Диагноз: Измена. Лечение: Развод

Глава 14.

Глава 14.

МАКСИМ

Жду свою жену, сидя в машине перед своим домом. Никогда не думал, что буду приезжать сюда как гость.

Но я и не намерен в будущем становиться им.

Прошедшая неделя была адом. Я метался между работой, поисками старосты нашего дома и просмотром записей с камер наблюдения.

Пытался найти хоть что-то, что подтвердило бы: в тот день к Полине действительно приходила та самая женщина, о которой я думаю.

Это теперь в моей голове всё более менее ясно и понятно. А когда Поля обвиняла меня и утверждала про измены с какой-то Ксенией, которую я даже не знаю, признаюсь, был шокирован.

Ну я-то должен наверняка знать, с кем я ей изменяю, не правда ли?!

А ещё были разговоры с сотрудниками в моей больнице про Петрову. Мне говорили, что она, оказывается, любит подслушивать чужие разговоры, а потом распускать сплетни.

Но раньше я этого не знал, потому что работаю в этой больнице относительно недавно.

И вот, наконец-то всё окончательно выяснилось, мне осталось только поговорить с Полиной.

Дверь подъезда открывается, и выходит моя жена.

Заметив нашу машину, замирает. Её взгляд – растерянный, поведение неуверенное. Она медлит, словно не решаясь подойти.

Я открываю дверь со своей стороны и делаю шаг навстречу. Приглашаю присесть в нашу машину.

– Привет.

Мой голос звучит тише, чем я ожидал. Она поднимает глаза, и в них – неловкость, будто мы не муж и жена, а едва знакомые люди.

– Привет.

Её ответ короткий, без тепла. Расстояние между нами в машине кажется огромным сейчас. Но так хочется его сократить.

– Как ты? Как Саша?

– Хорошо, – дежурные фразы.

– Поужинаем? – спрашиваю, и в своём же голосе неожиданно для себя слышу тоску, которую старался не замечать все эти дни.

Надо же, последнее время мы редко виделись из-за моей работы, но я так не скучал по жене и дочери.

Точнее, скучал, но не так сильно, как сейчас, когда знаю, что не могу просто обнять её перед сном, не могу утром заварить ей кофе, не могу услышать, как она смеётся над какой-то ерундой.

Куда всё это делось между нами? И когда?

Казалось бы, прошло всего несколько дней, неделя, как я на психах уехал к родителям, но они по моим собственным ощущениям превратились словно в мучительный месяц.

Раньше я возвращался домой на автомате. Целовал её, спрашивал «Как дела?», иногда слушал, иногда нет.

Наверняка она на меня не раз обижалась… Конечно, обижалась. Но молчала. Потому что терпела. Потому что верила, что это временно.

Да и я её тоже убеждал, что это временно. Не без этого.

А потом как гром среди ясного неба эта загадочная и странная женщина, которую я в жизни не видел. Следом обвинения, слёзы, и наконец: «Давай расстанемся на время».

Дожились…

– На счёт ужина не знаю. Как хочешь, – пожимает она плечами, и в её голосе нет прежней нежности. А мне она теперь так нужна.

– Очень хочу, Полин.

Завожу машину. Мы едем в тот самый ресторан, где когда-то были на нашем первом свидании.

Полина хмурится, отворачивает от меня лицо, когда я предлагаю ей присесть в самом уютном уголке этого места. Но вижу, ей приятно, что я не забыл, как она любит это заведение.

– Полин, меня не было всего неделю, а я будто вечность тебя не видел... – признаюсь в том, что чувствую.

Рука сама тянется к её волосам – этим мягким, тёплым прядям, в которых так часто тонули мои пальцы.

Но она отстраняется, не позволяет себя трогать.

Мне отчаянно хочется притянуть её к себе, вдохнуть её запах – тот самый, родной, без парфюма, потому что из-за Саши она давно не душится.

Но я не двигаюсь, понимаю – не позволит себя обнять.

– Я хочу пасту с морепродуктами, – говорит, явно пытаясь увести разговор в сторону.

Но я не позволю. Нам надо закрыть главные вопросы, иначе ничего не получится.

– Солнышко моё... – и всё-таки беру её руки в свои. – Я не приезжал не потому, что не хотел тебя видеть, а потому что... был очень занят.

– Помню, помню, работа. Ты всегда занят, это твоё нормальное состояние, – киваю соглашаясь.

А есть ли смысл спорить, если это правда.

– Но кроме работы было и ещё кое-что.

Полина хмурится, не понимает меня.

– О чём ты? Ты и твоя мама говорите загадками. Можно яснее?

– Прежде всего, я хочу, чтобы ты знала: я не хотел уходить тогда, в тот вечер, Полин. Мы на эмоциях были. Но даже не это главное. Главное то, что я не изменял тебе. Никогда. Повторяю: ты у меня одна, я не знаю никакой Ксении.

– Но…

– Всё помню! – предупредительно поднимаю руку. – Давай не будем повторяться. Скажи, ты хорошо помнишь лицо той женщины, которая приходила к тебе?

Она замирает, словно вспоминая её лицо.

– Да... Естественно. Она говорила, что придёт ещё... Но...

– Но не пришла. Потому что на самом деле не собиралась приходить снова. Она тебя на крючок посадила и хотела как рыбку без воздуха оставить, чтобы ты мучилась. И у неё получилось.

Полина резко поднимает на меня глаза, и этот взгляд мне снова не нравится.

– А откуда ты знаешь, что она не пришла? То есть, ты её всё-таки знаешь... – снова опускает взгляд в тарелку. Вилка бесцельно продолжает гулять по спагетти. – А говорил, что...

– Давай так. Ксению я не знаю. Но знаю ту, кто представился Ксенией.

Не желая больше заставлять жену страдать, достаю телефон, нахожу нужную запись.

– Посмотри, – протягиваю ей. – Только внимательнее, Полюшка. От этого многое зависит. Это та девушка, которая приходила к тебе? Именно она утверждала, что она моя любовница и беременна от меня? С ней я ездил на конференцию?

Жена берёт телефон в руки, и, прищурившись, всматривается в экран.

На нём картинка нашего двора, движения Петровой, как она заходит в наш подъезд. Затем на следующем видео коридор больницы, и она, несколько раз промелькнувшая мимо камеры.

Полина напрягается, всматриваясь, будто пытается совместить образ в памяти с тем, что видит сейчас.

Её, как и меня, сильно выбивает то, что я знаю Петрову блондинку, а приходила к моей жене Петрова брюнетка.

К тому же в моей голове Петрова была не беременная, а в голове моей супруги она с животом, который, наверняка наглаживала перед её лицом.

Полина через минуту медленно кивает мне.

– Да... Это она.

– Ты уверена?

– Конечно. Это наш двор. Уверена.

Я перевожу дух. Всё сложилось в правильную и самую логичную цепочку в моей голове.

Теперь я смогу объяснить всё своей жене со всеми возможными доказательствами своей правоты.

И не только объяснить, но и доказать, что я не изменял ей.

Потому что, если бы я не смог доказать супруге обратное, совершенно точно последовал бы в итоге развод.

Я бы думал, что она ведёт какую-то свою игру, или на крайний случай просто сошла с ума.

Она, в свою очередь, продолжала бы думать, что я вру. И в итоге совсем разочаровалась во мне.

– Макс, но... эта девушка без живота, а та была с животом. Возможно, это просто разные промежутки времени...

Её голос звучит неуверенно, в глазах попытка найти логичное объяснение.

– Нет. Посмотри, – пальцем раздвигаю изображение на экране, увеличивая его. Затем киваю на дату в углу. – Ты видишь, какое здесь число?

Полина снова наклоняется ближе, рассматривая пристально экран.

– Но... Я ничего не понимаю. А где её живот?

Замечаю, как её лицо меняется: сначала недоумение, потом догадка, и наконец, полная растерянность.

Она отодвигает от себя мой телефон, будто он вдруг стал обжигать пальцы.

– Живота нет, потому что его никогда и не было, – говорю это чётко, глядя ей прямо в глаза. – Она не беременна. Никогда не была.