Для вкуса добавить "карри", или Дом восьмого бога

Часть 3. Шхуна

Часть 3. Шхуна

Ветер трепал волосы, обдавая лицо мелкими брызгами, забирался под одежду, наполнял лёгкие запахами йода и соли. Побережье уже давно скрылось за горизонтом, а я всё никак не могла сойти с места. Бумер лежал у ног и жалобно поскуливал, корабельная качка ему явно не нравилась. Я опустилась рядом и обняла своего лохматика:

― Потерпи, Бу. Ты же не обычный волк, ты ― мой… Надеюсь, через несколько дней ты привыкнешь.

Волчонок тихонько рыкнул и спрятал голову у меня под мышкой. Я продолжала почёсывать его за ушами, не отрываясь от горизонта за кормой «Чёрной Медузы»: «Латрас… Тухлый дом… Мой дом… Родной… Тан называл меня своим домом, да я и была таковым, ведь он жил внутри меня. Но он покинул его, сбежал, как трус! Неужели я бы не отпустила его?! Конечно, отпустила… Но он не хотел разговора, не желал ничего объяснять и что касается его, то я теперь ни в чём не уверена. А вот сейчас и я покинула свой дом, и когда вернусь, и вернусь ли, не знаю… Такое ощущение, что мои странствия по Окатану никогда не закончатся. Путь без конца… Но ведь должен он куда-то привести, должна же быть где-то конечная точка или когда-то…».

На пристани нас провожал весь город. Фаэдр Балмаар очень волновался и суетился, всё повторял, чтобы я не переживала всё у них будет хорошо, деньги есть, охрана надёжная и он намерен приложить все усилия, чтобы наладить между населением и ангалинами хорошие отношения. Хотя мне показалось, что он больше себя этим успокаивал, чем меня.

Сборы заняли совсем немного времени, после того как я поднялась на борт «Чёрной Медузы», чтобы поприветствовать капитана Аюта и команду. Встретили меня тепло, особенно Ают и Данко. Было видно, что заскок по поводу моей божественности у них миновал, хотя меня это сильно уже не беспокоило. После исчезновения Тана не оставалось ничего другого как принять эти правила и просто играть навязанную роль, так как изменить, отмотать назад или как-то переделать случившиеся события было не в моих силах.

Слегка прихрамывая, Ают бросился навстречу и протянул руку, помогая подняться по сходням. Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга, пока я не сказала: «Ну вот и встретились…» После этого он крепко обнял меня, а Данко, уже без бороды, выскочил из трюма с криком: «Кари!» Вся команда была в полном составе, кроме одного, Чёрного Ли. Как потом поведал Данко, Ли сошёл ещё в Перриколе, вскорости после моего отъезда, когда ремонт «Медузы» уже подходил к концу. Он сказал, что пойдёт странствовать и нести весть о синеглазой богине в самые дальние поселения, на что я только пожала плечами. В общем, ничего удивительного… Чёрный Ли был довольно странным, а уж какой впечатлительный, я своими глазами видела.

Конвой из ангалинов, который сопровождал шхуну при входе в бухту, произвёл на команду сильное впечатление, однако Аютана больше удивил Дайк. Из моих рассказов Нянь знал, что произошло между мной и капитаном «Чёрной Медузы» и был готов к встрече, а вот Ают очень долго и напряжённо рассматривал Дайка, когда я представила их друг другу. Похоже, Ают не совсем понял, что я нашла в парне, но протянул Дайку ладонь для рукопожатия:

― Не могу сказать, что очень рад знакомству, но выбирает женщина…

На что Дайк только слегка улыбнулся и ответил на приветствие. Отвезти нас в Гейзу Ают согласился сразу, я даже договорить не успела. Он сказал, что слухи о наследнице дома Матвэй, похожей на богиню, далеко расползлись по Восточным территориям, и как только он решил все свои дела, то отправился в Латрас в надежде застать меня здесь, и очень рад, что всё получилось. А когда, широко улыбаясь, добавил, что не против послужить прекрасной богине какое-то время, я расхохоталась.

― Хочешь войти в историю?!― продолжала я улыбаться.― Ты всё-таки тщеславен!

― Конечно! Пусть обо мне тоже слагают баллады, как о твоём личном капитане!

Мало сказать, что члены команды были удивлены тем, что с нами в плаванье отправится горный волк, а также ангалин, который будет пассажиром, а не сопровождающим. Хотя Макс снисходительно прошипел, что возьмёт на себя и эту функцию при необходимости. Так как он сказал это при всех и на понятном языке, то многие из команды сначала не поверили своим ушам и принялись переглядываться и переспрашивать друг друга: «Ты слышал?! А ты тоже слышал?! Он, что с нами говорил?! Да не может быть такого!» и так далее в таком же духе.

В общем, мы с Аютом быстро договорились и собрались в путь буквально за сутки. И вот я сижу на корме уже почти целый день и никак не могу прийти в себя.

Прощание с Латрасом было настолько тяжёлым, что словами не передать, хотя я не плакала, совсем. И даже когда я обнимала на прощанье Натри, Гая, Хейю, Айру, Ская, Балмаара, его жену и дочь, семейство кузнеца ― не упала ни одна слезинка. С уходом Тана что-то сломалось во мне, перестало работать. Я улыбалась, успокаивала всех, что всё будет хорошо, что мы вернёмся и все трудности переживём и преодолеем, но на душе лежал такой огромный камень! Та стена, которая построилась внутри, будто заблокировала излишние чувства, мою прежнюю эмоциональность, и я очень боялась, что ощущение жуткой обиды и даже злобы на Мозгового, которое появилось после его исчезновения, не начало расти и развиваться.

Я отправлялась в путь уже не только для того, чтобы помочь Максу достать из Храма «слёзы богов», раздобыть золото и не допустить, чтобы мой ангалин наделал глупостей. Я отправлялась в дорогу, потому что такова моя судьба здесь — бродить по земле в поисках ответов… И я найду эти ответы! Найду! Я узнаю как, почему, зачем, по чьей воле я сюда попала!

Звон корабельного гонга прервал размышления ― это Тиль сообщал, что ужин готов. По ступенькам поднялся Дайк и присел на доски:

― Может, хватит уже? Ты целый день тут просидела…

― Всё в порядке. Нужно было немного успокоиться и подумать. Спасибо, что позаботился, чтобы мне никто не мешал.

Он хмыкнул и обнял меня обеими руками:

― А кто ещё о тебе позаботится, как не я?! Только к тебе никто не подходил, потому что Бумера боятся.

― Нянь, мой дорогой…― прошептала я ему на ухо.

― Только прилюдно не называй меня так, хорошо?

Я чмокнула парня в щёку:

― Ладно, уговорил…

― А куда ты в последний момент Макса отправила? Что-то нет его долго…

― Сказал, что догонит. Я всё же решила форму для чеканки с собой не брать, мало ли что… Так спокойнее, если она будет спрятана в надёжном месте, где никто не сможет её найти, даже случайно. Вот и отправила Макса, чтобы он спрятал её где-нибудь в пещерах.

Всю эту сцену непосредственно наблюдал Ают, хоть мы и сидели далеко от рулевого колеса. Он вёл шхуну к месту ночной стоянки и искоса поглядывал на нашу идиллию. Когда «Медуза» встала на якорь у группы маленьких скалистых островов, капитан подошёл к нам:

― Надеюсь, хороший ужин с кружкой пива поднимет моим пассажирам настроение?!

Тиль постарался на славу, да и продукты, которые мы загрузили на «Медузу» перед отплытием, этому очень поспособствовали. Горожане, в меру своих возможностей, напихали нам кто, что смог. Пока я сидела в горестных раздумьях, Дайк времени даром не терял: познакомился с командой, обустроил в трюме наших лошадок, которых я поначалу не думала брать с собой, надеясь купить кибитку с парой единорогов в Гейзе. Однако Ают меня отговорил, сказал, что не раз возил лошадей и в одном из трюмов для Тучки и Рыжего будет достаточно места.

Нашу же Чернушку забрало семейство Гая, раз они всё равно решили остаться, пообещав хорошо о ней заботиться. А вот летунов, молоденьких Ромео и Джульетту, к огромной радости Балмаара, пришлось оставить на его попечение, так как до появления первого потомства они были бесполезны, а возить их с собой было бы не с руки, как-никак лишняя забота.

Есть за ужином совсем не хотелось, но то ли пиво, то ли неспешная беседа в капитанской каюте поспособствовали появлению аппетита. Нигде на «Медузе» я не заметила следов былого шторма, единственным напоминанием о котором была лёгкая хромота Аюта да широкий шрам от глубокой царапины, который стал заметен, когда он растянул шнуровку рубашки на груди.

Оглядывая каюту, я вспоминала своё первое плаванье на «Медузе» и думала о том, что ведь на очередную встречу после всего что было, никак не рассчитывала, а вот теперь я здесь, опять в море, на самой быстроходной шхуне, среди знакомых людей и снова плыву куда-то… Ают налил ещё пива, пристально глядя на меня:

― Эрдана Кари, вы настолько задумчивы и серьёзны, что я прямо вас не узнаю…

― Я так сильно изменилась?

Он сделал глоток и слегка облизал языком губы:

― Внешне нет. Прекрасна, как рассвет над морем… Дайкаран, а ты как находишь? Эрдана Кари улыбается как-то очень грустно…

По лицу Дайка стало заметно, что разговор в таком ключе совсем ему не по душе.

― Капитан… Я бы не хотел ни с кем обсуждать свою девушку, тем более в её присутствии.

Ают нахмурился, но промолчал. Глянув на полки с книгами, которые располагались по периметру каюты, я спросила:

― А свой Вечный свиток ты продал?

Ают покачал головой:

― Нет, ещё… Жду самого богатого покупателя, тем более что сейчас совсем не бедствую. Чёрный жемчуг, помнишь?

Я кивнула.

― Продал одну в Банкоре…

― А можно свиток посмотреть? Дайк может прочитать…

Капитан вскинул брови, глянув на Дайка:

― Ты читаешь на языке древнейших?! Очень интересно, что же там нацарапано!

Он встал из-за стола и полез в небольшой сундучок, который стоял у койки, за шторкой из куска парусины.

Читал Дайк долго. Вернее, не читал, а тупо смотрел. Потом поднял глаза и растерянно произнёс:

― Или я дурак, или это один из последних свитков Кифа, когда он уже полусумасшедшим старцем бродил по земле. Легенда говорит, что святой Киф к старости повредился умом и, бросив дом, ушёл искать что-то, а что неизвестно.

Я развесила уши. Как-то за всё время нашего общения и жизни под одной крышей разговоры на эту тему никогда не возникали, почему-то. Как я могла упустить такую интересную информацию?!

― Так что же там всё-таки написано?― спросил капитан.

― Полная ерунда. Просто набор букв и знаков, обрывки слов и только в конце несколько более-менее связных предложений. Будто он долго пытался что-то написать, но это почему-то не получалось… Хотя и то, что получилось, напоминает бред.

― Так читай, не томи!― я заглянула в свиток, на котором чётко виднелись выцарапанные знаки.

― Вот здесь, внизу написано:

Там, где выход, входа нет,

Лишь кружится звёздный свет…

Я не совсем уверен в значении «свет» или «цвет», а дальше так:

Если хочешь ты войти,

Возможно, имеется в виду слово «уйти», символы очень похожи,

Бога за руку схвати.

Вот так как-то…

― Чушь, какая-то,― проговорил Ают.― Какой выход, какой вход? Где выход, там всегда и вход!

― А что ты думаешь, Кари?― Дайк поднял на меня глаза.

Я сидела, переваривая услышанное, и понимала, что вот! Наконец-то! Логика! Логика в древних словах полоумного старца! И если сильно не вдумываться, ища какой-то скрытый смысл, а воспринять это четверостишие буквально и применить к себе, то кое-что становится ясно!

― Что ты ещё знаешь о Кифе?!

― О нём очень мало известно. Когда я жил в столице, мой учитель рассказывал, что летопись гласит, будто никто не знал, откуда взялся Киф, ни какого он был рода, ни возраста. И было это очень-очень давно… Но известно, что когда он появился, то говорил на странном языке, каком-то своём, и только через некоторое время заговорил по-нашему, а потом и на языке древнейших, в те дни на нём ещё многие общались. Киф был очень умным, он многое знал, что было неведомо нашим предкам и многое умел. Он знал способы обработки металлов, знал секреты строительства крепких каменных зданий и ещё много чего, наверно. Но под старость бросил всё, а также людей, с которыми жил и ушёл бродить по земле, искать что-то или кого-то… Иногда на него снисходили озарения, и он делал эти свитки, выцарапывая на них свои стихи и пророчества. Секрет этого материала умер вместе с Кифом, хотя он очень похож на смолу деревьев абинко, которой покрывают ткань, чтобы сделать её непромокаемой. Только ткань после этого всё равно горит, а Вечные свитки совсем не горят, да и в воде не тонут. Знаю ещё только, что тело Кифа нашли где-то там, под обрывом и с тех пор это место называют Кифов нос.

Дверь в каюту открылась ― это был Данко, правая рука капитана:

― Там ангалин за бортом!

― Макс!― я вскочила и понеслась наверх.

Ящер быстро вскарабкался по верёвочной лестнице. Да-а-а… Таких пассажиров «Чёрная медуза» ещё не перевозила: ангалин, горный волк. Сбившись в кучу, команда наблюдала, как рептилоид важно расхаживал по палубе, вертя длиннющим хвостом, шумно принюхиваясь и рассматривая мужчин так, будто это он капитан. В лучах заходящих солнц на его тёмно-серой чешуе плясали розовые блики, а глаза сияли как два огромных, чистейшей воды изумруда.

― Ну и компания вокруг тебя собралась,― прошептал на ухо помощник капитана.― Рассказать кому ― не поверят!

― Эх, Данко! ― я вздохнула в ответ.― Если бы мне год назад такое рассказали, я бы тоже не поверила.

Макс выполнил задание на «отлично». Коробку с формой и штемпелем он спрятал в глубине Белой скалы, но так, чтобы при необходимости можно было быстро найти. Учитывая мой зимний опыт блуждания по пещерам и проходам, сделать это большого труда не составляло, тем более что ангалин подробно объяснил маршрут. Когда я спросила, почему он так задержался, Макс улыбнулся и на глазах у изумлённой команды засиял нежным сиреневым светом. Некоторые буквально ахнули!

Как я ни старалась, но заснуть, так и не смогла. Я лежала в той же маленькой каюте, в которой путешествовала на «Медузе» в первый раз, слушала плеск воды за бортом, сопение Бумера под дверью и крутила в голове мысли о Кифе ― четверостишие не давало покоя. И ведь несмотря на неуверенность Дайка в дословном переводе, общий смысл не менялся:

Там, где выход, входа нет,

Лишь кружится звёздный свет…

Если хочешь ты войти (уйти),

Бога за руку схвати.

Уже десятый или двадцатый раз я пересказывала про себя это странное стихотворение: «Ают верно заметил, что где выход, там и вход и наоборот, только тут имелся в виду такой выход, через который нельзя вернуться. Очень похоже, что Киф был таким же, как и я ― пришельцем из другого мира. Он также говорил на своём языке, пока не выучил окатанский и личностью был легендарной, хотя о нём сохранилось не так уж и много сведений. И эти Вечные свитки, загадочные головоломки с тайным смыслом. Чувствую, что с Кифом мы земляки… Ведь я и раньше думала о том, что не первая гостья с Земли: до меня был Киф, а может, и ещё кто-нибудь. Получается, что для того чтобы выбраться отсюда, нужно схватить бога за руку. Интересно, в каком смысле ― прямом или переносном?! Хорошо, что не за бороду…»― пришла дурацкая мысль, и я хихикнула.

Бог мне всегда представлялся этаким старцем с длинной белой бородой, в балахоне и с золотым нимбом над всклокоченными сединами. «Бога за руку схвати…― продолжала я размышления.― Есть у меня кое-кто на примете, кто мог бы, вот уверена! пролить свет на сию загадку, но он сбежал, оставив меня разбираться со всем самостоятельно».

Сопение Бумера сменилось тихим поскуливанием, потом послышалось какое-то движение и шипение Макса:

― Кари? Ты спиш-ш-шь?

Приподнявшись с койки, я откинула щеколду.

― На палубе холодно,― он просунулся в дверь, изображая вселенские страдания.― Я замёрз-з-з…

Я тоже чувствовала, что температура была ещё совсем не летняя, тем более ночью, но лимм служил мне прекрасной защитой от холода.

― Да заползай уж… Я на пол сейчас одеяло постелю. Ложись с Бумером, так вам теплее будет.

И вот только мы обустроились и угомонились в тесной каютке, как на ступеньках послышались шаги и короткий стук в дверь.

― Открыто, Дайк… Ты тоже замёрз?― меня начал разбирать смех.

Он распахнул дверь и, увидев зелёные глаза Макса и жёлтые Бумера возле моей койки, остановился в узком проёме с фонарём в руке:

― Вижу, что все в сборе. И как вы умудрились тут поместиться?

― Не волнуйс-с-ся, тебе тоже мес-с-ста хватит,― прошипел Макс, зевая во всю клыкастую пасть.

Вот так мы и провели первую ночь на «Медузе» вдали от Тухлого дома: в тесной, маленькой каютке, но вместе.

По заверениям Аютана, плаванье до Гейзы должно было занять около двух недель, и первая половина пути происходила вполне благополучно. Буквально через несколько дней и Макса, да и Бумера все воспринимали спокойно, тем более что мы старались команде не мешать заниматься своей работой. Бумер вёл себя хорошо, правда, не отходил ни на шаг и глухо порыкивал, если кто-то ко мне слишком приближался.

А вот Макс очень скоро стал всеобщим любимцем, так как избавил команду от необходимости ловить рыбу на стоянках. Каждый вечер он уплывал на охоту и всегда возвращался с добычей: то с крупным турманом, мясо которого было очень сочным и вкусным, то с сетью, заполненной морскими рако- и крабообразными, которые, в отличие от земных, имели по две пары клешней: большую и меньшую, и странные хвосты с длинными шипами.

Дайк помогал Тилю на кухне и очень подружился с коком ― на почве медицины им было о чём поговорить. Мне же совсем нечем было заниматься, кроме как смотреть за Бумером, даже от ухода за нашими коняшками меня избавили. Когда я попыталась прибраться в трюме и почистить стойла, Кул с Найром выпроводили меня наверх со словами, что негоже вот наследнице дома, да и вообще, прекрасной богине пачкаться в лошадином навозе. Ничего не оставалось, как идти к капитану и просить разрешения на изучение его библиотеки.

Несколько дней я изучала древние карты и читала большие толстые фолианты, где говорилось о далёких морях за Островным поясом, в которых предкам Аюта давным-давно удалось побывать. Рассматривала примитивные зарисовки морских существ, из тех, что удавалось увидеть или убить, читала описания странных явлений в океане, которым не было никаких объяснений и пыталась привести многие разрозненные сведения к какому-либо единому знаменателю. Хотя, если честно, всё это было нужно только для того, чтобы не думать о Тане и его исчезновении. Было необходимо чем-то заполнять мозги, чтобы раз за разом не возвращаться к мыслям о нём и не растить обиду и злость, которые словно кактусы или заросли мирга проросли где-то внутри.

Дней через десять после отплытия из Латраса я сидела на носу под треугольным кливером, держа на коленях очень старый толстый фолиант в потёртом кожаном переплёте, и пялилась в море. Погода стояла прекрасная: ясное, чистое, синее небо, хороший попутный ветер, пусть и довольно прохладный, так как двигались мы всё-таки почти строго на север, течение, которое удалось поймать капитану ― скорость у шхуны была очень приличная.

Бу сидел рядышком и увлечённо рассматривал горизонт. Той первоначальной неуверенности от качающейся палубы он уже не испытывал и вполне привык к морскому путешествию. Макс, растянувшись во всю длину, отдыхал у борта после ночной охоты, Ают стоял у руля, Дайк возился с лошадьми в трюме, команда отдыхала и занималась своими делами ― море, ветер, прекрасный день…

Я перелистывала пожелтевшие от времени страницы и рассматривала, до сих пор странные, буквы и символы окатанской письменности. Эта была самая старая книга в коллекции Аютана. Она состояла в основном из схем течений и ветров в разных точках побережья, а также снабжена вычислениями, которые Ают толком не понимал, так как никогда не пользовался счётом ангов. Ещё в прошлое плаванье я пыталась разобраться с этой древней системой, но тогда ничего путного не получилось.

Вооружившись стилосом, я принялась разбираться с математической загадкой, но выявить какие-либо закономерности не выходило ― было слишком много неизвестных чисел. Если в обычной системе счёта мне было в основном всё ясно, то здесь очень многое не доходило из-за непонятного принципа построения числовых значений.

Я долго чёркала на листке, пытаясь уловить хоть какие-то связи, пока рядом не присел Дайк и не уставился в мои математические изыскания:

― Вот этот полукруг с двумя хвостиками ― семь, а с одним ― шесть. А вот это… не десять…― он задумчиво потёр переносицу.― Это… Ну как сказать… Вроде как десять, только восемь… То есть, после семи ничего нет, она последняя. Первая ― означает «ничего», «пустоту», или, как говорил мой учитель, «абсолют», а конечная цифра в счёте ангов ― семь. Всего восемь цифр.

Вытаращив глаза, я смотрела на друга: «Так вот почему до меня всё никак не доходило! Это же восьмеричная система счисления, а не десятичная! Вот же дура!!!» Хотя мне простительно ― с математикой я никогда особо не дружила. Порывисто обняв Дайка, я чмокнула его в щёку:

― Спасибо! А я, балда, всю голову сломала! Теперь понятно, откуда у счёта ангов «ноги растут»! А ты откуда знаешь?!

Мои вопли разбудили Макса и, открыв глаза, он сладко потянулся.

― Да я, толком, и не знаю… Сказал, что помнил… Алцелан учил нас немного, так как многие древние рецепты лекарств и противоядий именно так записаны, однако учитель и сам не до конца всё это понимал.

Короче говоря, с помощью Дайка, общую суть я уловила, а также он вспомнил ещё значки, которые обозначали цифры. Я всё записала, и теперь этот старинный фолиант уже не выглядел такой «китайской грамотой».

Сделанное открытие надолго погрузило в размышления. Насколько я знала, на Земле восьмеричную систему использовали в программировании, однако позднее заменили на шестнадцатеричную, для большего удобства. Но первые поколения компьютеров и других цифровых систем программировались именно в восьмеричной системе. Помнится, как-то Мозг читал справочник по программированию в моей голове, значит, более подробную информацию можно будет поискать в личной внутренней библиотеке, хотя, к слову сказать, заходить туда совсем не хотелось.

Пока я сидела, подставив лицо теплому свету, а Дайк большой щёткой пытался прочесать роскошную гриву Бумера, отчего тот впадал в блаженный экстаз, Макс проявил интерес к моим исследованиям и листал книгу Аюта. Вдруг он издал какой-то резкий звук, и я открыла глаза. Прижав когтистой лапой уже закрытую книгу, ангалин странно смотрел в пустоту.

― Что ты там увидел?― спросила я и попыталась вытащить толстый том.

― Ничего…― прошипел он.

― Ага, так я и поверила,― и продолжала дёргать, но Макс очень крепко прижимал книгу к палубе.― Я же всё равно узнаю!

― Не с-с-стоит…― и глянул так, что я вздрогнула.― Эту книгу нуж-ж-жно уничтож-ж-жить!

― Да ты что!― я вцепилась в том с другой стороны.― Макс! Отдай! Это не наша книга! Она принадлежит капитану!

Мы трое, Дайк, Бумер и я, непонимающе уставились на чешуйчатого, а он сверлил нас глазами:

― Не с-с-смей её читать! Я не хочу, чтобы ты это видела!

― Что видела, Макс?! Ты с ума сошёл?! Отдай немедленно!!!

Наши громкие пререкания заметили и услышали. Глянув на идущего к нам быстрым шагом капитана, Макс сверкнул глазищами и прыгнул за борт. Вот же характер! Никогда нельзя быть уверенной, что взбредёт ему в голову! Сжимая книгу, я свесилась с борта ― ангалина нигде не было видно.

Мы уселись в кружок и принялись листать том, в поисках того, что могло так напугать и разозлить Макса. И только перелистав далеко за середину, в череде пустых страниц, наткнулись на рисунок. Не знаю, что подумали Дайк с капитаном в первый момент, как мы его увидели, но я ахнула! С пожелтевшего, покрытого разводами плотного листа на меня смотрел Чужой! И пусть этот монстр не совсем походил на персонажа известного на Земле фантастического ужастика, однако общего было много.

Рисунок был выполнен очень хорошо, с чёткой проработкой мелких деталей, явно рукой талантливого художника. Картинка даже передавала ощущение злобы и ужаса, которое исходило от этого чудовища. Я глянула на Дайка. Он был бледен и смотрел на рисунок расширенными глазами, впрочем, как и капитан. Один Бумер оставался невозмутимым и продолжал пялиться в море.

Я захлопнула книгу. Судя по реакции Макса, именно таким монстром становился ангалин после неудачных превращений. Да-а-а… Увидеть такое в реальности, а не в кино ― заклятому врагу не пожелаешь! Первым же порывом было сказать Аютану, что мы поворачиваем назад, ведь за золотом можно и из Латраса выехать, однако я сдержалась, хотя внутри всё кричало и вопило об обратном.

Всучив капитану книгу со словами: «Спрячь и никому не показывай», я схватила Дайка и поволокла в каюту. Оставив Бумера у порога, на случай длинных ушей команды, мы закрылись изнутри. Новая дверь в каютке была толще, прочнее и без щелей, так что можно было хотя бы тихо разговаривать.

― Ты понял, Дайк?! Ты понял?! Это же тот самый монстр!

Дайк кивал и, запуская пальцы в волосы, ходил по узкой каюте: четыре шага в одну сторону, четыре ― в другую.

― Во что он нас втянул?!― Нянь плюхнулся рядом на койку.― Это же… Это же… Даже слов не могу подобрать! Такое страшилище!!! А зубы, Кари?! Два ряда огромных острых зубов!!!

― Три…

― Ещё лучше! А какого он роста, как думаешь?!

― Да немаленького… Помнишь, Макс говорил, что когда оно вырвалось, то прежде чем с ним справились, почти половина населения острова погибла. Представь, какая силища, скорость и жестокость!

― Не зря ты сомневалась… Не зря! Я просто представить себе такого не мог! Может назад повернём?! Если эти «слёзы богов» на такое способны, то зачем их доставать?! А Макс?! Он же хочет проверить их действие на себе!!! И он вот в это может превратиться! О-о-о, какой кошмар!

Какое-то время мы молча сидели, пока Дайк не спросил:

― И что делать будем?

Я вздохнула и представила «райское поле». Вспомнила, какой ужас испытала тогда, в тот момент, когда почва дрогнула, и ноги начали погружаться в тёмную жижу. Вспомнила страх, который практически парализовал и тело, и разум. Тот ужас, от осознания, что могу погибнуть не только я, но и Натри, который зависел от меня. Сейчас похожая ситуация, только на кону не одна, не две и не три жизни, а жизни десятков, сотен ангалинов, а может и людей. Если такое чудовище будет на свободе, то… А с другой стороны ― иного пути от ангалина к человеку нет, и ящеры верят в это… Вот это задача… А нужно ли?! Нужно ли Максу становиться человеком?! А мне?! Мне это нужно?!

Дайк обнял меня и прижался лбом к виску:

― Я в состоянии тихой паники… А ты?

Я стиснула тёплую ладонь друга, как бы настаиваясь на принятие решения и размышляя о том, что нет в голове знакомого голоса, который мог поддержать, посоветовать и успокоить, его нет… Теперь мы сами должны во всём разбираться, поддерживать и успокаивать друг друга. Я всё-таки не одна, не одна…

― Во-первых, надо поговорить с Максом, не просто так он себя повёл. Во-вторых, возвращаться в Латрас бессмысленно ― большая часть пути позади, а поменять наши планы мы можем и в Гейзе. В-третьих, мне очень не понравилось, каким вернулся Макс после разговора с Рексом. Отец очень сильно повлиял на него, и я уверена, что от цели добыть «слёзы» ангалины не откажутся и рано или поздно, но они найдут способ добраться до Храма даже без нашей помощи. Нужно быть рядом с Максом и помочь ему разобраться с этой загадкой, если это будет возможно, конечно. Вот и выходит, что нужно придерживаться нашего первоначального плана, а потом отправиться с Максом к Рексу. Теперь мне тоже очень хочется познакомиться с его отцом. Нельзя отступать, пуская такие события на самотёк. Не совсем понимая ситуацию, я… мы… возложили на себя огромную ответственность, и хотя мне очень страшно, даже больше чем тогда на «райском поле», я считаю, что нужно идти до конца. Дайк ничего не ответил, а просто крепче обнял и уткнулся носом в шею.

Дело близилось к вечеру, а Макс так и не объявился. За ужином я разузнала у капитана подробности о книге. Как оказалось, рисунок этот он никогда не видел, так как ею ни разу не пользовался из-за очень устаревших сведений. К тому же изображение находилось среди чистых страниц, которые занимали около четверти от общего объёма старинного фолианта. Когда я спросила, откуда же она у него взялась, то он рассказал, что лет шесть или семь назад купил её у рыбаков, которые нашли разбитое торговое судно на одном из островов. Книга от воды почти не пострадала, так как была упакована в непромокаемый мешок, однако когда он начал разбираться, то понял, что пользы от неё не будет, а счёт ангов, вообще, плохо понимал. Вот с тех пор она и стояла на полке.

Ают пытался выяснить у нас, что же это за рисунок такой, но, по молчаливой договорённости, мы с Дайком ничего толком ему не рассказали. Я объяснила только, что этот монстр из легенд и сказок ангалинов, и Макс никак не ожидал увидеть его в человеческой книге, вот и разозлился. На что Ают спросил, не сводя с меня глаз, что, может, я соглашусь принять её в подарок, так как ему она не нужна.

Я заметила, как напрягся Дайк в тот момент, а вот капитан был галантен, вежлив и предупредителен со мной, и не только в этот вечер. Он и до этого часто оказывал мне знаки внимания, хотя прекрасно видел реакцию парня. В конце концов, Дайк не выдержал и, коротко кивнув, быстро вышел. Дверь за ним закрылась, и я отодвинула тарелку:

― Ают, зачем?

Он дотронулся до моих пальцев:

― Ты ведь Дайку не жена… А если любишь, то почему не выходишь за него замуж?

Я убрала руку:

― На это есть причины…

― Какие?

― Не хочу это обсуждать.

― Почему?

― Потому что это никого не касается, кроме нас.

― Прости,― он опустил глаза.― А книгу всё же возьми…

― Лучше я её у тебя куплю, так будет честно.

Капитан рассмеялся:

― Ладно… Пять эре ― и мы в расчёте!

― По рукам!

На ночёвку мы стали возле группы высоких конических островов, вершины которых будто острые пики пронзали небо. Отвесные, почти вертикальные скалы создавали какую-то мистическую обстановку. Заходящие светила пронизывали красными лучами промежутки между каменными стенами, и создавалось впечатление, будто мы попали в кровавый колодец. Меняясь с вахты, Данко сказал, что здесь очень хорошее место для ночёвки, так как утром сильное течение подхватит «Медузу» и долго будет нести в нужном направлении.

Уже и солнышки опустились за горизонт, и сияющее ночное небо Окатана расстелило бриллиантовое полотно, и величественный прекрасный Октаэн начал неспешное движение по звёздному куполу, а Макса всё не было. Я сидела у верёвочной лестницы, перекинутой через борт, поглаживала Бумера и рассматривала сверкающую красно-голубую туманность. Безумная красота ночного неба до сих пор повергала в состояние священного трепета.

Послышались шаги по деревянной палубе ― из трюма показался Дайк с одеялами:

― Я так понял, спать ты не пойдёшь…

Он сам закутался в одно, другим укрыл меня и уселся рядом, привалившись к моему боку. Некоторое время мы смотрели в небо, пока я не прервала молчание:

― А книгу я купила…

Дайк хмыкнул и повернулся ко мне:

― И зачем? Ают же бесплатно предлагал…

― Тебе же было неприятно, что он предложил её в подарок. Макс решил книгу уничтожить… Вот отдам, и пусть делает что хочет.

― Но мы же увидели рисунок, какой смысл?

Я глубоко вздохнула и плотнее закуталась в одеяло:

― Вот где его носит?! Как бы не случилось чего… Ведь он один в море, без своих соплеменников! А если на него какая здоровенная, хищная тварь нападёт?!

Нянь придвинулся ближе и нащупал в одеяле мою ладонь:

― Успокоится и вернётся, ничего с ним не будет.

― Дайк, мне так не по себе… Картинка всё не выходит из головы. Похоже, что именно про этих монстров рассказывается в древних легендах. Только там говорится, что это боги выпустили на Окатан чудовищ, а тут получается, что это ангалины так хотели быть людьми, что принимали «слёзы богов», и в результате из Храмов выходили вот такие чудовища. Что-то тут не то… Концы с концами не сходятся. Не могли ангалины сознательно, понимая последствия, делать такое…

― Не хочу об этом говорить,― Дайк несколько раз нежно поцеловал меня в висок.― До твоего появления в моей жизни всё было просто, понятно и довольно предсказуемо, а теперь…

― Жалеешь?

― Ни малейшей капельки!― и только потянулся с очередным поцелуем, как верёвочная лестница дёрнулась, и скрежет когтей о доски растревожил тишину ночи.

― Вот никак вас-с-с ос-с-ставить нельзя…― прошипел Макс, нависая сияющим телом.

Я выдохнула:

― А не надо убегать! Мы же ждём тебя! Волнуемся!

― Ага… Ж-ж-ждут они, волнуются… Я вс-с-сё слыш-ш-шал,― он продолжал бурчать, отпихивая недовольно рычащего Бумера, и пытаясь устроиться поудобнее. Потом положил голову мне на колени, глубоко вздохнул всей грудью и закрыл глаза.

Я откинулась на Дайка:

― Всё… Все в сборе и можно спать, хотя до утра уже недолго осталось…

Макс полежал несколько минут, а потом спросил:

― А что? Выяс-с-снений отнош-ш-шений не будет?

― А ты хочешь?

Он смотрел в упор и только ясные, зелёные глаза светились в темноте.

― Помнишь, Максик? Мы когда-то поспорили на желание…

Он резко отвернулся:

― Я думал, что ты забыла…

― Не забыла. Так вот, мой дорогой, я хочу…― и выдержала долгую паузу.― Чтобы такого больше не было! Никаких психов, капризов и убеганий в неизвестность! Раз уж так сложилось, что мы вместе, то и нужно быть вместе во всём и все проблемы решать сообща. Ты согласен?!

― Соглас-с-сен.

― Вот это и есть моё желание.

― Спас-с-сибо…

― За что?

― За то, что ты рядом. Вы рядом…

Чудовище в книге и вправду было тем самым монстром, который получался в течение нескольких дней, после того как ангалин выпивал «слёзы богов». Макс, да и его соплеменники, конечно, никогда не видели его вживую, так как последняя попытка превращения предпринималась около двухсот лет назад, когда Рексом был ещё прадед Макса. Однако современные ангалины прекрасно знали, как оно выглядит, и поэтому когда Макс увидел практически точное изображение, то, как сам признался, испугался… и очень. Одно дело знать из рассказов и устных описаний, а другое ― увидеть, пусть и картинку.

Если изображение само по себе внушило ужас, и не только Максу, то что будет если такой монстр окажется настоящим?! А то, что в него может превратиться Макс, мой Макс! приводило меня в какое-то полуобморочное состояние.

Как мы ни пытались отговорить нашего хвостатого, чешуйчатого друга от путешествия в Храм, он не хотел ничего слушать. Правда, клятвенно пообещал, что пока не разберемся, почему вместо человека получается такой монстр, он к «слезам» не притронется. Для нас осталось загадкой, кто нарисовал жуткую картинку, ведь она находилась в человеческой книге. Ают тоже не мог пролить свет на сию тайну, так как ничего не знал. Я предположила только, что, вероятно, кто-то из людей был тогда на том острове, где происходила трансформация и видел чудовище собственными глазами. Может, Великий Ангалин Рекс что-либо знает об этом?

Когда до Гейзы оставалось меньше недели пути, я проснулась среди ночи от чувства, что кто-то очень крепко схватил меня за плечо, в том месте, где был браслет. Я вскочила с койки. В каютке, кроме Бумера, никого не было: Дайк остался в кубрике с командой, а Макс где-то на палубе. Чувство сжатия не исчезло ― плечо было сдавлено будто жгутом, когда берут кровь из вены.

Я зажгла лампу, скинула тунику и стянула верхнюю часть лимма. Браслет был чёрным! Опять! Только в этот раз он не жалил меня, а сжимал. Дурной знак! Я попыталась снять его, но он только слегка растянулся и снова сжался с прежней силой. «Странно, что не могу его снять,― я смотрела то на браслет, то на Бумера, который напряжённо сидел рядом и принюхивался.― А может, когда браслет чернеет его и снять нельзя, пока опасность не минует… Ведь прошлый раз я не пыталась этого сделать».

Я быстро оделась и помчалась на палубу. Тёмным шаром Макс спал у левого борта, а на корме в свете фонарей Кул и Данко несли ночную вахту. Было довольно прохладно, хотя ветра не было ― полный штиль. Как только я дотронулась до плотной чешуи, ангалин сразу же развернулся.

― Макс! Браслет почернел! Что-то может случиться! Так уже было перед землетрясением!― затараторила я.

На мои возбуждённые крики прибежали вахтенные. Все трое, Данко, Кул и Макс, принялись разглядывать почерневший подарок Гуна.

― Нужно сказать капитану,― произнёс Данко,― раз ты говоришь, что он чернел перед землетрясением.

Я поставила на уши всех, однако до утра так ничего и не случилось. Браслет не изменился и не снимался, а вся команда сидела на палубе в ожидании неизвестно чего. На утреннюю охоту Макса я не пустила, и он недовольно шлёпал от одного борта к другому, бурча под нос, что из-за паники, которую я устроила стаи турманов уйдут на глубину, и мы все останемся без вкусного обеда.

Рассвет окрасил «Медузу» в яркий оранжевый цвет, когда с верхушки мачты раздался голос одного из матросов:

― Смотрите! Смотрите!― он махал руками, указывая на юго-восток.

В рассветном небе, в том направлении, виднелась лишь белая туманная полоса, и как я ни вглядывалась в горизонт, ничего более не могла увидеть. Макс и Бумер, поставив передние лапы на борт, тоже внимательно смотрели в указанном направлении. Оба усиленно принюхивались, и стало заметно, как физиономия Макса всё больше и больше напрягается. Вдруг он резко обернулся и завопил на столпившуюся вокруг команду:

― Что вс-с-стали?! Это блуждающ-щ-щее течение! И оно идёт прямо на нас-с-с!!!

Аютан, который стоял рядом со мной и Дайком, вздрогнул и заорал во весь голос:

― Якорь поднимайте!!! Ставить паруса!!!

Со всех ног команда бросилась выполнять приказ. Предпринятые усилия не очень-то помогли: ветер был слабенький, а пелена тумана быстро приближалась. Такое природное явление не только я, но и все, за исключением Макса, видели первый раз в жизни. Широкая стена белых бурунов, метров в пятьсот, если не больше, догоняла «Чёрную Медузу» и вскоре стало окончательно ясно, что нам не уйти.

― Нуж-ж-жно пос-с-стараться удержать ш-ш-шхуну в центре водяной с-с-стены!― взволнованно шипел Макс капитану.― Ес-с-сли будем ближ-ж-же к краям, нас разнес-с-сёт в щепки, а так корабль просто подхватит! Течение относ-с-сительно безопас-с-сно только в с-с-самой середине, чем дальш-ш-ше в с-с-стороны, тем мощ-щ-щнее воронки, а на самых границах вода перемалывает вс-с-сё, даже панцирных ос-с-сьминов и гигантских кархаронов в кровавый фарш-ш-ш!

Когда бурлящая стена воды была уже чётко различима и туман от брызг начал закрывать небо, Ают закричал:

― Вниз!!! Все вниз! Сейчас волна ударит!!!

В последний момент, перед тем как над нами захлопнулась крышка люка, я заметила, как капитан, Данко и Макс пытались удержать рулевое колесо. Удар страшной силы обрушился на шхуну. Я прижалась к Дайку и, сама того не ожидая, оказалась у двери в библиотеку. Здесь было тихо и пусто, как и тогда в последний раз. Я села на кушетку и уставилась на письменный стол, за которым никого не было. «Предатель! Гад! Сволочь! Жалкий трус!»― злость накатила, как та волна, что накрыла шхуну. Одно немного успокаивало, что в этот раз к буйству стихии я не имею никакого отношения.

Как я знала из книг, что успела прочитать, блуждающие течения были крайне редким явлением, но чрезвычайно опасным, по их вине пропало немало шхун в океане, и механизм их возникновения людям был не известен. Немного беспокоило, что вот опять, когда я! на «Медузе», происходит стихийное и крайне опасное событие, словно по заказу. А если бы мы сели на другой корабль?! Что было бы?! Или не было?! Но на эти вопросы нет ответов… Тан уверил меня, что это я поспособствовала тому шторму. Но опять происходит явление, которое, похоже, полностью поменяет наши планы, если, конечно, не убьёт, а я точно тут ни при чём.

«Где же ты? Куда ушёл? Зачем?!― я автоматически поглаживала поверхность стола, будто это могло заменить потерю внутреннего друга.― Друга?! Какой же ты мне друг после этого?! Ну попадись только! Вот уверена я, что мы ещё встретимся! И ты, мой дорогой, объявишься! Если мои догадки верны, то ты где-то здесь… Потому что я не отпускаю тебя… Не отпускаю! Ты слышишь, Тан?! Я не отпускаю тебя!!! Пусть я тебя не вижу и не слышу, пусть не чувствую, но твой образ будет сидеть здесь, в моей внутренней каменной клетке, до тех пор, пока не поговоришь со мной! Ты понял?!»

От удара и звука пощёчины я резко дёрнулась и открыла глаза. Дайк держал меня за плечи и жёстко смотрел прямо в глаза:

― Ты кричала! Кари! Опять?! Он вернулся?!

Я осмотрела тёмный трюм:

― Нет… Не вернулся… Где все?

― На палубе. Нас подхватило и несёт неизвестно куда!

Я поднялась на ноги и закатала рукав свитера:

― Посвети…

Дайк поднёс фонарь. Браслет был серым, а буквы надписи тускло-тускло жёлтыми.

― Похоже, главная опасность миновала, но он ещё не голубой.

― Кари, ты меня пугаешь! Ты сказала ещё в Латрасе, что он ушёл, а почему тогда кричала, что не отпускаешь его?!

― Не думай об этом,― я оправила рукав.― Пошли наверх, посмотрим, что там происходит.

А на палубе творилось вот что. Команда стояла у бортов, уставившись вниз на бурлящую, будто кипящую ключом, воду. Ают держал рулевое колесо, Найр сидел на мачте, а Макс и Данко на носу. Кругом всё в тумане, вернее, в мелкой водяной пыли и видимость не более нескольких метров. Ситуация!

Завидев меня, мужчины обернулись, а Бумер, который всё время был рядом, глухо и злобно зарычал. Кольнуло недоброе предчувствие: «Они меня подозревают… Шторм в Перриколе вспомнили, а теперь вот блуждающее течение…». На ватных ногах я медленно повернулась и поднялась к капитану. Он искоса глянул и тихо произнёс:

― Я опять прогневал великую богиню?

― Ают, я тут ни при чём…

Он хмыкнул, приподняв широкую, тёмную бровь:

― Нас несёт неизвестно куда… Ангалин сказал, что так может продолжаться очень долго, пока течение не начнёт ослабевать, и в Гейзу мы точно не попадём. Может сделаешь что-нибудь? Ты же шторм успокоила…

Я молчала, уставившись в одну точку. Сказать было нечего, а убеждать, доказывать, объяснять ― бесполезно.

Через каждый час Ают ставил кого-то у руля, так как по указаниям Макса нужно было держаться середины, которая была отличима по значительно меньшему количеству морской пены. Складывалось впечатление, будто мы находимся в гигантской пенной ванне. Скорость потока была очень большая, под ногами даже ощущалась мелкая вибрация, словно «Медуза» оснастилась мощным дизельным двигателем.

Трое суток я почти не выходила из каюты. Бумер сидел у двери, и по его рычанию или поскуливанию я понимала, кто приближается. Дайк тоже почти не отходил от меня, а вот Макс дежурил наверху, в надежде заметить какие-либо перемены. Но ничего не менялось: мы всё также находились внутри загадочного водного потока и замечали только смену дня и ночи. Ни неба, ни дневных светил, Раматэи и Эалы, ни звёзд за сплошной пеленой пены и густого, влажного тумана было не видно, поэтому и определиться с направлением движения не представлялось возможным.

Страшнее всего было ночью, так как с приходом темноты нас накрывал кромешный мрак, вода кругом ревела и клокотала, и ни свечение Макса, ни все фонари и факелы, которые зажигали, не давали успокоения.

― Команда, включая капитана, на тебя обижена…― проговорил мой Нянь, протягивая миску с кашей.

Я отмахнулась.

― Надо поесть,― он продолжал настойчиво впихивать в руки ещё тёплую миску.

― Ну пусть выбросят меня за борт, и все несчастья «Медузы» прекратятся…

― Что ты говоришь такое…― парень сел рядом.― Сможешь что-нибудь сделать?

В этот момент очень захотелось разразиться жуткими ругательствами, но я сдержалась:

― Например?

Дайк пожал плечами:

― Не знаю…

― Вот и я не знаю… Чтобы делать что-то, нужно понимать, с чем имеешь дело, а никто толком о блуждающих течениях ничего не знает, даже Макс!

― Не сердись,― Дайк нежно улыбнулся и опять протянул миску.― Поешь…

― Не хочу.

― А для меня?!

Окинув парня взглядом, я сменила гнев на милость:

― Уговорил.

Как только я кое-как доела, Бумер заскулил под дверью, и в каюту всунулся Макс:

― Выходите, ес-с-сть на что пос-с-смотреть.

Мы поднялись наверх. Плотная водяная пелена немного рассеялась и можно было разглядеть два солнца не слишком высоко над горизонтом. Далеко-далеко впереди виднелся просвет в тумане, «Медуза» находилась будто в коридоре, и нас несло прямо в прозрачную дыру.

― Течение слабеет. Похоже, больш-ш-шая земля близ-з-зко,― прошипел рядом Макс.

― Сможем выбраться?― спросил Дайк.

― Ес-с-сли ветер поз-з-зволит, надо попробовать прос-с-скочить, пока не с-с-свернуло куда-нибудь.

Команды капитана последовали незамедлительно. Паруса спешно поставили, однако ветер был не настолько силён, чтобы скорость шхуны превысила скорость течения. В этом и была главная загвоздка! После нескольких часов безуспешных попыток поймать хороший воздушный поток, капитан опустил руки:

― Всё, что нужно, так это ветер… Просто сильный ветер и тогда мы выскочим!

Я смотрела на дыру в тумане, которая так и не приблизилась и боялась… Боялась, что если вмешаюсь, то последствия могут быть катастрофическими, ведь мы неизвестно где и что там, за туманом никому неведомо. Присев перед Бумером на колени, я погладила густую чёрно-серую гриву:

― Я попробую, Бу… Попробую.

Волчонок жалобно заскулил, преданно заглядывая в глаза. Крикнув капитану, чтобы все оставались на местах, я закрылась в каюте и прежде чем лечь, проверила браслет ― он был серым, никаких изменений не произошло. Вытянувшись на койке, я закрыла глаза и расслабилась.

Образ «райского поля» возник быстро, только картинка была под стать реальной окружающей обстановке. Трава была не сине-зелёной, а грязно-серой и медленно перекатывалась под небом в лохматых, рваных тучах и только на противоположной стороне ярким, салатовым пятном виднелось гигантское дерево. Я стояла среди этой промозглой серости и понимала, что мне надо туда, к дереву, а для этого необходимо пересечь поле практически по диаметру. «Нужен сильный ветер, но не штормовой… и направленный чётко в паруса от кормы, значит, дуть он должен мне в спину»,― так я подумала и побежала.

Целью забега было дерево-гигант, которое в мыслях являлось символом спасения. Сперва я почти не ощущала движения воздуха, но вскоре холодные потоки начали раздувать одежду, а ноги перестали касаться земли, вернее, дрожащей болотистой почвы. Я продолжала бежать, слегка задевая ладонями огромные травяные волны. Казалось, что я бегу очень быстро, но дерево почему-то приближалось чрезвычайно медленно.

Вспомнился мультик из детства, где Алиса должна была очень быстро бежать, только чтобы оставаться на месте, а чтобы достигнуть нужной точки, мчаться надо было ещё быстрее. Вот нечто подобное было сейчас со мной. «Тан учил, что нужно отпустить себя, полностью расслабиться при максимальном напряжении сил. Парадокс, конечно, но иначе никак…»― продолжая бег, я заглотнула ртом воздух и, раскинув руки, закрыла глаза. Я словно зависла в затяжном прыжке, а потом сильнейший поток, как в аэродинамической трубе, толкнул вперёд с такой силой, что на секунду показалось, будто позвоночник вылетит через живот и грудную клетку. Открыв глаза, я увидела стремительно надвигающийся ярко-зелёный гигант и только коснувшись пальцами шершавой коры, выдохнула и рухнула на землю.

Дверь каюты содрогалась под ударами. Голоса Дайка и Макса, вой Бумера заполнили тесное пространство.

― Топор надо!― выкрикнул Дайк.

― Нет! Не надо!― заорала я в ответ.― Сейчас открою…

Но такое элементарное действие, как откинуть щеколду, сразу выполнить не получилось ― я просто не смогла встать. Тело стало ватным, как у тряпичной куклы, словно без костей и совершенно не подчинялось. Услышав мой голос, Бу сменил пластинку на радостный скулёж, а парни завопили:

― Открывай, Кари! Открой!

― Что за привычка закрыватьс-с-ся!

Кое-как я перекатилась на бок, дотянулась до железки и дёргала, наверно, несколько минут, прежде чем удалось её отодвинуть. Мои мальчики дружно завалились в каютку, всецело заполнив её собой.

― Как ты?! Да ты белая, как твои волосы!― Дайк хватал меня за руки, прикладывался губами ко лбу, проверяя нет ли жара, а Макс и Бу, рыча и отпихивая друг друга, пытались прижаться посильнее.

― Ну что там, наверху?

― Мы выбрались!― Нянь продолжал тормошить меня.― «Медуза» выскочила из потока, как пробка из бочки!

― Да! Да!― вторил Макс.― Такой ветер поднялс-с-ся! Шхуну так понес-с-сло, еле втроём руль держ-ж-жали! Ают даже боялс-с-ся, что паруса с-с-сорвёт!

― То есть всё в порядке?

― В общем, да, если не считать одного…― мы обернулись на голос капитана. Он стоял у распахнутой двери, опираясь двумя руками о верхнюю балку.

― Чего?

― Нашего местонахождения…― и, призывно махнув, потопал к лестнице на палубу.

От слабости меня сильно качало. Не ожидала я, что «вызывание» ветра так отразится на самочувствии ― он будто выдул из меня все силы, однако выйти на воздух очень хотелось. С помощью друзей я выползла наружу. Кругом ясный белый день, синее небо с мягкими кучами облаков, туго натянутые паруса рассекающей волны шхуны и… у меня перехватило и так неровное дыхание… огромные айсберги!

Латрас. Через несколько недель после отплытия «Чёрной Медузы».

Ранним утром фаэдр Балмаар сидел за столом, проверяя учётные листы. Несмотря на произведённые растраты за большой груз железной руды из Перрикола, оплату лесорубам и строителям, а также авансовые платежи, денег ещё хватало. Прокручивая в утолщённых пальцах стилос, городской глава раздумывал о том, что ещё может понадобиться в ближайшее время. Он перебирал записки, в которых некоторые жители выразили пожелания и просьбы, а также прежние пометки; размышлял, что нужно сегодня или завтра опять собрать городской совет и обсудить некоторые идеи, которые посетили его в последние дни.

«В общем, всё решаемо,― чесал нос Балмаар.― В первую очередь ― расширить кузницу или построить ещё одну. Несколько толковых парней напросились к Малахану в ученики, а кузнецы очень нужны ― семья Малахана с таким количеством работы уже не справляется. Потом верфь для ремонта шхун ― этим давным-давно нужно было заняться, да всё денег не хватало. Капитаны уже столько лет сетовали, что в Латрасе, хоть он и на побережье, никаких условий для длительных стоянок, лишний раз даже останавливаться не хотели, предпочитая плыть в Гейзу. А если верфь строить, то и пристань надо ремонтировать ― за зиму штормовые волны почти совсем её разрушили. Лес для строительства рубят каждый день, да и блоки из белого песчаника нарезают, благо его на двадцать этье от Белой скалы, доставлять только к городу неудобно. А тут ещё и постройка крепостной стены… Люди хотят каменную стену и ворота на двух дорогах ― понятно, что так безопаснее. Молодёжь, которая прибыла в город, оказалась очень кстати, и пусть ещё приезжают ― работа всем будет».

Поглаживая пышные усы, Балмаар уставился в окно, слушая звуки раннего утра. Стук копыт вывел его из задумчивости, а быстрые шаги на ступеньках заставили подняться с места. Дверь резко распахнулась, и в приёмную влетел Май:

― Всадники на северном кордоне! Много! Вооружённые!

― Та-а-а-к…― протянул городской глава.― Начинается!

Окрестности Латраса. Кордон на северной дороге.

Отряд Карелла, который немного увеличился за время пути, остановился у высокого забора из острых, толстых кольев. Преграда полностью перекрывала дорогу: по одну сторону тянулась непроходимая лесная чащоба, а по другую ― скалистая гряда, пересечь которую верхом не представлялось возможным.

«Хорошее место для кордона,― подумал атаман.― Я бы тоже здесь поставил».

На заборе висела вывеска, где было сказано, что Латрас ― вольный город, согласно законам древнейших и решению Совета.

― Ну вот и добрались!― пробасил Грас, дёргая поводья и пытаясь сдержать крупного вороного жеребца под собой, с длинным отросшим рогом.

У боевых лошадей рога не спиливали ― в битве он являлся грозным оружием и часто помогал всаднику. Однако чем длиннее отрастал рог, тем бесстрашнее и агрессивнее становился конь, и требовалась недюжинная сила и сноровка, чтобы с ним управиться.

― Ангалинами пахнет…― Карелл напряжённо осматривался, вдыхая ароматы леса.

― Кем?!― Олли, сидя в седле по левую руку от атамана, вытаращил глаза.― Здесь?! В лесу?!

Что-либо ответить Карелл не успел. Неизвестно откуда вынырнули четыре ящера и, приняв боевые стойки, неуловимыми, молниеносными движениями выхватили мечи из-за лоснящихся, чешуйчатых спин. Лязгнул металл ― всадники вздрогнули. Увидеть их здесь не ожидал никто! Среди воинов послышался ропот и удивлённые возгласы.

― Эй! За забором!― прокричал атаман.― Я, Кареллан эн Растан! Племянник покойного терра и претендент на трон! Мы приехали с миром! Мне нужно поговорить с наследницей дома Матвэй! Вы должны помнить меня! Я несколько раз приезжал к Дайкарану эн Тайару, вашему лекарю!

Ангалины, по традиции, хранили молчание, застыв без всякого движения, а за преградой слышались голоса и какие-то звуки. Через несколько минут над высокими кольями показались натянутые луки и чей-то голос прокричал в ответ:

― За управляющим уже послали! С ним будешь разговоры разговаривать! Если кто приблизится ― стреляем без предупреждения! Отступите!

Карелл кивнул и сделал знак отряду. В ожидании всадники спешились, разминаясь после долгого сидения в сёдлах. Вокруг атамана столпилась группа воинов, среди которых были Грас, Олли и Лакр.

― Ангалины! Ангалины!― возбуждённо кричали воины.

― Ангалины охраняют город! Да такого отродясь не бывало!― причитал Лакр.

― Верно! Верно!― вторили многие.― Да она и вправду богиня, раз смогла с ящерами договориться! Значит, все слухи ― правда!

― Вот бы её ручного волка увидеть!― порывисто воскликнул Олли.― Помните, караванщики рассказывали, что ей служат ангалины и подчиняются горные волки?! Вот это да! Ай да отари, ай да звёздочка! Кто бы мог подумать?!

Атаман стоял среди этого возбуждённого гомона, сложив на груди мускулистые руки ― правое плечо оголено, чтобы всем желающим была видна родовая метка дома Растан, дома Великих Террханов на протяжении уже пятисот лет. Воины, раз за разом, поглядывали на четвёрку ящеров, которые, слегка покачивая головами, пристально следили за отрядом. День был безоблачный и ясный ― на шкурах рептилоидов мелькали солнечные зайчики от обоюдоострых клинков, зажатых хвостовыми пальцами. Вид ангалинов при полном вооружении, действительно, был устрашающим.

Не прошло и часа, как топот копыт прервал обсуждения, и приезжие обернулись на голос из-за высокого частокола:

― Вели своим отъехать на этье, а сам оставайся! Фаэдр Балмаар поговорит с тобой!

― Но мне нужна наследница! Я к ней приехал!

― Или так, или никак!

― Ладно! Пусть будет по-вашему!

Когда всадники удалились на нужную дистанцию, а пара ангалинов заняла позицию на половине расстояния до отряда, в заборе из вековых сосен открылся узкий проход и упитанный мужчина в кожаных доспехах протиснулся сквозь щель. Один из ящеров приблизился к нему и замер в боевой стойке. Карелл сжал рукоять меча: такого жёсткого приёма он никак не ожидал. И усатый, уже немолодой фаэдр, и ангалин пристально рассматривали его.

― Я помню тебя…― наконец произнёс управляющий.― Ты был в Латрасе. Правду сказал, приезжал к Дайкарану.

― Мы на «ты»?!― Карелл скривился, и шрам на щеке придал его лицу довольно злобный вид, но управляющий и бровью не повёл.

«Молодец, старик!― подумал Карелл.― Держится хорошо, хотя с таким прикрытием бояться нечего и некого».

― Станешь террханом, будем на «вы». А пока для вольного города ты никто,― спокойно ответил фаэдр Балмаар.― Воля Великого Террхана нарушена, убит законный терре.

Карелл хмыкнул:

― Я к этому не имею никакого отношения. Где наследница? Мне она нужна!

― Я ― за неё.

― А Дайкаран?

― Его нет в городе.

― Вот как?! И где же они?!

― Дайк уехал с эрданой Кари. А пути богини только ей и ведомы.

Атаман даже немного растерялся, услышав такой ответ:

― Богини?!

Управляющий молчал, а крупный серый ящер с широкой тёмной полосой от носа до хвоста смотрел, не мигая, яркими, жёлтыми глазищами. Слегка поклонившись, уже спокойным и ровным тоном атаман произнёс:

― Я не намерен ссориться с наследницей, тем более ― богиней. Очень жаль, что не застал её… Но мои воины устали, нам нужен отдых, еда и припасы на дорогу. Если вы пустите нас в город, то я заплачу за всё, что сможете предоставить и отвечаю за своих людей.

― Какие даёшь гарантии?

― Слово претендента на трон, Кареллана эн Растана и… золото,― и достал из кармана увесистый мешочек.

Балмаар усмехнулся:

― Я не пущу в город всех. Твои люди могут расположиться за северной окраиной. Там широкий ручей и хороший выпас для лошадей. За вами будет наблюдать патруль и несколько ангалинов. Вход в город без оружия.

― Согласен.

Место для отдыха, действительно, было хорошим. Широкий луг с молодой, сочной травой, то тут, то там высокие одиночные гуранги, чем-то похожие на земные пирамидальные тополя, вдали несколько новых срубов и ручей за перелеском. Оставив воинов сооружать кострища и ставить палатки, атаман с остальными членами некогда легендарной «золотой» банды, а также ещё с пятёркой воинов направился в город. Идя через луг, атаман выдавал последние указания:

― На рожон не лезть, вести себя спокойно. Слушать, смотреть, запоминать! Нам нужна любая информация о нашей дорогой девочке. Может, кто и проболтается, куда они уехали. Но слишком не усердствуйте, не нужно давать лишнего повода к подозрениям, на нас и так будут косо смотреть. Всё понятно?

Мужчины дружно закивали.

Перемены в городе были на лицо. Последний раз Карелл посещал Латрас более трёх лет назад и такие изменения его приятно удивили. Со всех сторон доносились звуки пил и топоров; неподалёку от кузницы, из трубы которой поднимался столб дыма, под навесом, лежала огромная куча железной руды, а когда они проходили мимо, то от лязга молотков заложило уши.

У пристани стояло три корабля: длинный и широкий ― рудовозка из Перрикола, и две небольшие торговые шхуны. Разгрузка шла полным ходом, а на причале, помимо людей, крутилась парочка ангалинов. Лакр толкнул Карелла в бок:

― Интересно, сколько их? Тут двое, на кордоне четверо…

― Посмотрим… Надо сначала с управляющим толком поговорить. Короче, гуляйте пока. Там дальше по улице таверна Эльма, а мы с Грасом ― в городскую управу.

Возле дома Балмаара собралась толпа. Большинство мужчин с оружием, у коновязи около десятка осёдланных лошадей и общая обстановка довольно напряжённая ― это атаман с Грасом сразу почувствовали. При виде их некоторые горожане положили ладони на рукояти коротких мечей, но Карелл слегка кивнул толпе и с невозмутимым видом поднялся на крыльцо.

― Я так понимаю, городской совет в полном составе…― обронил он, переступив порог большой, просторной комнаты и окинув цепким взглядом присутствующих семерых мужчин. На одном из них, коренастом и черноволосом, его взор задержался.

― Здравствуй, Карелл…― медленно проговорил тот вставая.― Тебя сразу и не узнать, столько лет прошло…

― Гай?!

― Гай Голос!― прокричал из-за спины атамана Грас.― Ты здесь?!

― Как видите!

Услышав вопли и какие-то звуки из приёмной для посетителей, несколько человек с улицы, выхватив мечи, рванули внутрь и застали премилую картину. Гай Голос и двое приезжих, один из которых бритый и очень крупный, а второй ― с жутким шрамом через всю щёку, поочерёдно обнимали друг друга, хохоча и хлопая по плечам.

Уже вечером, после того как все вопросы были благополучно решены, Гай, Карелл и Грас сидели в таверне Эльма и соображали на троих.

― Значит, ты к ней приехал…― Гай сделал большой глоток из глиняной кружки.

― Да, но как-то не подумал, что она может покинуть Латрас. Ты, правда, ничего не знаешь, куда они направились?

Гай покачал головой:

― Никто не знает, можешь даже не стараться выяснять. Отплыли на «Чёрной Медузе» в Гейзу, но это неконечная точка, куда поедут дальше неизвестно.

― И она не испугалась сейчас куда-то отправиться, оставить город?

― Наша «звёздочка» ничего не боится!― выкрикнул уже немного захмелевший Грас.

― Вы её называете почти так же, как и мы. Звезда, упавшая с небес… А с городом всё в порядке, сам видишь. С такой охраной здесь самое безопасное место ― ящеры прекрасно справляются.

― И ангалин с ними, и волк?― продолжал спрашивать атаман.

― Да. Надеемся, всё будет хорошо, и они вернутся. Скай, мой старший, до сих пор по Кари сохнет,― Гай грустно улыбнулся.― А как узнал, что они с Дайком всю зиму жили в одном доме, так совсем расстроился. Ну да ладно, что я о своём… Как ты? Столько лет… В голове не укладывается… Значит, решил померяться силами с Элганом и Инзаром?

Карелл тяжко вздохнул, рассматривая зажатую в ладонях кружку:

― Тебе могу сказать, как доброму, старому другу детства… Так далеко заходить я не собирался. Я хотел только одного: очистить своё имя от позора и вернуть Южные прерии, хотя не по моей вине они были потеряны. Хотел террхану отомстить. Ну ты знаешь, за что…

Гай кивнул:

― Понимаю…

― Если бы мои двоюродные братья всё это не затеяли и имели хоть какие-то мозги, то я принял бы нового терра, как законного правителя. Но теперь-то всё иначе… Они убили терре, своего родного брата, назначенного наследника, а потом и Лиада с Диаром. Я знаю, что объявив себя претендентом, очень затягиваю ситуацию, однако не смог поступить иначе. Никто из них не достоин быть террханом, да и я тоже. Но недавно выяснилось, что у братишек иные планы.

Гай вопросительно уставился на старых друзей:

― Какие?!

― Они решили поделить между собой Восточные территории.

― Как поделить?!

― А вот так! Инзар забирает себе юго-запад, а Элган ― северо-восток. Мало того, Элган намеревается почти всё северное побережье сдать северянам в аренду на очень большой срок, а это всё равно, что продать! Я более чем уверен, что нужно ждать большой войны. На Западе уже знают, что происходит, и как только соберутся силами, войска пустынников вторгнутся на юго-восток, а Инзар вряд ли сможет им противостоять. Вот и представь, Гай, что будет… Год-два и от Восточных территорий ничего не останется. Поэтому мне и нужна Кари… Она связана с ангалинами и как я уже понял, настолько, что они даже согласились город охранять.

― Они согласились не бесплатно, Кари им хорошо заплатила.

― Заплатила?! Но чем?!

― Золотом, конечно.

Карелл и Грас ошеломлённо уставились на друга:

― А откуда у неё столько золота?!

― Понятия не имею! И даже Балмаар не знает! Но мне показалось, что именно за золотом они и отправились, а где оно знает только Кари.

Они ещё долго сидели, обсуждая случившиеся события, делясь мыслями, впечатлениями и воспоминаниями. Ночью Карелл так и не уснул. Мужики дружно храпели в палатках и спальных мешках вокруг костров, а он всё ходил, ходил…

«Моя золотая девочка… Золотая… Вернула Гаю сына, спасла ангалина от казни, вытащила Граса из тюрьмы… Как же много ты успела за это время! Не зря мы вытащили тебя из ямы! Когда же я догоню тебя?! Ты всё время меня опережаешь! И в Маргосе мы разминулись, и в Банкоре, а теперь и в Латрасе. Почему в Гейзу? Почему?! Вот знал бы, так ждал тебя там. Куда оттуда ты поедешь?! Чтобы нам, наконец-то, встретиться я должен опередить тебя, попасть в то место, куда держишь путь раньше. Только куда?! Куда?! О, боги Окатанские! Хранитель, помоги мне! Помоги понять, где искать её! Где ждать мою отари?! Я никогда не верил, не принимал рассказы о богах всерьёз, но теперь… Хранитель Окатана, помоги! Ведь ты должен знать, что война будет! Неужели в том воля твоя, чтобы гибли люди из-за тупости и жадности высокородных идиотов?! Я тоже убивал, ты знаешь… Много убивал… Но я воин и сам выбрал этот путь, и когда придёт моё время, отвечу за всё. Направь меня, ведь я никогда ни о чём тебя не просил! Укажи дорогу! Где ждать её?!»

Нежными розовыми лучами рассвет легонько тронул небо, только атаман, погружённый в тягостные думы, смотрел в другую сторону. Туда, где чернота ночи ещё была густой и плотной ― на запад. Ни Элган, ни Инзар не очень-то пугали его. Его беспокоила армада кочевников пустыни, которая, в этом он был абсолютно уверен, уже собиралась за Закатными горами. И пусть пустынники были не настолько умелыми и опытными воинами, но их было много, очень много… Ведь именно они, а не северяне помогли тогда западному терру победить в битве ― северяне были лишь прикрытием. Но к сожалению, он понял это слишком поздно, а после его и слушать никто не стал. Разве мог Совет поверить трусу и предателю?!

Где-то в Северном море…

Третьи сутки «Медуза» дрейфовала среди больших и маленьких айсбергов. Одно немного успокаивало ― плавное, еле ощутимое течение, несло шхуну на юго-запад. Ветра не было. Море спокойно, как хрустальное зеркало, и ледяные глыбы отражались в этой прозрачности практически без искажений. Свежий морозный воздух приятно бодрил, и казалось, будто мы попали в сказку: приближаемся к чертогам Снежной королевы.

Все чувствовали себя вполне нормально. У каждого члена команды был запас тёплой одежды, да и у нас с Дайком тоже. Бумеру же, в его шубе, холода были нипочём, а вот Макс мёрз ― из тёмно-серого он стал каким-то дымчатым. Не знала я, что чешуя ангалинов от холода может настолько изменить цвет. Золото глотать он отказался, сказал, что вполне потерпит и лучше поберечь монеты на случай, если возникнет необходимость плавать в ледяной воде.

Какое-то время я наблюдала, как мой чешуйчатый лязгает зубами и сворачивается в шар возле большого медного таза, в котором мужики развели костёр, но после всё же не выдержала и пошла в каюту за одеждой для Макса. Сначала он упирался, скользя по палубе когтистыми лапами, и вопил на весь корабль, что я совсем с ума сбрендила ангалина в человеческие тряпки рядить, но потом, под истерический хохот всей команды, нам с Дайком удалось натянуть на него два вязаных свитера. Один через голову и на передние лапы, другой ― через хвост и на задние. У Тиля нашлось несколько крупных булавок и всю эту конструкцию удалось вполне надёжно скрепить. Голову и шею его мы обмотали длинным шарфом, а лапы засунули в вязаные носки, которые имелись у членов команды в избыточном количестве.

Чучело получилось такое, что смотреть на него без смеха никак не получалось! Мне даже показалось, что Бумер тоже смеялся, уж больно довольным наш волк выглядел. Взглядом маленькой, беззащитной зверюшки Макс обозрел себя со всех сторон. Я схватила его за морду и уставилась в большие изумрудные глаза:

― Ты же хочешь быть человеком, а человеку без одежды никак. Так что привыкай…

― Умееш-ш-шь ты ус-с-спокоить,― прошипел он в ответ.― Хотя так, конечно, гораз-з-здо теплее…

Потешались над Максом до самого вечера и, в конце концов, ангалинское терпение лопнуло. Шерстяным кулем он скатился по ступенькам в кубрик, где парни продолжали громко хохотать, и каждому из наиболее громких шутников сунул по кукишу из хвостовых пальцев прямо под нос:

― Вот вам турманы!!! Вот вам с-с-сладкие крабы!!! Теперь с-с-сами будете рыбу ловить!― и гордо удалился в мою каюту. Ещё зимой я объяснила Максу значение подобного жеста на моей родине, которое ему сразу очень понравилось.

Ещё через несколько дней медленного дрейфа, количество ледяных гигантов вокруг значительно уменьшилось, и поднялся ветер, который туго надул паруса. Почти целый день мы шли полным ходом и Ают, проштудировав свои карты и справочники, надеялся, что скоро мы должны попасть в течение, которое вынесет «Медузу» в воды, разделяющие Восточные территории и Северные земли. Всё-таки точно установить наше местоположение ему не удалось, хотя с определённой долей вероятности капитан предположил, что блуждающее течение унесло нас далеко на северо-восток.

Ближе к вечеру, когда Макс в обнимку с Бумером клевал носом, а мы с Дайком перебирали наши припасы, на палубе послышались возбуждённые голоса и беготня. И только я собралась выскочить наверх, чтобы глянуть, что там происходит, как кто-то кубарем скатился по ступенькам и забарабанил в дверь. Дайк откинул щеколду и к нам ввалился Данко:

― Северяне!!! Четыре корабля!!! Кари! Макс! Прячьтесь!

Дайк побледнел и вцепился в меня обеими руками:

― Они заберут тебя, если найдут!!! Куда прятаться?!

Макс стаскивал с себя одёжку, ругаясь на окатанском:

― Да с-с-снимите с меня вс-с-сё это! Я в море прыгну!

― Они уже близко! Две шхуны идут наперерез! Заметят!

― Да что они мне с-с-сделают?!

― Тебе нет, а нам?! Ангалин на судне! Да где такое видано?! Представляешь, сколько может быть вопросов?!

Я сидела на койке, и серьёзность ситуации только-только начинала доходить: «Мы в северных водах, а это их территория и действуют иные законы… Четыре корабля… А северяне всегда тщательно обыскивают чужие суда и если вдруг находят женщину, то уже неважно, что она может быть замужем и с кучей ребятишек ― её забирают, а также её дочерей, если они на корабле. Мнение супруга или другой какой родни значения не имеет ― все знают о таком законе северян и тот, кто окажет сопротивление будет просто убит. Поэтому уже очень-очень давно женщины Восточных территорий никогда не путешествуют на судах идущих на Север, если, конечно, сами не желают туда попасть. А, насколько мне известно, таких охотниц практически не было, хотя ничего плохого там с ними не случалось, просто обратного хода уже не было».

Данко схватил меня за руку и поволок за собой:

― Макс может в бочке с водой посидеть, а тебя мы на камбузе спрячем. Надеюсь, в плиту Тиля не полезут, она как раз остыла! Дайк пошли!

Вот уж не думала, не гадала, что добровольно в печь полезу! Только мельком удалось заметить два судна, которые приближались с обеих сторон, где были ещё два, не удалось разглядеть. Тиль быстро выгреб угли и, отодвинув шкафчик с кухонным хозяйством, открыл часть очень толстой, задней стенки. Через узкое отверстие удалось протиснуться внутрь, скрутившись в позу эмбриона, а парни ещё и подпихнули под пятую точку, чтобы задвинуть стенку.

От угольной пыли и пепла дышать было почти нечем. Я замерла неподвижно, вдыхая через раз, стараясь не создавать колебаний и так отсутствующего воздуха. «И сколько так лежать придётся?..― размышляла я, сжимаясь до предела.― Как же выдержать?! Только бы не чихнуть, только бы не чихнуть…». Время тянулось так медленно… Оно будто замерло, застыло, как ледяные глыбы, которые сопровождали нас с тех пор, как блуждающее течение выбросило «Чёрную Медузу» из туманного плена.

Когда позади послышалось движение и чьи-то руки начали вытаскивать меня, я была уже в полуобморочном состоянии от угольной пыли, пепла и нехватки кислорода. Пока кашляла и пила воду, вокруг собрался совет из капитана, Данко, Тиля, Макса и Дайка, ну и Бумера, конечно, который жалобно поглядывал на меня и тихонько поскуливал.

― Дело плохо,― проговорил Ают, когда мой кашель пошёл на убыль.― Хоть сейчас они только по палубе прогулялись да в трюм заглянули, но рассказу про блуждающее течение, похоже, не поверили. Поэтому мы плывём в Тагри, под конвоем и досматривать шхуну будут там…

― И скоро мы там будем?― спросил Дайк и похлопал меня по спине, когда я поперхнулась и опять закашлялась.

― Дня три-четыре… Тагри ― промежуточный порт на их восточном побережье по пути с Крайнего Севера в Даго. Течение очень далеко нас унесло от нужного маршрута.

― Но ведь Кари найдут…― прошептал Дайк.

― Найдут. И мы ничего не сможем сделать. При досмотре команду и пассажиров, если они есть, выгоняют на берег, а корабль тщательно осматривают, вскрывают даже забитые ящики и бочки, и плита уже не спасёт. А если окажем сопротивление… сами понимаете… Таков договор между Севером и Востоком.

― Но ведь сейчас нет Террхана,― вставила я свои «пять копеек».

― Ещё хуже! Если захотят, могут совсем не выпустить, и никто никогда не узнает куда исчезла «Чёрная медуза».

Я сидела на низкой скамеечке, теребя длинные, в угольной пыли пряди, выбившиеся из-под платка, и пыталась найти хоть какое-то приемлемое решение данной проблемы.

― Макс, при первой же возможности тебе нужно исчезнуть с «Медузы», но держаться где-то поблизости, в море ты будешь в безопасности. А вот мне… Раз спрятаться нельзя, то и не нужно этого делать…

Все дружно на меня уставились.

― Если переодеться в мужскую одежду, повесить меч за пояс, я за парня сойду?

Несколько минут они стояли столбами, наверно, представляя эту картину, пока Ают не ответил за всех:

― Не сойдёшь. Ты забыла, как выглядишь? Глаза, волосы, да и плечи не мужские, хотя…

― А если обрезать?

― Что?!― выкрикнули они в один голос.

― Волосы!

― Как обрезать?!― Дайк даже отшатнулся.

― Совсем коротко и перекрасить, только вот чем?

― Я з-з-знаю чем!― завопил Макс.― Я з-з-знаю!

― Кстати, неплохая идея,― капитан смотрел на меня и улыбался.― Интересно, что из этого получится…

Перевоплощение в субтильного юношу заняло почти весь путь до Тагри. Северяне взяли «Медузу» в плотные «клещи», а вечером на стоянке с большого длинного корабля поступила команда зажечь все фонари и факелы, дабы шхуна была хорошо освещена. Ают скрипнул зубами, но подчинился. Я же, подобрав гардероб из своих вещей и Дайка, сначала заставила его помочь перетянуть грудь, что вызвало, конечно, ощутимый дискомфорт, а затем, обмотавшись куском парусины, уселась на колченогий табурет и всучила парню его бритву:

― Режь!

Он дотронулся до моих волос, протянул между пальцев, и я заметила, как дрогнула его рука.

― Дайк! Ты же лекарь! Чего боишься?!

― Да я не боюсь, просто такие красивые волосы, что рука не поднимается.

― Режь давай!― я чуть было не сказала, что «волосы не зубы ― отрастут», однако на Окатане эта поговорка была не совсем к месту. У живущих в этом мире росло всё: и волосы, и зубы.

Дайк мучил меня не меньше часа, но когда я глянула на огромную кучу платиновых волос под ногами, а потом в зеркало, то слишком не расстроилась:

― А неплохо получилось…

Дайк вертел в пальцах опаску с деревянной ручкой и искоса поглядывал:

― Не раз приходилось это делать, когда нужно было раны на голове зашивать…

Я улыбнулась отражению и, обернувшись, подмигнула парню:

― Только бы помогло!

― Ну пока не очень-то,― он улыбнулся, подправляя бритвой и так короткую чёлку.― Посмотрим, кого там Макс поймает, что за краска такая…

― А как он незаметно за борт прыгнул?! Северяне же со всех сторон…

― А его в сеть закрутили и за борт выбросили, рыбачить-то никто не запрещал, также и обратно поднимут.

Макс вернулся на рассвете. Чтобы у наших конвоиров не возникло никаких подозрений, он умудрился загнать в сети несколько очень крупных турманов, и команда упарилась их вытаскивать. Но всё прошло гладко. Ают создал на палубе такую бурную деятельность под видом удачной рыбалки, что Макс спокойно затерялся среди здоровенных туш. А вот наловил он каких-то головоногих, если можно было так назвать этих существ. На первый взгляд, это было нечто среднее между осьминогом, кальмаром и морским червём.

Когда же я получше пригляделась, то вспомнила, что подобные создания обитают и на Земле. Это каракатицы! Правда, их я видела только по телевизору и то несколько раз. Макс подробно объяснил Дайку, как вскрыть этих созданий, чтобы не зацепить внутренний мешок с краской, которую придонные лаци, так их здесь называли, выпускали в тех, кто пытался на них охотиться. Красящее вещество было чрезвычайно стойким и очень долго не смывалось, если попадало на грудную шерсть ангалинов, что служило у них поводом для шуток над неопытной молодёжью.

После всех манипуляций (жуткое слово, если применимо к живому организму) Дайк принёс миску с чёрной, густой, вонючей жижей. Вот тут мне немного поплохело, а ведь я давно хотела замаскировать слишком светлые волосы, только не думала, что делать это придётся такой гадостью. Весь процесс перекрашивания сопровождался сочувственным скулением Бумера и хихиканьем Макса, который каждые несколько минут всовывался в каюту, наблюдая за процессом и изнывая от любопытства.

Моя стрижка «а-ля бешеный ёжик» и так привела ангалина в очень весёлое настроение, а теперь «бешеный ёжик» превращался в «ёжика―гота―вонючку». Для надёжности мы выдержали на волосах, вернее, их остатках, липкую жижу больше часа, а потом столько же смывали ― Дайк замучился воду носить. Но, в конце концов, результат оказался вполне удовлетворительным. А когда ещё я запихала между дёснами и щеками кусочки мягкой смолы, чтобы хоть немного изменить форму лица, то за спиной раздались аплодисменты ― в дверях стоял капитан:

― А неплохо получилось! Вот если бы я не знал, что ты девушка, то…

Я ещё раз глянула в зеркало. Из мутноватого стекла смотрела не прежняя белокурая богиня, а немного несуразный, тощий, но вполне симпатичный, синеглазый юноша с почти чёрными, всклокоченными волосами. Куски смолы за щеками расширили верхнюю часть лица, а короткая, рваная чёлка ещё больше это подчеркнула. Я пристегнула к широкому ремню меч, тот с которым тренировалась в пещере под Белой скалой, натянула любимые сапоги из крокодила, засунув кинжал за голенище, накинула кожаный жилет Дайка на вязаный свитер и вышла ко всем зрителям, которые в нетерпении столпились возле каюты.

― Ну как?!

Повисла пауза, а потом послышались какие-то звуки, похожие на плохо скрываемые смешки.

― Ну-у-у…― протянул Данко и широко улыбнулся.― Годится! Хотя такое чучело, конечно!

Команда дружно расхохоталась.

― И пусть чучело! Я на парня хоть немного похожа?!

― Похожа, похожа…― и капитан хлопнул меня по плечу.― Только помалкивай и держись от северян подальше.

Путешествие под конвоем близилось к концу. В новом обличье я спокойно выходила на палубу, стараясь копировать походку и движения матросов. Айсберги исчезли, а прямо по курсу маячила череда островов. Ают сказал, что за ними большая земля и в Тагри мы будем уже к полудню.

В этом городе северян Аютан никогда не был. Корабли с Востока всегда швартовались в Даго ― самом близком порту к Восточным территориям. Однако капитан слышал, что от Тагри до Альдаска или Золотого города рукой подать, всего лишь несколько дней пути вверх по реке. Про Альдаск на Восточных землях ходили удивительные слухи. Говорили, будто город построен из чистого золота, так как стоит на золотых залежах, что берега огромного озера рядом ― сплошь богатейшие драгоценные пески, бери лопату и греби, что в ясную погоду крыши и стены сияют, как небесные светила.

Ещё рассказывали, будто название Альдаск происходит от имени сына Эалы Альда, которого она родила от Хранителя и чтобы избежать гнева матери ― Раматэи, оставила на земле. И вот поэтому на Севере так много золота. Дом Хранителя также находился где-то здесь: на самом высоком пике гор Акрим, который возносится в небеса так, что вершину увидеть с земли никак невозможно. И только яркий свет, который как маяк, заметен далеко в море, говорит о том, что хозяин находится в своём сияющем доме из горного стекла. Только того света уже много-много лет никто не видел…

На последней вечерней стоянке я собрала свои женские вещички, поделила деньги, часть которых вручила Максу, и упаковала его заплечную сумку. Всё остальное своё добро, которое могло выдать присутствие женщины на шхуне, а также остриженные волосы пришлось сжечь на камбузе. На лимм рука не поднялась, хоть Дайк и настаивал, я просто замаскировала его верхней одеждой. Макс проглотил сразу два золотых ранда, а остальные спрятал под доспехами. Мы сидели в каюте и смотрели друг на друга.

― Максик, не волнуйся, всё хорошо будет. Ну обыщут шхуну, ну постоим мы несколько дней в Тагри, да и отпустят они нас, никуда не денутся…

Ангалин качал головой и хмурил чешуйчатую морду:

― Предчувс-с-ствие какое-то нехорош-ш-шее… Зачем такой конвой понадобилс-с-ся? Капитан же им с-с-сказал, как всё было, что «Медуз-з-зу» течением так далеко унес-с-сло. Не нравитьс-с-ся мне всё это…

― Вот поэтому ты и нужен нам в море! Ведь северяне не знают про тебя! Ты, Максик, наш козырь в рукаве!

― Ла-а-адно,― он обхватил меня хвостом, ткнулся в щёку носом и смешно сморщился.― Чем от тебя пос-с-следнее время только не пахнет!

― И чем же?!

― Да всем! Мной, Дайком, Бумером, Тухлым домом, морем, рыбой, а сейчас-с-с ещё и вонь лаци примеш-ш-шалась. А вот тот, мой любимый аромат, уж-ж-же почти неощ-щ-щутим, так еле-еле…

Не хотелось говорить в такой момент, что запах, который был так привлекателен для моих друзей, был совсем не мой, как я уже поняла. Он принадлежал тому, кто жил внутри меня, а с его уходом всё меньше и меньше ощущался на коже.

― И тебя это расстраивает?― только и спросила я, любуясь глубокой зеленью глаз ангалина.

Макс улыбнулся, показав белоснежные клыки:

― Нет. Для меня давно уже неваж-ж-жно ни как ты пахнеш-ш-шь, ни даже как выглядиш-ш-шь…

В каюту заглянул Дайк:

― Макс, всё готово.

Мы крепко обнялись на прощанье, и ящер пристально вгляделся в нас:

― Помните, что я вс-с-сегда где-то рядом…

Замотанного в сеть Макса выбросили за борт. Похоже, наши конвоиры опять ничего не заподозрили. С ближайшей шхуны крикнули только, что куда мы столько рыбы девать будем, если улов опять окажется не хуже предыдущего. На что капитан ответил, что недостатка соли «Чёрная медуза» не испытывает.

Ещё долго я сидела на палубе, вглядываясь в накрывающую море темноту. Вскоре на кораблях северян зажгли фонари и факелы, и в ночной тишине хорошо слышались их голоса, смех и мелодичные звуки какого-то музыкального инструмента.

Латрас. Северная окраина.

Грас сидел у костра и медленно чистил запечённый в углях сладкий клубень. Кругом ночь, ряды палаток, из которых доносятся сонные стоны и похрапывания, вдали мелькают факелы дежурных, обходящих лагерь по периметру, и слышится мерное жевание отдыхающих лошадей. Закончив с овощем, Грас глянул на лежащего с другой стороны от костра. Карелл спал. Очень медленно и плавно, чтобы не потревожить спящего, здоровяк подложил в огонь ещё одно суковатое полено.

«Наконец-то, заснул…― подумал он.― Уже больше часа, наверно. И как он может жить почти без сна?! Пусть только попробуют разбудить! Буду сидеть, пока сам не проснётся».

Он встал, практически бесшумно, достал из мешка ещё одно одеяло и, расправив, прикрыл старого друга. Карелл застонал, перевернулся на спину, но не проснулся. В свете пламени Грас заметил, как шевелятся его губы. «Ка-а-ари…»― послышалось ему, однако не было уверенности, что он не ошибся, хотя слух у Граса был очень тонкий, гораздо лучший, чем у многих. Также тихо он вернулся на место и принялся дуть на ещё горячую тыквокартошку.

А Кареллу снился сон. Тот самый, который он видел уже не раз. Только почему-то никогда не удавалось досмотреть его до конца ― каждый раз сон прерывался в одном и том же месте. Карелл просыпался с чётким ощущением, что это не всё ― есть продолжение, только никак не получается его увидеть.

Вот и сейчас он видел Кари, сидящую в лесу на поваленном дереве. Она оборачивается и испуганно смотрит на него. А он глядит на неё, потом на себя и думает, зачем в его руках тяжёлый обнажённый меч и каморта? Вдруг девушка бросается бежать. Тогда он швыряет верёвку, которая петлёй падает через неё и стягивает ногу. В голове носятся победные мысли, что «вот! наконец-то! я догнал её! поймал её!». Но в этот момент его отари выхватывает кинжал и резким движением рассекает ладонь. А потом кровь… Он видит только кровь, которая льётся на петлю и пузырится, вскипая прямо на глазах! Он понимает, что всё… она опять ускользнула от него и даже каморта не в силах её удержать!

В ярости он бросается в погоню и бежит, бежит пока не замечает, что он уже не в лесу ― кругом огромное, колышущееся, сине-зелёное «райское поле». Ярость и гнев сменяются паническим ужасом от осознания того, что эта бездна всасывает его с неотвратимой силой, и так медленно, будто хочет насладиться каждой частичкой его тела, каждым вздохом, каждой мыслью.

Он поднимает глаза, а вдали стоит Кари и смотрит на него. Он начинает кричать, чтобы она уходила, что она погибнет и голос срывается в хрипоту, но девушка почему-то улыбается и идёт прямо на него. И чем ближе подходит, тем сильнее поднимается ветер и она уже не идёт, а будто парит над смертоносным болотом. Карелл смотрит на неё, не в силах оторвать глаз и… просыпается, каждый раз в этом месте.

Но сейчас что-то случилось, и он не проснулся. Состояние ужаса только усилилось, и Карелл понял, что он ещё во сне. Острая трава, под напором ветра, с силой бьёт по рукам, и он чувствует, как жесткие, хлёсткие удары разрезают кожу. А Кари идёт… Идёт и улыбается, глядя сверху вниз, и когда оказывается рядом, нависая гигантской фигурой, протягивает окровавленную ладонь:

― Пойдём! Пойдём со мной! Ты всё сможешь, если преодолеешь страх!

А болото тянет, тянет вниз, засасывает, будто пережёвывая тело… Из последних сил Карелл выдёргивает руку, всю в грязи и липкой жиже и хватается за протянутую руку помощи. А потом сильный, тёплый ветер словно поднимает его, и он уже видит «райское поле» далеко внизу, в форме почти идеального круга, и древо жизни на краю, которое всегда соседствует с ядовитой топью. Он чувствует, что его кто-то крепко держит и несёт по воздуху куда-то, но Кари уже не видит. Вокруг какой-то сиреневый свет и голос… тихий, спокойный, только непонятно чей, ведь голос Кари он толком никогда и не слышал. А голос шепчет и даже не в ухо, а прямо в мысли: «Где всё началось, там и закончится… Где началось, там и закончится…».

Карелл проснулся и резко сел. Сон был настолько ярким, что несколько минут он приходил в себя, глубоко и порывисто вдыхая прохладный утренний воздух. У потухшего костра, свесив бритую голову, сидел Грас и, похоже, так и спал. Атаман улыбнулся: «Мой сон сторожил… Спасибо, друг! Зато теперь я знаю, что делать дальше!»

Север. Тагри.

Тагри нас удивил, но создалось какое-то двоякое впечатление. Мрачный, тёмный город чем-то напоминал Банкор, так как тоже располагался на островах соединённых меж собой высокими каменными мостами, и каждый клочок скальных пород использовался под какое-либо строение. Необычным было то, что город имел странную округлую форму, и когда «Медуза» вошла в широкий канал и начала медленное движение против часовой стрелки, у меня появилось ощущение, будто я попала внутрь детской игрушки, когда маленький шарик гоняют по круглой, многоступенчатой пирамидке.

Всё так же, под конвоем, мы двигались к центру этой гигантской каменной спирали. Несмотря на хорошую погоду и чистое, почти безоблачное небо, внутри канала было темновато, так как высокие, плотно стоящие друг к другу здания закрывали дневной свет, создавая довольно гнетущее впечатление.

После нескольких часов медленного движения, шхуна плавно вплыла в большое озеро, в центре которого высился остров, сплошь застроенный различными по виду и форме домами. Никакого архитектурного единства в данных застройках не наблюдалось, и можно было бы сравнить этот остров с муравьиной кучей, однако длинные причалы, которые отходили от острова, деля его на чёткие сектора, привносили в общий пейзаж строгую, и я бы даже сказала, математическую структуру.

Мы с Дайком стояли на корме рядом с капитаном, обозревая эту необычную панораму. Одно радовало ― здесь было светло, и яркое голубое небо отражалось в спокойной воде. С переднего корабля Аютану подали знак куда причаливать и вскоре мы стали на якорь у одного из каменных пирсов. Других шхун, тяжёлых грузовых барж, больших и маленьких парусных лодок, было немного: у каждого причала по два-три корабля, да и народу кругом не так чтобы очень и то, только мужчины.

Я не знала, что делать с Бумером. Догадаются северяне, что он не собака, а горный волк непонятно, но и прятать его тоже было бессмысленно. Из широкого ремня я сделала ошейник, который мой волчонок воспринял достаточно спокойно, так как ещё зимой приучала его к хождению на поводке. В дополнение к новой амуниции, Тиль нашёл короткую цепь, и она очень красиво подчеркнула пышную гриву моего питомца. Такое дело Бу, конечно, не нравилось, но он стойко терпел ограничение свободы.

На причале капитан одного из конвоировавших нас кораблей, очень высокий мужчина с длинными, рыжеватыми усами, типичный «викинг» из исторического фильма, выставил охрану и, стуча тяжёлыми сапогами, направился к острову. Аютан выглядел довольно хмуро, Дайк ― взволнован и насторожен, как и вся остальная команда. Я боялась только одного, чтобы кто-нибудь случайно не проболтался, так как мой внешний вид всё-таки женщину во мне не выдавал ― смола за щеками, короткие, тёмные волосы, одежда и оружие сделали своё дело.

Прибытия местного начальства мы ожидали довольно долго, однако забыли главное ― придумать убедительную легенду про то кто мы, что мы, куда и зачем держим путь. Ну никак не могли предположить того, что случилось дальше! Когда я заметила большую группу рослых, крепких, широкоплечих мужчин, уверенной походкой приближающуюся по длинному причалу, то сердце невольно заколотилось.

Как выяснилось через несколько минут, к нам на борт пожаловал сам тарфарак, то есть мэр или городской глава, а также первый пархонт при дворе Террхана Северных территорий. У меня подогнулись колени, и я с силой вцепилась в ошейник горного волка: «Арвид эн Фрейр служил при первом пархонте! Он сказал тогда, в Маргосе, что старший гимастриан ― это я хорошо запомнила!» Но среди делегации, хвала всем богам, Арвида не оказалось. А ведь только он из северян общался со мной настолько близко, чтобы узнать, даже в таком изменённом виде.

Аютану ещё раз пришлось объяснить, почему «Чёрная медуза» оказалась так далеко в запретных, для всех судов с Востока, водах; рассказать про блуждающее течение и про то, как «случайно» удалось вырваться из его плена. Северяне слушали очень внимательно, но по их лицам было непонятно насколько они поверили.

Пока Ают объяснялся, первых пархонт, а также некоторые его спутники мерно прохаживались вдоль выстроившейся в рядок команды, пристально разглядывая каждого.

― У вас двое пассажиров,― чётким, зычным голосом произнёс градоначальник, седовласый, бородатый мужчина в чёрном плаще, расшитом причудливыми золотистыми узорами. Он остановился напротив нас с Дайком, рассматривая с ног до головы.― И собака странного вида… Это атакующий пёс?!

От такого неожиданного вопроса у меня душа ушла в пятки: «Атакующий?! Почему атакующий?! Что говорить?!» Из-за кома в горле, который надулся в считаные секунды, что-либо ответить я никак не смогла, а вот Дайк, молодец, не растерялся:

― Я, Дайкаран эн Тайар, лекарь из Латраса, а это мой друг Карэн и его питомец, Бумер. Пёс ещё очень молодой, однако, задатки отличного охранника у него имеются.

― Эн Тайар… эн Тайар…― задумался тарфарак.― Что-то я такое слышал…

Первый пархонт, который стоял рядом, склонился к уху седовласого и что-то зашептал. Брови градоначальника поползли вверх, и он опять уставился на нас:

― Вы ученик Алцелана?! И…?!― но пархонт дёрнул того за рукав.

Дайк кивнул и исподтишка глянул на меня. Мне тоже показалось, что тарфарак что-то недоговорил ― первый пархонт успел вовремя остановить его. Пархонт и глава города перевели взгляды на меня.

― Значит вы, Карэн, натаскиваете пса для охраны? Вы, телохранитель Дайкарана?― спросил тарфарак.

В этот момент у меня в глазах потемнело: «Какой телохранитель?!! Я телохранитель?!!» Но что-либо ответить не получилось, первый пархонт перехватил инициативу:

― А вам не кажется, Дайкаран, что ваш телохранитель слишком юн, да и слабоват для такой работы?

― Вот все так и думают…― Дайк соврал нагло, уверенно, глядя прямо в глаза северным чинам.

Мужчины в дорогих одеждах переглянулись, и пархонт произнёс:

― Ученик Алцелана, говорите…

― Да. И мне хотелось бы разузнать что-либо о своём учителе, коли так получилось. Он здесь, в Тагри?

Чиновники опять переглянулись, пархонт резко развернулся и, не сказав ни слова, быстрым шагом сошёл с «Медузы». Градоначальник же обернулся к капитану и скомандовал:

― Приготовьтесь к досмотру. Если есть ещё какая живность вывести на причал. Деньги и другие мелкие ценности можете взять с собой, остальное оставить на местах,― а потом криво улыбнулся и добавил,― ну что мне говорить, капитан Ают знает правила…

Тот шмон, который северяне устроили на корабле, досмотром можно было назвать с большой натяжкой. Они перевернули всё! В буквальном смысле! Мне даже показалось, что скоро начнут разбирать палубу, чтобы проверить, а не спряталась ли в щелях между плотно пригнанными досками какая-нибудь слишком тонкая девица. Они вскрыли все ящики, проверили все бочки, перевернули сено и солому в трюме, там, где стояли наши лошади, осмотрели каюту капитана и нашу, кубрик команды, камбуз, даже зачем-то слазили на мачты. Короче говоря, всунули свои носы всюду, где только смогли.

Всё это время команда «Медузы» во главе с капитаном стояла на причале, наблюдая, как шхуна ходит ходуном от таких рьяных поисков. После того как досмотр был окончен, тарфарак спустился по сходням и обратился к капитану:

― Команда может вернуться на шхуну, а вас и этих юношей с собакой прошу за мной. Предлагаю воспользоваться нашим гостеприимством… пока…

Тиль рядом пробурчал:

― Плавали, знаем, что такое гостеприимство северян…

Мы долго шли по узкой и довольно загаженной улице, наворачивая круги между двух-, трёх- и даже четырёхэтажных зданий, сложенных из крупных серых блоков, пока не оказались высоко над пристанью. Впечатление круглой ступенчатой пирамиды, в которой мы будто бы очутились, только усилилось и до меня начало доходить, что такой принцип планировки города не лишён смысла и не так уж и странен, как могло показаться на первый взгляд. Конечно, кратчайшее расстояние между двумя точками ― это прямая, однако если рассматривать данную архитектуру с позиции обороны, то как раз именно такая планировка способна остановить нападающего противника, да и задержать убегающего. Как я уже поняла, спиральный канал, по которому можно было попасть к центру города, тоже выполнял подобную функцию. Также мы обратили внимание на очень высокую башню, которая располагалась на этом коническом острове и своей вершиной ещё более усиливала геометрическое впечатление.

Остановились мы во дворе среди узких домов, стоящих практически вплотную. Это была городская управа. Тарфарак ушёл и вскоре вернулся уже вместе с первым пархонтом, а за ними топал высоченный северянин, по габаритам напоминающий Граса. Дайк нервно облизал губы и прошептал мне на ухо:

― Прости… Похоже, я опять тебя подставил. Ляпнул первое, что пришло в голову, идиот…

Я поняла, что они задумали. Местные начальники решили проверить мою состоятельность как телохранителя, и если я облажаюсь, будет хороший повод обвинить Дайка и капитана во лжи. Я стиснула рукоять меча: «Против такого гиганта, да и на мечах никак не выстоять ― сноровки и техники не хватит, а вот в остальном…». Огромный северянин остановился рядом с пархонтом.

― Вот один из наших лучших воинов,― улыбаясь, съехидничал чиновник.― Замечаете разницу, Дайкаран?

Нянь открыл было рот, но я перехватила инициативу:

― Конечно, фаэдр,― из-за запиханных за щёки кусков смолы, говорить было сложновато, но это только к лучшему ― пришепётывание и картавость изменило тембр голоса.― Разница налицо и такой здоровяк прекрасно закроет вас своим гигантским телом в случае опасности! Только я из тех, кто предпочитает избегать таких ситуаций и не подпускать противника настолько близко.

У гиганта-северянина отвисла квадратная челюсть, а глава Тагри сначала нахмурился, а потом расхохотался:

― А ты смелый парень, Карэн! И наглый! Вот сейчас мы и проверим, правду ли вы все нам сказали! А ну-ка…

Мощённый булыжниками двор был достаточно широк и просторен. Пригласив пархонта присесть на скамью и сделав знак охранникам по периметру, тарфарак наклонился ко мне:

― И как же ты защищаешь тех, кто тебя нанимает?!

― А вот так!― я выхватила топорик из-за пояса и с силой метнула в небольшую каменную башенку на самой дальней крыше.

Зимние уроки с Таном даром не прошли. За наносекунду до того как топорик оторвался от пальцев, под рёбрами будто лопнул пузырь, и грохот разрушенной башенки перекрыл пронзительный свист летящего боевого рубящего оружия. От мощного удара небольшой, но довольно тяжёлый топор рассыпался на мелкие кусочки, а я, не дав никому опомниться, подскочила к ближайшему охраннику и, вырвав у него короткое копьё, запустила его в кованую вывеску в начале улицы. Копьё ударилось с такой силой, что, порвав цепи, припечатало увесистый кусок металла к ближайшей стене. Древко копья разлетелось в щепки, а длинный наконечник пробил железо почти насквозь.

Немая сцена длилась несколько минут. Я опомнилась, когда почувствовала, что меня кто-то щупает. Крупный северянин, стоя позади, мял моё правое плечо, как я поняла, на предмет наличия мощных бицепсов.

― Что ты делаешь, Алук?― тихо спросил тарфарак и, аккуратненько так, заступил за его широкую спину.

Здоровяк отдёрнул лапищи, но продолжал рассматривать меня как невероятную диковинку. Все, кто были в тот момент во дворе городской администрации, не сводили с меня глаз. Я понимала, что палку немного перегнула, ну так уж получилось! Однако нужно было избежать боя на мечах с человеком в несколько раз крупнее и сильнее меня и к тому же учившемуся владеть этим оружием с детства, а не как я ― несколько месяцев. Было необходимо сразу отбить у северян охоту проверять мои боевые навыки. И, похоже, что это получилось, хотя и довольно разрушительным способом. Я глянула на городского главу:

― Простите, фаэдр. Я компенсирую затраты по ремонту…

Он высунулся из-за плеча Алука:

― Не нужно беспокоиться… Просто капитан заплатит за стоянку в Тагри в три раза больше.

Ают только хмыкнул и закатил глаза.

Вскоре на учинённый мною погром притопало посмотреть всё местное чиновничество и не только. Пархонт, оглядев меня с головы до ног, выдал:

― Вот уж не ожидал, что такой нескладный, на первый взгляд, мальчик обладает подобной силой… Чудеса, да и только! А что ещё ты умеешь?!

― Из лука неплохо стреляю, фаэдр,― ответила я.

Он долго всматривался в остатки снесённой башенки, а потом спросил:

― Ты совершеннолетний?

― Да.

― А сколько тебе платит твой наниматель? Я могу платить во много раз больше, такому как ты. Сила и скорость, которой ты обладаешь, никак не соответствуют твоему внешнему виду, а это прекрасная маскировка для охранника.

Я чуть не икнула от такого заявления: «Вот только на работу к северному пархонту, да ещё и в качестве телохранителя устроиться не хватало! Да, Кари… Умеешь ты найти приключения и чем дальше, тем больше! Надеюсь, после такой демонстрации никому из них не сможет прийти мысль, что я женщина. Хотя ведь и парня они могут задержать, если захотят. Как-то такой вариант мы совсем упустили из виду. Но в этом случае и у меня, и у команды будет возможность сопротивляться, даже не смотря на то, что мы находимся на их территории. Закон насильственного удержания касается только женщин».

Пока я размышляла, пархонт ожидал ответа, но так и не дождался ― я молчала как партизан. Тогда он искоса глянул и, как Алук, потрогал меня за плечи:

― Ладно, ты пока парень подумай, а мы вынуждены задержать вас.

― Это ещё почему?!― встрял Аютан.

― Завтра прибудет несколько пархонтов. Скоро весенние празднования, а они, по традиции, всегда в Тагри начинаются, если вы, капитан, об этом знаете, конечно. И я бы хотел обсудить всё, что вы нам рассказали с ними, тем более что в свете последних событий не только на Востоке, но и у нас на Севере появилось много тем для обсуждения. А тут ещё «Чёрная медуза» в наших водах и так далеко от Даго…

― Но пархонт!― капитан был настроен довольно резко.

Северянин поднял ладонь в предостерегающем жесте:

― Спокойно, капитан. Никто не будет вас задерживать, если ваши россказни о блуждающем течении подтвердятся, хотя…― и он снова глянул на меня и Дайка.― Если бы эти молодые люди решили задержаться у нас, то я бы не возражал. Такие парни нам нужны, и ваш учитель, Дайкаран, уже столько лет как живёт на Севере…

― А где он?!― спросил мой друг.

― Лекарь Алцелан служит при дворе террхана и сейчас он в Альдаске. Если хотите увидеться с ним, тогда стоит повременить с отъездом. Великий Террхан Северных территорий прибудет в Тагри через несколько недель и ваш учитель, разумеется, будет в числе его свиты.

Дайк потупился, размышляя над ответом:

― Я подумаю, пархонт…

― Думайте. Пока все свободны…― тон пархонта ясно давал понять, что «пока» ― это, действительно, «пока», и наш статус свободных людей может очень быстро измениться на положение пленников.

Тарфарак сделал шаг вперёд и обратился к нам с короткой речью:

― Капитан Аютан эн Закар несёт полную ответственность за своих людей ― всех, кто прибыл на «Чёрной Медузе». Команде лучше шхуну не покидать во избежание каких-либо недоразумений.

Ают хмуро кивнул и спросил:

― Но нам нужна вода, уголь, корм для лошадей…

― Можете купить всё необходимое на рынке, но с вами будет ходить несколько охранников.

― Хорошо,― Ают мрачнел всё больше и больше.

― А вот вы молодые люди…― и градоначальник обернулся к нам, ехидно скалясь,― можете погулять по городу. Только если ещё что-нибудь разрушите или, упаси вас Хранитель, затеете драку ― отвечать будут все: и команда, и капитан.

Мы спешно покинули городскую администрацию и, возвращаясь к «Медузе», чуть ли не бежали по длинному причалу. Естественно, после того что мы выслушали, ходить в город не было никакого желания. Разрушенной башенки и снесённой вывески с меня было более чем достаточно.

Вскоре в каюте капитана собрался совет. Члены команды были встревожены сложившейся ситуацией, однако Аютану удалось всех более-менее успокоить. Оставалось надеяться, что надолго нас не задержат и всё-таки отпустят. Не давала покоя мысль, а что будет, если нам всё же не поверят? Если не найдётся никаких подтверждений блуждающего течения в северных водах, как тогда быть? Что сделают северяне?! Изменённый внешний вид от опасности застрять здесь меня не избавил. Демонстрация необычных способностей сняла одну проблему, но интерес северян ко мне и Дайку остался.

Пока капитан успокаивал команду, то всё время искоса поглядывал на меня. Мы с Дайком тихонько сидели в углу под полками с книгами, а Бумер лежал у ног. Когда все разошлись, Ают закрыл дверь и, подставив табурет, уселся рядом. Несколько минут он смотрел нас, пока не спросил:

― Кари… ты богиня? Прошу, скажи правду, если я хоть что-то значу для тебя…

Ища поддержки, я глянула на Няня, но он только хмыкнул и отвернулся.

― Ают, я… не совсем богиня. Во всяком случае, не в том смысле, который ты, да и вы все вкладываете в это понятие.

Капитан продолжал испытующе смотреть, ожидая ответа. Собираясь с мыслями, я рассматривала каюту, дощатый пол под ногами, стол, заваленный картами.

― Я родилась не здесь… не на Окатане,― наконец удалось произнести.― Моя родина так далеко от вашего мира, что это даже представить невозможно. Мой дом там… где-то в небесах… И для меня до сих пор загадка, каким образом я сюда попала. Да, я не такая, как вы… Но у себя дома я была самой обычной и ничем не выделялась, так что моя божественность довольно относительна. Недавно я пришла к выводу, что Киф и я… Короче, похоже, что мы с ним земляки. Он тоже как-то очутился здесь и оставил заметный след в вашей истории. Видно, такая участь уготована и мне. Вот и решай, кто я…

Выслушав мою речь, Ают улыбнулся:

― Вот нечто подобное я и подозревал. Ты управляешь ветром, владеешь оружием так, как мужчины не могут, хотя и женщина. Знаешь такие удивительные вещи, дружишь с ангалинами, воспитываешь горного волка…

Я отмахнулась:

― Очень многому я научилась уже здесь и не без помощи местного населения.

― Прекрасная богиня…― вздохнул капитан.

― Ну сейчас я не так уж и прекрасна!

Наш дружный смех прервал Данко, заглянувший в каюту:

― Там за деньгами пришли. Сказали, что ты знаешь…― капитан кивнул и, тяжко вздыхая, полез за пазуху.

Два дня прошли спокойно. Со шхуны никто никуда не высовывался, боясь навлечь на себя и остальных какие-либо неприятности. Капитан только с Данко и Тилем сходили на рынок под конвоем и закупили всё необходимое для дальнейшего плавания. Городское начальство тоже больше не показывалось, правда охрана вокруг «Медузы» менялась регулярно: каждые четыре-пять часов.

Кораблей в гавани значительно прибавилось. У соседних причалов расположилось несколько длинных и очень красивых шхун, больше похожих на низкие баржи. Эти деревянные суда были украшены причудливыми, разноцветными узорами вдоль бортов, а также на носу каждого высилась золотая голова ледяного змея на длинной шее. Как мы догадались ― это прибыли пархонты с семьями и свитой. Также я насчитала ещё несколько десятков небольших одномачтовых корабликов и более пятидесяти вёсельных лодок. Город готовился к началу весенних празднований.

Тагри, конечно, значительно проигрывал Банкору по количеству населения и, как я узнала позднее, постоянно в городе проживало не так уж и много людей. Большая часть зданий всю осень и зиму пустовала, заполняясь жителями только к середине весны. Холодную пору года люди предпочитали проводить гораздо южнее, в Даго и других городках и посёлках вдоль всего южного побережья Северных территорий. Там было теплее, да и пригодные в пищу культуры, которые выращивались в основном там же, хранились в более подходящих условиях. На юге были достаточно плодородные земли, чтобы получать два урожая за лето и хорошие пастбища.

Климат Северных территорий был похож на скандинавский, только с оговоркой на то, что год на Окатане длится шестнадцать месяцев, а не двенадцать как на Земле и, соответственно, лето и теплее, и длиннее. Короче говоря, проблема нехватки продовольствия здесь также не стояла, однако климатическая разница была довольно существенна и многие овощи и фрукты, которые в изобилии произрастали на Востоке, здесь плохо вызревали или совсем не росли, и северянам приходилось кое-что импортировать, чтобы разнообразить свой рацион.

Тагри был очень древним городом, единственным сохранившимся со времён древнейших в почти неизменённом виде. Поэтому и весенние празднования начинались именно здесь, а потом поочерёдно проходили в каждом относительно крупном, по местным меркам, городе. Заканчивалось же всё большим карнавалом в Альдаске.

Латрас.

― Карелл! Карелл!― встревоженный бас Граса вывел атамана из дремотного забытья.― Что-то в городе!

Карелл вскочил и, прихватив мечи, выбежал из палатки. Застёгивая на ходу доспехи, он внюхивался в прохладный ночной воздух:

― Лошади осёдланы?!

― Нет ещё!

― Тогда бежим!

Выкрикивая на ходу приказы, он помчался через луг к городской окраине, за ним Грас, сонный Лакр и ещё человек десять. Когда показались первые крыши, то уже все, а не только Грас, расслышали крики, а через минуту их догнали всадники с осёдланными лошадьми. Мужчины вскочили в сёдла и, ударив в крутые бока рогатых жеребцов, рванули на тревожные звуки, далеко разносящиеся в ночной тишине.

В городе начиналась паника. Несколько горожан успели сообщить, что ангалины сдерживают большой отряд всадников у восточной дороги. Заметив городского главу, пытающегося взобраться в седло, Карелл прокричал:

― Балмаар! Уводите людей!

Фаэдр быстро закивал и всё-таки уселся на упитанного конягу. Атаман никогда не видел сражающихся ангалинов, хотя всегда мечтал об этом. И теперь гнал своего жеребца не только чтобы помочь защитить город, который оказал ему посильную помощь, но и чтобы увидеть своими глазами то, о чём знал только из рассказов.

Различить в темноте количество ночных визитёров не представлялось возможным, однако то тут, то там на мгновение вспыхивающие ящеры помогли хоть как-то оценить обстановку. Заметив подмогу, ангалины моментально рассыпались в стороны, уходя на фланги и отряд атамана, выхватив мечи, с громкими криками врубился прямо в нападавших, разделяя их на две половины.

Минут через десять всё было кончено. Ящеры раненых не оставили, а вот из тех с кем сражались воины атамана нашлись ещё полуживые. До самого рассвета складывали трупы, залечивали раны и выясняли причины столь вероломного нападения. Раненые молчали, но один, уже умирающий, успел рассказать, что отряд послан Элганом, подготовить город к его приезду.

― Хороша подготовка у старшего сына покойного терра…― пробурчал городской глава, закрывая ладонью глаза только что отошедшему к Хранителю пленнику.― А с остальными что делать?

― Решим что-нибудь, но насколько я знаю своего двоюродного брата, он не признается в нападении,― и Карелл сложил руки на груди.

Грас хохотнул:

― Вот он удивится, когда узнает про ангалинов, и что взять силой такой маленький городишко не получилось!

Обходя место ночной схватки и рассматривая ещё строящуюся крепостную стену, Карелл задумчиво водил пальцем по шраму на щеке. Стратегия ангалинов поразила его до глубины души: «Ведь как только они нас заметили, то одновременно, не сговариваясь и до этого ничего с нами не обсуждая, приняли единственно верное решение!»

Группа ящеров собралась неподалёку, возбуждённо шипя и присвистывая по-своему. Махнув Балмаару, Карел направился к ним. Повернув чешуйчатые головы, ангалины уставились на людей. Городской глава поклонился и приложил ладонь к груди:

― Спасибо, вы прекрасно справились.

Ящеры заулыбались, но продолжали молчать.

― Нормально пообщаться не хотите?― Карелл ожидающе уставился на рептилоидов.― Вы же можете с нами говорить…

Один из ангалинов, крупный, серый, с тёмной полосой от носа до хвоста, потянулся к атаману, усиленно принюхиваясь. Потом сделал шаг назад, ухмыльнулся одной половиной клыкастой пасти, но покачал головой.

― Понятно, не хотите…― Карелл вздохнул.― Вы отлично провели схватку, как воин я восхищён.

Ангалины дружно зашипели. Было заметно, что им приятна такая похвала, однако поговорить так и не согласились. Пока решали, как быть с пленными, зашивали трупы в саваны, распределяли дежурства и назначали патрули, день склонился к вечеру.

― А ведь мы собирались сегодня уехать,― проронил Карелл, помогая Гаю укладывать длинные стропила. Постройка нового дома для музыкального семейства подходила к концу.

― Давай закончим,― Гай смахнул со лба капли пота.― Не идёт работа после такой ночи…

Мужчины спустились с недоделанной крыши и присели на распил.

― Думаешь, Элган всё-таки приедет в Латрас?

― Не знаю…― атаман вытирал руки влажной тряпкой.― Мы так и не выяснили, сколько их было. Вполне вероятно, что кое-то успел сбежать и братишка уже знает о том, что здесь случилось.

― А как же пленные?

― Балмаар предложил им работать за еду под охраной, конечно. Все согласились. Только я бы…― и Карелл замолчал, отведя глаза.― Я бы от них избавился.

― Ты всегда был излишне жесток…

Атаман криво улыбнулся и шрам на щеке уродливо дёрнулся:

― Это не жестокость… Каждый из них представляет опасность для города. Я дал Балмаару нужные указания как их содержать и охранять, но никому из этих людей нельзя верить, да и вообще…― в этот момент он подумал, что так до сих пор и не вычислил предателя среди своих, того кто сдал их сыскарям террхана почти год назад.

На пути к городской управе третий претендент на трон шёл задумчиво, не очень-то глядя по сторонам. Местные при виде его уже не выказывали неудовольствия, а несколько человек даже отвесили лёгкие поклоны, когда Карелл поднимался на крыльцо. «Во время ночной схватки из местных почти никто не пострадал, так несколько царапин у дозорных. Ангалины сдержали атаку, а там и мы подоспели…»― продолжал он прокручивать в голове ночные события, ожидая Балмаара, который заканчивал раздавать последние указания.

Когда местные разошлись, управляющий подвинул кресло и уселся рядом:

― Может… повременишь пока с отъездом?

Карелл удивлённо-вопросительно глянул.

― Вдруг ещё «гости» нагрянут?― упитанный фаэдр теребил в узловатых пальцах край широкого камзола.― Ангалины молодцы, конечно, только ведь с ними толком не поговорить, не обсудить ничего, а на пальцах объясняться сложновато…

Карелл широко, искренне улыбнулся:

― На недельку останемся, поможем и со стеной, и на пристани. Среди моих есть человек десять из Гейзы, мастеровые хорошие и воины отличные. Если согласятся, могу оставить их в городе.

Балмаар заулыбался в пышные усы:

― Это было бы очень хорошо! После сегодняшнего понятно, что Элган не настроен договариваться с вольными городами.

Некоторое время они ещё обсуждали оборонительные и хозяйственные вопросы, а потом атаман засобирался:

― Посты нужно проверить. Я сам всех объеду, не беспокойтесь…

― А ужин?

― Нет, спасибо…― и дружески похлопав городского главу по плечу, вышел из приёмной.

Тагри.

На третьи сутки стоянки, на «Медузу» заявились посланники первого пархонта. Нас троих, капитана, Дайка и меня, вызывали в управу завтра к полудню. Почти всю ночь я не спала ― не давали покоя мысли о Максе. Где он?! Как он?! Всё ли с ним в порядке?! Получилось проникнуть за нами в город?!

Сидя на палубе, я вглядывалась в блики на тёмной воде и гладила Бумера, который тоже чувствовал моё беспокойство, так как всё норовил прижаться посильнее, заглядывая в глаза и тоненько поскуливая. Несмотря на глубокую ночь, город не спал. То тут, то там слышались голоса, горели факелы и фонари на кораблях и лодках, а также на длинных, высоких, каменных причалах. Да и на самом центральном острове чувствовалось какое-то движение, в виде мелькающих местами огней.

Вскоре притопал Дайк, как обычно, с одеялами:

― Где же Макс может быть?

― Ты тоже о нём думал?

― Да почти всё время, с тех пор как мы разделились. Не хватает его…― и устроился на соседнем мешке с сеном.

― Будем надеяться, что с ним всё хорошо. Море, вода ― это его стихия… Только тревога не покидает… Да и что завтра будет? Выпустят нас или нет? А если нет?

― Не думай об этом,― Дайк нежно поглаживал мою ладонь.― Кто ж знал, что так получится, и вместо Гейзы мы окажемся в Тагри…

Рассвет только занимался, когда я открыла глаза. Раннее-раннее утро, а над водой густой туман. Скрутившись калачиком, рядом спал Дайк, а Бумер, как только я проснулась, лизнул в щёку и начал быстро переминаться с лапы на лапу, призывно поглядывая на левый борт. Я встала и, стараясь ступать как можно мягче, свесилась вниз в белую пелену.

Кругом было настолько тихо, что даже плеск воды не нарушал безмятежного утреннего спокойствия. Я пристально вглядывалась плотную дымку, пока не заметила, как она закружилась маленьким вихрем. Из воды высунулась чешуйчатая голова.

― Максик!― радостно зашептала я и перекинулась с борта чуть ли не вполовину.― Как ты мой хороший?!

Он улыбнулся во всю клыкастую пасть:

― Вс-с-сё хорош-ш-шо… Я здес-с-сь… Охрана дрыхнет без-з-з задних ног… Я видел как ночью они прикладывалис-с-сь к фляге.

― Ты не слишком мёрзнешь?! Мы скучаем без тебя…

Он продолжал улыбаться:

― Не мёрз-з-зну, не волнуйс-с-ся. Какие новос-с-сти? Сколько вас-с-с ещё тут продержат?

― Не знаю. Сегодня к полудню в управу приказали явиться, может что-то и решиться…

― О вас пош-ш-шли с-с-слухи в городе. Я с-с-слышал, как люди говорили, что прибыла ш-ш-шхуна с Вос-с-стока и среди прибывш-ш-ших лекарь ― ученик Алцелана, а с ним юноша с небес-с-сными глазами с-с-силы невиданной… Что ты тут уж-ж-же натворила?!

― Ох, Максик… Я только лишь пыталась сделать так, чтобы меня не приняли за женщину, да перестаралась немного: башенку на крыше разнесла, да кованую вывеску в стену впечатала.

Мой чешуйчатый друг захихикал, прикрывая хвостом морду:

― Вот нельз-з-зя тебя ос-с-ставлять без прис-с-смотра, никак нельз-з-зя!

― Да ладно тебе…

― Макс!― Дайк свесился рядом.― Я так рад тебя видеть!

― Я тоже! Вс-с-сё, туман рассеивается… Я тут неподалёку, не волнуйтес-с-сь за меня,― и стрельнув в Бумера тонкой, солёной струйкой исчез под водой.

Мы с Дайком облегчённо выдохнули: Макс здесь и с ним всё в порядке. День начинался благоприятно, однако последующие события довели нас с моим дорогим Нянем до полуобморочного состояния и, нам ещё раз пришлось убедиться, что жизнь ― штука непредсказуемая и невероятная.

Ближе к полудню капитан, Дайк, я и, конечно же, Бумер сошли с «Медузы» и, в сопровождении двух высоких конвоиров, направились в город. Перед выходом я тщательно осмотрела себя, чтобы моя внешность соответствовала уже представленному образу. Высокое горло вязаного свитера закрывало шею, скрывая шрам и лимм, плотный кожаный жилет и накинутый поверх короткий непромокаемый плащ неплохо расширяли плечи; любимые высокие сапоги из крокодила, топорик за поясом, меч, пристёгнутый к широкому ремню ― всё это вносило необходимую мужественность. А вот мягко ступающий рядом Бумер, которого я держала за короткую цепь, вообще, придал мне воинственный и весьма угрожающий вид, как успел шепнуть капитан.

Мы шли тем же маршрутом, что и первый раз. Народу кругом было уже гораздо больше. Многие приехали непросто к началу празднований, а на летний сезон в основном мастеровые и те, кто предпочитал рыбачить и работать на погрузке вместо того, чтобы пахать землю и пасти скот. Тагри был своего рода перевалочной базой между южным побережьем и остальной частью Северных территорий.

Пока мы нарезали круги на пути к администрации, я рассматривала окружающих, а те также пристально рассматривали нас. Позади слышались комментарии: «Вот они… те, с Востока… А парень-то и правда, синеглазый… А псина-то, псина какая, прямо волк…».

Я вслушивалась в голоса за спиной, стараясь запомнить слова нового языка. Через некоторое время стало понятно, что язык северян очень похож на общеокатанский, на котором говорили все Восточные территории. Однако скорее, это был диалект или наречие, чем самостоятельная языковая форма. Слова были очень похожи, да и значения во многом совпадали, просто произносились по-другому и иначе ставились ударения. Зная окатанский, выучить язык северян не составило бы труда, хотя местное начальство разговаривало с нами на нашем, восточном языке.

Пока я размышляла на лингвистические темы, мы вышли к небольшой площади, от которой до пункта назначения ходьбы было не более десяти минут. Здесь развернулась торговля и, выстроившись гуськом, мы начали протискиваться вдоль лотков и палаток с шикарными мехами и выделанной кожей. Да-а-а! Северяне знали толк в кожевенном деле! У меня рот открылся от такого разнообразия. Какие меха! Какие шкуры! А кожа! Выделка! Ни в Маргосе, ни даже в Банкоре я не видела ничего подобного.

Очень хотелось пощупать, погладить, зарыться носом в бесподобную пушистую красоту, но Дайк, заметив мой живой интерес, предусмотрительно шикнул, чтобы я «захлопнула варежку» и придала лицу более серьёзное выражение. И вот когда это коже-меховое великолепие закончилось, и мы вписались в очередной поворот из-под низкой телеги прямо мне под ноги бросилось какое-то чудище в грязных лохмотьях и скрюченными, заскорузлыми пальцами вцепилось в щиколотку.

Всё произошло настолько быстро и неожиданно, что никто не успел среагировать, даже Бумер. От запаха гниющей, разлагающейся плоти я чуть не задохнулась, а мой волчонок, хотя это слово уже не совсем подходило к его габаритам, ошарашено пялился на ползающее у моих ног вонючее страшилище. Один из конвоиров, здоровый, мощный блондин резко обернулся, так как топал впереди и, скривив гримасу отвращения, с размаха ударил тяжёлым сапогом этого страшного, заросшего длинными грязными космами человека:

― Пшёл прочь! Не пугай наших гостей!

Я вздрогнула, будто сама получила, а несчастный только охнул и откатился в канаву у мостовой. Капитан наблюдал эту сцену с непроницаемым лицом, а Дайк незаметно сжал мою ладонь и прошептал:

― Это больной алапрой, он неизлечим. Сейчас весна и у него как раз обострение. Лучше обходить его стороной…

― Это заразно?― прошептала я в ответ.

Дайк пожал плечами:

― Точно неизвестно… Алапра встречается редко, а те, кто заболевает, долго не выдерживают таких мучений и сами себя убивают.

Меж тем несчастный в лохмотьях, глухо стоная, поднялся на ноги и, протягивая костлявый палец в мою сторону, завопил во весь голос:

― Люди! Люди! Смотрите! Неужели вы не видите?! Это же Альд! Вечно юный сын Эалы! Глаза! Посмотрите в его глаза! Глаза цвета неба! Глаза цвета неба! В доме Хранителя вспыхнул свет! Уже многие видели сияние над горами Акрим! Вспыхнул свет! Это знак! Хранитель отпустил в мир своего сына! Благословенна будет земля и живущие на ней! Боги вернулись! Вернулись!!! Это Альд! Вечно юный Альд!

Я слушала эти надрывные, режущие слух вопли, стоя столбом и ощущая быстрый и мощный стук сердца под стянутой тугой повязкой левой грудью: «Опять?! И здесь?! Альд?! Сын Эалы и Хранителя?! Да-а-а… По-видимому, никуда не спрятаться от божественной судьбы, и где бы я ни находилась, неважно в каком обличье, избавиться от этого клейма уже не получится».

Вокруг начал собираться народ, разглядывая нас без всякого стеснения, в основном мужчины, но были и женщины и дети, а оборванный, гниющий заживо человек продолжал кричать и махать руками, что «чёртова мельница». Через несколько минут наши конвоиры не выдержали и, грубо расталкивая толпу, повели нас к городской управе. Я обратила внимание, как они оба глянули исподлобья и перекинулись парой коротких фраз.

Эта сцена очень плохо подействовала не только на меня. Капитан до этого и так был не в лучшем расположении духа, а теперь совсем стал чернее тучи. Дайк же старался держаться спокойно, только это у него не очень-то получалось. Я слишком хорошо его знала, чтобы не заметить волнения, которое сквозило в каждом движении друга. А вот Бумер был спокоен и, как это ни странно, в сторону страшного больного не сделал ни одного агрессивного движения. Меня это очень удивило ― волк даже ни разу не зарычал на него!

Пока мы ожидали в уже знакомом дворе позволения войти, удалось немного успокоиться и настроиться на предстоящий разговор с высокими чиновниками. Вскоре двери отворились и нас впустили. Если внешне большинство зданий и других строений в Тагри выглядело довольно невзрачно: тёмно-серые иногда рыжеватые камни, то внутренность городской управы просто повергла в шок!

Отделка стен широкими, тёмными деревянными панелями, под ногами пол с причудливой мраморной мозаикой, шикарные гобелены в золотых рамах, удивительные и также золотые настенные светильники с множеством толстых свечей, мебель, обтянутая прекрасно выделанной кожей ― всё очень дорого и пафосно, но… удивительно красиво!

Пока мы шли по длинному коридору, сплошь увешанному шкурами незнакомых животных, я всё поглядывала на своего волка, топающего рядом. Его спокойное поведение в момент, когда тот больной рухнул к моим ногам, никак не шло из головы. За время нашего путешествия, да и до этого, ещё в Латрасе, когда я брала Бу с собой в город, он всем демонстрировал, что просто так подойти ко мне нельзя: рычал, вставал в позу, дыбил шерсть вдоль спины до тех пор, пока я не давала команду успокоиться. На этого же несчастного он никак не среагировал: сначала оторопело шарахнулся, а потом просто принюхивался да моргал жёлтыми глазищами. Странно, очень странно…

Опомнилась я, когда мы остановились в большом зале с панорамными окнами по левой стороне. За длинным, полукруглым столом сидели тарфарак, первый пархонт и ещё трое незнакомцев. Все прекрасно одеты в дорогие наряды со знаками отличия. Я вгляделась в мужчин: «Так-так-так… Ещё два пархонта и гимастриан, но это не Арвид. Хвала всем богам!»

Как я уже знала к этому моменту, номер пархонта: первый, второй, третий и так далее до восьмого, никакого рангового значения не имел. Все пархонты были равны между собой, перед Великим Террханом и Советом, просто каждый из восьми занимался определённой частью административной работы. Восемь пархонтов составляли этакий кабинет министров и курировали каждый свою область. Таково уж было государственное устройство на Окатане и, как оказалось, на Севере и Востоке оно было почти одинаковым.

Наши конвоиры отошли назад, а мы остались стоять в центре, как в суде или на допросе. Они молчали ― мы молчали. Первый пархонт просматривал какие-то свитки, передавая по очереди остальным. Один из наших конвойных приблизился к тарфараку, слегка поклонился и тихо заговорил, поглядывая на меня. «Про то, что было по пути докладывает, не иначе…»― мелькнула мысль.

Перешёптывания и переглядывания мужчин за столом надолго затянулись. Порядком поднадоело стоять, переминаясь с ноги на ногу. О чём они шептались понять было нельзя: говорили тихо, да и мы стояли далеко, однако ощущалось какое-то напряжение или волнение на лицах, во всяком случае, мне так показалось. Наконец первый пархонт вышел из-за стола и, сделав навстречу несколько шагов, заговорил:

― Хочу обрадовать вас, капитан. Ваш рассказ о блуждающем течении почти подтвердился. Утром вернулись гонцы, и один из них привёз свидетеля. Рыбацкая шхуна тоже чуть не попала в эту ловушку, но они успели спрятаться за островом…― и пархонт сделал паузу.― Только было это почти четыре недели назад. Вы можете как-то объяснить такую разницу во времени?

Капитан вздохнул и ответил:

― Никто не знает, откуда берутся блуждающие течения, пархонт. Как возникают и куда исчезают… Я столкнулся с ним первый раз, хотя, как вы прекрасно знаете, всю жизнь в море. И я очень рад, что ни моя шхуна, ни команда не пострадали. Возможно, четыре недели назад течение зародилось где-то здесь, сделало огромный круг, подхватило нас и опять вернулось к вашим берегам. Других объяснений у меня нет…

Пархонт усмехнулся:

― Хорошо, капитан. Будем считать, что всё так и было, но у нас имеется ещё несколько вопросов. Если вы ответите на них и расскажете, что знаете, тогда сможете продолжить свой путь, и никто не будет более вас задерживать.

Аютан хмуро кивнул. Прохаживаясь мимо нашей четвёрки, чиновник задал вопрос:

― Сколько на Восточных территориях претендентов на трон?

― Их двое: Элган и Инзар, но пошли слухи, будто есть и третий и он не сын покойного терра.

― Третий?!― пархонт вскинул брови, а остальные за столом напряглись.

― И кто же он?

― Не знаю. Говорю ― это только слухи, ведь претендент должен быть из того же дома, что и Великий Террхан.

― Ну это мы знаем,― отмахнулся пархонт.― Дом Растан уже столько поколений держит верховную власть на Востоке.

Мы с Дайком вздрогнули одновременно и быстро переглянулись. В эту секунду мы подумали об одном человеке. Кареллан эн Растан! Дом Растан ― дом Великих Террханов Восточных территорий! Неужели Карелл вступил в борьбу за трон с сыновьями терра?!

― Ещё знаете что-либо о претендентах?― этот вопрос был адресован всем нам.

Мы дружно покачали головами, а Ают ответил:

― Нет, ничего.

― Кстати, о слухах…― высказался один из пархонтов за столом: мужчина средних лет с приятным низким голосом. Он встал и широкой, медленной поступью приблизился к нам, заняв место рядом с первым. Очень высок, выше коллеги почти на голову, строен, светло-русые волосы заплетены в короткую косу, еле заметная седина на висках, серо-голубые глаза, правильные черты лица… в общем, красавец. Он осмотрел нас по очереди, задержав взгляд на Дайке.

― До нас дошли слухи, будто на Востоке появилась девушка…― он замолк на несколько секунд,― синеглазая, белокурая и очень красивая. Говорят, что богиня…

У меня спёрло дыхание, а ноги стали ватными.

― Вот у вас молодой человек…― тут он резко обернулся ко мне,― глаза удивительно синего цвета! Я такого никогда не видел! Скорбный Берк кричал, что вы Альд ― сын Хранителя… Это правда?!

Ступор на меня напал окончательно: «Что говорить?! Как выкручиваться?! Подсказывать-то некому! Исчез мой суфлёр, испарился в неизвестном направлении! Может выдать им то, что они хотят услышать?! Что, мол, да… я ― Альд. На Востоке своя богиня, а теперь и у вас такое чудо имеется… Где же Мозг?! Как порой его не хватает!»

Однако истошные женские крики и стук в боковую дверь, которая находилась неподалёку от заседающих, временно спасли меня от необходимости ответить. Какая-то женщина не просто кричала, а вопила на грани истерики:

― Откройте!!! Впустите меня! Райтен! Я знаю, что они здесь!!! Откройте! Мне нужно его увидеть!!!

Удары в дверь продолжались. Пархонты переглядывались, пока высокий и красивый не спросил у своего коллеги:

― И что делать?!

Первый пархонт пожал плечами:

― Твоя жена ― ты и решай…

Красавец-пархонт с неизвестным порядковым номером, сделал шаг к Дайку:

― Дайкаран эн Тайар, ученик лекаря Алцелана… Вам ведь года двадцать три―двадцать четыре?

Дайк напряжённо кивнул, и я заметила, как он стремительно бледнеет. Сделав шаг к парню, я опустила руку и со всей силы ущипнула его пониже поясницы, чтобы не вздумал рухнуть в любимый обморок. Это помогло: он вздрогнул и еле заметно улыбнулся. Пархонты вздохнули и, сделав знак одному из охранников, отошли в сторону.

Когда дверь открылась, в комнату ворвалась невысокая, симпатичная женщина в длинном, свободном, тёмно-синем платье и в обалденном, ослепительно белом меховом манто, накинутом на плечи. Я сразу заметила, что она беременна: округлый живот выдавался в разрезе многослойного платья. Густые, тёмно-русые волосы собраны в высокую причёску из кос, скреплённых золотыми заколками, на шее красивое ожерелье из голубых камней, в ушах длинные серьги с такими же камушками и маленькими белыми жемчужинами. Очень приятное и доброе лицо, только слишком взволнованное.

Она остановилась напротив, внимательно всматриваясь в лица, а потом шумно выдохнула, глядя на моего друга:

― Ты так стал похож на отца…

Дайк стоял застывшим истуканом, не сводя ошеломлённого взгляда с женщины. Она подошла ещё ближе и дотронулась до шрама на его лбу:

― Ты узнаёшь меня, сынок?

― М-м-ма-ма…― прошептал Дайк заикаясь.

Услышав ответ, женщина покачнулась, и мужчины еле успели подхватить её. «Ну-у-у… обмороки ― это точно у них семейное!― подумала я, пока пархонты и Дайк укладывали её на кушетку у стены.― Вот это встреча! Как она здесь оказалась?! Жена пархонта?! А Хилл поехал в Дирму с выкупом! А мать Дайка здесь, в Тагри!» Крепко держа Бумера за цепь, я наблюдала, как женщину приводят в себя. Ают был также удивлён и ошарашен, как и я, а про Дайка и говорить нечего. Он был в шоке!

Слёзная сцена объятий и поцелуев длилась долго. Наконец женщина поднялась, обнимая вновь обретённого сына, и потащила его за собой:

― Дайки, дорогой… Я так счастлива! Ты так вырос! Ты такой красивый, мой мальчик! Пойдём, увидишь свою сестру! Помнишь Трию?! Нам столько нужно обсудить! Ты должен рассказать мне всё!

Дайк только обалдело кивал, утирая мокрые глаза. Когда они уходили, в нашу с Аютом сторону он даже не глянул. Красивый пархонт пошёл следом, видно чтобы поближе познакомиться с пасынком. Мы же с капитаном остались стоять посреди этой большой и красивой залы.

― Да-а-а… Кто бы мог подумать!― проговорил первый пархонт.― Удивительная встреча, не так ли?!

Мы с Аютом кивнули как два китайских болванчика.

― Капитан, вы свободны. Можете отплыть когда угодно, разрешение получите на выходе. Хочу только спросить…

Аютан, который уже блаженно выдохнул и расслабился, услышав подобное заявление, снова напрягся.

― Когда вы были на рынке, то интересовались, нет ли в Тагри желающих купить Вечный свиток…

― Да, спрашивал…― процедил сквозь зубы капитан.

― Так вот. Желающие есть, только хотелось бы увидеть свиток и обсудить сделку в более непринуждённой обстановке. Как вы на это смотрите?

― Не возражаю…

― Тогда приглашаю сегодня на закате в таверну «Звезда Севера», вас туда проводят…

Капитан кивнул:

― Мы можем идти?

― Вы да, а к этому юноше есть ещё вопросы…

У меня закружилась голова: «Это не всё?! Что они ещё хотят?!» Капитан хотел что-то сказать, но сдержался. Я быстро глянула на него:

― Идите, капитан…

Ают резко развернулся и, стуча сапогами, пошёл к выходу. Как только за ним закрылась дверь, остальные: один пархонт, гимастриан и тарфарак поднялись с мест и устроили вокруг меня странное кружение, словно хоровод. Друг за другом они несколько раз обошли нас с Бу и остановились.

― Как к вам обращаться?― спросил тот пархонт, который до этого сидел за столом. Это был невысокий, но широкоплечий мужчина, почти полностью седой с глубокими морщинами вдоль носогубных складок и вокруг глаз. На вид он был много старше остальных.

― Как хотите, так и обращайтесь,― набралась я наглости.

― Вы охраняете Дайкарана?― последовал вопрос.

― Нет, вы сами так решили. Мы с Дайком просто друзья.

― А собака?

― Это не собака. Бумер ― горный волк,― слова вырвались сами, и только произнеся их, я поняла, что почему-то сказала правду. Может, внутренняя «чуйка» сработала или наитие какое нашло. Северяне удивлённо переглянулись.

― Чудеса, да и только!― воскликнул первый пархонт.― Никогда не видел живого горного волка, да ещё и на цепи!

― И так послушно стоит,― добавил седой чиновник.

Я слегка улыбнулась и важно хмыкнула:

― Воспитание…

Северные чины заулыбались. Видя, что напряжение немного спало, я пошла в атаку:

― А можно вопрос?

― Конечно…― и первый пархонт с готовностью глянул на меня.

― А почему вы обращаетесь ко мне на «вы», ведь изначально такого не было?

Сначала пархонт задумался, а потом ответил:

― Потому что мы не понимаем кто вы… Если с капитаном, командой и Дайкараном, всё понятно, то вы, юноша, личность весьма загадочная. Синие глаза, сила, которой обладаете, чему мы с тарфараком были свидетелями, горный волк, который беспрекословно вам подчиняется… А что бы вы подумали на нашем месте?!

Я пожала плечами, продолжая снисходительно улыбаться и слегка почёсывая Бу за ушами.

― Да и слова Скорбного Берка… Выходит, он не просто так через столько лет опять объявился в Тагри,― проговорил седовласый.― Скорбный Берк не ошибается, его слова всегда истина. Хранитель не хочет забирать его к себе, так как дал ему способность видеть и понимать то, что другим недоступно, но за это обрёк на нечеловеческие муки.

Я с большим интересом слушала столь занимательные подробности, стараясь запомнить каждое слово, чтобы потом рассказать друзьям, если выберусь отсюда, конечно.

― Ну что ж…― пархонты переглянулись.― Как же вас всё-таки называть?

― Дайк зовёт меня Карэн…

― А вы не боитесь, что мы можем задержать вас или бросить в яму, или даже казнить?― жёстко спросил тарфарак, и на его лице не осталось и следа улыбок и ухмылок.

― Попробуйте… Только за что?― мой голос не дрогнул.― Разве я нарушаю какие-либо законы или мой волк причинил кому-нибудь вред?

Они молчали, продолжая пристально меня рассматривать.

― Вы свободны, Карэн…― первый пархонт махнул рукой.

Я выдохнула, слегка поклонилась и быстрым шагом направилась через гулкий зал к высокой двери. «Неужели пронесло?!― идя по коридору, я усиленно пыталась сдерживать эмоции.― Похоже, что они в замешательстве. Скорбный Берк подкинул "викингам" интересную задачку. Теперь будут думать кто я, что я и бояться сделать что-нибудь не то и не так».

Как я уже поняла, здесь на Севере к сказаниям о богах относятся гораздо серьёзнее, чем на Востоке. Возможно потому, что дом Хранителя находится на их территории, да и легенда об Альде имеет местные корни. «Этот несчастный, гниющий заживо человек, кричал также, что в доме Хранителя вспыхнул свет,― продолжала я размышления.― Хорошо бы получить более подробную информацию об этом явлении…».

К выходу из управы меня сопровождал только один из конвоиров, и он топал впереди, предупредительно открывая двери. Когда мы вышли в просторный холл, высокая входная дверь отворилась, и навстречу направилось трое рослых мужчин. Твёрдой, уверенной походкой они приближались, и каждый их шаг отдавался громким эхом. Мой взгляд остановился на мужчине в центре и… завис. Арвид эн Фрейр собственной персоной! Всё-таки судьба была встретиться! А я так надеялась, что шансов столкнуться с единственным человеком на Севере, который может меня узнать практически нет!

Стараясь ничем не выдать волнения и замешательства, я продолжала идти и смотрела как бы сквозь приближающуюся троицу. Я сосредоточилась на входной двери, думая только о том, чтобы она благополучно закрылась за моей спиной. Когда вошедшие поравнялись с нами, конвойный поклонился и продолжил движение, ну а я за ним с самым невозмутимым видом. «Викинги» глянули на Бумера, потом на меня, но прошли мимо. А через несколько секунд шаги затихли ― они остановились и буквально спиной я ощутила их взгляды. Сердце забарабанило в рёбра, а цоканье когтей Бумера о мраморный пол резало слух.

Охранник открыл дверь, и мы с Бу вывались наружу, только легче не стало. Перед входом в управу толпился народ, а на нижней ступеньке сидел Скорбный Берк. Заметив меня, он вскочил и, распространяя вокруг себя жуткий смрад, хрипло закричал в толпу:

― Вот он! Альд!!! Альд!!! Люди! Смотрите! Посланник богов явился к нам! Свет в доме Хранителя ― это знак! Смотрите люди!

Толпа загудела, и слова больного начали повторять. В полном замешательстве я остановилась, не представляя, что делать и как себя вести. От криков и эмоций, направленных в мою сторону, в глазах запрыгали цветные зайчики, а удары сердца начали отдаваться в ушах колокольным набатом. Образ «райского поля» возник сам собой, только среди сине-зелёной травы мелькали человеческие лица: страшные, уродливые, с выпученными глазами, перекошенные жуткими судорогами и руки… Грязные, корявые, с острыми когтями, которые тянутся ко мне сквозь колышущуюся высокую растительность ― я будто увидела ад! От ужаса я зажмурилась и, набрав в грудь воздуха, гаркнула в толпу:

― Молча-а-ать!!!

Ударная волна, словно от взрыва, сбила с ног тех, кто стоял ближе всего. Скорбный Берк кубарем откатился куда-то в сторону, захлопали ставни, что-то где-то попадало, а устоявшие на ногах пригнулись, прикрывая руками головы. Кто-то дотронулся до локтя. Я резко обернулась. Капитан, приглаживая растрёпанные волосы, поправлял одежду:

― Я ждал тебя,― он тяжело дышал, глаза блестели, а руки слегка подрагивали.― Умеешь произвести впечатление. Идём…

Пройти сквозь толпу не составило труда. Народ испуганно шарахался в стороны и никто не издавал ни звука. В полной тишине мы прошли через двор и площадь с коже-меховой торговлей. Спиральное устройство Тагри только поспособствовало тому, чтобы мой выкрик разнёсся как можно дальше. Почти вплотную стоящие здания образовали мощный звуковой коридор, и до самой гавани я видела перевёрнутые бочки и ящики, разбросанную солому и испуганные лица.

Пока мы шли, Бумер несколько раз оглядывался. Мы тоже обернулись. Позади, еле поспевая, тащился Скорбный Берк, правда, молча. Только взойдя на палубу, я начала немного успокаиваться. Команда в нетерпении ожидала нашего возвращения, но капитан отмахнулся от всех и чуть ли не бегом помчался в свою каюту. Он вынес бочонок с местным и очень крепким самогоном, который успел прикупить во время похода на рынок. Тиль принёс кружки, но в первую очередь Ают налил мне и себе. Мы залпом выпили и выдохнули. Пока мужики разливали на всех, Данко спросил:

― А где Дайк?!

Капитан плеснул себе вторую порцию и также быстро опрокинул:

― Не поверите!

Пока он максимально подробно рассказывал о хождении в управу, Скорбном Берке, допросе, матери Дайка, которая оказалась не в рабстве на Западе, а здесь на Севере и не рабыней, а супругой пархонта ― все слушали, открыв рты и забыв про кружки с самогоном. Когда дело дошло до моего слишком громкого выступления, мужики дружно выпили и доложили, перебивая друг друга, что голос они тоже слышали и сразу сильный вихрь, как удар, покачнул все корабли в гавани.

Сидя плотным кружком и, зажимая в мозолистых ладонях глиняную тару, все смотрели на меня: Тиль, Найр, Кул, Данко, Гелар, Элам, Кирд, Муркас и Тощий Солан. Я собралась с духом и, поглаживая Бу для успокоения, сказала:

― Да, я богиня… ― и после паузы добавила,― в человеческом обличье… уже бессмысленно отрицать.

Мужчины сидели молча, вглядываясь в меня так, будто видели впервые, пока Данко не поднял кружку:

― За нашу богиню!

Подхватив тост, все дружно чокнулись.

До самого вечера я просидела в каюте. Дайк так и не явился, хотя, что тут скажешь… После стольких лет встретить маму и сестру ― такое счастье выпадает далеко не всем потерявшим родителей в детстве! А вдруг он, вообще, захочет остаться?! Эта мысль крутилась в голове, наполняя глаза слезами: «Если Дайк так решит, то что я смогу поделать… Это его жизнь и его выбор… Я только порадуюсь за своего дорогого и давно любимого Няня. Расставаться будет очень больно, но я должна продолжать свой путь, с ним или без него. Нужно выполнить обещание данное Максу…».

Тревожные мысли прервал стук в дверь ― это был капитан:

― Я в город. Присоединишься?

Он переоделся, побрился и в ярко-красной рубашке под тёмно-серым камзолом, красиво облегающим фигуру, выглядел великолепно. Я покачала головой:

― С меня хватит на сегодня впечатлений. Лучше и ты не ходи…

Он как-то замялся:

― Ты права, зря я всё это затеял. Думал, раз уж мы тут оказались, то смогу отхватить самый жирный кусок за свиток. Золота тут, сама понимаешь… Только поздно уже давать обратный ход. Если не приду, подумают что струсил. Ну не съедят же они меня!

― Не ходи один, возьми кого-нибудь…

Он только вздохнул:

― В разрешении на отплытие, что дали в управе, сказано, чтобы команда шхуну не покидала.

― Ладно, хоть провожу тебя…

Мы спустились на причал. Неподалёку на голых камнях бесформенной кучей сидел Скорбный Берк. Заслышав шаги, он зашевелился и, бормоча что-то бессвязное и непонятное, начал качаться из стороны в сторону.

― Он что? Тут так и сидел?!― я обернулась к Данко, Тилю и Кулу, свисающим с борта.

― Да!― выкрикнул Данко.― Как пришёл за вами, так и тут…

Я уставилась на больного. За длинными, грязными космами и такой же бородой, было непонятно есть ли у него, вообще, лицо. Сквозь дыры в лохмотьях виднелись крупные гнойные язвы, источающие жуткую вонь, костлявые руки покрыты гниющей коркой, а с волос капала какая-то вязкая жидкость. Короче, смотреть невыносимо, да и находиться рядом тоже.

Я проводила Аюта до конца причала. Охранники стояли уже здесь, а не возле шхуны, и как мы догадались, они не пускали желающих увидеть сына Хранителя к «Чёрной Медузе». А таких желающих было много! Завидев нас, некоторые начали кричать: «Альд! Альд! Смотрите, Альд!!!» Толпа заволновалась, а воины напряглись, выставив копья. Капитана уже ждали. Коренастый, невысокий и очень блондинистый северянин, почти альбинос, кивнул и пригласил следовать за ним.

Вернувшись на шхуну, я прямиком потопала на камбуз. Набросала в миску, что осталось от ужина, нацедила большую кружку пива, отрезала толстый ломоть хлеба и спустилась к несчастному сумасшедшему. Бумер следовал по пятам и как-то странно, словно заинтересованно, поглядывал на этого человека. Тот поднял глаза и прохрипел:

― Сын… сын… Великий сын великого бога… Или всё-таки дочь?

У меня чуть миска не вывалилась из рук и не пролилось пиво: «Дочь?!» Ноги подкосились, и я опустилась рядом с Берком, протягивая миску:

― Вот, поешьте…

Он взял еду и принялся жадно хватать руками, хотя про ложку я не забыла. Когда он почти закончил и залпом вдул предложенное пиво, то опять глянул на меня. Взгляд карих глаз был цепким, пронзительным и уже совсем не походил на взгляд невменяемого человека.

― Ты возьмёшь меня с собой,― тихо, но внятно и чётко проговорил Скорбный Берк.― Понимаешь, что будет, если откажешься?

От страха, что моя тайна раскрыта, напал такой столбняк, что я смогла только кивнуть и то еле-еле. Вычищая хлебом остатки каши, Берк продолжил говорить:

― Я видел тебя в Маргосе. Ты приехала с караваном Олмана и семьёй Гая Голоса. И что это ты освободила ангалина, я тоже знаю… Я следил за тобой…

У меня совсем в глазах потемнело: «Следил?! Кто этот человек?!» Видя, наверно, мою панику Скорбный Берк улыбнулся:

― Не волнуйся… Пока ты хранишь мою тайну ― я храню твою… Хорошо я придумал внушить всем, будто ты сын Хранителя?!

Я опять кивнула.

― Запомни, девочка… хоть ты, похоже, действительно, богиня… Я богов не боюсь. Одно моё слово и ты застрянешь здесь надолго, если не навсегда, а твои друзья будут гнить в ледяной яме или болтаться на виселице за укрывательство. Выкручивайся, как хочешь, но я должен быть на борту, когда «Чёрная медуза» покинет Тагри.

Буквально секунда и передо мной опять сидел дрожащий, вонючий сумасшедший с трясущимися руками и блуждающим взглядом. Он поднялся, стоная, кланяясь и приговаривая, но так чтобы было слышно не только мне:

― Спасибо, Альд! Спасибо! Ты снизошёл до самого мерзкого раба твоего! Люди! Альд добр и великодушен! Люди!

С этими словами он потопал по причалу к толпе за цепью охраны.

Я же как сидела, так и не смогла подняться, а просто тупо смотрела Берку вслед: «Он сказал, что видел меня в Маргосе. Знает с кем я приехала и про Макса тоже… Но я его не помню, и не замечала никакой слежки, кроме Арвида, который шпионил за мной. Если я мельком и видела Берка, то не в таком обличье. Вот это маскировка! Не чета моей! А какое вхождение в образ!!! А если и Арвид меня узнал?! Всё-таки мы общались, пусть и непродолжительное время… Час от часу не легче… Кто же такой этот Скорбный Берк и что он делал в Маргосе?! И что он делает здесь?! Он хочет, чтобы я взяла его с собой… Но зачем?! Шантажист высочайшего уровня! Получается, что он узнал меня сразу, как только увидел и придумал этот план объявить меня сыном Хранителя, возможно, для того чтобы местные начальники побоялись со мной связываться и препятствовать моим планам! А также, чтобы женщину во мне точно никто не заподозрил! И ведь всё сработало! Я продемонстрировала свои необычные навыки и таким образом, слова Берка подтвердились фактами! Как он мог предположить, что я обладаю кое-какими не совсем обычными способностями?! Ведь в Маргосе я подобного ещё не умела! И ведь ничего не поделаешь… Придётся взять его, но лучше пока никому о нём не говорить… Надо хорошенько подумать… Макса нет, Дайка тоже, капитан ушёл… Один Бу рядом, только с ним не посоветуешься…».

Я глянула на волка. Он спокойно сидел и тоже смотрел на уходящего Берка. Загадочное поведение моего лохматого подопечного не укладывалось в голове. Бумер вёл себя так, словно знал его и притом очень хорошо! Не рычал, не бросался, был спокоен, будто это Дайк или Макс ― те, кого он помнит с детства! Что ж… Если Бу так ведёт себя, значит, от Берка не исходит опасности и стоит довериться волчьему чутью.

Дайк явился на рассвете, когда я уже была готова впасть в истерику, потому что Макс тоже не показывался и капитан так и не вернулся. Всю ночь я ходила по палубе, в сотый или тысячный раз измеряя шагами длину «Чёрной Медузы». Разрешение на отплытие мы получили, а тут такие задержки! Я чуть не кинулась Дайку на шею, когда он взбежал по сходням, но вовремя спохватилась: я же всё-таки парень, а не девушка! Мы спустились в каюту, и уже там он крепко обнял меня:

― Нужно немедленно убираться отсюда!

Я открыла рот:

― А как же твоя мама, сестра ― твоя семья?!

Он покачал головой и, стиснув мои плечи, заглянул в глаза:

― Моя семья ― это ты, Кари… Макс и Бумер…

― Но, Дайк?!

― Кари! Моя мама уже три года как жена четвёртого пархонта Северных территорий. Он выкупил её вместе с Трией, как только увидел в Дирме. Она уже вторым ребёнком от него беременна! У меня теперь и брат есть, а скоро ещё один будет или сестра. Трия меня не помнит, она ведь совсем была малышкой, когда они попали в Дирму. Макс сказал правду! Ангалины не топили их корабль! Они попали в сильный шторм и если бы не ящеры, то никого бы в живых не осталось. И мама подарила Максу кольцо в знак благодарности за спасение Трии, а отец утонул, спасая их! Моя сестра теперь такая красавица! У неё очередь из женихов до самого Альдаска! Да и Райтен мужик неплохой. Мама им очень довольна. Они счастливы здесь! Я не останусь!!! Хотя они все вместе всю ночь меня уговаривали! Главное для меня, что они живы, богаты и прекрасно себя чувствуют! Неужели ты могла подумать, что я расстанусь с тобой… с вами?! Да ни за что!!!

Его страстные слова, горящие глаза, крепкие объятия сделали своё дело ― я разревелась. Дайк губами утирал мои слёзы, улыбался потрясающей, моей любимой улыбкой, шептал признания в любви и ласковые, нежные слова пока я не начала успокаиваться.

― Негоже так рыдать сыну Хранителя!

Я заулыбалась и крепко-крепко прижалась к своему другу.

― Где капитан?!

― Ушёл вечером о продаже свитка договариваться, да так пока и не вернулся…― я ещё хлюпала носом.

― А Макс?!

― Тоже не показывался, и правильно. В гавани кораблей много, нельзя чтобы его заметили.

― Понятно…― Дайк уселся на койку, и его лицо приняло серьёзное выражение.― Кари, будет война…

― Война?!

― Мама потихоньку шепнула… Это был её последний аргумент в пользу того чтобы я остался.

― Но с кем?!

― Она не знает подробности. Сказала только, что Северный терр и пархонты уже положили глаз на всё северное побережье Восточных территорий. Будто кто-то из претендентов, похоже, Элган, хочет сдать земли в аренду на длительный срок, а это то же самое, что продать… А ведь есть ещё Инзар, да и третий…

― Думаешь, Карелл?!

― Не сомневаюсь.

Рассказать Дайку о подробностях допроса после его ухода и Скорбном Берке, я не успела: на палубе послышался шум и громкие голоса. Внутри всё задрожало: «Что-то случилось!» Я быстро ополоснула лицо холодной водой, запихала за щёки кусочки смолы и растрепала и так торчащие чёрные волосы. Светлые корни были ещё не видны, но нужно было торопиться исчезнуть из Тагри, пока они не настолько отросли, чтобы стать слишком заметными ― красить-то уже нечем.

Мы вышли на палубу и мне опять поплохело. Тарфарак, Арвид эн Фрейр, и человек десять охраны, в том числе знакомый мне Алук, стояли у борта: вооружённые до зубов, в доспехах, с хмурыми, серьёзными лицами.

― Аютан эн Закар хотел обмануть уважаемых людей, нарушил законы гостеприимства и поэтому арестован!― громко произнёс тарфарак, завидев нас с Дайком на палубе.― Шхуна задержана до выяснения всех обстоятельств!

― Что он сделал?!― выкрикнул Данко.― Я его помощник и, в отсутствие капитана выполняю его обязанности. Мы имеем право знать!

Тарфарак злорадно хмыкнул:

― Капитан хотел подсунуть нам подделку, а когда его уличили, устроил драку, пытаясь сбежать!

― Этого не может быть!― воскликнул Дайк.― Свиток настоящий!

У меня сердце ушло в пятки: «И что теперь делать?! Мы не можем отплыть! Нас не выпустят! Что будет с капитаном?!» Тарфарак обернулся к Дайку, а Арвид ― этот красавец "викинг", который ничуть не изменился с момента нашего расставания тогда в Маргосе, буравил меня глазами. «Неужели узнал?!»― сердце колотилось так, что казалось ещё несколько секунд и проломит рёбра.

Я сделала шаг вперёд и ухватила рычащего Бумера за цепь жёсткой рукой: «Пора опять использовать "божественные" способности…».

― Вы уверены в том, что говорите, тарфарак?!― слова загремели над гаванью словно «глас божий».― Это мой капитан!!! И только я буду решать его судьбу!!!― голос был настолько громким, что даже мне заложило уши. Сила звука подняла на воде волнение и все корабли и лодки в гавани закачались.

Северяне шарахнулись, а толпа в конце пирса, которая даже сейчас, ранним утром, ничуть не поредела, а только увеличилась ― пала ниц. Вдалеке я заметила Берка, простирающего к «Медузе» поднятые руки, и он вопил что-то, указывая в мою сторону. «Никак помогает… Настраивает людей на нужный лад священного поклонения»,― мелькнула мысль.

Переведя дыхание и успокоив волнение «райского поля» внутри, я понизила голос до более приемлемого человеческому уху:

― Я хочу видеть своего капитана! И хочу услышать его объяснения! Он служит мне, значит, за его проступки я тоже несу ответственность!

Конечно, и это представление впечатление произвело, но было видно, что эффект всё же недостаточен. И тарфарак, и Арвид всеми силами не подавали вида, что громогласные слова подействовали на них так же, как и на остальных. Шагнув навстречу, тарфарак произнёс:

― Значит, Скорбный Берк прав?! Ты ― Альд, сын Хранителя?!

Я так важно кивнула, что сама обалдела от собственной наглости и величия. Градоначальник вопросительно глянул на Арвида. Тот немного потупился и пожал плечами. Как мне было жаль в тот момент, что я не умею читать мысли! Почему мои странные способности, которые проявились здесь и продолжают развиваться, не без непосредственного участия Мозгового, касаются только физики сплошных сред, а в частности, гидрогазодинамики и акустических колебаний?!

Как постоянно повторял мой внутренний жилец, он учил меня тому, к чему у меня была выраженная предрасположенность в разуме и теле. И именно эти скрытые, заложенные глубоко-глубоко внутри, зашифрованные в генетическом коде силы, помогут когда-нибудь достичь небывалых высот развития как биологического существа.

Поначалу подобные высказывания Тана были дикими и непонятными, потом я пропускала их мимо ушей, просто делая то, что он говорил. И только после того, как я научилась чувствовать присутствие этой загадочной вселенской энергии внутри себя ― начала понимать, о чём же он говорил столько времени.

Вид моего знакомого ещё по путешествию с караваном и Маргосу «викинга», был немного растерянным, но одно было ясно: он что-то подозревает, только неизвестно озвучил ли он свои сомнения кому-нибудь из северных чинов. Тарфарак изначально был настроен к нам очень жёстко, в отличие от первого пархонта и остальных. У меня даже сложилось впечатление, что если бы мы попали в Тагри в другое время, а не непосредственно перед началом весенних празднований, то все могло сложиться ещё хуже.

― Предлагаю пройти с нами в таком случае…― уже абсолютно спокойно и ровно произнёс тарфарак,― обсудить, что же делать с вашим! (он сделал ударение на этом слове) капитаном…

Дайка со мной не пустили. Не то чтобы его кто-то попытался удержать силой, нет… но Арвид заступил ему дорогу:

― Вам всем лучше остаться на шхуне…

Я обернулась к взволнованному парню:

― Дайк… Нам не нужны неприятности…― и, наклонившись к самому его уху, шепнула,― у нас есть козырь в рукаве, ты помнишь?― он кивнул и отступил на шаг.

Пока мы двигались к месту заключения арестанта, нас сопровождала постоянно растущая толпа из местных, среди которых было довольно много женщин и детей, хотя мужское население всё-таки преобладало. Несколько раз мне протягивали младенцев, как я поняла для благословения. Хромые, кривые и другие убогие громко и слёзно просили об исцелении, а некоторые шептали какие-то молитвы.

Находясь в толпе, Скорбный Берк прекрасно руководил этим, казалось бы, стихийным сборищем. Я шла за тарфараком и думала: «Неужели они не понимают с кого, как говорится "свет горит"?! Таким умением манипулировать массами, можно только восхититься! Больной, юродивый, обиженный жизнью, а как он ловко настраивает людей! Как внушает нужные мысли, играет на желании чуда! Потрясающе! Как хорошо, что он хочет сбежать отсюда и поэтому пока на моей стороне! Только почему Берк выбрал "Чёрную Медузу" для своих целей?! Неужели не было других кораблей на Восток?! Хотя, стоп… Мы в Тагри, а не в Даго ― здесь их и не могло быть!»

Аютана я застала в довольно плачевном виде. За городской управой, гораздо выше по улице находилось нечто вроде полицейского участка с камерами временного содержания. Ают сидел в одной из них за решёткой с огромным фонарём под глазом, рассеченной губой, в разорванной одежде и сильно сбитыми костяшками крепких кулаков. Судя по виду, легко он не сдался.

В том, что это какая-то провокация или хитроумная комбинация я уже не сомневалась. Загадкой оставался план северных чиновников, чего конкретно, таким образом они хотели добиться, но вскоре всё стало понятно. Завидев нас с Бумером, Ают вскочил и вцепился в разделяющий нас металл:

― Они хотят задержать тебя! Северу тоже нужен свой живой бог!!!

Я хмыкнула: «Так вот в чём дело! Зависть! Только ослеплённые своим золотом, они наверно забыли, что с богами лучше дружить, а не ставить им палки в колёса!»

Тарфарак долго и нудно втюхивал мне историю с попыткой Аютана продать поддельный Вечный свиток. Он в таких мелких подробностях описывал детали, кто что сказал, что сделал, как посмотрел, что я начала злиться. В конце концов, он дал слово капитану, который, вжимаясь в решётку, в несколько предложений вместил суть конфликта.

Как я и думала его подставили и, похоже, только для того, чтобы выманить меня, чтобы я пошла с ними добровольно. Арвид всё это время молча сидел в углу и не сводил с меня глаз ― мои синие очи явно не давали ему покоя. А меж тем с улицы всё громче и громче доносились крики людей, желающих поклониться сыну Хранителя. Также я улавливала слова Берка о том, что богов нужно бояться, почитать и исполнять их волю.

Содержание свитка, а также его внешний вид я помнила прекрасно. Когда тарфарак положил передо мной на грубо сколоченный стол скукоженный рулончик, мне стало смешно:

― Это не тот свиток. У капитана был настоящий, когда он уходил с «Медузы». Я могу даже пересказать его содержание, а то, что вы подсовываете, не имеет к Вечному свитку никакого отношения.

Тарфарак победно улыбнулся:

― Вот про это я и говорю! Ваш капитан пытался обмануть нас!

― Но ведь вы слышали его объяснения. В таверне свитки подменили, и он знает, кто мог это сделать.

― Это ложь!― воскликнул тарфарак.― Мы опросили всех! Ничего подобного не было!

«Ясно… Чтобы я не говорила, всё будет бесполезно. Они хорошо подготовились, а если начну вдаваться в детали, то разбирательство может затянуться до бесконечности»,― я лихорадочно искала выход.

― Как вы собираетесь наказать его?

Арвид с тарфараком переглянулись.

― Ну-у-у…― протянул градоначальник.

Похоже, об этом они пока не думали, и я продолжила наступление:

― Что вы хотите за его свободу?

Они опять переглянулись, и тут в разговор вступил Арвид:

― Кто-то должен понести наказание… Так как он чужак, то разбирательство надо проводить при Совете терра, а наш великий правитель, да и Совет пока находятся в Альдаске…

Решение пришло быстро:

― А если я отправлюсь в Альдаск вместо него и приму на себя, то в чём вы обвиняете моего капитана, хотя это не доказано и, грубо говоря, притянуто за уши? А «Медузу» вы отпустите и притом немедленно. Вы ведь именно этого добиваетесь?!

В тот момент я уже не думала о том, что все мои усилия вырваться отсюда могут пойти прахом. Я хотела только чтобы всех выпустили из Тагри живыми и невредимыми, и никто не пострадал из-за меня, когда рано или поздно вскроется, что я не сын, а «дочь», ведь Берк говорил, что на Севере бывает за укрывательство женщины. А если «Медуза» уйдёт из Тагри, то Арвиду это будет только на руку ― я останусь в одиночестве и в полной его власти.

Мужчины некоторое время смотрели на меня, а потом удалились через боковую дверь, наверно, посовещаться. Я подошла к решётке, а капитан, просунув ободранные руки, вцепился в плащ и зашептал:

― Ты с ума сошла! Они же этого и хотели!

― Похоже, что Арвид меня узнал, только непонятно говорил он об этом тарфараку или нет…

― Но, Кари?!

― Ты понимаешь, что будет с вами, если они узнают правду?

Капитан кивнул, крепко сжимая мои ладони.

― Поэтому слушай внимательно и пообещай, что всё сделаешь, как я скажу. Ты же мой капитан…

― Обещаю…― тихо ответил он.

― Бумера возьмёшь с собой. Я прикажу, и он пойдёт с тобой. Не знаю как, но ты должен забрать по пути Скорбного Берка, я обещала вывезти его из Тагри.

Ают открыл рот:

― Этого больного?! Когда ты успела?!

― Это приказ, капитан. Я буду спокойна, только когда вас отпустят ― мне-то они ничего плохого не сделают. Скажешь Дайку, чтобы даже не думал бежать за мной, ты не должен выпустить его с «Медузы». Помочь мне может только Макс, нужно как-то дать ему знать, что я осталась, хотя, вероятно, он и сам уже многое знает.

Ают не успел ничего ответить. Дёрнулась ручка, тяжёлая дверь открылась, а я отскочила от клетки ― северяне вернулись. Арвид сжимал в руке небольшой свиток:

― Нас устраивают такие условия…― и протянул капитану бумагу, попутно открывая камеру.― Вы должны отплыть сразу, как только ступите на борт,― и он слегка улыбнулся.― Тарфарак даже поможет шхуне быстрее отплыть…

Я присела на корточки перед Бу:

― Ты пойдёшь с капитаном, Бумер…― волк жалобно заскулил, тыкаясь мордой в лицо и ладони.― Сделаешь это для меня?

Скуление нарастало, а я изо всех сил сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Всучив Аюту цепь, я обняла любимого питомца и зашептала в большое, лохматое и круглое, как у медведя, ухо:

― Слушайся Дайка и веди себя хорошо… Мне занять место в камере?

― Ну зачем?!― Арвид усмехался широкой, белозубой улыбкой.― Предлагаю посмотреть на отплытие для успокоения.

Я хмуро кивнула.

― Тогда прошу…

Ещё раз обняв Бу и Аюта на прощанье, я направилась вслед за «викингом».

Мы шли минут двадцать, а может, и больше. Тарфарак довёл нас до подножия высокой башни почти в самом центре острова. Я глянула наверх: высоченная квадратная конструкция вздымалась метров на тридцать, а учитывая, что мы ещё поднялись по спиральной улице, то общая высота была не менее чем в два раза больше, если считать уровень моря за нулевую отметку.

Тарфарак и охранники остались снаружи, а мы с Арвидом прошли через короткий коридор. За дверью, в виде кованой узорчатой решётки, которую он предупредительно открыл, обнаружилась узкая деревянная коробка, и только ступив в неё, я поняла, что это такое… Это был лифт! Старый, допотопный, механический, но лифт!

Арвид закрыл дверь, дёрнул какой-то рычаг в стене и внизу что-то звякнуло, а через несколько секунд кабинка дёрнулась. Вот этот да! Нас поднимали! Интересно, какую тягловую силу здесь используют?! Лошадей?! Или людей?! Глянув на своего спутника, я заметила, как он вздрогнул, когда механизм заработал. Многозначительно хмыкнув, я отвернулась, рассматривая грубые доски.

Сопровождаемые скрежетом и лязгом, мы поднимались долго ― Арвид даже позеленел. Я же была в восторге ― это был не единственный механизм относительно продвинутого уровня, который я встретила на Окатане. Если вспомнить спиральный туннель на Кифовом носу, по которому я убегала из банды, лёжа в колёсном гробике ― это первый. Вторым была раздвигающаяся стена ангалинов на Небесных островах, но там не удалось толком ничего увидеть. А лифт в Тагри, выходит, третий.

Конечно, грубые доски под ногами, две из которых, судя по цвету, недавно меняли, вызывали очень большие сомнения, однако плохо скрываемый страх Арвида, этого важного, сильного и весьма самоуверенного северянина придал мне, так необходимый в такой ситуации, импульс бесстрашия и какой-то бесшабашной наглости.

Когда кабинка остановилась, дёрнувшись так, что даже у меня внутри ёкнуло, Арвид распахнул дверь и буквально вывалился наружу, волоча меня за собой. От потрясающего вида спёрло дыхание ― Тагри был как на ладони! Обзор ― во все стороны света! И я ещё раз поразилась удивительно-спиральной планировке самого древнего северного города.

Несколько минут мы ходили по смотровой площадке, вглядываясь в великолепную панораму. Я почти сразу обратила внимание, что в одном месте ограждающих перил не было. Вместо них располагались немного дугообразные, каменные ступени, ведущие в пустоту, будто обрубленная часть полукруглого моста. Я остановилась возле этой загадочной «лестницы в небо», размышляя над смыслом подобной конструкции.

― Неужели Альд, сын Хранителя, не знает, зачем здесь ступени?!― спокойный голос Арвида вывел из задумчивости.

Я обернулась. Сказать было нечего…

― Может хватит притворяться, эрдана Карина Мрэя Алексана эн Матвэй?!― «викинг» довольно скалился.

Я достала из-за щёк кусочки смолы ― мешали всё-таки до чёртиков.

― Так-то лучше…― Арвид наслаждался собой.― Ну, здравствуй… Я рад тебя видеть…

― Не могу сказать того же…

― Почему? Разве я хоть чем-то обидел тебя?!

― Ты задержал меня здесь, а мне нужно продолжать путь…

― Зачем?― он пристально всматривался, будто изучал моё лицо под микроскопом.

― Я хочу видеть, как отплывёт «Чёрная медуза».

― Смотри…― он протянул руку, указывая нужное направление.

Я подошла к перилам. В ушах свистел ветер, а солнышки заливали округу ярким светом. Далеко-далеко внизу корабли и шхуны выглядели как детские игрушки, а здания ― будто кукольные домики. «Медуза» одиноко стояла у длинного пирса, с противоположного конца которого, серо-коричневым муравейником, шевелилась толпа. Вскоре несколько точек отделилось от неё, быстро двигаясь к шхуне. Разглядеть детали с такой высоты было невозможно, однако я поняла, что бежит Ают, рядом чёрное пятнышко ― Бумер, а позади ковыляет чучело в лохмотьях ― Берк. Они взбежали по сходням, и на «Медузе» начали поднимать паруса.

― Сейчас откроют шлюзы,― прокомментировал Арвид.

Я удивлённо глянула на него.

― Да-да, не удивляйся… При недостаточном ветре такой способ помогает очень быстро покинуть город.

И правда, я заметила сильное волнение, которое поднялось вокруг центрального острова и понесло шхуну по спиральному каналу навстречу свободе.

― Их больше нигде не задержат?

― Нет. В разрешении указано, что «Чёрная медуза» досмотрена и может беспрепятственно покинуть наши воды. Могла бы и спасибо сказать…― Арвид подошёл сзади и обнял за плечи.― Ты помнишь?

― О чём?― я стояла, провожая взглядом дорогих друзей, и стараясь всеми силами не разрыдаться. Не хотелось показывать Арвиду свою слабость.

― Ты должна мне ужин…― его дыхание было горячим, а лёгкие поцелуи щекотали за ухом.― Кари-и-и… С тех пор как мы расстались, я не переставал думать о тебе… Наследница дома Матвэй…

Я хмыкнула:

― И про это знаешь?

― Знать ― моя работа. Кстати, спасибо за предупреждение… Это очень помогло,― он продолжал нежно целовать меня.― Гай толком не сказал ничего, но я понял, как только узнал о твоём исчезновении, что это ты его послала. Девочка моя…― поцелуи становились настойчивей и жарче.― Как ты узнала о слежке?!

― Я обязана отвечать?!

― Не хочешь, не говори… Это уже не имеет никакого значения…― он очень крепко прижимал меня к себе.― Ты здесь… ты моя…

― Не смущает, что я ― богиня?!― я обернулась, глядя в красивые серые глаза.

Арвид громко расхохотался:

― Нет! Наоборот!― он продолжал заливисто хохотать.― Что ты, Кари, очень необычная девушка я понял, как только первый раз тебя увидел, ещё там, в Чёрном ущелье. А вот богиня ли ты ― большой вопрос! Если бы ты, действительно, была ею, то знала бы, зачем тут такая лестница! Ну так знаешь?!

Оставалось только расписаться в собственном невежестве. Арвид смотрел взглядом победителя, в полной уверенности, что поймал меня. Но ведь, по правде говоря, так оно и было. Я честно пожала плечами:

― Нет, не знаю…

― Вот видишь… Хотя твои фокусы впечатление произвели, не могу отрицать. Как ты это делаешь?!

― Да так… Кое-что умею…

В общем, мне понравился тон, каким Арвид со мной разговаривал. Он внушал надежду, что северянин настолько уверился в своей удаче, что может потерять бдительность, если уже не потерял. «Медуза» ушла, и к этому времени уже скрылась за грядой ближайших островов. Я одна ― помочь некому, и как стало очевидно, пока только Арвид знает, что я не мужчина, если не считать Скорбного Берка, которого Ают всё-таки прихватил по пути. Но всё равно, с этим хитрюгой нужно держать ухо востро!

― Умница моя… Красавица…― он прижал меня к высоким перилам, шаря руками по телу. Несколько раз Арвид пытался поцеловать меня, но я отворачивалась.

― Ты так странно сопротивляешься…― глаза моего спутника были затуманены соответствующими мыслями.― Вроде ничего не делаешь, а я всем телом чувствую твоё громкое «нет»!

― А ты хотел, чтобы я сразу бросилась к тебе на шею?! Или как?!

― Я настолько неприятен?

― Нет.

― Тогда в чём дело, Кари?!― он отстранился, продолжая удерживать меня за плечи.― Я осыплю тебя золотом! Ты ни в чём не будешь нуждаться! Я буду выполнять любые твои прихоти, всё, что захочешь! Шестой пархонт уже очень стар, ещё год-два, и я займу его место! Да весь двор будет умирать от зависти!

Я глубоко вздохнула, всматриваясь в бескрайний горизонт:

― Почему ты не выдал меня тарфараку и пархонтам?

― Если узнают, что ты женщина, такое начнётся… Ты даже не представляешь! Очень многие готовы будут жизнь отдать за твою благосклонность. Богиня хочет жертв?!

― Не хочет.

Арвид глубоко вздохнул:

― Мне придётся добиваться тебя наравне с остальными, а я этого не желаю. Я тебя нашёл! Ты ― моя!

― А как же вина капитана, которую я взяла на себя?

Улыбаясь, он отмахнулся:

― Мне нужно было убедиться, что я не ошибся, хотя, признаюсь, не сразу узнал тебя. Но такие синие глаза забыть невозможно, а когда мне сказали, что ты якобы Карэн, то… Вот и поспешил убрать «Медузу» из Тагри. Разве я поступил неправильно, что уговорил тарфарака отпустить шхуну? Ты хотела, чтобы всех казнили?!

― Не хотела. Спасибо, Арвид… Значит, в любом случае меня отсюда не выпустят?

― Никогда-а-а…

Высоко-высоко над городом сияли два светила единым бело-жёлтым диском, ярко-синее небо без намёка на облачность, прохладный ветер с моря, внизу движение и суета…

― И что ты намерен делать дальше?― я обернулась к северянину.

― Не терять времени!― и впился в губы жадным поцелуем.

Целовался Арвид знатно: у меня даже голова немного закружилась. Когда он, наконец, оторвался ― глаза его влажно блестели, дыхание прерывалось, и перспектива проведения ближайшей ночи рисовалась в голове совсем не радужными красками. Я провела кончиком пальца по светлой щетине на его щеке: «Если придётся провести вместе ночь, а может, и не одну, за то, что он пока сохраняет мою тайну, пусть и из собственных эгоистических побуждений… Что ж… Ничего страшного не произойдёт, и "корона" с меня не свалится… Главное, что шхуну выпустили и они уже безопасности. А в подобной ситуации я была, когда проводила ночи с Кареллом. Нужно усыпить бдительность "викинга", заставить поверить, что всё, я ― его, тогда будет шанс сбежать. Макс не бросит меня. Он где-то здесь… Пока остаётся только верить, что мой ангалин найдёт меня и ждать удобного случая».

Арвид расценил мой жест, возможно, как смирение или некую благосклонность и принялся покрывать частыми поцелуями тонкие шрамы на ладонях. На древнем лифте нас спустили, и в пути я успела опять запихать за щёки кусочки смолы, а пока мы спускались, Арвид восхищался моей находчивостью. А ведь если бы не он, то эта афера с переодеванием удалась бы на сто процентов, не считая Скорбного Берка, конечно, этой суперзагадочной личности.

Выйдя из башни, мы прямиком окунулись в гудящую толпу. Люди приветствовали меня, кричали, что вечно юный Альд пришёл, чтобы остаться навсегда, просили благословения для детей и больных и распевали какие-то хвалебные песни. Короче, мы еле пробились, несмотря на охрану вокруг.

Арвид привёл меня в большой дом с противоположной стороны центрального острова. Это был квартал местной знати, который выглядел гораздо лучше другой части города, той, что я уже видела. Здесь было значительно чище, а в палисадниках на деревьях и кустарниках уже пробивалась первая листва и зеленела свежая травка. «Викинг» оставил меня в большой комнате с мягкими диванами вдоль стен и длинным столом из тёмного дерева. Мраморный пол был устлан огромными светлыми шкурами, а в причудливом камине жарко полыхал огонь.

Сидя на лохматой шкуре, я смотрела на пламя и томилась в ожидании. Арвида не было очень долго. За узким окном уже начало смеркаться, когда ключ в двери провернулся, и он быстрым шагом вошёл в комнату. Я и рта не успела открыть, как он схватил меня и поволок за собой. Только вышли мы уже не через центральную дверь, а через боковую, скрытую за тяжёлой портьерой.

― Мы уезжаем! Немедленно!

Вся душа ухнула в пятки:

― Куда?!

― В Альдаск! Галера уже готова!

Он тащил меня по каким-то полутёмным, гулким коридорам, открывая бесконечные двери. Ноги налились свинцом, а в голове стучала только одна мысль: «Если попаду в Альдаск, то уже не выберусь оттуда! Он запрёт меня в золотой клетке, и все мои планы отправятся прямиком под хвост самому старому крокодилу! Ни Дайка, ни Бумера, ни Макса я больше никогда не увижу!»

Мы выскочили в какой-то проулок, где нас уже ждали вооружённые воины. Сначала я испугалась, но оказалось, что это люди Арвида, и через несколько минут мы уже бежали по причалу к низкой, одномачтовой шхуне. Ступив на борт, я поняла, что это галера, так как ряды огромных вёсел упали на воду ― раздалась команда, и мы отчалили. Причины такой спешки и поведения Арвида пока были абсолютно не понятны, но я надеялась, что в ближайшее время получу объяснения. Утешала мысль, что пока я на воде, остаётся шанс, что Макс догонит меня, но если этого не случится, то перспектива ближайшего будущего была очень мрачной, с моей точки зрения.

Арвид заволок меня в кормовую надстройку, где находилась просторная каюта со всеми удобствами, а сам удалился, заперев дверь на замок. В противоположной стене находилось широкое окно, но довольно высоко. Пришлось подтянуть скамью, для того чтобы увидеть воду за кормой. Галера шла очень хорошо. Мощные толчки как минимум двух десятков гребцов быстро гнали её вперёд. «Что же случилось за то время, что я сидела в том доме, что понадобилось так срочно вывезти меня из города?! Притом тайно!― размышляла я, вглядываясь в темнеющее небо.― Ни дать ни взять тайны Мадридского двора!»

Я подошла к окну и осмотрела широкую раму. Никаких защёлок или чего-то подобного не было, и открыть его ― значит разбить. Хотя всё оружие, которое у меня было, забрали ещё до похода в башню, я слишком не беспокоилась. Любой тяжёлый предмет можно использовать, чтобы проломить глухое окошко и выпрыгнуть за борт. Главное, чтобы в воде было кому меня встретить, ведь без Макса это бессмысленно. Только он может унести меня прочь от быстроходной галеры. Надо ждать, ждать моего ангалина… И он найдёт меня, я знаю… должен найти.

Вскоре вернулся Арвид и не один. За ним шли несколько мужчин, удерживая тяжёлые подносы. А вот и ужин! Есть хотелось уже очень давно. Когда накрыли стол и эти двое ушли, «викинг» запер дверь изнутри. Он был уже в гораздо лучшем расположении духа и премило улыбался:

― Прости, что кормлю тебя только сейчас,― северянин предупредительно отодвинул стул с высокой резной спинкой.

― Что случилось, Арвид? Расскажешь?― усаживаясь за стол, я не сводила с него глаз.

― Давай поедим сначала,― он быстро исполнил обязанности официанта, нагрузив тарелки разными вкусностями, и разлил вино по серебряным бокалам.

Ели мы молча. Я уплетала за обе щёки, наслаждаясь разнообразными вкусами. На «Медузе» и Тиль, и Дайк готовили вполне неплохо, однако этот ужин не шёл с их стряпнёй ни в какое сравнение. Повар у Арвида был на высоте.

― Вкусно?!

― Очень!

― Твой аппетит, дорогая, доставляет истинное наслаждение,― он подлил ещё вина и откинулся к спинке.― Вот никак не думал, что мы ещё встретимся, тем более при таких обстоятельствах. Видно, сами боги привели тебя ко мне…

Я хмыкнула:

― Ты же не веришь в богов…

― Ну как сказать…

― Как есть, так и скажи…

Арвид глотнул вина и аккуратно промокнул губы расшитой салфеткой:

― Та лестница на смотровой башне, что поставила тебя в тупик, предназначена как раз для богов. В неё упирался один конец радужного моста, по которому они ходили, наблюдая за жизнью внизу.

― Вот как?!― в искреннем удивлении я хлопала глазами. Легенду о радужных мостах, которые в глубокой древности украшали Окатан, я уже знала.

― Тагри очень древний город, намного древнее Альдаска, и только там осталась небесная лестница. Если бы ты была настоящей богиней, то знала бы об этом… Откуда ты взялась, Кари? Где твой дом, семья? Ведь ты очень похожа на северянку, та прежняя внешность, ну которую я помню,― и Арвид ехидно улыбнулся,― говорит, что твои корни здесь, на Севере.

Я задумалась, ковыряясь двузубой вилкой в сочных мясных кусочках: «Вот что ему говорить? А если говорить, то зачем? Обмануть Арвида сложно, он слишком умён и образован, а заново рассказывать свою историю… нужно ли? Мне ведь даже неважно поверит он мне или нет».

― Может быть, когда-нибудь я и расскажу тебе о себе всю правду, только сейчас не вижу в этом смысла.

― Почему?― мой собеседник поставил бокал на узорчатую скатерть и, передвинув стул, пристроился рядом.

― Ты не поверишь…

― Почему не поверю?

― У меня нет доказательств. Да и вся эта ситуация не располагает к доверительным разговорам и… отношениям между нами.

Арвид нахмурился, но придвинулся ещё ближе:

― Разве я выдал тебя?! Или нарушил слово, данное тогда в Маргосе?! Несколько часов назад я избавил тебя от пристрастного допроса, который хотел устроить тарфарак!

Теперь настала моя очередь хмурить брови:

― Что это значит?

Арвид отмахнулся:

― Не буду вдаваться в подробности, но то, что ты женщина выяснилось бы очень быстро.

― А как же пархонты? Они тоже этого хотели?

― Нет, Кари. Поэтому ты и здесь… Пархонт Эртан, которому я служу уже много лет, успел вовремя предупредить меня о планах «властителя Тагри». Грилл ― тарфарак и даже Великий Терр иногда думает, прежде чем что-либо приказать ему. В городе он делает что хочет, у него очень много преданных и сильных воинов. Тарфарак Грилл очень хотел, чтобы сын Хранителя остался в его владениях, если бы после допроса не осталось сомнений в подлинности твоей личности. Присутствие пархонтов немного сдержало его, и я успел тебя вывезти…― Арвид обнял меня и прижался губами к виску.― В Альдаске ты будешь в безопасности… Как только мы прибудем, я вызову главного архивариуса, и ты станешь моей женой,― он продолжал нежно целовать меня.― А перед Советом предстанешь уже замужней женщиной, и никто даже приблизится к тебе не сможет, без моего разрешения.

Я закрыла глаза. В голове нарисовалась золотая клетка, в которой бьётся прекрасная, сияющая птица…

― Ты думаешь, что таким образом спасаешь или защищаешь меня?

― А разве нет?

Я улыбнулась и погладила его по щеке:

― Хороший ты мужик, Арвид… Только ничего про меня не понимаешь… У меня пока другие планы и…

Арвид резко отстранился, а потом вскочил. И хоть я старалась говорить с ним спокойно и даже нежно, сказанное разозлило его. Он начал мерить каюту широкими шагами:

― Планы?! Какие планы?!

― Ну… на мою жизнь…― промямлила я.

― Твои планы ― это я!― и ударил себя кулаком в грудь.― Ты сама приехала, я тебя сюда не тащил!

― Но шхуна…

― Что шхуна?!― продолжал он кричать.

Я совсем не ожидала, что он так заведётся:

― Нас принесло т-т-течение…― я даже начала немного заикаться, видя его гнев.

― А мне плевать на течение!― и Арвид так стукнул по столу, что я подскочила.― Ты оказалась здесь, значит, такова воля Хранителя! И течение, которое принесло шхуну, тоже его воля!

Я сидела, сжав кулаки и понимала, что всё, приехали, конструктивного диалога не получится, лучше закрыть тему и думать о том, как сбежать с галеры пока мы не прибыли в Альдаск. «А если устроить небольшой ураганчик? Нет, опасно… Макс ищет меня и это может помешать ему, да и в последний раз "вызывание" ветра надолго лишило меня сил. Если придётся плыть, а ведь придётся, то я и десяти метров не проплыву, топором пойду на дно. Нужно ждать… Ждать… Ураган ― это последнее и крайнее средство».

Арвид сдёрнул с кожаного ремня связку ключей и, открыв дверь, крикнул:

― Брим! Убрать со стола и постель дорогому гостю!

Пока наводили порядок, я стояла спиной ко всем, уставившись в окно. Горное стекло хорошо пропускало дневной свет, но сейчас, когда совсем стемнело, в нем только зыбко отражалось движение в каюте, да свет от свечей и причудливых настенных фонарей. Любуясь «чёрным квадратом», я ожидала когда, наконец, останусь одна. Было окончательно ясно, что пока я Альд ― сын Хранителя, на ночь со мной в одной каюте Арвид не останется.

Несмотря на нехватку женщин, а тем более здесь на Севере, гомосексуальные связи на Окатане были непросто не в чести, а считались позором, мерзостью и недостойным занятием для мужчин, хотя не могу сказать, что подобных отношений в мужской среде совсем не было. Зато самоудовлетворение было нормой для всей мужской части населения. Столь интимные местные подробности я знала от Дайка, когда мы иногда в зимних беседах затрагивали подобные темы. Поэтому, когда я убедилась, что Арвид до Альдаска будет держать язык за зубами касательно моего пола, то мне немного полегчало, совместные ночёвки пока не грозили, но времени всё равно было очень мало. С такой скоростью галера окажется в Золотом городе очень быстро.

После того как постелили постель на широкой койке в углу за красивым пологом и помощники удалились, Арвид приблизился и обнял за плечи:

― Не надувайся как рыба-пузырь…

Я только хмыкнула в ответ, продолжая молчать.

― Свыкнись с мыслью, что ты принадлежишь мне, а я ― тебе… И чем быстрее ты это сделаешь, тем лучше…― Арвид ещё раз нежно поцеловал меня в шею и вышел.

Лязгнул замок, и я осталась одна. «Значит, из этой каюты он меня не выпустит… Где мы плывём и что творится снаружи неизвестно…― обойдя каюту, я сняла со стены подсвечник и взвесила его в руке:― Тяжёлый… Похож на бронзовый… Таким разбить окно раз плюнуть… Странно… Арвид же знает о погроме, который я устроила в свой первый визит в городскую управу, и всё-таки просто запер меня без всякой охраны. Неужели он настолько не воспринимает меня всерьёз, что думает, будто мне и сбежать с галеры не под силу? Хотя без Макса шансов оказаться не пойманной почти нет…».

Прокручивая в голове эти мысли, я улеглась на кровать ― требовался отдых, да и нервы были на пределе. Я закрыла глаза и сразу оказалась в коридоре, у двери в библиотеку, а ведь поспать собиралась! Толкнув дверь, я вошла и огляделась. Все, как и было… Мозга нет, а без него это пространство будто умерло. Он заполнял его собой, а теперь даже заходить сюда не хочется, слишком больно…

Я прошла к шкафу, открыла дверцу и погладила любимый бархатный халат, так и висевший на плечиках, а потом, поддавшись какому-то наитию, надела его на себя. Знакомый и такой родной запах окутал меня всю будто тончайшей ароматной плёнкой. Я втянула воздух и задержала дыхание. Образ Тана проявился так реально, будто никуда не исчезал. Он стоял у стола и смотрел на меня. Рефлекторно я потянулась к нему:

― Почему ты бросил меня?

― Я тебя не бросал…― ответила фигура, контуры которой начали слегка дрожать и размываться.

― Бросил! Ты исчез! Не поговорил, не предупредил! Просто сбежал!!!

Он пожал плечами:

― Ты уже достаточно взрослая, чтобы справляться самостоятельно, тем более что такой верной, любящей и преданной компании, которая собирается вокруг тебя можно только позавидовать.

― Но я одна сейчас! Одна! Мне некому помочь!― на глазах выступили слёзы, но это были слёзы злости, а не радости оттого, что я вот так, почти по-настоящему, вижу своего профессора.

― Твой разум, твоя внутренняя сила всегда с тобой…― он говорил спокойно и как-то механически, будто робот.

Внутри начала бурлить жуткая обида, которую уже столько времени я пыталась подавить:

― Ты использовал меня!!! Я тебя ненавижу!!!― заорала я во весь голос.

― Я знаю…― беспристрастно ответила фигура и растворилась на фоне книжных стеллажей.

Сдёрнув халат, я с силой швырнула его обратно в шкаф и проснулась. Несколько минут я размышляла над случившимся, соображая, что же это было… Такой сон?! Или я действительно ходила в библиотеку и встретила Тана?! Но ведь он исчез, растворился прямо на глазах… Хотя, что мешает это проверить? Если халат висит в шкафу, значит, мне всё просто приснилось, а если валяется, то я была там и видела его.

Подняв глаза, я поняла, что уже утро ― на окне играли нежные розовые блики. Вдруг то ли волна, то ли крупные брызги ударили прямо в толстое стекло, а потом ещё раз и ещё. Я вскочила. Видно было плохо, но направленная струя опять попала в цель. «Макс!!!»― я вжалась лбом в холодную поверхность. Внизу виднелось длинное тёмное пятно. «Максик!!! Ангалинчик мой дорогой! Ты нашёл меня! Я знала! Знала! Вот и пришло время!»― я суматошно начала скидывать с себя одежду: жилет, свитер, кожаные штаны, обувь. Сапоги бросать было очень жалко, но ничего не поделаешь, для Макса это будет лишняя тормозящая нагрузка. Хотя лимм прекрасно облегал и согревал тело, в нём я чувствовала себя абсолютно голой. За это время, что я не снимала его, он будто приклеился, сросся с телом и, проводя по нему пальцами, я ощущала собственную кожу.

Как только я схватила подсвечник, за дверью раздались шаги и бренчание ключей. Я размахнулась и швырнула тяжёлый канделябр в кормовое окно. И, как обычно, немного перестаралась. От грохота всё затряслось, заложило уши и еле-еле удалось пригнуться, уворачиваясь от летящих осколков. Входная дверь содрогнулась под сильным напором и, со щелчком, распахнулась.

В глазах будто включилась камера замедленной съёмки и действия, которые уложились в мгновения, показались растянутыми и текучими, как часы на полотне Сальвадора Дали. Медленные движения Арвида… его распахнутые, в бешенстве, глаза… руки, ловящие воздух… прыжок и плавный полёт сквозь осколки горного стекла, торчащие из развороченной рамы… свежий, холодный воздух, ударивший в лицо и взрыв ледяных брызг, когда я почти вертикально вонзилась в воду.

И только ощутив на глубине чешуйчатое тело под собой, я вышла из этого странного трансового состояния. Руки нащупали доспехи на спине ангалина, и он потащил меня вверх. Вспенив воду, мой друг выпрыгнул на поверхность и дикий, страшный рёв, на каких-то доводящих до дрожи частотах, разнёсся по всей округе. Я лишь успела перевести дыхание и, в тучах сияющих капель, увидеть ошеломлённое лицо Арвида, который почти всем корпусом перекинулся через разбитое окно. С его ладоней стекала кровь по осколкам, а на верхней палубе маячило несколько испуганных лиц.

Макс плюхнулся в воду и, ударив хвостом, нырнул. Рядом с ухом что-то пару раз будто прошмыгнуло, и я открыла глаза. Мутная вода была розовой, а вниз падала какая-то тонкая палочка. «Стрела! Они стреляли в нас! Только бы в Макса не попали!»― я вцепилась в ремни доспехов ещё крепче, и он опять понёс меня к поверхности.

Бешеная гонка, с периодичными уходами под воду, продолжалась очень долго, показалось ― бесконечно. Я только и успевала выдыхать и хватать ртом воздух, когда Макс выныривал, да задерживать дыхание, когда он стремительно нёсся под поверхностью. Через некоторое время я поняла, что вдыхать больше не могу: лёгкие сбились с привычного ритма, в голове начался звон, а разглядеть, что происходит вокруг не получалось ― вода заливала глаза, и я различала только белёсую пелену дневного света. После очередного всплытия, Макс замедлился и оглянулся:

― Кари!!! Мы оторвалис-с-сь!!!

С трудом я различала голову, обращённую ко мне.

― Ты ранена?!

Получилось лишь кивнуть, голос пропал, а в горле булькало.

― Потерпи! Уже с-с-скоро!!! Потерпи!― и он рванул вперёд, но уже не нырял.

Я перевернулась на спину и, держась одной рукой за ремень доспехов, лежала на ангалине плашмя, вытянувшись в струнку. Стало немного легче. Дыхание начало выравниваться, а синее небо над головой хорошо различалось. Свободной рукой я потрогала щёку и глянула на пальцы ― они были красными, стрела глубоко зацепила. Макс обернулся:

― Вдохни как мож-ж-жно глубже…

Я повиновалась, но при вдохе было ощущение, будто в лёгких осталось очень мало места для воздуха, там всё было заполнено какой-то вязкой, тягучей жижей. Ну уж как получилось, так получилось… Мой спаситель нырнул, и мы начали погружаться. Вскоре заложило уши, а грудь готова была взорваться, и я подумала, что всё… наверно, я утонула…

Сильный толчок и хлёсткий удар по лицу вывел из забытья. Я хватанула ртом воздух и от раздирающего кашля чуть не оглохла. Кругом полный мрак, звучное эхо и сияющий Макс трясёт за плечи. Пока я ползала по камням, прокашливаясь и выплёвывая воду, ангалин методично лупил меня в спину и громко причитал:

― Кари!!! Прос-с-сти! Я с-с-старался доплыть до пещ-щ-щеры как можно с-с-скорее! Моя шаари! Я чуть с-с-сам не отправил тебя к Хранителю! Я не хотел, Кари!!!

Приступ пошёл на убыль, и я вцепилась в друга, прижавшись всем телом:

― Спасибо, Максик…― в лёгких ещё немного булькало.― Я знала, знала, что ты вытащишь меня… За что ты просишь прощенья?

Он прижал меня к себе, стиснув хвостом, а я гладила его, обнимая чешуйчатую голову:

― Всё хорошо… Ты молодец… Если бы не ты…

Ещё долго мы просто лежали, отдыхая от тяжёлого заплыва.

― У тебя рана на щ-щ-щеке глубокая,― наконец прошипел он, слизывая капающую кровь.

Я только отмахнулась:

― Одним шрамом больше, одним меньше… какая уже разница… Они у меня везде…

Он глубоко вздохнул, вздрагивая всем телом:

― Нуж-ж-жно что-то делать… Нельз-з-зя чтобы она кровила, когда мы будем «Медуз-з-зу» догонять, кархароны в море…

― Но ведь нет ничего, чем зашить или закрыть её,― прошептала я.

Кархароны были местным подобием земных акул. Огромные, сильные, быстрые морские хищники были бедой для ангалинов, так же как и панцирные осьминоги. Если с двумя-тремя кархаронами ангалин и мог бы справиться, то стая для одинокого ящера ― смертный приговор. Как и акулы кархароны прекрасно чувствовали в воде запах крови и приплывали на аромат угощения. А со мной на спине Максу и с одним было бы сложно справиться ― с кровоточащей раной я для них, как прямое приглашение к обеду.

― А может лодку раздобыть? Ну как тогда, когда в Банкор добирались?

― Море не река, Кари, а кархароны не крокодилы… Ты в лимме в воде почти ничего не весиш-ш-шь, а лодка будет нас-с-с очень тормоз-з-зить. Ес-с-сли бы я был не один, тогда другое дело… Да и где её взять?! Я уверен, что нас ищ-щ-щут. Надо поймать липкого червя ― это помож-ж-жет, только…

― Что только?― прошептала я.

― Он будет з-з-заживо ес-с-сть тебя, правда, очень медленно…

Я нервно сглотнула и опять закашлялась:

― Как есть?!

― Кари, не бойс-с-ся… Мы иногда так делаем, ес-с-сли нет иного выхода, а раненого нуж-ж-жно доставить в безопас-с-сное мес-с-сто. Противно, конечно, даже мерз-з-зко… ― Макса и самого передёрнуло, когда он это сказал.― Но не мож-ж-жем же мы сидеть в этой пещ-щ-щере и ждать пока вс-с-сё з-з-заживёт…

― Ладно, делай как знаешь… Главное, живыми попасть на «Медузу»… А где они?! И где мы?!

Макс заулыбался и несколько минут нежно вылизывал меня, сверкая сиреневыми искорками.

― Ты голова, Кари! Ты вс-с-сё отлично придумала! Рас-с-счёт на то, чтобы северяне не з-з-знали обо мне оказалс-с-ся верным!― и принялся подробно рассказывать о своих приключениях.

Мы находились сейчас в подводной пещере у южного края озера Восьми богов. Озеро было сильно вытянутым, а Альдаск находился на другой, противоположной, северной его стороне. Когда Макс догнал галеру Арвида, мы были уже почти на полпути к Золотому городу. Про эту пещеру Максу рассказывал его дед. Очень много лет назад, когда предок Макса был ещё очень молод и даже не думал, что когда-нибудь станет Рексом, то со своими братьями и друзьями плавал на Север, здесь ведь тоже есть Храм ангов. Вот тогда они и нашли эту пещеру. Дед Макса когда-то очень подробно описывал своим внукам как её отыскать, а после требовал, чтобы каждый выучил все подробности наизусть, будто знал, что когда-нибудь это может пригодиться.

Здесь, на Севере, ангалинов совсем не жаловали. Если на Востоке терпели и даже пользовались услугами, и хоть редко, но просили помощи, как в охоте на крокодилов, то тут совсем не воспринимали. Да и воды для разумных рептилоидов были очень холодными. Им требовалось гораздо больше золота, чем обычно, чтобы не мёрзнуть в воде.

Когда капитан с Бумером вернулся на шхуну, да и этого вонючего ненормального с собой привёл, Макс сразу понял, что я осталась. Охраны у самой шхуны не было, и Макс был почти рядом, под пирсом, где нашлась удобная, глубокая расщелина. Ают на шхуне нарочно говорил очень громко и Макс почти всё слышал.

Ангалин замолк ненадолго, поглаживая меня по щеке хвостовым пальцем:

― Я толком не видел, но на ш-ш-шхуне случилас-с-сь драка, во время отплытия…

― Что?!― я вцепилась в кожаные доспехи.

― Похож-ж-же, что Дайк хотел беж-ж-жать за тобой, а Ают не пус-с-стил, сказал, что ты велела отплывать без-з-з неё. Потом я с-с-слышал только шум, з-з-звуки ударов, ругань, Бумер с-с-сильно рычал и з-з-заметил Аюта в крови у руля. Но Дайк со ш-ш-шхуны не с-с-сходил… Когда они отплыли, я ещ-щ-щё некоторое время плыл поз-з-зади и с-с-слышал как капитан кричал, что с-с-сначала курс на Даго, а пос-с-сле пойдут к Рваному мысу, там корабли с Вос-с-стока час-с-сто останавливаютс-с-ся. Вот так я и понял, где они будут нас-с-с ж-ж-ждать… Это не очень далеко…

Дальше мой зеленоглазик поведал, что почти целый день наворачивал круги по каналам Тагри, разыскивая меня. Так как он далеко не в первый раз занимался тайной разведкой на территории людей, то подозрительную галеру вычислил быстро. На ней было много вооружённых воинов и здоровых гребцов, которых в город не пускали, будто ждали какого-то приказа. И, действительно, вечером он заметил, как меня волокут по пирсу прямиком на длинное судно.

Макс плыл всю ночь позади галеры, но только к рассвету с верхней палубы исчезли дозорные. В этот момент он и успел дать мне знать о себе.

― А как ты догадался, что я на корме, там за окном?!― меня переполняли чувства восхищения и благодарности.

― На таких галерах одна каюта, но больш-ш-шая. Вниз-з-зу же гребцы и нес-с-сколько трюмов. Тем более я видел, что тебя повели в с-с-сторону кормы…

Когда мы вынырнули из пещеры, наступила ночь. Несколько минут из-под нависающей скалы Макс вглядывался в темноту и принюхивался. Держась за доспехи, я переводила дыхание и то открывала, то закрывала рот в надежде избавиться от заложенности в ушах, но пока это не помогало.

― Похоже, с-с-спокойно…― тихое шипение я еле расслышала.― Они не з-з-знают где нас-с-с искать… Перевернис-с-сь…

Я не успела толком выполнить указание, как ангалин рванул через озеро. Сумасшедший заплыв длился до самого утра. Поначалу я пыталась, лёжа на спине Макса лицом вверх, смотреть по сторонам, чтобы успеть предупредить друга о возможной опасности или погоне, но вскоре поняла, что это бесполезно. Как только я поворачивала голову, вода заливала нос, рот и глаза, и все старания были абсолютно бессмысленны.

Макс нёсся просто с бешеной скоростью, рассекая длинным телом воды озера Богов, отражающие всю неповторимую красоту ночного Окатанского неба. Через несколько часов руки и плечи затекли настолько, что я почти перестала их чувствовать, а ведь мы только озеро пересекали. А что же будет в море?! Как я это выдержу?! Одно радовало, по словам Макса, моего веса он почти не ощущал. Лимм не только согревал в холодной воде, но и хорошо держал тело на поверхности, благодаря чему Макс мог развить приличную скорость. Всё-таки правильно, что я рискнула и не сожгла его с остальными вещами на камбузе.

Когда первые лучи тронули небо, мой «водяной конь» начал сдавать. Он плыл уже значительно медленнее, и я спиной ощущала как глубоко и часто он дышит. Кое-как перевернувшись, я обняла чешуйчатую шею ― пальцы онемели и закоченели, а рука была будто чужая.

― Макс… Макс… ― пытаясь позвать его, я опять нахлебалась воды.

Он повернул голову и тяжело прошипел:

― Ты не ус-с-стала?

― Нет… Не устала… У нас всё получится, Макс… Всё получится…

Глянув по сторонам, на скалистые берега, вершины которых в лучах восходящих светил были желтовато-розовыми, я поняла, что всё это уже видела. Накрыло чёткое «дежавю», будто всё происходящее очень хорошо знакомо и я уже здесь была когда-то и в такой же ситуации. Макс тащит меня на спине и спрашивает, не устала ли я… я держусь за его доспехи и говорю, что всё у нас получится, а кругом вода и рассветные скалы…

На отдых мы обосновались под большой скалой, доступ к которой был только от воды. Макс выбрался на камни, и я свалилась с него словно мешок с… ну понятно с чем. Ангалин тяжело дышал, бока ходили ходуном, а я перекатывалась с боку на бок, пытаясь вернуть телу подвижность. Когда, наконец, удалось сесть, я стянула, ну с очень большими усилиями, верхнюю половину лимма. Повязка, стягивающая грудь, очень сильно давила, наверно именно из-за неё я чуть и не захлебнулась, когда Макс тащил меня в подводную пещеру. Также в неё были замотаны перчатки от согревающего костюма, я совсем забыла про них, а ладони и пальцы в холодной воде застыли настолько, что почти не слушались.

Лёжа рядом, Макс поглядывал на мои муки одним глазом и ехидно улыбался:

― Помочь?

― Да, её нужно снять. Почему-то раньше я об этом не подумала…

Он ослабил узел на спине, и когда я отшвырнула плотную ткань и вздохнула полной грудью, резко закружилась голова. Несколько минут я не могла надышаться, и даже холод раннего утра и почти ледяные камни не мешали живительному процессу. Сияющие изумруды смотрели очень пристально, когда я открыла глаза и ещё раз блаженно вздохнула. Приподнявшись на передних лапах, Макс пялился на полуголую меня и маленькие сиреневые искорки то вспыхивали, то гасли на его шкуре…

― Мне очень нравитс-с-ся на тебя с-с-смотреть, Кари,― нежно прошипел он.― Но очень холодно…

Я кивнула и чмокнула его в нос:

― Лимм всё-таки удивительная штука,― натягивая свою вторую почти чёрную кожу, я пыталась казаться спокойной, хотя предстоящее долгое плаванье на спине друга, через холодное море, кишащее кархаронами, никак этому не способствовало. В желудке громко заурчало.

― Нуж-ж-жно поес-с-сть, иначе надолго нас-с-с не хватит,― он развернулся и пошлёпал к воде.― Сиди здес-с-сь, я с-с-скоро…

Обернулся он и, правда, довольно быстро. Одну крупную рыбину он зажимал в пасти, а другую ― в хвосте.

― Ты сам-то поел?

― Сейчас-с-с майны мигрируют, с-с-с голоду точно не умрём… Это тебе…― и положил добычу у моих ног.

Я уставилась на толстенькие тушки: «А ведь есть-то придётся сырую рыбу! Огня нет! И не развести никак!» В результате съесть сырым я смогла только один кусок и то с закрытыми глазами, почти не жуя, а второй Макс запихнул в меня чуть ли не силой. Я, конечно, с ним согласилась, голодная смерть нам не грозила, майны были мясистыми и жирными, но сырая рыба ― это не нормальная человеческая еда!

Мой ангалин проглотил всё, что осталось и мы улеглись поспать в самом дальнем и тёмном углу этой прибрежной пещерки. Он крепко прижал меня к себе, опутав ноги хвостом, а я зарылась носом в плотную, тёплую шерсть на его груди. Рана на щеке продолжала кровить, хоть я и обмотала голову прежней нагрудной повязкой. Лежать одним боком на голых камнях было жутко неудобно, даже несмотря на то, что с другой стороны грело любимое, тёплое, чешуйчатое тело.

Макс уже мерно сопел, а я никак не могла уснуть. Сначала вспомнила, что то «дежавю», которое испытала под конец заплыва, было неспроста. Когда ещё в первый раз я путешествовала на «Медузе», то перед самым ураганом, в котором пострадал Ают, видела сны. В одном был Макс, а в другом ― Карелл. И вот в том сне мы с Максом переплывали подобное озеро. Он также спрашивал, а я также отвечала, и окружающий пейзаж был почти таким же… Выходит, тот сон был «вещим», и я видела часть своего будущего.

А вот с Кареллом мы не встречались, с тех пор как я сбежала с Кифого носа. Да и воплощение того, что я видела во сне мало связано с реальностью. Я ещё раз прокрутила в голове прежние видения. Сначала лес и атаман с мечом и камортой, потом я убегаю, а он гонится за мной и набрасывает петлю. Я режу ладонь и алая кровь, вскипая прямо на глазах, заливает верёвку. Потом «райское поле» и Карел погружается, а я иду к нему и окровавленной рукой вытаскиваю из смертоносной топи. Возможно, этот сон не «вещий», однако какое-то значение всё же имеет…

Карелл объявил себя претендентом на трон, как мы поняли с Дайком в Тагри. Он поставил свою жизнь на кон и уже не отступит, потому что некуда. Террханом будет тот, кто останется в живых ― таков незыблемый закон древнейших. Мне было сложно понять, почему древнейшие установили такое правило. С одной стороны, девиз «пусть победит сильнейший» вполне ясен, но с другой ― не было установлено никаких правил, никаких границ дозволенного, которые нельзя переходить. Вот это и было странным и непонятным… Ведь тогда добиться власти можно абсолютно любым путём: идя по трупам, совершая подлые и низкие поступки, как это уже сделали Элган и Инзар.

Всё-таки я не на Земле и иногда забываю об этом… Несмотря на схожесть Окатана и моей родной планеты ― это другой мир, совсем другой… с иной историей и жизнью. И хоть уже скоро год, по местному календарю, как я нахожусь здесь, очень многое остаётся непривычным и непонятным. Мысли переключились на предстоящее плаванье: «Получится ли догнать "Медузу"?! Смогу ли я столько времени провести в воде?! Хватит ли сил?! А ведь сейчас я могла бы нежиться в горячей ванне или спать в мягкой постели, а не лежать неизвестно где, голодной и раненой на холодных камнях. Самое удивительное, что даже мысли не возникло о том, чтобы остаться с Арвидом. Ведь он не лгал, он действительно обеспечил бы мне райскую жизнь. "Викинг" красив, богат, влиятелен и через некоторое время я была бы любимой супругой северного пархонта. Почему же я не осталась?! Почему опять сбежала?!»

Вжавшись в сопящего рядом друга, я глубоко вздохнула: «Когда-то Мозговой был прав… Это любовь… Самая настоящая! Я люблю прекрасные изумрудные глаза, люблю клыкастую ехидную улыбку, потрясающий умилительный смех над моими шутками, и даже то, как он злится и психует. И готова плыть через холодные, бушующие воды, через стаи хищных кархаронов, чтобы быть рядом с ним, плыть за его мечтой, потому что я… безумно люблю своего ангалина… Но ведь и Дайка я тоже люблю… Я была так счастлива, когда он сказал, что его семья ― это мы, и что добровольно он со мной не расстанется…».

Из рассказов Няня я знала, что он очень любил своих родителей, но те трагические события были так давно, что он уже не испытывал той прежней, детской боли от потери семьи. Конечно, когда они с Хиллом узнали, что мама Дайка и сестра живы, то боль от потери вспыхнула с новой силой, и мой любимый лекарь согласился на предложение Карелла, ведь деньги атаман обещал немалые.

Дайк не раз говорил, что за это время очень многое осмыслил и внутренне изменился и что важную, и чуть ли не главную, роль в этих переменах сыграла я, что мне всегда было очень приятно слышать. А теперь он на «Медузе», а мы здесь… Ают выполнил мой приказ и не выпустил Дайка со шхуны, за что я обязательно его поблагодарю, если доберёмся, конечно… Дайк ждёт нас, и Бумер, и, надеюсь, команда и капитан…

Когда я открыла глаза, Макса рядом не было. Уже вечерело и скоро мы снова отправимся в путь. В желудке громко урчало, а мысль, что опять придётся есть сырую рыбу вызвала рвотный спазм. Несколько минут я разминалась, растягивая затёкшие мышцы, а потом уселась возле небольшого углубления в камнях полного воды.

Выбоина была почти круглая, как ведро литров на десять. «Хорошо бы сварить еду в такой природной кастрюле! ― пришла мысль.― А что, собственно, мешает это сделать?!― я даже на радостях вскочила.― Вот же балда! Ну точно! Тан не раз говорил, что моя недогадливость, а по-моему, тупость, иногда просто зашкаливает! Я же могу не только усилить акустику своего голоса или закрутить в вихре воздушные потоки, но и воду контролировать тоже могу! Гидрогазодинамика! Осталось выяснить, как это сделать!»

Я закрыла глаза и очутилась в библиотеке. Долго лазить по стеллажам не пришлось. Вся литература стояла в алфавитном порядке по часовой стрелке, и я быстро отыскала нужный справочник. Он был написан от руки, чётким легко читаемым почерком. Пробегая глазами страницы, я поражалась тому, как много Тан успел сделать, пока жил внутри меня. Ведь это было написано его рукой, я прекрасно знала его почерк. Большинство записей и формул были словно китайская грамота, однако в разделе про жидкости, в главе «Вода» обнаружилось кое-что понятное.

Способов нагреть воду без огня было несколько, хотя там не указывалось конкретно про кипячение. Разницу между кипячением и испарением я прекрасно понимала и, не вдаваясь в излишне заумные объяснения, искала приемлемый для себя способ. Ультразвук я отмела сразу, так как мои акустические возможности на такие частоты не распространялись, во всяком случае пока. Кавитация также не подходила, подобный эффект нельзя было удержать достаточно долго, а вот использование непрерывного энергетического вектора, направленного в определённую точку, вернее на предмет к которому его можно было привязать, выглядело вполне осуществимым. Почти то же самое, что метнуть копьё или выстрелить из лука, только нужно было не отпускать, придавая мощный импульс, а держать и притом стабильно.

Я подобрала небольшой камешек и, вызвав уже давно знакомое состояние готового лопнуть пузыря внутри, бросила его в выемку с водой. Бросить-то бросила, но не отпустила… Невидимая, а только ощутимая, нить тянулась от меня к камешку на дне и по ней в чёрный обломок скалы продолжала поступать внутренняя энергия. После того как успокоилась рябь, несколько секунд ничего не происходило, а потом камень начал быстро покрываться пузырьками воздуха, которых становилось всё больше и больше, пока из воды не начал доноситься тихий шум.

В полной сосредоточенности я не сводила глаз с цели, как вдруг рядом бухнулась трепещущая, живая рыбья тушка. Я дёрнулась, а Макс зашипел:

― Что ты делаеш-ш-шь?!

― Да вот пыталась воду вскипятить, а ты всё испортил! Придётся начинать сначала!

Он быстрым движением выхватил меч из-за спины и отсёк рыбине голову:

― С-с-скоро в путь, потом займёш-ш-шься с-с-своими опытами,― и вспоров добыче брюхо, выпотрошил её в несколько движений, а крупные нарубленные куски закинул в мою каменную кастрюлю типа помыть.

Я скривилась:

― Фу-у-у! Ну, Максик! Не могу я есть сырую рыбу!

― Вполне можеш-ш-шь! Мне кормить тебя с-с-силой?!

Мы ещё немного попрерикались, но свою норму из двух кусков я съела, хоть и было противно. Но то, что случилось дальше с сырой рыбой не шло ни в какое сравнение. Макс поймал липкого червя! Когда я увидела то, вернее, того кого он собирался посадить мне на лицо, то он и сам пожалел, что сначала заставил меня поесть. Рвота мучила меня минут десять не меньше. Из желудка вылетело всё и, наверно, даже то чего там не было!

Жуткий, слизкий, серый моллюск, напоминающий огородного слизня с тысячью, а может, сотней тысяч тонких, ужасных, противных щупалец по всей нижней поверхности его тела. Они шевелились и тянулись ко мне. Я выставила руки, отталкивая Макса:

― Нет!!! Убери эту гадость!!! Я не смогу! Да пока мы доплывём, он мне всё лицо сожрёт!!! Да ты совсем сбрендил!!! Убери его! Уж лучше кархароны!

― Кари! Пос-с-слушай! Пос-с-слушай!― Макс бегал за мной по пещерке пока не припёр в угол.― Пос-с-слушай меня! Не сожрёт! Не бойс-с-ся!!! Червь полностью покроет рану! Ни одна капля крови, даж-ж-же мельчайш-ш-шая, не попадёт в воду! Нас не с-с-смогут учуять! Червь ес-с-ст очень медленно. Мы его неделями иногда на ранах держ-ж-жали и ничего, потом вс-с-сё хорошо з-з-заживало, даже быс-с-стрее! Если этого не с-с-сделать, то на «Медуз-з-зу» мы точно не попадём! Мы не доплывём, Кари!!!

Я опустилась на корточки и стянула повязку с лица:

― А ты точно сможешь его потом снять?!

― Конечно!

― Ладно…― я закрыла глаза.

― Руки дай…― голос друга немного дрогнул.

― Зачем?!

― Дай руки!― он сказал твёрдо и даже жёстко.

Я протянула ладони, и железная хватка хвостовых пальцев сомкнулась на запястьях, а холодное, скользкое создание упало на лицо. Я дёрнулась, пытаясь стряхнуть со щеки эту мерзость. Больно не было, но ощущение тысяч щупалец, пронизывающих ткани, опять вызвало рвотные спазмы. Ещё какое-то время я чувствовала шевеление червя, который присасывался с неимоверной силой, будто стягивая под себя всю кожу на голове и лице, а потом это ощущение почти исчезло. Макс разжал пальцы:

― Вс-с-сё… Только с-с-старайся не трогать его… Будеш-ш-шь часто дотрагиваться и он будет впиватьс-с-ся глубж-ж-же…

― А говорить и есть я смогу?― голос срывался, руки дрожали, а желудок приклеился к позвоночнику.

― Можеш-ш-шь… Он реагирует на внеш-ш-шнее раз-з-здражение верхней час-с-сти тела. Липкий червь питаетс-с-ся только ж-ж-живой добычей…

Я зажмурилась, пытаясь дышать как можно глубже: «Спокойствие, только спокойствие, как говорил великий Карлсон. Догоним шхуну, и Макс его снимет. Нужно потерпеть, просто потерпеть… Ради Макса, ради Дайка, Бумера, да и себя, в конце концов…».

Снова поесть я так и не смогла, как Макс не уговаривал. До широкого залива, в который впадал приток озера Богов мы добрались к рассвету. Макс плыл быстро, но так уже не гнал ― округа была довольно пустынна. Лишь раз попалось небольшое селение по пути, хотя в ночной тьме я разглядела только огни на берегу, тени домов, да силуэты нескольких галер и парусных лодок. В поселке, похоже, происходило какое-то гуляние, так как слышались песни и бодрая ритмичная музыка.

В ярких лучах восходящих светил, мы пересекли залив, но Макс не остановился. На горизонте виднелась череда островов, и мой друг взял курс прямо туда. Если в озере, реке и заливе волнение было не слишком сильным, то открытое море подтвердило наихудшие опасения. Одно дело бороздить водные просторы на крепкой шхуне, под хлопанье парусов и совсем другое ― лёжа на спине морского жителя! Хотя в буквальном смысле не очень-то и лежа. Я просто держалась за ремни доспехов и меня иногда сносило в стороны, а часто бывало, что тело будто парило над ангалином.

Лимм не только спасал от переохлаждения, но и придавал телу нужную обтекаемость и лёгкость, благодаря чему Макс почти без усилий нёс меня за собой. Одно было плохо ― очень мёрзла голова. Это я прочувствовала ещё в первом долгом заплыве. Руки были уже защищены, как и всё тело, а вот головушка моя многострадальная рисковала остаться без последних мозгов. Если всё получится и шхуну мы догоним, то воспаление мозга, отит, ангина, ларингит, гайморит и все другие возможные заболевания в голове мне, наверно, гарантированы.

До островной гряды мы добрались благополучно. Макс выбрал маленький скалистый островок с глубокой пещерой по южной стороне. И вот тут передо мной встала новая проблема ― пресная вода! Ангалины могли пить любую воду, хотя и предпочитали пресную, а я-то ― нет! Пока Макс охотился, я облазила весь остров и нашла несколько глубоких расщелин с дождевой водой, может, и не совсем дождевой, но солёность была очень низкая. Потом обошла пещеру и выпила конденсат, который в нескольких местах стекал по скалам в маленькие ямки, и только после этого уселась на камень возле трещины в базальтовой породе, где скопилась морская вода и начала повторять прежний опыт с кипячением.

Всё получилось очень быстро. В качестве привязной точки я использовала скальный обломок размером с два моих кулака и минут через пять над широкой каменной кастрюлей начал подниматься пар, а потом вода бурно закипела. Когда вернулся Макс с добычей, я прыгала вокруг самодельного горячего источника и вопила диким голосом:

― Спасибо! Спасибо, гад ты этакий! Ты слышишь?! У меня получилось! Получи-и-илось!!!

― Ты кого гадом наз-з-звала?!― резкий шипящий голос оборвал сумасшедший танец.

― Не тебя!

― Его?!― Макс бросил рыбу и осторожно проверил лапой воду.― Горячая… Как ты это с-с-сделала?!

― Профессор в библиотеке отличный справочник оставил.

― Но он ж-ж-же ушёл?!― ангалин хмурился и недовольно дёргал хвостом.

― Ушёл…― я присела рядом с ним.― Макс, ты чего?

Он отвернулся и принялся потрошить рыбу. И как-то так излишне резко всё делал, что я решила пока помалкивать и не трогать это двухметровое, психованное, рептилоидное создание.

― Ну что сидиш-ш-шь?! Воду кипяти!― и, сграбастав несколько крупных кусков, начал промывать их от остатков крови в соседней расщелине с водой.

Я наелась так, что даже встать не могла. Горячая еда! Внутренности согрелись, и желудок радостно принялся за свою работу. Липкий червь на лице совсем не мешал. Я ела и он ел… Только я ― отварную рыбу, а он ― сырую меня.

В море режим нашего путешествия изменился. Двигаться лучше было днём, а отдыхать ночью, так как кархаронам и другим хищным морским тварям было всё равно когда охотиться. Они могли быть одинаково активны и днём, и ночью. Хотя для Макса время суток тоже не имело большого значения, однако северные воды были ему плохо знакомы, и он боялся, что ночью может не заметить какую-либо опасность.

После плотного ужина я на карачках подползла к Максу под бок и, крепко обняв, прижалась. Он стиснул меня всеми лапами, вылизал ухо и тихонько зашипел:

― Только не злис-с-сь… Тебе так тяжело сейчас-с-с, а я не с-с-смог с-с-сдержаться…

Я погладила чешуйчатую голову и улыбнулась:

― А с чего ты так взъелся?

― Прос-с-сто когда ты этого профессора вспоминаеш-ш-шь, меня это жутко раз-з-здражает… И каж-ж-жется иногда, что ес-с-сли он вернётся, ну… обратно в твою голову, то заберёт тебя навс-с-сегда… Я до сих пор не понимаю вс-с-сего этого… как так мож-ж-жно общаться с кем-то кто с-с-сидит внутри и как там, вообщ-щ-ще, может кто-то с-с-сидеть, и ж-ж-жить, и что-то делать… Помниш-ш-шь, с-с-сколько времени ты зимой проводила там с-с-с ним, внутри себя?

Я кивнула и спрятала лицо на бархатистой груди:

― Помню…

― Ведь это не прос-с-сто так… Ты что-то чувствуеш-ш-шь к нему…

― Макс, ты ревнуешь?!

― Да! И это очень злит! Я так обрадовалс-с-ся, когда Дайк с-с-сказал, что он ис-с-счез из наш-ш-шей жиз-з-зни. Эти с-с-странные отлучки, когда тебя нельзя добудитьс-с-ся, тренировки… эти, как их… лекции… Это страш-ш-шно, Кари… Страш-ш-шно, потому что непонятно!

― Я и сама плохо понимаю, просто принимаю как данность. На Окатане слишком много загадок…

Он хмыкнул и вспыхнул мягким ровным светом:

― Вот пока я не з-з-знал тебя, всё было гораз-з-здо прощ-щ-ще и понятней…

― Жалеешь?― перебирая чешуйки, я вдыхала запах его шкуры и слушала мощный, ритмичный, но успокаивающий стук сердца.

― Даже и в мыс-с-слях не было…― золотое свечение сменилось нежно-сиреневым с бегущей дорожкой ярких искр.

Подняв голову, я заглянула в сияющие глубокой зеленью глаза:

― Я очень люблю тебя, и совсем не как друга… Пусть ты ангалин, а я ― нет… Это ничего не меняет, Макс…

― Но ведь и Дайка ты тоже любиш-ш-шь?

― Да люблю… И ничего не могу с этим поделать, что-то решить…

― А з-з-зачем решать? Раз-з-зве плохо мы жили вс-с-се вмес-с-сте?

― Ты хочешь сказать, что к Дайку ревности нет?

― Так, иногда… Он мне с-с-стал почти как брат за это время, и мы прекрас-с-сно понимаем друг друга.

Макс очень глубоко вздохнул и откинул когтем прядь волос с моего лба:

― Ес-с-сли с превращ-щ-щением ничего не получитс-с-ся, ну… если мы не выяс-с-сним в чём была ош-ш-шибка или подвох какой… я с-с-смогу жить с вами? Если ты, конечно, не решиш-ш-шь вернуться в с-с-свой мир?

От такого, по сути, детского вопроса и тем более сказанного просящим, умоляющим тоном я чуть не разрыдалась, а в голове всплыла мысль, прочитанная когда-то давным-давно, что если ты спас кому-то жизнь, значит, ты навсегда за него в ответе.

― Зачем ты спрашиваешь? Ты знаешь ответ…

― Хочу, чтобы ты с-с-сказала…

Я потёрлась о грудную шерсть, стирая слёзы:

― Как же без тебя… Конечно, ты будешь с нами, а вот вернусь я на Землю или нет, не знаю. Не хочу тебя обманывать, да и себя тоже, тем более что пока толком неизвестно как это сделать. Помнишь, в Вечном свитке Аюта четверостишие?

Макс кивнул, продолжая поглаживать меня по спине.

― Я почему-то уверена, что Киф писал именно про возвращение, только для этого нужно схватить за руку бога, а вот как это сделать и где этого бога взять, там не сказано.

Мой ангалин нежно лизнул меня и улыбнулся:

― С-с-спи, шаари, нам нуж-ж-жно много с-с-сил.

Под его мерное дыхание и шум прибоя у скал, я всё-таки уснула.

«Чёрная медуза».

Дайк лежал на койке в маленькой каюте и пялился на дверь. Уже пятые сутки Ают не выпускал его. Ещё саднили сбитые о твёрдые челюсти членов команды и капитана кулаки, и тянуло плечо, но парня это не беспокоило. «Кари рассказывала, как Аютан запер её в этой же каюте в первое плаванье на "Медузе", а теперь и я в таком же положении…»― и он усмехнулся, заложив руки за голову.

В дверь несколько раз стукнули, но Дайк ничего не ответил. Послышалось лязганье замка и, пригнув голову, вошёл капитан:

― Выходи.

Дайк съехидничал:

― Уже?! Мы далеко в море?!

― Далеко. От Даго до Рваного мыса при таком ветре доберёмся быстро, дня за три, и будем их ждать. Ждать столько, сколько понадобится.

Дайк молниеносно спрыгнул с койки, но Ают успел выскочить и почти закрыть дверь.

― Мы их бросили!!! Ты понимаешь?! Мы бросили Кари! Одну! На Севере! Ты бросил!!!

Дайк ломился в дверь, а Ают, уперевшись ногами, еле-еле сдерживал мощный натиск: «Во, здоровый! А по виду никак не скажешь, лекарь-лекарем! Хорошую дверь поставили, не зря переплатил». Капитан толкал изо всех сил, но под ударами Дайка, дерево начало трещать.

На грохот прибежали Тиль, Данко и Тощий Солан, который был «тощим» не в прямом смысле. На самом деле Сол был самым крупным и сильным из всей команды, и выполнял наиболее тяжёлую работу. «Тощим» его прозвали за невероятную «щедрость». Он тратил деньги с немыслимой скоростью, поэтому их у него никогда и не было. Его кожаный мешочек для хранения наличности почти всегда был пуст, то есть тощ. Капитан даже не помнил, кто и когда дал Солану такое прозвище, но оно приклеилось намертво, и здоровяк на него давно не обижался.

Совместными усилиями мужчинам удалось сломить сопротивление парня, и Ают опять повесил на каюту замок.

― Куда ты собрался, Дайк?! Даго уже скрылся за горизонтом!― капитан немного злорадно рассмеялся.― Ты же не ангалин, который легко доберётся вплавь! Да и кархароны попадаются! Будешь сидеть под замком, пока не угомонишься!

Он развернулся, чтобы уйти и даже успел сделать несколько шагов в сторону лестницы на палубу, однако вернулся и ткнулся лбом в тёмное дерево. В каюте было тихо.

― Дайк, Дайк…― ответа капитан не услышал.― Мы будем держать выбранный курс. Кари приказала ― я выполнил. Посмотришь, когда она вернётся ― спасибо скажет.

― С чего ты взял, что она вернётся?― голос за дверью дрожал.

― Она не одна, с ней Макс и они нас догонят, вот увидишь…

― Ты уверен?!

Ают вздохнул и погладил дверь, будто пытаясь успокоить парня:

― Кари ― богиня и всё сможет. Мы должны ждать их, Дайк… Ждать…

В каюте послышались шаги и какие-то звуки, похожие на всхлипы:

― Да какая она богиня… Девчонка… Просто девчонка из другого мира, вот и всё…

Ают ещё немного постоял, бряцая ключами:

― Я сейчас открою, и делай что хочешь… Можешь в море прыгнуть, держать не буду. Я обещал Кари и всё что мог, сделал. Не хочу больше держать тебя взаперти,― он вставил ключ, замок щёлкнул, но дверь не открыл.― Кстати, может сначала это чудовище в трюме посмотришь? Тиль к нему подходить боится, вся шхуна уже провоняла, даже лошади шарахаются. И Бумер воет, и не ест ничего…

В каюте послышался плеск воды у умывальника, а потом дверь резко распахнулась. Бледное лицо с трёхдневной щетиной, красные глаза, мокрые волосы, но вид парня выражал спокойствие и решимость:

― Ают, прости… Я забыл, что должен думать не только о своих чувствах. Мы будем ждать, ждать их возвращения.

Капитан кивнул и улыбнулся:

― Вот и отлично!

Где-то в Северном море…

Я постепенно привыкала к морю. Макс сказал, что придерживаясь такого темпа, мы будем у Рваного мыса дней через семь-восемь. Погода благоприятствовала, а кархаронов мы видели пока лишь несколько раз и то очень далеко. В этой части моря было много островов и на ночь удавалось доплыть до места очередной стоянки.

Меня очень мучила жажда, а от солёной воды и ветра кожа на лице начала трескаться и местами облазить. А вот мой червяк на щеке чувствовал себя прекрасно. Он настолько прилип, что я даже иногда забывала о нём, только иногда ощущалось, как он глубоко в тканях шевелит своими щупальцами.

В сравнении с общими, абсолютно не человеческими, условиями, питались мы неплохо. Один раз Максу удалось даже какую-то морскую птицу поймать, и я с наслаждением вгрызлась в горячее, пусть и несолёное мясо. Кипятила воду я уже на раз и в различных объёмах, дышала над паром для обогрева и собирала дождевую воду, для этих целей мой ангалинчик добыл несколько подходящих раковин. По ночам я засыпала в крепких объятиях своего друга, под его нежное шипение и успокоительные поглаживания.

Чем дальше на юго-запад мы продвигались, тем становилось теплее, однако меня это не спасало от мучений. Когда до мыса оставалось около двух суток пути, мы попали в сильное течение. Макс очень обрадовался и, спросив меня о самочувствии, решил на ночь не останавливаться. Водный поток был узким, но очень быстрым и, что важно, стремился в нужном нам направлении. Таким образом, Макс надеялся сэкономить силы и время, пока течение не свернуло в другую сторону.

Для меня же эти сутки сплошного движения по морским просторам оказались самыми тяжёлыми. Губы уже настолько потрескались, что во рту ощущался стойкий металлический привкус. А это было плохо, очень плохо. Сжимая их насколько можно, я держалась за ремни в надежде, что кровь не попадёт в воду. Ещё одного червя, да ещё и во рту, я бы уже не вынесла.

К рассвету мои силы закончились, совсем. Несколько раз я почти заснула, прямо на ходу, и чуть не захлебнулась. Естественно, пока кашляла, рот был открыт и, стирая одной рукой солёные брызги, заметила, что перчатки лимма в крови ― на губе образовалась глубокая кровоточащая трещина.

Я покрутила головой по сторонам. Как назло, в поле видимости не было ни одного острова, даже малюсенького. Кругом бескрайнее море, восходящие солнца и волны с белыми барашками… Течение ещё несло нас, и я решила пока ничего не говорить Максу, деваться-то всё равно некуда.

Через несколько часов, когда я уже совсем не чувствовала рук и боялась случайно разжать пальцы, поток начал ослабевать и Макс, резко ударив хвостом, рванул в сторону.

― С-с-сворачивает! Оно с-с-сворачивает!― прокричал он, слегка обернувшись, и дальше мы поплыли уже своим ходом.

А еще через некоторое время объявились кархароны. Четыре высоких, острых плавника с длинными парными отростками по бокам показались позади. Они были ещё очень далеко, но я не сомневалась, что плывут они за нами. Я подёргала ремень:

― Кархароны, Макс! Кархароны!!!

Макс глянул вдаль, потом на меня и, конечно, всё заметил.

― Прости, Максик…― со слезами на глазах, я кусала окровавленные губы. Он ничего не ответил, а только резко рванул вперёд.

Эту гонку за жизнь я не забуду никогда. И хотя было очень страшно, в первую очередь думалось о том, как глупо и трагично всё закончится, что все усилия напрасны и что мой удивительный, любимый друг погибнет, спасая меня. Погода была великолепна, на небе ни облачка, светила почти в зените, лёгкое волнение и… несущаяся позади ужасная смерть.

Макс несколько раз оглянулся, а потом остановился. Я сползла с него и повисла в воде как поплавок. Он выхватил длинный меч из-за спины и грустно улыбнулся:

― Мы сделали вс-с-сё, что с-с-смогли…

Я бросилась к другу на шею:

― Макс! Макс! Уплывай! Оставь меня! Без меня ты выживешь! Мне уже не страшно! Не страшно…

Кархароны приближались, и я уже чётко различала их огромные, тёмные силуэты.

― Мы умрём вмес-с-сте, Кари!― его голос даже не дрогнул, а зелёные глаза сверкали решимостью. Так просто сдаваться он точно не собирался.

Глянув в сторону, я заметила на горизонте тень корабля и завопила как ненормальная:

― Шхуна!!! Там корабль!!!

Не мешкая ни секунды, мой друг вложил меч в ножны за спиной, а я схватилась за доспехи. Так быстро он не нёсся никогда, однако чёрные плавники неумолимо приближались. Когда я различила треугольный парус на носу, то чуть не потеряла сознание:

― Это «Медуза»!!! «Медуза», Макс!!!

Ангалин уже выбивался из сил и, задыхаясь, обернулся:

― З-з-зови их, Кари! Зови!!! Так как можеш-ш-шь!

Подтянув колено, я упёрлась в его спину, привстав над водой и глубоко вдохнув, представила шхуну как спасительное дерево на краю «райского поля»:

― Да-а-а-а-айк!!! Да-а-а-а-йк!!!

Все остатки сил, всю любовь к своим друзьям я вложила в этот крик, а потом обернулась на догоняющих чудовищ:

― Про-о-очь!!! Убира-а-айтесь!!!

Бабахнуло так и ударная волна поднялась такая, что хищных тварей отбросило назад, а от моих криков мы с Максом временно оглохли, но он продолжал плыть навстречу шхуне, которая уже летела к нам на всех парусах.

Когда несколько толстых канатов упали рядом, и Макс зубами ухватился за ближайший, я начала терять сознание, а дальнейшее происходило как в старом, немом кино. Рухнув на доски палубы, я видела всех, но то, что они кричали, а они именно кричали, не слышала. Взволнованные лица: Ают, Данко, Тиль, Найр, Кул и все остальные… Слёзы на глазах Дайка, который тряс меня, Бумер, суматошно вылизывающий лицо и смертельно усталый оскал Макса, который наклоняется ко мне и цепляет передними зубами червя на щеке. Ангалин дёрнул так резко, что мне показалось, будто вместе с паразитом он содрал всю кожу с головы, словно скальп снял. От жуткого ощущения я завопила и последнее, что запомнила, так это летящий в море окровавленный ошмёток и горячую как кипяток кровь, заливающую руки и одежду моих друзей.

Волны… Бушующие волны, с грохотом бьющиеся об острые скалы… Голову наполнял такой шум, что хотелось оторвать её к чертям собачьим. Я открыла глаза и обнаружила себя лежащей в библиотеке. Вдоль стен качались книжные стеллажи, а письменный стол дёргался в стороны с жутким скрипом. «Ужас какой!»― успела я подумать и зажмурилась.

Снова разлепив веки, я увидела тренировочный зал: мечи, копья, боевые топоры на стенах. Пространство было уже более устойчиво, и я попыталась встать, но ничего не вышло: руки и ноги будто налились свинцом или намертво примагнитились к полу. «Может, я умираю или уже умерла…»― как ни странно, никакой паники или ужаса не было. Я просто лежала и тупо пялилась в высокий потолок, пока глаза не начали закрываться, а мерное покачивание в голове и уже не громкий, а тихий плеск волн не убаюкал окончательно.

Окончательно я очнулась через двое суток после нашего возвращения на «Чёрную Медузу». Сначала ощутила тяжёлое, лохматое тело у бока и холодный, мокрый нос, тыкающийся в шею, потом какие-то движения на лице и открыла глаза. Дайк сидел рядом и промакивал мою щёку какой-то лечебной бурдой.

― Дайк…― из горла вырвался хрип.

Он уставился на меня, но не сказал ни слова, только слезинка скатилась из уголка глаза. Просунув руки под мою спину, он крепко прижал меня к груди и зашептал:

― Кари-и-и…

Руки уже слушались, и я стиснула его в ответ. Попытки говорить успеха не принесли. Я не только немного оглохла, но и потеряла голос и на вопросы Няня о самочувствии могла лишь кивать да улыбаться одной половиной лица. Другая половина была уже зашита.

― Ну вот! Ты опять киваешь и улыбаешься, как тогда в лесу!― он засмеялся и рукавом рубашки утёр влажные глаза.― А я тебя штопаю, вернее уже заштопал…

Я хотела потрогать рану, но Дайк сжал мои пальцы:

― Не надо…

Тогда жестами я попыталась дать ему понять, что хочу глянуть в зеркало, но мой лекарь снял его с крюка на стене и спрятал за пазуху:

― Потом посмотришь…

Я не оставила попытки и продолжила жестикуляцию, показывая стилос и бумагу, но мой друг отклонил и эту просьбу:

― Тебе нужно есть, спать и восстанавливать силы, а не ерундой заниматься.

«Вот же зараза! Раскомандовался, пользуясь моим беспомощным положением!»― но всё-таки это приятно, когда друг может сказать твердое «нет!», проявляя таким образом любовь и заботу.

Через несколько дней я начала вставать, да и слух возвращался к норме. Голос тоже проявился, но был низким, хриплым и жутко скрипучим, как у старого, прокуренного алкоголика. Дайк смеялся и притворно морщился, когда я пыталась говорить, а Макс покатывался со смеху и вопил, что такой тембр, уже сам по себе, будет наводить ужас на моих собеседников, если голос полностью не восстановится.

Мой ангалин тоже несколько дней после бешеной гонки только ел и спал. Команда была настолько рада ему, что мужики специально по несколько раз на дню ловили рыбу и подносили свежатинку своему любимчику, как только он просыпался. Макс царственно принимал угощение и опять засыпал.

Следующую остановку Ают собирался сделать уже в Гейзе, но не высаживать нас, как мы изначально планировали, а доставить до мыса Веры ― это бы очень сэкономило время. В первый же вечер, когда я, наконец, вышла на палубу, то прямиком потопала к капитану. Он стоял у руля, держа курс на туманные острова на горизонте. Заметив, как я поднимаюсь, он зафиксировал руль и протянул руку. Сначала он долго рассматривал меня, а потом улыбнулся и отвёл глаза.

― Я совсем чудовище, да?― голос хрипел и срывался в сип.

― Ужас!― смеясь, Ают прикрыл уши ладонями.― Лучше молчи!

Меня тоже пробило на хохот:

― Уже не прекрасная богиня?!

Улыбка слетела с его лица и, сделав шаг навстречу, он уставился прямо в глаза:

― Великая… Великая, могущественная и прекрасная богиня! Вот какая ты, Кари! Я ожидал чего угодно: ураганов, цунами, радужных мостов в небесах, но только не того, что ты пересечёшь море на спине ангалина. И даже не представляю как это возможно, тем более для женщины…― он ненадолго замолчал, сжимая мои ладони.― И твой голос… Этот крик, зов… Он пронзил насквозь! Не знаю, как объяснить… Ты так позвала Дайка, что мы все почувствовали твою любовь к нему.

Обняв капитана, я прохрипела:

― Спасибо, Ают… Спасибо. Ты всё сделал правильно, я никогда этого не забуду.

Позади послышалось покашливание и я обернулась. Мои парни стояли на верхней палубе.

― Дайк, они обнимаютс-с-ся…― шипение Макса вызвало невольную улыбку.

― Ну хоть не целуются,― подойдя ближе, Дайк обнял за плечи.― Там кое-кто в трюме желает выказать тебе свою бесконечную благодарность.

Унюхав противный запашок гниющего тела, я вспомнила о Скорбном Берке. Он обосновался в трюме неподалёку от наших лошадок. Тучка, завидев меня, радостно заржала, махая головой.

― Красавица,― я гладила пышную чёрную гриву.― Застоялась ты… Ну потерпи, потерпи, скоро будем на земле, ещё набегаешься…

Кобыла смешно фыркала, тщательно меня обнюхивая.

Скорбный Берк встретил меня твёрдым взглядом, стоя у деревянной перегородки прямо и даже как-то горделиво. В трюме было темновато, но свет фонарей давал возможность различить детали.

― Ну здравствуй, эрдана Кари,― проговорил он. Голос был приятным, хоть и довольно низким.― Ты выполнила своё обещание.

Вслушиваясь в звуки голоса Берка, я уловила знакомые нотки, но списала это на ещё не полностью восстановившийся слух и перенесённые трудности. Также заметила как Дайк, Макс, Тиль и капитан, который оставив Данко у руля, тоже спустился с нами, недоумённо переглядываются.

― Поэтому,― продолжал басить Берк,― не хочу оставаться в долгу. Я знаю кто ты, но и тебе скажу кто я, вернее, покажу. Я уже могу выйти на палубу, капитан?

Ают глянул сначала на меня, потом на Берка и кивнул.

― А нож, бритву и зеркало я могу ещё попросить?

Мужики настороженно переглянулись, а меня почему-то начал разбирать смех:

― Значит, ты не тот за кого себя выдаёшь?!

― Чтобы всё объяснить мне нужно то, что я попросил.

Теперь у меня не было никаких сомнений, что судьба свела нас с какой-то новой и удивительно-потрясающей личностью, хоть и жутко вонючей. Пока Дайк ходил за всем необходимым, а Тиль таскал горячую воду с камбуза, Берк расположился на носу, где начал раздеваться без всякого стеснения. Команда, в полном составе, устроилась поблизости, с нескрываемым интересом наблюдая за его действиями. Когда Берк сбросил все лохмотья и, подковыривая ножом гниющие наросты, начал их просто отклеивать с кожи, у меня, как и у всех, упала челюсть. Через несколько минут на его теле не осталось ни одной вонючей язвы, которые «ароматной» кучкой валялись у ног. Он быстренько собрал их и швырнул в море. Потом окунул голову в горячую воду, подержал и, вынырнув, начал водить по ней пальцами, сдирая длинные, слизкие пряди до тех пор, пока перед нами не предстал худой, но здоровый и нормальный мужчина, вполне молодой, возможно, ровесник Аютана с тёмно-каштановыми волосами и смеющимися, лучистыми, карими глазами.

На «Медузе» будто случился слёт пучеглазых сов. Все таращились, тыкая в Берка пальцами, и ошалело улыбались. Дайк, обойдя это чудо по кругу, вдруг закричал:

― Каол! Ты ― каол!!!

А капитан добавил:

― Глаза и уши Совета!

― Ну, наконец-то, догадались!― ответил Берк и вылил на себя ведро с горячей водой.

Пока наш удивительный гость брился и, с помощью Тиля и Дайка приводил себя в порядок, я сидела на пузатом низком бочонке и размышляла над таким невероятным превращением, поглаживая Бу и попутно задавая Берку вопросы.

Каолы были самой загадочной и самой легендарной тайной службой при Совете Великого Террхана. Они были настолько засекречены, что слухи о них часто считались сказками. Совет всегда публично отрицал наличие собственной тайной разведки, но всё-таки шило в мешке не утаишь, информация иногда просачивалась, хоть и довольно редко. Считалось, что каолы способны на всё. Они настолько умели входить в нужный образ, что заподозрить в ремесленнике, или крестьянине, или воине тайного агента Совета было невозможно. Но даже не это являлось их главным качеством. Каолы обладали просто феноменальной памятью, и к подобной службе их готовили с самого детства.

Оказывается, в Закатных горах была закрытая долина, где находилось нечто вроде школы для таких суперодарённых детей. Со времён древнейших сохранилась некая система тестов из вопросов и упражнений, которая помогала выявить в ребёнке такие уникальные способности. Слуги Совета периодически ездили по городам и посёлкам под видом торговцев и разыскивали новых кандидатов. А когда находили, то просто покупали у родителей ребёнка, если семья была большой и небогатой. Если же мальчик находился в более обеспеченной семье или родители не хотели расставаться со своим чадом, то в ход шли уже совсем другие методы, вплоть до имитации смерти малыша.

Когда Берк рассказал, как его когда-то отравили, и он проснулся в зашитом саване, нас всех передёрнуло. Он был вторым сыном в семье богатого купца в Банкоре и родители категорически не хотели расставаться с ним. Не помогли ни уговоры, ни обещания должностей и золота. Его отец и мать сказали «нет». Тогда через несколько месяцев, после того как родители уже решили, что Совет оставил их в покое, младший сын неожиданно умер. На самом деле ребёнку подсыпали яд «этаи», который вызывает подобный смерти паралич всего тела, и даже местные лекари ничего не заподозрили.

Вот так Берк и оказался в Закатных горах. Обучение было строгим, а временами очень жестоким. С раннего возраста их учили выживать в любых условиях, владеть всеми видами оружия, различным ремёслам, языкам, обычаям и так далее и тому подобное. Короче, всему в буквальном смысле, благо уникальная память этому способствовала. Выдерживали такой темп и нагрузку не все. Дети умирали или гибли во время испытаний, но чаще сходили с ума, возможно, от переизбытка информации, которую в них старались запихнуть.

Все время обучения мальчикам усиленно «промывали мозги», внушая, что они вечные слуги Совета и их жизнь им не принадлежит. Чтобы, так сказать, «подсластить пилюлю», воспитатели часто повторяли, что будущие каолы избраны самими богами во славу Террхана, помогать правящему дому удерживать власть. К слову сказать, таких как Берк было немного, однако я начала понимать, каким образом иногда информация попадает Совету. Ведь не раз казалось, что по таким обширным территориям слухи разносятся довольно быстро.

Образ «Скорбного Берка» уже давно использовался для разведывательных целей на Севере. Только самые способные и стойкие агенты-каолы брались за него. И ведь до сих пор северяне ничего не заподозрили, наоборот, они верили «Берку», особенно простой люд, в чём нам пришлось убедиться воочию.

― Что же заставило тебя изменить свои планы, ведь ты служишь в первую очередь Совету, а не террхану?― спросила я, внимательно наблюдая за нашим новым попутчиком.

Он заканчивал сбривать бороду и лукаво поглядывал в мою сторону:

― Такой шанс выпадает крайне редко, а если честно ― никогда…― и вытер бритву о протянутую Тилем тряпку.― Если бы терре не убили и дом Растан не потерял веками налаженную стабильность, то я бы так и остался в рабстве Совета. Однако теперь уже я буду ставить этим стариканам условия…

Мы все переглянулись и я спросила:

― О чём ты говоришь?

Протирая чистое лицо полотенцем и вглядываясь в зеркало, Берк пристально изучал вполне приятное, на мой женский взгляд, отражение:

― Каолы действуют согласно указаниям Совета и это не они виноваты в том, что недоглядели и недослушали. Совет так боится нарушить волю древнейших, что иногда на некоторые серьёзные вещи закрывает глаза. И Элган, и Инзар давно внушали подозрения, а теперь уже поздно. Наши мудрые старцы допустили большую ошибку, пустив события на самотёк, и теперь я, согласно тем же законам древнейших, имею полное право требовать свободы, и они мне её предоставят!

Закончив объяснения, наш «штирлиц» облачился в собранную командой одежонку, натянул запасные сапоги капитана и, подпоясавшись широким ремнём, хлопнул Тиля по плечу:

― Спасибо всем, в долгу не останусь! В Гейзе у меня хранится хороший запас наличности, так что…

Новый, чистый Берк мне понравился, особенно глаза и хитрая улыбка. Некоторые интонации его речи очень напоминали Мозгового, и я некоторое время невольно вздрагивала, слыша его голос. Также оставалось загадкой спокойное отношение к нему Бумера. Мой волк подпускал каола к себе и даже позволял гладить.

Как-то на стоянке, когда до Гейзы оставалось всего несколько дней пути, а Макс отправился на вечернюю охоту, пообещав поискать моих любимых водорослей, которые мы всю зиму с удовольствием лопали в Латрасе, мы с Дайком и Бу сидели на носу и любовались багровым, удивительной красоты закатом. Пейзаж кругом был просто восхитителен. Окатан, вообще, богат на разнообразие красок, но таких оттенков красного, от нежно-розового до насыщенного пурпурного, я ещё никогда не видела и очень жалела, что картина прячущихся в море парных светил останется только в памяти. В такие моменты так не хватало фотоаппарата или камеры! Даже злость брала, что никак нельзя мгновенно сохранить это невероятное по красоте великолепие Окатанской природы.

Берк присел рядом с нами и, положив ладонь на волка, принялся чесать его за ушами. Я не выдержала:

― Почему он так на тебя реагирует?

― Я тоже хотел об этом спросить,― добавил Дайк.

Берк улыбнулся, продолжая гладить моего питомца:

― Потому что я его не боюсь…

― Это не объяснение! Уверена, что дело не только в этом!― ну никак не верилось этим хитрющим глазам.

Вместо ответа он спросил:

― А как он попал к тебе?

В общих чертах я рассказала историю встречи с горной волчицей и то, как спасала слепого малыша от голодной смерти. Берк удовлетворённо хмыкнул:

― Сама того не ведая, эрдана Кари, ты использовала единственный известный способ приручения самого умного и опасного хищника на Восточных территориях.

― Ну нечто подобное я и предполагала… Только ведь ты Бумера своей кровью не поил, а он относится к тебе дружелюбно.

― Я ― каол! А каолы очень необычные люди!― он захохотал, явно наслаждаясь своим превосходством.

― Ты так и не ответил…

― Мне нечего ответить. Возможно, я ему просто понравился… особенно мой запах.

Я не поверила такому объяснению, хотя над фразой про запах, мы посмеялись. После ужина моя «тёплая» компания собралась в каюте. Мы с Дайком устроились на койке, а Макс и Бу на полу. Макс «включил» свою подсветку, и Дайк принялся снимать швы с моего лица, но выглядел при этом как-то хмуро.

― Можно, наконец, посмотреть? Вы все зеркала от меня попрятали!― я слегка морщилась от неприятного ощущения вытаскиваемых ниток.

― Сейчас закончу и посмотришь…

Ещё несколько минут он возился, обрабатывая рану лечебными отварами, а потом достал из-за пазухи моё маленькое зеркало:

― Я сделал всё, что мог…― и отвёл глаза.

Глянув в отражение, я постаралась не подать вида, что увиденное расстроило до глубины души. Шрам был длинный: почти от виска, через скулу, где порез был наиболее глубоким, всю щёку и заканчивался у нижней челюсти. Липкий червь всё-таки хорошо покушал за мой счёт и рану разъел. Хотя мне повезло, лицевые нервы не пострадали ни от стрелы, ни от червя, но не было никаких сомнений, что эта отметина на всю жизнь и полностью никогда не рассосётся. Арвида я буду помнить до конца дней своих, пусть и не он самолично стрелял в нас с Максом.

― Тебе не кажется, что я кого-то напоминаю?― я постаралась говорить как можно спокойнее.

Дайк скривился, пытаясь улыбнуться через силу:

― Если встретитесь, будете словно два сапога ― пара…

Продолжая разглядывать себя, я поразилась тому, насколько опять изменилась: снова заметно похудела, и на лице остались только синющие глаза да этот шрам, едва начинающий заживать. Волосы стали грязно-серыми от длительного пребывания в солёной воде, краска придонных лаци всё-таки смывалась, хоть и медленно. Стрижка «а-ля бешеный ёжик» уже немного отросла, но короткие, рваные пряди торчали во все стороны. Я не то что на богиню, я даже на огородное пугало никак не тянула, а если ещё посчитать все шрамы, полученные за время пребывания на этой планете, то хотелось просто выгнать всех из каюты и в голос разрыдаться.

Макс, сияя нежно-сиреневым светом, положил тяжёлую голову мне на колени и смотрел так же жалостно, как и Бумер, который самозабвенно вылизывал мою ладонь, заглядывая в глаза и тихонько поскуливая.

― Ничего страшного,― я попыталась улыбнуться.― Это даже к лучшему…

― К какому лучшему?!― Дайк сжался, сложив руки на груди, а потом гневно глянул на Макса.― Вот если бы не ты, то ничего бы этого не было!

Ангалин моментально потух и дёрнулся, повернув к парню голову:

― Это я, что ли, с-с-стрелял в Кари?!

― А при чём тут это?!― Дайк вскочил, и я заметила, как сжались его кулаки.― Это ты нас уговорил отправиться за этими вашими «слезами»! Сидели бы сейчас спокойно в Латрасе!

Макс напрягся, прищурив глаза:

― Думай, что говориш-ш-шь, Дайк… З-з-забыл, что в Тагри наш-ш-шёл мать и сес-с-стру?! Если бы мы ос-с-стались в Латрас-с-се, то ты бы их так никогда и не увидел. А ес-с-сли как лекарь ты нас-с-столько плох…

― Прекратите!― я попыталась сказать это громче, но голос опять сорвался в хрип. Первый раз на моей памяти мои мальчики начали серьёзно ругаться. Дайк развернулся в тесноте, зацепил плечом косяк и вышел, громко хлопнув дверью, а Макс плюхнулся на хвост, нервно клацая зубами.

― А ты чего расселся?― разговор на повышенных тонах был мне ещё недоступен.― Я хочу остаться одна, и пока вы не помиритесь, сюда можете не соваться,― сверкнув глазищами, Макс пулей вылетел следом.

Я закрылась изнутри, затащила Бумера на койку и, ткнувшись носом в густую шерсть, попыталась предаться вселенскому горю, то есть, рыданьям, но как-то не пошло. Через несколько минут начал разбирать идиотский смех, а когда я ещё разок, при свете лампы, полюбовалась на своё отражение, то смех превратился в басистое, клокочущее хохотание, как у злобной ведьмы из страшной сказки.

«Сначала все восхищались моей красотой, а теперь я буду наводить ужас жутким внешним видом и низким, хриплым голосом!― я продолжала хохотать.― А ведь когда-то я этого и хотела, чтобы ни один мужчина в мою сторону больше не смотрел! Вот и получила, что заказывала!» Ещё долго я размышляла над превратностями судьбы, пыталась себя жалеть, а потом успокаивать, пока не заснула в обнимку с любимым лохматиком, который уже занимал большую часть узкого ложа.

В Гейзе мы застряли на трое суток. Этот город на северо-восточной окраине Восточных территорий был много больше Латраса и отличался от моих, так сказать, владений высокой крепостной стеной со стороны суши и удобной бухтой, закрытой от ветров. Также в западной части города имелась большая верфь для постройки и ремонта галер, шхун и барж. Кораблестроители Гейзы славились своим мастерством не только на Востоке. Этому также способствовали обширнейшие леса по всей округе, почти сплошь состоящие из высоких корабельных сосен, стройных гурангов и широких деревьев ди, которые шли на крепкие, удобные в обработке доски.

Как и Латрас, со смертью Великого Террхана и убийством назначенного наследника, Гейза обрела статус вольного города, однако среди местного населения царила большая смута в те дни, когда мы зашли на стоянку. Ожидали прибытия Элгана, который, как мы уже знали, собирался сдать северянам в долгосрочную аренду почти всё северное побережье Восточных территорий.

За стоянку с Аюта содрали кучу денег, объяснив такие поборы новым положением и необходимостью укреплять оборону. Однако наследник дома Лагран, которому Гейза теперь принадлежала единолично, как и мне Латрас, произвёл благоприятное впечатление. Так как никаких юбок и тем более платьев, да и, вообще, никакой женской одежды у меня уже не было, к тому же часть нормальных вещей пришлось бросить при побеге с галеры, включая любимые сапоги из крокодила, я ходила в обносках Дайка и всей команды. В виду опять изменившейся внешности, и не в лучшую сторону, я решила придерживаться ранее выбранного и теперь гораздо более подходящего образа худого, всклокоченного юноши и не собиралась никому сообщать ни своего имени, ни тем более рассказывать о статусе наследницы дома Матвэй. И поэтому новая добротная мужская одежда была очень нужна.

На встречу с хозяином города отправились Ают и Дайк, а мы с Берком, Тилем и Данко потопали на рынок и по местным лавкам, так сказать, на «шопинг». Бумера я оставила с Максом на шхуне, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания, хотя он не хотел меня отпускать и жался к ногам, перегораживая дорогу. Берк оставил нас бродить по рыночной площади, а сам исчез на несколько часов.

Мы уже сидели в небольшой темноватой таверне со странным названием «Бледное ухо» и потягивали местный слабоалкогольный напиток, очень похожий на яблочный сидр, когда каол вернулся. Сначала мы не узнали человека, который порывисто уселся за стол и, свистнув парня у стойки, сыпанул на стол целую кучу мелких монет разного достоинства.

― Кшасы, запечённого мяса с овощами и миску любых фруктов! Плачу за всех! Нам есть что отметить!

Большеглазый парень в потёртом фартуке улыбнулся, смахнул звенящую кучку и помчался выполнять заказ. Берк выглядел прекрасно. Он где-то переоделся в удобный камзол бордового цвета, из-под которого виднелась чистая рубашка с чёрным жилетом. Темные штаны заправлены в высокие сапоги, к широкому ремню пристёгнут длинный узкий кинжал с красивой костяной рукояткой, а рядом со стулом он бросил парный седельный мешок.

― Вы столиком не ошиблись, фаэдр?!― захохотал Данко.

Вместо ответа Берк полез в карман и достал пару туго набитых денежных мешочков. Один протянул Данко, другой положил передо мной:

― Конечно, размер моей благодарности с этим не сравнится, но чем могу…

Я смотрела на подношение, а Данко радостно взвешивал его в руке:

― А ты не скуп!

Берк отмахнулся:

― Разделишь на всех. Каолы нищими не бывают, только прикидываются. Да и что такое золото? Главное на него всё равно не купишь…― и уставился на меня.

Я молча спрятала мешочек в карман с мыслью, что этих денег хватит на всё путешествие, каким бы долгим оно ни получилось, ведь наши золотые запасы, большую часть которых слопал Макс, заметно поубавились.

Когда накрыли на стол и мы только собрались выпить за благополучное возвращение на Восток, дверь таверны открылась и на пороге показались Дайк и капитан в сопровождении невысокого, сухощавого мужчины, которому все местные, включая хозяина таверны тут же поклонились. Это и был владелец города ― наследник дома Лагран. Сначала я не поняла, а он-то зачем пришёл, ведь все деловые вопросы решались в управе, но, как оказалось, фаэдр Диган хотел поподробней расспросить о нашем пребывании на Севере подальше от своих подчинённых, которым не очень-то доверял.

Гейза была весьма важным пунктом в этой части Восточных территорий. Отсюда корабли с грузами отправлялись на Север в Даго и именно сюда, в Гейзу, прибывали корабли северян для торговли. И пусть транзитный поток был не таким большим, как в Банкоре, однако место считалось очень доходным.

Заметив красивого переодетого Берка, мои друзья и бровью не повели, и я подумала, что наследник решил отправиться с ними неожиданно и мне лучше помалкивать. Неспешная беседа за вкусной едой затянулась. Фаэдр Диган расспрашивал о том, что мы видели и слышали в Тагри, как к нам отнеслись, не заметили ли мы больших скоплений кораблей и так далее и тому подобное. Когда разговор зашёл о допросе, который нам устроили и интересе северян к претендентам на трон, наследник дома вздохнул:

― Да, Кареллан эн Растан объявил себя третьим претендентом. Он был здесь в начале весны, но у нас его не поддержали и я теперь очень жалею, что не приложил больше усилий, чтобы убедить людей…

― Был? А куда уехал, не знаете фаэдр?― Дайк спросил довольно расслабленно, как бы между прочим.

― На юг, вдоль побережья… Краем уха я слышал, что он с отрядом направился в Латрас, чтобы опередить Элгана и повидаться с тамошней новой наследницей дома Матвэй.

Мы с Нянем переглянулись, а городской хозяин меж тем продолжал:

― Вы же понимаете, какая сложная и непонятная обстановка сейчас… Как Совет мог допустить такое?

Берк поддакивающе хмыкнул.

Чем больше я разглядывала и слушала своего, так сказать коллегу, тем больше он мне нравился ― простой и вполне искренний человек, действительно думающий о людях. Он согласился с мнением большинства, среди которого было много переселенцев из Южных прерий, отошедших на Запад. Эти люди считали Карелла виновным в своих бедах и поэтому воспротивились тому, чтобы выказать ему поддержку и предоставить помощь, хотя небольшая часть мужского населения всё-таки присоединилась к его отряду и покинула город.

― Говорят, наследница дома Матвэй ― богиня… Вы знакомы с ней, Дайкаран?

Дайк чуть не поперхнулся, но кивнул. Остальные же сидели молча, уставившись в миски и усиленно жуя.

― До нас дошли такие странные слухи, будто она прекрасна, как звезда и ей служат ангалины и подчиняются горные волки.

Я закрыла лицо кружкой, делая вид, что допиваю остатки сидра, а Дайк ответил:

― Все слухи ― правда.

― Удивительно!― фаэдр Диган налил себе кшасы и широко улыбнулся.― А какая она?! Вот бы познакомиться!― в этот момент Берк толкнул меня под столом и хитро улыбнулся одними глазами.

Мне хотелось быстрее убраться из Гейзы, однако закупка продовольствия, одежды, оружия, инструментов, переделка кибитки, которую Дайк купил для транспортировки всех запасов и, главное ― Макса, заняла ещё два дня. Мы торопились, чтобы отплыть до того, как в город нагрянет старший сын покойного терра. Ведь было абсолютно не известно, что ждать от него, а застрять в Гейзе, как в Тагри, никто не жаждал.

Как только крытая, высокая повозка, наподобие тех, что использовали караванщики для своих странствий, была погружена на «Медузу», капитан начал подготовку к отплытию. Стуча о грубые доски сходен новыми, правда, уже не из крокодила, сапогами, я спустилась к стоящему на причале Берку. Каол широко улыбнулся, обнял меня и смачно чмокнул в здоровую щёку:

― Не надейся так легко от меня избавиться, Кари эн Матвэй.

Я всматривалась в его лицо, стараясь запомнить каждую деталь внешности, даже мельчайшую:

― Что ты этим хочешь сказать?

― Я догоню вас…

Мои брови удивлённо поползли вверх:

― Ты знаешь куда мы едем?!

― В Храм ангов, который в горах за Раской.

― Но ведь никто не знает об этом, даже капитан!

Он захихикал, скорчив смешную рожицу и понизив голос, зашептал в ухо:

― Я ― каол, Кари, не забывай об этом… Ангалинов на наших землях интересуют только две вещи: Храмы и золото, совсем не сложно понять. Да и капитан, и команда тоже об этом догадываются. Неужели ты думаешь, что кругом дураки?

― Нет, конечно…― я продолжала рассматривать его, поражаясь не внешнему, а какому-то внутреннему сходству с Мозговым, который так до сих пор и не дал о себе знать, кроме того полусна-полуяви на галере. Также некоторые интонации голоса Берка постоянно напоминали о бывшем внутреннем сожителе. «Неужели это он?!»― мелькнула мысль. Собравшись с духом, я решила спросить:

― А как твоё настоящее имя?

С начала разговора мы прохаживались по пристани, среди суетящихся грузчиков и разного рода люда, сновавшего туда-сюда. Я настолько сосредоточилась на загадочном собеседнике, что не заметила, как мы остановились за углом невысокого строения то ли сарая, то ли склада. Берк опёрся ладонью о бревенчатую стену, будто отгородив меня от внешнего мира:

― У каолов нет имён… В этом мы равны Великим Террханам, которые теряют личные имена, принимая власть. Можешь дать мне любое, какое захочешь…

― А имя Тан тебе ни о чём не говорит?

― Тан?! Эрдана Кари, вы такого высокого мнения обо мне?!

Я смутилась, теребя край короткой кожаной куртки, которую удалось подобрать в одной из лавок:

― Ты такой странный, Берк, тебе сложно верить…

Подняв на него глаза, я пыталась уловить хоть что-то, что дало бы повод подозревать его в обмане.

― А ты не верь, ты…― он наклонился, слегка касаясь лбом моей головы, но договорить не успел. С пристани донеслись какие-то вопли, грохот падающих ящиков, и я увидела несущегося к нам Бумера. Волк прихватил меня за штанину и потянул к шхуне.

― Иду, Бу… иду.

Берк присел перед Бумером и, потискав за лохматую гриву, прижал его голову к себе:

― Береги Кари, Бумер, охраняй!

Я хмыкнула:

― У меня столько охранников, что шагу ступить не дают.

― Много не мало, тем более теперь,― он поднялся и серьёзно посмотрел на меня.― Будьте осторожны, путь впереди долгий…

Я улыбнулась ему на прощанье, прихватила Бу за ошейник и направилась к шхуне.

Всю ночь «Медуза» шла полным ходом, ориентируясь на сияние Макса, который играл роль плавучего маяка. Ают справедливо рассудил, что чем дальше мы будем, тем лучше, а Макс поддержал его, предложив свою помощь в качестве ночного сопровождения, в этих местах в это время года могли появиться крупные плавучие острова.

До мыса Веры было около недели пути, но, несмотря на нежданные задержки, мы не очень сильно отстали от первоначально графика. Парни мои помирились ещё до захода в Гейзу, да и с каждого я взяла слово, что такого больше не повторится, так как я сама принимала решение об этом путешествии и никто не виноват, что моё лицо «украсилось» шрамом. Однако Дайк всё-таки очень переживал и каждый день на камбузе варил какие-то зелья из своих травяных запасов, да штудировал толстый старый «лечебник» в поисках наилучшего средства для заживления. К сожалению, ни Тиль, ни Макс тоже не знали каких-либо чудодейственных способов избавиться от подобных рубцов, и я опять стала для моего лекаря подопытным кроликом.

Как-то ближе к вечеру, когда мы сидели на палубе и Дайк усиленно мазал мою щёку чем-то гуталиноподобным, Макс отправился на охоту, а команда занималась своими делами, раздался голос Кула с мачты:

― Смотрите! Смотрите!

Мы покрутили головами и уставились в том направлении, куда указывал дозорный. Было ещё светло, солнца только начинали клониться к закату, но на севере из-за горизонта пробивались какие-то тонкие, яркие, сиренево-красные лучи, то вспыхивая сверкающими искорками, то угасая. Сначала я подумала, что это зарница, однако Ают внёс необходимые уточнения:

― Это свет в доме Хранителя, про который говорил Берк. Мыс Веры уже близко…

― Ты его видел когда-нибудь?― спросил Дайк.

― Нет, первый раз… Когда Кари на шхуне многое случается впервые,― и Ают грустно улыбнулся.

― Тогда почему ты уверен, что это то самое свечение?

― Потому что все выглядит именно так, как отец рассказывал, когда я был совсем мальчишкой.

― Он видел его?

― Нет. Видел мой прадед или прапрадед, не помню точно, но описание совпадает.

Мы ещё долго любовались на странное явление удивительной красоты. Чем ниже светила клонились к горизонту, тем сильнее краснели загадочные лучи и тем ярче различались искры, проскакивающие между ними как тонкие фиолетовые молнии. Это лучистое свечение очень походило на тот нежно-сиреневый свет, который излучал Макс, когда давал выход своим чувствам ко мне. Я продолжала заворожённо следить за игрой света и цвета на горизонте, пока окончательно не стемнело, и этот цветной свет не смешался с искрящимся, усыпанным миллиардами звёзд светом ночного неба над Окатаном.

Макс вернулся под утро уставший и очень довольный. Он не только хорошо поохотился на турманов, но и обнаружил огромное поле жемчужных моллюсков на отмели между двух островов в часе плаванья от нашей стоянки. И вместо заказанных мной любимых водорослей приволок целый мешок жемчуга. По местным меркам оценить стоимость такого количества идеального крупного белого, жёлтого и розового жемчуга было невозможно.

― А давай с командой поделимся,― предложила я, когда мы вдоволь налюбовались на морские сокровища.

― Ну-у-у,― протянул мой ангалинчик,― жемчуг мож-ж-жно хорош-ш-шо продать…

― Ты, вообще, понимаешь сколько здесь?― я укоризненно уставилась на друга.― Ты же за ночь всех местных моллюсков ограбил!

― Не вс-с-сех! Я брал только с-с-самые крупные и круглые! Знаеш-ш-шь там их с-с-сколько было! Всё дно ус-с-стлано! Никак не мог ос-с-становиться…

― Не жадничай, Макс,― Дайк подхватил мою идею.― Всем будет очень приятно получить от тебя такие подарки на прощанье, ведь мы уже почти на месте.

― Я не ж-ж-жадный, я хозяйс-с-ственный!― возбуждённо прошипел Макс, а я хрипло расхохоталась. Знакомая фраза, произнесённая за неизвестно сколько тысяч или миллионов световых лет от родного дома порадовала до глубины души.

Полдня Макс скрупулёзно перебирал и делил жемчуг, закрывшись от всех в каюте. На недоумённые вопросы, чем он там занимается, мы с Дайком только загадочно улыбались. А вечером мы причалили к берегу. «Чёрная медуза» бросила якорь в лесистой бухте за мысом Веры неподалёку от старого каменного дома с удобным маленьким причалом. Дом был пуст и открыт, хотя носил следы недавнего проживания. Ают сказал, что он вроде как общий. В этих местах деревень нет, а ближайшее поселение находится юго-западнее этье в тридцати, если не больше.

Мы выгрузили поклажу, запасы продуктов, кибитку и вывели лошадей, которые от счастья, что ступили на твёрдую землю, с громким ржанием принялись валяться по высокой траве. При участии всей команды работа была сделана очень быстро, и я даже опомниться не успела, как поняла что всё… плаванье окончено и с рассветом «Медуза» отправится в обратный путь.

Несколько часов мы писали письма. Я ― Балмаару, Гаю, Крианну и Гуну, Дайк ― деду, но в Латрас, чтобы фаэдр Балмаар передал его Хиллу, как только он объявится в городе, где сообщал о встрече в Тагри с матерью и сестрой. Макс тоже написал письмо своим соплеменникам, оставшимся в Латрасе, взяв с капитана обещание, передать лично в хвост любому из них.

Одаривание экипажа прошло при гробовом молчании, и мы никак не ожидали такой реакции. При свете фонарей и факелов мужики стояли хмурые, сжимая в ладонях узелки с жемчужинами. Макс не поскупился. Каждый узелок тянул на их пятилетний заработок, однако я заметила, как Данко хлюпнул носом, когда Макс всучил ему подарок. Вручив капитану его долю, Макс уселся на хвост и обвёл всех строгим взглядом:

― Я что-то не понял… Кто-то умер?!

Мужчины молчали, опустив головы:

― Или вы реш-ш-шили, что это плата?! Не нравитс-с-ся ― отдавайте назад…

― Нет,― Данко быстро спрятал руку за спину.― Нравится…

― Но мы ж-ж-же друз-з-зья, верно?!

Этот простой вопрос вызвал бурю эмоций, их будто прорвало. Нас обнимали, целовали, особенно затискали Макса, который лучился ярким светом, убеждая всех, что такого удивительного плаванья у него никогда не было. Аютан пожал Дайку руку, Максу ― хвост, а потом крепко обнял каждого. Мне же достался смелый, глубокий, долгий поцелуй на глазах у всех, и я ответила на него.

А рано утром шхуны у причала уже не было. Только далеко-далеко показалось, как за горизонтом, окрашенные встающими светилами, исчезают алые паруса…