Дом у озера

Глава 20

— Я здесь не останусь. — Словно вор, застигнутый на месте преступления слепящим лучом прожектора, Кэлли почувствовала, как в грудь постучал холодный кулак паники. — Вы не можете меня заставить. Не имеете права, — говорила она, обращаясь к женщине в голубом халате — то ли доктору, то ли медсестре, то ли кому-то еще. Но что бы она ни говорила, как бы ни хотела сбежать из жуткой узкой комнаты, незнакомые люди продолжали делать что-то с ней. Вообще-то Кэлли и не знала своих прав. За кого ее примут здесь? За беглянку? Как с ней поступят? Передадут властям? Отправят в колонию для несовершеннолетних правонарушителей? В любом случае хороших вариантов не было, а потому оставалось только одно: бежать. Снова бежать.

— Мы позаботимся о тебе, — сказала женщина.

— Вы не имеете права. Мне уже восемнадцать.

— Неправда, восемнадцати тебе еще нет. — Женщина говорила негромко, но уверенно.

В затылок ударили острые, холодные как лед иголочки. В первый момент Кэлли просто онемела. Ее как будто загнали в угол. Она хотела крикнуть, что они ошибаются. Что ей уже восемнадцать. Что она может голосовать Что имеет полное право сбросить с пальцев пластиковые зажимы, вырвать трубку капельницы и уйти из этой жуткой палаты с ее ярким светом и пугающими звуками.

Но женщина в голубом халате каким-то образом выведала ее секрет.

— Что вы хотите этим сказать? Я же знаю, сколько мне лет.

— Я тоже.

Кэлли нахмурилась:

— Откуда?

— Я — врач. Знать такие вещи — моя работа. Зовут меня доктор Рэндалл, я врач неотложной помощи и настоящая волшебница в том, что касается оценки данных пациента.

Кэлли содрогнулась. Отсюда надо выбираться. Немедленно. Но, сказать по правде, вынимать трубку капельницы было страшновато. Удивительно и даже, может быть, смешно, но при всем том, что ей довелось испытать и пережить в прошлом, она не могла вот так запросто сорвать белые полоски пластыря и вытащить глубоко вошедшую в тело иголку. Привыкнув терпеть боль от других, Кэлли вовсе не горела желанием вредить себе самой. Она видела, как это делают в кино, где иголку выдергивают одним смелым, решительным жестом, но сейчас, оказавшись в похожей ситуации, отнюдь не спешила следовать примеру экранного героя. А если будет больно? Если из раны пойдет кровь? И даже если она освободится от капельницы, что дальше? Куда идти в голубом больничном халате? Куда подевалась ее одежда, она не знала. Вот черт. Ее просто раздели. Ну разве не унизительно?

Люк, вспомнила Кэлли. Вот кто ее спасет. Но… она вдруг поняла, что не хочет этого. Если Люк увидит ее здесь, в таком виде, то, скорее всего, сбежит в страхе в соседний город.

Нет, надо сменить тактику.

— У меня нет денег. Я не смогу оплатить счет.

— Не беспокойся, об этом уже позаботились, — заверила ее доктор Рэндалл.

— Кто? Мистер Харрис? — Как же она не подумала.

— Не знаю. Этим занимаются другие.

Конечно, Джей Ди, кто же еще. Она, разумеется, была благодарна ему за заботу, но ей никак не хотелось чувствовать себя участницей благотворительной акции. Хотя, как ни крути, так оно и есть. А Джей Ди, нравится ему это или нет, выступил в роли папаши Уорбакса [20] . Только ведь он ничем ей не обязан, и заботиться о ней у него нет ровным счетом никаких причин. Просто Джей Ди хороший парень. Но она и без него обойдется. Надо только выбраться отсюда.

— Уберите это. — Кэлли показала на трубку. — И верните мне одежду. Я ухожу.

— Прежде чем принимать какое-либо решение, ты должна понять, в каком состоянии твое здоровье. — Женщина сказала это с раздражающим спокойствием и тут же улыбнулась — быстро, профессионально. — Тебя привезли сюда, потому что ты потеряла сознание. Это тревожно уже само по себе, а тем более в твоем состоянии.

— В моем состоянии? — Кэлли недоверчиво посмотрела на нее. Жирная бездомная неудачница — вот и все ее состояние. Но от этого в больнице не лечат. — Господи… — Она задрожала так, что зубы застучали. Когда в последний раз были месячные? — Господи…

— Ты давно была на приеме?

— А почему вы думаете, что я вообще была на приеме? — с наигранной беззаботностью спросила Кэлли. Тот факт, что она ни разу не побывала у врачей, воспринимался ею как своего рода знак доблести. Работники социальной службы позаботились о том, чтобы Кэлли сделали прививки, но ни на какой медицинский осмотр ее не направляли.

Доктор Рэндалл не ответила, только кивнула. По крайней мере не стала читать нотаций, не фыркнула презрительно. В первой семье, куда направили Кэлли, реакция была бы именно такой. Да как они посмели… Бедный ребенок… Это возмутительно…

— Кэлли? Я могу так тебя называть? — вторгся в ее мысли голос доктора Рэндалл.

Она сделала вид, что рассматривает потолочные плитки.

— Так вы считаете, мне нужен врач?

— Посмотрим. Сначала нужно провести кое-какие тесты.

— Какие еще тесты? — А вдруг ее заставят признаться? Потребуют рассказать, с кем она это делала, как часто и как предохранялась. Вот влипла…

— Показатель содержания глюкозы в крови равен пятидесяти, что подтверждает подозрение на гипогликемию. Отсюда и повышенный аппетит.

— Отлично. Спасибо. — Кэлли нахмурилась — радоваться все-таки еще рано. Прошлась взглядом по длинной, изогнутой трубке капельницы. — Лишние калории не мешают.

Доктор Рэндалл, однако, на ее шутку не отреагировала.

— Что ты обычно ешь?

Кэлли с отвращением посмотрела на свою пухлую руку.

— А разве непонятно?

— Мне бы хотелось уточнить. Ты питаешься регулярно или нет? Часто ли пропускаешь прием пищи? Может быть, иногда подолгу вообще ничего не ешь, а потом ешь слишком много?

— Ну Да. И что с того? — Неужели эта врач еще не поняла? До того как перебраться к Кейт, выбирать, где, когда и что есть, особенно не приходилось. Если не знаешь, когда еще представится случай перехватить, невольно стараешься наесться впрок. — Вообще-то ем я более-менее регулярно… с тех пор, как живу у друзей… на озере.

— Но все же иногда переедаешь или постишься.

— Вот уж большое дело! Я же не какая-нибудь чокнутая…

— Никто этого и не говорит. И режим питания у тебя вполне типичный для подростков. Только в твоем случае он привел к опасным последствиям. — Женщина написала что-то в карте.

Кэлли стало не по себе.

— К каким еще опасным последствиям?

— Картина пока не вполне ясная, но предварительные результаты указывают на резистентность к инсулину. В твоем случае новость и хорошая, и плохая.

— Давайте сначала плохую.

— Скорее всего, у тебя диабет второго типа. Знаешь, что это такое?

— Ну кое-что. Это вроде передозировка сахара.

— Не только. Но не будем спешить. Когда анализы покажут, с чем именно мы имеем дело, тебе предстоит интенсивный курс лечения.

«Болезнь, — подумала Кэлли. — Я больна. Мало того что толстая, так еще, оказывается, и больная».

— Вы вроде бы сказали, что есть и хорошая новость?

— Если тебе после лечения удастся держать ситуацию под контролем, будешь жить долго и без медицинского наблюдения.

— А если не смогу? Если откажусь от лечения?

— Риск для здоровья очень велик. Поверь мне, об этом лучше позаботиться сейчас. А научиться всему ты сможешь на занятиях.

— Каких таких занятиях?

— На групповых занятиях по самоконтролю для диабетиков.

Группы… занятия… От одних только этих слов ей стало худо.

— Это кто так говорит?

— Это я тебе говорю.

Наверное, в других обстоятельствах Кэлли возмутилась бы, взбунтовалась, но уверенность и твердость доктора Рэндалл почему-то не возмутили, а даже — вот чудеса — обрадовали. Прежде никто и никогда ничего ей не предписывал — никому просто не было до нее дела. И все же покориться без сопротивления Кэлли не могла.

— А кто дал вам право командовать?

— Никто. Я сама взяла это право. Впрочем, никаких особенных полномочий у меня нет. Да и возможностей тоже. Заботиться о твоем здоровье придется тебе самой. Принудить тебя к сотрудничеству не в моих силах. Но ты должна знать свой диагноз и понимать, с чем имеешь дело.

— А нельзя просто сделать какой-то укол или что-то в этом роде и на этом закончить?

— В твоем случае такое не проходит. Наша цель — как можно дольше контролировать состояние без применения лекарственных средств.

— Извините, — перебила ее Кэлли. — Цель — избавиться от болезни.

— Диабет, если диагноз подтвердится, вылечить невозможно. Это хроническая болезнь, требующая пожизненного соблюдения определенных правил. Но она может пройти при снижении веса, выполнении упражнений и контроле питания.

— Вылечить нельзя, а пройти она может?

— Если речь идет о резистентности к инсулину, то есть значительный риск развития диабета. Но болезнь может и не развиться, если изменить образ жизни. — Доктор Рэндалл взглянула на свой планшет. — Вот основные показатели твоего состояния. — Она открыла брошюрку с какими-то диаграммами и принялась объяснять что и как — медленно, четко, ясно.

Впрочем, Кэлли уже не слушала. Хроническая болезнь. Эти слова пронзали, словно холодная сталь кинжала. Страшные, пугающие слова, от которых внутри все немело. Пожизненное соблюдение правил. Она приказала себе не плакать. Слезы никогда не помогали, а сейчас уж не помогут точно.

— А если я откажусь от лечения и от всех этих занятий? — спросила она, оборвав доктора Рэндалл на полуслове.

— Тогда ты сильно рискуешь. Решать тебе.

Я не хочу рисковать. Просто скажите, что делать. Я ведь еще ребенок.

— Твои друзья здесь. И они очень волнуются и хотят тебя увидеть.

«Нет», — хотела сказать Кэлли, но вместо этого только кивнула.

Через несколько минут у кровати уже стояли Кейт и Джей Ди. Она посмотрела на них, и сердце вдруг заколотилось, уловив идущие от них волны эмоций. Никогда раньше ничего подобного с ней не случалось — да и зачем ей было разбираться в чьих-то чувствах? — но сейчас случилось. Эти двое пришли к ней не потому, что того требовал долг, не потому, что в чем-то провинились, и не потому, что государство ежемесячно присылало им чек. Их привели любовь и сострадание. И эта правда вдруг рассеяла страхи и тревоги, как поднимающееся солнце рассеивает тьму.

Кэлли снова приказала себе не плакать. Словно мантру, повторяла она одно и то же: не плачь… не плачь… не плачь… Бесполезно. Вчера она не удержала слез, когда увидела, что они сделали для нее. Устроили вечеринку по случаю ее дня рождения. Настоящий праздник — с играми и подарками, выбранными специально для нее. И все только потому, что она родилась. Неудивительно что она не выдержала и расплакалась.

Казалось бы, поревела разок, и хватит, но нет. Тронутая их добротой, вниманием и заботой, она разнюнилась еще сильнее.

В следующее мгновение Кейт уже обнимала ее, гладила по голове, и от этих нежных, ласковых прикосновений было только еще хуже. Кэлли плакала, потому что ей было страшно, потому что вся ее жизнь пошла под откос, потому что она не знала, как спастись. Она плакала, потому что наделала ужасных ошибок и уже не могла их исправить. Она плакала и плакала, пока не промокла от слез, и только тогда подняла голову и посмотрела на Кейт. А посмотрев, с изумлением обнаружила, что и Кейт тоже плачет.

— Простите, — прошептала Кэлли чуть слышно. Как же больно. Неужели так бывает? Неужели от любви бывает больно?

— Не надо так. Ты ни в чем не виновата.

Джей Ди предложил всем салфетки. Женщины вытерли глаза. А вот Джей Ди оставался спокоен. Наверное, в своей другой жизни он не раз видел такое — как люди не выдерживают, ломаются, ищут, на кого бы опереться, надеются на поддержку семьи и отчаиваются, понимая, что остались одни. Какая ужасная у него работа, подумала Кэлли. И как же ей повезло, что именно он оказался рядом, когда она свалилась.

— Надо было раньше сказать, что плохо себя чувствуешь, — вздохнула Кейт.

— Я хотела, но боялась. А еще растерялась. Понимала, что что-то не так, но не хотела жаловаться… Не хотела вас беспокоить.

— Ох, милая, а для чего тогда взрослые?

Слезы иссякли, и после них наступило опустошение.

— Нужно пройти тесты. И доктор — доктор Рэндалл — говорит, что потом, после лечения, нужно будет еще много чего делать. Ходить на занятия, осмотры…

— Мы поможем тебе всем, чем только сможем. — Кейт взглянула на Джей Ди. — По крайней мере я помогу.

— Мы оба поможем, — сказал он.

— Мне нужно кое-что вам сказать. — Кэлли чувствовала себя полной идиоткой, но с ними чувствовать себя идиоткой было не страшно — после всего, что случилось, после всего, что они уже знали о ней. И все равно… Этого, самого главного, она им еще не говорила. — Вам обоим.

Кейт взяла ее за руку:

— Мы слушаем.

Как начать? С чего?

— Помните тот день, когда мы познакомились? Когда я вас напугала, а вы пригласили меня остаться?

— Конечно, — кивнула Кейт.

— Помните, вы сказали, что с вами мне бояться нечего, а я вроде как посмеялась? Я не над вами смеялась. Я потому смеялась, что вы даже не представляли, кого приглашаете в дом.

— Я представляла. — Кейт разгладила одеяло на груди у Кэлли. — И нисколько не жалею, что пригласила тебя.

— Нельзя уберечься от того, что внутри тебя. — Голос у Кэлли дрогнул.

— Не понимаю.

Кэлли посмотрела на Джей Ди. В отличие от Кейт он не выглядел растерянным. Да и с чего бы. Как и доктор Рэндалл, он был профессионалом. И конечно, все понимал с самого начала.

— Продолжай, милая. Что ты хотела нам сказать? — Кейт осторожно сжала ее руку.

— Я соврала насчет возраста, — выдохнула Кэлли и едва не поперхнулась своими же словами. — Если выгоните, винить не буду.

Кейт тихонько охнула:

— Не может быть… Что ты имеешь в виду? Ты…

— Я хотела жить самостоятельно, поэтому и соврала. — Внутри у Кэлли все сжалось. — Мне вчера не восемнадцать исполнилось.

Кейт улыбнулась:

— Ну если день перепутала, ничего страшного нет.

— Нет, вы не поняли. Я в другом соврала. Мне не восемнадцать. — Она опустила глаза. Посмотрела на свои пухлые руки, на пальцы с дурацкими зажимами. — Мне только пятнадцать.

Глава 21

Выйдя из палаты, Кейт первым делом позвонила Мейбл Клэр — узнать, как чувствуют себя Аарон и Бандит, и сообщить печальные новости.

— Диабет, — сочувственно вздохнула миссис Ньюман. — Бедняжка.

— Доктора говорят, что ей еще повезло, потому что резистентность к инсулину — это еще не совсем диабет. — Кейт помолчала. Говорить или не говорить, что Кэлли не восемнадцать, а еще только пятнадцать? Так или иначе придется. Но сначала нужно подумать, каковы могут быть последствия, рассмотреть ситуацию со всех сторон. — Мы еще задержимся здесь на какое-то время.

— Конечно. И не беспокойся ни о чем. Аарон с Бандитом побудут у нас столько, сколько нужно. А Люку я все сама объясню.

Внук Мейбл Клэр уже окончил школу, и ему исполнилось семнадцать. Тут многое придется объяснять. Положение усложнялось, а бессонная ночь уже давала о себе знать.

— Скажи ему еще кое-что. Кэлли, оказывается, только пятнадцать.

Мейбл Клэр тихонько охнула:

— Господи…

Да уж. Они-то думали, что Кэлли на пару месяцев старше Люка, а теперь нужно учитывать, что она на пару лет моложе. В их возрасте разница весьма существенная.

— История длинная. Расскажу все, когда приеду за Аароном. Он проснулся? — У матери любовь и страх всегда ходят вместе, и сейчас Кейт отчаянно хотелось слышать голос сына, быть рядом, прижимать к себе — чтобы знал, она любит его всем сердцем. Случившееся с Кэлли еще раз напомнило, как дорога и хрупка жизнь.

— Еще спит. Когда проснется, я скажу, что ты звонила и что ты его любишь.

Положив телефон, Кейт обернулась — Джей Ди уже протягивал чашку кофе.

— Спасибо.

Он кивком указал на скамеечку в холле:

— Садись. Тесты и осмотр займут еще какое-то время. Она опустилась на скамейку рядом с ним, чувствуя, что прошедшая ночь еще больше сблизила их. В трудный момент они действовали вместе, и это много значило. Они не просто развлекались, не просто с приятностью проводили вместе время — нет, они выстраивали отношения, у них появились общие заботы и цели. Возможно, каждый уже думал об общем будущем.

— Кэлли повезло, что ты был рядом и знал, что делать.

— Просто оказался в нужном месте в нужное время.

— Главное, ты знал, что делать. Это комплимент. Так что не упирайся.

— Я и не упираюсь. — Он отхлебнул кофе.

Усталость давила. Тело наливалось тяжестью. Ей нужно было о многом поговорить с ним, но не сейчас. Сейчас самое главное — помочь Кэлли.

— И все-таки мне не верится, что ей только пятнадцать. — Она помассировала поясницу — бессонная ночь не прошла даром. — Наверное, я просто ждала чего-то другого и не обращала внимания на очевидное…

Джей Ди отошел к окну, из которого открывался вид на пролив и далекие горы, тронутые оранжевыми лучами восходящего солнца.

— У подростков возраст определить трудно. Я видел двенадцатилетних, которые выглядели совершенно взрослыми, и ребят за двадцать, которые сошли бы за старшеклассников.

— Что ты знаешь о диабете?

— Немного. Основные симптомы, меры неотложной помощи.

— Что с ней сейчас делают?

— Обычно в таких случаях определяют уровень сахара натощак и проводят оральный глюкозотолерантный тест. Потом проверяют содержание гемоглобина, щитовидную железу. Ну и еще много чего. Доктор практически уверена в диагнозе — резистентность к инсулину.

Кейт с уважением посмотрела на него. Джей Ди хотел стать врачом, и она надеялась, что однажды его мечта сбудется. Из него вышел бы отличный врач.

— Резистентность к инсулину? Это плохо.

— Плохо, но не смертельно. Главное — контролировать уровень сахара. Лекарства есть, но сначала они попытаются достичь нужного результата через строгую диету и упражнения. Ее ждет долгий путь. Очень трудный путь — для подростка. Кэлли придется научиться самой контролировать уровень сахара, определять режим питания, решать, какие при необходимости принимать лекарства. Жить в таких условиях нелегко. Это требует дисциплины и самоконтроля, а подростки такими качествами не отличаются.

— Ты знал, что она нездорова.

— Подозревал, — сказал он, по-прежнему глядя в окно.

— Почему?

— Замечал некоторые симптомы. Ничего определенного. Лишний вес, проблемы с кожей. Но такое у подростков не редкость.

— Ты разговаривал с ней об этом?

— Она была не готова обсуждать такие вопросы. — Джей Ди отвернулся от окна. Глаза у него были усталые, на лице залегли тени. — Надо было отправить к врачам, но приказать ей я не мог. Тащить девушку на медосмотр против ее воли… Нет, ничего хорошего из этого бы не вышло. Она могла бы просто сбежать. И сейчас может.

— Никуда она не сбежит, — сказала Кейт и тут же почувствовала, как подскочил пульс. — Я ей не дам. — Заметив, что он смотрит на нее как-то странно, она тряхнула головой. — Что?

— Уверена, что справишься?

— Не уверена, но иначе я поступить не могу.

— С тобой такое часто случается?

— Что случается? Часто ли я принимаю вот так близко судьбы незнакомых людей? — Кейт покачала головой. — Конечно нет. Это же очевидно.

— Почему очевидно?

— Посмотри, что случилось с Кэлли. Это ведь я ее подвела, и она едва не умерла. И что, просто взять и отмахнуться? Сделать вид, что я ни при чем?

— Кейт, ты чудесная женщина.

Она отвернулась, зная, что если заговорит сейчас, то скажет лишнее. Солнце поднялось выше и уже чертило узоры на покрытом линолеумом полу.

— В том-то и дело, что вся эта ситуация немного странная. Обычно я не суюсь в чужие дела — мне и домашних проблем хватает. Но Кэлли… Она уже не чужая. И теперь, зная, что ее ждет, я хочу сама о ней позаботиться. Я успела ее полюбить. Не знаю, как и почему это случилось, но она дорога мне, как мой собственный ребенок. Если с ней что-то случится, никогда себе этого не прощу.

— Черт возьми, Кейт, что ты говоришь! Ты можешь помочь ей справиться с болезнью, но ее жизнь — не твоя забота.

— Не кричи на меня.

— Я и не кричу. — Джей Ди допил кофе и бросил пластиковый стаканчик в мусорную корзину. — Просто не могу смотреть, что ты с собой делаешь.

Она прислонилась к стене.

— Я все понимаю. Понимаю, что будет трудно. Но почему это должно помешать мне открыть перед Кэлли сердце?

Он подошел к лавочке и сел рядом. Взял ее за руку. Повернул к себе. Провел ладонью по щеке. И столько нежности и тепла было в этом простом жесте, такая доброта светилась в его глазах, что у нее перехватило дыхание.

— Скажи что-нибудь, — прошептала она.

— Что ты хочешь услышать?

Кейт устало вздохнула:

— Ты всегда так делаешь.

— Как? — Он провел пальцем по ее подбородку.

— Ну вот опять. — Она могла бы до конца жизни сидеть так и смотреть в эти глаза, но сейчас отвела его руку и даже немного отодвинулась. — Знаешь, после нашего вчерашнего разговора у меня никак из головы не выходит… — Ей не хватало слов. — Ты, наверно, уже и не помнишь, что говорил перед тем, как Кэлли потеряла сознание.

— Это когда я сказал, что схожу по тебе с ума, а ты спросила, говорю ли я о сексуальном влечении или о любви…

Кейт облегченно вздохнула. По крайней мере ей это не показалось.

— Да. Мне вот интересно, ты говорил серьезно или нет?

Несколько секунд он только смотрел на нее, ничем не выдавая своих чувств, и Кейт собрала в кулак все силы, готовясь к отрицательному ответу. Она указала ему выход, путь к отступлению. Он мог сказать «нет», объяснить, что выразился так под влиянием момента, а теперь, подумав, понял, что поторопился.

— Извини. Мне не стоило спрашивать об этом. Можешь не отвечать.

— Я все же отвечу.

Где-то дальше по коридору прозвучал хрипловатый голос, вызывающий кого-то по системе громкой связи. Кейт не расслышала, кого именно. Она смотрела на Джей Ди. Он медленно снял очки, придвинулся поближе и обнял ее за плечи. А потом наклонился и поцеловал — сначала лишь слегка коснувшись ее губ, потом настойчивее, требовательнее, с просыпающейся страстью.

Сердце подпрыгнуло. Ее словно обдало жаром. Она ничего не могла с этим поделать. Он мог делать с ней все — она была воском в его руках. И даже ответ на заданный вопрос ее уже не интересовал.

Кейт потеряла счет времени, но, к ее удивлению, Джей Ди первым прервал поцелуй и отстранился. Она едва не застонала, желая продлить наслаждение еще и еще, но потом тоже подалась назад. Он сглотнул…

И все. Осталась только слабая загадочная улыбка. Он снова надел очки и посмотрел на нее — спокойно, даже отстраненно. Внутри еще бушевала буря, а Кейт уже корила себя за то, что вообще тронула опасную тему. Но прежде чем она успела что-то сказать, улыбка вдруг растянула его губы.

— Да, — сказал он громко и внятно, перекрывая шум интеркома. — Я говорил серьезно.

Глава 22

Размышляя об этом следующим утром, уже дома, Кейт пришла к выводу, что как романтическое заявление оно пожалуй, прозвучало довольно расплывчато. Может быть даже двусмысленно. А от двусмысленности до лжи всего лишь один шаг.

— Перестань, — сказала она пустому монитору лэптопа. — И не думай. Ты встретила человека, с которым приятно проводишь лето. Что еще тебе нужно?

Что? Ответ она знала. По губам скользнула ироничная улыбка. Как ни глупо, она хотела сказку. Даже теперь, после всех разочарований и огорчений суровой реальности, в глубине души еще таилась надежда на невозможное. Тоска по несбыточному. Жажда чуда. Лунный свет на атласной подушке, коленопреклоненный кавалер со словами любви на устах, маленькая, обшитая синим бархатом коробочка и сияющий брильянт внутри.

— Не отвлекайся, — приказала себе Кейт, стараясь сосредоточиться на статье. Вот чему нужно посвятить лето. Настроиться на новый лад, проложить дорожку к новой карьере. Цель была уже близка. Ей дали шанс, и его нужно использовать.

Но как она ни старалась, мысли упрямо возвращались к разговору с Джей Ди. Снова и снова она прокручивала его, разбирая каждое слово, отыскивая некий потаенный смысл, словно расшифровывала пророчество древнего оракула.

И даже Аарону будет совсем не вредно знать, что кто-то сходит с ума от его матери.

Именно так он и сказал. Она помнила каждое слово — они четко отпечатались в памяти. Почему Джей Ди упомянул Аарона? Что это значит? И значит ли вообще что-то?

— Доброе утро. — Кэлли вошла в кухню в домашнем халате и шлепанцах.

— Как себя чувствуешь?

— Скоро узнаем, да?

Кэлли собиралась провести экспресс-тест. Едва начав придерживаться предписанного режима, она уже выказывала скептический настрой. Приходилось планировать каждый прием пищи, соблюдать график анализов. Девушка пообещала прилежно исполнять инструкции, но Кейт чувствовала ее недовольство, разочарование, пессимизм.

— Надоело болеть, — пожаловалась Кэлли, кладя на стол подробную инструкцию.

— Тебе помочь? — спросила Кейт.

Девушка покачала головой:

— Надо учиться самой все делать.

— Уверена, на занятиях тебе дадут много ценных советов. В той брошюрке, что я прочитала в больнице, сказано, что уровень глюкозы поддерживается через упражнения и здоровое питание.

— Да, круто. Сил нет, как хочется поскорее начать.

Что ж, ничего другого Кейт и не ожидала — да и кто будет прыгать от счастья, узнав, что у него диабет?

— Выезжаем через час, — напомнила она. — У меня в городе тоже кое-какие дела.

Кэлли неприязненно взглянула на глюкометр.

— Что за дела?

— Прежде всего поискать материалы в библиотеке. С редактором я еще не разговаривала, но думаю, ей эта идея понравится. Хочу для следующей статьи предложить твою историю.

В первый миг глаза ее вспыхнули от удивления и восторга, но уже в следующую секунду лицо Кэлли приняло обычное скептическое выражение.

— Мою историю? — Она коротко рассмеялась. — Историю толстухи неудачницы с неизлечимой болезнью? И кому захочется это читать?

— Ты что, шутишь? Ты — потрясающий человек, Кэлли, только неправильно все воспринимаешь. И никакая ты не неудачница — наоборот. Твоя история — это история стойкости и мужества. У тебя и теперь все получится. Ты же сама обещала, что выздоровеешь, не забыла?

Кэлли хмуро кивнула:

— Обещала. Только все равно про такое в журналах не напишут.

— А это уже моя работа.

Кэлли открыла брошюрку. Перелистала, пробежав глазами, пару страниц и, не поднимая головы, спросила:

— Так вы хотите все рассказать?

— Я не напишу ни слова, если ты этого не захочешь. А поскольку ты несовершеннолетняя, могу использовать другое имя.

— Вымышленное?

— Да. Мы можем вместе его придумать. И еще. К статье понадобятся фотографии. Журналы такого ранга публикуют только качественные снимки, так что этим будет заниматься кто-то другой. Ты не против, чтобы тебя сфотографировали?

— Против? Да кто ж будет против сняться для «Вэнити фэр»? Близняшки Буш, подвиньтесь — Глаза ее ожили и тут же потухли — Кэлли снова натянула маску безразличия. — Ну, пусть фотографируют, если так хочется.

— Будет только одно правило. Ты должна говорить правду. Вся соль твоей истории именно в том, что она настоящая, реальная.

Кэлли вздохнула:

— Ну, после всего этого скрывать мне уже нечего.

— Точно?

— Точно.

— Можешь объяснить, почему ты соврала насчет своего возраста? — мягко спросила Кейт.

— А вы как думаете? — Кэлли вскинула голову и посмотрела на нее с привычным дерзким прищуром. — Если еще не заметили, я не самый образцовый приемный ребенок. И чем скорее выберусь из-под опеки, тем лучше.

— Лучше для кого?

— Для меня, для кого же еще! Вас трогает, когда кто-то врет?

— Конечно. Никому не нравится, когда ему говорят неправду.

— Я не про то спрашиваю. Вас это по-настоящему трогает? Ну так что, вы начинаете ненавидеть того, кто врет?

— Кэлли, я никогда не смогла бы тебя ненавидеть.

— Да не обо мне речь. — Девушка даже всплеснула руками. — Я просто спрашиваю, вы можете простить ложь или нет?

— Разумеется, могу, потому что ты объяснила, почему солгала. Конечно, ты поступила плохо, но мы постараемся все поправить.

— Господи, — вздохнула в отчаянии Кэлли. — Все, сдаюсь.

Кейт пристально посмотрела на нее. Ей почему-то показалось, что они говорят о разных вещах, не понимая друг друга.

— Ладно, слушай меня внимательно. Раз уж это будет наш совместный проект, тебе нужно быть готовой к тому, что я стану задавать много разных вопросов. Даже не знаю… Может быть, оно того и не стоит…

— Я ведь уже сказала, что согласна.

— Мне просто нужно убедиться, что ты действительно не против. Имей в виду, ты ничем мне не обязана.

— Я обязана вам всем, но соглашаюсь не поэтому. Это же клево, когда о тебе пишут в журнале.

— Ладно. Обещаю, что сделаю все как надо. Статья будет первоклассная.

— Договорились, — кивнула Кэлли и, посмотрев на глюкометр, перевела взгляд на таблицу в брошюре. Судя по нахмуренным бровям, результат был не слишком хороший. — Пойду, мне еще надо приготовиться, — сказала она и отправилась в свою комнату.

Через несколько минут в кухню забрел Аарон. Оглядевшись и не обнаружив ничего вкусненького, он остановился у стола.

— А мне надо сегодня ехать с вами в город?

— Нет. Я оставляю тебя здесь одного на весь день.

— Круто.

Кейт закатила глаза:

— Ну конечно, ты едешь с нами. Отправляемся через час, так что не уходи далеко. Я не хочу, чтобы Кэлли опоздала на свое первое занятие.

— Не понимаю, для чего ей занятия. Она больная, но не глупая.

— На занятиях ее научат заботиться о себе, чтобы она не заболела. — Кейт протянула сыну витаминку «Флинтстоун» со стаканом воды. — Для нее это очень важно, а потому и опаздывать нельзя.

— Ладно.

Пока что Аарон усвоил главное: Кэлли стало плохо из-за резистентности к инсулину, и для того, чтобы не стало хуже, ей нужно следить за содержанием сахара в крови и перейти на здоровое питание. Объяснение он принял, но Кейт чувствовала его страх и неуверенность.

— По-моему, дружок, ты о многом хочешь меня спросить.

— Ну… да.

— Тогда спрашивай. Не обещаю, что смогу ответить на все, но постараюсь.

— Почему Кэлли не сказала нам, что больна?

Вот так, подумала Кейт, с первого же раза в десяточку. Если бы знать…

— Об этом мы спросим у самой Кэлли. Думаю, все дело в том, что люди ведь узнают друг друга постепенно. Когда ты знакомишься с кем-то, ты же не рассказываешь о себе сразу все.

— Я тоже не сказал ей, что у меня обе руки правые, да?

— Верно. Это называется амбидекстрией или двурукостью. Секрета тут нет, но обо всем ведь сразу не расскажешь.

— А когда ей станет лучше?

Кейт улыбнулась.

— Ей уже лучше. И мы должны помочь Кэлли поддерживать такое состояние.

— А почему бы ей не остаться с нами навсегда?

Второе попадание. Кейт и сама не знала, как ответить. Пока девочка живет с ними под одной крышей, помочь ей будет не так уж и трудно, но что потом? Что будет с Кэлли, когда лето кончится и они вернутся в город?

— Не знаю. Я просто не знаю, как быть.

— Ей надо остаться с нами. — Вот так, без всяких экивоков. А почему бы и нет? По крайней мере другого столь же разумного решения Кейт пока еще не видела. — И почему она сказала, что ей восемнадцать, когда ей только пятнадцать?

Снова в яблочко.

— Женщины часто говорят неправду, когда речь идет об их возрасте, — сказала с улыбкой Кейт, ставя на стол перед сыном тарелку с овсянкой. — Думала, у тебя будут другие вопросы. Такие, на которые я смогу ответить.

— Вроде того, как случилось, что она не живет со своими родителями и все такое, да? — Аарон закатил глаза.

— В общем-то да. А разве тебе это неинтересно?

— Нет. — Он полил овсянку кленовым сиропом. — Я и так уже знаю. Ее мама в тюрьме. Она сама мне сказала вчера вечером, когда вы вернулись из больницы. Жуть. А где папа, я не знаю и знать не хочу. Поэтому и не спрашиваю.

Кейт улыбнулась:

— Неужели?

Аарон отправил в рот ложку каши и покачал головой:

— Отцы не особенно и нужны.

— Ох, Аарон. — Она шагнула к столу, наклонилась и поцеловала сына в макушку. Конечно, он и сейчас еще мечтал об отце, о мужчине, который брал бы его с собой на рыбалку, учил играть в футбол и одним своим присутствием внушал ощущение безопасности и надежности. Лишенный всего этого, Аарон, однако, никогда не жаловался, оберегая чувства матери.

Чего он никогда не узнает, так это того, что его тоска по отцу отзывается в ней ежедневной болью. И нет для матери боли острее и глубже, чем понимание, что она никогда не сможет дать своему ребенку то, в чем он нуждается.

— Эй, семейство! — В сетчатую дверь постучали, и Бандит радостно залаял.

— Джей Ди! — Аарон сорвался со стула и помчался открывать.

Кейт едва не бросилась за ним, но сдержалась и осталась на месте. Даже после разговора в больнице они с Джей Ди все еще пытались разобраться, что же между ними происходит. Для многих постель — кульминация отношений, а что дальше? Ответа не было, но пока прочие проблемы отошли на второй план перед несчастьем с Кэлли.

— Ты как раз вовремя. Спасешь меня? — С деланым ужасом спросил Аарон.

— Спасти? — Джей Ди перешагнул порог. — От чего?

— От занятий по диабету. — Аарон схватился за горло, захрипел, как будто его душили, и зашатался.

— Что ты говоришь? — притворно ужаснулся Джей Ди, опускаясь на стул. — Тебя отправляют на занятия? Мучители!

Аарон довольно закивал, а Кейт подумала, что эти двое отлично дополняют друг друга.

— Расскажи, что там делают.

— Не могу. — Гость покачал головой. — Слишком страшно. Хватай-ка бейсболку и бутылочку с водой — и смываемся отсюда.

— Ур-ра! — Аарон лягнул воздух и бросился вверх по лестнице.

Кейт попыталась сохранить серьезное выражение лица.

— Знаешь, в некоторых штатах это называют похищением.

— А у меня другое определение: уклонение от занятий для диабетиков.

— И куда ты намерен его умыкнуть?

— В горы. Поднимемся на вершину Короля Бурь и пофотографируем.

Аарон уже несся по лестнице вниз. Кейт посмотрела в окно:

— Думаешь, он справится?

— У него все для этого есть.

Она отвернулась от окна:

— Спасибо. Очень мило с твоей стороны.

— Не делай такое удивленное лицо. Я вовсе не против прогуляться с Аароном.

Кейт знала — Джей Ди идет на гору не только чтобы пофотографировать. Он по-настоящему сдружился с Аароном. От этой мысли на душе стало тепло.

— Ты ведь справишься с ним, если что, да?

— Справлюсь.

«Я и не сомневаюсь», — подумала она.

— Кейт, в чем дело? Почему ты так волнуешься? — Он шагнул к ней, обнял за плечи.

Она хотела прижаться к нему, хотя бы на минуту забыть обо всем. Как же нелегко в одиночку.

— Просто я не привыкла к мужчинам, которые понимают и принимают Аарона таким, какой он есть, со всеми недостатками.

— Привыкай, — глядя ей в глаза, сказал Джей Ди. — Для такого мальчишки, как Аарон, мир всегда нов.

Горло перехватило так, что Кейт не смогла сказать ни слова. Наконец-то появился человек, отнесшийся к ее сыну с пониманием и сочувствием. Раньше весь мир видел в Аароне только вызов и проблему. Весь мир, но не Джей Ди. Какое счастье встретить человека, который видит в ее сыне то же, что и она.

— Спасибо.

Его ладонь скользнула вниз по ее спине; жест отозвался сладким эхом воспоминания — он всегда делал так, когда они занимались любовью.

— Ты так странно на меня смотришь.

Она улыбнулась ему — глазами и всем сердцем.

— Такие, как ты, не каждый день встречаются.

— Вот и хорошо. Не хотелось бы участвовать в соревновании.

Джей Ди наклонился, и Кейт потянулась к нему за поцелуем, на который могла бы сейчас обменять последний глоток воздуха. Но где-то в доме хлопнула дверь, и она торопливо отстранилась, сделала шаг назад и нервно разгладила юбку.

В комнату вошла Кэлли:

— Доброе утро. — Она налила себе стакан воды.

— Слышал, вы вроде бы собираетесь сегодня в город, — сказал Джей Ди.

Кейт стоило немалых усилий не смотреть на него. «Этот день ты должна посвятить Кэлли», — напомнила она себе.

— Милая, по-моему, ты немного нервничаешь.

— Боязно, — вздохнула девушка, беря с тарелки тост. — В школе у меня дела шли не очень хорошо и оценки были ужасные.

Именно недостаток у Кэлли уверенности в себе и беспокоил Кейт больше всего. Сейчас речь шла не об оценках — ставкой была жизнь.

— Никаких оценок ставить не будут, — сказала она, — но тебе нужно научиться кое-каким очень важным вещам. Может быть, даже познакомишься с кем-то.

— Да, было бы отлично. Целый класс жирных неудачниц, — фыркнула Кэлли и покачала головой. — Как я.

Кейт положила руку ей на плечо:

— Похнычем дуэтом?

Девушка напряглась:

— Я передумала. Давайте никуда не поедем. Лучше я просто почитаю брошюры.

— Мы поедем.

Кэлли отступила к двери:

— Вы не можете меня заставить.

Паника уже гнала кровь по жилам.

— Почему ты упираешься? Речь ведь идет о твоей жизни.

— Это все чушь, — вырвалось у Кэлли. — Я не поеду.

— Так нельзя. Ты не можешь пропускать занятия.

— Еще как могу.

— Кэлли. — Голос Джей Ди прозвучал спокойно, но твердо.

— Ну вот, и вы туда же. — Она уколола его сердитым взглядом. — Вы меня тоже не заставите.

— И не собираюсь.

Кейт хотела вмешаться, но он остановил ее, покачав головой.

— Хорошо. — Голос у Кэлли дрогнул. — Я просто почитаю те книжки, что мне дали с собой.

— Почитай, — легко согласился Джей Ди.

Кейт скрипнула зубами. Уж он-то должен понимать, как важно посещение этих занятий.

— Почитаю. — Кэлли упрямо выпятила подбородок.

— Но доктор сказал… — начал Аарон.

— А кому какое дело? — вспыхнула Кэлли. — Это моя проблема, а не твоя и не Кейт. Тебя это не касается.

— Касается, — не выдержав, резко бросила Кейт. — И его, и меня, и Джей Ди. Это касается нас всех, а ты отказываясь исполнять врачебное предписание, поступаешь эгоистично.

Кэлли побледнела, как будто Кейт отвесила ей пощечину.

— Эгоистично? Я? Думаете, я сама об этом просила? Думаете, я какая-то чокнутая?

— Нет, ты не чокнутая. — Кейт чувствовала, что вот-вот потеряет самообладание. — И ты поедешь на занятие.

— Не поеду.

— Тогда идем с нами, — предложил Джей Ди. — Мы с Аароном собираемся сегодня подняться на гору. Ну так что? Поедешь на занятия или пойдешь с нами на гору?

Кэлли посмотрела в окно на горы, поднимавшиеся, казалось, из самых глубин озера.

— Я же больная, да? Не дойду.

— После занятий заглянули бы в магазин, — вздохнула Кейт. — Я собиралась купить кое-что из косметики. — Она протянула розовые подарочные карточки, которые Кэлли получила на день рождения. — Ты ведь, по-моему, тоже хотела сделать какие-то покупки?

Девушка хмуро взглянула на нее:

— Ладно, поеду на ваше дурацкое занятие. Только приму душ. — Она повернулась и вышла из комнаты.

Кейт отправила Аарона за фотоаппаратом и повернулась к Джей Ди:

— Господи, еще нет девяти, а я уже валюсь от усталости.

Он обнял ее:

— Пойдем. Сегодня такое чудесное утро.

Как же хорошо, когда рядом есть кто-то, на кого можно просто опереться, кто всегда готов составить компанию. Они дошли до причала, сели на скамейку у самого края воды. В сияющей глади отражались горы с их зелеными склонами и голубыми вершинами. Каждый раз, когда Джей Ди был рядом, Кейт охватывало странное, трепетное ощущение того, что их встреча не случайна, что так назначено судьбой, что они должны быть вместе. Но, может быть, она просто выдает желаемое за действительное? Может быть, с ее стороны это всего лишь естественное благорасположение к человеку, сумевшему найти подход не только к ней, но и к ее сыну?

Понимая, что с каждым днем привязывается к нему все сильнее, Кейт и тревожилась все больше. Чувствует ли он то же, что и она? Вопрос этот мучил ее и сейчас, но спросить напрямую она не могла по той простой причине, что до сих пор не знала о нем почти ничего.

— Ты сегодня молчаливая.

Может быть, сейчас подходящий момент?

— Ты тоже.

— Мне нужно уехать на какое-то время.

Вот так. Это уже кое-что новенькое. Кейт, однако, ничего не сказала, ожидая, что за таким заявлением последует объяснение. Но и Джей Ди молчал. «Ладно, — подумала она. — Ты же репортер, Кейт. Давай разговори парня».

— Куда собираешься?

— В Лос-Анджелес.

Интересно.

— Должно быть, на вступительное собеседование.

Он моргнул, словно вопрос застал его врасплох, потом улыбнулся:

— Да.

— Думаю, ты произведешь на них самое благоприятное впечатление, и поступление тебе обеспечено.

— Полагаю, не все так просто, но в любом случае спасибо за поддержку.

— Дело не во мне. Ты ведь и впрямь хорошо знаешь свое дело. Я видела, как ты работал с Кэлли. Тебя было не узнать.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я увидела тебя с другой стороны и поняла, какой ты в настоящей жизни.

— Не знаю, что ты увидела, но я самый обычный человек, выполняющий свою работу. К счастью для Кэлли, ее случай оказался не самым сложным.

— Ты скромничаешь, — заметила Кейт. — Почему?

— Я не скромничаю, а вот с чего бы все эти вопросы?

— Пришло их время. Мы и так слишком долго откладывали этот разговор.

— Господи, Кейт. Какой еще разговор?

— Откровенный. По душам. Разговор, чтобы узнать друг друга лучше.

Он усмехнулся:

— Чтобы узнать друг друга лучше, необязательно разговаривать.

— Обязательно. — Она подтянула колени к груди. — Правда. Я увидела тебя в деле, и теперь мне интересно, кто же ты в настоящей жизни.

— А вот эта жизнь, выходит, ненастоящая? — улыбнулся Джей Ди.

— Эта — озеро, и жизнь здесь другая. Я же хочу знать, чем ты живешь там. Кто ты в той, настоящей жизни? Что для тебя важно?

— Для меня важна ты. А кем ты становишься, когда возвращаешься в город, к цивилизации? Городской охотницей на шпильках?

Кейт рассмеялась и тут же умолкла.

— Обожаю шпильки. И городской охотницей меня тоже можно назвать. Но только безработной.

— Извини, если поставил тебя в неловкое положение.

— Ничего, переживу. В любом случае в газете я была не на своем месте.

— В газете… — повторил он, бросив на нее короткий, настороженный взгляд.

Она кивнула:

— Да, в «Сиэтл ньюс». Не «Нью-Йорк таймс», конечно, но… Так что я — репортер. — Он ничего не сказал, я ее это огорчило. — В общем, не Бренда Стар, так что не расстраивайся. Да в газете и не горели желанием видеть меня Брендой Стар.

— Мне почему-то казалось, что ты пишешь о природе… для «Нэшнл джиографик».

— Слушать надо внимательнее. Я сказала, что написала одну статью для «Смитсониен». Но вообще работаю как фрилансер.

— Мы с тобой не первый день знакомы, а я только сейчас узнаю, что ты репортер. Как же так? Почему ты раньше не сказала?

— Потому что я больше не репортер, — ответила Кейт, задетая его резким тоном. — Ладно, мне скрывать нечего. Я работала в газете пять лет, а в начале лета меня уволили. — Она вздохнула. Что ж, раз уж начала, надо объяснить все как есть. — Моя начальница — тоже мать-одиночка. Двое детей. Никаких проблем ни в семье, ни с работой. Просто образец. Я в ее глазах — законченная неудачница. Бывало, что не успевала сдать материал в срок. — Заметив в его глазах вопрос, Кейт пожала плечами. — Думай что хочешь, но у меня на первом месте Аарон, и, когда у него что-то случается, когда звонит учительница или няня, я бросаю все. Удивительно, что меня не уволили раньше.

— Ты скучаешь по работе?

— Конечно. Но если надо выбирать между работой и Аароном, я выбираю сына.

Он с облегчением, как ей показалось, выдохнул.

— Другими словами, ты больше не репортер?

— Уже нет.

Джей Ди кивнул и как будто немного расслабился.

— Ничего страшного, переживу. — Интересно, не охладит ли его перспектива поддерживать отношения с безработной? — Зато у меня появился шанс попытать удачи в роли свободной журналистки. Раньше мне для этого смелости недоставало, но теперь судьба как бы сама подталкивает. — Ей вдруг захотелось поделиться с ним самыми сокровенными мечтами. — Та статья, что я написала для «Смитсониен», появится только в следующем году, но мой нынешний редактор вот-вот перейдет в «Вэнити фэр». И ее уже заинтересовал мой следующий проект.

— Что за проект?

— История Кэлли. Идея только появилась, и я пока лишь обдумываю, в какой форме ее подать, но уже понимаю, что поработать придется. Если все пойдет как надо, то журнал пришлет фотографа из Сиэтла.

— А Кэлли об этом знает?

— Конечно. Без ее помощи у меня ничего не получится.

— И она не против?

— Обеими руками за. Это ведь так заманчиво. У меня такое чувство, что она хочет рассказать о себе. Может быть, чтобы избавиться от бремени прошлой жизни. Может быть, для повышения самооценки. Ей еще через многое предстоит пройти.

— В том числе и через журнальную славу?

— Не понимаю, что тебе в этом не нравится?

Может быть, ей только это только показалось, или он действительно напрягся и как будто даже отодвинулся?

— Дело не во мне. Я просто не уверен, что это пойдет на пользу Кэлли.

— Не беспокойся. Сама она просто в восторге. Что здесь плохого?

— Не всем нравится, когда их жизнь размазывают по страницам газет.

— Никто ничего размазывать не будет, — рассердилась Кейт. И что только ему не нравится? Странно. — Может быть, известность даже пойдет ей на пользу. — Она взглянула на него краем глаза. — По-моему, ты как-то скептически настроен.

— Так и есть.

— Но почему?

— Возможно, ей и польстит все это внимание, но что от него хорошего?

— Все это внимание, как ты говоришь, поможет ей обрести уверенность. — Кейт невольно повысила голос. — Поверить в то, что она что-то значит. Что же тут плохого?

— Чтобы обрести уверенность, вовсе не обязательно, чтобы твоя фотография появилась в каком-то дурацком журнале.

Кейт изумленно покачала головой. Как ловко ему удалось перевести разговор с себя на нее. Но почему она это допустила?

— И что ты предлагаешь? Я должна отступить? Дать задний ход?

— Да, отступи.

— Ради бога. Кэлли в моей опеке вовсе не нуждается. — Кейт не могла поверить услышанному. — Но у меня и свой интерес. Я этим зарабатываю на жизнь. У меня сын. И кто ты такой, чтобы критиковать…

— Я готова. — Кэлли вышла из дому, причесанная, умытая, с сумкой на плече.

Кейт поднялась:

— Нам пора ехать. — Она посмотрела на Джей Ди. — Послушай, я собиралась взять Аарона с собой, так что если ты…

— Я хочу провести этот день с ним. Поэтому и пришел.

— Хорошо. — Она задержалась еще на секунду, решая, что делать. Не стоит портить настроение Аарону только потому, что они с Джей Ди разошлись во взглядах. Может быть, оно и к лучшему, что его не будет здесь несколько дней. Теперь ей есть о чем подумать.

Глава 23

Кейт — репортер! Нет, ему это совсем не нравилось. До сего дня Джей Ди представлял ее мечтательной защитницей природы, пишущей об обычаях давно вымерших племен или повадках канадских журавлей. Оказывается, ошибался. Журналистка, черт возьми. Репортер. Одна из тех, кто готов раздеть человека догола и выставить на всеобщее обозрение, не спрашивая на то его разрешения. Такая же, как тот парень, что скрывался за мусорным контейнером во дворе его дома. Такая же, как та дамочка, что позвонила под выдуманным предлогом в Службу спасения, а когда бригада примчалась на место, имела наглость попросить его попозировать для нее.

К нему обращались из самых разных изданий, от «Нэшнл ревью» до «Роллинг стоунз», от «Атлантик мансли» до «Стар», и он уже понял, что они за люди — репортеры. Притворяются твоими лучшими друзьями, защитниками, союзниками, а потом выставляют тебя самого или дорогих тебе людей в неприглядном виде перед всей страной и, сделав свое мерзкое дело, переключаются на новую жертву.

И Кейт такая же?

— Эй, Джей Ди, поторопись. — Аарон и Бандит, умчавшись вперед, уже вскарабкались на нависший над тропинкой скалистый выступ. — Ну же, поднажми.

— А куда спешить?

— Туда. Давай, Джей Ди.

Подъем был довольно легкий, крутые участки чередовались с длинными и пологими. Других покорителей вершин не было, хотя в выходные горы притягивали немало любителей пеших прогулок.

Аарон, как и предполагал Джей Ди, оказался отличным туристом. Даже нагруженный двумя бутылками с водой и цифровым фотоаппаратом, мальчишка шагал уверенно и решительно, вероятно воображая себя бойцом какой-нибудь диверсионной группы. Он даже не запыхался, хотя и болтал почти не переставая.

Потревоженные ими, в траве шуршали бурундуки, в кронах пронзительно перекликались птицы. Останавливались довольно часто; чуть ли не каждый раз, когда попадалось особенно высокое дерево, Аарон снимал фотоаппарат и делал снимок — на память. Иногда в просветах появлялось озеро, извилистое, лазурно-голубое и такое далекое, что казалось необитаемым.

— Если заблудимся, — заметил Аарон, — нас тут ни за что не найдут.

Джей Ди подумал, что ни о чем другом и не мечтал бы.

— Если верить карте, мы сейчас в самой высокой точке на всей прилегающей к озеру территории, — сказал он, показывая мальчику топографическую туристскую карту.

— Нет. — Аарон отбежал на несколько ярдов в сторону. — Самая высокая точка здесь. Посмотри, тут какой-то знак.

Знак представлял собой столбик с табличкой, на которой была указана высота. Впрочем, сам маркер интереса не вызвал. Усевшись на громадный серый валун, они невольно залюбовались открывшимся величественным видом. А ведь многие на Востоке, подумал Джей Ди, даже не представляют, что где-то на свете еще есть вот такие леса, озера и чистый воздух.

Разумеется, усидеть на одном месте Аарон не мог, так что через пару минут они с Бандитом уже носились по лужайке. Глядя на них, Джей Ди думал о том, какую роль сыграло место, где он вырос, в формировании его собственного характера. Стал бы он другим, если бы вырос не в тесной балтиморской квартире, а в небольшом городке на границе цивилизации?

Может быть, да, а может быть, и нет. Наркоманы и пьяницы теперь повсюду, и в здешней глуши его мать нашла бы те же проблемы, что и в большом городе. Он нахмурился, вспомнив Джанет. Поездка в Лос-Анджелес была связана именно с ней, а не с поступлением в медицинскую школу, как предположила Кейт. Программа реабилитации включала в себя встречу с членами семьи, а от всей семьи у Джанет остался ее единственный сын. Лишь бы только его не узнали там.

Может быть, рассказать Кейт правду? «У меня встреча с матерью-наркоманкой». Такими рекомендациями женское сердце не покоряют. Да и какой толк от этой правды? Если ей хочется думать, что он отправляется на вступительное собеседование, пусть остается при своем мнении. Впрочем, после их утреннего разговора у нее есть все основания попрощаться с ним навсегда.

— Улыбочка!

Застигнутый врасплох, он вскинул голову, и фотоаппарат Аарона зафиксировал растерянное выражение его лица.

«Возьми себя в руки, а иначе сделаешься параноиком. Это же всего только мальчишка, пусть и с фотоаппаратом».

Все так. Вот только мать у него — журналистка, а все журналисты жадны до горячего.

— Давай-ка я тебя щелкну, — предложил он. — Вот здесь, у самой отметки.

Аарон с готовностью протянул камеру. Это была вовсе не игрушка, а дорогая профессиональная модель. Интересно, есть ли здесь кнопка «удалить»?

Аарон уже принял позу завоевателя, наступив одной ногой на камень и опершись на палку, выполнявшую роль дорожного посоха. Бандит весело прыгал у его ног. Ветерок трепал рыжие волосы, в глазах у мальчика танцевало солнце, и на Джей Ди накатило вдруг волной странное, необычайно теплое чувство гордости, радости и изумления, обостренное и углубленное чем-то еще, незнакомым и не поддающимся определению.

Он не был отцом, но в этот миг понял, что знает, какие чувства испытывает мужчина, глядя на своего сына. Каждый раз, когда он наблюдал за Аароном, — пил ли мальчик молоко, играл с собакой или прыгал с мостков в озеро, — в его душе рождалась нежность, всепоглощающая, сметающая все преграды, но при этом с примесью тихой радости. Он подумал о Кейт, любящей этого мальчишку всей своей душой и отдающей ему все свои силы. Где же были глаза у того парня, отца Аарона? Как можно было не понять, насколько ему повезло?

— Давай посмотрим, что получилось, — сказал мальчик. — Установи рычажок на «назад» и нажми на стрелку.

На жидкокристаллическом дисплее появился Аарон. Хотя Джей Ди и не был профессиональным фотографом, ему удалось ухватить главное: выражение мальчишеской бравады, сияющей невинности и врожденной гордости.

Движимый любопытством, Джей Ди еще раз нажал кнопку и увидел себя самого. Он просмотрел другие снимки, сделанные Аароном во время подъема, снимки, на которых он выглядел естественнее и спокойнее, потому что не знал, что его снимают.

— Так ты кто? Тайный агент?

Аарон довольно усмехнулся:

— Ага.

— А где кнопка «удалить»?

— Нет уж, удалять ничего не будем.

— Тебе не нужно столько моих фотографий. Они только место занимают.

Аарон выхватил у него камеру.

— Нужно. — Уши и щеки у него вспыхнули и зарделись.

Отлично, подумал Джей Ди. Похоже, на парнишку нашло. А ведь Кейт предупреждала. Жаль, не сказала что нужно делать в таких случаях.

— Эй, успокойся, — сказал он спокойным, ровным голосом. — Мы же друзья.

Аарон отступил на пару шагов:

— Лето скоро кончится, и я никогда больше тебя не увижу.

Так вот что его беспокоит. Но не лгать же парнишке.

— Я не стану тебя обманывать. В конце лета мне придется уехать. Как и тебе и твоей маме.

— И Кэлли…

— И ей тоже. Все разъедутся. А почему тебя это так волнует?

— Потому что не хочу. — С этими словами Аарон размахнулся и что было сил швырнул фотоаппарат.

В последний миг Джей Ди успел среагировать и поймать его двумя руками. Зеленый глазок еще мигал, и он нажал кнопку.

— Вот что, малыш, позови-ка своего пса. Мы спускаемся.

— Нет, Джей Ди, нет. — Порыв злости прошел, и мальчик уже едва не плакал от огорчения. — Давай еще побудем здесь. Я не нарочно его бросил. Правда…

— Ладно. Будем считать, инцидент исчерпан.

Джей Ди огляделся. Впредь нужно быть предусмотрительнее — кто знает, на что еще способен Аарон. Пейзаж не радовал — острые камни, отвесные склоны, колючие кусты, глубокие скалистые расщелины. Да, полный набор. Теперь он уже понимал, какой риск на себя взял.

— Послушай, я твои выходки терпеть не стану. Ты уже не маленький и сам должен все понимать. Так что давай трогать назад.

— Я не пойду. — Аарон поднял голову — лицо у него было почти багровое.

— Ладно, я пойду один.

Подозвав свистом Бандита, Джей Ди повернулся и начал спускаться, неторопливо и не оглядываясь. Пойдет ли Аарон следом или останется? Он не знал. Бандит трусил впереди. В голову лезли тревожные мысли. Аарон мог убежать, свалиться в овраг, заблудиться.

Стараясь как можно больше шуметь, Джей Ди еще надеялся, что мальчишка дрогнет и побежит за ним. А если нет? Если весь его расчет строится на неверной посылке? Как-никак большого опыта общения с детьми у него нет. Обычно он встречался с ними в не самые лучшие моменты, когда кто-то резал себе вены, пил яд или сваливался с температурой настолько высокой, что перепуганные родители набирали 911. Даже здоровые дети оставались для него загадкой, их мозг как будто функционировал на другой волне. Он не понимал их и не знал, что такое быть родителем. При всей своей специальной подготовке, при своем опыте работы в полевых условиях Джей Ди терялся, когда требовалось понять ребенка. И сейчас он знал лишь, что не сделает две вещи: не бросит Аарона и не уступит его капризу.

Говорят, что ребенок — высшее испытание. Аарон был тому убедительным доказательством. Прятаться от пуль да вытаскивать раненых из-под огня — это одно, а воспитать такого вот сорванца — совсем другое.

Тем не менее, напомнил себе Джей Ди, люди занимаются этим каждый день. Отдают ребенку сердце и ничего не просят взамен.

Требовалось полное напряжение воли, чтобы не оглянуться, не повернуться и не побежать назад, туда, где остался Аарон, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Он знал, что, если не выдержит, уступит, мальчишка извлечет для себя простой урок: подчинить людей, заставить их выполнять его желания можно капризами и непослушанием.

Тропинка поворачивала. Джей Ди мельком оглянулся — никого. В животе как будто затянулся тугой узел. Он бросил сына Кейт. Оставил мальчишку одного на вершине горы. Совершил ошибку и теперь усугубляет ее с каждым шагом.

Бандит, забежав вперед, уже ждал его на следующем повороте. Пес, похоже, не спешил разыскивать своего хозяина.

«Ну же, Аарон, — мысленно повторял Джей Ди. — Давай догоняй. Хватит уже трепать нервы».

Вот уже и знакомый скалистый выступ. Он остановился, чтобы напиться. А вот сколько воды у мальчишки? И хватит ли? В летний день, на солнце обезвоживание может наступить быстро.

Джей Ди неторопливо открутил колпачок, поднес бутылку к губам и, отклонив голову, еще раз скользнул взглядом по тропинке.

Аарона видно не было.

Он сделал еще пару глотков. Вытер губы. Завинтил крышку. Убрал бутылку на место. Неподалеку Бандит разгребал лапой землю. И ни малейшего признака мальчишки. Джей Ди прикинул, что прошел пятьсот или шестьсот ярдов.

Вздохнув, он двинулся дальше — медленно, наступая на ветки, отшвыривая ногой камни, надеясь, что Аарон скрытно следует за ним, ориентируясь на эти вот звуки. Но с каждым шагом сомнения только усиливались. План не срабатывал.

Заметив, что тропинка раздваивается, Джей Ди сбавил шаг, а спустя несколько секунд принял решение. Нужно вернуться. Риск слишком велик. Нельзя ставить под угрозу жизнь ребенка только лишь для того, чтобы показать его неправоту. «Ладно, малыш, — подумал он. — Ты победил — я возвращаюсь за тобой».

Разбитый в пух и прах своенравным негодником, который к тому же и запустил в него дорогим фотоаппаратом.

А что еще делать? Других вариантов не было. Он рискнул и просчитался.

Джей Ди свистнул, подзывая Бандита, повернулся и зашагал вверх по тропинке. Потом добавил шагу. Побежал. Теперь, приняв решение, он распахнул дверь перед всеми тревогами и страхами. Они миновали первый поворот. Чувствуя, что вот-вот поддастся панике, Джей Ди остановился и, вдохнув поглубже, приготовился позвать мальчишку.

Но не успел. В следующую секунду его едва не сбили с ног. Выскочив из-за куста, Аарон врезался в него со всего разбегу.

— Уф! Полегче, приятель.

Мальчик запыхался, вспотел и раскраснелся, но, заглянув в глаза, Джей Ди не нашел там ни капли злости. Впрочем, страха и отчаяния тоже.

— Извини, — с забавной серьезностью сказал Аарон. — Я нарочно бросил в тебя фотоаппарат. Это плохо. А еще извини за то, что я тебе сказал.

Судя по тому, как дрожал голос, признание далось мальчику непросто. Джей Ди понимал, как много зависит от его ответа.

— Приятно удивлен твоей честностью.

— Ты принимаешь мое извинение?

Поговорить было о чем. Кейт наверняка сказала бы, что таким «воспитательным моментом» нужно воспользоваться, чтобы обсудить случившееся и сделать из него правильные выводы. Аарон должен научиться заранее распознавать приближение вспышки и уметь справляться со своим темпераментом. Неплохо было бы и попытаться выработать какие-то варианты обуздания этой сидящей в нем темной силы.

Джей Ди посмотрел в сморщенное от раскаяния личико. Как-нибудь в другой раз.

— Да. — Он протянул правую руку. — Принимаю.

Аарон с серьезным видом сунул свою ладошку.

— А ты и вправду собирался уйти и бросить меня одного? — спросил он.

— Нет. Я бы никогда тебя не бросил.

Глава 24

Кейт взглянула на пристегнутый к поясу шортов шагомер.

— Ты как? — спросила она у идущей рядом Кэлли.

— В порядке.

— Третья миля. Хочешь передохнуть?

— Ну уж нет. Давайте не останавливаться.

Послеполуденное солнце припекало, и обе изрядно вспотели, но сегодня у Кэлли был совсем другой настрой. Ее эмоциональное состояние менялось в течение дня — девушка то бурно сетовала на несправедливость судьбы, то сникала и впадала в уныние. Переходы от возмущения и отчаяния к спокойной решимости были, согласно полученному Кейт в больнице руководству по диабетическому контролю, вполне нормальной реакцией. Поставив целью узнать как можно больше о болезни, она без колебаний приняла в отношении Кэлли роль матери.

К решению проблемы Кейт подошла с основательностью военного стратега, вооружившись для начала познаниями о резистентности к инсулину, а затем разработав план боевой кампании по уничтожению противника. Она придумала диету, рассчитанную на максимизацию метаболизма глюкозы, и комплекс упражнений, достойный профессионального троеборца. Она стояла рядом, пока Кэлли записывала данные по содержанию в крови сахара в карманный блокнот, купленный специально для этой цели. Ежедневно они проходили пешком не меньше пяти миль, плавали на каяке, купались, а потом вознаграждали себя походом в кино или экскурсией.

Иногда тот или иной пункт программы вызывал разногласия и даже споры, но теперь Кейт видела наконец проблеск надежды и первые успехи на долгом и нелегком пути. Кэлли определенно теряла вес. Юный организм удивительно быстро отозвался на улучшение режима питания и физические нагрузки. Потеря пятнадцати фунтов заметно сказалась на фигуре. Успешно, благодаря прописанным врачом средствам, шло и очищение кожи. Но самая главная победа заключалась в том, что изменилось настроение самой Кэлли. Диагноз, повергший ее в уныние и отчаяние в первые дни, оказался и мощным источником мотивации.

Занятия с Кэлли отнимали много времени, отвлекая от мыслей о Джей Ди. После их спора из-за задуманной ею статьи о Кэлли он успел съездить в Лос-Анджелес и вернуться, но они еще не виделись. Кейт считала, что первый шаг за ним.

Ушедший вперед, в дюны, Аарон то и дело оглядывался, словно боялся, что они отстанут и заблудятся. Сегодня Кейт для разнообразия привезла их на косу, песчаную отмель, длинным пальцем уткнувшуюся в пролив Хуан-де-Фука. Безлюдная, продуваемая ветрами, она служила прибежищем для восьмидесяти разновидностей птиц. На самом краю ее стоял старинный маяк.

— Нужно снять копию с твоего свидетельства о рождении, — сказала Кейт. — Тогда мы сможем сесть на паром и съездить в Викторию. Осмотрим достопримечательности, походим по магазинам.

Глаза у Кэлли вспыхнули радостью, но тут же потухли.

— Лучше не надо. — Девушка покачала головой. — Не хочу привлекать к себе внимание. Еще отправят в какую-нибудь приемную семью.

Вопрос этот беспокоил и Кейт. Пока что Кэлли ничего не грозило, поскольку ее жилищные условия вполне соответствовали нормам. Но Кейт понимала, что, принимая во внимание возраст девочки, ей придется обратиться к властям.

— Ты не сможешь прятаться вечно. Медики уже передали информацию о тебе в социальную службу, и рано или поздно твоим делом займется какой-нибудь инспектор. А уж выяснить, что ты сбежала из приемной семьи, будет совсем не трудно.

— Я не сбежала. Мне пришлось уйти.

Несколько минут шли молча. Кейт понимала, что именно этот материал и нужен для статьи о Кэлли, но теперь у нее появились сомнения. А ведь до разговора с Джей Ди она была уверена, что делает все правильно.

— Раньше вы мне ничего такого не говорили, — хмуро проворчала Кэлли.

— Раньше я думала, что тебе почти восемнадцать, — возразила Кейт. — До совершеннолетия еще три года, и этот факт многое меняет.

Аарон сонно посапывал на заднем сиденье. Кэлли, несмотря на усталость, чувствовала себя отлично. Всего лишь несколько дней занятий, а результат уже заметен. Старания не проходят даром. Если и дальше придерживаться правильного режима питания и не лениться, силы вернутся, а с ними придут легкость и бодрость. И день сегодня удался. Таких дней становилось все больше и больше, и это было удивительно, если вспомнить, что случилось с ней после дня рождения. Она рассказала правду, призналась, сколько ей на самом деле лет, и что? Конец света так и не наступил. Да, у нее нашли серьезную болезнь, но жизнь ведь продолжается. По крайней мере теперь ей есть что контролировать, ради чего стараться.

Но это сегодня. В иные дни настроение менялось на прямо противоположное, как будто раскачивалось на маятнике, подвешенном к длинной цепочке. Порой она ненавидела все и всех — болезнь, себя саму, свою жизнь; порой, как сегодня, радовалась тому, что есть.

— Свидетельство нужно еще по одной причине, — нарушила молчание Кейт, возвращаясь к теме, поднятой еще пару часов назад. — В следующем году ты можешь получить водительские права. Ты ведь хочешь научиться водить машину?

— А, водить я умею. — Когда они с матерью переехали из Калифорнии в штат Вашингтон, Кэлли часто пользовалась ее машиной, просто так, посмотреть, что из этого выйдет. Втайне она надеялась, что мать однажды поймает ее и похвалит, но ничего подобного, конечно, не случилось. Глупая уловка, рассчитанная на то, чтобы привлечь к себе внимание, так и не сработала.

— На законных основаниях, — сказала Кейт.

— Угу. — Кэлли выглянула в окно. Они проезжали через крохотный туристический городок Секим, затерявшийся среди залитых солнцем полей лаванды. Кейт молчала, но молчание не тяготило, было каким-то уютным, домашним. Водительские навыки пригодились потом, уже в приемной семье, чей двор напоминал забитую до отказа парковку. Отец всегда просил детей убрать ту или иную машину, чтобы поставить другую. Чаще других это делала Кэлли. Однажды, когда ее попросили перевести с дорожки на улицу ржавый «шеви-малибу», она просто не остановилась вовремя. Свернула на шоссе и покатила дальше — медленно, раздражая водителей грузовиков. Она даже добралась до соседнего городка, где ее остановили наконец дорожный патруль и местная полиция. В приемную семью Кэлли больше не вернулась.

Отогнав невеселые мысли, она повернулась к Кейт.

— И когда вы с Джей Ди помиритесь?

— А мы и не ссорились, — машинально ответила Кейт но ее выдали руки — костяшки сжавших руль пальцев предательски побелели.

— Кого-то вы, может, и обманете, но не меня. — Кэлли не хотела приставать к Кейт, но ей действительно было интересно. Джей Ди больше не приходил. Аарону разрешалось навещать соседа, вертеться рядом, когда тот работал, но ни общих ужинов, ни игр на лужайке уже не было. Кэлли не знала, что случилось. Может быть, Джей Ди рассказал, кто он такой? — Так в чем дело?

— Ни в чем. — Кейт еще крепче сжала руль.

— Нам с Аароном так отвечать нельзя, а вам, значит, можно. — Кэлли покачала головой. — Ну же, расскажите.

Кейт вздохнула, посмотрела в зеркало заднего вида на спящего Аарона.

— О нем не беспокойтесь — отрубился. Выкладывайте.

— Вообще-то мы не ссорились. Так… разошлись во мнениях.

— А это разве не ссора?

— Мы ведь не ругались, не оскорбляли друг друга. Просто у нас обнаружились глубокие различия по одному вопросу.

— По какому вопросу?

Кейт ответила не сразу. Несколько секунд она, закусив губу, молча смотрела на дорогу.

— Понятно. Поцапались из-за меня, — сказала Кэлли. Догадаться было нетрудно. Черт бы их побрал. — Кейт, это же глупо. Я тут вообще ни при чем. И не стоило вам из-за меня…

— Очень даже стоило.

— Я про то, что это касается только вас двоих.

— Мы не пара. Теперь это ясно. Бессмысленно попусту тратить время и силы на то, что в любом случае закончилось бы вместе с летом. И это мое решение, и ничье больше.

Если Кейт и можно было в чем-то упрекнуть, так в том, что временами она становилась донельзя упрямой. Может быть, из-за того, что всю взрослую жизнь была матерью-одиночкой. Привыкла распоряжаться.

— Что значит «мы не пара»? Чепуха.

— Мне не нравится, как ты со мной разговариваешь.

— А мне не нравится, что вы от меня отгораживаетесь. Я думала, мы друзья. Друзья ведь рассказывают о таких вещах. Вот вы, к примеру, все обо мне знаете… вес, уровень сахара…

Кейт поджала губы, давая понять, что не скажет больше ни слова, но потом не выдержала:

— Мы поссорились из-за того, что я собираюсь написать о тебе статью.

Классический случай. Конечно, ему это не понравилось, и понятно почему. Кейт этого не знала, но рассказывать ей Кэлли не собиралась. Или все же рассказать? Тогда бы Кейт поняла. А может, только разозлилась бы, что он не открылся ей, и окончательно обрубила бы все концы. Подумав, Кэлли приняла решение держать рот на замке. Пусть Джей Ди сам, если пожелает, рассказывает, кто он такой. К тому же она обещала молчать. Ты идиот, Джей Ди. Дуралей.

— А вы сказали, что я сама этого хочу?

— Конечно. И еще сказала, что поскольку ты несовершеннолетняя, то твое настоящее имя названо не будет.

— Я все равно хочу, чтобы вы про меня написали. А с Джей Ди сама поговорю.

— Ни в коем случае. Никаких разговоров. Это касается только нас двоих.

— Но речь ведь идет обо мне.

Проезжая через центр Порт-Анджелеса, они миновали призывной пункт на Первой улице, и Кэлли снова увидела огромный постер с изображением Джордана Донована Харриса в военной форме. Она рассматривала его каждый раз, когда бывала в городе. На этой фотографии Джей Ди выглядел настоящим красавчиком. Поразительно, как много можно скрыть с помощью обычных черных очков и простой бейсболки.

— Он считает, что я пользуюсь тобой и всей этой ситуацией для собственной выгоды, — продолжала Кейт. — Поверь, Кэлли, у меня и в мыслях ничего подобного нет.

— Я знаю. И ничего против не имею.

— Ты на самом деле хочешь увидеть свою фотографию в большом журнале?

А то! Это было бы самое крутое, что только случалось с ней за всю жизнь. Но Кэлли уже знала — с желаниями надо быть поосторожнее. Чем сильнее чего-то хочешь, тем меньше у тебя шансов это получить. Так что она постаралась пригасить энтузиазм.

— Мы ведь все это уже обсуждали. Я не какая-нибудь там модель, но, если журнал захочет напечатать снимки, возражать не стану. Господи, этот Джей Ди выводит меня из себя. — Испугавшись, что сказала лишнее, Кэлли отвернулась к окну.

— Ты уже разговаривала с ним об этом? — спросила, нахмурившись, Кейт.

— Нет, — быстро ответила Кэлли. — Просто он такой человек… держит все в себе. Понятно, что подобного рода вещи и должны его раздражать. — Она поймала себя на том, что хотела бы видеть Кейт и Джей Ди вместе. Вообще-то ее это не касалось, но что-то между ними было, что-то такое проскальзывало в воздухе. Жаль, что вот теперь все повисло на волоске. А ведь идеальная получилась бы пара: Кейт — вечная оптимистка и Джей Ди — надежный защитник. К тому же оба и смотрятся хорошо, их фотографии украсили бы любой журнал. Ему бы понравилось.

В последние дни Кейт была какой-то… подавленной. Даже немного потерянной. Было ясно, что она скучает по нему. Размышляя об этом, Кэлли вдруг поняла, что и сама, пожалуй, в состоянии кое-что сделать. Надо только придумать предлог, чтобы свести их вместе. В доме у Кейт наверняка найдется текущий кран и что-нибудь ещe, что нужно починить. А Джей Ди — мастер на все руки. Надо подумать.

— И все равно не могу представить, что вы разойдетесь из-за такой ерунды. Может, это я виновата? Может, у меня карма плохая?

— Ты ни при чем. К тому же мы не расходимся. Строго говоря, мы и не сходились вовсе.

Кэлли фыркнула.

— Вы себя слушаете? Строго говоря… Что это такое? — Она подождала, но Кейт молчала. — Он ведь меня спас, не забыли?

— Не надо мне напоминать, что он хороший парень.

— Неужели? Знаете, такие ведь на дороге не валяются.

— А теперь послушай меня, — вспыхнула Кейт. Накатывало на нее редко, но, когда накатывало, сразу становилось ясно, почему рыжих считают людьми горячего темперамента. — Больше мы об этом не говорим, ясно? Тема закрыта. У нас есть свой проект, и заключается он в том, чтобы помочь тебе выздороветь. Вот этим и будем заниматься, ладно?

— Ладно. Но только если вы пообещаете, что мы вернемся к работе над статьей.

Машина свернула с шоссе. Кейт перевела дыхание, повернулась и посмотрела на Кэлли:

— Если мы вернемся к статье, нам придется повидаться с твоей матерью.

Кэлли замерла. Сердце дрогнуло и на секунду остановилось.

— Зачем?

— Она — часть твоей истории, причем далеко не маленькая. Без нее рассказ будет неполным.

Странное чувство овладело Кэлли. В тумане нахлынувшей паники зазвучала вдруг пронзительно острая щемящая нотка тоски. Мать подвела ее по всем статьям и в конце концов просто бросила, как семечку на ветер. И все же они оставались матерью и дочерью, а это кое-что да значило, даже если она и не желала в этом признаваться.

— Как хотите, — сказала Кэлли. — Мне все равно.

Глава 25

— Кэлли думает, что мы поссорились, — торопливо сказала Кейт, словно опасаясь, что сорвется и разговор закончится, не начавшись. Прошлой ночью, расхаживая едва ли не до рассвета по комнате, она так и не придумала, как выйти наконец из тупика и прояснить ситуацию. В результате не выспалась и накрутила себе нервы.

А утром Джей Ди, словно поймав ее мысленный посыл, пришел сам. Только вот зачем? Похоже, вовсе не для того, чтобы покончить с недоразумением.

— Она сказала, что надо починить свет на веранде, — коротко поздоровавшись, заявил он.

Неужели не понял? Ясно же как день, что свет на веранде был всего лишь предлогом, чтобы заманить его сюда. Тем не менее Джей Ди, похоже, принял неуклюжий маневр Кэлли за чистую монету.

Он поднял голову, оторвавшись от лежащего на плетеном столике листка с какой-то схемой.

— Поставить перекидной переключатель или реостатный?

— Что?

— Не притворяйся, будто не слышала.

— Слышала.

Он покопался в висящем на поясе мешочке.

— По-моему, перекидной для веранды как раз то, что надо.

— Ты уходишь от темы. — Кейт уже жалела, что завела разговор. «Ведешь себя как ревнивая девчонка».

— Нет никакой темы. — Он достал и стал разматывать моток провода. — Мне нужно было уехать. Я съездил и вернулся.

Кейт прикусила язычок, с которого чуть было не сорвалась язвительная реплика. «Подожди», — сказала она себе. Вот только чего ждать? Что она хочет услышать? Извинение? Чтобы он сказал, что не имеет никакого права одобрять или, наоборот, осуждать ее планы и поступки? Чтобы признал, что был не прав, и поддержал в намерении написать статью о Кэлли? Что у нее есть право знать о нем все?

Да! Да, она хотела всего этого! И потому страдала еще сильнее.

Все только усложнялось. Например, ее чувства к нему. Будь она уверена в них, вызвала бы его на разговор, прояснила ситуацию, даже поспорила бы при необходимости. Именно так и поступают люди, когда думают и заботятся друг о друге. Но они с Джей Ди не спорили; оба избегали разговора, уходили от выяснения отношений, вели себя так, словно то, что было между ними, ничего не значило.

Может быть, она прочитала слишком много книжек и вообразила то, чего на самом деле нет. Может быть, все сложилось бы куда лучше, если бы она с самого начала смотрела на их отношения как на обычный летний роман, естественным образом умирающий в конце сезона.

— Передай мне, пожалуйста, кусачки.

Итак, получается, что он разговаривать не хочет. Ладно, так даже лучше. С самого первого дня все у них складывалось так хорошо, слишком хорошо, что ей порой становилось страшно — в жизни так не бывает. Теперь понятно, почему получалось так гладко. Они ведь просто не сталкивались с серьезными проблемами, а если и расходились во мнениях, то лишь из-за мелочей — взять к обеду гамбургеры или хот-доги, поставить тот компакт-диск или этот. Вот и надо было продолжать в том же духе, довольствоваться тем, что есть, не копать вглубь.

Притворившись, будто ее ничто не беспокоит, Кейт передала кусачки.

— Городской электрик сказал, что не сможет выбраться к нам раньше чем через пару недель.

— Я же твой раб-любовник, не забыла? — напомнил Джей Ди.

Кейт мгновенно вспыхнула и по привычке отвела взгляд, сделав вид, что ищет Аарона. Он вертелся у навеса, помогая Люку Ньюману надувать воздушный матрас. Кэлли сидела неподалеку в дачном кресле. С минуту Кейт наблюдала за ними. Дети разговаривали и смеялись. Аарон не отходил от Люка, а тот, сам еще большой ребенок, сносил его приставания с удивительным терпением.

— Если бы не забыла, — она повернулась к нему с беззаботной улыбкой, — придумала бы что-нибудь потруднее.

Раб-любовник? Почему он так сказал? Случайно или намеренно? Да, они спали вместе, но это обстоятельство не проясняло ситуацию, а только запутывало ее еще больше. Он говорил, что без ума от нее, но напрямую свои чувства друг к другу они никогда не обсуждали.

Кейт уже собиралась спросить напрямую, но не успела, заметив, что к ним идут Кэлли и Люк. За последнее время девушка буквально преобразилась. Заметил ли эти перемены Джей Ди? Кейт украдкой взглянула на него, но ответа не нашла — лицо под привычной бейсболкой оставалось, как всегда, бесстрастным.

Кэлли, как и обещала, четко выдерживала программу: отслеживала уровень глюкозы, соблюдала режим питания и выполняла все упражнения. Пухлая, одевавшаяся словно в пику всей и всяческой моде, девушка смахивала теперь на хрупких, возвышенных героинь Шарлотты Бронте.

— Собираемся в город, — сообщила Кэлли. — Люк меня подбросит. У меня занятия, а потом возьмем какой-нибудь фильм и посмотрим у Ньюманов.

— Буду осторожен, — предупреждая следующую реплику Кейт, пообещал Люк. — Вернемся к десяти.

— Отпускаю их, а на сердце неспокойно, — вздохнула Кейт, провожая пару взглядом.

— У него в машине есть аптечка, и я знаю, где он живет, — заметил Джей Ди, как будто этого было достаточно, чтобы снять все ее тревоги.

Кейт вернулась к прерванным размышлениям, Джей Ди — к работе. Чувствует ли он это напряжение между ними? Они так мало были вместе, что она не знала, как охарактеризовать это… эту дискуссию. Они не ссорились. Никто не повышал голос, никто не сбивался с ритма, она подавала инструменты — он делал свое дело.

— Мы ведь так ни разу и не поговорили толком… о нас, — вырвалось у нее.

Джей Ди даже не поднял головы.

— Поговорили. — Он протянул руку. — Тиски.

Скрипнув зубами, она подала тиски.

— Когда? Когда мы говорили друг другу о наших чувствах?

Он снова протянул руку:

— Отвертку. Крестообразную.

Она подала отвертку.

— Я спросила, когда…

— Я слышал. Ты спросила, когда мы говорили друг Другу о наших чувствах. Если тебе нужны сердечки, цветочки и бессмертные монологи о любви, то извини — от меня ты этого не дождешься.

— Как романтично, — усмехнулась Кейт, чувствуя что вот-вот вспыхнет от злости. А чего еще ожидать от такого? Да и вообще от мужчин. Глупо. Уж она-то должна это знать.

— Хочешь романтики — читай сказки.

— Не понимаю, в чем здесь проблема? Люди должны общаться. Для меня общение — это в первую очередь разговор.

— Это я уже понял. — Он взялся прикручивать крышку. — Не знаю, как ты, но могу сказать, что я чувствую каждый раз, когда прикасаюсь к тебе. Если ты этого не понимаешь, то, может быть, стоит слушать повнимательнее.

Ну чем ответишь на такое? Кейт просто замерла с открытым ртом. «Но ведь ты больше не делаешь этого, — хотела сказать она. — Не прикасаешься ко мне».

Джей Ди приставил переключатель к стене и протянул руку:

— Шурупы.

Она подала шурупы. Как ловко у него все получается. Как у хирурга в операционной. Вот он щелкнул переключателем, и, разумеется, все работало отлично.

— Ну вот, вроде бы все, — сказал Джей Ди, собирая инструменты.

— Спасибо. Теперь по крайней мере не будем спотыкаться в темноте. — Она пыталась держаться в рамках приличий, но все шло не так. Все перевернулось и разладилось.

— Не за что. — Снимая сумку с инструментами, он взглянул на нее. — У тебя такой вид… Что-то не так?

— Какой вид? — Она притворилась, что не поняла вопроса, хотя сам воздух дышал напряжением, ощущением того, что все не так.

— Ты из-за чего-то обиделась.

— С моей стороны было бы не по-соседски обижаться на человека, починившего выключатель на веранде.

— Ты злишься.

— Не говори о том, чего не понимаешь. — Она опустилась на ступеньку, и он сел рядом.

Она разрывалась между желанием опустить голову ему на плечо и оттолкнуть, отодвинуть подальше. Сердце то замирало, то колотилось. Так вот оно, начало конца. С ней это случалось не раз. Точнее, всегда, когда появлялся кто-то, кто ей нравился. Было бы глупо надеяться, что с ним будет как-то по-другому.

А ведь так хотелось, чтобы Джей Ди стал исключением, чтобы у них все получилось. Она мечтала об этом, как какая-нибудь девчонка, у которой все в первый раз.

Пора бы уже и поумнеть. Пора бы усвоить, что модель не меняется, что в ее жизни есть только один ритм, одна мелодия. Она встречает человека, который ей нравится, и некоторое время все идет прекрасно, но потом неизбежно что-то случается.

Иногда это какая-то реплика. Иногда всего лишь взгляд. Ее всегда поражало, как мало нужно для того, чтобы оборвать соединяющую двух людей тонкую нить.

Она чувствовала его взгляд. Чувствовала, что он ждет объяснений. Вот время и пришло. Выяснить отношения. Пока что ничего хорошего из этого не получалось.

Она вздохнула:

— Иногда так бывает. Находишь в свитере оборванную нитку, тянешь за нее, и свитер распускается. Весь.

Он кивнул:

— Я обычно так и делаю. Но когда вижу, что распускается, останавливаюсь.

— Иногда вещь распускается сама по себе, даже и тянуть ни за что не надо.

— Не понял, ты это к чему?

— Что-то подобное происходит и с нами. Мы тоже… распускаемся. — Кейт почувствовала, что щеки начинают теплеть, и отвернулась. Есть слова, которые, когда их произносишь вслух, звучат почему-то глупо. И расстраиваться тоже глупо. Все идет хорошо знакомым курсом. — По крайней мере именно такой вывод я делаю на основе собственного опыта.

— И что же служит порванной нитью?

— А ты не знаешь?

Он не ответил — только смотрел на нее. Ждал.

Так поступают все мужчины, напомнила себе Кейт. Предоставляют женщине выговориться, выплеснуть эмоции, а потом, когда у нее ничего уже не остается, просто поворачиваются и уходят.

— Я сказала, что собираюсь написать о Кэлли статью для журнала, а ты, мягко говоря, не одобрил мои намерения.

Он не стал возражать:

— Я лишь позволил себе усомниться в том, что тебе станет лучше, если ты представишь на страницах журнала жизнь другого человека.

Ух!

— Дело не в том, станет мне лучше или нет. И оправдываться перед тобой я не собираюсь. Есть что-то, что я хочу сделать. И у тебя нет никакого права ставить под сомнения мои намерения.

— В таком случае лучше просто сменить тему.

— Не так-то все просто. Я не могу быть с человеком, который не поддерживает мои устремления, не разделяет мои интересы, не понимает мои цели. Это одно из основных, базовых, нерушимых условий любых отношений.

Вот так. Она сама это сделала. Прочертила линию на песке.

Он молчал. О чем думал — она не знала.

— Кейт…

— Джей Ди…

— Эй! — крикнул Аарон, напоминая о своем существовании. — Посмотрите-ка!

Он сидел на велосипеде на самом краю ведущего во двор крутого склона. Едва зрители подняли головы, как мальчишка оттолкнулся, и велосипед, набирая скорость, помчался вниз.

В следующий момент Кейт уже вскочила, а Джей Ди бросился на перехват. Но, разумеется, они не успели. Сопровождаемый их криками, Аарон стрелой летел в направлении причала.

Беспомощная, парализованная ужасом Кейт наблюдала, как ее сын, вопя от восторга, пронесся по мосткам, отделился от велосипеда и, описав дугу, врезался в спокойную гладь озера.

Через секунду, когда его голова появилась над водой и издала победный крик, весь ужас Кейт кристаллизовался в ярость. Оттолкнув плечом Джей Ди, она ринулась к причалу. Велосипед уже всплыл, поддерживаемый парой спасательных жилетов, предусмотрительно привязанных к раме автором безумной идеи. Таща за собой всю эту конструкцию, Аарон подплыл к лестнице.

— И что это ты творишь? — крикнула Кейт.

— Ничего.

Самый обычный, веками проверенный диалог рассерженной матери и неразумного сына.

Аарон перевел взгляд на стоявшего на берегу Джей Ди:

— Ты видел, Джей Ди? Видел?

— Видел. Мне вот интересно, как ты собираешься вытаскивать эту штуковину на сушу?

— Я уже все рассчитал. Но ты видел? Здорово, да? — Ухмыляясь во весь рот и дрожа от холода, Аарон подтянул велосипед к сходням.

Кейт сердито взглянула на Джей Ди. Подумать только, эти двое как будто объединились против нее.

— Нельзя так говорить. Ты же только потворствуешь его выходкам.

— Но ведь здорово получилось.

— Все равно. Такое поведение недопустимо, а ты его поощряешь.

— Ему и не нужны ничьи поощрения. Он сам все придумал.

Аарон между тем выбрался на мелководье, поставил велосипед на колеса и закатил по сходням на мостки.

— Я тебя накажу, — пообещала, остывая, Кейт.

— Оно того стоило, — ответил ей сын.

Глава 26

После очередной схватки с яликом Джей Ди пустил в ход воздушный компрессор. Прежде чем наносить слой герметика, дерево следовало очистить от мельчайших частиц, чтобы оно было абсолютно ровным и гладким. Сначала нужно добиться полной герметичности всего корпуса, а уже потом накладывать слоями эпоксидную смолу и лак.

Но сосредоточиться на работе не получалось. Ну и что теперь? Он снова и снова задавал себе этот вопрос, глядя на мир через стекла защитных очков. Что, черт возьми, ему делать дальше?

Сначала как дурак завязал что-то с Кейт Ливингстон. Потом, опять-таки как дурак, все порушил.

То, что он влюбился в нее, было случайностью. Недоразумением. Незапланированным инцидентом, несчастным случаем. Этого не должно было произойти.

Джей Ди аккуратно, методично очистил корпус лодки. Как хирург перед операцией. О несчастных случаях он знал все. Его работа состояла в том, чтобы прибираться после них. И он занимался этим несколько лет.

«Все произошло случайно». Он слышал это объяснение чуть ли не каждый день и от самых разных людей. «Я не виноват», — говорили другие. «Я не хотел», — твердили третьи. Джей Ди всегда раздражало, когда жертвы и родственники произносили эти слова. И вот теперь вдруг выяснилось, что те же самые фразы применимы к его запутанному роману с Кейт. Он приехал сюда с единственной целью: исчезнуть, залечь на дно. А нашел мечту, иметь которую не позволял себе уже давно.

Джей Ди менял нож, когда рука соскользнула, и лезвие зацепило палец. Из глубокой раны вытекала и капала на землю кровь. Боль пришла только через несколько секунд.

— Идиот, — пробормотал он. Надо бы поосторожнее. Такая неловкость не в его привычке. Джей Ди отошел к крану, промыл рану, наложил повязку и вернулся к работе.

В том, что дело зашло так далеко, виноват только он сам. И как только такое могло случиться? Впервые оказавшись в незнакомой ситуации, он сделал неожиданное открытие: любовь невозможно контролировать. Это она контролировала его. А полюбил он не только Кейт, но и ее сына. И даже, если уж быть честным до конца, — Кэлли со всеми ее секретами и проблемами. Все они представляли собой, говоря по-военному, сплоченную единицу, неизмеримо более значимую, чем каждая из отдельных ее частей. Плохо представляя себе, что такое семья, Джей Ди в какой-то момент понял, что начинает постигать суть этой загадки. Семья — это близость, ощущение уверенности, покоя и согласия, возникавшее каждый раз, когда они собирались вместе, даже если ссорились при этом.

Даже понимая, что из этого ничего не получится, что слишком многое работает против, он часто ловил себя на желании остаться с ними — не на лето, а навсегда. Но у Кейт на этот счет определенно было свое, отличное от его, мнение. А после спора из-за Кэлли все окончательно стало на свои места. Кейт ясно дала понять, что не может быть с ним, если он не поддержит ее устремления, а он не мог заставить себя изменить отношение к ее проекту с Кэлли.

На этом все должно было бы и закончиться. Не закончилось. Точнее, началось что-то другое, больше похожее на болезнь, избавиться от которой не получалось Он думал о ней постоянно, не спал по ночам, не мог сосредоточиться даже на простейших вещах, таких, например, как ремонт лодки.

Без нее было плохо, но в то же время как-то спокойнее. Он ведь и приехал сюда ради одиночества, а не для того, чтобы потерять голову.

— Поздравляю, — бросила Кэлли, сворачивая с дорожки к мастерской. Девушка выглядела куда лучше, чем пару недель назад. В походке появилась легкость, шаг стал пружинистым. Как всегда, она явилась с ведерком, готовая приступить к работе.

— С чем? — спросил Джей Ди, проверяя повязку на пальце.

— Вы получили почетное звание «полного идиота».

— Вот как?

— И не притворяйтесь, будто не понимаете, о чем речь.

— Ладно. Не буду. Хотя и не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Кейт, конечно. Разругаться из-за какой-то статьи. Хм, большей глупости и придумать трудно. И не воображайте, что это она меня прислала.

— Я и не ругался. Только сказал, что, по-моему, это плохая идея. И тебе следовало бы получше обо всем подумать.

— Это всего лишь статья.

— Тебе так только кажется, — предупредил он. — Такие вещи имеют привычку обретать собственную жизнь.

— А мне наплевать, ясно? Я не такая, как вы. Это вы психуете из-за того, что вам не нравится публичность.

— Тебе она тоже не понравится, вот увидишь. Знаешь, когда это случилось со мной, я в какой-то момент понял, что почти лишился частной жизни и ничего не могу с этим поделать. А когда у человека отнимают частную жизнь, у него не остается ничего. Поверь мне, ты сама не захочешь всеобщего внимания.

— Даже если так, позвольте мне самой это понять.

— Когда поймешь, будет уже поздно. Представь, что кто-то раскопает историю твоей матери.

— Она получит то, что заслужила.

— Подобного не заслуживает никто.

— Знаете что? Я не желаю больше говорить об этом. Нет, подождите. Мне еще нужно кое-что сказать. Вы просто рехнулись, что порвали из-за такой ерунды с Кейт.

— Это я уже слышал.

— Ну тогда у меня все. Мяч, как говорят, на вашей стороне.

Джей Ди и сам не горел желанием развивать тему. Ему нравилась Кэлли, она пробуждала в нем инстинкт защитника. Та смелость, с которой она затронула потенциально опасный предмет, заслуживала уважения. Но обсуждать с ней Кейт он не собирался. Дело было не только в том, что Кейт совершала ошибку, сделав девочку главным персонажем будущей статьи. Разногласия между ними затрагивали куда более фундаментальные вопросы. Речь шла о жизненных ценностях. Закончив с Кэлли, Кейт пойдет дальше, к другим темам, и у нее есть на то полное право. Его сдержанность, осторожность, несогласие будут вечным барьером между ними. Она — репортер, постоянно ищущий материала для очередной истории. Ему же осточертело быть этим самым материалом.

— А что говорит твой врач? Тебе можно работать? — спросил он.

Кэлли уверенно закивала. Да, надо признать, улучшение в состоянии здоровья повлекло за собой и другие перемены к лучшему. Именно это и нравилось ему больше всего в медицине. Сила исцеления, способность разворачивать всю жизнь человека, превращать трагедию во второй шанс.

— Рад, что ты вернулась.

— Спасибо. И… э-э… я так и не поблагодарила вас за то, что вы сделали для меня в тот вечер. В день моего рождения. Без вас я бы уже протянула ноги.

Джей Ди работал весь день, сделав небольшой перерыв только для того, чтобы заплатить Кэлли, когда она уходила. Пот и пыль покрыли его с головы до ног, повязка на пальце растрепалась. В конце концов, усталый и разгоряченный, он сорвал рубашку и бросился в холодное озеро. Вода подхватила его и закачала на нежных, смывающих грязь и усталость волнах. Проплыв пару сотен ярдов, он увидел дом Кейт с изумрудно-зеленым двориком, похожий на стоящий под парусами корабль. Интересно, что она сейчас делает? Пишет статью? Болтает с Кэлли? Или возится с Аароном? А может, уехала в город? Может, она уже познакомилась с кем-то еще, с парнем, который не питает параноидальной ненависти к репортерам и не навязывает ей свое мнение?

С кем-то, кто не скрывает от нее свою самую большую тайну.

Если бы даже их отношения не оборвались после прошлого разговора, это с неизбежностью случилось бы потом, когда она узнала бы, что он лгал ей все лето.

Мысленно Джей Ди десятки раз репетировал сцену признания:

«Кейт, я не тот, за кого ты меня принимаешь. Подожди. Я такой, каким ты меня знаешь, но есть кое-что еще, о чем мне нужно рассказать…» — Потом он объяснил бы ей все, поведал о том случае в госпитале имени Уолтера Рида. И Кейт, сказавшая однажды, что он слишком хорош, чтобы быть настоящим, узнала бы, что была права.

Возможно, она поняла бы его. Может быть, ее бы даже заинтриговала идея получше узнать человека, волей случая прославившегося на всю страну. Но в конце концов — и в этом Джей Ди не сомневался — она, как и Джанет, открыла бы для себя темную, деструктивную сторону славы. Она, эта сторона, подобна чудовищу, способному обретать собственную жизнь и не подвластному никакому контролю. Здесь, на озере, не имело значения, кто он такой. Но и здешний мир ведь ненастоящий.

А настоящий — это тот, где за тобой охотятся папарацци, где со страниц газет льется ложь, где телерепортеры следуют за тобой по пятам, где постоянно трезвонят телефоны, суетятся агенты, выступают с безумными заявлениями издатели, а те, кого удача обошла стороной, требуют и клянчат внимания. Человеческая психика не в состоянии выдержать такой пресс. И доказательство тому — он сам. Со временем это осознала бы и сама Кейт. И она тоже возненавидела бы все это внимание, когда оно переключилось бы на Аарона. В конце концов она обвинила бы его — за непрошеное вторжение в ее жизнь, за то, что лишил ее покоя. Мало того, из-за него они с Аароном могли бы подвергнуться риску, намного более опасному, чем тот, что угрожал ему. И если бы с ними что-то случилось, он никогда бы себе этого не простил.

Сэм и Пенни уверяли, что шумиха рано или поздно уляжется, его матери станет лучше, и тогда, в один прекрасный день, он сможет вернуть прежнюю жизнь. Может быть, тогда…

Джей Ди развернулся и решительно погреб к берегу, а выбравшись на сушу, отправился на поиски полотенца.

Пора разобраться с другими делами.

Вытершись насухо и переодевшись, Джей Ди заново перевязал палец и направился к письменному столу. Ну же, это ведь не бог весть что, твердил он себе, но все равно никак не решался сделать первый шаг. Как отнесется приемная комиссия к представленному заявлению? У него есть очевидные плюсы — неплохая подготовка и опыт работы. С другой стороны, совершенно непонятно, как почтенное заведение воспримет присутствие в своих стенах знаменитости? Он слышал о том, что многие начинающие звезды отказываются от карьеры в шоу-бизнесе ради учебы в Принстоне или Стэнфорде, но ведь эти самые звезды не разделяют его нелюбви к публичности.

Другая причина нерешительности заключалась в том, что он хотел поступить на равных со всеми остальными претендентами основаниях, а не благодаря тому, что его лицо красовалось однажды на передней странице журнала «Тайм».

Притворяться, что ничего не было, глупо — так говорил Сэм. История с чудесным предрождественским спасением президента была теперь частью его биографии. Кроме того, как указывал тот же Сэм, для поступления в медицинскую школу хороши все имеющиеся в твоем распоряжении средства, даже признание в том, что ты какое-то время был главным героем всех выпусков новостей. Джей Ди понимал, что проходит по всем параметрам. Вот только…

Он потер виски. А какова она, студенческая жизнь? Наверное, она в чем-то сродни монашеской — с ранними подъемами и многочасовыми занятиями. У него будет только одна цель — стать доктором. Ради этой цели придется от многого отказаться. Некоторые из его армейских знакомых пошли учиться дальше, и Джей Ди видел, сколько времени и сил отнимают занятия. Не меньше, пожалуй, чем подготовка будущего «зеленого берета». В его жизни просто не останется места ни для чего другого, кроме учебы и практики.

«Хватит, — сказал он себе, вертя в пальцах ручку, — у тебя море причин, чтобы держаться подальше от Кейт Ливингстон, и только одна, чтобы остаться с ней рядом».

Но и приказав себе не вспоминать о ней больше, выбросить ее из головы, он не смог удержаться, чтобы не посмотреть в окно, в сторону дома Ливингстонов. И все же что она сейчас делает?

Глава 27

В преддверии фотосессии для «Вэнити фэр» Кейт нервничала даже больше, чем сама Кэлли.

— Перестаньте, — говорила Кэлли, — а то я тоже начну сходить с ума.

— Ладно. Постараюсь взять себя в руки, — пообещала Кейт, сворачивая на центральную парковку. Дальше им предстояло направиться в парикмахерскую, где Кэлли должны были уложить волосы и сделать макияж.

И без того страшно, думала Кэлли, а тут еще и Кейт места себе не находит от волнения.

— Вот я нисколечко не нервничаю, — подал голос Аарон, сидевший сзади и развлекавшийся тем, что рисовал смешные рожицы на запотевшем стекле. — А в чем дело?

— Не люблю, когда меня фотографируют.

— Почему?

— Потому что мне не нравится, как я выгляжу, понятно?

— Нет, не понятно, — сказала Кейт, осторожно объезжая выбоины и «лежачих полицейских». — И ты сама знаешь, что это не так.

— Хорошо, пусть будет по-вашему, — согласилась Кэлли, не желая спорить в присутствии Аарона. Кроме того, кое в чем Кейт, наверное, была права. Несколько недель занятий и соблюдения нового режима питания позволили не только избавиться от лишнего веса, но и значительно улучшить состояние кожи — темные пятна и прыщи исчезли. Она с облегчением узнала, что дерматоз и угревая сыпь вовсе не проклятие неких высших сил, а обычные симптомы диабета. — Я знаю, что это не так. Мне нравится, как я выгляжу, и фотки будут клевые.

— Немного игривости не помешает.

— А что такое игривость? — поинтересовался Аарон.

На него никто даже не посмотрел.

— Я чувствую себя так, как чувствую, — вздохнула Кэлли. — И ничего не могу с этим поделать.

— А мне нравится, как ты выглядишь, — снова напомнил о себе Аарон.

Его по-прежнему не замечали.

— Можешь, — сказала Кейт. — Если захочешь.

— Я сказал, — протрубил Аарон, которому надоело, что на него не обращают внимания, — что мне нравится, как ты выглядишь. И рожица твоя глупая тоже нравится.

— Ты меня достал, — предупредила Кэлли.

— А ты меня не достанешь.

— Чокнутый.

— Тебе сейчас будут накручивать волосы, а потом еще и физиономию раскрасят. И кто из нас чокнутый?

Кейт нашла наконец свободное место около салона.

— Ну, идем? — бодро спросила она.

— Послушайте. — Кэлли выглянула в окно. — Может, вы меня одну высадите, а то Аарон, пока будет ждать, все нервы вымотает. Зачем ему это…

— Ничего. Мне даже интересно посмотреть, — пожал плечами Аарон.

Кэлли и Кейт переглянулись и, похоже, достигли некоего молчаливого согласия.

— Вернусь за тобой через час, — пообещала Кейт.

— Спасибо.

Встав на бордюр, Кэлли проводила взглядом отъехавшую машину. Кейт повернула к паромной переправе, где стояла высокая наблюдательная башня, с которой открывался вид на канадский остров Ванкувер. Потом она взглянула на часы. У нее оставалось еще пятнадцать минут. Что-что, а убивать время Кэлли научилась давно и могла даже считаться своего рода специалистом по этой части. Для начала она прошлась по улице, поглядывая на свое отражение в витринах магазинов, — обычная девушка, гуляющая сама по себе. Даже в компании Кейт и Аарона Кэлли чувствовала себя порой одиноко. Они, конечно, были хорошими людьми, но ей до боли хотелось завести друга своего возраста. Часто она представляла себя в окружении приятелей, непринужденно треплющихся о чем-то, веселых, беззаботных…

В конце квартала, у призывного пункта, собралась группа ребят. Взгляд сразу выделил одного из них. Люк. Точно он, ошибки быть не могло. Сердце зачастило. Они не виделись довольно давно. Пару недель назад Люк сказал, что не может больше проводить с ней столько времени, как раньше, что ему добавили часов на работе.

Но сейчас он явно был не на работе. В компании с еще двумя парнями и тремя девушками Люк выглядел счастливым и веселым. Когда Кэлли спросила, не в том ли дело, что она младше, чем он раньше думал, Люк ответил «нет». Тогда она спросила, что, может быть, его отпугнула ее болезнь, и он снова ответил «нет».

И все-таки что-то тут было не так.

Кэлли сбавила шаг, обдумывая ситуацию. Пока что Люк ее не заметил. Можно развернуться, скрыться за углом и сделать вид, что ничего не случилось. Но она знала — себя не обманешь. Знала, что все равно будет думать, переживать, изводиться. Все лето он твердил ей, что у него нет здесь друзей, и она верила. И вот теперь друзья вдруг нашлись, и Люк чувствовал себя среди них вполне комфортно.

Что ж, значит, ему повезло. Она бы тоже не отказалась провести последние недели лета в компании ровесников. Девушки были в мини-юбках и коротких маечках. Наверное, с колечками в пупках. Кэлли пообещала себе, что обзаведется таким, когда достигнет нужного веса. Одна из девушек, с прямыми иссиня-черными волосами, определенно флиртовала с Люком: наклонялась к нему, когда он говорил, смеялась и поглаживала его по руке.

Ладно, сказала себе Кэлли. Пора кончать. Она расправила плечи и решительно зашагала к беззаботной компании. Люк стоял возле окошка с постером Джей Ди, изрядно выгоревшим под летним солнцем. Несколько раз ее так и подмывало рассказать Люку о Харрисе. Это же настоящая тайна. Может быть, если бы рассказала, его бы не потянуло к другим девчонкам.

Подойдя ближе, Кэлли изобразила улыбку. Никто ее, конечно, не узнал, потому что и не видел раньше, но Люк узнал. И побледнел, словно встретил призрака.

Плохо, подумала Кэлли, мгновенно пожалев о своем решении. Совсем плохо.

— Привет, Люк, — сказала она, надеясь, что ее дружелюбие не выглядит принужденным.

Он прислонился к стене призывного пункта.

— Привет.

Она ждала, что он познакомит ее со своими друзьями, но они только таращились на нее молча.

— Какие планы?

— Я занят, — глухо ответил он, глядя мимо нее.

— Вижу. — Ей хотелось умереть. Провалиться сквозь землю и исчезнуть навсегда. Она знала, что это трусость, что нужно держаться, что удары должно принимать с поднятой головой. И все же лучше бы провалиться сквозь землю. Нет, сказала она себе, он того не стоит. Не стоит того, чтобы бегать за ним, драться за него. — Ну ладно, мне надо идти. Пока.

— Пока.

Она развернулась и пошла к парикмахерской. За спиной в ответ на какую-то реплику коротко и нервно рассмеялся Люк. Кэлли не хотела слушать, но уши, обретшие вдруг невероятную чувствительность, перехватили несколько слов: «…Никто. Так, одна девчонка. Работает у моей бабушки… убирает в домах…»

Кэлли шла и шла и остановилась только у наблюдательной башни. Неподалеку стоял знакомый джип, а Кейт с Аароном, поднявшись на площадку, бросали крекеры пролетавшим мимо чайкам. Стоило только увидеть их, как острая боль отчаяния стихла и притупилась. Такая пара, мать и сын. И оба рыжие. Кэлли смотрела на них снизу вверх, и на сердце становилось легче. Они оба были самыми близкими ее друзьями. С ними она чувствовала себя третьей в этом комплекте, пусть и не рыжей.

Кэлли помахала им, и они торопливо спустились по гулкой стальной лестнице.

— Быстро у тебя получилось, — сказала, слегка запыхавшись, Кейт и тут же, присмотревшись, переменилась в лице. — Что случилось?

— Передумала. Никуда я не пойду.

— Но фотограф…

— Пусть снимает такую, какая есть.

Как вскоре выяснилось, именно такой она ему и понравилась. Они встретились у дома Кейт. Мистер Сэлютос приехал с двумя помощниками, и работали они быстро, споро и уверенно. Поначалу Кэлли заметно нервничала и держалась немного скованно, но потом как будто почувствовала себя частью окружающего ее великолепного пейзажа, озера и гор. «К черту Люка, — подумала она, глядя в камеру. — Пришло мое время».

Глава 28

Устроившись на крылечке с блокнотом на коленях, Кейт составляла список вопросов, задать которые собиралась при встрече матери Кэлли. Аарон играл во дворе с Бандитом, а Кэлли уехала на автобусе в город, где ее ждали утренние занятия. Работа продвигалась медленно, и Кейт уже начала подумывать, что, может быть, и не готова к роли прожженного журналиста-фрилансера. Пробегая взглядом уже записанные вопросы, она все больше сомневалась, что сумеет задать их незнакомой женщине, а уж тем более получить на них откровенные ответы.

Миссис Ивэнс, что подвигло вас жить в коммуне, управляемой педофилом?

Были ли вы готовы к тому, что однажды он придет и за вашей дочерью?

Оставляя дочь в Такоме, считали ли вы, что поступаете как ответственный родитель?

В школе журналистики их учили приемам и принципам получения информации даже от тех, кто вовсе не горит желанием делиться ею. Но что делать, если желания добыть информацию нет у самого интервьюера? С другой стороны, есть ведь десятилетиями испытанный метод. Дай собеседнику выговориться, запиши все, а потом изложи правду.

Не всем нравится, когда их жизнь размазывают по страницам газет. Голос Джей Ди вторгся в ее мысли, добавляя сомнений и колебаний. Замолчи, хотелось сказать ему. Уходи. Его мнение уже не значило для нее ничего. Она всегда жила сама по себе и руководствовалась собственными принципами и убеждениями и просто позволила себе забыть об этом на несколько сумасшедших недель. Теперь рассудок наконец вернулся, и она твердо решила покончить с безумием. Чем раньше, тем лучше.

— Мам! — крикнул Аарон. — Мам, посмотри!

С удовольствием отвлекшись от работы, Кейт отложила блокнот, обхватила колени и вытянула шею.

— Давай, малыш! Я смотрю.

Целое лето Аарон обучал пса несложному трюку. Иногда у Бандита получалось, чаще — нет. Сегодня все прошло как по маслу.

— Помолимся, — сказал Аарон, поднимая руки ладонями вверх и глядя в небо.

Бандит тут же сел, вытянув лапы и склонив голову в позе молящегося, и оставался в таком положении, пока Аарон не крикнул: «Аминь!» Пес мгновенно вскочил и резво помчался по лужайке.

Кейт изумленно покачала головой. Будучи созданием дружелюбным и веселым, Бандит никогда не отличался особенным собачьим интеллектом и до сих пор умел исполнять лишь самые обычные команды.

По крайней мере она так и считала. И вот благодаря терпению и настойчивости Аарона бигль освоил-таки новый трюк, преподав заодно урок и самой Кейт. Не списывай со счетов того, кому, как ты считаешь, природа недодала способностей.

— Вы оба просто молодцы. Даже не верится. Я горжусь тобой, Аарон.

Он распрямил плечи и улыбнулся:

— Гордишься, мам? Может, и наказание отменишь?

— Ну уж нет. Одно с другим никак не связано.

— Мам…

— Пискнешь еще раз — продлю запрет на велосипед и купание еще на день.

Аарон понурился.

Кейт было ужасно жаль сына, но она знала, что отступать нельзя ни в коем случае. Хотя, конечно, запрет на велосипед и купание выглядел особенно жестоким сейчас, когда до конца лета оставались считаные дни.

— Ты совершил преступление и должен отбыть весь срок.

Аарон грустно вздохнул. Вид у него был такой несчастный, что сердце разрывалось на части. И разве он не заслужил поощрения за упорство в обучении Бандита?

— Вот что я тебе скажу… давай-ка вытащим каяк.

— Ур-ра! — Он сразу же умчался за спасательными жилетами и веслами. А еще через несколько минут они уже гребли к середине озера, и солнце сияло в срывающихся с весел капель.

Вообще-то ей бы, наверно, следовало совсем запретить ему выходить в озеро. С другой стороны, наложив запрет на велосипед и купание, она уже доказала то, что хотела доказать. К тому же плавание на каяке — занятие относительно безопасное, а следовательно, достойное поощрения.

Сидя у сына за спиной, Кейт отмечала, как окрепли за лето его руки и плечи, как выгорели волосы, а на коже высыпали веснушки. Вытянулся, держится увереннее, перепады настроения случаются реже. «Мой мальчик растет», — подумала она.

Некоторое время плыли молча, преследуемые темной тенью каяка, бесшумно скользившей под ними в глубине. Незаметно нахлынула ностальгия. Приезжая сюда из года в год, она каждый раз ощущала озеро по-новому, открывала бесчисленные грани его великолепия.

— Я скучаю по Джей Ди, — пропыхтел, налегая на весла, Аарон.

«И я тоже», — подумала Кейт.

— Почему он больше не приходит к нам? Из-за того, что я скатился в озеро на велике?

Она вздохнула. Когда ее бросали, Аарон всегда винил себя.

— Конечно нет. Не говори глупости.

— Я думал, вы друзья.

Кейт скрипнула зубами. Сама виновата. Стоило ей бросить на кого-то лишний взгляд, как Аарон сразу же принимался строить далеко идущие планы. Влюбляясь, она рисковала не только своим сердцем. Так почему же, зная об этом, снова сделала необдуманный шаг? Как можно быть такой безответственной перед собственным сыном? Да, она с самого начала пыталась объяснить Аарону, что Джей Ди появился в их жизни не навсегда, но теперь это не имело никакого значения — фантазии ее сына обретали собственные крылья независимо от того, что она говорила.

Слыша грусть в голосе Аарона, ей хотелось плакать.

— Ну, вообще-то мы… мы не подходим друг другу. Мы оба поняли это и… расстались.

Аарон продолжал грести, нисколько не сбиваясь при этом с ритма.

— Глупо.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что ты нравишься Джей Ди. Даже я ему нравлюсь.

— Какая ерунда. Ты всем нравишься.

— Ага. Я же понимаю, что меня считают дурачком…

— Аарон…

— Но я знаю больше, чем ты думаешь.

— Я думаю, что ты знаешь многое.

— Он для нас то, что надо. Жалко, что ты его прогнала.

— Я его не прогоняла. Он сам ушел, по собственному желанию. И не стоит ждать, что он вернется. Даже если бы я этого и хотела, так не будет. И лучше, что это случилось раньше, чем позже. Мы оба поняли, что нам лучше держаться подальше друг от друга.

— Почему?

— Так просто не объяснить.

— Нет, мам. Все просто. Мы ему нравились. Он хотел быть с нами. Говорю тебе, он даже начал нас любить. Такое не каждый день бывает.

Кейт едва не выронила весло. Господи, кто это? Неужели ее Аарон? Неужели это ее сын, такой уверенный в себе, рассуждающий так по-взрослому?

— Никто ничего не начал, — сказала Кейт, чувствуя себя последней лгуньей. Неудивительно, что Аарон скептически относится ко всему, что она говорит. Придется попробовать еще раз. — Любовь бывает разная, дружок. Бывает такая, что длится всю жизнь. Я так тебя люблю. А бывает и такая, которой хватает на одно лето. Потом все кончается, и ты просто идешь дальше. Поверь, для нас так даже лучше. Для нас двоих.

— Да, мам.

Они снова замолчали, думая каждый о своем. Работая ножными педалями, Кейт отвернула каяк от дома Шредеров и сказала себе, что даже не посмотрит в ту сторону. «Только не смотри, — повторяла она. — Только не смотри».

Но, конечно, не удержалась и посмотрела.

Они отплыли довольно далеко от берега, но Кейт все же увидела Джей Ди во дворе — он подстригал траву газонокосилкой. Без рубашки, загорелый, широкоплечий. Она помнила, что чувствовала, когда была в его объятиях, слышала его голос, видела улыбку на обычно замкнутом лице. А ведь Аарон прав. Она скучала по Джей Ди. И между ними действительно что-то начиналось. Что-то хорошее, настоящее. Что-то, что следовало лелеять и чем стоило дорожить, а не подвергать сомнению и отвергать. Теперь уже, конечно, поздно. Или?..

— Только нас ведь не двое, — гнул свое Аарон. — С Кэлли получается трое.

— На лето — да.

— Она могла бы остаться и потом.

Кейт и сама уже думала об этом.

— Могла бы. Нужно обсудить.

— А что тут обсуждать? Мы же взяли Бандита. Вот и Кэлли можем взять.

Кейт думала, что уже научилась не удивляться ничему, что говорит сын, и все же ему это удавалось.

— Удочерить мы ее не можем, по крайней мере пока. Но если попечительская служба не будет возражать, мы могли бы стать ее приемной семьей. Хорошая мысль. Только нужно поговорить — всем втроем. Еще ведь неизвестно, согласится ли сама Кэлли.

— Конечно, согласится, какие проблемы?

Кейт улыбнулась — у Аарона все просто.

— С подростками непросто.

— С Бандитом тоже непросто. И со мной.

Она нахмурилась:

— Что ты имеешь в виду?

— Перестань, мам. Ты ведь пропускала работу из-за меня, из-за всех этих школьных собраний, а потом и вовсе ее потеряла, потому что я важнее любой работы. — Аарон оглянулся через плечо. — Ну, как у меня получается?

— Нет слов.

— Правда?

— Правда. Так, значит, из-за тебя у меня куча проблем?

— Я же знаю, мам.

Кейт не было и двадцати, когда на нее обрушилось известие о незапланированной беременности, но она до сих пор помнила смешанное чувство восторга и ужаса, радости и страха, которое испытала, узнав, что тест дал положительный результат. Потом, когда Натан бросил ее, она думала и об аборте, и о том, чтобы отдать ребенка в приемную семью. Но в итоге не прошел ни один из вариантов. Она оставила Аарона, приняла его с распростертыми объятиями и ни разу не пожалела о принятом решении. Ребенок — счастье, благословение, дар Небес. Так сказал Джей Ди. Этих его слов она не забудет никогда, что бы ни случилось.

— А известно ли тебе, что ты еще и радость, и счастье?

— Да, мам. Поэтому я и говорю, что у нас с Кэлли все получится.

— У нас обоих.

— Да.

— А как все сложится для Кэлли?

— Не знаю.

Кейт тоже не знала.

— То-то и оно, что ничего еще не решено. Для начала мне нужно поговорить с ней, а потом уж пусть Кэлли сама принимает решение.

— Можешь поговорить прямо сейчас. — Аарон указал веслом на дом.

Автобус уже покатил дальше, и Кэлли спускалась по дорожке. Рядом с ней радостно прыгал Бандит. Девушка наклонилась, погладила его по загривку и даже позволила псу облизать ей лицо. Каяк плавно скользил к причалу, а Кейт думала о том, что Кэлли все лето была фактически членом семьи. И почему бы ей не остаться с ними, когда лето кончится?

После ланча к дому подкатил фургончик почтовой службы «Федерал-экспресс».

— Вас так сразу не найдешь, — пожаловался водитель, протягивая Кейт небольшой плоский пакет.

— Поэтому нам здесь и нравится, — улыбнулась, расписываясь в получении, Кейт и бросила взгляд на адрес отправителя. Сердце сжалось от тревожного предчувствия.

Кэлли и Аарон заканчивали мыть посуду. Увидев, что мать возвращается, Аарон поспешно выскользнул за дверь, чтобы не получить еще одного задания.

— Что там? — спросила Кэлли.

Кейт ответила не сразу и, лишь перенеся в кухню лэптоп, вскрыла пакет, протянула девушке компакт-диск.

— Ох, — тихонько выдохнула Кэлли.

Кейт вставила диск и замерла в напряженной позе, ожидая, пока ноутбук загрузится.

— Ничего не получилось, я уже знаю, — нервно прошептала Кэлли.

Кейт промолчала, моля лишь о том, чтобы фотографии не ударили по ее самолюбию. За годы работы в газете она повидала немало снимков, открывавших самых разных людей, в том числе и знаменитостей, с неожиданной и не всегда приятной стороны. Но ведь это же «Вэнити фэр», журнал, пользующийся услугами самых лучших мастеров.

На экране появился первый снимок, и Кейт медленно выдохнула и искоса взглянула на Кэлли, которая застыла перед монитором как зачарованная.

— Ну, ожидание, похоже, закончилось?

Одни фотографии сменялись другими, и ее душа наполнялась радостью. Снимки прекрасно передавали великолепие озера и гор, служивших чудесным лирическим фоном. Тронутый золотистым налетом заката пейзаж отчасти напоминал картины Максфилда Пэрриша. Но при всем великолепии природы настоящей звездой фотографий была несомненно сама Кэлли. Объектив мастера нашел и сумел передать не только твердость характера, но и ранимость ее натуры. Снимки показывали девушку с самой лучшей стороны. Никаких спецэффектов использовано не было, что только подчеркнуло главное ее достоинство — поразительную, бескомпромиссную искренность и честность.

— Мне, пожалуй, больше всего нравится вот эта. — Кейт указала на снимок, на котором Кэлли смотрела прямо в камеру. В глазах — ум и печаль, в уголке рта затаилась усмешка. Кейт едва удержалась от того, чтобы не схватить диск и побежать к Джей Ди — показать снимки, похвастать «своим ребенком». Впрочем, порыв длился недолго. Как бы прекрасны ни были фотографии, ему они все равно не понравятся. Его упрямое неприятие ее решения встало между ними неприступной стеной. Да он просто смешон.

Тем не менее Кейт снова и снова задавала себе тот же вопрос. Ради чего она вторглась в чужую жизнь? Ради собственной выгоды? Или с надеждой на то, что, показав Кэлли в определенном свете, она пробудит в читателях интерес и сочувствие?

— Меня просто трясет от волнения, — призналась Кэлли, прокручивая фотографии еще раз. — Они даже лучше, чем я надеялась.

— Ты — чудо. И фотограф сумел это передать. — Кейт погладила ее по руке, и Кэлли — впервые за все время — не вздрогнула и не отодвинулась. — Я так рада, что ты выздоравливаешь.

— Я напоминаю себе об этом каждый раз, когда начинаю злиться на вас за то, что держите меня на диете и мучаете упражнениями, как какая-нибудь нацистка.

— Это я нацистка?

— Ну вы ведь умеете настоять на своем. Но я и не против в общем-то.

— Другого способа быть родителем я не знаю. — Слова эти выскользнули сами по себе. Но обратила ли на них внимание Кэлли? Кейт взглянула на нее краем глаза, но Кэлли ничего не сказала.

Поахав и поохав над фотографиями, они собрались на послеполуденную четырехмильную прогулку — до конца дороги и назад. Аарон, все еще недовольный тем, что ему не дают велосипед, тем не менее отправился вместе со всеми, прихватив с собой Бандита, и сразу убежал вперед. В конце дороги сделали небольшую остановку. Кейт и Кэлли сели на скамейку — попить водички, а непоседливый Аарон, насвистывая под нос, спустился к воде — поиграть на песке.

— Удивительный мальчишка, — ни с того ни с сего заметила Кэлли.

Кейт улыбнулась:

— Полностью с тобой согласна.

— Всегда чем-то занят. В приемных семьях, где я жила, дети все время смотрели телевизор.

— Поэтому я и убрала из дому телевизор, как только Аарону исполнилось три года. Однажды в магазине он вдруг принялся распевать песенку из рекламы стирального порошка, и я решила — все, хватит. В тот же день убрала телевизор и беру его напрокат только раз в четыре года — смотреть Олимпиаду. Может быть, я совершаю большую ошибку, не знаю. Вырастить ребенка — это то же самое, что провести масштабный социальный эксперимент без контрольной группы.

Кэлли молчала, хотя Кейт и чувствовала — девочке хочется поговорить.

— Как у тебя дела на занятиях, в группе?

— Инструктор говорит, что мне надо подтянуться с дневником. Хочет, чтобы я подробнее писала о своих мыслях и чувствах.

— И как?

Кэлли пожала плечами:

— Скучно. Получается какой-то дневник нытика. Представьте сами, утренний тест, еда, работа, сон, а потом все заново. — Она мельком взглянула на Кейт и опустила глаза. — Я еще кое-что записала.

— Что?

— Так, глупость. — Кэлли сложила руки на коленях. — Знаете, я бы хотела жить так, как вы с Аароном. Чтобы у меня в жизни был шанс. — Она вздохнула и совсем тихо добавила: — И любовь.

Кейт затаила дыхание, сдерживая рвущиеся наружу слова. «Осторожнее. Не спеши».

— Скоро тебе предстоит принять определенные решения. Осенью нужно идти в школу.

— Нет, в школу я не пойду. Найду работу.

— Твоя работа — хорошо учиться.

— Как будто мне это чем-то поможет…

— Лучше учиться, чем скрываться и работать нелегально. Знаю, это трудно, но посмотри в лицо фактам. До конца лета тебе необходимо определиться с будущим, решить, как и где ты будешь жить.

— Не буду я ничего решать. Как получится, так и получится. День прошел — и хорошо. Я ведь так и жила, пока вы не приехали.

— Спать в неотапливаемых домах, голодать… Доктор Рэндалл сказала, что именно такой образ жизни, скорее всего, и содействовал развитию болезни. Твое состояние…

— Да мне уже надоело слышать про это чертово состояние, — бросила Кэлли. — И надоело думать про это чертово будущее.

— Тебе страшно?

— Да пошли бы вы, Кейт. — Кэлли вскочила и отступила в сторону.

«Только не злиться и не обижаться», — напомнила себе Кейт и, поднявшись, медленно подошла к девушке. Трогать не стала, только повторила вопрос:

— Тебе страшно?

Кэлли понурилась:

— Да. Все время. — Она повернулась к Кейт, бледная, напряженная. — Я разговаривала вчера с инструктором. Очень долго.

Так вот в чем дело. Момент истины настал.

— Мы говорили о моих вариантах на следующий год. Она хочет, чтобы я подумала об общежитии.

Сердце заколотилось, но Кейт молчала. Мысль о том, что Кэлли будет жить с другими подростками, была невыносима.

— И как тебе это предложение?

— Ну вот, и вы туда же.

— Я ничего тебе не советую. Просто хочу знать.

Кэлли прошлась взад-вперед по берегу.

— Говорят, там не так уж плохо. И не надо приспосабливаться к новой семье. Это плюс, потому что подстраиваться к другим людям всегда трудно.

Кейт пыталась сохранять спокойствие. Пожалуй, время пришло. Только бы не спугнуть Кэлли.

— С этим я могла бы поспорить.

— Спасибо, но, похоже, других вариантов у меня нет. Придется идти в общежитие. По крайней мере пока не соберу денег, чтобы снять какое-то жилье. Все, с кем я разговаривала, говорят, что надо соглашаться. — Кэлли пожала плечами. Было видно, что она изо всех сил пытается показать, что ей в общем-то все равно.

— Я бы не особенно слушала, что говорят другие. — И кто они, эти «другие»? — Не это важно. Важно принять наилучшее для тебя решение.

— Как? Откуда мне знать, какое лучше? — Голос ее дрогнул.

— В чем дело? — спросила Кейт. — Что-то случилось, да? И это никак не связано с общежитием?

Глядя себе под ноги, Кэлли пробормотала что невнятное.

— Извини, не расслышала. Что ты сказала?

— Меня Люк бросил.

Кейт замерла, изо всех сил стараясь не выдать своего отношения к случившемуся. Совсем недавно Кэлли души не чаяла в своем избраннике и, похоже, связывала с ним надежды на нормальную жизнь. И вот как все повернулось…

— Извини, — осторожно сказала она. — Я не знала.

Кэлли пожала плечами:

— Да ничего, все в порядке.

— Нет, не в порядке.

— Правда. Мы были всего лишь друзьями. То есть он для меня не какая-то там любовь всей жизни. Просто досадно, что вот был один друг, а теперь нет ни одного.

Кейт понимала ее. Кэлли не позволяла себе привязываться к людям. Жизнь научила ее тому, что эмоциональные связи опасны, на них нельзя полагаться.

— Ох, милая…

— Невелика беда. — Кэлли попыталась отмахнуться, но жест получился настолько нарочито небрежный, что Кейт поняла — сердце у нее разбито. — Я в общем-то и не ждала, что он будет за меня держаться. — Она села, подтянула к груди колено, обхватила его обеими руками. — Кому я нужна?

— Люк — дурак, — сказала Кейт наигранно беззаботным тоном, но получилось неубедительно — она знала, как это больно. Ее ведь тоже бросали. — Парни почти все такие. Если хочешь поговорить о…

— Не хочу я ни о чем… — Голос у Кэлли сорвался, к глазам подкатили слезы.

Кейт молчала, хотя сердце разрывалось от жалости к бедной девочке. Потом Кэлли всхлипнула, плечи ее затряслись, и она разразилась приглушенными рыданиями. Сидевшие неподалеку люди недоуменно смотрели на нее, но девушка ничего не замечала, а Кейт было наплевать, что они там думают. Обняв Кэлли и понимая, что той надо выплакаться, она лишь гладила ее по волосам. И настолько сильной и прочной была в этот момент связь между ними, что Кейт как будто чувствовала всю ее боль, все сомнения и страхи.

Шмыгая носом и утирая лицо рукавом, Кэлли попыталась заговорить:

— Я просто хочу раз в жизни быть нормальной. Ходить в кино с парнем, трепаться с другом по телефону… просто быть нормальной…

— Ты не просто нормальная. Ты чудесная, можешь мне поверить, — успокаивала ее Кейт.

— Вы же понимаете, о чем я.

Кейт понимала. Кэлли не говорила об этом вслух, но, конечно, думала о том, что ее жизнь никогда не принадлежала ей полностью. Перенеся немыслимое детство, она попала затем в систему приемных семей, которая тоже оказалась не в состоянии помочь ей, и вот теперь оказалась совсем одна, без помощи и опоры, перед лицом страшной болезни и с неясными перспективами.

— Пора возвращаться. — Кэлли поднялась со скамейки.

Кейт окликнула сына, который уже нашел приятелей на берегу, и Аарон, схватив Бандита за поводок, побежал по дороге вперед. Некоторое время они шли молча, нога в ногу. «И все-таки, — решила Кейт, — пора что-то сказать. Но хочу ли я этого? И смогу ли? И что скажет Кэлли?»

У нее перехватило дыхание. Кэлли будет… будет… как дочь. Сестрой Аарону.

— Я тут думала… — Она отвела глаза. Только бы не отпугнуть девочку. Ну ладно, хватит ходить вокруг да около. — В общем, я подала заявление на опеку. Мне еще придется съездить в Сиэтл на собеседование в комиссию по попечительскому надзору. Потом, когда решение будет принято, ты сможешь жить с нами.

Кэлли споткнулась, но не остановилась. И даже ничего не сказала. Похоже, она просто не могла поверить в то, что услышала.

— Но это, конечно, только в том случае, — продолжала Кейт, — если ты сама этого захочешь. Я понимаю, что по возрасту не могу быть твоей матерью, но зато могу предложить постоянное жилье и безусловную поддержку. — Она постаралась произнести это как можно беззаботнее, но вдруг поняла, что отчаянно хочет, чтобы Кэлли была рядом последние и такие важные для нее школьные годы. Им всем будет нелегко, но само решение несомненно правильное. Кейт просто чувствовала это.

Кэлли прибавила шагу, и ей пришлось догонять.

— Понимаю, мое предложение, наверно, стало для тебя неожиданным. Но я все продумала.

— Даже не знаю, что сказать.

— Тебе и не нужно сейчас ничего говорить. Обдумай все серьезно.

— Теперь я только об этом и буду думать.

— Разумеется, ты вправе рассмотреть и другие варианты. Ты, наверно, уже заметила, что я далеко не идеал. У меня нет мужа…

— Но вы прекрасно со всем справляетесь, — заверила ее Кэлли.

— Спасибо. Но должна признаться, не проходит и дня, чтобы я не подумала о том, что Аарон растет без отца.

— Как и многие другие ребята, — напомнила Кэлли.

— У меня нет постоянной работы, — продолжала Кейт, безжалостно выискивая в себе недостатки.

— Вы что, хотите меня отговорить?

— Я лишь хочу показать, как обстоят дела. Чтобы ты смогла оценить ситуацию и принять правильное решение. Повторяю, я мать-одиночка, да еще безработная.

— Вы работаете каждый день. А еще говорили, что у вас какая-то недвижимость в Сиэтле.

Арендуемая собственность. Конечно, Кэлли любой дом представляется, наверное, золотой жилой. Кейт всегда считала, что жизнь обошлась с ней слишком сурово и многого недодала. В глазах же Кэлли она имела все.

— Можешь не спешить. Подумай хорошенько, все взвесь. Только помни, что членом семьи ты будешь оставаться так долго, как сама того пожелаешь. Надеюсь, всегда.

— Вы ведь не обязаны это делать, — пробормотала Кэлли, усердно рассматривая асфальт под ногами.

— Не обязана, но хочу. — Кейт едва справилась с желанием схватить девчонку за плечи и немного встряхнуть. — В чем дело?

— Знаете, я не люблю привязываться.

— Нет, не знаю. А что в этом плохого?

— Привяжешься, а потом ничего не получится и…

— Значит, надо постараться, чтобы получилось.

— Я вас не понимаю. — Кэлли не стала сбавлять шаг, но ее голос уже заметно смягчился. — Вы как та Ребекка с фермы Саннибрук, вся такая жизнерадостная, бодрая…

— А ты предпочла бы жить с готом?

— Кто такой гот? — спросил Аарон. Сделав круг, он незаметно подобрался к ним с тылу.

— Тот, кто все время носит черное и по большей части молчит, — объяснила Кейт и взглянула на Кэлли: — Я ничего не перепутала?

— Вроде бы ничего, — рассмеялась Кэлли.

Глава 29

— Нервничаешь? — Бодрый голос Кейт ворвался в тревожные мысли Кэлли в тот самый момент, когда они выехали на мост, соединяющий материк с полуостровом Китсап, где их ожидала встреча, которой Кэлли предпочла бы избежать.

«Боже, она же читает меня как книгу».

— Вот уж нет. Повидаться с маманей — это ж такая радость. — Кэлли отвернулась к окну. Мимо проносились клены и вечнозеленые леса, кое-где в просвете между деревьями мелькала синяя гладь пролива. Великолепный, потрясающий пейзаж, а ей почему-то хочется плакать. Как почти всегда в последние дни.

Эти последние дни она пребывала в каком-то мечтательном состоянии, связанном, конечно, с решением, принять которое ей предстояло в ближайшее время Они уже несколько раз говорили о том, как заживут после возвращения в Сиэтл. Кейт рассказывала, что квартал у них тихий и спокойный, дома по большей части старые, а деревья большие. Она не знала, что Кэлли никогда в жизни ни в каком квартале не жила. И дома, который она могла бы назвать своим, у нее тоже никогда не было. В Сиэтле ее ждала отдельная комната и ванная, делить которую придется с Аароном. Школа находилась менее чем в миле от дома. По словам Кейт, в ней училось около тысячи детей и имелась своя радиостанция. А еще Кейт обещала записать ее на курсы вождения и, когда подойдет время, помочь с поступлением в колледж.

Колледж. Впервые за всю жизнь кто-то употребил это слово в отношении с Кэлли. До сих пор он представлялся ей чем-то недостижимым, но для Кейт продолжение учебы в колледже было абсолютно логическим шагом после окончания средней школы и вполне доступной целью. Может быть, именно это и пугало так Кэлли. Жизненный опыт подсказывал: желать чего-то очень сильно — почти то же самое, что целоваться со смертью. Стоит только решить, что тебе нужно получить что-то, как это что-то моментально выхватывают у тебя из-под носа. Прекрасный пример — Люк. Он сам протянул ей руку дружбы и даже намекнул на большее, а потом взял и кинул. Вышвырнул из своей жизни, как мешок с мусором.

Тем же могла обернуться и жизнь, которую предлагала Кейт. И все равно, хотя судьба и повозила ее носом по грязи, Кэлли отчаянно хотелось согласиться. С того самого дня, когда Кейт впервые поделилась с ней своими планами, Кэлли постоянно чувствовала подступивший к горлу комок и застывшие в глазах, готовые пролиться в любой момент слезы. Она снова и снова представляла, что живет с Кейт и Аароном в чистом, прибранном доме, куда приходит после занятий, где они все собираются за ужином и где у нее своя комната. Все это отдавало каким-то Норманном Рокуэллом [21] . В приемных семьях подобные мечты безжалостно высмеивались — этим презрительным смехом дети защищались от капкана иллюзий, в который так легко попасть, если захотеть слишком многого.

Забравшись в свою тесную и мрачную раковину, Кэлли глубже и глубже погружалась в молчание. Кейт все понимала и потому не торопила, не тянула на разговор, не подстегивала с решением. Но рано или поздно давать ответ придется. Кэлли знала это уже потому, что во второй половине дня их ждала встреча с инспектором в офисе службы надзора и попечения.

Но сначала другая встреча. Оторвав взгляд от пролетающего за окном пейзажа, Кэлли посмотрела на продолговатый, официального вида конверт, лежавший на сиденье между ними. Синий штамп свидетельствовал, что письмо пришло из находящегося в ведении властей штата Вашингтон исправительного центра для женщин. В конверте лежало полученное пару дней назад разрешение на свидание с матерью Кэлли.

Она поерзала на сиденье, и Кейт, мгновенно интерпретировав ерзанье как желание по возможности дальше отодвинуться от письма, печально вздохнула:

— Извини. Я понимаю, как тебе нелегко…

— Ничего вы не понимаете. Как вы можете это понимать? У вас приличные родители и замечательная семья. Я же видела фотографии и слышала, что рассказывают люди. У вас было расчудесное детство. Так откуда вам знать, как мне нелегко.

— А знаешь, что я думаю? Вспомнила старую пословицу и подумала, что она ведь, пожалуй, верна. В счастливое детство никогда не поздно вернуться…

— Да уж. — Кэлли сделала вид, что рассматривает ногти.

— Ты еще можешь отказаться от свидания с матерью. Идея была моя, так что мне и разговаривать.

— Я пойду с вами. — Несмотря ни на что, Кэлли тянуло к матери, хотелось увидеть ее, услышать ее голос расспросить. — Вы, наверно, думаете, что я чокнутая, раз готова оказаться с ней в одной комнате.

— Нет. — Кейт покачала головой. — Ничего такого я не думаю.

— Даже притом что она до конца оставалась верной этому психу, Тимоти Стоуну? И что, когда все развалилось, отвезла меня в Вашингтон и сдала на руки чужим людям?

— Ты ее не выбирала, но она у тебя есть.

Кэлли не ответила. Она давно научилась держать язык за зубами, а старые привычки остаются надолго.

На парковочной стоянке у женской тюрьмы в Пэрди Кейт поставила джип на отведенное для посетителей место и предъявила пропуск охранникам у ворот. Потом они спустились вниз по гранитной лестнице. Кейт держалась спокойно и уверенно, как будто посещение подобного рода учреждений было для нее привычным делом. У следующего входа их проверили металлодетекторами, и хотя щуп ни разу не коснулся тела, ощущения были не из приятных. Они миновали несколько ворот, причем пройденные закрывались раньше, чем открывались следующие. Наблюдая за Кейт, Кэлли видела, что та начинает нервничать — гнетущая атмосфера действовала и на нее.

Ее первый приемный дом находился так близко от этой тюрьмы, что по ночам из-за яркого света в окнах, коридорах и дворе невозможно было увидеть звезды на небе. Кэлли знала маршрут. По пути в помещение для свиданий они прошли сад, неизменно удивлявший каждого, кто попадал сюда впервые. Повсюду цвели георгины и душистый горошек, а на тихих водах маленького пруда покачивались лепестки роз. На ветке сливы щебетала птичка. Настоящий оазис, если забыть об окружавших его милях колючей проволоки.

Заключенные, мимо которых они проходили, отводили глаза. Зрительный контакт, объяснила им инспектор, считается в тюрьме своего рода вызовом, дерзостью. В первое свое посещение Кэлли жутко боялась этих людей с опущенными глазами. Теперь они уже не пугали ее. Она и сама научилась уводить взгляд в сторону.

Ей было интересно, как чувствует себя в непривычном окружении Кейт. Тому, кто видел ее впервые, могло показаться, что подобное зрелище не для ее нервов. Немного растерянная, с широко распахнутыми глазами и торчащими во все стороны волосами, она напоминала Алису в Стране чудес. Но за обманчивой внешностью скрывался стальной характер, что проявилось в коротеньком эпизоде, когда одна из обитательниц тюрьмы смерила ее оценивающим взглядом, а Кейт даже бровью не повела.

Ждать пришлось в комнате с несколькими пластиковыми стульями и столами. Покрывавший пол линолеум в нескольких местах протерся почти до дыр. Комната не проветривалась, окна не открывались, и духота стояла страшная.

Кейт села за стол, достала блокнот, карандаш, положила перед собой, подровняла и иронично улыбнулась:

— Ты только не думай, что я нервничаю.

Кэлли улыбнулась в ответ:

— Не беспокойтесь. Здесь все нервничают.

Через несколько минут привели ее мать. Кейт торопливо поднялась — ножки стула противно царапнули по полу. Кэлли осталась сидеть, положив руку на спинку стула. В груди бушевал ураган самых разных эмоций — злость, неуверенность, тревога, надежда, печаль, — но она держала их все в узде и ничем не выдавала смятения.

— Привет, — сказала она и лишь затем встала.

— И тебе тоже, — ответила мать, скользнув по ней безразличным взглядом. — А ты похудела.

— На день рождения потеряла сознание и едва не умерла, — пожала плечами Кэлли и тут же укорила себя за несдержанность. Зачем? Ей ведь нет до нее никакого дела. — У меня обнаружили резистентность к инсулину. Дальше — диабет второго типа.

Мать смотрела на нее все так же равнодушно.

— Не надо было так разъедаться.

После такого вступления было уже, конечно, не до нежностей. Ни обниматься, ни улыбаться не тянуло. Они давно перестали притворяться, будто их что-то связывает. Мать, как и предполагала Кэлли, сидела с каменным лицом. Другое дело Кейт. Ее реакция интересовала Кэлли куда больше. Люди, впервые встречавшиеся с Соней Ивэнс, бывали обычно поражены ее хрупкой красотой. Просто Рене Зеллвегер с номером на спине тюремной рубашки.

Кейт, хотя и видела уже плохенькую фотографию Сони и знала, чего ожидать, не стала исключением, но скрыла удивление под приветливой улыбкой.

— Миссис Ивэнс, я — Кейт Ливингстон. Давно хотела познакомиться с вами.

Миссис Ивэнс побарабанила пальцами по столу.

— Почему?

— Главным образом из любопытства. — Кейт откинулась на спинку стула. Втирать очки, делать вид, что ее привело сюда исключительно сострадание, она не намеревалась. — А еще потому что собираю материал для статьи. Надеюсь, вы мне поможете и расскажете о том, как жили с Кэлли.

В темных глазах Сони мелькнуло недоверие.

— Для какой статьи?

— Для журнальной. Статья будет напечатана в «Вэ-нити фэр» в следующем году.

— Так вы репортер?

— Журналист-фрилансер.

— А если мне не хочется ничего вам рассказывать?

Кейт сложила ладони домиком, став похожей на чопорную даму в церкви.

— В таком случае мне придется ограничиться судебными архивами и впечатлениями самой Кэлли.

— А, так вы собираетесь писать беллетристику.

— Простите? — Вопрос, пусть и облеченный в вежливую форму, прозвучал вызовом.

— Свидание закончено. — Соня Ивэнс поднялась, презрительно поджав губы. — Мне нечего вам сказать. Ни одной, ни другой.

И Кэлли вдруг поняла — эта особа никогда и не была ей матерью, и Кейт гораздо ближе к тому, что вкладывают в это понятие. Всю жизнь она ждала и надеялась, что когда-нибудь ее мать станет тем, чем Кейт стала всего лишь за одно лето. Теперь Кэлли осознала, что пыталась найти опору в пустоте, в своем представлении о том, какой должна быть мать. Какая глупость! Все равно что ловить дождь в ладони. Если на кого и опираться, то только на Кейт. Кейт — настоящая. Вот только долго ли это продлится?

Секунду Кейт молчала. Кэлли испугалась. А если Кейт скажет сейчас, что хочет взять ее в свою семью? Они уже говорили об этом и сошлись на том, что ничего не сообщат Соне, пока Кэлли не примет окончательного решения. Только бы Кейт не забыла, о чем они условились.

Кейт сдержанно улыбнулась. Взяла со стола блокнот и карандаш. Поднялась.

Надзирательница уже шагнула к заключенной, чтобы проводить ее в камеру. Но мамочка сказала еще не все.

— Она вас обманет, так что будьте настороже. Эта девчонка родилась лгуньей и обманщицей. Она обманет вас, как обманула меня, и вот тогда-то мы и увидим, кто из нас добродетелен.

— Не желаете объяснить? — спросила Кейт.

— Сами все узнаете.

Надзирательница взяла ее за руку и повела к двери.

— Спросите у нее. Спросите, как она сбежала из последней семьи. Спросите, почему они даже не пытались ее найти.

Глава 30

Летние штормы тревожили озеро редко — виновниками перемены погоды чаще случались горы. В последние дни августа природа наконец вспомнила о приближающейся осени и прислала предупреждение. С запада надвинулись хмурые облака, воздух затуманился, по горным коридорам пронеслись, завывая, ветры. Остановившись перед окном, Кейт смотрела на озеро, вспенившееся под косыми завесами дождя. Хорошая буря — это всегда драма — таинственный, приглушенный свет, тяжелый, давящий воздух, рвущий кроны ветер, хлещущий по крыше дождь. Конечно, тихий, безоблачный летний день — чудесная картина. Но в такой вот погоде было свое очарование, очарование величия и силы, находившее отклик в меланхоличной стороне ее натуры и странным образом унимавшее душевное волнение.

Ветры с гор выхолодили дом, и Кейт развела огонь в дровяной печи и весь день работала при свете танцующего за янтарной дверцей огня. Сидевший за тем же столом Аарон сначала рисовал мудреные карты какого-то воображаемого острова, потом играл в солдатиков, проводя свою армию по спинкам стульев под огнем противника. Время от времени Кейт отрывалась от работы и задумчиво наблюдала за сыном, ничего не говоря, не вторгаясь в его фантазии. Солдатикам под командованием Аарона приходилось нелегко. Как, впрочем, и всегда.

Кэлли посвятила целый день уборке. Прибралась в своей комнате, сменила постельное белье, подмела на веранде, вымыла пол в кухне. И все по собственной инициативе — никто ее об этом не просил. Она объяснила, что из-за дождя чувствует себя словно заключенный в тюрьме и работа помогает ей не свихнуться. За те несколько дней, что прошли после посещения исправительного центра в Пэрди, девочка ни словом не обмолвилась о своей матери и никак не прокомментировала ее туманные намеки, но во всем, что она делала, чувствовалось — по крайней мере, так казалось Кейт — стремление загладить вину и слышалось эхо последних слов Сони Ивэнс. Спросите у нее сами…

Тяжело вздохнув, Кейт перехватила брошенный Кэлли взгляд.

— Я все думаю о том, что сказала твоя мать.

— Да?

— О твоих проблемах в приемной семье.

— Никаких проблем нет. Я с ними покончила, когда сбежала.

— Так что случилось?

Кэлли опустила голову, потом посмотрела на Аарона. Тот, похоже, ничего не слышал, с головой уйдя в свой воображаемый мир.

— Я никогда никому об этом не говорила. Даже маме. Я сбежала из-за нее, хотела ее увидеть. Так по ней скучала… безумно…

И сердце дрогнуло.

— Это не безумие, — покачала головой Кейт.

— Она того не стоит. Она никогда меня не хотела. И была права, — тихо добавила Кэлли. — Я только порчу все.

Наконец-то, подумала Кейт. Она ждала от Кэлли объяснений. И вот, дождалась.

— Твоя мать сказала спросить, почему ты ушла из последней семьи. Я не спрашивала. Тебе решать, говорить или нет.

— Это я все испортила, — механическим голосом ответила Кэлли. — Семья была хорошая, но я сама все испортила. Если бы не ушла, они бы меня выгнали.

Кейт ничего не сказала, надеясь, что молчание подтолкнет Кэлли к продолжению. Так и случилось.

— Во всем только я виновата, — вполголоса заговорила Кэлли. — Они хотели мне помочь. А я не дала. Оттолкнула их. А когда они оттолкнули меня, убежала.

Представить, как это случилось, было нетрудно. Инстинкт самосохранения оказался сильнее веры в добрые намерения тех, кто искренне хотел помочь. Именно им Кэлли и руководствовалась.

— Тебе придется изменить отношение к людям, которые любят тебя и желают только добра.

— Да. Как скажете. — Кэлли направилась к хозяйственной комнате. — Надо вещи достать из сушилки.

Кейт вернулась к работе. Статья получалась большая. Редактор уже дала свое заключение: тема важная, фотографии замечательные. В свою последнюю поездку в город она позвонила ей по телефону, и они целый час обговаривали детали публикации.

Кейт надеялась, что Кэлли останется довольна итогом их работы. Конечно, главная героиня отнюдь не выглядела образцом для подражания, но ее история пробуждала в читателях сочувствие и симпатию. А еще Кейт удалось убедить редактора в необходимости дополнительной врезки с информацией по диабету. Согласно статистике, за последние десять лет число заболевших им среди подростков увеличилось вдвое.

Работая над статьей, Кейт не раз и не два вспоминала Джей Ди, его слова о журналистах, зарабатывающих на чужой боли и готовых на все ради собственной выгоды. Неприятные слова, обидные, но они осели в памяти и заставляли ее внимательнее подходить к отбору материала. Теперь она взвешивала каждое слово, каждую фразу и безжалостно удаляла все, что попахивало сенсационностью. В статье будет только правда, основанная на признаниях и откровениях самой Кэлли. А правда не нуждается ни в приукрашивании, ни в романтизации, ни в умолчании, ни в драматизации.

Разумеется, история подавалась с точки зрения Кэлли. В ее простых, бесхитростных рассказах проступала порой сокрушительная сила истины, передать которую Кейт считала важнейшей своей задачей. Иногда она ловила себя на мысли, что именно благодаря Джей Ди ее работа обрела необходимую целостность и убедительность. Его критические замечания, его скептицизм постоянно подталкивали ее к точности, осторожности и неотступном следовании правде.

Только вот благодарить его за непрошеный совет она уже не станет. Это было бы уж слишком. Она пыталась и не могла представить, как бы выглядел такой разговор. «Ты заставил меня писать лучше»? Смешно. «Статья удалась, потому что ты меня покритиковал»? Ну уж нет.

Как бы там ни было, он не оценил ее устремлений, не понял ее мечты. Разве это любовь?

Размышляя о своих прежних отношениях, Кейт приходила к печальному выводу: мужчины всегда уходили, так и не узнав ее по-настоящему, не дав ей шанса. Она думала, что Джей Ди другой, но, наверное, только выдавала желаемое за действительное.

Так или иначе, жизнь продолжается. Беседа с инспектором прошла хорошо, хотя сама процедура оформления попечительства открыла ей много нового. Требований к приемному родителю предъявлялось немало. Принимая в семью чужого ребенка, ты должен не только открыть ему свой дом, обеспечить безопасность и условия для нормальной жизни, но и быть готовым отдать ему свою любовь, время, энергию и душу. Кейт вдруг поняла, что не только уверена в своих силах, но и с нетерпением ждет возможности приложить их.

Мать, узнав о намерениях дочери, не поддержала ее заявив, что Кейт взваливает на свои плечи утомительное бремя, и даже предупредила о возможных опасностях. Кейт не разделяла ее сомнений. Она хотела помочь Кэлли, ввести девочку в свою жизнь, укрепить уже соединившую их нить. Инспектор поддержала ее в этом намерении, заверив, что, как только все формальности будут соблюдены, Кэлли станет частью их семьи. С каждым днем Кейт все больше убеждалась, что приняла верное решение. Она любила и уважала Кэлли и хотела, чтобы у нее было все то, что есть у ее сверстниц. По ночам, когда сон не шел, Кейт лежала в постели, размышляя о том, сможет ли дать подопечной все, что нужно. Да, они с Аароном считались неполной семьей, но разве отсутствие мужа лишает ее права иметь еще одного ребенка?

В какой-то момент Кейт поняла, что новый опыт открывает перед ней перспективы, о которых она прежде и не задумывалась. Она побарабанила пальцами по клавиатуре. А почему бы не поделиться этим опытом с другими? Почему бы не рассказать о пути матери-одиночки, решившей стать еще и приемной матерью? В редакции интересовались ее следующим проектом. Возможно, тема уже есть. Рассказ о самых обычных женщинах, их судьбах. Рассказ на основе пережитого ею самой.

Кейт как будто обожгло. Мысли обретали четкость, настраиваясь на заданный невидимым камертоном ритм. Так случалось каждый раз, когда ее осеняла новая идея. Она выпрямилась, села поудобнее, сосредоточилась. Сама концепция, конечно, далеко не оригинальна, новизной и масштабностью не отличается, но зато соответствует ее нынешнему настроению и устремлениям. Канон уже существует, но она вполне может добавить к нему кое-что свое.

— Вот и хорошо, — пробормотала Кейт.

— Что такое? — В комнату вошла Кэлли — в рабочем фартуке, на руках резиновые перчатки. Как же все-таки разительно она изменилась с того дня рождения. Девушка унаследовала от матери красоту, которая теперь, когда она сбросила несколько лишних фунтов, проступала все отчетливее с каждым днем. Вот только Соня была брюнеткой, а дочь — блондинкой.

— Я поняла, каким будет мой следующий проект. Вот закончу статью о тебе и приступлю к работе. Хочу написать серию рассказов о женщинах. О том, какой выбор приходится делать каждой из нас.

— Каких женщинах?

— Самых разных. Тех, на чью долю выпало пережить мужа, как миссис Ньюман. Тех, у кого престарелые родители. Кто едва сводит концы с концами, поднимая в одиночку детей. Или… — Она остановилась — а почему бы не написать о тех, кто пытается найти в себе силы жить дальше после тяжелого разрыва? — Обо всех, кому приходится делать выбор. Ну как тебе?

— Про такое пишут в женских журналах.

— Вот именно. — Кейт нажала «сохранить» и опустила крышку лэптопа. — Давай-ка займемся обедом. Думаю, в такую погоду хорошо пойдет куриный супчик и сэндвичи с сыром.

— Суп из банки? — уточнил, отрываясь от игры, Аарон.

— Боюсь, что так.

— Ур-ра! — обрадовался Аарон.

Кейт и Кэлли обменялись улыбками. Потом они вместе помыли лук латук и нарезали морковку для салата. Аарону было предложено смешать ингредиенты для винегрета.

— Мне так будет не хватать всего этого, — тихо сказала Кэлли, глядя в окно.

— Мы же приезжаем сюда каждый год, — отозвался Аарон. Справившись с порученным заданием, он вернулся к своей армии, которую выстраивал теперь на подоконнике. — Никаких проблем.

Кэлли потрепала его по голове:

— Ты прав, малыш.

Кейт видела, девушку что-то беспокоит. Переменив несколько семей, она уже плохо понимала, что ждет ее впереди.

— Мы сделаем все возможное, чтобы ты осталась с нами, пока не закончишь школу.

— Это так долго, — вздохнула Кэлли.

— Подумаешь, всего-то три года, — фыркнул Аарон.

— Я опять все испорчу.

Аарон закатил глаза и, собрав игрушки, отправился на поиски более подходящего места. Слушать стенания Кэлли у него не хватало терпения.

— Не настраивайся на негативное, — посоветовала Кейт. Отношение Кэлли к предстоящим переменам не внушало оптимизма, хотя она старательно скрывала озабоченность за бодрым тоном. — Чтобы все получилось, надо верить, что все получится.

Кэлли коротко улыбнулась и, взяв нож, принялась резать помидоры.

— Так только себя обманываешь, — сокрушенно возразила она.

— Тебе еще рано становиться циником.

— А по-моему, черт возьми, у меня есть на это полное право, — возразила Кэлли, чуть повысив голос.

— Все, что было с тобой, осталось в прошлом. Отныне ты с нами, так что можешь не стараться казаться крутой. И ругаться вовсе не обязательно.

— Ругаться?

— Да, кого ты только что помянула? — Черта… Да, виновата.

Кейт бросила взгляд на Аарона — мальчик впитывал такого рода выражения как губка и с удовольствием пускал их в ход.

— Послушайте-ка вы меня. Оба. Кэлли, этим летом ты была нашей гостьей. Отныне мы — одна семья. Инспектор сказала, что нам нужно определиться с основными правилами поведения в доме. Одно из моих — не ругаться. Договорились?

— Ладно, — согласилась Кэлли. — Как скажете.

— Не думаю, что это такое уж невыполнимое требование.

— Хорошо.

— Передай мне, пожалуйста, вилку. Приготовив суп и сэндвичи, они сели к столу и поели под стук дождя по стеклу.

— А мне скучно, — объявил Аарон, обламывая пригоревший краешек сэндвича.

— Может, сыграем после обеда в парчизи? [22] — предложила Кейт.

— Скучнее не придумаешь, — проворчал Аарон и посмотрел на Кэлли: — А Люк сегодня не придет?

Кэлли отвернулась к окну:

— Не придет.

— А завтра?

— И завтра не придет. Я не… — Она замялась, потом пожала плечами. — Мы с Люком больше не встречаемся.

— Жалко. — Аарон встал и принялся убирать со стола. Кейт улыбнулась — даже напоминать не пришлось. Учитывая, что в начале лета спор по данному вопросу мог затянуться на добрых десять минут, прогресс налицо.

— Ты уверена насчет Люка? — спросила она.

— Что вы имеете в виду? — насторожилась Кэлли.

— Ты действительно готова отказаться от него или все-таки стоит побороться? Ты ведь даже не пыталась просто подняла руки.

— Как и вы с Джей Ди.

Кейт не нашлась что ответить. Похоже, они с Кэлли уж очень хорошо понимали друг друга.

Кэлли, тоже не сказав больше ни слова, отправилась помочь Аарону. В том, с какой энергией она взялась за дело, чувствовалось сдерживаемое раздражение. Потом заскулил Бандит, и она первая вызвалась погулять с ним, прихватив пылившийся на веранде древний зонтик. Пес закружил по двору, отыскивая подходящее для отправления нужд местечко. Аарон тоже собрался на улицу, отыскав где-то галоши и армейский плащ-палатку.

Вот и замечательно, подумала Кейт, оставшись в одиночестве на веранде. Похоже, их с Кэлли задушевные беседы изрядно ему надоели. Набегается, промокнет. Надо бы приготовить горячую ванну. Кэлли, повернувшись спиной к ветру, неподвижно стояла под зонтом посреди двора. Одинокая и решительная, но еще слишком юная, чтобы пускаться в самостоятельное плавание по жизни.

Порыв ветра, налетев с озера, едва не сорвал с Аарона плащ-палатку и забрался под зонтик, норовя вывернуть его наизнанку. Спицы выгнулись, но Кэлли выстояла, а ветер стих.

Как и вы с Джей Ди.

Она прищурилась, вглядываясь в туманную завесу, но лишь с трудом разглядела темный силуэт дома Шредеров. В животе снова сплетался тугой клубок напряжения. Сколько раз она говорила себе, что пора забыть все и двигаться дальше. Что, может быть, все случившееся было ошибкой.

Подождав еще немного, Кейт похлопала в ладоши, подзывая Бандита, а потом вернулась в дом подбросить дровишек в плиту.

Глава 31

Из трубы дома Ливингстонов поднимались тонкие струйки дыма. Желтовато-золотистые прямоугольники окон проступали на фоне сырых серых сумерек желанными маяками, посылающими свет сквозь разыгравшуюся летнюю бурю.

Все вокруг указывало на то, что лето неизбежно сползает к концу. Дни уже заметно сократились, а нагрянувшая непогода предвещала скорый приход ненастной, ветреной осени. Джей Ди выпрямился, размял круговыми движениями плечи и покрутил головой. Кто бы мог подумать, что бумажная работа отнимет столько времени и сил. Писать приходилось много. Он составил для себя временной график, но слишком долго оттягивал, ожидая чего-то. И вот теперь нагонял упущенное. Что ж, получив все требуемые документы, в университете будут знать о нем больше, чем его собственная мать.

Он усмехнулся. Не совсем удачное сравнение. Мать не знала о нем почти ничего. Да она и не занималась им вовсе. Иногда, возвращаясь домой после нескольких дней отсутствия, она смотрела на него пустыми глазами и, похоже, не могла вспомнить, как его зовут.

Те времена оставались в прошлом, надежно погребенные под слоем лет, пока он не оказался в центре общественного внимания. Последовавший за этим рецидив быстро свалил Джанет с ног, но, к счастью, теперь он мог обеспечить ей самое лучшее лечение в закрытом от посторонних глаз заведении. Нечастые встречи с ней проходили предсказуемо. Мать каялась и давала обещания. Одним из плюсов клиники был обширный опыт работы с известными пациентами, частная жизнь которых охранялась очень строго. Жаль только, что он не мог рассказать ей о Кейт.

А вот вернуться придется. И не только для того, чтобы увидеться с ней. Дата собеседования уже назначена. В любом случае лето на исходе. Уезжать не хотелось, но время подошло. Шредеры собирались приехать сюда на День труда, и, хотя Сэм приглашал его остаться, мешать им Джей Ди не намеревался. Пора возвращаться к своей жизни. Может быть, его уже никто не вспомнит и не узнает.

Не находя места в доме, он решил выйти и еще немного повозиться с яликом. Работа была закончена, оставались мелочи, и ему хотелось, чтобы Шредеры нашли свое суденышко в идеальном состоянии. Включив верхний свет, Джей Ди еще раз обошел лодку, придирчиво оценивая результат своего труда. Дубовые и красного дерева планки, расположенные чередующимися геометрическими формами, сияли, словно отполированный камень. Соединительные швы были практически невидимы. Мест для сидения осталось, как и раньше, три, но на носу появился небольшой рундук. Закрепить руль — и судно готово к спуску на воду.

Работалось с удовольствием, но настроение почему-то не улучшалось. Как всегда, отвлекали мысли о Кейт. Ситуация сложилась глупая и неприятная, они зашли в тупик, и никто не спешил искать выход. Она — репортер. Следовательно, враг. И то, что он уезжает, только к лучшему.

Наверное, с его стороны было ошибкой позволить себе влюбиться. Но он нисколько не жалел об этой ошибке.

Дневной свет уже померк, когда Джей Ди поставил руль и румпель. А вот буря все не утихала, ветер и дождь шумно гуляли по крыше. Словно в коконе, он стоял в круге света от висящей над головой лампы, почти физически ощущая, как сжимаются тиски одиночества. Поначалу, только приехав сюда, Джей Ди упивался атмосферой уединенности, изолированности от всего мира. Тихий, затерянный на краю света уголок стал тем убежищем, в котором он так нуждался после обрушившейся лавины внимания.

Но после знакомства с Кейт ситуация изменилась. Изменились ощущения. Сейчас он чувствовал себя не отрезанным от света отшельником, добровольно избравшим уединение. Он чувствовал свое одиночество.

Вытерев тряпкой руки, Джей Ди отступил на пару шагов и неожиданно для себя понял, что весь этот труд по превращению рухляди в прекрасную, сияющую лодку не значит ровным счетом ничего. Да, он хорошо поработал. Да, он потратил на проект немало времени. Но теперь, когда все закончено, перед ним встал нелегкий вопрос: что дальше?

Что-то осталось несделанным, несказанным. Его не покидало это чувство, хотя проект был выполнен полностью. А отношения, напомнил себе Джей Ди, это не проект.

Кейт. Нужно обязательно повидаться с ней до отъезда. И с Аароном тоже. И с Кэлли.

Приняв решение, он сразу почувствовал облегчение и, закрыв мастерскую, метнулся к дому. Дождь падал сплошной завесой. Промокший до нитки, в запотевших очках, он захлопнул за собой дверь и с минуту стоял, дрожа от холода. Кейт молодец, что развела огонь. Иначе как печью дом не прогреешь.

Плохо только, что до поленницы добрых ярдов двадцать. Впрочем, он уже промок, так что хуже не будет. Захватив фонарик, Джей Ди выскочил во двор, добежал до брезентового навеса и, набрав с десяток поленьев, вернулся под крышу. Теперь он не только промок, но и вдобавок перепачкался опилками и забрызгал грязью брюки. По руке, аккуратно прокладывая путь, полз громадный тарантул.

Идти в таком виде к Кейт? Или все-таки почиститься? Он открыл дверь, стряхнул паука, вернулся и снял очки. Стекающая с одежды вода собиралась в небольшую лужицу. По окну полоснул вдруг свет автомобильных фар.

Джей Ди нахмурился. Гости? Или кто-то сбился с дороги? А может, он перепутал даты и это уже Сэм со всем семейством?

Машина остановилась. Хлопнула дверца. Торопливые шаги по ступенькам. Он надел очки и открыл дверь. Кейт! В какой-то безразмерной куртке, с зонтиком над головой. Она отряхнулась, сложила зонтик и поставила его к стене у двери.

Он едва удержался, чтобы не схватить ее, прижать к груди, сказать то, что уже вертелось в голове.

— Кейт…

— Джей Ди…

— Проходи. — Он захлопнул дверь, в которую уже ломился ветер. Растрепанная, промокшая, грязная и… прекрасная, она посмотрела на него встревоженными глазами.

— Что случилось?

— В каком смысле?

— Дети в порядке? Как Кэлли?

— Кэлли? — Она улыбнулась. — Отлично.

— Аарон?

— Тоже. — Должно быть заметив, что он смотрит на нее с профессиональной настороженностью медика, Кейт торопливо добавила: — Честно.

— В этом месте мне полагается провести полный медосмотр и спросить, где болит.

— Не надо ничего проводить, я и сама скажу.

— Говори, я все выдержу.

— Мне действительно больно. Оттого, что случилось между нами. И оттого, что я не вижу тебя, мне тоже больно.

— Знаю. Мне очень жаль.

Она сложила руки на груди — красноречивый защитный жест. Что ж, сам виноват.

— Ты жутко выглядишь.

— Выходил за дровами. Сегодня сыро и холодно.

— М-м-м. — Она поежилась, нервно огляделась.

— Послушай…

— Кейт… — Джей Ди вздохнул. Они оба так нервничали, что нормального разговора не получилось бы в любом случае. Поэтому он просто привлек ее к себе. — Я скучал по тебе.

Она вздрогнула от его жаркого, требовательного поцелуя и попыталась оттолкнуть, упершись руками в грудь. Он посмотрел ей в глаза. Что там? Боль? Злость? Непонимание? Он смотрел и смотрел, словно бросая ей вызов. Но вместо того, чтобы принять молчаливое приглашение к схватке, она вцепилась в его мокрую рубашку и, поднявшись на цыпочки, ответила таким же горячим, жадным поцелуем.

— Я собирался прийти к тебе, — признался он, когда они наконец отстранились друг от друга.

— Неужели? — От ее улыбки сжалось сердце.

— Да. Только собирался прежде принять душ.

Взгляд ее потеплел, смягчился, потемнел…

— Так почему бы не сделать это прямо сейчас?

Они, наверное, поставили бы рекорд по продолжительности приема душа, но закончилась горячая вода. Потом, в свете танцующего за стеклянной дверцей огня, они расстелили одеяла перед печкой и занимались любовью. Удивительно, как это ему удавалось так долго обходиться без этого, спрашивал себя Джей Ди. Он не знал другой женщины, которая отдавалась бы с такой страстью, восторгом, радостью и нежностью. Обнимая ее, он познавал значение слова «счастье».

Много позже они лежали обнявшись и слушали, как стучит дождь по крыше. Прижимая ее к себе, он чувствовал, что переполняется незнакомой дотоле радостью и удивительной силой. Ощущение было настолько сильным и непривычным, что он поежился.

— Замерз? — спросила она, прижимаясь теснее.

— Нет. — Он подтянул одеяло. — Жаль, что это не я пришел к тебе.

Она повернулась, и отблески пламени запрыгали по ее коже.

— Какая ерунда.

— Знаю. Не обращай внимания на дурака.

Кейт улыбнулась и поцеловала его.

— Наверное, это часть твоего обаяния.

— Да?

— Угу. Ты неотразим.

— Я скучал по тебе, — сказал он и мысленно добавил: я тебя люблю.

— Я тоже не гений. Я… ожидала худшего. Наверное, подсознательно искала предлог, чтобы расстаться, и, как говорится, накликала беду. Думала, что ты слишком хорош, чтобы… чтобы быть настоящим. Вот и решила, что ты ненастоящий. Глупо, правда?

— Кейт…

— Не надо было обижаться. Ты ведь всего лишь хотел защитить Кэлли и быть откровенным со мной. Мне это нравится. Твоя открытость. Честность. — Она снова поцеловала его. Потом приподнялась и посмотрела ему в глаза. — Я люблю тебя, Джей Ди.

Черт. И что теперь? Чем он может ответить?

— Я тоже, Кейт. Я тоже люблю тебя. — Это было, наверное, единственное, что он мог сказать, не соврав.

Она улыбнулась. Мило и немного с хитринкой.

— Только не забудь, я сказала первая.

— Это важно?

— Не для меня. Люблю поддразнивать.

Он должен был многое ей сказать, объяснить, но было поздно, и дождь все шел и шел, и разговаривать совсем не хотелось. Как не хотелось портить эту чудесную ночь. Признаться никогда не поздно. Время еще есть.

Они уснули. Проснувшись, Джей Ди не понял, что его разбудило и который час, хотя за окном было еще темно. Дождь по-прежнему барабанил по крыше, за стеклянной дверцей догорали дрова, и на лицо лежавшей рядом с ним женщины падал чахлый желтоватый отсвет. Ее красота, такая естественная и незащищенная, трогала и волновала. Я люблю тебя. Как легко дались ему эти слова. Почему? Наверное, потому, что они были правдой. А услышать, как их произносит она, было чудом. Настоящим чудом. Он не ждал их, не заслуживал, но хотел услышать. И он был счастлив. Пусть только на эту ночь. Будущие трудности его не беспокоили.

Он осторожно поцеловал ее в висок и еще полежал какое-то время, слушая дождь и ее дыхание. Она заворочалась во сне, прижалась к нему. Как легко у нее это получается. Как легко она подарила ему любовь и доверие. Он не мог этого понять.

Потом она проснулась и, увидев его рядом, улыбнулась. Приподнялась на локте, поглядела в окно.

— Еще темно. Спи.

— Солнце уже встает. Мне пора возвращаться.

— Зачем? Или свет дня обратит тебя в камень?

— Хуже. В безответственную мать. Не хочу, чтобы сын узнал, что я болтаюсь где-то по ночам.

— Ты не болтаешься. — Он потянул одеяло с ее плеча. — Ты спишь со мной.

— Из-за тебя у меня будут неприятности.

— Какие неприятности? — Он ничего не мог с собой поделать. Ему нужно было дотрагиваться до нее, проводить ладонью по теплой гладкой коже. — У тебя такие сексуальные веснушки, — прошептал он ей в ухо.

Кейт поежилась и чуть слышно застонала, а потом попыталась встать.

— Вот что. Я ухожу. — Она начала собирать одежду. У нее был сумасшедший красный бюстгальтер, от одного лишь вида которого сон умчался навсегда. И все же Джей Ди не стал ее задерживать — Кейт уже волновалась, торопясь домой.

Поднявшись, он поймал на себе ее удивленный взгляд.

— Это все твое белье. Ничего не могу с собой поделать.

Кейт покраснела:

— Одевайся. И побыстрее.

Джей Ди нехотя натянул джинсы и, наклонившись, подбросил в печку еще одно полено. Оно моментально вспыхнуло.

Кейт натянула толстые шерстяные носки и пригладила волосы.

— Тебе нужно попрактиковаться в устной речи. Ты не умеешь говорить о себе.

Если бы она знала.

— Я скажу тебе все, что ты хочешь знать.

— Хорошо. Ловлю на слове. — Кейт еще раз поправила волосы, но только больше их растрепала. И стала еще сексуальнее.

— Ты прекрасна.

— Угу. — Она сунула ноги в короткие резиновые сапоги.

— Я серьезно. Ты прекрасна даже в этих сапогах и этом спортивном костюме, который совершенно тебе не идет.

— Тогда это настоящая любовь, а ты сошел с ума. — Уже у двери Кейт оглянулась. — Может, удастся улизнуть вечерком. Поработаем с твоими разговорными навыками.

Он замер. Ну надо же так не вовремя.

— Меня не будет вечером.

Глаза у нее вспыхнули, напомнив о дремлющем ирландском темпераменте.

— Уже передумал?

Джей Ди шагнул к ней, обнял:

— Ничего подобного. Просто завтра я возвращаюсь в Лос-Анджелес, а к Дню труда сюда приезжает Сэм с семьей. Сегодня вечером уезжаю в Сиэтл. Мой рейс завтра утром.

Глаза у нее мгновенно потухли.

— Завтра? Но мы же только…

Он прижал палец к ее губам:

— Знаю. Извини. — Он хотел сказать, что вернется, что они во всем разберутся и он все ей объяснит, но обещания всегда давались ему с трудом.

— Так ты просто уезжаешь?

— Да. Я ведь и не планировал остаться здесь навсегда.

— Понятно. Но ты думаешь вернуться?

— Нет.

Кейт сжалась.

Джей Ди снова привлек ее к себе:

— Это правда, Кейт. Я не собирался возвращаться. Но теперь… — Он наклонился и поцеловал ее. — Но теперь у меня есть причина…

Она вздохнула:

— Ты немного тормозишь.

Он снова поцеловал ее, чувствуя, как не хочется ей уходить.

— Мне все-таки пора. Пока дети еще спят. — Ее лицо осветилось вдруг улыбкой. — Мы можем поехать в Сиэтл вместе.

— Кейт…

— Нет, правда. У меня в городе кое-какие дела. Есть новости. Не хочешь спросить какие?

— Спрашиваю.

— Подаю последние бумаги в службу опеки. Мы с Ароном будем приемной семьей для Кэлли. Я жутко волнуюсь. Это так замечательно.

Как у нее все просто. Кэлли нужен дом — и Кейт предлагает ей свой. Теперь Джей Ди понял наконец, почему ее так обидела его критика. Когда кого-то любишь, его одобрение или неодобрение значат очень много. Он погладил ее по щеке.

— Ты удивительная.

— Точно, я такая. Удивительная.

Глава 32

Последний раз, когда Кейт сказала мужчине, что любит его, он бросил ее беременную и ушел. Прошло десять лет, прежде чем она набралась сил повторить те самые слова. За эти годы Кейт Ливингстон стала другим человеком — взрослой женщиной, матерью-одиночкой, — однако ж домой она возвращалась почти в том же состоянии, что и после самого первого свидания: счастливая, с пустой головой и глуповатой улыбкой. Джей Ди обещал прийти на завтрак, а потом они вместе поедут в Сиэтл. Она приняла душ, потом вымыла собранную накануне ежевику и даже попыталась спеть под радио, разбудив при этом Кэлли, а когда та заглянула в кухню, потащила ее танцевать. К концу песни обе раскраснелись и хохотали как сумасшедшие.

Кэлли не перестала улыбаться даже после того, как проверила содержание глюкозы, что уже вошло у нее в привычку. Показатель оставался на приемлемом уровне, позволявшем обойтись без применения лекарств. Кейт старалась не проявлять чрезмерного любопытства. Достаточно скоро Кэлли станет взрослой, будет жить самостоятельно, и с болезнью ей придется справляться своими силами.

Завтрак готовили вместе, напевая тихонько под радио. Уже взбивая яйцо, Кейт позвала сына к столу.

— Он вас не слышит, — улыбнулась Кэлли. — Аарон на озере.

Выронив мутовку, Кейт выскочила на улицу. Так и есть. Бандит уже носился взад-вперед по причалу, то и дело обеспокоенно поглядывая в сторону удалявшейся от берега лодки.

— Убью обоих, — пообещала она, хотя сердце уже пело от счастья. — Знают же, что полагается спрашивать разрешения.

— Джей Ди пришел, когда вы были в душе, — объяснила Кэлли. — Я не возражала.

Кейт вздохнула. Мир изменился, представ перед ней в совершенно новом обличье. Буря смыла всю грязь и умчалась, оставив после себя ясное синее небо, свежую зелень леса и озеро, глубокое и прозрачное, как зеркало. Воздух был такой сладкий, что кружилась голова.

— Так вы с Джей Ди все уладили, да? — спросила Кэлли.

Кейт почувствовала, как потеплели щеки.

— Почему ты так думаешь?

— Вы ездили вчера к нему вечером. — Девушка покачала головой. — Выбрались тихонько уже затемно. Почти как я.

— Я не выбралась… Я…

— Ну просто ушли, не сказав никому ни слова.

— Но…

— Господи, Кейт, остыньте, — рассмеялась Кэлли. — Это же круто, что вы с ним. — Она помахала мужчинам, призывая их возвращаться. — Джей Ди искал вас, но потом попался на глаза Аарону и уже не мог отделаться, пока не пообещал прокатиться по озеру.

Лодка развернулась и заскользила по ясной глади к причалу.

— Так у вас теперь снова все хорошо? — спросила Кэлли.

Прошлая ночь была просто сказочная, подумала Кейт. Никогда еще страсть не захватывала ее с такой силой, никогда еще ей не доставалось столько ласк, никогда еще ей не было так уютно, как прошлой ночью в его объятиях.

— Посмотрим, — сдержанно ответила она и сама удивилась — откуда эта неопределенность? Ведь несколько часов назад ситуация казалась ясной и понятной. Наверное, все это слишком ново для нее. Надо привыкнуть.

— Так он сказал вам… — Кэлли не договорила и, сунув руки в карманы, отвернулась.

— Сказал что? — Что любит? Кейт не удержалась от счастливой улыбки. Да, сказал. Сказал. Сказал. Сказал.

Кэлли стояла все так же — отвернувшись, потупившись. Приглядевшись внимательнее, Кейт почувствовала — она чего-то недоговаривает.

— Что? Ты хотела сказать что-то?

— Хотела… ну… хотела спросить, что он вам говорил…

— Кажется, мы оба влюблены, — призналась Кейт. Просто не могла ничего с собой поделать. Конечно, делать такие заявления было, наверное, слишком рано, но она хотела произнести это вслух.

— Кажется? — фыркнула Кэлли. — Я бы сказала более определенно.

— Тебе-то откуда знать?

— У меня идеальное зрение, единица.

Лодка уткнулась носом в причал, и Бандит радостно запрыгал и затявкал.

— Мам! — крикнул Аарон, вылезая на мостки и расстегивая спасательный жилет. — Посмотри, какая у Джей Ди лодка! Крутая, да?

Кейт привлекала не столько лодка, сколько сам Джей Ди.

— Да, крутая.

Через пару часов, собираясь в Сиэтл, они заехали за Джей Ди, который уже запер дом и ждал их у крыльца. В своих излюбленных вытертых джинсах, рубашке-гольф и больших солнцезащитных очках он походил не столько на Пола Баньяна[23] , сколько на профессионального спортсмена.

В какой-то момент Кейт растерялась. Здесь, на озере, было так легко забыть обо всем на свете, забыть о другой жизни и других людях. Об этом обязательно нужно поговорить, решила она. Ей хотелось узнать, кто важен для него, кто ждет его домой, о ком он вспоминает. Хотелось познакомиться с его родителями. Хотелось, чтобы он представил ее своей матери.

— Ты как-то странно на меня смотришь, — заметил Джей Ди, закрывая заднюю дверцу.

Интересно, что бы он сказал, если бы прочитал ее мысли?

— Даже не знаю, как там все получится, в Сиэтле. У нас уже давно, наверно, с тех пор, как Аарон родился, никто на ночь не останавливался.

Он наклонился и поцеловал ее в лоб:

— Ничего страшного. Не хмурься. Аарон справится.

«Аарон-то справится, а справлюсь ли я?» — подумала Кейт. Вот что значит быть матерью-одиночкой. Она привыкла распоряжаться всем, отвечать за все аспекты жизни. И вот теперь в этой жизни появились вдруг два новых человека. Да, она любила их обоих, Джей Ди и Кэлли, но понимала, что отныне ее мир уже не будет прежним.

— Одна только сумка? Это все твои вещи?

— Привык путешествовать налегке.

Пожалуй, хороший знак. Значит, он еще вернется сюда за остальным. Кейт поймала себя на том, что ее вновь одолевают сомнения. «Прекрати. Хватит». Она села в джип и включила радио.

Хотя до Сиэтла было немногим больше сотни миль, их путь, казалось, проходил через континенты и часовые пояса. Высокие, стоящие густой, плотной стеной леса полуострова Олимпик сменились загородными коттеджами сначала Худ-Кэнал, а потом и Бейнбридж-Айленд, где они въехали на громадный бело-зеленый паром, и откуда начиналась последняя стадия их путешествия. Кэлли и Аарон отправились на пассажирскую палубу — поиграть в видеоигры, а Джей Ди и Кейт поднялись на верхнюю — полюбоваться пейзажами. Народу собралось много; отпускники ловили последнее тепло уходящего лета, туристы щелкали фотоаппаратами, сохраняя память о горе Рейнир и башне Спейс-Нидл, детишки носились друг за дружкой, а курильщики стекались на корму, к единственному месту, где разрешалось подымить. Внимание Кейт привлекла группка подростков, ровесников Кэлли. Закованные в кожу, в пирсинге и татуировках, они потягивали ментоловые сигаретки. Глядя на них, Кейт снова забеспокоилась — справится ли она с Кэлли? В любом случае сомневаться было поздно — ее никто не неволил, сама, как выражалась иногда Кэлли, подписалась.

В глаза бросился плотный солидный мужчина в деловом костюме, нервно прохаживавшийся по палубе и постоянно говоривший по телефону. Цвет его лица наводил на мысль о свекле, и, куда бы он ни направлялся, за ним везде тянулась струйка сигаретного дыма. Добро пожаловать в цивилизацию, подумала Кейт. Даже здесь, на пароме, в ушах уже звучал нарастающий ритм городской жизни.

Направляясь к носу, они миновали клоуна, развлекавшего пассажиров воздушными шарами в форме животных. Двое розовощеких мальчишек играли в солдатиков. Прислонившись к выкрашенному зеленой эмалью поручню, Кейт окинула взглядом знакомый пейзаж. Проведя здесь немалую часть жизни, она порой забывала, каким видят этот уголок туристы и приезжие. Другого такого места не существовало, наверное, в целом мире, особенно летом, когда даже дождь был частью давних воспоминаний. Стоя рядом с Джей Ди, она как будто видела знакомый ландшафт новыми глазами: укрытые белыми шапками далекие горы, тяжело ползущие туда и сюда паромы и баржи, нарядные яхты и рыболовные суденышки, прячущиеся за зеленью лесов островки и врезающиеся в сушу узкие заливчики. Одна и та же вода отражала стеклянные стены и стальные шпили Сиэтла и служила домом для китов, лососей и тюленей.

— Помню, в прежние времена, когда я была еще маленькой, мы всегда спешили на паром. Однажды у меня потерялся хомячок, и, пока я его искала, паром ушел. Ну и досталось же мне от брата. Паром ходил тогда редко, два или три раза в день, так что опоздание приравнивалось к настоящей трагедии.

Джей Ди взял ее руку и, поднеся к губам, поцеловал.

— Опоздать не страшно — всегда есть другой паром.

— Мне так и говорили. — Кейт понравилось, что, поцеловав руку, он не отпустил ее, а продолжал держать в своей. Она чувствовала себя школьницей, вышедшей на прогулку, чтобы похвастать своим новым бойфрендом. Мысль эта так ей понравилась, что она рассмеялась вслух и обняла Джей Ди за шею.

Проходившие мимо посматривали на них, а некоторые даже снисходительно улыбались. Наверное, со стороны они выглядели влюбленной парочкой, вид которых всегда отзывался в душе Кейт тягучей завистью.

Неподалеку расположилась молодая семья с тремя детьми — двумя мальчиками постарше и маленькой девочкой в шаткой прогулочной коляске. Пока отец пытался сфотографировать всех, мать успокаивала расхныкавшуюся дочку.

В конце концов отцу семейства удалось оторвать мальчишек от игры в солдатиков и переместить поближе к матери и младшей сестренке, получившей печеньице.

— Надо им помочь сфотографироваться, — сказала Кейт, пытаясь привлечь внимание молодого отца.

— Думаю, желающие и без нас найдутся, — ответил Джей Ди.

Господи, неужели он такой застенчивый, подумала Кейт, направляясь к мужчине с фотоаппаратом.

— Давайте я щелкну, а вы становитесь к своим, — предложила она.

— Да? Вот спасибо. Камера цифровая. Надо только навести и щелкнуть. Нажмете вот эту кнопку.

— Понятно. Сделаю пару снимков.

Мужчина поспешил к своей семье. Все пятеро сбились в кучку на фоне медленно проплывающего за их спинами вулкана Рейнье, похожего издалека на кремовый торт. Отец взял на руки девочку. Мальчики вели себя ужасно — толкались и никак не могли поделить солдатиков в форме «зеленых беретов».

— Улыбочку, — скомандовала Кейт и трижды нажала кнопку. Потом просмотрела все три снимка на маленьком дисплее и подняла большой палец. Пройдут годы, и мать уже не вспомнит, как баловались сыновья и как она сама едва держалась на ногах от усталости. Запомнится другое: как молоды все они были и какой чудесный стоял день.

— У вас прекрасная семья, — сказала Кейт женщине.

— Спасибо. Мы впервые выбрались вместе отдохнуть. Поженились совсем недавно. — Она взглянула на мальчиков. — Тут и его, и мой и общая, и все они — наши.

Любовь — дело нелегкое, подумала Кейт.

— А я вот фотоаппарат не захватила.

— Я пришлю вам электронной почтой, — пообещала женщина, нацеливая камеру на Джей Ди и Кейт. — А ну-ка, улыбнитесь!

Она почувствовала, как он напрягся вдруг, и внезапно почувствовала себя неловко, как мошенница. Рядом с ней стоял чужой мужчина, человек, на которого у нее не было ни малейшего права. Но женщина с фотоаппаратом так загорелась идеей снять незнакомую пару, что Кейт просто не могла не подыграть. Взяв Джей Ди под руку, она внезапно, подчиняясь необъяснимому порыву, привстала на цыпочки, сняла с него очки и робко поцеловала его в щеку.

Ее поразило, как он вдруг изменился, нахмурился и даже помрачнел.

— Притворись, что я тебе нравлюсь, — прошептала она ему на ухо.

Он выдавил из себя улыбку и даже усмехнулся. Вернув мужу фотоаппарат и записав электронный адрес Кейт, молодая мама пристально посмотрела на Джей Ди.

— Извините, мы с вами не встречались? Ваше лицо кажется мне знакомым.

— Нет, мэм, не встречались. Еще раз спасибо. — Он вежливо улыбнулся и отвернулся, сделав вид, что любуется пейзажем.

Малышка в коляске снова захныкала, и женщина занялась ею. Интересно, а как относится к детям Джей Ди, подумала Кейт, глядя на него со стороны. И хочет ли свою семью? Кстати, из какой семьи он сам? Кто его родители? Какие они? Скучает ли он по ним? Рассказал ли им о ней?

— На что смотришь? — спросил Джей Ди, и Кейт невольно вздрогнула.

— На тебя. — Она положила руку ему на плечо и улыбнулась, чувствуя, как переполняется счастьем сердце. — Не могу поверить, что нашла тебя.

— А я и не знал, что ты искала.

— Очень смешно. Ты же понимаешь, что я имею в виду.

— Да, понимаю.

«Спроси же, — сказала себе Кейт. — Спроси. Сейчас самое время». Она сделала вдох поглубже. Налетевший ветерок завертелся у нее в волосах.

— Скажи мне, что дальше? После того, как кончится лето? — Вопрос вдруг показался ей невероятно глупым, а она сама — жалкой. Неужели тебе так это нужно? Ты ведь жила без него двадцать девять лет, и все было совсем даже не плохо. Ты и дальше без него обойдешься.

— Что смешного? — спросил Джей Ди, и Кейт поняла, что рассмеялась вслух.

— За то время, что ты обдумываешь ответ, я успела закрутить с тобой роман и даже расстаться.

— Вот как? И что?

— Нам было очень хорошо вместе. Разрыв получился ужасный, но никто не умер, только нервов немного друг другу порвали.

— Это уже хорошо.

— Ты так и не ответил на мой вопрос.

— Надеялся, что ты этого не заметишь.

— Почему ты не хочешь говорить об этом?

Джей Ди вздохнул и обнял ее за талию. Взгляд его скользнул по палубе, задержался на чайках, сопровождающих паром наподобие военного эскорта…

— Я хочу поговорить об этом. Поверь. Мне многое нужно объяснить…

— Что объяснить? — В голове уже завертелись возможные варианты — он женат, у него болезнь, он передумал…

— История довольно длинная. Позволь пригласить тебя сегодня на обед. Выбери свой любимый ресторан в Сиэтле, и мы сходим туда.

Тревожные мысли сменились счастливыми картинами: романтический ужин, признание в вечной любви, предложение руки и сердца…

— Мам! — крикнул, подбегая, Аарон. — Эй, мам, знаешь что?

Они быстро отстранились друг от друга.

— Это к тому, как опасно встречаться с женщиной, у которой есть ребенок. — Грустно улыбнувшись, она повернулась к сыну. — Что там такое?

— Ты не поверишь, кто с нами на пароме. Ни за что не поверишь.

За ним, слегка запыхавшись, подоспела Кэлли:

— Невелика важность, малыш.

— Велика. — Схватив Кейт за руку, Аарон потащил ее за собой по палубе. — И ты тоже, Джей Ди. Пойдем, сам увидишь. — Проведя их по ступенькам, он становился и, сделав широкий жест рукой, торжественно объявил: — «Очевидец»!

Первыми, кого увидела Кейт, были репортер и оператор. Чуть дальше, на безопасном расстоянии от них, сбилась небольшая группка зрителей. Встретить на пароме телевизионную бригаду бригада какого-нибудь местного или даже общенационального канала было делом вполне обычным — именно вид, открывавшийся отсюда, служил своего рода визитной карточкой Сиэтла. В последнее время паромы все чаще и чаще появлялись в выпусках новостей. Являясь потенциальными объектами террористических атак, они патрулировались агентами национальной безопасности и собаками, обученными обнаруживать взрывчатку. Присмотревшись, Кейт узнала в репортере Мелинду Проктер из службы местных новостей. Стоя с микрофоном руке, она записывала что-то на листке. Крутившаяся рядом ассистентка пыталась привести в порядок ее волосы, распыляя на них какой-то спрей.

Кейт взглянула на Джей Ди и… Такого она не ожидала. Ни восторга, ни презрения, обычных в отношении телевизионщиков чувств, его лицо не выражало. Нет, он выглядел… виноватым.

«Я худший в мире журналист», — подумала Кейг.

Команда, похоже, готовила вторую попытку. На этот раз Мелинда говорила что-то в самую камеру, неторопливо прохаживаясь вдоль поручней. Аарон и Кэлли, как и толпа зрителей, внимали происходящему с открытыми ртами.

Кейт уже собралась вернуться к прерванному разговору и задать Джей Ди несколько прямых вопросов, когда кто-то вскрикнул. Сначала она подумала, что кричит чайка, но уже в следующую секунду узнала испуганный женский голос. Все, в том числе и телевизионщики, повернулись к корме. Кейт схватила Джей Ди за руку.

— Что происходит?

— Не знаю. Мы прибываем с минуты на минуту. Пойдем к машине.

— Не хочешь узнать, что случилось?

— Меня это абсолютно не интересует. — Он повернулся и направился к автомобильной палубе.

— Ну как хочешь, — пробормотала Кейт. — А меня так очень даже интересует. — Взяв за руку Аарона, она присоединилась к толпе зевак. — Никуда не уходи. Где Кэлли?

— Не знаю. — Он залез на свежевыкрашенную зеленую скамейку и, привстав на цыпочки, вытянул шею. — Я вижу, мам. Там кому-то стало плохо.

Не успела Кейт окликнуть Джей Ди, как голос из громкоговорителя обратился к пассажирам. Требуется помощь доктора. Когда Кейт позвала, Джей Ди был уже на лестнице. Он сразу же обернулся, хотя и с явной неохотой.

Пробиться через толпу ему помогла, как ни странно, Кэлли.

— Расступитесь, — распорядилась она голосом, в котором прозвучали вдруг властные нотки. — Этот парень — парамедик.

Подействовало. Люди тут же освободили проход и образовали круг, в центре которого оказался свалившийся на палубу мужчина.

— Что случилось? Кто-нибудь видел? — громко спросил Джей Ди, снимая очки и опускаясь на колени. Однажды, в день рождения Кэлли, Кейт уже видела его таким — уверенным в себе, решительным, полностью контролирующим ситуацию. Наблюдая за ним сейчас, она не сомневалась — все будет хорошо.

— На борту есть дефибриллятор? — Не дожидаясь ответа, он развязал на мужчине галстук и расстегнул рубашку, обнажив могучую грудь, густо поросшую седыми волосками.

— Парень просто упал, — сказал один из подростков. — Говорил по телефону, а потом взял и завалился.

— Как его зовут?

— Не знаю. С ним тут вроде бы никого не было.

Аарон запрыгал от нетерпения. Кейт крепче сжала его руку, не отводя в то же время глаз от Джей Ди. И не она одна. Весь паром, включая телевизионщиков, застыл в напряжении. Кейт впервые видела, чтобы у человека была такая кожа. Цвета остывшей золы.

— Он умер? — спросил Аарон.

— Джей Ди пытается ему помочь.

Дефибриллятора на борту не нашлось. Джей Ди, похоже, ничего другого и не ожидал, а потому, не теряя времени, приступил к реанимации. Кто-то из членов команды уже подбежал с большим красным ящичком. Джей Ди достал из ящичка стетоскоп и взялся за дело.

Казалось, столпившиеся вокруг люди разом затаили дыхание и обратились к нему с одной-единственной молчаливой просьбой: спаси. Несколько человек, достав сотовые набирали 911. Оператор «Очевидца» вертелся рядом, продолжая снимать. Джей Ди работал, не поднимая головы.

Паром причаливал. На берегу уже вспыхивали мигалки. К счастью для бедняги, совсем близко от пристани, к которой подошло судно, находилось прекрасно оснащенное пожарное депо. Помощь было уже близка, но Джей не останавливался ни на секунду, чередуя непрямой массаж сердца с искусственным дыханием. И тут Кейт заметила что-то странное. Некоторые из зрителей снимали происходящее. Невероятно. В высшей степени неприлично. У них на глазах умирает человек… Да что с ними такое?

Кейт все еще держала за руку Аарона. Кэлли исчезла, но, скорее всего, была где-то рядом. Снова ожили громкоговорители. Пассажиров и водителей просили освободить лестницы и выходы. Швартовка проходила невероятно медленно.

К прибытию медицинской бригады происходящее на пароме напоминало массовую истерию. Джей Ди поднялся, сказал что-то подбежавшим коллегам и отступил в сторону. Слов Кейт не слышала — все вокруг шумели. Двое санитаров положили мужчину на носилки, третий, обменявшись с Джей Ди несколькими словами, пожал ему руку. Носилки занесли в грузовой лифт.

Вместе с санитарами ушел и один из телевизионщиков. Кейт ожидала, что теперь все кончится и пассажиры поспешат к выходу. Но вместо этого произошло нечто странное.

Толпа надвинулась на Джей Ди. Люди обступили его со всех сторон, взяли в плотное кольцо. Шум, треск фотоаппаратов, крики. Но что они кричали? Кто такой сержант Харрис?

Между тем Джей Ди утонул в людском море.

— Мам, что происходит? — Аарон нетерпеливо дернул ее за руку.

Она не ответила и, спрыгнув со скамейки, попыталась пробиться к Джей Ди. Куда там. Толпа стояла плотной стеной, а Кейт была не из тех, кто способен растолкать окружающих. Отыскивая просвет в людской массе, она зацепилась о протянутый телевизионщиками кабель. До нее донесся голос Мелинды:

— Мы прерываем репортаж, чтобы сообщить сенсационную новость. Всего лишь несколько минут назад у нас на глазах сержант Джордан Донован Харрис спас еще одну жизнь…

Растерянная, не понимая, что творится, Кейт позвала Джей Ди — без особой, впрочем, надежды на успех. Проходя мимо женщины с прогулочной коляской, она услышала, как та говорит мужу:

— То-то он показался мне знакомым. Хотя в гражданском выглядит совсем по-другому.

Уж не сошли ли все с ума? Или что-то не в порядке с ней? Почему они называют его сержантом Харрисом, если он… если он… Она замерла.

Сержант Харрис. Сержант Джордан Донован Харрис.

Кейт чувствовала себя так, словно ей сделали укол новокаина.

А если он не тот, кем она его считала? Она приняла без объяснений, что он друг Шредеров. Что он приехал на Восточное побережье отдохнуть и собирается поступать в медицинскую школу. У нее не было никаких оснований не верить ему.

— Мам, мы пойдем к машине? — спросил Аарон.

Откуда-то появилась Кэлли. Едва взглянув на нее, Кейт поняла: девочка прекрасно понимает, что происходит.

Наконец — казалось, прошло по меньшей мере несколько часов — Джей Ди удалось прорваться через живое кольцо. Репортер семенила рядом, осыпая его на ходу градом вопросов. Люди совали ручки и бумагу, умоляя оставить автограф. Он никого не замечал. Решительный, мрачный, с темными от злости глазами, он шел к Кейт Человек, похожий на Джей Ди. Только теперь все было по-другому. Он не был им. Никогда.

И что же? Получается, Кейт спала с героем Америки? Провела с ним все лето, пока он прятался от своей славы? Он был искусен и ловок во всем, не только в оказании первой помощи. Прекрасно ориентировался, разбирался в электричестве, сумел починить ялик и вдобавок отлично говорил по-французски. Все эти обязательные требования к спецназовцу она приняла как нечто само собой разумеющееся.

Ситуация складывалась совершенно сюрреалистическая. Человек, который шел к ней, был сержантом Джорданом Донованом Харрисом, национальным героем и абсолютным незнакомцем.

Глава 33

Вот же повезло, думал в отчаянии Джей Ди, направляясь к автомобильной палубе в сопровождении возбужденной толпы. Прямо-таки дудочник из Гамелина. И спрятаться негде — хоть через борт сигай. Со всех сторон летели вопросы, трещали камеры, репортер совала в лицо микрофон. Кейт и остальные ждали его у машины, но даже и после того, как все четверо сели в джип, осада продолжалась.

— Запри двери, — бросил он сердито.

— Что…

— Просто запри эти чертовы двери!

Кейт замешкалась, и кто-то попытался влезть в машину со стороны Аарона.

— Сержант Харрис!

Он повернулся и без лишних церемоний захлопнул дверцу. Кейт наконец-то нажала кнопку блокиратора. Не привыкший к такому вниманию, Бандит заливался злобным лаем. Они сидели как в западне, как брошенные в банку рыбки, ожидая, когда же можно будет проехать, а снаружи гудел растревоженный человеческий рой.

Машина наконец тронулась.

— Почему ты ничего мне не сказал? — холодно спросила Кейт, глядя на приближающийся пандус.

Теперь уже и рабочие, которые должны были бы управлять движением, махали проезжающему джипу.

— Вот почему, — угрюмо ответил он.

— А это круто, что ты — он, — сказал Аарон, подпрыгивая от возбуждения на заднем сиденье. — Мы про него… про тебя… статью читали. В этом… в «Уикли ридер».

Кэлли положила руку ему на плечо:

— Остынь, малыш, ладно? И пристегнись.

Аарон накинул ремень.

— Да. Как скажешь, — подражая Кэлли, протянул он.

— Кто-то, не исключено, попытается увязаться, — заметил Джей Ди. — Было бы неплохо выбрать не совсем прямой маршрут.

— Но это же безумие.

Он промолчал.

— Эти люди… они просто рехнулись. Нет, им меня не запугать.

Отлично, подумал Джей Ди. Когда-то он тоже так думал: «Им меня не запугать, я не отступлю, не позволю…» Однако в действительности все оказалось не так просто, и жизнь быстро показала, что ради личной свободы приходится идти на компромисс. У толпы свои правила, и сопротивляться ей, а уж тем более бросать вызов неразумно.

Едва джип скатился по пандусу, как к нему тут же пристроился черный внедорожник.

Кейт заметила преследователей, глянув в зеркало заднего вида.

— Боже. Беру свои слова обратно. Теперь уже и мне страшновато.

— Извини. Мне очень жаль.

— Да уж не сомневаюсь, — пробормотала она.

Джей Ди понимал — у нее есть все основания злиться, считать, что ее если не предали, то по крайней мере обманули. Конечно, объясниться было бы неплохо, но ситуация сложилась так, что она могла и не понять.

— Эй, Джей Ди, — окликнул его Аарон. — А можно тебя звать Джей Ди?

— Конечно. Меня так все друзья называют.

— Так тот парень хотел подорвать президента? Ух ты, даже не верится. А что с ним потом стало? Он террорист?

— Он… Нет, не террорист. Обычный парень. Просто запутался, не знал, что делать, и хотел привлечь к себе внимание.

— Но ты его остановил. Круто.

Кейт уже заметила, что Кэлли, вопреки обыкновению, почему-то помалкивает и участия в разговоре не принимает.

Глянув в зеркало, она поймала ее взгляд.

— Ты все знала?

— Да, знала, — покаянно ответила Кэлли. Похоже, она даже обрадовалась возможности снять с души камень.

Кейт изо всей силы стиснула руль.

— Получается, ей ты сказал, а мне нет?

— Я сама догадалась, — раздраженно пояснила Кэлли. — Вот еще…

— Вот бы я узнал, было бы круто, — завистливо вздохнул Аарон. — Жалко, что ты нам не рассказал.

Джей Ди снова овладевало знакомое ощущение усталости и безвыходности, то давящее чувство, что и загнало когда-то в подполье, вынудило отказаться от привычной жизни и скрыться. Он мог бы сказать многое, но все объяснения казались сейчас мелкими, неуместными, а потому он промолчал. Возникший было спор остался незакрытым, и между ними с Кейт как будто повисла грозовая туча.

Миновав Уэст-Бридж, Кейт свернула в спокойный жилой район с выкрашенными в пастельные тона домиками и забитыми припаркованными машинами улочками. Джей Ди посмотрел в зеркало заднего вида. Хвоста не было, в чем он убедился еще раньше, но это вовсе ни о чем не говорило. Любой, кто потрудился записать номер джипа, мог узнать телефон Кейт в считаные минуты.

Они остановились в тихом тупичке, обсаженном раскидистыми кленами. У Кэлли новоселье, напомнил себе Джей Ди. Что бы ни случилось на пароме, об этом нужно забыть. На первом месте сейчас Кэлли. Из-за всей этой суеты девушка отошла на второй план, и он ругал себя за невнимательность. Но слава имеет неприятное свойство отравлять жизнь, и тут уж ничего не поделаешь. Кейт вроде бы тоже решила настроиться на другой лад и, по крайней мере отложив разбирательства, переключиться на самое главное: устроить Кэлли в новом доме.

Едва увидев этот самый дом, Джей Ди понял, что беспокоиться не о чем. Как и коттедж у озера, он напоминал нечто списанное с картинки — чистенькое аккуратное бунгало, обнесенное белым заборчиком с цветочной решеткой. В тупичке таких домов было четыре. Другие выглядели столь же нарядными, а когда Кейт вышла из машины, работавший у соседнего бунгало мужчина приветливо помахал рукой.

Кэлли озирала новый для нее мир сияющими глазами, и столько надежды было в ее взгляде, столько радости, что Джей Ди едва удержался, чтобы не посоветовать ей умерить восторги. Надежда слишком часто оборачивается разочарованием — уж он-то постиг эту истину давно. Впрочем, сейчас его никто не стал бы слушать — Аарон схватил Кэлли за руку и потащил к дому, сгорая от желания ввести ее в новый мир.

— Быстрей, мам!

Бандит первым взбежал по ступенькам и уже царапал лапами дверь. Кейт достала ключ и, пропустив вперед сына, вошла следом вместе с Кэлли. Подгоняемая волнением, она тут же принялась открывать окна, переходя из комнаты в комнату, оглядывая семейные фотографии, книжные полки, мебель, — все то, что создавало здесь теплую атмосферу уюта.

Кейт взглянула на Джей Ди:

— Как думаешь, Кэлли здесь понравится?

— Ты живешь в доме из диснеевского мультфильма. Разве здесь может не понравиться?

— Согласна, — сказала, входя в комнату, Кэлли.

Он вздохнул, уже пожалев о неосторожно брошенной реплике.

Впрочем, она не обиделась. С ее лица не сходило восторженное выражение, глаза сияли. Пройдя через нелегкие испытания, девочка все еще сохраняла надежду на лучшее будущее.

— Класс, — добавила она. — Полный улет.

— Правда? Полный улет? — Кейт просто расцвела от похвалы, и Джей Ди невольно улыбнулся.

— Ага. — Кэлли замялась, потупилась, потом вздохнула. — Я тут… в общем, давно хотела вам сказать, и раз уж вы здесь…

Кейт мгновенно напряглась:

— Что такое? У тебя все в порядке?

— Конечно, в порядке. В том-то и дело. Понимаете, когда это случилось… ну, когда я заболела, то поначалу казалось, что все, конец, катастрофа века. Думала, жизнь прошла, ждать уже нечего…

— Кэлли… — Кейт шагнула к девочке, но остановилась, словно испугавшись чего-то.

Джей Ди хотел ободрить ее, но его опередила Кэлли:

— В общем, обернулось все не так. Кроме шуток, я даже рада, что заболела. Не люблю болеть. И снимать каждое утро эти дурацкие показатели мне не нравится. И есть по расписанию тоже. Мне хочется сладкого, как и каждому ребенку, а аэробику я просто ненавижу. — Голос сорвался. Кэлли болезненно сглотнула и поморщилась. — Но в том-то и дело, что если бы ничего этого не случилось, то у меня не было бы вас.

Джей Ди знал, как трудно ей говорить такие вещи. И как нужно это сделать. Наверное, Кейт и Аарон дали ей то же, что и ему, — понимание того, что значит быть членом семьи, и надежду на то, что жизнь может быть лучше.

Кэлли глубоко вздохнула, переводя дыхание.

— В общем, это я и хотела сказать. И еще… спасибо. Только не смотрите на меня так жалостливо, а то я не выдержу.

— Ладно, тогда с этим закончили. — Кейт сморгнула подступившие слезы и, шагнув вперед, обняла девочку. — Ох, Кэлли… Помнишь наш разговор? В счастливое детство никогда не поздно вернуться.

Обращенные к Кэлли, слова поразили Джей Ди. А ведь это действительно так, подумал он. Да, так.

Аарон, наблюдавший всю эту сцену со стороны, жалобно посмотрел на мать:

— Можно на улицу?

— Я сейчас, подожди секунду, — сказала Кэлли и, утерев глаза, обняла Джей Ди, хотя оба в последние часы и чувствовали себя немного стесненно. — Насколько я понимаю, мои медицинские счета оплачены вашим фондом?

— Он для того и существует. — Джей Ди и не ждал ничего взамен, но Кэлли отблагодарила его счастливой, идущей от сердца улыбкой.

— Мне не важно, что вас знает вся Америка. Вы — мой герой. — Поднявшись на цыпочках, она чмокнула его в щеку и отступила. — Пойду поброжу с Аароном, а то от всей этой сладости и в диабетическую кому свалиться недолго.

Кейт, всхлипнув, потянулась за салфеткой, а когда Кэлли с Аароном, переглянувшись, покинули сцену, повернулась к Джей Ди:

— Так у тебя есть фонд?

— Есть.

— Как же ты не понимаешь, что я так больше не могу? И все эти односложные ответы меня больше не устраивают. Ты постоянно уходишь в сторону.

— Никуда я не ухожу. Ты спросила — я ответил. Вполне однозначно. Да, у меня есть фонд.

— Ну вот, теперь ты просто смеешься надо мной.

— Что тебе от меня нужно? — спросил он, теряя терпение.

— Мне нужны ответы. Объяснения. Мне, в конце концов, нужна правда. Или я ее не заслуживаю?

— Ты заслуживаешь много больше того, что могу тебе дать. — Признание далось с трудом и отдавало горьким привкусом правды. Он рос сам по себе, не чувствуя под собой страховочной сетки, и, конечно, за это пришлось заплатить. Теперь он просто не знал, как стать тем, кто действительно нужен такой женщине.

— Ну почему ты так говоришь?

— Потому что так оно и есть. Я умею только одно: быть санитаром. Если тебе нужен заботливый, надежный муж, поищи его в другом месте. — Слова эти вылетели сами на волне паники и неуверенности, и он сразу увидел, как больно они ударили Кейт. Вот уж чего она точно не заслужила. Но как объяснить, что у него нет ни малейшего представления о том, как стать мужем и отцом? Что ему гораздо легче развернуться и уйти, чем причинить боль ей и Аарону? — После всего, что случилось на пароме… В общем, мне нужно уехать на какое-то время. Я не вижу других вариантов и не знаю, что еще можно сделать. Я не представляю, как жить дальше.

Обхватив себя руками, она отошла к окну:

— Вот почему ты был против того, чтобы я писала статью о Кэлли. Думал, что я выдам тебя. Ты мне не доверял. Поэтому и не сказал ничего.

— Я никому ничего не сказал. Мне все опротивело, и в первую очередь я сам.

— Но мне ты мог бы довериться.

— Я не верил никому.

— Однако ж спать со мной это тебе не мешало.

Оба замолчали, и молчание это разделило их ужасной, глубокой пропастью. Чувство было такое, будто он смотрит сцену жуткой катастрофы в замедленном режиме и с выключенным звуком. Катастрофы, случившейся по его вине. То, что осталось и что лежало теперь между ними, спасению не подлежало. Но хуже всего было то, что он и ее оставил в не лучшем положении.

— Кейт. — По крайней мере объяснения она точно заслуживала. — Кейт, я не смогу быть тем, кто тебе нужен.

— А ты знаешь, кто мне нужен?

Он обвел взглядом комнату, посмотрел в окно, за которым открывался вид на чудесный, словно взятый из «Плезантвиля» [24] , квартал.

— Моя жизнь — сплошное безумие. Я не знаю, чем все это кончится.

— Тебя послушать, получается, что слава — неподъемная ноша. Но ведь у других эта ноша не легче, а они же как-то справляются. Посмотри хотя бы на Тайгера Вудса или Джона Маккейна…[25]

— Между ними и мной большая разница. Они сами стремились к славе и признанию. Работали ради этого. Боролись за это. Я ничего подобного не хотел, и, поверь мне, ты тоже не захотела бы.

— Я знаю, почему ты так говоришь. Причина только одна — ты боишься.

Он ощущал ее гнев почти физически. Она словно метала в него дротики злости, будя старую боль и старый стыд. Боль и стыд за то, какой была его мать. Отсюда надо убираться, пока пресса и телевидение не вычислили, где его искать. Может быть, еще есть шанс выгородить хотя бы Кейт.

— Вызову такси. Полечу в Лос-Анджелес сегодня. Ждать до утра смысла нет.

— Значит, вот так? — тихо спросила она глухим, незнакомым голосом.

— Я увольняюсь из армии, — ответил Джей Ди и только потом понял, что она имеет в виду другое. Разве он не хочет остаться и побороться за нее? Да, хочет. Хочет, черт возьми. Но сейчас его желания были не важны — куда важнее сделать то, что требуется. Поступить правильно. — Поговорю с Аароном и Кэлли, а потом пойду.

Они стояли по разные стороны пропасти, так и не перебросив через нее мостик. Почему-то вспомнился тот день, когда она вытаскивала крючок у него из пальца. Как он тогда сказал? Если поспешите, я, может быть, выживу? Сейчас у нее было то же выражение. Он постоял еще немного. А потом пошел искать детей.

— Ты же сказал, что никогда меня не бросишь. — Аарон размахнулся и со всей силы бросил бейсбольный мяч. Перчатки не было, и Джей Ди поймал его голой рукой. Боль прожгла ладонь до кости.

— Я говорил, что не брошу тебя в лесу. — Он вернул мяч. Удержать внимание мальчика можно было только так, играя с ним в мяч. Такси вот-вот придет, и времени почти не осталось. — Я бы никогда не бросил тебя в лесу.

— Вот еще. Тоже мне обещание. На твоем месте каждый бы так сказал. — Аарон снова бросил мяч.

Сидевший в сторонке Бандит наблюдал за происходящим с полной собачьей сосредоточенностью, готовый в любой момент подхватить мяч, если тот улетит в сторону.

— Да, выразился не совсем точно, — согласился Джей Ди, разминая онемевшие пальцы. Бросок у мальчишки что надо. Он знал, что рука будет болеть еще несколько дней. — Надо было объяснить получше.

— Плохо, что ты улетаешь.

Наверное, подумал Джей Ди. Аарон упустил брошенный ему мяч, и тот, ударившись о стену, отскочил и запрыгал вдоль забора. Бандит тут же кинулся в погоню.

У тротуара остановилось белое с зеленым такси. Аарон повернулся к Джей Ди и, глядя ему в глаза, крикнул:

— Мам! Он уезжает.

Кейт и Кэлли вышли из дому вместе. Как бы он хотел остаться. Но…

— Возьмите, — сказала Кэлли, протягивая ему толстый конверт. — Почитаете в самолете.

Кейт взглянула на нее, нахмурилась, но ничего не сказала.

Он смотрел на них, всех троих, ставших семьей для него этим летом. Семьей, которой у него никогда не было. Почти настоящей. Там, у озера, им ничего не угрожало, но здесь, в реальном мире, он не мог защитить их ни от папарацци, ни от тех вопросов, с которыми лезли бы к ним репортеры, если бы он остался здесь.

— Счастливого пути, — обронила Кейт.

— Когда вернешься? — спросил Аарон.

— Не знаю. — Джей Ди быстро обнял всех по очереди, чувствуя в каждом молчаливое сопротивление. Как же нелепо все получилось. Как неудобно. И хотя он сказал, что не знает, когда вернется, в душе он знал.

Глава 34

— Не надо было его отпускать, — сказала Кэлли, входя в кабинет уже в ночной сорочке.

Аарон давно уснул, но Кэлли, как и Кейт, похоже, не спалось.

— Решала не я. Это он ушел.

— Могли бы и остановить.

— А что потом?

— Были бы вместе.

— Не представляю себе этого.

— Почему?

— Я могла бы привести с дюжину причин, но назову только одну, самую главную. Он не хочет быть со мной. Может быть, не хочет быть вообще ни с кем, не знаю.

— Чушь. Он в вас по уши влюблен. Смотрит так, будто съесть готов.

Кейт почувствовала, что краснеет, и отвернулась.

— Очень смешно, мисс всезнайка.

— Во всяком случае, о нем я знаю побольше вашего.

Да, Кэлли он о себе рассказал. Они ведь наверняка разговаривали обо всем. Откровенничали. А ее держали в неведении. Вместе с этой мыслью на нее накатила — вот ужас! — волна зависти. Делился своими тайнами с Кэлли, а ее водил за нос!

— Ну? — Кэлли уселась во вращающееся кресло у стола. — Неужели не интересно?

— Полагаю, если бы он хотел ввести меня в курс своих дел, рассказал бы сам, — сухо ответила она.

— А, перестаньте. Никакого секрета тут нет. — Кэлли заговорщически подалась вперед и подтянула к груди колено. — Держу пари, вы даже не знаете, почему он ушел в армию.

— Не знаю. — Да и откуда ей знать? Он не удосужился рассказать и о миллионе других вещей.

— Понимаете, из-за матери — она у него еще хуже моей, — ему чуть ли не с детства приходилось работать. Брался за все, что предлагали. Поэтому и умеет многое. Что зарабатывал, откладывал. Хотел после школы поступить в колледж. А потом мамаша загремела в клинику для наркоманов, и все накопления, до последнего пенни, ушли на лечение. Так что вместо колледжа пришлось идти в армию.

Вот так. Кэлли это знала, тогда как ей он не сказал ни слова. Она спала с парнем, который скрывал от нее все, но изливал душу Кэлли.

И все же, хотя Кейт еще злилась, мысли уже пошли в другом направлении. До встречи с Кэлли она и представить не могла, что на свете есть матери, способные отвернуться от собственного ребенка. Теперь Кейт начала понимать. Похоже, Джей Ди понятия не имел, что такое настоящая семья, как строятся отношения между родителями и детьми. И, подобно Кэлли, думал, что уже никогда этому не научится. Но ведь он далеко не глуп и мог бы постараться.

— Вы злитесь, — заметила Кэлли.

— Не на тебя. Он должен был сам рассказать мне об этом.

Кэлли скорчила гримасу:

— Ну конечно. Думаете, легко в таком признаться? Мне он рассказал только потому, что я сама была в похожей ситуации и могла в любой момент сорваться и наделать глупостей. Джей Ди хотел поддержать меня. Вас ведь мать не бросала.

Кейт изобразила подобие улыбки. Обида засела слишком глубоко. «Как же легко он отказался от меня», — думала она. А потом вдруг поняла — она сделала то же самое.

Кэлли посмотрела на экран монитора:

— У вас Интернет подключен?

Кейт щелкнула пальцем по клавиатуре. Экран ожил.

— Я тут нашла кое-какую информацию. Посмотри вот это. — Она открыла окошко браузера и увеличила появившуюся фотографию.

Кэлли придвинулась поближе:

— Господи. Вот это…

Да, красавчик, подумала Кейт. Ее взгляд скользил по выплывающим на экран фотографиям. Потом они просмотрели видеоклип с записью события, прославившего сержанта Харриса на всю страну.

— Так когда ты узнала? — спросила Кейт, рассматривая фотографию, на которой молодой еще Джей Ди стоял рядом с Сэмом Шредером. Негостеприимный, напоминающий лунный пейзаж на заднем плане давал некоторое представление об афганской провинции Кунар.

— В первый же день, когда пришла прибираться в доме Шредеров. Нашла какой-то журнал, увидела фотографию и поняла, кто есть кто. Он и не запирался даже. Сразу и признался.

— Но почему ты мне не сказала?

— Я пообещала, что буду держать язык за зубами. Дала слово.

Разумеется, Кэлли вовсе не обязана была докладывать Кейт, что ее любовник скрывает свое настоящее имя. Сделать это должен был сам Джей Ди. Но не сделал.

Стиснув зубы, она продолжала перебирать залежи информации. Трагический инцидент в военном госпитале, случившийся накануне Рождества и мгновенно повысивший уровень террористической опасности до высшего, красного, шокировал всю страну. Видеоролик крутили по всем каналам, фотографии украсили первые страницы всех крупных газет. События тщательно, кадр за кадром, анализировались и комментировались всевозможными экспертами.

Охвативший страну ужас сменился горечью, когда стало ясно, какие именно мотивы двигали неудачливым террористом. Человек, планировавший убить президента, действовал вовсе не по заданию внешних сил. В школьные годы Теренс Ли Малдун входил в сборную по футболу. Семья была бедная, и он, привлеченный щедрыми обещаниями, отправился служить в армию, где прошел экстенсивный курс подготовки и стал членом суперэлитного, особо секретного подразделения коммандос.

Теренса ждала отличная военная карьера — ему предстояло защищать беззащитных по всему миру. Но судьба преподнесла солдату неприятный сюрприз. За несколько месяцев до истечения трехгодичного контракта Теренс, проходивший тогда службу на Среднем Востоке, получил тяжелое ранение, в результате которого потерял почку и остался пожизненным инвалидом. Еще в госпитале, восстанавливаясь после сложной операции, он узнал, что должен выплатить полученный от Пентагона бонус, поскольку не выполнил условий контракта. Мало того, информацию о нем уже передали в коллекторское агентство.

Какую реакцию вызвала эта новость у раненого спецназовца, понятно без объяснений. Но никто не мог предвидеть, куда поведут гнев и отчаяние.

Исходя из собственной, весьма путаной логики, Малдун решил, что в его несчастьях виноват президент Соединенных Штатов. Взяв на вооружение полученный опыт, он спланировал акцию, результатом которой стало бы уничтожение главнокомандующего и целого крыла медицинского центра.

Согласно данным специального расследования, опубликованным в «Вашингтон пост», раздобыть смертоносную пластиковую взрывчатку не составило большого труда по поддельным документам.

Нарцистическое расстройство личности — таков был вывод экспертов-психологов, объяснявших поведение Малдуна в тот роковой день накануне Рождества, когда он приехал к госпиталю имени Уолтера Рида на собственной машине. План был отлично скоординирован по времени, поскольку, как выяснилось позднее, злоумышленнику удалось получить график и схему маршрута президента. Просчитался Малдун только в одном — не учел, что в армейском медицинском центре работают такие люди, как Джордан Донован Харрис, и что персонал госпиталя обучен не хуже его самого.

Просматривая представленные в Интернете материалы, Кейт поняла, почему случившееся привлекло такое внимание всей страны. Здесь не было никаких ухищрений, сокрытий, подмен. Простой солдат, санитар, знакомый с тяготами настоящей войны, выполнил свой долг и победил. В результате кровь пролили только двое, Малдун и Харрис. И оба смогли выжить.

Людям это понравилось. Людям всегда нравится драма — в чистом виде и с непременным торжеством добра над злом. А когда они узнали факты биографии героя, то полюбили его еще больше. Он служил прекрасной иллюстрацией к типично американской истории успеха, пути от бедности к богатству и славе. Воспитанный матерью-одиночкой — тут Кэлли проворчала что-то малоприятное в адрес миссис Харрис, — выросший в рабочем квартале Балтимора, он ушел в армию и стал санитаром и «зеленым беретом». То есть приобрел не только навыки спецназовца, но и кое-что еще, то, что в его части означало очень многое и отделяло успех от провала, — умение спасать человеческие жизни.

Захлебнувшиеся от восторга средства массовой информации тут же провозгласили его идеальным американским героем. Умелый, сильный, симпатичный, способный на самопожертвование и скромный. А главное, оказавшийся в нужное время в нужном месте. В разгар рождественских празднеств люди находили время, чтобы вспомнить сержанта Харриса и помолиться за его выздоровление. Некоторые и по сей день свято верили, что именно сила молитвы и спасла героя, подняла из комы и с больничной койки. Другие отдавали должное титаническим стараниям врачей. «Если вы собираетесь накрыть собой самоубийцу-бомбиста, — сказал в интервью официальный представитель госпиталя, — вам не найти для этого лучшего места, чем медицинский центр имени Уолтера Рида».

— И откуда только такие берутся? — пробормотала Кейт.

— Читайте дальше, — сказала Кэлли.

Пока сержант Харрис лежал в коме, за его состоянием, затаив дыхание, следила вся страна. Верующие молились за его выздоровление. В церквях висели афишки со словами поддержки и ободрения: «Да благословит Господь Джордана Донована». К рождественским и новогодним украшениям добавились желтые ленточки, символ солидарности и поддержки. Кейт помнила, что, читая об этом в газетах, испытывала чувства гордости за свою страну и благодарности ко всем, кто проявлял таким образом солидарность с героем.

Эти же чувства согревали ее и сейчас. Да, она оказалась в числе тех, кому посчастливилось узнать его лично. Но к гордости и благодарности примешивалась печаль. Не будь Джей Ди героем, они могли бы быть вместе.

— Странно, — пожала плечами Кэлли. — У меня такое чувство, будто это все и о нем, и вместе с тем не о нем.

— Через прессу получаешь впечатление о человеке, но его самого узнать невозможно. — Кейт вдруг поняла, что написанное ею о Кэлли не так уж важно. Читатели никогда по-настоящему не узнают девушку. Может быть, именно это и пытался объяснить Джей Ди?

— Устала. Пойду ложиться. А вы еще почитайте. Почитайте, что случилось с его матерью. Тогда и поймете, почему Джей Ди так не хотел, чтобы люди знали, кто он такой.

Кэлли ушла в свою комнату, а Кейт осталась у компьютера, переходя от одной статьи к другой, узнавая все новые и новые факты. Оказывается, у него была подружка! Зуд ревности, впрочем, унялся, когда она прочла, что эта Тина предала, нет, продала любовника, рассказав репортерам обо всем — от его слабости к голубым крабам до сексуальных предпочтений. Изданные книжкой, ее откровения даже попали в список бестселлеров. «Надеюсь, он недолго с тобой церемонился», — с нехарактерной для себя мстительностью подумала Кейт. Перейдя от Тины к его матери, она узнала о кошмарном детстве Джей Ди в доме женщины, назвать которую матерью не поворачивался язык. Собрав немалый урожай на поле славы сына, Джанет Харрис быстро растеряла все. Старые привычки вернулись, и женщина, как сообщали газеты, оказалась в итоге в некоей частной клинике в южной Калифорнии.

Выскочивший на экране флажок сообщил о получении электронного письма. Имя отправителя было ей незнакомо, но, увидев фотографию, Кейт вспомнила. Неужели это было сегодня? Казалось, прошла сотня лет, а ведь действительно, еще днем они с Джей Ди, обнявшись, как влюбленные тинейджеры, прохаживались по палубе и позировали перед незнакомой женщиной с камерой. Теперь она поняла, почему он так не хотел фотографироваться, почему хмурился и прятал лицо.

«Для нас большая честь встретить вас с Джорданом», — написала женщина.

Все так. До знакомства с Джей Ди Кейт думала, что знает, каково оно, одиночество. Оказалось, она не имела об этом ни малейшего представления.

Глава 35

В 5.45 утра у самого уха пронзительно зазвенел телефон. Избалованная за лето долгой разлукой с достижениями цивилизации, Кейт, едва не свалившись с кровати и уже попрощавшись мысленно с мечтой о здоровом сне, потянулась за трубкой.

— Извини, что разбудила. — Кейт узнала голос своей невестки, Барбары, звонившей с Восточного побережья. — Подумала, что тебе было бы интересно посмотреть «С добрым утром, Америка».

Сердце сжалось от нехорошего предчувствия, и последние надежды на сон улетучились окончательно.

— Что? — Кейт села в кровати.

— «С добрым утром, Америка». Надеюсь, у вас это тоже показывают. Найди телевизор, включи и узнаешь.

— Да что же такое…

— Так он там?

— Он? Кто? — В голове наконец немного прояснилось. — Ты имеешь в виду Джей Ди?

— Ты так его называешь? Боже мой, Кейт, и давно вы вместе?

Недавно. И уже не вместе.

— Расскажи, что там показывают.

— Сначала упомянули о нем. О сержанте Харрисе. Потом показали короткую запись, как он делает искусственное дыхание какому-то парню на пароме. Упомянули, что он вроде бы как исчез на несколько месяцев и никто его не видел. Таблоиды уже сообщают, что, мол, Харрис записывал какое-то реалити-шоу. Что он следующий холостяк, а ты его избранница.

От одного лишь упоминания о популярной телепрограмме, где симпатичный и материально обеспеченный холостяк ищет женщину своей мечты и в итоге делает ей предложение, Кейт бросило в дрожь.

— Он был на озере, — объяснила она. — Жил в доме Шредеров.

— Невероятно! Просто невероятно! И ты ничего нам не сказала!

Невероятно то, что он и ей ничего не сказал. Но признаться в этом родственникам, особенно Барбаре, Кейт не могла. В семье все знали о ее неудачах на любовном поприще, однако случай с Джей Ди даже на этом фоне выглядел бы верхом невезения. В глазах родственников она предстала бы, мягко говоря, не слишком сообразительной особой.

Из трубки уже доносились звуки проснувшегося дома: топот ног, детские голоса, смех. Прикрыв ладонью трубку, Барбара прикрикнула на шалунов. Когда в семье четверо детей, поговорить без помех по телефону практически невозможно.

— В новостях показали, как он садится в твою машину. Ну, как тебе такое, а?

— Должно быть, им и показать-то больше нечего. Лето, мертвый сезон, новостей кот наплакал. — Кейт сунула ноги в стоптанные тапочки и накинула знававший лучшие времена махровый халат. Спускаясь по лестни-це, она коротко изложила Барбаре усеченную версию событий и прошла в кухню — выпить первую чашечку кофе.

— И какой он?

Какой? Неудержимый, горько подумала Кейт, понимая, что никогда не сможет рассказать Барбаре правду.

— Тихий, спокойный, — ответила она, перебирая воспоминания. С первого же взгляда Джей Ди показал ей, кто он такой. Только вот она, к сожалению, этого не поняла. Он — спасатель, и ему все равно, кого спасать, незнакомку ли в магазине или мужчину на пароме. Он всегда готов прийти на помощь — мальчику, у которого проблемы в школе, или одинокой женщине, давно забывшей о любви. Что ж, по крайней мере это, свою истинную суть, ему спрятать не удалось. Впрочем, ее-то он одурачил и не особенно стараясь.

Одурачил. Вот оно, ключевое слово. Одурачил дурочку. Оставил в дураках.

И самое идиотское — ей это нравилось. От начала и до конца.

— Простофиля, — пробормотала она.

— Что ты говоришь? — спросила Барбара.

— Ничего… так… — Кейт покачала головой — ну и ну, почти забыла, что разговаривает по телефону. — Мысли вслух.

— Жду не дождусь, когда смогу с ним познакомиться, — объявила Барбара. — Мне почему-то кажется, что он слишком хорош, что в жизни таких не бывает.

— Бывают. И Джей Ди именно такой. — Утро только начиналась, и вдаваться в детали было еще слишком рано. Сначала нужно обдумать все как следует, привести в порядок мысли, а уж потом обсуждать с кем-то ситуацию. — Послушай, ничего, если я позвоню тебе попозже?

Они попрощались, и Кейт занялась обычными повседневными делами: помыла посуду, налила свежей водички в собачью миску, прибралась в комнате. День обещал быть напряженным: она планировала определить в школу Кэлли и записать ее на получение водительских прав. Лето быстро катилось к концу. Останется только еще раз съездить на озеро и закрыть дом до следующего сезона.

Чуть позже на завтрак притащились Аарон и Бандит.

— Доброе утро, мам. — Аарон выглядел непривычно бледным и вялым и походил на того стеснительного, несчастного мальчика, каким был в начале лета.

— Привет, дружок. — Кейт взяла пакеты с мусором. — Будь добр, придержи дверь.

Аарон открыл заднюю дверь, и Бандит, улучив момент, выскочил на улицу первым. Обычно пес являл особенного любопытства — сейчас же сразу подал голос.

— Тише, Бандит, соседей разбудишь. — Кейт вышла к площадке, где стояли мусорные баки.

Что-то мелькнуло перед глазами. Что-то — микрофон — едва не ткнулось в лицо. И тут же град вопросов. Слова вылетали так быстро, что ничего было не разобрать, и они звучали как какой-то псалом на иностранном языке. Мисс Ливингстон или уже миссис… вы поженились… давно вы с ним знакомы… он действительно ушел из армии… у нас еще несколько вопросов…

Пакет с мусором выскользнул из пальцев, По асфальту рассыпалась яичная скорлупа. Кейт схватила за руку Аарона, и они застыли, скованные ужасом, как олененок Бэмби с мамочкой в перекрестье прицела. Растерявшись, поддавшись нахлынувшей вдруг панике, она не придумала ничто лучше, как позвать Бандита. Затрещавшие со всех сторон камеры зафиксировали ее с открытым ртом, растрепанными волосами и в драном халате.

— Не торопись, красавица. — От толпы отделился широкоплечий репортер с портативным магнитофоном. — Это же наша работа.

— Вы напрасно сюда пришли, — вылазила Кейт. — Никакой истории у меня нет. Мне вообще нечего вам рассказать.

— Чушь, — оборвал ее репортер. — История есть у каждого.

Задетая его тоном, она придвинулась к Аарону, словно инстинктивно ища у него защиты.

— Может быть. Но моя история не из тех, что придется по вкусу читателям. Уходите. Ищите настоящих знаменитостей, а я с вашего позволения вернусь к своей обычной жизни.

К счастью, Бандит уже прибежал, и Кейт нырнула в дом, затащив за собой сына. Захлопнув дверь, она тяжело прислонилась к стене, шумно выдохнула и озабоченно посмотрела на Аарона:

— Ты в порядке?

— Шутишь? — Он широко улыбнулся и выглянул в окно. — Здорово было.

Кейт бросила взгляд на телефон. Позвонить 911? Подумав, она ограничилась тем, что плотно задвинула шторы и наказала сыну оставаться в доме, пока не подошло время ехать в службу опеки и школу. По дороге Кейт нервничала и постоянно поглядывала в зеркало заднего вида, проверяя, не едет ли кто за ними.

Теперь она понимала, что утренняя засада у ее дома пустяк по сравнению с тем, что Джей Ди терпел в течение нескольких месяцев и из-за чего в конце концов сбежал из столицы. Вот только это никак не объясняло, почему он сбежал от нее.

— Мам, а что значит — родила вне брака? — спросил Аарон.

— Почему ты спрашиваешь? — рассеянно спросила Кейт.

Неделя получилась долгая. Джей Ди так и не позвонил. Жизнь превратилась в муку.

— В «Стар трэк» пишут, что я родился вне брака. — Он протянул ей газету. — Вот посмотри — «Кэтрин Ливингстон завела ребенка…»

— Дай-ка сюда. — Кейт выхватила у сына газету и бросила ее в мусорную корзину. — Не обращай внимания на эту чушь.

Внутри все кипело. Ситуация выходила из-под контроля, и она ничего не могла поделать. Какой ужасный урок. Какой показательный урок. Раньше она даже завидовала тому или иному репортеру, представляя себя на его месте, переживая восторг охотника. Ей, сотруднице заштатной газеты, скромной обозревательнице, оставалось только мечтать о таких высотах. Теперь, после того, как она увидела себя в разделе светской хроники — испуганную, в заношенном халате, сжимающую руку растерянного сына, от мечты остался только тошнотворный привкус во рту.

Незнакомые люди звонили по телефону, присылали электронные письма, бродили у дома. Некоторые выглядели безобидными искателями сенсации, другие откровенно пугали, как, например, парень, попросивший подарить ему трусики. Газетчики уже разнюхали, что она родила ребенка вне брака, что Уолден Ливингстон был радикалом в шестидесятые, что ее выгнали с последней работы, и продолжали рыться в грязи.

Но это было еще не самое худшее. В одном интернет-блоге появились рассуждения о том, что Кэлли, как и мать Харриса, наркоманка. Кейт возмутилась, но в какой-то момент поняла, что сделать ничего не может. Стоит лишь ввязаться в дебаты или даже подать в суд, как все сразу же решат, что она приняла досужие сплетни всерьез, и, следовательно, зерно истины в них есть. С другой стороны, если не предпринять вообще ничего, обязательно найдутся такие, кто интерпретирует молчание как признание того, что обвинения верны. Даже ее редактор попросила разъяснений. А потом позвонила инспектор службы опеки. Она обеспокоена происходящим и вовсе не уверена, что решение передать девочку Кейт пойдет на пользу первой из-за поднятой средствами массовой информации шумихи.

— Да, происходящее не идет ей на пользу, — согласилась Кейт. — Как и всем остальным. — Ей вспомнились слова Джей Ди: «Я ничего подобного не хотел, и, поверь мне, ты тоже не захотела бы».

Все случилось так, как он и предсказал. И в конце концов, не выдержав непрошеной славы, Кейт тоже сбежала. На озеро.