- Я распорядился, тело уже повезли к месту кремации. Нам нужно пока заехать за вещами, в которых ее будут хоронить. А в похоронном бюро, пока сделают все приготовления.
Я кивнула и мы поехали. По дороге, я объяснила Денни как проехать.
В то время, пока наша машина петляла по узким улочкам и стояла в пробках, мы все молчали. Наконец, мои нервы не выдержали и я решила поддержать светский разговор.
- Федерико, а вы давно работаете на Чаки?
Я посмотрела на его профиль, отметив довольно крупный нос и тяжелый подбородок. Он молчал, затем внезапно обратился:
- Мария, а вы сами давно с ним знакомы?
Я попыталась вспомнить:
- Где-то, наверное, больше недели.
Судя по его лицу, я поняла что он удивлен.
- Интересно:
- Что интересно, - не удержалась я.
- Интересно то, что он так о вас заботиться. Раньше он ничего подобного мне не поручал. Видно, вы ему дороги.
- Да? - теперь я была удивлена.
- Да. И примите мой искренний совет.
- Какой?
Он первый раз посмотрел на меня и я увидела что-то человеческое, которое робко проглядывало через его отстраненность.
- Мария, не разочаруйте его.
Я ждала услышать все что угодно, но только не это. С моих губ готовы были посыпаться на него вопросы, но мы уже приехали.
Возле дома Корнели, стоял и нещадно потел какой-то мужчина с мятом синтетическом костюме. Когда мы вышли из машины, он подошел к нам и протянул Федерико руку.
- Мистер Ланти, я Санчос Деруэнто - нотариус. Вы мне вчера: ночью звонили.
- Здравствуйте, мистер Деруэнто. Простите, но нам было не удобно заезжать к вам в контору. Сегодня похороны и нам нужна одежда покойной. Я знаю, что ключ от ее квартиры у вас, поэтому мы вас потревожили.
- Конечно, конечно, - нотариус обтирался не очень свежим платком. Похоже он сам был из этого района и больших заработков у него не было. Но в целом, он производил впечатление не плохого и даже душевного человека. Если бы только, Санчос так не нервничал.
- Это мисс Карузо, - Федерико представил меня, - она была подругой Корнелии.
- Очень приятно, мисс!
Мы начали подниматься по старой лестнице в квартиру Корнелии. Мне казалось, что в последний раз я была здесь буквально вчера. Все было по-прежнему и вытертые доски старой лестницы, качающиеся деревянные перила и несвежий запах, который смешивался с запахом нехитрой бедняцкой кухни. Когда мы проходили мимо одной из квартир, мне показалось, что дверь приоткрылась и кто-то посмотрел на нас.
Наконец мы поднялись и нотариус открыл дверь. Мы зашли внутрь. Все было почти таким же, как и при моем последнем посещении, с единственной разницей, что здесь не было Корнелии и уже не будет больше никогда. Старые часы на шкафу громко тикали в пустом пространстве квартиры. Нотариус устало сел на один из стульев утираясь платком:
- В этом году жара, кажется как-никогда сильной. Мой отец говорит, что в последней раз было так жарко еще когда он был мальчиком и в тот год еще было много бурей. Я думаю, в этом году их тоже будет не мало.
Федерико не оставляя свой портфель прошел в комнату рассматривая фотографии на стенах. Я пошла брать одежду Корнелии. Она как-то смеясь показывала мне, что приготовила 'смертную' одежду. Я тогда посмеялась посмеялась над этим вместе с ней. Боже, как давно это было!
В этот момент в тишине комнаты, раздался стук в дверь. Это было так неожиданно, что сидевший недалеко Санчос буквально подпрыгнул на скрипучем стуле напугав меня и Ланти. Я пошла открывать. На пороге стояла соседка. Это была очень полная женщина неопределенного возраста. На ней было платье с крупными яркими цветами, отчего она казалась немного вульгарной. Она замялась:
- Проститео, что беспокою. Я соседка, мы с Корнелией были очень дружны: Вот как судьба-то распорядилась. Жил себе человек, жил:
Федерико спросил ее:
- Вы что-то хотели?
- Да. Если вы не возражаете, я хотела бы взять вон те стулья, - она показала на стулья, на одном из которых сидел Санчос. - Корнелия их мне обещала.
Санчос встал со стула:
- Простите, но все здесь, Корнелия завещала только мисс Карузо, - он показал на меня.
Соседка посмотрела на меня:
- Вы ведь, верно не будете против того, чтобы я взяла эти стулья? Вам они не к чему. А у меня семья большая. Нам они нужнее.
Тут опять вмешался нотариус:
- Простите, мадам, но завещание еще не было оглашено и поэтому она пока не вправе распоряжаться имуществом покойной. Приходите на днях.
- Пусть забирает, - я решила что не время устраивать споры. - Это всего лишь формальность.
- Вот спасибо.
Она куда-то крикнула и прибежали двое маленьких мальчишек лет двенадцати. Они ловко подхватили три стула и улыбаясь своими чумазыми мордочками, кряхтя и посмеиваясь потащили их из квартиры.
Соседка прошла в квартиру, осматриваясь:
- Да, все мы под Богом ходим. Вон оно как в жизни: А вы не против, если я еще и вон ту вазу возьму. Она мне тоже ее обещала.
- Берите, - устало сказала я.
- Вот спасибо, будет мне память, - она с ловкостью которой я от нее не ожидала сгребла большую вазу. - А вот и эту салфеточку тоже она мне обещала.
Она протянула руку и небрежно отодвинув фотографию Корнелии взяла красивую связанную вручную большую салфетку. Этого я уже стерпеть не смогла. Какое хамство!
- Нет! - я почти выкрикнула. - Забирайте стулья, вазу и уходите!
Она посмотрела на меня тяжелым взглядом:
- Ну если вам жалко:
К ней подошел Федерико и не церемонясь повел ее к двери:
- Вы получили все что хотели и даже больше. Так что поблагодарите мисс и идете занимайтесь своими делами.
Она уже в дверях обернулась и сказала на прощанье с усмешкой:
- Спасибо, добрая мисс! Уважили беднячку:
И что-то напевая, пошла вниз по лестнице. Я слышала, как тяжело скрипит под ее весом лестница.
- Они даже не общались: - зачем-то сказала я вслух.
Раздумывать времени не было. Я собрала вещи и мы пошли к машине. Возле машины нотариус мне сказал:
- Прости мисс. Мне срочно нужно уезжать по личным делам. Боюсь, что меня долго не будет в городе. Конечно еще не положено, но я могу все оформить сейчас. Либо приеду через месяц и мы все уладим. Как вам удобнее?
- Я никуда не тороплюсь: - сказала я посмотрев на сверток вещей у себя в руках.
- Хорошо, тогда давайте отложим.
Он попрощался и пошел по пыльной улице утираясь своим старым платком. Я уже почти садилась в машину, как вспомнила, что никого из соседей не пригласила. Поэтому я положила вещи в машину и опять вошла в дом. Я начала ходить по квартирам и приглашать ехать на похороны. Никто не хотел ехать. У кого-то были дела, кто-то болел. Сегодняшняя соседка, которая приходила за стульями открыла мне дверь и смерила меня холодным взглядом.
- Это вам делать нечего, вы на Мерседесах разъезжаете. А мне семью кормить надо! - и захлопнула дверь прямо перед моим носом.
Я чувствовала себя кругом виноватой, хотя и не понимала в чем. Поэтому я зашла в последнюю квартиру. Дверь мне открыла уже почти совсем ветхая старушка. Когда я сбивчиво рассказала ей, она сразу же согласилась поехать и сказала что только переоденется. Я сказала, чтобы она спускалась и мы будем ждать ее в машине.
Через какое-то время, она вышла к машине. На ней было все тоже потертое платье, только она одела новый платок. Федерико пересел на первое сиденье, она села рядом со мной и мы поехали.
- А вы давно знаете Корнелию? - спросила я ее.
Она улыбнулась теплой улыбкой, сложа на коленках свои старческие руки со вздутыми венами:
- Да уж лет тридцать как будет:- она поправила сползший платок. - Мы переехали сюда из небольшой деревушки. Муж нашел работу грузчиком в аэропорту, дети в школу пошли. Хлопот было много:
Она ненадолго погрузилась в свои воспоминания. По ее морщинистому лицу пробежала легкая улыбка, на какой-то миг сделав ее почти молодой.
- Корнелия была интересным человеком, но очень уж с непростой судьбой. Как-то так получилось, что мы с ней почти не общались. Разве что всегда здоровались. Я в то время на почте работала и она каждый день приходила и спрашивала нет ли для нее писем. За это все над ней посмеивались, а мне было ее жалко. Какая-то потерянная она была! Как-будто сорванный лист, который ветер носит по свету: Да и своих проблем тогда было много - детей нужно было на ноги поставить, за квартиру заплатить, приготовить ужин для семьи. Где тут найдешь время на соседей?
Я смотрела на ее руки и они почему-то напомнили мне руки матери. Такие же небольшие, аккуратной формы. Было в них что-то такое, за что их хотелось назвать теплыми. Они были все покрыты морщинами, но они были какими-то живыми. Я и раньше замечала, что руки точно определяют характер и жизнь человека. Ее руки были спокойными. Работа и нелегкая жизнь отложили на них свой отпечаток, но не смотря на это, руки лежали даже как-то чинно. Было видно, что в этой машине она не ловко себя чувствует, но в тоже время она держалась с достоинством.
- А где сейчас ваши дети? - спросила я.
Она опустила глаза:
- Сын в тюрьме сидит, а дочь вышла замуж. Муж у нее богатый и она стесняется меня. Поэтому мы почти не видимся. Иногда она украдкой забегает ко мне. Попьет чай, оставит деньги и дальше куда-то торопиться. А разве мне деньги нужны? После того как муж умер, я лучше поняла Корнелию, ее одиночество. Человек не может и не должен быть один. Он рожден для счастья:
После этих слов, мы надолго замолчали и сидели тихо всю дорогу.
Наконец, машина остановилась перед зданием где должна была проходить кремация. Мы зашли внутрь. Федерико отнес куда-то пакет с вещами, а мы с пожилой женщиной прошли внутрь. Внутри помещение напоминало небольшой холл. Через открытую сбоку дверь, я видела большую комнату с длинными рядами скамеек, напоминающую церковь. В самом конце, стояло возвышение для гроба, украшенное белыми цветами.
Мы сели в холле. Так получилось, что мы с женщиной сели с одной стороны холла, Федерико и Денни с другой. Так мы и сидели, поглядывая друг на друга. Из комнаты сбоку, раздавалась тихая печальная музыка. У меня мелькнуло в голове, что все происходит как бы не по настоящему. Как-будто я еще сплю и вижу странный сон, в котором вокруг меня движутся незнакомые мне люди.
Через некоторое время вышел один из работников и пригласил нас пройти. Мы вошли в соседнее помещение. На возвышении уже стоял гроб. Недалеко встал священник. Он начал говорить речь. Мне казалось, что я слышу все издалека. Я смотрела на профиль лежащей в гробу Корнелии и не могла поверить собственным глазам. Неужели это происходит на самом деле? Наконец, священник умолк и спросил хочет ли кто-нибудь что-то сказать о покойной. Все молчали. Я поднялась и тихо прошла к небольшой кафедре.
Еще с детства я не любила внимание и ни слова не могла произнести, когда на меня смотрели. А тут еще такой случай:
- Здравствуйте, - робко начала я, затем поняв, что говорю глупость, смутилась, но взяла себя в руки. Я обратила внимание, что в зале присутствуют еще несколько человек, видимо это местные работники. - Сегодня мы присутствуем на похоронах Корнелии. Наверное, здесь нет такого человека, который мог бы рассказать какой она была. А я не умею рассказывать: Она была очень хорошим человеком. Человеком, который умел верить. В наше время это качество, к сожалению, утратилось: А еще она умела любить. Любить как никто другой. Любить без надежды и ничего не прося в замен. Просто так, потому что по-другому она не могла. Ради этого чувства она жила:
К сожалению, бог не дал ей детей, которые могли бы быть ее продолжением, но так уж случилось и мы не в силах что-то изменить. Она была лучиком, который освещает мрак вокруг себя. Именно такие люди и не дают забыть нам всем, что такое чистые человеческие чувства.
Меня слегка потрясывало, я стояла рядом с покойной Корнелией и пыталась найти слова, чтобы объяснить каким прекрасным она была человеком. Но разве это можно вот так вот просто сделать? Я посмотрела на нее. Похоже, что ее немного загримировали, потому как ее лицо было чистым и спокойным. Казалось, что она просто спит:
- Корнелия, - я посмотрела на нее. - Ты в жизни многое выстрадала и как никто другой заслужила счастье. Этот мир был слишком жесток с тобой. Я надеюсь, что на том свете, ты наконец-то обретешь покой и любовь. Надеюсь, что сейчас ты со своим любимым и все тревоги позади. А нам остается только память! Покойся с миром!
Я подошла к гробу и поцеловала ее в холодный лоб. 'Покойся с миром, милая!' - прошептала я ей и медленно пошла на свое место. В зале была абсолютная тишина, даже не было слышно звуков с улицы.
В центр прошел мужчина с черном пиджаке:
- А сейчас прощайтесь с покойной. Родственники и желающие могут присутствовать на кремации.
Соседка пошла к гробу. В это время ко мне подошел Федерико.
- Мария, вы будете присутствовать на кремации?
Я обессилено покачала головой:
- Я просто не смогу этого вынести. Хочу запомнить ее такой какая она сейчас:
Он кивнул и куда-то вышел. Через какое-то время пришли несколько мужчин, закрыли крышку гроба и унесли его. Мы медленно двинулись к выходу.
Когда мы вышли, город будто накатил на нас. И хоть мы находились за городом, было слышно как движется, дышит и живет многомиллионный мегаполис. В здании было очень прохладно, а тут стояла оглушающая жара. Мы пошли в сторону машины, которая казалось качалась в облаке горячего воздуха. Я придерживала за локоть соседку. Она тихо плакала.
Наконец, мы сели в машину и Денни включил кондиционер. Стало немного легче. Федерико повернулся ко мне с переднего сиденья:
- Мария, я забыл вам сказать, что с вашими родителями все нормально. Они с утра в клинике и ваша мама сдает все необходимые анализы.
'Господи! Я ведь совсем забыла про них!' - пронеслось в моей голове.
- Денни, мы отвезем эту женщину домой, а потом сразу в больницу скомандовала я.
- Нет, сказал Федерико. Я сейчас позвоню своему водителю и скажу где забрать меня и ее, а вы езжайте. Если я еще буду нужен, - он протянул мне свою визитку, - звоните. Я все улажу.
- Спасибо большое!
Когда мы подъезжали к зданию частой больницы, я не могла сидеть на месте. Машина подъехала к высоким воротам и просигналила. Охранник открыл нам ворота и мы въехали внутрь.
Внутри оказался небольшой больничный городок, состоящий из нескольких разноэтажных зданий. Некоторые из них, соединялись между собой прозрачными коридорами. Вокруг был разбит красивый парк с ухоженными газонами и опрятными лужайками. Я видела, как на траве тут и там сидели несколько человек.
Уже входя в здание, я увидела одинокую фигуру отца на одной из скамеек. Он меня не видел. Меня поразил его убитый вид и какая-то тяжесть, сковавшая его некогда мощную фигуру. Я медленно подошла к нему и села рядом.
- Привет, пап!
Он посмотрел на меня глазами человека, который только что проснулся:
- Мария?.. А, привет, дочка! - он потрепал мою руку.
- Пап, ты почему здесь и где мама?
- Мама сейчас сдает анализы. А я вот тут ее жду.
- А почему ты не сдаешь анализы?
Он молча качал ногой, глядя в даль:
- Знаешь, когда твоя мать забеременела, я жутко испугался. Я думал, как она, такая худенькая и слабая сможет родить? Но она смогла, и все мои страхи оказались напрасными: Надеюсь и сейчас я зря боюсь.
Я обняла его:
- Теперь с ней будет все хорошо, она в надежных руках. А почему ты здесь? Почему не пошел на обследование?
Он покачал головой:
- Не могу я дочка! - он провел рукой по груди как будто не мог дышать. - Если бы не мать, я никогда бы не взял эти деньги. Ничего хорошего они нам не принесут. Прости, не могу!
Я сидела почти убитая этой новостью:
- Папа, - осторожно начала я, - ты понимаешь, что обрекаешь себя на смерть. А ты ведь так нам нужен? Особенно, ты нужен будешь маме. Она выйдет из больницы и за ней нужно будет присматривать. Я это пока делать не могу, Оливия не будет ей сиделкой. Ты нужен ей!
Он покачал головой:
- Я буду рядом с ней до последнего вздоха, но изменить себе не могу, - он попытался улыбнуться. - Кроме того, я так запросто смерти сдаваться не намерен! Может быть и обману костлявую!
Я обняла его и расплакалась. Если бы только я могла насильно уговорить его: Хотя:
- Я скоро приду! Тебе тут не жарко? Может быть зайдешь внутрь?
- Нет, я тут в тени посижу. А ты иди.
Я встала и пошла к зданию. Оно было сделано из больших каменных блоков и внутри было прохладно. На входе сидела приветливая медсестра. Я рассказала ей, что я дочь сегодня поступившей больной и что я хочу поговорить с доктором. Она кивнула мне и просила следовать за ней. Мы прошли на второй этаж и она указала мне на дверь с табличкой 'Александр Штольц. Заведующий больницей'. Я постучала и услышав 'Войдите!', зашла внутрь.
Внутри кабинет казался больше чем мне могло показаться сначала. На стенах висели различные медицинские дипломы и сертификаты. В углу стоял уютный коричневый кожаный диван с мягкими креслами. Был включен большой телевизор на стене.
За письменным столом сидел высокий человек с рыжими волосами. Я думала, что таких в природе не бывает. Он в буквальном смысле был оранжевым. Его худое интеллигентное лицо покрывало множество веснушек, отчего почти белоснежная кожа казалась почти прозрачной. Он поднял на меня свои серьезные серые глаза и вопросительно посмотрел. Я поняла, что дальше пялиться уже будет не удобно и поэтому подошла к нему и протянула руку.
- Здравствуйте, мистер Штольц! Меня зовут Мария Карузо. Я дочь поступившей сегодня пациентки Адрианы Карузо. Я хотела бы узнать как ее дела?
Он поправил очки и начал перебирать папки:
- Сейчас мы берем необходимые анализы. Если они будут хорошими, то через пару дней мы ее прооперируем. Если нет, то она пройдет небольшой восстановительный курс, а потом мы проведем операцию.
Я кивнула:
- У меня еще есть к вам один деликатный вопрос. Мой отец болен раком. Он говорит, что он безнадежен, но я ему не верю. Я нашла деньги, но он не хочет ими воспользоваться.
Заведующий наморщил лоб:
- Тут я ничем не могу вам помочь. Лечить пациента мы можем только с его согласия. Все поступающие, подписывают необходимые бумаги.
Мое отчаянье было безграничным:
- Доктор, помогите мне! Убедите его!
Он покачал головой:
- Я не могу никого убеждать. Это не этично с моей стороны. Вы как дочь попробуйте сами.
- Я уже пыталась. Это невозможно: - ответила я. - Разве только:
- Только что? - Александр смотрел на меня очень внимательно.
- Разве только, его признают недееспособным.
- Хм: Мисс Карузо, вы отдаете себе отчет в том, что говорите? Кто может сделать это? И как вы потом ему в глаза посмотрите. Если вы принесете мне такую бумажку, я смогу конечно закрыть глаза на нее, но вам потом жить рядом с этим человеком. Подумайте сами.
Я сидела и чувствовала как пылает мое лицо. А что я еще могла сделать? Поэтому тихонько встала:
- Спасибо, доктор! Я подумаю, как быть дальше. Не могли бы вы держать меня в курсе относительно моей матери. И еще, я хочу чтобы с ней в палате жил отец. Может быть тогда он изменит свое мнение.
Штольц пристально посмотрел мне в глаза:
- Хорошо. Оставьте свой телефон. Как будут новости, я позвоню!
Я достала ручку и написала ему свой номер телефона:
- Звоните, если что будет нужно!
Он проводил меня до двери:
- Не волнуйтесь насчет матери, мы сделаем все как нужно!
Я кивнула и тихо вышла. По дороге вспомнила, что не видела мать, но вернуться и спросить разрешение я не смогла, поэтому пошла на улицу.
Отец сидел все на той же скамейке. Я подошла к нему:
- Сегодня похоже маму увидеть не удастся. Я договорилась с врачом, чтобы ты вместе с ней в палате пожил. Тебе койку поставят.
Он покачал головой:
- Я лучше приходить буду. С утра приду, вечером уйду. Я тут не усну. Да и за содержание меня еще платить придется.
День для меня выдался ужасно трудным, поэтому спорить я не стала.
- Тебя подвезти?
- Нет. Я еще подожду немного, может быть дадут увидеться. А потом домой поеду.
Я чмокнула его в щечку и пошла к машине. Сегодня я одела жутко не удобные черные туфли, которые стерли мне ноги. Поэтому я сняла их и медленно шла по зеленому газону, который приятно щекотал кожу усталых ног.
- Мисс Мария! - это был Денни. Он стоял недалеко от дорожки. - Меня попросили переставить машину, поэтому я пришел за вами.
- Не нужно было так беспокоиться, ты мог бы мне просто позвонить.
Он сверкнул белозубой улыбкой:
- Вот еще. Хозяин за это мне шею отвернет.
- Я не хозяин. Так что, зови меня Мария без всяких мисс и будь проще!
Он скорчил грозную мину:
- Так где ты шляешься?! Вон машина тебя ждет! - он опять хитро улыбнулся. - Так пойдет?
Я моргала глазами:
- Ничего себе переход! Ну конечно не до такой степени, но ты меня понял, - наконец я расслабилась и улыбнулась. И мы поехали домой.
Машина подъехала к воротом виллы и я поймала себя на мысли, что называю ее домом. 'К хорошему быстро привыкаешь!' - хмыкнула про себя, выходя из машины и поднимаясь по лестнице. Один из охранников сказал, что Чаки выехал и просил меня чтобы я ужинала без него. Я кивнула и поднялась в свою комнату, чтобы для начала искупаться. Мне казалось, что за день на мне осела вся пыль Мексики, поэтому я сильнее обычного терла себя мочалкой. В голове была абсолютная пустота. Проблем было столько, что не хотелось ни о чем думать. Ладно, хоть мама в больнице! Тут я вспомнила про Оливию. Я потянулась за мобильным и набрала ее номер. В трубке были долгие гудки и никто не отвечал. 'Похоже, она опять развлекается', - зло подумала я.
Выйдя из ванны, я прилегла на кровать. За окном уже смеркалось и длинные тени пересекали комнату как бы разрезая ее на несколько частей. Я чувствовала, что медленно погружаюсь в сон. И хотя время было не подходящее, противиться я не стала, а просто закрыла глаза, отдавая себя в руки Морфея.
Когда я проснулась, было уже совсем темно. Из-за не до конца задернутой занавески в комнату заглядывал лунный свет. Я потянулась и села на кровати. Во сне, мой тяжелый махровый халат съехал и теперь на теле были из-за этого отпечатки складок.
Мне ужасно хотелось есть, а события сегодняшнего дня уже казались мне какими-то далекими и нереальными. Как будто все это мне приснилось. Я поплотнее запахнула халат и пошла искать съестное. Спустившись на нижний этаж я нос к носу столкнулась с одним из охранников.
- Э-э: Я тут ищу чем бы подкрепиться.
Он смотрела на меня сверху вниз как на жука:
- Вам пригласить повара?
- Нет-нет! - заторопилась я. - Мне бы узнать где тут находиться холодильник.
Он объяснил мне и я кивнув пошла в кухню.
В доме стояла абсолютная тишина. Проходя мимо больших часов, я обратила внимание, что уже около часа ночи. Боже, я проспала 5 часов!
Кухня была очень большой. В середине ее были столы для приготовления в виде квадрата. В центе этого квадрата стояли наборы ножей, вилок, ложек и прочих поварских прибамбасов, названия которых я не знала.
Холодильник нашелся не сразу, так как он был спрятан за панелью. Я открыла его и замерла в восхищении. Содержимому этого холодильника мог бы позавидовать любой супермаркет. Казалось, что здесь было почти все! Мой голодный желудок видимо, торопя меня заурчал.
- Ладно ты! Сейчас найдем чего-нибудь!
Я вытащила сардельки, сыр, йогурт, кусок шоколадного торта. К сожалению, майонез не полез мне в руки, и поэтому я прижала его подбородком.
Когда я уже со всем этим добром направлялась к столу, я заметила, что в проеме кто-то стоит. Черт! Это был Чаки! Вот невезет! И почему именно он?
- Милая! Ты я вижу голодна?
В этот момент майонез падает у меня из-под подбородка и растекается на полу огромной белой лужей.
- Господи! Ты меня до смерти напугал! - я пыталась сделать вид, что не испытываю неудобства от этой идиотской ситуации, поэтому просто перешагиваю белую лужу и раскладываю свою добычу на столе. - Подумаешь, аппетит немного разыгрался!
- Немного? - он взял одним пальце за гирлянду из сарделек. - Да у тебя просто волчий аппетит! Знал бы, что ты так много ешь, не пригласил бы тебя к себе пожить!
Я продолжая делать гордый вид, оторвала одну сардельку и начала задумчиво ее жевать. Чаки смотрела на меня пытаясь не рассмеяться. Я же решила его добить и поэтому взяла огромный кусок сыра и откусила от него.
Чаки начал смеяться как сумасшедший, а потом взял мою руку с куском сыра и тоже откусил. Я примирительно улыбнулась и протянула ему сардельку.
После этого, мы уже стали вести себя более свободно. В итоге, мы ходили к холодильнику еще два раза.
Наконец, я почувствовала, что едва могу дышать. А также, то, что глаза Чаки все чаще смотрят в разрез моего халата, который слегка распахнулся. Я начала неловко завязывать пояс, одновременно, пытаясь запахнуть длинные полы.
Чаки откинул надкусанное яблоко и взявшись за пояс моего халата, начал тянуть за него, одновременно пятясь к двери. В какой-то момент, я заметила, что он пятиться в сторону лужи майонеза, но решила промолчать. Однако, мое злорадство обернулась против меня. Чаки поскользнувшись в жирной белой гуще, невольно схватился за полы моего халата и мы вместе грохнулись в эту лужу. Я лежала прямо на нем и поэтому видела его удивленное лицо достаточно близко. Его глаза расширились, я же тем временем хохотала и не могла остановиться. Чаки попытался подняться, однако сделать это на жирном полу не смог, тем более, прямо на нем лежала я. Мне он напоминал гигантскую божью коровку, которую перевернули на спину. О чем я, чуть отдышавшись от смеха и заикаясь еле смогла произнести, как снова начала смеяться как угорелая. Глаза Чаки вспыхнули весельем и он ловко перевернул меня, отчего мои волосы испачкались в майонезе и я почувствовала на спине липкую и жирную субстанцию. Я начала отчаянно бороться, но он держал меня крепко, не переставая смеяться. Да, уж! Как говорится, не рой яму ближнему.
Поняв тщетность своих попыток, я успокоилась и затихла. Чаки смотрел на меня сверху вниз. Не знаю, почему я так сделала, но я почему-то подняла свою голову и легко его поцеловала. Он выглядел пораженным, затем буквально впился своими губами в мои. Я ответила на его поцелуй. Его язык был горячим и острым. Внутри своего живота я почувствовала какое-то томление. Мне казалось, что мне не хватает воздуха и что моя кожа стала обжигающе горячей.
Чаки поднялся на ноги и взяв меня на руки понес на верх мимо охранников, которые старались делать вид, что не видят мои обнаженные ноги, так как халат мой задрался выше некуда.
Он поднялся на наш этаж совсем не запыхавшись и решительным шагом направился в свою комнату. Подойдя к кровати, он бросил меня на нее и распахнув полы моего и так уже съехавшего халата остановился наблюдая за мной. Я же краснела как девчонка.
Где-то далеко в мозгу пронеслось, что где-то эта ситуация уже была, но я отогнала эту мысль. Впервые в жизни, я поняла что такое страсть. И это чувство меня поглотило. Я совсем не хотела ему сопротивляться. Мне хотелось быть бесстыдной и свободной, получить то, что я хочу. Поэтому я скинула халат и начала помогать ему снять с себя одежду. Наконец, мы остались совсем голыми. Я рассматривала его тело. Оно было очень красивым, без грамма лишнего жира. Его смуглая кожа в темном помещении казалась еще темнее. На груди росли черные волосы, которые тонкой дорожкой доходили до пупка и спускались вниз - прямо к его мужскому достоинству. Его член был напряженным. Я легонько взяла его в руки и слегка погладила. Чаки закрыл глаза и издал протяжный вздох. Сама не зная почему, я опустилась на колени и взяла его твердый член в рот и аккуратно погладила его языком. Стыда не было. Мне казалось, что я наблюдаю эту сцену со стороны и что это не я, а кто-то другой.
Чаки поднял меня и повернув к себе спиной, наклонил меня. Он гладил мою обнаженную спину, слегка покусывал ягодицы. Я закусила губу, чтобы не застонать. Но когда, его рука дотянулась и слегка будто бы играючи пощекотала мне клитор, я услышала собственный стон. Я выгнула спину, как это делают кошки. Да это уже наверное кошка и была. Мне казалось, что мою личность вытеснило какое-то дикое существо. Оно обрадовалось обретенной свободе и не хотело отступать, заполняя каждую мою клетку!
Мы сплетись как две лианы, его горячая кожа обжигала мою. Чаки погладил мои волосы, его рука была в майонезе. Видимо это с моих волос. Я облизала его пальцы и он легко засмеялся. Дальше мы упали на кровать и мне казалось, что я падаю и падаю вниз. Я совсем не чувствовала своего тела, оно было чужим и как мне казалось незнакомым:
Позже когда я пошла в душ, то поймала себя на том, что я пою. Чему была несказанно удивлена. Мне вспомнилось мое отчаянье и чувство унижения у Андре. А тут я как ящерица, скинула свою кожу, чтобы стать еще ярче! Вытирая волосы я вышла из ванной. Чаки лежал на кровати, ее уже перестелили и смотрел на меня. От смущения я слегка смутилась.
- Ложись ко мне, детка! - он похлопал рядом с собой.
Я забралась на кровать и прижалась к нему.
- Гляди что сейчас будет! - он нажал кнопку и на стене открылась одна из панелей, за ней был черно-белый старый телевизор. Чаки нажал на кнопку, по телевизору шел какой-то старый американский фильм про ковбоев.
- У тебя же есть плазма, - я погладила пальцем по его носу. - Зачем тебе такое старье?
Он ухмыльнулся:
- Когда я был мальчиком, то мечтал о телевизоре. Мы жили бедно и у нас не было даже радио. А вот у одного моего друга был вот такой же телевизор. И иногда он приглашал нас его смотреть! Как же я ему завидовал! Мне казалось, что будь у меня такой же телевизор, я был бы самым счастливым человеком на земле. Поэтому как только у меня появились деньги, я купил себе телевизор, тогда это был уже цветной. Но временами, когда у меня бывает ностальгия, я включаю этот черно-белый телевизор и смотрю старые фильмы. Тогда я чувствую, как многого я достиг и что я счастливый человек!
Я смотрела на него и чувствовала что влюбляюсь все сильнее. Почему люди называют его живодером? Никто не знает, что у него тонкая душа и что он в глубине души все тот же испуганный бедный мальчик!
Мы прижались друг к другу и смотрели фильм про ковбоев и индейцев и каждый думал о своем. Я думала о том, что моя жизнь враз изменилась и что наверное я счастливая женщина. Также я вспоминала как Чаки стонал и извивался в моих руках и чувствовала свою женскую власть над ним, и то что как-то внезапно он мне стал близким и родным! О чем думал он мне было не известно! Я не хотела портить этот момент ненужными расспросами. Через какое-то время я крепко уснула.
Утром я проснулась ощущая легкость в теле и просто животный голод. Чаки в комнате не было. Я пошла к себе и переоделась. Сегодня мне нужно съездить к маме. Я позвонила Оливии. Она долго не брала трубку. Наконец я услышала заветное:
- Алло!
- Привет, Оливия! Слава Богу! Я до тебя не могла дозвониться!
- Я была занята. Ну как ты? У тебя я слышала все ок?
В ее голосе были злые нотки. Я решила не обращать на нее внимания:
- Оливия, я хотела с тобой поговорить. Может быть встретимся у мамы в больнице, или мне домой заехать?
- Я сегодня отпросилась на работе и через час собираюсь в больницу. Отец уже там. Давай увидимся там!
- Хорошо!
Охранники сказали мне, что Чаки выехал. Я позавтракала и начала собираться в больницу. Тут зазвонил мой мобильный телефон. Номер был не известен:
- Алло!
- Привет, детка!
Это был Чаки. Он впервые позвонил мне:
- Я слышал ты уже встала?
- Да. Я собираюсь ехать в больницу.
- Обязательно позавтракай!
- Хорошо, папочка! - я улыбалась, чувствуя что и он тоже улыбается.
- Покушай, шофер отвезет тебя.
- Ок!
- Целую! Вечером тебя ждет сюрприз! - я чувствовала как его голос сел и решила немного над ним подшутить.
- Что же это может быть? Надеюсь плотный ужин?
- Нет, - его голос еще сильнее сел. - Что-то личное.
Я продолжала ломать комедию:
- Что-то личное?: Что же это может быть? Только не говори, что ты мне подаришь ручного крокодила.
Я услышала на том конце его смех и у меня радостно затрепетало сердце.
- Почти, дорогая! Вечером увидишь!
- Ок! Как бы мне только сразу не обрадоваться:
- Я уже на месте, до вечера! Чао!
- Чао!
Улыбаясь я положила телефон и начала одеваться в больницу.
Завтракала я на террасе. Утро было не жаркое и я нежилась под лучами солнышка. Откусывая бутерброд, я заметила газету на столе. На самой верхней был громкий заголовок огромными буквами 'Криминальная разборка в ночном клубе. Расстреляно 10 человек!'.
Я пожала плечами и продолжала жевать бутерброд. Рядом ходил один из охранников.
- Эй! - я махнула ему рукой.
Он был не высокого роста и со смешными усиками.
- Да, мисс!
- Вы не могли бы позвать ко мне садовника, ну или сказать где мне его найти.
- Конечно, я сейчас его приведу к вам.
- Нет, лучше распорядись пока насчет машины, а мне объясни где он. Охранник объяснил мне и я пошла по дорожке в сторону небольшого домика.
Под 'домиком' они имели ввиду небольшой двухэтажный дом побеленный и выглядевший очень опрятным. Я тихонько постучала в дверь, но мне никто не ответил, поэтому я вошла и пошла смотреть домик. Внутри вся мебель была из дерева и у меня было впечатление, что я в Провансе. На окнах высели короткие цветные занавески, украшенные бантами. Мне навстречу вышла пожилая дородная женщина. Я как-то встречала ее, кажется ее звали Эльвира. Она мне улыбнулась, вытирая руки об белый фартук.
- Здравствуйте, мисс Мария! Очень рада что вы зашли!
Я пожала ее теплую сухую руку:
- Я ищу садовника. Его Шомер кажется зовут.
- Да. Это мой муж. Но сейчас он уехал за саженцами, - тут она громко закричала куда-то в сторону. - Хасан!
Мне было как-то неловко, поэтому я спросила:
- Вы здесь живете?
Она кивнула:
- Да! Я мой муж, наш сын Хасан. У муже есть еще два помощника, но они приходящие. Мы сами приехали из Ирана. Мой муж был главным садовником министра, но министра задушили повстанцы и поэтому нам пришлось бежать. Чаки дал нам работу и дом. Мы уже десять лет служим у него: А вы зачем искали Шомера?
- Я хотела попросить цветов для своей матери. Я сейчас иду к ней в больницу.
- Хасан! Подлый мальчишка! - опять закричала она.
За ее спиной появился худой чернявый подросток, лет шестнадцати.
- Ах вот ты где! Иди проводи мисс и срежь ей красивый букет.
Подросток оглядел меня озорными цыганскими глазами. Его зрачки были очень темными, поэтому глаза казались огромными. Нос был широким и немного приплюснутым, а волосы вились и лежали на плечах.
- Конечно, ма! Идемте, мисс!
- Спасибо вам! - я пожала ей руку и мы с Хасаном пошли по дорожке.
Я смотрела на его спину с острыми лопатками и мне почему-то было его немного жаль. Но шел он достаточно быстро и разговаривать было не удобно.
Мы дошли до большой оранжереи. Он открыл ее и мы попали во влажное цветущее царство.
- Ваша мама какие цветы любит?
Я пожала плечами:
- Не знаю. Она раньше танцовщицей была:
Он кивнул и стал ловко срезать какие-то цветы и растения.
Я же бродила по дорожкам не переставая ахать и охать.
- Хасан, а тебе нравиться быть садовником?
В это время он возился отрезая ярко-красные розы и поэтому сопел:
- Не знаю. Я еще только помощник.
- А: А кем бы ты хотел быть?
- Альпинистом!
Услышав это, я обернулась:
- Кем-кем?
Он засмеялся:
- Вот и мама также как вы сказала! А еще сказала не выпендриваться. Мой отец садовник, его отец был садовником и его дед был садовником. Так что, садовником буду и я!
Я улыбнулась:
- Понятно! А почему альпинистом? Разве это профессия?
Он пожал плечами:
- Мне нравиться горы! Там люди часто попадают в беду и их нужно спасать. И по миру ездить!
- Так значит ты хочешь быть спасателем?
- Значит. Только спасать я хочу в горах!
Мы рассмеялись. И он вручил мне букет. От красоты букета я ахнула: в нем были ярко-красные розы, нежные белые лилии и еще какая-то мелкая травка в шишечками. А сам букет был перевязан каким-то красивым зеленым листом.
- Какая красота! Ты просто волшебник!
Я наклонилась и чмокнула Хасана в щечку. Он весь зарделся, но было видно, что ему очень приятно!
- Чего уж там: Если что, я еще лучше могу!
- Спасибо! Лучше не бывает!
Я протянула ему руку и он с гордостью ее пожал. Я же побежала в сторону дома. Пора было ехать в больницу, я итак много времени потратила.
Подъезжая к зданию больницы, я заметно нервничала - как там мама? И что с отцом? Поэтому когда машина замедлила ход возле ворот больницы, я открыла дверь и хотела выйти. На что Денни крикнул мне:
- Если вы разобьетесь в лепешку, хозяин сделает из меня рагу.
Я улыбнулась и схватив букет поспешила по дорожке к зданию больницы. День еще только начинался, но было ужасно жарко. От земли поднималась белая дымка и деревья тяжело качали ветвями, пытаясь хоть как-то охладиться.
Когда я вошла в главное здание, то вздохнула с облегчением. Там стояла приятная прохлада и полутьма. Девушка за стойкой узнала меня и приветливо кивнула, я улыбнулась ей и спросила:
- Вы не подскажите как мне найти пациентку Карузо?
- Конечно, сейчас подскажу, - она открыла журнал. - Комната 405. Это на четвертом этаже с правой стороны коридора. Вас проводить?
Я покачала головой и пошла в сторону лифта.
Здание было удивительно просторным. Было видно, что над ним работал хороший архитектор, потому что не смотря на кажущуюся простоту, оно было очень элегантным. Внутри были только натуральные материалы - мрамор, камень и дерево разных пород.
Мои каблучки гулко стучали по коридору, но мне казалось, что мое сердце звучит еще громче. Я соскучилась по родным, тем более, что раньше я никогда не ночевала вне дома.
Перед дверью под номером 405 я нерешительно замерла пытаясь унять сердцебиение. Затем тихонько постучала и не услышав ответ, вошла внутрь. Мама спала, а на соседнем кресле дремал отец. Я обратила внимание, что он выглядит уставшим и немного бледным. Тихо войдя я села рядом с кроватью.
Палата была просторной, с телевизором и даже небольшой кухонкой. Рядом была дверь в душевую и туалет. Дверь туда была открыта и я видела идеально белую плитку и стальную голову душа. На столике рядом я увидела вазу в которой стояли гвоздики. Я поставила свой букет рядом.
Когда я села, мама открыла глаза и улыбнулась мне.
- Привет, дочка, - она протянула мне сухую и теплую от сна руку. Я ее взяла в свою и улыбнулась ей в ответ.
- Привет!
Тут она заметила цветы и глаза ее загорелись:
- Это мне?.. Какие красивые! Знаешь, в молодости мне часто цветы дарили. А один поклонник каждый вечер присылал мне коробку темного соленого шоколада и букет роз, - ее глаза затуманились и я поняла, что сейчас она далеко - в днях своей веселой юности. - Всем я говорила, что не люблю цветы и мне все равно. Глупая! Я этим наверное как-то похвалиться хотела, что не обращаю внимания на подарки. А сама была просто счастлива. Я ставила цветы возле кровати и когда засыпала, мне казалось, что я сплю в райском саду. Вот какой в маленькой комнатке аромат стоял!
Я смотрела на мамино любимое лицо и старалась запомнить его таким - счастливым и почти молодым. Ее глаза светились радостью. И даже морщинки стали не такими заметными.
В это время дверь тихо отворилась и вошла Оливия. Они с мамой принялись охать и обниматься. Заерзав на стуле проснулся отец.
- Ой! Видать я заснул, - отец посмотрел на часы. - Смотри как! Почти час спал!
Я подвинула Оливии стул и мы все уселись в ряд. Среди своей семьи я чувствовала себя как никогда счастливой. Мы были вместе и нам было хорошо. Как будто каждый чувствовал важность этого момента, а также то, что все запомнят этот день, поэтому мы пыталась друг друга смешить. В итоге в палате было весело и шумно.
Наше веселье прервал заведующий больницей, Александр Штольц. Он вошел и видя наше веселье тоже улыбнулся:
- Добрый день! Я очень рад, что вы пришли поддержать вашу маму! У меня для нее хорошие новости.
Мы смотрели на него с надеждой. Так путник в пустыни смотрит на далекие очертания города, боясь обрадоваться и разочароваться если город окажется всего лишь миражом.
Тем не менее он продолжил:
- Анализы не плохие, так что мы начнем проводить подготовку к операции. Пару дней вам рекомендована диета и небольшой курс мероприятий. И уже на следующей неделе, если анализы будут такими же, то во вторник мы будем делать операцию.
У мамы выступили слезы, мы же кинулись обниматься. Этот день мы так долго ждали! Больше всего я боялась, что мама умрет, а я ничем не смогу помочь ей. Но, Бог дал мне шанс! И я была счастлива, что я им воспользовалась!
Александр стоял и улыбаясь смотрел, как мы поздравляем друг друга. Лишь перед тем как выйти он сказал:
- Мария, зайдите потом, пожалуйста, ко мне. Нам нужно обсудить кое-какие детали.
Я радостно кивнула. В палату зашла медсестра с инвалидной коляской и попросила нас выйти, так как ей нужно было отвезти маму на процедуры. Мы с Оливией пошли к выходу. Отец сказал, что дождется маму, а потом пойдет домой.
Мы с Оливией подошли к большому открытому окну и сели на подоконник. Она закурила. Я молча смотрела на нее:
- Оливия, не кури, тебе не идет.
- Ох, Мария, ты прямо как мама! - она меня передразнила закатив глаза: 'Оливия, не кури, тебе не идет!'. Лучше говори, чего звонила.
Я не знала как ответить.
- Я переживала за тебя. Вот и звонила.
- А ты не переживай! У меня все ок! Вот деньги бы не помешали. Ты мне не одолжишь?
Я покачала головой:
- У меня ничего нет. А зарплату еще не дали.
Оливия затянувшись сигаретой, смотрела на меня как на полную кретинку:
- Смотрю на тебя и думаю, правда дура или только притворяешься.
- Не понимаю, о чем ты?
Она опять изобразила меня противным голосом:
- 'Не понимаю, о чем ты!'. А я все о том, что ты живешь у одного из самых крутых мужиков в городе и пытаешься мне втереть что у тебя денег нет.
Я начала оправдываться и от этого злилась:
- У меня и вправду ничего нет. То что он дал, я все отдала маме. Ты думаешь, я к нему как в банк хожу!
Она покачала головой и выбросила в окно сигарету:
- Мария! Ты для него очередная игрушка, которая рано или поздно наскучит ему. Поэтому пользуйся положением пока можешь. Дои его как корову, которая бьется в конвульсиях и не факт, что доживет до завтра.
- Я не могу так, - покачала головой я. - Он столько для нас сделал.
Оливия обняла меня:
- Мария, что он сделал? Изнасиловал меня? Ты про это? Ну дал он тебе деньги. Понимаешь, это для нас огромная сумма. А для него копейки. Он больше на скачках проигрывает. Разве ты не понимаешь, что этот пресышенный сукин-сын просто играет тобой как с новой игрушкой? А когда он распотрашит тебя и изучит все твои внутренности, ты ему надоешь, он выкинет тебя на улицу и не вспомнит, что ты есть на свете.
Я сказала тихо:
- Он так не сделает!
Оливия пристально вгляделась в мое лицо:
- Только не говори, что ты в него влюбилась? Да?
Я молчала, но чувствовала, что краснею.
- Боже! Мария, ты в своем уме! Ты разве не понимаешь, с кем ты связалась? Это как огонь. Сегодня он тебя греет и кормит, а завтра сожжет твое жилье и отнимет у тебя все! Огонь нельзя любить!
Она поцеловала меня в висок и быстрой походкой пошла по коридору. Я испытывая сложные чувства смотрела ей в след. Ее каблучки звонко стучали, а сама Оливия что-то напевала. Как же я завидовала ее способности от всего отключаться!
Я хотела идти к заведующему, но вспомнила про отца, поэтому вернулась в палату. Он читал газету, направив ее на солнечные лучи, которые пробивались в окно.
Я подошла и села напротив:
- Папа, как ты себя чувствуешь?
Он отложил газету и устало посмотрел на меня:
- Ничего дочка! Только вот с непривычки спать не могу. Матери дома нет, тебя тоже. Оливия приходит поздно. Вот я как старый дурак и таращу глаза в телевизор до утра.
Я заметила, что его лицо как-то осунулось, возле одного глаза стала заметна синяя вена, которая сделал щеку как-будто испачканной чем-то.
- Папа, - терпеливо начала я. - Ты зря упрямишься! Тебе нужно пройти обследование и лечение, если это необходимо! Каждый день дорог!
Он покачал головой:
- Не могу я дочка! И не терзай себя. Я хорошо пожил, но меня не сможет вылечить ни один врач.
- Ты хотя бы попытайся! - заплакала я.
Он улыбнулся и погладил мня по голове:
- Сейчас тебе трудно понять мое решение, но когда-нибудь, ты поймешь его и согласишься, что это было правильно!
- Никогда! - почти закричала я. - Никогда я не пойму того, что ты добровольно обрекаешь себя на смерть, в то время как ты так нужен маме и нам! Как мы без тебя!
Он сел рядом и обнял меня, я прижалась лицом к его груди и рыдала, рыдала, рыдала. Отец гладил мои волосы и что-то тихо нашептывал мне. А я все никак не могла успокоиться. Мне было непонятно почему он упрямится, а также страшно, что своим упрямством он посылает себя на верную смерть. А я ничего не могу с этим поделать.
Наконец, когда я выплакала казалось бы всю жидкость, которая была во мне, я подняла лицо и посмотрела на него. Он мне улыбнулся:
- Душ сегодня можно не принимать!
Я засмеялась и легонько ткнула его кулачком:
- Ты невозможен!
Затем пошла в ванную комнату и умылась. Когда я зашла, отец снова читал газету, подойдя к нему я чмокнула его в щеку:
- Мне нужно зайти к заведующему.
- Иди, конечно! Он хороший парень.
- Ты о чем?
- Я видел, как он смотрел на тебя! Ты ему нравишься!
- Господи, папа! Что ты такое говоришь, он меня второй раз видит. Я сомневаюсь, что он вообще смотрел бы на меня, если бы не деньги, которые мы платим за лечение.
Отец улыбаясь покачал головой:
- Ничего ты еще не понимаешь! Я знаю этот взгляд. Сам когда-то также смотрел на твою маму, когда она не видела: Знаешь, а он мне нравится!
- Папа! - я махнула ему и вышла.
'Бред какой-то!'. Сказала себе я и пошла искать кабинет якобы влюбленного в меня заведующего.
Я сидела напротив Александра Штольца. Он начинал было разговор, но у него постоянно звонил телефон. Он извинялся и начинал разговаривать по телефону. Я же от нечего делать, разглядывала его и его кабинет. Александр уже не казался мне таким уж рыжим и худым. В нем была какая-то утонченная интеллигентность. Я обратила внимание на его длинные тонкие пальцы с гладкими аккуратными ногтями. Таким пальцам позавидовал бы любой пианист. Когда он разговаривал, то слушая собеседника наклонял голову, как бы пытаясь понять и почувствовать то, что пытались донести.
Наконец, он перестал разговаривать и отодвинул телефон. Видя мое пристальное внимание, он немного смутился:
- Простите, меня! Работы много!
- Понимаю.
- Так, о чем я хотел поговорить?..
Я терпеливо ждала:
- Ах, да! Я хотел узнать. Удалось ли вам уговорить своего отца пройти обследование?
Я покачала головой.
- Жаль! Я сегодня звонил одному своему коллеге. Он один из самых лучших в нашей стране онкологов. Через 2 недели он прилетает сюда на семинар. И я попросил его, дать вашему папе консультацию.
В моей душе ожила надежда:
- Правда? Это было бы здорово! Даже и не знаю как вас благодарить!
Он смутился:
- Что вы!? Какие благодарности!
Я готова была прыгать от радости:
- Спасибо, доктор! Я постараюсь его уговорить! А вот после маминой операции, мы наляжем на него вдвоем и обязательно уговорим его!
Он улыбался, глядя как я ерзаю на месте:
- Можно просто Александр! А то доктор, звучит как-то страшновато!
Мы улыбнулись друг другу. Он смущаясь произнес:
- Ваш отец очень гордый мужчина, который не любит чувствовать себя кому-то обязанным, поэтому скажите ему, что осмотр будет проводить врач из Красного Креста - это бесплатно. Думаю он согласится, а потом в случае если нужна будет операция, мы также что-нибудь придумаем.
Затем я встала и протянула ему руку:
- От всей души благодарю вас Александр!
Он пожал мою руку.
- Я очень рад был вам быть полезным!
Мы мило попрощались и я счастливая от него ушла, про себя посмеявшись над словами отца. Я же сама видела глаза Штольца когда мы разговаривали. Он просто был хорошим и внимательным человеком, но любовью ко мне там и не пахло.
Я решила заехать на работу, чтобы узнать как там обстоят дела и заодно пообщаться с Розой. Мне не хватало ее, потом мне нужен был дружеский совет.
Роза увидев меня бросила работу, а ей оказалась жженая перекисью блондинка.
- Девочка моя! - Роза тепло обняла меня. - Ну как ты?
Я только хотела начать жаловаться на жизнь, как блондинка подала голос, который оказался таким же противным, как и ее белокурые пакли:
- Нельзя ли сначала закончить работу, а уж потом чесать языки?
Роза взглянула на нее как на червяка, который внезапно заговорил:
- Нет, ты видишь, какая публика пошла? - она подошла к блондинке и повернув той лицо, начала яростно его красить. - Сидите, дамочка, скоро закончим.
В этот момент зашел Рамирос:
- Мария! Детка! Ну как ты?
- Нормально! Я только что с больницы. Если все будет нормально, моей маме на следующей неделе сделают операцию.
- Это очень хорошая новость! - Рамирос сел на один из стульев. - Я слышал у тебя подруга умерла. Может быть чем помочь?
Я покачала головой.
- Спасибо, не нужно. Уже все сделано.
Повисла неловкая пауза. Роза докрасила блондинку:
- Все! Вы готовы!
Блондинка близоруко всматривалась в зеркало, затем протянула руку и взяла очки. Она водрузила их на нос и уставилась на свое отражение.
- А почему так бледно?
Роза всплеснула с руками. Мы с Рамиросом еле сдерживались, чтобы громко не рассмеяться.
- Бледно!? - у Розы в этот момент поднятые от удивления брови были чуть ли не на затылке. - Как это бледно?
Блондинка крутила головой как китайский болванчик:
- Бледно, говорю! У меня же глаз не видно! А где мои губы, я их практически не вижу!
Мне казалось, что Роза сейчас ее чем-то огреет, поэтому я попыталась вмешаться:
- Зря вы! Вам очень идет!
Блондинка повернулась на меня и пропищала:
- Разве это кому-то может идти? Я такая бледная, что если меня посадят на фоне светлой декорации, то я с ней сольюсь!
Она достала косметичку и начала подкрашивать губы оранжевой помадой. Роза не удержалась:
- Милочка, если до этого вы как говорили выглядели бледно, то сейчас вы будете выглядеть как стена после нашествия сумасшедших граффити. Не вздумайте кому сказать, что я вас гримировала, а то моей репутации конец! - Роза начала складывать свои инструменты. - И еще, купите себе новые очки, потому как в старых вы похоже ни хрена не видите!
В это время блондинка нанесла на себя такой боевой раскрас, которому позавидовал бы любой каманчи.
Роза посмотрела на нее. На блондинке был толстый слой румян, от которого она казалась похожей на клоуна. Роза не выдержала:
&nbsnbsp;- Конечно, ма! Идемте, мисс!
p;- Эх, красотка! Давай хоть ровно что ли сделаю, а то ты как тыква в кустах в моей бабушки - один бок зеленый, другой оранжевый.
Роза взяла кисть для нанесения румян и начала 'выравнивать' лицо счастливой блондинки. Когда гример закончила, та посмотрела на себя в зеркало и счастливо воскликнула:
- Супер! Дай телефончик, если что, позвоню!
Роза протянула ей визитку:
- Звони, моя ты : яркая!
Блондинка напевая, вышла из кабинета. Роза устало опустилась на кресло и скинув босоножки протянула ноги.
- Ты подумай! Я ей сорок минут интеллигентное лицо делала, а она его за пять минут превратила в ярмарочный балаган в воскресный день!
Она покачала головой:
- Нет! Уйду я из этой работы! - и она подняла палец. - Вот увидите уйду!
Рамирос улыбнулся, показав все свои не очень ровные зубы.
- Ну куда ты старушка моя пойдешь? Если только улицы подметать.
Роза буквально подпрыгнула:
- Сукин ты сын! Да я вперед тебя работу найду, если нас отсюда попрут.
Рамирос тоже не остался в долгу и сказал ей пару колкостей. Между ними завязалась перебранка. А я сидела и думала: 'Как же мне хорошо, и как мне их не хватало!'.
Наконец они выдохлись и замолчали. Я спросила Рамироса:
- Ну как там дела на любовном фронте?
Он покачал головой:
- Пока не очень, но я надежды не теряю! - он хитро улыбнулся. - На днях познакомился с ее бабушкой.
- С кем? - мы с Розой воскликнули в один голос.
- Старухе уже наверное за восемьдесят, - у Розы глаза стали идеально круглой формы.
Рамирос ухмыльнулся:
- Скажешь тоже, восемьдесят: Ей через неделю будет восемьдесят пять! - он промолчал, а потом одарил нас хитрым кошачьим взглядом сказал. - И я приглашен на ее юбилей!
- Как? - это уже не удержалась я. - Как тебе это удалось? Не успел ты с ней познакомиться, как ты уже приглашен на семейное торжество?
Роза сказала:
- Только не говори, что ты охмурил старушку-одуванчик?
Он улыбался, подкручивая свои усы:
- Дело было так. Следя за своей Лючией, я узнал где живет ее бабуля. Дальше было все просто. Нашел пару пацанов и дал немного денег. Те своровали у старушки сумку, а я ей ее вернул!
- Ну ты и фрукт, Рамирос! - Роза так качала головой, что все ее кудряшки на голове буквально плясали. - А ты подумал, что было бы, если бы старуха дала бы дуба, из-за такого стресса? А?
Рамирос потер руки:
- Ты не видела это как ты сказала "одуванчика". Она отбивая сумку, так огрела одного парня, что мне пришлось ему платить двойную сумму. Тот клялся, что у него легкое сотрясение!
После этих слов, я начала смеяться так, как не смеялась уже давно. Видимо, из меня выходил накопившийся стресс, потому как из глаз текли слезы, а все лицо болело от смеха. Роза тоже смеялась своим раскатистым смехов вместе со мной. Лишь Рамирос сидел и улыбался как довольный кот, которого хозяйка до отвала накормила деликатесами, почесала живот и отправила греться на солнышке.
Наконец, я смогла успокоиться и расспросить его дальше:
- А дальше? Ты вернул благодарной старушке сумку и она расцеловала тебя в обе колючие щечки?
- Если бы все было так просто! У старушки должен сказать прескверный характер. Она меня отчитала, что я их недостаточно хорошо поколотил, потом, узнав что я не сдал их в полицию, чуть не отлупила меня. А потом 'разрешила' подвезти себя до дома. А там, я еще чинил ей кран, ручку двери и перила на втором этаже.
Мы с Розой после этих слов, буквально лежали на полу. А после того, как Роза выдавила из себя:
- Ч-черная неблагодарность!
Я думала, что умру от смеха. Чтобы хоть как-то себя успокоить, я представила скорбные лица своих родных и как священник произносит прощальную речь, успокаивая, что 'она умерла не жалея живота своего'. Но это не помогло, я хохотала как ненормальная!
Через пять минут, утирая слезы, Роза спросила:
- И что твоя звездочка знает, что ты будешь посаженным гостем у ее бабули?
- Нет, конечно! Я собираюсь сделать ей сюрприз! - Рамирос разглядывал свои натертые туфли. - А то она у меня характерная, вдруг не придет!
- Придет-придет! - успокоила я его. - Если у нее такая бабуля, то придет как миленькая! Даже не волновайся!
Мы снова посмеялись. В это время заглянул один из постановщиков новой программы и сказал, что надо гримировать ее участников. Роза засуетилась. Я предложила ей свою помощь, но она отказалась, сказав, чтобы я хорошо отдохнула и как можно скорее возвращалась. Ничего не сделаешь, пора уходить.
Я позвонила Денни и сказала, что все дела я закончила и попросила забрать меня с работы. Оказывается, он был совсем недалеко и буквально через пять минут подъехал к зданию. Я села в машину и тут зазвонил телефон. Это был Чаки. Мое сердце забилось как бешенное. Мне казалось, что его удары слышны на соседней улице.
- Алло! - неуверенно сказала я.
- Привет, Милая! Как ты?
Я улыбнулась:
- Все хорошо! Я была у мамы, на следующей неделе будет операция.
- Прекрасно! А ты сейчас где?
- Я? Мы с Денни только что отъехали от моей работы.
На том конце возникла пауза. Я поняла, что он напрягся и что я сделала что-то не то.
- А что ты там делаешь? - вкрадчиво спросил он.
- Просто, хотела узнать как дела.
- Понятно: Я сейчас в центре. Давай встретимся в ресторане 'Пекин'. Я буду там через 40 минут.
- Ок! Сейчас скажу Денни.
Я положила трубку. И наклонилась, чтобы спросить у водителя:
- Денни, ты знаешь где ресторан 'Пекин'?
Он кивнул:
- Знаю. Я пару раз возил туда хозяина. Этот ресторан небольшой и про него мало кто знает, но кухня там не плохая.
- Отлично! А то я голодная как волк! Мне кажется, что скоро мой желудок съест сам себя!
Денни засмеялся:
- Тогда, я пожалуй поеду побыстрее!
Он прибавил скорость и мы понеслись в потоке куда-то спешащих машин.
Ресторан и правда был в центре, но на такой узкой улочке, что мы оставили машину на соседней улице, и прошли на одну соседнюю узкую улочку, на которой с трудом бы смогли разъехаться два велосипедиста. Денни вел меня к ресторану, я же крутила головой осматривая улицу. Это бы не богатый район и из-за узости дороги, дома стояли очень плотно друг к другу. Не удивительно, что на многих окнах были плотные шторы.
Поэтому можно сказать протискиваясь по этойулице, я не удивилась, что про ресторан мало кто знал. Когда мы подошли, то я с удивлением посмотрела на небольшое двухэтажное здание, которое впрочем ничем не отличалось от стоящих поблизости жилых домов. Оно было небольшим, а вывеска такой выцветшей, что я с трудом прочитала слово 'Пекин'. Кроме того, слово было написано так, что если не вглядываться, то казалось, что написано что-то на непонятном языке.
- Думаю столпотворения из клиентов тут не бывает, - сказала я Денни.
- Как знать, - хитро ответил он.
Мы подошли к большой стальной двери и Денни постучал в нее молоточком. В двери что-то щелкнуло и открылось небольшое окошечко. В котором едва умещалось, если так можно сказать лицо, очень крупного и толстого китайца. Он смерил нас взглядом и видимо узнав Денни, кивнул и открыл нам дверь. Мы зашли внутрь.
Мы прошли по небольшому обшарпанному коридорчику и открыли большую кованную дверь в виде арки. От того, что представляло собой здание снаружи и внутри у меня отвисла челюсть. Снаружи эта была старая хибара, которая только и ждала, когда ее снесут. Внутри же, была такая обстановка, которой позавидовал бы любой китайский мандарин. Стены были украшены красным шелком, с вышитыми золотыми иероглифами. Огромное помещение (и почему мне только дом показался таким маленьким?) было разделено как бы на небольшие беседки. Внутри каждой такой беседки на полу стояли мягкие разноцветные пуфы с кучей подушек и небольшой прозрачный столик. Судя по его высоте, здесь сидели на коленках. Каждый столик украшала невысокая ваза с цветами и широкая тарелка, в которой плавало несколько свечей.
В центре помещения располагался небольшой фонтанчик. Вода в нем видимо была очень холодная, так как в помещении было прохладно и влажно. И совсем не было слышно звуков с улицы.
К нам подошла девушка в кимоно и жестом пригласила в одну из беседок. Я повернулась к Денни. Он мне кивнул:
- Вы идите! Хозяин скоро приедет, а я пойду.
- Почему?
- Не положено!
Я смотрела, как он упругой походкой пошел к выходу. Я тем временем продолжала рассматривать ресторан. Внутри играла какая-то китайская музыка. Не знаю что это был за струнный инструмент, но его звуки расслабляли и успокаивали. Когда я подошла к беседке, девушка сделала мне жест сесть на подвинутый почти круглый пуф. Я села, она тем временем сняла мои босоножки, чем меня очень смутила. И я совсем уже была готова провалиться от стыда, когда она начала влажной тряпкой обтирать мои ноги. Видимо в тряпке кроме воды, были какие-то эфирные масла. Это было жутко приятно, но я не привыкла к такому обхождению, поэтому чувствовала себя неловко.
Девушка закончила процедуру и кланяясь ушла. Я села на мягкие подушки и почувствовала себя восточной принцессой. Вокруг меня была роскошь и нега. Официант в черных шелковых штанах и небольшой шапочке принес большое блюдо с какой-то жидкостью, сверху плавали лепестки роз. Я сначала вопросительно смотрела, пытаясь понять для чего это, но потом сообразила. Это для омовения рук. Я вымыла руки и вытерла белоснежной салфеткой. Когда я закончила, то увидела Чаки, которому та же девушка омывала ноги. Он подмигнул мне.
Я смотрела на него и испытывала гордость, что это мой мужчина. На нем был легкий светло-серый костюм, который невероятно ему шел. В руках он держал портфель из крокодиловой кожи.
Наконец-то он зашел и сел рядом. Ему так же как мне принесли воду и он изящно вымыл руки. Я пыталась запомнить как он это делает, потому как сама плюхалась в этой воде так, что половина жидкости разлилась вокруг.
Когда Чаки закончил, к нам подошел какой-то невысокий и худой мужчина. В отличии, от официантов он не был в форме и потому как все ему кланялись, я поняла, что он владелец ресторана.
Он поклонился Чаки и что-то сказал ему по-китайски. Чаки тоже ему ответил. Тот поклонился и вышел.
Чаки придвинулся ко мне и обнял меня за талию:
- Как моя принцесса?
- Отлично! Только есть хочу как зверь.
Он улыбнулся.
- По дороге я им звонил и уже все заказал. Сейчас будем есть. И ты мне докажешь, что и вправду сильно голодна.
И тут начали ходить официанты. Каждый приносил какое-то блюдо и ставил его на стол. Вскоре стол стал весь заставлен чем-то дымящимся и вкусно пахнувшем. Многие блюда я даже по виду не смогла определить что это такое. И уже совсем уныла, когда вместо столовых приборов, нам подали палочки. Чаки взял их и ловко начал ими орудовать. Казалось, что они являются продолжением его руки.
У меня же такой фокус не получался. Все что я брала, падало. И в лучшем случае на тарелку. Я уже совсем отчаялась.
- Давай я тебе помогу.
Чаки взял мою руку и переложил палочки. Затем чуть сдавил пальцы и палочками взял ролл. Я с удивлением смотрела, как этот ролл не упав отправляется мне в рот.
- Ну как?
- Потрясающе! Еще 20 таких упражнений и я буду сыта.
Чаки улыбнулся и все еще держа мою руку, в которой были палочки, протянул их за еще одним роллом.
- А говорила как зверь:
Через какое-то время, я вполне освоила палочки и даже смогла вполне сносно управляться ими. Вот только брать ими рассыпчатый вкусно пахнувший шафраном рис я все же не рискнула. Чаки комментировал каждое блюдо. С ним было очень интересно:
- А вот это каракатица. Ее обжаривают на сильном огне, а затем тушат со специальным соусом, рецепт которого держится в тайне. Известно только, что в его состав входит около сорока ингредиентов. Ты должна это попробовать!
Я задумчиво разглядывала каракатицу, крайне сомневаясь, что знакомство нужно продолжить.
- Не бойся, это очень вкусно!
Поддавшись его уговорам, я взяла кусочек и аккуратно положила его в рот. Это было просто божественно! Мясо было сочным. И с первого раза я даже не поняла что это такое. Соус был острым, но не сильно. В тоже время, у него был как-будто какой-то леденящий эффект, поэтому я подозревала, что там все-таки есть лайм и мята.
Чаки смотрел на мое удивленное лицо:
- Вижу тебе понравилось! А теперь попробуй это! Это филе кролика фаршированное грибами под алычевым соусом. Это блюдо португальское, его рецепт в знак благодарности хозяину подарил один известный повар. Теперь это место славится и многие приходят попробовать именно эту крольчатину.
В этот раз я пробовала уже смелее. Все было безумно вкусным. В итоге мы объелись как два удава.
- Теперь я понимаю, почему тут вокруг подушки, - простонала я.
- Почему?
- Чтобы можно было откинуться на них и гладить свой огромный живот.
Чаки засмеялся и наклонился, чтобы поцеловать меня. Тем более, моя поза была более чем удобная.
- Не только поэтому:
- Подожди, нас же увидят.
Он еще раз улыбнулся и дернул за тяжелые кисти. В этот момент вокруг нас закрылись плотные шторы.
- А теперь не увидят, - сказал он яростно меня целуя.
Мне было не ловко, но видимо это обстановка и ужин тоже распалили меня. Мы начали срывать друг с друга одежду. Его губы ш горячими. Мне было приятно, когда они блуждали по моей коже. Когда он слегка укусил мне сосок, я невольно чуть вскрикнула. Сначала я испугалась, но потом успокоилась. Снаружи ничего не было видно, к тому же играла музыка. Я решила не остаться в долгу и языком провела дорожку до его пупка. Чаки закрыл глаза и откинул голову. Его руки гладили мои волосы, мяли грудь.
Я чувствовала такую страсть, что немного испугалась, что нас могут услшать, но потом страсть буквально накрыла меня волной. Перед глазами все плыло и стучало в ушах. Мне хотелось отдаться ему без остатка. Подчиниться его воле. Я опустилась и взяв его член начала облизывать его. Он стал твердым как камень. Раньше я бы не поверила, если бы мне сказали, что это может быть приятным, но сейчас я буквально не могла оторваться. А слыша стоны Чаки и видя его искаженное страстью лицо, я была на седьмом небе.
Наконец, он не выдержал моей сладкой муки и схватив меня буквально швырнул на подушки. Раздвинув мне ноги, то опустился вниз и начал языком ласкать мне клитор. От страсти меня потрясывало. По моему телу бежали волны наслаждения. Мне казалось, что его язык хочет свести меня с ума. От эмоций, мне заложило в ушах. Даже если я и кричала, то не помню этого. Я пыталась убрать от него свои бедра, но он держал меня крепко и продолжал эту сладкую пытку. Меня уже трясло как под действием высокого тока, когда от опустил меня. Я удивленно распахнула глаза, но он сделал это лишь для того, чтобы заполнить мое лоно своим большим и дрожащим от волнения членом. Я приняла его как радостная самка, истекая соком и повизгивая от наслаждения и страсти. Его движения были жесткими и ритмичными и мне это нравилось. Каждый раз, когда он входил в меня, у меня перед глазами словно пробегали бордовые волны и это продолжалось очень долго, пока в моем мозгу не произошел взрыв и мое тело, которое мне уже не принадлежало не затряслось. Я чувствовала себя так, как будто умерла и родилась вновь. Толчки внутри меня продолжались, но я почти их не чувствовала. Через какое-то время Чаки тоже кончил. В мое лоно ударила мощная струя его спермы и вокруг разлился ее мускусный запах. Мы лежали друг на друге потные, боясь пошевелиться и открыть глаза. Через какое-то время, Чаки пошевелился и аккуратно переложил меня на подушке. Он встал и протянув руку куда-то в сторону достал коробку с влажными салфетками. Как они там появились, для меня так и осталось загадкой. Он аккуратно вытерся сам, а потом протянул коробку мне и я принялась вытирать свои ноги и лоно.
Наконец мы оделись и он открыв шторы окликнул официанта. Чаки что-то тому сказал и официант удалился. Через какое-то время, он принес поднос с большим чайником, чашками, а также какими-то сладостями.
Чай был просто потрясающий. Это был мой любимый зеленый с жасмином, но такой крепкий сорт с терпкими нотами я еще не пробовала. Наверное, он был из дорогих, потому как в чае я разбираюсь неплохо.
- Нет ничего лучше после любовных утех, как попить освежающий чай, - сказал улыбаясь Чаки.
- Ага, - сказала я потягивая дивно пахнувший напиток из плоской чашки. - Только давай в следующий раз сделаем это до обеда.
- Почему? - удивился он.
Я улыбнулась, глядя на него из-под ресниц.
- Потому как после такого плотного обеда, я стеснялась своего выпирающего живота, а также боялась твоего.
Чаки усмехнулся показав свои белые ровные зубы. Я смотрела на него и не могла понять почему я раньше его боялась и как могла верить про то, что он жестокий убийца, который ни перед чем не остановится. Его лицо мне стало очень родным. Я знала каждую родинку и каждую морщинку на его стройном теле. Мне казалось, что мне нравится в нем абсолютно все. Его чуть раскосые глаза мне казались удивительными и загадочными, а цвет его кожи, а особенно ее запах сводил меня с ума. Она была такой родной и теплой, что мне каждый раз хотелось прикасаться к ней вновь и вновь.
- Мария, о чем ты думаешь?
Я неопределенно качнула головой. Мне очень хотелось сказать ему, что я его люблю. Слова буквально висели у меня на языке, но не стала этого делать. Еще прошло слишком мало времени. Кто знает, что будет дальше. К тому же, к моим женским переживаниям, добавилась благодарность за помощь матери. Поэтому сейчас мне не хотелось говорить эти слова так поспешно. Раньше я никому не говорила ничего подобного и оказалось, что это легко и чрезвычайно трудно. Оливия как-то рассказывала мне, что мужчины очень любят слышать о том, что женщина в них влюблена. Услышав эти слова, они становятся заботливее и как она сказала 'делают все возможное, чтобы подольше оставаться предметом твоей любви'. Она мне также рассказывала, что каждому своему новому кавалеру они говорит что влюблена в него по уши. Для нее это не трудно, а на их щедрость это влияет капитально. Я же не хотела, чтобы для меня эти важные слова стали обыденностью. Эта фраза как молитва. Ее не допускается употреблять 'всуе', иначе она теряет свой смысл. В глубине души, мне даже казалось, что если повторять эти слова часто, то любовь отвернется от тебя и ты разучишься любить. А любить мне очень хотелось!
Чаки пил рядом чай, расслабленно полулежа на подушках. В этот момент у него зазвонил телефон. Он взял трубку и начал разговаривать на английском. К сожалению, я не понимала ни слова. Когда он закончил говорить, я не удержалась и спросила:
- Откуда ты знаешь столько языков? С хозяином ты разговаривал на китайском, с кем-то по телефону по-английски. Сколько еще языков ты знаешь?
- Я знаю пять языков. Китайский, английский, русский, турецкий и итальянский. Мой бизнес часто связан с зарубежными компаниями, поэтому я выучил эти языки, чтобы не мучиться с переводчиком.
У меня округлились глаза:
- Ничего себе! А это трудно?
Он покачал головой:
- Совсем нет. Это даже просто, потому как это помогает в работе. Да и учился я с практикой. Поэтому мне было легко.
- Здорово! Ты молодец!
Он улыбнулся:
- И вечером я даже докажу тебе это.
Я засмущалась и покраснела как вареный рак. Тем более, что его мягкая рука гладила мне коленку.
- Ты мне это уже доказал!
- О нет! Это была только прелюдия!
В этот момент подошел официант узнать все ли у нас хорошо и сказал, что хозяин будет рад, если господин Тусайро зайдет к нему.
Чаки кивнул, попросил принести мне фрукты, а сам чмокнув меня пошел к хозяину этого прекрасного заведения.
Мне принесли огромное блюдо с фруктами. И хоть сил есть у меня почти не было, но тем не менее, я с радостью поела сладкую черешню и несколько ягод личи. Жизнь казалась мне раем!
Позже я вертелась перед зеркалом.
- По-моему в этом платье я выгляжу как лошадь. Только попоны не хватает!
Чаки рассматривал меня сидя на белоснежном диване в шикарном бутике одежды, потягивая шампанское из высокого бокала. После ресторана он повез меня по магазинам, так как я по его мнению выглядела так жалко, что как он говорил 'у меня рука так и лезет в карман, чтобы тебе подать милостыню'. Услышав эти слова, я долго дулась. Но он принялся целовать мне нос и мне стало смешно. В конце концов, подумала я, пусть делает что хочет. Мы заехали в район самых фешенебельных магазинов и начался безудержный марафон покупок. Со временем, я даже вошла во вкус и начала командовать: 'А покажите мне вон то платье!', 'Эти брюки подойдут к белой блузке' и так далее. Чаки улыбаясь смотрел, как у меня разгораются глаза и я вхожу во вкус.
- Почему как лошадь? Ты в этом платье похожа на прекрасную диву!
Я посмотрела на себя в зеркало. На мне было обтягивающее фигуру платье черного цвета с синеватыми блестками. А на попе был большой бант из шелковой ткани.
- Нет, Чаки! Оно мне не нравится!
- Тогда меряй другое.
Я ушла в примерку. Там еще висело платьев штук десять. А я уже устала. Поэтому я выбрала три наиболее понравившиеся, а остальные отдала продавщице, сказав, что мне не подошло.
Первое платье было с обтягивающим корсетом и пышной юбкой. Оно было белоснежного цвета, а на нем были ярко-красные маки. Сначала оно мне не слишком понравилось. Но, когда я одела его, оно село прекрасно. Как-будто на меня шили! Моя талия казалась осиной, корсет выгодно подчеркивал грудь, а благодаря пышной юбке, моя фигура казалась очень аппетитной. Видя себя, я осталась довольна, поэтому вышла показывать платье Чаки.
Я вышла на середину комнаты и повертелась перед зеркалом. Мои ноги на шпильках казались очень длинными, а платье придавало мне женственности. Я с удивлением рассматривала себя в зеркало и пришла к выводы, что я очень красивая. Как же раньше я этого не видела!
Продавщица не удержалась:
- Вы просто красавица! У нас еще есть несколько моделей, которые вам подойдут! Я принесу?
- Нет, - это был голос Чаки.
Я с удивлением обернулась на него, только что он буквально заставлял меня мерить кучу одежды, а тут нет. В его глазах горел огонь желания. Он сидел облокотившись об спинку дивана и буквально пожирал меня глазами.
- Посчитайте сколько мы вам должны, мы срочно уезжаем.
- А как же остальные платья, которые не успела померить мисс?
- Все заверните. Я заплачу.
Я хотела пойти в примерочную, чтобы переодеться, но он взял меня за руку:
- Останься в платье, твои вещи они упакуют.
Продавщица была смышленой, поэтому буквально через несколько минут мы выходили из магазина с пакетами моих новых нарядов.
Когда мы сели в лимузин Чаки, он сказал, что мы едем домой и закрыл окно водителя. Не успела я прийти в себя, как он буквально набросился на меня. Его жадные губы искали мой рот, а найдя принялись терзать его.
- Осторожно, Чаки! Ты порвешь мне платье!
- Я куплю тебе новое!
Он начал расстегивать замок на моем платье. Ему в руки постоянно попадала этикетка. От этого он нервничал и ругался. Меня же обуял непонятный смех, видя как он возиться. Наконец, он сорвал и выкинул этикетку и открыв замок, вытащил из платья мою грудь и принялся ее лизать и посасывать. Мне стало не до шуток. Я почувствовала как слабеют мои колени, и как голову застилает туман. Затем он перевернул меня к себе спиной и задрав платье, взял меня сзади. Мое лицо почти что упиралось в тонированное стекло. Машина остановилась на светофоре. Сквозь туман сознания, я видела как совсем рядом проходят люди. Они спешат по своим делам, даже не догадываясь, что происходит внутри. От этих мыслей я распалялась еще больше. Чаки продолжал свои движения внутри меня. Я решила сделать ему приятное и начала сужать и расширять мышцы влагалища. Мое гладкое лоно, то сжимало его напряженный член, то отпускало. Я чувствовала как трясутся его руки у меня на обнаженных ягодицах. Ему было здорово!
Наконец мы почти одновременно кончили. Я почувствовала как теплая липкая сперма заполняет меня. Сверху на меня буквально навалился Чаки. Мы легли закрыв глаза.
- Детка, это был улет! Ты чуть с ума меня не свела!
Я улыбнулась, протягивая руку и ища влажные салфетки:
- Wellcome!
Он засмеялся:
- А говоришь английский не знаешь! У тебя прямо оксфордский акцент!
Я улыбнулась:
- Знаешь, это наверное единственное что я знаю. Не считая еще пары фраз!
- А какие?
Я сморщила лоб, пытаясь вспомнить:
- Hello! Fuck you! Thank you!
Чаки смеялся закинул голову:
- Основы знаний у тебя есть. Тебе смело можно ехать в любую англоязычную страну!
Я засмеялась вместе с ним. А затем он помог застегнуть мне платье и мы пили шампанское, пока машина везла нас в загородный дом.
Растянувшись на плетеном шезлонге я лежала возле бассейна. Она моя нога почти касалась воды. В бассейне плавал Чаки. Потягивая ананасовый коктейль, я смотрела как он делаем мощные гребки и его смуглое тело рассекает прозрачную голубую гладь воды. Наконец, он остановился и подплыл к моему бортику. Он снял очки и начал гладить мне ноги. После того, как я разогрелась на солнце, мне его рука казалась холодной и по телу бежали мурашки.
- Чаки! Ты мокрый!
Он улыбаясь начал гладить меня еще выше.
- И что?
Я натянула большие темные очки:
- А я сухая.
- Разве это преимущество?
- Несомненно!
Он хмыкнув начал тянуть меня за ноги. Сначала легонько, а потом все сильнее. Я поняла, что он хочет меня стащить в бассейн, поэтому начала яростно упираться. Мы смеялись как дети. Я даже умудрилась вылить ему на голову ананасовый сок. Он высунув язык, начал слизывать его со своих губ и даже пытался слизать с щек. Я хохотала как ненормальная и в итоге потеряла свое преимущество, а он стащил меня в воду.
Сначала я даже немного растерялась, когда надо мной сомкнулась вода, но затем вынырнула и начла его догонять. Он смеясь плавал то к одному бортику, то к другому. В итоге я выдохлась. Чаки подплыл ко мне и прижав к стенке бассейна стал целовать. Это было очень сексуально! Вода уже не казалась мне прохладной. Она меня освежила и сняла усталость.
Позже, когда мы вышли с бассейна, разошлись по комнатам я легла спать. Сегодняшний день получился очень насыщенным и я спала как убитая. Когда я проснулась, то увидела, что солнце уже садиться. Я потянулась и позевывая пошла в душ. Моясь я мурлыкала какую-то глупую песенку. Когда я сушила волосы, то услышала стук в дверь.
- Войдите!
Вошел один из охранников:
- Хозяин сказал, что через час вы едите в оперу. Он будет вас ждать возле машины.
- Хорошо! Я буду готова!
'Вот тебе на! Ну ладно, опера, так опера!' - подумала я, подвигая к себе свою огромную косметичку.
Накраситься мне не составила труда, этой работой я занималась много лет, поэтому мои движения были доведены до автоматизма. Макияж получился что надо! Мои глаза блестели и казались огромными. Губы я покрыла ярко-красной лаковой помадой, отчего они стали чуть пухлыми и весьма соблазнительными.
Затем я одела шикарное белье с чулками, которые мы сегодня купили и приступила к выбору платья. Открыв свой гардероб, я задумалась что одеть для такого случая. Мы купили сегодня столько нарядов, что в это можно было одеть труппу любого крупного театра. Наконец, я остановила свой выбор на черном кружевном платье до колен, которое выгодно подчеркивало мою фигуру и открывало мои плечи. На ноги одела мягкие замшевые туфли на очень высокой шпильке и взяла шелковый черный клатч. Выходя я подошла к зеркалу и осталась довольна собственным видом - из зеркала на меня смотрела элегантная красивая дама.
Я немного нервничала и хоть было еще довольно рано, я решила идти. Сидеть в комнате не было сил. Поэтому перед выходом досчитала до десяти, топнула и пошла выключив свет.
Спускаясь по лестнице я посмотрела в окно. Возле машины стоял одетый в белый костюм Чаки. Он был великолепен! Рядом с ним стояли два охранника. Прямо напротив Чаки стоял один довольно известный артист Зариб Залан, известный по роли полицейского в одном из популярных сериалов. Я уже хотела идти дальше, как что-то меня остановило. Я обратила внимание, что Зариб плачет. Затем он упал на колени и обхватил руками ноги Чаки. Один из охранников, ударил того по голове и он упал. Чаки что-то наклонившись говорил тому, но что слышно не было.
Я застыла пораженная. Затем быстро пошла и спустилась по лестнице.
На улице уже было не так жарко, но все же мне было почему-то было холодно. На меня удивленно повернулся Чаки и все остальные:
- Дорогая, ты рано.
Я смотрела на лежащего в пыли артиста:
- Я вижу.
Чаки крикнул охранникам:
- Что стоите! Быстро поднимите его!
Они кинулись выполнять поручение и даже отряхнули с того пыль. На актере лица не было.
- Что здесь происходит? - услышала я собственный звенящий голос.
Чаки приобнял Зариба:
- Мы с моим другом немного поссорились. Теперь все нормально. Правда Зариб?
Тот принялся кивать.
Чаки крикнул охранникам:
- Заведите его домой, чтобы он мог умыться, а затем проводите до машины. Также, скажите его шоферу, что он скоро выйдет.
Затем он повернулся ко мне и подал руку:
- Ты великолепна! - он открыл дверь и мне пришлось сесть в машины, он крикнул охранникам, - Едем!
Наш лимузин медленно поплыл в сторону выезда. Сзади ехал большой джип с охранниками. Я отодвинулась подальше от Чаки и уставилась в окно. Он пододвинулся ближе и приобнял меня за плечи:
- Ну, милая! Чего ты?
- Как ты мог! - закричала я. - Ты вел себя с ним отвратительно!
- Знала бы ты что он сделал, тогда бы так не говорила!
- А что он сделал, - почти кричала я. - Убил Кеннеди? Или может быть начал Третью Мировую войну?
Чаки покачал головой:
- У нас с ним был небольшой общий бизнес, но он предал меня и украл деньги. А я за него поручился перед большими людьми. Теперь, когда я поймал его за хвост, он все отрицает и отказывается возвращать украденное.
Я повернулась к Чаки:
- Это правда?
Он поднял руку:
- Клянусь!
Я пододвинулась и обняла его:
- Прости меня! Ты вел себя с ним скверно, но я плохо подумала о тебе! Еще раз прости меня!
Он благосклонно кивнул:
- А теперь поцелуй меня!
Я наклонилась и очень нежно поцеловала его в губы.
- Твой поцелуй, Мария, слаще меда!
Чаки протянул руку к бару:
- Хочешь чего-нибудь?
Я кивнула.
Он достал бутылку виски и разлил его по широким плоским бокалам. Один бокал он протянул мне, второй поднял:
- Я поднимаю этот тост за тебя, Мария! Ты лучшая женщина, которую я когда-либо видел!
Мы чокнулись и я осторожно попробовала напиток. Он был очень крепким. К такому алкоголю я не привыкла, поэтому сначала у меня задержалось дыхание, но потом по телу разлилось приятное тепло. А еще у него был какой-то особый вкус, чем-то отдающий дубовым деревом и какими-то орехами. 'Оказывается, я совсем раньше ничего не понимала!' - улыбаясь про себя подумала я. Тем временем наша машина подъехала к зданию Дворца изящных искусств.
Когда мы выходили из машины, был уже вечер и вокруг зажглись фонари. Возле здания дворца было много машин и несколько лимузинов. Водитель остановил машину чтобы мы вышли, сам же проехал чуть дальше, так как места на парковке не было.
Здание театра я видела не первый раз, но как и каждый раз до этого, когда я проезжала мимо, здание поразило меня своей монументальностью и богатым пышным декором. Из-за большого полукруглого купола и высоким мраморных колон оно выглядело очень высоким и внушительным.
Чаки подал мне руку и мы пошли к выходу. Сзади шли двое охранников.
Когда мы зашли внутрь, но от увиденного я буквально остолбенела. Если снаружи здание производило внушительное впечатление, то внутри оно было просто роскошным. Пока мы шли, Чаки рассказывал мне историю этого здания. Кое-что я слышала раньше, но некоторые факты были для меня в диковинку.
- А что мы будем смотреть? - спросила я.
- Мы будем слушать оперу 'Тóска'. Сегодня дает выступление труппа итальянского театра. Билеты почти не достать, но у меня хорошие связи, - Чаки мне подмигнул. - Обещаю, тебе понравиться!
- Думаешь? - я все еще разглядывала здание изнутри. - Я пару раз пыталась смотреть оперу по телевизору, но не смогла.
- Почему?
- Они орали как мартовские кошки!
Чаки посмеялся:
- Поверь мне, опера вживую и опера по телевизору - это разные вещи.
Вокруг нас было много народу. Все были одеты очень нарядно. На женщинах были дорогие туалеты и бриллианты, мужчины в строгих костюмах и во фраках.
Чаки многие знали. Поэтому с нами периодически кто-то здоровался. Я тоже кивала каждому на приветствие, в конце-концов у меня заболела шея.
Мы взяли программки и пошли в большой зал. К моему счастью, охранники остались на входе. Меня они порядком нервировали, так как привлекали к нам лишнее внимание.
Наши места оказались почти у сцены. Оркестранты настраивали свои инструменты, приходившая публика гудела как растревоженный улей.
Сидя спиной к залу, я чувствовала на своем затылке любопытные взгляды. Чаки же вел себя непринужденно и постоянно о чем-то болтал. Он мне рассказывал про строительство Дворца, и про то какие знаменитости были на этой сцене. Я его почти не слышала, так как кругом стоял просто оглушительный шум. К тому же, раньше я никогда не бывала в таких местах, и теперь порядком нервничала. В голове я сто раз себе проговаривала, что выгляжу не хуже остальных женщин, но тем не менее, мне почему-то было неловко.
Я начала читать программку. Опера была про любовь и вероломство. Интересно!
Наконец, все уселись и опера началась. Буквально с первых звуков, я почувствовала себя завороженной. Никогда раньше я не слышала таких красивых и мощных голосов, которые пели бы вживую. И хоть, оперная певица, которая пела партию молоденькой девушки, была теткой в годах и с приличным весом, тем не менее, буквально через несколько минут, это уже не замечалось. У нее был просто неземной ангельский голос, от которого сильнее стучало сердце. Итальянский язык совсем не мешал восприятию. Мне казалось, что я понимаю буквально каждое слово.
И когда первый акт подошел к концу, я разочарованно вздохнула. Чаки подмигнул мне: 'Не бойся! Продолжение следует! А сейчас идем немного разомнемся'.
Куда-то идти совсем не хотелось. Некоторые зрители остались на местах, но мы вышли в холл. С одной стороны, это было не так уж и плохо. Слушаю чудесные звуки музыки я даже не заметила, что внутри было очень душно, поэтому сейчас выйдя в широкий коридор, я глубоко вздохнула свежего воздуха.
Мы бродили по зданию Дворца изящных искусств, любуясь красотой и великолепием архитектуры.
- Странно, что ты никогда здесь не была, - сказал Чаки. - Обычно сюда водят школьников на экскурсии.
Я пожала плечами:
- Наверное, я в тот день болела, - пролепетала я. На самом деле, я прекрасно помнила тот день, когда наш класс собрался на экскурсию в это красивое здание. Но, я решила не просить у родителей денег, так как у нас был период безденежья. И пока нашему классу гид рассказывал про дворец, я шаркая портфелем по асфальту бродила по городу. Мне ужасно хотелось посмотреть, что же там внутри! Но, я успокаивала себя: 'Подумаешь, дворец! Мало что ли этих дворцов?'. А сейчас можно сказать, что моя детская мечта сбылась!
Наконец, объявили начало второго акта и мы как и все остальные потянулись на свои места.
Опера была великолепной. Я сидела, затаив дыхание и вслушиваясь в голоса певцов. Но, время пролетело так быстро, что мне казалось, что не успела я моргнуть, как опера закончилась.
Чаки подсмеивался надо мной, говоря, что зрителей на второй сеанс не оставляют.
Мы вышли и обнявшись пошли к выходу. Сзади нас шли охранники. Я поймала себя на мысли, что совсем перестала их замечать, и на том, что мне ужасно хорошо. Впервые в жизни, мне не было одиноко. В семье я чувствовала любовь родителей и сестры, но это было другое. Там я была любимым ребенком, но я жила в своем мире. А тут я была не одна. Чаки как-то незаметно стал моим любимым и родным человеком, таким, о которых девушки мечтают в сладких розовых снах. Честным и благородным, а также красивым. Да, красивым! И как только раньше я этого не замечала! Теперь мне нравилось в нем абсолютно все - запах его кожи, а также ее вкус, черные гладкие волосы, глубокие глаза. Он был моим принцем. А я в данный момент чувствовала себя принцессой!
Когда мы уже почти подошли к машине, я услышала сзади нас окрик:
- Эй, Чаки!
Мы обернулись. К нам почти бегом шел высокий очень полный итальянец в ярком фиолетовом пиджаке и желтой рубашке. За ним пытаясь поспеть буквально бежала чуть полноватая блондинка на очень высоких шпильках. Бежать ей было не комильфо, поэтому она пыталась создать иллюзию быстрого прогулочного шага. Ее большая грудь при каждом шаге прыгала так, что мне казалось, что еще немного и она выскочит из широкого декольте ярко-красного платья. На ее шее болталось брильянтовое колье, толщиной чуть ли не с мою руку. Они оба были пьяны и поэтому глупо хихикали.
Похоже Чаки этот тип был знаком:
- Привет, Диего! - Чаки развел руки и они обнялись. - Я надеялся встретиться с тобой на банкете, но ты меня опередил.
- Пока этот банкет настанет, мое бедное пузо сдуется!
Я посмотрела на его как он сказал 'бедное пузо' и пришла к выводу, что с таким пузо можно прожить на скалистой горе с полным отсутствие растительности пару месяцев, однако, к счастью делиться своими мыслями не решилась.
- А кто это у нас такой красивый, - Диего улыбаясь смотрел на меня своими озорными глазами. - И это сокровище ты прятал? Как зовут тебя душа?
- Мария.
- Надеюсь не Санта Мария? - он так засмеялся, что его живот затрясся и я боялась, что он лопнет как шарик.
Чаки обнял меня и поцеловал в макушку:
- Для тебя Санта? Можешь на нее молиться.
Диего сделал вид, что хочет потрогать меня за грудь:
- А трогать можно?
Чаки треснул его по руке:
- Трогать можно только мне.
Я пылала, ища слов, чего бы такое ему сказать. Блондинка смеялась закинув голову и обнажив ровные белые зубы.
- Ладно, - сказал Диего залазия в наш лимузин, - пока тут болтаем, на банкете все съедят!
Блондинка подняв платье полезла за ним, отчего разрез сбоку поднялся так, что мне казалось, еще чуть-чуть и я увижу ее подмышки.
Чаки дал мне руку и мы тоже сели. Машина поехала.
- Ты не говорил мне, что мы куда-то поедем? - тихо спросила я.
- Хотел сделать тебе сюрприз, мы едем на вечер посвященный этой опере, его устраивает один мой друг. Там ты сможешь познакомиться с исполнителями главных арий.
У меня загорелись глаза:
- Класс!
В это время Диего полез в бар:
- Чаки, как я тебе завидую, у тебя тут прекрасный выбор джина и бренди, - он толкнул блондинку локтем. - Может быть мы тут пару дней у тебя поживем!
Мы все засмеялись.
- Живи, конечно Диего! Для тебя, друг, ничего не жалко!
Чаки взял бутылку шампанского и налил мне и блондинке. Я не удержалась и обратилась к ней:
- А как вас зовут?
Она мне улыбнулась:
- Евгения!
Я попыталась оправдываться:
- Нас не познакомили: Как вам опера?
Она отпила из бокала:
- Учитывая что я смотрела ее не меньше тридцати раз, то каждый раз слыша ее, я прошу бога: 'Господи, пусть это будет в последний раз! Я готова слушать хоть Рамштайн, только не это!'.
После этих слов, мы друг другу тепло улыбнулись и лед между нами растаял. Дальше мы смеялись и болтали, пока лимузин не доехал до ночного клуба 'Оазис'. Это было очень шикарное заведение с большим танцполом и двумя этажами.
Когда мы зашли, закрытая вечеринка была уже в разгаре. Мы сели за столик на втором этаже. С этого места было видно танцующих. Официанты в набедренных повязках разносили напитки. В основном это были очень рослые и накаченные парни.
Евгения потянула меня танцевать. Мы с ней оказались почти в самом центре зала. И хоть я была не частых ходоком на дискотеки, тем не менее получалось у меня довольно неплохо. А глядя как двигаются остальные девушки, я быстро освоилась и в итоге, стала танцевать получше многих. Музыка уносила меня, я почти не чувствовала ничего и никого вокруг. Когда однажды я подняла голову вверх, я увидела удивленный взгляд Чаки. Я махнула ему рукой, чтобы он шел к нам, но он отрицательно помотал головой.
Через какое-то время, Евгения потащила меня в туалет. Туалет был удивительно чистый для таких мест, там играла легкая музыка. Евгения затащила меня в кабинку.
Мне почему-то было дико смешно, и я хохотала как ненормальная. Она тоже хихикала. Закрыв дверку кабинки, она открыла сумочку и высыпала на бачок белый порошок.
- Угощайся, подруга! - пьяно проговорила она. - Там внутри стоит камера, так что, приходиться жаться по углам!
Я покачала головой:
- У меня и так все плывет, не нужно!
- Ну как знаешь! - она вытащила трубочку и ловко втянула в себя белый порошок. Затем аккуратно вытерла ноздри.
- Эта дурь, буквально сбивает меня с ног! Уж чего-чего, а в этой дряни Диего толк знает!
Я неудержалась:
- Он же продюсер!
Она пожала плечами:
- Одно другому не мешает! А в этой блядской среде все хотят порошка. Вот он всем и помогает.
Мы вышли из кабинки, она села на стул и начала поправлять макияж, глядя на меня в зеркало:
- А ты красивая, вот только странная какая-то!
Я пожала плечами:
- Я обыкновенная.
- Нет, обыкновенной Чаки бы не заинтересовался бы! Что-то в тебе есть!
Я решила тоже подкраситься, чтобы не отвечать. Какое-то время мы сидели молча. Наконец, она спустила с плеч трикотажное платье, оголив грудь. Она посмотрела на меня в зеркало:
- Как тебе мои новые сиськи! - она покачала ими.
Мне хотелось смеяться. Грудь выглядела как две большие перезревшие дыни:
- Ничего так! Только вот предыдущие я не видела!
Она громко рассмеялась:
- Нет, в тебе определенно что-то есть! Если захочешь себе такие, звякни, я тебе телефончик одного классного хирурга дам. Он просто гений!
- Да нет, пока своими обхожусь, - сказала я, подпудривая нос.
- Как знаешь, - она ловко надела платье. - Как думаешь, наши мужики трепаться закончили?
- Не знаю, а о чем трепаться-то?
- О дури и трепаться-то! А ты думала, они все оперу любят?
С меня слетел весь хмель. Я сидела так, как будто мне в макушку ударила молния в пару тысяч вольт.
- И Чаки тоже?
- Он ее Диего и толкает, - она перестала краситься и посмотрела на меня. - Только не говори что не знала!
Наши взгляды скрестились в зеркале. Она даже протрезвела:
- Чаки ничего не говори! Слышишь?
Евгения повернулась ко мне:
- Мария, я тут тебе наговорила всего! Так ты это лучше забудь. Это мужские дела, понимаешь?
Я кивнула. В это время в туалет зашли несколько женщин щебеча и хихикая, мы вышли. Когда мы проходили возле одного из официантов, Евгения наклонилась мне и шепнула:
- Ты хотела бы такого трахнуть?
Я ошарашено уставилась на нее. Ее зрачки казались огромными.
- Я как-то не думала об этом.
- Ничего себе! Тут такие красивые куски мяса ходят, а ты не думала об этом! Ты что с другой планеты?
Мы встали возле стойки бара и официант протянул нам два коктейля. Повернувшись, мы осматривали зал и танцующих.
Музыка была очень громко, поэтому Евгения практически кричала мне в ухо.
- В последнее время у Диего почти не стоит. От этого я вся на нервах. Только кокс меня расслабляет.
Я мучительно думала что ей ответить, как увидела что музыка остановилась и ведущий сказал:
- А сейчас давайте поприветствуем гостей, в честь которых была организованна эта вечеринка - это знаменитые солисты итальянской оперы!
Все зааплодировали. Я приподнялась на стуле, чтобы увидеть их. Евгения мне сказала:
- Чуть потерпи. Даю гарантию, Диего потащит тебя с ними знакомиться. Он всех с ними знакомит. Эта прима еще та гадина. Она людей на дух не переносит, мне временами кажется, что Диего назло знакомит ее со всеми подряд.
От этих слов мне стало очень не приятно, но я подумала, что она под кайфом, поэтому не обратила внимание на ее речь. Через какое-то время и вправду мы увидели пробирающегося к нам Диего. Он вспотел, золотые цепи на его шее качались туда и сюда.
- Эй, крошки! А мы вас потеряли! Мария, идем я тебя с кем-то познакомлю!
Я посмотрела на Евгению, она сделала взгляд типа 'я же тебе говорила'.
Диего взял меня и буквально потащил через толпу. Через какое-то время мы оказались перед главным героем, поющим арию любимого Тоски. Диего нас представил. Певец взял мою руку и поцеловал ее. Не успела я сказать, пару слов, как Диего потащил меня дальше, на ходу говоря:
- Ты на него больно не засматривайся. Он голубой, вот только изображается из себя бабника. А так, конченный для всего женского рода человек.
В этот момент мы оказались перед певицей, певшей арию Тоски. Похоже Евгения была права, она конечно кивнула мне, но сделала это так, как королева горничной. Слава богу, мне и в этот раз не пришлось ничего говорить, так как Диего потащил меня к Чаки.
- Видала стерву? Если бы не голос, грош была бы ей цена. А тут ничего не попишешь, да и как человек она дрянь!
От всех событий у меня кружилась голова, к тому же я все-таки похоже лишнего выпила, так как не успели мы дойти до Чаки, как я вырвала свою руку и побежала в туалет. Там мой желудок выкинул всю выпитую за вечер гадость.
Как мы приехали домой, помню смутно, так как меня все еще тошнило и кружилась голова.
- Милая, тебе лучше? - Чаки постучал в мою комнату.
- Ага, - я с головой укрылась одеялом.
Чаки зашел в комнату и сел на кровать рядом. Я откинула одеяло и посмотрела на него. Он был в домашнем халате, после душа.
- А откуда ты знаешь Диего? - спросила я.
- Мы как-то по работе столкнулись, - неопределенно ответил Чаки.
- А что за работа, - неунималась я.
Он чмокнул меня в нос:
- Диего один раз помог мне организовать вечеринку в честь день рождения жены мэра. С тех пор, мы дружим.
Я смотрела на него и мне очень хотелось ему верить. Его лицо было расслабленным, влажные от воды волосы чуть поблескивали, на шее были видны капельки воды. 'И как я могла поверить в бред наркоманки?' - думала я.
Взяв в ладони лицо Чаки, я его поцеловала. Мне было приятно ощущать его язык, гладить его гладкую грудь.
На следующий день, в обед я поехала в больницу к маме. На скамейке сидел отец, он кормил голубей. Я подошла к нему, наклонилась и поцеловала его в щеку:
- Привет, па!
- А, дочка! - сядь, посиди.
- Почему ты не у мамы?
- Да что-то как-то нехорошо стало, вот вышел подышать воздухом.
- Почему ты врачам ничего не сказал, - разволновалась я.
Он погладил меня по руке:
- Не волнуйся, милая! Это от духоты! Я вчера почти не спал. Ночью было так жарко, что я все окна открыл.
- Папа, я обязательно куплю тебе кондиционер! Вот зарплату получу и куплю! - сказала я.
Он улыбнулся, отчего его лицо покрытое морщинами стало еще старше:
- Это было бы здорово! Вот на старости лет и у меня будет кондиционер! Прямо как у министра!
- Ох, папочка! Ты у меня такой:
- Дурной?
- Нет! - засмеялась я. - Не дурной, а смешной!
- Смешной, это хорошо! Запомни дочка, смех он лучший друг бедняка. Богатым он не дан, у них хлопот много - как свое богатство сберечь, а бедные люди смеются, потому как у них только смех и есть. Поняла?
- Поняла, папа! - я поднялась. - Пойду к маме!
- Подожди, дочка! Я вот поговорить с тобой насчет сестры хотел... Не бросай ты ее!
- Ну что ты пап! - я подошла и еще раз чмокнула его в щечку. - Не брошу! А сейчас мне пора!
- Подожди:
- Потом поговорим, как выйду, а то у меня цветы завянут! - я показала ему большой букет белых лилий.
- Хорошо, иди родная!
Я пошла и только возле входа в больницу, что-то заставило меня обернуться. Отец все также сидел на скамейке, кормил голубей.
У мамы я провела время очень хорошо. Мы с ней много шутили. Она обрадовалась цветам, опять рассказывала про то, как в молодости ей дарили большие букеты и как счастлива она была в танце. Рассказывая это, она красиво взмахивала руками, как это делают в сальсе.
Когда пришла медсестра и сказала, что скоро процедуры, то я спохватилась. Оказывается я просидела три часа и совсем забыла про отца, он наверное, уже ушел. Пообещав маме навестить ее завтра, я побежала вниз, про себя думая, что в крайнем случае, я заеду домой и мы поговорим.
Отец все также сидел и ждал меня на скамейке. Возле его ног, бродили голуби в поисках крошек.
- Ты их откормишь и они разучатся летать, - сказала я подходя ближе.
Отец мне не ответил. Я села рядом и увидела, что он спит. Корка хлеба лежала в руке. Я взяла его за руку, чтобы вытащить корочку. В этот момент, я почувствовала, что его рука ледяная. Мне стало очень страшно и ужасно хотелось кричать, но от ужаса, крик застрял в моем горле. Он был мертв. Мой отец, мой папа! Человек, который подарил мне жизнь:
Я упала ему на грудь и зарыдала. Мне казалось, что его тяжелая мужская рука привычно погладит меня по волосам, скажет: 'Не плачь, дочка! Все пройдет!', но этого не происходило. Он сидел неподвижно.
То что происходило дальше, я помню очень смутно. Я видела, что ко мне подошел Денни, что он побежал за врачами, они пытались нащупать его пульс, но затем принесли носилки и унесли отца куда-то. Мельком я видела Александра Штольца. Он что-то говорил мне, пока я плакала на стуле в холле больницы.
Я спала и видела страшный сон, а когда проснулась, то было уже далеко за полдень и солнце светило прямо таки нещадно. Рядом со мной проснулся Чаки. Он погладил меня по лицу, молча рассматривая меня. Я потрогала кончиками пальцев его губы:
- Знаешь, мне приснился страшный сон, словно папа умер.
Чаки смотрел на меня как-то отстраненно. Я подняла голову, чтобы заглянуть ему в глаза:
- Так это не было сном?
Он покачал головой, в его глазах я увидела сострадание и от этого мне стало еще хуже. Я отвернулась. Мне хотелось с кем-то поговорить, но когда он вот так смотрел на меня я не могла вынести этого.
- Знаешь, а он ведь перед смертью хотел со мной поговорить, а я как всегда торопилась и сказала, что мы поговорим потом, - я сглотнула чтобы не заплакать. - И почему только я не осталась? Для этого требовалось не так уж и много времени - только послушать то, что он скажет.
Чаки погладил меня по волосам и я не выдержав разрыдалась. Он прижал меня к себе что-то шепча, но я не слышала. У меня так болело сердце, что мне казалось, что оно не выдержит и просто лопнет. Я вспоминала, вспоминала: Свое детство, радость родителей, когда мой рисунок в школе занял первое место на конкурсе, как на спор катаясь на велосипеде с горки я упала и папа с белым от страха лицом повез меня в больницу. Эти моменты - это все что у меня от него осталось. От мысли, что я больше никогда его не увижу мне стало еще больнее. Мне хотелось вынуть собственную душу и выкинуть ее, чтобы она так не мучила меня. Но, к сожалению, от воспоминаний и от гори утраты было не убежать.
Через какое-то время Чаки позвонили и он спросив все ли у меня будет нормально уехал. Я бродила по дому, не зная чем себя занять, а потом решила позвонить Оливии. Ее телефон не отвечал и поэтому я решила ехать в родительский дом.
Мой дом встретил меня знакомыми запахами и звуками с улицы. Я прошла внутрь и открыла окна, чтобы проветрить комнаты. Мне нужно было найти вещи отца для похорон.
Перед тем, как зайти в его комнату я на минуту задержалась. На какой-то момент мне показалось, что сейчас я открою дверь и увижу его с газетой в его любимом кресле. Я даже зажмурилась, чтобы не спугнуть это видение. Но комната была пуста.
На кровати лежал выходной костюм отца и письмо в чуть желтоватом конверте. Я села на кровать и открыв письмо начала читать:
'Девочки мои!
Если вы читаете это письмо, значит меня уже нет в живых. Моя жизнь рядом с вами была прекрасной.
Ариадна, я благодарен тебе за каждый день прожитый рядом с тобой. Ты наполнила мою жизнь смыслом, сделала меня счастливым мужчиной и отцом. К сожалению, так распорядилась судьба, что я вынужден уйти раньше тебя. Но я оставляю тебя не одну. Рядом с тобой будут наши дети - они всегда поддержат тебя и не оставят одну. Если ты встретишь достойного мужчину, не отказывай себе и ему в том кусочке радости, который послал вам господь. Я люблю тебя также сильно, как только впервые увидел тебя! Будь счастлива, моя любовь!
Оливия, не смотря на то что я часто говорил тебе что ты что-то делаешь не так, я всегда гордился тобой и любил от этого тебя ничуть не меньше. Я хочу, чтобы ты встретила порядочного мужчину, который бы понимал и любил тебя. Но и ты, оставь свою гордость и отвечай на эту любовь искренне! Когда-нибудь ты поймешь, дочка, что дети - это самое богатство в жизни родителей. Они - это наше продолжение! Наша надежда. Целую тебя моя, Оливия!
Мария, ты мой первенец, глядя на тебя я понимаю, что жил не зря. Ты такая дочь, о которой мечтает любой родитель. Прости, если иногда я делал тебе больно или просил тебя о том, что тяжело и невозможно сделать. Это я делал потому, что знаю какая тонкая у тебя душа и как ты способна понимать. Я хочу, чтобы ты тоже встретила достойного человека и обрела свое женское счастье. Но даже, если ты и найдешь кого-то и будешь его любить, никогда не отказывайся от себя! Не продавай свою душу!.. Прости своего старика отца за эти слова, но я должен был тебе это сказать! Я люблю тебя, Мария! Будь счастлива, дочка!
Ваш отец и муж Маркос'.
Последние строки я читала сквозь слезы. Буквы у меня перед глазами скакали. Я видела, что отец видимо тоже плакал, когда писал, потому что буквы были неровными, временами они скукоживались, а временами растягивались и было очень трудно читать.
Я легла на его кровать и обняла его костюм, который еще хранил на себе запах отца. Костюм был уже не новый, но отец его очень любил и всегда смеясь говорил матери, что если она от него уйдет, то он пойдет второй раз к ней свататься в этом же костюме, потому как перед ним она устоять не сможет. Мать же в ответ шутила, что если она и не сможет от чего-то и устоять, как только сойтись с ним, чтобы иметь возможность сводить в магазин, чтобы он купил себе новый костюм. После этих слов мы все смеялись. Боже, как давно это было! Мне казалось, что прошла целая вечность!
В это время я услышала, как дверь в квартиру открылась и по дому застучали каблуки Оливии. Она открыла дверь в папину комнату и подойдя к кровати легла рядом со мной. Какое-то время мы лежали молча.
- Знаешь, я не верю, что папы нет, - сказала Оливия задумчиво разглядывая потолок.
Я протянула руку и обняла ее, прижав к себе:
- Я тоже. Но мы должны быть сильными и ничего не говорить маме. Ей перед операцией нельзя переживать.
Оливия погладила рукой папин костюм:
- А ведь он и вправду очень шел ему.
Я кивнула:
- Как твои дела, Оливия? Мы в последнее время редко видимся. Тебе что-то нужно?
Она покачала головой:
- Нет. Я встретила одного человека. - Оливия немного помедлила. - Он любит меня и заботиться.
- Это хорошо! А ты?
- Что я?
- Ты, любишь его?
Она неопределенно мотнула головой:
- Не знаю. Скорее всего, да.
Она показала мне руку, на пальце блестело кольцо с большим изумрудом:
- Он сделал мне предложение и я приняла его.
Я обрадовано обняла ее и еще крепче прижала:
- Ой, ты меня совсем задушишь! - пискнула Оливия.
- Прости, - я немного ослабила хватку. - А кто он? И как его зовут?
- Он владелец одной галереи. Его зовут Пабло Тамильо.
- Итальянец?
Оливия посмеялась:
- Ты правильно догадалась!
Затем мы помолчали:
- Сегодня я хотела рассказать про него родителям, - Оливия заплакала.
Я гладила ее по голове:
- Не плачь, папа бы очень обрадовался, что теперь ты не одна. Он оставил письмо, в котором написал об этом, - я протянула ей письмо. - А теперь мне нужно ехать насчет похорон. Чаки предлагал свою помощь, но я отказалась - папе это было бы не приятно. Хочу, чтобы все было правильно. Я взяла костюм и завернула его в пакет для одежды. - Я тебе позвоню, когда все организую, а ты пригласи пока соседей на завтра, хорошо?
Оливия кивнула. Я поцеловала ее в щеку:
- Главное ничего не говори маме? Ок?
Она еще раз кивнула и я поехала.
Все что было дальше, я видела как будто со стороны. Вот я прихожу в похоронное агентство. Служитель с фирменным скорбным выражением лица показывает мне каталоги с гробами, рассказывает про выбор 'букетов по этому тяжелому случаю'. Я рассеянно киваю и временами отвечаю невпопад. Но он, с понимающим видом кивает и очередной раз переспрашивает меня что я выбрала.
В итоге я все-таки выбрала скромный гроб и пару венков с какими-то бледно-желтыми цветами. Я вытащила из сумочки деньги и расплатилась. Он выписал мне квитанцию и проводил на выход. Неужели и правда весь этот бред происходит со мной? Постоянно спрашивала я себя. Этого просто не может быть! 'Я сплю! Я сплю' - твердила я себе как заговоренная.
Вечером я позвонила в больницу и попросила медсестре передать, что завтра мы с отцом и Оливией идем по делам, поэтому не сможем к ней зайти. Медсестра предложила мне самой поговорить с ней, но у меня на это не было сил, поэтому я сказала, что очень тороплюсь.
Похороны прошли очень скромно. На лужайке перед вырытой большой ямой поставила два ряда деревянных скамеек. Народу было очень мало. С работы ко мне приехали Роза и Рамиросом. Они привезли необъятный венок с лентой 'От телеканала Мексика сегодня. Скорбим:'. Увидев это чудовищное творение я не выдержала:
- Звучит как похабная реклама! Кто мог заказать такой ужас!
Роза хмыкнула:
- Это видимо твоя новая подруга Сальма Тепурос пыталась перед тобой прогнуться. Я слышала, как она звонила в похоронное агентство и говорила: 'Нужен венок для большого человека. Большого, вы меня поняли?'.
Венок с трудом подняли двое мужчин. Я попросила поставить его в сторону. От одного его вида, у меня к горлу подкатывала тошнота.
Оливия приехала со своим женихом. Я очень удивилась глядя на него. Он вовсе не производил впечатление хлыща. А именно такие мужчины раньше были рядом с Оливией. Пабло, наоборот, чем-то даже напоминал мне отца. Было видно, что это немногословный мужчина с устоявшимся взглядом на жизнь. Он был не высокого роста и полноват, но было в его лице что-то мягкое и доброе. Когда он пожимал мне руку, я чуть не расплакалась. Рука была теплой и какой-то дружеской что ли. Он посмотрел на меня своими большими сочувствующими глазами, и я прониклась доверием к этому человеку на всю жизнь. Теперь за Оливию я была спокойна. Я улыбнулась ему и тоже пожала ему руку.
Мы сели на места и священник начал рассказывать про бренность жизни, и про то, что жизнь - это 'короткий путь в царствие небесное'. Я же постоянно ловила себя на мысли, что думаю совсем о другом. Этот момент - когда умрет мой близкий человек, я ждала с ужасом. Мне казалось, что когда отец умрет, моя жизнь остановится и я умру. Но вот, я сижу рядом с гробом отца, смотрю на его строгий профиль и думаю о чем угодно, только не о смерти. Наверное, это была защитный рефлекс организма. Мне совсем не хотелось думать, о чем-то тяжелом, а особенно о том, что его нет. А еще почему-то хотелось петь. Это было бы, наверное, ужасное кощунство, если бы в тишине кладбища, слегка прерываемое тихим голосом, скорее даже похожим на шелест священника, прозвучало мое громкое пение. От этой мысли я чуть не рассмеялась. Но видимо, все таки мой смешок прозвучал громко, потому как я заметила, что многие начали переговариваться. Ко мне наклонилась Оливия и прошипела:
ТЕЛЕГРАМБот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
ВКОНТАКТЕБольшая библиотека с любыми жанрами и авторами
Большая Библиотека
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2 книги