Дом из пепла и стекла

Глава 7

Синди

На следующее утро я очищаю от нагара решётку огромной плиты, когда в кухню входит Кэрол.

— Что ты делаешь, Синди? — спрашивает она в полном ужасе.

— Очищаю золу, иначе она забивается. Огонь помогает нагревать воду и дом, а также используется для приготовления пищи.

— Разве у вас нет для этого персонала?

Я тихонько смеюсь.

— Уже нет. Денег, якобы, нет.

— Она хитрая стерва. Нам нужно быть осторожными в этом вопросе.

Я бросаю взгляд на часы на стене и немного расслабляюсь, когда вижу, что сейчас только семь утра. Все остальные встают не раньше девяти. Дейзи может спуститься раньше, но часто она встаёт около восьми. Пока что мы можем спокойно поговорить.

— Что касается Айрис, Боже мой. Этой девушке свойственна надменность. Она считает себя лучше всех и слишком глупа, чтобы понять, что все считают её невежественной, высокомерной и занозой в заднице.

— С Дейзи всё в порядке, — говорю я, вставая и смахивая тыльной стороной ладони волосы с лица.

— Она не такая плохая, как остальные, но я бы ей не доверяла, Синди. Не доверяй никому из них.

— Я не доверяю, и Нико больше всего.

Она улыбается мне.

— Давай, садись.

Я делаю, что она говорит, сажусь рядом с ней, прекрасно понимая, что на моей одежде остались следы сажи и пепла. Через пять минут я вымою руки, возьму пыльник и приступлю к стеклянным ужасам на полке.

— Он интересный, не правда ли? Я видела его фотографии, но они не дают представления о нём. В реальной жизни он больше и властный.

Я смотрю на неё и не могу удержаться от тихого смеха. Кэрол слишком любит плохих мальчиков. Из-за этого она постоянно попадает в неприятности. Как в случае со сквоттером, от которого она никак не может избавиться.

— Кэрол, он слишком коварен и опасен даже для тебя.

— Ах, дорогая, не для меня, я думаю о тебе.

Я делаю глоток воды, которая стояла на столе, и захлёбываюсь ею, кашляя до тех пор, пока слёзы не текут по щекам. Когда я прихожу в себя настолько, что могу говорить, я в ужасе смотрю на неё.

— Ты же не можешь быть серьезной? Я? Он… он отвратителен. Преступник. А ещё он будет моим отчимом. Это ужасно.

— Да ладно, Синди. Он для тебя никто. Он не будет твоим отчимом ни в каком истинном смысле этого слова. У вас нет общей крови, вы не родственники, и, что самое главное, ты совсем не знала его ещё пару недель назад. В этом нет ничего странного, если вы друг другу нравитесь.

— Мир на это не посмотрит. Это был бы скандал, кроме того, он преступник, — я понижаю голос. — Он ужасен. Ты хочешь, чтобы я связалась с таким человеком?

Она улыбается мне.

— Я не говорила, что надо связываться с Нико. Однако привлечь его на свою сторону было бы неплохо.

Я в шоке смотрю на Кэрол. Она потеряла остатки разума? Это человек, который врывается в мою комнату. Кто испортил ножом мою реликвию. Он не ручной щенок, которому я могу приказывать. Пытаться использовать Нико в своих целях — всё равно, что пытаться оседлать торнадо. Меня бы подняло вверх, вознеся высоко в небо, а затем разбило бы о землю на мелкие кусочки.

— Это слишком безумно и опасно, — говорю я.

Однако какая-то дикая часть меня хочет оседлать вихрь. Есть люди, которые охотятся за торнадо только ради острых ощущений. Смогу ли я пережить охоту за торнадо в собственном доме?

Кэрол кивает.

— Вероятно, ты права. Но иногда, чтобы получить желаемое, нам приходится вступать в неблаговидные союзы. Он явно не любит Иветту и её дочерей, и у него есть интерес к тебе, так что, возможно, в какой-то мере ты сможешь использовать его, чтобы помочь тебе.

Её взгляд расфокусируется, когда она думает и смотрит в другой конец комнаты. Медленно брови сходятся над переносицей.

— Что, — сердито говорит она, — что это за чудовища?

Кэрол показывает на полки со статуэтками из стекла и хрусталя, непристойно мерцающими в ярком свете кухни.

Я вздыхаю.

— Стеклянные статуэтки Иветты. Я должна вытирать их от пыли вон той маленькой перьевой метёлкой.

— Ты что? — её лицо побледнело, как будто я сказала ей, что должна вылизать их дочиста. — Синди, это возмутительно. Это твой дом, а не её. Ты не должна делать ничего подобного.

— Кэрол, — мой голос повышается, когда меня охватывает паника. — Ты обещала. Она имеет власть над моим трастом и этим домом, пока мне не исполнится двадцать два года. Это недолго, и как только всё будет под моим контролем, я смогу вышвырнуть её отсюда навсегда. До тех пор я должна сохранять мир, иначе кто знает, что она может натворить.

Я не рассказываю Кэрол о своих опасениях по поводу реального физического вреда со стороны Иветты, поскольку она и так достаточно сердита.

— Я еду домой, и как только я избавлюсь от своей маленькой проблемы, я вернусь сюда и уберу эту женщину из твоей жизни. Так или иначе, мы это сделаем.

Я улыбаюсь и беру её за руку.

— Одна только встреча с тобой дала мне такой толчок. Я не могу тебе сказать. Возвращайся, как только сможешь, но пока у нас нет надёжного плана, как справиться с Иветтой, я прошу тебя не создавать проблем.

Кэрол вздыхает, но обнимает меня.

— Не буду, дорогая. Всё это просто разбивает мне сердце.

На лестнице в коридоре раздаются тяжёлые шаги. Так топает только Нико или кто-то из его людей. Обычно он не встаёт так рано, так что это, скорее всего, один из его головорезов. Я чуть не пищу от шока, когда Нико врывается на кухню, весь хмурый, разъярённый, как фурия.

— Ёбаный мудак! — кричит он в телефон, который прижимает к уху. Он одет не в свой обычный костюм или в нарядно-повседневном стиле. Верхняя часть его тела прикрыта только белой майкой, а свободные серые треники свободно облегают мощные бёдра и непристойно подчёркивают все его достоинства. Боже мой, такие вещи должны быть запрещены для ношения мужчинами.

Мой жадный взгляд перескакивает с его приличных размеров достоинства на мускулистые бёдра, на разъярённое лицо, на массивные плечи, а затем на чернила на правом бицепсе, окрашивающие загорелую кожу в чёрные, синие и зелёные цвета.

— Разберись с этим сегодня же, или я сам приду туда, — Нико говорит это с убийственным спокойствием. Он произносит ещё три фразы на быстром итальянском. Затем говорит:

— Разберись. С этим. Делом. — его тон ледяной, и он кажется спокойным как раз перед тем, как повесить трубку и швырнуть телефон в дальнюю стену, разбив его вдребезги.

— Блядь! — кричит он.

Сжав руки в кулаки, он делает три глубоких вдоха и идёт поднимать разбитый телефон, ни разу не взглянув на нас.

Когда он опускается на пол и убирает устроенный им беспорядок, Кэрол издаёт негромкий свист.

— Боже мой, он великолепный экземпляр. Если бы только я была на двадцать лет моложе, — она шепчет свои слова в раковину моего уха, как секретное послание.

Нико выходит из кухни, ненадолго оборачиваясь в нашу сторону, чтобы наклонить голову.

— Дамы.

Кэрол разражается смехом, когда он уходит, и качает головой.

— Кажется, я влюбилась.

— Он опасен, — я указываю на этот факт, потому что она начинает беспокоить меня своим обожанием Нико.

— Что ты знаешь, об опасности?

— Стоит избегать её любой ценой?

— Нет, дорогая. Немного опасности может быть очень весело. Не стоит, например, выходить замуж за опасность. А вот интрижка — да. Дикая поездка. Это может быть бодрящим.

Я краснею.

— Кэрол!

— Ах, да ладно, Синди, ты больше не подросток, ты взрослая женщина. Мы должны быть в состоянии вести взрослый разговор между собой. Этот мужчина? Да, он опасен. Безнравственный, несомненно. Ненадежен, безусловно. Но он не скучный. Если бы я была на твоём месте и застряла здесь ещё на несколько месяцев, терпя эти муки, я бы не стала каждый день делать то, что хочет Иветта.

— Я уже объяснила, — говорю я, немного расстроена тем, что она не понимает моей позиции. — Я должна сохранять спокойствие, пока не получу наследство.

Она улыбается мне.

— Синди, ты слишком хорошая. Слишком добрая. Слишком честная. Ты не понимаешь ни этого мира, ни того, как многие в нём действуют.

Ауч.

— Ты не можешь открыто взять на себя Иветту. Нет, я всё понимаю. Но это не значит, что ты не можешь немного повеселиться за её счёт. Вспомни вчерашний вечер. Только не говори, что тебе не понравилось видеть, как она испытывает небольшой дискомфорт? Ты могла бы подколоть Айрис, от души посмеяться над ней, потому что более глупой женщины я ещё не встречала, и пофлиртовать с тем прекрасным куском мяса, который является твоим будущим отчимом, чтобы завести Иветту. Ни больше. Ни меньше. Ты застряла здесь до тех пор, пока тебе не исполнится двадцать два года, или пока я не придумаю план, как избавиться от Иветты для тебя. Так… почему бы не повеселиться? Немного развлечься за их счёт? Я буду заходить почаще, даже если не найду способа вытащить тебя из этой ситуации. Если ты попала в ловушку с этими ужасными женщинами, давай сделаем это забавным.

К сожалению, она не знает масштабов всего этого. Если бы Кэрол знала, что я иногда искренне опасаюсь за свою жизнь, она бы не стала досаждать Иветте. Нет, если бы Кэрол узнала об этом, она увезла бы меня в Италию или Францию, во всяком случае, в один из своих домов, и я потеряла бы всё. Меня беспокоят не деньги, а история, заложенная в кирпичи и раствор. Это было бы предательством по отношению к моей матери — позволить Иветте забрать всё.

Уже не в первый раз я проклинаю своего отца за такую глупость.

— В любом случае, подумай об этом. Я пойду, соберу вещи, и увидимся за завтраком через час?

— Отлично, — говорю я.

Это значит, что я смогу почистить стеклянные ужасы без того, чтобы Кэрол расстроилась из-за меня.

Когда она ушла, я тщательно вытираю пыль с каждой фигурки из коллекции Иветты. Я их ненавижу, но с некоторыми из них я в конце концов разговариваю. Это странное занятие, которое я делаю, чтобы скоротать время за уборкой. Я придумываю персонажей и истории для некоторых фигурок. Есть сова, которую я назвала Барни. Лошадь зовут Красавица, а волка я назвала Райдер. Не знаю точно, откуда он у меня взялся.

— Ты скакала галопом по полям во сне прошлой ночью, Красавица? — спрашиваю я, тщательно вытирая с неё пыль. — Однажды я полюбила бы такого коня, как ты. Он был бы чёрным и шестнадцати рук в высоту, и мы бы скакали вместе на многие мили, вдаль от всего и всех. Потом я бы садилась и отдыхала, пока он ел траву, и мы бы медленно, рысью возвращались обратно. Конечно, к тому времени здесь уже не было бы Иветты, и я могла бы возвращаться домой в покое.

Я вздыхаю и смахиваю с лица глупую слезу.

Медленный хлопок заставляет меня подпрыгнуть и обернуться. Сердце колотится, когда я готовлюсь увидеть Иветту, но это Нико… снова.

— Ты превращаешься в мою тень, — огрызаюсь я.

— Не льсти себе, я просто хочу выпить кофе.

— О? А ты не подумал попросить кого-нибудь из нас, скромных женщин, сделать это для тебя?

Он ухмыляется, глядя на меня.

— Моей ленивой невесте ещё рановато вставать, а я знал, что ты здесь, стираешь пальцы до костей, вытирая пыль с имущества моей будущей жены. Наверняка ты хочешь разбить этих ублюдков в пух и прах, не так ли?

— Нет. У меня есть кое-что, что называется контролем. Тебе стоит попробовать как-нибудь. Твой телефон сейчас бесполезен.

Нико пожимает плечами.

— Всё равно он был бесполезным. Он одноразовый. Я бы не стал его больше использовать.

Он вторгается в моё личное пространство, подходя слишком близко, заставляя меня сделать шаг назад к полке.

— Знаешь, тебе стоит как-нибудь попробовать. Отпустить часть этого контроля. Ты так полна печали и гнева.

Его голос теряет свой обычный сардонический оттенок и становится серьёзным. Большие руки хватают меня за плечи, и он разворачивает меня лицом к себе.

— Почему бы тебе не бросить что-нибудь? Покричать? Покричи. Это поможет тебе почувствовать себя лучше.

— Я не могу, — шепчу я. — Я должна всё контролировать.

— Почему? — бросает он вызов.

— Во-первых, потому что Иветта может меня выгнать, если я начну устраивать сцены. Я и так всё время на волоске от гибели из-за неё и Айрис. Во-вторых, я боюсь, что если начну, то не смогу остановиться.

Нико обводит взглядом моё лицо, как будто впадины и плоскости моих костей — самый интересный пейзаж, который он когда-либо видел.

— У тебя есть какая-нибудь одежда для тренировок?

Я киваю. Я давно не занималась спортом, и мне действительно нужно вернуться к нему. Я много работаю по дому, всегда спешу и тороплюсь, так что мне не грозит потеря формы.

— Иди, переоденься, и встретимся здесь через пять минут.

Я неуверенно замираю.

— Синди. Это тренировка, не более того. Я сейчас не издеваюсь над тобой. Обещаю.

Подумав, что я, наверное, сошла с ума, я киваю и опускаю пыльник. На сегодня хватит стекла.

— Хорошо. Увидимся через пять минут.

Я бегу наверх и переодеваюсь, волнение сжигает мой желудок. Я пишу Кэрол сообщение, что не буду завтракать в течение часа, а затем спешу обратно.

Когда я захожу на кухню, Нико ставит на стол два пластиковых стаканчика с соломинками. Он передаёт один из них мне.

— Выпей перед тем, как мы начнём. Я думаю, ты ещё не ела.

— Что это?

— Протеин, сахар, углеводы, энергия. Это спортивный напиток.

Я осторожно потягиваю его.

— Он не отравлен, Синдерс.

— Зола?

— Да, тебя зовут Синди, и ты всегда покрыта сажей с этой проклятой решётки. Синдерс⁹.

— Мило, — я сужаю глаза, глядя на него.

Нико смеётся ещё больше.

— И я имею полное право думать, что ты меня отравляешь. Ты вряд ли являешься добропорядочным гражданином.

— Уверяю, если бы я хотел, чтобы ты исчезла, я бы не стал прибегать к такому неточному средству, как яд. Я бы просто застрелил тебя.

С этими словами он поворачивается на пятках и зовёт меня за собой.

У меня голова идёт кругом, и я делаю то, что он говорит. Он выводит меня из кухни и ведёт через двор к большому сараю — первой пристройке слева от нас. Мы заходим внутрь, и я задыхаюсь. Он полон обогревателей и оборудования.

Есть беговые дорожки. Гребные тренажёры. Велосипед. Кросс-тренажёр. И гири. Много-много гирь.

— Давай, — говорит Нико, забираясь на ринг, установленный в центре всего этого.

Я останавливаюсь и качаю головой.

— Ты с ума сошёл? Я не собираюсь вступать с тобой в боксёрский поединок.

— Конечно, нет. Только ты меня бьёшь. Пойдём.

Нико наклоняется и протягивает мне свою большую руку. Я принимаю её, ведомая неким состоянием, похожим на сон, чтобы сделать всё, что он скажет в этот момент.

Он затаскивает меня на ринг, я перешагиваю через нижний канат, пригибаю голову, чтобы избежать верхнего, и оказываюсь прямо напротив Нико.

Вместо того, чтобы затягивать момент, он отходит назад и берёт пару перчаток, которые аккуратно надевает мне на руки.

Затем он прикрепляет накладки к своим рукам, а зубами заканчивает закрепление второй накладки.

— Хорошо, я хочу, чтобы ты ударила меня, целься в лапы¹⁰, — говорит он, поднимая руки вверх. — Мы немного потренируемся так, а потом ты сможешь поработать с боксёрским мешком.

— Что, если я промахнусь, и ударю тебя? — спрашиваю я.

Нико смеётся.

— Я переживу это. Я вроде как жду этого от тебя. Только не надо мордобоя. Я слишком красивый, — он насмешливо морщится.

Я не могу сдержать улыбку.

— Мудак, — бормочу я себе под нос.

Он кивает в знак согласия, затем поднимает руки вверх.

— Целься в лапы и бей прямо.

Я делаю, как он говорит, чувствуя себя глупо, когда мои маленькие кулачки бьют по накладкам, а он даже не шелохнётся, не покачнётся.

— Хорошо, давай сделаем несколько перекрёстных зацепов. Бей меня накрест и прикладывай больше усилий.

Я снова делаю то, что он говорит. Я бью его с намеченной силой, надеясь, что удар окажет физическое воздействие. Мы работаем так некоторое время, а потом он начинает уворачиваться от моих ударов, и мне становится труднее их наносить. Я понимаю, что мне это нравится, что это раскрепощает меня.

Через некоторое время мы останавливаемся, Нико отбрасывает накладки и снимает перчатки. Он берёт тейпы и обматывает мне запястья.

— Готова попробовать на мешке? — спрашивает он.

— Я бы подумала, что груша будет первой.

— Единственное, что у нас есть, — тяжёлая боксёрская груша, и ты рискуешь получить травму, если займёшься ею не разогретой. Следи за техникой, которую я тебе показываю. Не бей слишком сильно, а если больно, остановись, — он снова надевает мне на руки перчатки. Я выхожу за ним с ринга, спускаюсь по ступенькам и иду через всю комнату к массивному тяжёлому мешку, подвешенному к потолку.

Нико что-то нажимает на своём телефоне, и комнату заполняет громкий металл. Я его не узнаю. Я больше люблю Аббу.

— Тебе понравится, — говорит он, подводя меня к дальнему краю боксёрской груши.

Я останавливаюсь и смотрю на неё, прежде чем из моего рта вырывается смех. К мешку приклеена фотография Иветты, напечатанная на бумаге формата А4, помятая и потрёпанная. Очевидно, что она пережила пару ударов.

— Вот так, — говорит Нико. Он отходит назад, расширяет позицию и делает замах. Цепи звенят под силой его удара. На нём нет перчаток, и я вздрагиваю.

— Не выпрямляй руку слишком сильно. Держи её свободной. Вот так, — Нико бьёт и наносит удары, а я стараюсь сосредоточиться на его технике. Я правда стараюсь. Но меня завораживают мускулы его рук, которые мощно вздуваются и сгибаются. Он такой чертовски сильный и большой, и я хочу, чтобы вся эта мощь каким-то образом окутала меня. В моём углу. На моей стороне.

Вокруг меня.

Я отмахиваюсь от этой мысли. Нет. Нет. Нет. Я не буду об этом думать.

— Попробуй, — приказывает он.

Я делаю это, чувствуя себя поначалу глупо. Он стоит позади меня, и его большие руки гладят мои голые руки, корректируя мою технику и стойку. В этот раз его прикосновения не дразнят и не угрожают. Они кажутся… бесстрашными. Он искренне показывает мне, как это делается. После нескольких повторов он кивает мне и ухмыляется.

— У тебя хорошо получается. Увидимся на кухне. Закрой дверь, когда закончишь. Иветта не знает об этом месте. Никто из моих людей тебя не потревожит. Я сказал им, чтобы они не приходили до девяти.

— Подожди, ты уходишь? — я удивлена и немного разочарована.

Он снова вторгается в моё пространство и наклоняет мой подбородок.

— Тебе, малышка Синдерс, нужно выплеснуть наружу те чувства, которые ты копишь в себе, иначе ты сойдёшь с ума. Ты не сможешь это сделать, пока я здесь. Ударь её. Кричи на неё. Ругайся, проклинай, кричи и плачь. Делай то, что тебе нужно. Извлеки из этого как можно больше, а потом найди меня на кухне, и я приду и запру это место. Перед тем, как выйти, сними перчатки. Нам не нужно, чтобы Иветта или эта праведная стерва Айрис задавали вопросы.

— Почему ты помогаешь мне?

Нико пожимает плечами.

— Не знаю. Но это не то, что я делаю часто, так что я бы на твоём месте согласился. Я предложил тебе один вариант решения проблемы, а ты отказалась. Это один из двух способов, которые я знаю. Трахаться и драться. С помощью этого я справляюсь с дерьмом. Трахаться здесь было не с кем, так что это альтернатива.

— С-спасибо, — я заикаюсь, переполненная эмоциями от его доброты.

Его взгляд темнеет, и он крепче сжимает мой подбородок.

— Не нужно делать из меня героя, Синдерс. Я не такой. Это ничто. Прими это или оставь.

Потом он отпускает и уходит, но я улыбаюсь про себя, потому что это не пустяк. Это что-то.

Я только не уверена, что именно.