Дитя любви

ОТКРОВЕНИЕ

Сейчас, оглядываясь назад на те недели, что последовали вслед за этими событиями, я не могу понять, как же все-таки мне удалось пережить их? Тень Бомонта Гранвиля преследовала нас.

На следующий день я поехала на то место, где видела прошлой ночью Ли. Было заметно, что землю кто-то рыл, и я поняла, что здесь лежит тело Гранвиля. Я была вне себя от горя и беспокойства. Не знаю, почему, но я всегда была уверена, что той ночью, которую провели мы с Гранвилем, дело не закончится. Это было только начало ужасной трагедии масок, которая разыгралась потом, и подобный конец был неизбежен. Из-за того, что я натворила, Ли стал убийцей! Я всегда знала, что он убьет Бомонта Гранвиля, если узнает, что случилось. Он был импульсивным и страстным человеком. А потому он вырыл могилу и похоронил его.

Убийство — страшная вещь. Думаю, никто, кому когда-либо пришлось совершить его, не забудет об этом. Я сама чуть не пошла на этот шаг, но выстрелила бы я, когда очутилась лицом к лицу с моим мучителем? Я много думала об этом. Инстинктивно я чувствовала, что никогда бы не отважилась на это. Я никогда бы не смогла убить человека, каким бы отвратительным он ни был, но я желала того, чтобы сделала это я, а не Ли. Это было моей трагедией, это я решила спасти жизнь отцу, и это за мной должен был быть последний шаг.

Но я никогда бы не смогла это сделать. Сейчас я понимала это. А теперь что будет дальше? Я была уверена, что все еще далеко не закончено.

Целую неделю ничего не происходило. Ли и я вели себя как два совершенно незнакомых человека. Мы даже не пытались жить нормальной семейной жизнью. Казалось, он не хотел даже подходить ко мне, однако я чувствовала, что он тоскует по мне. Я же отговаривалась тем, что плохо себя чувствую, это было нетрудно.

Мать послала за доктором, который сказал, что я должна отдыхать и есть питательную пищу, иначе наступит ухудшение.

Приехала навестить меня и Карлотта. Я думаю, ее заставили это сделать. Она держалась замкнуто. Приехала и Харриет.

— Боже, что происходит с тобой? — спросила она. — Ты выглядишь ужасно! Ты не приходишь в себя уже долгое время. В чем дело?

Я повторила, что сказал доктор.

— Карлотта беспокоится, — сказала она. — Она давно не получала от нашего романтичного героя никаких вестей.

— Да? — слабо переспросила я.

— Недавно еще он был в Эндерби, а сейчас куда-то исчез.

— В Эндерби?

— Да, в пустом доме. Он приехал туда, чтобы быть поближе к Карлотте, чтобы она могла приезжать и встречаться с ним, а потом куда-то пропал. Карлотта подумала, что ему срочно пришлось уехать в Лондон и у него не было времени, чтобы известить ее, и сейчас она хочет ехать в Лондон!

Я ничего не ответила.

— Она твердо намерена выйти за него замуж, — продолжала Харриет, — и, думаю, она так и сделает. Если она решила, она не успокоится, пока не добьется своего. Тебе придется смириться, Присцилла!

Я равнодушно отвернулась.

— Что ж, — сказала Харриет, — такова жизнь! Если он и негодяй, она привыкнет к этому. Сама знаешь, молодые живут только ради себя! Бесполезно наставлять их на путь истинный, пока они сами не испытают окольные тропинки!

Мне захотелось закричать на нее, чтобы она уходила, что я больше не могу этого выносить.

Приехала навестить меня Кристабель. Она успокоила меня немного: ни словом не обмолвилась насчет Бомонта Гранвиля, а говорила только о себе. Она решила, что ей нужно родить еще одного ребенка. Она знала, что Томасу хочется этого больше всего на свете.

— Я думала, что ты опасаешься делать это? — сказала я.

— Говорят, что это опасно, но, я думаю, Томасу-младшему нужен брат или сестра.

— Не будь глупой! — увещевала ее я. — Ты ему нужна больше!

— Я тоже так думаю, — ответила она. — Настоящее чудо, что теперь меня любят мои два Томаса! Меня, которую никогда никто не любил, лишь некоторые относились ко мне хорошо.

— Ты всегда забивала себе голову подобной ерундой, Кристабель!

Несколько недель спустя она снова приехала ко мне и сказала, что беременна.

— Все будет хорошо, — сказала она. — Я знаю, что поступаю правильно.

Мать сказала, что опасно повторять то, что произошло с ней, когда родился Томас-младший. Томас Уиллерби очень беспокоился, но Кристабель пребывала в безмятежном расположении духа и продолжала настаивать, что все будет хорошо.

Мы все начали верить ей. Да и я с большой радостью слушала рассказы о будущем ребенке, отвлекаясь от своих мрачных мыслей, которые то и дело возвращались к тому, что произошло в Энлерби-холле.

В нашем доме царило какое-то странное настроение. Отец изменился по отношению ко мне: я часто ловила на себе его взгляды, а когда он это замечал, то застенчиво улыбался мне. Когда он говорил со мной, его голос смягчался. Наконец-то он стал уделять мне внимание! Мне хотелось сказать ему, что уже слишком поздно что-либо менять. Карлотта… но какой ценой!

Отношения между мной и Ли тоже изменились. Если с самого начала и было какое-то напряжение между нами и оно исходило от меня, то теперь оно значительно усилилось. Он себя чувствовал так же неловко, как и я. Мой муж был убийцей. Может, это было и праведное убийство, но оно все равно оставалось убийством. Он убил Бомонта Гранвиля и закопал его тело. Дни проходили в ожидании, что кто-то может узнать тайну, и ожидание было невыносимо.

Харриет держала нас в курсе событий.

— Очень странно! — говорила она. — Наш Бо, кажется, просто испарился! Уже несколько месяцев в Лондоне о нем никто ничего не знает!

— Его ищут? — спросила я.

— Думают, что он уехал за границу. Он должен был порядочную сумму, и его кредиторы скрипят зубами. Он как раз занял еще денег под предлогом приближающейся свадьбы, а потом… он просто исчез! Все сходятся на том, что он уехал за границу, он ведь всегда много ездил! Поговаривают, что наследница обманула его, и ему пришлось уехать, так как он не мог уже смотреть своим кредиторам в глаза.

— Вполне возможно!

— Но мы-то знаем, наследница не обманывала его!

— Значит, была еще какая-то причина.

— У Карлотты сердце разрывается, она ничего не может понять! А у меня есть одна мысль!

— Какая? — спросила я, стараясь, чтобы голос мой звучал как можно более равнодушно.

— Он почуял большие деньги… Нашел, наверное, еще какую-нибудь наследницу в другой стране!

— Очень вероятно!

— Я сказала это Карлотте! Сначала она пришла в ярость, но, думаю, сейчас она начинает думать, что я оказалась права!

— Она так редко навещает меня, — печально сказала я.

— Она винит тебя в том, что ты помешала их любви, но я пришла к решению, что ты действовала мудро! Он слишком уж вызывающе себя вел! И уехать вот так, не сказав ни слова! Ему следовало бы остаться и выполнить свои обещания. По крайней мере, он мог бы извиниться перед ней! Уверена, он смог бы придумать что-нибудь правдоподобное, но уехать просто так…

— Ты считаешь, она переживет это?

— Да, она не так уж и печалится. Кроме того, есть еще Бенджи. — Она загадочно улыбнулась. — Они всегда были большими друзьями, и так до сих пор ими и остались.

Я закрыла глаза.

— По крайней мере, она спасена от большой беды, — сказала я.

И горько подумала про себя: «Но какай ценой!"

Порой я приходила на то место, где обнаружила зарытую яму. Трава уже закрыла ее, и теперь почти ничего было не видно. Никто даже не подумал искать там Бомонта Гранвиля.

В нашем доме уже не упоминали его имени. Я подумала, что там, в Лондоне, наверное, тоже только пожали плечами, а близких родственников у него не было. Наверное, подумали, что он уехал за границу, как он часто поступал. Может, когда пройдут годы, его сочтут мертвым и его наследство перейдет какому-нибудь дальнему родственнику.

С тех пор прошли месяцы. Наступило лето. Я думала, сколько еще мы с Ли выдержим такую жизнь? Иногда я спрашивала себя, не легче ли сказать ему, что я знаю, что произошло? Что я видела окровавленное тело Бомонта Гранвиля и как он рыл для него могилу? Не лучше ли было вызвать его на откровенность?

Мне казалось, что бы ни случилось, память о Бомонте Гранвиле всегда будет разделять нас. Наша свадьба должна была принести столько счастья нам обоим! Мы любили друг друга, в этом не было никаких сомнений. Я знала, что никого я не любила так, как Ли, и что совершил он это убийство только из любви ко мне. Но мы будто блуждали в тумане, искали друг друга, но не находили, потому что тяжкая ноша вины лежала на нас обоих. Ли был моим возлюбленным мужем, но в то же время он был убийцей, а я делила вину, потому что убийство совершилось из-за меня. Более того, если б Ли не опередил меня в Эндерби, то именно на меня несмываемым пятном легло бы это преступление.

И так мы прожили это лето. Не было мира ни для кого из нас, будущее мне казалось беспросветно мрачным. Лишь одна мысль поддерживала меня:

Карлотта была спасена!

Мы выкупили Довер-хаус, приобрели землю, и на той земле находилась могила Бомонта Гранвиля: Ли настаивал, чтобы мы непременно приобрели тот клочок земли.

Я подумала, что теперь мы в безопасности: никто и никогда не найдет тело, но и я никогда не смогу забыть об этом. Я думала, будет ли его призрак приходить к нам по ночам? Но он и так уже был с нами, и не было никакой нужды в странных звуках и ужасных картинах. Он будет мучить меня до конца моих дней! Сможем ли мы когда-нибудь снова стать счастливыми? О да, он был мертв, он лежал там, в могиле, убитый, но все-таки он не оставлял нас.

Пришел ноябрь — сумрачный сезон туманов. У Кристабель родилась дочь. Это была здоровая девочка, и все мы радовались этому событию. Но вновь повторилась та же история: сразу после родов Кристабель тяжело заболела. Доктора качали головами и говорили, что ей не следовало рисковать и рожать второго ребенка.

Я поехала навестить Кристабель. Она лучилась счастьем и очень гордилась своей дочкой.

— Теперь у Томаса есть дочь! — сказала она. — Это все, что я могла сделать для него! У него двое очаровательных детишек, и это я подарила их ему!

«Она выздоровеет, — подумала я. — Она обязана! Она так довольна собой!»

Но на следующий же день, как я уехала от нее, в Эверсли появился Томас.

— Кристабель срочно хочет повидаться с тобой! — сказал он. — Она хочет, чтобы приехали вместе ты и Ли, обязательно! Только вы двое, и немедленно!

— Ей уже лучше? — сказала я.

— Она кажется очень счастливой, — ответил Томас, — но она просила вас вдвоем приехать как можно быстрее. Вы поедете со мной?

Я ответила «да» и побежала на поиски Ли. Вскоре мы были уже в Грассленде и прямиком прошли в комнату Кристабель.

Она лежала, опираясь на подушки, и что-то в ней было странное: на лице ее было написано неземное блаженство.

— Присцилла! — воскликнула она. — Ли! Как я рада, что вы приехали! Я боялась, что вы не поспеете вовремя!

— Конечно, мы приехали, — ответила я. — Но что за срочность, Кристабель? Ты выглядишь лучше! Ты выглядишь… Ну, ты будто бы светишься изнутри… Ты выглядишь абсолютно счастливой!

— Я должна кое-что сказать вам, кое-что важное! Это нелегко, но я не успокоюсь, пока не расскажу вам с самого начала, тогда вы поймете. Ты знаешь мою натуру, Присцилла: злоба и зависть правили мною всю жизнь.

— Это из-за твоего рождения, Кристабель, я понимаю. Но ты изменилась, когда вышла замуж! Она кивнула.

— Я так ревновала тебя… тебя особенно… потому что ты родилась там, где нужно.

— Я знаю, но можно уже отбросить эти мысли!

— Люди должны думать перед тем, как ввести ребенка в этот мир: краткий миг удовольствия, и вот еще одна жизнь, чья-то жизнь! Когда я подумала, что, может быть, Эдвин любит меня, я была очень счастлива: не то чтобы я любила его — я жаждала того, что принесло бы мне это замужество! А затем мы поехали в Венецию, я была твоей доверенной подругой, и я была рада этому, Присцилла. Я радовалась твоей беде… и всему тому, что случилось!

И я любила тебя, вот почему так сложно понять все! Но я не могла не радоваться твоим бедам!

— Это уже неважно, — сказала я. — Пожалуйста, Кристабель, не расстраивай себя!

— Но это действительно важно, послушайте! В Венеции, когда Карлотта должна была родиться, ко мне пришел Бомонт Гранвиль. Он разыскал меня… — Голос ее прервался, и несколько секунд она, казалось, не могла продолжать свой рассказ. — Он мог быть таким очаровательным! Он знал, как обращаться с такой женщиной, как я: он быстро понял, что всю жизнь мне не хватало любви, и знал, как я жажду ее! Ты можешь догадаться, что случилось потом…

— О, Кристабель, нет! — вскричала я. — Только не ты!

— Да, он делал со мной, что хотел! Была и картина, он заставил меня позировать ему!

Я опустила взгляд: я не могла смотреть Ли в глаза.

— И он заставил меня рассказать ему все о тебе, Джоселине, Карлотте. Он знал, что это твой ребенок, а не Харриет.

— Я начинаю многое понимать! — сказала я.

— Потом он вернулся, пришел прямо сюда: ему нужны были деньги. Он знал, что я вышла замуж за богатого человека, и, Присцилла, я дала ему денег, чтобы он молчал и не рассказал все Томасу! Я бы не вынесла, если б Томас узнал! У него был мой портрет, он угрожал. О, но ты можешь понять, я не могла позволить, чтобы это случилось… Не могла! Я была так счастлива! У меня было все, чего я так хотела всю свою жизнь, а теперь он пришел и стал угрожать моему благополучию!

— О, Кристабель! — прошептала я. — Я понимаю! Он был ужасным человеком!

— Но мне было все равно, что я делаю, пока я могла остановить его. Он рассказал мне о той ночи с тобой. Он так гордился тем, как умно он вертит нашими жизнями, как он это называл, заставляя нас танцевать под его дудку. Мы были его рабынями! Я должна была что-то предпринять, я должна была удержать то, чего я, наконец, добилась! И путь был один: я взяла ружье и застрелила его. Да, Присцилла, я убила его!

Ли с удивлением воззрился на меня. Наконец-то мы начали все понимать.

— Я вышла из дома, ошеломленная сделанным: я стала убийцей! Я не могла поверить, что такая обыкновенная женщина, как я, когда-нибудь сможет совершить убийство! Чудовищность того, что я сделала, внезапно дошла до меня. Я боялась идти домой, я затаилась там. Потом я заметила, как из дома вышел Ли с телом. Я увидела, как он начал копать землю, и поняла, что он собирается похоронить его. И тебя, Присцилла, я тоже видела, и только тогда я осознала, насколько глубоко все мы увязли в этом! Но так как одна я знала, что в действительности произошло, я сразу все поняла: Ли хоронил тело, потому что считал, что это ты убила его! Я вздохнула с огромным облегчением: я сделала это, и никто не узнает. Томас никогда не узнает о том, что я была связана с Бомонтом Гранвилем! Но все вышло не совсем так, как я думала, ничто не проходит бесследно! Я всегда так любила тебя, Присцилла, мы сестры, настоящие сестры! Я увидела что ты и Ли отдаляетесь друг от друга, и понимала, почему это происходит. Ли думал, что этого человека убила ты, а ты думала то же самое про него. И тень Гранвиля всегда бы стояла между вами!

— Бедная Кристабель, — сказала я, — как ты, должно быть, настрадалась!

— Я поняла, что не будет в моей жизни счастья, если я не признаюсь во всем, но я бы не вынесла, если б об этом узнал Томас! Он так любил меня, он возвеличивал меня, я была так счастлива с ним! Вот почему я должна была убить этого человека, и после того, что сделала, одним лишь способом я могла загладить свои грехи: я могла подарить Томасу ребенка и умереть во время родов!

— Теперь Гранвиль мертв, — сказал Ли. — Он заслуживал смерти! Зачем кому-то знать об этом? Он лежит там, на нашей земле, и никто не будет горевать по нему.

— Убийство есть убийство, — сказала Кристабель. — «Так не убий». Я умираю, я знаю это и знаю, что так и должно было случиться! Но моя девочка остается жить, и вечно будет жить моя любовь к Томасу. Он будет навещать мою могилу, приносить цветы и говорить: «Она была мне хорошей женой!» А мои дети принесут успокоение ему, и вы двое должны примириться друг с другом!

Она улыбалась, и, хотя на лице ее уже проглядывала печать смерти, она была божественно красива, будто долгое время блуждала в потемках, а потом внезапно нашла свой путь к вечному покою.

В конце недели она умерла.

Ли и я вернулись в Довер-хаус. По дороге мы не обменялись ни словом: мы и так понимали друг друга и знали, что сейчас вступаем в совершенно новую жизнь и что она будет долгой и счастливой.