Долгие раздумья

11

Медовый месяц они решили провести на острове Уайт. Феликс отдал предпочтение острову за относительную удаленность от суеты и шума. Превосходное место для отдыха: без друзей, врагов и репортеров. Взгляд ласкали зеленые долины, ландшафт оживляли отвесные скалы и утесы.

Феликс снял в лесу коттедж, из окон которого открывался чудесный вид на Английский канал. Море всегда нравилось Дикси. Дом на краю вселенной, однако, оборудовали всеми возможными и невозможными удобствами, что ничуть не мешало наслаждаться природой вокруг. Во владениях Дикси и Феликса оказался чудесный, не испорченный цивилизацией уголок земли, на котором было все, включая минеральный источник.

К великому удовольствию Дикси, никто не лез в их жизнь, они с Феликсом наслаждались уединением и, бывало, дни напролет проводили обнаженными.

Дикси почти постоянно будоражило сексуальное возбуждение: легкое касание и даже взгляд рождали эмоциональную бурю и побуждали воображение к изощренным фантазиям, которые тотчас изобретательно удовлетворялись Феликсом.

Они арендовали машину и иногда совершали по утрам прогулку в близлежащий маленький городок, где делали покупки. Потом купались в кристально чистой голубой воде лагуны на принадлежащем только им пляже, любуясь видом бухточки.

Достопримечательностями остров был небогат. И вообще-то чужая история мало волновала молодоженов. Так что в Карисбрукский замок они попали случайно.

Когда-то на острове Уайт в этом замке томился в заключении король Карл I. Возможно, его тюремщики не были жестоки, но сам по себе факт несвободы был ужасен.

Дикси потрясла мысль, что на острове, на котором она испытала чувство подлинной свободы, находился в заточении один из сильных мира сего.

— Король Англии в тюрьме, Феликс! Ты подумай!

— Да уж, Карисбрукский замок не королевский дворец! — Феликс тепло посмотрел на жену. Впрочем, не имеет значения, какова клетка, Дикси. Из золота или из железа, просторная или тесная. Из тюрьмы нужно бежать. И жестоко мстить тем, кто посягнул на твою свободу!

В первый раз Дикси захотелось поговорить с Феликсом не о себе, а о нем. В сущности, она ведь ничего не знала ни о его жизни до появления в доме Харлендов, ни о его семье.

— Феликс, расскажи мне, каким ты был.

Он недоуменно посмотрел на Дикси.

— Я хочу знать. Расскажи, каким было твое детство?

— Одиноким, Дикси. Очень одиноким.

— Но ведь у тебя же два брата!

— Они не брали меня в компанию. Так же, как твои сестры — тебя.

— Твои братья не любили тебя?

— Не совсем. Они меня просто не замечали.

Дикси почувствовала, что Феликсу не хочется рассказывать о своем детстве, но любопытство уже распалилось.

— Почему не замечали?

— У них была своя жизнь. И вообще, Дикси, они остались со своим отцом после развода родителей.

В голосе Феликса зазвенел металл, что, однако, не испугало Дикси. Она решила идти до конца.

— А сколько тебе было лет, когда твоя мать развелась?

— Семь.

— И ты остался с матерью?

— Не совсем. Меня отправили в пансион.

— В семь лет?!

Феликс невесело усмехнулся ее изумлению и подвердил:

— С глаз долой — из сердца вон.

— Но почему?

— Мать полагала, что я испортил ей жизнь. Сломал, разрушил. Она забеременела от мужчины, которого страстно хотела.

Но он не собирался разводиться со своей женой. А вот ее собственный муж, узнав, что я не от него, развелся с ней тут же.

— И когда же ты узнал о своем настоящем отце?

— Тогда же.

— В семь лет?! Но ведь ты был совсем маленьким!

Дикси представила, как трагично могла сложиться ее собственная жизнь, узнай она правду о своем происхождении в раннем детстве. Это бы наверняка сломило ее. И она бы не сбежала и могла превратиться в запуганную маленькую Золушку без шансов на встречу с принцем.

— А школа? На что она была похожа? На тюрьму?

— Там жилось не так уж плохо… — сказал Феликс после долгого молчания. — И даже хорошо — для детей, имевших достижения в спорте. И в учебе, конечно.

Феликс хмуро улыбнулся.

Дикси не стала спрашивать, как он учился. Блестяще. Как же иначе? Он всегда был лидером. О спортивных успехах свидетельствовало его тренированное тело. О прочих — нынешнее положение в империи Харлендов.

Дикси уже знала о блестящей учебе Феликса в университете. И это, признаться, мало ее интересовало.

— Феликс, скажи, зачем тебе понадобилось присутствие твоей матери на свадьбе? — задала она давно мучивший ее вопрос.

Он оторвался от созерцания моря и холодно ответил:

— Потому что она — моя мать, хочет она этого или нет. Любовь-ненависть? — подумала Дикси. Похоже. Странно, но мы оба желали присутствия на свадьбе женщин, которые дали нам жизнь.

— Но ведь она могла отказаться, а приехала… — осторожно продолжила Дикси.

— А почему, как ты думаешь? Дорогая моя, Хилари Дебнем льстит положение, которого я достиг! Она не отказалась бы от удовольствия утереть всем нос моими успехами. Ну, всем, кто знает…

Феликс замолчал, и Дикси не задавала больше вопросов. Ее мать тоже ведь гордилась ею в тот день.

В конце концов жизни двух бастардов нашли оправдание в глазах их матерей. Дикси знала наверняка, что ее собственным детям не придется оправдываться за факт рождения.

Хорошо бы, если бы я уже забеременела, подумала Дикси. Как здорово зачать ребенка на острове!

Перед отъездом из Лондона она зашла в аптеку купить кое-какие необходимые мелочи и впервые обратила внимание, сколь разнообразен и широк ассортимент средств предотвращения беременности: и таблетки, и свечи, и целые комплексы противозачаточных пилюль, не говоря уже о презервативах всех видов и цветов! Дикси так долго и в такой задумчивости стояла у полочки с контрацептивами, что аптекарь поинтересовался, не помочь ли ей с выбором, и скорее всего потом долго ругал себя за невольно допущенную бестактность, потому что милая молодая леди выбежала из аптеки как ошпаренная.

— Феликс! А как ты планируешь получить контрольный пакет акций, если родится дочь?

— Есть множество путей, дорогая. Не ломай голову, предоставь это мне.

— Так назови хоть один! Я не хочу чувствовать себя виноватой, если не получится сына! Пожалуйста, Феликс! Мне нужно знать!

Он нахмурился, однако ответил, хоть и неохотно:

— По завещанию Максимилиана, я должен жениться на его дочери и внуку передать его империю. Формально условия соблюдены.

— Но…

— Никаких «но»! Я единственный исполнитель по завещанию.

Феликс откровенно разозлился, и Дикси вдруг пришло в голову, что Минерва была не так уж и не права.

— Я не поняла, что ты сможешь сделать.

— Завещание Максимилиана не вступит в силу, пока все его пункты не будут соблюдены. Полностью, — отчеканил Феликс. — Что при нормальном ходе событий означает терпеливое ожидание для всей твоей семьи. Твоя мать и сестры устанут ждать, пока у нас родится сын, которого может и не быть. И только после его рождения они получат свою долю наследства. Твоя мать помнит свой эксперимент по рождению наследника, сестры наверняка тоже в курсе. Они рискуют просидеть без денег многие годы и безумно боятся нищеты. Так что мне без труда удастся уговорить их передать мне свои доли акций за реальные деньги.

Дикси словно прозрела. Так вот что имела в виду Минерва, когда сказала, что условия теперь диктую я! Командует мое лоно! Пока у меня не родится сын, вся моя семья живет практически без денег!

— Ты поступишь с ними по-честному, Феликс?

Дикси затаив дыхание ждала ответа. Я не смогу жить с Феликсом, если он поступит, как Максимилиан Харленд!

Феликс удивленно посмотрел на нее.

— Конечно, я намерен играть честно. И ужасная суматоха в мыслях Дикси тут же улеглась.

Хотя она и подозревала, что у Феликса есть собственные соображения по поводу ее семьи, о чем свидетельствовал мрак, нет-нет да и поднимавшийся из глубины его глаз, когда он говорил о Харлендах, Дикси считала, что благородному охотнику, каким, несомненно, являлся Феликс, не к лицу подлость. Если можно играть по-честному, Феликс предпочтет игру по всем правилам.

Он стоял на краю обрыва — стройный, красивый. Всегда готов к борьбе! — восхитилась Дикси.

— А как ты относишься к своим братьям? — спросила она.

— Я их уважаю. Они всего достигли в жизни сами. Отец сумел воспитать в них чувство собственного достоинства.

— Да, он поступил лучше Максимилиана. Тот никому не давал воли и держал дочерей в страхе, что исключит их из завещания.

— Ну, на тебя-то эти страхи не распространялись. В завещание тебя даже не включили. Должен признаться, я не особенно люблю твоих сестер, Дикси. Они тунеядки. Единственным их занятием было подлаживаться под отца. Теперь они пытаются угождать нам. Это подлая и скучная жизнь, Дикси. Хорошо, что ты ничуть на них не похожа.

Дикси и сама не понимала, почему приготовилась сражаться за интересы сестер и матери. Возможно, познав, что такое настоящая свобода, она старалась помочь им выйти из заключения, в которое те себя добровольно загнали.

— Ты не понимаешь, Феликс! Они не так плохи! Но им пришлось испытывать давление — не ежедневное, нет! — ежесекундное давление тяжелой личности Максимилиана Харленда! Мы должны помочь им стать свободными. Как мы.

Она не ожидала от себя подобных пламенных речей. Но, кажется, Феликса сказанное ею ничуть не удивило. Он перевел на Дикси восхищенный взгляд и сказал:

— Ты замечательная!

Двумя часами позже, когда они лежали, обнявшись, в коттедже, Феликс нежно погладил живот Дикси.

— Ты думаешь, ребенок уже…

— А почему бы и нет?

Охотники, подобные тебе, никогда не промахиваются… закончила она про себя.

Он засмеялся и поцеловал ее запястье. Затем покрыл поцелуями шею, грудь, спускаясь все ниже и недвусмысленно давая Дикси понять, чем намерен заняться. Но раньше, чем ее сознание затуманила сладкая нега, Дикси прошептала:

— Пожалуйста, Господи, пусть родится мальчик!

Сын разрушит злые чары власти Максимилиана Харленда. Феликс получит всю империю. Она, Дикси, — Феликса. А ее сестры и мать — свободу!