Драго

— Почему?

— Потому что Тодд ослушался тебя, и Хлои не было на свадьбе. Мне это не кажется совпадением.

Его хватка снова сжалась.

— Когда я убиваю одного из своих неспособных солдат, это не пуля, Катарина.

Она увидела в его глазах злобу, которая показала ей, почему он напоминает ей отца и почему она считает их одним и тем же. Однако она также видела в них правду, не имея необходимости лгать ей одной в этой комнате.

— А Хлоя? — не могла не спросить она.

— Если Хлоя поехала бф, то Амо не смог бы, а я хотел, чтобы он поехал на свадьбу и был вынужден смотреть, как его дядя женится на Лучано. — Видя ее растерянное выражение лица, он продолжил: — В наказание за то, что он почти сломал все кости в теле Ангела.

Она облизала свои сухие губы.

— О.

— Ты не выглядишь удивленной, — заявил Лука, приподняв ее подбородок повыше, чтобы прочитать ее лицо.

— Ангел... уже сказал мне.

Улыбаясь, Лука отпустил подбородок.

— Амо ведь не знает, что ты знаешь?

— Нет.

В его взгляде, которым он продолжал смотреть на нее сверху вниз, было что-то вроде удивления.

— А Драго?

— Нет, — ответила она, храня секрет, о котором узнала на следующий день после встречи с Амо. Ангел наконец-то рассказал ей, желая, чтобы она знала, чтобы она его опасалась, но, помня, как он вел себя с Тенью, она знала правду.

— Он не злой, — и, как ее брат Матиас, он был... — просто сломлен.

И теперь я знаю почему.

В Луке была сущность, которая была «всезнающей», как будто он мог читать мысли или видеть будущее. Это была интуитивная способность, превосходящая его годы, которая должна была быть неизвестна человеку, но вот он здесь, живое доказательство того, что такое существует.

— Амо исцелится, когда будет готов, но другие никогда не получат такой возможности. Можно исправить поломку, но нельзя исправить уничтожение.

Одна слеза навернулась ей на глаза и упала на щеку, она знала, что ее слова верны для тех, кто ходит по этой земле с такой же болью, как у Матиаса. Самое печальное, что они часто прятали эту боль за смехом или харизмой, но в конце концов тьма брала верх над ними, поглощая их, пока они не могли больше терпеть...

***

—Не плачь, Катарина, ведь нам нужны такие мужчины, как он, чтобы уравновесить таких, как твой отец... — Протянув руку, он вытер слезу холодным пальцем. — Я... — Затем он вытер соленую жидкость между пальцами, после чего окинул ее еще одним всезнающим взглядом. — ... и Кассиус.

Ее сердце мгновенно опустилось обратно на пол.

— Как ты…

— Ты не можешь скрыть чистое зло. Даже в образе мальчика. — Бугимен вернулся в мгновение ока, показав ей то же самое зло. — Надеюсь, мы достигли взаимопонимания, Катарина. Ты мне нравишься, но не настолько, чтобы я не убил тебя, если ты еще раз так заговоришь с Хлоей.

Прошло много времени с тех пор, как она молилась. Наблюдая, как бугимен уходит после ее кивка, она молилась не только о душах, которые он забрал, но и о том, что они стоили того, чтобы ими пожертвовать.

* * *

Амо стоял по ту сторону двери очень тихо, прислушиваясь к каждому их слову.

Она знала... все это время.

Желая чувствовать что угодно, но не ничего, после Хлои, он выбрал ненависть. Ненависть к семье, которая пыталась забрать его дядю. Семье, порожденной дьяволом, в которой, как он думал, не было ни одного достойного спасения.

Но оказалось... есть одно.

***

Драго открыл дверь своей квартиры и увидел Катарину, спящую на диване.

Встав из-за стола, Амо подошел к нему лицом к лицу.

— Мне нужно поговорить с тобой.

— Хорошо. — Он повторил спокойный тон своего племянника, чтобы не разбудить ее.

— Я сделал кое-что, Драго, за что ты можешь меня не простить.

Он сделал небольшую паузу, каждый мускул его тела напрягся, опасаясь того, что сейчас прозвучит из уст его племянника. Что бы это ни было, это было плохо. Это он знал нутром.

— Я хотел поквитаться с Лучано после того, что они сделали с тобой, и когда я услышал, что Том умер, я думаю, что часть меня сошла с ума. Так что я решил сравнять счет.

— Какого черта ты сделал? — Драго сделал серьезный шаг к нему.

— Пока тебя не было, я сорвал злость на Лучано, который был ближе всех в то время. — Его голос не дрогнул, и он не приукрашивал, стоя на месте и признаваясь в своем грехе. — Ангел.

— Ты был одним из них в маске. — Это был не вопрос, а утверждение, поскольку он слышал, что случилось с Ангелом, когда он вернулся на этот самолет. Лука сказал, что он справится с этим, но поскольку он был так занят восстановлением, он не подумал об этом. По правде говоря, его не очень волновало, что брат Лучано пострадал, когда он впервые услышал об этом. Его волновало то, что Карузо нарушили приказ, зная, что Ангел находится здесь под защитой Луки, и совершили преступление, зная, что оно настолько тяжкое, что им пришлось скрывать свои лица.

— А Лука знает?

— Меня назначили присматривать за ней, — он кивнул на Катарину, все еще мирно спящую, — в качестве наказания.

Лука был умным человеком, это точно. Заставить его присматривать за сестрой того, которого он чуть не убил, было в некотором смысле неожиданностью. Постоянное напоминание о том, что ты поступил неправильно, было тяжелой пилюлей, особенно если эта пилюля была в виде Катарины. Это он знал слишком хорошо. Ее нельзя было ненавидеть, как бы ты ни старался, и Лука это прекрасно знал.

Он сделал еще один шаг к нему, пока его лицо не оказалось в дюйме от его лица, при этом не только его глаза дышали огнем, но и рот.

— Мужчины Де Сантис не любят проигрывать, но ты потерял ее для него. Теперь... ты теряешь себя.

Амо мог только кивнуть.

Он отошел, прежде чем открыть дверь.

— Собери свое дерьмо и убирайся с глаз моих долой.

Закрыть дверь перед племянником было тяжело, но закрыть дверь перед солдатом было легко…

Тридцать пять

Один день

Услышав звук закрывающейся двери, Кэт проснулась и обнаружила, что Драго наконец-то дома. Она с ужасом ждала момента, когда ей придется рассказать ему о том, что она сказала Хлое. Она не жалела о сказанном, и именно поэтому ей нужно было рассказать ему. Она хотела быть откровенной и честной в своих чувствах к Луке, но Драго видел мелочь иначе, чем она. Она не хотела разрывать связь между ними, она просто хотела, чтобы он знал, что она видит Луку не иначе, чем своего отца.

— Драго, я...

— Хорошо. — Он подошел к дивану. — Ты проснулась.

Она вздохнула, ей нужно было выложить все как на духу.

— Да, я...

— У меня для тебя сюрприз, Кэт. — Он улыбнулся, протягивая ей руку, чтобы она взяла ее.

А? Она смутилась, но решила взять его за руку, позволив ему провести ее к новому столу на кухню.

Он заставил ее сесть перед толстой папкой, которую положил во главе стола.

Она смотрела на пустую папку, заполненную бумагами, и все больше запутывалась, пока не открыла ее, обнаружив кучу цифр.

— Лука попросил меня предложить тебе работу бухгалтера Карузо. — Он сел на свободное место рядом с ней, чтобы посмотреть ей в глаза. — И если ты согласишься, то у тебя будет свой кабинет в конце коридора.

Моргая минуту подряд, она не знала, что ответить, понимая всю важность предложения, которое ей только что сделали. Женщинам не давали работу в мафии, особенно если это касалось их денег. Она уставилась на первую страницу, увидев большие цифры.

— Мы говорим об оплате или нет?

— Все, о чем тебе удобно, — сказал он ей, не желая давить на нее. — Если хочешь, ты можешь заниматься строго законными.

— Ты серьезно? — спросила Кэт, не веря в слова, которые она все еще слышала. Она была гребаным Лучано, ради всего святого, и то, на что она сейчас смотрела, могло обрушить всю семью Карузо.

Он кивнул, в этот момент глядя на нее так, словно она была солдатом.

— Да.

Они могут не знать, на что ты способен, но однажды узнают. Слова, сказанные ей перед тем, как он повел ее к алтарю, эхом отдавались в ее голове.

Что ж, будь я проклята.

Кэт облизала пересохшие губы.

— Драго?"

— Да? — Он говорил так, словно ожидал услышать, что она примет или отклонит предложение, честно говоря, что угодно, только не то, что она собиралась сказать дальше..

— Мне нужно, чтобы ты... — она могла только надеяться, что не собирается совершить еще одну ошибку — отвез меня к Луке.

***

Попросив поговорить с ним наедине, она без сопровождения переступила порог кабинета Луки. Одно можно было сказать наверняка: совсем другое дело - стоять перед бугименом, когда ты сам его ищешь.

Она не знала, как представляла себе встречу с ним, но, увидев его за большим деревянным столом, все стало еще страшнее. Заняв место напротив него, она наблюдала, как он чиркает серебряной зажигалкой, включая и выключая ее, с любопытством глядя на нее и ожидая, что она скажет.

— Я сказала Хлое, что ты силен, как мой отец. — Кэт пристально посмотрела в холодные сине-зеленые глаза, наконец-то увидев в них что-то другое. — Но правда в том, что ты гораздо могущественнее, чем он когда-либо был.

На этот раз пламя оставалось ровным, так как он позволил ему сжечь конец сигареты, которую он положил в рот. Пламя осветило его лицо оранжевым светом, сделав его гораздо более привлекательным, чем она видела его раньше.

— Мой отец семнадцать лет прятал меня в подвале, позволяя выходить только тогда, когда ему нужно было пересчитать деньги. Мои братья были единственными, кому было позволено знать, что я это делала, потому что Люцифер скорее перережет горло собственной дочери, чем позволит кому-то из семьи узнать, что я прикасалась к их деньгам, прежде чем он смог их распределить.

Дым медленно втягивался и выходил изо рта, пока он сидел и слушал ее..

— Я ошибалась в тебе, Лука Карузо, но и ты ошибся в себе. — Губы Кэт приподнялись в одном уголке. — Глубоко, глубоко, глубоко внутри, в тебе есть доброта, которую ты проявляешь только к тем, кого уважаешь. Она не дается легко, только тем, кто, как и ты чувствуешь, может выдержать то, что может прийти. Только тем, кто может послужить тебе в будущем, — сказала она ему, казалось, точно зная, к чему он готовится. — Но в отличие от моего отца, ты оказываешь свое уважение не только мужчине, но и женщине.

Слыша каждое ее слово, он смотрел на нее, завороженный, как в тот момент в квартире.

— Я буду работать для тебя, Лука, но ты должна знать одну вещь. Дорога, по которой ты идешь, однажды приведет к моему брату, и я буду стоять на стороне Доминика.

Улыбка коснулась его губ, прежде чем он кивнул в знак понимания.

— Есть еще кое-что, что ты должен знать... — Ее дьявольские глаза смотрели в его глаза цвета демона, не боясь. — Доминик похож на тебя. Он просто еще не показал тебе этого. Он не падет так легко, как пал Люцифер. Я могу тебе это обещать.

Лука наклонился вперед, выпустив дым, который он вдыхал, чтобы он стелился по ее мягкой коже.

— Зачем ты действительно пришла сюда, Катарина?

— Я знаю твой маленький секрет... — сказала она ему, задержавшись еще на секунду. — Я знаю, что ты не убивал его.

Развеселившись, он сел обратно в свое кресло.

— Почему ты так думаешь?

— Ты ни за что не позволишь ему умереть, не после того, что он сделал с ней.

В его глазах на долю секунды промелькнула искра, давая ей понять, что она была совершенно права. Она видела, как он смотрел на Хлою, и по одному его взгляду могла сказать, что он влюбился в разбитую девушку с первого взгляда. Это было то, что некоторые считают настоящей любовью.

Настоящая любовь не должна была существовать для них, как она не существует для тех, кому не повезло, но Лука и Хлоя бросили вызов обстоятельствам, сделав то, что у них было, чем-то большим, чем просто настоящая любовь. Они могли умереть тысячей смертей, чтобы возродиться и снова найти друг друга. У этой любви не было имени, потому что она была слишком сильна, чтобы дать ей имя.

Он встал и подошел к другому краю стола, чтобы сесть на край.

— Катарина...

В ее голове возник образ. Он мог так легко наклониться вперед и взять ее горло в свои руки за то, что она знает его секрет.

— Хочешь посмотреть, что от него осталось?

Тридцать шесть

Веришь ли ты в рай и ад, Лука?

Звук открывающейся холодной металлической двери преследовал ее в кошмарах, а когда свет проник в эту грязную комнату, она видела тело, которое полулежало в тени.

Это было почти безжизненное, мутировавшее, тощее тело, которое жило только потому, что так захотел его похититель, держа его на краю смерти, который находился на полпути в этом живом мире, а на другом - в самом аду.

Образ, представший перед ней, будет преследовать ее до самой смерти, поскольку то, что она видела, не должно было существовать даже в гребаных кошмарах.

— Ангел уже видел его? — спросила она, не переступая порога.

— Да. — Он подтвердил то, что она подумала. — Он попросил меня сохранить ему жизнь, пока его братья не увидят его.

Она оторвала взгляд от тела, чтобы посмотреть на него.

— Ты можешь думать, что заслуживаешь быть тем, кто убьет его, но это не так.

— А кто, по-твоему, заслуживает?

Ее взгляд вернулся к телу.

— Это решать Матиасу и Доминику.

Лука никогда бы не дал ей такого обещания, но, по крайней мере, он его услышал.

— Однако Кассиус... ты не можешь позволить Кассиусу узнать, что он здесь... —У всех у них в жилах течет дьявольская кровь, но Кассиус был настоящим отродьем дьявола. — Потому что я не знаю, что он сделает, если увидит его таким.

На этот раз он кивнул головой, похоже, давая ей по крайней мере такое обещание.

Было слышно, как зашевелились кандалы, приковывающие его к комнате, когда он начал просыпаться.

— Ты веришь в рай и ад, Лука?

Он задумался на мгновение, прежде чем честно ответить ей:

— Я уже не уверен.

— Они существуют. — Она смотрела, как бедная душа забилась глубоко в тень, пока не стало слышно только бряцание цепей от его страха. — Ад существовал в доме, в котором я выросла, но теперь ты заставил его существовать здесь

Лука улыбнулся.

— А Рай?

— Рай существует. — Бросив последний взгляд, она положила руку на холодную дверь и начала закрывать ее. — Но такие, как мы, никогда его не увидят.

— Ты не хотела подойти ближе, чтобы он мог увидеть тебя, а ты могла бы поговорить с ним?

...Кэт была в своей спальне в подвале, когда услышала, как открылась дверь и по ступенькам спускаются ноги. Она мгновенно встала с кровати, увидев лицо брата. В глубине души она понимала, что что-то очень плохо.

Доминик обхватил ее руками, притянув к себе и крепко обняв. Она впервые видела его плачущим, когда он произнес слова, которые она никогда не забудет.

— Он умер. Он наконец-то умер.

Она обхватила его руками, с силой прижимаясь к нему, когда ее собственные слезы начали падать. Они стояли вместе и плакали целую вечность, которая по сравнению с той вечностью, которую им пришлось провести с отцом, казалась просто вечностью.

Слезы брата и сестры были не о потере, они были... о свободе.....

...Кэт ушла от этой двери и никогда не оглядывалась назад.

— Я бы не доставила ему этого гребаного удовольствия…

...Доминик взял ее за руку и повел вверх по ступенькам, по которым ей больше никогда не придется спускаться. Груз отца покинул их, как только она закрыла дверь в подвал.

Проведя ее по коридору, он открыл дверь своей спальни, и они оба впервые сели на его кровать.

— Теперь ты можешь занять мою комнату. Если тебе что-то нужно из твоей, мы можем принести это…

— Нет, — резко остановила она его, прежде чем смягчить голос и вытереть еще несколько слез. — Мне не нужно ничего из того, что было там, здесь.

Понимая, Доминик кивнул.

Они долго сидели в тишине, казалось, все еще оцепенев от новостей.

— Что мне теперь делать? — спросила она, не зная, как жить дальше. Это было то, чего у нее никогда не было раньше. — Я даже не знаю, кто я.

Его ореховые глаза смотрели в ее, желая, чтобы она что-то поняла.

— Ты можешь быть и делать все, что захочешь, Катарина.

Кэт опустила взгляд на себя, ее палец перехватил клок ее бледных светлых волос. — Можно мне покрасить волосы?

Ее брат рассмеялся, положив руку ей на плечо, чтобы притянуть ее к себе.

— Да, если ты хочешь.

— В какой цвет, по-твоему, я должна их покрасить? — спросила она, улыбаясь впервые за, казалось, целую вечность.

— Хм… — Доминик задумался на мгновение, глядя на нее сверху вниз. — Ты мне всегда нравилась в розовом.

Тридцать семь

Почему ты не можешь просто трахнуть меня?

Катарина спускалась по ступенькам с волосами, еще влажными от душа, который ей пришлось принять, как только она вернулась домой. Когда она вернулась, Драго оставил ее в покое, инстинктивно понимая, что ей это нужно, но, увидев его на кухне, заканчивающего принимать протеиновый коктейль, она направилась к нему.

В том, как он стоял там один, было что-то такое, от чего у нее защемило в груди. Подойдя к нему сзади, она заколебалась, прежде чем нарушить атмосферу замкнутости, которая была его неотъемлемой частью. То, что он не обернулся при ее приближении, говорило о том, что он начал доверять ей. Драго не позволял никому подходить к себе сзади; казалось, он всегда был готов к тому, что кто-то может наставить на него пистолет.

Обняв его за талию, она не почувствовала ни унции жира под дорогим материалом его рубашки, когда прижалась щекой к спинке его пиджака. Она ожидала, что он отпрянет от ее прикосновения, но он не отпрянул.

Драго сжал руку на ее запястье и притянул ее к себе. Пламя в его глазах подчеркивало оттенок красного, дремавшего в их глубине: — Ты в порядке, Китти Кэт?

— Да. — Ей просто нужно было почувствовать что-то хорошее.

— Что случилось с розовым цветом? — спросил он, поднимая густую прядь волос, которые больше не были бледно-розового оттенка, который он всегда видел, но теперь были бледно-блондинистыми.

В последнее время она не пользовалась розовым кондиционером в душе, который помогал сохранить этот цвет. Не видя ни одной девушки Карузо, которая выглядела бы и одевалась так же, как она, она начала больше стесняться своего внешнего вида.

— Я подумала, что так тебе больше нравится.

— Мне нравится блондинка. — Он отбросил прядь волос, затем наклонился к ее губам. — Но мне очень нравится розовый.

Кэт улыбнулась, чувствуя, как возбуждение разливается по венам от близости с ним. Она потянулась вверх. Это был первый раз, когда она искала его губы своими.

Он позволил их поцелую продлиться всего несколько секунд, прежде чем его рот перешел к основанию ее горла. Его язык закрутился в такт пульсу, который учащенно бился от приятных ощущений.

Она быстро поняла, что Драго не нужно использовать оружие против своих врагов; его язык был его настоящим оружием. Она почувствовала, как его руки скользнули вниз, прямо под ее задницу, и обхватила его ногами, когда ее резко подняли в воздух и отнесли на диван, а затем осторожно уложили.

Кэт было все равно, что он хочет сделать с ней дальше, главное, чтобы он сделал что-нибудь, чтобы снять жжение, которое начинало болеть между ног. Ее дьявольские глаза смотрели в его, и это было самое эротичное, что она когда-либо испытывала, когда он стягивал с нее шорты и трусики.

Прикусив нижнюю губу, она лишь на секунду закрыла глаза, когда воздух покинул ее легкие от неожиданности, когда тепло прижалось к ее клитору. Испугавшись, она посмотрела вниз и увидела, что глаза Драго следят за выражением ее лица, продолжая сосать. Ей казалось, что она должна чувствовать себя немного смущенной тем, что мужчина впервые оказался у нее между ног, но это было не так. Наоборот, то, что она позволяла делать Драго, только наполняло ее еще большим удовольствием, от которого, как ей казалось, она не могла избавиться, в то время как ее тело умоляло о большем.

Красный оттенок на его скулах свидетельствовал о том, что она была не единственной, кого это затронуло. Драго мог быть старше и опытнее ее, но в его глазах не было скуки. Он следил за каждым ее движением, когда погружал свой язык внутрь нее. Закрыв глаза, она не могла смотреть, как он проникает языком внутрь, вытаскивает его и снова проникает внутрь. Трахая ее своим языком, Катарина не могла сдержать хныканья, вырывавшегося из ее рта.

Ее тело казалось бескостным, а его рот - единственным, что приковывало ее к земле. Каждый укус, лизание и трение его языка вызывали непреодолимое желание остаться на месте. Если бы она оставалась в том же месте до конца жизни, то хотела бы остаться здесь, с Драго.

Когда он ввел в нее палец, ее бедра раздвинулись шире, давая Драго все, что он хотел. Его рот задержался на ее клиторе, пока его палец проникал в нее все глубже.

Она вздрогнула, когда он начал двигать пальцем внутри нее так, что она прикусила нижнюю губу, чтобы не закричать.

Скольжение его пальца заставило ее приподнять бедра, снова желая большего, чем он ей давал. Покалывающая боль становилась все сильнее и сильнее, доходя до предела, который она не была уверена, что сможет выдержать.

— Драго! — Со стоном, она извивалась и переворачивалась, впиваясь ногтями в его волосы. Она не хотела, чтобы он останавливался. Она хотела большего, а Драго не давал ей этого.

Когда он провел языком по ее клитору, она крикнула ему: «Пожалуйста!»

Его глаза вернулись к ее глазам, когда его язык снова провел по ее клитору, на этот раз гораздо медленнее.

От этого движения она сжала его волосы в руках.

Вытащить его пальцы из нее, а затем снова ввести их внутрь, пока он играл с ее клитором, было выше ее сил. Сильные импульсы прокатились по ее каналу, мышцы сжали его пальцы, а кульминация поглотила остатки ее мыслей, закружив ее в танце желания, который Драго умело вел шаг за шагом.

Только когда он убрал свои пальцы и рот с ее тела, она поняла, что все закончилось. Ошарашенно моргая, она смотрела, как он встает.

Он ведь не собирается делать это со мной снова?!

Она все еще беззвучно моргала на него, когда он подошел к кухонной раковине, чтобы вымыть руки.

Почему ты не можешь просто трахнуть меня?

Тридцать восемь

Снова в кроличью нору

Лежа в постели рядом с ним, она почувствовала боль в сердце, когда увидела небольшое пространство между ними. Их разделяла всего пара дюймов, но казалось, что это целая миля.

Он сказал ей, что уже поздно и что им нужно отдохнуть, но она не могла отделаться от ощущения, что была причина, по которой он резко прекратил свои прикосновения к ней - снова.

Катарина была готова отдаться ему, но он не хотел принимать ее.

Она подумала, не нужно ли помочь ему взять ее. В конце концов, она просто лежала, а он дарил наслаждение. Это, пожалуй, больше всего беспокоило ее. Она хотела, чтобы он почувствовал то же, что и она, а он не давал ей даже шанса.

Она придвинулась ближе к нему. Она была неопытна, конечно, но не думала, что это должно быть так сложно - подтолкнуть его к краю. Он уже дважды почти дошел до этого, но, похоже, остановился в тот момент, когда было уже слишком поздно.

Драго все еще не спал и потянулся, чтобы обхватить ее за талию, когда почувствовал ее тело рядом со своим.

Ее рука легла на его твердую грудь, ощущая под ней сильные мышцы, и желание, которое она испытывала к нему раньше, вернулось с новой силой. Она прильнула губами к его шее, нащупывая теплую кожу в темноте ночи, и сначала подарила просто сладкий поцелуй, а затем влажный язык заменил этот невинный поцелуй.

Мышцы под ее рукой мгновенно напряглись. Приняв это за знак того, что она делает что-то правильно, она попыталась опуститься ниже, но была остановлена сильной рукой, крепко удерживающей ее на месте.

Его голос прозвучал скорее как рычание.

— Что ты делаешь, Катарина?

— Я просто хотела оказать тебе ответную услугу, — сказала она ему, осыпая его шею поцелуями.

Драго переместился из-под нее, присев на край кровати, чтобы запустить руки в волосы.

Она не могла отделаться от ощущения, что сделала что-то не так, и это чувство ей не нравилось. Не в силах больше терпеть пренебрежение, она тоже села, придя к двум выводам о том, почему он так поступает.

— Это потому что я Лучано или потому что тебе не нравится, как я выгляжу?

Он покачал головой.

— Ни то, ни другое.

— О. — Она вздохнула, почувствовав некоторое облегчение. Она приготовилась к одному из этих двух вариантов, которые казались ей наиболее болезненными. Облизывая пересохшие губы, она почти не хотела спрашивать.

— Тогда в чем дело?

Он сделал долгий, глубокий вдох, наконец, выдохнув.

— Ты слишком молода…

— Понятно. — Она остановила его и встала с кровати, не в силах находиться рядом с ним больше ни секунды. — Слишком молода, чтобы трахаться, но не слишком молод, чтобы выходить замуж.

— Что... — Драго быстро встал, когда увидел, что она поднялась на вершину ступеней. — Куда, черт возьми, ты собралась?

Спустившись по ступенькам, она крикнула ему, не оборачиваясь:

— Домой. Мне нужно увидеть своих братьев.

— Это середина гребаной ночи! Как ты собираешься туда добраться?

— Ангел отвезет меня, — рявкнула она в ответ, почти добравшись до двери. Она одолжит у Адалин туфли.

— Кэт! — Он побежал за ней, но она была слишком быстра. Когда он увидел, как ее рука потянулась к двери, его голос, казалось, изменился. — Пожалуйста!

Она открыла дверь. Она должна была знать, что они снова окажутся друг у друга на мушке - слишком легко в конце концов вернуться в кроличью нору.

— Не делай этого, пожалуйста.

Она остановилась на месте, услышав, как изменился его голос.

— Я обещаю тебе, что завтра отвезу тебя к братьям, и если ты захочешь остаться там, ты сможешь. Я не буду заставлять тебя возвращаться со мной, — искренне пообещал он. Драго протянул руку, не делая больше ни шагу в ее сторону, предоставляя ей самой принять решение. — Возвращайся.

Кэт на мгновение задумалась, не зная, что делать.

Его голос был тяжелым.

— Просто позволь мне обнять тебя на одну ночь.

Она зажмурила глаза, задерживая дыхание, пока медленно не выпустила его, закрывая дверь, стоя по одну сторону от мужа.

У Драго тоже перехватило дыхание, когда она подошла к нему. Протянув руку, он подхватил ее, как и раньше, и позволил ее ногам обхватить его.

Крепко обняв его, она не позволила себе заплакать, пока он нес ее по ступенькам и укладывал обратно на кровать.

Он поставил ее прямо на край, наклонился перед ней, опустился на колени, чтобы смотреть ей прямо в глаза.

— Мне нужно, чтобы ты выслушала меня, Катарина.

Кивнув головой, она увидела чистую потребность в красном кольце его глаз.

— Ты слишком молода. Так молода, что мне не следовало выбирать тебя, — сказал он ей, затем попытался снова. — Я забрал тебя до того, как у тебя появился шанс решить, чем ты хочешь заниматься всю оставшуюся жизнь, и я чувствую себя чертовски виноватым за это.

Кэт продолжала слушать, слыша боль в его голосе.

— Я уже чувствую себя чертовски виноватым за то, что женился на тебе. Как я должен смотреть на себя со стороны, когда я наконец-то позволю себе иметь тебя? Когда я выбрал тебя только из мести.

Протянув руку, она обхватила его загорелое лицо и провела большим пальцем по теням под его глазами.

— Я знаю, почему ты выбрал меня, — сказала она ему, давая понять, что это не секрет. — Но мы оба сделали то, что должны были сделать для своих семей. Они должны были стать теми, кто принесет мир между ними, и нет более важной работы, чем эта.

— Это не меняет того, сколько тебе лет, Катарина. — Он еще глубже погрузил голову в ее руку.

Кэт не нравилось, что вопрос о возрасте беспокоит его, в то время как она даже не думала об этом.

— Нет, но то, через что я прошла, то, что я видела, делает меня намного старше, чем я есть на самом деле.

Тени на его лице стали еще глубже.

— Это еще одна причина, почему я ненавижу себя. Я забрал тебя и даже не знаю, через что ты прошла.

Убрав руку от его лица, она сделала глубокий вдох, чтобы рассказать ему то, что знали лишь несколько душ на этой земле. — Мой отец не хотел меня по одной-единственной причине: я родилась девочкой. Я здесь только потому, что Доминику каким-то образом удалось уговорить его оставить меня, но воспитывали меня мои старшие братья. Меня держали на виду в подвале, и я выходила только в школу или если ему нужно было, чтобы я вела его книги или считала деньги.

Наверное, Драго было тяжело это слышать, но он остался стоять на месте, желая слушать каждое слово, и огонь в его глазах разгорался все ярче.

— На самом деле в подвале было безопаснее, и мне было гораздо легче, чем моим братьям, жившим с ним наверху. Доминик с самого начала сделал так, что ему было почти невозможно добраться до меня, но потом, когда он узнал, что у меня есть дар, Люцифер больше не бил меня. Он слишком боялся, что я могу повредить себе голову, и его калькулятор исчезнет. И тогда я была просто вынуждена смотреть, как он бьет моих братьев... снова... и снова... и снова.

Это оказалось гораздо труднее, чем принять любой удар отца.

— На сегодня хватит. — Он остановил ее, когда увидел первую слезу. Драго подхватил ее на руки и отнес на кровать, чтобы обхватить ее и прижать к себе. — У тебя есть остаток нашей жизни, чтобы рассказать мне все остальное - если ты останешься со мной.

Пытаясь остановить слезы, она еще сильнее прижалась к нему, ощущая холодный металл его кольца, который касался ее кожи. Впервые она заметила вес своего собственного кольца, которое плотно облегало ее палец...

Иметь и хранить с этого дня, в горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас.

Она не собиралась умирать или снимать его в ближайшее время. Никогда.

Тридцать девять

Грехи моего отца

Она была рада, что Драго был с ней, потому что думала, что, подойдя к дому, она будет счастлива, но это не так. Она была рада увидеть своих братьев, но не была рада вернуться домой. Вернувшись, она увидела его таким, каким он был: домом ужасов.

Возможно, дьявол больше не живет в нем, но того, что произошло в этом доме, уже не вернуть.

Доминик открыл дверь, как только их ноги коснулись крыльца, и от его вида Кэт подскочила к нему и обняла его. Это было самое долгое время, которое они провели вдали друг от друга; она была так рада снова увидеть его.

— Я так по тебе скучала.

— Я тоже по тебе скучал. — Он еще немного пообнимал ее, прежде чем опустить на пол.

Ей не потребовалось много времени, чтобы понять, что с братом что-то не так. Она знала, что он был так же рад ее видеть, но она видела тихую ярость, которую он скрывал в своих лесных глазах.

— Кэт, почему бы тебе не пойти к Матиасу. Я хочу поговорить с Драго.

Тяжело сглотнув, она посмотрела на Драго, не желая уходить, но он кивнул ей, говоря, что все в порядке. Так она и сделала, зная, что Драго вполне способен позаботиться о себе сам.

Когда она шла по коридору, ей было трудно пройти мимо двери в подвал, она не могла даже взглянуть на нее, пока шла к комнате Матиаса. Сначала она постучала в дверь, но, не получив ответа, открыла ее и обнаружила, что Матиас лежит на кровати и молча смотрит на стену.

Кэт вошла и сделала то, что обычно делала, когда видела его в таком состоянии. Медленно, она легла рядом с ним, положив руки под лицо так, чтобы он больше не мог видеть стену и был вынужден смотреть только на нее.

Его затравленные глаза, казалось, наконец-то увидели ее, когда он медленно вернулся из темноты. Шепот его голоса звучал так же призрачно.

— Привет, Кэт.

— Привет. — Она улыбнулась ему, зная, что ему всегда нравилось, когда она улыбалась.

— Что ты здесь делаешь?

— Я хотела тебя увидеть. — Она протянула руку, чтобы почувствовать его лицо. — Ты же не думал, что я забыла о тебе?

То, как он смотрел на нее, убивало ее. Казалось, что он даже не существует, медленно превращаясь в оболочку человека, которому слишком много раз причиняли боль.

Она изо всех сил старалась сохранить счастливое лицо.

— Знаешь, Ангел живет всего в нескольких дверях от меня. Теперь ты можешь приходить в гости в любое время.

Он только кивнул.

Кэт больше не могла сдерживать улыбку. Ей было слишком больно видеть его в таком состоянии.

— Я люблю тебя, Матиас.

— Я тоже тебя люблю, — прошептал он более отчетливо, его глаза стали менее остекленевшими, когда он увидел, как слеза скатилась из уголка ее глаза и упала на руку под головой. — Не плачь, Кэт.

То, что она сказала, казалось, помогло ему выбраться из этого темного места, но как насчет следующего раза?

— Со мной все будет в порядке, — попытался он пообещать ей. — Почему бы тебе не найти Кассиуса. Мне кажется, его что-то беспокоит, но он не хочет говорить мне, что именно.

Кэт смотрела на него еще мгновение, не желая покидать его, но в то же время зная, что она никогда не будет той, кто спасет его. Поцеловав его в лоб, она с сожалением оставила его, чтобы найти Кассиуса.

Поднимаясь по старой скрипучей лестнице в задней части дома, она точно знала, где он будет находиться. Наверху находилась старая комната Люцифера, но Доминик использовал ее сейчас, после того как отдал ей свою старую комнату. Она открыла большое окно, чтобы холодный воздух ударил ей в лицо.

— Ты знаешь, мне не нравится, когда ты приходишь сюда, — ворчала Кэт, протискиваясь через окно, чтобы сесть на крышу рядом со своим младшим братом.

Кассиус продолжал молча смотреть на грубую внешность района, в котором они жили.

— Что случилось? — обеспокоенно спросила она. Она никогда раньше не видела его в таком состоянии. Она видела его расстроенным только один раз, и то, когда Драго выбрал ее.

Юноша крепко сжал челюсть.

— Дом был в бешенстве с тех пор, как ты ушла. Он ведет себя так, будто собирается кого-то убить.

Во рту у нее пересохло не от холодного ветра. Дрожь сотрясала все ее тело, она не знала, хочет ли она знать, но у нее не было выбора, кроме как спросить...

— Кого?

***

Драго наблюдал за Катариной, пока она не исчезла. Как только она ушла, Доминик не стал тратить время на то, чтобы высказать свои мысли.

— Я был так чертовски осторожен, — голос босса Лучано резал мертвый воздух как нож. — Я был чертовски осторожен, чтобы вы, Карузо, не узнали, что у нас есть сестра, а он каким-то образом узнал.

Часть его сочувствовала брату Катарины. Было очевидно, что он чувствовал себя так, словно подвел свою сестру. Он просто не совсем понимал, с кем именно ему пришлось столкнуться.

— Ты поймешь, что Лука всегда все знает.

Но опять же, он полагал, что Доминик теперь знает.

— Это очень раздражает, правда, —продолжал Драго, наконец-то обрадованный тем, что ему пришлось столкнуться со своей виной лицом к лицу. — Но не на него ты должен злиться. Это я выбрал ее, и за это... мне жаль.

Доминик посмотрел на него, сжав челюсти.

— Я хочу, чтобы ты знал, выбор Катарины не имел ничего общего с ней и все, что связано с тобой. Я хотел, чтобы тебе было больно за то, что твой отец сделал со мной. Она просто оказалась на пути.

Его челюсть, казалось, слегка расслабилась.

Он начал показывать Доминику, что любая ненависть, которую он испытывает к нему, не идет ни в какое сравнение с ненавистью, которую Драго испытывает к самому себе. — Иногда мне тяжело смотреть на нее и осознавать, что я использовал ее.

— Хорошо. — Яростные ореховые глаза Доминика пронзили его душу. — Последние семнадцать лет мне приходилось просыпаться каждый гребаный день, расплачиваясь за грехи отца, и я рад знать, что больше не буду единственным.

— Нет, не будешь, — согласился он.

Чувствуя, как его отпускает часть вины, он хотел поговорить с Домиником с тех пор, как его поглотили чувства к Кэт. Они оба пришли к молчаливому согласию, но оставалось последнее, что ему нужно было сделать.

— Ты можешь показать мне подвал?

Кивнув, Доминик даже не стал спрашивать, зачем ему нужно это видеть, а повел его по коридору к двери, ведущей на спускающуюся лестницу.

Драго пошел по ней, не зная, что увиденное им будет тем, что он никогда не забудет. Это была холодная бетонная комната, которая находилась под домом и использовалась для хранения старых вещей, но у стены посередине лежал уютный розовый ковер. У обогревателя стояла односпальная кровать, маленькая тумбочка с лампой. Даже плакат с цветами висел над ним, создавая маленькую комнату, которая выглядела бы не так уж плохо, если бы ее не окружал холодный бетон.

Это было то, чем он был, - подвал, который был вынужден содержать комнату для маленькой девочки.

— Легче не станет... — серьезный голос Доминика эхом разнесся по помещению.

Оглянувшись на него, Драго увидел лишь человека, вырастившего Катарину.

— Что не станет?

— Смотреть на нее.

Глаза Драго вернулись в импровизированную комнату и увидели то, что он пропустил в первый раз... Она была сделана с любовью.

***

—Кто угодно, — сказал ей Кассиус. — Он думает, что Лука знал о тебе до того, как они вошли, и не понимает, как он об этом узнал.

— О. — Она придвинулась ближе к брату, чтобы положить руку ему на плечо. — Он просто расстроен, Кас. Я поговорю с ним и скажу, чтобы он успокоился.

Кассиус продолжал смотреть на заваленную мусором землю.

Когда она разговаривала со своим младшим братом, это никогда не было похоже на разговор с молодым подростком, их беседы в основном состояли из зрелых тем. Она всегда старалась, чтобы он был на стороне ее и старших братьев, на стороне добра, и подальше от отца, на стороне зла. Но... он был так похож на Люцифера.

Она всегда видела в его голове битву добра и зла, дьявольского мальчика, которого отговаривали от этой черты, прежде чем он переступал ее, и это нельзя было исправить. Кроме этого раза. Что-то было по-другому.

— Что случилось? — спросила она в ужасе, боясь, что опоздала. Преступление выглядело так, словно оно уже было совершено.

Кассиус наконец посмотрел на нее своими злобными глазами.

— Я кое-что сделал, Кэт, и я думаю, что ты никогда меня не простишь…

...В очень юном возрасте Кассиус забрел в дом, когда никто не смотрел, что случалось слишком часто из-за всех этих драк.

Небо было темным, но это его не останавливало. Его маленькие ножки всегда шли в одном направлении, направляясь в грязный парк, в котором уже почти никто из детей не играл.

В этот раз, когда он пришел, детей там не было - слишком поздно ночью, - только какие-то люди, сгорбившиеся под одеялами у снесенной ограды.

Маленький Кассиус сел на качели, всегда желая, чтобы кто-нибудь подтолкнул его, чтобы помочь ему начать. Но в итоге он так и остался сидеть, не используя качели по назначению.

Звезды и луна были единственным источником света, но он мог видеть восьминогих существ, бегущих по земле под ним.

Даже не задумываясь, его маленький ботинок осторожно спустился вниз, разбив только половину паука.

Кассиус смотрел на него, наблюдая, как четыре ноги продолжают двигаться в течение нескольких минут... наслаждаясь этим. Он повернулся только тогда, когда рядом с ним послышалось звяканье качелей.

Сначала он подумал, что это мог быть Доминик, но быстро понял, что это не так.

Незнакомец сел рядом с ним.

— Привет.

Кассиус уставился на парня, ничего не боясь. Он вообще ничего не боялся, даже незнакомцев.

— Привет.

— Как тебя зовут?

Казалось, все всегда знали, кто он такой в этом районе, но он никогда не видел этого человека раньше, и ему казалось, что он должен был его запомнить, так как он не был похож ни на кого из местных.

— Кассиус.

Слегка покачиваясь, он улыбнулся мальчику.

— Приятно познакомиться, Кассиус.

Маленький Кассиус вернулся к разглядыванию паука, который все еще пытался двигаться.

— Что ты делаешь здесь так поздно?

Он объяснил незнакомцу, почему он всегда приходит сюда один.

— Мой отец снова пытается ранить Кэт.

— Кто такая Кэт? — спросил он, глядя вниз, чтобы увидеть, на что смотрит мальчик.

— Моя сестра.

— О. — Незнакомец встал, проходя перед мальчиком, а затем присел, чтобы Кассиус посмотрел на него.

— Я тоже люблю причинять боль.

— Правда? — Кассиус перевел взгляд с измученного паука на незнакомца, который, казалось, был примерно в возрасте его брата Доминика. Он был либо еще не взрослым, либо почти совсем не взрослым.

— Да. — Его интенсивные сине-зеленые глаза переходили от одного цвета к другому в лунном свете. — Но... — Молодой незнакомец встал, раздавив паука, чтобы тот встретил свою смерть. — ...они должны заслужить это.

— Почему? — спросил Кассиус, не в силах больше отвести от него взгляд.

— Потому что если мы не будем осторожны, то в конце концов причиним боль таким людям, как твоя сестра. Маленький мальчик покачал головой, забеспокоившись.

— Я не хочу причинять боль Кэт.

— Я не позволю тебе, — заверил его незнакомец. — Я могу помочь тебе".

— Хорошо. — Кассиус улыбнулся своему новому другу.

— Как тебя зовут?

Зайдя за качели, он начал подталкивать маленького мальчика.

— Ты можешь звать меня... Лука…

... — Я не знал, что это он, Кэт. — Кассиус сердито покачал головой. — Я не знал, что мой друг все это время был Лукой.

Тело и разум Катарины онемели, она все еще была в шоке от того, что рассказал ей брат.

"...Только когда он вошел в нашу парадную дверь в тот день".

Сорок

День, когда Катарина была выбрана

— Ты обещал мне! — Катарина кричала на своего брата, не обращая внимания на множество женщин, стоявших в их гостиной. — Ты обещал мне, что мне больше никогда не придется туда возвращаться!

— Я знаю, — с болью и сожалением сказал ей Доминик. — Но, пожалуйста, только ненадолго.

Кэт решительно покачала головой, стараясь не заплакать.

— Нет.

— Они здесь, — крикнул Матиас из окна, увидев подъезжающие черные кадиллаки.

— Он выберет тебя, если увидит, я знаю это. — Голос Доминика начал ломаться. — Я ничего не смогу сделать. Они убьют Ангела, если я не позволю им забрать тебя.

Слезы начали падать по ее щекам одна за другой.

— Пожалуйста, Кэт, я не могу потерять тебя. — Он заплакал, заключив ее в объятия.

Переведя дыхание, она кивнула ему в грудь.

— Поторопись, — сказал ей Доминик, открывая дверь. — Держи свет выключенным, и как только они уйдут, я спущусь за тобой.

С каждым шагом по этим богом забытым ступеням она плакала все сильнее и сильнее. Это вернуло ее в то время и в то место, где она чувствовала себя слабой. Как будто она все еще жила под крышей Люцифера, все еще находилась под его контролем. Словно месяцы, прошедшие после его смерти, когда она стала сильной и умной женщиной, которой должна была стать, так и не состоялись.

Кэт побежала в единственную часть подвала, которая казалась ей безопасной, и села на розовый пушистый ковер, который Доминик принес ей домой, когда она была маленькой. Она легла спиной на свою старую кровать, прижав колени к груди, и молча ждала, когда ее брат спустится сюда и снова освободит ее.

— Мяу. — Тень терлась о ее черный мех, издавая громкие мурлыкающие звуки, чтобы она погладила ее. — Мяу.

Она провела рукой по ее спине, отвлекаясь от темного подвала, чем больше она ее гладила. Она не знала, сколько времени провела там, когда дверь на верхней ступеньке открылась, впустив в подвал свет.

За последние семнадцать лет Кэт много раз слышала, как ее брат спускался по этим ступеням, но ноги, которые спускались сейчас, принадлежали не Доминику. У нее перехватило дыхание, сердце заколотилось в груди, и она не могла найти в себе силы спрятаться под кроватью.

Когда она увидела, что теневая фигура достигла нижней ступеньки, все, на что она могла смотреть, были сине-зеленые светящиеся шары, которые, казалось, имели свой собственный источник света.

Фигура подошла ближе, давая ей возможность рассмотреть его получше.

Катарина не была в присутствии Люцифера уже несколько месяцев, но то, что она чувствовала, глядя на него, ничем не отличалось от того, что она чувствовала, когда смотрела на своего отца. Дьявол мог быть мертв, но демон все еще ходил по этому городу, и даже если бы она спряталась, как должна была, она знала, что от того, кем бы он ни был, спрятаться невозможно.

Она смотрела, как он протягивает холодную руку, и знала, что она холодная, по бездушному тону его голоса, от которого ее теплокровные вены превратились в лед.

— Пойдем со мной, дорогая…

...Возвращаясь к тому дню, когда Катарина была выбрана, она поняла, что теперь Лука знал обо всем. Еще до того, как он спустился по этим ступенькам.

Все это время...

Она знала, что Кассиус, скорее всего, доверился ему о том, что происходило в их доме.

— Мне так жаль, Кэт, — снова сказал ей Кассиус, все еще сердито качая головой.

Она сжала брата в объятиях так сильно, как только могла, и сделала это, хотя знала, что Кассиус ненавидит это.

— Тебе не о чем сожалеть. — Кэт сжала его еще крепче, улыбаясь при мысли, что Лука делал то, что она пыталась сделать со своим братом на протяжении многих лет. — Я на самом деле благодарна.

И она действительно была чертовски благодарна.

***

Они провели весь день с ее братьями, Драго встал, чтобы уйти, только когда солнце было уже далеко за горизонтом.

Надев пальто, он посмотрел на нее и протянул руку, чтобы она взяла ее.

— Ты идешь, Кэт?

Она знала, что означают эти слова; он сдержал свое обещание. Он отвез ее домой, и если она захочет остаться, то он позволит ей это сделать. Это было ее решение.

Кэт сначала посмотрела на Доминика. Он кивнул ей, что напомнило ей о том, что он ей сказал.

Ты можешь быть и делать все, что захочешь, Катарина.

Затем ее взгляд окинул дом. Злые воспоминания, которые она хранила в этом доме, обуглили стены от того ада, которым он когда-то был. Дьявол ушел, но обгоревшие стены остались.

Стоило Кэт покинуть этот дом, чтобы понять, что она никогда не станет той женщиной, которой должна была стать, если останется в этих двух тысячах пятистах пятидесяти шести квадратных футах.

Мне нужно спасать семью.

Встав, она взяла теплую руку Драго, поблагодарив Бога за холодную, которая показала ей, какой она должна быть.

***

Влюбленность была страшной вещью, которую он надеялся никогда не испытать после того, как увидел, как Лука влюбился в Хлою.

Казалось, что любить кого-то так больно, а не приятно. Казалось, что это приводит только к разбитому сердцу.

Все это не имело смысла, пока ее рука не коснулась его руки. Понять, что такое влюбленность, можно было только тогда, когда ты уже упал, и было слишком поздно подниматься обратно.

Та черная дыра, которую ты считал мрачной, когда смотрел в нее, на самом деле оказывалась страной чудес, когда ты опускался на дно.

Яма, в которую он упал, была особенной, потому что Катарина была такой особенной.

Он думал, что настоящих героев не бывает. Преступный мир не позволял ему так думать, единственными героями были антигерои, которые уравновешивали все благородные поступки грехами.

Впервые не девушка нуждалась в спасении, а девушка, которая спасала. В этой истории был только один герой... и это было не имя на этой книге.

Сорок один

Истина всегда освобождает тебя

Идя по казино, она шла рука об руку с Драго, чувствуя себя все легче и легче, чем ближе она подходила к двери их квартиры.

Остался только один незаживающий шрам, только один камень, и она надеялась, что однажды, очень скоро, он будет готов увидеть ее.

Через несколько секунд после того, как она вошла в закрывающийся лифт, переполненный людьми, Кэт задела плечом другого, который столкнулся с ней так сильно, что ее рука выпала из руки Драго.

— Извините. — Она оглянулась через плечо, пытаясь разглядеть человека, на которого не обратила внимания, когда он проходил мимо, но людей было так много, что невозможно было определить, кто это был.

Повернув голову назад, она увидела спину Драго, входящего в лифт, который быстро закрывался. Только когда дверь закрылась, ее охватил страх.

***

—Что ты сказала? — спросил Драго, поворачиваясь, чтобы посмотреть, что она сказала, но когда он повернулся, Кэт уже не было. Когда до закрытия дверей лифта оставался всего один дюйм, он успел увидеть ее черный глаз с другой стороны, прежде чем этот дюйм исчез.

— Кэт! — Драго быстро направился к кнопкам лифта, прежде чем тот успел подняться, но он был настолько переполнен, что ему пришлось практически спихнуть человека на землю, чтобы добраться до него достаточно быстро.

Нажав на кнопку, чтобы дверь снова открылась, он слишком поздно начал свой путь наверх.

— КЭТ!

Страх засел в его костях, он нажал кнопку следующего этажа, чтобы выйти и спуститься обратно по лестнице, но то, что казалось таким быстрым, теперь казалось таким медленным...

***

Медленно Кэт отступила назад, что-то было не так, и ей казалось, что она находится именно там, где хотел видеть ее убийца.

Что за...!

Ее тело дернулось назад, когда ее вытащили на лестничную клетку. Только когда ее толкнули к стене, она наконец-то встретилась взглядом с тем, кого Лука назвал Ван-Шотом.

Нет, пожалуйста, только не ты!

От шока она сначала не могла закричать, но рука, грубо закрывшая ей рот, теперь не давала этого сделать.

— Не делай этого... — умоляла она, глядя в синевато-черные глубины... — Пожалуйста, Сэл.

Кэт пыталась бороться изо всех сил, чтобы освободиться, но он держал ее так крепко, что она едва могла сдвинуться с места. Услышав шаги по ступенькам, она подумала, что спасена, когда в поле зрения появился Драго. О, спасибо Го...

— Черная толстовка и солнцезащитные очки в три часа. — Сэл быстро сказал ему через плечо.

Драго лишь на секунду поймал ее взгляд, а затем вышел, оставив ее умирать.

НЕТ! Он здесь! Это Сэл! Она хотела закричать на него, но рука не дала ей этого сделать. Вернись!!!

Как только дверь на лестничную клетку закрылась, Кэт поняла, что это время пришло. Она всегда втайне знала, что это будет ее собственная плоть и кровь, которая станет ее смертью... она просто не думала, что это будет от руки брата, но она должна была понять, что он мог не считать ее сестрой, когда он еще даже не пытался увидеть ее.

Его рука, наконец, убралась с ее лица, и она приготовилась к крику.

— Мне жаль... — сказал ей Сэл.

А! А? Крик не успел вырваться, как она почувствовала, что его руки обхватили ее, и она прижалась к нему.

— Я не хотел тебя напугать, — продолжал он, обнимая ее. — Но я не мог рисковать, что он услышит нас здесь.

Она замерла в его объятиях.

— Так... ты не пытаешься меня убить?

— Нет. — Он засмеялся.

— Слава Богу. — Мгновенно все напряжение покинуло ее тело, и она подняла руки, чтобы обхватить его. Это было неописуемое чувство, когда она наконец-то смогла встретиться с братом, которого у нее отняли. Брата, на которого, как ей казалось, она была бы похожа больше всего.

— Кэт, я хочу, чтобы ты знала, что, хотя я еще не позволил тебе увидеть себя, я честно говорю тебе, что я был там.

— Правда? — спросила она, крепче прижимаясь к нему и заливаясь слезами.

— Был, — заверил ее брат. — Я просто боялся, что не только ты узнаешь, но Ван-Шот.

— Все в порядке. — Кэт была единственной, кто должна была заверить его сейчас, давая ему понять, что она не только понимает его причину игнорирования ее, но и то, что это просто не имеет значения. Они наконец-то были вместе, и это было все, о чем она могла просить.

Дверь распахнулась, и они повернулись, чтобы увидеть, как в комнату входит разъяренный Драго; не говоря ни слова, он притянул Кэт в свои объятия.

Он осыпал ее поцелуями, и ей не хотелось говорить ему, что она думает, что его задница бросила ее умирать.

— Ну как? — спросил Сэл, ожидая услышать, что произошло.

Драго поцеловал ее в последний раз, а затем с сожалением покачал головой.

— Он ушел.

Лука практически пинком распахнул дверь, не понимая, как Ван-Шот продолжает побеждать его. Он знал всех и все, кроме такого важного вопроса, как человек, который, как он чувствовал, пытается его уничтожить. Именно это привело его сюда; только один человек стоял между ним и этим городом, и прямо сейчас он смотрел на него.

— О, хорошо. — Данте даже не подпрыгнул, когда его насильно ввели в кабинет. — Ты как раз тот, с кем я хотел поговорить.

Он смотрел на своего отца, которого он миллион раз представлял себе убивающим, и это было все, что он мог сделать, чтобы заставить его не делать этого.

— Неужели?

Его льдисто-голубые глаза уставились на него в ответ, точно зная, что его сын делает с ним в его голове.

— Почему ты думаешь, что можешь нанять Катарину без моего разрешения? Она не только Лучано, но даже не солдат, ради всего святого.

Лука знал, что он имел в виду, говоря о солдате, это был его способ сказать, что она не мужчина.

— Ты, кажется, забыл, что она теперь замужем, что делает Катарину Карузо.

Данте отхлебнул последний глоток виски, прежде чем хлопнуть по стакану, отчего тот разбился.

— Мне плевать, что девчонка трахается с Драго. Она все еще дочь Люцифера, и эта работа принадлежит одному из моих людей, если ты больше не можешь с ней справиться!

Вот оно. Правда всегда освобождает.

— Эта работа принадлежит Катарине и только ей. — Его тон, возможно, не соответствовал тону его отца, но его интенсивные сине-зеленые глаза - да. — И если ты и дальше будешь так говорить о жене одного из самых преданных людей Де Сантиса, у меня не останется другого выбора, кроме как сообщить нашим людям, что ты - Ван-Шот.

Данте поднялся на ноги.

— Вот почему ты здесь, не так ли? Ты пришел посмотреть, не я ли это.

Молчание его первенца дало ему ответ.

— То, что ты хочешь, чтобы это был я, не делает его мной, сын мой.

— Нет, — согласился Лука с почти вздохом. — Но я всегда могу надеяться.

— Я должен убить тебя на хрен. — Данте сплюнул, садясь обратно в кресло, чудовище, которое он создал, становилось все более очевидным с каждым днем.

— Будь осторожен, отец, я всегда могу заставить своих людей поверить, что Ван-Шот – это ты. — Уходя, Лука никогда не мог удержаться от того, чтобы расстаться без обещания. — Твое время почти вышло, старик.

Когда он закрывал дверь, голос отца все еще был слышен по ту сторону.

— Да поможет нам всем Бог.

***

—В последнее время Лейк часто смотрит это шоу, и оно начинает меня пугать, — сказал им г с легким беспокойством в голосе.

— Это «Смертные женщины»? Потому что Элль тоже его смотрит, — согласился Неро, выглядя немного испуганным, что его милая подружка смотрит это.

Лука посмотрел на него, обычно он не вмешивался в их разговор о Хлое, но, казалось, что у него загорелась лампочка, когда он услышал это имя.

— Хлоя тоже.

— Это чертовски жутко. — Винсент немного поколебался. — Когда они начали это смотреть?

— Я не знаю… — признался Неро.

Драго и Ангел посмотрели друг на друга, оба они знали источник.

Винсент посмотрел на Ангела.

— Адалин смотрит это?

— Нет, я так не думаю.

Драго закатил глаза от ужасной лжи.

— Как насчет Катарины? — с улыбкой спросил Лука, похоже, теперь он знал, почему его красавица со шрамом заинтересовалась подобным шоу.

Решив не отвечать, Драго посмотрел на мужчин.

— Вы, ссыкуны, боитесь, что ваши девушки убьют вас во сне, не так ли?

— Да, черт возьми, боюсь, — ответил Винсент, как будто задал глупый вопрос. — И судя по тому, как твоя жена притащила в твой дом гребаную биту, ты тоже должен!

— Я не боюсь. — Драго сел обратно в свое кресло. — Я избавился от биты и спрятал от нее свой пистолет.

— Умный человек. — Красавчик кивнул головой. — Кэт чертовски сексуальна, но ее задница охренительнее, чем у Лейк.

Ангел протянул руку и ударил его по руке.

— Какого хрена! — прорычал Винсент. — Ты встречаешься с моей сестрой, тупица. Ты не можешь ударить меня, когда думаешь о том же самом.

— Нет. — Драго ударил по другой руке сильнее, чем по татуированной. — Но я могу.

Красавчик зарычал еще громче, вставая со стула.

— Какого хрена!

— Сядь на место, — потребовал Лука. — Ты не собираешься драться с Драго.

— Ты прав. — Винсент сел обратно, зная, что его слова были правдой. — Я бы не хотел повредить свое лицо теперь, когда я снова стал красавчиком.

Мария, которая пыталась не обращать на них внимания, практически задохнулась.

— Ха! Да, точно.

— Это правда. Кэт сказала, что я симпатичный, и я не видел, чтобы она падала в обморок по Луке, как остальные девушки.

Единственное, что помешало Драго свернуть ему шею, это рука его босса на его груди.

Глаза Луки сверкнули на солдата, которого он ненавидел больше всего.

— Ты не можешь убить его. Я уже вызвал его.

— Почему ты все время забываешь, что она также назвала тебя тупицей? — Мария дразнила красавчика, желая, чтобы Лука уже сделал это.

— Она действительно назвала тебя тупицей, — согласился Амо, наконец заговорив.

— Все, что я слышал, это «хорошенький», —поправил их Винсент, прежде чем сверкнуть глазами на высокого блондина. — Почему ты вообще здесь...

— Она имеет больше гребаных прав быть здесь, чем ты, — оборвал его голос Луки. Казалось, он собирался убить его, когда дверь наконец открылась, спасая жизнь красавчика как раз вовремя.

— Извините, я опоздал, — вошел Сэл. — Мы с Кэт спорили о теореме Пифагора.

— Ботаники. — Винсент практически проглотил это слово, прежде чем огромная пощечина ударила его по затылку. Повернувшись, он увидел, что это Сэл ударил его, и его красивый рот захлопнулся.

Все силы Драго ушли на то, чтобы не рассмеяться: было очевидно, что Винсент больше всего боялся Сэла, и у него были на то основания. Ничто не могло сравниться с возможностью взломать любой телефон или компьютер и узнать все о человеке и его самых темных секретах, чтобы держать человека, даже такого раздражающего, как Винсент, в страхе. Сидя за клавиатурой, он становился чертовски могущественным человеком. Это была настоящая сила.

— Теперь, когда все в сборе, — Лука щелкнул зажигалкой, чтобы сделать столь необходимую затяжку, — оглянитесь вокруг, посмотрите на людей в этой комнате.

Обведя взглядом комнату, он увидел, что лица у всех стали серьезными, и зал заседаний, в котором они находились, быстро превратился в военную комнату всего за несколько слов.

— Это единственные лица, которым вы можете доверять, — продолжал командовать. — Всем, кто находится снаружи, мы не можем доверять. Неважно, кто это.

Торжественно, каждый солдат кивнул головой, полностью понимая, что он подозревает Карузо за занавесом.

— Возможно, пока что Ван-Шот ушел, но он вернется... и когда он вернется, единственный, кто будет иметь с ним дело... — Посмотрев на каждого из них, Лука заявил. — это я.

Сорок два

Эта ванна достаточно большая для двоих

Прошел целый месяц с тех пор, как она вышла замуж за Драго, и это действительно было супружеским счастьем... если не считать всей этой истории с убийством. Если и когда Ван-Шот вернется, они справятся с этим вместе, потому что быть вместе им было легко. Катарина и Драго легко забывали, что это был брак по расчету.

Катарина была счастлива как никогда: она могла видеться с братьями, когда хотела, у нее были подруги, муж, с которым ей нравилось проводить время, а еще у нее была работа в двух семьях, которые знали ее ценность.

— Пока, Амо. — Она помахала ему рукой, когда дошла до своей двери.

— До скорого, Кэт.

Катарина чувствовала запах еды, которая готовилась на другой стороне. Открыв дверь, она увидела Драго, который готовил что-то похожее на спагетти. Подойдя к нему, она поблагодарила за то, что единственным белком были большие фрикадельки, которые он приготовил.

Притянув ее к себе, он поцеловал ее.

— Как работа?

— Хорошо. — Она улыбнулась и поцеловала его в ответ.

— Я набрал тебе ванну. — Драго убрал ее розовые волосы за ухо. — Я дам тебе знать, когда еда будет готова.

— Ты только что дал мне еще одну причину иметь мужа.

Он засмеялся.

— Какую еще причину?

— Чтобы было кому поджарить для меня тосты.

— Я не поджариваю их для тебя. — Он выглядел озадаченным.

— Нет. — Кэт подмигнула ему. — Но теперь ты знаешь.

Суровое лицо Драго смягчилось.

— Да, знаю.

В предвкушении ванны она поднялась по лестнице, а когда дошла до ванной, увидела, что ее ждет огромная ванна с пузырьками, плавающими сверху. Убрав волосы в пучок, она практически сорвала с себя всю одежду, прежде чем медленно залезть в ванну.

В блаженстве она почувствовала, как вода окружает ее.

В конце концов, мой муж не так уж плох.

Катарина откинулась на спинку ванны, позволяя успокаивающему теплу воды расслабить ее мышцы, и закрыла глаза. Она не заметила, как задремала, не услышала, как он позвал ее по имени, пока Драго не открыл дверь, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.

Проснувшись, она увидела, как в его глазах ярче разгорелось кольцо огня. Он не прикасался к ней с того последнего раза, и она не принуждала его, желая, чтобы он сам смирился с виной, которую нес на себе. Она мечтательно пускала пузырьки, чтобы прикрыть кончики грудей, пробивающиеся сквозь ароматную воду.

Драго подходил все ближе и ближе, возвышаясь над ней и ванной.

Она подняла на него глаза. Он был так красив, что ей пришлось облизать пересохшие губы.

Он опустился на колени и провел большим пальцем по нижней губе, которую она только что облизала.

— Лучше будь осторожна, Китти Кэт, прежде чем ты ткнешь медведя.

— Правда? — спросила она, прежде чем сделать это снова.

Пройдя от ее губ до шеи, его палец скользнул вниз между грудей.

— Да.

— Ты намочил рубашку, — поддразнила Кэт, прежде чем он продвинулся дальше.

Разочарованная, она увидела, как его рука вынырнула из воды. Она ожидала, что он уйдет, и удивилась, увидев, как Драго расстегивает рубашку и бросает ее в корзину для белья, стоящую сбоку от ванны. Его рука снова погрузилась в воду, вернувшись на то место, которое он покинул.

Когда рука Драго скользнула по ее животу, внутри разлилось тепло, которое стало теплее, чем вода, окружавшая ее. Затем появилась дрожащая боль, и она порадовалась, что он не может видеть под водой. Она уперлась руками в бортики ванны, чтобы удержаться в вертикальном положении, боясь, что утонет, если не сделает этого.

Чем ниже он опускался, тем крепче хватался за ванну, проводя кончиками пальцев по внутренней стороне ее бедра. Она забыла о кружении пузырьков, позволяя ощущениям, которые Драго вызывал в ней, окутать ее парной дымкой. Она вдыхала ароматное масло для ванны, которое Драго, должно быть, положил в воду. Ее локти плескали воду на бортик, когда его пальцы приблизились к ее сущности, а затем дразняще скользнули в сторону. Взад и вперед его рука блуждала по ее коже. Каждый раз, когда он касался ее, его пальцы задерживались дольше, прежде чем отстраниться.

Не в силах больше терпеть, когда костяшка пальца надавила на ее клитор, она схватила его за запястье, чтобы удержать на месте.

Драго вывернул руку и провел пальцами по ее ложбинке к отверстию, скользнув внутрь так плавно, что даже не вызвал ряби на воде. Пальцы ее ног сжались, когда он лизнул изгиб ее плеча, пробираясь выше. Еще больше воды выплеснулось, когда его движения стали быстрее и жестче.

Единственной частью его тела, которая касалась ее, была его рука, и этого было недостаточно.

— Драго, мне нужно...

— Я знаю, что тебе нужно. — От его низкого голоса по ее позвоночнику пробежали мурашки. Рискуя утонуть, она отпустила бортик ванны, чтобы провести руками по его груди. Завитки волос щекотали ей ладони, когда она самозабвенно прикасалась к Драго. Ей нравилось прикасаться к нему, чувствовать, как бьется его сердце под ее рукой. Это был трип власти, который заставлял ее бедра сжимать руку, прикасающуюся к ее телу. Она чувствовала, что каким-то образом контролирует большого опасного мужчину, который, как все боялись, может их уничтожить. Она знала, что он остановится, как только она прикажет ему это сделать; нежность, с которой он прикасался к ней, свидетельствовала об этом и даже больше. Это было любовное прикосновение, направленное на ее удовольствие, не требующее ничего для себя.

Его кожа была влажной от пара воды, а суровое лицо свидетельствовало о пытке, через которую он прошел, чтобы сдержать себя.

Наклонившись вперед, она сладко поцеловала его в сердце, переливая воду через край, когда рука Драго дернулась в ответ.

— Эта ванна достаточно большая для двоих. — Она застонала, положив руки ему на плечи, пытаясь затащить его в воду, забыв, что на нем все еще были брюки и туфли. Она просто хотела иметь возможность касаться каждого его дюйма, а ванна служила ему барьером от потребностей, которые захлестывали ее.

Он покачал головой, отдергивая от нее руку, чтобы подняться из воды и взять ее за подбородок.

— Я не могу этого сделать.

— Почему? — умоляла она глазами, боясь, что он снова оставит ее в нужде.

— Потому что я хочу тебя кое о чем попросить.

Кэт на секунду растерянно посмотрела на него, но когда его сухая рука поднялась из кармана, держа кольцо, она уставилась на красивый платиновый металл, который подходил к ее обручальному кольцу. Однако на этом кольце был красивый черный бриллиант.

— Ты выйдешь за меня замуж? — спросил Драго, его голос был тяжелым. —На этот раз я хочу жениться на тебе по-настоящему. Не потому, что нам кто-то сказал, а потому, что я люблю тебя.

Слезы залили ее глаза. Она не думала, что когда-нибудь станет той девушкой, которая будет умиляться, когда мужчина попросит ее выйти за него замуж. Это был момент, который ей не давали раньше, а теперь здесь был Драго, который дарил ей этот момент, делая его тем более особенным, что они уже были законно женаты и венчаны в глазах Бога.

— Конечно, — воскликнула она, позволяя Драго взять ее левую руку, чтобы надеть красивое кольцо, которое она сама не смогла бы выбрать лучше.

Она хотела выпрыгнуть из воды или притянуть его к себе, но муж сделал выбор за нее: он взял большое полотенце и поднял ее в тепло. Поставив ее на ноги, он вытер ее полотенцем, не пропуская даже пятки ее ног, и пробормотал ей, как прекрасна его жена с каждым высушенным местом. Быть избалованной и испорченной - это не то, к чему она привыкла, но это было так приятно, что она не хотела, чтобы это заканчивалось.

Этого не произошло, так как ее подхватили на руки и отнесли в их постель.

Зная, что ее желание вот-вот исполнится, ее сердце бешено колотилось, пока его губы не прильнули к ее губам, замедляя ее колотящееся сердце.

Это было все, что ей было нужно, чтобы извиваться под ним. Она стала податливой в его руках, следуя каждому его желанию. По глазам обоих было видно, что этот раз не будет медленным и сладким, они оба слишком нуждались в этом.

— Обещаю в следующий раз трахать тебя медленно, — прорычал он, накрывая ее своим огромным телом.

Чувствуя постоянное давление его члена, она с готовностью наклонила бедра вверх под напором его рук, обхвативших ее попу. Ей было все равно, как он будет ее трахать, лишь бы трахал.

Когда Драго застонал, прося ее не двигаться, она замерла, ощущая нарастающее давление внутри себя и игнорируя инстинкты, побуждавшие ее оттолкнуться от него. Это был танец, в котором Драго вел ее туда, куда хотел. Каждый удар и толчок его тела в ее тело вызывал спиралевидные пики желания, которые пронизывали ее до самых пальцев ног.

Она выгибала свое тело навстречу его телу, ее колени обхватывали каждую сторону его бедер, когда они плавно двигались вместе. Движения Драго начали ускоряться, и Катрина не была уверена, что сможет за ним угнаться. Его мягкие движения стали более жесткими и твердыми, рот на ее груди перешел в поцелуй, который лишил ее кислорода.

На сильном толчке она почувствовала таинственную кульминацию, о которой читала в книгах, и по сравнению с которой другие ее кульминации меркли. Он пронесся сквозь нее волнами наслаждения, в которое она никогда бы не поверила, если бы не испытала его сама. Только громкий стон Драго вернул ее на землю, и она провела руками по его плечам и спине, пока он дрожал в ее руках. Если бы она не смотрела, то не заметила бы выражения его лица, а оно запомнилось ей навсегда.

Потянувшись вверх, она прикоснулась к его лицу, большим пальцем погладила тени, которые почти исчезли.

— Я тоже тебя люблю.

Сорок три

Пока вы оба живы

Кэт стояла на пляже, держась за руку своего мужа. Он сделал ей сюрприз, увез ее на неделю, чтобы они могли провести медовый месяц.

Мужчина с леями на шее заговорил.

— Катарина, берешь ли ты Драго в мужья, чтобы жить вместе в браке? Обещаешь ли ты любить его, утешать, почитать и хранить его в горе и радости, в богатстве и бедности, в болезни и здоровье, и, оставив всех других, быть верной только ему, пока вы оба будете жить?

И выйти замуж, как называл это Драго, на этот раз по-настоящему.

Она также планировала удивить его собственным подарком сегодня вечером, решив, наконец, взять фамилию Де Сантис. Однако Кэт не собиралась оставлять свое прежнее имя. Потребовалось слишком много времени, чтобы наконец-то с гордостью носить фамилию Лучано, и она не собиралась отказываться от этого. Катарина Лучано-Де Сантис, звучало как крутое имя, которое она заслужила.

Улыбаясь ему, ей не пришлось давиться словами.

— Я беру.

— А берешь ли ты, Драго, Катарину в жены, чтобы жить вместе в браке? Обещаешь ли ты любить ее, утешать ее, почитать и хранить ее в горе и радости, в богатстве и бедности, в болезни и здравии, и, оставив всех других, быть верным только ей, пока вы оба будете жить?

Яростные, но любящие глаза Драго смотрели на нее в ответ, подходя к красному свадебному платью, которое она хотела надеть именно по этой причине.

— Да.