Добрая примета

3

Она вела машину по залитому солнцем проспекту и курила, размышляя о прошедшей встрече. Из динамиков автомагнитолы лилась тихая инструментальная музыка.

«Все же завидую я таким людям, без особых претензий, — думала она, неотрывно глядя на дорогу. — Вот купит этот лох мою зачуханную „трешку“ да и поселится в ней с какой-нибудь лохудрой. А мне, умнице, местами красавице и спортсменке, наверное, суждено быть одной. „Девушкам из высшего общества трудно избежать одиночества…“»

В свои тридцать шесть Алиса превратилась в законченную мужененавистницу. Превратилась не в один момент, а постепенно, когда в наивной, незащищенной душе не осталось живого места от плевков.

Почти сразу после школы она вышла замуж, не считаясь с мнением родителей. Они, желая для дочери лучшей доли, говорили, что ее Эдик — ничтожество. Но Алиса влюбилась, она хотела за него замуж, она не намерена была никого слушать. Ведь это, в конце концов, ее жизнь.

Супруг оказался бабником и гулякой. На свои нужды и на нужды своих подруг он тратил почти все деньги, которые выделяли молодым обеспеченные теща и тесть. Алиса не обращала на это внимания. До тех пор, пока в женской консультации, после обследования, ей не сообщили о том, что у нее выявился целый «букет» венерических заболеваний. В то время она уже была беременна. Лечение не только отняло у нее все душевные силы, добавив чувство стыда, брезгливость к самой себе и мужу, но и спровоцировало выкидыш. Нервы у Алисы были настолько расшатаны, что родные начали за нее опасаться: или сойдет с ума, или что-нибудь с собой сделает. Но молодая женщина все же сумела взять себя в руки.

— С тем, что ты шлюха, еще можно как-то мириться, — заявила она Эдику. — Но с тем, что ты законченный придурок, я смириться уже никогда не смогу.

Ее неудачный брак прекратил свое существование, когда она училась на третьем курсе университета. Алисе пришлось взять академический отпуск — она была не в состоянии учиться после такого потрясения. Потом, разумеется, восстановилась. Теперь учеба стала для нее спасением. Пусть лучше голова будет занята флексиями, детерминантами и монофтонгами, чем мыслями о том, почему все «это» произошло именно с ней. Она даже умудрилась закончить НГУ с красным дипломом, хоть ей вся эта филология была, как говорили в одной телевизионной постановке, «до лампады».

Окончание университета совпало с расцветом предпринимательской деятельности в стране. Алиса сняла квартиру, купила вязальную машину, получила патент и принялась за работу. В начале девяностых она стала хозяйкой трикотажного ателье. От клиентов не было отбоя — деньги так и потекли к ней.

Успех и достаток диктовали соответствующий образ жизни. Алиса следила за своей внешностью, посещала салоны красоты, спортзал, хорошо одевалась… Мужчины охотно шли на знакомство с ней, молодой, привлекательной бизнес-леди. Тут и возник у Алисы этот внутренний разлад. С одной стороны, ей хотелось любви, хотелось, чтобы рядом был достойный человек, хотелось иметь семью, детей. А с другой… Знакомые и родственники говорили ей, что очень уж она разборчива, мол, не стоит завышать планку, не стоит требовать от мужчин невозможного. Алису эти советы доводили просто до исступления. Она уважает себя, так пусть и другие уважают и считаются с ее желаниями. Не будет она бросаться на первого встречного, не будет мириться с такими недостатками, с которыми — она была убеждена — мириться нельзя.

У нее уже давно сложился образ идеального мужчины, с которым она соединила бы судьбу. Да, он должен быть умным; да — ответственным; да — сильным, смелым и решительным, порядочным и добрым. И конечно, привлекательным внешне. Что это за предубеждение, мол, мужчина должен быть чуть симпатичнее обезьяны? Идиотизм. Ей не нужны никакие обезьяны. Неандертальцы и австралопитеки, впрочем, тоже. Одного только Эдика ей хватило на всю оставшуюся жизнь… Так что эта высокая планка стала своеобразным барьером, заслоном от проникновения в заповедные кущи ее одинокого сердца козлов всех мастей…

Кризис девяносто восьмого года разнес вдребезги весь ее прибыльный бизнес. В то лето она взяла взаймы довольно крупную сумму в долларах на развитие производства… Чтобы покрыть долг, Алиса вынуждена была продать и ателье, и квартиру, приобретенную в лучшие времена. Как и многие, она оказалась отброшенной назад, к той отправной точке, с которой некогда начинала. Чтобы как-то раздобыть денег, она снова вынуждена была сесть за вязание. Ну и как водится в таких случаях, большинство поклонников, обивавших раньше ее порог, моментально испарились.

Одна из клиенток, не понимая истинных причин переживаний Алисы, однажды в откровенном разговоре за чашкой чая сказала: «Ну что ты маешься? Ты зарабатываешь неплохие деньги, так заведи себе мальчика, пусть ублажает… В конце концов, в этом нет ничего зазорного, теперь многие состоятельные женщины так делают…»

Еще лучше! Целыми днями она пашет на пределе человеческих возможностей, чтобы скопить на ремонт будущей новой квартиры, которую она не оставляла надежды рано или поздно приобрести. А машина! На техническое обслуживание и бензин уходит уйма денег! С какой стати она должна делиться своими кровными с каким-то молодым трутнем? Что там за неземное удовольствие может доставить ей купленный бойфренд? Она еще не до такой степени выжила из ума и оголодала без мужской ласки, чтобы платить за секс.

В целом все шло нормально: она почти не страдала от одиночества; она почти была довольна жизнью; она, прошедшая нелегкие испытания и познавшая цену красивых слов и обещаний, словно законсервировалась в собственном соку, чтобы сохранить себя, чтобы выжить и преуспеть. Но почему-то у Алисы перехватило горло от внезапно нахлынувших воспоминаний с истекшим сроком давности, и стало себя до странного жаль. У нее даже задрожали руки. Почувствовав, что вот-вот хлынут слезы, она свернула с дороги и, остановив машину у тротуара, упала на руль, содрогаясь от горьких рыданий…