Дизайнер

Глава 9

Изабель

— Это был ужасный фильм.

— Он не так уж плох. — Я закрыла ноутбук и поставила его на кофейный столик, прежде чем улыбнуться Ноксу.

— Актерская игра отвратительная, сюжет вообще отсутствовал, и даже я мог бы лучше справиться со спецэффектами, используя дурацкую замазку и блестки.

Я так сильно смеялась, что на глаза навернулись слезы. Нокс усмехнулся и обнял меня за талию, а затем посадил к себе на колени. Я провела руками по его обнаженной груди. После ужина мы переместились на диван и смотрели, по общему признанию, ужасный научно-фантастический фильм. На Ноксе были его джинсы, на мне — его футболка, и, черт возьми, если мы не выглядели, как идеальная пара, просто наслаждающаяся совместным вечером.

Я выкинула эту мысль из головы и посмотрела на Макса, который, несмотря на свои размеры, свернулся калачиком на подушке на другом конце дивана и громко храпел.

Нокс проследил за моим взглядом.

— Из-за храпа мне пришлось прогнать его из своей спальни на ночь.

— Он очень громкий, — согласилась я со смехом.

Нокс просунул руки под футболку и размял мои голые бедра.

— Теперь, когда худший в мире фильм о вторжении инопланетян закончен, чем ты хочешь заняться?

Я пожала плечами и провела большими пальцами по его плоским соскам.

— Что ты хочешь делать?

— Ну, мы можем попытаться найти другой фильм об инопланетном вторжении, который превзойдет по глупости этот, или можем вернуться в твою комнату, я вылижу твою киску, а потом посмотрим, смогу ли найти твою точку джи.

Нокс лизнул мое горло, и я счастливо застонала.

— Вариант Б, пожалуйста.

— Уверена? — Он снова лизнул мое горло, а затем прикусил ключицу. — Я знаю, как тебе нравятся твои дурацкие фильмы про инопланетное вторжение.

Нокс скользнул рукой по моему бедру и обхватил мою обнаженную грудь. Он дразнил мой сосок, когда я выгнула спину и покачала головой.

— Нет, я не против вернуться в спальню. Я не...

Я уставилась на дверь в гостиную.

— Ты что-то слышал?

Нокс поцеловал мою щеку, прежде чем пососать мочку уха. Он потерся твердым членом об меня.

— Нет.

— Ты уверен? — Я напряглась, чтобы услышать сквозь храп Макса. — Это было похоже на стук входной двери.

Нокс обхватил мою голову и повернул мое лицо к себе.

— Я ничего не слышал, детка. — Поцеловал меня, и я застонала и просунула язык между его губами, упираясь в толстую выпуклость его джинсов, пока он сосал мой язык.

— Вот почему ты должна просто переехать ко мне насовсем, Луна. Это уже третья утечка газа в твоем доме за последние две недели и... вот дерьмо.

Я оторвалась от рта Нокса, мое сердце упало вниз, а вены наполнились тревогой, когда голос моего брата наполнил гостиную. Я уставилась на Ашера и Луну, все еще обнимая Нокса, его руки лежали на моих бедрах, а резкое дыхание совпадало с моим бешеным ритмом.

— Какого хрена, придурок? — Ашер посмотрел на Нокса, а Луна схватила его за руку.

— Эш, — голос Нокса звучал удивительно ровно для человека, чей худший страх только что сбылся, — я могу все объяснить.

— Ты пустил свою гребаную собаку на мой диван? Что, черт возьми, с тобой не так? Теперь он будет весь в собачьей шерсти. — Эш издал звук отвращения и хлопнул в ладоши. — Йоу, собака, прочь с моего дивана. Сейчас же.

Макс проснулся с громким фырканьем и посмотрел на Ашера и Луну. Зевнул, а затем медленно поднялся с дивана. Бешено виляя хвостом, подошел к ним и прислонился к Луне. Она хихикнула и погладила его по большой лобастой голове.

— О, он такой милый. Ашер, мы должны завести собаку.

— Ни за что. — Ашер погладил Макса по голове. — Я ненавижу собачью шерсть на всем.

— Мы можем завести одну из этих не линяющих собак, — не сдавалась Луна.

— Я не собираюсь заводить одну из этих маленьких шавок, которые никогда не перестают тявкать, — отрезал Эш.

Нокс постучал меня по бедру.

— Что происходит?

— Я... я не знаю.

— Нам пришлось вернуться домой, потому что в дерьмовом многоквартирном доме Луны опять произошла гребаная утечка газа, — как ни в чем ни бывало объяснил мой брат. — Мы только занесем ее чемодан, а потом пойдем выпить у Рена. Вы, ребята, хотите пойти с нами?

— Дорогой, похоже, они заняты, — заметила Луна.

Эш изучал то, как я прижималась к Ноксу, прежде чем закатить глаза.

— Отвратительно.

— Милый, ты хочешь сказать, — хихикнула Луна, — мы так рады за вас, ребята, правда.

— Эш, ты не... расстроен? — медленно проговорил Нокс.

— Почему я должен быть расстроен?

— Потому что я сплю с твоим лучшим другом, — подсказала я.

Нокс поморщился, а Ашер скорчил гримасу.

— Какого хрена, Иззи. Тебе не обязательно говорить это вслух. Господи.

— Почему ты не сильно удивлен? — спросила я.

— Вы, ребята, думаете, что я долбаный идиот, — заявил Эш. — Я знал, что ты с детства неравнодушна к Ноксу — черт, все так думали, смотря, как ты на него заглядываешься — а когда ты вернулась, было несложно понять, что ты нравишься Ноксу.

Нокс открыл рот.

— Чушь.

Ашер пожал плечами.

— Это правда. Я могу читать тебя, как книгу. Не говоря уже о том, что вчера вечером она была у тебя дома, а у тебя Изабель на лице красовалось выражение «я только что потрахалась».

— А у меня есть выражение «я только что потрахалась»? — спросила Луна.

Ашер усмехнулся.

— Да, черт возьми. Самое милое, которое я когда-либо видел.

— Ты думал, что я была с Элайджей Томсоном! — воскликнула я.

— Я просто прикалывался над тобой. Это тебе за то, что наврала мне, что была у Нокса, чтобы выгулять его гребаную собаку, — проговорил Ашер. — Кроме того, я сказал Ноксу вчера вечером, что знаю о вас двоих.

Теперь мой рот открылся, и я обвиняюще уставилась на Нокса.

— Ты издеваешься надо мной?

— Он ничего мне не говорил, Изабель. Клянусь богом, не говорил.

— С хрена ли я не говорил, — возмутился Ашер. — Я сказал тебе в кинотеатре, что знаю, что ты любишь Иззи и что ты должен быть с ней, неважно, что кто-то думает. Господи, ты что, совсем меня не слушал?

— Ты никогда не говорил о своей сестре! — Голос Нокса был намного выше, чем обычно. — Ты ни разу не сказал Изабель, ты просто бормотал кучу дерьма о любви и о том, как Луна сделала тебя лучшим человеком.

— Милый, — Луна поцеловала бицепс Ашера, — ты действительно это сказал?

Ашер усмехнулся, и Луна потянула его за руку, пока он не наклонился, и она смогла поцеловать его в губы.

— Ты такой лапочка, что сказал это. Спасибо.

— Не стоит благодарности, Солнышко.

— Так ты не сердишься, что мы нравимся друг другу? — уточнила я.

— С чего бы мне злиться? Просто держи подробности секса при себе и, ради всего святого, не занимайся им на диване. Это хуже, чем чертова собачья шерсть. Ладно, Луна, пойдем выпьем.

Луна взяла его за руку, прежде чем помахать нам.

— Пока, ребята.

Мы помахали в ответ, а затем уставились друг на друга, пока не закрылась входная дверь.

— Изабель...

— Нокс...

Мы оба замолчали, и я почувствовала, как на моем лице появилась огромная ухмылка. Нокс подпрыгнул, когда я вскрикнула и обхватила его руками, прежде чем поцеловать в губы.

— Боже мой, Нокс!

— Изабель...

— Нет, ты можешь в это поверить? Ему все равно! Мы можем встречаться.

— Изабель...

Я погладила его член.

— Давай, пойдем в спальню и отпразднуем.

— Изабель, подожди!

Я моргнула от резкого тона, когда он поднял меня со своих колен и наклонился вперед. Нокс провел руками по волосам и отодвинулся, когда я коснулась его обнаженной спины.

— Что случилось, Нокс?

— Мы все равно не можем быть вместе.

Меня охватила паника.

— О чем ты говоришь? Конечно, можем. Моему брату все равно, что мы любим друг друга.

— Ты не любишь меня.

— Да, люблю, — я взяла его за руку. — И ты любишь меня.

— Черт! — Он хлопнул руками по бедрам, прежде чем встать и зашагать взад-вперед. — Мы не можем быть вместе, Изабель. Прости, но это не только из-за твоего брата. Я... мы не можем быть парой.

— Скажи мне почему, — не сдавалась я.

Он покачал головой, а я встала и уставилась на него.

— Не смей трахать мне мозги, Нокс Джеймсон. Ты столько времени говорил, что мы не можем быть вместе из-за моего брата, а теперь оказывается есть что-то еще? Ты должен мне объяснить, черт возьми.

Его тело напряглось, а плечи опустились. Он провел рукой по лбу и посмотрел на меня. Страх и тревога в его взгляде пронзили меня до глубины души, как резкий удар, и я тут же забыла о своем гневе.

Я пересекла комнату и обняла его за талию.

— Скажи мне, милый. Пожалуйста.

— Ты больше никогда не будешь смотреть на меня так же, как раньше, Изабель.

Я обняла его лицо.

— Ничто из того, что ты мне скажешь, не изменит моих чувств к тебе.

Его смех был болезненно горьким.

— Не будь в этом так уверена.

— Просто расскажи мне.

Нокс вздохнул и взял меня за руку, после чего повел обратно к дивану. Мы сели, наши тела не касались друг друга, и он уронил мою руку, уставившись в пол.

— Когда мне было десять лет, моя бабушка переехала жить к нам. У нее имелись проблемы со здоровьем, и она была алкоголичкой. Папа был ее единственным ребенком и очень ее любил. Он часто ставил ее выше нас, но я не понимал этого тогда.

Его пальцы постукивали по бедрам в беспокойном ритме.

— Бабушка стала пить еще хуже. Она напивалась почти каждый день и говорила ужасные вещи моей маме. Мой папа часто оправдывал ее и говорил, что она ничего не может с собой поделать.

Макс забрался на диван рядом с Ноксом и положил большую голову ему на бедро. Нокс погладил его по ушам.

— Это случилось на пятнадцатую годовщину свадьбы моих родителей, и папа хотел пригласить маму на ужин. Бабушка, как обычно, напилась в стельку, и я думаю, папа хотел дать маме передышку, понимаешь? Так что они пошли ужинать, а меня оставили нянькой.

— Сколько тебе было? — спросила я.

Он тяжело сглотнул.

— Двенадцать. Папа сказал, чтобы я не позволял ей больше пить. Я пообещал. Мы сидели в гостиной, смотрели кино, и она выпила остатки пива. Когда бабушка попросила меня принести еще из подвала, я отказался, а она была слишком пьяна, чтобы самой спуститься по лестнице. Я убедил ее лечь в постель. Помог подняться наверх и уложил ее спать.

Его обычно загорелое лицо было бледным, и он слегка раскачивался взад-вперед. Я придвинулась ближе и взяла его за руку. Нокс крепко сжал ее, его пальцы почти раздавили мои, но он отказывался смотреть на меня.

— Я вернулся в гостиную и начал играть в видеоигры. Думал, что бабушка отключилась. Клянусь, я так думал. Но это оказалось не так. Каким-то образом она самостоятельно преодолела первый лестничный пролет. Пробралась мимо гостиной и... пошла в подвал, а потом она... она упала с лестницы, сломала шею и умерла.

— О, милый. — Я прижалась к нему, чувствуя ужас и тошноту от жалости к нему.

Он все еще не смотрел на меня.

— Вот почему я испугался в ту ночь, когда ты напилась. Вот почему не спал всю ночь и наблюдал за тобой. Я крепко сплю и боялся, что, если засну, ты встанешь с кровати и попытаешься спуститься по лестнице.

— Мне так жаль, — прошептала я. — Мне так жаль, что я так с тобой поступила.

— Ты не знала, — сказал он.

— Мне так жаль. — Я поцеловала его руку и плечо, стараясь не заплакать, когда он отстранился.

— Я убил свою собственную бабушку, Изабель.

— Нет, это был несчастный случай, милый. Ужасный несчастный случай и больше ничего.

— Мой отец так не думал.

Я прижалась к нему, сжимая его руку.

— Что?

— Он обвинил меня в ее смерти. Сказал, что, если бы я следил за ней, как должен был, она бы не умерла. Он прав.

— Нет. Нет, он не прав, — запротестовала я. — Ты был ребенком, и это несчастный случай. Они не должны были оставлять тебя с ней, не тогда, когда она так напилась.

— Так же говорит моя мама, но мой отец, он просто... он был так зол, — тихо сказал Нокс. — Я отнял у него мать, и он не мог меня простить. Следующие четыре года оказались адом. Я не мог сделать ничего правильного в его глазах. Он стал больше пить, потерял работу. Они с мамой постоянно ссорились.

Я погладила его по спине, пока он продолжал:

— Однажды ночью он много выпил и вышел из себя. Он толкнул маму. Я замахнулся на него. Он ударил меня по лицу и сказал, что я заслуживаю смерти за то, что сделал с его мамой. Тогда мама пригрозила, что вызовет полицию, и отец уехал. Она собрала в машину столько личных вещей, сколько смогла в нее запихнуть, и мы сбежали. Она подала на развод, сменила нашу фамилию на Джеймсон и перевезла нас в этот городок в глуши.

— Она изменила твою фамилию? — Я уставилась на него. — Твоя фамилия не Джеймсон?

— Нет. На самом деле я Нокс Брэнсон Третий. — Его смех звучал болезненно горько.

— Почему... почему она изменила твою фамилию? — прошептала я.

— Потому что боялась, что отец найдет нас. Что он выпьет слишком много, а потом придет за мной и причинит боль.

— Боже мой. О, милый, мне так жаль. — Я попыталась обнять его, но он встал и отошел.

— Теперь ты знаешь, почему я не могу быть с тобой.

— Нет, не знаю, — заявила я.

Он бросил на меня испытующий взгляд.

— Потому что я опасен, Изабель. Я убил свою собственную бабушку, разрушил брак моих родителей, и мой собственный отец ненавидит меня.

— Нет, — сказала я. — Нокс, ты ни в чем не виноват. Ты не причинишь мне вреда, милый.

— Ты этого не знаешь. У меня куча проблем, и я понятия не имею, как вообще быть в отношениях.

— Думаешь, я знаю? Моя мама — полная стерва, которая ворчала и принижала моего отца при каждом удобном случае. Я ужасно боюсь превратиться в нее. Каждое утро смотрю в зеркало и говорю себе, что должна быть доброй, терпеливой, не быть тем ужасным человеком, которым является она. Иногда у меня получается, иногда нет, но я никогда не сдаюсь, Нокс. Я не могу. Нет, если хочу быть счастливой и жить хорошей жизнью.

— Это другое. Ты не убийца, Изабель.

— Ты тоже нет, — настаивала я.

— Я! — Его голос наполнился разочарованием. — Я недостаточно хорош для тебя. Я бы хотел быть таким, но это не так. Мой отец прав.

— Он не прав. Может быть, тебе нужно связаться с ним, найти его и сказать ему, что он...

— Нет, — перебил Нокс. — Я не хочу иметь с ним ничего общего. Я потратил четыре года, слушая, как он говорит мне, какой я ужасный, и не собираюсь возвращаться к этому. Может, если бы я верил, что он изменился, если бы знал, что он...

— Что он?

— Ничего. Он не изменился, и это не имеет значения.

— Не позволяй тому, что сказал тебе твой отец, стать правдой, которой ты живешь, дорогой. Он ошибается насчет тебя. Он пьяный мудак, который облажался и потерял лучшее, что с ним когда-либо случалось. Ты потрясающий, веселый, добрый и милый.

— Ты просто видишь то, что хочешь увидеть, — возразил он.

— Мой брат знает, что случилось? — спросила я.

Он кивнул, и я встала и подошла к нему.

— Никто и никогда не будет любить меня больше, чем Ашер. Он знает твое прошлое и все еще думает, что ты достаточно хорош для меня. Потому что это так, Нокс.

Я обняла его лицо и заставила посмотреть на меня.

— Я люблю тебя и всегда буду любить. Твое прошлое — это твое прошлое, и оно не определяет тебя.

На мгновение я увидела в его глазах любовь ко мне. Надежда расцвела в моем сердце, а затем резко угасла, когда он отвернулся.

— Прости меня. Я не должен был позволять, чтобы между нами все зашло так далеко. Мне стоило игнорировать то, что чувствовал к тебе, и дать жить своей жизнью, но это просто еще одно доказательство того, как я порчу жизни людей, которых люблю.

— Нокс...

— Нет, — отстранился он от меня, — я должен идти. Прости меня, Изабель, искренне прости за то, что я с тобой сделал. Прощай.

Он свистнул Максу, и я оцепенело смотрела, как они выходят из комнаты. Входная дверь закрылась, и я, пошатываясь, опустилась на диван, уставившись в стену. Я была опустошена... и зла.

Нет, к черту, я была в ярости.

Отец Нокса испортил его шанс на нормальную жизнь. Я встала и зашагала взад-вперед, а потом изо всех сил ударила кулаком по стене. Выкрикнув проклятие, я протопала на кухню, по пути прихватив ноутбук.

Приложила пакет замороженного горошка на свои опухшие костяшки пальцев, прежде чем открыть ноутбук. Мне понадобилось меньше пяти минут, чтобы найти домашний адрес отца Нокса, номер мобильного телефона и страницу в Фейсбуке.

Дрожащей рукой я кликнула на его страницу и уставилась на фотографию профиля. Это была фотография его, Эллен и Нокса в младенческом возрасте. Он держал Нокса на руках и целовал его в щеку, а Эллен улыбалась им.

Ярость охватила меня, как раскалённое солнце. Как он посмел. Как он посмел повесить эту фотографию, как будто никогда не ломал своего сына, как будто никогда не обижал его, не винил его и не...

Мои руки все еще тряслись от ярости, а костяшки пальцев пульсировали, но мне все же удалось набрать номер телефона на своем сотовом с первой попытки. Раздались гудки, и когда отец Нокса ответил после второго звонка, по голосу так похожий на Нокса, что у меня защемило сердце, я закричала:

— Ты чертов мудак! Твой сын — лучший мужчина, которого я знаю, а ты заслуживаешь того, чтобы до конца вечности ходить по гребаным раскаленным углям, тупой сукин сын!

Наступило ошеломленное молчание, а затем он сказал:

— Вы... вы знаете моего сына?

— Да пошел ты! Ты поганый психопат, и я надеюсь, что тысяча огненных муравьев сожрет твой член изнутри. Ты хоть понимаешь, что натворил, ублюдок без мозгов? Нокс заслуживает лучшего, чем безмозглый, тупой ходячий мудак, который ничего не смыслит в воспитании сына.

— Вы правы.

— Даже если ты его просрал, он удивительный человек, невероятный человек, и это твоя потеря, что ты… подожди, какого хрена ты только что сказал?

— Вы правы. Слушайте, я понятия не имею, кто вы, но, если действительно знаете Нокса, пожалуйста, вы должны сказать ему, чтобы он связался со мной. Скажите ему, что мне очень жаль и что я люблю его, и потратил последнее десятилетие, пытаясь его найти.

Мужчина говорил торопливо, как будто боялся, что я брошу трубку раньше, чем он успеет все высказать.

— Вы сожалеете? Вы сказали своему сыну, что он убийца, и вам жаль? Вы что, блин, издеваетесь? — Я разразилась резким смехом.

— Я знаю, этого недостаточно, но это начало, верно? Я отчаянно пытаюсь исправить то, что с ним сделал, клянусь. Откуда... откуда вы знаете моего мальчика?

— Я не стану отвечать ни на один из твоих гребаных вопросов.

— Очевидно, что вы любите его, — проговорил его отец. — Пожалуйста, я тоже его люблю и просто хочу иметь возможность сказать ему, что мне жаль. Он не простит меня, и я это понимаю, но хочу, чтобы он знал, что я был неправ, что мне жаль, и я люблю его.

Я промолчала. Я ненавидела отца Нокса, но, если он действительно хотел сказать Ноксу, что был неправ и что ему жаль, это может быть моим единственным шансом получить Нокса в свою жизнь.

«Эгоистичная сука. Всегда думаешь о себе, прямо как твоя мать».

Я поморщилась и отогнала эту мысль. Нет, если я и делала это, то только ради Нокса. Он любил меня, я знала, что любил, и то, что его отец признал свою неправоту, могло стать тем, что ему нужно, чтобы простить себя и жить дальше со мной.

— Мисс? Вы все еще здесь?

Я сделала глубокий вдох и выдохнула.

— Меня зовут Изабель.