Дитя мое

Глава 9

Сан уехала, а Джек и Лаура задержались в парке до тех пор, пока мамочки не начали подзывать своих детей, готовясь расходиться. Около пяти часов, напрыгавшись по искусственным камням, заскучавшая Натти наконец подошла к их скамейке. Джек как раз просматривал на планшете национальные новости, а Лаура все вязала и вязала.

И глазом не моргнув, Натти попросила свозить ее в «Бургер Дайв». Девочка обожала эту закусочную, находившуюся, правда, в двадцати минутах езды от парка.

– Поедешь с нами? – повернувшись к Лауре, предложил Джек.

Натти просительно захлопала ресницами. Няня с благосклонным видом согласилась.

Они расположились на переднем сиденье пикапа Джека. Натти втиснулась между Лаурой и дядей. Как и на том своем рисунке, девочка излучала счастье, болтая без умолку, рассказывая одну смешную историю за другой. Когда они подъехали к заведению, Натти, не выходя из машины, заказала куриные наггетсы и большой шоколадный коктейль.

– Лучше будет к такой диете не привыкать, – подмигнув девочке, сказал Джек. – Это лето – лето зеленых салатов.

– Вместо красных салатов, – хихикнула Натти, переводя взгляд на Лауру. – Пищей навынос тоже можно себя побаловать изредка. И Лаура так говорит.

Она толкнула девочку локтем.

– Ты сдала меня с потрохами, Lieb[23].

– Просто говорю…

Заказав себе рыбное, Джек повернулся к Лауре.

– Ничего, – ответила та. – Denki.

Натти тотчас же отрицательно замотала головой и, обращаясь к няне, затараторила на немецком. Лаура что-то ответила. Вздохнув, женщина еще раз взглянула в меню.

– Ну… может…

– Может, наггетсы? – предложила Натти. – К ним подают разные соусы… Соус барбекю, медовая горчица, чили, фермерский соус, чипотле[24], но больше всего мне нравится шоколадный солод!

– Шоколадный солод? – удивился Джек.

Лаура едва слышно рассмеялась. Глаза ее сверкали.

– Наггетсы будет gut[25].

Натти обрадовалась и принялась уговаривать дядю заказать всех соусов понемногу на пробу. Когда принесли заказ, они поехали по автомагистрали, ведущей в Эппл-Крик. Недалеко от того места, где шоссе переходило в Мейн-стрит, от автострады ответвлялась дорога, ведущая к белому дощатому домику семьи двоюродного брата Лауры. По сторонам от нее располагались живописные фермерские строения.

Натти со вкусом поедала свои наггетсы, уговаривая Лауру попробовать все, а потом выбрать самый лучший и тот, который займет второе и третье места.

Лаура отхлебнула обожаемого Натти шоколадного коктейля и с одобрением произнесла:

– Неплохо.

– Твоя очередь, – сказала девочка Джеку, поднося дяде ко рту наггетс, который предварительно погрузила в шоколадный солод.

Джек открыл рот и с видимой неохотой принялся жевать. Совсем неплохо… вернее, очень даже вкусно.

– Я же говорила! – воскликнула Натти.

Они с Лаурой хлопнули друг друга по ладоням и вновь затараторили что-то по-немецки.

«Может, стоит начать учить их язык», – подумал Джек, сворачивая на подъездную дорожку, возле которой был установлен знакомый ему черный почтовый ящик с выведенной на нем белой краской надписью «Питер и Ломи Тройер». По пыльной дороге автомобиль подкатил к неказистому фермерском дому на опушке небольшой рощи. Выкрашенный в белый цвет деревянный домик с уютной верандой окружали клумбы с анютиными глазками разнообразных оттенков, львиным зевом, алыми и белыми петуньями. Без сомнения, эти цветы высадила здесь Лаура. С противоположной стороны дороги виднелись амбар и конюшня. Рядом с ней стояла машина Лауры. Видимо, двоюродный брат выкатил ее наружу и теперь чинил.

Джек приоткрыл дверцу автомобиля, впуская внутрь салона легкий ветерок. Натти выскочила наружу и направилась к недавно купленным шетландским пони, ни на секунду не умолкая, все время что-то рассказывая Лауре.

Зайдя в конюшню, Джек застал племянницу и ее няню перед молоденькими пони. Две лошадки тыкались своими мягкими мордочками девочке в раскрытые ладони.

– А где их мама? – несколько охрипшим голосом поинтересовалась Натти.

Джек взглянул на Лауру. Та в ответ чуть улыбнулась.

– Она в полях, – тихо произнесла Лаура. – Им и так неплохо… Jah…

На обратном пути в Вустер Натти показалась дяде необычно тихой, молчаливой. Племянница, должно быть, уже скучала по няне. Джек принялся обдумывать, как бы поосторожнее затронуть в разговоре с Натти тему, имеющую непосредственное отношение к ее рисунку.

– Чем займемся вечером? – спросила Натти.

Девочка скрестила ноги и принялась выстукивать барабанную дробь на коленях.

Джек положил руку племяннице на плечо. Пришло время для серьезного разговора.

– Сегодня я был в школе… – начал он.

– С учительницей разговаривал?

– Да… а еще с психологом.

Девочка скривилась.

– И что они обо мне говорили?

Джек хмыкнул.

– Разные глупости, – сворачивая на автостраду, произнес он. – Между прочим, они поздравили меня с предстоящим бракосочетанием.

Повернув голову к дяде, девочка нахмурилась.

– Что такое бракосочетание?

– Свадьба.

– Ой!

Девочка зажмурилась. Казалось, она немного испугалась. Натти махнула рукой вправо.

– Вот тут живет двоюродная сестра моей подруги Мэдисон… А папа с ними больше не живет…

Она шмыгнула носом, но Джек не собирался давать племяннице повод свести разговор на нет.

– Твои учителя почему-то уверены, что мы с Лаурой скоро поженимся.

Натти надула губки.

– Ты, случайно, не знаешь, кто надоумил их?

– Ну… да…

– Вам следует кое-что объяснить мне, юная леди.

– Ну… А что тут плохого?

– Как по мне, это очень плохо.

– Извини, – тихо произнесла Натти.

Джек видел, с каким трудом далось племяннице это извинение.

Прошло несколько минут. Автомобиль свернул на улицу, ведущую к их дому.

Натти вновь махнула рукой и произнесла:

– А здесь живет моя учительница музыки миссис Адлер.

– Натти!

– Мне кажется, я просто повторила то, что мне сказал Иисус, – прошептала девочка.

– Поясни.

– Помнишь, что на прошлой неделе сказал пастор Ал? «Когда молишься, молись так, словно ты уже получил то, чего просишь у Иисуса».

– Гм-м-м…

– Вот я и решила, что буду вести себя так, словно то, о чем я прошу Иисуса, уже исполнилось. Мне хочется, чтобы ты, дядя Джек, женился на Лауре.

Натти просияла, очень довольная тем, как ловко вывернулась.

– А ты смышленая.

– Да, – кивнув головой, согласилась Натти.

Джек вспомнил о Джордже Мюллере, человеке веры, биографию которого недавно читал. Как бы он объяснил восьмилетнему ребенку, где проходит граница между верой и игрой на вере?

– Так у Бога милости не просят, – укоризненно произнес Джек.

– Ладно. Я больше не буду, – легко пообещала Натти.

Это ее «больше не буду» всегда прежде удовлетворяло дядю, и он прекращал отчитывать девочку за плохое поведение.

– Не будешь больше что?

Девочка скрестила пальцы, скрепляя тем самым свое обещание.

Джек вздохнул.

«Ладно. Не буду больше», – подумал он.

Мужчина вспомнил, как Натти однажды при нем спросила Лауру, о чем следует молиться. Няня дала вполне разумный ответ: «Господь дает нам то, о чем мы просим, но Он не может изменить наш характер. Характер – это то, что мы сами создаем во славу Бога. Характер куется верой, упорством и добрыми поступками».

– Меня в наказание не посадят в чулан? – пошутила Натти.

– Нет, – погладив племянницу по голове, пообещал Джек.

– Вот и ладненько. Не люблю чулан. Там темно и плохо пахнет.

Девочка хихикнула. Джек не смог удержаться и тоже улыбнулся.

Вечером Натти и другие соседские дети катались на велосипедах вдоль улицы, высматривая, не случится ли что-нибудь интересное. Незадолго перед заходом солнца Джек и Натти, накрыв обеденный стол клеенкой, решили с часок позаниматься лепкой из глины.

Под аккомпанемент звуковой дорожки из мультфильма «Рапунцель» Джек лепил свою собственную интерпретацию пещеры сокровищ Аладдина, а Натти трудилась над башней, в которой жила Рапунцель. Дядя справился раньше, получил полное одобрение Натти, а затем спокойно наблюдал, как его племянница, высунув язык, старательно наводит последние штрихи, ровняя гребень башни.

Закончив свое произведение искусства, девочка отстранилась и с удовольствием принялась разглядывать башенку. Сан иногда ворчала, мол, Натти уже взрослая для подобных развлечений, но Джек так не думал. Когда племянница что-то лепила, она была на седьмом небе от счастья. Джек не собирался насильно заставлять девочку взрослеть, что бы Сан ни думала по этому поводу.

Когда пришло время ложиться спать, Натти засы́пала дядю очередными вопросами о своей матери: «Она по мне скучает? Она меня узнает, если встретит?» Джек старался удовлетворить ее любопытство, но в конце концов лицо девочки сморщилось, губы задрожали, носик зашмыгал и она расплакалась. Дядя обнял ее и не отпускал до тех пор, пока Натти не успокоилась. Девочка молилась, крепко сжимая его руку в своих ладошках.

В связи со всем случившимся Джек решил пока не рассказывать Натти о предстоящем отъезде Сан. Одного плача за вечер вполне достаточно.

До того, как Джек выключил свет, Натти взяла к себе в постель Пушистика, маленького котенка с огромными голубыми глазами. Внутри игрушки находился электрический моторчик. Если его включить, котенок начинал тихо мурлыкать.

– Пушистик не говорит, но он, по крайней мере, мурлычет, – заявила девочка. – Иногда этого вполне хватает.

Спустившись вниз, Джек сел смотреть местные новости, попутно делая кое-какие бухгалтерские подсчеты. Оторвавшись, чтобы расслабиться, он вдруг снова стал думать о рисунке Натти. На душе было неспокойно. Когда по телевизору начали передавать рекламу, Джек направился к себе в кабинет. Вытащив из папки рисунок, он уставился на него. Желтые лучи, исходящие от лица Натти, символизировали ее счастье.

«Они всегда найдут способ сказать взрослым, что им нужно», – заявила школьный психолог.

На бумаге цветными карандашами были выведены большие буквы, складывающиеся в слова: «Папа, мама и я». Джека настолько обеспокоило слово «мама», что прежде он не обратил должного внимания на «папа».

Сразу же после смерти Дэнни и его жены Натти часто оплакивала погибших приемных родителей. Утешать ее доводилось Лауре, и няня прекрасно с этим справлялась. Джек не хотел ничего менять в жизни девочки, боясь, что это может ее расстроить. Тем более он не собирался занимать место брата, предпочитая оставаться для нее дядей Джеком. Не пришло ли время перемен?

Поднявшись наверх, он приоткрыл дверь спальни Натти, желая убедиться, что девочка спит.

– Тук-тук! Я тебя слышу, – раздалось оттуда.

Джек распахнул дверь и щелкнул выключателем. Натти, заслонившись рукой от света, взглянула на него прищуренными глазами.

– Ты все равно не спишь, – садясь на краешек кровати, сказал Джек. – Есть разговор.

Девочка привстала, поправляя спадающие на лицо пряди волос. Видно было, что она рада поговорить с дядей, вместо того чтобы лежать без сна в постели.

– Я люблю с тобой разговаривать, когда у меня неприятности, – состроив гримаску, произнесла Натти. – Постой! У меня что, неприятности?

– Никаких неприятностей, родная.

– Хорошо. Тогда поговорим.

Опершись локтями о коленки, девочка положила подбородок на сцепленные руки.

– Я кое о чем подумал, золотце.

Натти нахмурилась, желая серьезностью своего лица подчеркнуть важность момента.

– Ты знаешь, как сильно я любил твоего папу, моего старшего брата Дэнни. Когда ты стала моей маленькой девочкой, я решил поддерживать в тебе память о нем. Я считал, что будет неправильно занять его место в твоем сердце.

– Я помню папу, но смутно…

– Ну, поэтому я считаю, что пришло время…

Джек запнулся под пристальным взглядом Натти. С диснеевских плакатов на него смотрели мультипликационные герои. Он с трудом сглотнул. Особенно пристально смотрела на него принцесса Ариэль.

Как обычно, Натти оказалась на два шага впереди него.

– Ты хочешь, чтобы я называла тебя папой?

– Да… Я подумывал об этом.

– Договорились, – сказала Натти, протягивая ему руку.

Джек пожал ее. Разговор удался. Он поцеловал ее в щеку. Натти нахмурилась.

– А теперь мне нужно спать?

– Да, глупышка.

– Но ведь надо же отпраздновать…

– Что?

Девочка насупилась еще сильнее.

– Неужели…

– Как насчет печенья? – быстро сориентировался Джек.

Натти согласилась на печенье, но при условии, что ей еще дадут мороженое. Без мороженого праздновать она не соглашалась.

Когда девочка снова отправилась спать, Джек спустился на первый этаж и выключил там свет.

Он как раз поудобнее устраивался на своем раздвижном диванчике рыжевато-коричневого цвета, когда зазвонил мобильный телефон. Звонила соседка Диана.

– Извини, что так поздно, но я увидела, что в твоем доме еще горит свет.

– Ничего страшного, – заверил ее Джек.

Тогда Диана рассказала ему, что поздний звонок имеет непосредственное отношение к приближающейся годовщине ее и Крейга свадьбы.

– Мои поздравления, – сказал Джек.

Он был рад за них, а еще искренне удивлялся тому, что со дня их свадьбы прошел уже год.

– Я из-за этого звоню, – продолжала Диана. – У меня к тебе просьба, но я совсем не обижусь, если ты мне откажешь.

Она сумела его заинтриговать.

– Я купила мужу новый кроссовый мотоцикл!

– Серьезно?

Джеку с трудом удалось скрыть охвативший его благоговейный трепет.

– И мне надо его где-нибудь спрятать, – понизив голос до заговорщического шепота, сообщила Диана.

«Ребячество», – подумалось Джеку.

Они оживленно беседовали еще некоторое время. По правде говоря, его охватило чувство сродни зависти. Наконец, попрощавшись с соседкой, Джек закончил разговор.

Сверху на лестнице мелькнула тень.

– Папа! – раздался голос Натти.

На секунду Джек впал в недоумение, а потом вспомнил: «Это же я!»

– Что случилось, родная?

– Ничего, – улыбнулась девочка. – Просто решила проверить, отзовешься ли.