уже на Патреоне: https://www.patreon.com/_Nogaulitki_ И приходите сюда тоже, кто еще не дошел: https://www.instagram.com/nogaulitki/

Я не знала, что будет, когда я выйду из туалета. Может, Марина рассказала обо всем Женьке, и Наташин день рождения закончится громким скандалом. Может, она просто будет теперь презрительно на меня смотреть, понимая, какое я на самом деле ничтожество. Я не знала, какую позицию и линию поведения выберет Марина, но я была достаточно умна для того, чтобы понимать, что как раньше – уже не будет никогда. Я сама перешла эту грань. Я переступила черту. Я сделала то, что непременно повлечет за собой последствия. Ведь одно дело в одиночестве и тайно переживать все свои запретные чувства, и совсем другое – заявить о них. Тем более таким наглым и беспринципным образом.

Постояв в уборной еще минут десять, я вышла в зал. Я осмотрела танцпол и обнаружила Женьку, веселящуюся с одной из подруг Наташи. Они танцевали и смеялись. Стало ясно, что Марина ничего ей не сказала. Я подумала, что самым разумным действием будет извиниться перед Мариной за свой поступок и уйти. Но оглядев зал и наш столик, я ее не обнаружила. Подойдя к Наташе, которая, пританцовывая у стола, стояла и ела дольку апельсина, я, перекрикивая музыку, спросила:

— Ты видела Марину? Мне нужно с ней поговорить.

Наташа кивнула и, слегка касаясь губами моего уха, ответила:

— Она минут десять назад уехала, сказала, что у нее разболелась голова.

— Но Женя же здесь, — недоуменно спросила я. Неужели моя подруга настолько эгоистична, что отправила свою девушку домой одну?

— Она хотела поехать с ней, но Марина настояла, чтобы та осталась. Женя согласилась, — пожала плечами Наташа.

Отлично. Марина настолько в шоке, что даже с Женькой сейчас разговаривать не в состоянии. Молодец, Лера, так держать.

Я была неимоверно зла на себя. Поэтому решила наказать себя, а именно — отравить свой организм. Налила шампанского в бокал и залпом осушила его под удивлённый взгляд Наташи.

— Ты в порядке? – поинтересовалась девушка, смотря на меня с искренним беспокойством.

— Да. Все просто супер, — ничтожно соврала я. – Знаешь, я, наверное, тоже поеду. Спасибо тебе за вечер. Было очень весело.

Я собралась уже было развернуться и уйти, как Наташа схватила меня за локоть:

— Останься еще ненадолго. Всего два часа ночи. Завтра выходной.

— Я очень устала, правда. Ты же знаешь, я не любитель шумных компаний, — я сдержанно улыбнулась, в надежде, что мои слова возымеют эффект. Шампанское вот уже возымело. Я чувствовала, как снова начала хмелеть.

— Ну, еще полчасика, — не отставала девушка.

— Наташа, либо тебе придется меня отпустить, либо поехать со мной, — усмехнулась я, пытаясь отцепить ее пальцы от своей руки.

— Поехали, — серьезно сказала девушка, глядя мне прямо в глаза.

— Ты… Но… У тебя же гости, — пробормотала я, удивленная ее словами.

— Не страшно. Я их предупрежу. Выпивки и еды достаточно.

Я еще раз посмотрела на нее. Красивая девушка, так отчаянно добивающаяся моего внимания. Если я не могу быть с той, которую люблю, почему бы не обратить внимание на того, кто хочет меня? Вероятно, во мне рассуждало шампанское, но я кивнула и сказала:

— Буду ждать тебя снаружи. Поймаю такси.

***

Мы завалились ко мне в квартиру, не прерывая поцелуя. Ее губы были не такими мягкими и нежными, но меня это не волновало. Я хотела забыть о Марине и о том, что я наделала. Я стащила с себя ботинки и куртку, стянула пальто с Наташи, бросив все это прямо на полу прихожей. Наташа оторвалась от меня и посмотрела куда-то в сторону:

— Ой.

Я проследила за ее взглядом и улыбнулась:

— Это Гретта. Мы живем вместе. Гретта, это Наташа.

— Ты не говорила, что живешь с девушкой, — улыбнулась Наташа и прикусила мою мочку уха.

— Мы познакомились недавно, но уже живем вместе. Гретта, милая, это свои, все хорошо, — сказала я собаке, которая после этой фразы вернулась на свое место – на диван в гостиной – и вновь обратила свое внимание к Наташе. – Мне следует быть гостеприимной и предложить тебе чай?

— Думаю, мы сможем без этого обойтись, — ответила Наташа и снова меня поцеловала.

Когда мы оказались в спальне, я была уже без футболки, а Наташино платье было наполовину расстегнуто. Мы освободили друг друга от одежды и рухнули на мягкое одеяло. Я бедром раздвинула ноги девушки и тут же почувствовала, насколько она была влажной.

— Я хочу тебя с первой встречи, — прошептала Наташа, царапая мне спину.

Я опустилась на нее сверху, целуя шею, линию челюсти, ключицы. Перешла к груди с напряженными сосками, стараясь не думать о том, как выглядела бы грудь Марины в этот момент. Я готова была взвыть, потому что даже сейчас она не оставляла меня в покое. И мне оставалось только одно. Самое гадкое, что только может быть – представить, что это — она. Я закрыла глаза и передо мной тут же возник ее образ. Это ее волосы с медным оттенком разметались сейчас на подушке. Ее руки обнимали меня. Ее глаза смотрели на меня с таким желанием.

За все те пару-тройку часов, что мы провели с Наташей в любовных играх, я почти не открывала глаз. Потому что знала, открою – моя фантазия растает. И Марина исчезнет. Я сжимала зубы, когда Наташа начинала что-то говорить – ее голос абсолютно не похож на голос Марины. Когда она стонала, я еще могла на это не обращать внимания. Но интонация, тембр, тональность – все было другое. А я хотела не ее. Я хотела только Марину.

Я засыпала с самым гадким ощущением. А проснулась с ощущением еще хуже. Алкоголь больше не прикрывал меня. Я столкнулась с реальностью, когда повернула голову и увидела спящую Наташу. Я чуть не застонала от осознания, какое я дерьмо. Поэтому я тихонько встала, приняла душ, оделась и, бросив быстрый взгляд на еще спящую девушку, взяла поводок, собаку, и вышла из дома.

***

Дверь не открывали долго. Я уже хотела уйти, как услышала щелчок замка. Дверь открылась. Взъерошенная хозяйка квартиры удивленно уставилась на меня:

— Лера? Ты чего тут делаешь?

— Нин, ты так гостеприимна, — скептически фыркнула я. – Не хочешь пригласить свою бывшую любовницу и ее собаку к себе в гости?

— Ты с собакой? – Нина сняла с головы очки и нацепила их на нос, опустив взгляд. – Боже. Только этого утром в воскресенье мне не хватало. Заходите, — со вздохом сказала Нина, пропуская нас в дом.

— И что у тебя случилось? – спросила Нина и поставила передо мной чашку ароматного кофе.

— Почему должно что-то случиться, чтобы я пришла к тебе в гости? Соскучилась, может, — усмехнулась я, поглаживая сидящую у ног Гретту.

— Лера, — предупреждающе протянула Нина и сверкнула глазами.

— А где Мишель? – решила я перевести тему.

— Она спит. Работала до семи утра. Вдохновение, — неопределенно помахала рукой Нина. – Ну так что? Выкладывай. Что ты натворила?

— Почему сразу натворила? – надулась я, делая глоток обжигающе горячего напитка.

— У тебя на лице написано, что твое чувство вины тебя скоро убьет, — спокойно ответила Нина, намазывая маслом хлеб.

— Да нет… Просто… Черт, Нин, я такое дерьмо, — простонала я и уткнулась лбом в стол.

— М-м-м… Я бы так не сказала, — протянула Нина и пододвинула тарелку с хлебом и еще одну с колбасной и сырной нарезкой. – Ешь давай.

— Поверь мне, — с чувством ответила я, хватая бутерброд.

— Поподробнее?

— Ну, я даже не знаю, с чего начать, — с набитым ртом проговорила я, потом прожевала и проглотила. – Если коротко, то я вчера напилась, поцеловала Марину, привезла к себе ее подругу Наташу, я о ней рассказывала, и переспала с ней. А, еще, пока я с ней полночи занималась сексом, то представляла, что это Марина. Ну и? Разве я не жопа?

Нина сидела с вытаращенными глазами, держа чашку кофе на весу. Потом моргнула, сделала глоток, поставила чашку и снова посмотрела на меня.

— Ты поцеловала Марину? – переспросила она.

— Ага.

— А потом провела ночь с ее подругой, представляя, что это она? – уточнила Нина.

— Ага, — снова кивнула я.

— Ладно, — Нина что-то будто просчитывала в своей голове, после чего вновь заговорила. – А утром?

— Что утром? – не поняла я.

— Ну, что ты сделала утром? Когда вы проснулись с этой… как ее… Настей?

— Наташей, — поправила я ее.

— Наташей.

— Ну… Я проснулась, мне было стыдно… Поэтому я ушла, — опустила я глаза.

— Ты… что? – заморгала Нина, не веря своим ушам.

— Ушла.

— Ты ушла из своей собственной квартиры?!

— Мне было стыдно! – «отбила» я. – Как я буду ей в глаза смотреть? Да и не только ей. Всем. Ей, Марине, Женьке.

— А Женька что? – нахмурилась Нина.

— Ничего. Она пока не знает, — вздохнула я.

— Пока?

— Пока.

Пришлось поведать Нине полностью всю историю, чуть ли не с аквапарка. Когда я закончила, на часах было начало первого, и к нам уже присоединилась Мишель.

— Валерия, это очень романтично, — улыбаясь, сказала Мишель.

— Мишенька, милая, ты точно все правильно услышала в этой истории? – скептично подняла бровь Нина.

— Нет, конечно, я понимаю, что Марина – это возлюбленная твоей подруги, но… То, что ты к ней чувствуешь, это очень романтично, — ответила француженка, прикрыв глаза.

— То, что я к ней чувствую – полный отстой. И я не знаю, что теперь делать, — сказала я, опуская голову на сложенные в замок руки.

— Держаться от них подальше, я полагаю, — отрезала Нина.

— Ты должна рассказать ей о том, что ты чувствуешь, — не согласилась с ней Мишель.

— Мишель, любимая, это во Франции, вероятно, такие штуки прокатывают. У нас за такое бьют, — заметила Нина.

— Согласна, — кивнула я.

— Вы не правы. Вы не знаете, что чувствует Марина. Судя по всему, она тоже испытывает к тебе какой-то интерес. Иначе бы это было лишено всякого смысла. К тому же, она ответила на твой поцелуй, — продолжала стоять на своем Мишель.

— Это не точно. Я была пьяна, поэтому не могу сказать наверняка, — поморщилась я.

— Что тебе точно следует сделать, так это объясниться с Наташей, почему ты смылась из своего собственного дома, — строго сказала Нина, и тут я была вынуждена с ней согласиться. – И, вообще, присмотрись к ней. Кажется, ты ей действительно небезразлична. А Марина… Это все, конечно, прекрасно, но, очевидно, она не из тех девушек, кто строит интриги за спиной своей подружки.

— Это я и так знаю, — вздохнула я. – Может, свалить все на алкоголь? Или вообще сделать вид, что я ничего не помню? Бывает же такое. Ты, вон, помнишь, после какого-то корпоратива пришла домой без одной туфли. И не могла вспомнить, где ты ее оставила.

— Да, может, и так, — пробормотала краснеющая Нина. – Поэтому на корпоративах я больше не пью.

— Ладно. Посмотрим. Может, Марина все рассказала Женьке, и она просто отпинает мою задницу и все это закончится.

— Держи меня в курсе. И… если что, мы рядом, — тепло улыбнулась Нина, когда провожала меня в прихожую.

— Спасибо, Нин, — улыбнулась я в ответ и, взяв Гретту, отправилась к себе.

18

Это было отвратительно. Когда я ехала домой, кажется, со скоростью черепахи – мне несколько раз сигналили другие автомобилисты, — я понимала, что я действительно полное дерьмо. Причем по нескольким пунктам. Во-первых, я поцеловала Марину. Да, я была пьяна, да, я не совсем соображала, но, черт, это девушка Женьки. Девушка, с которой у нас были прекрасные дружеские отношения, которые я таким глупым и дебильным образом испоганила. Теперь она будет думать, какого хера на меня нашло, будет накручивать себя, потому что это было за спиной Женьки, и… Короче, я была в полной заднице. Да, у меня есть смягчающие обстоятельства, но они не спасут меня от приговора. А я была уверена – прокурор по имени «жизнь» накажет меня по всей строгости закона. Потому что все тайное всегда становится явным.

Во-вторых, я абсолютно подлым образом использовала Наташу, зная, что искренне ей нравлюсь. С одной стороны, я не в ответе за ее чувства ко мне, и я ничего ей не обещала. С другой – то, что я, занимаясь с ней сексом, представляла вообще другую девушку – не делает меня лучше. Нет, разумеется, ей я об этом не скажу. Я, конечно, немножко дура, но не настолько. Эта информация только для моего личного торжественного самобичевания.

В-третьих, Женька. Мой любимый и практически единственный друг. И я так ее подвела. Она не подозревает даже, какую змею пригрела на своей груди. Конечно, ничего такого раньше никогда не было, но… Я облажалась. Я действительно облажалась и на этот раз очень сильно. И как теперь смотреть ей в глаза – я даже не могла представить.

Я всегда ценила в людях честность, искренность, благородство. И сама же стала воплощением порока. Предательство. Ложь. Потворство собственным желаниям. Я как могла пыталась себя убедить, что делаю из мухи слона, что ничего особо страшного или трагичного не произошло – всего лишь крошечный поцелуй. К тому же, ведь я и лыка не вязала вчера. Но не могла. Я понимала, что я сделала это сознательно. Да, под влиянием алкоголя, но сознательно. Я сознательно поцеловала Марину. Я сознательно целовала полночи Наташу, представляя, что это Марина. Я ничтожество. И я сбежала из своей собственной квартиры, только чтобы не смотреть ей в глаза, не объясняться и не нести ответственности за то, что произошло. Хотя бы какое-то время. Но одно я поняла из всего этого – я не жалела о том, что сделала. Я пыталась об этом пожалеть. Пыталась. Да, мне было стыдно, я чувствовала вину перед Женькой, Мариной и Наташей, но… я не жалела. Я сделала то, о чем мечтала месяцами. То, чего желала больше всего на свете. То, что я могла получить, рискнув всем, словно ставила все на «зеро». Я поцеловала девушку, которую любила. И как теперь выбираться из всей этой ситуации – я понятия не имела. Что делать? Кому и как все объяснять? И объяснять ли? В голове были тысячи мыслей, но ни одна не вела к какому-то логичному и, что более важно, оптимистичному ответу. Как ни крути, чем-то придется в итоге пожертвовать. Пришло время расставить приоритеты. Пришло время отвечать за свои поступки и свои чувства.

Находясь почти уже в соседнем дворе у своего дома, я резко нажала на тормоза и вывернула руль, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов. Гретта удивленно гавкнула, посмотрев на меня.

— Прости, дорогая, но у меня появилось важное дело.

Развернув машину в противоположную сторону, я поехала к дому Марины. Мне вдруг стало кристально ясно, что я должна ей все объяснить. Может, даже рассказать ей о своих чувствах, но не вешать на нее ярлык изменщицы или лгуньи. В конце концов, это я вцепилась в нее, как клещ, вчера ночью. Это я – та самая «другая женщина», одна из тех, кого я так презирала. Поэтому мне стоит поговорить с Мариной, а потом исчезнуть. Пройдет время, и я успокоюсь. Мои запретные чувства пройдут. Подумаешь, что такого, что я никогда ранее не испытывала ничего даже отдаленно похожего на то, что испытываю сейчас? Разве это оправдывает меня? Ни капельки. Поэтому все, что я могу сделать, чтобы не усугубить ситуацию еще больше – просто исчезнуть, засунув свои чувства куда подальше и поглубже.

Оставив Гретту в машине с приоткрытым окном, я подошла к подъезду. Звонить в домофон не хотелось – я не была уверена, что Марина меня пустит после всего, что произошло. Поэтому я осталась стоять у двери, в надежде, что не примерзну к подъездной площадке.

На мое счастье, через несколько минут из подъезда вышел усатый мужчина в кожаной кепке и, окинув меня недобрым взглядом, двинулся дальше, ничего не сказав. Вероятно, раздумывал, похожа ли я на хулиганку, которая гадит у мусоропровода и поджигает кнопки в лифте.

Когда я оказалась у двери в квартиру Марины, меня осенило – а что, если у нее Женька? Как это будет выглядеть? Может, Федорова вчера наплясалась и поехала к ней? Сегодня выходной, она вполне могла так поступить. И что я им скажу? Что заехала в гости без предупреждения? Хотя если Марина уехала рано, то вряд ли Женька все же у нее. Зная Федорову, та веселилась до утра. И сейчас наверняка еще спит в своей огромной кровати с ортопедическим матрасом.