Джейя

11 Мистер Дарси нашего времени

Влада не вылезала из-под одеяла и плакала, не сдерживая слез. В ее груди образовался ком, давящий на внутренности, терзающий душу. Вскоре дышать с накрытой головой стало нестерпимо трудно, она скинула одеяло и вдохнула полной грудью. Кажется, слезы немного облегчили боль, а быть может, это кислород повлиял так, но она смогла быстро остановить рыдания, поняв, что лучше бы ей как следует подумать.

«Как сильно все запуталось. Как мне справиться со всем этим? — в надежде отыскать решение спросила она себя. — Ох, Эрик! Он точно подросток, который первый раз целуется со старшеклассницей, а после набрасывается с обвинениями в измене за то, что она научилась целоваться до него. Ну, ей-богу, все примерно так и обстоит!» — рассудила она, вцепившись зубами в правый кулак.

Обратив, наконец, внимание, что не контролирует движения тела, Влада выпустила руку изо рта и присела в кровати. «Но так ли беспочвенны его обвинения? — откровенно спросила она себя. — Действительно, я не свободна. И до недавнего времени меня устраивала моя жизнь. Посмотрела ли бы я на Эрика в Москве? Вряд ли, хоть он и красив, но не моего поля ягода в нашей реальности. Я всегда предпочитала быть ярче своего спутника жизни. Эрик же затмевает меня десятикратно. Я бы умерла от ревности, будь он „временно моим“ в Москве. Ну а здесь по-другому что ли? Да он же царь, и каждая мечтает выйти за него… — Она покачала головой. — Не получится у нас ничего! Все куда серьезнее, чем разница в анатомии. У него другие привычки в сексе, иные взгляды на обычные вещи. Ведь не зря говорят, что браки между иностранцами редко бывают удачными. Различия культур — серьезное препятствие, которое сложно преодолеть во времени. Мы же с ним не просто русский и американец. Мы далеки, как Гомер и Тина Канделаки, и это не самый удачный пример».

«И ты снова недоговариваешь, подруга… Дилемма не ослабла, наоборот. Пора бы определить позицию по Сашке. Ты поступаешь аморально… — твердил внутренний голос. — Ну здравствуй, совесть, — ответила она. — Здравствуй — и заткнись! Я не могу принять такое решение, пока не могу».

Она взъерошила руками волосы и похлопала себя по щекам в попытке переключиться.

«Почему он так остро воспринял мою историю, ведь сам хотел откровенности? Видимо, не был готов к подобному ответу, понапридумывал себе чего-то… Он что, в меня влюбился? Не я одна такая, нас двое? И что же нам делать? Как наладить отношения, и стоит ли пытаться? Может лучше оставить все как есть? Но я в его дворце, на его содержании. Постой-ка… — Она обратилась к своему стежу. — Десять… двадцать… тридцать два кумаруна. Он сказал, что некоторые столько получают в месяц. Значит, я не бедна. Еще несколько дней продержаться, и можно прокормиться самостоятельно. Но разрешат ли мне влиться в общество, выпустят ли из дворца? Может, нам действительно лучше не видеться? Забыть все, ведь почти ничего особенного и не было. С глаз долой — из сердца вон».

Ехидна добавила: «Таких красавчиков тут, по-видимому, немало водится. Ты сможешь стать мамочкой и учить целоваться какого-нибудь другого „Эрика“, возможно, и экто у него будет поменьше».

— Ну что за черт! И ты заткнись! — Она утерла остатки слез краем одеяла.

«Экто — звучит красиво. А выглядит?.. Ужасающе выглядит!» Она зажмурилась и откинулась на подушку.

«Если мы помиримся, что дальше? — в надежде подумала девушка. — Всем своим ощущениям они обязаны экто… Что я буду делать с этим экто? „Сунул-вынул“ у нас не получится. Оральный секс? Они даже не знают что это такое! — недоумевала она. — Обниматься у них тоже не принято, а мне нужны тактильные контакты. А он-то сможет доставить мне удовольствие? Я, конечно, могла бы некоторое время побыть альтруисткой, но как долго? Не думаю, что достаточно. А потом начнутся скандалы, претензии, основанные на моей неудовлетворенности, да и его тоже… Научить его всему, что нравится мне? — промелькнула удачная на первый взгляд идея. — А если он не захочет или не сможет себя перебороть? Как долго он будет терпеть? Наиграется, устанет и заменит меня. Хотя от этого вообще никто и нигде не застрахован. Вычеркиваю этот аргумент».

«Он сказал, что его экто умеет многое. — Владу передернуло. — Да-а, звучит многообещающе… Но я уже не раз делала неверные выводы, может, и в этот раз я не права? Что если экто — это все, что мне нужно? Возможно, он подарит мне незабываемые ощущения, бьющие фонтаном искр удовольствия. Ох, как сказанула! — хмыкнула она. — Что если экто такое вытворяет, что я забуду все свои привычки в сексе и продам ему душу, словно дьяволу! Маловероятно, но было бы забавно…»

Новая шальная идея влетела ей в ухо, и она снова резко присела в кровати. «Кстати, свежая загадка! А у него есть яички? Даже не знаю, я не разглядела… Экто исполнил роль, даже не задрав подола… Влада, это что, такой важный вопрос? Подумать больше тебе не о чем? Вы поругались! Он обвинил тебя в неверности мужу и в том, что не сказала всей правды сразу. И он частично прав, — согласилась она с обвинениями. — Попробуй заснуть, может еще удастся немного поспать до рассвета… А волосы на лобке есть?.. Боже ж ты мой, Влада!»

Она убрала переводчик на тумбочку, глухо накрылась одеялом и попыталась уснуть.

Влада проснулась, вероятно, поздно. Солнечный свет залил всю комнату.

«В Эйдерине всегда такая солнечная погода, или это просто мне повезло? — такой была ее первая мысль. — Да и неплохо бы было иметь часы, чтобы ориентироваться во времени. Странно, почему их здесь нет».

На нее нахлынули воспоминания событий ночи: «Вот же блин! Мы поругались. Эрик-Эрик…»

Влада встала с постели, накинула халат и надела переводчик. На столике уже ждал завтрак, видимо, она и вправду долго спала. Среди разной столовой утвари нечто привлекло ее внимание. Подойдя ближе, она обнаружила на подносе небольшой прибор стального цвета, чем-то напомнивший ей по дизайну iPod, но с большой красной кнопкой посередине.

«Красный? Это что-то новенькое для белого царства, — подметила она. — Наверное, следует нажать». Она дотронулась до кнопки. Из устройства раздался голос Эрика:

— Ми джейя, — начал он, и далее полилась его распевная эйдеринская речь.

Переводчик транслировал:

— Моя красивая юная дева. Прошу тебя не держать на меня зла за все, что я наговорил тебе вчера, и за то, чего должен был сказать, но не смог. Я очень сожалею, что моя реакция на твой честный ответ была острой. Я был и до сих пор остаюсь в смятении и потому стал чересчур импульсивен. Ни в чем не виню тебя, и не должен был делать этого ночью. Прости меня и составь компанию на утренней прогулке в парке после завтрака. Подкрепись хорошо, мне это в тебе так нравится. Я буду ждать у выхода в сад, он тебе уже знаком. Будь одна, ничего и никого не бойся, особенно меня. До встречи.

«Как он переменчив. Не успела я погоревать, как следует, а он уже извиняется. Чувствительный мальчик. Что ж, все это было очень мило: диктофон, извинения. Цветов, пожалуй, не хватает» Она улыбнулась своему неуемному аппетиту.

«Почему сам не пришел?.. — стервозничало подсознание. — Имей совесть, Влада! Он пригласил тебя на прогулку, чего еще надо? Оставь ссору во вчерашнем дне и наслаждайся новым. И не вздумай при нем разыгрывать обиженную! Только попробуй мне. — Она погрозила себе воображаемым кулаком. — Ю-ху! Мои сказочные приключения продолжаются!»

Влада немного перекусила бутербродом с чаем — аппетита совсем не было — и помчалась в ванную.

«Душ? Не стоит тратить на него время», — решила она.

Девушка умыла опухшее от ночных слез лицо, почистила зубы, постаралась по-быстрому привести волосы в порядок и надела высохшие трусы. В гардеробной выбрала белое платье по колено, одно из пары десятков почти одинаковых, и надела его.

— Миленько, — сказала она своему отражению, стараясь не обращать внимания на круги под глазами. Затем все же замазала тоном синеву, слегка подкрасила ресницы, едва припудрилась и нанесла следы румян.

— Миленько, — повторила она, полностью удовлетворенная внешним видом.

Она натянула сандалеты, в которых была вчера, искренне не понимая разницы между десятком подобных, стоящих в гардеробной. «Лучше б трусы положили!» — съязвила ехидна.

Влада радостно выбежала из белой комнаты. Притормозив шаг, стараясь не раскраснеться, чтоб предстать перед взором Эрика с нормальным цветом лица, она шла по коридору в предвкушении. Девушка вспомнила, как проходила здесь впервые против собственной воли. Вместо того чтобы думать об ужасе происходящего, ей тогда стало любопытно, чем же отделаны стены и хранят ли в статуях ведра.

«Пожалуй, Эрик сможет подождать меня еще несколько минут», — подумала она, подойдя к стене напротив окон. Она приложила ладони к белому глянцевому материалу — он был гладок и приятен на ощупь. Из всех известных ей строительных покрытий этот напомнил, скорее, пластик. Но все же она сомневалась: в нем чувствовались и мягкость резины, и прохлада стекла. Она убрала руки с поверхности и не разглядела под ними ни следа, видимо, жировые пятна от пальцев не оставались на этом материале. «Какой практичный — красив собой и легок в уборке, цвета ему вот только не хватает… Может, в этом мире дефицит красящих пигментов? — выдвинула она версию. — Электричество если экономят, то…»

Ее внимание отвлекла абстрактная скульптура напротив, красующаяся меж двух окон. Она напоминала нагромождение объемных геометрических фигур, в очертаниях которых едва угадывались контуры бегущего крупного животного. Но, возможно, Владе это просто показалось. «Тебя я трогать не буду, вдруг ты бьешь током или издаешь неприятные звуки? — подумала она несерьезно. — Вид у тебя подозрительный».

Девушка продолжила свой путь по коридору, расправив плечи. Выйдя на свежий воздух, она застыла, не веря глазам: примерно в двадцати метрах на белой лошади восседал золотоволосый полубог. Настоящий принц на белом коне! Ее сказочный правитель в светлых утренних одеждах с золотистыми вышивками. В одной руке он держал вожжи, а в другой — букет из полузавядших в силу времени года ромашек, вырванных из земли с корнями. Влада задорно рассмеялась, заливаясь колокольчиком.

— Что я вижу, Эрик? Как ты додумался? — сказала она максимально мягко, подходя ближе к лошади и устремив на всадника взор.

Он спешился, приблизился вплотную и глазами словно заглянул в душу так, как умел лишь он один, сказал:

— Я сделал что-то не так, джейя? Я внимательно слушал тебя вчера и понял, что в ваших легендах сын Верховного правителя должен быть верхом на белой лошади. При этом тот, кто хочет ухаживать за девушкой, должен дарить ей цветы. Вот он я! И твои цветы. — Он протянул ей самый невероятный букет, который она когда-либо получала в жизни. Влада приняла его, понюхала, и продемонстрировала «мастер-класс идеального получения цветов девушкой, заинтересованной в продолжении ухаживаний».

— Спасибо Эрик, — душевно поблагодарила его она. Он дотронулся ладонью до ее подбородка. «Неужели поцелует?» — гадала она.

Он увидел вопрос в глазах и прошептал:

— Да, но не сейчас, ми джейя… Разреши помочь тебе сесть на лошадь.

Он, не дожидаясь разрешения, усадил ее верхом, как перышко, и следом забрался сам, расположившись позади и приобняв за талию.

— Ты умеешь ездить верхом? — поинтересовался он.

— Нет, в нашем мире мало кто обучается верховой езде вот уже как лет сто!

— Мы тоже давно отошли от гужевого транспорта, но чтим традиции. Дети всех состоятельных семей в обязательном порядке учатся держаться в седле.

— Да, мой мистер Дарси!

— Я не понял, как ты меня назвала, но, судя по тону, это похвала.

— Конечно, это высшая степень похвалы мужчины женщиной, мой прекрасный господин. — Она загадочно рассмеялась.

— Я хочу больше узнать о тебе и вашем мире, и твоих убеждениях, чтобы попытаться соответствовать им, хотя бы некоторой части. Ты обязательно должна мне рассказать, что такое кино, как правильно дарить даме цветы и кто такой мистер Дарси!

— Наш путь будет долгим?

— Достаточно для того, чтобы безотлагательно услышать ответы на все эти вопросы.

И он не спеша повел лошадь по узкой аллее, выложенной белым мрамором. Влада начала объяснение:

— «Принц на белом коне» — это образное выражение, под которым каждая девушка понимает идеального избранника, отвечающего всем мыслимым и немыслимым ее критериям. То есть, как ты понимаешь, их не существует в природе, — сказала она игриво. — Ну, в нашем мире не существует, а в вашем, пожалуй, они изредка встречаются…

Сзади раздался раскатистый хохот Эрика. Его грудь вплотную прилегала к ее спине — сквозь тонкую ткань платья чувствовалось его тепло. Как хорошо, что она выбрала фасон с широкой юбкой по колено и могла сесть на коня, раскинув ноги. Предпочти она платье в стиле Афродиты — сидеть бы ей сейчас боком.

— Итак, мистер Дарси… — начала она восхищенно. — О, мистер Дарси! В восемнадцатом веке в Англии, это примерно двести с хвостиком лет назад, жила писательница — Джейн Остин. Настоящее признание пришло к ней уже после смерти. Она создала несколько бессмертных литературных произведений, которыми зачитываются женщины всех стран мира вот уже более чем два столетия. В романах она описывала жизнь верхних слоев общества Англии тех времен. И делала это так удачно, что ее герои по сей день остаются примерами идеальных джентльменов — галантные, красивые, образованные, состоятельные, умеющие ухаживать за женщинами так, как этого уже никто не умеет в наше время. Мистер Дарси — самый известный ее персонаж, обладающий букетом достоинств. Он и мой любимый литературный герой мужского пола.

— Я бы хотел прочесть книгу о мистере Дарси.

— Я верю, что мечты сбываются, если очень сильно захотеть, — сказала она игриво и оглянулась на него, дотянувшись взглядом лишь до его «неэльфийского» уха. — Этот роман называется «Гордость и предубеждение». И по нему снят прекрасный фильм, кстати.

— В то, что мечты сбываются, верил и мой знаменитый предок… Но я вынужден отложить этот разговор, так как не могу более находиться в неведении, что же это такое — кино?

И Влада начала свой эмоциональный, полный примеров рассказ.

12 Хижина короля

— Аватар остался жить в племени Аматикая, — заканчивала свой рассказ о фильме Влада. — Он женился на дочери вождя и жил долго и счастливо на другой планете, в обществе с совершенно иными нравами и в чуждой землянину среде.

— Это твой любимый фильм?

— У меня нет любимого фильма, Эрик. Их так много, что сложно выбрать самый лучший. «Красотка» — это кино моего детства, мне всегда будет нравиться эта романтическая история, а также главный актер — Ричард Гир, он покорил мое девчоночье сердце, хоть и был старше меня лет на тридцать, а то и больше. «Аватар» — тоже красивая история о любви, плюс в фильме много спецэффектов, невероятных рисованных красот, масштабных сражений. Фильм очень фантазийный, а я люблю сказки.

— Да, это я уже понял, — сказал он шутливым тоном, возможно, широко улыбаясь, но Влада этого не могла увидеть. — А как ты думаешь, наша история похожа на «Аватара»? Ведь ты не зря рассказала мне именно об этом фильме, выбрав из сотен, что посмотрела.

Влада заострила внимание на словах «наша история», по ее телу прокатилась томная волна. Она ответила:

— Возможно, ты прав. В «Аватаре» меня особенно удивляет, что в начале картины, когда ты впервые видишь этих синих трехметровых человекоподобных гуманоидов, кстати, на их коже еще были разноцветные крапинки, а сзади длинный хвост с кисточкой…

— Как у льва? — вклинился он в ее рассказ.

— Ага, очень похоже, — кивнула она головой. — Кстати, напомни мне позже, я могу рассказать забавный случай о львином хвосте. Так вот, вначале ты не понимаешь, как эта девушка вообще могла понравиться парню с Земли, который выглядит как ты и я. Но постепенно, по мере развития сюжета ты привыкаешь к внешности аборигенов, появляется симпатия, ведь они думают, любят, сражаются за свободу. И под конец фильма ты уже обожаешь этих синих гуманоидов и всем сердцем желаешь, чтобы парень остался с ними, был вечно синим, женился на наследнице и стал вождем, то есть Верховным правителем, если выражаться по-эйдерински, — проявляла чудеса красноречия Влада. — Он действительно искренне полюбил ее, а ведь она для него инопланетянка! — Она ненадолго прервала рассказ, ожидая реакции Эрика. Но он молчал за ее спиной, по-прежнему обнимая рукой за талию. Она продолжила:

— Между мной и героем Джеком, так, по-моему, его звали… или Джейком?.. Да, это и не важно, — отмахнулась она. — Между нами есть существенная разница, Эрик. Дома на Земле он был одиноким инвалидом: не мог ходить, у него не было родни. Ему нечего было терять, вернись он назад — его ждали бы одни проблемы. А в новом мире он обрел все: ноги, женщину, уважение, власть… Передо мной же стоит более сложный выбор, хотя, замечу, что обратный билет до дома мне никто пока и не предлагает… Поэтому о выборе думать преждевременно.

Эрик выдержал паузу.

— Кино — это здорово! — резюмировал он все услышанное и не заострил внимание на проблемах выбора. — Судя по твоим рассказам, мы обладаем всеми необходимыми технологиями, чтобы транслировать в массы картинки «по ящику». Раньше у нас не было такой идеи, но сейчас мы создадим нечто подобное. Я обещаю, джейя.

— Стоять у истоков телевидения в Эйдерине — это так… знаменательно, — с трудом подобрала она подходящее определение.

— В нашем мире — ты будешь автором-создателем этой технологии, ми джейя.

Влада подумала: «Он готов подарить мне телевидение, но мне не менее хотелось бы получить куда более скромный подарок — несколько свежих трусиков».

— Вот мы и приехали, — сказал он, останавливая коня.

Эрик спешился и помог ей спуститься. Ее взору открылась большая поляна, со всех сторон окруженная высокими деревьями так, что не знающему местность наблюдателю было бы трудно догадаться, что за ними скрывается нечто подобное. В центре лужайки возвышался зеленый брезентовый шатер, довольно крупный, навскидку — площадью пятьдесят, а то и более квадратных метров. Ткань, вероятно, была зеленой неслучайно — Влада догадалась, что это маскировочная окраска. Единственный вход в шатер закрывался на что-то вроде застежки-молнии, а окна были затянуты сетчатой материей наподобие москитной сетки. Вся конструкция напомнила ей туристическую палатку-переросток.

— Это мое персональное убежище, — пояснил Эрик с гордостью.

«Забавно, — подумала девушка. — Человек, живущий во дворце, хвастает своим шалашом».

Она кивнула, мимикой изображая, что приятно удивлена, хотя на самом деле она не вполне понимала, в чем собственно состоит предмет гордости правителя Эйдерина. Он достал из кармана маленький черный приборчик, что-то подкрутил и спрятал обратно.

— Вход сюда дозволен лишь паре моих доверенных лиц, — сообщил он. — Я прихожу сюда, когда не хочу никого и ничего видеть и слышать. В шатре нет связи с внешним миром.

— А если ты очень срочно понадобишься государству?

— Тогда за мной придет один из двух моих помощников. К счастью, это случалось всего несколько раз за время моего правления, — пояснил он, не сводя с нее бирюзовых с зеленцой глаз. — Я приглашаю тебя в свое личное убежище, Влада. Проведи со мной этот день.

— Если ты обещаешь хорошенько меня накормить, — отозвалась она и улыбнулась сокровенной улыбкой.

— Это даже не обсуждается, джейя! — Он широко улыбнулся и дотронулся до ее плеча.

Обстановка внутри шатра заставила Владу остолбенеть на несколько долгих секунд, при этом она едва не выронила букет из рук. Атмосфера просторной круглой комнаты не поддавалась описанию. Влада осматривалась кругом, не зная, на чем конкретно зафиксировать взор: крутила головой снова и снова, пока ее взгляд не зацепился за Эрика. Оказывается, он давно стоял в центре всего этого цветастого хаоса и оценивающе смотрел на нее, ожидая реакции.

В центре комнаты красовался ярко-красный двухместный диван, а возле него — салатовые и фиолетовые пуфики. Чуть справа от них — стеклянный стол лимонного цвета с оранжевыми пластиковыми стульями. На стенах висели синие картины с замысловатыми узорами. Окна прикрывали голубые занавески в желтый горошек. Корпусная мебель оттенков радужных переливов располагалась полукругом по периметру дальней округлой стены. Были тут и многочисленные мелочи вроде пестрых ковриков разных форм, цветов и размеров, мелкие вазочки и коробочки на полосатых полках. Довершала картину большая бирюзовая люстра с объемным тряпичным абажуром, свисающая с потолка над всем этим цветастым беспределом. По меркам современного дизайна интерьеров планеты Земля все это было полнейшим кошмаром безвкусия, взрывом ларька лакокрасочных покрытий на строительном рынке где-нибудь на окраине Москвы. Но для Эйдерина с его консервативными традициями — это было нечто эпохальное…

— Эрик, так вот ты какой на самом деле! — вымолвила Влада протяжно, пытаясь подобрать слова, чтобы выразить отношение к увиденному. — Этот шатер говорит о тебе лучше любых слов. Дядюшка Фрейд написал бы целую книгу о твоем внутреннем мире, увидев все это… Не спрашивай сейчас, кто это, я потом тебе расскажу.

«Это же его вызов обществу, крик протеста, персональная „цветная“ революция, — ясно осознала девушка. — Это как… „Черный квадрат“ Малевича, как поэзия Серебряного века…»

— Да ты бунтарь, Эрик. И мне в тебе это нравится, чертовски нравится!

Тот стоял довольный, как кот после банки сметаны.

— Я знал, что ты меня поддержишь, джейя.

— Вначале, увидев дворец, я восхитилась его красотой. Но уже к середине второго дня я начала с ума сходить от его белой обстановки, — призналась она. — Белая мебель, белые коридоры, белые лестницы и террасы… Да, и белые платья в гардеробной! Двадцать шесть белых платьев! Как сказала Эмма, никаких цветов фруктов и овощей в одежде! Она скривилась, услышав мой вопрос о красных и желтых нарядах.

— Ты познакомилась с Эммой? — спросил он так, будто бы не знал.

«Странный вопрос, — отметила Влада. — Видимо, мистер эльф приглядывает за мной меньше, чем я думала…»

— Да. А не должна была?

— Нет, отчего же, — сказал он, немного задумчиво. — Я рад, что круг твоих знакомых расширяется. Скоро я представлю тебе еще нескольких человек. — Он сделал паузу, видно, что-то обдумывал. — Хорошо, что ты сказала мне о твоей комнате, я смогу кое-что поправить. Прости, но я не в силах организовать нечто подобное в стенах дворца, — виновато сообщил он, окидывая взглядом безумно-яркое пространство.

— О, что ты, Эрик! Нет, нет, спасибо… Мне не нужно нечто подобное, — поспешила разубедить его Влада. — Мне будет вполне достаточно нескольких ярких подушек, цветного пледа и вазы для цветов.

— Вазы для цветов?

— Ах да, я же не рассказала тебе про цветы… — вспомнила она и переложила ромашки из одной руки в другую. — Сейчас я что-то покажу тебе. В твоей берлоге есть посуда?

Эрик подошел к радужному шкафу и открыл одну из створок — там находился буфет, полный разнообразной кухонной утвари.

— Отлично, эта круглая чаша мне более-менее подойдет. — Влада взяла оранжевую емкость и направилась к двери, за которой подозревала наличие ванной — так и было. Набрала в импровизированную вазу воду из-под крана, вернулась и подошла к яркому столику, поместив ее в центре.

— А теперь смотри, — сказала она ему. — Цветы девушке принято дарить без корней. — Она скрутила все стебли разом и оторвала корневища.

Влада сама от себя не ожидала, что сможет голыми руками так легко переломить стебли одним рывком, но, видимо, ромашки в это время года становятся хрупкими. Она поставила цветы в вазу и распределила их равномерно по чаше.

— Вуаля! Правда, ваза нужна другой формы — повыше и поуже, чтоб цветы стояли в ней вертикально и более компактно. Я подозреваю, что у вас вообще не выращивают декоративные цветы — розы, хризантемы, гладиолусы?

— Я не очень понимаю, о чем ты сейчас говоришь… У нас сажают цветы для украшения городских улиц. Но практически все они белые, джейя. — Он пожал плечами. — Я понял намек: ромашки тебе не понравились?

— Очень понравились, Эрик. Просто конец лета — это не лучшее время для них, ну и корни меня немного рассмешили, — призналась она, не скрывая улыбки. — Но я, правда, очень тронута и цветами, и принцем на белом коне.

— Ты тронута мной? — переспросил он с недоверием.

— Э-э, я не знаю, что тебе там сказал переводчик… Я рада цветам и приятно удивлена, что ты ждал меня на белом коне. Кстати, ты же уже не принц, раз коронован вот уже как пять лет, — подтрунила она над ним.

— Завидная осведомленность, ми джейя.

— Мне очень нравится, когда ты меня так называешь. Скажи, а можно настроить переводчик так, чтобы он не транслировал некоторые слова, оставляя их на эйдеринском?

— Леди Влада, все, что ни пожелаете, — сказал он галантно. — Какие слова ты хочешь выключить?

— «Джейя» и… «экто». Пока только эти. Возможно, в будущем появятся дополнения.

Эрик с недоверием посмотрел на нее:

— Экто?

— Понимаешь, в нашем языке перевод этого слова считается, ну как тебе сказать, неприличным… У экто в моем мире есть много названий, но все они разной степени нецензурности. И молю, не проси рассказать тебе об этом подробнее!

— Конечно, джейя. Но «экто» для тебя звучит приемлемо?

— Вполне, это незнакомое слово иного языка… Собственно, и с самим экто я вовсе не знакома.

«Боже, Влада! Зачем ты это говоришь! — Она прикусила язык. — Спасибо, что не добавила словечко „еще“».

Эрик выдержал паузу.

— Сними переводчик, — сказал он, будто приказывая.

Она послушалась и вложила в его ладонь приборчик. Он подкрутил что-то на нем, поднес к губам и произнес с паузами между словами:

— Джейя… ми джейя… экто. — После он сжал его в кулаке, будто не собираясь возвращать.

Влада замерла в ожидании, не догадываясь, чего он задумал. Эрик устремил на нее проникновенный взгляд и сказал:

— Эреген стели мап. Вэндеп стэна элегус. Ми джейя эплонта агоп капэна, лэ палигатэр.

Затем он поднес к ее уху переводчик и, отодвинув прядь волос, стал аккуратно прилаживать его. Тыльной стороной ладони он касался волос, отчего ей было немного щекотно и вместе с тем очень приятно. Она практически была уверена, что Эрик специально так долго возится возле этой эрогенной зоны, понимая, что для нее значат прикосновения. Далее он нежно провел ей за ушком и опустил руку вниз, переведя взгляд на глаза. Второй рукой он приподнял ей голову за подбородок.

— Для вас все что угодно, моя милая джейя, — прошептал он ей с придыханием и припал к ее губам.

Так они долго стояли возле лимонного столика с цветами и целовались. Поцелуи были нежными и естественными, совсем не похожими на те, что она чувствовала сегодняшней ночью.

«Он быстро учится, такой способный, — анализировала Влада, утопая в его объятьях. — Целуется почти идеально, уверена, что очень скоро полностью освоится. А как он заигрывал с моими волосами… Сдается, он не до конца откровенен, говоря, что прикосновения для них ничего такого не значат».

Вскоре ее шея стала затекать, ведь Эрик был очень высок. Влада навалилась на него телом и вынудила сесть на край стола — так их лица оказались почти на одном уровне. Она купалась в его волосах, а он — в ее. Эрик вошел во вкус: обнимал ее плечи и спину, потягивал волосы на коротком затылке, от чего ее тело горело желанием, однако удовлетворения потребностей, к несчастью, не предвиделось. И сама она дала волю пальцам: гладила его спину, массивные плечи, шею с невероятной на ощупь мужской гладкой кожей. А его запах — тонкий и жаркий — дурманил ей рассудок. В этом аромате улавливалась нотка чего-то такого знакомого из самых глубин подсознания. «Может быть, этот запах родом из детства? — предположила она. — Не успокоюсь, пока не вспомню, что мне это напоминает».

Влада млела от происходящего, а в голове крутилось: «Я не знаю, как выпутаться из всей этой истории, но, возможно, мы что-нибудь придумаем?.. Когда двух людей так патологически влечет друг к другу, должен же быть для них хоть какой-то приемлемый выход? Обязательно должен…»

Губы Влады начало саднить. Она вообще давненько не целовалась так страстно, обходясь в «семейной жизни» короткими чмоками. А ее новый богоподобный партнер сегодня был ненасытен. Еще бы, годы упущенных поцелуев! Ей пришлось остановить ласки первой. Она немного отстранилась от губ Эрика, чмокнула его еще пару раз, чтобы не прекращать контакт резко, и игриво потрепала за волосы. Его лицо показалось немного испуганным, она поняла, что срочно должна похвалить его:

— Ты прекрасно целуешься, Эрик, и обнимаешься. Мне очень нравится целоваться с тобой.

— Почему же ты тогда остановилась?

— Потому что у поцелуев есть определенный срок, они не могут длиться вечно, мой господин. — Влада дополнила сказанное улыбкой номер один, и Эрик расцвел.

— Я понял… — Он по-мальчишечьи почесал затылок.

— К тому же, я хочу говорить с тобой, — добавила она.

— О чем ты хочешь меня спросить?

— Что ты сказал, когда на мне не было переводчика?

— Я рад, что ты спросила. Я не скажу тебе, джейя. Когда-нибудь придет этот день, и я раскрою тайну сказанного в шатре. И тебе будет очень приятно узнать это.

— Я поняла. Хорошо, я принимаю правила игры. — Неожиданно для него она изловчилась и стянула с уха переводчик.

— Эрик, я беременна, — сказала она серьезно. — И если ты не сделаешь меня своей королевой, я усну вечным сном спящей красавицы. И никто, даже ты, не сможет разбудить меня. И ты никогда не займешься сексом с земной женщиной. А также я не рожу тебе детей… Но если ты сможешь каким-то образом понять, о чем я сейчас здесь лепечу, знай — я, конечно, шучу и играю с тобой. Ты никогда не женишься на мне, я понимаю это, хоть и не разбираюсь в ваших законах. Но если все же случится чудо и когда-нибудь я стану твоей и рожу от тебя — я буду самой счастливой дурочкой на свете! — Влада рассмеялась, обняла Эрика за шею и чмокнула в щеку. Затем раскрыла ладонь и отдала ему переводчик, наслаждаясь его недоумением.

— Ты шалунья, — без особой эмоциональной окраски сообщил он, вероятно, скрывая за этим досаду. — Твой язык очень красивый.

— Не настолько красивый, как твой, — парировала она с усмешкой.

Девушка отошла от источника соблазна и направилась в сторону красного дивана, удобно устроившись в уголке. Эрик проследовал за ней и сел на незначительном расстоянии.

— Скажи, всего ли тебе хватает в комнате? Ну, кроме ярких подушек? — поинтересовался он.

«Как мило, что он завел эту тему, — подумала Влада. — Это мой шанс».

— Сказать по правде, мне очень недостает трех вещей — часов, бритвы и… трусов. Это предмет гардероба, который остался лежать на площади в день нашей встречи, когда меня увели под руки два здоровенных амбала.

— Джейя, прости меня за тот день. Я был ошарашен, растерян… Подавлен. Я вряд ли мог бы обеспечить тебе более комфортные условия сопровождения, — выдохнул он и опустил глаза. — Я понял, в чем ты нуждаешься сейчас, не беспокойся ни о чем. — Эрик смолк, и на некоторое время в комнате воцарилась тишина.

Спустя минуту он подвинулся к ней вплотную и взял за руку.

— Ты хочешь обсудить тот день?

— М-м… пожалуй, мы можем поговорить об этом, — согласилась она. — Но я очень не хочу испортить день сегодняшний. Если информация уж слишком неприятна, пожалуй, я бы узнала о ней завтра.

— Как знать, джейя, как знать… Мне трудно предположить, как ты воспримешь.

Вновь повисла немая пауза.

«Как же быть? — думала Влада. — Мне нужно узнать еще столько ответов. А если правда окажется чересчур шокирующей, что мне делать — с визгом выбегать из шатра и удирать наутек?.. Но раз тема уже затронута, сложно будет переключиться на погоду…»

— Я обещаю, что буду стараться понять твои мотивы всеми фибрами души, — ответила она. — А для твоего переводчика сформулирую так: я очень постараюсь тебя понять. Но не могу обещать наверняка, ведь не знаю, как обстоит дело на самом деле.

Эрик развернулся к ней лицом и сильнее сжал руку.

— В Эйдерине, как и на всей планете, остро стоит проблема снижения рождаемости, — начал он. — Возможно, это связано с утерей волшебной составляющей кумаруна. Наши ученые до сих пор не знают истинных причин. Но за последние пятьдесят лет проблема народонаселения обострилась повсеместно. Если во времена могущества кумаруна в семьях в среднем было по три ребенка, сейчас удается зачать в среднем одного. Двое детей — это роскошь нашего времени. Многие семьи вообще бесплодны. Мы вымираем, джейя. Еще лет двести — и человечество исчезнет с лица планеты. Бесплодие прогрессирует — физически здоровые мужчины и женщины по необъяснимым причинам часто не могут зачать. Пары, которым единожды улыбнулась удача, часто не в силах родить второго ребенка. Ученые ставили разные эксперименты и определили, что смена сексуальных партнеров в ряде случаев дает положительный сдвиг. Вначале общество взбеленилось — было много дебатов и споров. Но постепенно все согласились с необходимостью принятия жестких мер в репродуктивной политике. Пары, которые не могут зачать более трех лет, попадают под программу репродуктивного вспоможения. Ученые разработали разные методы — Совет их одобрил. Даже Верховный правитель не может вмешиваться в эти программы. Воля одного человека, пусть и Рэйс кэнта, не может решать судьбу целого мира.

— Ты тоже не можешь зачать? У тебя есть супруга, с которой вы три года…

— Нет, нет, все не так, — поспешил заверить он. — Я — отдельная история. Моя мать была сестрой Верховного правителя Горгия — моего дяди. Тот с женой не мог иметь детей. Ни одна женщина, несмотря на примененную впоследствии систему вспоможения, не смогла зачать от него. Когда моя мать погибла, он усыновил меня, и я стал официальным наследником престола. Я вообще единственный ныне живущий представитель рода Победителей. У меня нет даже сколько-нибудь далеких родственников. Я последний правитель, в чьих жилах течет кровь древнего и могущественного рода.

— Так вот оно, какое твое прозвище, — сказала Влада. — Ты — Эрик Победитель?

— Да, джейя. И очень важно, чтобы у меня родился наследник. Если этого не произойдет — моя ветвь оборвется. Вместе с этим угаснет надежда народа на возвращение силы кумаруна.

— Почему?

— Люди верят, что пока продолжается род Победителя, не все потеряно для волшебства и кумарун однажды вернется. Ведь перед смертью самой большой мечтой моего пра-пра-много раз прадеда Тита было то, что его род будет царствовать всегда. Править достойно и по совести. С его уходом власть впервые стала передаваться по наследству. Но вместе с тем начало угасать и волшебство кумаруна. Волю Тита считают второй вероятной причиной произошедших несчастий с кумаруном после приключений Гепраста. Мой пращур никогда не проигрывал в том, чего страстно желал. Возможно, цена передачи власти по наследству — отказ от волшебства, иначе очень трудно удержать трон.

— Скажи, а разве в прошлом ни у кого не возникало идеи оборвать ваш род? Чтобы желания Победителя не смогло осуществиться. По-моему, это логично, хоть и очень жестоко.

— Тит позаботился и об этом. Он создал систему сложных оберегов, заклинаний и особых конструкций по всему свету, скрытых от посторонних глаз. Каждый, кто попытается причинить весомый физический вред одному из Победителей, умирает в муках, и на всех членов его семьи ложится проклятье, убивающее весь его род в течение пятилетия.

— Вот это да! Страшилки. И что, проклятье до сих пор работает?

— Уже три поколения никто этого не проверял, джейя. Скорей всего, да. Мой пращур был величайшим дипломатом. Он умел управлять людьми, которые всецело его поддерживали и доверяли ему, потому сделали эту сложнейшую работу для него безукоризненно.

— Все-таки я не очень поняла… — призналась Влада. — С одной стороны, люди надеются, что волшебство вернется, пока правят Победители, с другой — верят, что именно Тит и стал причиной ухода силы кумаруна. Как это все сочетается?

— Ты очень умна, джейя, — сказал он с восхищением. — Все так и есть. Обе эти веры живут в народе одновременно. Философские дебаты на эту тему — излюбленное времяпрепровождение всех интересующихся политикой. Видишь ли, объективно Тит ни за что не мог пожелать, чтобы волшебство покинуло мир навсегда. А потому версия, что именно он и является причиной ослабления кумаруна, — малодоказательна.

Оба выдержали недолгую паузу.

— Ми джейя, я был женат, — произнес он напряженно. — Я знал свою супругу с детства, мы вместе росли в имении моего отца, которого я даже не помню. Он умер, когда мне не было и трех лет. Вместе с ней мы играли, фантазировали. Когда умерла моя мать, мне было десять. Меня привезли во дворец. Стоило больших усилий, чтобы мою на тот момент подругу взяли вместе со мной, но я добился разрешения у дяди. Она стала моим единственным настоящим другом. Когда мы достигли половой зрелости, между нами вспыхнули чувства. Если двое понимают, что любят по-настоящему, у нас принято жениться. Нашему браку не препятствовали, ученые выяснили, что вероятность появления детей в браке по любви выше. Это сыграло нам на руку, ведь в противном случае женитьба не была бы одобрена Советом, ведь моя избранница была из самой простой семьи. Нам было по девятнадцать лет. В двадцать ее не стало — ее жизнь оборвала болезнь. Мы не успели родить ребенка. Если б она не умерла и спустя трех лет брака не понесла от меня — закон о репродуктивном вспоможении применился бы и к нам. Это все равно убило бы ее, разбило б ей сердце. В любом случае я не в силах ничего изменить и воротить время вспять. Она умерла.

Он грустно рассказывал свою историю и более не смотрел на Владу. Она внимательно слушала, стараясь не шевелиться и дышать как можно тише, так как понимала, что исповедь дается ему очень трудно.

— После ее смерти два года я пребывал в душевном хаосе, пока в двадцать два не взошел на престол и не погряз в делах государства. Когда я стал Верховным правителем, Совет обязал меня жениться. Мне дали ровно год на выбор невесты. Я никого не искал, а если б и пытался, то не нашел, ведь лицо моей Эммы все еще стояло перед глазами.

Эрик сглотнул и взглянул на Владу, пытаясь считать с лица ее состояние, но она постаралась ничем не выдавать смешанных чувств. Он продолжил:

— В двадцать три они обязали меня сделать выбор — женитьба на первой встречной, одобренной Советом, или участие в системе репродуктивного вспоможения без женитьбы. Та, кто первой забеременела бы от меня, та и стала бы матерью наследника. Я согласился на второе. Конечно, на второе, ведь жениться ни на ком я точно не хотел. Но стране очень нужен наследник, я понимаю это. Вначале ко мне приводили разных девушек… Я обязан был раз в неделю совершать с одной из них акт совокупления. Я выполнял условия договора. Технично. Но вскоре начались проблемы. Девушки — живые люди, они нуждались в тепле и внимании, а я не мог им этого дать. Я не хотел никого подпускать к себе близко. Женщины были недовольны, они строили хитроумные планы моего соблазнения. В общем, во дворце начались интриги…

— Женщины есть женщины, мне прекрасно это знакомо, Эрик, — поддержала она его словами. — Прошу, продолжай. Пока я тебя хорошо понимаю.

— Однажды все окончательно вышло из-под контроля, и я сказал: «Стоп!» Я захотел пойти ва-банк: пришел в Совет с предложением, выходящим за грани морали. Я хотел играть на своих условиях, джейя. Мне надоело, что другие выбирают за меня — с кем и когда мне спать, — пытался объяснить он с пламенной уверенностью в глазах. — Мое предложение было омерзительным, но очень эффективным с точки зрения репродуктивной политики. Я придумал то, свидетелем чего ты стала. Я назвал это «репродуктивным кругом». Раз в неделю на площади собираются от двадцати до пятидесяти женщин, одобренных Советом в потенциальные матери моего ребенка. Приглашаются те, у кого на этой неделе была овуляция. Я вправе сам выбирать, с кем совокупляться, но в количестве не менее трех за сессию. Однако есть рекомендации Совета — производить не менее пяти осеменений. В дни, когда мне особенно одиноко, я делаю это десять и даже пятнадцать раз, джейя… Прошу, пойми меня. Вначале это был мой вызов обществу, его закостенелому укладу, мне нечего было терять по большому счету. Но за три года этой практики еще ни одна не забеременела от меня! Я в панике, джейя. Совет давит на меня, пытается ввести дополнительные правки. Они привлекают к участию все новых и новых женщин. Если вначале условием участия в программе было то, что родившая от меня женщина станет матерью наследника и будет жить в роскошных условиях, то сейчас такая мотивация уже не работает. Теперь им очень хорошо платят. Были случаи, когда участницы обманным путем пытались убедить Совет, что они понесли от меня. Но в наше время это с легкостью проверяется, они были разоблачены и наказаны. Попытки фальсификации не повторялись уже более года. Я ведь сам очень хочу стать отцом, и каждый раз безмерно опечален, узнавая об очередном вранье. Мой род должен продолжить существование, джейя. Я не могу оказаться последним Победителем. Войти в историю проигравшим — позор для представителя нашего великого рода.

У Влады не было слов. Перед ней сидел и изливал душу серьезный мужчина, который внутри оставался бедным маленьким одиноким мальчиком. «Что ж, его история вполне понятна, — решила она, скрепя сердце. — Он нашел выход для себя, вполне логичный с его точки зрения. Он никого не любил и любить не хотел. Оргия на площади — выход. Никто не сможет привязаться к нему, не сплетет интригу во дворце…Умный ход».

— А зимой, где это происходит зимой?

— В дни непогоды и в холодное время на площади устанавливается шатер, джейя. Зимой его обогревают. Скажи мне, Влада, ты сможешь понять это?

— Все весьма логично, Эрик. Я понимаю тебя и скорблю по твоей ушедшей любви. И мне жаль, что у вашего народа такие серьезные проблемы. И еще больше я сочувствую, что твой ребенок не торопится появиться на свет. Я искренне тебе этого желаю.

— О, джейя! — Эрик стремительно соскочил с дивана, отпустил ее руку, которая до сих пор была зажата в ладонях, и припал перед ней на оба колена. Положил голову на бедра и обнял руками.

— Ты понимаешь меня, но не прощаешь! — вымолвил он с надрывом. — Я прочел это в твоих глазах. — Он поднял лицо и заглянул в ее душу своими «океанами», полными печали, страдания и … чего-то еще… любви?

— Эрик, милый Эрик… Мне не за что прощать тебя, — пыталась объяснить Влада, безуспешно стараясь поднять его с пола. — Я ворвалась в твою жизнь, и ты ничем не был обязан мне. Это твое прошлое, твоя страна. Ты правитель, у тебя есть долг. Повторюсь: мне не за что прощать тебя. Но ответить однозначно, принимаю ли я это, я не могу. Мне нужно хорошо обдумать все. Услышанное переворачивает с ног на голову мое представление о мире, мужчинах и отношениях. Прошу, пойми и ты меня. Я не говорю «нет». Я беру паузу для размышлений.

— Конечно, джейя, я понимаю тебя. Я буду рад, если ты все взвесишь и примешь решение, о котором не будешь сожалеть впоследствии, каким бы оно ни стало. Я не все сказал тебе, что хотел. «Ми джейя» — так я называл только свою жену. Когда мы впервые были близки, я сказал ей: «Ми джейя» — а она рассмеялась мне в ответ. Ее улыбка и смех — они в точности повторяли твои. Заметь, ми джейя, не ты подобна ей, я сказал именно так, как думаю. Ты уникальна, неповторима. Я смирился с гибелью Эммы и готов жить дальше, любить с новой силой и по другому сценарию, не оглядываясь назад. Я долго ждал тебя, но не верил и не искал, но ты пришла ко мне из другого мира.

Эти слова были практически признанием в любви. Влада была очарована. Она вновь потянула его за руки и на этот раз усадила рядом с собой.

— Эрик, ты такой романтик! Но ты меня совсем не знаешь. У меня временами скверный характер… Могу я задать тебе уточняющие вопросы, чтоб принимать решение, ясно представляя картину?

— Любые вопросы, ми джейя.

— Говоря о решении, которое я должна принять, что ты конкретно имеешь в виду?

— Я хочу попробовать построить с тобой отношения. Семейные, если тебе будет угодно. Совет не разрешит мне жениться на тебе, по крайней мере, это произойдет нескоро и при очень сложных политических расстановках. Но они не могут запретить мне спать с тобой в одной кровати и проводить свободное время. Я хочу найти способ быть лучшим любовником для тебя. И я готов учиться, чего бы мне это ни стоило. Я не считаю, что различия в нашей анатомии настолько критичны. Я много думал об этом и пришел к такому выводу. Есть более сложное препятствие, и оно, я боюсь, будет причиной краха моих надежд: у меня нет никакой возможности отказаться от системы, которую я сам и предложил Совету.

— Репродуктивный круг, — горько озвучила Влада.

— Да. Каждую субботу, в семь вечера, до скончания времен, покуда у меня не родится кровный наследник, или я не умру, или не начну страдать половым бессилием, я обязан буду там быть и совершать три, а лучше пять осеменений, чтобы не усугублять отношения с Советом. Такова горькая правда. Есть лишь один вариант обойти этот закон — предложить другую достойную альтернативу, позволяющую иметь лучшие шансы на зачатие. Но, право, сложно придумать что-то более эффективное и менее омерзительное.

— А искусственное оплодотворение?

— Этот метод признан малоэффективным в сравнении с естественным. Потому Совет не считает его достойной альтернативой.

Влада призадумалась. Она действительно не знала, какое именно решение примет. Откровенность Эрика прельщала, но условия игры были уж слишком грязными. Однако уже сейчас она осознала, что в случае положительного ответа непременно изыщет способ переписать сценарий репродуктивного круга. Игра на своих правилах способна подсластить самую горькую бочку дегтя, даже если не получится полностью отказаться от сексуальных бесчинств.

— Эрик, мой последний вопрос. Вернее, утверждение. Я не смогу родить наследника. Ты же понимаешь это?

— Это не важно, джейя. Сотни женщин моего мира за эти годы не смогли родить от меня. Если бы я женился на местной — наверняка бы так и остался без наследника. Конечно, чувства увеличивают вероятность. Но я не хочу никого, кроме тебя. Вдобавок мечты часто сбываются, и я продолжаю верить в чудеса. Владыка кумаруна, возможно, услышит мои молитвы и откликнется.

— Ты веришь в него?

— Я верю в кумарун. Владыка для меня это, скорее, речевая фигура. Волшебство обязательно вернется. Однажды.

— Я благодарна тебе за правду. Мне многое стало ясно, и я даже рада, что мотивы сцены на площади оказались именно такими. Конечно, подобного я и представить не могла…. Я сообщу тебе о решении, как только приму его.

— Ты хочешь вернуться во дворец?

— Не знаю, мои мысли и чувства спутаны. Мы сможем поговорить о чем-то нейтральном?

— Конечно! — Он соскочил с дивана и устремился к радужному шкафу. Открыл одну из створок, и Влада увидела, что это холодильник, битком забитый всевозможными яствами, уже сервированными для подачи. Оставалось извлечь, поставить на стол и наслаждаться.

— Проголодался? — спросила она его ласково. — Я помогу тебе накрыть.

— Еда — лучший способ переменить тему разговора и поднять настроение! — Он отодвинул для нее стул. — Прошу вас, леди, присаживайтесь… И предупреждаю, что ты не должна придерживаться наших традиций: кушай, сколько душе угодно, я ничего такого о тебе не подумаю. — Он подмигнул ей и поспешил самостоятельно накрыть на стол.

— Договорились, — кивнула она. — Странно, некоторые наши традиции кардинально отличаются — вы даже не слышали о поцелуях! Но при этом подмигиваете так же, как и мы. — Эрик смешливо пожал плечами.

Он занял место напротив и протянул ей блюдо с овощным салатом.

— Кстати, у меня есть информация, которая будет тебе интересна. Состав твоей крови изучен, и медики пришли к выводу, что наши гены на девяносто восемь целых и семьдесят три сотых процента идентичны. Что говорит о принадлежности к одному виду, который в силу действия некоего фактора был на долгое время разделен и части изолированы друг от друга. Но все же мы оба являемся людьми. А что это для нас значит?

— Что у нас теоретически могут быть дети, Эрик.

Влада прекрасно поняла его слова и, чего скрывать, обрадовалась: «Он человек! — ликовало подсознание. — Ни пришелец, ни эльф (а было бы прикольно), ни бог. Он человек, как и ты!»

Радость быстро сменилась подозрением: «Он что, прямо сказал о моей крови? Я не ослышалась?»

— Вы брали мою кровь? — переспросила она серьезно.

— Да. Но ты ведь знаешь об этом, — ответил он, сохраняя невозмутимость. — Необходимо было выяснить, здорова ли ты, нужна ли тебе медицинская помощь? Заодно врачи провели изучение твоей ДНК, — говорил он обстоятельно. — Влада, одна из наших главных угроз — вымирание! Они не могли не изучить твою кровь, не злись. У тебя взяли ее совсем немного. — Он показал на пальцах — сколько. — Я сидел рядом и контролировал, чтоб ни капелькой больше, чем необходимо.

— Ты такой милый, — скептически отозвалась она и вспомнила о Ксении. — А что с моей подругой?

Лицо Эрика сделалось серьезным, и он ответил:

— У нее тоже брали кровь. С ней все в порядке: она здорова, сыта, одета. Чувствует себя хорошо, ей тут даже нравится. Спрашивала о тебе. Ей отвечают примерно то же, что говорю тебе я. Но это все правда, Влада! Я объясню тебе. В тот же вечер, как вы появились здесь и вас увели с площади, Совет вынес постановление о продолжении вашего раздельного содержания. До этого решения вас разлучили из соображений безопасности, таков устав охранной службы. Но практически сразу эта банальная предосторожность была закреплена указом Совета. Также им было утверждено, что вам не следует встречаться и обмениваться информацией до момента прояснения всех обстоятельств дела. Чтоб убедить Совет в вашей безопасности для государства, понадобится по меньшей мере месяц.

— Ну ничего себе! — с нотами несогласия произнесла девушка.

— Я не могу гарантировать тебе, джейя, что спустя месяц запрет снимут. В этих вопросах Совет мне не подчиняется. Но я буду стараться сделать все от меня зависящее, чтоб вам разрешили видеться.

— Каковы границы твоей власти? Что ты вправе решать самостоятельно?

— Многое. Вопросы финансов, культуры, спорта, транспорта, инфраструктурные моменты. Проблемы образования, частично военные вопросы и внешнеполитические. И так, по мелочи… Но медицина, внутренняя безопасность государства, репродуктивная политика (сюда же относится и личная жизнь правителя, к сожалению) — это всецело в их ведомстве. Я могу два раза в год накладывать вето на любые их решения. И в таком случае они обязаны мне подчиниться. Если я блокирую их постановление третий раз за год — Совет обязан соблюсти мою волю, но вправе лишить меня реальной власти, возложив лишь представительскую функцию — что-то вроде поздравлений населения с государственными праздниками. Это равносильно политическому самоубийству, джейя.

— Вот так законы! Кто же из правителей допустил такое?

— Это долгая история. К несчастью, в этом году я использовал оба раза… И никак не мог отменить решение о вашей изоляции. Была б у меня такая возможность, клянусь, я бы сделал это. Если развитие пойдет по неблагоприятному сценарию, вам придется ждать до первого января, ми джейя. Я незамедлительно внесу вето на этот акт. Ты веришь мне?

«Он истратит один из двух драгоценных раз на меня и мою подругу? Не знаю, стоим ли мы такой цены, — честно призналась она себе. — Этот Совет за год столько гадостей может понапридумывать. Но отказываться сейчас, пожалуй, не буду. Кто знает, что приключится до первого января?..»

— Верю, — кивнула она.

Умеренно пообедав, дабы сохранить свой плоский живот в том же состоянии, Влада спросила нарочито наивно:

— Чем займемся?

— У меня есть идея! — сказал Эрик и улыбнулся.

13 Знакомство

Эрик раскрыл дверцы радужного шкафа и извлек с антресолей объемные разноцветные подушки: оранжевые, зеленые, сиреневые и желтые. Он раскидал их на ковре в дальнем конце комнаты, плюхнулся сверху сам и пригласил жестами Владу присоединиться.

«Полежать рядом с ним? Он же в своей царственной юбке! Сейчас как задерется, смогу ли я сдержать удивление?.. На что он вообще намекает?» Сердце девушки громко застучало.

«Ох, Владка, — сказала она себе. — Он не сделает ничего, если ты сама не разрешишь, доверься».

Она медленно подошла к плюшевому импровизированному лежбищу и опустилась рядом на колени.

— Мне лечь? — спросила она неуверенно.

— Ми джейя, не бойся меня. Если ты не хочешь лежать, можем посидеть на диване.

Ей хотелось принять предложение по двум причинам: она любила поваляться днем после еды, но более того тело жаждало быть ближе к нему. Ровно этого же она и боялась. Стараясь занять непринужденную позу, она опустилась на колени и легла возле Эрика на некотором расстоянии. Владе казалось, что ее конечности совершенно одеревенели и она разлеглась, как сломанная раскладушка. Но шевелиться в попытках лечь более картинно не смела: ей было беспричинно страшно. Хотя, скорее, поводы все же имелись, несмотря на учтивое обхождение Эрика.

«Он сам согласился дать мне время на обдумывание, — размышляла взволнованная девушка, — и при этом предложил полежать вместе… Саботаж? Не думает же он, что я поверю в целомудренность его помыслов».

Эрик лежал молча, разглядывая белый сводчатый потолок.

«Значит, ему двадцать семь. Младше меня на два года, ну я примерно так и предполагала. Холостой и молодой правитель без жилищных и материальных проблем. Красивый, образованный, галантный. Наследник великого рода. М-да… Где он, и где я…»

Они лежали так минут двадцать — двадцать пять, не произнеся ни слова, взирая в потолок — единственное белое пятно во всем помещении. Владу начало клонить в сон, она прикрыла глаза и в сладкой истоме глубоко вздохнула, надо сказать, непреднамеренно.

— Разреши мне, — нарушил он тишину.

«Разрешить что?» — подумала она, но не спросила вслух.

— Влада… — Он прикоснулся к ее плечу. — Слышишь, не спи, разреши мне.

— Что разрешить? — спросила она его.

— Разреши мне хоть раз, всего один единственный раз прикоснуться к тебе.

— Прикоснись. — Она протянула ему руку.

— Ты не поняла, джейя. — Он приподнялся с опорой на локоть и посмотрел в ее глаза немного сверху. — Я желаю… Я страстно желаю прикоснуться к тебе моим экто. Я сгораю от этой идеи, не могу спать ночами. Большую часть моих мыслей занимаешь ты… и он, касающийся тебя. Прости за прямоту… Я обещал дать тебе время. И я приму любое твое решение. Если ты мне откажешь, все равно будешь жить в достатке, не беспокойся об этом. Но я не смогу видеть тебя. Я и мой экто просто не сможем находиться поблизости и более не иметь надежды прикоснуться к тебе. Мысль об этом невыносима. Сжалься, милая джейя. Позволь мне. И после принимай положительное решение. — Едва улыбнулся он. — Но сейчас разреши.

«Нет, я не слышала сейчас всего этого! — негодовала Влада. — Парень реально на пределе. Я думала, что это у меня либидо… Пожалуй, у него проблемы намного серьезнее. Где же тот мужчина с нечитаемым лицом? Это что-то новенькое… Но отказать ему и не помочь — это сродни садизму. Тем более что и сама думаю примерно о том же… Или же он просто искусный пикапер и разводит на близость таким способом девушек в сто первый раз?»

Влада вспомнила его рассказ о жене и приняла решение.

— Эрик, как ты будешь делать это? — загадочно спросила она, специально используя утвердительную формулировку. Хотя большого смысла в этом и не было, он и так был на взводе. Она понимала, что с этого момента пути назад уже не будет. Но ей и не хотелось отступать, никогда ее так не просили, фактически, не умоляли о близости.

— Не волнуйся, милая. Я просто покажу тебе экто, постарайся не испугаться, это совсем не страшно. Более того, уверен, он понравится тебе, стоит только приглядеться в спокойной обстановке. Затем я дотронусь им до кожи на твоей груди. Вот здесь. — Он прикоснулся пальцем выше уровня декольте — все ее тело отозвалось внутренними конвульсиями. — О большем я и не прошу. Но если ты будешь очень великодушна и после разрешишь экто дотронуться до твоей прекрасной щеки, я с благодарностью сделаю это. О большем я не вправе и мечтать. Сегодня.

«Ох, он потрется об меня своим экто по груди, не снимая платья, и лицу, — перевела она его тираду на бытовой язык. — Но зато я наконец-то разгляжу этот феномен. Он предлагает мне то, о чем я и помышляла, но боялась признаться — увидеть экто без риска для жизни. Если захочу, сама потрогаю его, хоть он и не предусмотрел этого в сценарии. Ну а не захочу — не буду… Он предлагает реальный план, я останусь при трусах и даже одетая. Так что, соглашаться?»

— А что будет дальше? — уточнила она.

— Ничего не будет. Я уберу экто и никогда не обнажу при тебе, если ты мне не скажешь «да».

— И тебе этого будет достаточно?

— Придется ограничиться. Экто настолько чувствителен, что даже легкое касание к нему остро отзывается в теле мужчины. А прикосновение к своей джейе — несравненное удовольствие: пятнадцать женщин на площади не сравнятся и с десятой частью того блаженства, что мне подаришь ты, если я дотронусь им до тебя даже на пару мгновений.

«Мать Тереза и та бы сдалась! Мы обязаны унимать боль страждущих», — подумала Влада, понимая, что после таких слов устоять она никак не в силах.

— Хорошо, ты можешь прикоснуться ко мне своим большим экто. Что я должна делать?

— О, я так счастлив! Расслабься, Влада. Ничего особенного сейчас не произойдет. Я не жду от тебя какого-то специального поведения. Будь собой и ничего не бойся.

Влада продолжала неподвижно лежать на подушках, он навис над ее лицом и поцеловал.

«Умный мальчик, девушке нужно расслабиться и возбудиться перед ее первым разом», — ерничало Владино подсознание.

Он страстно впивался ей в губы, как делают самые жаркие любовники, ласкал ее волосы, руки, плечи. «Откуда, черт возьми, он научился этому за сутки?» — не понимала она. Он оторвался от ее губ и приподнялся, перенеся вес тела на колени. Затем плавно положил руки на бело-золотистый пояс, что-то повернул, и на волю вырвался экто — большой и возбужденный экто!

«Ну, здравствуй, приятель, — подумала Влада. — Так вот ты какой».

Сам Эрик неподвижно стоял на коленях рядом, безвольно опустив руки. Его глаза дико и чувственно словно бы сверлили отверстие в ней. Экто же, только показавшись из-под римской юбочки, сразу принял горизонтальное положение. Казалось, что он думает и действует сам, так как хозяин выглядел отстраненным.

Влада попыталась подобрать слова, чтобы описать наблюдаемое. Правильнее было бы сказать, что экто имел форму дуги: вначале опускался вниз и выглядывал из-под юбки, а затем поднимался вверх, как эдакая веселая змейка… Или висящая лиана, подвешенная за оба конца… Или вроде банана, только намного-намного длиннее… Еще вариант: виток американской горки — вначале резкий спуск, а затем крутой подъем. Да, последнее определение ей показалось оптимальным. Выбирая подходящие выражения, она отметила, что экто не так уж и страшен, как казалось ранее на площади.

Экто бездействовал. По-видимому, Эрик дал ей возможность свыкнуться с видом пугающей части тела. Он продолжал томно ласкать ее взглядом и оставался неподвижным. Влада оценила его деликатность и вскоре кивнула, дав понять, что можно продолжить.

Экто выпрямился и удлинился, став более похожим на перпендикулярную телу палку. Влада мысленно негодовала: «Он тянется ко мне! Сам тянется!»

Она пристально разглядывала его, пытаясь запомнить все детали строения. На месте, где у земных мужчин расположена головка, экто был покрыт шипастыми выростами. В целом напоминал булаву, но без значительного утолщения на конце. У него был очень длинный ствол, финальная часть которого была покрыта кожистыми конусовидными шипиками, сантиметр-полтора в диаметре.

Влада не смотрела Эрику в глаза, не в этот раз! Ей хотелось запомнить экто во всех подробностях, как знать, встретятся ли они вновь?.. Если когда-нибудь ей удастся вернуться домой и захочется поделиться с кем-то впечатлениями, она должна знать все размеры в сантиметрах! Конечно, ей ни за что бы не поверили, однако можно попытаться продать идею киношникам.

Экто уже подобрался к вырезу декольте: сантиметр — и он дотронется до нее. Влада утвердительно ответила на взгляд Эрика — и экто прикоснулся. Царственный мужчина закатил глаза и медленно запрокинул голову. Из его груди вырвался низкий протяжный стон: «У-у-ум-м-м, Вла-а-да-а!»

«Неужели он так остро чувствует?» — не поверила она, ведь экто просто дотронулся до кожи там, где молочные железы еще и не думали начинаться.

Экто был теплым, а шипики — неколючими, мягкими, кожистыми. Ну, вроде маленьких пальчиков, только, к счастью, не шевелились. Эрик поднял запрокинутую голову и вновь установил зрительный контакт. Владе почудилось, что из его глаз льются невидимые фибры энергии и пронзают ее насквозь. Ей сделалось жарко.

Тут пригревшийся на груди экто зашевелился. Он стал совершать трущиеся движения, похожие на работу дворников в автомобиле: вначале как во время небольшого дождя, затем напор будто усилился. Лицо Эрика раскраснелось, стали постепенно проступать пятна. Дворники забегали как во время ливня. Владе стало немножко щекотно: ведь чем быстрее двигался экто из стороны в сторону, тем легче прикасался к ее коже.

«Он прикольный перец», — резюмировала мысленно она.

Вдруг экто резко остановился. Эрик глубоко вздохнул и зажмурился. Было видно, что в этот момент внутри него происходит борьба.

«Что это? Такой оргазм? — гадала она. — Где тогда семяизвержение? Или он так подавляет накатившую волну, чтобы не кончить?.. Сложно разобраться».

Веки Эрика раскрылись, на лбу проступил пот.

Влада переживала: «Я лежу, как дура, и не знаю, куда деть руки… Наверное, стоит разрешить прикоснуться к щеке, ведь он хотел этого».

Влада привстала и оперлась на локти. Она нарочито медленно убрала волосы со щеки и заложила за ухо. Прикусив губу, бросила на Эрика томный взгляд. Эрик верно принял это за приглашение, и радостный звуковой эффект вырвался из его груди. Экто прильнул к щеке. Он поглаживал ее кожу как ладонью, так нежно и деликатно: поднимался к виску, затем медленно сползал по коже вниз к подбородку, опять плавно поднимался по воздуху и снова прикасался к виску. Вскоре нежные поглаживания сменились вращательными движениями — экто крутился вдоль своей оси! Поворот туда — поворот обратно, туда-обратно, туда-обратно… При этом шипики касались так ненавязчиво, будто бы ее щекотали силиконовым ежиком.

«На что способен экто в области моего клитора? — пришел ниоткуда опасный вопрос. — Страшно себе представить! Вернее, представлять я могу это прекрасно! Эрик знал, что я оценю экто по достоинству, и понимал, что убедить меня словами было невозможно. Поэтому и показал эти фишки, чтобы, принимая решение, я учитывала все его плюсы. Хитрец… Нет, он стратег, наследник легендарного рода Победителей».

«А что я все молчу? — подумалось Владе. — Может, мне его как-то подбодрить?.. Хотя, судя по раскрасневшемуся виду, ему не требуется одобрение. Жаль, что он не разделся, хотелось бы взглянуть на этот потрясающий торс. Держу пари, что под одеждой он именно такой. И экто на деле классный парень… Может, рискнуть?..»

Влада медленно поднесла руку к щеке и накрыла головку экто. Он судорожно трепетал в образовавшейся капсуле между ее щекой и ладонью.

— Малышу экто холодно, он весь дрожит, бедняжка, — игриво сказала она.

Эрик приятно удивился и подхватил тему:

— Согрей его, добрая волшебная фея.

— С удовольствием. — Влада поднесла к головке вторую руку. Она взялась обеими ладонями и отняла от щеки. Что же делать с ним дальше? — Маленький экто, ты попался в мои сети. Я обманула тебя: я не фея, а колдунья. И теперь ты всецело в моей власти, — произнесла она тоном, полностью соответствующим образу.

— О, Госпожа колдунья, прошу вас, не дайте мне замерзнуть в одиночестве ваших сетей. Вы так красивы и могущественны. Я с готовностью поступлю вам в услужение, только не дайте мне замерзнуть! — красноречиво говорил он, кажется, упиваясь происходящим.

Владе было сложно удержаться и не расхохотаться от разыгрываемой сценки. К тому же экто в ладонях трепетал и извивался так, что кожа уже горела от щекотки. Эрик, кажется, специально пытался спровоцировать ее разжать руки. Но она терпела, ей хотелось до конца остаться в образе и не сплоховать. Насколько Влада могла распознать его состояние, Эрик пребывал в восторге и сексуальном экстазе. Она задалась вопросом: как ей быть дальше?

— Маленький смелый экто, — обратилась она. — За твою усердную службу я предлагаю возможность выбора поощрения — скажи, ты предпочитаешь верх или низ?

Эрик задумался.

«Он, кажется, не понял, к чему я клоню… — оценила Влада. — Ну и прекрасно, сохраним интригу».

Он несколько замешкался с ответом, но сказал:

— Я выбираю верх, моя милосердная Госпожа.

— Ты сделал выбор, маленький экто. Знай, что ты сам избрал этот путь.

Влада поднялась с подушек и присела напротив него, поправив широкую юбку. Она склонила голову над экто и направила его в рот. Экто входил туда настолько глубоко, насколько это было для нее возможно с учетом сложностей геометрии. Она подняла глаза на Эрика и поняла, что у него от происходящего, без преувеличения, отвисла челюсть и глаза выкатились из орбит.

«Что, никто никогда не делал для него этого? — довольная собой подумала девушка. — Ротики местных женщин полностью целомудренны для всего, кроме еды? А нравится ли экто там находиться?»

Влада начала сосать. Делать это с шипиками во рту было не очень-то удобно, но вскоре она приноровилась, подобрав для этой фантастической анатомии особую стратегию. Обхватив ствол экто рукой там, где заканчивались шипики, она брала головку в рот и щекотала выросты языком, потом втягивала воздух, создавая внутри давление. Затем выпускала головку и крутила ей на высунутом языке, призывно заглядывая Эрику в глаза. Затем целовала каждый из его двенадцати шипиков по отдельности (да, она смогла их подсчитать!) и обдувала головку воздушным потоком. Вторая рука поглаживала ствол взад и вперед. И вновь она окутывала языком головку и опять всасывала воздух. Сосредоточившись на новом процессе, она временно ослабила контроль за состоянием Эрика. Она слышала его периодические стоны, стенания и несвязные возгласы, но не смотрела. Его лицо располагалось намного выше. Он по-прежнему стоял перед ней на коленях, руки свисали как плети, а длинная змея экто была поглощена на конце ее ротиком.

Влада выпустила изо рта головку и, не убрав руки со ствола, подняла глаза. Эрик был «в миллиметре» от пика. Он обхватил голову руками, кожа лица сделалась пунцовой. Он мелко содрогался всем телом. Он стонал.

«Самое время принять решение, — поняла она, — как быть со спермой? Ведь в считанные секунды именно это и произойдет, а я в платье… Блин, испачкается же. Если в рот? А вдруг его сперма — дрянь на вкус, не может же все быть прекрасно в человеке! А если ее окажется полтонны? Пятнадцать девиц за раз — это вам не шутки…»

Она отмахнулась от размышлений, снова погрузила в рот шипастую головку и полностью вложилась в дело. Спустя от силы десять секунд царственный эльф с гортанным криком: «А-а-а, ми-и дже-е-йя-я!» — изверг семя прямо ей в рот.

«Надо же, вкусная: сладковатая и без дурного привкуса, — оценила Влада. — Никогда бы не подумала, что это сперма, если б попробовала в других условиях» Жидкости было много, но не настолько, чтоб она не сумела всю проглотить.

— Как сахарный крем, — прошептала она, вынимая головку изо рта.

Она выпустила ствол из рук, и экто не спеша направился к хозяину. Эрик склонил голову над Владой и обхватил ее руками за плечи. Пару минут он не мог вымолвить ни слова. Или, возможно, не хотел говорить.

— Влада, джейя, ми джейя, — обратился он позже, обретя дар речи. — То, что произошло сейчас, унесло меня в самые верхние слои кумаруна, граничащие со звездами. Ты сотворила нечто, о чем я даже и не догадывался. Твой рот — это оружие, пробившее прореху в моем сердце на веки вечные, — говорил он тихо и, как показалось Владе, очень искренне. — Если ты скажешь мне «нет» — я умру. Если ответишь «да» — воскресну. Пока ты не дашь ответ — я твой раб. И если захочешь снова увидеться с экто, лишь намекни. Он готов на все ради тебя. — Глаза Эрика вожделенно сверкнули. — И я готов на все…

Он увлек ее за собой и опустил на подушки. Прилег рядом и, обвивая руками за грудь и талию, зарылся носом в волосы.

— Если бы я выбрал низ, — прошептал он на ухо, — что бы было, Влада… что? То, что я думаю?

Она слышала его голос в правом ухе так близко, а из левого ей синхронно переводил транслятор. Такой двойственный поток информации показался ей странным и неудобным. Она немного отстранилась и поспешила разубедить его:

— Нет, вероятно, ты думаешь не совсем о том, что я имела в виду…

«Ну, уж нет! — воскликнула она мысленно. — Внутрь я ему никогда не позволю!»

— Что бы было, Влада? — не унимался он. — Маленький экто сделает все что угодно для своей волшебницы, только открой ему секрет. Что бы было, Влада? Я чувствую, что должен знать.

«Какой же он… попрошайка, — подобрала определение Влада. — Что за приемы? Если ты скажешь „нет“ — я умру… Ну, пожалуйста, ну, пожалуйста… Капризный ребенок!»

— Я не скажу тебе этого, маленький экто, — властно ответила она. — Но дам подсказку: если бы ты выбрал низ, то удовольствие бы получила я, а ты выполнил для меня эту работу. Но ты выбрал верх и поэтому сам получил награду.

— О нет, какой я болван! — Он схватился за голову, резко поднимаясь с подушек. — Надо было выбирать низ! Ты хотела этого. Хотела, раз предложила такой вариант! Я мечтаю доставить тебе удовольствие, Влада. Скажи, что мне сделать? — упрашивал он, возвышаясь над ней, жадно раздевая глазами.

— Эрик, не надо, — прервала она его ласковым голосом, но твердо. — На сегодня достаточно экспериментов. У меня закончилась энергия, чтобы сейчас расслабиться и получить удовольствие. Все слишком ново для меня. Я рада, что ты выбрал верх. Тебе было хорошо, и я довольна этим. А сейчас я хочу вернуться к себе в комнату, отдохнуть и немножечко подумать. — Она мягко улыбнулась, приподнялась и обняла сидящего в подушках Эрика за плечи. Он крепко стиснул ее в ответ и зарылся носом в волосы.

— Джейя, ми джейя, — шептал он. — Ты пахнешь цветущей сливой и карамелью.

«Да? Это как?» — задумалась она, но не стала уточнять, приняв сказанное за комплимент.

Экто все еще выглядывал из-под юбки, но отдыхал на ковре неподвижно, возможно, вспоминая, как ему было хорошо.

14 69 горошин

Эрик проводил Владу до дверей ее комнаты и притормозил у входа. Он обнял ее за талию, развернул к себе лицом и сказал тихо:

— Отдыхай, Влада.

Девушке в очередной раз показалось, что звучание имени в его интерпретации чересчур далеко от оригинала. Она сочла, что после произошедшего в шатре может исправить Рэйс кэнта Эйдерина без риска быть непонятой.

— Эрик, попробуй произносить мое имя чуть менее протяжно и без «э», — сказала она игриво. — «Вла-да», просто «Вла-да». Не «Влаэ-даэя», — постаралась она сымитировать его произношение, а «Влада».

— «Вла-эда», «Влэ-ада», «Вла-да», — старательно выговорил он.

— Да, отлично получилось!

— Спасибо, что исправила, джейя.

— А я правильно произношу твое имя? — Он улыбнулся и ничего не ответил. — Ну, Эрик? — настаивала она. — Поправь меня, пожалуйста, если произношу неверно.

— Ни за что, джейя. Мне нравится твой вариант. — Он с хитринкой улыбнулся. — Сегодня после ужина я мог бы проводить тебя в библиотеку и сдержать обещание.

— После ужина?

— Да, я зайду за тобой в половине десятого.

Он поцеловал ее в губы, но не страстно, как это было в шатре, а мягко, нежно, как будто прощался, но обещал вернуться. Влада ответила на поцелуй в той же манере и, когда они одновременно отстранились друг от друга, ласково ему улыбнулась. Она вошла в комнату, дверь щелкнула.

Она отошла от порога на шаг и замерла. Переведя дух от нахлынувших в коридоре чувств, прямиком направилась в душ, скидывая одежду прямо по дороге. Спустя мгновение она уже стояла под струей, утопая в живительной энергии излюбленной стихии.

«О боже, я это сделала… Переступила черту. Эта страсть погубит меня, если я не одумаюсь. Ни тело, ни разум не подчиняются мне. Ни воли, ни силы воли, ни сил как-то сопротивляться происходящему… — Влада всхлипывала. — Меня тянет вниз по наклонной, а я лечу и сама хочу разбиться! Большей глупости и быть не может, а я все равно радуюсь, как глупая девчонка. По факту я изменила. Нужно принять это, хотя бы избавлюсь от проблемы мучительного выбора. Да, я изменила. Если я вернусь в Москву, то мне предстоит расхлебывать последствия».

Влада развернулась к потоку спиной и склонила голову. Брызги били ее по спине и плечам, она смогла хорошо расслабиться.

«Эрик… Эрик… — вздыхала она. — Обделенный любовью маленький мальчик. Он потерял мать, жену, отца, дядю… Что за странности происходят с их родом? Проклятье, что ли, на них? Он последний из могикан. И так отчаянно жаждет любви, так безоговорочно привязался ко мне — совершенно незнакомой женщине из другого мира. Он же ничего не знает обо мне, моих дурных чертах… Но могу ли я дать тепло, что так ему необходимо? — Влада сомневалась в своей способности искренне и всецело любить. — Имею ли право? Стоит ли давать надежду?»

Вода струилась по ее лицу, волосам, упругой груди, талии, бедрам, стекала с голеней и уносилась в сток бурлящими завихрениями.

«Он назвал меня „джейя“ сразу, как впервые зашел в комнату тем утром, — вспомнила она. — Еще до того, как вручил мне переводчик. Получается, он уже на площади понял, что я его джейя? Невероятно. Выходит, любовь с первого взгляда?.. Но ты и сама, издали завидя его силуэт, сказала себе: „Только не влюбись“! Часто с тобой такое случалось? Всего однажды, а приключений в твоей жизни было достаточно, чего скрывать».

Влада намылила шампунем волосы и смыла пену.

«Стоп. Он прямо не признавался мне в любви! — осознала она. — Он много говорил об экто. Я, конечно, всего не понимаю, но все же больше это похоже на страсть и желания плоти, чем любовь, заключенную на небесах. Он сказал, что думает обо мне и своем экто, касающемся меня. Об этом он говорил вполне конкретно, не придумывай того, чего, скорее всего, нет. Женщины часто приписывают мужчинам, чего хотят сами, но для этого нет реальных оснований. Мы любим искажать действительность в угоду нашим фантазиям. — Влада задумалась, припоминая подробности разговора. — Ну и слава богу! — заключила она. — Я тоже испытываю к нему, скорее, влечение тела, нежели души. Мистер Дарси для женщины моего времени хорош в книгах, но реально ли мне поладить с ним наяву? Говорить постоянно на высокопарном языке… Откушивать ежедневно с учетом всех правил этикета? Кстати, я понятия не имею об этих местных правилах, возможно, мои умения орудовать ложкой и вилкой шокируют его в глубине души. И иногда мне жизненно необходим фаст-фуд! И еще красная икра. Есть она здесь? Как я проживу без нее, ты подумала об этом, Влада? — хмыкнула она. — А алкоголь? Пока мне здесь ни разу его не предложили! Я, конечно, пью не часто, но иногда же хочется. Красное вино хотя бы раз в пару месяцев — как прожить без этой прихоти? А крепкие словечки? Да я же обожаю выражаться! Стараюсь, конечно, поменьше, но все же… Ничто так не помогает выплеснуть негатив, как старый добрый русский мат. Не знаю, где нахваталась этого, но приняла и не могу обходиться вовсе без!»

Влада намылила губку и принялась водить ею по шее, груди и плечам.

«А экто? Экто… О-о-о, экто! — девушка не могла сформулировать мысль. — Ну и экто! Открытие года, нет, всего десятилетия. Даже еще больше. — Она задумалась, припоминая годы, пролетевшие с момента ее первого раза. — Что же он им вытворял! На что еще способен? Догадываюсь, что он не раз смог бы меня удивить, скажи я ему „да“… Экто мог бы впечатлять меня всю мою биографию, подозреваю. Он так проворен, так точен в движениях, что, наверное, и внутри меня смог бы найти верную стратегию, чтоб не причинить вреда. А шипы? Ну, это же не совсем шипы, это кожистые выросты, что-то вроде силиконовых пальчиков, — успокаивала она себя. — Не думаю, что они сильно поцарапают меня там. Если уж проходит голова ребенка, то, наверное, шипики как-нибудь поместятся?.. А длина? А если он не рассчитает глубину входа и проткнет меня? — Она сглотнула. — Надо будет лучше ознакомиться с его физиологией».

«И насколько экто подчиняется воле Эрика? — задала она себе новый пикантный вопрос. — Судя по тому, что я видела, он живет практически собственной жизнью. Эрик стоял как истукан, активным был лишь только экто. Устроит ли меня это в долгосрочной перспективе? Он так и будет вечно стоять столбом? А как же обнимашки и ощупывания пальцами? Сможет ли Эрик так изменить свои привычки в сексе?.. А я сама, не соскучусь ли по члену, внешний вид которого, что скрывать, намного приятнее и роднее. Экто прикольный, но это как экзотическое приключение в Тае. Слава богу, я об этом знаю лишь понаслышке. Как хорошо, что он перенастроил мой переводчик! Если бы я сегодня в рассказе двадцать раз услышала слово „фаллос“, что бы было с моей психикой?! — Влада расхохоталась. — Он только и твердил, что о своем экто!»

Она поочередно намылила свои красивые ноги: вначале левую, затем правую.

«И что он за человек вообще? С виду галантен, заботлив, интересуется моими чувствами, деликатничает. А внутри у него, вероятно, „подводная часть айсберга“: одиночество, неуверенность, отчаянье от невозможности что-либо изменить в обществе, да и в личной жизни. Скорее всего, он инфантилен, обидчив. Еще неизвестно, как будут обстоять дела с ревностью… Да вообще я мало знаю о нем, и наверняка все будет очень непросто. Сейчас лишь конфетно-букетный период, не забывай про это».

Влада неожиданно вспомнила: «Конфеты! А как же конфеты? Тут они есть? Почему я не сказала, что у нас принято их дарить? У меня же завалялась одна в рюкзаке… Съесть ее или оставить на потом? А может подарить Эрику? Или Элле в знак признательности за помощь? Лучше подарю — презент с Земли. Но вот кому из них?»

Влада вылезла из душа и надела банный халат. В комнате ее взгляд сразу упал на стоящие на столике часы, похожие на электронные, конечно же, в местном супердизайне. Рядом лежала вполне обычная бритва со сменными лезвиями. Она огляделась по сторонам в поисках третьего условленного подарка, но не нашла. Вероятно, эту просьбу было выполнить не так-то просто для правителя сказочного государства. Циферблат сообщал, что сейчас в Эйдерине 15:45.

«А он зайдет за мной в 21:30, — подумала она. — У меня еще уйма времени, может, стоит поспать?»

Влада очень любила послеобеденный сон. Ей редко удавалось прикорнуть днем на часик-другой, но когда представлялась такая возможность, она не упускала шанс ею воспользоваться.

«Я снова забыла сказать кому-нибудь о пижаме, — вспомнила она. — Вызвать Эллу? Нет, в другой раз». Она скинула халат и плюхнулась в одних трусиках на кровать. В комнате сегодня было чересчур тепло и ей не хотелось накрываться одеялом.

«Вот, лежу тут почти голая на кровати. Снова одна. И я сама это выбрала, — сожалела девушка. — Он ведь предлагал удовлетворить мои потребности, я могла принять это. Уверена, он справился бы превосходно. Но могла ли я? — робко спросила она у подсознания. — Нет, я правильно поступила, не надо торопиться. Мы только ночью впервые поцеловались. Не прошло и суток, как я ему отсосала! — Она немного скривилась, отчего-то смутившись именно сейчас, а не тогда. — Но какое впечатление это произвело! Я уверена, что никто и никогда не прикасался к царственному экто губами. Такие странные у них нравы. Видимо, экто умеет столько всего, что им даже в голову не приходило подключить к любовным играм еще и рот, да и руки тоже…»

«А если за мной сейчас кто-то наблюдает? — снова усомнилась Влада. — Не думаю, что он позволил бы кому-то подглядывать, — ответила она себе. — Он же наверняка знает, что я люблю разгуливать голышом… Ему не понравилось бы, чтоб посторонние мужчины пялились на его инопланетную джейю. В самом худшем случае за мной смотрит Элла, в чем я тоже сомневаюсь. Но ее я не стесняюсь, если уж и так. Либо он сам наблюдает за мной… Но ведь Эрик должен находить время для работы, когда ему следить в замочную скважину? Ну а если и впрямь смотрит, это так возбуждает… Я тоже хочу увидеть его без всей этой золотистой оболочки. Наверняка его тело совершенно».

«Ты говоришь так, будто уже приняла предложение стать его любовницей! — одернула она себя. — Нет, я ничего не решила. Но я же хочу его… А как же Сашка? — спросила она себя строго. — Ну-у, не начинай снова! Я не знаю. Сашка — это Сашка… А это царь с умопомрачительным набором достоинств. И как тут можно сравнивать вообще! Ну а что насчет репродуктивного кольца, или круга? — подзабыла она точный перевод. — Подходит колечко, не жмет? М-да… история увлекательная, если речь идет об эротических фантазиях. Но если о собственной жизни и обязанностях партнера — тут ничего забавного нет! Ужасное обременение… — Она громко выдохнула. — Сексуальная обязаловка до конца его дней, как принять такое? Понятия не имею. Я не смогу, уверена, что не справлюсь. Незавидное положение».

Постепенно Влада провалилась в дрему. Она проснулась в 17:05, сгораемая от желания. Между ног горел огонь, на лбу проступил пот. Секундами ранее ей снилось, как она страстно обнимает Эрика, сжимает бицепсы, кусает за плечи. Она сидела на его коленях в позе наездницы и ритмично двигалась на члене взад и вперед. Он сжимал ее ягодицы, целовал в губы, копошился в волосах. Он трахал ее своим большим красивым членом, фаллосом реального мужчины с планеты Земля.

«Вот же ж черт! Приснится же… Какой сладкий сон. Мужчина Эрик… Эрик человек», — млела она от воспоминаний.

Влада опустила свою руку в трусики, там было очень влажно, она вся пылала. Второй рукой она сжала правую грудь и потянула за сосок. Ей оставалось сделать внизу лишь несколько легких движений пальцами, чтобы помочь себе расслабиться. В 17:09 она лежала, остывая от горячего сна, остуженного самоудовлетворением.

Влада никогда не была фанаткой мастурбации. Но в такие моменты, когда тело разрывалось на части, гормоны танцевали танго и другого способа выбросить сексуальную энергию не было, пальчики становились хорошей альтернативой состоянию полной неудовлетворенности.

В 20:00 Элла подала ужин. Ее волосы были по обыкновению аккуратно уложены, а униформа сияла чистотой. Она приветливо улыбалась, но была молчалива.

— Скажи, Элла, а ты не могла бы иногда составлять мне компанию во время завтраков, ну, или обедов?

— Леди Влада, это неудобно и не положено.

— Я не люблю есть одна. Я вообще недолюбливаю одиночество. Уверена, что господин Эрик не будет против.

Элла неуверенно ответила:

— Я уточню, леди Влада, на этот счет. Спасибо за приглашение.

Она достала из-под скатерти столика на колесах оранжевую коробочку средних размеров и сообщила:

— Это для вас, доставили по распоряжению Господина.

— Благодарю тебя, Элла.

Влада догадывалась, что находилось внутри. Как только дверь за горничной щелкнула, она раскрыла коробку.

Трусики! В коробочке двумя рядами по пять штук лежали аккуратно свернутые рулетиками трусики! Красные, оранжевые, синие, голубые, лимонные, салатовые, фиолетовые, белые, черные и радужные! Все эти цвета она видела в шатре. «Какой приятный намек, — оценила девушка. — Десять разноцветных трусиков! Если уж нельзя носить на людях ничего, кроме белого и серебряного, то цвет нижнего белья законом вряд ли регламентируется. Даже если это не так, то никто же не узнает! Никто, кроме него».

Влада развернула красные трусики. Их фасон полностью повторял ее кружевные стринги. «Значит, сделали точные копии, боясь ошибиться», — предположила она, однако нисколько не сомневаясь в своей правоте.

«И какие же я надену сегодня? — задалась она вопросом. — Это прекрасная возможность сыграть с ним в новую игру! Он любит игры… Наверное, на это и намекает, предложив десяток расцветок».

«Радужные трусы, ну надо же! — все еще удивлялась она. — Как вообще нашли кружево такой расцветки? Да еще и выткано тем же узором, что и на моих. Неужели он дал специальное распоряжение? — прикидывала девушка. — Воистину, все могут короли!»

Влада присела за накрытый стол и попробовала поесть. Откушенный кусочек буженины таял во рту, но есть не хотелось. Мысли не унимались: «Ты думаешь, сегодня до этого дойдет, и он увидит тебя в своем подарке? — Она вздохнула. — Положусь на волю случая…»

В 21:29 в дверь постучали. Чаще после стука гости входили в ее комнату без приглашения, но на этот раз дверь оставалась неподвижной. Влада ненадолго затаила дыхание и подошла отворить.

Пред ней стоял Эрик в ослепительном золотом мундире, а внизу были надеты широкие черные шаровары!

«Надо же! — изумилась девушка, стараясь скрыть эмоции за маской спокойствия. — Значит, юбка — все же не единственный возможный фасон… Мужчины носят еще и широкие штаны!»

Она моментом догадалась, почему эйдеринские мужчины отдавали предпочтение таким брюкам, а не узким: в классическом фасоне трудно было бы кое-что скрыть от глаз сторонних наблюдателей. Она ничего не сказала Эрику по поводу наряда, лишь приветливо улыбнулась и пригласила войти.

Сама же она выбрала для этого вечера серебряное облегающее платье-футляр, в его фасоне не было и намека на Грецию и пятидесятые. Платье имело воротничок-стойку и застегивалось спереди на двустороннюю молнию от шеи до подола. Длина его доходила ей до середины икры. В надежде привлечь пристальное внимание Эрика сверху она застегнула молнию наглухо до подбородка, а снизу оставила замок раскрытым примерно до середины бедра. Она надеялась, что его взгляд обязательно зацепится за эту пикантную деталь. Рукавов у космо-платья не было, плечики немного торчали, как маленькие крылышки строгой геометрической формы. В целом наряд великолепно подчеркивал все изгибы ее стройного тела. К платью девушка надела серебристые сандалии на каблучке, похожие на те, что были на придворном стилисте.

В дополнение к образу Влада сделала подходящий макияж, вдохновленная стилем этого элегантного платья «стюардессы космического корабля» — густо накрасила ресницы тушью и подвела васильковые стрелки. С ее карими глазами, стрижкой каре и классическими чертами лица все это смотрелось весьма гармонично, по крайней мере, по земным меркам.

Ее подсознание ликовало вдобавок и оттого, что с помощью одного из подарков ее ноги стали идеально гладкими, как и подмышки, а новая прическа в интимной зоне непременно бы его удивила, если бы дело зашло достаточно далеко.

Войдя в комнату, некоторое время Эрик не мог ничего вымолвить, а затем произнес, остановив взгляд на раскрытой молнии:

— Когда женщина так бесподобно выглядит для своего мужчины, мы называем это «элеста биэн». — Приборчик в ее ухе перевел слова как «лучший подарок». — Это значит, она сознательно старалась угодить всем его вкусам и ей это удалось более чем идеально. Ты выглядишь элеста биэн, ми джейя.

«Так вот какой стиль одежды ему особенно мил, запомню, — подумала она. — Это ты еще не видел моей новой стрижки, красавчик».

— Благодарю, тебя. Твой комплимент прекрасен, — отозвалась она, прогоняя похотливые мыслишки.

— Это правда, джейя. Элеста биэн!

— Мы идем? — поторопила она его нехотя, ведь оставаться дольше в комнате после таких слов, мыслей и взглядов было чревато продолжением, а ей очень нужно было посетить библиотеку и узнать ответы.

— Обязательно, — согласился он. — Но сначала я хочу подарить тебе это. — Он достал из кармана длинную серебряную цепочку, на которой висел прозрачный кулон. Чем-то он напоминал ядро ее стежа, в котором, кстати, было уже несколько десятков неончиков, сосчитать их становилось затруднительно.

— Присядь, ми джейя, — попросил он немного таинственным голосом.

Эрик усадил ее в кресло, а сам пододвинул пуфик и расположился напротив. Он вложил в ее ладонь украшение, но не выпустил руки из своей.

— Я расскажу тебе еще одну историю о нашем народе, это важно сделать именно сейчас, до твоего знакомства с другими эйдеринцами.

Влада приготовилась слушать очень внимательно. Все, что касалось устройства этого мира, было невероятно интересно.

— Это тоже стеж, — сообщил он. — Стяжатели, носимые на запястьях, называются запястами. Но есть и другие, менее популярные, модификации — подвесы, перстни. Это подвес, — кивнул он, указывая на лежащий в ее ладони кулон на цепочке. — Он принадлежал одной из моих пра-пра-прабабушек, которая жила примерно двести лет назад. Она не принадлежала к роду Победителей по рождению, однако удачно вышла замуж. Я хочу, чтобы ты приняла этот подвес и носила возле сердца. Я специально подобрал длинную цепь, чтобы при любой глубине твоего декольте никто не смог разглядеть ядрышко и его содержимое. Я уже говорил, что лучше сохранить твою особенность в тайне, Совету незачем об этом знать.

Влада разглядела подарок: ядрышко казалось несколько потертым. Возможно, Эрик прочел ее мысли, так как пояснил:

— Видишь ли, я не дарю тебе золото, так как это привлечет ненужное внимание. И ядрышко несколько потрепано, но этому есть объяснение, джейя. Последние способные люди умерли триста лет назад. Ядрышки всех стежей на планете — это работа тех древних мастеров — стяжательщиков. Некоторые люди, и раньше их было немало, обретали способность заговаривать обычные предметы — камушки, шишки, стеклышки, — и они становились ядрами стежей. В государстве ранее не было недостатка в них, пока не скончался последний мастер. С тех пор не было создано ни единого нового ядра, мы не способны на это, лишившись силы кумаруна. Все стяжатели нашего времени — по меньшей мере трехсотлетней давности, джейя. Их оправу — браслет или цепь, конечно, заменяют, но само ядро часто имеет возраст до тысячи и даже более лет.

— Ну, ничего себе… — искренне удивилась она.

— Сейчас стежи в дефиците и стоят больших денег. Забеременевшая женщина занимается поисками с первых дней, как узнает о своем положении. Вся семья помогает в этом. Найти свободный стеж для малыша сложно, а выкупить его у хозяина дорого для простого человека. Поэтому на стяжатель новорожденному часто собирают всем миром. Мы ведем раскопки древних захоронений в поисках уцелевших ядрышек прошлого. Рабочий вариант удается найти редко, но иногда это случается. Поэтому почти все стежи нашего времени выглядят не очень респектабельно… Прими этот подвес моей прабабки и носи. В сокровищнице нет лучшего экземпляра подвеса. Возможно, позже я смогу подобрать другой.

— А как же мой запяст, что будет с ним? — спросила она, указывая на руку.

— Ты можешь оставить его как сувенир. Он в идеальном состоянии, принадлежал одному из моих дальних родственников, который рано покинул мир и не успел оставить на ядрышке следа своей жизни. Оправу позже обновили на современный манер. Это дорогой экземпляр; если когда-то ты окажешься в сложной ситуации, продай его. Он стоит по меньшей мере двадцать тысяч горошин.

— Не знаю, право, должна ли я принимать такие подарки, Эрик?

— Твои трусики мне обошлись немногим дешевле. — Он улыбнулся и крепче сжал ее руку.

Влада недоуменно уставилась на него.

— Что? — переспросил он под натиском ее взгляда. — Мне пришлось поставить несколько текстильных фабрик с ног на голову, чтоб быстро создать подобный материал.

— Это кружево, в нашем мире оно существует не одно столетие.

— Ну а мы не знали ничего подобного. — Он пожал плечами и подмигнул ей.

Влада расхихикалась.

— Спасибо, Эрик. Это очень щедро, я не привыкла к дорогим подаркам. — Она надела подвес на шею и начала расстегивать молнию на груди, чтобы убрать его с глаз.

— Постой, — остановил он. — Сейчас я покажу тебе маленькое волшебство, смотри. — Он обхватил пальцами стеж на ее запястье. — Человек может носить лишь один стяжатель. Если надеть оба, один из них не будет работать. В твоем запясте сейчас уже скопилось столько кумаруна, что мне сложно подсчитать. Видишь, он начал понемногу светиться голубым, и отдельные горошины уже трудноразличимы. — И правда, блеск частиц сливался воедино, ядрышко начало отсвечивать голубизной. — Есть только один способ заменить стеж на другой, без потери кумаруна, — сказал он. — Ты должна добровольно передать его доверенному лицу в надежде, что когда попросишь вернуть, он сделает это. Ты доверяешь мне?

— Ну о чем ты спрашиваешь, Эрик! А как мне передать кумарун?

— Представь мысленно, что ты обращаешься к кумаруну в стеже и велишь ему полностью и без остатка перейти в мое распоряжение. Разреши ему, сообщи свою волю, и он послушается, ведь ты его хозяйка. Он пришел к тебе из мира добровольно по своему разумению, счел тебя достойной. Он живой, Влада.

Она сосредоточилась и напряглась. Как же все это было фантастически интересно!

«Кумарун, мой кумарун, прошу тебя перейти к Эрику и остаться в его стяжателе. Я отпускаю тебя, иди!» — сформулировала она кое-как, но сработало!

Все оказалось так просто и невероятно волшебно: синие горошинки света потекли тонким ручейком из ее стяжателя в его, обвивая неоновой спиралью кисти их сцепленных рук. Ядрышко ее запяста сделалось пустым.

— Фантастика! — воскликнула она.

— Я знал, что тебе понравится, — улыбнулся он. — Ты накопила к этому моменту шестьдесят девять горошин. Когда тебе приходит перевод, всегда знаешь, сколько в нем было кумаруна. Не понимаю, как это работает, но это факт. Сейчас ты можешь снять запяст, отныне пользуйся подвесом.

Влада повиновалась.

— Джейя, разреши отдать тебе чуть больше кумаруна, — скромно спросил Эрик. — Я уверен, что ты откажешься, но мне было бы намного спокойнее за тебя. В нашем мире без кумаруна обойтись сложно, ситуации бывают разные. Я дам тебе, сколько позволишь. Это ничуть не обременит меня, Влада, поверь, я богат.

Она задумалась: «Он говорит здравые вещи, но брать деньги у правителя… За что? За услуги?.. Ну, нет, он не думает в таком ключе. Но все же нет, очень неудобно».

— Эрик, я сомневаюсь, что в скором времени мне понадобится кумарун для расчетов с местным населением. По крайней мере, пока я нахожусь во дворце. Мне приятна забота, и я понимаю твои стремления. Но, право же, не надо (Влада, откуда такие обороты?). Я сама скоплю кумарун, ведь он любит меня! — Она подмигнула. — Но все же я немного уступлю: верни мне шестьдесят девять и одну горошину сверху. Она будет всегда находиться в моем стеже, и, что бы со мной ни случилось, я никогда не расстанусь с ней. Обещаю. Я не позволю твоей горошине покинуть меня.

— Влада, твои слова прекрасны. И ты такая выдумщица! — сказал он просияв. — Я хочу, чтоб моя горошина оказалась в твоем подвесе самой первой!

Тут из его запяста в ее подвес, висящий на груди, прямо по воздуху неспешно перенеслась светящаяся зеленая горошинка.

— Она зеленая! Почему?

— Зеленый кумарун — чистая благородная энергия, редкая и в былые времена ценная, а в руках лекарей — целебная. Она образуется в результате несчастных событий, основанных на самопожертвовании. Так уж в нашем мире заведено, что кумарун меняет цвет лишь в результате трагедий. Но смерть во имя благородного поступка — это честь, поэтому зеленая горошина — этически достойный подарок. Я обладаю зеленым кумаруном благодаря поступку моей матери. Когда-нибудь я расскажу тебе. Я никому не отдавал ни единой ее горошины. — Его глаза наполнились влагой, но Эрик сдержался и не проронил слезы.

Затем из его стяжателя хлынул поток синего кумаруна и направился в ядрышко ее подвеса, заполнив слабым голубоватым сиянием.

— Я вернул тебе шестьдесят девять горошин, но они не твои. Я сохраню те шестьдесят девять твоих первенцев и буду чувствовать их, когда захочу.

— Ты чувствуешь кумарун?

— Если долго тренироваться, можно этому научиться, Влада.

— Это так волшебно, просто удивительно! В наших фильмах синими огоньками часто изображают светлые души, которые после смерти хороших людей отправляются на небеса и находят там покой и благоденствие. — В его глазах неземного цвета вспыхнули искорки восхищения.

«Как же невообразимо прекрасны его глаза! — подумала Влада. — Как искренни его эмоции…»

— Идем? — предложил он, протягивая руку.

15 Волшебство в библиотеке

Вход в библиотеку находился на третьем этаже. Высокие двери из красного дерева несколько удивили Владу: это были первые деревянные двери, увиденные ею во дворце. Она предположила, что их не заменили из уважения к истории: как-никак это была библиотека — храм знаний. Эрик приоткрыл тяжелую дверь, и они прошли внутрь.

Киношники исковеркали вкус Влады в отношении библиотек. Так часто в фантастических фильмах их изображали гигантских размеров — километр в ширину и два в длину, стеллажи высотой с пятиэтажный дом. Старательно рисовались затейливые переходы между рядами, подвесные балконы и другие невероятности. Когда же Влада шла сюда, ожидала увидеть нечто подобное, от чего должно было перехватить дух. На деле же все обстояло не так.

Библиотека была большой, действительно большой, но реальных человеческих размеров. В центре зала располагалась зона для чтения: деревянные столы со стульями наподобие школьных парт, а также удобные мягкие кресла, вполне обычные без изысков современного эйдеринского дизайна. По обе стороны от читального зала перпендикулярно стенам тянулись стеллажи с книгами. Они не уходили за горизонт, всего-навсего двадцать — двадцать пять рядов книжных шкафов высотой по три с половиной метра с приставными стремянками для подъема к верхним полкам. Противоположная входу стена была полностью застеклена, и вид из окон, вероятно, открывался в парк. Об этом можно было лишь догадываться, ведь на улице было совершенно темно. Днем же, наверное, сквозь стекла интенсивно проникали солнечные лучи, и в них парили библиотечные пылинки.

Влада подняла голову и осмотрела потолок. Он венчал пространство на уровне девяти-десяти метров и был украшен фреской с изображением мифического Пегаса, на спине которого восседал воинственный юноша. Про себя она отметила, что выдумки о крылатых конях существуют в обоих мирах.

Молодые люди прошли вглубь. Влада обернулась и оглядела стену входа: за стеклянными дверцами расположенных там шкафов на многочисленных полках находились всевозможные предметы. Тут были какие-то шкатулки, очень старые книги, посуда, амулеты, ну или нечто, похожее на них. На стене за стеклом висело холодное оружие. Из сотен разнообразных мелочей она остановила взгляд на паре старых шапок из овчины и совершенно обычной кожаной фляге. Все эти предметы на вид не представляли никакой ценности.

— Что это, надеюсь, не сокровищница? — в шутку спросила она.

— Нет, джейя. Это предметы, несущие в себе историю. Вот это фляга друга пращура Тита, — указал он на реликвию. — Он отпивал из нее и восстанавливал силы. А это перстень, который был зачарован и доставил Титу много хлопот. Вот это амулеты, которые использовались раньше для защиты против способностей других волшебников, некоторые из них в прямом смысле были бесценны. — Он приобнял ее за талию. — Но сейчас это просто побрякушки, они не работают, так как и волшебных способностей у людей не осталось.

— А если волшебство вернется? Они заработают?

— Неизвестно, джейя. Если кумарун обретет силу, мы сделаем новые амулеты, даже если эти не восстановятся. Идем, я должен показать тебе наследие Бэкета.

Он подвел ее к стенду, две центральные полки которого были заставлены знакомыми ей вещами. Нечто подобное она видела, вероятно, в Историческом музее или в Кремле: металлический ковш в виде уточки, древние монеты неправильной округлой формы с разными отчеканенными надписями на кириллице. Влада узнала среди них прописные буквы «А», «Ч», «Р» и «Ы». Еще она увидела две ветхие деревянные ложки и массивный крест с камнями, возможно, драгоценными. Но камни были плохо огранены и почти не блестели.

— Это церковный крест, — сказала она. — Знаешь, для чего он?

— Нет.

— Это символ нашей веры — христианства. Но объяснить в двух словах основы религии мне будет сложно. В каком году родился Бэкет?

— В три тысячи тридцатом.

— Понятно, у нас разное летоисчисление. Сколько лет назад это произошло?

— Четыреста семьдесят, — быстро ответил он.

— Так, надо посчитать… — сказала она и прикинула: «Две тысячи шестнадцатый минус четыреста семьдесят получается… тысяча пятьсот сорок шестой год. Что же было в это время?»

— Я плохо знаю историю, особенно в датах, — призналась Влада. — У меня не было таланта в этой науке. Я читала учебники и ничего толком не запоминала, как бы ни старалась. Все же полагаю, это время правления Ивана Грозного. — Она украдкой посмотрела на Эрика, оценивая реакцию на сказанное. Но он не прореагировал. — Предметы из коллекции Бэкета похожи на те, чем могли бы пользоваться на Руси в те времена, — продолжила она. — Но все же это не может считаться неопровержимым доказательством его путешествий именно в моем мире, а не где-то там еще. Я не компетентна в исторических вопросах, чтобы утверждать наверняка. Вот если бы…

— Что?

— Если бы здесь была шапка Мономаха, это меня точно бы убедило, — нашлась она. — Ее узнает каждый двоечник нашей страны, спасибо советскому кинематографу.

— Чья шапка?

— У нее такое название, шапка Владимира Мономаха. Да это и не шапка, а скорее корона. Символ самодержавия при Иване Грозном.

«Слава богу, я хоть про это знаю!»

— Шапка Мономаха — из золота, оторочена мехом, на макушке крест, — продолжила она объяснение. — Еще она украшена разными драгоценными камнями. Ее носил царь Иван Грозный, ну, наверное, не всегда, а когда принимал важных гостей.

Эрик выслушал и молча подвел ее к противоположному концу «исторического музея», не отнимая руки с талии. В особом шкафу, видимо, с усиленной системой безопасности, находились предметы из драгоценных металлов. И среди них стояла она!

— Это же шапка Мономаха! Откуда у вас реликвия нашей Оружейной палаты?

— Эта шапка Бэкета. Он очень дорожил ей при жизни и рассказывал забавную байку, как хитростью приобрел ее у правителя из параллельного мира.

— Ай да Бэкет! — рассмеялась она. — Видно, это была не байка. Ивану Грозному, наверное, пришлось заказывать дубликат. — Она смеялась, прикрывая рот рукой, ей казалось непатриотичным хохотать над великим царем прошлого, особенно в присутствии другого правителя. — Эрик, шапка доказывает, что я именно из того самого параллельного мира, — заключила девушка. — Сомнений нет. И ясно, что между нашими мирами существуют невидимые коридоры.

— Я рад, что мы выяснили это. Посмотрим карту?

Влада кивнула. Эрик провел ее в читальную зону и усадил в темно-зеленое бархатное кресло.

— Я принесу атлас, — сказал он и скрылся в закоулке между стеллажами.

Дверь в библиотеку отворилась, вошел пожилой мужчина за шестьдесят в одеждах традиционных расцветок с шароварами. Роста он был невысокого, шевелюра — заметно редеющей, а на его носу серебрились округлые очки. Он издали приветствовал сидящую в кресле Владу подобием реверанса. Она привстала и учтиво кивнула, полагая, что тот вряд ли поймет ее на ее родном языке.

Тут же подоспел Эрик с увесистой книгой в руках и жестом пригласил мужчину подойти поближе.

— Влада, это сэр Вэйлет, придворный библиотекарь, мой хороший друг и учитель.

— Приятно познакомиться, — сказала она радушно.

— Знакомься, Вэйлет. Это леди Влада. Мы только что выяснили, что она из параллельного мира. Того, в котором проказничал Бэкет.

— О, как я рад встрече! — просиял тот. — Мне бы хотелось обсудить с вами некоторые научные вопросы, леди Влада. — Он обеими руками по-отечески потряс ее тонкую кисть.

Влада ответила, что готова с удовольствием пообщаться, но не обладает глубокими познаниями во многих сферах науки. Вэйлет не понял смысла ее слов и неловко посмотрел на Эрика. Тот перевел и добавил:

— Если Владе будет угодно заглянуть в библиотеку завтра, ты сможешь обсудить с ней любые вопросы, Вэйлет, не имея проблем с пониманием. Утром тебе доставят переводчик.

— Благодарю, Эрик. Леди Влада, обязательно приходите в любое время! Я редко отсутствую здесь более пятнадцати минут.

— Я постараюсь заглянуть завтра, обещаю. — Она мягко ему улыбнулась, но без сексуальной составляющей своего «оружия».

Вэйлет понял ее ответ без перевода. Он еще раз пожал ей руку и сообщил, что не намерен мешать ознакомительной экскурсии, откланялся и вышел.

«Приятный дядечка, похож на профессора педагогического вуза, — мысленно подвела итог знакомству Влада. — Наверняка он ходячая энциклопедия».

— Итак, карта, — обратил на себя внимание Эрик и раскрыл принесенный фолиант на странице с физической картой мира. — Вот наша планета Элиопатине.

— Это Земля, — констатировала она этот факт спокойно, уже ничуть не удивляясь. — Я живу вот здесь. — Она указала пальцем на примерное положение Москвы.

— А я — здесь. — Он отметил точку возле Черного моря.

— Вы находитесь на Черном море? Это же примерно где наш Сочи.

— Мы называем его Эйдеринским морем.

— Почему тогда дворец построен не на берегу?!

— Дворцу более тысячи лет. Когда его возводили, граница проходила по морю. У нас были враги с юга — очень умелые мореходы. Захватить дворец было бы проще, будь он расположен на берегу. Поэтому его построили подальше, в окружении гор.

— Далеко мы от моря?

— Не особо, минут сорок на машине.

— Эрик, я хочу туда!

— Мы обязательно съездим. — Он перелистнул несколько страниц атласа и открыл политическую карту мира. — Вот смотри, это Эйдерин. — Он обвел пальцем границы страны на бумаге.

Территория располагалась кольцом вокруг Черного моря. Влада неплохо знала географию и могла примерно предположить, что Эйдерин занимает в «ее» мире часть земель Украины, Румынии, Болгарии, Греции, Турции и большой кусок российского Краснодарского края. А вокруг Эйдерина пестрели другие государства, большей и меньшей площади, но в целом примерно равного размера. На политической карте этой планеты не было очень крупных стран, подобных России, США и Китаю.

— А я живу в самой большой стране нашего мира, — с гордостью сказала девушка и очертила примерные размеры России.

Глаза Эрика расширились.

— Ты не шутишь? Как ваш правитель управляется с такой территорией?

— Сейчас у нас президент, он избирается народом. У него много помощников. Есть законодательный орган — Государственная Дума, типа вашего Совета, но, думаю, наши более покладистые. И есть исполнительная власть, выполняющая распоряжения сверху. Министерство образования — контролирует школы, университеты; министерство иностранных дел — связи с другими государствами. Ну, как-то так. Я не сильно интересуюсь политикой. — Она вновь обратилась к карте.

— Вот эта часть Эйдерина — в нашем мире принадлежит России. — Она указала на кусочек территории Краснодарского края. — И я бывала здесь на Черном море: в Сочи, Судаке, Коктебеле. И в Абхазии тоже, там есть красивое горное озеро Рица, правда, на этой карте его не видно. Выходит, Эрик, в разных мирах мы, тем не менее могли бывать в одних и тех же местах.

— Поразительно!

— Значит, у вас теплые зимы? — предположила она.

— Теплые? Не сказал бы.

— Ну, вот в Москве они намного холоднее, уж поверь. А севернее, там и говорить нечего. Наша страна пересекает много климатических поясов — от зоны вечной мерзлоты до южных степей. И все мы россияне.

— У вас великая страна!

— Да, все русские того же мнения. Спасибо, Эрик. — Она поцеловала его в щеку. — А какой сложный у нас язык!

— А наш язык считается простым: он мягкий и певучий.

— Самый ласковый язык из всех, что я когда-нибудь слышала, Эрик.

Ей очень нравилось называть его по имени: звучное имя для сказочного мужчины. Всякий раз оно отзывалось внутри нее приятной истомой.

— Я преуспел в языках, — сообщил он как бы между прочим. — Свободно говорю на пяти и еще на трех смогу сносно изъясниться и не остаться голодным.

— Ты такой способный! — искренне сказала она. — А что еще ты умеешь?

— Играть на органе, стрелять из оружия, владею боевыми приемами, хорошо считаю, люблю поэзию, в юности писал сам. Умею починить сломанный прибор, да в общем, если подумать, я могу долго перечислять умения, джейя. Это не удивительно для человека моего происхождения. Меня с детства учили мыслимым и немыслимым вещам, не оставляя времени на игры и дружбу.

«Хорошо, что он не спрашивает, чему обучена я… Наверное, догадывается о моей заурядности и снова деликатничает».

Владе захотелось озвучить сомнения:

— Эрик, ты продолжаешь меня удивлять. Чем больше узнаю тебя, тем меньше уверена в себе…

— Что ты, джейя! Ты не должна так думать. Женщину ценят не за умения и знания, и тем более не за внешность. Джейя должна завладеть струнами души мужчины, и если это произошло, нет смысла разбираться, как она этого достигла. Владея сердцем, она является самой лучшей, даже если не умеет читать и писать и не помнит историю своего народа. — Он лукаво подмигнул ей.

Влада вспыхнула:

— Эрик! Это грубо! Я умею и читать, и писать. Причем неплохо делаю и то, и другое! У меня хорошее образование для представителя моего общества и нашего времени. Да, я не очень хорошо знаю историю, но в нашей стране нет волшебного культа, который заставляет преклоняться перед историческими фолиантами. Я разбираюсь в разных сферах и у меня достаточно широкий кругозор…

Итак, она взъелась. Перед Эриком. Впервые. Вот она, ее темная сторона. Ее неугомонная истеричная черная личность, которая сидит и дремлет, пока кто-то не заденет ее самолюбие и не активизирует программу уничтожения обидчика.

Эрик оцепенел. Казалось, он не знал, как реагировать на это.

«Вероятно, никто никогда не показывал коготков перед Верховным правителем, — анализировала ситуацию Влада. — А что насчет жены? Ну, возможно, она реально была душкой… Владка, ты все испортила!»

Она знала, что ни за что не сумеет скрывать свою натуру долго. У нее никогда не получалось быть лапочкой продолжительное время, она всегда прокалывалась, еще до окончания конфетно-букетного периода. Одни мужчины ей все прощали и мирились с ее темпераментом, как Сашка, например. А другие — нет. «Скорей всего Эрик из их числа… — подумала Влада. — Еще один прокол — и „гуд бай, мой мальчик“».

Он подошел к ней вплотную и неожиданно обнял. Сжал за плечи так крепко, что стало почти больно дышать.

— Влада, прости меня. Я не хотел тебя обидеть, я же подмигнул, а это значит, что я пошутил. Конечно же, я так не думаю. Ты моя джейя — умная и образованная. Я говорил фигурально: что если бы ты даже была не такой, это не важно, так как ты моя джейя, с первого взгляда джейя. Я оторопел, когда увидел тебя, занимаясь столь постыдным делом, причем по собственной инициативе. Я ужаснулся, что моя джейя видит это и боится меня. Я хотел испепелиться в тот момент, чтоб как-то унять стыд, который испытал. И заставил тебя чувствовать то же.

Влада уткнулась носом в его золотое плечо и расслабилась.

«Как красиво он умеет говорить, так хочется верить, что все происходящее — правда, — думала она. — Но идеальный принц, который влюбился с первого взгляда и на все готов ради меня, — это же невероятно! Эти речи могут оказаться не более чем умелым ухаживанием опытного ловеласа, — сомневалась она. — Все, что мне о нем известно, узнано с его слов. Еще Элла неплохо отзывалась о нем… Но достаточно ли этого для полной уверенности? Так хочется верить… Но может ли это быть правдой? В моем мире — не может».

— Милая джейя, я вынужден сообщить, что должен оставить тебя сегодня, — сказал он с сожалением. — Мне необходимо через час отъехать, вероятно, до завтрашнего вечера. Позднего вечера. В дороге может всякое произойти, и если я задержусь, то мы увидимся лишь послезавтра утром. Не грусти. Прогуляйся с Эллой, приходи в библиотеку, уверен, что сэр Вэйлет покажет тебе что-нибудь интересное.

— Я же не умею читать, — с улыбкой возразила она.

— У нас много литературы с картинками, джейя, они тебя позабавят, — рассмеялся Эрик. — К сожалению, переводчик для книг не изобретен, но это неплохая идея на будущее.

— Эрик, сними запрет с Эллы на общение со мной в полном объеме, — нашлась девушка. — Мне не нравится, что она не отвечает на половину моих вопросов. И я хочу, чтобы ей было позволено обедать и ужинать со мной.

— Джейя, запрет был снят сразу после нашего ужина, — сказал он, собираясь уходить. — Я не хотел, чтобы ты узнала обо всем от кого-то другого, поэтому рассказал сам. Так у тебя заложилось правильное понимание законов нашего мира. Но Элла более не связана словом. И да, ты можешь с ней обедать, конечно. Ты свободна в решении таких пустяковых вопросов. — Влада хотела спросить, а в чем она не свободна, но не стала этого делать. — Не скучай без меня, я вернусь и мы сделаем кое-что интересное, я обещаю.

Владе сделалось тоскливо — вот и настал момент расставания. «Ну а чего ты ожидала, ежедневных встреч с правителем? — ерничало подсознание. — Это же невозможно! Придется смириться. Всего один день, и есть надежда, что он успеет вернуться к позднему ужину. Но на мне новые трусики… А он и не узнает. А почему бы и не злоупотребить положением?»

— Ты уже уходишь? — спросила она с преувеличенной грустью в голосе.

Эрик подошел и обнял за плечи.

— Ну, я планировал проводить тебя и отправиться в дорогу.

— Я забыла тебя поблагодарить.

— За что? — не совсем понимая направление разговора, спросил он.

— За твой недавний подарок.

— За стеж ты меня благодарила. Тебе понравились часы? — поняв намек, иронично спросил он.

— О, весьма. Мне понравились все твои подарки. И если у тебя осталось пять минут свободного времени, ты сможешь оценить, как смотрятся на мне эти дары.

Эрик напрягся. Владе было ясно, что он действительно торопится и понимает, что пятью минутами тут вряд ли обойдется.

— Моя великодушная хозяйка хочет поиграть со своим маленьким подданным? — прошептал он ей на ушко. — Тебе стоит лишь приказать.

Она ухватила его за руку и повела в один из коридоров между стеллажами. Свет в этой зоне был очень тусклым, запах — книжным, воздух — немного спертым. Царила тишина. Его волосы в этом освещении отливали черненым золотом. Атмосфера средневекового любовного романа. Так возбуждающе…

— Ты был послушным мальчиком и преподнес своей госпоже бесценные дары. Ты достоин награды, маленький экто. Смотри же, как прекрасна твоя волшебница в этих нарядах. — И она медленно начала расстегивать замок на платье сверху вниз.

Сперва его взору открылся подвес, блеснувший в тусклом свете прохода, затем молния продолжила движение вниз. Эрик все еще не видел груди, так как полы платья оставались сомкнутыми. Молния подошла к талии и остановилась поблизости от места, где он мог бы разглядеть край трусиков.

— Какого они цвета, экто? Ты должен угадать. Я даю тебе три попытки. Если не догадаешься, отправишься в дорогу, так и не узнав секрета, — создала она интригу и подумала: «Ну зачем я так сказала! А если не сможет, черт возьми! Зачем так усложнять правила?»

Подсознание шепнуло: «Потому что так интереснее…»

В глазах Эрика загорелся огонек азарта:

— Моя Госпожа, вы поставили передо мной такую сложную задачу! Цена ошибки слишком высока, но выбора у меня нет. Они красные, повелительница. Такие же яркие и прекрасные, как и вы.

«Черт! Почему я не надела красные?! Он мог угадать с первого раза, если б я подобрала трусы, руководствуясь логикой проще».

— Ты использовал первую попытку. У тебя осталось всего два шанса, экто. Будь догадливее.

— О, моя Госпожа. Они… голубые. Вы выбрали цвет романтических свиданий.

— У тебя остается последняя попытка, маленький экто. Не упусти шанс.

— О, великодушная Госпожа! Сжальтесь над бедным маленьким экто… Дайте же одну подсказку, лишь крошечный намек.

Влада опустила глаза и увидела… «О Боже!» — подумала она. Шаровары, скрывающие некогда спящего экто, вздыбились. Он рвался на волю и это у него хорошо получалось. Так как ширина штанины давала значительный простор для маневров, экто смог практически дотянуться до ее бедра. Если бы не оковы черной материи, он, наверное, уже давно набросился на нее.

Эрик сакцентировал:

— Ваш маленький экто почти у цели. — Головка затрепетала сквозь тонкую ткань.

— Ты дразнишь меня, малыш, — нашлась она, подавляя удивление.

— Да, моя Госпожа. Я хочу заслужить подсказку. Но она должна быть такой, чтоб я точно не оплошал. Ведь вы же сами хотели отблагодарить меня за верное служение. Так позвольте получить мою награду.

— Вот тебе подсказка, проказник. Это цвет сокровенных желаний каждой юной девушки любого мира. Поймешь ли ты мой намек, храбрый экто?

— Ваши прекрасные трусики, которые я сейчас увижу, моя Госпожа… синие.

— Ты угадал, мой маленький экто и теперь можешь сам взять свой подарок, — сказала она и опустила руку с молнии. Замок так и остался не до конца открытым, застыв на уровне талии.

Эрик не сразу нашелся.

— О, моя жестокая волшебница. Почему ваша подсказка была такой сложной. Вы могли бы просто намекнуть, что это цвет океана. Что бы было, если б я не понял вашу сложную аналогию?

— Но ты же смог, экто. Возьми свою награду.

Эрик неспешно взялся за молнию и потянул вниз. Платье расстегнулось, но полы оставались по-прежнему сомкнутыми. Синяя полоска кружевных стрингов показалась в образовавшейся расщелине. Он бездействовал.

— Экто, тебе достаточно увиденного для награды? Или ты хочешь большего?

— Я хочу большего, великая Госпожа.

— Распахни платье.

Эрик медленно развел в стороны ткань на уровне груди — два набухших соска уставились на него, ниже виднелись синие кружевные трусики.

— Моя повелительница, я поражен и польщен вашим доверием. Простите мою неопытность, что я могу сделать дальше, не вызвав вашего неудовольствия?

— Ты должен положить руки на мою грудь и приласкать ее.

— Приласкать ее? Я буду стараться, моя прекрасная фея.

Он прикоснулся ладонями и надавил — грудь приплюснулась, затем ослабил нажим. Начал мягко массировать, уводя то в одну, то в другую сторону. Он уделил внимание и соскам: сжимал и разжимал, оттягивал их.

«Он хорошо справляется, видимо, все же не впервые общается с грудью. В его истории определенно есть пробелы», — предположила девушка и сказала: — А теперь поцелуй ее.

Он покорно склонился и выполнил повеление. Целовать соски он не умел, Влада поняла, что предстоит поработать и над этим.

— Экто, тебе пора выйти из тени, мой маленький паж, — пригласила она главного участника.

Эрик беспрекословно спустил шаровары, и они упали вниз. Влада впервые увидела полностью обнаженной эту часть его тела. Яички находились на положенном месте. Довольно крупные, но вполне человеческие. Растительности в паху не было вовсе. В мыслях пронеслось: «Лобковые волосы вообще не растут, или он бреется?»

Вид двухметрового Тарзана в золотом картузе со спущенными штанами был несколько смешон, но Влада сконцентрировалась на другом: экто был на свободе и смотрел на нее, вероятно, дожидаясь команды. Она сказала, отгоняя стеснение:

— А сейчас экто, ты познакомишься поближе с моей киской.

— Вашей кошкой? — переспросил Эрик, видимо, не поняв сообщения переводчика.

— Запомни это слово на моем языке и позже исключи его из транслятора. Сейчас ты сделаешь моей киске приятно.

— Пренепременно исполню ваш приказ. Только объясните мне все подробности дела, повелительница.

Влада стянула синие стринги, и те упали на пол. Перешагнув через них, она встала, немного раздвинув ноги, затем указала пальцем вниз.

— Это моя киска. Вход в нее преграждает мягкая шерсть, чтобы ей не было холодно зимними вечерами, — сказала она, довольная, что с помощью бритвы придала ей достойный вид.

— Спасибо, что вы объяснили мне это.

— Сегодня ты должен поиграть с киской так, как ты умеешь делать это. Но не надо торопиться заходить в домик глубоко, я пускаю тебя лишь на порог. Киске приятно, когда ее гладят, тормошат и щекотят.

— Я понял вас, моя Госпожа. Поправляйте меня, если начну делать ошибки.

И экто прикоснулся к ее возбужденной плоти, не спеша стал поглаживать ее промежность. Потом начались легкие вращательные движения. Было приятно, ощущения мягко разливались по всему телу. Но экто действовал не совсем там, где надо — клитору не хватало внимания. «Как ему объяснить? — не знала Влада. — Подожду еще, может, сам догадается…»

Экто начал вибрировать.

«Ох, какие ощущения, возможно, примерно так и работают секс-игрушки на батарейках», — предположила она и, обхватив ствол экто, поместила ежика в ту самую точку. Здесь его движения были гораздо более уместны.

Эрик стоял рядом с закрытыми глазами, прислонившись спиной к стеллажу. На лице его отражалась нега.

— Тебе приятно ласкать мою киску, экто?

— О да, Госпожа, я на вершине блаженства. Как я могу взять вас туда с собой, моя милая?

— Продолжай делать то, что делаешь, экто.

Стоять на полу с раздвинутыми ногами и получать ласки Владе быстро стало неудобно. Хотелось расслабиться и на что-то опереться. Эрик же стоял неподвижно в полуметре, один лишь экто был на высоте.

Влада прислонилась к Эрику, обхватив руками за плечи, упершись щекой в широкую золотую грудь. Ноги же отставила подальше и выгнула поясницу. Так экто беспрепятственно делал все, что и раньше, а у нее появилась дополнительная точка опоры и она лучше расслабилась.

— Удиви меня, — сказала Влада в попытке дать новое направление игровому сюжету.

Неожиданно экто шлепнул ее по заднице. Она коротко вскрикнула тоном, подтверждающим, что ей это нравится. Экто возвратился на прежнее место и завибрировал, но вскоре снова ударил.

— Ай, — чувственно сказала Влада, уже не испугавшись от неожиданности.

Затем последовал легкий удар по клитору.

— Уау! — простонала она.

Эрик вместе с экто импровизировали. Удары были мягкими, чувственными, вовсе не болезненными, а как раз наоборот — очень возбуждающими.

— Ты отлично справляешься, маленький экто.

— Вы присоединитесь ко мне, моя Госпожа? Я жду вас на вершине.

«Блин, он просит, чтоб я поскорее кончила… — перевела она его слова. — Черт, я еще не готова. Конечно, он же торопится уехать. Но как сейчас объяснить, что не все у меня так просто устроено… Имитировать я не собираюсь, вот еще! Пускай лучше старается».

— Я не смогу присоединиться к тебе, экто, если ты будешь торопить меня…

— Простите, моя повелительница. Я готов исполнить любой ваш приказ. Пощадите и скажите, что я должен сделать, чтобы помочь вам? Я готов на любые поступки.

«Готов на все? — лукаво задала она мысленный вопрос. — Пускай лижет мою киску в таком случае. Но он ведь не умеет…»

— Сядь на колени, Эрик, — обратилась она по имени, выходя из образа.

Он присел, его лицо оказалось прямиком возле вагины. Влада придвинулась вплотную.

— Поцелуй мою киску и приласкай языком клитор, — сказала она, стараясь не морщиться, ведь не любила говорить о сексе. — Клитор находится очень близко, вот тут, в начале, — она раздвинула губы и показала ему. — Запомни, это самая чувствительная точка моего тела.

— Твой экто?

Влада рассмеялась.

— Сделай языком так, чтобы мой экто был доволен и последовал за тобой на край света.

— Постараюсь, ми джейя.

И Эрик начал импровизировать: лизал клитор языком, посасывал, всасывал сильно, снова лизал, вращал языком, словно экто. Влада взяла его руки — одну положила на ягодицу и пояснила движениями, как следует сжимать. Вторую — на свой живот, и показала, что его нужно гладить, включая и груди. Своей же рукой она отыскала снизу экто и принялась ласкать, а другой — зарылась в его волосы и прижала золотую голову к чувствительному месту поближе. В такой сложной позе она и добиралась до вершины. Созерцание его головы в своем сокровенном месте, осознание факта девственности его рта, усердие и готовность, вздохи, движения рук, которые становились все увереннее, подвели ее к высшей точке довольно скоро, и она с чувственными криками присела ему на лицо, а потом плавно сползла перед ним на колени. Они стояли в одинаковых позах друг напротив друга, но Эрик еще не закончил. По выражению его лица она поняла, что он собирается уходить и подбирает слова прощания.

— Я запрещаю тебе оставлять меня сейчас, пока ты не присоединишься ко мне.

— Джейя, я вынужден покинуть тебя.

— Нет.

Она обхватила экто руками и зажала меж своих грудей. Эрик глубоко выдохнул, а экто зашевелился. Через минуту лицо его покраснело, а на лбу выступила испарина, он задрожал и, зажмурившись, проревел: — Ми джейя, а-а-ах, а-а-ах!

По ее груди стекал его сок. Влада поцеловала Эрика в губы мягко и нежно. «Что делать со спермой?..» — думала она тем временем.

Но Эрик сам предложил выход: он лизнул ее перепачканную грудь и поцеловал в губы — они разделяли сладость на двоих. Он лизнул второй раз — и снова поделился. Так в несколько поцелуев она сделалась чистой. Влада была очарована его смелостью, вряд ли бы земной мужчина отважился на такое.

— Ты пробовал сперму раньше? — шепнула она ему на ухо.

— Нет, не приходилось, ми джейя. С тобой я многое делаю впервые.

Он с силой подтянул ее к себе и крепко обнял. Они застыли друг против друга посреди океана исторических фолиантов.

«Как символично, — думала в тот момент Влада. — В мире, где существует волшебство, среди книг о волшебстве между двумя людьми произошло волшебство».

16 Прямое доказательство

Утром следующего дня Элла подала завтрак на две персоны. Девушки ели вместе, болтая о том о сем, но в основном говорила Влада: поделилась о том, что бывала на этом морском побережье в своем мире, и не удержалась от красочного рассказа, как в шапке Бэкета признала собственность Ивана Грозного. Вероятно, ее законный хозяин был вне себя от ярости после пропажи шапки Мономаха, и полетели головы с плеч… Элла реагировала так, будто девочка на первом ряду кинотеатра во время приключенческого фильма с красавчиком в главной роли — смотрела во все глаза и слушала во все уши, приоткрыв рот. Обе много смеялись, и сегодня Элла вела себя гораздо более непринужденно, будто бы с нее и правда сняли все ограничения. Она сама предложила прогуляться в парке, пока еще солнце не встало высоко. Влада с готовностью согласилась, а про себя отметила, что перемены в поведении к лицу этой девушке с яркими глазами цвета ясного неба.

Была теплая приятная погода, впрочем, как и в предыдущие дни, начиная с субботы, когда Влада с подругой очутились тут. За несколько дней ужас первого впечатления переродился в нечто, что было трудно сформулировать односложно, — трепет, ожидание, негу, тоску…

«Эрик уехал. Но он вернется к вечеру, самое позднее — завтра утром. Объективно — это же недолгий срок. Я буду ждать и дождусь, — повторяла она себе в который раз с момента пробуждения. — Почему я не попросилась с ним, увидела бы страну… Если б он мог (или хотел), сам предложил, не усложняй».

Девушки прогуливались в парке среди уже знакомого Владе пейзажа. Прохладный ветерок раздувал ее длинное бело-серебряное платье в стиле Афродиты. Хорошо, что она не надела фасон с расширенной юбкой, а то бы при такой ветрености походила сейчас на Мэрилин с известного снимка. Хотя вряд ли кто-то мог ее здесь увидеть, кроме Эллы. В голове вмиг родилась вереница вопросов:

— Элла, а почему здесь всегда так безлюдно?

— Проход на территорию дворцового парка в обычные дни строго регламентирован. Простой человек сюда не войдет, а те, кто вхож, по паркам разгуливают редко.

— А в необычные дни?

— Во времена государственных праздников в парке устраивают грандиозные общественные гуляния. Вам они обязательно понравятся!

— А когда ближайшее?

— Скоро. В начале осени мы отмечаем праздник урожая.

— Скажи, а почему здесь нет фонтанов и водоемов? В моем мире в любом приличном парке они есть.

— Причины кроются в прошлом. Раньше и здесь так было принято, пока однажды царская дочка не утонула во время водных развлечений. Из парка разом убрали все фонтаны, а пруды засыпали землей и засадили деревьями. С тех пор здесь сухо, как в пустыне, леди. — Элла неопределенно улыбнулась.

— Я бывала в этих краях в августе месяце, и вся растительность к этому времени была уже выжжена солнцем. Почему в вашем парке так зелено?

— Казне дорого обходятся ландшафтные работы: на полив уходят тонны пресной воды, вдобавок здесь трудится армия садовников.

— Где же они все?

— Если я раскрою все секреты, чем же вы займете свой разум? — лукаво сказала Элла и рассмеялась.

Влада улыбнулась в ответ и не стала расспрашивать, прикинув, что возможно, рабочие трудятся по ночам. «Вот бы сейчас случилось невероятное, — представила она, — и он вывернул из-за поворота на белой лошади. Мой золотой правитель с глазами цвета девятого вала… Нет, не узнаю себя, что за сопли, Влада! Тебе не пятнадцать лет для подобной сентиментальности». Она прервала размышления вопросом к Элле:

— Расскажи, как в Эйдерине купаются и загорают?

— Как? Ну, обычно. На пляжах собираются люди, они раздеваются и лежат на специально оборудованных площадках с желтыми пластиковыми крышами, чтобы не сгореть. Светлая кожа — это модно. В районе столицы пляжи в основном каменистые, а в других местах побережья бывают и песчаные.

— А что люди при этом надевают на себя, Элла? Вы носите купальники?

— Да, специальные плавательные сандалии, как эти, — она указала на свою обувь, — но только резиновые.

— Вы голые, что ли, купаетесь?

— Конечно, — сказала Элла, будто не понимая вопроса. — А вы разве нет?

Влада помотала головой. Надо сказать, эта новость не сильно удивила ее. Где-то в глубине она подозревала, что в мире, где приняты оргии на главной площади страны, нудистские пляжи вполне могут считаться нормой.

— И вы не стесняетесь?

— Ну, обычно нет. Кто стесняется — не отдыхает на море. Такие люди есть, конечно. Но для них существуют приватные пляжи. Хотя те сделаны, скорее, не для скромников, а для влюбленных. Репродуктивная политика приветствует создание подобных зон для уединения. Но если кто-то сильно стесняется, может арендовать отдельный пляж, где его никто не увидит.

— А это дорого? Доступно обычному человеку?

— Недешево, но доступно. Хотя все же простой человек скорее пойдет на общий пляж, ведь там здорово: шум, веселье, напитки, игры на суше и в воде! Можно посмотреть на других и показать, на что годишься сам.

«На что это она намекает?»

Влада поняла, что точно умрет от любопытства, если не выспросит обо всех подробностях щекотливой темы. «Должна ли я поделиться, что Эрик пригласил меня на пляж? Или оставить в тайне?..» — раздумывала она.

— Могу ли я спросить, почему вы так заинтересованы всем этим? — неожиданно задала вопрос горничная.

«Блин! — с досадой подумала Влада. — Делать нечего».

— Возможно, мы с господином Эриком поедем к морю. Мне хочется разобраться в ваших пляжных традициях, — объяснила Влада и подумала: «Как Элла к этому отнесется?»

— Леди Влада, прошу, не смущайтесь, — сказала та, считав все по лицу. — Отдых на пляже вам очень понравится. Это вполне естественно в нашем обществе, когда мужчина, ухаживающий за девушкой, приглашает ее на пляж.

«Она знает, что Эрик ухаживает за мной? Насколько хорошо она обо всем осведомлена?» Влада решилась на прямой вопрос:

— Элла, скажи честно, что ты обо всем этом думаешь?

— Я рада за Господина, — ответила та и дотронулась до ее плеча. Влада удивилась, но виду не подала. — Он всегда был так одинок. Никогда нельзя угадать, о чем он думает, — непроницаемый человек. А сейчас будто бы в него вдохнули жизнь, он совершенно неузнаваем. Я всегда знала, что он добр, но не все были такого мнения о нем, считая надменным и жестоким.

«Неужели это об Эрике? Надменный, ну допустим… Но жестокий?»

Влада не стала продолжать расспросы об Эрике и вернулась к предыдущей теме:

— Знаешь, чего я не могу понять? Почему люди разного пола загорают голыми на пляже и не смущаются друг друга? В нашем обществе так не принято, — сказала она, умолчав о нудистах.

— У нас вообще мало кто задумывается о подобном, ведь это пляж — место отдыха и единения с природой. Но если все же поразмыслить, наверное, мужчинам приятно демонстрировать экто на публике. Похвалить чей-то экто — значит сделать весомый комплимент. Особенно ценны подобные комментарии от других мужчин. Конечно, они редко хвалят друг друга. — Элла рассмеялась. — Женщины тоже любят демонстрировать свои прелести, ну, собственно, так же как и мужчины. Вдобавок, пляж — прекрасное место для знакомств.

— А экто чем-то отличаются у разных мужчин?

— Конечно, все люди отличаются друг от друга, леди Влада. Экто может быть чуть больше или меньше, шипики тоже разной величины. Да, еще может отличаться их количество.

— А какой экто будет считаться самым лучшим, Элла?

— Экто Господина считается весьма завидным, леди Влада. Вы ведь к этому клоните? — Элла лукаво посмотрела на нее.

«М-да, про его экто знают, похоже, все жители государства…»

Элла быстро опомнилась:

— Простите леди, я забылась. Я не должна была вам такого говорить! — Она прикрыла рот двумя руками.

— Что ты, Элла. Я благодарна за откровенность. Будь и впредь со мной честна, прошу. У кого еще я могу спросить о таком? А знать ответы на подобные вопросы чрезвычайно любопытно. Расскажи мне о критериях, прошу.

Элла отняла руки ото рта, вдохнула полной грудью и начала негромко:

— У достойного экто большая длина, красивые выраженные шипики и их много. По слухам, максимальное количество примерно пятнадцать-шестнадцать, хотя в жизни это очень редко встречается. Чаще у мужчин от шести до десяти шипиков, это считается достаточным, чтобы не стесняться посещать пляж.

«Ну, все понятно, — подумала Влада. — Значит, выше нормы… Но, а что насчет женского экто?.. Спрашивать у нее как-то совершенно неудобно».

— Ты не замужем, Элла?

— Нет, леди. Я еще не встретила любви. Но за мое сердце борются двое, — сказала она с нескрываемой гордостью.

— Я не удивлена, ты очень красива и умна, — сказала Влада, что думала. — Как проходит эта борьба?

— Я встречаюсь с каждым из них по очереди в свои редкие выходные.

— Они знают друг о друге?

— Конечно. У них своего рода соревнование: кто мне сделает лучший подарок, с кем проведу больше времени, кто сможет лучше меня накормить, чей экто я похвалю искренней. После свидания они встречаются и обсуждают все это.

«Ну ничего себе! Сколько тем для размышлений…»

— Элла, а они не ревнуют?

— Ревнуют ли они? Скорее, завидуют большим успехам другого. Ревность возможна лишь, когда действительно любишь.

— Наверное, они встречаются с кем-то еще, раз… — Влада не знала, как помягче сформулировать.

— Да, — спокойно ответила Элла, не дожидаясь окончания вопроса. — У нас принято искать свою любовь максимально эффективно. Чем быстрее найдешь, тем будет лучше для всех. Поэтому увеличить частоту свиданий и количество кандидатов — эффективная стратегия, повышающая шансы на успех.

— А половые отношения до свадьбы у вас приемлемы?

— Бывает по-разному. Каждый сам решает этот вопрос для себя. Но строгих запретов на этот счет нет. Экто мужчины и экто женщины — созданы друг для друга, в этом суть общения между полами. Мужчина старается продемонстрировать экто даме как можно раньше, чтобы привлечь ее интерес, показать свои способности.

— И как скоро он показывает ей?

— Ну, кто посмелее и кто точно определился, что девушка нравится, может пошутить с ней на первом свидании.

— Пошутить?

— Да, с экто принято шутить. Ну, например, приобнять им за талию, когда девушка не ожидает этого. Или прикоснуться к ее коже или пощекотать. Некоторые сторонницы полового равноправия сами просят парня на первом свидании продемонстрировать экто и его способности. Зачем тратить время на вторую встречу, если партнер не устроит тебя? Но я не из таких.

«Вот это номер!»

— А что, экто разных мужчин способны по-разному впечатлить девушку?

Элла посмотрела на нее как на пришельца.

— Да… У кого-то резвый, активный, умеет все. А у некоторых годится только пятки чесать. — Она заливисто рассмеялась. — У нас есть такая шутка, леди Влада, извините. Это в переносном смысле. Существуют даже соревнования экто.

«О боже!»

— Не уверена, что готова к этому знанию, Элла. Расскажешь в другой раз. Сменим тему. В чем вы ходите зимой?

— В коже.

— С цветами та же история?

— Собственно, да. Только вот добавляется коричневый — цвет теплой одежды небогатых людей. Еще мы носим меха, когда очень холодно. Шубы из кролика, зайца, волка — для простых людей. Я ношу из белого кролика. Кто побогаче — предпочитают заграничные меха — песца, норку.

— А лиса?

— Лиса только для родственников Рэйс кэнта. Это самый близкий мех по цвету к золотому.

— А белка? Она тоже рыжая.

— Как, белка?.. Мы не шьем шуб из белок. Это неприкосновенное животное.

— У индусов в нашем мире корова — неприкосновенное животное. Это связано с их верованиями. А у вас почему, чем отличилась белка?

— Жил когда-то давно чародей, который умел говорить с белками. Скажем так, они его с радостью слушались и выполняли его пожелания. Талант считался невыдающимся, больше цирковым. Его белки танцевали, показывали номера и фокусы, его часто приглашали на праздники во дворец. Так в него и влюбилась дочь правителя. Она упросила отца ввести запрет на убийство белок. Все это было так давно, что даже летописи не припомнят, что шубы из белки вообще когда-нибудь шили. Любой последующий правитель мог бы отменить этот указ одним росчерком пера, но так никто и не отменил. Со временем белка стала чем-то вроде тотема. Люди их любят, приручают, часто держат у себя в домах.

— А Эрик мог бы отменить тот древний указ?

— Вы не любите белок?

— Я уважаю белок. Спрашиваю просто из любопытства.

— Наверное, мог бы, но не отменит. В этом нет смысла. Его посчитают белконенавистником. И скорей всего никто не начнет причинять зверькам хоть какой-нибудь вред, даже если по закону это станет возможным.

— Наши миры одновременно похожи, и совершенно отличаются, — сказала Влада задумчиво. — Спасибо тебе за компанию, вернемся? Я хочу зайти в библиотеку.

Девушки повернули в сторону дворца. Вскоре их окликнул женский голос:

— Леди Влада, Элла!

Они одновременно обернулись и увидели, что их догоняет красотка-стилист.

«Что надо этой вертихвостке?» — подумала Влада, но поприветствовала Эмму довольно учтиво.

— Леди, Влада, я надеялась застать вас здесь, — сказала брюнетка. — Мне нужно поговорить, прошу, присядем. — Она жестом указала на ближайшую скамейку. — Ты можешь возвращаться, — сказала она горничной. — Я позже провожу леди до дворца.

Элла осталась стоять неподвижно, переводя взгляд с Эммы на Владу и обратно. Влада нашлась:

— Что ж, если этот разговор не терпит присутствия моей подруги, — сакцентировала она, — мы можем остаться наедине. Элла, извини нас с леди Эммой. Спасибо тебе за компанию. — Горничная ответила благодарным взглядом и удалилась.

Эмма незамедлительно устремила на Владу полные тревоги глаза.

«Да что же случилось? — сделалось ей разом не по себе. — О чем она хочет со мной поговорить? Что-то с Эриком, не дай бог…»

— Леди Влада. — В голосе красотки слышалось волнение. — Присядем здесь.

Влада нехотя подошла к скамейке и опустилась, стараясь принять непринужденную позу, чтобы не выдать телом напряжения.

— Видите ли, — замялась она. — Я хочу предостеречь вас. Кто-то должен вам об этом сказать, кто-то, имеющий право говорить начистоту и не связанный обещанием молчать. Элле нельзя всецело доверять — она на службе у правителя Эрика. Ей платят за верность, очень хорошо платят. Более того, раньше их кое-что связывало. Теперь она одна из лучших служителей короны. Вы думаете, она горничная? Нет, она его доверенное лицо и приставлена к вам как к опасному государственному объекту. Ну, то есть потенциально опасному, ведь в Совете не знают, что можно ожидать от представителя другого мира, и остерегаются вас. Вы заметили, как она хорошо образована?

Влада молчала, но она давно обратила на это внимание.

— Служанки такими не бывают, Влада. Я предупреждаю об этом, чтобы вы поменьше доверяли ее словам и действиям. Подвергайте сомнению все, что она говорит.

«Информация пугающая. Но вряд ли можно верить словам этой стервы, она наговаривает на бедную девочку».

— Но это не все, что я хотела вам рассказать. — Эмма тяжело вздохнула, взяв Владу за руку. Ее прикосновение не было приятно, но Влада уже знала, что в этом обществе разговоры без касаний обходятся редко. — Только прошу, сохраните наш разговор в тайне. Обещайте мне это.

«Как я могу такое обещать? — негодовала Влада, не произнося вслух. — Я ее не знаю совсем. Это было бы верхом глупости».

— Леди Эмма, вы просите меня о невозможном. Чтобы обещать подобное, я должна доверять вам. Но я вас почти не знаю, потому не намерена давать такого слова. Если вас это не устраивает, разрешите откланяться.

Эмма была удивлена, но постаралась скрыть неудовольствие.

«Она меня за дурочку принимает, что ли, или доверчивую школьницу?»

Эмма молчала. Влада поднялась со скамьи, намереваясь вернуться во дворец.

— Постойте.

Влада опустилась обратно, но руки более не подала, сложив их под грудью.

— Я рискую своей головой, если об этом разговоре кто-нибудь узнает, — выпалила Эмма. — Прошу вас помнить об этом, вижу, что вы человек чести. Я считаю своим долгом вас предостеречь. Вы не знаете наших традиций и введены в заблуждение, леди Влада. Мне больно знать, что вы так сильно обманываетесь, ведь вы хороший человек, я чувствую это.

«Да к чему же она клонит, черт возьми!»

— Эрик не такой, как вы о нем думаете. Наш правитель велик, умен, талантлив, но он жесток в отношении женщин. Его сердце холодно, а душа мертва.

«Ах, вот в чем дело, — поняла Влада, — решила наговорить мне гадостей об Эрике, чтобы я сама отказалась от притязаний на него. Киношная ситуация — завидующая „подруга“ клевещет на доброго и порядочного избранника. И чтобы разобраться во всех обстоятельствах дела, разлученным влюбленным требуется три четверти продолжительности фильма. Потом они корят подругу, но прощают, ведь они все такие добренькие… Не дождешься, ведьма! — бросила ей Влада мысленно. — Я не куплюсь на дешевые разводки». Но она решила дослушать весь коварный план до конца, состроив удивленное и разочарованное лицо.

Эмма приободрилась:

— Наш правитель жаден до женского пола, вы и сами видели это. Его изобретение — репродуктивный круг — порочен и лишен всяческой морали. Он принудил Совет к утверждению этого закона, прибегнув ко всевозможным уловкам. Ему было необходимо официальное право удовлетворять свои извращенные фантазии. Он же Победитель! И всегда добивается своего любой ценой. До того как был введен круг, его экто покрыло всех женщин дворца, включая кухарок. Хотя даже они проходили у него тщательный отбор. Если вы посмотрите на местных обитателей, вы не найдете ни одной женщины старше тридцати! Это прямое доказательство моих слов. Ему всегда было мало, поэтому он придумал репродуктивное круг, убедив Совет во мнимой эффективности решения проблемы его бесплодия.

В жаркий полдень Влада похолодела.

Эмма продолжала:

— Он играет с вами в свои игры, вы ему в новинку и можете сильно разнообразить его досуг. Конечно, он умеет быть восхитительным, он же правитель, к его услугам целое государство! Эрику все позволено, никаких ограничений.

— А как же Совет?

— Совет? Совет ему подчиняется. Он Верховный правитель! Задумайтесь, отчего такое название… У Эрика есть целая связка «ключиков», чтоб подобрать нужный к «замку» Совета. Я уверена, вам он все преподнес иначе, конечно. Он опытный политик, умеет описать факты в выгодном для себя свете. Сделать черное белым ему всегда легко удавалось. Более того, он сделает из черного и радужный, если захочет.

Струна в душе Влады лопнула. «Откуда она знает про радужный?! Нет, не может быть…»

— Как он называет вас? — прозвучал вопрос, который предвещал Владе разрыв оставшихся душевных струн.

Влада молчала.

— Как он называет вас? — с бóльшим напором повторила Эмма.

— Джейя.

«Ну зачем я сказала это, сама дала ей основу для дальнейшего вранья», — поняла девушка, с трудом сдерживая слезы.

— Джейя… Я не удивлена. Так он обращается к каждой второй, с кем переспит более одного раза. Остальных он называет «лэйя».

Переводчик сообщил значение — «цветок любви».

— Наверняка вас он назвал «джейя» еще до тесного знакомства, ведь вы действительно особенная. Мужчины нашего мира многое бы отдали, чтобы своими необычными глазами вы оценили величину их экто. Простите за сравнение, я неаккуратно подобрала образ.

Владу трясло.

— Леди Влада, мне жаль, что вам сейчас больно. Но я не могла не предупредить, это против моих личных принципов. Давайте я провожу вас до комнаты.

Слезы застыли в глазах, ком застрял в горле.

— Эмма, вы можете идти, я еще останусь и подышу воздухом. Прощайте, Эмма. — Она не стала казнить гонца, принесшего дурную весть, но и благодарить не стала.

Когда Эмма удалилась на занчительное расстояние, Влада выдохнула и разрыдалась.

«Ну почему я ей поверила?! Врет, врет, паскуда! Играет, блефует. Хочет растоптать соперницу! Она сама хочет быть на моем месте, хочет отомстить, ведь Эрик выбрал не ее!»

Нахлынула вторая волна дрожи: «Он и с ней спал! Практически не подлежит сомнению. Правду она сказала или нет, он с ней спал. Даже если допустить, что все вранье, причина кроется в ревности».

«Как же больно! Мерзко! Как разбираться со всем этим? Как докопаться до правды? Спрашивать у Эллы или Эрика — дохлый номер, их удивленные глаза ничего не докажут мне, сомнения останутся. Какая ловкая игра с ее стороны, если это, конечно, игра… Чьим словам верить?»

Рыдания не прекращались, душа разрывалась на части.

«И что мне с этим делать, я влюбилась в него без памяти! Пора уже себе признаться! Ангел он или похотливый злой демон — я все равно пропала, моя защита рухнула, и я беспомощна. Что если он действительно забавляется, и пора считать дни до момента, когда окажусь на помойке дворцовых отходов?.. В лучшем случае меня отправят прислуживать новой джейе… Не потому ли он сразу назвал меня так, что для него это привычно и обыденно?»

«Стоп, Влада, стоп! Прекрати. Не наступай на старые грабли. Хватит выть, утри слезы. Вызови на расследование мисс Марпл и разберись во всем наверняка. Не принимай поспешных решений, ты обещала себе. Так выполняй же!»

Она вытерла слезы руками и пару раз дала себе по щекам, чтоб прийти в чувство. Адреналин кипел в венах, заглушая разум.

— Беги, Форест, беги! — скомандовала она себе и побежала. До дворца было чуть больше километра. Сандалии неплохо подходили для бега, но она и на шпильках делала это достойно. Влада рассекала воздух так быстро, насколько могло ее нетренированное тело — бежала всей своей израненной душой. Ей казалось, что она мчится как ветер, как однажды в детстве неслась с подружкой, испугавшись старших мальчишек. Тогда обе летели вниз с горы, и казалось, испуг подарил им крылья.

Боль в теле и затрудненное дыхание заглушали крик сердца. Жар пульсирующего адреналина в жилах понемногу ослабевал, сменяясь мышечной усталостью. Она подбежала к ближайшему входу и резко остановилась, согнувшись в приступе нехватки кислорода. Отдышавшись, она выпрямилась, расправила плечи и проследовала в комнату.

Влада заперла дверь изнутри и прошла в ванную.

— Не обдумывай это. Не думай, не думай, не думай! Море, вода, пляж, нирвана, дзен, котики, тишина, весенний лес, красная икра, любовь (черт, прокол!), детство, радуга (черт!), колокольчики, карусели, лошади (черт!), вода, вода, море, шум прибоя, солнце… Не думай ни о чем, не думай, не думай… Полегчало? Не очень. Вода, вода, море, море….

Влада не заметила, как уже лежала в кровати. Она продолжала медитацию, боясь оступиться и кануть в пропасть отчаяния. Она не умела правильно читать мантры, но сейчас ей это было необходимо. Поэтому делала все так, как ей подсказывало подсознание.

В дверь постучали.

«Что, уже обед? Ничего я не хочу. Видеть ее не могу».

Дверь толкнули, но Влада ее заперла изнутри.

— Леди Влада, с вами все в порядке? — тревожно спросила Элла с обратной стороны двери.

— Все в порядке, но я не хочу есть. Я сплю.

Горничная выдержала некоторую паузу, видно, понадобившуюся для анализа услышанного, и спросила:

— Что она вам сказала?

— Ничего такого. Иди.

— Леди Влада, откройте мне. Пожалуйста. Вы так уязвимы, леди Влада, в своем неведении наших нравов. Разрешите все вам объяснить!

«Что она все „ледькает“? — раздраженно подумала Влада. — Но может, следует хотя бы выслушать другую сторону конфликта? Одна из них явно врет. Посмотрим, кто будет убедительней».

Подсознание шепнуло: «Врет обычно тот, кто более красноречив».

Влада подошла к двери и открыла, а, затем, не обращая внимания на незваную гостью, вернулась к кровати и в халате залезла под одеяло.

— Что она вам сказала, леди Влада? — спросила Элла, наверняка уже все поняв по лицу.

— А как ты думаешь?

— Я думаю, — сказала она, проходя в комнату и присаживаясь на пуфик, — что Эмма рассказала нечто плохое о Господине Эрике.

— Угадала. Или ты все знаешь изначально, участвуя в компании под названием «облапошь чужеземную дурочку».

— Что вы такое говорите? Вы никакая не дурочка, Влада. Я не думаю, что вас было бы легко облапошить, даже если бы кому-то захотелось.

«Ну, с этим хочется согласиться».

— Я могу предположить, что она вам сказала что-то вроде того, что он сердцеед и развратник… Да не узнает о моих словах Господин, о Великий кумарун!

— Да, но только все было намного-намного хуже и с подробными доказательствами.

Элла покачала головой.

— Как вы были правы на ее счет, даже не будучи с нею знакомы. Эмма собственница и, вероятно, зла на Господина и хочет отомстить.

— Она была его любовницей?

— Я точно не уверена. Знаю лишь, что она страстно желала выйти за него. Она очень умелая интриганка, вы же это поняли, увидев ее впервые. Ведь так?

Влада молчала. Пока речь горничной была убедительной.

— Я не в курсе, было между ними что-либо или не было, — продолжила Элла. — Но даже если и было, то ничего выходящего за рамки программы репродуктивного вспоможения. Ведь он вам про это рассказал, правда?

«Откуда она знает, что он мне рассказал, а чего не рассказал?»

— Он не мог не говорить об этом, ведь обязан был объясниться. Он сильно напугал вас. Все, кто присутствовал на площади, это видели. Слухи у нас распространяются быстро. А оправдаться без подробного изложения деталей нашей репродуктивной политики Господин бы не смог, это вряд ли возможно. Вот почему я догадываюсь, что он вам про это говорил, а не потому, что он все мне пересказывает, леди Влада…

«Она мои мысли читает, что ли? Или у меня действительно на лбу все написано?»

— Я горничная с расширенным кругом обязанностей, его доверенное лицо в вопросах обеспечения порядка во дворце. Я заслужила доверие безукоризненной работой в течение почти четырех лет.

«Стоит ли сказать ей, что Эмма наговорила про нее саму?.. Не думаю».

Влада выпалила:

— Ты сама — знакома с его экто? По программе вашей дурацкой политики или частным образом? Было у вас или не было?

Элла обомлела и опустила голову.

— Леди Влада! Как вы можете…

Она встала и медленно вышла из комнаты.

«И что это значит? Нет или да? Она что, обиделась? Или разыграла сцену, чтобы уйти от ответа?»

Влада перевернулась на кровати лицом вниз и лежала так долго, уткнувшись в подушку, мысленно приговаривая: «Море, вода, солнце, океан…»