Для любви нет преград

Глава 2

Через четыре дня Софи решила увидеть своими глазами, каким стал «Эшдаунский особняк». Постоянные разговоры о его основательной реконструкции лишь разжигали любопытство. Кроме того, у нее выдался свободный день – Джейд была в школе, а библиотека сегодня не работала.

Несмотря на холод, солнце светило слишком приветливо, чтобы сидеть в четырех стенах и заниматься домашними делами. И самое главное, судя по словам Кэт, которая, казалось, знала все подробности передвижений Грегори Уоллеса, его не было в Эшдауне – он отправился в Лондон. Софи тепло укуталась и, сев на велосипед, поехала к «Эшдаунскому особняку».

«Эшдаунский особняк» живописно расположился на холме неподалеку от деревни. В свои лучшие годы, задолго до рождения Софи, он занимал главное место в Эшдауне. Анджела Фрэнк жила там вместе с мужем и сыном на широкую ногу. Одетые по последней моде, красивые молодые люди прогуливались летом по аккуратно постриженным лужайкам и лениво потягивали шампанское; днем крокетные партии, плавно перетекающие в пиры, продолжавшиеся до поздней ночи, – такие истории Софи слышала не раз, но относилась к ним с некоторой долей скептицизма – память вполне могла подвести рассказчиков. Одно она знала точно – в один ужасный день муж и сын Анджелы Фрэнк погибли в автомобильной катастрофе, и этой блистательной жизни настал конец. С тех пор прошло больше тридцати лет, старая миссис Фрэнк жила в «Эшдаунском особняке», окруженная воспоминаниями, а дом ветшал…

Пока его не купил Грегори Уоллес, подумала Софи. Рыцарь в сверкающих доспехах, энергично принявшийся за благоустройство Эшдауна и ставший хозяином поместья.

Софи подъехала к дому с задней стороны.

Она слышала доносящиеся с фасада звуки проводившихся работ, но не увидела ни души. Тогда она слезла с велосипеда и пошла вдоль стены дома, по пути заглядывая в окна. Да, Кэтрин не преувеличила, когда сказала, что «Эшдаунский особняк» подвергается капитальному ремонту. А как же иначе, размышляла Софи, когда нынешний владелец дома богат, влиятелен и к тому же занимается строительным бизнесом. Стоит ему щелкнуть пальцами, и перед ним окажется целый отряд строителей и дизайнеров, готовых по его первому зову прервать все свои текущие дела и приняться за его проект, потакать его маленьким слабостям, потому что, откровенно говоря, он их хозяин. Он мог выглядеть воплощенным мистером Шармом, но Софи была слишком хорошо знакома с этим типом людей, чтобы представлять, что за привлекательной внешностью скрываются эгоизм и безжалостность. Он может быть душой компании, весело смеяться и шутить, но, едва закрыв за гостями двери, станет совсем другим человеком, у которого одна цель в жизни – подавлять близких ему людей, чтобы самому оставаться на вершине, во главе им же установленного порядка.

Софи скрестила руки, пытаясь спастись от холодного ветра, и заглянула в другую комнату, где умело и оперативно работали трое мужчин. Стены были оштукатурены, в углу сложены рулоны обоев. Софи попыталась разглядеть их расцветку, но это ей не удалось. Она подтянулась на руках, чтобы лучше рассмотреть, что делается в комнате, и вдруг услышала голос за спиной:

– Хорошо проводите время?

Это было так неожиданно, что Софи чуть не упала в кустарник. Она была уверена, что ее никто не видит. Грегори Уоллес стоял прямо перед ней и явно посмеивался.

– Что вы здесь делаете? – спросила взволнованно Софи, пойманная на месте преступления. Она подглядывала в чужие окна!

– Что я здесь делаю? – Казалось, он долго обдумывал вопрос, затем лицо его прояснилось, и он произнес, сопровождая свои слова вежливым поклоном:

– А да, я вспомнил! Я здесь живу.

Порыв ветра растрепал волосы Софи, и она раздраженно заправила прядь за ухо.

– Мне сказали, что вы уехали в Лондон.

– Ну и как, сплетням можно верить? – Он пристально смотрел на нее, пока она не покраснела. Тогда он спас ее от полного унижения, продолжив:

– На самом деле я должен был быть в Лондоне до завтрашнего дня, но я изменил свой график. Хотел сам проверить, как идут работы. – На нем был серый костюм, видневшийся из-под распахнутого пальто, которое, казалось, делало его еще выше и мощнее и оттого еще опаснее.

– Я прошу меня извинить за вторжение на вашу территорию, – чопорно произнесла Софи, оглядываясь в поисках велосипеда.

– Но вы живете по соседству…

– Нет.

– Значит, вам пришлось специально приехать сюда, чтобы посмотреть, что здесь делается?

– Верно. – Теперь, когда она не двигалась, стало еще холоднее.

– Я не заметил никакой машины поблизости.

– Я приехала на велосипеде. – Она кивнула на велосипед, брошенный в траве, и подавила желание вскочить на него и умчаться прочь от этого дома так быстро, как она сможет крутить педали.

– Очень холодно здесь. – Он наслаждался каждой минутой ее позора, горько подумала она. Ветер подул сильнее, качая голые ветви деревьев и прижимая кустарник к стене дома. – Почему бы вам не зайти внутрь? Так вы смогли удовлетворить свое любопытство.

– Я не так уж любопытна, спасибо!

– Да ради бога! В чем дело? У вас какие-то проблемы?

– Нет у меня никаких проблем. Сейчас слишком холодно, чтобы стоять здесь, доказывая это. Если вы позволите, я сяду на велосипед и…

– Да бросьте вы! – прервал он нетерпеливо. – Всем в Эшдауне интересно, что я здесь делаю. Не будьте лицемеркой, признайтесь, что вам это тоже интересно.

– Да что вы о себе воображаете? – возмутилась она.

– Я владелец этого места и тот, кто особенно нетерпим к упрямым женщинам, которые боятся сказать, что они думают.

Софи смотрела на него, лишившись дара речи, затем проговорила:

– Вы, может быть, привыкли обращаться так с женщинами, но позвольте мне сказать вам…

– О, ради бога. Это наша третья встреча, и я уже начинаю думать, что нет другой женщины на свете, которая могла бы приводить меня в бешенство с таким же успехом, как вы. Почему бы вам не уступить и не укрыться ненадолго от ветра, войдя внутрь? Вы будете в полной безопасности – в доме полно рабочих. – Он посмотрел на нее, и его взгляд убедил ее лучше слов, что, даже если дом будет пуст, он не покусится на ее честь.

Софи не видела причины сомневаться в его словах. Она знала, как она выглядит. На ее лице не было макияжа, прическа растрепалась. Впечатление усиливали длинная юбка, шерстяные колготы, ботинки на шнуровке почти до колен и два бесформенных свитера, из-под которых совсем неэротически выглядывала толстая, теплая фуфайка. Последний штрих к туалету добавляли перчатки без пальцев.

– Если это вас не затруднит, – сказала Софи, сознавая, что ее отказ будет выглядеть ребячеством.

– Если бы меня это затрудняло, – произнес он, слегка наклонившись к ней, – я бы не стал вас приглашать.

Софи пожала плечами и посмотрела на лужайки, раздумывая, есть ли у него какие-нибудь планы относительно них. Возможно, несколько фонтанов, статуи. Кто знает, какие вкусы у этого человека. Ей все же интересно было посмотреть, что стало с домом внутри. Она была в нем несколько раз и всегда расстраивалась из-за того, что прежде столь великолепный особняк пришел в такое плачевное состояние. А ведь Кэт отдала бы все за возможность побывать здесь, неожиданно подумала Софи с улыбкой.

Тем более в сопровождении самого Большого Человека.

– Вы улыбаетесь. – (Софи вдруг поняла, что все это время Грегори Уоллес наблюдал за ней, и почувствовала себя насекомым под микроскопом.) Я все думал, умеете ли вы.

– Что это значит, мистер Уоллес?

– Вам не кажется, что можно обойтись без формальностей?

Они шли вокруг здания, где строители работали так усердно, как Софи прежде никогда не видела. Некоторые из рабочих были местными. Софи подошла к одному из них.

– Джеймс, почему ты так не старался, когда делал мне кухню? – Софи широко улыбнулась. Джеймс был ее ровесником, они когда-то вместе учились в школе.

– Ты все время поила меня чаем, а он убивает мою работоспособность, рассмеялся он.

– Как Клэр и дети?

– Заведи четверых детей и все поймешь сама. – Это заставило их рассмеяться еще раз.

– Вы солгали мне насчет генов, – сказал Грегори, когда они вошли в дом.

– Что вы имеете в виду?

– Вы можете быть мягкой. Значит, дело во мне. – Он стоял в дверном проеме и смотрел вокруг, его пристальный взгляд не пропускал ничего.

Софи проигнорировала его замечание. Проигнорировала его самого, в сущности, и стала ходить по холлу, восхищаясь тем, как много в нем уже сделано за столь короткий срок. Тусклые, потертые ковры убраны, вместо них положена черно-белая плитка. Новые дубовые перила, стены загрунтованы и подготовлены для клейки обоев.

– Я покажу вам все, – предложил Грегори Уоллес, беря ее под руку. Софи вежливо, но решительно высвободилась. – Я не собираюсь приставать к вам, – раздраженно сказал он, нахмурившись.

– Я и не думала, что собираетесь, – ответила Софи холодно, пристально посмотрев на него. – Но я бы предпочла, чтобы ваши руки оставались на вашей территории.

Он что-то пробормотал, но Софи предпочла не расслышать. Грегори начал показывать ей дом, отделка которого уже подходила к концу. Это был большой викторианский особняк. Все здесь было сделано с безукоризненным вкусом. Три комнаты уже полностью готовы, другие должны быть завершены в скором времени.

– Не слишком ли большой дом для одного человека? – спросила она, когда они проходили мимо гостиной, которую теперь было не узнать. Койкакая мебель осталась от миссис Фрэнк, видимо, потому, что была бы слишком громоздкой для нового дома бывшей владелицы «Эшдаунского особняка». Если, – продолжила Софи, прохаживаясь по комнате, которая ей нравилась против желания, – вы не собиратесь обзавестись кучей ребятишек.

– Я думаю, что дюжина сорванцов исправит положение. Это, по-вашему, означает обзавестись кучей ребятишек?

– Нет, по-моему, это означает откровенную ложь.

Он рассмеялся и пристально посмотрел на молодую женщину. Это ее ни капельки не смутило. Пусть смотрит, сколько ему угодно, главное, чтобы не дотрагивался. Софи чувствовала себя в безопасности. Она выглядела настоящей деревенской жительницей. Глядя на нее, Грегори Уоллес мог подумать, что такие вещи, как косметика и модная одежда, трудно достать вдалеке от Лондона. Но он, конечно же, изменит свое мнение, когда встретится с Аннабел и ее подругами. Они и мистер Уоллес слеплены из одного теста.

– Большое спасибо за экскурсию по дому! Вы отлично все сделали, сказала Софи, когда они вернулись в холл.

– Почему бы вам не выпить чашечку чая перед уходом, – предложил он вместо ответа. – Кухня уже функционирует.

Софи взглянула на часы и вежливо ответила, что ей пора идти.

– Куда?

– Что значит куда? – Невозмутимости этого человека можно позавидовать, подумала Софи.

– В библиотеку?

– Вообще-то нет, – ответила она тоном, ясно дающим понять, что это его не касается. Но он стоял молча и смотрел на нее, как будто не удовлетворившись объяснением. – У меня много работы по дому, – вздохнув, продолжила она.

– Работа по дому, которая не может подождать полчаса? – Он направился в сторону кухни, и Софи, к своему неудовольствию, обнаружила, что следует за ним. Когда они подошли к кухне, ей показалось бесполезным тратить еще минут десять на препирательства, и она неохотно села за стол.

– Где вы живете? – спросил он, ставя чашки на стол и садясь напротив нее. Он снял пальто, но его дорогой костюм казался неуместным в еще незаконченной кухне.

– До моего дома легко добраться на велосипеде, – ответила Софи, как, впрочем, и до любого дома в этой деревне.

– И давно вы здесь живете?

– Давно. – Она отпила чай, надеясь, что его вопросы не будут касаться ее личной жизни. Иначе ей придется быть грубой. Хотя она, очевидно, не интересовала его как женщина, но любой интерес с его стороны был нежелателен. Она не намерена никому рассказывать о себе.

– Это мне многое говорит.

– Вы ведь не собираетесь жить здесь все время? – спросила она, не делая попыток извиниться за свою краткость.

– А почему бы и нет? Разве это плохая идея?

– Вы можете делать, как вам нравится. – Софи пожала плечами. – Но, откровенно говоря, я не думаю, что деревня подходит для такого человека, как вы.

Она не хотела, чтобы ее слова прозвучали так грубо, но, с другой стороны, зачем юлить? Такие люди, как Грегори Уоллес, как Алан, привыкли к совешенно другому темпу жизни. Она несколько раз привозила Алана в Эшдаун, и он его возненавидел. «Здесь живешь, как в склепе», – заявил он как-то. Софи лежала тогда рядом с ним, все еще возбужденная новизной Лондона, новизной своей работы, новизной человека, к которому она сначала относилась настороженно, но который все же заставил ее потерять голову, и она постаралась отогнать от себя неприятное чувство, возникшее при этих словах. Кроме трех лет учебы в университете и шести месяцев, проведенных в Лондоне, Софи прожила всю свою жизнь в Эшдауне и любила это место. Оно было тихим, спокойным, но и она в душе была такой же. Если Алан ненавидит Эшдаун, что же он тогда думает о ней на самом деле? Со временем Софи нашла ответ на свой вопрос, но тогда она уже была миссис Брейквелл.

– Такого человека, как я? – спросил Грегори холодно.

– О, извините, – сказала она, допивая чай и вставая, – я не хотела показаться грубой.

– Но… – Уоллес не встал, и, когда их глаза встретились, она заметила, что все следы веселья исчезли с его лица. Теперь это был взгляд человека, который построил империю, человека, который стоит миллионы. Ей стало интересно, скольких женщин он завоевал, скольких из них привлек сочетанием внутренней силы, жесткости и внешнего обаяния. Но сама Софи была невосприимчива к этой притягательной комбинации, хотя, конечно, могла ее оценить.

– Но, – проговорила она, – вы мне показались человеком, который живет на широкую ногу и играет по-крупному. В Эшдауне это невозможно. Жизнь здесь течет медленно и неторопливо, мистер Грегори Уоллес. Ни клубов, ни дорогих ресторанов, ни театров.

– Тогда почему вы живете здесь? Вы женщина молодая, незамужняя. Разве вас не манит яркая жизнь?

Софи спокойно посмотрела на него.

– Это мое дело. Спасибо, что показали дом, и за чай. Мне пора идти.

Прежде чем он смог ответить, она повернулась и направилась к двери, прочь из этого дома, скорей к безопасности велосипеда.

На обратном пути Софи думала обо всем понемногу – о грядущем Рождестве, о приглашении Кэт на ланч к своим родителям, о том, стоит ли теперь, когда Джейд целый день в школе, работать в библиотеке больше обычного. Но за всеми этими мыслями стоял Грегори Уоллес. Признай это! думала она раздраженно. Этот человек волнует тебя, и ты возмущаешься, потому что этих чувств у тебя не вызывал никто после Алана. Да и с Аланом было по-другому. Грегори Уоллес запал ей в душу.

Следующую неделю она провела, стараясь сосредоточиться на более приятных вещах – покупала подарки для Джейд и своих друзей. Подарки для Джейд она прятала на чердаке, и каждый раз, когда заходила туда, чтобы прибавить к остальным еще один презент, удивлялась количеству вещей, накопившихся там. Хорошо, что Рождество уже близко, иначе она могла бы открыть магазин игрушек. Уже давно Софи поняла, что старается компенсировать Джейд отсутствие отца. Обычно она держала себя в рамках, но, покупая подарки, не могла остановиться, и Рождество получалось временем излишеств…

Выходя из дома два дня спустя, она посмотрела, не пришла ли почта. В ящике был один конверт. Софи вскрыла его и обнаружила внутри приглашение на вечеринку. Наверное, это последний раз, когда они приглашают меня, подумала Софи и положила приглашение в карман. Было очень холодно, и, хотя она надела куртку поверх свитеров, пожалела, что поехала на велосипеде, а не на машине, которой редко пользовалась. О приглашении Софи не вспоминала, пока Кэт, пришедшая к ней на обед, не спросила ее.

– Да, я получила приглашение, – ответила Софи.

– И что?.. – Кэтрин посмотрела на нее выжидающе. – Ты пойдешь?

– Нет.

Кэт театрально уронила голову на руки и простонала:

– Тебе не кажется, что ты могла бы чаще появляться в обществе?

– Когда-то в Лондоне я вела светскую жизнь, Кэт. И поняла, что это не для меня. – Алан просто обожал выходы в свет. И Софи, спокойная и сдержанная от природы, выйдя за него замуж, закружилась в водовороте светской жизни, которую сначала находила бодрящей, потом скучной и, наконец, ужасно надоедливой. Она ненавидела фальшивую веселость всех, постоянное тайное соперничество между женщинами, отсутствие времени для себя. Все это было поводом для беспрерывных споров между супругами, и теперь одна лишь мысль о том, чтобы вновь окунуться в этот водоворот, приводила Софи в ужас. – Кроме того, – добавила она, словно оправдывая себя, – я не прячусь от людей, у меня бывают гости.

– Да, какая-нибудь мамочка из школы Джейд заглядывает к тебе на обед.

– Иногда и на ужин, – запротестовала Софи, зная, что не может спорить с подругой, потому что попытка возвести свое почти отшельническое существование в жизнь светской львицы просто смешна.

– И тебе хватает таких скромных развлечений. Ты никогда не ездишь в Лондон. Когда ты в последний раз встречалась со своими лондонскими друзьями?

– Несколько месяцев назад, – призналась Софи.

– Ты же часто приглашала их раньше на выходные. Теперь эти встречи прекратились.

– Теперь трудно быть беззаботной, как раньше. Я – мать. Куда я дену Джейд?

– Разве ты не знаешь, что существуют няни?

– Кто? Конечно, есть люди, которые могут посидеть с девочкой, но…

– Твоим оправданиям грош цена! Ты занята вечером тридцатого ноября?

– Вроде бы нет.

– Тогда я надеюсь, что ты придешь. Имей совесть, Софи! С кем я буду говорить целый вечер в доме Аннабел Симпсон? Ты же знаешь, что съедутся эти лондонские штучки и к тому же соберется все наше великосветское общество. Я буду чувствовать себя не в своей тарелке.

– Пожалуйста, не надо, – запротестовала Софи, смеясь. – Ты не можешь чувствовать себя не в своей тарелке. Ты можешь говорить со всеми и обо всем, даже если тема разговора тебе совершенно незнакома. Почему, как ты думаешь, тебе удается так удачно продавать дома? Потому что ты способна убедить человека, у которого уже есть пять домов, в том, что ему необходим шестой.

– Значит, ты придешь?

– В честь чего вечеринка?

– Обычное предрождественское сборище. Повод показать свои наряды и утереть нос отсталым деревенским жителям.

– Необыкновенно заманчиво! – ехидно заметила Софи.

– В прошлом году было не так уж плохо. – Кэтрин налила им обеим кофе. – Было море шампанского, оно помогло мне расслабиться и видеть жизнь в розовом цвете. – Кэт откусила кусок шоколадки и задумчиво посмотрела на подругу. – Я думаю, они собираются пригласить и новичка.

– Новичка?

– Несравненного мистера Уоллеса. Ты помнишь его. Он показывал тебе свой дом.

Софи покраснела, желая, чтобы Кэтрин не смотрела на нее так, будто намекала на что-то неприличное.

– А это для меня еще одна причина отказаться от приглашения.

– Да? Если не возражаешь, объясни мне, почему?

На самом деле Софи еще как возражала. Причину она не могла понять и сама.

– Мне он просто не нравится, – бросила она небрежно. – Он слишком напоминает Алана.

– Да ничего общего! Я признаю, что у них обоих есть деньги, но на этом сходство и кончается. Если ты не обидишься на то, что я обсуждаю твоего бывшего мужа, Алан любил только себя. Он считал себя центром вселенной, а всех остальных телами, вращающимися вокруг него. Он не имел ни времени, ни желания общаться с теми, кто не восхищался им или не был ему полезен.

– А Грегори Уоллес разве другой?

– Ты можешь сходить на вечеринку и выяснить сама. Кроме того, Кэтрин посмотрела на подругу задумчиво, – он может тебя не правильно понять.

– О чем ты?

– Ну, ты знаешь поговорку о том, что если леди слишком много протестует, то… Одним словом, он может подумать, что небезразличен тебе, если ты все время будешь доказывать обратное.

Как она может спорить с Кэт, подумала Софи, когда сама понимает, что правда не на ее стороне?

Поэтому вечером тридцатого ноября Софи поднялась в спальню и достала несколько туалетов, сохранившихся со времен Алана. От большей части она избавилась после развода, когда горечь и гнев переполняли ее. Потом пришло материнство, ей некуда было наряжаться, и оставшуюся часть она убрала подальше, чтобы потом тоже выбросить, но забыла.

Джейд уже лежала в кровати и внимательно следила за матерью. Девочка показала Софи на черное платье, такое крошечное, что могло уместиться в пудренице.

– Слишком маленькое, – внятно проговорила Софи, скорчив рожу, и рассмеялась вместе с дочерью. – А что ты скажешь об этом? – спросила она медленно, доставая длинное зеленое платье – наименее откровенное из всех нарядов.

– Фу! Скучно! – Джейд написала что-то на листочке бумаги и добавила:

– Я люблю тебя, мама. – Послание сопровождалось дюжиной поцелуев и сердечек.

Если Джейд думает, что это платье скучное, значит, оно подойдет. Софи надела платье, не глядя в зеркало, и уселась за туалетный столик, раздумывая, что сделать с волосами. Джейд вскочила, и Софи увидела, что у нее в глазах загорелся огонек. Девочка предвкушала свою любимую игру в парикмахера. Софи не разделяла восторга дочери, но послушно сидела, пока Джейд причесывала ее, и старалась не очень гримасничать, когда девочка слишком сильно драла волосы.

Через пятнадцать минут Софи похвалила дочь за хорошо выполненную работу, хотя никакой разницы не наблюдалось, волосы по-прежнему представляли собой массу непослушных завитков. Затем она открыла коробочку с макияжем, которым пользовалась так редко, что удивилась тому, что срок годности еще не истек.

Молодая женщина нанесла на лицо пудру, немного румян, затем неохотно подчернила тушью ресницы и добавила последний штрих – помаду. Когда Софи выпрямилась и пристально посмотрела на себя в зеркало, ей пришлось признать, что она выглядит прекрасно, хотя и напоминает себе миссис Софи Брейквелл прошлых лет, опирающуюся на руку мужчины, который ценил ее внешность выше, чем ее душу.

Кэтрин и няня прибыли почти одновременно.

– Вот это да! – благоговейно прошептала Кэтрин, и Софи притворно вздохнула.

– Это дело рук Джейд, – сказала она, беря свою крохотную сумочку с дивана. – Она выбрала платье и сделала мне прическу. Но… – Софи повернулась к Энн Уорнер, жившей по соседству, – по-моему, у нее нет никаких признаков сна. – Джейд, стоявшая рядом с ней, с готовностью улыбнулась, хотя и не слышала слов матери.

Софи наклонилась к дочери и попросила вести себя хорошо, потому что Рождество не за горами, а Санта-Клаус дарит подарки только хорошим девочкам.

– Я буду в полдвенадцатого, – пообещала она Энн.

– Можешь не спешить! Мне нравится проводить время с Джейд.

– Да, – заявила Кэтрин, когда они шли к машине, поспешно накидывая пальто, потому что холод был ужасный, – ты не будешь спешить и будешь наслаждаться вечером, потому что ошеломишь всех своим видом.

– Это приказ? – рассмеялась Софи, скользнув в машину.

– Так точно!

– В таком случае признаюсь, что не переношу, когда мне приказывают.