До мурашек

46. Лёвка

В кухне -гостиной на первом этаже вырублен свет, и только мерцающий экран плазмы, на которой мы смотрим сериал, окрашивает большую комнату тусклыми бликами.

Гулька, одетая в мою футболку, доходящую ей до середины бедер, и блядски обтягивающие её идеальные ноги черные спортивные леггинсы, ставит на журнальный столик перед диваном миску с только что сделанным сырным попкорном для меня, тарелку с абрикосами для себя и падает рядом на мягкие диванные подушки. По- хозяйски складывает голые ступни мне на колени. Подняв руки и зажав в зубах резинку для волос, заново ловко собирает смоляные тяжелые локоны в высокий небрежный хвост на макушке.

- Что так смотришь? - улыбается мне, снова перевязывая волосы резинкой.

Её черные глаза в обволакивающем полумраке комнаты чувственно, призывно блестят. Или мне так кажется? Хрен его знает, Гулька всегда сама по себе была для меня чувственным призывом...

Не отвечая, растекаюсь, утопая в диване, и глажу её ухоженные пяточки. Перебираю пальчики с хищным бордовым педикюром, щекочу стопу.

- А-а-ай! - смеётся, пытаясь вырвать ступни из моих рук.

Не даю, перехватываю крепче. В порыве наклоняюсь и целую, пока Гуля нервно, хрипловато хохочет, вырываясь. Ноги ей целую - царице вредной моей. Покусываю, думая, что я бы вообще всю её съел.

Уже девятый день я могу её целовать в почти любой момент, потому что она живет со мной. Мы так и не говорим о будущем дальше, чем планы на завтра, но каждую ночь Гулико засыпает в моей постели, разомлевшая и влажная после секса, а утром сонно целует меня раньше, чем успевает открыть глаза. И это что-то охрененное.

Девять дней.

Казалось бы, прошлое должно давить на нас, но этого не происходит. Мы будто в вакууме.

Сидим с Гулькой в доме, вокруг которого всё уже давно сожрали лангольеры, и вот-вот они примутся за нас. А нам плевать - нам так безобразно хорошо в этом безвременье на краю апокалипсиса.

Нет неловкости, нет тяжелых пауз. Словно мы виделись в последний раз пару часов назад, а не целых десять лет прошло. Наверно, это называется родственная душа, не уверен.

Легко говорить, легко дурачиться, легко молчать.

С ней для меня всё легко, кроме как снова поверить, что «мы» возможны дольше, чем на эти несколько недель.

Девять дней. Уже прошло девять дней.

Говорят, за это время душа отправляется в ад или рай. Моя вот точно куда-то отлетает. И на все проблемы становится плевать.

Нет, они есть, никуда не делись, но я не хочу портить свой внезапно такой фееричный отпуск лишними разборками. Точно успеем ещё.

Самое смешное, что окружающие ведут себя ровно наоборот. Кажется, местные собаки, и те лают мне вслед: "А вы вместе, да? Р-р-р, а что дальше?"

На следующее утро после эпохального появления Гули с вещами в моём доме, мы проснулись главной сплетней всей деревни, потеснив даже неизменный хит многих лет - две семьи Гулькиного отца.

Но мне было и есть плевать, на самом деле.

Я уеду из этого замкнутого мирка моего детства уже через каких-то пару недель, так что последнее, что меня волнует, это мнение местных. Гуля тоже на удивление даже бровью не повела, чем сильно меня удивила. Девчонкой она бы и на улицу лишний раз избегала выйти, боясь напороться на чей-то косой взгляд или слишком громкий шепоток за спиной.

Сейчас же плыла себе безмятежной королевой и, кажется, даже находила некое садистское удовольствие отвечать самым наглым и бестактным, что нет, к свадьбе готовиться не стоит, мы просто вместе спим. Я, и то пару раз непроизвольно краснел при этом, смотря, как от Гулиных пассажей выкатываются на лоб глаза тети Ноны, старшей продавщицы в местном супермаркете, которой на пенсию надо было позавчера, или Ульяны, болтливой соседки Гулькиных родителей.

Но это совершенно чужие нам люди, а вот с родственниками было сложнее.

Гулина мать ожидаемо меня игнорировала в своей привычной манере, едва заметно кивая при каждой случайной встрече, а потом показательно задирая подбородок так высоко, словно пыталась своим чванливым грузинским носом проткнуть кучевые облака.

Теймураз старался держаться ровно, тему всячески обходил, но смотрел хмуро, исподлобья, не понимая, что между нами с Гулей происходит. А бабушка с дедом и вовсе дружно на меня обиделись, узнав, что свадьбы этим летом точно не будет. Причем обиделись именно на меня, будто от Гули в этом деле вообще ничего и не зависит. Но как-нибудь переживу...

Да и это всё такая ничего не стоящая хрень по сравнению с тем, что Гулька, наконец, вырвав ступни из плена моих рук, уселась рядом, крепко обвила мою шею тонкими грациозными руками, и сейчас зацеловывает мне лицо, в отместку за щекотку покусывая скулы, нос, подбородок.

Плевать мне, что за стенами этого дома. Да даже этой комнаты...Хочу только здесь и сейчас.

Перетягиваю Гулико к себе на колени, в паху стремительно накаляется. Полутьма, мягкий мелькающий свет экрана и осознание, что мы только вдвоём - действующие безотказно афродизиаки.

Но Гуля ловко выворачивается, кидает в меня попкорном из миски, и снова занимает своё место на другом конце дивана, вытянув стопы и сложив их мне на бедра. Хитро смотрит, улыбаясь, когда гладит пальчиками на ноге мне пах. Сучка...Чувствует ведь, что уже стоит...Я вот отлично чувствую...

- У меня ступни гудят, - с намеком вздыхает, поудобней растекаясь по дивану.

Делать нечего - усмиряю свой порыв сразу перейти к сексу и массирую ей стопы, проминая каждую точку. Гулёна блаженно урчит, улыбаясь и периодически прикрывая глаза. Взгляд её направлен вроде бы на экран, но такой уже поплывший - поплывший. Как, похоже, и у меня.

Тоже отупело смотрю сериал, ни хрена не понимая, что там происходит вообще. Кровь уже вся вниз стекла, пах печёт. Особенно, когда Гуля периодически гладит мой член стопой через домашнее трико. Во рту уже давно скопилась вязкая слюна, в голове кружит отборная пошлятина, уводя сердечный ритм минимум за сотку. Воздух в нашем полумраке на двоих загустел так, что вдыхать его выходит только очень шумными глотками.

Но мы продолжаем пялиться в этот чертов экран, делая вид, что ничего не происходит и варясь в своих ощущениях. Нам некуда торопиться - вся ночь впереди. Обожаю тихие домашние вечера, я говорил?

- Лёв, мне послезавтра в Краснодар надо, с Тихорецким по поводу антрепризы встретиться, - хрипло сообщает Гулька полушепотом, так и смотря не на меня, а на экран.

По голосу четко ловлю, что она возбуждена, и, похоже, уже сильно. В ответ жаркой волной окатывает, повышая мой собственный градус, мягко бьёт в пах. Сжимаю её ступни в руках, веду по внутренней стороне пальцами - ей уже не щекотно, по женскому телу проскальзывает совсем другая дрожь, чуть повыше тонких щиколоток проступают мурашки. Вижу их и понимаю, что всё, я уже наигрался. Так и в штаны можно кончить, в конце концов.

- Я тебя отвезу, - бормочу, начиная гладить её ноги выше.

- Зачем? Я сама, - хрипло откликается, тут же с бока переворачиваясь на спину и немного разводя бедра, словно приглашая потрогать там.

А от таких приглашений, знаете ли, не отказываются...Кстати, о чем мы там говорим? Как-то сложно сосредоточиться...

- Затем, что далеко, что трасса уже отпускниками забита, и что мне тоже надо будет в Краснодар, - перечисляю севшим голосом, трогая внутреннюю сторону Гулиных бёдер через тонкую ткань леггинсов - от жара её кожи ладонь словно горит.

- А тебе зачем в Краснодар? - шепчет, дрожа ресницами, когда накрываю рукой её промежность и давлю, растирая, - М-м-м, - подаётся бёдрами навстречу, и ткань под моей ладонью отчетливо становится влажной.

Блять...Инстинктивно пережимаю свободной рукой через штаны рвущийся на свободу член. Гуля стопой отталкивает мою руку и обводит дернувшийся от счастья ствол пальцами ноги. Никогда не считал себя фут-фетишистом, но, кажется, ошибался - так клинит сейчас.

- Да машину мне пригонят завтра, как раз...заберу, - с трудом поддерживаю разговор.

- М-м-м, - мычит всхлипами то ли в ответ на мои слова, то ли на то, что пальцами я проталкиваю в нее ластовицу трусиков вместе с леггинсами, от которых пора бы уже избавляться. Наклоняюсь и целую её коленку.

Пьяно улыбается с закрытыми глазами и шепчет, кусая палец на левой руке, а правой зарываясь мне в волосы.

- Давай ещё поболтаем, так интересно...- подкалывает мягко.

- О чём? - отупело ведусь.

- О чём хочешь, - бархатно мурчит, царапая ноготками мне кожу головы и выгибаясь навстречу, пока веду губами вверх по её бедру, - Спроси у меня...что-нибудь...

Беру паузу, потому что мыслей нет, кроме того, что я остро чувствую запах её возбуждения, усиливающийся с каждым пройденным сантиметром вверх по бедру. Вот что можно спросить в такой ситуации?

- Гуль, а ты почему с Ломидзе развелась?