Доктор Грант

Глава 8

Мое сердце бешено колотится, когда я несу Амару в клинику. Мэдди следует за мной по пятам. Обычно я спокойно отношусь к несчастным случаям и экстренным ситуациям, но не сегодня. Что-то в Амаре задевает меня за живое. Смотреть, как она впадает в панику, как ее лицо начинает тускнеть, – не припомню, когда в последний раз чувствовал себя таким беспомощным. За годы работы я научился не принимать близко к сердцу проблемы пациентов, но с Амарой все иначе. Я ощущаю ее боль, как собственную.

Мэдди суетится вокруг меня, открывая дверь моего кабинета. Я осторожно вношу Амару внутрь. Она спокойно лежит у меня на руках, ее дыхание ровное, а щеки покрыты прекрасным пунцовым румянцем. Сейчас она выглядит хорошо, но я еще в некоем смятении. Я беспокоюсь. Я знаю, у нее несерьезные повреждения. У Амары поверхностные раны, но я не могу с этим совладать. Думаю, это из-за выражения ее глаз, того опустошения, на мгновение охватившего ее.

Она все еще дрожит, когда я опускаю ее на кушетку в своем кабинете, ее ноги свешиваются с края. Она смотрит на меня, и наши глаза встречаются. Ее голубые глаза… Я бы мог затеряться в них, если бы она позволила.

– Доктор Грант, я могу продезинфицировать раны.

Я морщусь, отрывая взгляд от Амары. Я совсем забыл, что Мэдди все еще здесь, и по выражению ее лица я понимаю, что она знает об этом. От ее молчаливого укора в глазах я начинаю нервничать, но качаю головой, поборов здравый смысл.

– Все в порядке, – говорю я ей. – Я сам.

Мэдди кивает и идет к шкафу в моем кабинете, явно не желая оставлять меня наедине с Амарой. Прикусив губу, забираю у нее стеклянную бутылочку.

– Мне не понадобится помощь, – говорю я, прекрасно понимая, что совершаю ошибку, прося оставить меня наедине с Амарой. Есть в ней что-то такое, чему я не могу противостоять. Я рассудительный человек, и предостережение ее деда все еще весьма громко и отчетливо звучит в моих ушах, но этого недостаточно, чтобы не поддаться соблазну побыть с ней немного наедине.

Мэдди смотрит мне в глаза, а я натягиваю на себя вежливую улыбку врача. Несколько секунд она не сводит с меня глаз, а затем кивает.

– Не думала, что она уйдет, – говорит Амара, как только дверь захлопывается за Мэдди. В ее словах звучит веселость, но в тоне чувствуется легкая нервозность, что разжигает мое любопытство.

– Я тоже, – бормочу я, открывая бутылку с дезинфицирующим средством.

– Она симпатичная, – говорит Амара раздраженно.

Я улыбаюсь про себя и смотрю на нее:

– Правда?

Она недовольно закусывает губу, а в глазах искрит нетерпение, выдавая внутреннее напряжение:

– Разве вы так не считаете?

Я опускаюсь перед ней на колени и смотрю ей в глаза, касаясь рукой ее поцарапанного колена.

– Не так красива, как вы, – говорю я ей, прежде чем обработать кожу смоченной дизинфектором ватой, пытаясь отвлечь ее. Она вздрагивает, не сводя с меня глаз. Мне совсем не хотелось бы думать сейчас о ее ранах, потому что я не хочу прерывать это мгновение между нами, но я должен.

Она улыбается мне, а я, ухмыляясь, промываю оставшиеся царапины.

– Уже второй раз я заставляю вас встать передо мной на колено.

Я слегка улыбаюсь, отвлекаясь от ее разбитых коленок.

– Получается, что так. Вы превращаете это в привычку, мисс Астор!

– Амара, – поправляет она меня. – Я ведь просила вас называть меня Амара… А что, если это действительно так?

Я кладу руки по обе стороны от Амары, не сводя с нее глаз.

– Думаю, я просто окажусь в вашей власти, упав на колени по первому вашему зову.

Она смеется, и мое сердце учащенно бьется. Она прекрасна. Как ямочки проступают на ее щеках, как сужаются ее глаза, когда она смеется… Да, это самая красивая женщина, которую я когда-либо встречал.

Лишь от одного ее взгляда я безоговорочно сдаюсь ей в плен. Я не могу перестать улыбаться, приклеивая пластыри на ее колени. Каждые несколько секунд мой взгляд устремляется вверх.

– Вы флиртуете со всеми своими пациентками?

Я беззастенчиво улыбаюсь:

– Только с теми, кто кончает на моих пальцах.

Приоткрыв рот, она разражается смехом:

– Доктор Грант, вы просто кошмар!

Знаю, что захожу слишком далеко, но не могу устоять перед ней. Не могу устоять перед ее улыбкой. Мне хочется подразнить ее, рассмешить. Хотя мне не следует этого делать. Она моя пациентка. Студентка. Внучка Гарольда Астора.

Я поднимаюсь, и улыбка сходит с моего лица. Амара не тот человек, с кем я могу флиртовать. Я никогда не вел себя непрофессионально или неподобающе с пациентками, даже если они открыто заигрывали со мной. Почему с ней все по-другому? Почему именно с ней, когда отношения между нами невозможны?

Я выжимаю из себя любезную улыбку врача, делая шаг назад.

– У вас сегодня была паническая атака, Амара. Такое часто случается с вами?

Она отводит взгляд, и ее настроение мгновенно меняется.

– Нет. Со мной давно такого не было. Меня это тоже поразило. Я… это был триггер. Я просто получила сообщение от человека, с которым не общалась много лет. Мысли закрутились вихрем. Я просто не могла понять, почему он написал мне именно сейчас, и я потеряла контроль над своими эмоциями.

Он? Я невольно стиснул зубы. Тот, кто написал ей, должно быть, причинил ей много боли, иначе она не отреагировала бы так, как сегодня, и это возбудило во мне покровительственный инстинкт.

– Я могу дать вам направление к психологу, – говорю я ей, желая всячески помочь. Амара гримасничает.

– У меня уже есть один, – говорит она нежно.

Она поднимает на меня глаза, ее пальцы мимолетно касаются моей руки.

– Это не то, о чем вы подумали. Здесь нет ничего безумного или сверхъестественного, доктор Грант. Сообщение… оно от моего отца.

Я невольно расслабляюсь. Я даже не осознавал, что я настолько напряжен.

Амара отводит взгляд, обнимая себя. Ее отец, неужели? Из многочисленных сплетен Мэдди я узнал, что отец Амары ушел из семьи много лет назад, и ее мать была вынуждена вернуться домой к Гарольду Астору после того, как он лишил ее всего, но это все, что мне известно.

– Я не общалась с ним несколько лет, и я не могла понять, почему он написал мне именно сейчас. Я начала загоняться, беспокоясь о маме. Что мне придется ей рассказать, что он мне написал. Она вряд ли хорошо отреагирует. Может, я слегка переборщила, но мама не упустит возможности упрекнуть меня.

Я невольно придвигаюсь к ней ближе, качая головой:

– Я не думаю, что ты перегнула палку, Амара. Даже на секунду. Тебе явно больно, и ты всего лишь человек, – бормочу я, нежно смахивая волосы с ее лица. – Должно быть, это было большим потрясением и неожиданностью для тебя. Я даже представить не могу, что ты чувствовала.

Она кивает, в ее глазах проскальзывает удивление.

– Спасибо, – шепчет она. – Спасибо, что ты был рядом, что помог мне. Я не уверена, что смогла бы справиться с этим удушающим чувством без тебя.

Я качаю головой:

– Смогла бы.

Она отворачивается, в ее глазах застыл испуг. У меня сжимается сердце, когда она тянется за своей сумкой. Я не хочу, чтобы она уходила.

– Я отняла у вас так много времени сегодня, доктор Грант. Я, конечно же, оплачу прием, но я хотела бы извиниться.

Я качаю головой:

– В этом нет необходимости. В конце концов, я сам тебя сюда притащил. Это на мне.

Она встает и идет к двери, оборачиваясь, чтобы посмотреть на меня своим игривым взглядом. Я рад, что ей удалось избавиться от грусти, которая овладевала ею всего несколько минут назад, но я не могу отделаться от ощущения, что это всего лишь притворство. Я достаточно хорошо подкован в разоблачении лжи. Она не обдурит меня.

– Я уже дважды заставляла тебя вставать на колени. Мне следует как-нибудь отплатить тебе за это, – говорит она, бросив взгляд на мои брюки, а затем уходит, повергнув меня в недоумение. Эта женщина – непостижимая тайна, с каждой нашей встречей она все глубже вонзается в мои мысли.

Качая головой, подхожу к своему столу. Мой взгляд падает на фотографию родителей. Я бы отдал весь мир за то, чтобы поговорить с ними еще хотя бы раз. Я знаю, что все родители разные и что у Амары есть на то свои причины… но с моей точки зрения, иметь родителей, которые хотят быть частью твоей жизни, лучше, чем не иметь их вовсе.

Дрожащими руками я подношу рамку с фотографиями ближе, и у меня щемит сердце. Помнил бы я их без фотографий? С каждым днем память о них все больше тускнеет. Боль никогда не утихает, но мне становится все труднее вспоминать мамины объятия или улыбку на лице отца.

Я бы все отдал, чтобы еще хоть раз побыть с отцом. Надеюсь, Амара не пожалеет о решении не видеться со своим.