- Держи себя в руках, а то все подумают, что ты рада этому событию.
Я ей сказала:
- И что тогда?
- Тогда тебя либо посадят в психушку, либо сочтут за суку!
Она резко отвернулась. Мою руку пожала сидящая слева Роза:
- Милая, не о чем не думай! Только ты знаешь, как тебе его не хватает и как ты скорбишь по нему!
После этих слов, меня прорвало. Я рыдала так, что не могла остановится. В конце концов, я встала и побежала куда глаза глядят. Сзади себя я слышала как люди шептались.
Пробежав немного я села на скамейку, возле одной из могил, продолжая плакать. Рядом со мной оказался Денни. Он погладил меня по волосам:
- Не плачь, Мария! Это жестокая правда жизни, одни люди уходят, чтобы дать место другим.
Я с удивлением уставилась на него:
- Какие-то странные слова утешения, ты не находишь?
Он улыбнулся и пожал плечами:
- Ты слишком умна, чтобы тебе лепить про 'царство божье' и про то 'что им там лучше чем нам'.
Я невесело усмехнулась:
- А почему бы не попробовать?
Денни посмотрел на стоящий над нами большой мраморный памятник с крупным толстым ангелом, который держал цветы:
- Никого еще из тех кто там был не возвращался. Поэтому мы не знаем, есть ли что-то там или нет. Именно поэтому, нужно жить так, - он серьезно посмотрел на меня, - как будто там пустота. Понимаешь?
Раньше я никогда не видела его серьезным. Для меня он всегда был похож на парня с обложки журнала. А что собственно я про него знала? Денни был улыбчивым, в всегда отглаженном костюме. Со светлыми льняными волосами и голубыми глазами. Это все.
Я положила свою руку на его:
- Скажи, ты терял близкого человека? Ведь так?
Он неопределенно покачал головой:
- Да.
И хоть было понятно, что про это он не хочет говорить, тем не менее мне хотелось знать:
- Это была твоя девушка?
Денни посмотрел на свои руки:
- Сестра.
Я хотела расспросить его про нее, но тут увидела, что к нам идет Рамирос с Корнелией. Похоже церемония закончилась.
Он встал:
- Я подожду вас в машине.
Ко мне подошла Роза и села рядом:
- Все кончилось! Хочешь я схожу с тобой на могилу?
Я покачала головой:
- Я не могу: - и снова заплакала. - Через пару дней, я лучше схожу одна. Там никого не будет.
Роза кивнула и обняла меня:
- Может быть поедем ко мне? Абдул будет рад тебя видеть!
Я покачала головой:
- Прости, но сейчас мне лучше побыть одной.
Роза кивнула и они с Рамиросом пошли в сторону выхода.
Ко мне подошла Оливия и устало села рядом:
- Ты как?
- Нормально.
- Мы сейчас едем обедать, ты с нами?
- Нет. Прости, кусок не лезет. Давайте как-нибудь в другой день, ладно? - я посмотрела на Пабло.
Он мне улыбнулся:
- Мы будем всегда рады тебя видеть, Мария! Приезжай когда захочешь! - он продиктовал мне адрес.
Я кивнула и они обнявшись пошли. Я осталась сидеть на скамейке взирая снизу вверх на памятник. Видимо, художнику, который его делал, хотелось передать что даже ангелы скорбят по умершему. Но, впечатление было обратным. Толстый мальчик со складками на животе и несуразными крыльями стоял опустив кудрявую голову, как будто устав от всего на свете, в том числе и от умершего. Памятник покрывал слой пыли, под которым черный мрамор казался серым и вылинявшим. Меня почему-то опять начало тошнить. Скорее всего, от этих дурацких мыслей. Я встала и пошла по длинной алее, разглядывая памятники и читая надписи на них. И куда бы я не бросала взгляд, везде были каменные плиты, кресты и даже мавзолеи. Казалось, что здесь лежит весь город. Вокруг меня никого не было, лишь иногда ветер трепал полы моего черного платья, которое било меня по ногам. Было очень жарко. Через какое-то время, мне начало казаться, что все умерли и осталась только я. И теперь я блуждаю среди могил, проклятая и обреченная на вечное одиночество. И еще мне казалось, что я вижу призраков. Они смотрели на меня своими пустыми глазницами из-за могил, временами чуть приближаясь ко мне. А затем у меня перед глазами все потухло.
Когда я открыла глаза, то был уже вечер. Я увидела над собой испуганное лицо Чаки и чуть приподнявшись села держась руками за голову:
- Как я сюда попала?
- Господи, - Чаки обнял меня. - Слава Богу! У тебя был солнечный удар и ты упала на кладбище. Денни ждал тебя в машине, но все разъехались, а тебя все не было. Он пошел тебя искать и нашел на траве недалеко от могилы отца. Он позвонил мне и я сразу приехал с доктором. Тот тебя осмотрел, и сказал, что тебя нужно отвезти домой и не беспокоить, а как проснешься, чтобы ты побольше пила.
- Чаки, спасибо тебе! Мне уже лучше, а теперь тебе лучше выйти. Я хочу немного отдохнуть.
Он поцеловал меня в горячий лоб и вышел.
Я пощупала свою голову. Мне показалось, что она у меня из железа. Я встала и качаясь пошла в туалет. Там меня вырвало. У меня перед глазами все плыло и вращалось. Я кое-как дошла до кровати.
Лишь только моя голова коснулась подушки, как я опять погрузилась в сон. Во сне мне снилось, что я плыву по озеру с удивительно чистой и прозрачной водой. Плыть было легко и приятно. Я даже ощущала влагу на своем теле, которая освежала меня. На берегу я видала как стоит и машет мне рукой моя мама. Она была в красном платье. Которое ярким пятном алело среди серых камней. Помахав ей, я поплыла к берегу. Но чем ближе я подплывала, тем гуще становилась вода. Метров за тридцать до берега вода уже напоминала сироп. Я с трудом поднимала руки, чтобы грести, чувствуя, что мое тело тонет в этой грязно-бурого цвета субстанции. Мама что-то мне кричала и махала руками, но вода буквально затягивала меня. Я почувствовала как она попадает мне в уши, нос, словно склеивая их. Закричав, я проснулась. На дворе была глубокая ночь.
'Это сон, всего лишь сон!' - прошептала я себе, вытирая свой мокрый от пота лоб. Сняв ночную рубашку, которая также была абсолютно мокрая, я заснула. На этот раз без сновидений.
На следующий день я проснулась рано. Чувствовала я себя неважно, но по крайней мере, моя голова немного прояснилась. Это было как с глубокого похмелья.
Я вышла на террасу. Один из охранников сказал что Чаки уехал по делам и что велел мне оставаться сегодня дома. Я кивнула и пошла к себе. Мне хотелось есть, но я еще помнила как вчера меня выворачивало на изнанку. Поэтому попила чай и легла с журналом в кровати.
В этот момент зазвонил мой мобильный телефон. Номер был не знакомый:
- Алло!
- Мисс Карузо? Это секретарь Александра Штольца заведующего больницей.
- Я знаю кто он. В чем дело? - последние дни отняли у меня все цивилизованные манеры.
- Мистер Штольц просит вас приехать в больницу.
- В чем дело?
- К сожалению, я не в курсе.
- А вы можете меня соединить с ним?
- Он сейчас на обходе.
- Хорошо, - вздохнула я. - Скажите, что через час я буду!
Я положила трубку раздумывая зачем я понадобилась Штольцу. Скорее всего, дело в оплате или в предстоящей операции.
Нацепив на себя легкое платье, я посмотрела на себя в зеркало. Выглядела я просто ужасно. Под глазами были темные круги, а волосы жутко спутанными. Поэтому я одела большие темные очки и стянула волосы в пучок. Взяв телефон, я позвонила Денни:
- Денни, мне нужно в больницу. Отвезешь меня?
На том конце повисла долгая пауза:
- Мисс Мария, я был бы рад помочь вам, но мистер Чуарез меня просто убьет. Сегодня он раздал приказы всей прислуге, чтобы мы не шумели и помогали вам прийти в себя, после вчерашнего случая.
- Вот и помоги мне прийти в себя, а для этого я должна съездить в больницу.
Голос Денни был напряжен:
- Если я помогу вам, меня уволят. Простите, я не могу!
- Хорошо! Все нормально!
Я положила трубку обдумывая что делать. А потом позвонила в такси. Когда я садилась в такси, я видела, как один из охранников куда-то звонил, но предвидя реакцию Чаки мобильник я оставила дома.
Когда мы подъезжали к зданию больницы, я обратила внимание, что ворота закрыты и возле них столпились репортеры. Охранник пустил меня в калитку. Я шла за ним обдумывая, что бы это значило. Охранник впустил меня в здание, а сам ушел. Я прошла в холл и встала возле стойки. Медсестры все не было. Я решила зайти к маме, прежде чем идти к заведующему.
Подойдя к знакомой двери, я подумала что забыла цветы. Мама так радовалась, что я приносила их.
Открыв дверь я не поверила собственным глазам. Кровать стояла пустая и заправленная. Сиделки не было. Я уже собиралась выходить, когда в углу заметила сумку с мамиными вещами. В это время в помещение зашла уборщица с ведром воды.
Я обратилась к ней:
- А вы не знаете куда перевели пациентку с этой палаты.
Женщина не глядя на меня начала протирать пыль на подоконнике:
- Дак померла она!
Мне казалось, что мой ночной кошмар продолжается:
- Как это умерла?? - почти закричала я.
Женщина продолжала убираться:
- Тут с ней сиделка была. Видно она газету и принесла, в которой было написано, что мужчина умер на скамейке на территории этой больницы. А как оказалось, это муж пациентки и был! Так-то! Та вышла ночью в коридор, медсестра по этажу отлучилась. Пациентка забрала почти все таблетки у той со стола, которые та раздавала пациентам на этаже. И все их выпила. Когда был обход, все подумали, что она спит. А она уже того:
Женщина откинула прядь волос с лица:
- А вы кем ей приходитесь? Знакомая что ли?
Я кивнула. В этот момент у меня жутко закружилась голова, а потом у меня в мозгу что-то взорвалось и я упала без памяти на каменный пол.
Потом мне казалось, что я умерла. Я была между сном и реальностью. Временами я видела склоненное надо мной лицо какого-то существа с яркими золотыми волосами и белой кожей. Оно было очень похоже Александра Штольца. Порой загадочное существо протягивало ко мне свои руки, которые казались безконечно длинными и тогда я ощущала на своем лбу прохладу. Рука меня успокаивала, и я снова куда-то проваливалась.
Там где я была, было все серое. Где-то краем сознания, я чувствовала что со мной произошло что-то страшное. Что-то такое, что уже не изменить. И может быть поэтому, мне совсем не хотелось просыпаться. Уж лучше серое безмолвие, чем жизнь полная страданий, обид, страха и гнева.
Я чувствовала, что порой возле меня находились люди. Иногда мне даже казалось, что сквозь туман пытаюсь разобрать их голоса, а также то, о чем они разговаривали. Но, то ли сил у меня не было, то ли сознание отказывалось что-либо воспринимать, но не я могла разобрать ни слова. И поэтому, опять словно проваливалась туда, где была тишина, а также полный покой. Я растворялась в серой пелене, мне казалось, что я бесплотный парящий дух, который затерялся между раем и адом. Это было чистилище. Мое чистилище. И мне совсем не хотелось оттуда выходить. Там был серый сумрак и прохлада, а плотный туман покрывал все вокруг...
Не знаю, почему это произошло, но в один прекрасный день, я пришла в сознание и открыла глаза. Рядом со мной в кресле спал Штольц. Я залюбовалась на его лицо. А почему раньше мне его внешность казалась несуразной? Он был по-своему даже красив! Свет из-за полузадернутой шторы падал на его руку. Кожа казалась белой и почти прозрачной. Неудивительно, что я приняла его за неземное существо.
Видимо почуяв мой пристальный взгляд он проснулся. Какое-то время мы молча смотрели друг на друга, а затем он пододвинул стул и сел возле моей кровати:
- Привет! - он попытался улыбнуться.
- Привет! - попыталась улыбнуться я в ответ. Не знаю почему, но мне казалось, что я давно его знаю, поэтому я откинула все церемонии. - Ты скверно выглядишь.
Он провел рукой по небритой щеке. Я заметила, что он сильно похудел и под глазами залегли темные круги.
- Да: У меня было не простое время.
- Сколько я здесь, - задала я вопрос, обводя взглядом комнату.
- Почти две недели. Как ты себя чувствуешь?
Я неопределенно махнула головой:
- Не знаю. Как-то странно. Так, как будто я только что родилась, но еще кое-что помню из прошлой жизни, а что точно не могу сказать, - я помолчала собираясь с мыслями. Во рту было ужасно сухо. - Насчет мамы и папы: Это правда?
- Давай пока не будем разговаривать об этом, ты еще очень слаба. Как ты придешь в себя, обещаю, мы все обсудим.
Обсуждать было нечего. Я посмотрела на него. Он смотрел на меня и в его глазах я видела боль и сочувствие.
- Я знаю что их нет, - где-то в глубине души я почувствовала боль, но она была где-то далеко. Обычно, так вспоминаешь про события из далекого прошлого, по прошествии десяток лет. Боль забирается вовнутрь. Ты еще страдаешь, но рана не открыта и не кровоточит. Она превращается в толстый рубец, который тянет при малейшем движении и болит в непогоду.
Он встал и подошел к окну:
- Да, их нет. Но сейчас тебе нужно подумать о себе. Твое состояние было очень тяжелым. При падении ты сильно ударилась головой и на какое-то время впала в кому. Мы боялись, что ты уже не придешь в себя.
Я рассматривала его профиль. Это был профиль Наполеона, который вошел в пустой город. И вместо радостных горожан, его встретили пустые улицы и вой ветра в подворотнях. Его плечи устало опустились.
- Тебе нужно отдохнуть. - сказала я. - Иначе в следующий раз, когда я прейду в себя, я могу подумать, что умерла.
Александр улыбнулся и потер себя по небритой щеке:
- Что выгляжу не ахти?
- Краше в гроб кладут, - безжалостно заключила я.
Он улыбнулся и я удивилась способностью его лица к преображению. Сейчас он выглядел как мальчишка. Хитро улыбнувшись, он спросил:
- Не составишь мне компанию за завтраком?
Я подняла к нему свои руки с кучей проводов.
- Если ты меня отстегнешь, то я обязательно с тобой позавтракаю. Тем более, что я голодная как волк.
Он опять стал серьезным:
- Ты долго была на аппаратах жизнеобеспечения. Поэтому тебе есть нельзя. Для начала ты можешь выпить молока. Я отдам распоряжение и тебе составят индивидуальное меню.
Я сделал вид, что разочарованна:
- И что мне стейк сегодня не светит?
Штольц улыбнулся:
- Пока нет! Но если твое выздоровление пойдет по плану, через пару неделек, ты можешь есть все что угодно. И даже стейк!
- Хорошо! Только дай мне сейчас хоть что-нибудь!
Он позвонил и пришла медсестра. Я смотрела как он отдавал ей распоряжение. Сейчас он опять выглядел как заведующий больницей и мне бы даже в голову не пришло называть его на ты.
Через какое-то время приехал Чаки. Он влетел ко мне в комнату и кинулся ко мне, осыпая мое лицо поцелуями:
- Милая моя! Девочка! Как хорошо, что ты пришла в себя! Я себе места не находил!
В это время я что-то пискнула. Он наклонился ко мне, как родственник к умирающему, который должен рассказать где закопал горшок с золотом. Его ухо почти лежало на моих губах:
- Что? Что, ты говоришь моя девочка?
- Слезь, ты буквально задушил меня, - почти прохрипела я.
Он вскочил с ужасом глядя на меня:
- Прости! Прости, родная!
Я махнула рукой, дескать ничего, все ок! Но в его глазах увидела страх. Поэтому опустила глаза, глядя на свою руку. Она была тонкой и почти прозрачной, казалось еще немного и через нее начнут просвечивать складки простыни. Судя по толщине, можно было подумать, что это была детская рука. Потом я с удивлением приподняла одеяло. Под ним лежало худое словно мумия тело. Если бы я увидела кого-то с такими формами со стороны, подумала бы, что бедняга не жилец!
- Не бойся! - я махнула рукой. - Скоро меня раскормят, так что я не полезу ни в одно из платьев, что ты мне подарил.
Чаки взял меня за руку. Я могла бы поклясться, что вижу в его глазах слезы. Но видимо, после чудного возвращения с того света, что-то случилось с моим зрением.
- Я куплю тебе новых платьев! Еще лучше прежних! Только поправляйся!
Я осмотрела комнату. Она буквально утопала в белых цветах:
- Это ты цветы присылал?
Он кивнул:
- Они тебе нравятся?
Я рассматривала их, пытаясь составить свое мнение:
- Да, но их, как бы это сказать: слишком! Обычно цветы в таком количестве возлагают на могилу политическому деятелю. А также ставят памятник со словами: 'Ничего не может окупить твой подвиг!'.
Чаки рассмеялся. Мне показались в его смехе нервные нотки:
- Ты неподражаема! Если ты шутишь, то значит скоро поправишься! Тебе что-то нужно?
- Да. Я хочу увидеть Оливию.
Он кивнул:
- Ей уже позвонили. Они с Пабло скоро приедут.
- Ты знаешь его?
- Не сказать чтобы особо, но мы пару раз встречались.
- И как он тебе? - у меня проснулось женское любопытство.
- Пабло человек другого круга, поэтому сказать точно не могу. Но его уважают за профессионализм и принципиальность.
- Я так и думала.
- Если хочешь, я могу про него узнать? - Чаки наклонился ко мне, губами целуя мои пальцы.
- Нет, я верю ему! Он хороший человек. И я очень рада за Оливию.
Потом был долгий процесс реабилитации. Меня практически заново учили ходить. Ела я жидкие каши, но тем не менее, со временем у меня проснулся вкус к жизни. Это было как у человека, который всю жизнь боялся чего-то страшного и в конце-концов, это страшное с ним случилось. Человек страдает, ему хочется умереть. Но со временем, он свыкается с мыслью, что уже ничего не вернуть. И тогда он позволяет себе жить. А жизнь оказывается не такой уж и ужасной!
Так и я! Я училась заново есть, ходить, а также по-новому воспринимать себя и этот мир. Я была как ветеран, который снисходительно смотрит на новобранцев, считая их еще совсем глупыми и зелеными. Почти все что было мне дорого осталось в прошлом, но тем не менее, я уговаривала себя, что в будущем меня еще ждет что-то хорошее...
Каждый день ко мне приезжал Чаки. Он рассказывал мне про то, что творилось вокруг. Оказывается в центре города был взрыв и пострадало несколько человек, а также одного министра взяли с поличным, когда он получал взятки и еще много чего. Раньше я политикой не интересовалась, но теперь начала. И когда он приходил ко мне, я просила рассказать что-либо еще. В глубине души я надеялась, что он раскажет мне про свою работу, но про нее я не слышала не слова. Когда я пыталась зайти издалека, он становился раздражительным и менял тему. Приходилось довольствоваться политикой и светскими сплетнями.
Оливия первые несколько дней заезжала каждый день. Я была очень ей рада. Ее жизнерадостность передавалась и мне. Она рассказала, что переехала к Пабло и что через пару месяцев они поженятся. Слушая ее трескотню я долго не могла задать вопрос, который меня мучил. В один день я набралась храбрости:
- Оливия: а вы маму похоронили?
Она опустила глаза:
- Да. Мы не знали прейдешь ли ты в себя. Доктор сказал, что они делают все возможное, но почему-то ты не приходишь в сознание, видимо потрясение было слишком сильным и у организма включился защитный механизм, который на время отключил сознание. Поэтому мы не стали ждать, тем более, что волнение тебе было категорически запрещено, - она помолчала. - Она похоронена возле папы: Прости, мне жаль!
- Нет! Ты все сделала правильно! Как я выйду из больницы, я обязательно их навещу.
Оливия кивнула. Затянувшаяся пауза была для нее тяжела:
- Ой, но мне нужно бежать! Я должна выбрать торшер для спальни, к тому же дизайнер сегодня привезет материал на шторы. А ты же знаешь этих дизайнеров, они считают, что самые важные и поэтому опоздать нельзя!
- Конечно, милая! Беги! Передай привет, Пабло!
Она чмокнула меня в щечку и взмахнув гривой рыжих волос умчалась, оставив в комнате стойкий аромат своих духов с запахом ириса.
Вечерами ко мне заходил Штольц. Мы с ним очень подружились и даже устраивали литературные диспуты. Временами он приносил книги со стихами старинных английских поэтов и читал мне их.
Как-то он случайно он проговорился, что Чаки собирается подавать на его больницу в суд. На следующий день, я провела разъяснительную работу с Чаки и он пообещал мне, что у больницы проблем не будет. Я осталась довольна, о чем этим же вечером сообщала Штольцу. Он долго благодарил меня, а после сказал, что откроет на мое имя счет и переведет туда сумму за моральную компенсацию. На что я ответила ему, что от такого предложения откажется только дура.
Штольц смеялся сверкая своими серыми глазами. Иногда мне казалось, что я видела в его взгляде что-то большее чем просто опеку врача над пациентом, но я была не уверена в этом. Он был уважителен и даже не допускал намека на какие-то похожие мысли, наоборот рассказывал о девушке с которой начал встречаться. После этого я расслабилась и уже была с ним абсолютно свободной. Но временами, когда я не смотрела на него, я чувствовала на себе его пристальный взгляд, хотя это мог быть и взгляд врача, который с удивлением смотрит на шалящего пациента, который буквально неделю назад лежал трупом.
Еще вечерами мы с ним играли в шахматы. Вначале он обыгрывал меня и снисходительно заявлял, что он один из лучших игроков и поэтому проигрывать ему не стыдно. Но я была упорной и мне очень хотелось его обыграть и утереть этому индюку нос, к тому же тренировка сделала свое дело. Я начала вспоминать, как отец учил меня игре. Он долго и нудно вдалбливал мне комбинации и хитрости. И как оказалось на практике, они где-то отложились, потому как через некоторое время, я начала в пух и прах разбивать Штольца. Он сопел, удивлялся, а потом смеясь говорил, что я видно мухлюю. На что я с показным бешенством запускала в него ладьей. Он смеясь уворачивался, говоря:
- А не могла бы ты кидать не только мои фигуры?
После этого мы начинали хохотать и он бежал в свой кабинет за нардами. Я шутила, что к концу выписки стану прожженным шулером.
Время шло и я уже могла ходить без посторонней помощи. Меня продолжали кормить кашами и овощами. Чаки наотрез отказывался приносить мне 'вредную для моего слабого организма пищу'. Поэтому когда позвонила Роза и сказала, что они с Рамиросом придут навестить меня. Я буквально взмолилась покормить меня чем-нибудь вредным.
Увидев меня, Роза раскудахталась:
- Девочка! Они же заморят тебя голодом! - говоря это она раскладывала передо мной пиццу, сосиски и картофель фри.
Я накинулась на еду, жадно жуя. Роза продолжала охать ощупывая мое 'тщедушное тельце', в то время как Рамирос опускал сальные шуточки насчет моего цыплячьего вида.
Жуя с полным ртом, я погрозила ему кулаком с гамбургером:
- Вот выйду на работу, отъемся, тогда узнаешь!
В это время, дверь моей палаты открылась и на пороге с отвисшей челюстью застыл Штольц. Минут пять он стоял как деревянный истукан. Я же в это время сообразив, что застолью похоже конец. Быстро засовывала в себя огромный гамбургер. Когда Штольц подошел ко мне и посмотрел на меня тяжелым взглядом, у меня изо рта торчала только веточка укропа, которую я быстро втянула в себя.
Похоже он не находил слов. Несколько раз, он порывался что-то сказать, подняв вверх указательный палец и издавая нечленораздельные звуки. Наконец, он взял себя в руки:
- Что здесь происходит? Мария, вы же знаете что вам нельзя такую пищу! - в первый раз после нашего с ним дружеского сближения, он назвал меня на вы, отчего я почувствовала себя кругом виноватой.
- Простите! - пролепетала я. - Мне очень хотелось есть!
Он пристально на меня смотрел, как будто хотел взглядом прожечь дырку.
- Вы бы попросили еще порцию каши! Мы в нашей клинике на пациентах не экономим!
Вперед вышла Роза. Она встала поставив руки в бока:
- Каши!? - она это пронесла так, словно это слово значило что-то ужасное типа 'чума' или 'дезертирство'. - Доктор, вы в своем уме? Она же скоро на нет сойдет!
Роза ткнула в мою сторону пальцем. Три пары глаз уставились на меня. Мне было не ловко и я не знала как выйти из этой ситуации. Поэтому схватилась за голову изображая мигрень. Они все перепугались и засуетились. Роза с Рамиросом собрали вещи, уже на выходе желая мне скорейшего выздоровления. Штольц же сел рядом, проверяя мой пульс.
Роза остановилась на пороге, отчего ее массивная фигура в ярком платье почти заполнила проем:
- В следующий раз, я принесу тебе пироги, родная! - и победно взглянув на Штольца вышла.
Слушать отповедь мне не хотелось, поэтому я сделала вид, что ужасно хочу спать. Александр расправил мне одеяло и тихо вышел в коридор, в то время как я рассматривала из-под ресниц как он тихо идет к двери.
Съеденный гамбургер камнем лежал в моем желудке.
В больнице я пробыла почти месяц. Штольц за это не взял с меня ни копейки. А когда я начала ныть насчет выписки, он говорил 'на следующей неделе будет видно'. По мне так я была уже здорова как бык. Я даже совершала ежедневные пешие прогулки, так как 'моцион шел мне на пользу'. В один из таких дней я пришла в дальний угол больничного городка. Там находилось трехэтажное третье здание больницы. Что мне сразу бросилось в глаза, так это то, что отдаленный дом стоящий на отшибе был огорожен высоким забором, на котором сверху находилась колючая проволока. Здание было выкрашено в жизнерадостный желтый цвет, но от одного его вида мне становилось не по себе. Я подошла к калитке и заглянула в нее. Вокруг дома находилась просторная лужайка с множеством скамеек. Сейчас было время прогулки и на скамейках сидело несколько человек. Все было бы ничего, если бы один больной подняв руки вверх не бегал вокруг одиноко стоящего дерева. Все остальные молча созерцали его.
- Я вижу, вы решили обследовать нашу территорию.
От этих слов я почти подпрыгнула. Сзади меня стоял охранник в фирменной форме больницы. В руках у него был стаканчик с кофе и коробка с пончиками. Подойдя он начал открывать замок на калитке.
- А что это за здание? - спросила я.
- Это здание терапевтического корпуса для людей с психическими заболеваниями, - охранник смотрел на мою реакцию.
- Как же я сразу не догадалась!? А здесь лежит много народу?
- Простите, мисс, мне нельзя разговаривать с посторонними. Если кто-то увидит, будут проблемы.
И он пошел в будку, которая была на входе. Я же пошла бродить дальше.
Вечером ко мне приехал Чаки. Я была ему очень рада. Тем более, что он привез мне коробку моих любимых французских трюфелей. Зайдя ко мне он с порога крикнул:
- Собирайся! Мы едем домой!
Упрашивать дважды меня было не нужно. Едва он это договорил, как я уже стояла одетая с сумкой в руке возле порога. Выходя из комнаты мы столкнулись с Штольцем. Видя, что я оделась и стою с вещами он часто заморгал:
- Куда? Куда вы?
- Спасибо вам большое, но я чувствую себя превосходно и меня забирают домой!
Я блестела от счастья как начищенный башмак.
Штольц взял себя в руки:
- Хорошо! Только вам нужно будет подписать бумаги!
Чаки обняв меня чмокнул в щеку:
- Я подожду тебя в машине!
Мы со Штольцам пошли в его кабинет. Всю дорогу он молчал, наконец я не выдержала:
- Спасибо тебе большое!
- За что? - рассеянно спросил он открывая дверь своего кабинета и подходя к столу.
- За все!? - выпалила я. - Если бы ни ты, я бы не дожила до этого счастливого дня!
Он в это время копался в бумагах:
- Хорошо! - наконец, он достал какую-то бумагу из папки. - Подпиши вот это?
Я не глядя подписала.
- Ты даже не посмотришь, - спросил он.
Покачав головой я ответила:
- Нет! Ты самый лучший врач и я тебе верю!
Он стоял за столом и как-то странно смотрел на меня. От его взгляда мне почему-то было не ловко. Я протянула ему руку:
- Спасибо еще раз!
Он пожал мне руку через стол, хотя это было и не очень удобно:
- Спасибо тебе, Мария! Если будет что-то нужно, - он замялся, - например, покидать в кого-нибудь шахматами, обращайся.
Я улыбнулась и уже хотела уходить. Возле двери я обернулась и быстро подойдя к нему поцеловала его в щеку. Уже уходя я заметила, что он стоит за своим столом очень бледный и взволнованный. Но мне осточертела эта больница и я как птица рвалась на свободу, почти побежав к машине.
Когда дверь за мной захлопнулась, Штольц тяжело опустился в свое кресло и закрыл лицо руками. Но этого я уже не видела.
Первые несколько недель дома я только и делала, что отъедалась. Чаки шутил, что я ем больше чем все его охранники, но я отмахивалась и намазывала себе маслом очередной бутерброд с сыром и ветчиной. В итоге, все моя худоба осталась в прошлом и я вновь пришла к собственному весу. Я плавала, загорала, ходила по магазинам, общалась с Эльвирой и Хасаном и даже начала брать у него уроки по садоводству. Короче делала все, но только не ездила на кладбище. Когда Чаки или Оливия пытались со мной заговорить на эту тему, я молча отворачивалась и уходила. Я не могла объяснить им, что в глубине души я поселила мысль, что родители уехали и скоро обязательно приедут. Это был полнейший идиотизм, но я даже сама начала в это верить. И когда со мной заговаривали про их смерть, я жутко злилась. В итоге, все привыкли к моим бзикам и поменяли темы. Я же, продолжала делать вид, что все прекрасно.
В один прекрасный день, Чаки предложил выйти за него замуж и я внезапно для себя согласилась. Это была как игра. Мне казалось, что все понарошку и я наблюдаю со стороны. Услышав эту новость Роза ругала меня на чем свет стоит. Но я лишь улыбалась и думала о своем, а вернее ни о чем не думала. Наконец, она выдохлась и спросила когда свадьба. Я ответила, что через неделю. Роза сказала, что я безбожница и что мои родители в гробу переворачиваются видя, как я не держу траур. Я жевала яблоко и качала ногой.
Свадьба была очень пышной, но я почему-то помнnbsp;ю ее очень смутно. Церемония проходила на лужайке перед нашим домом. Одеваясь и слушая трескотню Розы и Оливии, я смотрела в окно. Народу было так много, что мне казалось, что сегодня день выборов.
Когда я шла между рядами с людьми, меня слегка подташнивало. Единственное, что меня поддерживало, это взгляд Чаки. Я видела в его глазах, как он любуется мной и что он страшно горд и счастлив. Если бы не этот взгляд, я бы подняла свои многочисленные юбки и дала бы деру.
Священник говорил нам что надо любить и уважать друг друга и в горе и в радости, а я почему-то думала о родителях. О том как они любили друг друга. Способна ли я была на такую любовь? Я смотрела на профиль Чаки. Правильно ли я сделала свой выбор? И буду ли я в конце жизни любить его также сильно? Ответов я не знала.
Наконец, церемония подошла к концу. К нам подходило бесчисленное множество людей, которых я не знала. Среди толпы незнакомцев я искала глазами своих знакомых. Я пригласила Оливию с Пабло, Корнелию и Рамироса с Лючией, так как они теперь были официально вместе. Оливия с мужем поздравили одни из первых, но потом то ли они уехали, то ли просто растворились в толпе, а Корнелии с остальными все не было. И когда уже почти все гости поздравили к нам подошли Рамирос с Лючией. Я подумала, что она и в правду выглядит исполином. Она была очень высокой и крепкой. Мне даже подумалось, что случись что, она способна легко взять Рамироса на руки и отнести как ребенка. Но у нее было очень доброе лицо и немного наивный взгляд. Они поздравили нас и ушли, а Корнелии все не было. В итоге ни одного поздравляющего не осталось. К Чаки подошел какой-то мужчина и они ушли, я же пошла за очередной порцией шампанского. По пути меня кто-то окрикнул. Это была Роза. Она была в лиловом платье, черной шляпке и с маленькой вечерней сумочкой, которую она не переставала тискать в своих больших руках.
Я не удержалась:
- Ну и?
Она мялась:
- Прекрасная свадьба, Мария! Я тебя поздравляю!.. Только вот понимаешь, не для меня все это: Это все люди из другого мира, - она обвела яркую толпу рукой Я чувствую себя здесь жабой, которая попала к белкам.
Я попыталась возразить:
- О чем ты говоришь? Ты просто потрясно выглядишь! И если бы я не знала тебя, то подумала бы, что ты бизнес-леди на приеме.
Она покачала головой:
- Не в этом дело. И ты сама все понимаешь! Как бы я ни вырядилась, я буду не такой как они, - помолчав она добавила. - Теперь у тебя начнется другая жизнь, и скорее всего наши дороги разойдутся. Чаки не позволит тебе общаться с такими как я.
Говоря это она рассматривала носки своих практичных лаковых туфель на толстом каблуке:
- Теперь и ты станешь другой. Что было в прошлом, оно ведь быстро забудется. У тебя будет новая жизнь, новые друзья и интересы. Мне там просто нет места!
Я покачала головой:
- Твои слова очень жестоки! Я какой была, такой и останусь! И никто не сможет мне помешать общаться с теми, с кем я захочу!
Роза грустно усмехнулась и обняла меня:
- Прощай, Мария! Ты была прекрасной подругой! Но лучше растаться сейчас друзьями, чем копить обиды.
А затем она резко развернулась на своих квадратных каблуках и пошла прочь. Я стояла и смотрела ей вслед. Как же я любила ее! Видя как движется среди людей ее большая фигура, я вспоминала те годы, когда мы работали вместе и как мы были счастливы! Через какое-то время толпа ее поглотила, а я все стояла и смотрела, надеясь, что она передумает и скажет, что это была просто дурацкая шутка, но она не возвращалась. И тогда я поняла, что она ушла навсегда и ее в моей жизни уже не будет.
Вздохнув я пошла к бару и начала пить. Чтобы не терять времени даром, я сразу начала с водки. Я лила ее в себя рюмку за рюмкой, но почему-то совсем не пьянела. На душе было очень скверно, а Чаки все не было. Я смотрела как вокруг меня ходят и разговаривают люди. Они меня как будто даже не замечали. Когда-то я смотрела фильм 'Призрак', как один мужчина умер, но его неуспокоившаяся душа осталась среди людей. Его никто не видел и не слышал, кроме одной чокнутой негритянки. И похоже, что моя чокнутая негритянка ушла, и теперь то уж меня точно никто не услышит. В какой-то момент меня посетила безумная мысль, а что если я выйду в середину лужайки и лягу. Заметит ли это хоть кто-нибудь, или люди и также будут ходить через меня и перешагивать.
Этому плану не суждено было сбыться, потому что появился Чаки. Он сначала не мог поверить, видя свою благоверную в совершенно нетрезовом состоянии, а затем резко дернув меня за руку поставил на ноги.
- Да, что ты тут такое делаешь? Ты пьяна как матрос!
Я стояла покачиваясь, разглядывая испачканный подол своего белого платья, почему-то думая, что это не к добру. Чаки мой понурый вид принял за раскаянье, поэтому смягчился:
- Ладно, пошли я отведу тебя в комнату! Держись за меня и постарайся не упасть перед гостями.
У меня почему-то болела голова, но болела не так как она болит от выпитого, а словно мне чего-то не хватало. 'Наверное, выпила мало!' - подумала я, стараясь идти в одну ногу с Чаки.
Он завел меня в комнату и сел на кровать:
- Ты хоть понимаешь, что подумают все эти люди?
Но я упорно молчала сев в кресло и сгорбившись.
Чаки сел возле меня на колени и все распалялся:
- Я думал, что это будет наш самый лучший день. А теперь все подумают, что я тебя на себе чуть ли не насильно женил!
Я тихо подала голос:
- А тебе не все ли равно кто и что подумает? Половину из этих людей ты даже и не знаешь.
Чаки смотрел на меня так, как будто хотел убить:
- К своему положению я шел очень долго, и я не дам тебе разрушить то, что я строил годами.
Я чувствовала что нужно помолчать, но мой язык словножил отдельной жизнью:
- Тогда разведись со мной!
И в этот момент он дал мне такую пощечину, от которой у меня посыпались искры из глаз. Я потирала свою алевшую щеку, он резко развернувшись вышел из комнаты.
А потом я легла на кровать и долго лежала глядя в потолок и сквозь пьяный угар думая о своей жизни. Задавая вопросы, на которые у меня не было ответа. Например, 'Почему беспутная Оливия нашла себя отличного мужа?', 'Как мне жить дальше, а главное чем' и 'Что мне теперь делать?'. Не знаю сколько было времени когда я уснула, но на улице было уже совсем темно и со временем смолкли звуки музыки и смеха.
Чаки в ту ночь не пришел, поэтому я накрылась пледом и уснула, а точнее впала в состояние между сном и реальностью. Это было что-то похожее на то, как я лежала в больнице. Мне казалось, что я нахожусь среди серого мира и вокруг меня безмолвная пустота.
Когда я утром пила на террасе кофе, вышел Чаки. Он был свеж и бодр. Подойдя, он поцеловал меня в щечку как ни в чем не бывало:
- Доброе утро, дорогая! Сегодня отличный день!
Я сложила газету, которую читала:
- Интересно почему?
Чаки хитро улыбаясь проговорил жуя печенье:
- Сегодня мы поедем в свадебное путешествие!
Новость была неожиданная:
- А куда? - вытянула я шею.
- А куда бы тебе хотелось? - спросил он держа в ладонях мою руку.
Я сморщила нос:
- Ну не знаю, например во Францию.
Чаки улыбнулся:
- Ты почти угадала! Мы едем в Венецию!
Я уже готова была рассмеяться, но тут вспомнила вчерашнюю оплеуху. Хоть я сама и была виновата, тем не менее, он оказался неожиданным парнем.
- Превосходно! - выдавила я.
Чаки легко соскочил на ноги:
- Через три часа ты должна быть готова! Нас будет ждать самолет.
И что-то напевая вышел.
Я же сидела как каменная. Что-то в этом во всем было не правильно, но у меня совсем не было времени остановится и подумать, как-то отдышаться что ли. Не знаю почему, но я достала телефон и позвонила Штольцу.
Он взял трубку:
- Алло!
- Привет, это я, - я немного помолчала. - Я тут замуж вышла:
- Я слышал. Поздравляю! - у него был серьезный голос.
Мне хотелось еще что-нибудь сказать, но я не знала что:
- Мы сегодня уезжаем, когда приеду, я позвоню тебе, ладно?
На том конце провода было напряжение, но потом он сказал очень мягко:
- Звони в любое время Мария! Я буду очень рад услышать тебя. Сегодня моя секретарша открыла на твое имя счет. Его координаты я тебе сброшу, - в этот момент я услышала, что кто-то зашел в его кабинет. - Желаю хорошо повеселиться. Прости, мне нужно идти! Пока, Мария!
- Пока, - сказала я, но он уже повесил трубку.
Я поплелась собирать чемоданы.
Летели мы на небольшом самолете, который назывался 'Быстрый' и принадлежал Чаки. Несмотря на небольшие размеры, внутри он был просто шикарный. Панели были обшиты редкими породами деревьев напоминая мозаику, на полу лежал толстый ковер с арабскими мотивами. 'Любим показуху!' - почему-то хмыкнула про себя я. Чаки оживленно болтал рассказывая про самолет, я же слушала его в вполуха. У меня в голове постоянно крутился дурацкий вопрос: 'Как я вляпалась во все это?'.
Через некоторое время, Чаки ушел в кабину пилотов, я же яростно листала журнал, думая о своем. Внутри меня был диалог:
- Что со мной происходит?
- А что с тобой происходит?
- Я должна прыгать от радости - вышла замуж за любимого мужчину. Он красив, богат, знаменит. Но:
- Что но?
- Но я как-то странно себя чувствую: Как будто, я что-то делаю не так: А что?
- Может быть ты просто устала? Так сказать кризис среднего возраста.
Я пожала плечами:
- Наверное я просто дура набитая, которая сама не знает чего ей надо. Я так долго мечтала чуть о чем-то - о мужчине, или о богатстве, или о путешествиях. Но Бог посмеялся надо мной и дал мне все. А что делать с этим дальше я не знаю.
Взглянув в окно, я видала лишь только облака. Тут мне вспомнился момент из детства, когда отец катал меня на своих плечах и когда мы шли через толпу на улице, я сидела на его шее весело болтая ногами. И на его вопрос: 'Что там видно с верху?', весело смеясь отвечала: 'Облака! Всего лишь облака!'.
Вот и сейчас я вижу только облака, но рядом со мной другой человек, который тоже любит меня и который хочет сделать меня счастливой. Решение было принято, отбросив журнал я встала и пошла в кабину пилотов. Летевший с нами Родриго поднял на меня свой бычий взгляд, но ничего не осмелился сказать. Проходя мимо него, я не удержалась и показала тому язык. Видя это, он так позеленел, что такому цвету позавидовал бы любой крокодил. Я же напевая открыла дверь пилотов и не смотря на протесты Чаки, практически выволокла того и потащила в комнату.
Чаки сначала непонимающе сопротивлялся, но когда до него дошло зачем мы туда направляемся, он начал мне помогать.
У меня это было впервые, заниматься любовью на высоте 20000 миль и судя по ощущениям, это будет не последний раз!
В Венеции мы жили простой и даже скромной жизнью. Чаки снял для нас большой дом на одной из маленьких улочек. Первое время, я не могла спать, слыша как за окном плещется вода, мне постоянно казалось, что нас скоро смоет, но потом привыкла и мне даже понравилось. Здесь не было так жарко как в Мехико, и влажность была очень большая к тому же воздух был пропитан солью.
Гуляя я любила фотографировать дома. Многие из них практически до половину были затянуты то ли зеленой плесенью, то ли водорослями. Катера были запрещены и все передвигались на лодках. Отсюда было ощущение какой-то неторопливости, как будто время здесь текло очень медленно.
Днем Чаки с Родриго частенько куда-то пропадали. На мои вопросы, они кратко отвечали: 'По делам!'. Что за дела я не интересовалась. Первое время я немного обижалась, потому как свой медовый месяц представляла себе несколько иначе, но потом поняла, что тут есть свои преимущества и начала ими пользоваться.
Впервые вырвавшись куда-то из Мексики, я наслаждалась свободой, красотой города и новыми впечатлениями. Днем я любила сидеть на площади и кормить голубей. Их здесь было очень много. Видимо этому способствовали туристы типа меня, которые щедрой рукой кидали им крошки хлеба, отчего голуби стали толстыми и когда их что-то пугало, они тяжело поднимались вверх, лениво кружа, а затем снова садясь, когда опасность миновала.
Когда прошло десять дней с нашего приезда, я почувствовала себя так, словно жила здесь всегда. Мне нравился здешний неторопливый ход жизни. Вечерами на улицах зажигались огни и люди встречались, чтобы попить вино или потанцевать. Местных старожилов было видно сразу. Я запомнила группу пожилых мужчин, которые часто играли в домино. На них были соломенные шляпы с широкими полями. Они курили и неторопливо беседовали. Видя таких людей, чувствуешь себя иначе. Глядя как они неспеша пьют кофе или посмеиваются друг над другом, понимаешь, что это и есть настоящая жизнь. Поэтому я садилась на скамейку под деревом напротив и часто просто фотографировала тех, кто был в кафе. Мне нравилось, когда фотоаппарат ловил улыбки незнакомых мне людей. Не видя меня, они были очень естественными. Вечером я часто просматривала снятые за день фотографии и снова на меня сходило умиротворение.
В один из таких дней я уже вышла из дома чтобы погулять и пофотографировать, но потом спохватилась, что забыла деньги. Я поднялась на второй этаж в свою комнату, когда я вышла из комнаты, то услышала в прихожей голос Родриго:
- Звонил Клоп, он сегодня хочет встретиться. Я предложил прийти к нам, но он сказал, что пусть это будет нейтральная территория.
Тут из соседней комнаты вышел Чаки:
- Ты главное при нем не назови его Клопом, иначе он от злости загнется.
Они засмеялись. Чаки продолжил:
- Клоп всегда был идиотом. У него просто фобия, что его рано или поздно укокошат. Со всеми партнерами он встречается в оживленных местах. Как будто там сложнее его убрать: Ладно, скажи ему, пусть выбирает место, вечером я с ним встречусь. Только пусть свою свиту уменьшит, иначе будем выделяться.
Родриго что-то буркнул и вышел из дома, Чаки ушел в комнату. Я стояла раздумывая идти или нет, и когда я уже решила спускаться, внезапно к лестнице подошел Чаки и увидел меня. Какое-то время мы молча смотрели друг на друга. Он начал первый:
- Я думал, ты уже ушла.
- Ушла, но потом вспомнила что забыла деньги и вернулась.
Чаки молча смотрела на мое лицо ища подтверждения тому слышала я разговор или нет. Я ему улыбнулась самой наивной улыбкой, на которую только была способна, затем подошла и чмокнула его в щеку:
- Милый, я надеюсь этот вечер ты посвятишь мне?
В это время моя рука гладила его грудь в полураспахнутой рубашке. Глаза Чаки блестнули:
- Даже и не сомневайся!
Я подмигнула ему и пошла к выходу, он на прощанье шлепнул меня по заднице. Я погрозила ему пальчиком и выскочила за дверь. Как только дверь за мной закрылась, я прислонилась спиной к ней и закрыла глаза. У меня в голове была каша. 'А как же наш медовый месяц? Что происходит?' - твердила я про себя. Мои чувства разбушевались. Что-то внутри меня знало ответ на этот вопрос, но я старалась запрятать его очень глубоко. Так глубоко, чтобы не думать и даже как будто не знать про это. Мне казалось, если я во всем окончательно разберусь, мой мозг не выдержит и взорвется. Я просто не хотела ничего знать, поэтому надвинула шляпу на голову и пошла гулять.
В этот день было особенно жарко. К тому же я накупила кучу подарков и теперь везде таскалась с огромным пакетом. Можно было бы занести его домой, но мне почему-то совсем не хотелось туда идти. Поэтому я купила мороженное и пошла к своему любимому месту возле фонтана.
Внезапно, в кафе напротив я заметила Чаки и Родриго. Они явно кого-то ждали. Я уже хотела помахать рукой, но потом передумала и решила их поснимать. Я один за другим делала снимки. На фото Чаки выходил просто потрясающе. Белоснежная рубашка оттеняла его кожу и слегка открывала грудь. 'Хорош!' - думала я, бесконечно щелкая затвором. Идиллистической картине мешал только Родриго. Он сидел рядом бесконечно ерзая на стуле и теребя полы своего пиджака.
Я уже собиралась подойти к ним, когда увидела, что к Чаки подошло несколько мужчин. Один из них был совсем уморительного вида и я сразу же поняла, что это Клоп с которым они собирались встречаться. Мужчина был очень маленького роста. Я сначала подумала, что это карлик, но потом пригляделась и поняла, что он просто невысокий. У него был прилизанные волосы, какого-то мышино-серого цвета. А на носу практически висели на честном слове очки круглой формы. Двое его спутников ничем примечательным не отличались. Пожав плечами я решала, что группа 'тоже живописная', поэтому еще немного поснимала. На снимках лица у всех были очень напряжены. Клоп достал какую-то папку и передал ее Чаки, который долго ее листал, а потом передал Родриго. Я не слышала о чем они говорили, но по их лицам и действиям я поняла, что там чего-то не хватает. Папку взял один из мужчин и начал вытаскивать из нее бумаги. Я приблизила фокус и начала снимать еще чаще. Там были какие-то фото и данные. Похоже было на чьи-то то ли досье, то ли личные карточки. На одном листе было фото какой-то странной установки. Все сидящие за столом что-то оживленно обсуждали. Мне очень хотелось еще поснимать, но вокруг меня внезапно разошлись практически все зеваки и меня стало заметно. Поэтому стараясь не привлекать внимания, я взяла пакет и тихо пошла в обратную сторону.
Вечером Чаки заявил мне, что завтра мы возвращаемся домой. И хоть домой мне не хотелось, тем не менее, я уже соскучилась по Корнелии и даже Оливии, поэтому собирала чемоданы что-то напевая.
Мексика встретила нас жарой и сильным ветром с пылью. В машине я попыталась пошутить типа 'Не повернуть ли нам обратно?', но Чаки думал о чем-то своем, поэтому мне ничего не оставалось как замолчать и тоже смотреть в окно.
В последнее время мысли Чаки постоянно были чем-то заняты и на меня он обращал внимания не больше чем на напольную вазу. Я же пыталась не попадаться лишний раз ему на глаза, чувствуя что нужно подождать.
В один день я позвонила Корнелии и сказала, что хочу встретиться. Она разговаривала со мной очень сухо, в конце концов сказала, что сейчас занята и положила трубку. Похоже на свадьбе она не шутила. Нашей дружбе конец. В груди была ноющая боль, но плакать почему-то не хотелось. После больницы я вообще сильно изменилась, врменами мне даже казаось, что я вообще перестала что либо чувствовать.
Чаки куда-то уехал, а я просто бродила по дому. Наконец, в окно я увидела Хасана. Он помогал отцу высаживать цветы. Переодевшись и нацепив широкополую соломенную шляпу, я пошла в сад. Мне пришлось долго упрашивать Шомера не выгонять меня и позволить помочь ему. Садовник ворчал что ему достанется, но я сказала, что иначе я сяду на грядку и не сойду с нее. Вздохнув, он согласился.
Садоводство оказалось нелегким делом, поэтому через какое-то время Шомер забыл что я жена хозяина и гонял меня в хвост и гриву. Ему не нравилось абсолютно все - как я держу цветок, как сажаю, как закапываю. Шомер возведя ладони к верху не переставал жаловаться Аллаху на 'тупую бабу посланную ему шайтаном'. Через некоторое время я уже хотела сдаться и капитулировать, но тут пришла звать на ужин Эльвира. Увидев меня всю в земле и рядом костерившего меня на чем свет стоит Шомера. Она всплеснула руками, подбежала ко мне вытирая мое чумазое лицо фартуком. При этом она что-то часто-часто говорила Шомера на неизвестном мне языке. Вся важность садовника слетела как шелуха. Он стоял опустив голову, временами робко пытаясь вставить слово в свое оправдание. Мне даже стало его жалко и я заступилась, сказав Эльвире, что я тоже очень голодна и буду очень рада, если они меня пригласят на ужин. Она сначала замялась, говоря что хозяин будет недоволен, но я пообещала что урегулирую этот вопрос.
Сидя за простым деревянным столом я вновь ощущала атмосферу семьи. Эльвира беззлобно переругивалась с Шомером, Хасан над ними посмеивался. И хоть я жутко устала, тем не менее, мне было хорошо.
Через некоторое время в дом зашел один из охранников и сказал, что хозяин вернулся домой и очень недоволен, что меня нет. Поблагодарив Эльвиру за ужин, я быстро вытерла руки и стремглав побежала к дому. Оказывается на улице было уже совсем темно. Сидя в компании этой чудесной семьи я совсем не заметила как пролетело время. Я бежала по дорожке, на ходу теряя шлепки и смеясь.
Когда я забежала в столовую, спиной ко мне стоял Чаки. Видимо он видел как я бегу по саду. Ко мне он не сразу повернулся, лишь тихо спросил:
- Где была?
Смеясь я стала рассказывать, что помогала сажать цветы Шомеру и как он меня ругал, но потом пришла Эльвира и тогда-то уж ему самому досталось. Говоря это я смеясь потрясла рукой. И только тут заметила, что Чаки совсем не смешно. Он смотрел на меня очень злым и недовольным взглядом. Я даже осеклась и почувствовала себя кругом виноватой. Чаки сложив на руки груди начал меня отчитывать:
- Ты хоть видела себя в зеркало на кого ты похожа? Нет?
Он подошел ко мне и больно схватив меня за руку практически подтащил к зеркалу. В отражении на меня смотрела испуганная девушка с растрепанными волосами.
- Ты похожа на пацана, который чистит у прохожих ботинки за пару монет.
Чаки отпустил меня и резко отошел с таким видом, как будто прикоснувшись ко мне он испачкался:
- Став моей женой, ты стала частью меня. Если позоришься ты, теряю лицо я. Это ясно?
Я молча кивнула и спрятала за спину свои руки с грязными ногтями. Он продолжал:
- С этого дня, ты станешь образцовой женой. Ты будешь всегда красива, весела и так далее. Работать ты не будешь, так что для этого времени будет предостаточно.
- А чем же я буду заниматься? - неудержалась я.
- Чем занимаются остальные жены богатых людей. Ходи в салон, делай покупки и так далее.
Не смотря на то, что он был не в самом своем лучшем расположении духа, я решила не молчать:
- Но я же не могу целыми днями завивать волосы и делать покупки!?
- Почему? - он неторопливо закурил. - Денег у меня столько, что можно скупить хоть все шмотки. В чем твоя проблема?
- Моя проблема в том, что я человек. И я хочу расти и развиваться.
Чаки закинув голову громко рассмеялся выпуская вверх облако дыма:
- О чем ты, милая! Развивайся внутри этого дома, - он развел руками. - Места здесь для твоего поля деятельности девать некуда. Для этого совсем не нужно сажать цветы самой. Для этого есть люди, которым за это платят. А ты им не ровня, поэтому не нужно дружить с ними. Дружи с такими же богатыми как ты сама. Я познакомлю тебя с женами своих партнеров, они милы и часто собираются попить мартини и поиграть карты. Тебе понравится.
Я не могла поверить своим ушам:
- Чаки, что с тобой? Ты же не такой каким мне сейчас хочешь казаться? Ты же понимаешь, что просто сидеть дома - это не мое. И полюбил ты меня не за то, что у меня что я могу быть 'образцовой женой'? - я почувствовала как по моим щекам текут слезы. - Я не глупая кукла! Я живой человек!
Он смотрел на меня и в его глазах я видела то, чего совсем не замечала раньше. Это были холодные глаза чужого мне человека. Понимание этого потрясло меня до глубины души. Я с удивлением осмотрелась вокруг как бы не понимая кто я и что здесь делаю.
- Закончила? А теперь слушай, что я тебе скажу. С завтрашнего дня, ты начнешь жить новой жизнью. Ты будешь хорошей женой, которая всю себя и все свою кипучую энергию направляет на то, чтобы муж был счастлив. Я - это центр твоей вселенной! И все что будет происходить, будет происходить возле меня и вокруг меня. Ты поняла?
Я смотрела ему в глаза:
- Чаки, скажи правду, зачем ты на мне женился? Ты же видел, что я не из тех, кто живет только тряпками и сплетнями. Ты мог бы взять себе в жены любую, причем из более богатой семьи и она была бы счастлива жить такой жизнью, которую ты описываешь. Она бы мыла бы тебе ноги и пила бы воду:
Он прервал меня:
- Мария, я влюбился в тебя с первого взгляда. Я пытался бороться с собой, но события развернулись так, что ты сама согласилась стать моей. И теперь я решил свою проблему и теперь тебе придется бороться с собой, чтобы угодить мне, а также не разочаровать.
Чаки подошел ко мне и взял мои руки в свои:
- Родная, мне совсем не хочется ругаться с тобой или отчитывать тебя. Я просто хочу, чтобы у нас была нормальная семья и чтобы я мог тобой гордиться.
В моей бедной голове царил сумбур. Я чувствовала, что ситуация не правильная, но в тоже время, он был очень убедителен. И мне хотелось тепла, я хотела быть 'хорошей' и чтобы меня любили, и чтобы гордились. Поэтому я пообещала Чаки, сделать все от меня зависящее, чтобы не опозорить его славное имя.
На следующий день, Чаки сделал мне сюрприз. Он привел меня в одну из комнат. Она была заставлена холстами. На полках лежали тюбики с красками и множество кистей. Я вскрикнув от радости побежала 'обживать новое пространство'. В школе я хорошо рисовала и даже ходила в кружок, но потом у родителей стало не хватать денег на оплату, к тому же нужно было маме по дому помогать и я рисование забросила. Хотя иногда ночами мне снилось как я рисую. Как тяжелая кисть пахнущая краской как бы сама водит мою руку по холсту. И холст радостно принимает краску. Как будто, она всегда была на нем.
Это занятие меня очень увлекло. Я даже облюбовала себе место в саду и рисовала картину как Шомер сажает цветы. Тут надо сказать правду, холстов я перепортила великое множество. Мне постоянно не нравилось то, что у меня получилась. То фигура садовника получалась не очень выразительной, то свет падал не правильно и так далее. Чаки мои потуги поощрял как мог. Он даже одну картину с изображенными на ней розами повесил в столовую. Но видя свою мазню у меня пропадал аппетит, в итоге он смиловался и перенес картину в свою комнату.
Временами, видя как Чаки бросает взгляды на мои неухоженные ногти я спохватывалась и на следующей день бежала к маникюрше, педикюрше и так далее. Уставшая, но с чувством выполненного долга я буквально приползала домой нагруженная новыми нарядами. А затем также пропадала в саду, рисуя то лошадей, то деревья. Чаки не один раз просил написать его портрет, но я постоянно уклонялась выдумывая себе отговорки. Не могла же я ему сознаться, что в последнее время со мной что-то произошло. И хоть я очень старалась любить его, я больше так не могла. Когда мы были вместе, я упорно делала вид что все хорошо и что я счастлива и очень люблю его. Но чем дальше я притворялась, тем все сложнее становилась. Я уже не находила его таким красивым и обаятельным. С каких-то пор, меня стало в нем раздражать абсолютно все - как он держал вилку, ковыряя в тарелке как будто надеялся найти там ископаемые, как сидел откинувшись назад. Наверное в такие моменты он думал что выглядит очень многозначительно и благородно. Мне же он казался раздутым индюком. Когда мы занимались сексом, я просто сходила с ума, когда его кожа касалась моей. И почему раньше она казалась мне красивой и гладкой? Теперь я находила, что она похожа на кожу змеи - такая же горячая и сухая. Мне были противны его поцелуи. Когда он целовал меня, я боролась с тошнотой. Его острый язык хозяйски обыскивал мой рот. Мне казалось, что он делает это специально, чтобы я задохнулась. И так далее. Днем он куда-то постоянно уезжал и я была предоставлена самой себе, поэтому эти часы были для меня самыми лучшими. Я гуляла, рисовала, купалась, а также чувствовала собственное одиночество. Со временем я его даже полюбила и начала находить что это не так уж и плохо. И все могло бы тянуться еще довольно долго: я и он делали бы вид что ничего не происходит и у нас все хорошо, если бы ни один день.
В тот день я рисовала сад, а потом увидела как к своему дому идет Эльвира. У нее в фартуке лежали большие спелые яблоки и мне очень захотелось ее нарисовать. Посмотрев вокруг я пришла к выводу, что меня никто не видит и пошла в дом садовника.
Упрашивала я ее довольно долго. Наконец она согласилась. Я взяла тяжелый деревянный стул и посадила ее возле камина. Она смотрелась очень живописно. На ее простом широкоскулом лице играл румянец. Большие мозолистые руки чуть придерживали фартук полный ярких спелых яблок. Когда я начала только рисовать, то с удивлением обнаружила в себе задатки хорошего художника. Картина получалась как живая - ни одного лишнего мазка, гармония цвета. Похоже что я очень увлеклась, так как через какое-то время прибежал Хасан и сказал что хозяин меня ищет и что он в ярости. Я чмокнула Эльвиру в щечку, пообещав что приду завтра, схватила под мышку холст и припустила так быстро, как только смогла.
Залетев в свою комнату я быстро скинула одежду, которая вся была в краске и накинула халат. Холст я не успела занести в мастерскую и теперь поставила его в угол лицом к стене. Только я проделала эти манипуляции, дверь в мою комнату резко открылась и на пороге застыл Чаки. Я позевывая села за столик и стала расчесывать волосы:
- Привет, - сказала я.
Он вошел в комнату и застыл сзади меня. В зеркале я поймала его взгляд. Глаза были почти стеклянные и я поняла, что он под кайфом. Поэтому сделала вид, что очень ему рада:
- Милый, как дела?
Чаки распрямился и все также молча начал ходить по комнате. Его молчание меня немного пугало, но я старалась не подавать виду.
В какой-то момент он проходил возле холста и я молила Бога, чтобы он его не заметил. Но в том день видимо Бог был не на моей стороне. Чаки нагнулся и поднял холст. Затем он поднес его к свету и долго смотрел на картину. По его лицу было сложно понять о чем он думает. Но я чувствовала, что картина как-то на него подействовала:
- Значит меня ты рисовать не хочешь? - он швырнул картину в угол. - А ты ведь совсем не та, которой хотела казаться в начале.
Мне хотелось ему возразить, но вспомнив его остановившийся взгляд я промолчала, дрожащей рукой расчесывая волосы. Он продолжал ходить, при этом рукой сметая все вещи со столов:
- Я думал, что ты особенная, но ты меня хитро обманула. Ты лживая тварь, которая думает только о себе. Я исполнил все твои желания: дал денег на лечение родителей, свозил тебя в Венецию, дал тебе столько нарядов, что любая сошла бы с ума. Но только не ты! Тебе всего мало!
Тут я уже не смолчала:
- Господи, да что особенного я у тебя просила! Да, ты мне дал денег на лечение родителей и за это я буду тебе благодарна по гроб жизни, но все остальное было нужно тебе, а не мне. Ты хотел чтобы я стала тем, кем не являюсь. Эдакой идеальной куклой Барби, которую днем показывают гостям, а на ночь убирают в коробку.
Он сидел на моей кровати. Я подошла и села на колени перед ним:
- Чаки, давай начнем все сначала. Мы где-то ошиблись и все пошло не так! Я живой человек и у меня тоже есть свои желания:
В этот момент я получила внезапно пощечину. Сначала я даже не поняла в чем дело, только схватилась за щеку и сидела потрясенно глядя на него. Он оттолкнув меня встал и начал ходить по комнате:
- Я же тебя предупреждал, чтобы ты не лезла к этим людям. Они прислуга, обслуживающий персонал. У меня вообще такое чувство, что ты предпочитаешь их мне. Ты сидишь в их доме, ешь их еду, - он немного помолчал, - рисуешь их. А что же получаю я? Да ничего. Думаешь я не вижу, что тебе секс со мной перестал быть интересен. Лежишь почти как бревно и даже когда я трахаю тебя, - он схватил меня за волосы и впился взглядом в мои глаза, - ты думаешь о чем-то о своем. А может быть ты представляешь себе кого-то другого?
Мне было так страшно, что хватило сил только отрицательно покачать головой. Он продолжил:
- Ты позоришь меня перед охранниками, таскаясь в дом садовника. На банкетах ты зеваешь и когда тебя что-либо спрашивают, то отвечаешь невпопад. Кто тебя не знает, со стороны может подумать что ты страдаешь, но это не так. Ты живешь в моем доме, жрешь мою еду и не хочешь меня!
Последнее предложение он заорал мне в лицо. Не знаю почему, но внезапно на меня напало какое-то равнодушие. Мое сознание как бы отключилось и включилось мое внутреннее я. Свой голос я слышала как-будто из далеко:
- Ты чертов сукин сын! Ты дал мне денег, когда я была в отчаянье и думал что купил меня. Я тебе жена, но я не твоя собственность и завтра же я соберу вещи и уйду. Больше ты обо мне не услышишь!
Чаки повернулся как-будто хотел уходишь, но потом схватил большую двухлитровую пластиковую бутылку у меня с тумбочки и начал ею меня бить. Я свернулась на ковре калачиком закрывая живот ногами, а голову руками. Он бил больно и методично. Краем глаза я видела как поднимается и опускается его натренированное тело. В этот момент Чаки напоминал мне хорошо смазанный механизм, который, мать его, работал без сбоев.
И хоть тело у меня болело, я решила не издавать не звука. Его это ужасно бесило и он бил все сильнее, я продолжала молчать. Потом он начал пинать меня. Такой боли я еще никогда не испытывала. У меня болела каждая клеточка, но мой организм включился в защитный режим и мне казалось, что это происходит как во сне. Что это не я молча катаюсь по полу, когда мой бывший любимый со злым побелевшим лицом бьет меня по спине и голове.
Наконец он устал и выдохся. Чаки встал и тяжело качаясь пошел к двери. Уже почти на выходе он крикнул мне:
- Теперь ты моя собственность, а со своей собственностью я не расстаюсь даже тогда когда она мне не нужна! - и вышел хлопнув дверью.
Я лежала на полу не в силах встать. Мои ноги меня не слушались, а зубы выдавали такую чечетку, что я боялась, что они сломаются. Я подтянула себя руками и заползла под кровать. Там я затихла слушая собственной дыхание. В голове пульсировала ноющая боль и мне почему-то было ужасно холодно. Может быть поэтому мои зубы так стучали?
Когда я начала немного успокаиваться и немного расслабилась, у меня началась истерика. Я плакала и не могла остановиться. Чтобы меня никто не слышал, я закусила кулак и скулила как собака.
Не знаю сколько я так лежала, только на улице стало уже темно и было слышно, что к дому подъехала машина. Я вылезла из-под кровати и подошла к окну. Было видно, как Чаки в вечернем фраке сбежал по лестнице и сел в машину. Сзади в джип сели охранники и они куда-то уехали.
Немного размяв руки и ноги, которые затекли я пошла в столовую. Там никого не было. Достав бутылку джина я села в кресло и начала пить. Через какое-то время, в столовую зашел Денни. Он совершенно не ждал кого либо там увидеть, тем более меня. Поэтому замер на входе и вначале не находил слов. Я подняла бокал:
- За тебя, Денни! Пусть твоя жизнь будет более содержательной чем моя!
Он подошел ко мне и забрал бутылку:
- Мария, не пей! Ни к чему хорошему, тебя это не приведет! Это не выход!
Я засмеялась:
- А что выход? Вниз головой с крыши, это выход? Ты хоть понимаешь, что у меня за жизнь? Такой жизни я врагу не пожелаю. Вот какая офигенная у меня жизнь!
Он тихо сел напротив:
- Не всегда будет так плохо, поверь мне. Все измениться к лучшему.
- Когда, мать твою, измениться? - я задрала полу халата показывая синяки на бедрах и ногах. - И что может быть лучше этого?
Потом я взяла бутылку и налила себе еще:
- Денни, беги из этого дома пока можешь. Он дьявол! К сожалению, я поняла это слишком поздно. Нужно было слушаться отца.
Потом я встала и качаясь пошла к себе. Он остался сидеть в кресле. Спиной я чувствовала его жалеющий взгляд. От этого мне становилось только хуже.
Как-то ночью я сидела в кресле и молча пила виски глядя в окно. На улице было очень тихо и лишь большой диск луны освещал лужайку перед домом. 'Странно, почему нет света?' - подумала я. Обычно ночью возле дома всегда горели фонари, от их яркого света первое время я даже не могла уснуть, но потом привыкла.
И тут я увидела большой черный фургон, который подъехал к дому. Не знаю, что я ждала там увидеть, но как странник пустыни вглядывается в далекие очертания города, боясь что он окажется очередным миражом, так и я вглядывалась в окно, надеясь, что это кто-то приехал за мной, однако в глубине души я знала, что это не так. В доме было тихо и машина выглядела уж очень странно.
Из машины вышли двое охранников Чаки, открыв заднюю дверцу они достали какого-то связанного человека. Лицо его было сложно разглядеть, так как оно представляло собой один большой синяк. Из дома вышел Чаки и широко расставив ноги встал напротив пленника. Один из охранников поднял за волосы голову несчастного и внезапно в нем я узнала Зариб Залана - актера, который брал у Чаки денег в долг. Похоже бедолага так и не рассчитался.
Чаки что-то кричал ему прямо в лицо. Зариб плакал и о чем-то умолял, поднимая в просительном жесте свои связанные руки. Чаки вытащил пистолет и поставил его прямо ко лбу актера. Как раздался выстрел слышно не было, но через мгновенье, тело Зариба тяжело сползло на траву. Я стояла возле окна боясь от страха пошевелиться. Хмель как рукой сняло. Родриго вытащил черный пакет и начал заворачивать в него тело.
Справившись с ужасом, я быстро вышла из своей комнаты и пошла в комнату Чаки. То что я хотела сделать, нужно было делать очень и очень быстро.
Открыв дверь я заметила на тумбочке возле кровати телефон. Схватив трубку я набрала номер полицейского участка. Продиктовав адрес, я сказала что в доме произошло убийство и быстро повесив трубку ушла в свою комнату.
Выглянув в окно, я посмотрела как за домом роют яму для лежащего неподалеку тела бывшего актера, который при жизни играл полицейского, который борется с преступностью. Актером он был хорошим, но он оказался слабым человеком, который связался не с теми людьми и эта связь его погубила.
Полиции не было около десяти минут, но мне казалось, что прошла вечность. Я почти начала дремать. Затем я услышала, как к дому едет полицейская машина. Не выдержав, я выбежала на улицу. Возле бассейна я увидела Чаки с бледным лицом и охранников.
- Это они сделали это, - закричала я, тыча в них пальцем. - Они убили того человека. Он актер Зариб Залан.
Двое полицейских неспеша вышли из машины и показали свои значки:
- Не беспокойтесь, мы во всем разберемся. Итак, расскажите мне что тут происходит?
Чаки вышел вперед и закурил:
- Извините, моя жена слишком много выпила и теперь:
- Не ври! Я все видела! Ты грязный убийца! - кричала я. От волнения меня колотила нервная дрожь. - Я сейчас все расскажу. К дому подъехал фургон, в котором привезли связанного Зариба Залана. Его поставили перед Чаки на колени. Они о чем-то говорили, а потом Чаки застрелил его.
Полицейский попросил всех предъявить документы. Одного охранника отправили за документами.
Пока один из полицейских смотрел наши документы, другой продолжил допрос:
- О чем они говорили? - спросил толстый полицейский.
- Я не слышала, - сказала я. - В тот момент я находилась в своей комнате.
- А где находится ваша комната? - спросил он.
- На четвертом этаже, ближе в левому углу здания, - я показала рукой.
Полицейские задрали головы:
- И как же вы оттуда все увидели, если на улице темно? - спросил толстый.
Я пожала плечами.
- Они стояли прямо перед домом, к тому же луна яркая. Я видела каждую деталь!
Полицейский посветив фонариком обошел место, которое я указала:
- И где же труп?
С готовностью, я подвела полицейских с яме, которую недавно рыли для тела:
- Вот здесь они его закопали!
В этот момент ко мне подошел Чаки и заботливо обнял за плечи:
- Милая, ты кажется не в себе. Ты такие ужасные вещи говоришь. Давай я уложу тебя спать и мы не будем задерживать по пустякам полицейских.
Скинув его руки я сказала:
- Если для тебя смерть человека пустяк, то для меня нет. И для других нормальных людей это тоже так!
Полицейский попросил принести лопату и они начали копать яму. Очень быстро лопата стукнулась об что-то мягкое.
- Похоже у нас что-то есть! - крикнул высокий полицейский.
Они нагнулись и вдвоем тяжело вытащили черный мешок. Пока один светил фонариком, другой перочинным ножом вскрыл мешок. Я на минуту зажмурилась.
- Что за хрень? - крикнул толстый полицейский. - Вы надо мной издеваетесь что ли???
Я посмотрела на мешок. Внутри лежала мертвая собака. Одна из тех, что охраняют дом. Не веря в происходящее я даже несколько раз потерла глаза. Так и есть собака.
Высокий полицейский вплотную подошел ко мне:
- Вы хоть знаете что вам может грозить за хулиганство и за то, что вы отрываете полицию от дел?
- Но я же все видела... - шептала я.
Он принюхался ко мне:
- Так вы же пьяная!?
Чаки подошел к полицейскому и отвел его в сторону, но все равно было все очень хорошо слышно:
- Простите мою жену, она не в себе. У нее недавно умерли родители, от горя, она даже сама попала в больницу. Сейчас она выпивает, но я надеюсь на то, что она все забудет и станет прежней. Собака долго болела и я решил застрелить ее чтобы она не мучалась. Мне не хотелось, чтобы жена это видела. Поэтому я решил сделать это ночью. А тут она увидела и напридумала не знай чего.
Это была лучшая актерская игра, которую я когда либо видела. Чаки был прямо заботливый муж, который печется об здоровье жены, в то время как та беспробудно пьет.
Полицейский еще что-то ворчал, но я видела, как Чаки достал несколько купюр и сунул тому в нагрудный карман. Полицейский сказал:
- Что же, бывает! Напишем, что ложный вызов, - и крикнул напарнику. - Здесь все, поехали.
Чаки подошел меня и приобнял. Я дрожала то ли от страха, то ли от растерянности. Когда полицейский отошли достаточно далеко, он наклонившись к самому уху сказал:
- Запомни раз и на всегда. Это был в первый и последний раз когда я тебя простил. Не успела ты повесить трубку, как мой человек в полиции сообщил мне, что сюда едет полицейская машина. Мои люди есть везде и что бы ты не делала, я узнаю об этом сразу. Так что лучше не пытайся!
Он говорил мне все это шепотом в ухо, а потом засунул туда свой язык провел им по внутренней стороне. Ничего противнее со мной, наверное еще не случалось. В этот момент я согнулась пополам и меня вырвало. Краем глаза, я заметила ботинок недалеко в плотных кустах и черный мешок. Я поняла, что мы стояли всего лишь в несколько метров от тела, которое они попросту не успели спрятать подальше.
Выпрямившись, я побежала в сторону полицейских, но их машина уже поехала. Я долго бежала и что-то кричала им вслед, но машина все удалялась и удалялась. А потом в моей голове что-то хлопнуло и все стало черным.
К сожалению, это был всего лишь обморок. Почему к сожалению? А потому что, дальше вся моя жизнь походила на пьяный сон. Я пила столько, что ни один бы забулдыга не осилил. Если раньше вся выпивка мне казалась противной гадостью одинаково ужасной на вид, то теперь я научилась различать вкус алкоголя и у меня даже появились свои предпочтения. Чаще всего в моем бокале плескался 'Джек Денниэлз', хотя иногда я была не против и водки.
Только так я могла забыться и мне не было страшно и больно. К тому же, я не хотела, чтобы Чаки меня касался. Поэтому я напивалась в стельку и нечесаная валялась на кровати в мятом нестиранном халате и не свежей сорочке. Временами я выходила к бассейну и пила лежа на шезлонге, глядя на проплывающие облака. Тогда мне казалось, что я трава, которая колышется под вечным небом.
Про то что случилось, мы с Чаки не разговаривали, ибо ничего уже было не изменить. Первое время он как будто сожалел о том что произошло и даже пытался меня как-то отвлечь, но меня ничего не интересовало. Я сидела в кресле со стаканом в руках и глядела в одну точку. Со временем ему все это надоело. Чаки был не из тех людей, которые долго мучаются от укоров совести и бесконечно посыпают голову пеплом. Такие как он все отметают и с чистой от тяжелых мыслей головой идут по трупам дальше. Я и была очередным трупом, который он переступил.
На одном из приемов, куда Чаки потащил меня, не смотря на то, что за мной следили охранники, я все же умудрилась стащить у бармена бутылку водки и выпила ее почти полностью в туалете. Когда за мной в туалет пришел Чаки, я почти не держалась на ногах. Он вывел меня из дома через черный вход. А дома опять методично избил и отобрал мобильный телефон. Но мне было глубоко плевать. Я была пьяна - а это главное. Даже его удары были не такие тяжелые. По опыту я знала, что завтра все тело будет болеть, а сегодня мне было все равно.
Через какое-то время ко мне приехала Оливия. Чаки не оставил нас вдвоем, поэтому сказать ничего путного я ей не могла. А даже если бы я сказала, чтобы она сделала. По ее глазам я поняла, что она в шоке. Но мне было все равно, в моем пустом желудке плескался джин, согревая и давая ощущения покоя.
Оливия пробыла не долго, а когда она уехала, Чаки орал на меня так, словно хотел взорвать мои барабанные перепонки. Я лишь молча качала головой. Откуда ему было знать, что мое сознание сейчас находилось очень далеко. Так далеко как это только было возможно. Я была в детстве. Там где деревья высокие, а вся жизнь наполнена радостью от того, что нас ждет впереди.
Я даже не сразу поняла, что он задрал мое платье и его член входит в меня. Мне было все равно. Я лежала на диване раздвинув ноги и безучастно смотря в окно. Чаки какое-то время пытался как либо меня разогреть, но потом застегнул штаны и со словами:
- Последняя шлюха лучше чем ты! - ушел
Что же, это была правда. Я понимала, что стала каким-то бесполым существом, но это состояние почему-то радовало меня. Мне так было спокойнее. Все казалось простым и очевидным. И в то же время не нужно было ни о чем думать. Я сознательно убивала себя, надеясь, что это произойдет быстро. И чем меньше у Чаки оставалось ко мне сексуальных позывов, тем лучше.
В один вечер я проснулась уже совсем поздно и на улице была глубокая ночь. Я все еще была сильно пьяная, но знаю что чтобы уснуть мне нужна еще бутылка, пришлось идти в столовую. В одной из комнат были слышны женские голоса и смех. Музыка орала на полную громкость.
Взяв бутылку водки, я вышла на улицу и села в шезлонг рядом с бассейном. Налив себе почти полный стакан, я начала его медленно пить, глядя на балкон, где горел свет и было очень шумно. Внезапно на балкон смеясь выбежала обнаженная женщина с длинными обесцвеченными волосами. За ней вышел Чаки. Он наклонил ее на перила. Я видала, как закрыв глаза он трахает ее, сжимая грудь. За их спиной из дверей доносился еще мужской смех и женское повизгивание. Похоже, что вечеринка была в разгаре.
'Это только начало!' - подумала я выпивая очередной бокал. Допив его, я выкинула пустой бокал и вошла в бассейн. Вода была слегка прохладной, но я этого не чувствовала.
Я заходила все дальше и дальше, пока ноги не скользнули и мое тело не пошло ко дну. Посмотрев на вверх, я видела над собой толщу воды, сквозь которую просачивался свет. Мои волосы словно водоросли тянулись к свету. Мне было хорошо. Рано или поздно воздух закончится и вместе с воздухом из меня выйдет моя глупая пустая жизнь, которую я сама загубила. Боль закончится, не нужно будет страдать и делать бессмысленные попытки что либо наладить. А главное от этого многим будет легче!
И в момент, когда я уже собиралась открыть рот, чтобы поскорее со всем закончить, кто-то схватил меня за волосы и вытащил на поверхность. Ослепнув от воды я отбивалась как могла, но сильные руки вытащили меня на поверхность и положили на шезлонг. Это был Денни. Он стоял рядом со мной и с него текла вода:
- Боже, ты спятила! Ты же чуть не утонула! - он тяжело дышал. - А что если бы я не успел?!
Я пожала плечами:
- Кошмар бы закончился и я уснула бы сном, который принес долгожданный покой. И мне не было бы больно.
Он схватил меня за плечи:
- Мария, сейчас тебе кажется, что ты в тупике. Но, поверь мне, из любого тупика есть выход, и у тебя получиться его найти! Ты сильная и сможешь!
Я качала головой:
- Нет, Денни! Я как ненужный механизм, который болтается где-то сбоку мешая работать системе. Все что я могла сделать, уже сделано. У меня ничего нет, и у меня никого нет. Если я умру, это даже никто не заметит. Я маленькая мошка, которое бьется в стекло которое ей не одолеть.
Он вытер воду у меня с лица:
- Ты сильная девочка и ты сможешь! Покончить с собой, это удел слабаков, но ты не такая! Расправь плечи и иди вперед! Рано или поздно ты найдешь себя и у тебя все получится.
Я хотела сказать: 'Звучит как проповедь', но не успела. Мы услышала шаги. Это шел один из охранников. Денни незаметно шагнул в тень и скрылся. Охранник не ожидал меня увидеть, поэтому замер глядя как я в мокром халате лежу ночью на шезлонге:
- : Что вы здесь делаете? - у него отвисла челюсть.
Я провела рукой по влажным волосам, вытирая воду:
- Не видишь, решила освежиться!
После этого я встала и пошла к себе в комнату.
И хоть то, что мне говорил Денни было сладкой сказочкой, которую работники социальной помощи рассказывают самоубийцам, тем не менее, что-то из того что он сказал на меня подействовало. Я собрала в комнате все бутылки и выкинула их в окно, при этом чуть не убив проходившего снизу охранника. Еще я приняла горячий душ и легла спать. 'Завтра, - думала я, - у меня начнется новая жизнь'.
Но когда наступило завтра, пришло и жуткое желание что-нибудь выпить, хоть чуть-чуть, хоть маленький глоточек, в последний раз. Мне казалось что мне холодно и у меня все болит, и только джин может меня хоть как то согреть, а также снять боль, отчаянье и страх. Я обрыла все свои шкафы, проклиная себя за то, что вчера поддавшись порыву все выкинула. И когда я металась по комнате ища бутылку, мой взгляд поймал в зеркале отражение, которое потрясло меня до глубины души. На меня смотрела уставшая как будто пожилая женщина с опущенными почти бесцветными губами и клоком спутанных волос. От ужаса увиденного у меня заболел живот. Мне было страшно и невозможно поверить, что это я. По лицу текли слезы, делая его еще более безобразным и жалким. 'Как так получилось?' - твердила я полушепотом. И не могла найти ответ. 'Родители бы меня не узнали' - мелькнула мысль. Именно от нее, мне стало ужасно стыдно и плохо. Они старались и растили меня, отказывая себе во всем, чтобы я стала человеком и они могли бы мною гордиться. А вместо этого я спиваюсь и мне уже стыдно за себя. Взгляд наткнулся на висящий на шее небольшой крестик, который в последнюю встречу мне подарила Корнелия. Невольно я подняла руку и потрогала этот маленький символ чужой любви, которая встретила двух незнакомых мужчину и женщину, и внезапно из простых людей, превратила их в героев, которые способны на необыкновенные поступки. Поступки, о которых они раньше не догадывались. И если бы кто-то со стороны сказал им, что они будут обманывать правительство в борьбе за свою любовь, они наверное бы просто посмеялись.
Именно тот момент стал переломным и я решила изменить себя и во что бы мне это не встало, изменить свою жизнь. А также вернуть себе свободу. И я стала строить план, который был трудный, практически невозможный, но он давал мне надежду сновать стать человеком и начать уважать себя.
От алкоголизма излечиться оказалось не так уж и просто, ведь я полгода беспробудно пила. Но желание победить оказалось настолько сильным, что с этим недугом я справилась. С Чаки мы почти не виделись. Днем его не было, а вечерами он устраивал кутеж с женщинами и выпивкой. Меня это устраивало, так как мне нужно было время, чтобы подготовится к побегу.
Для начала я начала бегать с утра, хотя не делала этого со школы. Первый день я думала, что умру. Каждая клеточка моего тела сопротивлялась утренним нагрузкам. Организм отравленный алкоголем совершенно не хотел переходить на новый уровень жизни. Меня так и тянуло лечь на шезлонг и взять в руки бокал с крепкой янтарной жидкостью, но я не сдавалась. И постепенно это занятие мне очень понравилось. Так понравилось, что я даже увеличила время бега. Теперь каждый день я бегала около часа.
Чаки делал вид, что совсем ничем не интересуется и утратил ко мне всяческий интерес, тем не менее, когда я попросила Денни отвезти меня в город, он мне отказал, сказав что шеф дал указ - покидать территорию мне запрещено, до особых указаний. От злости я готова была выть.
Тогда я поняла, что самой совершить задуманное у меня не получится, мне нужны были люди, которые мне помогут. Проанализировав тех, кто был рядом, я пришла к выводу, что это Денни. Но все оказалось просто только на словах. На деле же, когда я сказала ему, что мне от него требуется, он изогнув дугой бровь, наотрез отказался, со словами: 'И на кого как ты думаешь, они подумают?'. Вопрос был интересный и я пошла его обдумывать.
'Итак, - думала я, - что мы имеем: в город меня не пускают, помочь мне никто не может. Видимо, придется крутиться самой'. И в этот момент я увидела Хасана, который на велосипеде выехал за ворота виллы. Причем стоявший на страже охранник даже не посмотрел в его стороны. В тот момент я испытала чувство, которое посетило Ньютона после того, как на него шлепнулось спелое яблоко. Если бы я могла петь, мою арию услышали бы у другом конце Мехико. Теперь, я точно знала как я могу выйти и что мне нужно было делать. В свою комнату я шла напевая песню тореадора.
В одну ночь, когда Чаки с охранниками напивались в гостиной, я переодевшись в костюм для пробежек осторожно вышла из дома. За то время, которое готовился мой побег, я успела сделать много полезного, например, я подружилась с собаками. Каждый день я таскала им стейки, благо мяса с кладовой было хоть отбавляй. После моих стараний собаки заметно потолстели и стали ленивыми. Один раз я даже видела, как Чаки распинал охранников, что собаки стали похожи на 'старых свиней'. Охранники чесали головы и клялись, что итак снизили норму еды почти в два раза.
Поэтому когда я вышла из дома, собаки лишь лениво смотрели на меня, так как за час до этого я им скормила чуть ли не целую баранью ногу.
Зная где находятся видео камеры, я обходила эти места и вообще старалась держаться в тени. Поэтому к дому садовника, я прошла никем не замеченная и с бешено бьющемся сердцем постучала в окно кухни на первом этаже. Увидев меня готовившая Эльвира всплеснула руками. Пару минут она не хотела открывать окно, но я делала отчаянные махи и вздохнув она открыла:
- Боже, Мария! Хозяин нас убьет! Ты просто не представляешь, как нам влетело в последний раз. Он запретил нам даже смотреть в твою сторону.
Я влезла в окно и тихонько закрыла ставни:
- Знаю! Я не за что бы не решилась нарушить ваш покой, но мне отчаянно нужна ваша помощь!
В этом момент со словами: 'Кто там, Эльвира?', в комнату вошел Шомер и увидев меня замер возле двери:
- Мария? Вы только не подумайте чего, - сказал он терзая в руках свою кепку, - но хозяин строго настрого запретил разговаривать с вами. Поэтому вам лучше уйти:
Мы стояли молча, они прятали от меня взгляды. Поняв, что мой последний шанс буквально улетучивается, я практически взмолилась:
- Мне очень нужна ваша помощь и я отсюда не уйду, пока вы не скажете, что поможете мне. Вы же видите, что со мной происходит, - я почти кричала. - Он хочет, чтобы я сгнила здесь всеми забытая. Я даже не могу позвонить сестре. И даже если я наберу ее, она будет не в состоянии мне помочь. Мои родители умерли и теперь обо мне никто не позаботиться. Вы же сами родители!
Я впилась в них взглядом:
- Про вашу помощь никто не узнает. Вам нужно будет всего лишь передать записки двум людям. Дальше я все сделаю сама. Не дайте мне пропасть!
Эльвира стояла утирая слезы краем фартука:
- Хорошо, - на нее прикрикнул Шомер, но она что-то ему ответила на незнакомом языке и от промолчал. - Давай свои записки! Бог подарил нам шанс, когда мы бежали из своей страны. Я хочу чтобы и у тебя был этот шанс, все начать заново!
Обрадовавшись я вручила ей записки для Штольца и Розы, объяснив где их можно найти.
Перед уходом, я крепко обняла их обоих и стараясь быть не заметной, опять вылезла в окно.
Обратный путь я преодолела очень быстро. По дороге мне никто не встретился, но тем не менее, я вздохнула свободно только когда за мной закрылась дверь комнаты. Все, начало было положено и отступать было поздно!
Ответ мне пришлось ждать несколько дней. За это время я совершенно извелась, так как не знала, удалось ли передать записки и чем все дело кончилось. А тут еще и Чаки видно что-то заподозрил, потому что внезапно стал опять завтракать вместе со мной. Глядя на его физиономию мне совсем не хотелось есть, но тем не менее, я ему улыбалась и стойко засовывала в себя омлет. Чаки загадочно меня рассматривал, я же старалась отгородиться от него огромным журналом, в котором ничего не видела. В голове билась лишь одна мысль: 'Когда же этот ад закончится?'.
Ад закончился в один день, когда я прогуливаясь зашла на конюшню. Внутри никого не было, поэтому я пошла чтобы дать морковку своей любимой лошадке. Как вдруг сзади меня кто-то сказал:
- Что раньше не могла сообразить сюда прийти?
После этих слов я буквально подпрыгнула на месте. Сзади меня стоял с самым серьезным лицом Хасан:
- Я уже второй день за тобой слежу. Все никак не могу отдать тебе записки и вот это, - он вытащил из запазухи сверток и пару бумажек с записками от Штольца и Розы.
Вскрикнув что-то типа:
- Ура! - я принялась целовать Хасана в обе щеки.
Он с недовольным видом вытер свои щеки:
- Вот еще чего удумала! Тут стараешься для нее, а она!?
Поглядев на него я поняла, что он еще совсем мальчишка и что своим поступком ужасно смутила его, а ведь ему хотелось казаться взрослым, таким, которому доверили важное дело. Поэтому напустив на себя пафоса, я сказала:
- Хасан, ты настоящий мужчина. Ты прямо настоящий спасатель!
После этих слов он покраснел. В глазах зажегся огонек гордости и надежды:
- Ты правда так думаешь? - спросил он, при этом его голос дрожал.
- Без сомнения! Ты совершил смелый поступок, которым любой бы мог гордиться. Не думая о себе, ты спас меня.
После этих слов, Хасан радостно совсем по детски подпрыгнул и побежал так, что у меня перед глазами часто замелькали его чумазые пятки.
Начало есть! Но мне еще много чего предстояло, поэтому я спрятала сверток на груди и не торопясь вышла из конюшни.
В комнате я развернула записки. Первая была от Штольца. Он писал:
'Мария, я всегда буду рад тебе помочь. Приезжай в любое время! Щтольц'. А вторая была от Корнелии
'Здравствуй, Мария!
Не буду спрашивать зачем тебе понадобился грим. Высылаю тебе то, что ты просила.
Роза'
Вот такие краткие я получила записки. Но в них было все - а именно, мой шанс на побег. При помощи этого грима я замаскируюсь и воспользуюсь велосипедом выеду под видом Хасана из дома. Велосипед я брошу по дороге, а там поймаю попутку и поеду в клинику, где Штольц укроет меня на какое-то время.
План казался гениальным, но что окажется на самом деле, оставалось только догадываться. Мне потребуется несколько дней, чтобы подготовится. Я не могла больше подставлять семью садовника, поэтому решила выкрасть одежду Хасана, которую Эльвира повесила сушиться. Осталось дождаться очередной пьянки Чаки и свобода у меня в руках.
Но, как назло, Чаки завязал с ночными кутежами. Каждый вечер я ждала подходящего случая, но Чаки видимо не правильно поняв мои вопросительные взгляды, начал заново за мной ухаживать. Для начала я решила его поддержать, может быть таким образом, он и сам даст мне свободу.
Однажды, когда мы обедали днем на террасе, я спросила его, когда мне будет дана свобода, чтобы я смогла поездить по магазинам. Сначала он молчал, а потом глядя на меня через бокал вина сказал:
- А зачем тебе ездить по магазинам? Платьев у тебя девать некуда, если чего-то нужно, скажи и тебе это доставят.
Я пыталась держать себя в руках:
- Мне нужно сделать маникюр, а то ногти в ужасном состоянии.
Чаки взял мою руку разглядывая мои безупречные ногти. После того как я перестала пить, чтобы себя хоть как-то занять, я занялась своей внешностью. И судя по всему не вовремя.
- У тебя прекрасные ногти. Но если тебе нужна будет маникюрша, я позвоню своей.
Я понимала, что он играет со мной, как кошка мышкой. И что-то в его глазах я прочитала, такое, что поняла, что прежней жизни у меня не будет и что ему приятны мои унижения и терзания. А также то, что терпеть это долго я не смогу. Поэтому я решила зайти с другой стороны. Он ждал от меня секса, но если бы я ему дала, это был бы еще один мой шаг для подчинения и потом этих шагов будет много. Выход же мне виделся в другом - раз план не действует, нужно оттолкнуть его и тогда он опять начнет кутежи, чего я так упорно ждала уже почти неделю.
Я откинула волосы рукой и изогнув бровь сказала:
- От твоей маникюрши лично для меня толку ни какого - трахнуть я ее не смогу, а если ее не трахать, то зачем звать? - после этого я как бы задумалась и снова посмотрела на него. - Хотя: может быть и правда ее трахнуть? А то от тебя меня уже воротит.
Это было на грани фола, но ничего другого мне не оставалось. Я понимала, что просто так мне эти слова он не спустит, от страха у меня даже дрожали колени, но внешне я была само спокойствие. 'Умирать, так с музыкой!' - мелькнула мысль.
Чаки смотрел на меня сощурив свои итак до жути узкие глаза. Его хищный профиль был мне отвратителен. Он негодования его лицо сморщилось и нос стал еще более крупным. Гладкие черные волосы казались намазанными маслом. Меня и правда от него тошнило.
Странно, но он меня не ударил. Он встал и громыхнув в тишине стулом ушел. Я закрыла глаза. Что будет дальше мне даже трудно было представить. Если бы он сразу избил меня, то он бы выпустил пар, а тут оставалось лишь ждать самого худшего. Но с другой стороны, я так устала, что совсем перестала бояться боли или смерти. Ночами обливаясь потом и что-то бредя, я просыпалась и долго не могла уснуть. Лежа в жаркой тиши я думала о том, как было бы хорошо, раз и навсегда уснуть глубоким сном, откуда нет возврата. В такие моменты я вспоминала родителей и обещала себе съездить на могилу, но когда просыпалась утром, сама себя снова обманывала и делала вид, что они уехали и я все драматизирую.
Каждую ночь, я ложилась в кровать якобы спать, на самом деле ждала когда приедут в дом ночные гости и будет ли снова у Чаки безудержное веселье. К его пирушкам я уже так привыкла, что один раз, внезапно встав ночью и не обнаружив в комнате воды, пошла в столовую. В коридоре я встретила бегущую мне на встречу обнаженную женщину, которая громко смеялась. За ней бежал Родриго и еще один мужчина. В нем я узнала Карена, который продал Чаки Оливию. Родриго сделав несколько широких прыжков поймал ее и смеясь взвалил себе на плечи. Его большая рука хлестким движением ударила ее по тугому заду, отчего на коже появилось большое красное пятно. Женщина продолжая смеяться колотила его по спине. Меня они похоже не стеснялись. Карен зная про мое положение в этом доме решив надо мной посмеяться сделал вид, что снял шляпу. Я прошла мимо них, всем своим видом показывая, что их не существует. Сзади меня оглушительно смеялись эти трое. Как же я их всех ненавидела в тот миг!
И вот сегодня я сижу и жду, когда дом заполниться пьяным хохотом, от сигаретного смога будет стоять туман, а музыка будет орать на полную.
В ту ночь, видно Бог сжалился надо мной, потому как только я хотела лечь спать, как увидела лимузин, который лихо подъехал в дому. Из лимузина начали выходить неизвестные мне люди. Они были уже навеселе, значит все идет как надо!
Я быстро открыла сверток, который мне передала Роза. Там был грим, чтобы сделать меня чуточку похожей на Хасана. В последнюю неделю я старалась почти не есть, чтобы похудеть и чтобы моя фигура больше смахивала на фигуру подростка. Теперь гримируясь, я радостно рассматривала свои торчащие ребра и плоский зад.
У Хасана был нос с большой горбинкой, как это бывает у восточных людей и темная кожа. Поэтому грим я просила темный. Когда я приклеила нос, то сходство получилось просто поразительным. Еще я слегка замазала губы, чтобы они стали уже, а черным карандашом нарисовала что-то типа легкой щетины. Пристально разглядывая себя в зеркало я осталась довольна. 'Мастерство не пропьешь!' - горько хмыкнула я, влезая в веши Хасана, которые я украла, когда они сушились. И в этот момент, я услышала нетвердые шаги, которые приближались к моей комнате. От ужаса у меня свело живот.
Буквально в одну секунду я нырнула под одеяло и отвернулась от двери. Шаги остановились возле моей комнаты, а затем кто-то открыл дверь и тихо вошел. По запаху одеколона, я поняла что это Чаки. Вот чего-чего, а этого мне сейчас меньше всего нужно было. Если он сейчас решит устроить со мной разборки, то мне придется долго объяснять, откуда у меня такой нос и почему я так странно похожа на сына садовника.
Чаки сел на кровать и погладил рукой мои волосы. Еще один момент, который меня чуть не подвел. Задумывая побег, я старалась сделать все как можно правильнее - начала тренировать голос, чтобы он был похож на голос Хасана, худела и училась стремительной походке, которая так свойственна подросткам. А самое главное, я хотела постричь волосы, чтобы сходство было максимальным. Слава Богу, я этого не сделала, иначе сейчас была бы сцена из репертуара сатирического театра.
Чаки видно смотрел сзади на меня, потому как я чувствовала его взгляд, который жег мне спину. Мое сердце стучало под двести ударов в минуту, но я старалась дышать спокойно и равномерно, так как это делают глубоко спящие люди. Воздуха мне не хватало, потому что мое сердце гнало кровь так быстро, что легкие с такими слабыми вздохами просто не справлялись с работой.
Затем я услышала как Чаки вышел, дверь тихо закрылась и я набрала в грудь побольше воздуха и наконец-то громко выдохнула. Когда стихли его шаги, я вскочила с кровати и взяла заранее принесенную корзину. Ее я взяла на случай если с кем столкнусь в коридоре, то могу сказать, что меняла в вазах цветы или еще что-то подобное. Все это звучало абсурдно, но мне ничего не оставалось как надеяться, что в таком бедламе на это мало кто обратит внимание. К тому же корзина скрывала мою грудь, которой никак не могло быть у шестнадцатилетнего подростка.
Одев кеды и надвинув бесйсболку как можно ниже, взяв корзину я выглянула в коридор. Там никого не было, на этажом ниже очень громко играла музыка и были слышны голоса. Я пришла к выводу, что мне лучше спуститься по лестнице, воспользовавшись лифтом я могу привлечь к себе внимание, которое было бы некстати.
По дороге меня никто не встретил и я уже готова была радостно выдохнуть, как на выходе я столкнулась с Родриго, на которого я практически налетела.
- Смотри под ноги, пацан, - буркнул он и быстрым шагом пошел наверх.
Я же стараясь идти не быстро пошла в сторону домика садовника. Мне нужен был велосипед, потому как вилла была за городом и идти до дороги довольно далеко. К тому же, меня могли быстро хватиться.
Велосипед стоял в сарае и мне пришлось долго возиться с дверцей. Когда я выводила велосипед из ворот, я обернулась. В окне стояла и смотрела мне вслед Эльвира. У нее были распушены волосы и она была в сорочке. Видно недавно проснулась, услышав мой шум. Я повернулась и махнула ей рукой. Эльвира помахала мне рукой в ответ.
Сев на велосипед я поехала. Что-то в душе у меня шевельнулась и я хотела обернуться, но времени было очень мало и поэтому я быстрее закрутила педали.
На выезде из ворот я увидела двух охранников, которые курили болтая о чем-то о своем. Я уже почти проехала ворота опустив голову, как внезапно один из них крикнул:
- Эй, малой, куда так поздно? Или может бабу завел?
Они дружно заржали. Я стараясь придать голосу хрипотцу сказала:
- Ничего не к бабе. Отец просил семена цветов соседскому садовнику отвезти.
У охранников видно было веселое настроение, потому что второй мне крикнул:
- А тебе отец говорил, что свои семена везде разбрасывать не стоит, а то от этого дети появляются!
Охранники после этих слов буквально зашлись в оглушительном смехе. Я решила не ждать и быстрее закрутила педали. Сзади было слышно, как они развивают тему, крича мне в след разные сальности, но меня было уже не остановить.
Идти домой было опасно, и я решила воспользоваться предложением Штольца и на время спрятаться в его больнице. А после сделать себе новые документы и куда-нибудь уехать, так далеко, что ни Чаки, ни кто либо другой меня не найдет.
В здание больницы мне удалось проникнуть незаметно, правда перелезая через высокий забор я зацепилась за него рубашкой и похолодела от страха представив как меня завтра здесь найдут, но успокоившись, смогла отцепиться. Велосипед я бросила возле одного дома пару кварталов назад. Уже через полчаса его либо увели, либо разобрали на запчасти, так что насчет этого волноваться не приходилось.
Штольц что-то писал в своем кресле, и когда я проникла в дверь и плюхнулась на рядом стоящий стул, он долго непонимающе таращился на меня. Тут я вспомнила, что все еще в гриме и со стороны напоминаю подростка. Я решила немного пошутить и поэтому сделав грубый голос прохрипела:
- Дядь, пусти пожить!
Он молча встал из-за стола и больно схватив меня за ухо потащил к двери:
- Тебя родители манерам не учили? Как ты сюда попал?
В этот момент у меня с головы упала бейсболка и длинные волосы рассыпались по плечам. Зло глядя на него, я отклеила накладной нос и возмущенно воскликнула:
- Нет, сам звал, а сам мне чуть ухо не оторвал!
Все еще потирая горевшее огнем ухо я смотрела на Штольца, а он глупо улыбался. Не удержавшись я спросила:
- И что здесь смешного?
Он подошел и порывисто прижал себе к груди:
- Мария! Я так волновался! После твоего письма я не находил себя места. В какой-то момент я даже хотел ехать и потребовать у твоего мужа, чтобы он показал мне тебя. И вот, ты здесь!
Я обратила внимание, что за время, пока мы не виделись он очень похудел. На его щеках была щетина и вообще он сам больше был похож на больного чем те, что лежали в его больнице.
Затем он ушел и вернулся с подносом, на котором дымились две кружки превосходно пахнущего кофе и лежала целая гора бутербродов. Видя это изобилие, я поняла, что голодна как волк, поэтому сразу накинулась на еду, походу с полным ртом рассказывая ему свою историю.
Он сидел рядом со мной и очень внимательно слушал. Пытаясь одновременно жевать и рассказывать, временами я сбивалась, но он меня никуда не торопил. На его бледном лице горели глаза, я видела, что он не просто рад меня видеть. Наверное, именно в том момент я осознала, что он меня любит и что я его кажется тоже. Все в его фигуре и лице было родным. Чувствуя его запах я буквально пьянела. А еще, мне хотелось тепла. После того как умерли родители, рядом со мной не было действительно близкого человека и от одиночества я немного одичала. И вот сидя на его мягком диване и глядя на него, я чувствовала себя так, что я снова дома и что теперь-то уж все будет хорошо. Не сдержавшись, я протянула руку и погладила его лицо. Щетина была грубоватой, но она мне приятно колола руку.
Его реакция была мгновенной, Александр словно этого ждал. Он накинулся на меня и закрыл рот страстным поцелуем. В этом поцелую лучше всяких слов мы объясняли друг другу как скучали, как мы растеряны и в то же время счастливы, а также то, что наше одиночество в прошлом.
Наша одежда буквально в одно мгновенье оказалась на полу. Мы очень торопились, так как итак потратили слишком много времени в прошлом. Теперь нам нужно было это наверстать, узнать друг друга заново, а также о многом поговорить.
В нашем слияние было что-то отчаянное, мы были словно пару влюбленных на тонущем корабле. Эти несчастные понимают, что спасенья нет, а также то, что эти минуты любви могут быть последними в их жизни. И пока все вокруг хватают документы и спасательные жилеты, влюбленные дарят последние минуты жизни друг другу. Все до остатка. До последней капли:
Впервые за долгое время я проснулась очень поздно. Проснувшись, я сладко потянулась, подставляя свое разморенное сном тело солнечному свету, бившему через окно.
Алекса рядом не было, видимо он ушел по делам. Вчера он определил меня в дальнюю палату на последнем этаже. Это был этаж, где лежали тяжелые больные, а также те, кто был в коме, но родственники не хотели отключать несчастных от аппаратов, поддерживающих их растительную жизнь. На этаже было не много персонала, а те что работали, были самыми проверенными. О том, что я здесь никто не должен был знать, поэтому я была поселена среди гнетущего больничного безмолвия. И не смотря на все это, я была до безобразия счастлива. Я была счастлива так, что мне хотелось петь и кричать о том, что я люблю самого лучшего человека на Земле, и что он любит меня.
Поскольку мне запрещено было выходить, то почти целый день я валялась глядя глупые сериалы и листая журналы, которые принес мне Александр. Днем он был еще красивее, он побрился и теперь его гладкая щека терлась о мою, пока я бормотала ему в ухо всякие глупости. Раньше мне это было не свойственно, и видя, как парочки называли друг друга 'Кисуля' и 'Перчик', меня передергивало. А теперь я сама сидела поджав под себя ноги и бормоча ему в ушко слова любви, а когда он наклонял мою голову, чтобы прошептать мне подобную же чушь в ответ, я буквально таяла и мурлыкала как кошка.
Наконец, начинал пиликать его пейджер и он куда-то убегал смеясь, потому что я с деланным гневом кидала ему вслед журналы и называя 'изменщиком'. Он возвращался, целовал меня в нос и снова куда-то убегал.
Неделя пролетела очень быстро, но не смотря на свое счастье, я заскучала. Мне нельзя было выходить во двор и подходить к окну, а обеды мне приносила неразговорчивая медсестра в возрасте, которая на все мои вопросы отвечала или 'Не знаю' или 'кто ж его знает'. В итоге, я начала выть от скуки. Лежа в одиночестве в ослепительно белой палате я думала то о Алексе, то о Чаки. Правда, мысли о Чаки были какие-то отстраненные и далекие. Видимо, я уже достаточно истерзала себя лежа долгими одинокими ночами в его особняке и слушая громкую музыку и смех других женщин.
Сейчас думая о том что было, я не испытывала ни ярости, ни грусти. Не буду врать, я его немного боялась, но в тоже время что-то во мне за это время изменилась. Сам не ведая того, Александр показал мне что такое любить по настоящему и как это может быть прекрасно. Он рассказал мне, что когда я только вошла в его кабинет, он сразу понял, что ждал меня всю жизнь. И тем не менее, он не стал торопиться и форсировать события. Более того, когда я выходила замуж, он думал о том, что Чаки может подарить мне весь мир и с ним я буду счастлива, ведь я это заслужила. Поэтому он ничего не предпринял. А когда узнал, что я несчастна, он сразу же согласился сделать для меня все возможное и невозможное.
Желая меня развлечь, Алекс заказал мне холсты и краски и я наконец-то обрадовшись тому, что не нужно сидеть на одном месте с усердием принялась за работу. Я рисовала его портрет. Мне хотелось отразить на нем его мужество и в тоже время доброту, а также природную интеллигентность и даже застенчивость.
Александр был самой идеальной моделью, о которой мечтают все художники. Он бездвижно сидел на кресле, сцепив перед собой замком руки и глядя на меня своими задумчивыми серыми глазами. В них я видела только себя. Раньше я всегда думала, что представляет собой выражение 'любить - это видеть свое отражение в глазах другого человека'. Сначала я думала, что это что-то типа второй половины или наподобие, но оказалось все проще. Когда тебя кто-то любит, он видит тебя. И куда бы он не смотрел на озеро, дерево, небо. Для него там есть только ты. Вот и я сейчас рисуя Алекса, видела в его глазах свое отражение. Я думаю, что в моих глазах тоже было что-то подобное, потому что, глядя на меня, у него на губах играла красивая мечтательная улыбка, от которой щемило сердце. Давно я не чувствовала себя так хорошо!
Как-то поздним вечером, когда я рисовала, ко мне в комнату вбежал очень бледный Алекс. Таким я его еще не видела.
- Мария, звонил один мой знакомый, к нам в госпиталь едет проверка, нужно срочно что-то делать!
Я подрисовывала ветки у дерева:
- Подумаешь, проверка! Чего ты так всполошился, у тебя одна из лучших клиник в стране.
Он подошел ко мне и отложив кисть взял мои руки в свои:
- Ты только не волнуйся. Проверка - это только повод. На самом деле в комиссии будет твой муж, он ищет тебя. Мне позвонил один мой хороший знакомый и предупредил. Времени у нас мало, так что действовать надо быстро!
Мои ноги стали как желе. В тот момент я поняла что такое страх! Алекс схватил меня и накинув на меня дождевик с большим капюшоном куда-то потащил. Я почти не сопротивлялась, так как новость меня потрясла. Когда я пришла в себя, мы в полной темноте шли по дорожке в сторону знания, где лежали больные с душевными заболеваниями.
Что-то буркнув охраннику Александр провел меня через скрипучие ворота. Мой мозг постоянно рисовал мне страшные картины, поэтому буквально под каждым кустом мне мерещились зловещие фигуры. Когда мы зашли внутрь, то на нас сразу нахлынула абсолютная тишина. Стены больницы были настолько толстые, что практически не пропускали звуки с улицы.
На входе нас встретила медсестра, которая молча пошла рядом с нами. Мне было любопытно, поэтому я постоянно вертела головой. Здание мне казалось зловещим, но может быть это мой страх искажал действительность. Стены коридора были выкрашены в бледно зеленый цвет, с которым резко контрастировал линолеум красного цвета.
- Пожалуй, я бы здесь тоже сошла с ума, - сказала я, слыша как мои зубы отбивают барабанную дробь.
Александр лишь посмотрел на меня и крепче сжал мою руку. Мы поднялись на самый последний этаж пешком. Почему мы не воспользовались лифтом, для меня осталось загадкой.
На этаже нас встретили три очень высоких и плотных санитара. Они были одеты в бледно зеленые медицинские костюмы. Я уже хотела сказать, что с такими габаритами слиться со стеной у них все равно не получится, но вовремя сдержалась.
Мы остановились напротив одной из дальних дверей.
- Подержите, пациента, Тина сделает ему укол, - сказал Александр. - Тина, сделай тройную дозу. Он должен долго проспать.
Медсестра посмотрела на Штольца:
- Это опасно, а вдруг он не проснется?
- Если он проснется, то опасно будет Марии. Так что, - он повысил голос. - Делай как я говорю!?
Она кивнула и они вчетвером зашли в палату. Не выдержав, я открыла маленькое окно на двери и заглянула внутрь.
Их фигуры полностью загородили пациента и я ничего не видела, зато слышала, как он рычит и сопротивляется. Наконец, он затих и они вышли.
- Готово, он будет крепко спать, как минимум часа четыре, а может даже и пять.
Александр кивнул:
- Спасибо, вы можете идти.
Санитары и медсестра ушли, я же стояла не понимая к чему все происходящее.
Александр повернулся ко мне и взял мои руки в свои:
- Мария, я тебе обещал, что сделаю все возможное, чтобы защитить тебя. К сожалению, у нас очень мало времени и отправить тебя из этого места я уже не успею. Зная твоего мужа, я скажу одно, ища тебя, он по кирпичику переберет все мое здание, пока не найдет тебя. Я надеюсь, что здесь он тебя не найдет.
Я непонимающе смотрела на него:
- А где здесь?
Он показал в сторону двери откуда только что вышли санитары и медсестра.
- Здесь лежит один сумасшедший. Его зовут Клаус и он зверски убил семь женщин. Суд просил высшей меры, но у него очень влиятельные родственники. В итоге, суд постановил, что он всю жизнь будет содержатся в психиатрической лечебнице со строгими правилами. И у нас именно такая лечебница. Будь моя воля, я бы тебя ни на шаг не подпустил к этому человеку, но другого выхода нет. Я хочу спрятать тебя в его комнате, потому что только сюда они вряд ли заглянут. Для этого нужно постановление суда и он, - Штольц кивнул в сторону двери, - считается очень опасным. Но сейчас, он очень крепко спит и тебе ничего не грозит.
Я смотрела на Штольца не в силах поверить в его слова:
- Ты правда хочешь, чтобы я спряталась в одной комнате с этим животным?!
Он погладил меня по лицу, а затем опустил руку в халат и достал пистолет.
- Вот, возьми на всякий случай. Хотя надеюсь этого случая не будет.
В этот момент у него зазвонил мобильный:
- Да: Я понял, - сказал Алекс и положил трубку. - Они уже приехали. Среди них твой муж и еще целая бригада охранников и каких-то непонятных людей.
Он открыл дверь и мы вошли в палату. Я с удивлением смотрела на мягкие стены и пол. Видя мой вопрос, Штольц сказал:
- Это делается для безопасности пациента, многие себя ранят.
И тут я увидела Клауса. Я бы сказала, что его нужно было назвать Клауще. Это был высокий и очень толстый человек с жидкими черными волосами и большими губами. Видя как он причмокивает во сне, сложно было предположить, что он маньяк, убивший столько невинных жертв, но обратив внимание на его мощные жилистые руки, которые были длинноваты для его туловища, я всему верила.
Александр подвел меня к кровати.
ТЕЛЕГРАМБот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
ВКОНТАКТЕБольшая библиотека с любыми жанрами и авторами
Большая Библиотека
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2 книги