Для вкуса добавить "карри", или Катализатор для планеты

Часть 3. Город

Часть 3. Город

Праздник подходил к концу, и народ потихоньку разбредался по домам. На улицах было много пьяных, горланивших песни. Я свернула в проулок и побежала. Позади слышались громкие голоса и мелькали огни факелов. Нужно торопиться. Возможно, когда обнаружат пропажу ангалина, поднимется шум. Главное, пересечь мост, а на том берегу можно будет найти подходящую лодку. Рыбаки и мелкие торговцы оставляли свои транспортные средства с другой стороны каменного моста.

До выхода из города я добралась благополучно. Перейти мост тоже, оказалось, не проблема. Я пристроилась в хвост к семейству на большой телеге и спокойным шагом преодолела половину пути. Когда охрана скрылась далеко позади, то ускорилась и вскоре была уже на противоположной стороне.

Вокруг раскинулся большой палаточный лагерь, из тех, кому не досталось места в черте города. Пройдя немного вниз по течению, я заметила длинный ряд узких, похожих на пироги, лодок. Ночь была ясная. Октаэн сверкал и переливался всеми своими цветами, а усыпанный звёздами небосклон, причудливо отражался в спокойной воде. Несмотря на то что я уже давно привыкла к этой нереальной красоте ночного Окатанского неба, всё же каждый раз, всматриваясь в сияющую космическую бездну, не верила глазам своим и приходила в состояние благоговейного трепета.

Проверив одну из маленьких пирог на наличие течи, я закинула в неё мешки и оттолкнулась от берега. Первый раз в жизни я взяла в руки вёсла, но, как ни странно, отплыла на середину достаточно быстро. Здесь течение было очень ощутимым. Река сама несла меня, я ей только немного помогала. Огоньки на берегу, а потом и те, что виднелись из сторожевых башен, быстро исчезли. Очень скоро я оказалась одна, в маленькой лодочке, на самой середине широкого водного потока.

Звёзды были везде: сверху над головой и внизу, в отражении водной глади. Тишина стояла такая, что каждый всплеск весла, наверно, разносился далеко-далеко. Я как будто плыла в космическом пространстве в неизведанные глубины Вселенной. Дурацкие слёзы потекли сами собой: «Я в космосе… в бесконечности… и никогда не попаду домой. «Ежик в тумане» какой-то… Пусть река сама несёт меня… Как можно найти дорогу в океане, не зная ничего о навигации? Не имея почти никаких сведений о том, где ты? И как, вообще, эту дорогу искать, с чего начинать и что делать?.. А ведь у меня здесь уже есть знакомые и даже друзья, более того, Гая и Хейю, а также их детей, караванщиков, я уже считаю своей семьёй. Может, я не правильно поступила, что убежала?.. Но ангалин?! Его было так жалко, что словами не передать… И Лакран?.. Возвращаться в банду нет никого желания… А если я и не нужна там уже никому?.. Как же хочется домой! А может, мне и не домой хочется? А просто почувствовать себя в безопасности, в спокойной и привычной обстановке? Где всё знакомо с самого раннего детства, где окружают обыденные вещи, где всё понятно и логично, где можно нажать кнопку и поговорить с родным человеком, сесть в машину, поезд, самолёт и преодолеть за несколько часов сотни километров, а не мерить землю своими ногами. Где море информации изливается потоком на всех и каждого… Мой дом… Где ты?.. Моя жизнь… Как давно это было… Полгода… По земному календарю… Интересно, как там Катя с Кириллом? Мальчишки? Мои сотрудницы на работе? Соседка наша, Дарья Петровна, со своими кошками? Да… Теперь я знаю, что в жизни всё что угодно может случиться… Бесконечность времени… Бесконечность Вселенной… Бесконечность жизни… Кто бы мог подумать! Один только Октаэн, висящий над головой, чего стоит! Знак бесконечности, каждую ночь дефилирующий по небосклону! Смотрю и не верю! Не верю!!! Но это, как ни странно, правда… Реальность, в которой мне придётся жить… И я живу… Пока живу…»

Я вытерла мокрые глаза: «А если на Земле, вообще, время остановилось? Вот бы вернуться в то же самое время… Хотя нет… В то самое не надо… Авария… Как запутано всё… Лучше не думать…».

― Кари…― донёсся голос.― Кари…

― Привет, Мозг, рада тебя слышать.

― Наконец-то достучался… Ты так, временами, закрываешься… Наглухо… Не дозваться.

― Прости, я не специально. Совсем не представляю механизм нашего с тобой общения… Как, сидя в моей голове, ты не можешь иногда меня позвать? Недоступно это для понимания…

― Не переживай, главное, что периодически получается. Так даже к лучшему…

― Почему?

― Было бы тебе приятно ежесекундно ощущать моё присутствие, слушать мою болтовню, чувствовать кожей меня в себе?

― Не знаю… Но когда долго с тобой не общаюсь, не разговариваю, то мне совсем одиноко… С тобой, Мозговой гораздо легче и веселее… Поругаться и поспорить есть с кем…

Он засмеялся:

― Да… Поспорить и поругаться… Это мы можем… Красиво, правда?

Я обвела взглядом сверкающее небо:

― Не то слово! Мы будто на космическом корабле… бороздим просторы Вселенной… Незабываемая картина…

Я опять налегла на вёсла, и лодочка устремилась в бескрайний космос.

― Мозг, как ты думаешь, где мой дом? Как далеко Окатан от Земли?

Ответом послужил только всплеск воды…

― Эй… Что молчишь?

Грустный вздох я ощутила где-то над правым ухом:

― Не знаю…

― Странно… У тебя всегда есть что ответить…

― Не на этот вопрос…

― Но почему?

― Кари, я… правда, не знаю. Земля, одновременно, может быть и очень близко и очень далеко, так, что вообразить невозможно.

― Ну вот это мне как раз и понятно… Меня другое интересует… Я хоть в своей галактике или нет?

Мозг хмыкнул:

― А какая разница?

― Знаю, что никакой. Но было бы хоть чуточку легче, если бы я знала, что галактика своя, родная… Старый добрый Млечный путь…

― Не знаю, дорогая… Я не знаю…

― Ладно, проехали.

― Тут тоже можно жить…

― Можно… Столько времени уже здесь торчу…

― И как впечатления?

― Домой очень хочется…

― Я так тебя понимаю…

― Правда?

― Правда-правда…

― Хоть кто-то меня понимает…

― Смотри, светает…

― Уже?!

Я пригляделась ― и точно. Небо на востоке порозовело, а контуры берегов стали более заметны. Ночь пролетела быстро. «Когда совсем рассветет, пристану к берегу и посплю, а уже потом буду думать, где раздобыть еду. Тут должны быть деревни».

Когда утро вступило в свои права, я причалила. Вытащила своё судёнышко на песок и рассмотрела то, что валялось на дне лодки. Там была небольшая сеть, пара удочек с крупными крючками и какая-то конструкция, наподобие сетчатой ловушки. И всё. Лодка была тоже не в лучшем виде, но хотя бы не текла. Похоже, я ограбила какого-то бедняка: «Как же он без лодки? Как бы с голоду не умер…». Попросив мысленно прощения у этого человека, я понадеялась, что местные божества не оставят его в беде и окажут посильную помощь.

Я никогда не была суеверной или набожной, но последние события привели к чёткому осознанию, что случиться может всё что угодно. А ощущение какого-то странного везения, здесь, на Окатане, не покидало. Местное население своим богам особо не поклонялось. Пока я не встречала каких-либо серьёзных религиозных культов, не видела церквей, храмов или иных мест поклонения. Слышала только про Храмы ангалинов, в которые их почему-то уже давно не пропускают. Боги присутствовали только в благословениях, проклятьях, личных молитвах, просто как дань прошлому. Кто-то верил, кто-то нет, но божественных культов как таковых не было, по крайне мере на Восточных территориях.

Возможно, это было связано с очень древней легендой о Проклятии Восьми богов. В ней говорилось, что когда люди не захотели жить по божественным законам, перестали слушаться и поклоняться, боги решили наказать людей и выпустили на Окатан страшных чудовищ. Эти монстры выходили из Храмов и разбредались по земле, уничтожая всё живое на своём пути. Они не знали жалости и сострадания, не имели никаких чувств, кроме жажды крови. Началась война… Часть людей встала на борьбу с ужасными монстрами, а часть безропотно вымаливала у богов прощение. Один из богов, Восьмой, внял молитвам и начал просить остальных братьев простить людей и уничтожить кровожадных тварей, но боги были непреклонны. Меж тем война продолжалась. Люди создали страшное оружие, которое жгло огнём чудовищ, но одновременно, выжигало и всё вокруг. На таких пожарищах земля становилась мёртвой и безжизненной. Злоба и ненависть, голод и смерть затопили мир. Большинство людей совсем возненавидели богов, а так же и Восьмого, который так и не сумел им помочь.

Видя, что люди непреклонны, не хотят покориться и признать их величие, боги решили уйти. Они долго плакали и горевали перед уходом, собирая свои слёзы в огромные бочки и жалея своих непокорных детей, но потом всё же уничтожили свой дом высоко в небесах и исчезли. Так в небе появился Октаэн, руины Дома Восьми богов… Своего собрата, Восьмого бога, они бросили на Окатане в наказание за сочувствие, а может, он и сам захотел остаться, никто не знает… Перед уходом они сказали ему, что вернутся только тогда, когда он сам сможет вырваться к звёздам или пока кто-то не поможет ему это сделать. Тогда, по радужной дороге, они сойдут с небес, возродят к жизни весь мир и откроют людям путь в небеса. А до тех пор Окатан проклят и ни одна душа не сможет вырваться за его пределы. И пусть люди не надеются попасть в звёздные райские сады. Все души останутся здесь, в ожидании освобождения… Вот такая легенда.

Сколько тысячелетий она передаётся из поколения в поколение, неизвестно. Одно было понятно точно, боги до сих пор не почтили Окатан своим визитом. Есть ли в этой сказке хоть крупица истины или нет ― тайна, скрытая веками. Но я сделала вывод, что Хранитель, который забирает души после смерти и есть тот самый Восьмой бог, оставленный на Окатане.

Гневить местные божественные сущности мне совсем не хотелось, независимо от того, проклят Окатан или нет. Мне здесь везло… По-настоящему… И отрицать это фантастическое везение, не принимать его во внимание, глупо. Я ведь жива до сих пор, хотя уже несколько раз могла умереть. Спугнуть удачу, не в моих интересах. Поэтому я ещё раз посетовала на вынужденное воровство и, расстелив одеяло на дне лодки, решила немного поспать. И заснула сразу, как только закрыла глаза. А открыла, когда парное светило уже давно перевалило за полдень.

Вот это называется, немного вздремнула! Продрыхла почти целый день! Я протёрла глаза, напилась воды из фляги и, зайдя по колено в воду, принялась умываться, чтобы прогнать остатки сонливости. В животе громко заурчало… Поесть было бы очень кстати. Последний раз мой желудок занимался своими прямыми обязанностями больше суток назад и сейчас выражал бурное недовольство таким пренебрежением с моей стороны. Только вот есть-то, нечего!

В лодке есть снасти… Может попробовать кого-нибудь поймать? Только как? Никакой наживки нет. Хоть я и профан в рыбной ловле, но прекрасно понимаю, что на голый крючок никто не клюнет. Я выбралась на берег. Место для отдыха было удачным. Со стороны суши меня окружали заросли высоких колючих кустов, за которыми виднелся лес, а со стороны воды колыхался на ветру частокол гибкого речного тростника. Если бы я утром не подплыла к нему достаточно близко, то и не заметила бы, что за ним скрывается небольшая полоска жёлтого песка, окружённая плотным кольцом зелени. Мою стоянку не было видно ни от реки, ни от леса.

Стоя на коленях, я вертела в руках странную ловушку, как вдруг где-то сбоку что-то громко плюхнуло. Аккуратненько, чтобы не вспугнуть возможную добычу, я достала из мешка кинжал и засунула его за пояс, взяла сеть и медленно, стараясь ступать как можно мягче, пошла в сторону откуда послышался всплеск. Раскинув сеть, я опять забрела на мелководье и сквозь заросли тростника пошла вдоль берега. Впереди что-то зашуршало. Резким движением я раздвинула колючие ветки, расцарапав при этом руки, и уставилась прямо в немигающие изумрудные глаза. Опа! Ангалин! Желудок непроизвольно сжался, и я икнула… Ангалин тоже… икнул. Я узнала его сразу. Это он! Тот самый, бедолага, которого я освободила в Маргосе. Он ещё так чувственно лизнул меня на прощанье. На одной из широких, почти чёрных чешуек на его лбу была приметная серповидная царапина, я её хорошо запомнила.

― Это ты?!― выдала я на выдохе, скалясь во весь рот.

Ящер кивнул. Он меня тоже узнал.

― Вот так встреча! Ты тут тоже спал, как и я?!

Он опять кивнул.

― Я так рада, что с тобой всё в порядке! Жаль, что ты не рыба, а то есть очень хочется! Но всё равно здорово, что мы встретились!

Я ещё немного постояла, болтая в воде сетью и не зная больше, что говорить. Ящер не отрывал от меня глаз.

― Ну, я это… пойду. Я тебе, наверно, помешала… У меня тут лодка… Вечером дальше поплыву… Мне в Банкор нужно…

Ангалин не двигался. Я развернулась и побрела обратно, переваривая в голове, столь неожиданную встречу. И только ступила на песок, как к ногам упала крупная рыба. Я обернулась. Из воды торчала голова ящера.

― Спасибо!!! Вот это подарок!― настроение подскочило ещё выше.― Ты очень меня выручил! С голоду теперь точно не умру.

Рядом шлёпнулась вторая, ещё большая. Я только развела руками… Ну, это вообще!

― Я столько не съем! Может… составишь компанию?!

Было видно, что ангалин думает. Ну и пусть думает… Не уплывает и хорошо… Пока ящер сидел в тростнике, я разделала одну рыбу, потом другую, благо опыт уже имелся, да и голод подталкивал. После принялась за костёр, но, как назло, всё вокруг было сырое. Кое-как я нарубила кинжалом колючих веток, сложила их шалашиком, но для растопки не нашла ничего подходящего: «Проблема! Не есть же сырую… Хотя, кажется, придётся… Не позаботилась о необходимом, не продумала действия как положено, теперь сама виновата… Надо было не только тряпки покупать, но и готовиться к самостоятельному путешествию!»

Я продолжала высекать искры камнем для розжига, но огонь не занимался: «Ну, дура! Нет ума, считай, калека! Мозговой тоже хорош… Напомнил бы, посоветовал… И что теперь делать?!» Позади, в зарослях, послышалось шуршание и треск. Я оторвалась от своего занятия: ангалина в тростнике уже не было. Через несколько минут он вылез из кустов, волоча рукастым хвостом здоровенную корягу. Несмотря на то что это бревно снаружи было мокрое, внутри сгнило почти до трухи, которая занялась с первой искры. Большая куча углей нагорела очень быстро и через час я уже уплетала запечённую ихтиофауну. Ангалин наблюдал за моими действиями, лёжа рядом с лодкой.

― Ты прямо, спаситель, мой! И едой обеспечил, и с костром помог! Спасибо!― я глотала сочные, жирные куски.― Точно не хочешь?― и протянула ему половинку одной тушки.

Ангалин втягивал широкими ноздрями горячий пар и смешно морщил чешуйчатый нос.

― Зря отказываешься… Очень вкусно! Я понимаю, ты, наверно, любишь сырую… Но рыба, запечённая на углях… М-м-м…― и я покачала головой.― Это потрясающе! Попробуй хотя бы…

Ящер подполз ближе и принялся усиленно нюхать. Я подула на горячий кусок:

― Вот съем всё сама и тебе не достанется…

Ещё раз сильно втянув воздух, ангалин медленно взял предложенную долю и проглотил.

― Вот и молодец! А то неудобно как-то, есть в одиночестве… Ну как? Вкусно?

Он сначала смотрел на меня зелёными глазищами, потом облизнулся и зашипел.

― А-а-а… Не распробовал?!

Он вздрогнул, сделал несколько шагов назад, не отрывая взгляда от моего лица, и проговорил:

― Понимаеш-ш-шь?!

Теперь я вздрогнула. Я ведь поняла, что он сказал сразу, только не сообразила, что уловила значение его шипения. Первый раз он сказал: «Непонятный вкус-с-с…».

Несколько минут мы пялились друг на друга, а потом я сообразила, что языковые настройки в моей голове никуда не исчезли. И на слух я понимаю даже речь ангалинов! «Потрясающе! Спасибо, Дайк! Спасибо! Работает твоя травка, до сих пор работает!»

― Да вроде понимаю… Скажи ещё что-нибудь…

Ангалин беспокойно забегал, сверкая глазищами, а потом прошипел:

― Этого не мож-ж-жет быть!

Я улыбнулась:

― Поверь, может быть всё что угодно! Уж я-то это, точно знаю!

― Но как?!

― Меня просто одной травкой поили… Некоторое время назад… Теперь я любой язык понимаю… Главное, правильно сосредоточится…

― Ч-ч-что?!!!― Ангалин подпрыгнул, красиво выгнув гибкую спину.― Травой раз-з-зума?!!!

― Точно! Она так называлась! Как ты догадался?!

― Это великая тайна! Эта трава наш-ш-ша! Свящ-щ-щенная трава ангалинов! Где ты её вз-з-зяла?!!!

― Во-первых, не надо так нервничать, а во-вторых… я её нигде не брала, меня поил отваром один человек. Кстати, та ещё гадость! А вот где он её взял, понятия не имею! Не представилось возможности выяснить, да мне это и не нужно было…

Ящер бегал по песку туда-сюда и его длиннющий хвост извивался как змея, а пальцы на конце сжимались и разжимались, как кулак у человека.

― Ага-а-а!― причина его беспокойства стала понятна.― Вы сами эту травку употребляете! Чтобы людей понимать!!!

Он забегал ещё быстрее. Я угадала! Он остановился, и зелёные глаза начали покрываться сетью красных прожилок. Ящер молниеносно подскочил… Я даже не успела никак среагировать, как пальцы на хвосте сжали горло. Лёжа на песке, под тяжёлой нависшей тушей, я судорожно пыталась разжать железную хватку и хрипела… В глазах помутилось, но больно почему-то не было… Я чувствовала только, как холодный обруч сжимается всё сильнее…

― Ты знаеш-ш-шь наш-ш-у тайну…― шипел ангалин прямо в лицо.― Я долж-ж-ен убить тебя-я-я…

― Сделай… м-м-милость… Эта планета мне… до чёртиков… надоела…― всё, что я смогла выдавить.

Пальцы неожиданно разжались… Пока я кашляла и вдыхала спасительный кислород, ящер сидел рядом и сверлил меня красными глазами.

― Спасибо, что хоть накормил… перед тем как убивать… Змей… Горыныч… Что ж ты дело не закончил?― кашель ещё душил, и я тёрла онемевшую шею.

― Из-з-здеваеш-ш-шься-я?

― Ну что ты… и в мыслях не было…

Придя немного в себя, я поднялась, залила костёр водой и отбросила ногой остатки трапезы:

― «Приятно» было познакомиться… Раз ты вроде как передумал, то изволь откланяться. Мне дальше двигать надо… Видно, правду про вас говорят… А я, дура такая, пожалела… Даже восхищалась… тому, какой ты красивый…― продолжала я хрипло приговаривать, стаскивая лодку в воду.― Точно, дура!

Ангалин изображал из себя каменную статую. Пройдя тростниковые заросли, я залезла в пирогу, пытаясь удержать равновесие, и взялась за вёсла:

― Ну, будь здоров… Не кашляй…

Ящер остался на песке, провожая меня взглядом. Его глаза уже были просто зелёные, без красного оттенка.

«Да… А как хорошо всё начиналось… Опасная зверюга… А умный какой… Если бы не внешний вид, то по разговору человек, один в один. Жаль, что не додушил… Избавил бы одним махом от всего…»― я ожесточённо гребла, как будто лодка и вёсла были в чём-то виноваты.

На реку опускались сумерки. Далеко впереди виднелось парусное судно и несколько лодок причаливали к дальнему берегу. «Наверно, там посёлок…― подумала я.― Но туда не поплыву, буду грести всю ночь. Чем быстрее окажусь в Банкоре, тем лучше». Где-то на середине я опять поймала поток мощного течения и, убрав вёсла, подвинулась на корму к небольшому рулю. Ладони покрылись волдырями мозолей ещё с прошлой ночи, но было не больно, а просто неприятно: «Бедные мои ручки! Сколько вы уже перенесли: и шрамы, и мозоли… Эх… А когда-то без маникюра из дому не выходила… А теперь, всё равно… Мозг? Мозг, ты куда пропал опять? Слышишь меня?» Но никто не откликался на мысленный призыв: «Странно… Где его носит? Никак в дебрях моего разума шляется… А потом будет причитать, что я с ним мало общаюсь. Мозговой, ты где?! Алё! Приём!» Он не отвечал. «Ну вот так всегда! Как он нужен, так нет его… Ну и чёрт с тобой! Захочешь, сам объявишься»,― и в сердцах стукнула кулаком по борту.

Повеяло холодным ветерком. Я зябко поёжилась и, отпустив руль, подтянула мешок с одеждой. От неловкого движения лодка сильно качнулась. «Только перевернуться не хватало!»― я замерла и вцепилась в борта, восстанавливая равновесие. В темноте берегов уже не было видно, но в небе, неоновыми лампочками, зажигались звёзды. «Ночь опять будет ясной, это хорошо… Только сегодня заметно холоднее…― подумала я, натягивая свитер и обувая новые угги, которые купила на ярмарке.― Лучше всё-таки грести, а не рулить, так теплее».

Эта ночь была такой же сказочно-космической, как и предыдущая, если не считать того, что через несколько часов, я чуть не врезалась в остров. Поначалу я не поняла, что за темнота растёт впереди. Она была далеко, а потом всё ближе и ближе, больше и больше. И только услышав шум ветра в тростнике, я догадалась, что это. Остров… Просто остров, но было, конечно, жутковато. Я налегла на вёсла, обогнула препятствие, и река опять понесла меня в мерцающую даль.

К рассвету я продрогла и жутко проголодалась. И несколько раз пожалела, что не взяла остальные куски рыбы с собой. И плевать, что этот гад чешуйчатый её поймал для меня и помог огонь развести. Нечего так едой разбрасываться, в моей-то ситуации. Как бы эта рыбка сейчас пригодилась! От воспоминаний о горячей еде потекли слюни. То, что ящер чуть не задушил меня, почему-то особо не беспокоило. Я даже жалела немного, что он передумал. Возможно, это был бы лучший выход… Хотя, о чём я думаю… Жива и, слава богу… А ангалин, конечно, тварь неблагодарная, хоть и красивый, зараза…

Над рекой стелился утренний туман, и первые птицы звонко верещали в прибрежных зарослях. Рыба плескалась прямо возле лодки. Я опустила ловушку, так на всякий случай, и раскинула сеть недалеко от очередного островка. А вдруг поймаю завтрак! Но рыба тоже не дура, ловиться не хотела. Я догребла до ближайшего острова, осмотрелась и на дневной привал решила остановиться здесь. Посёлков по берегам видно не было, как и лодок рыбаков. «Ладно, будь что будет… Сутки без еды продержаться смогу, а потом придётся искать деревню…». Меня лихорадило, то ли от холода, то ли от усталости. Не хотелось ничего, просто лечь и лежать, а ещё лучше проспать до вечера. Когда спишь, голода не чувствуешь.

Протащив свой транспорт подальше в глубину островка, на небольшую полянку, я натянула на себя почти всю одежду, которая имелась, завернулась в одеяло и улеглась на дно. В голове шумели волны, и меня качало из стороны в сторону. Это, наверно, от долгого пребывания на воде, такая внутренняя качка. Я закрыла глаза. Шум прибоя в ушах усилился, но не раздражал, а, наоборот, успокаивал. Я представила, что я на берегу моря, иду по тёплому, почти горячему песку. Босые ноги слегка проваливаются и стопы чувствуют каждую песчинку. Кругом летают чайки, но почему-то не кричат, а шепчут: «Кари… Кари… Всё хорошо… Впереди вся жизнь… Нужно думать о будущем… Всё хорошо… Всё хорошо…». Я смотрю в небо на больших белых птиц, кружащих над головой. Вдруг одна из них вспыхивает ярким пламенем прямо на лету и падает камнем. Я подбегаю и вижу: на песке лежит курица, курица-гриль, с золотистой корочкой и большими пучками зелени вокруг. От потрясающего аромата начинает кружиться голова, и я протягиваю руки к заветной мечте, но не тут-то было. Копчёная тушка вскакивает на костяные ножки и удирает прочь.

― Стой! Ты куда! Ты моя, курица! Ты жареная! Как смеешь убегать?!― и несусь следом за драпающим ужином.― Стоять, я сказала! Куры-гриль не могут бегать!― я орала, что есть мочи, только голоса своего почти не слышала. Из горла вырывалось лишь какое-то карканье. Жареная птичка резко сменила направление и запрыгала прямо к морю ― я за ней. Расправив куцые крылышки, она подскочила и бухнулась в воду. Холодные капли брызнули на лицо, и я проснулась.

На меня смотрела тёмно-серая зеленоглазая морда.

― И снова, здравствуйте!― мой голос, действительно, был хриплым, и слова застревали на полпути.― Что? Соскучился?

Я привстала. Пахло жареным мясом.

― Есть будеш-ш-шь?― прошипел ангалин.

Второй раз повторять ему не пришлось. Я, мешком, вывалилась из лодки и на четвереньках быстренько поползла к небольшому костерку. На угольях запекалась рыба, а рядом на округлых листьях, дымился, нанизанный на палочки, шашлык! И хотя глотать было трудно, горло словно перетянули ремнями, с двумя порциями я разделалась за несколько минут. По вкусу это была какая-то птица, но точно не берусь утверждать. Горячее мясо! Вот что главное! И вкусное-е-е…

Ангалин пристроился рядом и, держа в хвосторуке мой кинжал, выковыривал что-то из угольков. Я оглядела полянку. Мои мешки валялись на земле, полностью распотрошённые. «Вот, наглец! Даже в моих пожитках успел покопаться. Как бы золотишко не спёр…». Про падкость ангалинов до золота, я была уже наслышана. К ноге подкатилось несколько крупных обугленных шариков. Я оторвалась от трапезы. Это были местные корнеплоды, по вкусу очень похожие на картошку, только цвет у них внутри был ярко-оранжевый, как у тыквы. Местные называли их «ваттаха», что значило питательный корень. Но про себя я именовала этот овощ «тыквокартошкой». Я глянула на ящера, он продолжал ковыряться в углях и на меня не смотрел.

Вскоре, сытым хомяком, я привалилась к ближайшему стволу. В желудке было тепло и уютно. Прикрыв глаза, я подставила лицо дневному свету. Я согрелась и блаженно расслабилась. Послышался шорох, и я приоткрыла один глаз. Ангалин сидел рядом.

― Спасибо… Было очень вкусно… Не думала, что ангалины умеют разводить огонь и готовить человеческую еду.

Он наклонил голову так, как это иногда делают собаки, слушая хозяина, и произнёс:

― Мы многое умеем… Только люди об этом не з-з-знают… Нам нуж-ж-жно поговорить…― мне показалось, что в его шипении промелькнули извиняющиеся нотки.

― Говори, я слушаю…― и судорожно сглотнула. В горле будто застряла куча камней…― А то мне пока трудновато…

Он глубоко вздохнул, светлая широкая грудь значительно расширилась, развернулся и пошёл к воде. Вскоре пришлёпал, держа в пасти яркие, красно-зелёные листья, которые принялся усиленно жевать. Потом он залез в мешок, достал старую потрёпанную рубаху, одну из тех, в которой я убегала из леса, и оторвал от неё длинный кусок. «Распоряжается, как будто это его… Хоть бы разрешения спросил, что ли?» Передними лапами и хвостом он расправил кусок ткани, выплюнул на неё пережёванную массу и сложил в две половинки, а потом протянул мне:

― Обмотай ш-ш-шею, это помож-ж-жет… С-с-синяки быстрее с-с-сойдут, будет легч-ч-че…

Не говоря ни слова, я сделала так, как он сказал. Сначала было неприятно, когда пропитанная слизью тряпка коснулась кожи, но вскоре я почувствовала прохладу, как от мази с ментолом. И правда, полегчало… Ящер подобрался поближе и сказал:

― Я хотел с-с-сказать с-с-спасибо, за то, что ты с-с-сделала для меня… там, в Маргос-с-се… Никто бы так не поступил… Тем более женщ-щ-щина… Ты из-з-збавила меня не просто от с-с-смерти, а от величайш-ш-шего поз-з-зора, от каз-з-зни… Для ангалина нет хуже учас-с-сти, чем умереть от руки палача…― и опустил голову в низком поклоне. Я ничего не успела сказать в ответ, как он продолжил:

― Когда ты с-с-сказала, что тебе надоела эта планета, то ч-ч-что имела в виду?

Его крупная продолговатая голова находилась напротив моего лица, изумительные зелёные глаза смотрели с любопытством и, как мне показалось, вся его поза выражала сильную заинтересованность.

― А то и имела… Я на Окатане уже больше шести месяцев… Хожу, брожу туда-сюда… Очень хочу вернуться домой, но не знаю, как это сделать и возможно ли, вообще…

Какой резон скрывать от ангалина правду? Он не человек и вряд ли кому-то из людей про меня расскажет. А поделиться с кем-то давно хотелось… Я всё надеялась, что расскажу всю правду о себе Дайку, но, похоже, мы ещё нескоро свидимся, так почему бы не поговорить с ангалином… Может, станет легче?

― А где твой дом?― последовал вопрос.

― Там где-то…― я показала пальцем в небо.

Ангалин задрал голову:

― Там небо.

― Ну да, небо. Только далеко-далеко, настолько, что и представить нельзя, есть звезда, которая называется Солнце и вокруг неё вращается планета, под названием Земля. Там и есть мой дом…

Ящер посмотрел на меня, потом вверх, потом опять на меня:

― Значит, ты с неба с-с-свалилас-с-сь?

― Можно, наверно, и так сказать.

Он хмыкнул, ну совсем как человек, и улыбнулся одной половиной клыкастой пасти:

― Вреш-ш-шь…

― Твоё дело, верить или нет… Но ты первый, кому я говорю чистую правду. Понимаю, что поверить очень сложно, почти невозможно, но это так.

― А разве мир может вращ-щ-щаться вокруг звез-з-зды? Это звез-з-зды бегают по небу…

Теперь пришла моя очередь хмыкать:

― У тебя древнее и ненаучное представление об окружающем мире. Планеты вращаются вокруг звёзд, а не наоборот.

Он задумался:

― Ты говориш-ш-шь почти как мой прадед.

― Вот как?!

― Когда я был совс-с-сем маленьким он много расс-с-сказывал мне про з-з-звёзды. Я мало что помню, но что-то похожее точно было.

― Ну вот… Я не вру.

― А как именно ты с-с-сюда попала?

― Вот это и есть главная загадка… Я и сама толком не понимаю…

И как могла я рассказала про аварию, яму и про жизнь в лесу. Показала свои шрамы, которые ящер очень внимательно рассмотрел, качая чешуйчатой головой. Рассказала, что у меня нет родовой метки, в отличие от местного населения и показала лохмотья своей земной одежды. Также поведала о Дайке и про «золотую» банду, оказалось, что ангалин тоже о них слышал. Когда же, хрипя от напряжения, дошла до побега по чёрному туннелю, ящер взвился в прыжке:

― Это же проходы наш-ш-ших предков, Великих ангов! Они строили Храмы и такие туннели!

― Ну, наверно… Тебе лучше знать…― говорить я уже не могла, только хрипеть, и закашлялась.

Ящер подобрался совсем близко. Длинными, гибкими хвостовыми пальцами он приподнял мой подбородок:

― Прос-с-сти меня… за вчераш-ш-шнее… Я очень сожалею, что не сдержалс-с-ся.

Глянув в изумрудную зелень его глаз, я прошептала:

― Будем считать, что этот шикарный обед или ужин искупил твою вину.

― Хорош-ш-шо… Будем с-с-считать… Больше не говори ничего, ещё будет время… Но…― и он хитро улыбнулся, показав клыки,― я хочу уз-з-знать твою ис-с-сторию до конца. Я ведь тож-ж-же плыву в Банкор и могу сос-с-ставить тебе компанию.

Я утвердительно кивнула. Мы ещё немного посидели у костра, а так как дело уже близилось к вечеру, то я начала собираться. Ангалин достал верёвку, которая валялась в мешке, и принялся что-то из неё плести. Когда он закончил, стало понятно, что он задумал. Ящер собрался быть моей водяной лошадью… Что ж, прекрасно! Грести больше не придётся…

Я сложила свои пожитки и побросала в лодку. Оранжевый закат полыхал над рекой. Ночь обещала быть тёплой…

Следующие слова ангалина застали врасплох.

― Я знаю, что у тебя ес-с-сть з-з-золото…

― Допустим…― я вздрогнула и вперилась в него подозрительным взглядом.― Осталось несколько монет.

― Мне нужна одна… в долг.

― В долг?!

― Я верну…

― А зачем? Ты собрался что-то купить?

Он опустил голову и принялся ковырять когтем землю:

― Недалеко от Банкора у меня есть тайник. Там оруж-ж-жие и з-з-золото. Когда мы доберёмс-с-ся туда, я тебе отдам.

― Точно отдашь? Обещаешь?

― Обещ-щ-щаю…

― Так и быть, я дам монету. Только прежде, чем одалживать кому-то деньги, хотелось бы узнать имя своего должника.

Ангалин широко заулыбался:

― Я з-з-знал, что ты спросиш-ш-шь…

― А почему сразу не сказал, как тебя зовут?

― Ты не спраш-ш-шивала…

― Теперь спрашиваю…

Ящер принял важную позу, вытянул хвост и опёрся на него, потом изящно выгнул шею и произнёс:

― Макссашарай эн Шэар, один из восемнадцати сыновей Великого Ангалина Рекса.

― О, как! Приятно познакомиться…

― А как з-з-звать столь прекрас-с-с-сную эрдану?

Я обалдела: «Сначала придушил, а теперь прекрасная эрдана…».

― Меня зовут Карина, можно просто Кари. Тут все почему-то меня так называют.

Ящер кивнул:

― Кар-ри-и… Мне нравитс-с-ся…

― А можно, я твоё имя тоже как-то сокращу, а то Макс…са…ша…рай… язык сломаешь.

― Мож-ж-жно… А как?

― Макс… Прекрасно подходит.

Он несколько раз произнёс новое для себя слово, как бы привыкая и смакуя его произношение, а потом сказал:

― Годитс-с-ся.

Вот таким образом и состоялось наше окончательное знакомство. Я достала монетку:

― Лови!

То, что он сделал дальше, объяснить и понять я не смогла. Вытянув шею и открыв клыкастую пасть, ящер поймал её и тут же проглотил.

― Зачем ты её съел?! Это же деньги, а не еда!― возмущению не было предела, и я ошарашенно хлопала глазами.

― Придёт время, узнаеш-ш-шь…― и пошлёпал к воде.

«Будто таблетку пошёл запивать…»― посетила мысль.

И точно! Он напился воды и оглянулся:

― Ну что? Будем отчаливать?

― Будем.

Я затушила костёр, сняла обувку, закатала штаны, и мы стащили лодку в воду.

Да… Ангалин в виде транспортного средства ― это что-то! Я мчалась по воде, словно на моторке, только ветер в ушах свистел. Вот это скорость! Такими темпами в Банкор мы прибудем очень быстро. Несколько раз за ночь Макс подплывал ко мне и спрашивал, как я себя чувствую. Самочувствие было прекрасным, только горло ещё немного саднило, но говорить было уже легче. Я же в ответ, я интересовалась, а не устал ли он, но Макс отвечал, что нет, течение очень помогает и плыть легко.

Использовать разумное существо, как ездовую собаку, было не очень удобно, но… Я же его не просила, да мне и голову бы такое не пришло. Это была всецело его идея, но она мне очень понравилась. В общем, мы не плыли, мы мчались. Я лежала на дне и смотрела на несущееся небо. Как же красиво! Сегодня Октаэн, был настолько прекрасен, что глаз не оторвать. Красные, бордовые, синие, фиолетовые и сиреневые оттенки туманности создавали такую прекрасную картину, что хотелось плакать.

«Наверно, у меня появился новый друг… И хоть начало не очень задалось,― я поправила повязку на шее,― кажется, что я ему так же интересна, как и он мне. Знали бы Скай с Айрой, кто помогает мне добраться до Банкора… Как бы, интересно, отреагировали?» Вспомнился Маргос и ярмарка, мои дорогие караванщики, голос Гая и солнечная улыбка Натри… «Как они там? Как восприняли моё бегство? Обиделись, наверно… Успел ли Гай предупредить Арвида, что за северянами возможна слежка? И что произошло, когда обнаружили пропажу ангалина? Ярмарка уже два дня как закончилась, караван должен быть в пути. Я намного их опережаю… И куда всё-таки подевался Мозговой?»

― Я здесь…― донёсся голос, как слабое эхо.

― Ну, наконец-то!

Я закрыла глаза и очутилась у двери в библиотеку. Сильно толкнув плечом, я влетела в комнату. Мой профессор лежал на кушетке в привычном образе, только без монокля.

― Мозг, что случилось?!― я схватила его за руки.― Что с тобой?!

Профессор был странно бледен, но глаза были ясные и весёлые.

― Я так рад тебя видеть!

― Да что тут происходит?! Почему ты не отвечал так долго?! Где ты был?!― я порывисто обняла его и прижалась к бархатному халату.

― Я немного приболел… И не дави так, задушишь…

― Приболел?! Ты?!

― А что? Я заболеть, что ли, не могу?

― А ты можешь?!

― Как оказалось, могу. Вот и не отвечал, потому что не получалось настроиться на тебя.

― И никак не мог дать знать, что тебе плохо?!

― Нет…

― Я могу что-нибудь сделать для тебя?

― Ты уже сделала…― он тоже обнял меня и поцеловал в щёку.

― И что же я сделала?

― Ты опять выжила, хорошо поела, отдохнула и теперь двигаешься вперёд с очень приличной скоростью.

― Тебе бы всё шутки шутить… Объясни, толком, что с тобой случилось?

― Попробую…

Он привстал, и я подсунула под него подушку:

― Начну с главного… Когда ящер начал душить тебя, то твой мозг, настоящий, осязаемый, который находится вот здесь…― и он постучал пальцем мне по лбу,― лишился необходимой ему доли кислорода и начал умирать… На самом деле, ангалин задушил тебя…

― В каком смысле?

― В прямом.

Я непонимающе смотрела на своего профессора.

― Как задушил?! Он не закончил… Я даже не теряла сознание…

― Теряла, просто не помнишь. Ты была мертва около двух минут…

― Этого не может быть… Но я всё прекрасно помню… Он разжал пальцы после того, как я прохрипела, что мне надоела эта планета.

― Верно. Только между твоим последним хрипом и тем моментом, когда он отпустил твоё горло, прошло две минуты. Две минуты смерти… Он выпустил тебя не потому, что услышал эту фразу, а потому, что ты уже не дышала, пульс не бился и он это почувствовал. Но…― и Мозговой поднял палец.― Как только он убрал хвост, твоё сердце забилось и ты включилась, ну как…― он пощелкивал пальцами, подбирая сравнение,― как любой электроприбор! Вот! Нажми кнопку ― выключишь, нажмёшь ещё раз ― заработает, вот как-то так…

― Ну… допустим,― я терла виски.― Как же тогда это отразилось на тебе?

― Та часть твоего мозга, в которой существую я, пострадала в последнюю очередь, поэтому я и жив, хотя пока ещё слаб. Если бы я поселился где-нибудь в другом месте, то просто сгорел в смертельной агонии твоего разума, растворился в мощном выбросе твоей энергии, и одной минуты было бы достаточно.

Я сидела на кушетке, переваривая всё услышанное и машинально гладя Мозгового по плечу.

― Кари… Хватит тереть, дыру протрёшь в любимом халате.

― Значит… Макс убил меня…

― О-го-го! Уже Макс?! Ох, чувствую, что пропустил много интересного, пока валялся в отключке, а потом восстанавливал наши настройки!

― А я ему ещё и монету одолжила…

― Что?! Ангалину?! Золото?!― и профессор громко расхохотался.

― Но он пообещал, что вернёт…

― Будем надеяться…― Мозговой продолжал смеяться.

Вскоре профессор немного успокоился и поднялся с кушетки.

― Девочка моя! Ты самое лучшее лекарство! Вот насмеялся от души и сразу легче стало!

― Всегда к вашим услугам, профессор!

Мозговой разразился новым приступом хохота. Утерев слёзы, он подошёл к резному шкафчику:

― У меня тут есть кое-что… Надо отметить наше воскрешение,― и достал бутылку шампанского и два бокала.

Пробка выстрелила, и пузырящийся напиток заиграл в свете настольной лампы. Полегчало мне лишь после третьего бокала.

― В нашем с тобой состоянии, определённое количество некрепкого алкоголя только на пользу,― произнёс Мозговой, и мы чокнулись.

― А, кстати…― я крутила в руке хрустальный бокальчик.― Почему я очнулась после двух минут смерти?

― Спросила, наконец-то…

― Так почему?

― Очень правильный вопрос… Но прежде чем ответить, я задам свой… За последнее время ты заметила что-нибудь необычное в себе? Такое, чего раньше не замечала?

― Ты о чём?

― Помнишь, мы с тобой беседовали про яд «райской» травы. Я сказал тогда, что действие его в твоём организме ещё продолжается…

― Помню…

― Ну так что ты заметила?

― Я почти не чувствую боли, лишь некий дискомфорт.

― В яблочко! В данный момент, и я с уверенностью могу это заявить, что…― и он поднял руку с бокалом,― наряду с изменением цвета волос и глаз, яд этой травки оказал на тебя ещё одно действие. Ты не просто не чувствуешь сильную боль. Твой организм, весь в целом, не почувствовал смерть! Вот почему ты очнулась и включилась мгновенно, как лампочка!

― Как это?

― Очень просто. Твоё тело, в отличие от мозга, не поняло, вернее, не почувствовало, что умерло. Мозг понял, что умирает и выключил сознание, а тело ― нет…

― Разве так возможно? Ведь тело управляется мозгом, притом полностью…

― Я бы так не сказал… Когда-нибудь я расскажу об этом явлении более подробно, а пока продолжу. Несмотря на то что твоё сердце перестало биться, а кровь почти прекратила бежать по сосудам, тело, на своём уровне, смерти не заметило и восприняло остановку сердца не как смерть, а как сбой ритма и запустило его заново.

― Только не говори, что я теперь бессмертна…

― Нет, не скажу. Всё умирает: звёзды, галактики, даже Вселенная… когда-то умрёт, наверное. Просто ты стала намного живучей, вот и всё. Я думаю, что если бы твой ящер продержал тебя своей железной хваткой подольше, то мы бы сейчас здесь не сидели.

Я откинулась на подушку рядом с Мозговым:

― Это все новости на сегодня?

― Все!― он явно был собой доволен.

― И что мне теперь делать?

― В смысле?

― Как вести себя с этим убийцей?

― Не знаю… Но второй раз убивать тебя он не будет. Ты загадка для него… А ангалины очень любопытны по своей натуре. Вот поэтому он и нашёл тебя, и остался рядом, чтобы узнать о тебе побольше. Я думаю, он не понимает, почему ты очнулась. Он же чувствовал, что ты уже не дышишь. Будь умнее, он изучает тебя, а ты изучай его. Я бы пока ему не доверял, а дальше видно будет. Тем более, что я вижу как он тебе нравится… Даже больше скажу, по-моему… ты влюбилась.

― Я?! Влюбилась?! В кого?! В эту ящерицу?! В убийцу самой себя?!

― Похоже на то…

― Ты с ума сошёл!!!

― Ну признайся, Кари… Ты как его увидела в Маргосе, так только потом о нём и думала. Чего жмёшься? Скажи, а? Влюбилась… В этом нет ничего плохого…

― Ты сам понимаешь, что говоришь?! Я ― человек… женщина… Он ― ящер, пусть и разумный. Какая любовь?!

― Самая обычная…

― Ну ты точно умом тронулся, после моей смерти!

― Послушай меня, просто послушай и не спорь пока…― он крепко обнял меня и прижал к себе.

Мы лежали на уютной кушетке. Я с наслаждением вдыхала такой странный и в то же время такой родной запах, исходящий от моего внутреннего друга. И наверно, уже давно не только друга. Я вспомнила своё детство, как точно так же лежала рядом с папой. Он читал мне сказки, а я не столько слушала, сколько радовалась тому, что папа дома. В детстве я его мало видела, он очень много ездил по работе.

Теперь, лёжа рядом с моим дорогим профессором, я ощущала почти то же самое. Просто радость оттого, что он есть. Меж тем он всё говорил, говорил…

―…Любить можно всё и всех. Вместе и каждого в отдельности. Можно любить осязаемые материальные вещи и живые существа, а можно любить то, что нельзя потрогать, увидеть или как-то иначе ощутить. Любовь огромна, непостижима, загадочна и бесконечна, как Вселенная… Любовь рождается и растёт, взрослеет и мудреет с годами, живёт и умирает…. Это не только влечение на физическом уровне, хотя в отношении полов это немаловажно. Сейчас я говорю о той любви, когда неважно, какого пола или возраста объект этого чувства. Родители любят своих детей, а дети ― родителей, супруги любят друг друга, а добрые друзья становятся иногда настолько близкими, что родственные чувства и рядом не стояли… Со временем любовь меняется и принимает иные формы, развивается, а иногда и угасает. Но никогда, никогда истинная, настоящая любовь не проходит бесследно! Она всегда оставляет неизгладимый отпечаток внутри, в сердце, в душе, в памяти… Можно случайно зайти на птичий рынок или просто выйти на улицу и увидеть там бездомного котёнка или щенка и влюбиться в это пушистое маленькое чудо за доли секунды. И не понимать потом, как другие могли пройти мимо! Вот ты увидела этого ангалина, привязанного, как ты когда-то, униженного, ждущего смерти, но при этом такого прекрасного и… Щёлк! Сработал механизм… Ты уже думала только о том, как его спасти… и как он прекрасен.

― Но Мозг… Он не котёнок и не щенок. Он другой, совсем другой! Он другой расы! Он не человек, а рептилоид…

― Ну и что…

― Как что?! Мы абсолютно разные… Обитатели разных планет и разных цивилизаций!

― Но сейчас-то вы живёте на одной планете. И прости меня за прямоту… Но сколько тебе придётся ещё жить здесь, Кари, никто не знает… А то, что он ящер, а ты девушка… Любовь и секс, разные вещи.

― Допустим, ты прав…― я в задумчивости тёрла виски,― но он же убил меня…

― Но ведь он это сделал не потому, что так жаждал твоей крови… Разве ты станешь осуждать тигра или льва, если он убьёт человека, который залезет к хищнику в клетку в зоопарке, чтобы с ним сфотографироваться?

― В такой ситуации я на стороне хищника, а человек сам дурак… Думать надо…

― В-о-от… Ангалин не человек, хоть и разумен. Ты же так мало о них знаешь… Получается, что ты сама виновата… Надо было думать, что ты говоришь и кому ты говоришь… А ты, без всяких задних мыслей: «Вы сами эту травку употребляете!» Вот он и среагировал, это же их тайна, которую они скрывают от людей!

Я стыдливо запрятала лицо в складки халата:

― Я непроходимая тупица, да? Не просто дура, а дура в квадрате…

Мозговой засмеялся:

― Ну что ты… Не надо так уж преувеличивать…

― Мы оба могли погибнуть из-за моей глупости…

― Всё хорошо, дорогая, всё хорошо… Мы в порядке и нечего так сокрушаться.

― Мозг… А ты меня хоть немного любишь? Ну так, как рассказывал…

Он наклонился к самому моему уху и прошептал:

― Бесконечно…

Ледяной душ вернул с небес на землю. Первой мыслью было то, что лодка опрокинулась, и я свалилась в реку, но… Фыркая, как тюлень и махая руками, я вскочила и поняла, что я не в реке, а на берегу. Кругом белый день и зелёные глазищи таращатся рядом.

― Ты что?! Совсем обалдел?!

― С-с-с тобой что-то с-с-случилось… Я не знал как привес-с-сти тебя в ч-чувства…

Смахнув стекающие капли, я огляделась по сторонам. Моя пирога лежит на берегу, вокруг густой лес, пахнет прелыми листьями и почему-то грибами.

― И давно мы тут? Отдыхаем?..

― С рас-с-света… Я поначалу подумал, что ты с-с-спиш-шь и не стал будить… Оставил тебя в лодке, немного перекусил, потом ждал пока ты проснёш-ш-шься, потом рыбы наловил… Но ты не просыпалас-с-сь и лицо было такое с-с-странное… Я ис-с-спугался…

― Что ж ты раньше не пугался, когда душил меня?

Ангалин опустил голову:

― Я ж-ж-е из-з-звинился у-ж-же…

― А вот если бы я не очнулась, что тогда?

Ящер молчал, ковыряя когтем землю: «Ну прямо нашкодивший ребёнок!»

― Я не хотел убивать… Ес-с-сли бы хотел, то просто сломал бы тебе ш-ш-ею… Не рас-с-считал, прости… Человеческих женщ-щ-щин мне убивать не приходилос-с-сь…

Мокрая до пояса, я стояла и смотрела на ангалина. Ни обвинять его, ни обижаться, ни устраивать какие-либо разборки не хотелось. Я жива, он раскаивается и только моё дело, какой в душе вынести приговор и как воспринять факт убийства, непреднамеренного, как и сказал Мозговой, а после подтвердил сам Макс.

Только мне решать, как к этому относиться. Если внять логике, разуму и обычному прагматизму, то сей факт нужно просто опустить, запрятать подальше и не возвращаться больше к этой теме. Макс нужен мне, во всяком случае пока, да и в будущем тоже может пригодиться. Столь близкое знакомство с сыном Ангалина Рекса может оказаться очень полезным, неизвестно насколько я тут застряну, да и выберусь ли вообще…

А можно, конечно, поступить иначе: впасть в истерику, взывая к человеческой морали, взлелеять внутри себя обиду и ненависть к своему убийце, призвать на его чешуйчатую голову все возможные проклятья и разойтись в разные стороны, воспылав праведным гневом на всех ему подобных. Я выбираю первое!

― Мы есть сегодня будем?

Ящер поднял голову и чуточку улыбнулся:

― Рыба… осталос-с-сь только приготовить. Ты же с-с-сырую есть не хочешь?

Когда толстенькие тушки уже запекались, я, в ожидании трапезы, наводила порядок в своих пожитках и сушила мокрую одежду. Ящер свернулся в шар и заснул, попросив разбудить на закате. После плотного обеда делать было нечего, а спать не хотелось. Так как мы сидели в лесу, чем-то напоминающем тропические джунгли и с берега реку было плохо видно, я решила поискать точку обзора повыше. Неподалёку росло высокое разлапистое дерево, обвитое лианоподобными растениями. На первый взгляд ветки были крепкими, даже те, что повыше, так что забраться на него не составило труда. По пути наверх я спугнула несколько хвостатых птиц и какого-то зверька с пушистой полосатой мордочкой.

Я уселась на ветку, свесив ноги. Видно было далеко. Несколько раз проплывали большие шхуны, я бы назвала их галерами, уж очень напоминали они внешним видом корабли древних греков. По палубе ходили люди, что-то делали… Несмотря на паруса, плавучий транспорт двигался на вёслах, ветер был слабенький. «В Банкор, наверно, путь держат…»― подумала я.

Вскоре на воде показались какие-то брёвна, медленно плывущие по течению: «Интересно, это лес, что ли, по реке сплавляют?» Но вдруг несколько «брёвен» открыли огромные зубастые пасти и накинулись друг на друга. «Крокодилы! А здоровенные какие!»― и я с удвоенным интересом продолжила наблюдение. Рептилии с громкими всплесками что-то делили в толще воды, что именно непонятно. Остальные никак не прореагировали и уплыли далеко вперёд. Потасовка закончилась так же быстро, как и началась. Два страшилища вынырнули, один поплыл за остальными, а другой подался к противоположному берегу. Из того что удалось разглядеть, я сделала вывод, что местные крокодилы очень похожи на земных. Может, когда-нибудь получится рассмотреть их поближе.

Макс проснулся сам. Я только-только собралась начать спуск, но остановилась: «Что же он будет делать, когда не обнаружит меня поблизости?» Ангалин вычислил местонахождение пропажи очень быстро. Сначала он покрутился возле лодки, втягивая подвижными ноздрями воздух, а потом уверенно направился к дереву: «Та-а-ак… Обоняние у него отличное, может брать след, как собака». Ящер опёрся передними лапами о ствол, потом резко оттолкнулся и за пару секунд вскарабкался на несколько метров.

Я обалдела: «Он ещё и по деревьям прекрасно лазает!» Вскоре, ехидно ухмыляющаяся морда, выглянула из-за листвы прямо перед моим носом:

― С-с-спрятаться реш-ш-шила?

― Я не пряталась, а от нечего делать за рекой наблюдала.

Его рот растянулся ещё шире, выставляя напоказ белоснежные зубы со слегка загнутыми клыками:

― Теперь тебе от меня с-с-спрятаться будет с-слож-жно… Я с-слиш-шком хорошо тебя запомнил, особенно этот запах.

«И этот туда же… Нечто подобное я уже слышала… Опять этот запах…»― я решила включить любимую «дурочку».

― Какой запах?

― Твой…

― Сильно противный?

― Почему противный? Наоборот… Оч-ч-чень приятный, хоть и с-с-странный.

― Чем странный?

Ящер пожал плечами, ну совсем как человек:

― Не з-з-знаю…

― А ты в воде тоже запахи чувствуешь?

― Ещё как… Мож-жет продолжим бес-с-седу внизу?

Спустился он так же быстро, как и залез. Мне же это сделать оказалось сложнее. Кончилось тем, что с нижней ветки Максу пришлось меня снимать. Эта ситуация очень его позабавила, а я первый раз дотронулась до него. На ощупь ангалин оказался вовсе не таким, как мне представлялось. Во-первых, он был очень тёплым, во-вторых ― чешуя была не такой гладкой, как у змей или ящериц, мне доводилось трогать и тех и других. Она была как бы бархатной, напоминая силиконовый материал, и очень-очень приятной. На вид гладкая, твёрдая и блестящая, а под пальцами ощущение нежной кожи. Удивительно! А брюхо, так вообще, покрыто очень плотной коротенькой шерстью с чешуйчатым рисунком и зрительно не отличить, где кончается чешуя и начинается шерсть. Потрясающая зверюга! Хотя зверюга ли?! Разве можно разумное существо, пусть и выглядящее как животное, называть зверем? Сомневаюсь…

Я на несколько секунд зависла на ангалине, обнимая его за гибкую шею и погрузившись в тактильные ощущения и впечатления.

― Мож-ж-жет, наконец, отпустиш-ш-шь?― сказал он тихо.

― Прости… Ты просто… Такой приятный, я не ожидала…

― Да?! Неуж-ж-жели?!

― Очень…― я улыбалась во весь рот, глядя в изумрудные глаза.

― Вот никогда бы не подумал, что такие слова мне с-с-скажет женщ-щ-щина.

― Почему?

― Как почему? Людям мы противны, особенно, женщ-щ-щинам.

― Вот дурёхи! Они вас просто никогда не щупали! Если бы хоть раз попробовали то, загладили бы до дыр в чешуе!

Макс захохотал. А смех у него был ну просто потрясающий: квакающий, прикашливающий, с писклявыми и скрипучими нотками, при мелком подёргивании всех конечностей. Я не выдержала такой уморительной картины и тоже засмеялась. Было очень смешно! Когда мы отхохотались, Макс решил подкрепиться перед ночным заплывом и направился к воде.

― Я крокодилов видела…

Он оглянулся на такое предупреждение, снисходительно хмыкнул и змеёй скользнул в воду. Я тоже решила перекусить, как раз оставалась одна запечённая рыбка. Вскоре он вернулся и пристроился рядом.

― Когда будем в Банкоре?

― С-с-скоро… Две-три ночи пути… Я хотел бы ус-с-слышать продолж-жение твоего рассказа.

― Э-э-э, нет! Я и так уже много про себя наболтала. Теперь твоя очередь, что-нибудь рассказать про себя.

Он склонил голову набок и улыбнулся:

― Я так и з-з-знал, что так будет. Ты хитрая…

― А то…

― И что ты хочеш-ш-шь з-з-знать?

― Ну никаких священных ангалинских тайн выдавать не надо,― я потёрла горло,― а то мало ли что…

Ящер нахмурился:

― Мы это уж-ж-е обсудили…

― Мне интересно, а что ты делал в Маргосе? Как и почему попался?

Смешно переминаясь с лапы на лапу Макс начал свой рассказ:

― За Маргос-ссом, выше по течению, рядом с одним из притоков, есть Храм ангов, наш-ш-ших далёких предков. Вот туда я и пыталс-ся доплыть. Дело в том, что дальш-ш-ше Банкора, уже лет тридцать как, нас не пускают, это запрещено, ес-с-сли поймают ― казнят.

― А почему?

― Предыдущий Великий Террхан Восточных земель, отец нынеш-ш-шнего, нас сильно ненавидел и пос-с-стоянно ис-с-скал способы ограничить нас. Это вс-с-сё тянется много веков, то разреш-ш-шают, то запрещ-щ-щают… Как с-с-случается какая-нибудь с-стычка в море или тонут корабли с важными грузами, так с-с-сразу ангалины виноваты и реш-ш-шётки под всеми мостами опус-с-скаются. Но мы тоже так пос-с-ступаем. Выс-с-ставляем кордоны между ос-с-стровами, там, где проходят торговые пути и не пропускаем, только за з-золото. Ес-с-ли люди не хотят платить или пытаются прорваться, то корабль топим. Правда, людей не убиваем… Ес-с-сли кто-то тонет, то это уже не наша вина.

― А зачем вам нужно в Храмы?

― Как зачем?! Это же с-с-святыня! Каждый уважающ-щ-щий себя ангалин долж-жен хоть раз в жизни появиться в Храме, чтобы предки знали, что мы помним и чтим их.

― А вас то пускают, то нет. Так выходит?

― Так.

― А почему ваши Храмы расположены в таких местах, куда вам так сложно попасть, на территориях людей?

― Никто не з-з-знает, почему так. Некоторые из нас задавалис-с-сь таким вопросом, но точного ответа нет. Многие уж-ж-же давно и не пытаются…

― А ты, получается, настолько уважаешь себя и традиции, что несмотря на риск быть пойманным, рвёшься исполнить долг поклонения?

― Ты забываеш-ш-шь, Кари… Я сын Ангалина Рекса и, возмож-ж-жно, когда-нибудь займу место отца. Поэтому я обязан чтить предков больш-ш-ше других.

― А-а-а… Ты у нас наследный принц?!

― Не с-с-совсем…

― Как так?

― Отец ещё не слиш-ш-шком стар, а нас уже восемнадцать и у него могут быть ещ-щё дети. Кого он выберет, когда придёт его время, никто не знает. Любой из его с-с-сыновей может стать следующ-щ-щим Рексом.

Я улыбнулась про себя: «Принцев, пусть и не совсем наследных, среди моих знакомых ни здесь, ни тем более на Земле, нет. Можно сказать, что мне опять повезло. Спасибо вам, Окатанские боги!»

― А как ты умудрился в решётке застрять?

― С-с-сам не знаю… Если бы я был с оруж-жием, то такого бы не с-случилос-сь. Но путь в Храм долж-жен быть «чистым», то есть никакого оруж-ж-жия с с-собой иметь нельзя, это неуваж-ж-жение к Великим ангам. Под реш-ш-шёткой когда-то был прокопан лаз, но как я не ис-с-скал не мог найти его. Может, его обнаружили и зас-с-сыпали, а может, занес-сло илом и песком, не знаю. Пока я ш-ш-шарил по дну, то не заметил сеть, кто-то из рыбаков или потерял, или течением с-с-снесло. Дно там илистое, пока я копался, то так всё взбаламутил, что вода с-совсем мутная с-с-стала, вот и запутался… Сеть крепкая оказалас-с-сь, зубами не взять…

― Понятно…

Ангалин в упор уставился на меня:

― Кари… Ес-с-сли бы не ты, то у наместника в Маргос-с-се уже были бы новые дос-спехи…

― Я рада, что оказалась в нужное время в нужном месте.

― Я тоже рад…

― И Дайку спасибо, что сунул мне каморту с отваром, иначе ничего бы не получилось.

― А, кс-с-стати, где она?

― Кто?

― Каморта…

― Подарила…

― Подарила?!

― А что тут удивительного? Она же мне просто так досталась, хотя я не уверена, одобрил бы такой поступок Дайк. Если я когда-нибудь доберусь до Латраса и найду его там, то расскажу, всё как было, а он пусть решает ругаться или нет. Хотя, когда он мне её отдал, то ни о чём не предупредил: ни о редкости и ценности каморты, ни о том, чтобы я её ему вернула.

― А кому ты её подарила?

Я вздохнула:

― Тем людям, которые на время заменили мне семью, им каморта нужнее…

― Рас-с-скажеш-ш-шь?

― Это будет продолжением моей истории… Не пора ли нам отправляться? Темнеет…

― Да, пора.

Ангалин полез в один из мешков, достал ремень и кинжал. «Нет, ну вы посмотрите! Он уже все мои вещи считает своими!»― но вслух я ничего не сказала. Почему-то было приятно, что он так распоряжается. Такое чувство, будто мы знакомы давным-давно и это несмотря на то, насколько мы отличаемся друг от друга… существа разных миров. Так легко, оказалось, найти общий язык, не считая известного инцидента. Я размотала свою шею, повязка жутко надоела. Макс глянул и отвёл глаза.

― Что? Не помогло? Жаль, зеркала нет…

― И хорош-ш-шо, что нет…

― Так плохо, да?

― Кари, прос-с-сти меня… Я не хотел…

― Ладно… Говорю я нормально, а синяки сойдут, ко всяким увечьям я уже привыкла. Добраться бы Латраса хотя бы с руками и ногами, а то заявлюсь калекой, будет стыдно Дайку на глаза показаться. Он лечил меня, выхаживал, а тут чучело такое является…― и скорчила гримасу.

Макс захохотал, ну и я следом.

Отплыли мы, когда совсем стемнело. Макс не просто так достал кинжал. Я помогла ему застегнуть ремень внизу живота, это было самое узкое место, не считая шеи. Но ящер сказал, что с шеи вынимать его будет неудобно. И хоть с крокодилами он и так может справиться, но только с оружием, даже с таким, ему будет спокойнее.

Ночь была очень тёмной, к вечеру нагнало много облаков и небо почти полностью скрылось. На реке было темно, хоть глаз выколи, лишь изредка проглядывали отдельные звезды, и поблёскивала вода. Однако мне посчастливилось наблюдать другую, не менее прекрасную картину, чем ночное небо Окатана. Я увидела… как светятся ангалины. Чтобы мне не было страшно и одиноко в темноте, Макс «включил» своё свечение.

Сначала, от такого зрелища, я потеряла дар речи. А потом, когда он подплыл ближе к лодке, то от восторга и восхищения, даже думать не могла ― только смотреть. Из-под каждой чешуйки пробивался мягкий жёлтый свет, а шерстяные грудь и живот, переливались маленькими искорками. Во мраке ночи это сияющее существо с яркими зелёными глазами, выглядело настолько фантастично, что поверить в то, что это наяву, а не во сне было невозможно. Когда же он начал поочерёдно включать и выключать разные части своего тела, то я просто выпала в осадок. Переливы света волнами бегали по его шкуре, как на новогодней гирлянде. Протянув руку, я дотронулась до мокрой головы, которая в темноте как бы висела в воздухе, остальное всё было скрыто во мраке, и прошептала:

― Ма-а-акс! Ты прекрасен! Ты самый удивительный и самый красивый ангалин! И это световое шоу… Оно великолепно! Такой красоты я и представить не могла!

Гордости его не было предела. Ящер надулся важностью и свет, исходящий от него, усилился.

― Хочеш-ш-шь сверкну?― проговорил он, загадочно улыбаясь.

― Хочу!

― Только отплыву подальш-ш-ше…― и, мгновенно погаснув, исчез в темноте.

Я осталась в полном мраке. Вдруг мощная и яркая вспышка осветила всю реку. На долю секунды я увидела зависшего в прыжке ангалина, берега и даже деревья! Всплеск ― и опять полная темнота… «Обалдеть! Невероятно! Как молния сверкнула! Потрясающе!» Но тут лодка дернулась, и мы двинулись вперёд. Я видела только узкую световую полоску впереди. Это был мой ангалин… Мой удивительный друг…

Вот так всю ночь я и просидела, вперив взгляд в это стремительное, рассекающее воду чудо. Ещё одно чудо Окатана… И наверно, самое прекрасное! К утру, обсудив с Мозговым в нескольких фразах увиденное, я уже поняла, зачем Макс проглотил золотую монету. И скорее всего, это ещё одна тайна ангалинов, которую теперь я знаю. Но лучше пока помалкивать. Готова спорить на что угодно, он сам расскажет, не выдержит. Уж очень ему понравилось моё неподдельное восхищение. И я не ошиблась.

Рано утром мы причалили к маленькому островку на самой середине реки. Никаких деревьев и даже кустов на нём не росло. Только высоченные густые растения, отдалённо похожие на камыши. Я скривилась. Просидеть целый день в этих зеленовато-бурых зарослях не хотелось. Макс угадал мои мысли и подсластил пилюлю:

― Костёр разводить нельзя. Тут корабли и лодки будут сновать туда-сюда, да и деревни с двух сторон, и большая дорога по правому берегу. Нельзя, чтобы нас заметили, особенно меня…

Я вздохнула:

― Как скажешь…

― Но поесть я раздобуду. Сиди здесь…

Не успела я и рта открыть, чтобы остановить его, мол, я вполне могу и обойтись, невелика беда, как он уже исчез. «Заботится… Приятно… Вот что бы я без него делала? Везёт мне всё-таки, как ни крути… Правда, Мозг?»

― Ну…― голос доносился из области макушки.― В общем, да!

― А тебе не кажется это странным?

― Что именно?

― Моё систематическое везение.

― Нет, не кажется.

― А почему?

― Ты сейчас можешь начать очень сильно ругать меня, но я скажу…

― Говори, коли не боишься…

― Это твоя планета, твой мир…

― В каком смысле?

― В прямом. Она хочет тебя…

― Ничего не понимаю… Впрочем, как и всегда…

― А ты подумай…

― Уж не хочешь ли ты сказать, что сама планета, сам Окатан мне помогает?

― Ты сама сказала…

― Мозг, я привыкла доверять тебе, прислушиваться к твоему мнению и советам…

― Спасибо, приятно слышать.

― Но то, что ты говоришь ― это бред! Притом полный!

― Ты уверена?

― Конечно!

― Тогда попробуй не просто подумать,― и он понизил голос до проникновенного шёпота,― попробуй почувствовать…

На несколько секунд я закрыла глаза и увидела Мозгового, стоящего на лесенке возле стеллажа с книгами. Он выглядел вроде как обычно, в любимом, уже нами обоими, бордовом бархатном халате, чёрных брюках со стрелками, мягких домашних туфлях и с противным, до сих пор не знаю почему, моноклем в глазу. Но лицо его, как будто изменилось, помолодело, что ли… Лохматая, всклокоченная шевелюра была уже не такой седой. Он точно помолодел… Лет на десять…

― Ты прекрасно выглядишь, гораздо лучше, чем раньше.

― Ты заметила…

― Как я могла не заметить?

― Да… Я тоже. После твоей смерти… прости, что напоминаю, я будто заново родился.

― Ну хоть какая-то польза…

― Не обижайся…

― Даже не думала.

― Скоро Макс твой вернётся.

― Откуда знаешь?

― Чувствую…

― Мозг, я ничего не понимаю… Как Окатан может меня хотеть?

― Не знаю, как объяснить…

― Ну, пожалуйста!

― Тебе везло с самого начала…

― Допустим.

― Прошло около шести месяцев, а ты жива и здорова, и постоянно, заметь, лишь с небольшими промежутками, рядом есть кто-то, кто тебе помогает…

― Согласна.

― Ну вот…

― Что вот?

― Неужели не понимаешь?

― Нет… При чём тут планета?

Но продолжить разговор не получилось ― вернулся Макс.

Он уткнулся в меня мокрой мордой, и я вынырнула из подсознания.

― У тебя опять с-с-странное лицо… Ты с-с-с кем-то говорила?.. Я кое-что принёс-с-с… для тебя.

― Макс, зачем было рисковать, я бы обошлась и так…

Хвост-рука извернулся и рядом упал мешок… Не мой… Я дёрнула мокрые завязки. Там были фрукты: красно-оранжевые артарии, зелёные лигги и наливные, полосатые вааксы. Объеденье!

― Ты обчистил сад? И даже мешок спёр?!

― Он валялс-с-ся на с-с-самом виду.

― Спасибо!

Абсолютно без всяких задних мыслей, а только из чувства благодарности, я схватила чешуйчатую морду и запечатлела сочный звучный поцелуй прямо в ложбинку между ноздрей. Если бы знала, чем это закончится, то хорошо бы подумала, прежде чем так делать! Ангалин дёрнулся, и по всему его телу пробежала сиреневая искра, ото лба до кончика хвоста. А потом… Его от меня будто отбросило, как током шибануло… и запахло озоном, как после грозы. Несколько секунд мы приходили в себя, таращась друг на друга. Ящер тряхнул головой и глянул так, что внутри всё похолодело, а после прошипел:

― С-с-сиди з-з-здес-с-сь до вечера и не выс-с-ссвывайс-с-ся…― и прыгнул в воду.

Полдня я мерила ногами камышовый остров. Мозг почему-то разговаривать не захотел, сослался на занятость, и добавил, что пообщается со мной тогда, когда я буду готова к разговору. Что за бред! А сейчас я, как ему кажется, не совсем адекватна. Если кажется, креститься надо! Я страшно разозлилась: «Неадекватна, говоришь… Ну-ну… Посмотрим, что ты запоёшь, скажем, недельки через две. Умолять будешь… На коленях ползать, чтобы я обратила на тебя внимание. Вот живёт же в голове такая зараза! Ничего-ничего, и на моей улице будет праздник!»

От злости я слопала большую часть фруктов, а потом завернулась в одеяло и легла спать. И как ни странно, заснула очень быстро. А вот проснулась от тяжести… На мне что-то лежало, вернее, обвивало. Это был хвост! Хвост ангалина. Он устроился рядом, обмотав мои ноги, а голова торчала у меня подмышкой. «Та-а-ак… Очень интересно…― я боялась пошевелиться, не хотелось, чтобы он проснулся.― И как он так близко подобрался, что я ничего не почувствовала? Даже умудрился ноги хвостом обмотать. Боялся, что убегу? Ох, не нравится мне это дело…» В голове пронеслось эхо:

― Любовь нечаянно нагрянет,

Когда её совсем не ждёшь…

― Мозг, хватит уже!

― А я не про тебя, я про него…

― Что?!

Но в эту секунду Макс проснулся. Сначала в упор я смотрела в зелёные глаза, а потом спросила:

― Что это значит?

Он сразу же отпустил меня и отодвинулся:

― Ты подумал, что я могу сбежать?

― Нет… Я… Мне показалос-с-сь, что тебе холодно…

― А-а-а… Ну если с такой точки зрения… Тогда ладно…

Я решила больше не развивать эту тему и не спрашивать, что это было за непонятное свечение после моего дурацкого поцелуя и где его целый день носило. Сделала вид, что всё нормально, но последняя фраза Мозгового как-то насторожила.

Несколько часов до заката мы провели весьма продуктивно. Я перекусила фруктами и сладкими кореньями, которые Макс где-то откопал для меня, а потом мы разговаривали. Я дорассказала ангалину свою историю в общих чертах, не вдаваясь излишне в детали. Когда же дошла до момента, как впервые услышала голос Гая, Макс презрительно сморщился:

― То ж-же мне… нашла, чем вос-схищ-щ-щаться…

― Но ты же не слышал… Почему так говоришь?

― Ангалины поют не хуже, а мож-жет, и лучш-ш-ше.

― Поют?!

― А ты думала мы только плавать, да з-з-золото глотать с-спос-собны?

― Нет, конечно… Просто неожиданно как-то… Поющие ящеры… А послушать можно?

Он покачал головой:

― У меня с-спос-собности к пению не очень… А вот нес-с-сколько моих братьев и сес-стёр… У них такие голоса… Рыбы дохнут!

Я захохотала:

― Ну ты и сравнил! От настоящего пения никто дохнуть не должен!

Макс сжал челюсти и отвернулся.

― Обиделся, что ли? Прости, но ты очень смешно выразился. Не обижайся…

― Ну а дальш-ш-ше, что было?― процедил он сквозь зубы.

Когда мой рассказ дошёл до встречи с северянами, его настроение ещё больше ухудшилось:

― Вот з-з-значит как… З-з-золота у них мало… Обманщ-щ-щики! Отец долж-ж-ен об этом уз-з-нать!

Я замолкла: «Ой-ёй-ёй… Опять лишнее сболтнула! Как бы из-за моего языка без костей межрасового конфликта не случилось. А Мозг меня предупреждал… Ну я и трепло!»

― Давай дальш-ш-ше…

― Хватит на сегодня. Вижу, что моя история может обернуться проблемами и для людей, и для ангалинов. Больше ничего не скажу.

Ящер зашипел:

― Но ты обещ-щ-щала!

― Когда я обещала, то не подумала о последствиях для кого-то, кроме меня. А теперь понимаю, что они могут быть. Поэтому все, что было дальше, свожу к нескольким предложениям. Мы благополучно добрались до Маргоса, поселились в гостинице, ходили на ярмарку, я там немного прибарахлилась, а потом увидела тебя. И решила помочь, как ты знаешь, для этого была возможность. А так как я и до этого собиралась покинуть караван, то решила не откладывать в долгий ящик, и после концерта собралась и ушла из города. На другом берегу украла эту лодку, а дальше ты знаешь. Вот и всё.

Я видела, что Макс разозлился, и, возможно, обиделся. Такие резкие перемены его настроения очень настораживали. Реакция на мои слова и действия у него была непредсказуемой. «Как же Мозговой прав! Я расслабилась от заботы и помощи, а ведь, действительно, об ангалинах почти ничего не знаю… И история многовековой вражды между двумя разумными расами на этой планете тоже мне почти неизвестна. С одной стороны, хорошо было, когда я понимала речь, но сама не могла говорить. Помалкивала себе тихонько в тряпочку да мотала на ус полученную информацию. А теперь надо постоянно думать, что говорить и кому говорить, а то не ровен час, такого наболтаю кому ни попадя, что не дай бог… Впредь надо быть осторожнее со словами…».

Теперь настала очередь Макса измерять лапами камышовый остров. Из-за густоты растительности то, что происходило на реке, нам было не видно, но и нас нельзя было разглядеть внутри этих буро-зелёных зарослей. Сперва он ходил туда-сюда, потом начал круги наворачивать, пару раз скручивался в шар, бурча что-то себе под нос. Смысла было не разобрать, но я не сомневалась, что он ругается.

Потихоньку наползали сумерки, несколько раз невдалеке слышались крики рыбаков, которые вроде как порвали сеть. Также, с завидной периодичностью, доносился плеск вёсел под ритмичные песни. Должно быть, мимо проплывали большие вёсельные шхуны. Банкор был близко.

Когда практически стемнело, и я уже подумывала о том, что если Макс не успокоится, то плюну на него и поплыву сама, он, не глядя в мою сторону, натянул на себя верёвочные лямки и начал стаскивать лодку в воду. Не говоря ни слова, я присоединилась к нему, и мы продолжили путь. «Ну что ж… Бойкот, так бойкот! Посмотрим, кто первым заговорит…».

В эту ночь мы двигались, относительно, медленно. Макс не подсвечивался в темноте, возможно, из предосторожности, так как по берегам часто мелькали огни костров. Я держала вёсла наготове так, что если бы нас заметили, было бы не видно, что лодку кто-то тянет. И вот так всю ночь…

К утру я поняла, что цель достигнута ― мы в пойме реки. Берега были настолько далеки друг от друга, что в лёгком утреннем тумане казалось, будто это не река, а море. Макс направился к высокому скалистому острову. Хорошо, что был полный штиль, иначе сидеть в утлом судёнышке было бы страшновато. Почти у самого острова Макс скинул упряжь и исчез под массивной скалой. «Наверно, тут тайник, про который он говорил…»― я взялась за вёсла, чтобы размять затёкшее тело.

Макса не было довольно долго. Я представила как там, в глубине пещеры, он чахнет над своим золотом. Ангалин вернёт долг, и мы расстанемся. Жаль… Я очень привязалась к нему и, несмотря на импульсивный характер, он не переставал восхищать и удивлять меня, особенно, как представитель разумной цивилизации, отличной от человеческой. Эх, знали бы учёные на Земле, сколько необычного и загадочного я здесь повстречала. Вот, если бы удалось вернуться и рассказать обо всём! Хотя… Если бы так и случилось, то остаток жизни можно провести в сумасшедшем доме. Никто не поверит!

Макс вынырнул в нескольких метрах от лодки. Перемены я заметила сразу. Он был вооружён: вдоль спины лежали длинные, парные, кожаные ножны, грудь и живот закрыты чем-то вроде доспехов, а на пояснице виднелась небольшая продолговатая сумка. Из воды показался хвост, с зажатым маленьким мешочком, который я поймала на лету. Он звякнул так, что стало ясно, там не одна монета… Я заговорила первой:

― Ты мне должен одну монету…

― Это благодарнос-с-сть, з-за с-спас-сение…― голос был жёстким.

У меня внутри всё вскипело, но я постаралась говорить как можно спокойнее:

― Я помогла тебе не за деньги.

― Вс-с-сё требует оплаты…― его глаза не просто смотрели, они меня сверлили.

― А как же твоя помощь мне? То, что ты дотащил меня сюда, кормил… Как за это с тобой рассчитываться?

― Ты уже рас-с-считалась.

― И чем же?

― Тем, что расс-сказала кое-что интерес-с-сное…

― Понятно…― очень сильно захотелось съездить чем-нибудь тяжёлым по этой наглой ангалинской морде.― Ну что ж… Коли так…

Я развязала мешочек и на ощупь, не глядя, достала одну монету. Отложила её в сторону, а остальное… швырнула далеко в воду. В секунду глаза ящера превратились в две круглые тарелки, удар хвоста чуть не перевернул лодку, а утробный рык заставил вздрогнуть:

― Дур-р-ра-а!!!― он рявкнул так, что у меня сжалось всё, что могло это сделать.

― Сам дурак!― но его уже не было.

Переводя дыхание и вцепившись в борта, я удерживала равновесие. Пирогу болтало, но вскоре волнение успокоилось. Я схватила вёсла и налегла со всей силы. А берег был далеко… Очень далеко. Туман рассеялся, и берега виднелись узкими полосками, зато были острова. Я нацелилась на ближайший. От обиды и злости внутри всё бурлило и клокотало. Я ни о чём не могла думать, только о том, как эта чешуйчатая скотина меня обидела.

К тому моменту, когда я подгребла к острову, слёзы полностью застилали глаза. Лодочка уткнулась в прибрежные камни. Островок был маленький, с кривоватыми деревцами и высокой скалой в центре. Я присела на округлый валун: руки трясутся, ноги промокли и слёзы в три ручья… Появилось желание влезть на эту скалу и сигануть вниз, чтобы покончить со всем раз и навсегда… Я сползла пониже и, став на колени, сунула голову в холодную воду. Когда, отфыркиваясь, вынырнула ― рядом сидел Макс.

И тут меня понесло:

― Ты чего припёрся?! Что тебе надо от меня?! Проваливай!!! Чтоб глаза мои тебя больше не видели, гад чешуйчатый! Змей! Да пошёл ты! Злобная рептилия! Плыви! Докладывай папочке! Доносчик! Подлый шпион!

Я увидела знакомый мешочек:

― А-а-а! Достал-таки денежки! Ну как же, такое добро чуть не утонуло! Подавись своим золотом! Чтоб оно тебе поперёк горла встало! У-у-у, Змей Горыныч!!!― и я погрозила кулаком.― Ненавижу тебя! Понял?! Убирайся!

Сложно было сказать, о чём думал Макс, во время моего приступа бешенства. Он полулежал на камнях, приподнявшись на передних лапах, не сводя с меня глаз, только пальцы на его хвосте сжимались и разжимались. Я зачерпнула воды и охладила разгорячённые щёки. Всё! Слова кончились, осталось только ощущение полного бессилия и пустоты. Закрыв лицо ладонями, я отвернулась. Через несколько минут длиннющий хвост обхватил поперёк и ангалин навис сверху, как удав над кроликом:

― Вс-сё с-с-сказала?― голос был спокоен.

Я молчала.

― С-слуш-шай сюда, девуш-ш-шка с планеты З-земля. С-сейчас ты с-сядеш-шь в лодку и поплывёш-шь к правому берегу, пока ветер не поднялся. Вон за тем островом,― ящер махнул головой, и я глянула следом,― цвет воды изменится на мутно-зелёный. Ты пересечёш-шь этот поток и когда вода с-с-станет проз-зрачной, это будет з-значить, что ты попала в нуж-жное течение. Можно почти не грести, река сама понес-с-сёт тебя, просто с-с-считай острова. После седьмого бери вёс-с-сла и правь к берегу. Ос-ставляй лодку где-нибудь в кустах и поднимайся в гору. Когда поднимеш-ш-шься, то увидиш-шь куда идти, дорога там одна. З-за пеш-ш-ший вход в город берут пять тетри. Пойдёш-ш-шь на дворцовую площ-щ-щадь, она находится на самом больш-ш-шом ос-строве, оттуда в западную часть города, туда ведёт всего два моста. С-спросиш-шь гостиницу «Тихий островок», хозяина зовут Крианн. С-скаж-жешь ему, что хочеш-шь комнату на первом этаже. Он предложит лучш-ш-шую, на втором или третьем, но ты ответиш-ш-шь, что на крутых лестницах от выс-соты у тебя круж-жится голова, он всё поймёт. Заплатиш-ш-шь два з-золотых ранда, это более чем достаточно за две недели с завтраком и уж-жином, ванной и чистой пос-с-стелью.

И он сунул мне в руки мокрый мешочек:

― Развяж-ж-жи…

Я дёрнула верёвочку и высыпала на ладонь восемь золотых монет и… плоское золотое кольцо с гравировкой изнутри. Я покрутила его в пальцах. На обручальное похоже… Подобные я видела на руках Гая и Хейи, Олмана и его жены. Точно обручальное! Я вопросительно глянула на Макса.

― Да, это обручальное кольцо. Надевай…

― Зачем?

― Чтобы в городе к тебе не с-слиш-ш-шком прис-ставали. Если будут с-спраш-шивать, говори, что встречаеш-ш-шь мужа из дальнего плаванья.

Я надела украшение на средний палец левой руки. Именно так носили обручальные кольца, те, кого я знала. Как ни странно, но оно подошло, было не большим и не маленьким. Как же он угадал с размерчиком? Неожиданно пробило на смех:

― Макс… Я что? Теперь твоя жена? Ты мне кольцо подарил… и я его приняла…

Ангалин заулыбался:

― Ну-у-у… Это по человечес-с-ским обычаям… У нас вс-сё не с-с-совсем так… Но если ты хочеш-ш-шь так думать, то я не возраж-жаю…

И мы дружно захохотали.

― Да-а-а… Вот как бывает… Нежданно-негаданно…

― Ты вс-с-сё запомнила?

― Запомнила.

― Точно?

― Не волнуйся, с памятью у меня всё в порядке.

Я забралась в лодку и взялась за вёсла. Макс вытянулся, уткнулся головой мне в шею, шумно и глубоко вздохнул, а горячий язык лизнул кожу. Зелёные глаза моргнули и в них вспыхнули золотые искорки:

― Встретимс-с-ся в гос-стинице,― прошептал он мне в ухо и оттолкнул лодку.

Всё время пока я гребла до нужного острова и потом, когда выгребала сквозь мутные, зеленоватые воды, я пребывала в шоковом состоянии: «Вот это поворот! Он что? Поцеловал меня на прощанье?! Только-только, и я, и он были готовы от злости порвать друг друга в клочки, а тут такая перемена! Я смотрю на кольцо, вспоминаю его глаза, и внутри всё дрожать начинает. Понятно, что кольцо для безопасности ― это моя страховка. Но как он смотрел и как говорил! Что, вообще, происходит?!»

― Поздравляю с законным браком!― хохот в голове вогнал в краску.

― Что ты несёшь?! Какой брак?! Это извращение какое-то!

― Вот кто бы говорил!― Мозговой продолжал смеяться.― Да-а-а, Кари, умеешь ты удивлять! У меня слов нет! Мужиков кругом, пруд пруди! А она умудрилась ангалина охмурить! Это же надо, сына самого Рекса захомутала! Ну ты сильна, мать, сильна!

Он заливался так, что я опять начала злиться.

― Мозг, всё! Хватит! Перестань ржать надо мной!

― Ладно-ладно, не злись…― сказал он уже спокойно. Просто я очень рад за тебя…

― В каком смысле?

― Я рад, что с тобой всё в порядке и рядом опять есть помощник, которому ты не безразлична.

― В этом ты прав, конечно. А ты как, Мозг? Как самочувствие?

― Прекрасно, дорогая! Я в порядке.

― Вот и хорошо.

За такой беседой я и не заметила, как мутная часть реки осталась позади и меня вновь понесли чистые прозрачные воды. А из-за сумбурных мыслей чуть не пропустила седьмой по счёту остров. Причалить к берегу удалось не сразу. От усталости руки почти не слушались, ладони стёрлись в кровь, хотя боли как таковой не ощущалось, было просто липко и неприятно.

Я долго возилась с лодкой, пока удалось справиться с прибрежными волнами и загнать её в небольшую бухту. Дальше стало легче. Я заволокла свой транспорт, к которому уже так привыкла, в кусты, перевернула днищем вверх, наломала веток и закидала поверху. Потом кое-как помылась и переоделась, всё-таки в город иду. Выглядеть оборванкой не хотелось.

Кожаные штаны и серая туника мне очень нравились. Жаль, что в Маргосе сапоги не купила из крокодильей кожи, денег пожалела. Было там несколько пар, которые и по размеру подошли и, вообще, мне очень понравились. Но сапожник, пожилой ехидный дядька, заломил такую цену, что Скай тогда присвистнул. И как мы его не уговаривали, сбавлять не хотел: мол, он шьёт для самого наместника и его семьи и негоже такую красоту задёшево продавать. Я немного расстроилась тогда, но потом просто купила новые угги, да и всё. Но сапоги были обалденные! Теперь финансы позволяют, может, в Банкоре найду похожие. Повязав поверх штанов широкую юбку, а на голову и шею платок так, чтобы скрыть волосы и синяки, я застегнула ремень, спрятала кинжал в складки, набросила жилет и, закинув мешки за плечи, потопала вверх по каменистому склону.

Солнышки перевалили за полдень, когда я добралась до вершины. Панорама открылась восхитительная. Я присела на камень отдохнуть, а заодно и полюбоваться прекрасным видом. Посреди огромной голубой бухты раскинулся город… Часть его расположилась вдоль побережья, а часть, и притом большая, на крупных и более мелких островах. Кругом синь воды и неба, высокие и узкие здания, множество кораблей и лодок, и мосты, мосты, мосты… Большие и маленькие, высокие и низкие, лёгкие и массивные… Красота! Прямо Окатанская Венеция ― город на воде. А внизу, у подножия горы, пестрой лентой вилась дорога.

В город я попала ближе к закату. Очень хотелось есть, но ещё больше лечь и проваляться пару суток, отдохнуть от бесконечного движения. Ноги гудели так, что я их еле переставляла. А ещё надо гостиницу найти. У охранника возле ворот я спросила путь на дворцовую площадь. Он глянул исподлобья, принял плату за вход и махнул рукой:

― Прямо, никуда не сворачивая, через три моста, эрдана.

Я кивнула и поковыляла в указанном направлении. Центральная площадь была большая, круглая и разделена на две части. Меньшая, примыкающая к дворцу наместника, огорожена высоким кованым забором, а другая ― открыта для свободного передвижения. Да-а-а… это не Маргос! Банкор точно был раза в два, а может, и в три больше. Тьма народа, снующего туда-сюда: вездесущие мальчишки, торговцы, лавочники, ремесленники в кожаных фартуках, рыбаки и богатые горожане. Шум, гам, грохот колёсных тачек, цокот копыт, крики зазывал, звуки музыки из таверн и… запахи.

Желудок напомнил о себе сильным спазмом. Я покрутилась по площади и зашла в большую таверну, на вывеске которой был нарисован окорок. Внутри было шумно и душно, несмотря на открытые окна и двери. Рядом прошмыгнул мальчишка в светлом фартуке. Я схватила его за плечо:

― Послушай, парень… Есть минутка?

Смуглый мальчуган остановился и отвесил поклон:

― Что угодно, эрдана?

― Тут можно купить что-нибудь навынос?

― Пироги есть, мясные лепёшки, сладкие пончики, хлопья белого ирса с мёдом, чёрного ирса с солью…

― Стоп, не тарахти так… А где взять?

― Присядьте вон там,― он показал на широкую скамейку.― Что вам принести?

― Пару мясных лепёшек и пару пончиков,― и мальчишка моментально удрал.

В ожидании заказа я вытянула ноги и принялась разглядывать присутствующих. Зал был большой, сплошь заставленный столами, из которых многие были заняты в основном мужчинами, но сидели и женщины. В углу мелькнуло несколько очень светлых шевелюр почти таких же, как и моя: «Северяне…». Люди вокруг ели, пили пиво, что-то обсуждали… Я закрыла глаза, но тут меня дёрнули за рукав:

― Десять тетри,― проговорил мальчик, протягивая тёплый свёрток.

― Спасибо,― я достала деньги и отсчитала нужную сумму, а также добавила ещё пару мелких монет. Мальчик просиял.

― У меня есть вопрос…

― Конечно.

― Знаешь гостиницу «Тихий островок»?

― Ну знаю… Только это далеко, на западной окраине. Вам нужна комната, эрдана? Так у нас есть свободная, оставайтесь! У нас очень хорошая комната!

― Что ты так кричишь? Я бы с удовольствием осталась, но мне надо туда. Дорогу покажешь? Я заплачу…

― Не-е-е… Я не могу уйти…

Я звякнула монетами. Видно было, что этот тараторка не прочь заработать. Наконец, глаза его весело блеснули и он сказал:

― Выходите, поверните налево и стойте там, я сейчас…

Пока я ждала, две лепёшки и пончик отправились по назначению. Мальчик появился не один, за ним шёл невысокий сгорбленный старик в очень поношенной одежде и таких же, видавших виды, башмаках. Старик поклонился мне почти в пояс и прохрипел:

― Прекрасная эрдана, если не побрезгуете, я могу вас доставить куда нужно.

Ответить «нет» ― язык не повернулся. Я слегка поклонилась так, как это делают местные женщины, улыбнулась и ответила:

― Прекрасно, фаэдр,― и сунув мальчику ещё пару монет, пошла за стариком.

По каменным ступеням мы спустились к воде, к длинному ряду узких лодок: «Так этот старик гондольер! Ну, точно, Венеция!» На вид гондола выглядела почти так же как и хозяин. У меня сердце сжалось: «Не быть мне богатой…». Я уже знала, сколько заплачу за доставку. Объяснив куда мне нужно, я уселась на скамеечку и мы отчалили.

В лучах заката город был великолепен. Я крутила головой по сторонам и засыпала старика вопросами. То ли у этого пожилого мужчины долго не было собеседников, то ли он был одинок, что весьма вероятно, но он отвечал мне с таким удовольствием и так тепло улыбался, будто родной дедушка. Когда начало смеркаться, он зажёг два фонаря на корме и носу и мы продолжили движение по узким и широким каналам.

Экскурсия оказалась очень полезной и интересной. Я узнала где находится рынок, квартал портных и сапожников, увидела дома местных купцов и богатых горожан, разобралась в какой части города швартуются шхуны с севера и востока, а в какой ― с запада; выяснила сколько приблизительно стоит добраться морем до Латраса и многое другое. Старик оказался просто кладезем полезной информации.

― Как вас зовут, фаэдр?

Он просиял и поклонился:

― Гунар, эрдана. Для вас просто Гун.

― А я Карина.

Он опять поклонился.

― Гунар, а как вас найти? Я немного задержусь здесь, и хотела бы попросить вас показать мне город. Я же в Банкоре первый раз…

На секунду показалось, что у старика от радости случится сердечный приступ.

― Ох, эрдана, конечно! Я в полном вашем распоряжении!

― Мы скоро доберёмся?

― Уже почти на месте, эрдана Карина,― и опять поклонился.

Причалили мы, когда уже совсем стемнело. На удивление на улицах, вернее, на мостах, которые в Банкоре их заменяли, горели фонари. А все вывески и входы в узкие, высокие, каменные здания тоже освещались масляными лампами. Не неоновые вывески, конечно, но было видно, что Гунар привёз меня по назначению. Над входом висела кованая вывеска с фонариком внутри: полукруглый остров и торчащие из него три дерева, похожие на пальмы. Я уточнила на всякий случай:

― Это «Тихий островок»?

― Да, эрдана. Тут хозяином Крианн…

― Он-то мне и нужен. Спасибо, Гунар, без тебя я бы наверняка заблудилась,― и вложила в тёплую сухую руку золотую монету. А пока старик не опомнился, громко постучала в массивную дверь, которая открылась незамедлительно, будто только меня и ждали.

На пороге стоял совсем невысокий, ниже меня почти на голову, но очень широкоплечий мужчина с красивой окладистой бородой.

― Доброго вечера. Фаэдр Крианн, если не ошибаюсь?

Он важно кивнул:

― Доброго вечера, эрдана. Да, я Крианн.

― Очень приятно. Мне бы комнату, на неделю или две.

― Проходите,― и он широко распахнул дверь.

Сзади дёрнул Гунар:

― Эрдана… Но это очень много… Вы ошиблись…

― Я не ошиблась, Гун. Это достойная плата за помощь.

Старик чуть не рухнул на колени.

― Буду ждать тебя завтра к полудню, хорошо?

Он радостно закивал, а я, махнув на прощанье, прошла вслед за хозяином.

Внутри было светло, тепло и довольно уютно ― на первый взгляд неплохо. Вдоль стены стойка со стеллажами, за которую и прошёл хозяин, вдоль другой ― диванчик и небольшой коридор, потом очень крутая лестница и арочный проход куда-то в другую часть дома.

― Есть свободные на втором этаже и на третьем. Полранда в неделю с завтраком и ужином.

Я скинула мешки на дощатый пол и подошла к стойке.

― А можно внизу, на первом?

Он цапнул меня взглядом, осмотрев с головы до ног:

― На первом этаже очень сыро, эрдана. Выше вам будет гораздо удобнее.

Я улыбнулась: «Ну всё как Макс и говорил, слово в слово. Похоже на какой-то пароль».

― Понимаете, у меня на лестнице от высоты может закружиться голова, так что если можно… первый этаж, на две недели,― и положила на стойку два золотых ранда.

Пушистые брови хозяина поползли вверх, но он спохватился и опустил глаза:

― Ваше желание, эрдана. Как скажете…― и, смахнув деньги, достал ключ.― Пойдёмте, я вас провожу.

Я наклонилась за мешками, но он остановил меня жестом:

― Вам всё принесут.

Мы прошли по длинному узкому коридору, освещённому парочкой светильников, до самого конца, потом повернули направо и оказались перед деревянной дверью. Крианн снял со стены подсвечник и открыл комнату. Пока он растапливал камин и зажигал светильники, я осматривалась.

Комната была большая, с широкой кроватью на высоких ножках, креслом, круглым столиком и резным комодом. В дальнем углу, за ширмой, располагался умывальник с медным тазом и пузатым кувшином, а также висело небольшое зеркало. Мрачновато, конечно, зато кровать шикарная. Я открыла узкую дверцу неподалёку от спального места, подумала, что это шкаф или кладовка, но там оказались персональные удобства, отгороженные от небольшой ванны перегородкой. Что ж… Это совсем меняет дело!

― Если хотите поужинать, то у нас осталась рыба, каша и суп из перепёлок. Могу принести сюда, а можете пройти в столовую, постель сейчас принесут.

Крианн очень внимательно меня рассматривал, пока занимался своими делами, я это спиной чувствовала.

― Пожалуй, лучше в столовую,― я глянула на него сверху и улыбнулась как можно приветливей.

Дверь открылась, и вошёл такой же невысокий парень, неся стопку белья и мои вещи.

― Доброго вечера, эрдана,― и учтиво поклонился.

― Доброго…― я кивнула в ответ.

― Это мой сын, Гаррианн. Можете звать его Гарри.

― А меня зовут Карина.

― Очень приятно,― ответили мужчины в голос и поклонились.

― Пойдёмте в столовую, Гарри как раз наведёт порядок. Ванну не хотите принять? Нагреем воды…

― Нет, спасибо. Я слишком устала с дороги, боюсь в ванне и засну.

― Как угодно… вот ваш ключ,― и он протянул мне местное слесарное изделие.― Не теряйте. Если потеряете, то придётся оплатить и новый замок и установку, так как запасных ключей от комнат первого этажа нет.

При этом хозяин гостиницы так многозначительно посмотрел, что я невольно вздрогнула: «Что за таинственные комнаты на первом этаже, если даже у хозяина нет от них запасных ключей? Получается, кроме меня, войти никто не сможет… Так это же прекрасно!» Он угадал мои мысли и продолжил:

― Если вам потребуется ванна, уборка или ещё что-то, предупреждайте меня, Гарри или мою жену, Марэну, она завтра вернётся от родни и будет заниматься готовкой. Постояльцы-то прибывают…

Я утвердительно кивнула. В столовой Крианн провёл меня к небольшому столику, принёс тарелку с кашей, миску ещё тёплого супа, хлеба и, улыбаясь в бороду, торжественно произнёс:

― Приятного ужина, эрдана Карина и… добро пожаловать в Банкор!

Когда я вернулась в комнату, камин уже хорошо разгорелся и стало значительно теплее, но помещение, действительно, было очень сырым. На ширме висела пара полотенец, кувшин наполнен водой, постель застелена чистым бельём, а на кресле лежало ещё одно одеяло и мягкий вязаный плед.

Я закрыла дверь на засов и, сбросив угги, бухнулась на кровать: «Наконец-то! Можно пожить в человеческих условиях, прийти немного в себя и отдохнуть от бесконечного движения. Ну а потом… Потом сесть на корабль и добраться всё-таки до Латраса. Может повезёт и Дайк ждёт меня там. А если нет? Что тогда делать? Ладно, там видно будет…». Глаза слипались. Я подумала, что надо всё же встать и раздеться, как послышался подозрительный звук: осторожное и ритмичное постукивание. Я вскочила. Стучали не в дверь. Стук доносился снизу. Открыв окошко, я выглянула наружу. Город уже спал, но кое-где ещё догорали фонари, а внизу, под окном поблёскивала вода. Моя комната выходила на один из каналов позади дома.

Я свесилась вниз. Под водой мелькнуло знакомое сияние: «Ангалин!» Голова рептилоида высунулась из воды и тихо прошипела:

― В полу ес-с-сть люк. Открой…

Затворив окно, я начала шарить по комнате. Люк обнаружился под креслом. Теперь понятно, чем примечательны комнаты на первом этаже! В них есть выходы под дом, в каналы! Это здание, как и многие другие, стояло на каменных сваях. Я откинула тяжёлую крышку, вода плескалась внизу, где-то на расстоянии полутора метров от толстого пола. Один прыжок ― и ящер уже был в комнате.

― Ма-а-аксик!

― Говори потиш-ш-ше. Хоть с-стены тут и толстые, но и у них могут быть уш-ш-ши… Ангалин отряхнулся и растянулся возле камина. На нём уже не было ни оружия, ни доспехов, ни сумки, только маленький кожаный мешочек болтался на шее. Он стянул его и бросил мне:

― Завтра отдаш-ш-шь его Крианну, но только так, чтобы никто не видел. И скажеш-шь, что условия преж-жние…

― А почему сам не хочешь?

― Так он точно поймёт, что ты с-связана со мной и будет относ-с-ситься соответственно…

― А что там?

― Пос-с-смотри…

Я присела поближе к огню на толстую циновку и развязала узелок. В ладонь высыпался… жемчуг. Потрясающе! Крупные, около двух сантиметров в диаметре, идеально правильной формы, разноцветные жемчужины играли переливами в отблесках камина. Я открыла рот, перебирая такую красоту.

― Что? Нравитс-с-ся?

― Очень… Жемчуг великолепен! Это, наверно, целое состояние… Правда, я не знаю, насколько он ценен здесь, но у меня дома, такой размер, форма, а про цвет, вообще, молчу, ну очень большая редкость. И стоит страшно дорого…

Я улеглась на пол, рядом с Максом, и разложила на циновке восемь жемчужин: две белые, две розовые, две жёлтые, одна чёрная, вернее, тёмно-серая с выраженным металлическим блеском. Ну а последняя ― просто отпад! Не думала, что такой жемчуг в природе бывает. Синяя-синяя… Такого глубокого перламутрового оттенка, что глаз не оторвать! Макс взял её хвостовыми пальцами и поднёс к моему лицу:

― Она как твои глаз-за… В такой с-с-синеве мож-жно утонуть…

Я съехидничала:

― Ты про жемчуг или про меня?

― Про ж-ж-жемчуг, конечно.

― Вот, вредина!

В ответ ящер оскалился:

― Ес-сли будеш-ш-шь хорошо себя вес-с-сти, я тебе такое же ож-ж-жерелье подарю.

― Что значит хорошо?

― Ну… Злиться на меня не будеш-ш-шь…

― К сожалению, не могу этого обещать, рискую остаться без такого шикарного подарка. А у тебя что, с Крианном какие-то дела?― сменила я тему, складывая жемчуг обратно.

― Да так… Балуемс-с-ся иногда контрабандой.

Я чуть не захохотала, но успела зажать рот:

― Принц-контрабандист! Вот это да!

Макс зашипел:

― Опять начинаеш-ш-шь?

― Всё-всё-всё, молчу. А, кстати, ты следил за мной? И почему от тебя так жутко воняет?

Ангалин сощурил изумрудные глаза:

― Ну вс-с-ё! Не видать тебе ожерелья!

― Ха! Больно надо… И куда мне в нём ходить? По лесам шляться?

― Ты невынос-с-сима…

― Это ты невыносим.

Я встала, скинула тунику, стянула штаны и забралась под одеяло:

― Ты шутки, вообще, понимаешь? Я тебя ждала, переживала, а ты опять недоволен, всё шипишь. Почему? Я совсем не хочу с тобой ссориться.

Тяжёлое тело бухнулось рядом: «Теперь эту вонь всю ночь придётся нюхать…».

― Прос-с-сти, у меня и правда, уж-жас-с-сный характер. А воняет от воды, в городе она, с-с-ама понимаеш-ш-шь не очень чистая. Простиш-ш-шь?

― Прощу, куда я денусь…

― Я з-злюсь не на тебя, а на с-с-себя. Поверить просто пока не могу, что так… у нас с тобой… вс-с-сё получилос-сь… Это что-то невоз-з-мож-жное… необыкновенное… так не мож-жет быть… И этот твой з-запах…

― Что мой запах?

― Не з-знаю… Он мне в голову бьёт… Как вдохну его, так внутри вс-сё круж-житьс-ся начинает… Не понимаю, что проис-с-сходит…

«Хорошо хоть в голову бьёт, а не в другое место»,― я плотнее закуталась в одеяло и закрыла глаза.

― Кари?

― Что?

― Я постараюс-с-сь сдерж-живатьс-ся, не з-злитьс-ся…

― Ладно…

― Кари?

― Ну что ещё?

― А кто такой З-змей Горыныч?

― Давай потом, а? Спать очень хочется…

― С-с-спи…

Когда я проснулась, Макса в комнате не было. Я подошла к окну. Ещё утро, но не ранее. Возле умывальника я уставилась в зеркало. Синяки на шее были ещё заметны, но уже сходили. В целом я уже привыкла к своему внешнему виду и он не вызывал такого замешательства, как раньше. Лицо, конечно, приметное, ничего не скажешь, особенно глаза, и впрямь, как та жемчужина. Но никакой особой красоты я не видела. Да лицо красивое, даже очень, но никак не богиня, как любила повторять Айра. Я скорчила гримасу и показала зеркалу язык. Сзади хмыкнули. Вздрогнув, я обернулась:

― Макс! Ты меня напугал! Как так тихо прокрался?

― Доброе утро…― он отряхивал с чешуи воду.

― Доброе… А где ты был?

― З-завтракать плавал,― и смешно обнюхал себя с разных сторон.― Фу-у-у! Попрос-с-си на вечер воды для ванны, не хочу и этой ночью рядом с тобой ис-с-сточать такие ароматы.

― То есть, ты намерен опять спать на кровати?

― Конечно, мне очень понравилос-сь ш-шептатьс-ся с тобой перед с-сном,― и подмигнул зелёным глазом.

― Вот хитрец!

― Ты меня ещ-щ-щё плохо з-знаеш-шь!

Пока я умывалась и одевалась, Макс валялся на циновке и, прикрыв глаза, наблюдал.

― А тебе не опасно находиться в городе?― спросила я, расчёсывая волосы и пытаясь заплести короткую косу.

― У меня ес-сть разреш-ш-шение террхана и намес-с-стника.

― Даже так?!

― Да, но только в городе и без-з оруж-жия. Вглубь по рекам подниматься з-запрещ-щ-щено, ты знаеш-ш-шь…

― А зачем ты здесь?

― Для с-связ-зи. Нес-с-смотря на общ-щ-щее, мягко говоря, не очень хорош-ш-шее отнош-ш-шение к нам людей, мы им иногда очень нуж-жны, а нам нужно з-золото.

― Я знаю… Корабли сопровождать или с крокодилами справляться.

― Верно. Вот кто-то из нас-с в прибреж-жных городах и находится. Только лучш-ше, конечно, людям на глаза не попадатьс-с-ся. Ес-сли я нуж-жен, допус-стим, намес-стнику, то в ус-словленном мес-сте ос-с-ставляют з-знак и я приплываю куда нуж-жно. Я даж-же прямо во дворец могу попас-с-сть, только об этом никто не з-знает. Я вес-сь город з-знаю, вс-се ходы и выходы, и не только под водой.

― Значит, ты всё-таки шпионишь, а заодно и обтяпываешь свои делишки с Крианном.

― А то!

― Ну, в общем-то, это не моё дело,― наконец удалось справиться с волосами.― Я иду завтракать, тебе что-нибудь принести?

Ящер покачал головой:

― Я не голоден. Ключ только у тебя?

― Да. Никто не войдёт.

Обмотав шею платком и захватив жемчуг, я вышла из комнаты, заперев дверь. Удачные мне достались апартаменты: в конце коридора, за углом и других комнат рядом не было. В прихожей за стойкой сидел Крианн и что-то чёркал на листе плотной бумаги. Заслышав шаги, он поднял глаза и улыбнулся в бороду:

― Доброе утро, эрдана Карина. Как спалось?

― Отлично, фаэдр Крианн. Завтракать уже можно?

― Конечно, проходите в столовую.

Подойдя ближе, я поманила его к себе, загадочно улыбаясь. Мужчина удивлённо приподнял бровь, но отложил своё занятие и приблизился. Я тихонько прошептала:

― Для вас есть кое-что…

Приподнялась другая бровь. Он хмыкнул и махнул рукой, приглашая следовать за ним. За стойкой оказалась незаметная, с первого взгляда, перегородка, за которой мы и скрылись. Я сунула ему мешочек, который он тут же спрятал в карман:

― Условия прежние.

Крианн кивнул и широко заулыбался:

― Очень рад такому знакомству. Не ожидал, если честно…

― Я тоже рада. Можно ещё вас попросить… Вечером я хотела бы принять ванну.

― Всё будет сделано.

В столовой очень вкусно пахло свежей выпечкой и топлёным молоком. Я присела в уголке. Через секунду появился Гарри:

― Доброе утро, эрдана,― парень улыбался, вытирая руки о фартук.― Что хотите на завтрак?

― Доброе утро, Гарри. А что есть вкусного?

Он засмеялся:

― Всё вкусное! Есть сладкая каша с молоком, пирожки с лиггами, лепёшки с сыром…

― Тогда каши и парочку пирожков… И ещё тот вкусный чай, что я вчера пробовала.

― Понравился чай?

― Очень!

― Это мамин рецепт. Такой только у нас подают.

― Неси.

В ожидании, я рассматривала постояльцев. Их было немного: четверо мужчин, хорошо одетых и чисто выбритых, сидели за дальним столом и, уплетая завтрак, что-то живо обсуждали; молодая пара, черноволосый парень и симпатичная девушка, с пышной каштановой косой, за два столика от меня, держались за руки и пили чай с пончиками. Ещё когда я только вошла, то заметила, что на меня глянули все, но сейчас в мою сторону никто не смотрел. Гарри принёс завтрак на большом подносе.

― Если что-то ещё захотите, то я на кухне.

Он опять мне улыбнулся и скрылся за дверью: «Приятный парень, но на отца похож только ростом».

После завтрака я вернулась в комнату. Макс лежал на циновке и сопел. Заснул, что ли? Я достала небольшую тряпичную сумку на длинной лямке, положила в неё жилет на всякий случай и половину своего золотого запаса. Скоро должен появиться Гун.

― Куда с-собираеш-ш-шься?― тихий шипящий голос, опять застал врасплох.

― Макс! Я с тобой инфаркт получу! Ты притворялся, что спишь?

― Не с-совс-сем. Так ты куда?

― А ты думал, я тут целый день сидеть буду? Хочу город посмотреть, на рынок сходить…

― Короче, деньги тратить…

― Ну не без этого, деньги на то и нужны. Я же не ангалин, мне золото глотать не надо, чтобы сиять своей красотой,― и приняла грациозную позу.

Макс спрятал голову в лапах и сверху ещё накрылся хвостом. Я видела, как он трясётся от смеха: «Правильно, пусть лучше смеётся, чем злится».

― З-значит, ты догадалас-с-сь?― произнёс он, когда немного успокоился.

― О чём?

― З-зачем я проглотил монету…

― Давно уже… Очень интересное и красивое свойство вашего организма. Расскажешь подробней, как это у вас всё работает? Если только это мне ничем не грозит,― и потёрла шею.

― Расскаж-ж-жу…

В дверь постучали:

― Эрдана, к вам пришли,― это был Крианн.

― Да… Сейчас иду. Ну я пошла, не скучай…

Макс ничего не ответил.

На диванчике возле входной двери сидел Гун. При виде меня он вскочил и бросился с приветствиями:

― Эрдана, доброго вам утра. Я не слишком рано?

― Здравствуй, Гун. Очень хорошо, что ты пораньше. Отвезёшь на рынок?

― Куда вам будет угодно.

Не думала, что выход в город затянется на целый день. Одно дело плыть на гондоле поздно вечером и совсем другое при свете дня. Пробки! Лучше бы пошли пешком… Несколько раз мы застревали под мостами, а потом стали свидетелями настоящей аварии. Одна гондола перевернулась, и пока вытаскивали людей и доставали длинную лодку, собралась огромная очередь.

Но, несмотря на это, мне всё нравилось. Банкор произвёл впечатление! Настоящий большой и шумный город, не то что чопорный Маргос. Хотя и там, на ярмарке, тоже было интересно. Недалеко от рынка Гун припарковался и дальше мы пошли ногами. Старик не отставал, наоборот, забегал вперёд и довольно быстро. Рынок был огромным. Чего тут только не было! Торговцы наперебой расхваливали товар, толпы детворы носились между торговыми рядами, пахло морем, рыбой и прелой древесиной. Помимо основной цели, сапог из крокодила, мне было интересно узнать, почём торгуют жемчуг и я спросила у Гуна:

― Гунар, а тут жемчуг есть?

― Только в одной лавке и ещё несколько лавок есть в центре. Жемчуг очень редок и дорог, без специального разрешения торговать им запрещено. Когда ловцы возвращаются с добычей, то сначала обязаны всё, что нашли представить наместнику. Самые лучшие жемчужины он забирает себе, наш наместник очень падок до всяких редкостей и ценностей.

Старик наклонился к самому моему уху и прошептал:

― Если вам надо, эрдана Карина, я знаю, где достать. Стоить будет дорого, но жемчужины небесной красоты, в лавках таких не бывает…

Я тихонько хихикнула: «Я тоже знаю, где достать…».

― Спасибо, Гун. Я просто хотела узнать цены, так сказать, на будущее…

― Тогда пойдемте…. Сходим посмотрим…

Мы долго пробирались через лотки и небольшие палатки, пока не дошли до круглой площади с декоративным мостиком и маленькими, симпатичными магазинчиками по окружности. На пороге одного нас встретил юноша с очень надменным видом. Он был хорошо и добротно одет, высок, строен, но слишком уж важен. Рассмотрев меня очень внимательно и глянув мельком на кольцо, он вежливо поклонился:

― Что угодно прекрасной эрдане?

― Я бы хотела взглянуть на жемчуг, если он у вас есть…

― Есть немного, пройдёмте. Ваш слуга пусть снаружи подождёт.

Я хотела сказать, что Гун никакой не слуга, но старик опередил:

― Я подожду, эрдана. Идите…

Внутри магазинчика парень поставил на прилавок шкатулку с золотым узором, в которой лежало штук двадцать жемчужин. Красивых, правильной формы, но не таких крупных, как те, что я передала Крианну. Я взяла одну светло-розовую и покрутила в пальцах:

― Сколько?

― Ранд ― штука.

― Ого!― у меня глаза на лоб полезли.

― У нас очень хороший жемчуг и дешевле чем у других… Не сомневайтесь. Вам на серёжки или кулон?

― А готовое ожерелье?

― Только одно. Показать?

― Если можно.

Он убрал жемчужины и принёс плоскую коробочку. Тонкая нитка мелкого круглого жемчуга затянула в пять рандов. Очень дорого! Да за такие деньги можно хорошую верховую лошадь купить со сбруей и ещё останется на козу! Я скорчила капризную гримаску:

― Я подумаю, но всё же хотелось что-нибудь… ярче.

― Эрдана, я вас понимаю. К вашим прекрасным глазам очень подошёл бы чёрный или синий жемчуг, но это такая редкость, что не сыскать, и то, только в виде отдельных жемчужин. У самой супруги наместника есть только серьги из чёрного жемчуга. А собрать целое ожерелье из чёрного, а тем более из синего…― и парень развёл руками.

Голос в затылке тихо сказал: «А кто-то с длинным хвостом про ожерелье из синего жемчуга упоминал…». Я мысленно засмеялась: «Было такое… За хорошее поведение могу стать круче супруги самого наместника Банкора! Только вряд ли мне это грозит…».

― Понятно, но всё равно спасибо!

Я тепло улыбнулась этому чопорному юноше, и его важность в секунду слетела. Он ответил мне такой же широкой улыбкой. Совсем мальчишка! Я распрощалась с парнем, и мы с Гуном пошли дальше.

В результате я на рынке так ничего и не купила. Совсем! Кругом было столько всего, что глаза разбегались. Но по сути, мне особо ничего и не было нужно. Припасы на дорогу пока рано закупать, а вот сапоги хотелось, только похожих на те, что я видела в Маргосе, не было. Сапоги в основном были мужские. Женщины носили туфли или невысокие полусапожки, наподобие ботинок.

Вдоволь находившись, мы присели у таверны.

― Гун, может поедим чего-нибудь?

― О, эрдана, вы так добры ко мне, что это уже слишком. Того золотого мне надолго хватит.

― Пока ты со мной, ничего не трать. Я хоть и небогата, вернее, совсем небогата, но пока деньги есть. Давай по пиву и ещё что-нибудь, на твой вкус.

― Вас, эрдана, мне послали боги.

Я захохотала:

― Кто знает, Гун… Кто знает…

Так мы и просидели почти до заката. Гун оказался очень интересным собеседником: много знал, много видел. Я расспрашивала его о жизни, семье, о том кто он и чем занимался. О чём-то он рассказывал с радостью, о чём-то с грустью, а иногда его глаза наполнялись слезами.

Гунар Алебаан Тинар эн Васаб не был гондольером. У него не было разрешения на такую работу. В молодости он ходил в море, сначала матросом, потом дорос до помощника капитана торгового судна, а позже долгое время служил в столице при дворе террхана. Там встретил девушку, которая ответила ему взаимностью и они собирались пожениться. Но в тот год случилась эпидемия чёрной лихорадки, и его невеста умерла у него на руках. Тогда он решил, что чем-то прогневил Хранителя, раз тот забрал его любимую и больше о женитьбе не думал.

Болезнь выкосила тогда очень много народу, особенно детей и молодёжь. Люди пожилого возраста почти не заболевали, а остальные, как кому повезёт. Через несколько лет, после того как чёрная лихорадка покинула Восточные земли, случился серьёзный конфликт на границе между Востоком и Западом, и вскоре перерос в войну. Гуна, вместе со многими, отправили туда. Война оказалась затяжная. Никто не хотел уступать большие плодородные земли.

Глотнув пива, Гун продолжил свой рассказ:

― Армией командовал тогда один из племянников нашего террхана, Кареллан эн Растан, но за глаза все его называли Ящер, за молниеносную технику боя, как у ангалинов, хитрость и ум. Он был молод, красив, силён и мы бы оставили за собой те земли, но что-то случилось тогда, очень странное. На нас напали неожиданно и гораздо большим числом, похоже, что нас предали. Ящер со своими близкими воинами положил тогда очень много солдат, но это не помогло. Террхану Запада удалось привлечь на свою сторону северян, и наша армия была разгромлена. Я попал в плен, а потом на галеры,― и старик горестно вздохнул.― Вот там моя спина и согнулась…

Я сжала его морщинистую руку.

― Так что я не так уж и стар, эрдана… Просто жизнь так сложилась…

― А дальше, что было?

― В плену я пробыл около пяти лет. Однажды ночью наша галера столкнулась с плавучим островом и часть народу потонула. Мне же, каким-то чудом, удалось выплыть. Держась за бочку, я доплыл до другого острова, потом ещё до одного, а там меня подобрали рыбаки. Деться было некуда, и я решил вернуться в Банкор. Нашёл в городе своего племянника, он держит таверну «Сочный окорок». Его отец, мой старший брат давно умер, вот он меня и приютил в чулане. Я на кухне помогаю и по хозяйству, а недавно гондолу нашёл старую, починил и вот…― старик уронил несколько слезинок, но глядя на меня, улыбаясь, добавил,― сижу сейчас и пью пиво с самой красивой девушкой Восточных земель.

От избытка чувств я придвинулась и обняла его:

― Спасибо, Гунар… Спасибо, что поделился…

Он тоже крепко обнял меня:

― Я так рад… Давно я так ни с кем не разговаривал…― и тихо добавил,― на равных…

― Гун! А что случилось потом с Ящером, знаешь? ― имя Кареллан и упоминание о молниеносной скорости боя, почему-то засело в голове колючей занозой.

― А-а-а! С Кареллом?

Моё сердце ёкнуло: «Неужели это Карелл?! Тот, кого я знаю?!»

― Я знаю только, что террхан его в тюрьму бросил, по возвращении. Его то ли в предательстве обвинили, то ли ещё в чём, но я не верю. Кареллан был предан террхану и честно служил, что-то у них там между собой произошло, вероятно. Я ведь узнал об этом, только когда из плена вырвался. Позже дошли слухи, что Ящер сбежал, а больше я ничего о нём не знаю.

Я чуть не ляпнула: «Зато я, кажется, знаю…― но вовремя сдержалась.― Ох, язык мой, враг мой…».

Над городом сиял закат… Солнышки: Раматэа и Эала, мать и дочь, так их называли в легендах, медленно садились в море.

― Ну что? На сегодня всё, поехали домой?

― Конечно, эрдана.

― Гун! Давай без церемоний. Для тебя я Карина или Кари, и не надо кланяться постоянно. Я не могу спокойно смотреть на эти твои поклоны. Выше голову!

Гун снова прослезился.

Когда мы отплыли в сторону гостиницы и Гун принялся опять рассказывать, где, чей дом и как называют этот мост и почему, меня посетила идея.

― Гун, послушай… А почему бы тебе не заняться платными экскурсиями?

― Чем-чем?

― Ты прекрасно знаешь город, его прошлое, знаешь разные истории и рассказчик из тебя великолепный. Ты мог бы не просто доставлять приезжих до гостиниц или рынка, а как меня, возить по городу и рассказывать, рассказывать про всё. Разработать интересный маршрут, часика на полтора-два. Ведь Банкор очень большой город и здесь есть на что посмотреть, особенно тем, кто приехал впервые. Соответственно и плату брать побольше. Тут кто-нибудь так делает?

Сначала он смотрел на меня так, будто я несу чушь несусветную, но потом задумался:

― Нет… Никто так не делает. У всех жителей свои лодки, без них никуда. Но просто катать и просто рассказывать… и за болтовню деньги брать… Не знаю…

― Это не болтовня, Гунар. Это очень интересная и даже ценная информация, я бы сказала. «Кто владеет информацией, тот владеет миром!»― на моей родине есть такая поговорка. Ты подумай, если никто так не делает, то ты можешь стать первым. Раз мне понравилось тебя слушать, то почему другим не понравится?

― Эрдана, то есть, Карина… Кари… Ты так странно говоришь…

Да-а-а… Задала я Гунару задачу! Пусть подумает, а вдруг что-то путное получится?

Вернулась я, когда уже почти стемнело. Макса в комнате не было: «Похоже на охоту подался… Ой, чувствую, наслушаюсь про своё поведение…». Задвинув люк в полу креслом, я пошла узнать насчёт ванны.

Крианн сообщил, что горячая вода есть, и Гарри сейчас натаскает. Потом спросил, не хочу ли я познакомиться с его женой, она как раз вернулась от родственников. Я с готовностью, кивнула, и мы пошли на кухню. Запахи в столовой стояли такие, что слюни потекли… Сразу стало ясно, хозяйка на месте! Увидев жену Крианна, я убедилась в справедливости поговорки «муж и жена, одна сатана» и неважно, в каком конце Галактики или Вселенной находишься.

Маленькая, стройная, с толстой тёмно-каштановой косой, обмотанной вокруг головы, женщина вертелась на кухне, как юла. Крианн представил нас друг другу. Я слегка поклонилась:

― Приятно познакомиться, Марэна. Я в восторге от вашего чая!

Маленькая женщина сверкнула белоснежной улыбкой:

― Спасибо! Пейте на здоровье! Что хотите на ужин?

Я нагрузила на поднос тарелки и небольшой чайник и понесла к себе в комнату: «Буду лежать в ванне и пить чай, как королева». К моему возвращению ванна была уже заполнена, и от горячей воды поднимался пар. Я добавила немного холодной, заперла дверь и решила сначала немного перекусить. Под полом раздался стук.

Макс выпрыгнул из подполья, как чёртик из табакерки. Я вжала голову в плечи: «Что сейчас будет…». И точно! Ангалин был в бешенстве!

― Ты где ходила целый день?! Вес-с-сь рынок с-с-скупила?! Или другим немного ос-с-ставила?! Я тут один сидел!

Я спокойно подошла к сумке, достала все деньги, что у меня были там, потом развязала мешок и выложила остальное. Сгребла всё это в кучу и сунула Максу под нос:

― Считать умеешь?― потом положила звенящую кучку на кресло и принялась за еду. Мой ангалинчик быстро сдулся.

― Ты ч-ч-что? С-с-совсем ничего не купила?

― Ничего, поели только с Гуном, да пива выпили.

― Прос-с-сти…― хвост обвился вокруг ноги, а гибкие пальцы сжали щиколотку,― я скучал…

― Макс, я прекрасно понимаю твоё трепетное отношение к золоту, учитывая то, что я уже знаю…

― Не с-совсем понимаеш-ш-шь…

― Пусть не совсем… От тебя зависит, насколько я буду понимать, но это не даёт тебе права, вести себя так по отношению ко мне. И это кольцо, по сути…― и я помахала перед серой мордой,― ничего не значит. Хотя, скажу правду, у меня к тебе какое-то очень странное отношение, с того самого момента, как я увидела тебя первый раз. Сама еще не могу толком разобраться в этих чувствах… Ты ящер, а у меня ощущение, будто ты… человек. И как в сказке, когда-нибудь скинешь эту кожу и станешь прекрасным принцем. Никак не могу выбросить эту ассоциацию из головы. Бред, конечно, но…

Макс, ужом, обвился вокруг меня и уткнул морду в шрам на ключице. «Как у него так получается?» Потом глубоко вдохнул, и по шкуре побежали золотые искры. Завораживающее зрелище…

― Целый день хотел это с-с-сделать…― и он нежно лизнул меня в шею.― У меня тож-ж-же очень с-с-странное отнош-ш-шение к тебе, Кари… И я тож-ж-е ничего не понимаю… Открою тебе с-с-секрет…

― Опять священная тайна ангалинов?

― Нет, никакая не с-с-вящ-щ-щенная тайна. Это мой с-с-секрет, личный…

― Тогда другое дело, очень интересно…

Он продолжал говорить мне почти в ухо, не глядя в глаза:

― Я с с-с-самого детс-с-ства хотел быть… человеком. Мои с-с-сверстники мечтали стать героями, великими охотниками, защ-щ-щитниками рода или сос-с-стоять в С-с-совете Ангалина Рекса. А братья, так вс-с-се как один, лелеют тайную надежду, что когда-нибудь отец выберет кого-то из них. Меня же вс-сё это никогда, ос-с-собенно, не привлекало. Меня вс-с-сегда интерес-с-совали люди. Отец давно з-заметил эту мою с-с-странность, и поэтому с ранней юнос-с-сти начал привлекать ко всем делам с-с-связанным с людьми, обучать, объяснять… Так что я, ес-сли мож-ж-жно так сказ-з-зать, человечнее других ангалинов. Ты первая, кому я это рассказал… с-с-сам…

Его слова оказались очень приятным откровением. Я поделилась своими тайнами, и Макс не оказался в долгу, тоже раскрыл свой секрет. Значит, доверяет… И я ему верю.

― Прос-с-сти… Я буду с-с-стараться не з-з-злиться так… Хорош-ш-шо?

― Хорошо. Кто-то про ванну говорил или ты забыл?

Он ослабил хватку:

― Ты первая…

― Так вода будет не совсем чистой…

― Я хочу пахнуть тобой…

Осталось только развести руками. Пока я плескалась, Макс разжёг камин и даже подсвечники на стене, а потом приполз ко мне, никакой задвижки в туалетной комнате не было.

― Ты не мог бы подождать за дверью, я сейчас вылезу.

― Почему? Стесняеш-ш-шься?― зелёные глазищи были хитрые-прехитрые, и улыбка на клыкастой пасти очень походила на похотливую.

― Да, стесняюсь. Ты всё-таки мальчик… Подай лучше полотенце и отвернись хотя бы…

Он выполнил мою просьбу и, хмыкнув, закрыл глаза:

― Я не подглядываю, вылезай.

Я обернулась мягкой тканью и пошлёпала в комнату допивать чай. Купался он долго. Хотелось набраться наглости и пойти посмотреть, чем он там занимается столько времени, но я решила не рисковать, мало ли что, после таких откровений…

Лёжа на кровати, я закрыла глаза. Мозговой сидел за столом и что-то писал.

― Мемуары строчишь?

― Кари, девочка моя! Наконец-то ты ко мне заглянула!― профессор вскочил и кинулся обниматься.― Ну хоть бы рубашку, какую одела, что ли…

― Ой, прости… я… вот балда!― оказывается, я как была в полотенце, так в библиотеку и заявилась.― Может схожу накину что-нибудь…

― Ну уж нет! А то опять пропадёшь! Я уж как-нибудь твой полуголый вид переживу.

Мы дружно расхохотались. Он уселся на кушетку, а я забралась с ногами к нему под бок и уткнулась носом в бархатный халат:

― Я соскучилась…

― Я тоже…

― Макс достаёт своими психами… Мозг, что происходит?

― Ты о чём, дорогая?

― Ну я же вижу… Между мной и Максом что-то происходит… Искры летят в буквальном смысле…

― А ты не поняла до сих пор?

― Страшно подумать…

― Любовь…

― Даже язык не поворачивается повторить…

― Почему?― он обнял меня и прижал к себе.

― Ну как почему, Мозг?! Он же ангалин! Ящер! Рептилия!

― И что?

― Как что?!

― Кари, успокойся, всё нормально…― голос профессора был так спокоен и нежен, что возмущаться расхотелось.

― Вот что тут нормального, объясни?! Я ничего нормального не вижу!

― Вы разные только физически, а в остальном… просто мужчина и просто женщина, которых влечёт друг к другу. Только вы оба пока напуганы своими чувствами, не принимаете их… разумом, пытаетесь отрицать, хотя глубоко, внутри себя, уже все знаете…

― Так что… Мне надо замуж за него выходить?!

Профессор взорвался хохотом. «Нет… Ну что такого я сказала?!»

― Кари! Я с тобой рискую получить диагноз смехоистерик первой степени!― он смеялся, смахивая слёзы.― Зачем сразу замуж?! Хотя…― он всё никак не мог успокоиться,― это неплохая идея, принц всё-таки…

Я насупилась, плотнее закуталась в полотенце и отвернулась. Вскоре профессор отсмеялся и полез в знакомый шкафчик.

― Сегодня у меня есть вино, красное. Так и быть, налью тебе бокальчик.

― Сам пей своё вино…

― Так… Не капризничай. Ты ведёшь себя сейчас, как Макс, только ему простительно, а тебе нет. Пей! Тебе нужно…― и протянул хрустальный бокал.

Я выпила залпом, почти не чувствуя вкуса. Мозг налил второй:

― Этот выпей медленно,― тон не терпел возражений.

Вскоре мне полегчало: внутреннее напряжение спало, и где-то в груди расслабилась, натянутая прежде, пружина. Я выдохнула.

― Ну как? Легче?

― Да, спасибо. Ты, как всегда, умеешь успокоить… И что теперь делать? Как себя вести с ним? А если Макс приставать начнёт, ну в физическом смысле?..

― Не начнёт. Он же не идиот и не извращенец. Он прекрасно знает, что физиологически вы несовместимы. А эти обнимашки, искры, поцелуйчики…― и профессор махнул рукой, лукаво улыбаясь,― да на здоровье! Надо же, хоть немного, давать выход чувствам и эмоциям. Я вот тоже обнимаю тебя и целую, но это почему-то никакого возмущения у тебя не вызывает…

― Ну ты… Ты ― это ты.

― А вот почему?

Я совсем не знала, что ответить. Не думала, как-то в таком ракурсе…

Мозг улыбнулся, гладя меня по руке:

― Вот и подумай, как-нибудь на досуге, почему…

Через секунду я открыла глаза. В комнате темно, только в камине, светятся красные уголья. Я так и лежала, завёрнутая в полотенце, но уже прикрытая одеялом. Рядом распахнулись два зелёных глаза.

― Как ты догадался, что я проснулась?

― Почувствовал… Ты вз-з-здрогнула… Что-то прис-с-снилось?

― Да. Я была в гостях у одного профессора… Мы пили красное вино и разговаривали.

― Кто такой профессор?

― О… Это такой очень умный и мудрый человек. Он учёный, занимается наукой, разными исследованиями…

Голова придвинулась ближе и ангалин прошептал:

― Ты кое-что обещ-щ-щала…

― Что?

― Рассказать, кто такой З-з-змей Горыныч…

И я начала рассказывать… Сперва Макс слушал как ребёнок, затаив дыхание, потом стал вопросы задавать, потом комментировать. В результате к рассвету, разговор превратился в дискуссию на тему: «Морфологические характеристики Змея Горыныча и других, мифических рептилоидных существ, в частности, драконов, великих полозов, царевен (принцев) — лягушек, огненных саламандр и так далее. Особенности их поведения и развития, а также частота и подобие упоминаний о них в сказках и легендах разных народов Земли». Прямо-таки тема для диссертации какая-то получилась!

Змей Горыныч Максу очень понравился. Он никак не мог поверить, что Змей летает, выдыхает огонь и, главное ― у него три головы, которые могут иметь разный характер.

― Макс! Ну это же сказка, фантазия! Придумать можно всё что угодно. Хотя, конечно, какая-то доля истины всегда есть, вне всякого сомнения. Сказки и легенды не зарождаются на пустом месте. Если вдуматься, то выходит, что на Земле тоже когда-то, давным-давно, могли существовать, параллельно с людьми, разумные рептилоиды.

― З-значит, правильно ты меня З-з-змеем Горынычем наз-з-звала, у нас много общ-щ-щего.

― Например?

Начало светать. Длинное гибкое тело отчётливо виднелось на кровати. Изумрудные глаза смеялись, и весь облик ангалина был расслабленным и благодушным.

― Во-первых, раз-з-зум. Во-вторых, чеш-ш-шуя, клыки, когти, хвост, то есть, внеш-ш-шность. В-третьих ― владение оруж-ж-жием, он же билс-с-ся на мечах с этим, как его…?

― Ильёй Муромцем…

― Точно. Плавать умеет, з-з-золото любит… И эта тяга к молоденьким девуш-ш-шкам-крас-с-савицам, которых он похищ-щ-щает…― Макс покачал головой, томно глядя мне в глаза.

― Но ты же меня не похищал. Я с тобой, вроде как, добровольно…

Мы захихикали.

― Вот и получаетс-с-ся, что я почти З-з-змей Горыныч и ес-с-сть.

― Ох, Макс! Я думала, ты обидишься…

― Ещ-щ-щё чего…― он замолчал, и тяжёлая голова легла на плечо.― Знаеш-ш-шь, Кари… Ес-с-сли бы какое-то время наз-з-зад, кто-нибудь с-сказ-з-зал, что я, Макс-с-сашарай эн Шэар, с-сын Великого Ангалина Рекса, буду леж-ж-жать на кровати, рядом с человечес-с-ской женщ-щ-щиной, с-с-смотреть на неё, вдыхать её з-з-запах, раз-з-зговаривать о каких-то з-з-загадочных сущ-щ-ществах из другого мира, посвящ-щ-щать её в тайны с-с-своего народа…

― И что бы ты сделал?

Пристальный, пронизывающий взгляд действовал почти гипнотически. Я чувствовала, что погружаюсь в него и растворяюсь…

― Я бы убил его…

Я закрыла глаза: «Затягивает, как в омут. И чем дольше смотрю, тем сложнее оторваться… Неужели всё настолько серьёзно и Мозговой прав? Сумасшествие какое-то…».

― Кари? Что-то не так?

― Можно тебя попросить… Не смотри так… Не по себе, когда ты так меня разглядываешь…

― Как так?!

― Ну вот как сейчас, только что…

Лучше бы я смолчала! В доли секунды он спрыгнул, звонко царапнув пол когтями:

― А ты не пахни! И тож-ж-же не с-с-смотри на меня! И не трогай! У меня, вообщ-щ-ще, от тебя голова круж-ж-жится, мыс-с-сли раз-з-збегаются и я с-с-совсем ничего не соображ-ж-жаю, что говорю и что делаю!

Я ничего не успела сказать: крышка люка хлопнула, донёсся всплеск, и его уже не было. «А так хорошо общались… И на тебе… Вот кто меня за язык тянул?! Никак не предугадать, как он может отреагировать… Вроде ничего такого я не сказала, просто попросила…».

― К вечеру остынет,― голос Мозгового был спокоен.― Ещё прощение вымаливать будет…

― Надеюсь…

Спать уже не хотелось. Пока я умывалась и приводила себя в порядок, совсем рассвело. Я выглянула в окно. Город проснулся: доносились голоса, плеск вёсел, звуки шагов по деревянным мосткам. Потянуло свежей выпечкой и ароматом травяного чая. Сигнал к завтраку. Я быстро собралась, обмотала шею платком, так как синяки были ещё видны, и вышла из комнаты: «Сегодня надо потратить немного денег… Назло этому чешуйчатому психу! Хочу сапоги из крокодила, а ещё надо купить небольшое зеркало, заколки для волос и хороший гребень». В столовой ко мне подбежал Гарри:

― Эрдана, там за вами пришли…

― Спасибо, а можно и Гуна покормить? Я заплачу…

― Думаю, да.

― Может, лучше у отца спроси на всякий случай…

Крианн сказал, что Гуна они готовы каждый день кормить завтраком и ужином всё время пока я здесь, так как переплатила за своё проживание. Гунар сначала упирался, но я его быстро уломала. Мы с аппетитом умяли свои порции и отплыли довольно рано, столпотворения в каналах ещё не было. Я, по обыкновению, сидела на скамеечке, а Гун правил, отталкиваясь длинным шестом.

― Эрдана Кари, я тут думал…

― О чём?

― Ну о том, что вы мне говорили вчера…

― А-а-а… ты об этом. И что?

― Можно попробовать. Мой племянник сказал, что поможет. Его хороший друг, ткач, обобьёт гондолу недорогими коврами и подешевле продаст несколько подушек, ну чтобы комфортно было…

Я засмеялась:

― Правильно мыслишь… Твоим пассажирам должно быть удобно и подумай над маршрутом или даже несколькими.

― Я уже думаю. Только, эрдана, я хотел спросить…

― Гун, в чём дело?

― Надо заявку наместнику подать, налог заплатить…

― Тебе деньги нужны?

― Нет, эрдана, нет… Того, что у меня есть хватит. Просто лучше заявку сейчас подавать. Скоро праздничная неделя и их долго принимать не будут… Вы можете меня отпустить на полдня?

― Так вот ты о чём! А я не пойму никак, в чём проблема! Ну так поехали вместе!

У большого каменного здания с узкими окнами, неподалёку от центральной площади, собралась небольшая толпа. Я так поняла, что это городское управление, в котором заседали чиновники. Сам наместник такими делами не занимался, он, как говорится, был руководитель верхнего уровня. На стене висела длинная доска. Гун объяснил, что это доска объявлений. На ней писали мелом различные сообщения, указы, распоряжения и так далее… С другой стороны от входа была ещё одна, такая же. На этой доске могли писать свои объявления жители города: купцы, лавочники, содержатели таверн и гостиниц. Оказывается, подобные информационные или рекламные доски висели в разных частях Банкора.

Ждали мы долго. Когда же, наконец, открыли двери и народ хлынул внутрь, выяснилось, что чиновник, который сегодня отвечает за приём заявок на работу, будет только после полудня. Гунар расстроился, а я убедилась, что административно-чиновничья система одинакова, скорее всего, во всех мирах Вселенной: очереди, ожидание начальников, бумажная волокита и так далее и тому подобное.

― Не переживай, Гун. Пошли на рынок сходим, а потом вернёмся. Если ты решил, то нельзя отступать.

Так мы и сделали. На рынке я купила всё, что хотела, кроме сапог. За ними нужно было идти или сплавать на гондоле в другую сторону, на улицу портных и сапожников. Когда мы вернулись к городской управе, нужного чиновника ещё не было. В ожидании, я ходила вдоль досок с объявлениями. Читала я плохо. К сожалению, Гай так и не успел толком меня научить. Я знала не все буквы и их сочетания. Окатанская письменность, в каком-то смысле, походила на китайскую. Один значок мог обозначать иногда целое слово или часть его. Да и привыкнуть мне было сложно. Жаль, что языковые настройки в моей голове не распространялись на написанные знаки. Эти точки, палочки, крючочки и загогулины совсем не походили на знакомые буквы.

Гунар сначала не поверил, что такая «толковая», по его словам, эрдана практически не умеет читать. Было жутко стыдно. Моё высшее образование здесь имело мало смысла. Оттащив старика в сторону, я попросила его почитать мне объявления, попутно поясняя каждый знак. Мы разобрали уже треть из написанного на доске, когда Гуна позвали. Чиновник объявился.

За массивной конторкой сидел щуплый мужчина средних лет в чёрном камзоле с двумя рядами красивых пуговиц. Под ним тёмная рубашка с широким отложным воротником, лицо хмуро и очень серьёзно. «Мрачноватый тип…― подумала я.― Как бы не дал он Гуну от ворот поворот». Мы подошли. Чиновник сначала что-то долго чёркал стилосом и только потом поднял глаза. Гун начал отбивать свои поклоны, я же нагло рассматривала строгого дядьку.

― Слушаю… вас…― и также пристально начал разглядывать меня.

― Разрешение… официальное… в гондольеры…

― Имя?― не глядя в сторону Гуна, спросил чиновник. Он сверлил меня глазами.

Гун назвал своё полное имя и опять поклонился.

― Гондола имеется?

― Конечно, фаэдр.

― Давно живёшь в Банкоре?

― Почти десять лет…

― Хорошо… Где?

― У племянника моего, Дагана эн Эгилла, в таверне «Сочный окорок».

Чиновник кивнул:

― Знаю…― и неожиданно спросил,― это твоя дочь?

Гун вздрогнул, но я не растерялась:

― Нет, фаэдр. Я дочь старого друга Гунара, приехала встретить мужа из плаванья,― и поправила платок на шее, так, чтобы было видно кольцо.

Чиновник его заметил и опустил глаза.

― Сколько лет, служил ли где?― продолжал он спрашивать.

Гун кратко поведал свою биографию.

― Ну что ж…― и строгий дядька постучал стилосом по конторке.― Возраст у тебя уже преклонный, да и немощен, я вижу.

Гун начал оправдываться, мол, что он не так уж и стар, чувствует себя хорошо и вполне может справляться с работой.

― А налог кто в конце года заплатит, если ты к Хранителю отправишься?

― Но я…

― Можно принять заявку, но надо, чтобы два человека поручились за тебя. Найдёшь, тогда приходи. По полтора эре с поручителя, один за заявку и один за разрешение… Итого, пять эре.

Я быстро прикинула: только за эту бюрократию, Гуну нужно отдать половину золотого ранда.

― А сколько налог в конце года?― встряла я в разговор.

― Для гондольеров два ранда в год.

В общем, немного, учитывая, что официальное разрешение даёт само по себе неплохие привилегии, как объяснял Гун.

― Гун, а твой племянник может за тебя поручиться?

Старик пожал плечами.

― А я могу быть поручителем?

― Эрдана разве живёт в Банкоре?― чиновник ехидно глянул исподлобья.

― Нет, не живу…

― Поручиться имеет право только житель города.

Я решила не отступать:

― А если я заплачу больше?

«Чёрный камзол» откинулся на стуле и сцепил руки на животе:

― Насколько?

― В два раза.

― В четыре.

― В три.

― Годится,― и он улыбнулся.― Но второй поручитель всё равно нужен и он обязательно должен быть жителем города.

Гунар дёргал меня за рукав:

― Эрдана Карина, не надо… Я как-нибудь…

― Спокойно, Гун. Мы с фаэдром уже договорились. А второго поручителя мы найдём, не переживай. Оформляйте…

Служащий достал плотные листы, записал всё, что нужно и спросил моё полное имя. Я ответила. Мужчина хмыкнул:

― Дом Матвэй…― и опять принялся меня разглядывать.― Неужели ещё кто-то остался?

Я молчала. Мы заплатили всё, что требовалось, договорились, что ждать второго поручителя будут до начала праздничной недели и вышли на свежий воздух. Гун был бледен, как полотно.

― Гун, что случилось? Тебе плохо?!

― Карина…― он смотрел очумелыми глазами.― Вы… эн Матвэй?!

― А что?

― Моя прабабка по отцовской линии тоже была эн Матвэй!

Теперь настала моя очередь удивляться:

― Серьёзно?!

― Я думал, что и нет уже никого… Вымерли все…

― Ну…― я не знала, что сказать. Вот же умудрился Мозговой имечко придумать.― Выходит, мы с тобой родственники, в какой-то степени…

― Выходит… Я так счастлив!

В этот момент из здания управы вышел парень в таком же чёрном камзоле, как и тот чиновник, который принимал у нас заявку. Он вынес квадратную доску, инструменты и начал прибивать её рядом с доской объявлений.

― Что это?― очень хотелось перевести разговор в другое русло, подальше от скользкой темы родни, предков и истории дома, к которому я, якобы принадлежала.

― Это указ или объявление от наместника.

― Пошли почитаем.

Это был не указ. Это было сообщение о казнях перед праздничной неделей. И в нём говорилось, что казни должны состояться за сутки до начала празднований, то есть через двенадцать дней. Казнены через повешенье будут пять человек ― все, за преступления против террхана, и далее перечислялись имена. Одному же отрубят голову, так как шестой приговорённый, сын родного брата первого советника Великого Террхана Северных земель, полное имя которого Грасаан Леан Хильгейв эн Геанар. Террхан Восточных территорий оказывает тому великую честь, заменяя повешенье отрубанием головы, как и подобает быть казнённым столь знатному преступнику.

У меня подогнулись колени, а внутри всё похолодело: «Гоблин! Грас! Здесь! В Банкорской тюрьме! Его казнят! Не может быть… А вдруг это не он?!»

Но шансов на то, что это не мой Гоблин из «золотой» банды, не было. Я ведь слышала от Хейи, что он тюрьме, только неизвестно где, и что он сын брата советника северного терра. А Грас вот, оказывается, где! В Банкоре!

― Кари, Кари…― Гун взял меня за руку.― Что с тобой?

― Пойдём отсюда…

Пройдя через площадь и пару мостов, мы спустились к гондоле.

― Отвези меня в «Тихий островок».

― А как же сапоги из крокодила?

Я отмахнулась и Гун отчалил. Присутствовать ни на каких казнях я не собиралась, но увидеть Граса было необходимо, да и очень хотелось, если честно. К членам банды я испытывала какие-то странные родственные чувства. Они первые! Первые, какими бы они ни были, приняли меня в чужом мире, позаботились как смогли, кормили, поили, выходили. В душе, я даже простила им попытку изнасилования, хотя Грас на меня видов не имел. Да и потом, это же он услышал, как объяснил Мозговой, мои стоны из ямы.

Гун причалил возле маленького мостика, а я даже не заметила, как он присел рядом:

― Что случилось? На тебе лица нет…

Я глянула в такие добрые, окружённые сетью глубоких морщин, глаза:

― Гун… В тюрьму можно попасть?

― Так вот оно что! Ты знаешь кого-то из смертников?!

― Да…

― Кого?

― Того, кому отрубят голову.

― Та-а-ак…― старик задумался.― Но откуда ты можешь знать его, он же из «золотой» банды, которая столько лет грабила караваны?!

― Это долгая история… Я не могу тебе рассказать, прости… Может, потом как-нибудь…

― Нужны деньги… и немало.

― Сколько?

― Два-три ранда, точно.

― Ты сможешь выяснить, как это сделать? Мне нужно увидеть его до казни обязательно. Вот только узнает ли он меня… Это очень важно, Гун! Очень надо поговорить с ним!

― Я всё понял, Кари… Я попробую.

― Если ты не хочешь или есть какие-то причины…― и я вопросительно глянула.

― Что ты! Нет! Чем же ещё отплатить за твою доброту?! Можно я буду считать тебя своей дочерью, хотя по возрасту правильнее внучкой?!

Хлюпнув носом, я бросилась старику на шею:

― Нужно, Гун… Нужно!

Мы немного поплакали, вытирая друг другу слёзы, а потом Гун довёз меня до гостиницы.

Крианн сам открыл дверь:

― Вы сегодня рано вернулись, эрдана Карина.

― Да, Крианн, так получилось…― я тащила Гуна за собой, он упирался, не понимая зачем.― Крианн, можно спросить?

― Конечно,― и он прошёл за свою стойку.

― Мне нужна помощь, а в городе я почти никого не знаю… Дело в том, что сегодня мы подавали заявку на работу гондольером…

― И что?― Крианн почему-то улыбался.

― В управе потребовали двух поручителей, помимо обычной оплаты, из-за возраста Гуна. Я поручилась, но нужен ещё один человек и обязательно житель города. Вы можете помочь найти такого? Расходы мы оплатим…

― А зачем искать?― он продолжал улыбаться в бороду.

― В смысле?

― Могу я поручиться или Гарри, он уже совершеннолетний.

Я бухнулась на диванчик у стены и усадила рядом своего новоиспечённого дедушку.

― Крианн! А с вами приятно иметь дело, вы знаете об этом?!

Он расхохотался. Не думала, что вопрос с поручителем решится так просто. Мы быстро всё обсудили, и Гун отчалил по своим, вернее, по моим делам. Я же, сославшись на усталость, заперлась в комнате. Макса не было… «И где он? До заката ещё далеко… Неужели я так сильно его обидела?»

В дверь постучали. Это был Крианн:

― Можно?

― Можно…― я задвинула люк креслом и открыла. Перешагнув порог, хозяин «Тихого островка» оглядел комнату и уселся в кресло.

― Эрдана, я хотел поговорить с вами… Вы ведь связаны с ангалинами, не так ли?

Отрицать было бессмысленно. Я кивнула и добавила:

― С одним…

― Я его тоже знаю? У него приметная царапина на лбу и зелёные глаза?

― Знаете…

― Отлично! Вот его доля за жемчуг,― и достал из кармана толстый кожаный мешочек.― Вы передадите?

― Можете быть уверены.

― Спасибо. В этот раз сделка была очень удачной. Мы хорошо заработали.

Я взвесила в руке «долю». Ого! Какая тяжёленькая!

― Если появится ещё что-либо подобное, буду только рад. Условия меня устраивают.

― Я передам ему… Крианн, а вы, случайно, не знаете… можно ли увидеться со смертником до казни?

Такого вопроса он никак не ожидал, но ответил быстро:

― Можно. А зачем вам?

― Сегодня я узнала, что здесь, в тюрьме, находится человек, с которым мне нужно обязательно встретиться.

― Думаю, что два-три ранда помогут в таком деле. Только договариваться надо непосредственно с охраной, в городскую управу лучше не ходить, там задают слишком много вопросов.

― Спасибо, Крианн.

― Хотите чаю пока?

― Хорошо бы…

― Гарри принесёт,― он поднялся с кресла. Стоя, Крианн был не намного выше меня, сидящей. Теперь мы находились почти на одном уровне и уже он, смотрел на меня сверху вниз. Мужчина хотел что-то сказать, я видела это по его лицу, но он лишь слегка поклонился со словами:

― Отдыхайте…― и вышел.

Вскоре Гарри принёс чай с куском утреннего пирога. Парень сегодня был весел и улыбчив.

― Не желает ли эрдана ванну?

― Спасибо, Гарри, не утруждайся.

― Как скажете.

Я заперлась на засов, выпила чай, а к пирогу не притронулась. Есть совсем не хотелось. Не раздеваясь, упала на кровать и через несколько секунд носилась по библиотеке.

― Мозг! Как же так! Его казнят!

Профессор сидел за столом и листал толстый фолиант.

― Очень жаль…

― Надо что-то придумать! Слышишь?!

― Ты опять за своё?

― За какое своё?!

― Ну Кари… Ты как маленькая… В Маргосе ты освободила ангалина, а здесь хочешь помочь заключённому совершить побег?! Не забывай, что он преступник!

― Я очень хочу помочь ему и если бы знала как, то ни минуты бы не раздумывала, но понимаю, что это нереально. Надо хотя бы повидаться, спросить, что было после моего исчезновения… Что с Дайком…

― Тут ты права, конечно, встретиться необходимо, информация лишней не будет.

Я мерила библиотеку шагами, а Мозговой через монокль поглядывал на мои метания.

― Я так хочу помочь ему! Это же мой Гоблин! Только как?! Может, на свидании получится что-то разведать?

― Выбрось это из головы! Банкорская тюрьма ― это не набережная в Маргосе! Ты не знаешь, где и как его содержат, ни как охраняют. И города ты тоже почти не знаешь… Да и вообще! Что я говорю?! Это глупая затея!

― А вот знаешь, что!― и я ткнула в него пальцем.― Что-то подобное ты и в Маргосе говорил, не хотел, чтобы я Макса освободила! Но всё получилось! Мало того, теперь Макс мой друг и даже больше… И мне без разницы, что он не человек! Он стал таким же близким, как и «золотая» банда, и караванщики, и Гун! И если я смогу помочь Грасу, то я это сделаю! Обязательно! Не хочешь помогать, не надо! Обойдёмся!

И выскочила из библиотеки, громко хлопнув дверью. Пока бежала по какому-то странному полутёмному коридору, которого раньше не было или я его просто не замечала, до сознания донеслись, брошенные вслед слова Мозгового:

― Кари! Постой! Давай поговорим!

Крикнув мысленно «обойдёшься!», я открыла глаза. Под полом стучали. Я вскочила и отодвинула от люка кресло. Холодный, мокрый Макс сбил с ног:

― Ты почему так долго не открывала?!― хвост обвился вокруг коленей, а над лицом нависла тёмно-серая морда.― Ты, что обиделас-с-сь?! Прос-с-сти… Я понимаю, что пс-с-сих…

Не говоря ни слова, я крепко стиснула его шею, водя ладонью по влажной чешуе. Макс дёрнулся, по всему его телу быстро пробежала искристая дорожка, и он ещё сильнее обхватил меня. Так мы и лежали на полу возле открытого люка. Я перебирала пальцами крупные чешуйки вдоль позвоночника, это действовало очень успокаивающе, а он, закрыв глаза, дышал куда-то мне в макушку.

― Тебе Крианн кучу денег за жемчуг передал…― прервала я молчание.

― Много?― глаза не открывались.

― Не знаю, не считала… Сам посмотри… Ещё сказал, что если появится что-либо подобное, будет только рад, условия его устраивают.

― Отлично…

В дверь постучали:

― Эрдана Карина, ужин готов! Вы слышите?!

― Да, Гарри, я скоро… Макс, выпусти меня,― последнюю фразу я сказала шёпотом.

Хватка ослабла, и я поднялась на ноги:

― Ты голодный? Принести что-нибудь?

― Нет, я хорош-ш-шо поохотился…― изумрудные глаза очень внимательно меня рассматривали.― Что-то случилос-с-сь?

― Ты о чём?

― Я же вижу, вернее, кож-ж-жей чувс-с-ствую, что ты чем-то обес-с-спокоена…

― Случилось…

Он стряхнул остатки влаги и принялся разжигать камин:

― И что ж-ж-же?

― Помнишь, я рассказывала про «золотую» банду?

― Как не помнить…

― Грас в тюрьме, здесь в Банкоре. Перед праздником его казнят, голову отрубят…

Ангалин подбросил несколько поленьев и повернулся ко мне:

― Иди поеш-ш-шь, потом поговорим,― и улыбнулся одной половиной клыкастой пасти. Как у него так получается?!

Ужин оказался очень вкусным. Правильно говорят, что аппетит приходит во время еды. Пока я топала в столовую, есть совершенно не хотелось, но стоило унюхать ароматы и увидеть на тарелке дымящееся мясное рагу с горой овощей, как проснулся зверский аппетит. Умяв свою порцию, я поблагодарила Марэну и Гарри и, захватив небольшой чайник с фирменным горячим напитком, удалилась к себе.

Макс лежал на циновке и считал деньги. Цитата сорвалась сама собой:

― «Там царь Кощей над златом чахнет…»

Ящер заулыбался:

― Ещ-щ-щё одна с-сказ-зка?

― Да. И очень красивая, между прочим, в стихах…

― Расскажеш-ш-шь?

― Если вспомню целиком, она длинная. Ну, что?― и я присела рядом,― Крианн тебя не обидел?

― Нет, всё как договаривалис-с-сь, даж-ж-же больш-ш-ше, чем я рассчитывал.

Он закинул одну монетку в рот и, прошлёпав к кувшину, вылил в глотку почти всю воду.

― Ну как? Вкусно?!

― Нет, но иначе я не с-с-смогу тебя радовать этим… как его… как ты говорила?

― Световым шоу…

― Точно! Такие слова умееш-ш-шь подбирать!

Он плюхнулся на циновку и уставился зелёными глазищами:

― А вот теперь рассказывай, что случилос-с-сь…

И я рассказала. И про поход в управу, и про чиновника и его условия, и про объявления о казнях и даже отчиталась, сколько потратила денег и на что. Максу очень понравилась моя экономность и то, что я доложила ему всё детально, во всех подробностях.

― И что думаеш-ш-шь?― хвостовые пальцы отбивали чечётку на циновке.

― Если бы я могла ему как-то помочь… Но как?! Тюрьма ― это не набережная в Маргосе,― повторила слова Мозгового.― Попробую хотя бы повидаться, расспросить о Дайке, а также про то, что случилось после того, как я убежала. А может, Грас расскажет и про яму, в которой меня нашли. Проход в мой мир должен быть где-то рядом…

На последней фразе чечётка прекратилась, а сильные гибкие пальцы сжали моё запястье.

― Ты всё-таки хочеш-ш-шь вернутьс-с-ся?

― Конечно… Я чужая здесь…

Золотые искры в ясных, фантастических глазах, на мгновение, вспыхнули и потухли.

― Но не для меня…

Я обняла его:

― Спасибо, Максик, так приятно слышать… Если честно, то на возвращение я уже особо и не рассчитываю. Это уравнение со многими неизвестными, а я не великий математик… Но я должна пытаться… Не обижайся…

― Я не обиж-ж-жаюсь…― горячий язык лизнул щёку,― я понимаю и помогу, чем с-с-смогу…

― Ах ты, крокодильчик, мой золотой!― и забыв про возможные последствия, чмокнула его в нос.

Яркая, сиреневая молния шибанула в потолок, нас отбросило в стороны, и по комнате быстро распространился запах озона, как после грозы. Хорошо, что ставни были закрыты! Макс тряс головой, а я сидела на полу возле двери, закрыв лицо руками.

― Прости-и-и… я забыла…

― Не делай так больш-ш-ше. Видиш-ш-шь, чем это заканчиваетс-с-ся…

― Макс…― я подползла к нему на четвереньках,― а что это такое?! Самая настоящая молния бьёт!

Он отвернулся и пробурчал:

― Потом… как-нибудь расскаж-ж-жу… Давай лучш-ш-ше думать, что с Грас-с-сом твоим делать будем.

― А что делать? В Маргосе у меня был расслабляющий отвар для каморты и желание помочь тебе, а здесь одного желания не хватит…

― З-з-зато теперь у тебя ес-с-сть я…

Я уставилась на своего друга:

― Неужели ты хочешь сказать, что…

Ящер подмигнул зелёным глазом и улыбнулся во всю клыкастую пасть:

― Хочу!

Я чуть не кинулась к нему обратно с поцелуями, но ангалин вовремя увернулся, хитро скалясь:

― Мне мож-ж-жно, а тебе нельз-з-зя!

Вскоре я уже знала, в чём состоял план Макса. Во всем Банкоре, да и на всём Окатане, наверно, он был единственным, кто мог такое провернуть! И этот, единственный, находился сейчас рядом со мной! Каким же удивительным образом может закрутиться спираль событий! Один поступок влечёт за собой другой, этот другой ― третий, какой-то случай приводит к определённым последствиям, из которых тоже следуют какие-то события и так далее… Из, казалось бы, отдельных звеньев сплетается единая цепь судьбы!

Тюрьма в Банкоре, по сути, тюрьмой не была. Это был древний, полуразрушенный Храм ангов, предков ангалинов, как они верили. Когда-то, в далёком-далёком прошлом, таких Храмов было восемь, для каждого из восьми богов. Восемь ― это, вообще, особое число на Окатане, можно даже сказать, священное. В настоящее время сохранилось всего пять Храмов, один из которых был разрушен во время очень сильного землетрясения, когда Банкора не было и в помине. Ангалины потеряли интерес к этому Храму, так как целостность его была нарушена и для поклонения они посчитали его непригодным. Из оставшихся четырёх, два, находились на Восточных землях, один на Севере и один на Западных территориях. Что сталось с остальными тремя, ангалины не знали. Предполагали только, что в те времена, когда анги воевали с богами, они были уничтожены.

Когда отстроился город, разрушенный Храм люди стали использовать в своих целях и вскоре он превратился в тюрьму, уж больно подходил для этого. Внутри, на нескольких подземных уровнях, располагались небольшие изолированные камеры с такими прочными решётками и каменными стенами, что выбраться из них было невозможно. Для чего нужны были эти камеры в подземельях, Макс не знал. Зато, он знал другое! Все Храмы были абсолютно одинаковы как снаружи, так и внутри. Решётки в камерах открывались только из одного изолированного помещения, и никаким другим способом открыть их было нельзя. Но… В полу, возле задней стены в каждой камере был узкий канал, по которому постоянно текла вода. Такой канал проходил через все камеры всех подземных этажей.

В полуразрушенном Храме Банкора, вода по этим каналам не текла, так как землетрясение нарушило циркуляцию подземных источников. Макс знал, что в каждой каменной клетке в этом канале есть участок, который отодвигается, зачем, неизвестно. Но известно как! Чтобы сдвинуть этот камень, нужно было попасть в узкий коридор за задними стенами череды камер. Люди понятия не имели об этом проходе, так как найти его можно было, только если знать, что он там есть. Зачем и для чего анги строили такие странные сооружения, ангалины не знали, а люди тем более. С глубокой древности у ящеров сохранился документ из какого-то неизвестного и стойкого ко всяким повреждениям материала с подробным планом одного из Храмов. И как они выяснили со временем, все уцелевшие Храмы ему соответствовали.

― А Храмы ли это?― задала я крутившийся в голове вопрос.

Ящер пожал плечами:

― Мы никогда не думали об этом, но теперь…― он задумался,― надо будет отца расспрос-с-сить. Он много чего з-з-знает, мож-ж-жет что-нибудь и расскаж-ж-жет, хотя делитьс-ся самыми важ-ж-жными тайнами будет только с нас-с-следником. Я кое-что з-з-знаю лишь потому, что чрез-з-змерно любопытен, ос-с-собенно это проявлялос-сь в детс-стве, и пос-с-стоянно с-с-сую с-с-свой длинный хвост, куда не с-с-следует и ищ-щ-щу на него приключения. Так отец говорит… Вот и тебя так наш-ш-шёл…

― Значит, всё может получиться?

― Вполне. И притом так, что никто не поймёт, как он исчез-з-з из з-з-запертой камеры! Но одному мне не с-с-справиться. Тебе обяз-з-зательно нуж-ж-жно с ним встретитьс-с-ся, как ты и хотела. Заодно и рассмотреть вс-с-сё вокруг, пос-с-считать в какой камере его держ-ж-жат и на каком уровне. Чем больш-ш-ше увидиш-ш-шь и запомниш-ш-шь, тем лучш-ш-ше.

― Само собой… Вот только узнает ли он меня? А вдруг разговаривать не захочет?

― Ты так с-с-сильно из-з-зменилас-с-сь?

Я улеглась на спину: головой на Макса, как на подушку, а ноги закинула на сиденье кресла.

― Мне сложно об этом судить… Я же себя со стороны не вижу. Когда в лесу жила, то себя совсем не видела, кроме как в отражении воды. А про глаза и волосы так и говорить нечего… «райское поле» оставило яркие отметины.

Гибкая шея изогнулась, и голова Макса легла мне на живот. Он молча рассматривал меня, и я почувствовала, что краснею.

― Что ты делаешь?

― Любуюс-с-сь…

― Вот дурак…― и щёлкнула его по лбу. Звук щелбана о крепкую, крупную чешуйку получился звонким.

― Он тебя уз-з-знает, ты ж-ж-же не один день ж-ж-жила с ними, да и говорить з-з-захочет… Он же там с-с-смерти ж-ж-ждёт… Я тоже ж-ж-дал… Ложис-сь с-с-спать, а я на раз-з-зведку с-с-сплаваю. Ес-сть нес-с-сколько воз-з-мож-жностей попас-сть в тюрьму, по каналу и по подз-з-земной реке.

― Макс… Почему ты мне помогаешь?

Ангалин криво усмехнулся:

― Влюбилс-с-ся…

― А если серьёзно?

― Хочетс-с-ся утереть наместнику нос-с-с, да и с-самому Великому террхану. Щ-щ-щёлкнуть их вот так, как ты меня сейчас-с-с. И к тому ж-ж-же я, лично, против «з-з-золотой» банды ничего не имею. Вс-с-се говорят, что ангалины ж-ж-жадные и нам нуж-ж-жно только з-з-золото. А оно нам, дейс-с-ствительно, очень нуж-ж-жно! И ты з-знаеш-ш-шь, з-зачем. От него з-з-завис-сит наш-ш-ша ж-ж-жизнь в море! Когда из глубин поднимаютс-с-ся панцирные ос-с-сьминоги или кархароны мигрируют через наш-ш-ши воды, нам приходитс-с-ся туго и только вс-спыш-ш-шки с-с-света способны их отпугнуть. А без-з-з золота ангалины не светятс-с-ся и не могут с-с-согревать с-с-себя в холодной воде. З-з-зачем золото людям?! Раз-зве их ж-ж-жизнь з-завис-сит от него так, как наш-ш-ша?!― на такое сложно было что-то возразить.

Макс уплыл, а я переоделась и улеглась. Спать не хотелось… Я лежала и перебирала в памяти все, о чём мы разговаривали. По словам Макса, выходило, что важно выяснить в какой именно камере держат Граса, а дальше дело техники. Проникнув в туннель за стенами камер, можно будет отодвинуть камень, там должен быть рычаг, и забрать Граса, а потом уйти тем же путём. Сейчас всё выглядело просто и исполнимо, но реальность может внести свои коррективы, и я даже не сомневаюсь, что внесёт. Первое, что сейчас нужно, так это организовать свидание, а там посмотрим.

Я закрыла глаза и очутилась не у двери в библиотеку или в ней самой, а опять в том странном, полутёмном коридоре. Я огляделась. По сторонам тускло горели лампочки, самые обычные лампы накаливания, только вкрученные прямо в стены. Я дотронулась до одной― холодная. А куда идти?! В обе стороны картина одинакова: бесконечный коридор с лампочками.

― Мозг! Мозг! Ты где?! Куда я попала?! Отзови-и-ись!

Никакого ответа. Я продолжала стоять, растерянно оглядываясь: «Что за коридор? Откуда он взялся?!»

― Мозг! Мозгово-о-ой!

― Кари! Девочка моя!

Я обернулась на голос. Профессор нёсся по коридору, махая руками. Полы халата развевались, а шаги отдавались гулким эхом. «Странно… Я вижу его и слышу… Смотрю, как он быстрым шагом, приближается навстречу, но… ничего не меняется, он, будто на месте стоит… или это я отдаляюсь? Я же стою столбом! Что за чудеса?! Зазеркалье какое-то…».

Я продолжала смотреть на Мозгового, мчащегося ко мне. Не знаю почему, но я повернула голову в противоположную сторону. Секунда… и профессор оказался рядом. Он сграбастал меня в объятия и принялся целовать в щёки:

― Девочка моя! Я так рад! Как ты тут оказалась?! Я никак не мог достучаться до тебя… Ты так иногда отгораживаешься, что дозваться невозможно!

От таких бурных эмоций я обалдела. Я знала, что он меня любит, чувствовала это… И чем дальше, тем больше. Но ведь он ― это я, а я ― это он… Ум за разум заходит!

― Мозг, я ничего не понимаю… Где мы?!

Он оторвался от своего занятия и поправил мою растрепавшуюся прядь:

― Как где?! В глубинах твоего разума, конечно!

― Моего?!

― Ну да.

― Мрачноватенько как-то, тебе не кажется?

Он захохотал и опять кинулся обниматься:

― Кари, ты попала так глубоко, что я сам только недавно начал тут появляться. Вот лампочки вкрутил, а то совсем был мрак.

― Я ничего не понимаю, Мозг… А библиотека где?

― Пойдём.

И хоть двигались мы прямо, возникло ощущение, что мы постоянно поворачиваем: то налево, то направо. Перед глазами одно ― прямой длинный коридор, а внутри какое-то круговое движение. Меня начало подташнивать, как в детстве на карусели, а потом… пол неожиданно ушёл из-под ног.

― Ка-а-ари… Ка-а-ари! Где-е-е ты-ы-ы?!― кто-то звал меня, только непонятно, чей это голос.

Я осознавала, что сплю. Это сон… Деревья, скалы, хижина в лесу, потом быстрое мелькание лиц: Карелл, Грас, Олли, Лакр, какие-то хмурые и бледные. И опять голос, только я его уже узнала и завопила в ответ:

― Дайк! Дайк! Я здесь! Да-а-айк!

Поток холодной воды привёл в чувства. Мокрая с головы до ног я сидела на кровати, а рядом с кувшином в хвосторуке сидел Макс:

― Ну ты и напугала!― и поставил кувшин на место.

В дверь постучали:

― Эрдана Карина! Эрдана Карина! Что случилось?!― это был Гарри.― Вы слышите?!

Макс, ужом, юркнул под кровать. Я подошла к двери:

― Всё в порядке, Гарри, прости за беспокойство…

― Эрдана Карина, откройте!

Я отодвинула засов:

― Гари, всё нормально.

Парень смотрел на меня снизу вверх, так как был не намного выше своего отца. В руках он держал большую дубинку и подсвечник:

― Вы вся мокрая…

― Я знаю…― и попыталась улыбнуться.

― Вы что люк открывали?!

― Не только открывала, я в него и провалилась, случайно…― нашёлся правдоподобный ответ.

Парень недоумённо хлопал глазами.

― Не беспокойся, я в порядке…

Он просунул голову и оглядел комнату:

― Вы уж поаккуратней, эрдана, а то мало ли что… Ещё покалечитесь…

― Приятно, что ты так волнуешься.

Гарри широко улыбнулся:

― Отдыхайте и больше так не кричите,― и он погрозил пальцем.

― Я постараюсь,― и закрыла дверь.

Макс выполз из-под кровати:

― Кари, прос-с-сти… Я не з-знал как привес-сти тебя в чувс-ства. Ты как соз-з-знание потеряла, а потом кричать начала…

Я отмахнулась:

― Спасибо…

― За что?

― За то, что вытащил меня… оттуда.

― Откуда?

― Из сна.

― Ты Дайка з-з-звала…

― Громко?

Ангалин кивнул на дверь:

― Гарри же услыш-ш-шал…

Пока я переодевалась в сухое и после, когда мы раскладывали постель на просушку возле камина, я всё думала о том, что случилось: «Что же это за коридор странный? И Мозговой… весь такой лучистый и сияющий… Я же видела по его глазам, что он очень рад меня видеть… Почему же стало плохо? И этот сон… Дайк… Его зовущий голос… Надо в Латрас! И как можно быстрее! Но и Граса бросать нельзя…».

Макс стащил тяжёлый матрас на пол и разложил на циновке:

― Он не вес-с-сь промок, с другой с-стороны мож-жно с-с-спать.

― Значит, будем спать возле камина.

Я устроилась на сухой части, а Макс рядом на полу:

― У меня не очень хорош-ш-шие новос-сти…

― Ничего не получится?

― Мож-жет и получитс-ся, но потребуются ус-с-силия… Проход местами з-з-авален, где-то з-землёй, где-то камнями. Попасть возмож-ж-жно, но чтобы з-знать, где копать, нуж-ж-но выяс-с-снить в какой он камере. Если на с-с-самых ниж-жних уровнях, то…― он замолчал.

― Чего-то подобного я и ожидала, не верилось, что всё будет так просто. Ладно, давай спать, утро вечера мудренее…

― Это поговорка твоего мира?

― Да.

― А у нас-с в таких с-с-случаях говорят: рассвет ярче з-з-заката…

― Красиво…

Гун объявился к завтраку. Пока мы ели он успел намекнуть, что кое-что выяснил. С самого утра мы с Максом решили, что если расположение камеры окажется удачным, то копать будем по ночам. Придётся поискать мою лодку, которую я оставила в кустах за городом у реки. Макс обещал заняться этим и перегнать её в надёжное место, она может понадобиться. Возможно, что до сих пор её никто не нашёл.

Я же решила, что пора закупать припасы на дорогу, чтобы не остаться опять без пропитания, если придётся быстро сматываться из города. Голос Дайка не выходил из головы. Он звал меня! И хотя это был только сон, но предчувствие осталось нехорошее. Что-то случилось с моим дорогим «нянем», что-то случилось…

Я уговорила Гуна сначала съездить с Крианном в городскую управу, чтобы хозяин гостиницы выступил в качестве второго поручителя, а потом приехать за мной. Как ни странно, но вернулись они быстро. Гун сиял от счастья. Теперь он полноправный городской житель и может писать объявления о своих услугах. Он не переставал кланяться мне и Крианну и пока ему не налили кружку пива, никак не мог угомониться.

На закупку припасов Макс выделил мне ещё пять золотых рандов.

― Макс, но это очень много. У меня же есть деньги.

― Бери.

― Но тебе нужнее…

― Мои тайники по вс-сему Банкору рас-спиханы, так что не спорь. Ещ-щ-щё не из-звес-стно, сколько охране придётся з-з-заплатить…

По пути на рынок, Гун успел доложить, что идти в тюрьму нужно сегодня вечером, потому как новый начальник в отъезде и вернуться должен со дня на день. А он, без разрешения управы, никого не пропустит. Солдаты же, совсем не прочь подзаработать, поэтому медлить нельзя. Но цену они заломили, о-го-го! По ранду на каждого, всего четыре. Говоря это, Гун чуть не поперхнулся и принялся причитать, что люди от жадности совсем с ума посходили:

― Четыре ранда! Они что, ангалины, которым золота, сколько ни дай, всё мало?! Имели бы совесть!

― Ладно, Гун… Есть у меня деньги. Это слишком важная встреча, нет смысла торговаться.

Хотелось сказать, что как раз «жадный до золота» ангалин и подбросил мне золотишко. Но это не моя тайна… Ангалины хотят, чтобы люди лучше считали их жадными, чем на самом деле понимали насколько оно им необходимо. И в этом я была согласна с ними. Узнав их тайну, люди, особенно власть имущие, поставят эту прекрасную расу на колени, как много веков пытались это сделать, а со временем уничтожат.

Время до похода в тюрьму мы провели на рынке. Я купила небольшой котелок, соль, специи, понемногу разных круп, сушёных фруктов и овощей, а также запас вяленой рыбы и мяса ― всё такое, что долго хранится. Мешок получился увесистый. Учитывая, что у меня ещё два, то получался довольно объёмный и тяжёлый груз. Обросла я барахлишком, ничего не скажешь. Коли и дальше так пойдёт, то для своих странствий придётся не только коня, но и телегу покупать. Остаток времени мы провели в небольшой таверне, а потом Гун погрузил поклажу в гондолу и повёз меня в тюрьму.

Дело близилось к вечеру. Солнышки играли в облаках розовыми и оранжевыми бликами, а с моря дул сильный, но тёплый ветер. Добирались мы долго. Тюрьма, правильнее, Храм ангов, находился на самой окраине города в береговой его части и мы плыли к нему по широкому каналу. В прямоугольных башнях уже горели огни, а на мосту, ведущему к воротам, никого не было. С виду это здание, действительно, никак не напоминало место лишения свободы. Не слишком высокое, метров пятнадцать не больше, круглые колонны по периметру, одна из стен частично отсутствует, а вот каменный забор и башни у въездных ворот очень сильно отличаются по цвету и структуре. Похоже, что построены они гораздо позднее.

У входа нас встретили двое вооружённых охранников с факелами в руках. Гун кивнул одному из них и, показывая на меня, сказал:

― Эрдана, которая просит о свидании…. Она готова заплатить.

Один из мужчин подошёл совсем близко и осветил меня факелом:

― Кто вы приговорённому?

― Я жена его старого друга,― версия была придумана заранее,― приехала на праздник, а заодно и встретить мужа из плаванья. Он прибудет позже и не успеет попрощаться с ним… Поэтому мне хотелось встретиться с его другом, чтобы передать супругу последние слова прощания…

Второй охранник спросил:

― Эрдана северянка?

Я стянула платок, и платиновые волосы упали на плечи.

Мужчины хмыкнули, осмотрели с головы до ног, освещая факелами, и позвали за собой:

― Старик пусть ждёт здесь, проведём только вас.

Я кивнула.

― Гун, жди меня в гондоле.

Старик заковылял к воде, а мы прошли через ворота мимо башен, потом вдоль каменной стены забора и далее по ступенькам подняли в здание. Так как уже стемнело и света факелов не хватало, рассмотреть подробности было сложно. Один охранник шёл впереди, а другой сзади. Мы проследовали по нескольким коридорам, а потом начали спускаться. После двух пролётов мы оказались в небольшой комнате со столом в центре и лежанками вдоль стен. Там находилось ещё двое. Стало немного жутковато, но я старалась выполнять наказ Макса: скромно смотрела под ноги, одновременно пытаясь запомнить маршрут передвижения.

― Присядьте пока, эрдана…

Один из двух мужчин отодвинул стул. Я послушалась, он сел напротив, а остальные остались стоять. В полумраке было заметно, что он самый старший здесь.

― Вы готовы заплатить?

― Конечно…― я достала монеты, но на стол не положила.― Сколько у меня будет времени?

Охранники переглянулись:

― А сколько вам нужно?

― Хотелось бы о многом расспросить приговорённого, так как мы давно его потеряли и, желательно, наедине.

― Не более часа… Вас устроит?

― Вполне.

― Тогда…

На стол я положила две монеты:

― Половину сейчас, половину на выходе.

Сидящий напротив охранник улыбнулся:

― Хорошо, пойдёмте…

Он прихватил факел и повёл меня вниз по узкой тёмной лестнице, которая находилась в другом конце этой комнаты. Мы спустились на один этаж вниз, получается, что это второй нижний уровень, если помещение охраны посчитать за первый. Мрачный коридор, уходящий в темноту, пара факелов на стенах и решётки с двух сторон. Если лестница была очень узкой, то коридор с камерами, наоборот, очень широк. Вонища стояла, как в хлеву, когда за скотиной толком не убирают, аж глаза заслезились. Я зажала нос платком. Вдруг слева изнутри на решётку бросился человек. Я отшатнулась в сторону.

― Га-а-аби! Это ты?! У нас гости?!

Страшная, грязная рожа, пыталась просунуться сквозь толстые прутья. Ударило таким смрадом, что меня чуть не вырвало.

― Заткнись! ― охранник ткнул факелом в лицо заключённому. Тот завопил и упал.

― Не бойтесь, эрдана. Из камеры нельзя выбраться…

Мы подошли к проёму в стене и опять стали спускаться. Третий уровень… Опять такой же широкий коридор и камеры с двух сторон. Насколько тянется в длину это пространство, определить было невозможно, впереди сплошной мрак. Охранник подвёл меня к третьей камере по правой стороне от лестницы.

― Вот ваш смертник. Я зажгу факелы, чтобы вам было не так страшно.

Я подошла к решётке. Сначала ничего не могла рассмотреть, но когда в коридоре посветлело, и один из факелов заполыхал напротив, я разглядела внутри грубые нары и лежащую на них бесформенную кучу. Было очень холодно и сыро в этих мрачных, страшных катакомбах. Охранник ударил по решётке, окованной железом дубинкой:

― Эй! Смертник! К тебе пришли! Не каждому так везёт, повидать перед смертью такую красоту.

Куча шевельнулась.

― Я вернусь через час.

Я кивнула и он ушёл.

Холодные толстые прутья отгораживали меня от того кто находился внутри.

― Кто здесь?

Хриплый голос я узнала не сразу:

― Грас… Грас…― я совсем растерялась, не представляя, что делать и говорить.

Постанывая и кряхтя, человек в лохмотьях поднялся и сделал несколько шагов. Когда дрожащий свет упал на его фигуру, я вздрогнула и вцепилась металлические прутья. Это был мой Гоблин… Это был он… Но в каком виде! И хоть он был также намного больше меня, как и раньше, но от его силы и могучести мало, что осталось: худое, осунувшееся лицо с серо-зелёной кожей, всклокоченная рыжеватая борода и грязные короткие светлые волосы, торчащие в стороны.

Я прекрасно помнила, как в лесной хижине он часто брил и лицо и голову. Оказывается, он блондин, почти такой же, как и я. Северянин…

― Грас, Грас… Это я…

― Кто вы, эрдана?― он приблизился к решётке.

― Ты меня не узнаёшь? Совсем?― я втиснулась в прутья.― Забыл уже, как на Кифовом носу вытащили девушку из ямы?

Он дернулся, и его небольшие узкие глаза поползли на лоб:

― Отари?! Ты?!

― Я это… Я…

― Не может быть!― рот у него открывался и закрывался, похоже, мысли никак не могли найти словесный выход.

― Грас, не волнуйся, всё в порядке…

― Говоришь уже…

― Да, научилась…

― Как ты тут оказалась?! И зачем?! Неужто меня повидать?!― узник смотрел исподлобья.

― Подожди, у меня тут есть кое-что…― я достала из сумки пару свёртков,― вот поешь…

В мгновение ока, он выхватил один и, плюхнувшись на каменный пол, впился зубами в кусок мяса. Ел жадно, даже постанывая иногда. Я присела рядом с другой стороны каменной клетки. Вскоре он завернул остатки в тряпку, и я протянула ему второй:

― Тут хлеб и вяленая рыба.

Он всё забрал и спрятал под нары:

― Что тебе надо «звёздочка»? Мало того, что натворила?!

Я оторопела:

― Грас, ты что… Я ничего не творила…

― Ври больше! Зря Карелл Лакра не слушал…

― В чём дело, Грас? Ты про что говоришь?!

― А то не знаешь?!

― Нет… Откуда? Это я у тебя хотела спросить, что случилось после того, как я ушла… И что с Дайком…

Он так злобно захохотал, что меня прошиб озноб, а потом кинулся на решётку. Я не успела увернуться. Грязные сильные пальцы сомкнулись на шее:

― Не прикидывайся, Отари! Навела сыскарей, а сама сбежала! Отблагодарила за всё и Дайка, и Карелла! Подлая шпионка!

В глазах потемнело… Я нащупала кинжал в складках юбки и полоснула по руке, сжимающей горло. Кровь свистнула фонтаном, и пальцы разжались. Только-только сошли синяки от хватки Макса и вот вам, получите! Теперь такой же «подарочек» от Граса буду носить! Я отползла подальше и похрипела:

― Грас, я никого не наводила… Я вас не предавала…

Он зажимал рану, а потом оторвал кусок лохмотьев и обмотал руку:

― Уходи…

Я сидела на полу, держась за шею. Обидно было страшно, словами не передать! «Неужели все они думают, что это я их предала?! Вот как значит! Мой Нянь очень хорошо прикрылся мной! Он всё продумал заранее! Помог бежать, тем самым свалив вину на меня… Может, именно потому он так старательно меня и выхаживал, чтобы потом подставить в нужный момент?! Ну, Нянь! Не могу не восхититься! Пусть остальные думают, что странная девица шпионка, а сам буду чистеньким! Значит… Если меня найдут, то конец очевиден. Не убили сразу, так убьют потом… А еще так за них переживала… Вот дура! А за Дайка, так и говорить нечего… Неужели он меня подставил?! Как же не хочется в это верить!»

Я поднялась с колен и осмотрела себя в свете факела. Туника была забрызгана кровью и даже на юбку попало. Нельзя, чтобы охрана заметила… Грас, сидя возле решётки, молча наблюдал за моими действиями. Я скинула жилет, сняла тунику и одела её задом наперёд. Вывернула жилет наизнанку, благо он был почти чёрный, и пятна крови на нем были почти незаметны. Вроде неплохо… Самые заметные пятна теперь на спине под жилетом.

― Отари…― Грас сидел, привалившись к решётке,― ты слышала что-нибудь о них?

― Немного… Знаю только, что все на свободе, даже торговцев каких-то грабанули, которые на ярмарку в Маргос по реке сплавлялись.

― Хорошо…― он вздохнул и криво улыбнулся.

― Ещё я Лакра в Маргосе видела…

― Да?― Грас встрепенулся.

― Он был не один, но того второго я не знаю.

Мне показалось, что приступ бешенства у Граса миновал. Он сидел какой-то обмякший и тихо постанывал. Я присела рядом, ни страха, ни тем более обиды на него уже не было. Да и душат меня уже не в первый раз… И что-то подсказывает, что не в последний…

― Послушай, Грас… Можешь верить, можешь ― нет, дело твоё… Мне всё равно…

― По сути, мне тоже… Хранитель уже готов принять меня…

― Подождёт твой Хранитель, я вытащу тебя отсюда…

― Ты?! Вытащишь?!― судорожно улыбаясь, он покачал головой.

― Раз я такая подлая шпионка, как вы подумали, то почему ты сомневаешься?

― Из Банкорской тюрьмы нельзя убежать… Меня поэтому сюда и привезли.

― Это мы ещё посмотрим…― я улыбнулась и погладила его по раненой руке.― Прости, я не хотела…

С каким-то то ли вызовом, то ли укором он посмотрел мне в глаза:

― Кто ты, Отари?! Откуда ты взялась?!

― Вот с этого и надо было начинать, а не с обвинений. Меня зовут Карина или просто Кари… Я не предавала вас, Грас… Мне Дайк помог сбежать…

Послышались шаги. Мы оба вздрогнули. Неужели час закончился?! Ничего толком узнать не успела! Просунув руки сквозь прутья, я порывисто обняла Граса и зашептала ему на ухо:

― Я вытащу тебя отсюда, жди…

На лестнице показался охранник. Я вскочила и прикрыла брызги крови на юбке руками.

― Всё в порядке, эрдана?

― Да.

― Пойдёмте, время вышло.

Опустив голову, я последовала за ним. В верхней комнате я положила два ранда на стол и быстрым шагом вышла.

В себя я начала приходить уже в гондоле: «Вот так встреча получилась! Я думала, что он обрадуется, а вместо этого возвращаюсь с новыми синяками. И пусть боли я не ощущаю, но гематомы от пальцев будут «будь здоров», не хуже чем от ангалинских! Как бы Макс не отказался мне помогать, когда кровоподтёки увидит. А он увидит… Этот чешуйчатый всё заметит! Надо сразу ему всё рассказать, уж больно он всякие подробности любит. Только сделать это надо правильно, чтобы не психанул, не дай бог. Без Макса у меня ничего не получится…».

Гун грёб в темноте, иногда поглядывая в мою сторону. Ясно, что ему любопытно, как прошло свидание, но не могла же я посвятить его в подробности.

― Гун, спасибо за помощь.

― Всё хорошо, Кари? Вы поговорили?

― Поговорили…― я плотнее прикрыла шею.

До «Тихого островка» мы добрались глубокой ночью, но меня ждали. Крианн сам открыл дверь.

― Крианн, простите, не думала, что так задержусь.

― Не страшно, я ещё не спал. Может, поужинаете?

― Нет, спасибо. Не хочу… А можно Гуна приютить, ему далеко к себе добираться? Я заплачу, сколько нужно.

― Что вы… Найдём мы Гуну место, не переживайте. Я бы и сам его оставил…

― Спасибо, Крианн, вы самый лучший хозяин гостиницы во всё городе!

Пожелав доброй ночи, я ушла к себе. И только закрыла дверь, как в темноте вспыхнули зелёные глаза и гибкий хвост обвил ногу:

― Что так долго? Как вс-сё прош-ш-шло?

― Привет, Максик… потерпи, я всё тебе расскажу.

Пока я зажигала свечи и переодевалась, а Макс растапливал камин, удалось немного успокоиться и подумать как вести разговор с ангалином. Матрас так и лежал возле камина, он уже просох, но затаскивать его обратно было лень, и я опять устроилась на полу, а Макс рядом на циновке. Я всё ждала, когда же он заметит, но он ничего не говорил.

― Макс… Свидание прошло не совсем так, как я представляла, но это ничего не меняет, наоборот, теперь я просто обязана помочь ему.

Три гибких пальца дотронулись до шеи:

― Больно?― ящер заглядывал в лицо.

― Нет… Говорить тяжеловато…

― Почему? Или з-за что?

― Он думает, что это я сдала банду сыскарям, а сама сбежала. И так думает не только он, наверно… Мы не успели толком поговорить, времени не хватило…

― Это его кровь на твоей одеж-ж-жде?

― Его…

― Понятно… з-значит, твой Дайк тебя прос-с-сто подс-ставил?

― Не знаю, Макс… Не знаю… Я не хочу в это верить… Это так не похоже на правду, хотя… Совсем ничего не понимаю…

Выступили слёзы и, обняв ангалина за шею, я спряталась от его взгляда. Он обвил меня хвостом и крепко стиснул.

― З-значит, отказ-зываться от с-своего плана ты не намерена?

― Нет, если получится освободить Граса, то он рано или поздно вернётся в банду. И если расскажет обо мне остальным, то это будет только к лучшему. Ведь ни о ком из них я толком ничего не знаю. Только о Карелле узнала немного от Гуна, да и про Граса что-то, остальные же, и Дайк в том числе, совсем «тёмные лошадки». Я не знаю о них ничего, кроме имён: кто они, кем были раньше, где и как жили, и что они, вообще, за люди… Может, если у нас всё получится, Грас поделится информацией… А пока, планы не меняются.

― Хорошо, как с-скажеш-шь.

― Не думала, что ты так спокойно отреагируешь…

― На что?

― На синяки.

Макс извернулся, и его голова оказалась напротив:

― А как ты думала?

― Ну разозлишься, психанёшь…

Он ехидно заулыбался, щуря глазищи:

― Первым порывом было именно это…

― Значит, сдержался?

― Я же обещ-щ-щал, что буду старатьс-с-ся.

― Молодец, продолжай в том же духе.

Мы проболтали ещё долго. Я рассказала Максу детально, что происходило в тюрьме, все подробности внутреннего расположения подземных этажей и камер. Всё-всё, что заметила, услышала и запомнила. Ангалин был доволен. Уровень, в котором держали Граса, был не самый нижний, а в каждом Храме таких было пять. Значит, шансы на то, что нам удастся добраться до нужной камеры, велики. В свою очередь, Макс рассказал, что лодку мою он нашёл и пока спрятал на одном из островков, а потом перегонит в город, когда понадобится.

Проспала я почти до обеда. Когда проснулась, Макса не было. Во время умывания голос Мозгового так громко раздался в ушах, что я выронила медный кувшин.

― Кари! Кари!

― Мозг, не пугай так, заикой сделаешь.

― Фу-у-у! Дозвался, наконец…

― Я тоже рада тебя слышать, а то после последнего раза как-то жутковато. Почему тогда я так отключилась, ты знаешь?

― Знаю…

― И почему?

― Тебе рано так глубоко погружаться в себя. Вестибулярный аппарат такие перегрузки ещё не выдерживает…

― Вот как?!

― Ну что-то типа того…

― Но ведь я хотела попасть в библиотеку, а очутилась в этом странном коридоре?

― Это потому, что ты плохо вообразила себе нужное место. На будущее, запомни, сначала представь точную картинку, а потом закрывай глаза.

― Хорошо… Но всё равно странно… Раньше была только библиотека, а теперь… коридор этот.

― Кари, пойми, наше общение не стоит на месте, оно развивается. Я узнаю тебя, ты ― меня и чем дальше, тем больше мы можем погружаться друг в друга… Происходит энергообмен…

― Но ты ― это я, а я…

― Это ты. Всё правильно. Ты учишься взаимодействовать сама с собой на очень высоком уровне, но на всё нужно время и некоторые навыки.

Я зажмурилась и, представив Мозгового, сидящего за столом, оказалась в библиотеке.

― Ну вот и умница!

Он вставил монокль в глаз и всмотрелся в мою шею. Потом как-то судорожно хихикнул, но быстро зажал рот ладонями.

― Тебе смешно, конечно, а у меня шея синей неделю будет.

― Прости, дорогая,― он спрятал смеющиеся глаза,― но шейные платки должны быть неотъемлемой часть твоего гардероба.

И заржал в голос. Я схватила подушку с кушетки и со всей силы запустила в профессора. Он, хохоча, уклонился, выскочил из-за стола и закружил меня по библиотеке.

― Я рад, что с тобой всё в порядке! Но с этим надо что-то делать…

― Ты о чём?

― Об этом,― и ткнул пальцем в свежие синяки.― Ты должна уметь защищать себя.

― Хотелось бы… Только из оружия у меня кинжал Дайка, которым я и пользоваться-то толком не умею.

― Попроси Макса, пусть научит тебя чему-нибудь.

― Чему научит?

― Ангалины прекрасно владеют оружием. А я помогу…

― Но…

― Что «но»?

― А где и как он будет меня учить? Да и согласится ли? Тут женщины и оружие, вещи несовместимые.

― Это у людей, а на ангалинов, я думаю, это древнее правило не распространяется.

Я сидела на кушетке и соображала с трудом: «Во-первых, кроме кинжала ничего нет. Во-вторых, в комнате развернуться негде для нормального обучения, да и уши кругом. В-третьих… а что, в-третьих? Мы с Максом скоро расстанемся… Или нет? Я же в Латрас собираюсь? Или уже не собираюсь? Что-то совсем я запуталась, что делать и что не делать… В-четвёртых…

― А как ты можешь помочь?― я недоумённо глядела на профессора.

― Очень просто. Если Макс тебе что-то покажет из приёмов ведения боя или защиты, то мы могли бы закреплять это здесь, то есть не в самой библиотеке, а в тренировочном зале, который я организую.

― Где организуешь?

― Ну как где?! В твоей голове, конечно! Точно так же, как и библиотеку сделал.

― Мозг! У меня иногда от тебя и твоих действий так крыша едет, что боюсь от шизофрении мне никуда не спрятаться.

― Не волнуйся,― и он уселся за стол, закинув на него ноги в мягких туфлях.― С тобой всё в полном порядке и дальше так будет. Просто воспринимай всё происходящее как данность, не мучая себя лишними вопросами, так гораздо легче, согласись…

Я кивнула: «Хорошо ему говорить… А у меня шарики за ролики заходят от одного только присутствия этого умника внутри».

― Кстати, по поводу Граса,― сложив руки за головой, он начал качаться на кресле.― Нужно помочь ему, раз есть такая возможность. Если он сможет найти Карелла, а он сможет, это сыграет в твою защиту.

― Думаешь, Дайк подставил меня?

― Сомневаюсь… хотя всё выглядит именно так. Мы пока ничего толком не знаем, что было, да как… Если Дайк и подставил тебя, то не нарочно… Я уверен.

― Мне бы твою уверенность.

― Время всё расставит по своим местам, вот увидишь. Мы во всё разберёмся…

― Знаешь, Мозг… Иногда я уже не хочу ни в чём разбираться… Просто хочу домой…

― Неужели тебе здесь так плохо, дорогая? И жизнь на Окатане настолько невыносима?

Я уставилась в пол:

― Да вроде нет… Не так всё и страшно, как могло оказаться… Кругом люди и вполне нормальные… И не только люди…― я улыбнулась, вспомнив, как засыпала в обнимку с ящером, уткнув лицо в тёплую, упругую, бархатную грудь, пусть и не очень приятно пахнущую.― Здесь интересно… Прекрасный мир, если честно… Чистый и цветущий… Но мой дом не здесь, Земля ― моя родная планета… Здесь я никто и звать меня никак…

― А вот с этим я бы поспорил!― профессор улыбнулся и погрозил пальцем.― Если бы не ты, то в этом прекрасном и цветущем мире уже не было бы двух жизней, и третья ― на волоске. Всё зависит от тебя, от того, что ты сделаешь или чего не сделаешь. Понимаешь, о ком я говорю?

― Натри, Макс, и судьба Граса решается сейчас…

― А ты говоришь никто! В том-то и дело, что уже кто! И имя у тебя прекрасное, такой древний род…

Я захохотала:

― Да-а-а! С именем ты, конечно, учудил!

― Зато как удачно получилось! Сам не ожидал! Ведь, правда?

Мы еще немного посмеялись, подтрунивая друг над другом.

― Ладно, я пойду, а то останусь без обеда.

― Иди, только заглядывай почаще. Я люблю, когда ты сама приходишь.

Гун, оказывается, так никуда и не уехал. Ночевал он в небольшой каморке рядом со столовой. Утром Гарри накормил его завтраком и остальное время, в ожидании меня, он провёл в гондоле, чистил её, мыл и приводил в порядок, насколько это возможно.

Подключать Гуна к плану по освобождению Гоблина было нельзя, ему жить в Банкоре, а нормальная жизнь у него только начиналась. Это я, «птица перелётная», проще говоря «бомж», без определённого места жительства… Нужно вести себя так, чтобы он ничего не заподозрил. Хотя… если у нас всё получится, то подозрения у него возникнут, а меня могут начать искать. Могут и на Гуна, и на Крианна выйти…

Мне благоприятствует только то, что все убеждены, что из Банкорской тюрьмы сбежать нельзя, даже Грас в этом уверен. Никто и никогда не убегал. Посещения заключённых не запрещены, мне и через управу могли разрешение дать, только это могло занять гораздо больше времени. Поэтому, если всё пройдёт гладко, доказательств, что я имею к побегу какое-то отношение, ни у кого не будет. Значит, из города сразу уходить нельзя, нужно задержаться… Только как сказать Гуну, что в ближайшее время он не нужен мне? Хотя… Зачем что-то придумывать? Копать мы будем ночью, тайный выход из комнаты есть, через люк я смогу уходить и возвращаться незаметно… Надо просто вести себя как обычно, и всё!

Когда я спустилась к гондоле, было уже далеко за полдень.

― Карина,― Гун, улыбаясь, махал мне рукой,― как спалось?

― Хорошо, спасибо.

Он глянул на мою замотанную шею, но ничего не сказал.

― Куда сегодня поедем, эрдана?― и он опять поклонился по привычке.

― За сапогами.

Народ прибывал. До начала празднований оставалось около недели. В гаванях стояло уже гораздо больше судов разных размеров, а на улицах прибавилось людей. Гостиница Крианна уже почти заполнилась, это я заметила в столовой по количеству грязной посуды. Самое время Гуну начинать свою экскурсионно-транспортную деятельность, а не возиться со мной. В городе я уже неплохо ориентировалась.

До сапожных лавок мы добрались в течение часа. Пристроив гондолу под небольшим мостиком, мы поднялись по узким ступеням, и пошли вдоль по улице.

― Гун, а какие ещё ремесленные мастерские тут есть поблизости?

― Ну портные рядом, я показывал тебе, вон за тем мостом,― и он махнул в сторону.― Ткачи чуть подальше, через два канала, за ними красильни. А если пойти вон туда,― продолжил Гун, показывая на узкое высокое здание с флюгером в виде молотка,― попадёшь в кузни.

― И что куют?

― Всё ― от лопат и плугов до оружия.

Зайдя в первую обувную лавку, я удивилась. Столько всякой обувки, глаза разбегаются! Но вот найдётся ли то, что я хочу? Взяв старика за руку, я вывела его на улицу.

― Гун, послушай… Я тут, наверно, надолго застряну. Раз уж пришла, то без сапог не уйду. Зачем тебе меня ждать? Тебе нужно включаться в работу, самое время…

Старик кивнул, грустно улыбаясь:

― Да, ты права… Нужно… А как же ты потом доберёшься?

― Не волнуйся, я уже не заблужусь.

― А если помощь какая понадобиться, поднести что-нибудь…

― Гун,― я обняла его и поцеловала в морщинистую щёку,― ты просто не хочешь со мной расставаться…

― Не хочу…

― Но ведь придётся… рано или поздно…

Он обнял меня в ответ:

― Я буду приплывать в «Тихий островок» хотя бы раз в несколько дней, а ты предупреждай Гарри или Крианна, чтобы они знали, буду я тебе нужен или нет.

― Договорились.

Мы еще раз обнялись, и Гун заковылял обратно. Я вздохнула с облегчением: «Гун пристроен, работы сейчас у него будет много, и он сможет выбраться из нищеты. Да и я могу чувствовать себя свободнее…».

― Чтобы творить свои «черные дела»!― Мозговой с хихиканьем встрял в мысли.

―И вовсе не «чёрные»!

― Дела, творящиеся под покровом ночи, являются «чёрными» априори!

― Вот зараза!

В лавке меня уже поджидал хозяин:

― Что угодно, эрдане?― тощий мужчина слегка поклонился.

― Сапоги хочу… Высокие, до колен, из крокодильей кожи.

― Сапоги-и-и…― он был явно удивлён.― Но зачем такой прекрасной девушке сапоги? Вам бы подошли туфли или коротенькие полусапожки… Высокие сапоги ― это мужская обувь.

― Уважаемый фаэдр, так у вас есть или нет? Ни туфли, ни сапожки меня не интересуют.

Мастеровой замялся:

― Есть несколько пар, но они будут вам очень велики.

Как это ни парадоксально, но таких сапог или подобных тем, что я видела в Маргосе, я не нашла. Я обошла все сапожные мастерские, но готовых, чтобы купить сразу, на мою ногу ни у кого не было. В расстройстве я присела на широкие низкие перила деревянного моста. Сколько раз зарекалась, если вещь действительно нравится, надо покупать сразу, не раздумывая долго, потому что потом или денег не будет, или того что понравилось нигде не найдёшь. Вот невезуха! Несколько мастеров предлагали пошить, но это заняло бы как минимум около трёх-четырёх дней. А будет ли у меня время вернуться за ними? Плюс надо внести почти всю стоимость вперёд, так как такую пару вряд ли смогут кому-то продать, если я за ними не приду.

Я уже собралась уходить, как на мост выскочил мальчишка из последней обувной лавки и понёсся ко мне:

― Эрдана! Эрдана! Хорошо, что вы не ушли! Отец отыскал кое-что для вас, идёмте…― и, схватив меня за руку, потащил обратно.

Оказывается, через несколько минут после того, как я ушла, отец мальчика вспомнил, что у него есть пара сапог, похожих на те, что я хотела, только они не совсем новые. Несколько лет назад кто-то отдал их в починку, да так и не забрал. Вот они и валялись в сундуке. Когда я их увидела, то поняла, что наконец-то нашла то, что нужно.

Сапожник был очень рад, что пристроил бесхозную пару, да и к тому же заработает на ней. Голенище оказалось широковато в нескольких местах, но сапожных дел мастер, сказал, что за несколько часов всё подгонит по моей ноге, вычистит и смажет специальным воском, лишь бы я их забрала. Он быстро снял мерки, я заплатила, не торгуясь, хотя было понятно, что цена завышена. Но всё же, вожделенная покупка обошлась мне гораздо дешевле, чем я отдала бы за похожие в Маргосе. Мы договорились, что я вернусь на закате. «А вот теперь можно и инструментик какой-нибудь поискать для подкопа, не руками же рыть…»― определилась я с дальнейшей целью.

На кузнечной улице я всё нашла и купила довольно быстро. Вовремя сообразив, что громоздкий и тяжёлый копательный инвентарь мне не нужен, я прикупила небольшую лопатку, похожую на сапёрную, и кирку почти таких же размеров. Два кузнеца, стоя рядом, молча смотрели, как я перебираю готовые изделия, взвешиваю каждый предмет в руке и рассматриваю со всех сторон, опыт дачных работ у меня был очень хороший. Выбрав то, что подходило к моим целям, я спросила о цене:

― По полтора эре, эрдана…

― Годится, я беру.

Один из мужчин наклонился поближе:

― Не сочтите за грубость, эрдана… Можно спросить?

― Конечно.

― А зачем вам? Вы такая хрупкая девушка…

― Клад искать буду…

― Клад?!― кузнецы переглянулись, а потом захохотали.― А вы шутница!

Сложив поклажу в плотный мешок и обмотав тряпками, чтобы не лязгало при ходьбе, я закинула инструмент за плечи и подалась в сторону сапожной улицы. По дороге перекусила и к закату была на месте, где сапоги меня уже ждали. Вычищенные и натёртые воском, они смотрелись великолепно. Изящный, светло-коричневый, чешуйчатый рисунок украшал голенища с двух сторон. Я натянула обновку. Идеально! Сели, как влитые! Нигде не жмёт и не давит…

Закинув угги в мешок, я поблагодарила сапожника и направилась в гостиницу. Солнышки уже садились и на мостах зажигали фонари. Неподалёку от рынка меня окликнул Гун:

― Кари! Я здесь!

― Ты что? Караулил?!― я сбежала вниз к гондоле.

― Нет, я сюда двух торговцев привёз и решил подождать, как чувствовал…

― Тогда поехали.

В «Тихий островок» я прибыла как раз к ужину. Столовая была полна народу, Марэна с Гарри бегали туда-сюда, поднося и убирая посуду. На кухне я заметила ещё двух парней, крутившихся возле плиты, видно, Крианн нанял помощников. Глянув, что мест нет, я потопала к себе. Макс меня уже ждал. Сапоги он заметил сразу, прощупал начищенную кожу и одобрительно кивнул:

― Крепкие с-сапоги, носить долго будеш-ш-шь. Крокодил был взрослый, но не с-с-старый, для обуви с-с-самое то…

― Рада, что тебе нравится. Значит, не зря деньги потратила…

Я уселась в кресло, закинув ноги на спинку кровати, любуясь обновкой.

― Не з-зря… Тебе очень идёт… Эх! Знал бы раньш-ш-ше, приберёг бы с пос-следней охоты пару ш-ш-шкур…

― А куда ты их дел?

― Продал, конечно. Мне ж-ж-же с-сапоги не нуж-жны… А что в меш-ш-шке?

― Лопату с киркой купила, не руками же копать…

― Умница! Я как-то с-совс-сем не подумал…

― А ты где был целый день?

Тяжёлая голова легла на бедро:

― С-сначала пригнал твою лодку, потом охотилс-ся, потом сплавал к ус-с-ловленному месту, где наместник мне з-знаки ос-ставляет на с-случай, если я могу понадобиться… потом в тюрьму.

― Ну и как?― я замерла в ожидании ответа.― Сможем прокопать?

Изумрудные глаза хитро сверкнули, а узкие зрачки вытянулись в тонкие струнки:

― С-смож-жем, только…

― Что только?

― Там дыш-ш-шать будет тяж-жело. Факелы з-заж-жигать нельз-зя, пос-следний воз-здух выгорит…

― А зачем нам факелы? Ты же сам лучше всякого факела и не коптишь к тому же,― и провела рукой по упругой чешуе, пересчитывая бороздки.

Макс уставился на меня круглыми глазами и прошептал:

― Я с-совсем раз-зум потерял… Почему-то подумал, что тебе понадобятся факелы. Вот дурень-то! А про то, что с-сам могу з-заменить любой факел… з-забыл…

― Просто кто-то очень высокого о себе мнения, ваше великорексие…― и похлопала его по голове.― Сын Великого Ангалина Рекса будет работать светящейся лопатой… Не царское это дело, не царское…

Зажав зубастую пасть трёхпалым хвостом, Макс давился от смеха, ну и я, за компанию. Один только вид смеющегося ангалина, вызывал приступ истерического хохота сам по себе.

После ужина мы ещё немного повалялись на полу перед камином, а когда окончательно стемнело, отправились в путь. Мою лодку Макс подогнал под люк и, загрузив инструменты и запас воды, мы отчалили в темноту. Под зданиями, стоящими на толстых каменных сваях, плыли мы довольно долго. Потом я догребла до узкого канала, а оттуда, метров сто, пришлось грести по открытой воде к берегу. Вскоре, мы оказались под гигантской нависшей скалой, откуда вытекала подземная река.

В темноте, пусть и неполной, определить расстояние и размеры мне было сложно. Ангалин же, ориентировался прекрасно. Как только мы заплыли под каменный свод, Макс накинул на себя верёвочную упряжку, «включил» своё освещение и потащил лодку вперёд. С такой скоростью плаванье заняло не больше десяти минут. В кромешной тьме ящер сиял как сказочная жар-птица, в данном случае, как жар-ящерица или огненная саламандра.

За резким поворотом я заметила узкий лаз. Это был вход в подземный туннель.

― Это проход к тюрьме… тут недалеко…― Макс зацепил верёвку о камень и, схватив мешок с инструментами, скрылся в чёрной дыре.

Я провела рукой по стенам и поняла, что нечто подобное уже видела. Они были довольно гладкими, правильной формы. По такому же туннелю, только спиральному, я спускалась с Кифового носа. Макс оглянулся:

― Мы уж-ж-же в Храме, с-с-смотри…

Впереди была узкая каменная лестница с очень высокими ступенями, вырезанная прямо в породе. Мы начали карабкаться вверх и Макс попутно комментировал:

― Вот проход к камерам пятого, с-самого ниж-жнего уровня, видиш-ш-шь, он полностью з-завален. Вот ― к четвёртому, он тож-же не лучш-ш-ше… А вот и третий… Тут всё не так страш-ш-шно…

Но это по словам Макса. Мне же показалось, что не то что до казни, мы до «пришествия богов» будем копать. Но как говорится, лиха беда начало… И мы принялись за дело.

На следующие пять суток, именно столько пришлось копать, мы с Максом превратились в двух кротов. И вправду, всё оказалось не так страшно, как представилось по началу. Узкий туннель был засыпан только местами, и нам приходилось не столько копать, сколько разбивать слежавшуюся землю и освобождать от неё и камней узкий туннель. Крупные отходы копательной деятельности мы сбрасывали в подземную реку, а остальное просто загребали к стенам.

В первую ночь я думала, что умру от нехватки кислорода, но по мере продвижения вперёд и освобождения от завалов узкого пространства, дышать становилось легче. Возвращались мы всегда перед самым рассветом. Ангалин прекрасно чувствовал время, он бросал работу и, ухватив меня хвостом, выволакивал из прохода. Иначе, войдя в раж, я так и копала бы, несмотря на то, что было очень тяжело.

Мои ночные отлучки из гостиницы оставались незамеченными. Мы тихо уходили и также тихо возвращались. Лодку на день Макс прятал в какой-то узкий проём между сваями и уплывал на охоту. Я же дожидалась завтрака, а потом заваливалась спать до обеда. Макс тоже быстро возвращался и отдыхал почти до вечера.

Крианн, да и Гарри, заметили перемену в моём режиме, но никто ничего не говорил и не спрашивал. До казни было ещё несколько дней, когда работа подошла к концу. На следующую ночь мы должны были расчистить оставшийся участок с задней стороны камеры и вытащить Граса, а что будем делать дальше, когда узник окажется на свободе, как-то не думали. А вот теперь такие мысли посетили.

― Ему понадобятся припасы на дорогу и одежда, да и денег немного не помешает,― прошептал Мозг.

― Ну это я и сама понимаю…― тихо ответила я мысленно. Макс лежал рядом и слегка похрапывал во сне.― Надо смотаться на рынок и всё купить. Если мы быстро управимся, то Грасу нужно будет убираться из города сразу, пока не поднимут тревогу.

― Или лучше его где-то спрятать, в надёжном месте, там, где точно не найдут?

― Понимаю, про что намекаешь… Макс, наверно, много таких мест знает, но я не хочу, чтобы Грас Макса видел. Помнишь, ты сам рассказывал, что Лакран говорил Кареллу, будто я «превращённая», шпионка ангалинов… И что же Грас подумает, если увидит Макса?

― Верно.

― Я ничего не смогу доказать, он не поверит мне и Лакран окажется прав. Я этого не хочу…

― И что же делать?

― Кто из нас Мозг?!

― Я…

― Вот и подкинь идейку…

― В таком случае это с самим Грасом нужно решать… Но лучше ему уйти…

Макс зашевелился и открыл один глаз:

― Не спиш-ш-шь…

― Нет, на рынок надо за припасами и одеждой для Граса.

― Я тебя з-здесь ж-ж-ждать буду. Мож-жет рыбки мне с-с-свежей з-заодно купиш-ш-шь, а то я за эти дни устал что-то…

― Куплю…

Я быстро собралась, забежала в столовую на обед и пошла за покупками.

На рынке было не протолкнуться, торговля шла полным ходом. Крики, вопли, толчея… У меня даже голова закружилась. Кучка детишек разного возраста пронеслась мимо и шумной стайкой столпилась возле небольшого лотка. Я подошла ближе. Торговали игрушками. Детвора глазела на тряпичных и глиняных кукол, смешных зверюшек, сшитых из кусочков кожи, хватала всякие свистелки и дуделки, мячики и другие подобные детские забавы. Торговец, румяный усатый дядька, никак не мог их отогнать:

― А ну не трогайте, сорванцы! Платите и тогда забирайте!― он делал злое лицо, но это плохо получалось. Понятно было, что продавец совсем не такой строгий, каким хочет показаться.

Я протиснулась к прилавку, и он сразу обратил на меня своё внимание.

― О, эрдана! Что угодно?! У меня самые лучшие игрушки!

Я засмеялась:

― Не сомневаюсь, фаэдр! Дети, вы что-то хотите купить?!― обратилась я к детворе.

Малышня притихла. Один из мальчишек улыбнулся щербатым ртом и пропищал:

― Хотим!

― И что же вы хотите?

― Я хочу пищалку,― и мальчик ткнул пальчиком в деревянный свисток.

Детвора наперебой загомонила:

― А я эту куклу!

― Мячик!

― А я крокодильчика хочу!

― Та-а-а-к…― я оглядела шумную ораву.― На столько игрушек у меня денег не хватит. Выберите что-нибудь такое… чтобы на всех… и играть можно было по очереди.

Дети завопили ещё громче. Пока они решали между собой, что нужно всем, я осматривала местные изделия народного творчества. В углу, на крючке, висел кожаный ангалин с ярко-зелёными глазами-бусинами. Ну, точно, Макс! И морда такая же хитрющая! Галдя и награждая друг друга тумаками, детвора определилась, наконец, с выбором. Я купила им мяч и пищалку, а себе… не удержалась, зеленоглазого ангалина. Уж больно похож! Торговец, улыбаясь, протянул игрушку:

― Для сына или дочки?

― Для сына моего друга…― идея, для кого подарок, пришла неожиданно.

Протаскавшись почти до вечера и нагрузившись покупками, я решила сократить путь и пошла через центральную площадь. На высоком заборе резиденции наместника висели доски с объявлениями. На одной ― сообщение о скорых казнях, а на нескольких других объявления о разных куплях-продажах и услугах, в том числе нашлось и сообщение Гуна. Я кое-как прочитала и порадовалась за старика. Он предлагал два маршрута для впервые прибывших в Банкор. Первый ― ознакомительный, по основным каналам города. Другой ― для покупок: центральная площадь―рынок―гавань с мелкой торговлей, так сказать, по самым низким ценам―центральная площадь. Для начала очень хорошо, а дальше разберётся. Глядя на то, сколько народу прибывает каждый день, без работы он сидеть не должен.

На следующей доске, с замиранием сердца, я прочитала: «Голос Окатана снова в Банкоре! Два выступления! Третий день празднований ― центральная площадь, восьмой ― рыночная площадь. Спешите! Несите стариков, детей и больных! Никому не ведомо, кто исцелиться в этот раз! Спешите!»

Я стояла возле доски и роняла слёзы: «Как же я хочу их увидеть! Затискать Натри, расцеловать Хейю и Айру, обнять Гая и даже со Скаем попререкаться… Они ещё не прибыли, как только приедут, слух по городу разнесётся быстро. Может удастся повидать их, если получится…».

Макс еле меня дождался, нагруженная мешками, я добиралась долго. В несколько минут он проглотил свою рыбу, из-за которой пришлось сходить в Западную гавань, так как мой друг предпочитал только свежевыловленную, и улёгся на циновке. Я собрала мешок для Граса: еда, одежда, несколько золотых и мелочь, одеяло, камень для розжига, небольшой нож, пара факелов, бритва и кусок мыла. Никакого оружия я не покупала, да мне и не продали бы… Его могли приобретать только мужчины.

Я обернулась к ящеру:

― Макс… Я хотела спросить… Ты знаешь, почему женщин не учат пользоваться никаким оружием, ну кроме обычных ножей для кухни?

Глаза распахнулись, и широко зевнув, ангалин потянулся и сменил позу:

― Нет… Не з-з-знаю, почему…

― Значит, у вас такого запрета нет?

― Нет, конечно. В океане без оруж-ж-жия не выж-ж-жить. И хоть мы стараемс-с-ся далеко не заплывать во время охоты и держаться вмес-с-сте, но слиш-ш-шком уж много крупных и опас-с-сных хищ-щ-щников, которые не прочь нами закус-с-сить. Люди обиж-ж-жаются, что мы не пропус-с-скаем их далеко в океан, хотя на с-с-самом деле долж-ж-жны быть благодарны. За поясом островов, океан киш-ш-шит такими тварями, что по с-с-сравнению с ними, панцирные ос-с-сьминоги и кархароны просто мелкая рыбёш-ш-шка.

― А ты мог бы меня научить чему-нибудь?

― В каком с-с-смысле?

― Ну держать меч в руках, защищаться…

Ангалин поднялся и сделал по комнате круг:

― Тебя?! Научить?! Но з-з-зачем?!

― Я должна уметь защищать себя… Неужели ты не понимаешь… Меня здесь и на привязи держали, и душили не один раз…

― Я понял, понял…― и он закивал головой.

― Никто из мужчин этого делать не станет, а ты не человек и никаких предубеждений у вас против этого нет…

Макс свернулся у моих ног, а я присела, чтобы быть на одном уровне:

― Пожалуйста…

― Я не против, только когда? И, главное, где? С-с-сегодня ночью мы вытас-с-скиваем твоего Граса, а потом долж-ж-жно прибыть судно, на котором ты могла бы отплыть в Латрас-с. Там толковый капитан, я его з-з-знаю…

― Кроме тебя меня никто не научит…

― Кари, за нес-с-сколько дней это невоз-з-зможно с-с-сделать, нуж-ж-жно время. Сама понимаеш-ш-шь… И место подходящ-щ-щее… А Банкор я покинуть не могу, пока брат меня не с-с-сменит.

Я вдохнула: «Ну вот так всегда… И научил бы, да возможности такой нет».

― Ладно… Как-нибудь обойдусь…― я всхлипнула и отвернулась.

― Ка-а-ари…― Макс обнял меня хвостом,― не плачь, я что-нибудь придумаю, раз ты так хочеш-ш-шь…

Он заглянул мне в глаза, приподняв пальцами за подбородок:

― Я очень хочу отправитьс-с-ся с тобой, но с-с-свободен буду, только когда брат приплывёт. И отцу надо показ-з-заться, а это ещё около двух недель, пока туда-сюда… Я думал, что отправлю тебя в Латрас, а как освобож-ж-жусь, приплыву туда. С-с-скоро зима и ты никак не сможеш-ш-шь попасть на Кифов нос-с-с…

― Почему?

― Дороги развез-з-зёт от проливных дождей. Всё движ-ж-жение по Вос-с-стоку на зимние месяцы замирает, да и холодно будет. В лучш-ш-шем с-с-случае, ты с-с-сможешь отправиться в середине вес-с-сны, когда всё подс-с-сохнет…

― Значит, сидеть в Латрасе придётся долго?

― Да. Там, рядом с городом, есть больш-ш-шие пещеры, недос-с-ступные для людей… Мы могли бы там тренироватьс-с-ся, да и вообще…

Я гладила его по голове, водя ногтями по контурам крупных чешуек. Ящер отвернулся и напряжённо произнёс:

― Я теперь долж-ж-жен быть рядом с тобой…

― Должен?

― Да, долж-ж-жен…― он продолжал говорить в сторону, не глядя на меня.― Ты с-с-слишком много о нас знаеш-ш-шь и мы, то есть я… обязан прис-с-сматривать за тобой.

Я отдёрнула ладонь от Макса и отодвинулась:

― Ты хочешь сказать, что раз не убил меня, то теперь будешь следить, как бы я, чем вам не навредила?! Так?!

― Что-то вроде того… Но я не хотел убивать, Кари… Так с-с-случайно получилос-с-сь… Ангалины людей не убивают, а тем более женщ-щ-щин… Просто ты единс-с-ственная, кто с-с-столько о нас з-з-знает, и я не хочу, чтобы моему народу было плохо…

― Но я тоже ничего подобного не хочу, Макс! На Окатане я человек новый и очень многого не знаю и не понимаю, но… Откуда у Дайка взялась ваша священная травка?! Ты думал об этом?! Похоже, что какие-то ваши тайны знаю не только я… А вы, как говорится, ни сном ни духом об этом…

Он утвердительно закивал головой:

― Да, ты права, конечно. Я долж-ж-жен рассказать отцу обо всём, что уз-з-знал благодаря тебе. Это очень важ-ж-жно для нас… Нельзя допус-с-стить, чтобы намес-с-стники и террхан, да и, вообще, люди, з-з-знали наши с-с-слабые мес-с-ста, иначе сама понимаеш-ш-шь, доступ на землю нам будет з-з-закрыт совс-с-сем. Моему народу вполне комфортно и на ос-с-стровном поясе и земли людей нам не нуж-ж-жны, но нам нужно з-з-золото… Ангалины и так уже с-с-сильно дичают,― добавил он совсем тихо.

― Как дичают?

Он поднял влажные глаза и стиснул хвостом запястье:

― На многих молодых ангалинов, ос-с-собенно в пос-с-следние несколько веков, «трава раз-з-зума» почти не действует. Они не понимают человечес-с-скую речь, а из-за раз-з-зногласий, сущ-щ-ществующих между наш-ш-шими народами, прос-с-сто выучить яз-з-зык для нас невозмож-ж-жно. Мы постепенно становимс-с-ся ближе к ж-ж-животным, чем к людям и если так пойдёт и дальш-ш-ше… То исчез-з-знет наша память, наш-ш-ша культура, всё, что делает нас-с-с теми, кто мы ес-с-сть… Мы теряем раз-з-зум, Кари…

Макс опустил голову и прикрыл глаза:

― Это ещ-щ-щё одна наш-ш-ша тайна…

― Макс… я… Я бы очень хотела помочь, но в такой глобальной ситуации что-то сделать… Но ведь и среди людей тоже есть подобная проблема… Ты знаешь об этом?

― О чём?

― О том, что женщин меньше чем мужчин, а на Севере, говорят, совсем дело плохо.

― Правда?

― А разве вы не замечали?

― Нет… Ты серьёз-з-зно?!― ящер встрепенулся и вскочил на лапы.

― Это бросилось в глаза почти сразу, после того как я попала к караванщикам. Мы же проделали большой путь, проехали много деревень и посёлков, и везде я замечала, что мужчин и мальчиков больше. В Маргосе, правда, да и здесь в Банкоре, я такого не вижу, наверно потому, что женщины предпочитают выходить замуж за горожан, в городах всё-таки более комфортные условия…

Макс переминался с одной лапы другую ― это характерное движение выражало у него усиленную умственную деятельность.

― Вот и получается, что проблема вырождения, стоит не только перед ангалинами.

Он пристально глянул и произнёс:

― Кари… Я так рад, что мы встретилис-с-сь… Я с-с-столько уз-з-знал и понял благодаря тебе, и даже кое-чему научилс-с-ся… Ты бы понравилас-с-сь моему отцу, если бы вам удалось вс-с-стретиться и пообщ-щ-щаться…

― Может, и встретимся когда-нибудь… Смеркается… Скоро будем выдвигаться.

― Боиш-ш-шься?― ящер улыбнулся одной половиной пасти и подмигнул.

― Немного… Надеюсь, всё получится. Я хотела попросить тебя не показываться Грасу, пусть он думает, что я одна.

― Я и с-с-сам не жаж-ж-жду, чтобы он меня видел, но ты почему этого хочеш-ш-шь?

― Это так важно?

― Для меня да…

― Ещё в лесу, когда я жила с ними, Лакран говорил атаману, что раз на мне нет «родовой метки», значит, я «превращённая»… шпионка ангалинов.

― Что-о-о?!

Ой, зря, наверно, я это сказала. Зрачки ящера расширились, из узких вертикальных полосок стали совершенно круглыми «чёрными дырами». Он забегал по комнате, вертя хвостом в разные стороны и тряся головой:

― И про это з-з-знают?!

― Макс, да не волнуйся ты так. Опять древняя священная тайна? Не многовато ли их у вас накопилось?

― Это страш-ш-шная тайна! Очень страш-ш-шная!― он носился туда-сюда, приговаривая,― отец долж-ж-жен об этом узнать… Как можно с-с-скорее… Как люди могли проведать об этом?!

― Ты меня спрашиваешь?!

― А кого?! Что они ещ-щ-щё говорили про «превращ-щ-щения»?!

― Да ничего. Карелл посмеялся тогда над Лакраном, сказал, что это всё сказки, но потом… как-то странно повёл себя, что я целый день думала, чем могла его разозлить.

― То есть, это вс-с-сё, что тебе извес-с-стно?

― Всё. А что такое «превращение»? Неужели ящера можно превратить в человека?!

― Кари, нет! Я не могу тебе рассказ-з-зать, не могу… Прос-с-сти… Об этом нельз-з-зя говорить! Страш-ш-шнее этого нет ничего! Я не могу…

Мне было жутко интересно, учитывая, что про эти загадочные «превращения» я слышала не в первый раз. Но рано или поздно я это выясню, а может, Макс и сам расскажет, отношения между нами очень доверительные. Ящер продолжал кружить по комнате, вращая глазищами и бурча какие-то ругательства вперемежку с проклятьями. Я наблюдала за его метаньями и радовалась в глубине души, что он не взорвался, не психанул и не уплыл в неизвестность. Всё-таки ответственное дело на носу, а без него мне придётся туго.

Когда я вернулась после ужина, ангалина в комнате не было: «Удрал всё-таки! Не выдержала чувствительная земноводная психика наплыва новых данных, нет опыта выживания в сплошном информационном потоке. Но не может же он меня подвести! Как в темноте я до скалы доберусь и внутри кромешная тьма… Что же делать-то?»

― Ждать…― послышался голос Мозгового.― Он вернётся, вот увидишь…

― Хорошо бы… Без него весь план под угрозой.

― Успокойся и отдохни, ночь будет тяжёлая…

Я послушалась совета своего «второго я» и улеглась, не раздеваясь, вперив взгляд в камин на прыгающие языки пламени: «Ну что ж, будем ждать…».

Макс вернулся! Услышав тихое поскрёбывание под полом, я вскочила и откинула крышку люка. Ангалин впрыгнул, стряхивая воду на лету.

― Испугалас-с-сь?!― он улыбался клыкастой пастью и хитро щурил один глаз.

― Представь себе… Но я рада, что ты в хорошем настроении… нам пора давно. Где тебя носило, можно узнать?

― Я в резиденции намес-с-стника был, в подвале. Оставил запис-с-ску…

― Ты умеешь писать?!

― А почему это тебя так удивляет? Я и читать умею…

От возмущения я задохнулась:

― Ты… Ты… Ну ты и…

― Ну кто? Кто?― он продолжал ехидно ухмыляться и корчить смешные рожицы.― З-з-змей Горыныч, я з-з-знаю…

― Ты же мог за это время меня читать и писать научить!

― Но ты и с-с-сама справилас-с-сь… Не так ли? Готова?

― Готова.

― Тогда прыгай…― лодка стояла уже под люком.

До коридора, позади камер, мы добрались глубокой ночью. По дороге успели обсудить подробно наши действия: расчищаем от земли и камней последнюю часть прохода, Макс дёргает за рычаг и «выключает» свой свет, а я зажигаю факел. Потом вытаскиваем Граса и уходим по подземной реке за город. Макс сказал, что будет всё время держаться поблизости, но так, чтобы Грас его не видел. По левому рукаву подземной реки нам нужно будет двигаться до тех пор, пока не окажемся на поверхности. После, я возвращаюсь в город, ну а Грас действует по своему усмотрению… Как-то так… Я утвердительно кивнула на вопрос ящера о том, правильно ли я всё поняла.

До рычага, который отодвигает камень, мы докопались быстро. На вид это был небольшой переключатель типа «вверх-вниз», с закруглённым хвостиком. Я даже не удивилась: обычный переключатель, только из какого-то чёрного, полупрозрачного материала, похожего на стекло. Я зажгла небольшой факел и стала напротив камня. Пространство было узким, я еле-еле смогла выпрямиться во весь рост. Макс дёрнул за рычаг. Ничего… Мы переглянулись. Сердце камнем ухнуло вниз:

― Всё… Труба дело… Не работает древний механизм… Сломался…

Но тут стена дрогнула, раздался тихий щелчок, и каменная плита поползла в сторону. Потом опять глухо щёлкнула и… остановилась.

Запинающийся, судорожный возглас заставил нас с Максом вздрогнуть:

― От-тари-и-и!

Я бросилась к отверстию. В тусклом свете факела Грас выглядел ещё хуже, чем раньше. Но он улыбался! Так широко и так ошалело, что я испугалась за его рассудок. Первый раз я видела такую улыбку на его лице.

― Ты пришла за мной! Ты пришла! Отари! Это чудо! Чудо… Но как?! Как ты узнала, что есть выход?! Откуда?!

― Нам некогда, Грас… вылезай…

― Я не пролезу, Отари… щель узкая,― отверстие и впрямь было не слишком широким.

― Пролезешь, куда ты денешься… Я зря, что ли, столько ночей землю рыла…

Схватив за руку, я дёрнула его на себя:

― Просовывай сразу две руки и старайся протиснуться… Я буду тащить…

Уперевшись спиной в каменную кладку, а ногами в стену камеры, я потянула пленника на себя. Гоблин старался изо всех сил.

― Вот не думала, что тащить тебя придётся в буквальном смысле… Выдохни!

Он послушался и, ободрав кожу, грудная клетка пролезла. Пока он ползал на коленях в узком проёме, я опять переключила рычаг. С таким же тихим щелчком, камень пополз обратно. Макса в проходе уже не было, но я знала ― он рядом. Грас сидел на земле, открыв рот и широко распахнув глаза. Он хотел что-то сказать, но от избытка эмоций у него ничего не получалось. Я воткнула факел в мягкий грунт, развязала мешок и достала флягу с водой. Он схватил и жадно присосался. Струи стекали по широкому подбородку, заливая рубаху:

― Отари! Отари! Ты… Отари!

Я присела рядом:

― Ну как ты? Сможешь идти?

Шумно выдохнув и улыбаясь так широко, что видны были самые дальние зубы, он проговорил задыхаясь:

― Я теперь не то, что идти, я взлететь смогу…

― Отлично! Тогда пошли.

Захватив копательный инвентарь, я пошла вперёд, а Грас за мной. Увидев лодку, мой Гоблин, расхохотался, быстро и ловко перераспределил груз и, усадив меня с факелом на нос, сел на вёсла:

― Я так понял, что куда грести ты знаешь…

― А то…

― Ну, Отари! Ну, звёздочка! Кто бы мог подумать! Рассказать кому, не поверят!

Плыли мы быстро. Вот вам и измученный долгим заточением пленник! И откуда только силы взялись! Пару раз я замечала тусклый жёлтый свет под водой: «Максик! Ангалин мой золотой! Ты здесь, я знаю…». На развилке подземной реки, под высокими каменными сводами, мы притормозили:

― Бери левее… Так… Ещё… А теперь вперёд… Сложи вёсла и наклони голову, тут узкое место.

Гоблин послушно выполнял мои указания. Через несколько метров пространство опять расширилось, и мы двинулись вперёд с прежней скоростью. Через какое-то время струя свежего воздуха ударила в лицо, течение усилилось и узкую пирогу понесло на свободу мощным потоком. Ночь была ясная, а невдалеке виднелась тёмная полоса. Берег! Нам туда!

Мы причалили, когда небо на востоке чуть-чуть посветлело, ночь пролетела незаметно… Грас вытащил лодку и выгрузил поклажу, а я распаковала один мешок.

― Отари! У меня слов… просто… нет…

― Меня зовут Карина или Кари,― ответила я, протягивая мужчине кусок мыла.― Тебе надо помыться и переодеться, только быстро.

― Я помню, как тебя зовут…― он скинул свои вонючие, грязные лохмотья и побрёл к воде.

Одежду я подобрала удачно. Всё подошло, будто мерку снимала: и рубашка с кожаным жилетом, и штаны, и даже сапоги.

― Ну как?― он глядел на меня и широко улыбался.

― Прекрасно!

― Отари… то есть Кари… Карина…

Он схватил мои руки в свои лапищи, а потом обнял так, что кости затрещали.

― Я не могу поверить! Ты… Сделала невозможное! Спасибо!

Он крепко сжимал меня, а я смотрела на расцветающую зарю над морем. Горячие слёзы обожгли лицо…

― Ты знаешь куда пойдёшь? Тебя ведь начнут искать…― сдержаться не получилось, и я всхлипнула.

― Конечно… а когда начнут, я буду далеко. Заключённых для кормёжки обходят только после полудня…

― Один раз?!

Он засмеялся и смахнул с моей щеки несколько слезинок:

― Иногда и по три дня никто из охраны не показывался, так что опомнятся они нескоро. Кари, ты понимаешь?! Из Банкорской тюрьмы нельзя сбежать!!!

― Всё когда-то бывает в первый раз…

Как же искренне и счастливо он расхохотался:

― Ты! Ты чудо! Что будет! Даже представить не могу! Наместника удар хватит! Да и самого Терра!

― Я тебе расскажу, если встретимся когда-нибудь…

― Зачем ты так говоришь, девочка?! Встретимся! Обязательно! Я же ничего о тебе не знаю, да и никто не знает… Ты так изменилась…

Я стянула с головы платок. Грас хлопал глазами, водя здоровенной ладонью по моим волосам:

― Не может быть… Отари! Что это значит?! Синие глаза… Такие светлые волосы… Как это понимать?! Но ведь это ты! Я узнаю тебя… А тощая какая! А ведь мы тебя хорошо кормили!

Теперь я захохотала:

― Верно, хорошо… Не спорю… А то, что я так изменилась, так за это «райскому» полю надо спасибо сказать…― и протянула ладонь. Узкие, тонкие линии шрамов были хорошо видны.

― Ты так изрезала руки?!

― Да…

― И осталась жива?!

― Да… Пять суток провалялась без сознания. Люди, которые меня подобрали, думали, что я скоро умру, но я очнулась вполне здоровой, только вот волосы побелели и глаза стали такими синими. Я сама, когда себя увидела в зеркале, то чуть в обморок не упала… Еле-еле узнала… Долго не могла поверить, что это я…

― Ну… ну… я… даже и сказать не знаю что… Ты богиня, да?! Только они на такое способны…

Он опустился на траву и потянул меня за собой.

― Что за глупости? Какая я богиня… Сначала Лакр меня в ящерицы записал, теперь ты ― в богини… Я обыкновенная… Просто не отсюда…

Наверно, зря я это сказала… Бедный Грас! Похоже, что от всего, от всей этой сумбурной информации и невозможных, с его точки зрения, событий у него случился истерический припадок. Он хохотал, заливая слезами новую одежду, но при этом так крепко прижимал меня к себе, будто боялся, что я сейчас исчезну. Я гладила его по плечу и тихо повторяла:

― Да всё нормально, Грас, всё хорошо… У нас получилось, ты теперь свободен… Всё хорошо… Всё хорошо…

Вскоре он успокоился и посмотрел на меня уже вполне осмысленно:

― Откуда не отсюда? Ты же не северянка…

― Я совсем из другого мира, он называется Земля. Но это долгая история, сейчас нет времени… Я хотела спросить тебя… Ты помнишь точно место, где вы меня нашли?

― Помню. Ведь это я тебя нашёл, вернее, услышал…

― Я знаю… И очень благодарна тебе за это. Где это место, Грас?! Это крайне важно для меня!

― В одном дне пешего пути к северу от Кифового носа, есть деревня, называется Дикие петухи. Так вот… Лет пять-шесть назад там пару раз появлялись горные волки, резали скот. Местные понарыли вокруг волчьих ям, но ни одного так и не поймали. Волки больше не вернулись, а ямы засыпали, но про некоторые забыли. Вот в одной мы тебя и нашли, когда с охоты возвращались…

― А где?! В какой яме?!

― Ну… Я так прямо не могу описать… Вот если окажусь там поблизости, то точно найду… Но, Кари? Зачем тебе?

― Затем, что где-то там, рядом с этой ямой и был проход в мой мир, через который я попала сюда, на Окатан…

― Ты говоришь правду?

― Могу поклясться любой клятвой…

― Не надо никаких клятв, я верю тебе… Хотя этого не может быть просто потому, что не может, но… Теперь я поверю во что угодно… И ты… Нас не предавала…

― Нет. Я тогда не понимала, где нахожусь, и что происходит вокруг… Грас, мне пора возвращаться в город, а тебе нужно бежать. Не хочу, чтобы тебя опять поймали.

― Не поймают! Не переживай… Меня схватили только потому, что сильно ранен был, да и остальных прикрывал… Так что за меня не волнуйся… А вот ты что будешь делать, звёздочка?

Не знаю почему, но скрывать свои планы от Граса я уже не видела смысла, да и бегать от Карелла тоже… И когда я успела принять такое решение?!

― Вернусь в город, найду нужный корабль и отплыву в Латрас после праздников. Мы договорились там встретиться… с Дайком. Грас! Что случилось тем утром?! Ну когда на вас напали, а я сбежала?!

Гоблин задумался, почёсывая широкий нос:

― Я проснулся от шума. Выскочил из хижины и увидел, как Карелл бьёт Дайка. Парень валялся весь в крови, а Карелл стегал его камортой и кричал: «Как ты мог?! Зачем?! Почему?! Она знает всех в лицо!!! Её нужно было держать при себе!!! Её нельзя было упускать!!!» Вот так я и понял, что ты сбежала… За мной и Лакр с Олли выскочили… Но тут в меня стрела вонзилась, потом другая… Глянули ― сыскари террхана! Еле успели мечи похватать! Ну а дальше… было уже не до выяснений. Завязалась большая драка… Их было очень много, но половину мы положили, не меньше…

― А Дайк?! Что с ним?! Карелл убил его?!― с холодом в груди я ожидала ответа.

― Его парни забрали с собой. Я успел только заметить, что чего-то серьёзного с ним не было, кровищи просто много. Я остался задерживать солдат, так как истекал кровью и меня бы они не утащили. Карелл с Олли понесли Дайка к тайному спуску. Наш Ящер своих не бросает…

― Значит… Карелл не убил бы его?

― Не-е-ет… Парнишка же когда-то жизнь ему спас, вылечил и выходил, когда тот в тюрьме умирал. Благодаря этому, Карелл потом и сбежал… значит, Дайк тебя отпустил…

― Да… Собрал припасы на дорогу, денег… Всё, что смог…

― Да-а-а…― здоровяк глянул на меня долгим взглядом и провёл трёхпалой, искалеченной ладонью по моему лицу.― Смотрю… и не верю. Неужели это ты? И смогла провернуть такое…

― Долг платежом красен…

― Хорошая поговорка…

― Тебе пора… И спасибо…

― За что?!

― За то, что всё рассказал…

― Это тебе спасибо, девочка,― тихо и нежно прошептал он вставая.― Я могу взять лодку?

― Бери, она мне больше не нужна. Там в мешке еда, немного денег…

Высоченный, широкоплечий северянин, невзирая на то, что выглядел худым и измученным, лёгким движением спустил пирогу на воду. Мы крепко обнялись:

― Береги себя… мой дорогой гоблин…

― Гоблин?! Кто это?!

― Да так… Персонаж из легенд и сказок моего мира. Я так называла тебя про себя, пока не знала твоего имени…

Он искренне и тепло улыбнулся, а потом смачно расцеловал в обе щёки:

― И ты береги себя, Отари…

Он ещё раз чмокнул меня, запрыгнул в лодку и оттолкнулся от берега. Я провожала его взглядом до тех пор, пока узкое судёнышко не скрылось в густом утреннем тумане.

Шипение за спиной вывело из тоскливой задумчивости:

― Ну и з-зачем ты ему лодку отдала?!

Я обернулась. Из прибрежных камышей выглядывала тёмно-серая ангалинская морда:

― И как ты теперь в город попадёш-ш-шь?!

― Ма-а-акс… У нас получилось… Если бы не ты! Спасибо!!!

― Да ладно…― склонив голову, ящер отмахнулся когтистой лапой.

Раньше он так не делал… Знакомый жест… Голос в голове прошептал: «Я даже знаю… от кого он набрался таких движений». Я хихикнула про себя. Окинув взглядом водные просторы, я поняла, что Макс, по-своему, прав, только в данный момент это совсем не беспокоило:

― Доплыву как-нибудь, расстояние не очень большое… Я хорошо плаваю…

― Неуж-ж-жели?! И крокодилов не боиш-ш-шься?!

― Тут есть крокодилы?!― я быстренько сделала несколько шагов от воды.

― А то, как ж-ж-же!― зубастая морда ехидно скалилась.― Вот что ты без-з меня будеш-ш-шь делать?!

― Ума не приложу, Максик…

― Поплыли… пока туман не рассеялс-ся…

Ангалин вылез из зарослей и прошлёпал ко мне. На нём была знакомая сумка и двойные ножны с парными мечами.

― Держ-жись за ремень, вот здес-сь…― и он указал в нужное место хвостовым пальцем.

Я зашла в воду по грудь и ухватилась за кожаную сбрую. Почти лёжа на своём друге, я впервые, за всё время нашего знакомства и общения, прочувствовала так явно, в буквальном смысле на себе, его мощь и силу, гибкость и подвижность, скорость и выносливость в его родной стихии ― воде.

Доплыли мы быстро. Я пару раз нахлебалась воды, но без Макса преодолеть такое расстояние было бы проблематично. А на другом берегу он огорошил меня своими планами.

― И когда уплываешь?

― Сейчас-с-с…― последовал тихий ответ.

― Это что?! Так срочно?! И так важно?! Никак нельзя повременить?!― слёзы опять залили глаза. Только попрощалась с Грасом, а теперь Макс… И часа не прошло…

Влажное, тёплое тело прильнуло к боку, хвост обвил талию, а прекрасные изумрудные глаза с узкими вертикальными зрачками оказались напротив моих. Мы молча смотрели друг на друга.

― Я долж-ж-ж-ен, Кари… Если не сейчас-с-с, то потом путь к отцу займёт в два раза больш-ше времени… Течение с-с-свернёт в другую с-сторону… А так я с-смогу обернутьс-с-ся очень быстро и, мож-жет быть, догнать тебя в пути.

Обняв ангалина, я спрятала мокрое от слёз лицо на бархатистой груди.

― Не плачь… Не плачь… Прош-ш-шу тебя…― он говорил тихо-тихо, шипя прямо в ухо.― Какая с-с-странная ш-ш-штука, ж-жиз-знь… С-с-сначала я чуть не убил тебя… а теперь… теперь не могу расстатьс-с-ся…

Горячий, шершавый язык коснулся шрама на шее, потом щеки:

― Обещ-щ-щай, что сделаеш-шь вс-сё так, как я с-скаж-жу…

― Обещаю…― пробурчала я в короткую, плотную шёрстку на груди.

― Тогда вот, воз-з-зьми…― он снял что-то, висевшее на шее под доспехами, и вложил в мою ладонь.

Это был круглый медальон на кожаном шнурке. С одной стороны выдавлен рисунок в виде медузы, а с другой ― длинный двухмачтовый корабль.

― Это знак «Чёрной медуз-зы». Когда-то мне подарил его капитан Ают, в знак друж-жбы. Он помог мне, я ― ему… В общ-щем, мы неплохо поладили… Он почти всю ж-жиз-знь в море, з-знает об океане как никто, только ему я могу доверить тебя… Каж-ж-ждый день, ты будеш-шь приходить в Восточную гавань и уз-з-знавать, не прибыла ли «Чёрная медуз-з-за». Покажеш-ш-шь капитану этот медальон, ес-сли он с-с-спросит, откуда он у тебя, скажеш-ш-шь, что я сам тебе подарил и прош-шу позаботится о тебе во время плаванья. Такж-же отдаш-шь ему вот этот ж-ж-жемчуг, я давно ему обещ-щ-щал…

И высыпал из мешочка потрясающий чёрный жемчуг! Пять крупных, идеальных жемчужин отливали стальным блеском…

― А вот этот, розовый и ж-ж-жёлтый…― и ящер опять полез в сумку за спиной,― Крианну, он его быстро продаст… Мою долю пусть отдаст тебе, так мне будет с-с-спокойнее…

Я громко всхлипнула, рыданья рвались наружу:

― Но Макс… У меня хватает денег…

― Значит, вернёш-ш-шь, если не потратиш-ш-шь, когда встретимс-ся…

― А где?

― В Латрасе, конечно… С-с-скоро пойдут дож-ж-жди и до Кифового носа в этом году ты никак не доберёш-ш-шься… Мож-ж-жет в Банкоре останеш-шься?― и ящер с надеждой заглянул мне в глаза.

― Нет… Я обещала Дайку… Возможно, он ждёт меня там, а меня всё носит по Окатану. И уже не важно, подставил он меня или нет… Я хочу его увидеть… Нам обязательно нужно поговорить, чтобы всё выяснить. Да и караванщики мои зимовать в Латрасе собирались…

― Так может их подождёш-ш-шь? И до Латраса с ними…

― Морем же говорят быстрее…

Ангалин вздохнул:

― Быстрее… Только опас-снее… Куда тебе торопиться?! Подожди хотя бы караван…

Сама не знаю, почему я так упёрлась… Я очень хотела увидеть Гая и всю его семью, но продолжать путь вместе, душа не лежала. Вероятно потому, что если бы я вернулась, то ко мне было бы очень много вопросов, и не только от Гая… А создавать им проблемы или оправдываться из-за меня… Не-е-ет… Врать и выкручиваться?! Тоже не вариант…

― Лучше морем, караван я в Латрасе встречу…

― Но смотри тогда…― ангалин помахал перед моим носом длинным средним пальцем.― Садиш-ш-шься на корабль и прямиком в Латрас-с. Ес-сли у меня всё получится, я вас догоню, если нет, значит, будеш-ш-шь каж-ждое утро ж-ж-ждать меня у Белой с-скалы, тебе подс-с-скаж-жут где. Мес-стные обходят это место с-стороной, оно считается нехорошим, да и рыбы там нет…

― Хорошо… Я поняла…

― Ну… Вроде вс-сё… Отари…― Макс улыбнулся во всю клыкастую пасть.

― Подслушивал?

― Кое-что ус-с-спел… Почему он так тебя наз-з-зывал?

― Ещё в лесу Карелл дал мне такое прозвище, они ведь не знали моего имени. Я потом только Дайку сказала, как могла, языка-то я ещё тогда не знала…

― Понимаеш-ш-шь, что это з-значит?

― «Звёздочка»…

― Это у людей… У нас тож-же ес-сть такое с-слово, только произноситс-ся немного по-другому и з-значение отличаетс-с-ся…

― И какой же смысл у вас?

― А вот встретимс-ся в Латрасе, тогда и узнаеш-ш-шь!

― Ну, Ма-а-акс! Я умру от любопытства!

― Нет, нет и нет! Не прос-си, не с-скаж-жу… Кари, мне пора… Рассвело с-совс-сем…

Туман над рекой рассеялся, светила сияли единым целым, а лёгкий бриз успел подсушить на мне одежду. Я обняла ангалина крепко-крепко, вдохнула запах моря и свежей рыбы, исходящий от его чешуи и мягкой нежной шкуры:

― Мы столько времени провели вместе, а я… так с тобой и не наговорилась…

― Я тож-ж-же…― Макс сильнее стиснул меня и уткнулся сзади в шею, вдохнул мой запах и нежно лизнул внизу затылка, там… где заканчивается рост волос… От такой интимной ласки я вздрогнула, а по его шкуре пробежали золотые и сиреневые искры.

Резко отстранившись, одним прыжком, он сиганул в воду. Холодные брызги смешались со слезами. Я сидела на берегу, вперив взгляд в синь воды, и пыталась угадать, где он вынырнет. Но его нигде не было видно…

В город я вернулась через несколько часов. На подходе ожидала увидеть усиленную охрану, бегающих туда-сюда солдат и чиновников, интенсивное движение и суету, но… Ничего подобного не было. Охранников у стен, у ворот и у проходов к мостам, было то же количество, что и всегда. Народу, естественно, прибыло уже много, но пока ничего необычного я не заметила. Я спокойно вошла в город и прямиком направилась на центральную площадь. «Неужели пропажу заключённого ещё не обнаружили?!― гадала я по пути.― Если так, то это очень хорошо. Грас сумеет убраться подальше, до полудня ещё далеко».

На площади стояла виселица с пятью свисающими верёвками, а неподалёку на помосте плаха. Картина, точь-в-точь, как я видела в разных исторических фильмах. Никаких дополнительных сообщений или приказов на досках для объявлений не было. Я не могла поверить: заключённый, смертник и к тому же не просто какой-то обычный преступник, а из «золотой» банды, исчезает из камеры, а никто и ухом не ведёт! Чудеса, да и только! Но мне-то такая ситуация, как раз на руку! Фантастическое везение! Возможно лишь одно объяснение. Из Банкорской тюрьмы нельзя убежать! Все уверены в этом настолько, что никто даже не допускает мысли об обратном! Вот поэтому пока никто и не чешется. Что ж… Посмотрим, что будет дальше!

Крианн не очень сильно удивился, увидев меня на пороге. Он просто оглядел меня с ног до головы и сказал:

― Доброе утро, эрдана Карина… С вами всё в порядке?

― Доброе утро, фаэдр Крианн. Спасибо, всё хорошо…

― Тогда проходите, скоро будет завтрак.

Я достала жемчуг, предназначенный для хозяина, и сунула ему в карман:

― Наш общий знакомый просил передать…

Крианн одобрительно кивнул и похлопал себя карману.

― Он покинул Банкор, так что отдайте его долю мне… Я тоже скоро отправляюсь, поэтому, если можно, с продажей не тяните…

― Я всё понял, эрдана, будет сделано. А он вернётся?

Я пожала плечами:

― Не знаю… Возможно, что нет… Но его брат должен прибыть на замену…

Мужчина пристально посмотрел на меня, а потом тихо спросил:

― Откуда вы это знаете? Ангалины с людьми не разговаривают…

Я не придумала ничего другого, как ответить:

― Окатан слухами полнится…

Мой собеседник заулыбался в широкую бороду и погрозил мне пальцем:

― А с вами приятно иметь дело, эрдана Карина!

― Кари… Можно просто, Кари…

Казнь должна была состояться на следующее утро, а ещё через сутки начиналась праздничная неделя. Народу в Банкор прибыло столько, что на улицах, вернее, мостах было не протолкнуться. Почти целый день после того, как я распрощалась с Грасом и Максом, я провела в своей комнате: сначала плакала, потом заснула, а после, опухшая и зарёванная, заявилась к Мозговому в библиотеку.

Профессор ползал по полу, вычерчивая карту на большом плотном листе. Глянув в мою сторону и не говоря ни слова, он полез в заветный шкафчик.

― Тебе не кажется, что если будешь продолжать меня спаивать, то я стану алкоголичкой?

Он достал бутылку красного вина и разлил по бокалам:

― Нет, не кажется…

― Почему?

― Тебе такая участь не грозит, моя дорогая… тебя не тянет,― и он хитро улыбнулся,― да и пьём мы, не по-настоящему. Хотя мне… очень нравится это дело…

Я взяла бокал и уставилась в бордовую жидкость:

― Но ведь ты ― это я…

― Верно…― он присел рядышком и прижался головой к моему виску.

― Тогда я опять ничего не понимаю…

― А надо ли понимать? Может важнее чувствовать?

Я сделала глоток, и терпкое вино разлилось теплом в желудке.

― Что ты хочешь этим сказать?― я еле сдерживалась, чтобы опять не разрыдаться.

― Скажи, только честно… Какие чувства, эмоции, ощущения ты сейчас испытываешь?

Я глубоко вздохнула:

― Тоску… боль… жалость к себе, какую-то непонятную обиду и… острое желание того, чтобы всё это закончилось… Я опять осталась одна…

― Почему одна… А я?

Я глянула на Мозгового: его глаза были влажные и запах, который я периодически ощущала возле него, усилился.

― Прости… прости, Мозг…― отставив бокал, я обняла его и спрятала лицо от пристального взгляда.― Как я могла такое сказать… Ведь ты со мной, всегда со мной… По крайней мере, в этом мире…

Профессор нежно гладил меня по спине и шептал:

― Ты не одна… Не одна, девочка моя… Оглянись вокруг, у тебя здесь уже столько друзей и не только… А про меня и говорить нечего. Ты для меня всё… Всё, что в жизни есть у меня, как поётся в песне. Я живу только благодаря тебе… Если бы не ты… Если бы не ты…

«Странно… Как загадочно он говорит… И о чём?! Я опять ничего не могу понять…». Подняв глаза, я глянула на Мозгового и… не смогла оторваться. Его глаза из карих стали тёмно-фиолетовыми и в них, как тонкие узкие молнии, светились сиреневые прожилки. Такой нежный, лиловый оттенок я часто видела в ночном небе, в размытом контуре самой прекрасной туманности.

То, что произошло дальше, объяснению не поддаётся. Словно под каким-то гипнозом, мои губы открылись и, не отрываясь от глубин этого космического взгляда, я впилась рот Мозгового жарким поцелуем. А он… Он ответил… И так!!! Никто и никогда меня так не целовал! Сколько времени длилось это безумие не знаю. Я открыла глаза и вскочила. За окном вечерело, но до темноты было ещё далеко. Сердце колотилось как бешеное, а внутри, внизу живота, известные всем бабочки, так хлопали своими крылышками, что казалось, будто сейчас я распадусь на сотни или тысячи порхающих созданий. Что это было?! Хотя… Стоп… Что это я знаю… И как называется такое физиологическое ощущение, тоже знаю… Но как?! Откуда?!

Когда-то докторами, которые вытаскивали меня с того света после осложнений, было сказано конкретно: полноценной женщиной я больше никогда не буду. На физическом и гормональном уровне некоторые важные для женщины функции не будут мне доступны. Я могла, конечно, иметь физическую близость с мужчиной, только толку… Ни детей, ни удовольствия… Поэтому после больницы и тяжёлого развода в сторону противоположного пола я старалась не смотреть, хотя не могу сказать, что мужчины меня совсем перестали интересовать. А ведь было! Было уже что-то подобное! Тогда с Кареллом в лесной избушке! Я его захотела! По-настоящему! И хоть ощущения были не такими острыми, как сейчас, но желание-то было. Почему я не обратила тогда на это внимание, не придала значения?! Но Мозговой?! Что он со мной сделал?! Или это я с ним сделала?! Или сама с собой?! О, боги! Да что ж это такое?!

Я схватила кувшин с водой, подбежала к ванной и вылила его себе на голову. В дверь постучали.

― Кто?!― наверно я очень сильно рявкнула.

― Эрдана…― голос Гарри дрогнул,― простите…

Накинув полотенце, я рывком распахнула дверь.

― Простите, я помешал… Там ваш Гун пришёл…

― Спасибо, Гарри, позови его сюда.

Парень кивнул и быстренько ретировался. А Гун принёс новости… И очень интересные! Оказывается, просочились слухи, что в тюрьме умер заключённый и именно тот, к которому я ходила на свидание! Поэтому Гунар, как только узнал такое, сразу поспешил ко мне.

― Умер, говоришь…― я вытирала мокрые волосы, пытаясь осознать ситуацию и свести её к какому-либо логическому объяснению.― И как же он умер?

Старик пожал плечами:

― Говорят, нашли в камере мёртвым… Может, хворь какая приключилась или ещё что… Не знаю… Я слышал, что он был тяжело ранен, может всё-таки от ран? Когда ты виделась с ним, как он выглядел?

― Плохо… Очень плохо… Я даже не сразу его узнала.

― Ну вот… повезло, можно сказать.

― Повезло…― я задумчиво тёрла нос.― Что ещё говорят?

― Ну… Наместник очень разозлился. Кричал, топал ногами, грозился казнить всю охрану, включая начальника тюрьмы, что не досмотрели до казни. Но потом, говорят, вроде успокоился, однако гонца в столицу с сообщением послал.

«Хорошая примета… Долго Грас жить будет, раз его уже похоронили… Только что же там охрана начудила?! Никак выдали чужой, похожий труп за Граса ― это единственное объяснение! Вот почему и шум не подняли! Знали, что сами могут на плаху угодить. Молодцы! Не зря я им столько денег отвалила! Ой, молодцы!»

― Ты рада?― Гун удивлённо глядел на меня. Похоже, что я, как дура, улыбалась своим мыслям.

― Я рада тому, что муки его закончились.

― Да-а-а… Теперь о нём Хранитель позаботится…

В дверь опять постучали. Бас Крианна произнёс:

― Кари! Ужин!

Не вставая с места, я крикнула:

― А можно в комнату принести? Двойную порцию, у меня Гун…

― Конечно.

Старик поглядывал с удивлением:

― Он кто тебе, Кари?

― Кто он?

― Крианн…

― Как кто?

― Ну родственник или знакомый?

― Да никто… Я с ним только здесь и познакомилась…

― Он относится к тебе не так, как к другим постояльцам… С уважением и заботой…

Я ухмыльнулась:

― Просто я сюда попала, если можно так сказать, по блату…

― Как это?

― У нас с Крианном есть общий знакомый, который и сказал мне здесь остановиться, а Крианн его очень уважает…

― Понятно!― и Гун, понимающе, закивал.― Значит, я тоже здесь по блату?

Мы захохотали.

― Отвезёшь меня завтра в Восточную гавань?

― Конечно, а зачем? Прости, что спросил…

― Я жду судно…

Гарри принёс ужин, мы поели и Гун отправился домой. А старик загрустил… Понял, что скоро мы расстанемся.

На следующее утро в Восточную гавань сразу мы не попали. Пришлось ждать, сидя в гондоле, когда закончится казнь и освободится проезд. Сама смотреть на это средневековое убийство я не собиралась, а вот Гуна отправила, узнать в толпе последние слухи и сплетни. Он вернулся нескоро, но ничего нового не сообщил. Пятерых смертников повесили, предварительно зачитав каждому приговор, а по поводу шестого было объявлено, что казнь признаётся состоявшейся, так как имеется мёртвое тело, опознанное охраной, и с остальными повешенными будет сожжено за городом в пещере Хранителя в оговоренные сроки. Вот, собственно, и всё…

В результате на причал мы попали только к полудню. «Чёрной медузы» ещё не было. Гун подсказал, что можно обратиться к начальнику гавани, он, дескать, должен иметь более точные сведения о том кто и когда прибывает. Но местное начальство мы не застали, похоже, чиновник с казней ещё не вернулся. Я отправила Гуна работать, пока в городе было много приезжих, предварительно обсудив наши планы на завтра, а сама отправилась в гостиницу пешком, в городе я уже хорошо ориентировалась. Хотелось погулять, побродить, побыть среди людей, хотя толпы купцов, торговцев, крестьян, мастеровых и другого разного люда, немного напрягали.

Мозг не давал о себе знать с момента нашей последней, ошеломительной встречи, но я его чувствовала… Знала, что он на связи, просто молчит. Мне тоже пока не хотелось с ним разговаривать, слишком уж странными и чувственными стали наши отношения. Хотя одно только присутствие его внутри меня было странным, даже непостижимым, не говоря уже про всё остальное.

Вернулась я под вечер, по пути зашла на рынок и прикупила ещё продуктов на дорогу. Кто знает, когда придётся снова отправиться в путь? Лёжа вечером в горячей ванне, я вспоминала все последние события. При мыслях о Максе, внутри всё сжималось, и наворачивались слёзы: «Где он?! Бороздит морские просторы на пути к отцу?! Как же далеко он отправился?! Только бы с ним ничего не случилось… Одно успокаивает: он в своей родной стихии, в воде, хоть и на суше чувствует себя прекрасно… С ним всё будет хорошо, он доплывёт и вернётся… Мы снова встретимся… И я скажу ему… Скажу, как сильно он мне дорог…».

Мысли переключились на Граса и «золотую» банду: «Дайк… Нянь, мой дорогой… Когда же я увижу тебя?! И увижу ли?!» Вспомнился сон, когда он звал меня… Правильно Макс сказал, никаких лишних движений, держать путь только в Латрас, не отклоняясь от цели. Может быть, моё удивительное везение опять сработает, и я встречусь там со всеми, кого успела полюбить?

Ночью я проснулась от странного звука. Из подполья доносилось тихое царапанье. Сначала я подумала на водяных крыс, но когда этот звук повторился, а потом кто-то слегка стукнул в крышку люка, я вскочила: «Неужто Макс вернулся?!» Я быстро разворошила угли в камине, подбросила дров, зажгла пару настенных подсвечников и отодвинула кресло. В люк опять кто-то стукнул. Я медленно откинула крышку и свесилась вниз…

Из воды на меня смотрели большие жёлтые глаза. Это был ангалин… Но не Макс! Сделав приглашающий жест, я отползла в сторону. Огромный, серый ангалин легко запрыгнул в комнату. Стряхнув с чешуи воду, ящер уставился на меня и зашипел:

― Ка-а-а-ри, ес-с-сли не ош-шибаюс-с-сь?

Затаив дыхание, я кивнула. Незнакомый ангалин слегка поклонился и улыбнулся одной половиной пасти:

― Приятно поз-з-знакомитьс-с-ся… Я, Фаллаксаан эн Шеар, с-старш-ш-ший брат Макссашарая.

― Мне тоже… приятно познакомиться,― обалдело прошептала я в ответ.

Этот представитель рептилоидов был не менее великолепен, чем тот, кого я уже хорошо знала, если не сказать больше. Во-первых, он был крупнее Макса и в длину, и по весу. Во-вторых ― более мощный, под чешуёй перекатывались тугие мускулы, а движения были настолько плавными и в то же время стремительными, что я робко отползла подальше к стене. Вот это экземплярчик! Один из жёлтых глаз подмигнул, и он опять заговорил:

― Не бойс-с-ся… Я не с-с-сделаю тебе ничего плохого…

― А я… и не боюсь… Просто неожиданно как-то…

― У меня мало времени…

Ящер, без всякого стеснения, разглядывал меня со всех сторон, а потом тяжёлая серая голова с тёмной полосой от кончика носа, уткнулась в волосы, и ангалин втянул ноздрями воздух. Я замерла без движения: «И этот меня нюхает!» Шершавый язык лизнул за ухом, и он отстранился. Глаза его были полуприкрыты, а розовый язык облизывал широкие, подвижные ноздри.

― Да-а-а…― прошипел он протяжно.― Брат с-с-сказ-зал правду… З-з-запах с-с-странный, но приятный… Не з-з-забыть и не перепутать… Теперь я тебя з-з-запомнил…

― Ты его видел?!

― Видел… Мы вс-с-стретилис-сь у Пес-с-счаного ос-строва.

― С ним всё в порядке?!

Ящер удивлённо приподнял подобие бровей и присел на задние лапы:

― С-с-странное отнош-ш-шение к моему брату со с-с-стороны женщ-щ-щины, если не с-сказ-зать больш-ш-ше…

― Мы с Максом вроде как друзья…

― Друз-з-зья?! С Макс-с-сом?!

― Ну да… Я так думаю…

Здоровенный ангалин неожиданно хихикнул, но быстро зажал пасть хвостом. Меня тоже пробило на смех. Смеющиеся ангалины, зрелище ещё то! Никаких шуток и клоунов не надо, достаточно одного их вида. Братик Макса быстро взял себя руки… или в лапы? Или в хвост? Как правильно сказать? И с самым серьёзным видом сказал:

― Я приплыл на з-з-замену моему брату и, как оказалос-с-сь, хорошо, что раньш-ш-ше с-срока. Макссашарай пос-с-ступил правильно, что отбыл к отцу с докладом, но ты долж-ж-жна поз-з-знакомить меня с хоз-з-зяином этой гос-с-стиницы, дела не должны прос-с-стаивать.

― Практичный подход…

― Этому человеку мож-ж-жно доверять?

― Макс ему верит.

― Почему Макс-с-с?! Моего брата з-з-зовут Макссашарай! З-зачем ты его так наз-зываешш-шь?!

― Во-первых, мне сложно произносить такое имя, а во-вторых, он мне разрешил.

Ящер высокомерно хмыкнул:

― Он с-сын Ангалина Рекс-с-са!

― Ну и что?!

Рептилоид закатил глаза и вздохнул.

«Правильно… Нечего со мной спорить…».

― Поз-з-зови хозяина.

― Сейчас?! Ночь на дворе…

― З-з-зови, мне некогда.

«А братик-то с характером! Корчит из себя принца направо и налево. Ну да ладно, лучше не перечить…». Я выглянула из комнаты, заперла дверь и пошла по коридору в сторону столовой. Там рядом находились комнаты хозяйской семьи. Но далеко идти не понадобилось. Крианн сидел за своей стойкой и что-то писал или считал при свете масляной лампы. Заслышав шорох, он поднял голову. Я поманила его к себе.

Возле двери в мою комнату мы остановились:

― Крианн… У меня там другой ангалин, вместо зеленоглазого… объявился… Хочет вас видеть, чтобы познакомиться, так сказать, для общих дел…

― О, как!― хозяин аж крякнул.― И как он?!

― С характером… я бы сказала. Поосторожней с ним, уж больно высокомерен.

― Я понял…― мужчина поправил ремень, пригладил бороду и с готовностью глянул на меня.― Идём.

Фаллаксаан сидел в той же позе на циновке у камина. Мы вошли и я по привычке, задвинула засов. Крианн с достоинством поклонился и представился. Ангалин кивнул в ответ. Я стояла рядом и хлопала глазами. Повисла пауза… И тут до меня дошло. Ангалины с людьми не разговаривают! Я странное исключение из данного правила… Как же они общаться-то будут?! Но Крианн не растерялся. Он опять поклонился и произнёс:

― Уважаемый в курсе нашей работы с прежним связным?

Ящер важно кивнул.

― А об условиях сделок?

Он опять кивнул.

― А места для передачи товара и оплаты?

Ангалин задумался и показал два хвостовых пальца.

― Вы знаете только два?

В ответ снова кивок.

― Два основные, но есть ещё несколько мест про запас,― и Крианн подробно объяснил, где и как найти эти запасные тайники, и в каких случаях ими пользоваться.

Вся эта сцена односторонних переговоров напомнила то время, когда я сама могла только кивать, как китайский болванчик. Однако вскоре они всё обсудили и обо всём договорились. Всё-таки у Крианна был хороший опыт подобного общения. Хозяин ушёл спать, а ящер кивнул мне на прощанье и скрылся в люке. «Высокомерный типчик! В Рексы метит, не меньше… Ангалины, как и люди, каждый со своим характером, да и внешне они тоже отличаются друг от друга. Как же здорово, что я их понимаю! Получается, что на всём Окатане я одна такая, уникальная… Могу общаться с ними… Неужели Дайк толком не знал, что это за «трава разума» такая? Сам же он отвар из неё не пил, почему-то… Похоже, ставил на мне эксперимент, сработает или нет… Когда же я разберусь во всём? Только он сам сможет всё рассказать, если захочет, конечно…».

Закутываясь в одеяло, я ещё не знала какие события принесёт следующий день. Первая утренняя новость была о приезде в Банкор Гая ― Голоса Окатана. За завтраком постояльцы живо обсуждали это дело и обменивались впечатлениями. Кто-то ранее слышал его голос, кто-то нет, но все собирались завтра на выступление. Пока я ожидала Гуна, сидя на диванчике возле стойки, Крианн спросил:

― Эрдана Карина, а вы слыхали нашу знаменитость?

― Да, в Маргосе…

― И как впечатления?

― Это самый прекрасный голос, который мне доводилось когда-либо слышать.

― Верно… Давненько он у нас не был… Лет пять или даже семь, не помню точно…

Я удивилась. За время путешествия с караваном сложилось впечатление, что Гай с семьёй постоянно колесит и даёт концерты. Но, со слов Крианна, это оказалось не совсем так. В своих вояжах Гай делает очень большие перерывы. После очередного путешествия музыкальное семейство может осесть где-нибудь довольно надолго, вплоть до нескольких лет. В такие периоды Гай не поёт… Совсем. И никакие просьбы, уговоры или деньги на него не действуют. Но через некоторое время они опять отправляются в путь, чтобы давать концерты в разных городах и попутно торговать. В какую сторону они поедут и к какому каравану присоединятся, никто никогда не знает. И только в пути, постепенно, проясняется маршрут их путешествия.

Вскоре появился Гун, и мы опять отправились в Восточную гавань. «Чёрная медуза» прибыла на рассвете, как раз к началу празднований. Шхуна была двухмачтовая, крепкая и не такая длинная, как галеры. С двух боков на носу вырезан рисунок медузы, такой же как и на медальоне, что оставил Макс. По деревянным сходням я поднялась на палубу. Команда сразу же обратила на меня внимание, несмотря на интенсивную работу. Они разгружали трюмы.

― Эй, красавица!― весело крикнул молодой мужчина в широкой рубахе с закатанными рукавами и небольшой рыжеватой бородкой.― Не меня ли ищешь?!

Команда дружно, басисто расхохоталась.

― А ты капитан?!― ответила в тон.

― Нет, я помощник! Но для тебя буду кем угодно!

Мужики опять захохотали. Это не крестьяне и не горожане, похоже, настоящие морские волки… Я подошла почти вплотную к рыжебородому шутнику и, смерив его взглядом, произнесла, сексуально понизив голос:

― А ты уверен, что сможешь… мне угодить… Я девушка придирчивая… И ты пока не капитан…

Все притихли. Мужчина смотрел, не отрываясь, а потом опустил глаза. За спиной раздалось лёгкое покашливание. Я обернулась.

― Эрдана? Чем могу?

Передо мной стоял коренастый мужчина, чуть выше среднего роста, темноволосый, в тёмном платке, завязанном, типично по-пиратски, узлом набок. Это и был капитан, без всякого сомнения. Я кивнула и улыбнулась:

― Вы капитан Ают?

― Аютан эн Закар, капитан «Чёрной медузы», эрдана,― и он учтиво поклонился.

― Очень приятно познакомиться. Я, Карина эн Матвэй, мне рекомендовали ваше судно как самое надёжное на пути в Латрас.

Он усмехнулся, сверкнув белоснежной улыбкой. Похоже, что слышал весь предыдущий разговор.

― А кто рекомендовал? Я нечасто беру пассажиров…

Я достала медальон. Капитан поменялся в лице. Удивление и недоумение ― вот эмоции, которые удалось разглядеть.

― Пройдите за мной…

Закрыв дверь маленькой каюты, он предложил мне присесть, а сам устроился на углу столика, заваленного картами и фолиантами. «Да у него тут неплохая библиотека…»― окинула я взглядом тесное помещение.

― Откуда у вас этот медальон, эрдана Карина?

― Подарили…

― Кто?!

― Тот, кому вы сами его когда-то вручили… Понимаете, о ком я?

― Понимаю…

― Он просит вас доставить меня в Латрас.

― Даже так?!― капитан был озадачен.― Вы знаете язык ангалинов?!

Теперь настала моя очередь озадачиться. Не хотелось никому выдавать свою тайну, да и Макса тоже. Поэтому я решила немного схитрить:

― Нет, их языка я не знаю…― что и было правдой,― но нам удалось понять друг друга.

Непонятно было, что подумал капитан Ают, услышав такой ответ, но ничего более объяснять я не собиралась. Возможно, капитан соображал, что ответить, а может и нет… Он рассматривал меня с большим интересом, заметил и кольцо на пальце, и выбившуюся из-под платка светлую прядь.

― Да… вот ещё, что… Он просил вам передать, то, что давно обещал.

Капитан принял у меня мешочек, и я заметила, как дрогнула его рука. Когда же он высыпал на широкую ладонь содержимое, то чуть не задохнулся. Открывая и закрывая рот от удивления, он переводил взгляд с жемчуга на меня и обратно и не мог вымолвить ни слова. Я спокойно ждала, пока приступ восторга и удивления не пойдёт на убыль. Через несколько минут он, наконец, прошептал:

― Все боги Окатана! Не может быть… Я думал… он пошутил тогда… Это же… Чёрный жемчуг! Вот это сюрприз! Чёрный жемчуг для «Чёрной медузы»! Эрдана…― и он уставился безумным взглядом.― Вы же всё могли оставить себе… Это же целое состояние! Три-четыре шхуны можно построить на эти деньги и ещё куча денег останется!

― Простите, капитан… Я обещала передать, а вот оставить себе как-то не догадалась. Может, вы бы так и поступили…

― О, простите, простите меня…― он быстро вскочил со стола и опустился передо мной на одно колено.― Я не подумал, оскорбил вас… Простите грубость моряка…

Он порывисто схватил мою руку и поцеловал. От неожиданности я отдёрнулась.

― Эрдана Карина, простите… Я не хотел…

― Всё в порядке, капитан… Вы ничем меня не оскорбили… Так вы возьмёте меня с собой до Латраса?

― Конечно! Это будет честь для меня! Не волнуйтесь, на «Медузе» вы в полной безопасности. Я выделю вам отдельную каюту.

― Спасибо,― и я попыталась встать с кресла.

Капитан Аютан поднялся и предложил мне руку. Такой галантности я не ожидала, но было приятно. Он проводил меня к сходням под любопытные взгляды всей команды.

― Мы отплываем послезавтра на рассвете, поэтому вам лучше прибыть завтра к ночи, чтобы не опоздать к отплытию. Я подготовлю каюту и буду вас ожидать…

Я достала два золотых ранда, плату за проезд.

― Нет-нет-нет… Я не возьму с вас ничего.

― Но капитан…

― Эрдана Карина! Вы, я так понял, с зеленоглазым в очень хороших отношениях. К тому же принесли такой подарок, что я перед ним в неоплатном долгу. Поэтому никаких денег… «Чёрная медуза» в вашем полном распоряжении. Вы лучше припасов купите на свой вкус, а то наш корабельный рацион не очень-то разнообразен.

― А сколько продлится плаванье?

― Недели три, если всё будет в порядке… В море сложно загадывать, примета плохая.

Он опять предложил мне руку, и я царственно спустилась по сходням. На пирсе он раскланялся и ещё раз напомнил, когда мне нужно быть на корабле. Команда ловила каждое слово и движение. Уже за спиной я услышала суровый окрик капитана:

― Что застыли, олухи! Не всё подслушали?! А ну за работу!

Ухмыльнувшись, я потопала к гондоле.

Лодка была привязана у пирса, а Гун сидел на скамеечке и перебирал какие-то верёвки.

― Когда отплытие?― тихо спросил он.

― Послезавтра… на рассвете. А на «Чёрной медузе» мне нужно быть завтра вечером.

― А почему так скоро? Разве они не задержатся до конца празднований?

Я пожала плечами и запрыгнула в местный городской транспорт:

― Не знаю… Я не спрашивала, а капитан по этому поводу ничего не говорил.

«Да-а-а… Загрустил старик…»― я присела рядом и обняла его.

― Гун, не переживай… Мне тоже очень жаль с тобой расставаться. Но я должна… Понимаешь… Должна попасть в Латрас… Меня там ждут…

― Я всё понимаю, девочка, внучка моя дорогая… Я уже долго живу на свете… просто…― он поднял влажные глаза с сетью лучистых морщинок,― за эти дни ты стала так много значить в моей никому не нужной жизни…

― Почему никому не нужной?― слёзы наворачивались от бушевавшего внутри потока эмоций. Я вытерла глаза.― Мне нужной, Гун… Мне… Я хочу, чтобы ты стал самым известным гондольером в Банкоре.

― Правда?!

― Конечно!

― Я уже неплохо заработал за это время, Кари… И всё благодаря тебе… Я как-то даже и не думал, что смогу полноценно жить и работать, и… получать от этого удовольствие.

― Твоя новая жизнь только начинается…

― Верно,― он стиснул мои ладони,― начинается… Ты появилась и осветила её как звезда, как тысячи солнц, как богиня, сошедшая по радужному мосту во спасение…

― Да ладно тебе…― я не выдержала и захохотала.― Я самая обыкновенная!

― Нет, Кари! Ты необыкновенная! Ты другая! Ты будто придала моей жизни новый вкус! Раньше всё было пресным, безвкусным, даже затхлым, а теперь… Теперь всё по-другому! Я захотел, действительно, захотел дожить свой век достойно! Ты будто… посолила меня, добавила вкусных трав, аромата и теперь это блюдо можно есть с удовольствием!

На несколько секунд я задумалась. Старик вздрогнул и спросил:

― Я тебя обидел?!

― Нет, что ты! Ты так интересно сказал… Вот я и принялась размышлять… Верно ты подметил… У меня дома, на моей далёкой родине, есть такой набор специй для еды, называется «карри». Эта приправа придаёт пище очень специфический вкус и аромат, и даже цвет, яркий такой, солнечный… Я ведь тоже «карри», только без одной буквы.

Старик мягко улыбнулся и погладил меня по голове:

― Ну вот… Я угадал… Всё правильно…

― Спасибо, Гун… Спасибо за всё!

Мы крепко обнялись. Я еле сдерживалась и старалась не разрыдаться: «Нечего рыдальню устраивать, Гуну и так тяжело, а тут и я нюни распущу…».

― Отвезёшь меня в «Тихий островок»? У меня есть к тебе одно дело… на прощанье.

В комнате я порылась в мешке и достала игрушечного ангалина с зелёными глазами-бусинами. Старик сидел в кресле и доедал принесённый Гарри ужин.

― Гун, вот эта игрушка для младшего сына Гая Голоса… для Натри…

Перестав жевать и отодвинув пустую миску, он уставился на меня:

― Ты знаешь Гая?!

― Знаю. И всю его семью. Подожди, я сейчас…

Я быстренько сбегала к Крианну за бумагой и стилосом. Нарисовав весёлого чертёнка с рожками и хвостиком, я вложила картинку ангалинчику в лапы и обмотала бечёвкой. Гун с нескрываемым любопытством следил за моими действиями. Я присела перед стариком и протянула ему подарок для Натри.

― Это нужно передать Гаю или его жене Хейе. Можно вручить старшим детям, Скаю или Айре… Но больше никому! Слышишь?! Я не знаю, как это сделать, но очень прошу тебя, Гун… Сама я не хочу с ними пока встречаться, по некоторым причинам… Это весточка им, они поймут, когда увидят рисунок, что это от меня. Поможешь?!

Гунар сжимал мозолистыми ладонями игрушку и кивал:

― Да, Кари! Да, я передам… обязательно. Придумаю что-нибудь…

― Спасибо. Только сделай это, когда я буду уже в море.

― Я понял…

― Не хочу, чтобы они носились по Банкору и разыскивали меня, вместо того, чтобы заниматься своими делами.

Гун сжимал ангалинчика, а я, сидя перед ним, гладила его по коленям, хлюпая носом и размазывая слёзы:

― Я прощаюсь Гун… Последние дни я только и делаю, что прощаюсь… Расстаюсь с теми, кто дорог и… опять иду куда-то… в неизвестность…

В судорожном истерическом спазме я зажала нос и рот, чтобы окончательно не разрыдаться. Дурацкая мысль вырвалась на свободу с очередным всхлипом и разбавила слёзы смехом:

― Пойди туда, не знаю куда… Найди то, не знаю что… Вот девиз моей жизни последние месяцы!

― А может останешься?― и Гун, с надеждой, заглянул мне в глаза.

«Знакомая ситуация… И слова, и интонация, и взгляд… Только говорит не Макс! И ответ будет тот же…». Я покачала головой:

― Нет, не останусь. Иначе в Латрас я никогда не доберусь.

Мы ещё немного посидели, но затягивать прощанье было уже не по силам.

― Гун, завтра я сама сбегаю в пару лавок и подкуплю, что нужно ещё на дорогу. Не хочу отвлекать тебя от работы, да и вообще… Долгие проводы, лишние слёзы…

― Но хоть в гавань отвезти тебя можно?

― Вечером выступление, ты забыл? Вряд ли мы сможем проплыть, лучше пешком… дорогу я знаю, и Гарри меня проводит.

Гун кивнул и, сжимая подарок, почти выбежал из комнаты.

Сон не шёл. Я крутилась с боку на бок, но заснуть никак не получалось: «Неужели… три недели и я буду в Латрасе?! Найду ли Дайка?! Встретимся ли?! Грас сказал, что Карелл сильно избил его из-за меня, но не бросил, забрал с собой… А была ли потом у моего няня возможность самому оказаться в Латрасе?! Вдруг нет?! Где он может быть тогда?! Для того чтобы найти его, в Латрас нужно попасть обязательно! Что-нибудь я точно там узнаю! Впереди осень… Моя первая осень на Окатане… А потом зима… Насколько же похолодает, интересно?»

Климат Восточных земель мне нравился: ровный, мягкий, очень тёплый и, главное ― лето длится полгода, по местному времени. Целых восемь месяцев! По четыре-пять урожаев в год снимают! Что же за орбита такая у планеты, что лето настолько длинное, а зима короткая? Хотя дело тут, похоже, в наклоне оси вращения… А может и в том, и в другом? Точный размер планеты мне неизвестен, но Мозг говорил, что Земля и Окатан очень похожи…

― Мозговой? А Мозговой? Поболтаем?

― Ты дорогу ко мне забыла? ― голос за ухом был ровным и спокойным.

― Нет, не забыла…

Он сидел за столом, а я, пристроилась на кушетке. Несколько минут мы молча смотрели друг на друга, но я не выдержала и заговорила первой:

― Я хотела попросить тебя… Давай не будем обсуждать последнюю нашу встречу, хорошо? Просто забудем…

― Забудем?!― профессор ухмыльнулся и вставил монокль в глаз.

Я залилась краской и зажмурилась: «Как же стыдно! Ой, мамочки! Я по сравнению с ним ребёнок малолетний, а целоваться полезла… Хочется сквозь землю провалиться…».

Через пару секунд я приоткрыла один глаз. Мозг сидел в той же позе, только закрыв лицо руками. «Ему что?! Тоже стыдно, что ли?! Фу-у-у… Так, конечно, полегче будет… Раз стыдно нам обоим…». Напряжение слегка спало:

― Мозг, прости… Прости меня… Я больше так не буду… Честное слово!

― Почему не будешь?! Тебе не понравилось?

От такого неожиданного заявления я обалдела и чуть не свалилась с кушетки. А он так сидел, пряча лицо за ладонями. От растерянности к горлу подступил ком, и слова не произносились. В конце концов, я совладала со спазмом и прошептала:

― Понравилось… Очень…

Он опустил ладони и улыбнулся:

― Давай договоримся…

― О чём?

― Забывать мы не будем, но и вспоминать пока тоже… Ничего плохого, страшного или постыдного между нами не произошло… Так?

― Так…

― Я не просто живу внутри тебя… Я живу тобой… Люблю тебя… Ты это понимаешь, чувствуешь?

― Да…

― И что бы мы ни делали, если это нравится нам обоим, не может быть чем-то плохим, неестественным, аморальным и так далее… Ты согласна?

― Согласна.

― Тогда мне нужно имя.

― Имя?!

― Ну да, обычное имя… Как у всех…

― Но ты… Мозг… Мозговой!

― Это прозвище, а не имя.

Я подтянула колени к груди и сжалась в комок, не отрывая глаз от профессора:

― И как же мне тебя называть?

― Тан.

― Тан?!

― Тебе не нравится?

― Ну почему…― я хлопала глазами, пытаясь переварить информацию.― Мозг… ой, Тан… я, что-то совсем ничего не соображаю… А зачем? Зачем тебе имя?

― У тебя же оно есть?

― Есть, но…

― Так почему у меня не должно быть?

Тупик! Мозги вращались с жутким скрипом. На долю секунды показалось, что Мозг, то есть уже… Тан… тоже слышит, с каким лязгом они крутятся у меня в голове. Срочно требуется смазка!

― У тебя выпить есть?

― А как же алкоголизм?― он ехидно улыбался, глаза блестели и стена напряжения, почти видимая и осязаемая, между столом и кушеткой исчезла.― Конечно, есть. Сегодня будем пить текилу, но… чуть-чуть!

Маленькая рюмка, бутылка с зеленоватой жидкостью, соль и лимон быстро появились на столе. После двух рюмок меня отпустило. И Мозгового тоже… я заметила.

― Значит, Тан… Сам придумал?

― Ага.

― То есть теперь, как я понимаю, ты абсолютно самостоятельная личность, которая просто живёт в моей голове? Ведь имя тебе нужно именно для этого… Чтобы окончательно отделиться от меня?

― Умница!― и хлопнув рюмашку, он звонко стукнул ею о стол.

― Почему… когда ты называешь меня умницей, я чувствую себя круглой дурой?

― Понятия не имею… Я сказал то, что думал.

― Ладно, не будем вдаваться в детали. А ты хитре-е-ец! Я только сейчас начинаю это понимать… Иметь личное имя ты хотел уже давно, но не было подходящего случая, чтобы завести такой разговор!

Профессор опустил глаза и, взяв мою руку, начал водить пальцем по шрамам на ладони.

― Получается, что раздвоение личности у меня всё-таки случилось…

Он отдёрнулся и резко вскочил:

― Ну какое раздвоение?! Какое?! Что ты говоришь?! С твоей психикой всё в порядке! Точно! Крепости твоей нервной системы можно только позавидовать! Ну, Кари… Девочка… Поверь мне, пожалуйста…

Присев на корточки, он крепко сжал мои ладошки:

― С тобой всё в порядке… Я гарантирую…

― Ты точно уверен?

― Ну что ещё сказать, чтобы ты поверила?!

― Не знаю…

― Ну хорошо… Зайдём с другой стороны… Тебе плохо оттого, что я с тобой… оттого, что я здесь?

― Нет, не плохо…

― А наши встречи, разговоры и даже эти совместные виртуальные пьянки, вызывают какие-либо негативные чувства, эмоции?

― Нет, конечно… Наоборот… я рада, что ты есть у меня.

― Так в чём же дело тогда?

― А разве сам ты не знаешь в чём дело?! Ты же сидишь внутри меня?! И значит, видишь всё, что со мной происходит не только снаружи, но и изнутри?

― Верное замечание. Только есть одно, но… Я не всемогущ, я не создатель Вселенной, не Господь Бог, иначе говоря, не всё мне подвластно. Ты часто настолько отгораживаешься, что никакие усилия с моей стороны не позволяют позвать тебя.

Он вскочил и забегал взад-вперёд:

― Не знаю, как объяснить… Ты сильная! Очень сильная! В чём-то даже сильнее меня, не во всём, конечно… У тебя очень мощная энергетика, я бы даже сказал стихийная! Ты пока не осознаёшь и не понимаешь этого, но придёт время, и ты научишься чувствовать свою силу. А я… я помогу тебе в этом. Ты не просто так попала на Окатан, Кари! Этот мир всосал тебя, притянул… как магнитом! Разве тебе самой так не казалось?!

«И что на это ответить… Какая сила?! Какая энергетика?! Что за чушь он несёт?!»

― Мозг… Я не знаю… Прости… Тан.

― Кари, милая… называй меня, как хочешь,― он присел рядом и глубоко вздохнул.― Имя мне, действительно, нужно… Для того чтобы осознавать себя и общаться с тобой так, как я хочу… Эгоизм с моей стороны, конечно, но по-другому я уже не могу… да и не желаю.

От этой очень странной лекции, да и от всего предыдущего разговора, наверно, а может, и от текилы, в голове начали шуметь волны. Сперва это был тихий плеск, но очень быстро он превратился грохот мощного прибоя. Мозаичный пол библиотеки закачался, а потом пошёл ходить ходуном. Я ткнулась лбом в бархатный халат:

― Я тоже очень люблю тебя, Мозг. Тан… Странно пока произносить твоё новое имя… И хоть ты несёшь какую-то околесицу, не хочу, чтобы это прекращалось. Я хочу видеть тебя, слышать твой голос в голове, чувствовать твоё присутствие… И пусть всё кончится психушкой, шизофренией там, да чем угодно… всё равно… Пусть будет так, как есть сейчас…

― Ты не представляешь, как приятно это слышать!

Я обняла его и закрыла глаза. Грохот прибоя в голове превратился шум ветра, будто сильные, мощные потоки воздуха гудели в кронах деревьев. Меня слегка качало под этим напором, бьющим прямо в спину: «Что это?! Что это такое?!» Я стояла на опушке леса, а впереди, зелёно-голубым морем, колыхалось «райское поле». Только я его не боялась… совсем. Я чётко осознавала, что оно мне уже ничем не угрожает: ни яд травы, ни бездонная топь не страшны. Я улыбаюсь и иду прямо в середину этой болотной синевы, потому что знаю ― там, в самом центре, находится источник… источник моей силы…

Утренний свет бил в глаза. Я сползла с постели и подошла к зеркалу. Несколько минут я тупо глядела на своё белобрысое отражение, потом зачерпнула воды и плеснула в лицо. Какие странные и загадочные сны мне снятся… И дело даже не в их содержании, а в ощущениях, которые я в них испытываю… Полная реальность! И каждый раз, когда я попадаю в такой сон, какая-то маленькая часть разума постоянно твердит: «Это сон, Кари… только сон… Это не по-настоящему… Тебе снится, снится всё… В любой момент ты можешь сказать «нет»… и проснуться… Если сама захочешь… Это Мозговой так меня уговаривает… или я сама? Тан… Тан… Что за странное имя он себе выбрал? Будто неполное… Окончание… Часть какого-то другого… Но если и окончание, то чисто окатанское… Многие мужские имена, да и слова мужского рода здесь оканчиваются на — тан или — ан. А если вдуматься и разобраться по слогам, то получается, что… «тан» ― это «верхний» или «высший», если перевести на мой родной язык. Не доводилось мне замечать, чтобы мой жилец страдал манией величия…».

Ход мыслей прервал стук в дверь:

― Завтрак, Кари! Ты просила разбудить! ― голос Крианна был громок, а стук настойчив.

― Спасибо! Уже иду!

В городе царила суматоха. Грядущее выступление Гая привело местное население в очень возбуждённое состояние. Откуда-то появилось столько стариков и инвалидов разной степени, что я диву давалась. Народ забивал места с вечера и к центральной площади было не пробиться. В лавках и на рынке творилось что-то невообразимое: раскупались украшения, наряды, обувь… Точно так же как и у нас, на распродажах, на Земле, хоть местные торгаши и взвинтили цены до небес.

Плюнув на такое дело, я подалась в Западную гавань. Там тоже был рынок, только народу гораздо меньше. Капитан сказал прикупить продуктов поразнообразнее, что я и сделала. Овощи и фрукты, свежие и сушёные, рыба и другие морские гады ― были там в изобилии. По пути в гостиницу я забрела в лавку, где торговали сладостями. Не знаю, любит ли команда «Чёрной медузы» подобные десерты, но денег я не пожалела и купила хороший мешок засахаренных вкусностей.

Шоколада на Восточных территориях не знали, как и кофе. Местные кондитерские изделия напоминали мне «сладости Востока» на Земле: рахат-лукумы всякие, пахлаву, щербет и тому подобное. Очень вкусно! Однако по шоколадкам и конфеткам я скучала, как и по кофе.

На пороге «Тихого островка» стоял Крианн, ожидая кого-то. Как оказалось, меня родимую. Затащив за ширму, он всучил мне долю за жемчуг. Я дико обрадовалась. Вот это сумма! С такими деньжищами я, точно, не пропаду! И хоть у меня всё есть и тратить деньги Макса я не собиралась, но когда душу греет такая наличность, и притом внушительная, жить гораздо веселее и спокойнее! А потратить-то он мне разрешил! Вот вам и ангалинская жадность, во всей красе!

― Фаэдр Крианн, я уезжаю сегодня. Я должна что-нибудь ещё за проживание?

― Нет… Ничего. Почему сегодня?― он нахмурился, губы сжались, а взгляд… непонятно, что выражали его глаза.

― Вернее, завтра на рассвете… Капитан просил явиться на шхуну сегодня вечером, чтобы не опоздать к отплытию.

Лицо хозяина помрачнело ещё больше:

― Уж не на «Чёрной ли медузе» ты отплываешь?

― Да… А вы откуда знаете?!

― Только капитан Ают не задерживается в Банкоре даже на праздники.

― Но мне это и нужно. Чем быстрее я попаду в Латрас, тем лучше. А почему он не задерживается?

― Он наказан… за неподчинение. У наместника на капитана очень большой зуб, но и совсем не пустить его в гавань он тоже не может. Таков закон всех прибрежных городов: на двое суток пускают любое судно. Наш наместник пытался было всё переиграть, сделать для «Чёрной медузы» исключение, чтобы совсем их не пускать, но моряки взбунтовались, и тогда он ограничил время пребывания до наименьшего.

― А за что?!

― Точно я не знаю… Слухи тогда разные ходили… То ли из-за жемчуга, который Ают, якобы скрыл и продал потом на Западе, то ли из-за того что ангалинам платил хорошо, и потому доставлял грузы гораздо быстрее и брал самые выгодные заказы, обходя, таким образом, корабли наместника… Что-то в этом роде… В результате «Чёрной медузе» закрыт нормальный доступ в Банкор на десять лет.

«О, как! Как же интересно!»

― Уезжаешь…

Я кивнула.

― Жаль… Мы так к тебе привыкли… И доход от комнаты первого этажа не хочется терять.

― Я тоже привыкла… даже слишком. Гарри сможет проводить меня? А то у меня поклажи накопилось, сама не донесу.

― А как же Гун? И, кстати, где он?

― Работает, наверно… Я вчера с ним попрощалась. Боюсь, что если он будет меня провожать, то со мной истерика случится… не смогу уехать. Жалко его, как родного!

Крианн вздохнул и слегка приобнял меня:

― Давно я не встречал столь добрых и искренних отношений между чужими людьми… особенно, такими разными.

― Ты присмотришь за ним?― я взглянула на этого маленького, но такого «большого» мужчину.

― Конечно, я теперь за него отвечаю… Не переживай. Мы с Гарри тебя проводим. Собирайся, раз надумала.

Ключ от комнаты я сдавала дрожащими руками: «Что ж так больно-то! Опять я прощаюсь… Опять… Когда же всё это кончится?! Не жизнь, а бесконечная череда расставаний… Почему я так привязываюсь к людям? Никогда раньше за собой такого не замечала… Жила, как все: училась, работала… За не столь и длинную жизнь было всякое, но чтобы та-а-ак!»

Несколько раз, глубоко вздохнув, я оглядела напоследок «Тихий островок»: «Будто из родного дома уезжаю… Караван покидать было очень тяжело, а теперь… теперь ещё хуже!» Смахнув слезу, я закинула мешок за плечи: «Все! Хватит нюни распускать! В Латрас! К Дайку!» Из кухни вышла Марэна попрощаться. Мы обнялись. Я пообещала, что про её чай буду рассказывать всем и везде, а она сунула в мою сумку мешочек с ароматными травами. Отец с сыном взяли поклажу, и мы двинулись в сторону гавани.

На площади царило столпотворение. И хотя до начала концерта было ещё несколько часов, пробиться сквозь плотную толпу не представлялось возможным. Мы пошли вокруг. В одиночку я тащилась бы до самой темноты, а с таким сопровождением поход оказался не таким уж и сложным.

Каюта на «Чёрной медузе» оказалась малюсенькой-малюсенькой, но всё необходимое в ней имелось: узкая койка, умывальник, откидной столик и крючки для одежды на стене. Небольшое квадратное окошко закрывалось деревянными ставнями с двух сторон и, как я узнала чуть позже, таких кают на шхуне было всего две. Команда жила в общем кубрике, капитан в своей, а если брали много пассажиров, то для них освобождали небольшой трюм или отводили место на палубе, как кто захочет.

Скинув вещи, я спустилась к ожидающим меня Крианну и Гарри.

― Ну что…― я сделала глубокий вдох,― будем прощаться?

Сердце заколотилось мелкой дрожью и даже как-то помутилось в глазах.

― Удачи тебе…― Крианн крепко обнял меня.― Спокойного пути, доброй дороги… Надеюсь, не надо говорить, что в «Тихом островке» всегда найдётся место для эрданы Карины,― и он лукаво улыбнулся, глядя снизу вверх,― особенно на первом этаже…

Я улыбнулась:

― Спасибо, Крианн. Я эту комнату никогда не забуду и вас всех тоже. Может, и свидимся когда-нибудь, кто знает…

Обнимая Гарри и целуя его в щёку, я сунула ему в карман золотую монетку:

― Купи себе что-нибудь на память… обо мне… И спасибо за заботу…

Парень вдруг всхлипнул и ткнулся носом в моё плечо. Ещё раз обняв их по очереди, я взбежала по сходням и закрылась в каюте. Примерно через час, вдоволь наревевшись и выслушав тираду Мозгового по поводу моей излишней истеричности, я вышла на палубу.

Команда заканчивала работу: грузили какие-то ящики, брёвна, большие мешки и тюки, стянутые верёвками. Праздник в городе уже начался, и часть команды собиралась на площадь. Меня тоже подмывало: «Там Гай, Айра, Скай, Хейя, Мышонок… Хоть бы глазком на них глянуть! А что, собственно, мне мешает?! Ещё куча времени до отплытия!» Я сбегала к капитану, отдала ему ключ от каюты и поставила в известность о своих планах.

― Я бы очень хотел сопроводить вас, но в городе мне лучше не показываться… по некоторым причинам.

― Да… я знаю, капитан.

Он удивлённо приподнял брови:

― Доложили уже…

― А то! И к тому же я очень любопытна.

Он басисто расхохотался, запрокинув голову:

― У вас четыре часа, эрдана Карина. Ночью меняется течение возле берега и нам нужно будет ждать рассвета во-о-он у того острова,― и махнув рукой, указал направление.

― Я ненадолго, капитан.

― Ждём вас…― и он учтиво поклонился.

Уже на подходе я поняла, что пройти ближе к сцене никак не получится. На площади яблоку было негде упасть. Как ни странно, но звуки музыки разносились очень далеко, акустика оказалась великолепной, несмотря на то, что концерт проходил под открытым небом. Возможно, такой эффект получался из-за каменных зданий, создававших звуковые коридоры, да и направление ветра играло свою роль. Слышно было очень хорошо.

Гай с Айрой пели уже знакомую мне балладу, а Скай, вместе с другими музыкантами из местных, подыгрывал на гитаре. Я крутила головой, пытаясь найти более удобное место, пока взгляд не наткнулся на узкую лестницу, приставленную к стене, как раз не очень далеко от высокой сцены. На крыше сидела ватага мальчишек, и парочка физиономий показалась знакомой. Кое-как, ну с очень большими усилиями, я протолкалась к лестнице и полезла наверх. Ребятня подняла вой и попыталась спихнуть меня вниз.

― А-а-а! Вот к-а-а-ак, значит! Как игрушки вам покупать, так рады, а как пустить пару песен послушать, так нет?!

Детвора сначала замолкла, а потом дружно завопила:

― Лезьте! Залазьте к нам! Простите, эрдана!

Маленькие ручонки потянулись навстречу, помогая устроиться на карнизе. Знакомая компания была в полном составе. Те самые ребятишки, с которыми я познакомилась у лавки с игрушками. Сидела я, конечно, как курица на насесте, зато было прекрасно видно, а ещё лучше слышно.

С замиранием сердца, и не только, я вглядывалась в родные и любимые лица. Всё хорошо! Всё хорошо! Выглядят отлично, поют так, что душа трепещет. Позади сцены я заметила Хейю, сидящую на скамеечке, а рядом… Натри! Мышонок был привязан камортой, той самой… Мальчик бодро топал вокруг, занимаясь своими детскими делами, а Хейя, держа конец верёвки, даже не смотрела в его сторону. «Здорово! Помогает мой подарок, раз она даже не следит за ним так, как раньше. Похоже, что загадочных исчезновений больше не было,― я зажала нос ладонью, борясь с опять подступающими слезами.― Так хорошо ходит уже, уверенно… И вроде подрос немного…».

За этим любованием на своих друзей, я не заметила, как музыка стихла и на площади наступила полная тишина. Гай, как всегда, был великолепен. В шикарном зелёном камзоле, чёрных кожаных бриджах и высоких сапогах, он вышел вперёд и громко заговорил:

― Дорогие мои слушатели! А сейчас… Я хочу представить на ваш суд новую песню. Вы будете первыми, жители и гости Банкора, кто услышит её! Она была написана совсем недавно мной и моим старшим сыном. Также я хочу объявить, что эта песня имеет для меня и моей семьи особый смысл… С ней связаны очень сильные чувства и прекрасные воспоминания… И я надеюсь, что вы полюбите её так же, как и все мы!

Он взмахнул рукой, и музыканты взяли начальные аккорды. Мелодия была прекрасна. Уже на первых нотах, я поняла, что это будет новый хит, говоря моим языком. Но слова и общий смысл повергли меня шок! А потом… и в ужас! Если бы не дети, то с крыши я бы точно свалилась.

― Синеглазая дева

Издалёка пришла.

Знания, веру, надежду

В этот мир принесла.

То ли ветер попутный,

То ль теченье реки

Помогли ей добраться

И жизни спасти.

Белокурая дева,

Может, дочерь Богов?

Иль звезда, что упала

Из небесных садов?

Неизвестно, что ищет,

Обходя земля вновь…

Обрети на Востоке

Жизнь, судьбу и любовь!

Ты исчезла как дымка,

Растворилась в ночи…

И зови, не зови -

И кричи, не кричи…

Но спасённые помнят

То, что сделала ты:

И улыбку, как свет,

Синий взор чистоты…

Мы всегда будем помнить

И всегда будем ждать…

Знай же ― дом там,

Где душе отдыхать!

Сжавшись в комок и натянув капюшон на голову, я сидела, балансируя на карнизе, и не верила тому, что слышала. Баллада была прекрасна! Просто великолепна! Мелодия легка и свободна, как ветер, а голос Гая парил над площадью, проникая в душу каждого. Я рассматривала людей: слушали, открыв рты и затаив дыхание, внимая каждому слову, каждой ноте…

«Приехали! А мне-то, что делать?!!! Куда деваться?!!! Глаза выколоть?!!! Или наголо побриться?!!! Да меня теперь любая собака узнает! Ну, Гай! Ну, спасибо! Да эту песню вскоре будут распевать повсюду! Бежать!!! Бежать без оглядки! Только куда?! Рано или поздно и до Латраса дойдёт… А слухи и сплетни на Восточных землях распространяются очень быстро! Никакого интернета не надо! Уже не раз пришлось в этом убедиться… Я же не смогу нигде спрятаться, чтобы в меня не тыкали пальцем! Может ввести моду на паранджу?! Пока это единственное, что приходит в голову, только толку от этого будет ещё меньше… А если на Север?! Там я вполне сойду за свою… А как же я тогда на Кифов нос попаду, вернее, в его окрестности?!»

Песня закончилась. Стало так тихо, что слышен был только шум ветра, да плеск воды. Гай звонко хлопнул в ладоши и люди вернулись с небес на землю. Что тут началось! Крики, восторженные стоны, овации… Несколько человек поблизости упало в обморок, на сцену полетели букеты, деньги, драгоценности. Подняв глаза, я увидела, как на большой террасе, наместник со своей свитой вытирал слёзы, а рядом приводили в чувства, лежащую на полу девушку в розовом платье: «Наверно, это дочь наместника… та самая, что повредилась рассудком, когда крокодилы на её глазах разорвали брата. Уж слишком вокруг неё суетятся… Может, песня Гая её исцелит? Ведь просто так девушку привели на выступление…».

Толпа вопила и скандировала, Гай со Скаем раскланивались направо и налево. Люди кричали:

― Гай! Ещё! Спой ещё раз! Спой! Мы хотим запомнить! Гай! Спой! Голос! Голос Окатана! Исцели нас!

Когда песня начала исполняться второй раз, я поняла, что больше мне здесь делать нечего. Я махнула детворе на прощанье и полезла вниз. Опустив глаза, я пробиралась обратно в гавань. Обиды на Гая не было… Песня была прекрасна! Никто и никогда мне песен не посвящал, а тем более не писал, конкретно, про меня. Приятно до одури! Только как же теперь быть?! У меня слишком приметная внешность для Восточных земель, где местное население сплошь темноглазые брюнеты да шатены или тёмно-рыжие с зеленоватыми глазами… Такого цвета радужки как у меня, я не видела ни у кого. У северян, из тех с кем довелось встречаться, да потомков родов, имеющих северные корни, глаза были тёмно-серые или голубые, но никак не ярко-синие. На меня и так обращали внимание, а теперь-то что будет?! Вот только славы местной богини мне как раз и не хватает! Хорошо, что на рассвете я покидаю город! Удачно всё складывается… Спасибо, Окатан! Помогаешь… Теперь я верю в это!

Капитан встретил меня у сходен. Подавая руку, он заметил перемену в моём настроении:

— Что-то случилось?― и участливо глянул.

— Нет… Всё в порядке… Просто грустно, уезжать тяжело…

— Понимаю…

Я заперлась в каюте и упала на койку. Песня Гая звучала в голове, как включённая на повтор запись. Каждое слово, каждая нота, каждая интонация врезалась в память.

«Вроде ничего особенного, не шедевр поэзии и музыки, но всё вместе, в таком чувственном и искреннем исполнении… Убойное впечатление! Но проблема в том, что песня подействовала не только на меня… На всех!!! Гай всё-таки гений! А тут ещё и Скайолан затесался… По словам Гая, они написали песню вместе… Скорей бы отплытие! После такого мне в городе показываться нельзя, а то, не дай бог, найдутся сумасшедшие, которые вознесут меня на пьедестал… Что же я тогда делать буду?! Как же хочется исчезнуть, спрятаться, забиться в какой-нибудь тёмный, глухой угол… Как вернуться домой?! Как добраться до Кифового носа?! Скоро осень, потом зима… Дожди и похолодание… Путешествие до Банкора заняло чуть больше трёх месяцев… Какое же расстояние я преодолела за это время?! Средняя скорость каравана в час, километров пять-шесть… Значит, в сутки пятьдесят-шестьдесят километров, раз время в пути в день около восьми-десяти часов… Лошади или единороги двигались шагом, повозки тяжёлые… Путь до Маргоса занял два с половиной месяца, потом неделю я двигалась одна, вернее, Макс был моим транспортом, и наша скорость была гораздо больше, чем у каравана… До всего этого, до встречи с караваном, я сама прошла километров двести приблизительно… И что же тогда получается? Если грубо прикинуть?»

Произведя в уме нехитрые вычисления, я поняла, что в этом году шансов вернуться к исходной точке своего путешествия нет. Совсем нет… Да и в будущем тоже… Больше шести тысяч километров! Все Боги Окатана! Шесть тысяч!»

— Если точнее, то семь тысяч сто пятьдесят… от Кифового носа до Банкора…― голос Тана был спокоен и беспристрастен, как у робота.

— Спасибо, утешил… Хотя какая разница… Тысячей больше, тысячей меньше…

— Не расстраивайся… Это не так уж много…

— Если бы у меня был самолёт или железная дорога хотя бы, тогда немного, а так… О чём я думала, когда убегала? Почему меня так переклинило?

— Ты о чём?

— Да о том, что с Кифового носа убегать было нельзя! Нужно было сидеть там и искать проход обратно! На Землю! А я послушалась Дайка, испугалась чего-то, побежала… Вот дура! Ничего себе забег! Длиной в семь тысяч километров! Семь тысяч!!!

— Кари… послушай… Кари!

Я лежала на койке, вперив взгляд в окошко и слушая плеск воды за бортом. Ветер доносил звуки музыки и гомон голосов. Пахло дёгтем, водорослями и тухлой рыбой… Очень хотелось плакать, но почему-то не получалось.

— Кари…

— Ну что ещё?

— Ты всё сделала правильно… Если бы ты не сбежала, то так бы и сидела где-нибудь у Карелла на привязи. Неизвестно, что случилось бы с тобой, если бы не побег. А так, ты свободна! Выучила язык, многое узнала, многое увидела, приобрела друзей… А скоро… Скоро по Восточным землям, а потом и по всему Окатану о тебе будут ходить легенды! Эта песня сыграет свою роль.

— Вот то-то и оно! Сыграет… Она уже сыграла! Мозг, что мне делать, а?! Я же вязну здесь! Проваливаюсь, как в болото… Будто снова «райское поле» пытается меня проглотить. Я вливаюсь в эту жизнь, в этот ритм, увязаю по уши… в людях, обычаях, культуре… Одни ангалины чего стоят, не говоря про всё остальное… Столько тайн и загадок, непонятного и неизвестного, удивительного и прекрасного я встречаю здесь… И это мне нравится… Вот, наверно, самое ужасное… Мне нравится…

Громкие голоса у сходен отвлекли от столь философской беседы. Я выглянула в окошко. Из города вернулась команда. Гогочущей шумной ватагой, они поднялись на борт. Я приоткрыла дверь, чтобы лучше слышать. Подслушивание стало неотъемлемой частью моей жизни. Матросы, наперебой, рассказывали капитану свои впечатления. Как я и думала, балладу о синеглазой деве они запомнили почти дословно. Пробовали даже напевать, чтобы хоть как-то донести до капитана Аюта, то, что творилось на площади.

Оказалось, что после того как я ушла, Гай исполнял её ещё два раза. Матросы рассказали, что видели, как несколько лежачих больных, которых родня принесла в надежде на исцеление, встали с носилок, а потом прошёл слух, будто дочь наместника, впервые после трагедии, смогла внятно отвечать на вопросы, вскоре как очнулась от обморока. Один из матросов видел, как к Гаю подходили чиновники из управы и, кланяясь, о чём-то просили.

― А вы помните, капитан,― послышался чей-то голос,― какие синие глаза у нашей пассажирки?!

Команда загалдела:

― И волосы!

― Волосы совсем светлые!

― И красивая, как богиня!

― А вдруг это она?! Дочь богов, что ходит по земле?!

― Или звезда в человеческом обличье?!

― А вдруг она наследница ангов?! Я слышал, что древнейшие анги могли становиться людьми…

Я слушала эту шумную беседу и ощущала, как волосы под платком начинают шевелиться:

― Ну вот, Тан… Чего и следовало ожидать… Не прошло и часа, как твой прогноз начинает сбываться. Богиня… Дочь богов… Звезда, упавшая из небесных садов… Наследница ангов… Теперь от этого клейма уже будет не избавиться.

― От звёздочки до богини… Молодец, растёшь!― и он хихикнул, но быстро осёкся.

― Тебе смешно… А как мне себя вести?

― Так же…

― Это как?

― Переводить всё в шутку… Смеяться над этим, говорить, что это просто совпадение… Но желательно, конечно, замаскироваться.

― Каким образом?

― Хотя бы волосы перекрасить… С глазами ничего не поделаешь.

― Но здесь женщины волосы не красят… Да и чем?

― Просто ты не задавалась такой целью. Ткани же красят в разные цвета, может, и для волос есть какие-нибудь средства.

― Вероятно… только в ближайшее время мы будем в море, а там торговых лавок нет.

Послышались шаги, я прикрыла дверь и шмыгнула на койку.

― Эрдана Карина…― это был капитан.― Вы не спите? Вас спрашивают…

― Кто?

― Старик, что привозил вас на гондоле.

― Гун!― я вскочила и рванула через палубу к сходням.

― Только недолго,― крикнул он вслед,― скоро отплываем!

Гун стоял на каменном пирсе, сжимая в руках маленький свёрток. Я пулей слетела вниз и кинулась старику на шею:

― Гун! Гун! Как хорошо, что ты пришёл! Дура, я! Такая дура, что не разрешила тебе проводить меня! Прости, меня! Прости…

Старик обнимал меня, гладил по спине и, так же как и я, хлюпал носом:

― Что ты… Что ты, внучка моя дорогая… Я просто не смог… Не смог не прийти… Не плачь, не плачь, девочка… Я так хотел увидеть тебя на прощанье… Да и новости есть, интересные для тебя…

― Новости?!

Мы отошли в сторону и присели на большой деревянный ящик.

― Какие новости, Гун?! Что случилось?!

― Я видел тебя, Кари… Видел, как ты сидела с детворой на карнизе. Я был слишком далеко, чтобы кричать, да и не добрался бы сквозь толпу. Вот хорошо, что сейчас успел…

Он крепко стиснул мои ладони. И мне показалось, что добрые, искренние глаза смотрят прямо в душу:

― Ты исчезла, как дымка,

Растворилась в ночи…

И зови, не зови -

И кричи, не кричи…― процитировал он хриплым, дрожащим голосом.

Солгать или отшутиться не получилось, язык не повернулся. Я глянула на Гуна:

― Ты догадался…

― Конечно. Кто тебя знает, догадается… Тем более ты знаешь Гая и его семью. Чтобы понять, что эта песня о тебе, большого ума не надо.

― Только никому не говори…― заговорщицки прошептала я в ответ.

Гун рассмеялся, продолжая держать меня за руки:

― Не волнуйся, я ― могила… Всё, что просила сделать, сделаю… Я уже знаю, где остановился караван, с которым Гай путешествует… Но тут ещё кое-что произошло… Я подумал, что это будет важно для тебя…

― Да не томи уж!

― Вчера на рассвете в пещере Хранителя должны были предать огню тела казнённых…

― И что?!

― Так вот… На них напали! Прямо там, в пещере!

― На кого?!

― На похоронную команду! Связали и начали разрезать саваны, в которые были покойники закутаны. Они искали его!

― Кого искали?! Кто напал?!

― «Золотая» банда! Это они были! И искали тело своего друга! Только, Кари…― Гун, круглыми и ошалелыми глазами, смотрел на меня.― Они его не нашли! Тот человек, которого нашли в камере мёртвым, не он! Не их друг! Ты понимаешь?! Они его не узнали!

― Откуда это известно?! Кто тебе рассказал?!

― В таверне сегодня шептались. Я с утра племяннику помогал, вот и услышал случайно. Ну и подслушивал уже до конца, пока эти двое не ушли. Бандитов было трое, на головах мешки с дырками для глаз, так что лиц не видно было. Они осмотрели всех казнённых, да по несколько раз, а потом один из них, главный наверно, начал бить всех связанных и кричать куда они дели тело его друга, ругаться и так далее… Сжигатели пытались объяснить, что никуда его не девали, что какие тела сняли с виселицы, те они сюда и привезли. А этот, что в камере умер, лежал в холодном подвале до сжигания. Короче, побили их сильно. От злости, наверно… Кари! Ты, что-то понимаешь?!

Ураган мыслей бушевал в голове: «Они здесь! Где-то в Банкоре! Грас пока не встретился с ними, а Карелл пришёл за телом… Так рисковать?! Ради уже мёртвого человека?! В благородстве и преданности друзьям ему не откажешь…».

Свет фонарей и факелов на кораблях, стоящих на приколе, а также несколько больших костров в разных частях гавани создавали странную, таинственную атмосферу. Шум голосов, зычные крики, смех, доносящийся издалека, гулкий бой барабанов вперемежку с гитарными переборами и пронзительными звуками флейты, настраивали на загадочный, мистический лад.

― Гун, послушай меня…― я придвинулась ближе и наклонилась прямо к его уху.― Открою тебе одну тайну… Ты столько рассказал за это время важного и интересного, что я тоже хочу поделиться одним секретом…

Старик затаил дыхание.

― Главарь «золотой» банды ― Кареллан эн Растан. Это под его началом ты воевал тогда… Это и есть ваш Ящер. Ведь среди его близких воинов был здоровенный северянин, который постоянно брил голову?

― Был…― Гун кивнул,― так, значит… Это он?!

― Да, это он. И сейчас в Банкоре или окрестностях…

― Вот так новость! Хотя… теперь всё понятно… Он мстит! Мстит террхану за всё! И поймать его не могут столько времени, он очень умён и хитёр! Да и терять ему нечего… Ну, Кари! Вот это да!

― Гун! А до наместника дойдёт про нападение? Ему уже доложили?! Ты не слышал?

― Не знаю, но эти двое в таверне говорили, что главарь пригрозил всем, что если наместник узнает о том, что они приходили, то он всех найдёт и глотки перережет не только сжигателям, но и их жёнам и детям. Он, дескать, всех запомнил, а прятаться от него бесполезно, потому как нюх у него, не хуже чем у горного волка. Потом они развязали одного и ушли… Так, значит, это Кареллан… Но, Кари…― Гун тревожно зашептал мне в ухо,― а ты как с ними связана?! Такая красавица и бандиты, пусть и родовитые…

― Они спасли меня, вытащили из ямы, в которой я умирала… Если бы не они, то мы бы с тобой тут не сидели… Зашили раны, вылечили, выходили… Вот откуда мои шрамы… Я обязана им жизнью, Гун…

С «Чёрной медузы» послышался крик капитана:

― Эрдана, мы отплываем, поторопитесь!

Мы вскочили с ящика, и Гун сунул мне свёрток:

― Прощай, моя синеглазая богиня! Видно, судьба твоя такая… творить добро и исчезать в ночи. Всё правильно Гай спел, всё правильно…

― Гун, мне ничего не надо!

― Это подарок. Ты ― эн Матвэй, как и моя прабабка. Там безделушка, но очень древняя, одна из реликвий рода. Теперь в твоём происхождении никто не усомнится. Её носила моя прабабка, а до неё её предки… Она должна передаваться по женской линии. А у меня детей нет и у племянника моего одни сыновья. Род исчез давно, но теперь он возродится, я знаю. Она твоя, Кари! Твоя! Теперь я понимаю, почему так долго хранил её, для кого…

― Но что там?!

Он быстро затараторил, так как команда уже поднимала якорь:

― Это браслет из мягкого металла, носить надо на левом плече, вот здесь…― он сжал мою руку в нужном месте.― Ты не пугайся, что он такой маленький, от тепла тела он растягивается и принимает нужную форму. Не жмёт, не давит и никогда не свалится, пока сама не снимешь. Я знаю только, что он может менять цвет, а вот с чем это связано, почему, не знаю… Но, думаю, что ты разберёшься…

Обливаясь слезами, мы обнялись. Как только я вбежала на палубу, подняли сходни, и я почувствовала, как невидимая сила дёрнула корабль, когда отвязали последний канат. Команда разбежалась по своим местам, капитан стал за рулевого, а несколько матросов полезли на мачту ставить парус. Ветер дул с берега, донося запахи города. Я пыталась вдыхать их, но больше хватала ртом воздух, так как рыданья дышать носом толком не давали.

Маленькая, сгорбленная фигурка быстро исчезла в темноте. Сильное течение стремительно уносило шхуну в море. Я всматривалась в исчезающие огни пристани, всё пытаясь разглядеть там своего дорогого друга. Вдали от берега проступили все краски ночи. Чистое, прекрасное небо Окатана раскинулось ярким бриллиантовым куполом над головой. Когда шхуна бросила якорь возле тёмного острова в ожидании рассвета, ко мне подошёл капитан:

― Кто он вам, эрдана? Этот старик…

― Это мой дедушка, капитан… Мой любимый дедушка…