Дорогой, все будет по-моему!

Глава 39

Это был первый рабочий день Джеймса после того, как его жизнь круто изменилась. Он опоздал к началу приема, потому что у него не было часов, а портье в мотеле забыл разбудить его, хотя он и попросил об этом накануне. Заснул он только под утро, а проснулся от гудка автомобиля минут двадцать десятого. Сначала он не понял, где находится, и одно мгновение думал, что провел ночь со случайной бабенкой, но вспомнил, что все гораздо хуже.

Джеймс из экономии собирался было дойти до работы пешком, но теперь опаздывал, и пришлось взять такси, которое он вообще-то не мог себе позволить. Такси застряло в пробке, и в конечном счете он опоздал еще сильнее. Вбежал в Вестминстерскую ветеринарную клинику десять минут одиннадцатого, весь потный и запыхавшийся. Последние несколько лет Джеймс не раз радовался тому, что в лондонской клинике он не начальник, не должен принимать на работу и рассчитывать сотрудников, не несет ответственности за состояние бухгалтерских книг. Но сегодня это его не радовало.

— Гарри рвет и мечет, — сказала ему секретарша Джеки, едва он вошел в приемную. — Я пыталась дозвониться до тебя, но не смогла.

Джеймс представил, как трезвонит его мобильник, забытый на тумбочке у кровати в доме, где он больше не жил.

— Я позвонила Стефани, но она сказала, что не знает, где ты.

Джеймс заметил, как она смотрит на него — словно о чем-то догадывается, и постарался сохранить невозмутимое лицо. А Джеки поинтересовалась:

— У тебя все в порядке?

— Где Гарри? — спросил Джеймс, не отвечая на вопрос. Гарри, владелец клиники, славился гнусным характером и любил при каждом подходящем случае напомнить Джеймсу, что, какой бы тот ни был опытный и квалифицированный врач и пусть даже имеет собственную практику в деревне, в Лондоне полноправный босс все же он, Гарри.

— Удаляет занозу из лапы Берти Макдональда. Берти записан к тебе на прием на девять сорок пять, — произнесла она зловеще. — А перед этим он принял твоих клиентов, записанных на девять, девять пятнадцать и девять тридцать.

— Ну, вот я пришел. Можешь приглашать записанных на десять.

Джеки заглянула в список.

— Следующий Александр Хартингтон, — объявила она, указывая на бледного лысеющего мужчину средних лет с рыжим котом на руках.

Александром могли звать любого из них. Джеймс знаком предложил мужчине войти. Начало дня нельзя было назвать удачным. Джеймс собирался просить Гарри разрешить ему перейти на полную рабочую неделю, но теперь это было некстати. Если Гарри рассердился, то надолго.

К полудню он выбился из сил — сказалась бессонная ночь. Из-за опоздания он не мог позволить себе даже короткий перерыв на кофе, чтобы взбодриться. Ему казалось, что он не дотянет до вечера. Когда ушел пациент, записанный на двенадцать двадцать пять, он как подкошенный упал в кресло, собираясь подкрепить себя получасовым сном, а потом перед следующим пациентом успеть съесть бутерброд, но тут зазвонил телефон. Снимать трубку не хотелось, но Джеки все равно войдет к нему в кабинет из приемной и передаст сообщение на словах.

— Стефани тебя спрашивает, — сказала секретарша, когда он снял наконец трубку, и сердце у него упало.

— Хорошо, соедини меня, — произнес он как можно естественнее. Но Джеки его уже не слышала. Она никогда не интересовалась, хочет он ответить на звонок или нет.

— Джеймс? — Голос Стефани звучал деловито.

— Стеф, привет, как ты? — Может быть, она звонит узнать, как у него дела? Может быть, волнуется за него?

— Я хотела спросить, хочешь ли ты взять Финна на завтрашний вечер? Эдна будет занята.

Джеймс вспомнил, как его жена, одетая по-выходному, возвращалась домой в половине девятого утра. И спросил, не сумев сдержаться:

— Ты куда-то собираешься?

— Думаю, что это теперь не твое дело, — ответила она. — Так ты хочешь или нет?

Она с кем-то встречается! Он забыл, что сам вел двойную жизнь весь последний год и ему не к лицу выискивать чужие грешки, и спросил:

— Кто он?

Стефани рассмеялась. Скорее даже фыркнула.

— Нет, ты просто неподражаем! Джеймс заставил себя промолчать.

— Куда мне его подвезти? — спросила она тем временем.

— Я поселился в мотеле на Чак-Фарм, в Камдене, — ответил Джеймс. — Можешь привезти его туда.

— Ты остановился в мотеле на Чак-Фарм? Туда я Финна не повезу. Что вы там станете делать целый вечер — тараканьи бега устраивать?

— Я могу прийти домой, — предложил он с надеждой. Если он будет дома, то у Стефани вряд ли хватит духу уйти на всю ночь.

— Неплохая мысль, — сказала она не дрогнув. — Для Финна так будет лучше. Я вернусь к двенадцати. Мы ужинаем с Наташей.

«Пожалуй, делаю из мухи слона, — подумал он. — Возможно, утром Стефани возвращалась от Наташи. А что — вполне может быть». И это правда не твое дело, сказал он себе. Ты не имеешь права допытываться у нее.

— А на самом деле с кем ты встречаешься? — спросил он, не успев остановить себя.

— Тебя это больше не касается, — ответила Стефани вежливо. — Увидимся завтра. Хорошо, если бы ты пришел к шести.

Стефани не солгала, сказав, что в пятницу собирается ужинать с Наташей. Она стремилась насколько возможно быть честной с Джеймсом, избегая пока говорить ему о Майкле. Но не хотела и оказаться в ситуации, когда чувствуешь себя обязанной отчитываться о каждом свидании. Какое ему дело? Они расстались, и точка. Завтра Майкл весь день будет занят в Ист-Энде и сможет встретиться с ней только в восемь. Они проведут вместе три с половиной бесценных часа. Она не хотела так скоро снова оставаться у него на ночь, это нечестно по отношению к Финну. И Наташа предложила вместе перекусить после работы (для нее это был повод отдохнуть от домашней стряпни) и скоротать с ней час-другой, пока Стефани не придет время ехать на встречу с Майклом в Шордич. Это было не слишком удобно, но такова реальность, если ты одинокая работающая мать и не отказываешься от личной жизни. Они с Майклом собирались послушать музыку. По правде говоря, она не была большой любительницей джаза и предпочла бы провести время с Майклом у него в квартире. А так они будут сидеть в душном клубе и слушать музыку, от которой она не в восторге, и драгоценная ночь пропадет зря. Но музыканты были приятелями Майкла, и он пообещал им, что придет.

Когда Джеймс приехал домой вечером в пятницу, у него был такой вид, словно он помылся в раковине. Именно это он и сделал, потому что в том же самом мотеле переехал в более дешевый номер. Ванная на этом этаже была общая для постояльцев из четырех номеров. Она никогда не пустовала, и Джеймсу пришлось воспользоваться маленькой раковиной, приткнувшейся в уголке спальни, чтобы помыться и почистить одежду. Он разрывался между желаниями произвести хорошее впечатление на жену и вызвать у нее сочувствие к себе. В конце концов обстоятельства не позволили ему произвести хорошее впечатление, и он остановился на втором варианте. Они увидятся со Стефани впервые после того, как она его выставила. Он знал, что она-то будет выглядеть хорошо, поскольку ей предстоит свидание (с кем бы оно ни было). И понимал, что ревновать не имеет права. Если она уже кого-то встретила, пусть это и казалось невероятным, ему придется принять это и жить дальше.

Но ему хотелось игры на равных, хотелось знать, что еще остается шанс вернуть жену, что еще не все потеряно, потому что ее сердце похитил кто-то еще. Он пытался представить, кто это мог быть. Наверное, кто-то из ее старых знакомых, кого она держала про запас. А что, если это кто-то из его приятелей? Из тех, кто был на дне его рождения? Стоило только подумать об этом, как ему становилось тошно.

Дверь открыл Финн, и Джеймс увидел, как выражение лица сына с радостно-взволнованного сменилось на испуганное. Словно на пороге стоял гризли Адамс. Джеймс пожалел, что не побрился, но кто мог знать, что за какую-то неделю у него отрастет такая щетина? Когда Финн понял, что пришел его папа, он позволил обнять себя, но тут же отстранился и сказал:

— От тебя так странно пахнет.

— От тебя тоже, — ответил Джеймс.

Финн провел его на кухню, где Джеймс рассчитывал увидеть Стефани, но ее тут не было. Он надеялся, что перед ее уходом они успеют переговорить. Он слушал, как Финн рассказывает ему о случившемся за неделю (Себастьяна вырвало на ковер коричневым, а посередине был большой комок, похожий на мертвую мышь), и одновременно прислушивался, не раздадутся ли ее шаги на лестнице. Но минуты бежали, и он понял, что Стефани не намерена общаться с ним без необходимости.

— А мама где? — спросил он Финна в перерыве между его рассказами.

— Наверху, — ответил сын. — Она сегодня вечером уходит.

— А… — сказал Джеймс как можно небрежнее, понимая, что только плохой отец способен втянуть сына в свою личную драму. Но все равно спросил: — И с кем же?

Финн, к счастью, не понял, что его используют, и, пожав плечами, ответил:

— А я знаю?

Примерно в четверть шестого он услышал, как Стефани спускается по ступеням, и приготовился. Но она заглянула только на секунду и сказала, что попросит таксиста, который доставит ее домой, отвезти его в мотель, тем самым подчеркнув, что ему не стоит рассчитывать на беседу с ней за полночь за чашечкой чая. Скользнув по нему взглядом, она присмотрелась уже более внимательно, но никак не прокомментировала его внешний вид. Потом торопливо поцеловала Финна и в момент исчезла. Выглядела она роскошно — джинсы, высокие каблуки — одно из ее излюбленных сочетаний, и облегающий голубой топ. Услышав, как за ней захлопнулась входная дверь, он опустился на стул, словно из него выкачали все силы.

Спустя шесть часов Джеймс, уложив Финна гораздо позже положенной половины девятого, поскольку хотел подольше побыть вместе с ним, дремал на диване, когда услышал, как открылась и захлопнулась входная дверь. Он сел, сонно моргая.

— Такси ждет у крыльца, — сказала Стефани, входя в комнату.

Джеймс потер глаза.

— Хорошо провела время?

— Да, спасибо.

Она явно не собиралась поощрять беседу, и он сказал:

— Хорошо, тогда я пойду, — и встал.

Стефани держалась на ногах не вполне твердо, словно порядком выпила.

— Когда я снова тебе понадоблюсь, дай мне знать, — сказал он. — Я хотел бы видеться с Финном как можно чаще.

— Только в следующий раз постарайся привести себя в порядок, — напутствовала его Стефани. — Не думаю, что ему полезно видеть тебя таким неряхой.

Вот и дождался сочувствия, подумал он, уходя.