Девять дверей. Секрет парадоксов

5 глава. Доверие и доверчивость

С самого утра Вика умчалась на рынок, чтобы закупить продуктов на то время, пока мы будем жить у нее на даче. Поэтому я взяла на себя обязанность приготовить завтрак к ее возвращению. Немного ограбив ее огородик, я собиралась сделать салат.

— Сегодня будем готовиться ко встрече с дипломатом, — объявил Бэрс, стоя рядом со мной и держа миску полную помидоров и огурцов.

Я в этот момент нагнулась над грядкой петрушки, чтобы выбрать покудрявее и желательно без сорняков

— То есть? — не поняла я, и хлопая глазами, резко подняла голову на детектива и прочитала в его глазах решимость и азарт.

— Будем тренировать защиту и нападение, — пояснил он.

Я разогнулась и тряся пучком зелени, зажатой у меня в руке, напомнила ему, округлив глаза:

— Но, ведь, я не помню, как это делать!

Поставив миску на землю, Бэрс упер руки в бока.

— Ты же обездвижила тогда Араву! У тебя классно получилось! — не отступал он.

— Да, но я действовала инстинктивно, и, вообще, не поняла, как это у меня вышло! А с дипломатом у меня, просто, сработало чувство самосохранения! — возразила я.

Марун, довольно улыбаясь, подошел ко мне и ткнул в меня пальцем.

— Значит, ты что-то, все-таки, помнишь! Главное — понять принцип использования энергии, а как сплетать те или иные парадоксы, я тебе подскажу, — обнадежил он меня, но не убедил. — Здесь важно все: и позиция, в которой ты стоишь, и положение рук, и нужная магическая формула. Давай, покажу самый простой щит.

Я пожала плечами, неуверенная, что у меня что-то получиться, положив пучок петрушки на грядку. Марун подошел ко мне сзади.

— Щит от огня — это парадокс Гуньсунь Луну, — произнес он, склонившись надо мной так, что я почувствовала его горячее дыхание на щеке. Надо развести ноги, чтобы встать поустойчивее, — и он своей коленкой раздвинул мне ноги, при этом приобняв, чтобы я не потеряла равновесие. От этого мое сердце застучало, как сумасшедшее, а я, почти не дыша, замерла в его руках. — Вот так, а теперь левую руку положи на противоположное плечо, — и он своей рукой взял мою левую и, согнув в локте, положил на мое плечо, а правую вытянул вперед. — Вот так, только выстави ладонь.

Я послушно растопырила пальцы правой руки, чувствуя при этом себя полной идиоткой. «Хорошо, что у Вики очень высокий забор, а то соседи по даче, могли бы истолковать нашу позу весьма превратно», — промелькнуло в голове.

— А теперь вздохни, — и я набрала в легкие воздух. Марун проделал тоже самое вместе со мной, — и медленно выпуская воздух, произноси парадокс, думая об «отсутствии движения или полной остановке» любых процессов.

— Гуньсунь Луну, — выдохнула я, ощутив, как по моей вытянутой руке, пробежала вибрация. Марун, видимо, тоже это почувствовал, потому что держал мою правую в своей.

— Очень хорошо! — похвалил он, не выпуская меня из своих объятий и плотно прижимаясь ко мне всем телом. — Другие щиты очень похожи по своей позиции на этот, — с хрипотцой в голосе произнес он. — Например, щит от молнии. Обе руки должны лежать на груди скрещенные, — и он своими руками подхватил мои и, скрестив, прижал к моему бюсту, так что его пальцы нежно прикасались ко мне. — Так же на выдохе надо произнести: «Парадокс Дихотомия», — учил он, своим дыханием щекоча мне ухо и шею.

Мне в этот момент было, явно, не до, каких-то там, щитов, когда мой личный щит от разгоряченного детектива отсутствовал напрочь.

— Парадокс Дихотомия, — выдохнула я, стараясь собрать свои мысли и чувства в кулак. Энергия снова заструилась по моим рукам, окружая меня невидимой защитой.

— Ты способная ученица! — откашлявшись, произнес Марун, выпустив меня из объятий.

Я отвернулась от него, пряча свои пылающие щеки, и пытаясь унять барабанившее о ребра сердце. И чувствовала, что Марун стоит рядом, потому что слышала его прерывистое дыхание.

— Мне нужно приготовить завтрак, а то скоро приедет Вика, — спохватилась я, подняла миску с овощами, зелень и почти бегом направилась к домику.

Влетев на кухню, я высыпала овощи в раковину и холодной водой умыла горящие щеки. «Так, Лара, успокойся! — мысленно приказала я себе, — Не поддавайся соблазну! Он при исполнении служебных обязанностей!» И я принялась за готовку.

Через полчаса стол был почти накрыт. Свежий салат ароматно пах петрушкой и базиликом, красные полосатые яблочки так живописно лежали в вазе, хоть натюрморт пиши. А гвоздем сегодняшнего завтрака была щука, выловленная Маруном нетрадиционным для этого мира способом из соседнего в поселке пруда, которую я жарила, стоя у плиты.

— Ты очень вкусно готовишь, — произнес детектив, неожиданно выхватив у меня из-под руки кусочек жареной рыбы. Отщипнув немного, положил в рот и с наслаждением облизал пальцы. Я тихонько хихикнула. А потом, как бы невзначай, спросила:

— А твоя жена хорошо готовит?

Марун поперхнулся и закашлялся.

— Я не женат, — проговорил он, изумленно вскинув брови, и с интересом взглянул мне в лицо.

А у меня внизу живота стало жарко и легко, но отвести от него глаз я не могла. Накалившуюся атмосферу разрядил звук подъехавшего автомобиля.

Наверное, учуяв вкусные запахи нашего пиршества, в кухню ввалилась Вика, таща за собой огромные пакеты с едой. Мы с Маруном помогли ей рассовать все по холодильнику, который в жизни не вмещал в себя такого изобилия. И потом втроем принялись завтракать. Я старалась не встречаться взглядом с детективом. Но краем глаза видела, что он самодовольно улыбался, уставившись в тарелку. А потом неожиданно посмотрел на меня и, облизнув губы, объявил:

— Я помогу тебе выучить все защитные парадоксы, — и воодушевленно прибавил, подцепив кусочек щуки на вилку, — и тебе надо еще освоить хотя бы парочку магических атак.

— Мы, что готовимся к сражению? — чуть не поперхнулась я помидоркой.

— Громко сказано. Но пойми, на высокие должности в любом из миров абы кого не назначают, — объяснил Бэрс, прожевав рыбу — этот политик, скорее всего, — судья, а значит очень магически силен. Но мы сейчас в Эгоцентриуме, а здесь все маги слабее, чем в любом другом мире. И поэтому твои силы, хотя ты простой помощник архивариуса, может, чуть меньше, чем у судьи здесь.

— А ты значит сильнее его будешь? — заинтересовалась я, сощурив на него глаза.

— В чем-то да, в чем-то нет, — уклончиво ответил Марун.

— А меня ты можешь научить вашим фокусам? — поинтересовалась Вика, воодушевленно обратившись к детективу.

— К сожалению, нет. — Бэрс повернулся к ней. — Каждый человек обладает магией того мира, в котором рожден. Она у людей в крови. Нельзя научиться иномирной магии. Но эта энергия есть у всех. Просто у каждого своя. У нас с Солари — парадоксальная. А у тебя — вдохновенческая, творческая. — объяснял он, смотря на Вику, — А как ею управлять, учат с детства. Конечно, силу можно развить. Но если ты не рождена гением, то есть активным эгоцентриком, то использовать в действии энергию не сможешь. Своей магии во плоти, — Бэрс изобразил пальцами кавычки, — здесь нет, поэтому гении довольствуются той, что открыта им с рождения: любой из девяти возможных. Это особенность вашего мира.

Подруга немного приуныла и с нескрываемым расстройством вышла из кухни на веранду.

— Но ведь ты пользуешься зеркальной магией, — возразила я, разливая по чашкам чай, — хотя ты из Логии.

Марун замолчал, раздумывая, как ответить и стоит ли. Он посмотрел на меня с каким-то задумчиво-оценивающим выражением и, взвешивая каждое слово, тихо проговорил:

— Я — полукровка, то есть наполовину гласс. Моя мать родом из зеркального мира. А отец — парадокс из Логии. Такие, как я — вне закона в любом мире. Поэтому мне приходится скрывать свои способности.

Я завороженно слушала детектива. Его слова отдавали болью и скрытой душевной раной. Сразу было понятно, что он впервые рассказал об этом посторонним. Польщенная таким доверием, я спросила, уступив своему любопытству:

— Почему ты стал дознавателем? Ведь с такими способностями ты мог бы и на судью экзамен сдать.

Марун молчал, медленно потягивая чай.

— Возможно, — согласился он, оторвавшись от чашки — но требовать от других соблюдать закон, когда сам позволяешь себе, скажем так, обходить некоторые правила, было бы несправедливо. Я использую свою природу гласса в исключительных случаях и только для пользы дела. А на своей должности я как раз и могу применить свои умения во благо. Поэтому думаю, что не я выбрал профессию, а она меня. Ведь для дознавателя мои способности ценнее. А судья — слишком уж ответственная должность. Он должен неукоснительно подчиняться букве закона.

— А как же этот британец, — рассуждала я, задумываясь о том, что он сказал, — разве его действия были законными?

Детектив прищурился, вглядываясь мне в глаза.

— Какая ты категоричная, — усмехнулся он, — быстро выносишь приговор, не разобравшись в причинно-следственных связях. Не забывай о презумпции невиновности.

Я даже подскочила на месте.

— Так ты его защищаешь?! — возмутилась я. — Он первый напал на меня!

Но Марун, покрутив головой, остановил меня:

— Не руби с плеча! Помнишь, он не собирался тебя убивать.

— Ага, хотел только мозги мне подправить! — перебила я, не собираясь оправдывать дипломата.

— Именно, и ты не знаешь почему. — Бэрс стоял на своем. — Надо во всем разобраться. Знаешь, на должность судьи выбирают людей несклонных к криминалу. Хотя, конечно, никто от этого не застрахован. И все же. Справедливо будет выслушать его мотивации.

— Ты каждому пытаешься найти оправдание! — не сдавалась я.

Детектив встал из-за стола и начал складывать грязную посуду в раковину. И обернувшись ко мне, серьезно заметил:

— А ты не думала, что в любом человеке есть и положительная и отрицательная сторона? Главное, какую он сам выбирает. Но людям я, все-таки, стараюсь доверять. Или хотя бы даю возможность защищаться. — справедливо аргументировал он.

Я перестала спорить. Наверное, в его словах есть доля истины. Ведь он поверил в мою невиновность, иначе я сейчас уже предстала бы перед судом, а не искала вместе с ним настоящего преступника.

Но вот по отношению к послу была настроена воинственно. Поэтому, как только мы покончили с нашим завтраком, я бросилась оттачивать магические приемы. Для удобства занятий и дабы ничего не поломать в доме у Вики, мы вышли в сад.

Защитную магию я освоила довольно быстро, тем более, что мой учитель собственноручно ставил меня в нужную позицию и, горячо дыша мне в шею, объяснял нужные маг формулы. Ради моей безопасности, когда я выполняла щитовые парадоксы, Марун бросал в мою сторону яблоки, опавшие с деревьев, вместо огненных сфер. Яблоки отлетали от невидимой преграды в разные стороны так, что Марун только успевал уворачиваться, хотя это не всегда получалось. Пару — тройку раз я, все-таки, съездила ему по голове.

— Прости, — подбежала я к детективу и потерла рукой его ушиб, когда очередное яблоко, брошенное им, отрекошетило ему в лоб.

— У тебя лечебные ручки, — тихо проговорил он так, что только я могла услышать его. В его взгляде проскользнула такая нежность, что я, смутившись, вытащила пятерню из-под его ладони. — А теперь займемся атаками, — объявил он громко, наверное, чтобы Вика, следившая за нашими занятиями, ничего не заподозрила.

И я снова подверглась «сладкой пытке», когда Марун помогал мне принять правильную позу для нападения. От его близости у меня переставала варить голова, и все внутри замирало.

Когда я, покончив с щитовыми чарами, должна была приступить к работе с нападением, всерьез забеспокоилась. Ведь я-то должна была кидать в моего «противника» отнюдь не яблоки, а «ножи», огонь и молнии. Но моя тревога за целостность конечностей детектива оказалась напрасной. Он ловко отражал или нейтрализовывал все мои атаки.

Вика, сидя на крыльце дома, как болельщик на стадионе, время от времени выкрикивала что-нибудь, подбадривающее то мне, то Бэрсу. Нашу магическую дуэль прервал мой зазвонивший телефон.

Давно ожидая звонка от Горина, я разочарованно увидела имя абонента, который сейчас пытался со мной связаться. Включив громкую связь, в трубке раздалось:

— Привет, Ларочка, — встревоженно поздоровалась Маринка, — я надеюсь, ты скоро выйдешь с больничного? А то здесь такое происходит!

— Что-то случилось? — я постаралась придать голосу беззаботности.

— Шеф рвал и метал, когда узнал от Горина, что ты заболела прямо перед сдачей статьи. Поэтому был вынужден принять статью у Никиты, хотя очень долго сомневался, стоит ли ее печатать. Если честно, я от Горина такого не ожидала! Ты читала, что он написал? В общем, после выхода из печати номера с интервью, никто из журналистов не удивился, что Маффин пропал.

— Что значит, пропал? — насторожилась я, — может заболел?

— Нет. На звонки не отвечает. К нему Петечка из технического отдела ездил домой. Там никто не открывает, — тараторила секретарша. А мое разыгравшееся воображение уже рисовало жуткие картины убийства журналиста.

— Как давно он пропал?! — уже не скрывая тревоги, перебила я ее.

— Да уж 4 дня. Может он как-то связывался с тобой?

— Нет, — с сожалением констатировала я. Страх за жизнь Горина затмил все мои мысли

— Если что-нибудь узнаешь, звони! — бросила Маринка и отключилась.

У меня защемило под ложечкой. Я поняла, что напрямую связана с исчезновением Горина.

Получается, что я втянула его в эту «игру в кошки-мышки» с преступником. Только Никита — случайная фигура, разменная монета для злодея. Да и я не лучше самого преступника — использовала невинного человека для достижения своих целей!

Возможно, прочитав на моем лице, как я занимаюсь самобичеванием, Марун подошел ко мне, взял за плечи и, глядя мне в глаза, в которых стояли слезы, произнес:

— Я уверен, он жив. Нашему убийце он — не помеха. Если его украли, то должны потребовать выкуп. Либо выманивают тебя. Но при любом раскладе, мертвый он бесполезен. — детектив глубоко вздохнул и добавил. — А значит, мы его спасем!

Последнюю фразу Бэрс произнес так уверенно, что я, сморгнув слезы, кивнула, соглашаясь с ним.

Успокоившись, я перезвонила секретарше и выяснила адрес Горина. Вика согласилась отвезти нас в город.

Начало смеркаться, когда мы добрались до места. Марун подошел к квартире журналиста и, сплетая замысловатый парадокс Монти Холла, открыл дверь. Внутри было тихо и темно. Я щелкнула выключателем, ожидая увидеть следы борьбы вокруг. Но прихожая, вопреки моим мрачным прогнозам, оказалась чистой и аккуратно прибранной. Чернота комнаты за приоткрытой дверью пугала своей неизвестностью. Мне живо представился растерзанный труп журналиста, залитый кровью. Заметив мое колебание, Бэрс отстранил меня, шагнув туда первым. От его невербальной магии загорелись все светильники и люстра разом, а Вика с восхищением воскликнула: «Круто!» Нас встретила скромная без вычурности обстановка, совсем не вяжущаяся с ожидаемым мной образом холостяцкой берлоги самца, который пребывает в вечной «охоте». На стене прямо над полированным стареньким фортепиано, на котором стопкой лежали ноты (Вот это да, а я не подозревала, что Горин — музыкант!), висел портрет пожилого человека с умными задумчивыми глазами. Его взгляд, очень похожий на Никитин, будто осуждал меня, что я даже не потрудилась узнать о его родственнике хоть что-нибудь, прежде чем выносить ему приговор, поставив клеймо мерзавца. Около маленького горшочка с лохматой гортензией в разнокалиберных рамочках стояли фотографии. На одной из них я узнала Никиту, хотя на ней он был лет на десять моложе. Он стоял в обнимку с полненькой женщиной с одной стороны и маленькой белобрысой девчушкой с другой. Кем эти люди приходились ему я не знала, но это было и не важно, потому что главным было то что в тот момент рядом с близкими он совсем не выглядел заносчивым и самоуверенным, каким я привыкла видеть его в редакции. Все свое напускное высокомерие, особую манеру держаться с женским полом и привычку идти по головам за новым материалом он оставлял на работе, а дома становился никому неизвестным Никитой. Эх, Вика была права, я действительно сухарь и не вижу дальше собственного носа. А по психологии, которую я изучала в университете, мне нужно было бы поставить жирную единицу. (Наверное, моя совесть решила сыграть со мной злую шутку, в критический момент выуживая самые подходящие случаю воспоминания!) Я подошла к компьютерному столу, разумно установленному возле окна, и заметила рядом с клавиатурой маленькую книжечку в черной обложке, видавшую виды. «Это ежедневник профессионального журналиста, его рабочая лошадка.» — оценила я с первого взгляда и оказалась права. Полистав его, мне в глаза бросилась последняя запись, сделанная 4 дня назад: «18 августа в 20.00 ресторан «Престиж» и приписка — «статья брит. посл.»

Выходит, Никитина статья под моей редактурой, все-таки, сработала, и посол назначил ему встречу. И она должна была состояться сегодня. Я посмотрела на часы — 18.30. Если поторопиться, то успеем. Поделившись найденной информацией с друзьями, я рванула из комнаты. Чтобы поскорее отыскать Горина, нельзя было опоздать. Вика тормознула меня уже в дверях.

— Ты что собралась в крутой ресторан в джинсах? — резонно заметила она. — Тебя туда просто не впустят в таком виде!

Я не могла не согласиться с ее доводами. Но драгоценное время ускользало, и, скорее всего, жизнь Никиты висела сейчас на волоске!

— Но я уже не успею заехать к себе переодеться! — в панике я не подумала о таких мелочах.

Марун схватил нас с Викой за руки и быстро потащил к выходу. Пулей выскочив из подъезда, мы остановились, начав наперебой спорить до чьего района ближе добраться: до моего или Викиного.

— Поехали, я нас одену по дороге, — загадочно объявил Бэрс, в раз заткнув нас.

Мы с подругой непонимающе переглянулись, но послушно прыгнули в машину.

Притормозив возле дорогого бутика, мы вместе подошли к витрине. На манекенах были одеты крутые брендовые вещи. Два вечерних платья. Одно — длинное облегающее из струящегося синего шелка с глубоким вырезом на спине. Другое — темно-бордовое из бархат-стрейча с расклешенной юбкой до колена и золотым поясом-ремешком. И два элегантных мужских классических костюма — серый светлый и коричневый темный — из очень дорогих тканей. Так же рядом стояла красивая женская и мужская обувь, сумочки, были разложены аксессуары.

Я потянулась к дверной ручке, собираясь заходить в магазин. Но Бэрс остановил меня, схватил за локоть и подвел вплотную к витрине. Вика подошла к нам, заинтересованно поглядывая на детектива. Он что-то зашептал и приложил ладонь к стеклу напротив синего платья. Другой рукой он коснулся Викиного сарафана. И вдруг ткань цветного ситца зашевелилась, словно ожила, и стала чешуйками облетать, открывая взору синий шелк, точь-в-точь как на манекене перед нами. Бэрс присел на корточки перед девушкой, коснувшись ее плетеных босоножек, преображая их в обувь под стать вечернему наряду. Моя хладнокровная подруга и бровью не повела от столь дерзкого переодевания ее самоуверенным детективом. И вот она уже стояла в прекрасном вечернем платье и в туфлях на высоком каблуке. Синий цвет очень шел к ее темно-каштановым волосам, забранным в высокий кудрявый хвост, спадающий каскадом до середины спины. Ее карие глаза блестели, она, явно, была довольна своим образом. Также скопировав для меня бордовое платье, Марун присел возле мня, беззастенчиво рассматривая мои открытые взору ножки, схватил меня за лодыжку, поверх носочков, торчавших из спортивной обуви, трансформируя ее. Ткань расползалась под его руками, приобретая новую текстуру, и теперь его пальцы нежно поглаживали мне лодыжку в тончайшем телесного цвета чулке, которую обжимали тонкие ремешки золотистых туфелек. Я сглотнула, а парень, нехотя отпустив мою нижнюю конечность, медленно поднялся и стал оценивать свою работу. Глянула на Вику — довольно кивнул, потом повернулся ко мне, медленно скользя по мне алчным взглядом, и удовлетворенно облизнул губы, потом начал сам облачаться в темно-коричневый костюм и белоснежную рубашку. Но галстук он тут же снял и выкинул в урну рядом со входом. Проходившие мимо нас люди, казалось, не замечали наших метаморфоз.

Ровно ко времени назначенной встречи мы вошли в шикарный ресторан. В общем зале стояли большие сервированные столы, накрытые скатертями молочного цвета, и украшенные пышными цветочными композициями. У входа, за конторкой, нас приветствовала хостес — высокая стройная брюнетка в элегантном брючном костюме.

— У нас запланирована встреча с господином Ричардом Дэвисом, — назвала я имя британского дипломата, — в 20.00.

Девушка посмотрела в журнал заказов. И одарив лучистой улыбкой, повела нас в малый зал для вип персон. Здесь каждый столик был отгорожен друг от друга изящными плетеными перегородками, увитыми живыми цветущими растениями.

Подойдя к указанному столику, который находился в углу зала, мы резко остановились. В мягких креслах сидели двое: знакомый мне британский дипломат и какой-то черноволосый парень в темно-сером костюме и совершенно бесстрастным лицом. Я решила, что это переводчик или телохранитель иностранца.

Увидев меня, Дэвис чуть не подскочил на месте. Он явно не ожидал моего появления здесь, поэтому сразу насторожился и внимательно оглядел моих спутников.

— Мистер Дэвис, эту встречу спровоцировала я, — не дав ничего ему предпринять, разом выпалила я. — Статья, по поводу которой вы согласились прийти, была лишь предлогом.

Посол возмущенно блеснул глазами и покосился на своего собеседника.

— Почему вы пытались стереть мне память?! — набросилась я на него. Но, как верно просчитал Бэрс, маг оказался высокого ранга, поэтому не выдал своего негодования.

— А по какому праву преступница задает мне подобные вопросы? — ответил он, смерив меня презрительно-возмущенным взглядом.

— Вы ошибаетесь, меня оправдали и отпустили! — я с вызовом задрала подбородок.

Британец удивленно, но все так же уверенно заявил:

— С каких пор междумирных беглых террористов отпускают?!

— Что?! — У меня отвисла челюсть. — Меня обвиняли в убийстве, но не в терроризме! Но к убийству я не причастна, а про терроризм слышу впервые!

Комментировать свои обвинения в мой адрес Дэвис, похоже, не собирался. И опять глянул на равнодушно наблюдающего за нашей перебранкой соседа по столу, будто ожидая его реакции на происходящее. Но тот, скользнув по дипломату отстраненным взглядом, с интересом принялся разглядывать Вику, которой наш недружественный диалог в общественном месте был явно не по душе.

Разговор не клеился, поэтому Марун вмешался, достал свое удостоверение и протянул дипломату. Изучив его, тот заинтересованно уставился на Бэрса.

— Господин Дэвис, предъявите, пожалуйста, свои документы, — вежливо, но с нажимом проговорил сыщик.

Я, почему-то, не очень верила, что посол послушается. Но тот спокойно показал ксиву. Не отрывая взгляда от документа, Бэрс спросил:

— Почему, вы, судья Эгоцентриума, собирались выполнять работу обычного визуара? Ведь, насколько я понимаю, стирать память — не ваша прерогатива.

— Со мной связался дознаватель из Логии по имени Дориан Варк, — мы с Бэрсом переглянулись и, не сговариваясь, подсели за стол к дипломату, — и сообщил о сбежавшей из-под стражи в наш мир террористке Солари Грихэль. Ее приговорили в Логии к стиранию памяти, но каким-то образом она сбежала, прервав процесс казни. Варк показал мне фотографию преступницы, то есть вашу, — он кивнул в мою сторону, — она была зачарована отметкой «Особо опасна». Он сообщил, что вы почти ничего не помните, но из-за незавершенной процедуры память может к вам вернуться в любой момент. И предупредил меня, что вы будете на конференции в Москве. Просил меня оказать помощь в поимке террористки.

Сказать, что я была в шоке от услышанного, ничего не сказать.

— А вы лично встречались с Дорианом Варком? — спокойно продолжал Марун, будто тот ничего сверхъестественного сейчас не сообщил.

— Нет, мы общались через мираж, и он показал свои документы, — опередил Бэрса посол, — Они были действительны — маг свечение присутствовало.

— То есть, — перебил Дэвиса дознаватель, — сканировать его отпечатки пальцев вы не смогли бы сквозь размытое изображение миража.

Дипломат смутился и отрицательно помотал головой. Но, видно, эта промашка не очень его волновала, и он быстро сослался на, как ему казалось, более весомый довод:

— Я осведомился в нашем посольстве о Солари Грихэль. Она, действительно, считалась опасной преступницей.

— Да, вот только по другому обвинению — в убийстве. — Марун был настроен во что бы то ни стало доказать ошибку чиновника. — А вы не проверили в посольстве регистрацию Дориана Варка?

— Нет, в этом не было необходимости. Подделать на документе маг свечение не может никто. — упорствовал посол

— Никто в этом мире.

— Дознаватель из Логии не смог бы тоже! — уже выйдя из себя, рявкнул судья.

— Это да… — протянул Марун и как-то, совершенно по-сумасшедшему, улыбнулся. — Господин Дэвис, — продолжил он, и я заметила блеск в его глазах, — вы можете еще раз связаться с Дорианом Варком?

— Я уже пытался, сразу после того, как не смог выполнить его просьбу и поймать… кхм… террористку. Но мой мираж никто не принял. — объяснял посол, — и он со мной больше не выходил на связь ни через мираж, ни по телефону. Тогда я решил, что он и сам справился со своей задачей и ушел в Логию. Ох уж эти иномирцы!

Я огорченно вздохнула и посмотрела на Бэрса, но тот, похоже, не собирался сдаваться.

— Смогли бы вы описать его внешность?

Такой просьбы дипломат, похоже, не ожидал. И задумавшись, стал припоминать:

— Среднего телосложения, светлые волосы, голубые глаза, широкое лицо. На вид около 40 лет, но может быть и больше. А вы его в чем-то подозреваете? — поинтересовался он.

— Возможно… Просто он проходит свидетелем по другому делу, — уклончиво ответил Бэрс.

Пока шла наша неуютная беседа, официанты принесли нам изысканные блюда, хотя мы так и не сделали заказ. Марун с дипломатом даже не заметили этого, занятые напряженным разговором.

Передо мной лежало сочное жаркое в винном соусе с овощами, от запаха которого, у меня потекли слюнки. Но к еде я не притронулась. Мое доверие дипломат потерял еще после нашего интервью. Вика тоже не решалась что-либо дегустировать и тихо следила за Бэрсом и иностранным политиком. Переводчик, ссутулившись, смотрел на свои сложенные на коленях руки, ни разу не подняв глаз, с того момента, как мы сели за их стол.

— Еще один момент, — обратился Марун к послу, — когда вы пришли сюда, кого вы ожидали здесь увидеть?

Этот вопрос показался Дэвису странным, но он чистосердечно ответил:

— Горина Никиту Алексеевича, автора скандальной статьи, конечно же! — посол бросил «нашу» газету на стол и ткнул пальцем в Никитину фотографию, напечатанную рядом с его собственной прямо над интервью.

Меня уже колотило от переживания за Горина, поэтому я, не выдержав, прервала их:

— Когда вы видели его в последний раз?! — наверное, моя нервозность в полном блеске отразилась в истеричном тоне, каким я задала этот вопрос британцу.

— На конференции. Больше мы не встречались. Я только позвонил ему и назначил встречу. Это было 4 дня назад. — Судья, видимо, не привык к подобным допросам и смотрел на меня оскорбленно и надменно.

Все мои предположения, что в исчезновении Никиты виновата мной сотворенная скандальная статья, оказались ошибочными, а поэтому надежды по его спасению рухнули в одно мгновение. Но если не политик похитил Горина, тогда кто? И зачем? «Может просто банально пойти в полицию и подать заявление о пропаже человека?» — перебирала я в голове все возможные варианты поиска Горина. Сейчас я не могла думать ни о каком расследовании.

— Вам нужна помощь? — прозвучал вдруг тихий голос.

Я вздрогнула от неожиданности и повернулась к говорившему. Переводчик, сидевший все это время молча, поймав мой встревоженный взгляд, терпеливо ожидал ответа.

— Журналист, которого я попросила написать эту статью пропал 4 дня назад. — Я не понимала, зачем говорю это ему. Мне, наверное, просто хотелось произнести то, что меня терзало, вслух.

Переводчик как-то оживился и, отодвинув от себя тарелку, резко перегнулся через стол и положил мне на лоб свою руку. В мгновение перед моими глазами мелькнуло воспоминание о том, как дипломат, сидевший рядом, точно также пытался стереть мне память. И я, натасканная тренировками Маруна, отреагировала моментально. Отстранившись от ладони переводчика, я приняла нужную позицию и выпустила огненную сферу прямо ему в лицо. Юноша даже бровью не повел просто поднял руку и щелкнул пальцами.

Раз.

И все остановилось. Мой пульсар застыл в нескольких сантиметрах от его головы. Внезапно наступившая тишина заставила меня оглядываться по сторонам.

Посол, сидевший напротив, словно окаменел с вытаращенными на меня глазами. Вика застыла с салфеткой в руке. За соседними столиками замерли ужинающие кто с вилкой в руке, кто с фужером. Даже вино, разливаемое официантом, не текло, а висело в воздухе, словно в кино нажали на «стоп» кадр.

Детектив так же, как и я разглядывал «замороженных» вокруг нас людей. Испуганно я посмотрела на виновника этого происшествия. Юноша ткнул пальцем в огненный шар, словно малыш лопает мыльный пузырь. Сфера рассыпалась на миллион искр и исчезла.

— Осторожно. Не надо злиться. — как будто уговаривая психа успокоиться, вкрадчиво произнес переводчик.

Мы с Маруном молчали: я, потому что просто офигела от увиденного, а Бэрс — от греха подальше.

— Я пришел на эту встречу, чтобы поговорить с тем, кто провоцирует политический конфликт между странами. Это могло привести к печальным последствиям, даже к войне. А учитывая и так нестабильную ситуацию на международной арене, я счел нужным вмешаться во избежание… Но раз сигнал, как я понимаю, оказался ложным. А так как я, все равно, уже здесь, то помогу разрешить вашу проблему. Тем более это мне совсем несложно.

Я сидела, хлопая глазами, все еще не понимая, что происходит. Бэрс, напротив, догадался кто перед нами, поэтому настороженно и внимательно слушал его.

— Вы хотите найти этого журналиста, так я понял? — спросил парень.

Мы вразнобой закивали.

— Для этого мне надо заглянуть в ваши мысли, — брюнет посмотрел на меня, — чтобы узнать кого искать. Думайте об этом человеке, я посмотрю. — И как ранее до этого он прикоснулся к моему лбу.

У меня в голове стали всплывать сцены из прошлого: Горин сидит за своим рабочим столом, печатает статьи, вот он флиртует с работницами редакции, теперь — он кричит на меня. Даже припомнилось, как он подкатывал ко мне…э нет, хватит. Я открыла глаза, краснея под проницательным взглядом парня. Мне казалось, что я сижу перед ним абсолютно голая. Копание в моих воспоминаниях мне совсем не понравилось.

— Что ж, — ухмыляясь проговорил он, — теперь посмотрим где же ваш потеряшка.

Парень встал изо стола, широко развел руки и заговорил на каком-то чужом языке. Перед ним стал проявляться из неоткуда уменьшенный в тысячи раз образ Земли, полупрозрачной, почти невесомой, но вполне реальной. Закрыв глаза, "переводчик" стал проводить ладонью по поверхности планеты. А через несколько минут проекция разметалась в воздухе, а юноша посмотрел на нас и произнес очень серьезно и озабоченно.

— Этого человека нет в этом мире! Но он не погиб, — поспешил успокоить меня брюнет, — магия не покидает «дом», в котором жил ее носитель. Его энергии я не вижу. Если его кто-то похитил, то забрали в другой мир. Это серьезное преступление! А вы, я вижу, — он обратился к Бэрсу, — умный и опытный дознаватель. Я, сервер Эгоцентриума, не имею права приказывать вам, но так как это дело касается человека из этого мира, то прошу вас найти его. Со своей стороны, обещаю помочь в расследовании. Я уже распорядился, чтобы с вас сняли все обвинения. — И опередив детектива, который что-то хотел произнести по этому поводу, успокоил его, — Да, я знаю об этом.

Он замолчал и протянул руку ладонью вверх:

— Вот моя метка, чтобы вы смогли связаться со мной.

Марун провел рукой, считав метку, и поблагодарил сервера за помощь и доверие.

Тот повернулся ко мне и тихонько, как будто нас мог кто-то подслушать, вполголоса произнес:

— Простите, могу я попросить вас познакомить меня с вашей подругой, — он кивнул в сторону Вики.

Не ожидав такого поворота, я ляпнула:

— Конечно, но разве серверы общаются с обычными людьми?

Бэрс, сидевший рядом со мной, отвернулся, пряча улыбку. А сервер, удивленно приподняв брови, переспросил:

— А я что, необычный? У меня вроде все, как и у всех. А-а, — догадался он, — вы про то, что я — сервер. Ну и что же, это просто должность такая. А так, я вполне себе обычный человек.

Я смутилась, не зная, что сказать. Но тот уже щелкнул пальцами и все вокруг ожило, как ни в чем не бывало.

Дэвис хлопал глазами, возможно решив, что огненный шар, только что летевший мимо, ему привиделся. Он сдержанно, одним кивком, попрощался со всеми присутствующими за столом и вышел из зала.

Вика, все также сжимавшая салфетку в руках, молча переводила взгляд с меня на сервера, не понимая где огонь, что я бросила в симпатичного брюнета.

Вспомнив его просьбу, я повернулась к подружке и, не зная с чего начать, пролепетала:

— Вик, этот молодой человек, — я махнула рукой в его сторону, — главный маг этого мира, и он хотел бы с тобой познакомиться.

— Да ну! — воскликнула она, тряхнув головой, так, что ее каштановые кудряшки подпрыгнули, словно пружинки, и протянула ладонь для рукопожатия, — я — Виктория.

— Сэм, — представился парень и очень церемонно поцеловал ей руку. Отчего подруга зарделась и расплылась в улыбке.

Потом он обратился ко мне:

— Вы позволите, если я украду у вас Викторию на сегодняшний вечер?

Мы с Викой переглянулись. У нее сияли глаза, а лицо приобрело умоляющее выражение.

— Если только вы пообещаете проводить ее, — с весельем в голосе разрешила я.

— Само собой… разумеется…

Странно было видеть, как самый могущественный человек Эгоцентриума, смущаясь, оправдывается.

Через час мы с Бэрсом уже вылезли из такси возле моего дома. Ехать за город было очень поздно, да и мы вымотались за день, поэтому решили переночевать здесь. Но в квартире нас ждал «сюрприз».