Дитя мое

Глава 8

Свет просачивался сквозь жалюзи на окне спальни. Келли отбросила в сторону одеяло. Что-то не так. Поднявшись с постели, она накинула халат и нетвердой походкой вышла в коридор. Небольшая детская комната находилась напротив. Войдя, Келли заглянула в кроватку Эмили.

Женщина замерла как громом пораженная. Душу охватил ледяной страх. Келли бегом спустилась на кухню, а из нее – в гостиную. Сердце сильно стучало в груди. Оттуда она вновь вернулась в детскую комнату. Только теперь Келли заметила отсутствие сумки для подгузников и детского одеяльца дочери, которое прежде лежало в кроватке. Впав в истерику, Келли едва могла рационально мыслить.

Бросившись к комоду из плетеной лозы, она принялась выдвигать один ящик за другим. Пусто. Ее руки дрожали.

И вдруг она все поняла!

«Бобби! Нет! Пожалуйста, Господи!» – взмолилась она.

Келли сбежала вниз на первый этаж. Входная дверь оказалась незапертой, хотя Келли точно помнила, что закрывала ее на замок прежде, чем лечь спать.

Схватив мобильный телефон с длинного кухонного стола и мысленно взывая к Богу о помощи, она набрала номер 911. Пальцы дрожали. Услышав голос диспетчера, она разрыдалась, охваченная ужасом.

Спустя пару минут Келли уже стояла за дверью на краешке тротуара и вертела головой, разглядывая улицу так, словно надеялась прямо сейчас увидеть и вернуть похищенного ребенка.

«Это он забрал ее», – твердила она про себя.

Келли ничуть не сомневалась в этом. Ужас поглощал ее сознание. Издалека, все нарастая, послышался вой сирены. Она набрала номер мужа, с которым жила раздельно, и принялась ждать. Один гудок… второй… А потом до ее слуха донеслись чудовищные слова: «Она дорого стоит, Кел».

Резко вздрогнув, Келли проснулась. После возвращения от Чета и Элоизы она не переоделась, и теперь ее мокрая от пота одежда липла к телу. Скосив взгляд, Келли увидела, что сжимает в руке детские башмачки Эмили.

«Не стоило мне их брать», – подумала она.

Келли вдохнула их запах, а затем поставила башмачки обратно в ящик комода. Призраки ночного кошмара еще не отступили. Келли с трудом от них избавлялась. Есть ей не хотелось, хотя время ужина давно миновало. Включив радио, Келли застелила постель, расправила складки на одеяле, попутно подпевая словам «Исцеляющих вод» Мишель Тамс.

На кухне Келли убрала со стола. Лэптоп она поставила на диван рядом с собой. Хорошо, что до начала ночной смены оставалось еще четыре часа.

В дверь слегка поскреблись. Распахнув ее, Келли обнаружила на пороге мяукающего Феликса. Кот просил есть.

– Опять твоя мама куда-то запропастилась?

Феликс утвердительно мяукнул в ответ.

– Входи, малыш, – проворковала Келли, беря трехцветного котенка на руки. – Сейчас мы все устроим.

Пока Феликс лакал воду и ел «Мяу-Микс», Келли пылесосила пол. Она старалась держать квартирку в чистоте, особенно с тех пор, как Агнесса резко уменьшила ей плату за проживание. Поскольку домовладелица не выдвигала почти никаких условий и, судя по всему, высоко ценила ее общество, Келли ничего не имела против скромной однокомнатной квартирки. В конце концов, это справедливо: платишь меньше, получаешь меньше.

На кухонном столе лежала кипа бумаг. Перебирая их, Келли нашла фотографию Сидни Мор. Грузно опустившись на стул, она уставилась на снимок, вспоминая, какую надежду испытала, когда Эрни выслал ей данные.

Вздрогнув всем телом, Келли разорвала фотографию на мелкие клочки. Устаревшие новости. Феликс потерся о ее ногу. Она погладила котенка по шее.

«Но я из игры не выхожу», – сказала она себе, вспоминая о новом следе Эрни.

Взяв котенка на руки, Келли принялась его укачивать, думая о том, куда же запропастилась Агнесса.

«Наверное, снова играет в бинго в домике при церкви», – предположила Келли.

Она подумывала о том, чтобы поехать в ближайшее кафе, расположенное на той же улице, но чуть дальше, и заказать что-нибудь недорогое. Главное, чтобы поближе к людям.

«Может, пончик? Нет, слишком много сахара», – подумала она.

Вспомнив, как Элоиза волновалась из-за ее худобы, Келли опустила котенка на пол, встала и направилась к холодильнику. Там обнаружилась упаковка клубничного йогурта, ее любимого, вот только при виде пищи женщина почувствовала, как в животе у нее все сжалось. Тогда она взяла полбатона хлеба, отрезала ломоть и сунула в старый тостер, который купила на гаражной распродаже по цене чашки кофе в «Старбаксе».

Когда тост выскочил наружу, она намазала его маслом и откусила кусочек. Не особенно вкусно, но Келли, налив полстакана молока, заставила себя прожевать его.

«Стараюсь», – подумала она, вспоминая тревогу и жалость, промелькнувшие в глазах Мелоди.

«Мел и Кел – подруги навек» – Келли не забыла их девиз. Они даже вышили его на двух одинаковых футболках, а потом снялись щека к щеке с безмятежным выражением на лицах.

Она извлекла из шкафа потрепанный альбом с фотографиями, относящимися к периоду, когда Келли училась в старшей школе и колледже. Там же находились снимки Эмили. Феликс тем временем почувствовал себя как дома и беззаботно разлегся на диване. Келли улыбнулась.

– Хоть кто-то здесь доволен.

Котенок прищурил глаза: «Конечно же я доволен. Чему ты удивляешься?»

Келли принялась перелистывать страницы. Некоторые снимки являлись украшением альбома. Вот Келли и Мелоди, девяти лет от роду, одетые в костюмы персонажей «Волшебника страны Оз», позируют перед тем, как отправиться выпрашивать сладости на Хэллоуин. Келли нарядилась доброй ведьмой, а Мелоди стала Дороти. А вот фото совместного свидания на выпускном: Келли вместе с Бобби Мейнсом, Мелоди с Треем Каннингхемом, за которого впоследствии вышла замуж. А этот снимок был сделан после окончания колледжа. На нем девушки красовались в ярко-голубых мантиях и академических шапочках. Рядом стояли родители. Снимали их на фоне женского общежития. Спустя несколько недель Келли и Мелоди вышли замуж.

Она почувствовала желание написать Мелоди текстовое сообщение.

«Ты сменила номер, Кел?» – хотела знать Мел.

«Шесть лет прошло», – подумала Келли.

Шесть лет назад она оттолкнула от себя Мелоди. Нужно отдать подруге должное: Бобби не нравился Мелоди еще до того, как украл Эмили.

Роберт (Бобби) Мейнс был в те дни само очарование. Первым заприметила его в церкви маменька Келли. «Вежливый молодой человек» произвел на нее сильнейшее впечатление. Желая всеми фибрами души, чтобы ее дочь вышла замуж и обрела свое счастье раньше, чем придет смертный час ее любимого супруга, мать в буквальном смысле слова навязала Бобби ей в мужья.

Дорогой Бобби. Высокий. Красивый. Темные глаза легко могли разбить вам сердце. Бобби Мейнс имел панибратский характер, подрабатывал продавцом, играл в школьной футбольной команде и был президентом своего класса. Когда ему исполнилось восемнадцать лет, Бобби получил должность младшего продавца в местном представительстве фирмы, торгующей автомобилями. Келли влюбилась в него по уши, но все же решила не торопиться и закончить колледж. Бобби пообещал ее дождаться.

Пока Бобби ее ожидал, он заработал немало денег, на удивление много, если начистоту. Его доход многократно превышал тот, на который Келли могла бы рассчитывать после окончания колледжа. Оглядываясь назад, она вспоминала, что временами ее озадачивал слишком легкомысленный подход к жизни ее жениха. Бобби постоянно улыбался, изумляя своим противоестественным оптимизмом и живостью. Он тратил поразительно много денег. Вначале это ее беспокоило, а затем раздражало. Что-то явно было не так… но она любила Бобби, а любовь, как известно, слепа. Не обращая внимания на тревожные звоночки, Келли вышла за него замуж. Ее счастье продлилось не дольше года, прежде чем характер мужа раскрылся во всем своем уродстве. Особенно разрушительными для их брака оказались плохие привычки Бобби и его граничащая с паранойей ревность.

Ко всему прочему муж не хотел заводить детей, утверждая, что это только повлечет лишние расходы. Он желал иметь Келли в своем полном распоряжении. Когда жена неожиданно забеременела, Бобби рассердился и принялся настаивать на аборте. Отказ Келли стал началом конца их отношений. Из-за злоупотребления алкоголем и наркотиками Бобби потерял работу и начал распускать руки. Когда родилась Эмили, Келли и Бобби уже полгода не жили вместе.

А потом, на следующий день после крупной ссоры, Бобби совершил то, о чем даже помыслить страшно.

Спустя некоторое время полиция нашла его тело в номере нью-йоркского отеля. Бобби умер от передозировки. Маленькую Эмили так и не отыскали. Кое-какие скудные улики наводили на мысль, что отец продал маленькую дочь человеку, связанному с незаконным рынком усыновлений. На полученные деньги он купил наркотики, убившие его. С его смертью оборвалась нить, которая могла вывести полицию на Эмили.

«Если бы я только знала, на что он способен», – думала Келли.

Она почувствовала странный зуд в руках и ногах. Прекрасно зная первые признаки надвигающегося отчаяния, Келли смахнула слезы, мысленно стараясь покрепче привязать надежду.

Она пошла в ванную комнату и приняла душ, надеясь справиться с эмоциями до того, как придет время ехать на работу. Одевшись, она направилась к машине, и только тогда слезы вновь навернулись ей на глаза. Бросив мобильный телефон на пассажирское сиденье рядом с собой, она резко захлопнула дверцу и, тяжело дыша, вцепилась в руль. Скрестив руки, она дрожала в розовом свете сумерек. Келли решила, что это благоприятное предзнаменование: Господь о ней не забыл.

Успокоившись, Келли вытерла глаза и завела автомобиль. Она подумала, не позвонить ли маме, но последний разговор оказался не особенно приятным. Мама деликатничать не стала.

– Во что ты превратила свою жизнь, Келли? Ты никогда не отыщешь свою дочь.

– Как ты можешь такое говорить?

Помолчав немного, мать уже мягче сказала:

– Какая жизнь ее ожидает, если ты ее все же найдешь, дорогая?

Этот вопрос до сих пор преследовал Келли. Учитывая ее сегодняшнее душевное состояние, еще одной лекции в том же духе она бы не вынесла.

«И что дальше?» – задала она вопрос, чувствуя себя ужасно одинокой.

«Позвони Мелоди», – прозвучал в ее голове ответ.

Прежде чем у нее появилось время передумать, Келли отправила эсэмэску на старый номер Мел: «Можно с тобой как-нибудь встретиться?»

Мобильник пикнул, сообщая, что пришло новое сообщение. Мелоди. «Я рада, что ты дала о себе знать, Кел! Да! Когда и где?»

Лицо Келли расплылось в благодарной улыбке.

Джек нашел Натти у качелей на детской площадке. Лаура с чопорным видом сидела на соседних качелях, подставив лицо солнечным лучам. Тонкие ножки Натти рассекали воздух. Волосы ее почти касались земли, когда девочка резко отклонялась назад на подъеме.

Джек помахал рукой, привлекая внимание Лауры. Затем, внимательно оглядев все вокруг, он заметил большой синий мешочек с рукоделием на одной из скамеек и направился к ней. Оттуда наблюдать за девочкой будет удобнее. А еще он сможет сделать несколько снимков Натти в непринужденной обстановке.

День клонился к вечеру. Было теплее, чем обещал прогноз погоды. На небе – ни облачка. По парку носились толпы обезумевшей от летних каникул ребятни. Только на тянущихся вдоль границ парка дорожках виднелись рьяные приверженцы спортивного бега трусцой да выгуливали своих питомцев собачники.

Когда Натти слезла с качелей, Лаура что-то тихо сказала ей. Девочка резко развернулась, увидела дядю на скамейке и энергично помахала ему рукой, прежде чем полезть на горку.

Немного запыхавшись, Лаура подошла к нему и села рядом.

– Прогноз оказался правильным. Очень жарко и душно…

Улыбнувшись, она поправила на голове чепец, а затем выудила вязальный крючок из глубины сумки. Очень проворно она принялась вязать ряд петель, то и дело поглядывая на Натти.

Джек с непринужденным видом говорил о том, чем собирается заняться летом, с толикой иронии упомянул о грандиозных планах Натти. Само собой разумеется, скоро эти планы будут пересмотрены.

– Мороженое в любом случае останется, – рассмеявшись, сказала Лаура.

Она спросила, о чем был разговор в школе. Джек в общих чертах описал саму суть, сочтя за благо не упоминать о той роли, которую, по мнению школьного психолога, Лаура играла в жизни Натти. Также мужчина не был уверен, стоит ли показывать ей «семейный» рисунок девочки. Неизвестно, как Лаура на него отреагирует.

Неожиданно раздавшийся громкий крик привлек их внимание. Натти остановилась, заметила, что на нее смотрят, встала, вытянув руки по швам, и состроила ехидную гримаску, словно спрашивая: «А что тут такого?»

Лаура помахала ей рукой. Джек улыбнулся.

Натти была смышленым ребенком. Она обладала врожденной интуицией, прекрасно разбиралась в ситуации, верно понимала, что чувствуют другие, и всегда безошибочно умножала два на два… Несмотря на то, что в свои почти девять лет Натти, как и большинство смышленых детей в этом возрасте, обладала живым, склонным к фантазиям умом, если надо, она умела делать правильные выводы.

– Кажется, Натти решила поиграть в сваху, – рискнул Джек высказаться начистоту.

Лаура, прикусив губу, взглянула на него.

– Трудно не заметить. По правде говоря, я даже польщена тем, что она так высоко меня ценит, – продолжая вязать, улыбнулась она. – Хотя это меня немного беспокоит.

– Со временем Натти, возможно, перерастет это.

Расхожий ответ на все проблемы, словно свист, раздающийся в ночи.

– Jah, быть может, – тихо промолвила Лаура.

Они немного помолчали. Натти то и дело останавливалась и улыбалась Лауре. Та мило улыбалась ей в ответ. Джеку приятно было наблюдать за тем, как Натти ищет подтверждения правильности своего поведения у своей добросердечной няни. Он будет спокоен за будущее Натти, если его девочка станет во всем подражать Лауре, ее трудолюбию, вежливости, мягкости, любви к ближнему и… Богу.

Бесцеремонный хлопок по плечу вывел Джека из задумчивости.

– Хорошо сидим, – раздался за спиной голос сестры.

Обогнув скамью, Сан предстала перед братом, одетая в снежно-белые штаны «капри», лимонно-зеленую безрукавку и теннисные туфли от известного дизайнера.

Лаура, как и следовало от нее ожидать, сразу же встала.

– Извините, но мне надо отойти.

Джек хотел попросить ее остаться, но первой подала голос Сан:

– Ничего страшного, Лаура, ступайте.

Следя за тем, как няня идет по детской площадке навстречу Натти, Сан села на то место, на котором прежде сидела Лаура, и скрестила руки на груди. Улыбка на ее лице сменилась выражением недоверия.

– Как ей не жарко в этой одежде…

Джек откашлялся.

Сестра тяжело вздохнула, поняв намек.

– Ну и что, сестренка? – нарушив молчание, спросил Джек.

– Да так… – произнесла Сан.

Ее глаза сузились. Натти, выскочив из песочницы, бегом бросилась к Лауре и запрыгнула ей на руки. Тогда сестра опустила голову и принялась внимательно изучать собственные туфли. Стопа ее начала раскачиваться справа налево и обратно. Коротко стриженные пышные темные волосы поблескивали на солнце. Выщипанные брови были резко очерчены. Цвет лица имел молочно-кремовый оттенок. У нее были глубокие карие глаза, нос немного длинноват, но общего впечатления это не портило. Черты лица сестры поражали своей утонченностью. Джек находил в них что-то итальянское, несмотря на шотландские корни семьи. Известно было, что их прадед приехал в Америку из Глазго.

В точности подражая поведению сестры, Джек принялся внимательнейшим образом разглядывать свои кроссовки «Найк», сравнивая их с теннисными туфлями сестры. Рассмеявшись, Сан возвела глаза к небу.

– Что такое?

– Твои кроссовки не имеют ничего общего с модой, Джек. Тебе просто необходимо жениться. Жена, по крайней мере, разберется с твоим гардеробом.

Джек покачал ногой.

– Я их только недавно порвал.

– Их давным-давно надо было выбросить, – с укором махнув рукой, произнесла Сан. – Скажи мне лучше: когда ты их купил, Натти уже была с тобой или еще нет?

– Ей тогда уже исполнилось пять лет.

– Три года назад?

– Может, больше.

Сан нахмурилась.

– А у Лауры совета не спрашивал?

Джек отрицательно покачал головой, улыбнувшись при мысли о том, как бы это выглядело, если бы Лаура принялась одобрять его покупки.

Сан фыркнула.

– Тебя волнует то, что няня из амишей обладает лучшим вкусом, чем ее английский босс?

– Я боюсь, что в таком случае мне придется взять ее в жены, – рассмеявшись, произнес Джек.

Лицо сестры посерьезнело.

– Не шути так, Джек. Хватит уже того, что няня научила Натти своему гортанному диалекту немецкого.

– Сан! Ты мне обещала…

– Ладно, ладно… Извини. – Сестра зевнула и ловко сменила тему, спросив его о сегодняшней встрече с учителями.

Ничего нового из слов Джека она не узнала: девочке не хватает коммуникабельности, умения правильно вести себя в коллективе, она слишком зациклена на составлении списков, фильмах и мягких игрушках. О рисунке Джек предпочел не распространяться. От Сан всего можно было ожидать…

Сестра, интуитивно почувствовав, что брат что-то недоговаривает, спросила:

– Может, мне стоит позвонить Карен Джоунз самой?

Карен? От неожиданности Джек вздрогнул.

Сан откинулась на спинку скамейки.

– Я познакомилась с ней через сестру Миши. Это мой приятель. А Дженни, подруга сестры Миши, познакомилась с Карен через свою соседку Салли.

Джек отрицательно покачал головой. По сравнению с Сан даже самые общительные люди казались застенчивыми и скромными. Она легко заводила знакомства и в любой компании становилась своей. Сестра по-настоящему привязалась к Натти, вот только терпением к детским капризам никогда не отличалась. «Я слишком похожа на маму, – однажды сказала она Джеку. – С таким характером я легко могу придушить собственного ребенка».

Так оно и было. Унаследовав от матери острый язык и вспыльчивый характер, Сан быстро отыгрывалась на том, кто рисковал испытать ее терпение. Это относилось как к детям, так и мужчинам, встречавшимся у нее на пути. С другой стороны, Сан считала Натти почти непогрешимой.

Заметив тетю, девочка спрыгнула с рукохода, подняв в воздух облачко пыли. Немного неуклюже она со всех ног бросилась к скамейке и влетела в объятия Сан.

– Тетя!

Схватив девочку за руки, Сан поцеловала ее в щечку и, отстранившись, спросила:

– Где ты была всю мою жизнь, дитя?

– Ждала тебя! – вскрикнула Натти, оживленно жестикулируя.

Окинув взглядом наряд тети, девочка подняла руки вверх в жесте, каким спортивный судья открывает счет.

– Ты смотришься сногсшибательно, тетя Сан! Ты королева мод Вустера! Когда вырасту, хочу быть похожей на тебя!

Сан и Натти одновременно подняли руки и хлопнули друг друга по ладоням.

Лаура скромно осталась стоять у качелей. Заслонившись рукой от солнца, она наблюдала за происходящим.

– Надо будет как-нибудь съездить с тобой по магазинам, – предложила Сан, по-видимому радуясь уже тому, что хоть кто-то в этой семье высоко ценит ее таланты.

Натти захлопала в ладоши, а затем так же стремительно понеслась обратно к Лауре.

Сан сцепила пальцы у себя на колене.

– Джек! Готов услышать нечто такое, что тебе не понравится?

Он крепче сжал челюсти.

– Журнал наконец предложил мне повышение. На этот раз они хотят, чтобы я работала у них на постоянной основе.

– А-а-а…

– Я уезжаю отсюда, брат, – пояснила Сан со своей всегдашней легкостью. – Птичка выпорхнула из родного гнезда, расправила крылья и вот-вот зальется веселой трелью… Да, Джек, я лечу в Нью-Йорк…

Брат издал легкий стон. Хотя он это предвидел, Джек надеялся, что ошибается.

– Извини, но я не стану сейчас распевать радостные песни.

– Знаю… знаю… Я буду ужасно скучать по Натти, друзьям из церковной общины, – хмыкнув, Сан бросила на брата лукавый взгляд, – и по тебе… немножко…

Джек улыбнулся.

– Мне кажется, что Нью-Йорк не на краю света находится.

– Ну, пару раз в месяц я буду сюда вырываться… Хорошо?

Брат кивнул. После этого Сан принялась излагать подробности предстоящего переезда. Оказалось, что в Нью-Йорк она собирается в сентябре, а до сентября оставалось еще три месяца.

– Я сказала боссу, что до Дня труда[22] вырваться отсюда никак не смогу, – продолжала Сан. – Когда Натти пойдет в школу, тогда и полечу.

Джек нахмурился, вспомнив, что из-за строительства медиацентра школьный округ в этом году примет учеников позже, чем обычно.

– Я сменю Кэсси в должности графического дизайнера. Она перебирается в Париж.

Последнее слово она произнесла с особым ударением, почти недоверчиво… Париж был верхом устремлений Сан.

Джек хмыкнул.

– Мировая столица моды. Какая жалость, что ты вынуждена будешь чахнуть в Нью-Йорке.

– Всему свое время, Джек. – Повернувшись, сестра уставилась на него сквозь стекла солнцезащитных очков. – Как насчет Аниты? Не передумал? Я хочу оставить тебя в надежных… женских руках.

Джек отмахнулся. Натти и Сан, две свахи, имеющие на него виды.

Сестра молитвенно сжала ладони.

– Господи! Помоги моему непослушному брату.

После этого они некоторое время наблюдали за тем, как Натти, истошно визжа, съезжает по горке. На краткий миг она была целиком и полностью счастлива. Очевидно, сейчас ей море по колено.

«Очередная утрата», – подумал Джек, вспоминая, как психолог-консультант скучным голосом перечисляла все неприятности Натти.

В свете грядущего отъезда Сан Джек испытывал огромную благодарность к Лауре за ее присутствие в жизни Натти, что бы там ни говорили об излишней близости няни и ее воспитанницы.