Дитя трёх стихий. Замуж за чудовище (СИ)

Глава 13. Чампия и нравы

Вышла я из кареты с опухшими губами и ужасно стесняясь. Хорошо, что начинало смеркаться. Но даже сейчас мне казалось, что мои губы горят огнём и все видят и понимают, чем мы занимались в карете. Ох, скорее бы добраться до места. Хотя бы Вихо каждый день не видеть. Вот он опять уставился на меня пронизывающим взглядом, и никуда от этого не спрятаться. Сердце сжалось. Не видеть Вихо, это хорошо, но тогда я не буду видеть и Миру, а ей наверняка понадобится моя поддержка. Не вижу я тепла в том взгляде, которым Вихо на неё смотрит.

На поляне уже ярко полыхали три больших костра и один поменьше. И от каждого распространялись вкуснейшие запахи. Впервые за несколько дней готовился горячий ужин, на свободном пространстве ставились шатры. Значит, ночевать мы будем не в качающейся карете, а на твёрдой земле. И вообще в расслабленно передвигающихся чампах чувствовались уверенность и спокойствие. Они дома.

— Ты уверен, что маги не будут нас преследовать?

Роу кивнул:

— Мы их хорошо потрепали. Но в любом случае поставим заслон из гурун-хара.

— А если не маги? Если они пошлют вдогонку воинов?

— Ты забыла, что я говорил о ящерах? Гурун — хара выпьют их силу, а пешком им сюда дня три добираться. Ты по кому-то соскучилась? Уж не потому ли юноше, что махал мечом?

Я фыркнула:

— Шуточки у тебя.

Тем временем Роу подвёл меня к костру, который был меньше других и немного в стороне. Впрочем, большого и не требовалось. Он был для нас с сестрой. Здесь уже хлопотали наши камеристки и полулежала на подушках Мира, закутавшись в тёплую шаль.

Рука Роу, словно невзначай соскользнула с моего локтя на бедро и оказалась на попе, разогнав по спине волну мурашек. Он легонько подтолкнул меня вперёд:

— Вам принесут еду, — и повернувшись зашагал туда, откуда раздавался гулкий голос его старшего брата.

А я со вздохом опустилась рядом с Мирой. И только теперь обратила внимание, что она выглядит так, словно очень замёрзла.

Марита уже подносила ей кружку с горячим травяным отваром.

— Ты заболела? Я могу поделиться стихией.

Она помотала головой.

— Н-нет всё в порядке.

— Он обидел тебя? — шёпотом спросила я, когда Марита отошла к костру.

— Наверное, нет, — она помолчала. — Ты ведь знаешь, что наш брак не полностью заключён до обряда на их земле?

— Ну так говорили.

— И что консумация будет только после.

Кровь прилила к моим щекам. Сладко потянуло низ живота. Но я мысленно одёрнула себя. У Миры явно не такое отношение к будущему.

— И что?

— А то, что сегодня он заявил, что моя служанка его собственность.

Я не сразу поняла:

— Что ты имеешь в виду?

— Только то, что эту ночь я проведу в карете.

Я охнула:

— Марита уже знает?

— Я не представляю, как ей сказать об этом. Надо было убедить отца и оставить её дома, — она жалобно посмотрела на меня. — Я надеялась, что её хотя бы выдадут замуж. А теперь… Как она переживёт такой позор?

— Я поговорю с Роу, — решительно сказала я, но Мира замотала головой: — Не вздумай. Вихо и так на него зол. Я слышала, он говорил с младшим братом, что твой муж стал слишком своевольным, и слишком много внимания тебе уделяет.

— А Токела? Что он ответил.

— Что-то вроде того, что у Роу страсть, и он перестал думать головой. И что всё пройдёт. Он уговаривал Вихо не воспринимать всерьёз непокорность брата.

Меня словно холодной водой окатили.

Всё пройдёт. Ну конечно же. Что я себе навоображала? Это я таю при каждом прикосновении. А для Роу я пока всего лишь временно недоступная игрушка. А потом он вернётся к своему обычному образу жизни. Он ведь так и не ответил на вопрос о гареме.

Я вспомнила, как реагирует на него моя служанка: смотрит умильно, ручки складывает так, чтобы грудь продемонстрировать. И ведь она, получается тоже собственность моего мужа. Роу прекрасно держит себя в руках, но он такой же мужчина, как и его брат, и наверное, так же голоден. А значит, не удивлюсь, если и мне придётся сегодня ночевать в карете. Мне стало трудно дышать, в глазах потемнело.

— Лисса, что с тобой?

Я тряхнула головой. Отгоняя такую чёткую картинку: Алита в объятьях Роу.

— Ты ни в чём не виновата, это я не захотела расставаться с Маритой. Я думала только о том, что мне так удобно.

Ох, как же стыдно мне стало. Мира подумала, что мне жаль Мариту. А я думаю только о себе.

Нам принесли еду, небольшой казан с густой ароматной похлебкой. Алита тут же забросила в него специи, захваченные из дома, и прикрыла крышкой. А потом я сидела над миской, пытаясь проглотить хоть сколько-нибудь не потому, что хотела есть, а потому что так надо, и наблюдала как беззаботно в сторонке уплетают еду наши камеристки, не ведая о том, что их ждёт. Совсем стемнело, и пламя костра выхватывало из темноты их оживлённые лица.

Правда жалеть Алиту у меня почему-то не получалось.

Аппетит приходит во время еды. Мой животик истосковался по нормальной пище. И я всё-таки поела, сначала нехотя, а потом с удовольствием. И вскоре приятная сытость вытеснила из моей головы переживания.

Энгвид учил: вчерашний день ушёл, что будет завтра неведомо. А сейчас ты здесь, и это и есть жизнь.

Я задремала. Проснулась на руках у Роу. В полной темноте я узнала его по запаху хвои и раскалённых камней. Сейчас огнём от него веяло, как никогда раньше. Он нёс меня, но куда?

Я затаила дыхание, пытаясь из-под полуопущенных ресниц разглядеть хоть что-нибудь. Ага, тёмной ночью, когда от четырёх костров оставлен только один, самый дальний.

Зашуршал полог. Я увидела неяркий свет, и плотнее прикрыла глаза. Всё-таки шатёр, а не карета. Но порадоваться я не успела.

— Кладите её сюда, господин, — услышала я шёпот Алиты, и мне в голову полезли недавние воображаемые картинки. — Я подготовила постель.

— Хорошо, — Роу бережно уложил меня на мягкую поверхность и укрыл сверху.

— Мне остаться с госпожой? — мне показалось или в её голосе прозвучали игривые нотки?

— Иди в карету, — в голосе Роу прозвучала знакомая хрипотца.

— Слушаюсь, мой господин, — это прозвучало с придыханием. А мои пальцы непроизвольно сжались под одеялом в кулаки.

Снова шуршание полога. Алита вышла. Я постаралась дышать как можно ровнее. Я же сплю.

Роу некоторое время стоял неподвижно. А потом снова шуршание? Он вышел?

Я подскочила как ужаленная и распахнула глаза.

Негромкий смех. Роу сидел на корточках и явно любовался, как моё лицо стремительно заливается краской.

— Так и знал, что ты притворяешься.

— Я думала, ты ушёл.

— И оставил тебя одну, когда мы ещё так недалеко от границы?

Я чуть было не ляпнула о своих подозрениях насчёт Алиты. Но вовремя вспомнила как мама Алексы объясняла нам, как следует вести себя настоящей принцессе, а если проще, учила женским штучкам:

Никогда не показывай мужчине, что ты его ревнуешь. Он даже на мгновение не должен подумать, что ты считаешь какую-то женщину лучше себя.

И поэтому я перевела разговор на другое:

— Но ты ведь сам говорил, что здесь ничего не угрожает.

— Я и правда так думаю. Но не хочу ошибиться. Ложись-ка ты спать, я схожу проверю посты.

«И вернёшься?» — чуть не спросила я, но снова вовремя остановилась.

— И скоро вернусь, — сам продолжил он.

А вот от улыбки я уже не удержалась.

Он шумно выдохнул:

— Лисса, ты меня провоцируешь.

— Чем? — я хлопнула глазами, изображая наивность.

— Всем. Ещё несколько дней…

Мне стало жарко и неловко, но остановиться я уже не могла:

— А что это за обряд? Что в нём особенного? Почему ты мне не рассказываешь?

Он скрипнул зубами:

— Слишком много вопросов.

— На самом деле вопрос всего один, — упрямо сказала я.

Роу вздохнул, его лицо помрачнело:

— Не переживай. Я постараюсь, чтобы для тебя это прошло, как можно легче.

Вот так успокоил.

Роу поднялся и вышел. А я натянула одеяло до самой шеи и, глядя на тусклый огонёк каганца, оставленного Алитой, ещё некоторое время крутила в голове все случайно услышанные обрывки фраз. На самом деле их было не так уж и много.

«До обряда нельзя» и «Первая кровь принадлежит дракону». Что имел в виду Вихо? Мы своего дракона тоже поили кровью. Моя правая ладошка зачесалась при воспоминании об остром ноже жреца, хотя после правильно проведённого ритуала уже через пару часов не остаётся никакого следа от пореза. Так что чесаться могло только в моём воображении. Тем не менее я снова села и с преувеличенным вниманием стала разглядывать в полумраке свою ладонь. Чисто. Я опустила руку на одеяло и тут же почувствовала прикосновение чего-то тёплого к большому пальцу руки.

— Привет, Шер. Ты опять есть хочешь?

Но на этот раз от малыша исходило ощущение сытости и спокойствия. Ну да, они питаются чем-то или кем-то под землёй, а магия это для них лакомство, вспомнилось мне то ли вычитанное, то ли рассказанное.

Тем не менее мне захотелось угостить своего нового друга. И я потянулась к нему воздухом. Некоторое время он колебался, а затем сделал глоток, и я увидела, как на мою ладонь заползает белая змейка. Шер сверкнул синими глазёнками и свернулся уютным колечком, намекая, что хочет спать, и мне пора.

— Ну так, малыш, мне будет неудобно, — пришлось свернуть шаль и сделать для него маленькую подушку у самой стенки шатра. Там его не увидит Роу, когда вернётся, а объяснять ему, откуда здесь взялся синеглазый змеёныш мне сейчас было лень. Завтра расскажу.

Я погладила тёплую чешую Шера и вернулась к прежним мыслям. Первая кровь. Но, если мне снова разрежут руку, это будет уже вторая кровь. Что же он имел в виду? Впрочем, и моим щекам стало жарко, неужели так трудно сообразить. Консумация, о которой все говорят, и которую откладывают, во всех странах завершается одинаково — предъявлением белой ткани с красными пятнами, как символа невинности невесты. Но при чём здесь дракон? Ткань отнесут ему? И почему Роу сказал, что постарается, чтобы для меня это прошло легче?

Мысли, мысли… Пламя каганца становилось всё тусклее, и глаза начали закрываться. В полудрёме я слышала, как вернулся Роу, почувствовала, как он закутывает меня плотнее в одеяло и прижимает к себе. Тёплые губы коснулись моего виска. Стихия лениво всколыхнулась, но через слои ткани и шерсти я не почувствовала ничего, кроме кольца сильных рук, и она успокоилась, хоть и оставила лёгкое чувство разочарования.

Приснилось мне изваяние дракона. Видимо, слишком много я с вечера думала про грядущий обряд. То, что это храм Стихии земли я поняла сразу: у каждой магии свой цвет. Этот дракон был светло-жёлтый. Он лежал в центре большого круга. Вне круга царил густой мрак, да и сам дракон освещался сверху, но не сплошным потоком. Лучи солнца падали сквозь большие ячейки сетчатого потолка. И от этого дракон казался пятнистым. Моя рука в руке Роу. И чем ближе мы подходим, тем более настоящим мне кажется дракон. Огромный зверь словно спит, а не высечен из камня. Ещё ближе, иллюзия не рассеивается. Как же мне хочется коснуться чешуи. Я почти чувствую её тепло. Ладонь сама тянется, но Роу чуть сильнее сжимает мою руку, и я понимаю, что нельзя.

Но всё равно. Не могу иначе. Я осторожно тянусь тонким язычком воздушной стихии. И задыхаюсь, ощутив спящую могучую силу. Это магия Земли. Я не чувствую её враждебности и не могу оторваться. Осторожно воздухом глажу огромную голову дракона. Изваяние делает глубокий вдох.

Крики и звон мечей. И я просыпаюсь, не сразу понимая, что звуки мне уже не снятся, а в шатре я одна.

В первое мгновение меня охватывает страх. Опять? Нападение? У меня даже меча нет. Он в карете. Надо успокоиться, есть же магия. Хотя какое к хангу спокойствие, когда звенят мечи? Я подскакиваю, пытаясь сообразить, что делать и куда бежать.

И в этот момент полог отодвигается, пропуская Алиту.

— Вы проснулись? Господин послал вас разбудить, сейчас шатёр будут собирать.

Спокойствие камеристки и звон мечей плохо сочетаются у меня в голове.

До моих ушей доносится чей-то смех, ну или точнее гогот. И меня начинает отпускать, хотя сердце всё ещё колотится в бешеном ритме. Слишком много я пережила за эту поездку. Ничего удивительного, что обычную утреннюю разминку приняла за ещё одно нападение.

— Дай мне свежую тунику. Умыться есть время?

— Есть, я всё подготовила.

Снаружи светит ласковое утреннее солнце, но ночная прохлада ещё не отступила, и в густой тени под деревьями на некоторых травинках поблёскивает иней.

Но это я замечаю чуть позже, а сначала взгляд падает на две пары полуобнажённых воинов, обменивающихся ударами. Мечи у них боевые, не тренировочные, и работают они аккуратно, обозначая касания. Тем не менее у двоих уже есть на теле кровоточащие царапины.

Всё выглядит, как у нас в Хорнии. Ну разве что мужчины заметно выше и многие с густой растительностью на лице.

Чампы уже не кажутся мне чудовищами, и я невольно улыбаюсь солнечному дню и красивым мужским телам. Ну что лукавить, воины в боевой форме — это всегда красиво.

— Кого-то уже высмотрела? — в голосе Роу, раздавшемся прямо над моей головой лёгкая насмешка, но кажется, и нотка ревности есть.

Я вздрагиваю, но, как и тогда на площадке, повернуться не успеваю, он прижимается ко мне так плотно, что даже пошевелиться сложно. Жар разливается по всему моему телу, но отвечаю я спокойно:

— Техника у них, то есть у вас, иная.

— Научить?

— А можно?

— Ну, я подумаю, — его губы касаются моего виска и становится понятно, что думает он о другом.

Я судорожно вздыхаю.

— Иди умывайся, через полчаса отправляемся. Вихо уже уехал.

— Как? — только сейчас я замечаю, что карета осталась только одна.

— Ты уже скучаешь по моему брату? — с ехидцей спрашивает он.

— Мира уехала, — сообщаю я очевидное.

— Сестру увидишь, когда доберёмся до места. Это земли клана Вихо, он решил по дороге заехать в пару поселений. Иди.

Роу уже привычным хозяйским движением гладит мою попу и, небольно ущипнув, подталкивает к ожидающей меня Алите.

Я начинаю понимать, что моё утреннее состояние лёгкости и свободы связано с отсутствием в лагере Вихо. И, наверное, часть облегчения я испытываю от того, что не надо делать скорбное лицо при сестре. Мне неловко в этом признаться даже самой себе, это всё же моя сестра. Но с того момента, как завертелась вся эта история с нашим браком, я всё время чувствую себя виноватой. От нас обеих ничего не зависело, но я рада, что судьба не предназначила мне Вихо. А ведь мы с Мирой родились одновременно. Она старше меня условно, всего на полчаса или час. Запросто могло быть и наоборот.

И вину я ощущаю именно за эту радость. Я эгоистка.

В голове возникает вопрос: как бы Роу отнёсся к Мире, и она к нему, если бы всё сложилось иначе. Память услужливо подкидывает мне нашу первую встречу в полумраке лестницы. Ему скорее всего всё равно, он же принял меня за обычную горничную. А вот как я смотрела бы на мужчину, подарившего мне первый поцелуй? Я представила Роу в качестве мужа Миры и споткнулась. Алита успела поддержать меня, не дав упасть.

— Что с вами, госпожа, вы вся горите.

— Голова закружилась, — в общем-то это было правдой. Даже мысль о таком вероятном муже, как Вихо, не так пугала, как то, что Роу может с тем же интересом, а интерес к себя я чувствовала в каждом его касании, обнимать и целовать другую женщину.

Мы, наконец-то дошли до речушки, и я, набрав в ладони воду, попыталась остудить пылающие щёки.

— Вода здесь не ледяная, — я оглянулась назад, проверяя, не видно ли меня со стоянки. — Помоги мне быстро помыться.

Справились мы быстро. На обратном пути я задала вопрос, который мучил меня со вчерашнего вечера.

— Ты видела с утра Мариту?

— Да, у воды столкнулись. Я спрашивала её о вашей сестре. Но она ничего особенного не сказала. Только то, что всё нормально. И вообще выглядела нехорошо.

— Как? — вырвалось у меня.

— Она сказала, что вечером упала и сильно расшиблась. Хромала сильно и синяки на руке, вот здесь. А ещё она, кажется, перед этим плакала. Ну она всю дорогу такая, а сейчас совсем раскисла. Наверное, жениха своего вспомнила.

— Как жаль, — сказала я, чтобы хоть как-то отреагировать. И отвернулась, закусив губу, и борясь с непрошеными слезами. Страшно представить, что пережила сегодня Марита. И Мира, она ведь чувствует свою вину. А я? Что чувствую я? Снова пришло понимание, что я всё-таки чудовищная эгоистка. Стыдно признаться даже самой себе, но когда я думаю о том, что Роу может поступить так же, как Вихо, меня беспокоит не то, что жизнь Алиты может разрушиться, а просто элементарно ревную.

Кажется, я всхлипнула, потому что Алита забеспокоилась.

— Что с вами госпожа?

— Мы не должны были брать вас с собой.

— Ну а как вы обошлись бы без нас? — Алита непонимающе уставилась на меня. — Простите, ваше высочество, но вы сейчас говорите глупости, — решительно заявила моя камеристка.

Теперь уже я смотрела на неё расширившимися от изумления глазами. У меня даже слёзы передумали и отступили.

— В незнакомом месте, в чужом окружении, и никого, кто бы знал ваши привычки? Никого, кто мог бы подслушать, и вовремя предупредить, если будут опасности?

— Ты о каких опасностях говоришь?

— Надеюсь, ни о каких. Но разве вам неизвестно, что слуги всегда знают больше, чем их хозяева? Вот только мы держим это при себе. Кто как не я сможет о вас позаботиться?

— Алита, откуда в тебе столько… — я замялась подбирая слово «мудрости»? «самопожертвования»?

— Ваше высочество, моя мать служила вашей матери, а моя бабушка подняла тревогу и закрыла собой вашу, и была ранена.

— Я помню это историю, — в порыве чувств я взяла Алиту за руку.

— Честь нашего рода требует безоговорочной преданности вашей семье, и для меня это прежде всего преданность вам, — она сказала это без пафоса, так же просто, как спрашивала, что бы я хотела на завтрак. А я вспомнила, как во время нападения, она предлагала поменяться одеждой, чтобы уберечь меня от опасности.

— Прости, Алита. Я только теперь начинаю понимать, как мне повезло. Но вот насчет Мариты…

— Марита так же думает.

Я в сомнении покачала головой. Но раз Марита не поделилась с ней своей бедой, значит, и мне лучше промолчать.

Теперь я уже сожалела, что проклятый Вихо увёз мою сестру. И ей и Марите не помешала бы моя поддержка.

— Алита, а у тебя там дома поклонники были?

Она легко переключилась:

— Как не быть, только не нравился никто. Может быть ваш господин меня здесь замуж выдаст? Говорят, у чампов женщин мало. А я присмотрелась, парни у них ладные. Только вот за кого попало не охота. Есть грубые и совсем страшные, а есть ничего себе. Вот только таких красавцев, как ваш муж мало.

— А тебе красавца надо? — мне неожиданно стало смешно.

Алита тоже фыркнула.

— Ну красавца не красавца, а не такое пугало, как их самый главный. Ой, — она испуганно зажала рот ладошкой. — Простите, ерунду болтаю.

— Да, — серьёзно сказала я, понизив голос. — Лучше будет, если никто от тебя таких слов не услышит. Хотя, я с тобой абсолютно согласна. Ладно, поговорю потом с Роу о твоём будущем.

— Спасибо, госпожа, — разулыбалась Алита. — Но только чур, чтобы меня никуда с этим мужем от вас не услали.

— Договорились.

Шатры уже собрали, утренние тренировки закончились, и стало очень тесно из-за пригнанных ящеров. Свою Наю я нашла лежащей возле кареты. Я вообще почти не видела её последние дни, мне и в голову не приходило, что у неё тоже есть проблемы. При виде меня Ная нехотя поднялась.

— Что с ней? — испуганно спросила я.

— Всё, как и должно быть, — ответил Роу. — Ночи стали более холодными. Ты разве не знала, что у змей и ящеров кровь холодная? У боевых ящеров больше силы в хранилище, быстрее греются. Кстати, ящер твоей сестры тоже остался с нами. Мы из-за них, собственно, и задержались.

— Но…, — я хотела сказать, что раньше таких проблем не было, но тут же с досадой сообразила, что у нас дома ящеры ночевали в тёплых загонах, и спросила растерянно. — Но как же быть, ведь зима впереди?

Он засмеялся:

— Ну ты же не думаешь, что мы живём в пещерах, как дикие люди. Будет у твоей ящерицы тёплый дом.

Следующие дни и ночи прошли спокойно. Токела с частью своих воинов тоже уехал. Остался только клан Роу — чуть больше десятка воинов. На Алиту заглядывались, и я перестала волноваться из-за того, что Роу обратит на неё внимание, как на свою собственность.

Вот только занозой сидела в сердце мысль о том, что там, куда мы едем наверняка у Роу есть женщина и не одна. Я старалась об этом не думать, но стараться и не думать это разное. Роу всё чаще забирал меня из кареты и усаживал на ящера перед собой. И в эти минуты и часы ни одной неприятной мысли в моей голове не оставалось.

На исходе четвёртого дня пути впереди показались вершины двух башен. И воины разразились радостными криками. Мы приехали.