Драконий василек. Дилогия

В оформлении обложки использована фотография с https://pixabay.com по лицензии CC0

Гардия, Нория, 1245 год

Родовое гнездо ард Нойрманов

– Я сегодня пила хрустальную воду с ирдом Ульвейном, – дипломатично изрекла ирда Нойрман, замерев на пороге кабинета своего сына. Дракон устало поднял голову и кивнул на расположенную у стены козетку.

– Присаживайтесь, мама.

Поджав губы, она сделала несколько шагов и мягко закрыла двери:

– Я не вовремя?

Сын обращался к ней на «вы» в двух случаях: когда устал и когда недоволен.

– Что снова не так? – раздражение в его голосе лишь угадывалось, но ирда Нойрман дама проницательная и знала, что, дернув дракона за хвост, голову в песок прятать бесполезно. А она как раз собиралась дернуть за хвост дракона, сидящего перед ней.

– Когда гостю рады, ему предлагают сесть или располагаться. Присесть – означает разрешение посидеть некоторое время и убираться подальше, как можно скорее.

Мужчина сжал кулаки, крылья его носа дрогнули. Под стук каблучков матери, он пытался обуздать подкатывающую к горлу ярость. Чуть скрипнул диван, принимая вес худощавой аристократичной особы, и в кабинете стало тихо.

– Наконец-то я привлекла твое внимание, – улыбнулась женщина, убирая за ухо смоляную прядь.

– Хорошо. Я тебя слушаю, – подчеркнуто вежливо произнес Ролдхар, отложив магическое перо и скрестив пальцы.

– Я сегодня пила хрустальную воду с ирдом Ульвейном, – повторила она и замолчала.

– С чего бы вдруг такая жертвенность, мама?

– Нам необходимо укреплять связи со стаей хрустальных драконов. И я пригласила на ужин ирду Ульвейн. Тебе не кажется, что пора подумать…

– Не сейчас!

– Святая чешуя, ну что за сын?

– Единственный, любимый, успешный?

– Я уже полвека слышу твое «не сейчас». А когда? Когда, Ролдхар? – она повысила голос, но, заметив, как стремительно темнеет за окном, а лицо сына приобретает хищные черты, напряженно улыбнулась.

– Потом, – отмахнулся он и снова взялся за перо. – Два дракона обнаружены мертвыми в Астории. Мне некогда думать о свадьбе.

– И не нужно! – с энтузиазмом заявила ирда Нойрман. – И не нужно, дорогой! Мы с Аласаной обо всем подумаем сами!

– Может, и поженитесь без меня? Был бы вам признателен! – он поставил широкую подпись и отложил свиток на край стола.

– Совсем скоро турнир мудрости. Если ты хочешь вновь одержать победу и стать владыкой, тебе лучше слушать свою мать!

– Я всегда искренне полагал, что для владыки куда важнее сила, воля, умение решать конфликты между стаями, а не наличие рядом драконицы. Которая, к тому же, не может заменить хранительницу.

– Наличие драконицы гарантирует продолжение рода! Советникам это важно!

– Теперь вам еще и внуков подавай! – он вскинул брови и процедил последнюю фразу сквозь зубы.

Ирда Нойрман понимала, что ее время в кабинете сына на исходе, а потому сделала-таки то, ради чего в действительности пришла. Выпалила на одном дыхании:

– Тебе следует подумать о новой хранительнице, сын.

– Что? – в кабинете стало очень и очень тихо, а лазурное небо мгновенно покрылось тяжелым покрывалом иссиня-черных туч, вот-вот грозящих излиться лютым дождем. Так всегда бывает, когда владыка в ярости.

– Когда ты в последний раз оборачивался?

– Сегодня ночью!

– И не мог вспомнить своего имени, когда вернул человеческое обличье! – она вскочила и сделала шаг в сторону сына.

– Стоять!

Женщина вздрогнула и замерла:

– Дорогой, тебе все труднее контролировать дракона! Как ты не понимаешь, я забочусь о тебе! Подумай сам, милый, прошло уже десять лет! Раруш не вернуть, а владыка должен держать себя в руках!

– Вон! – сжав кулаки до побелевших костяшек, прорычал мужчина, но ирда Нойрман не шелохнулась. Тогда он закричал, взмахом руки выбив двери кабинета: – Вон отсюда!!!

Аптекарская лавка госпожи Венеры

– Где же я достану сердце влюбленного дракона? – я наблюдала, как в кружке кружатся лепестки васильков, потревоженные чайной ложкой, и медленно оседают на дно.

Мало того, что сердце дракона, так еще и влюбленного! Всем известно, больше шансов увидеть единорогов в Заповедном лесу, чем дракона, который умеет любить. Впрочем, нет. Единороги хотя бы существуют, это научно доказано!

– Ох, если бы я знала, дорогая моя! – госпожа Венера развела руками и, поставив на стол варенье из одуванчиков и глиняную тарелку с баранками, села рядом со мной. – Сегодня получила письмо от леди Рейнгард. Она написала, что если ведьмы ковена Сотхо не снимут заклинание сами, помочь может лишь сердце влюбленного дракона. Ты знаешь природных ведьм, цветочек. Они не могут вмешиваться в ход событий напрямую, а все, что сообщают, необходимо толковать.

Я приуныла. Ведьмы ковена Сотхо – наши заклятые враги. Они никогда и ни за что не помогут. Между смертью и помощью Борхес они выберут смерть. Даже если она будет долгой и мучительной. А сказанное леди Рейнгард, как ни толкуй, все равно без толку получается.

– Выходит, шансов снять проклятие с графа Братстона нет! Сердце влюбленного дракона и любовь к графу девушки со светлой душой, – я горько усмехнулась.

Оба варианта – сказки. Тот, у кого нет сердца, не сможет полюбить. Того, у кого нет души – полюбить нельзя. Вот и у меня не получается, сколько бы я ни пыталась. Три года попыток, да все дальше от цели…

– Мне жаль, Анотариэль, – госпожа Венера вздохнула, а затем поделилась новостью. – Завтра слет ведьм первого круга. Среди вопросов, подлежащих обсуждению, перевод сестер в более высокие круги.

Я подобралась. Три года я училась и трудилась, чтобы перейти из пятого в четвертый круг. Госпожа Венера – верховная ведьма ковена Борхес, в котором я прошла инициацию – всегда мне благоволила, но никогда не оказывала протекцию. Для нее самое главное, чтобы мы учились, росли и развивались. И, конечно же, практиковались, несмотря на страх казни. Люди нуждаются в нас и нашем заступничестве. Так было, есть и будет всегда. Многие догадываются, от кого получают помощь, но еще никто не выдал нас. А это уже показатель того, что добро всегда добром возвращается.

– Думаю, что ты готова войти в четвертый круг.

Хоть одна хорошая новость за долгие годы! Более высокий круг – доступ к новым знаниям и новым силам, к новым заклинаниям. Вот только чем выше круг ведьмы, тем более могущественные существа темной материи интересуются ею. Чем сильнее ведьма Борхес, тем светлее ее душа. А, чем светлее душа, тем больше силы она может дать врагам. Вот такой замкнутый круг получается. Но, увы, нам, истинным ведьмам, отказаться от силы нельзя. Хотя, почему нельзя? Поначалу я попыталась, за что и поплатилась. Каверзы исконной магии привели меня в ловушку к графу Братстону, из которой я до сих пор не могу выбраться и даже госпожа Венера не в силах помочь снять проклятие, наложенное темной эльфийкой.

– Ты пей чай, пей, цветочек! – госпожа заметила, что на эмоциях я даже не притронулась к ароматному напитку. А василек, между прочим – моя волшебная палочка. Мой тотемный цветок, моя защита от зла. Недавно мы лишились двух сестер из моего, пятого круга, поэтому госпожа Венера так обеспокоена вопросами нашей защиты.

– Да мне бежать пора! Господин Лорис уже заждался! А я еще пирожные не разнесла! Как узнала, что у вас появились новости по моему делу, так сломя голову и прибежала. А, оказывается… Оказывается это тупик.

– Тупик – не тупик, не руби сгоряча, Анотариэль. Знание – сила. Если леди Рейнгард говорит, что твое спасение в сердце влюбленного дракона, значит, так оно и есть.

Вот только членовредительство в Гардии запрещено. А каменные и вовсе неприкасаемы! Они хоть и самодовольные да напыщенные, но защищают Гардию от цветных драконов, тех, у кого кроме ярости и желания убивать, никаких других эмоций и вовсе нет.

– Спасибо, госпожа Венера. Да поможет нам исконная магия!

Я осенила себя круговым знамением и выпила залпом остывший чай.

– Поможет, цветочек. Обязательно поможет. И возьми сироп из цикория, передай господину Лорису для торта с зеленикой!

– Спасибо. Светлых дней! – бросила в лукошко с цветами бутылочку из темного стекла и зачерпнула чайной ложкой варенье из одуванчиков. У госпожи Венеры оно всегда получается необыкновенно вкусным и все благодаря щепотке магии. Господин Лорис не знает о нашей сущности, хотя наверняка догадывается. С того дня, как я стала работать у него курьером и помощницей на кухне и передавать от госпожи Венеры настойки, сиропы да варенья, довольных клиентов у него прибавилось. Даже пришлось расширяться и нанимать второго кондитера.

Я закусила зубами баранку – весь день крошки во рту не было – подхватила одной рукой лукошко с пирожными, другой – кошелку с цветами и побежала на выход.

Пресветлый василек! Я смирилась со своей ведьминской сущностью, но как же сложно порой бывает понять потоки судьбы. У крыльца аптекарской лавки госпожи Венеры ровно пять ступенек. Пять! Всегда так было, есть и будет, потому что место силы ведьм нельзя рушить, ломать или перестраивать. Вот только сегодня, откуда ни возьмись, появилась шестая ступенька. Я не удержала равновесие и, взмахнув руками, вцепилась в проходившего мимо мужчину, но поскользнулась, и мы вдвоем свалились прямо в шоколадные бисквиты со взбитым кремом и помадкой из цикория. Любимые лакомства госпожи Рикитюль – гномихи из портной лавки, которая, кажется, сегодня не дождется сладкого.

– Святая чешуя! – выругался мужчина, когда на его голову свалилась надкушенная баранка.

Он попытался подняться, но дорогие туфли скользили, размазывая по мостовой масляный крем.

– Простите, пожалуйста!

Скинула туфельки, встала и подставила локоток, чтобы помочь незнакомцу подняться. И без того весь извозился! Даже длинные черные пряди в помадке.

Меня смерили яростным взглядом, под которым я замерла, сгорбленная в три погибели. Дракон! Исконная магия меня порази, самый настоящий дракон! Здесь, на земле, а не в небе! Как я сразу не поняла? Только они носят такие длинные прически с причудливыми косами и драгоценными камнями в них. Судя по чешуйчатым браслетам на запястьях – дракон аметистовый. Зрачок вытянут в тонкую черную линию, окруженную золотисто-фиолетовой радужкой – злится. Так злится, что ему ничего не стоит спалить меня огненным дыханием. Вот и тучи на небе сгущаться начали, а потоков природной магии не вижу… Невероятно сильный дракон!

– П-простите!

Если честно, хотелось жалобно проблеять «мама».

– Это я уже слышал, – фыркнул он, наконец, поднявшись и откинув за спину волосы. Помощь мою не принял.

Черный камзол незнакомца, отороченный аметистовой вышивкой, безнадежно испачкан.

– Я все исправлю! Дайте мне пять минут, я вычищу и верну!

Мою суету остановили колючим взглядом, а затем ловкие пальцы быстро расстегнули потайные крючки. Я протянула руки, готовая исправить случившееся недоразумение, но ткань черным вороном пролетела мимо и угодила прямо в каменную урну возле лавки госпожи Венеры.

– Что вы делаете?!

– Избавляюсь от грязи.

Я, конечно, знала, что драконы к людям относятся как к существам низшего сорта, но не до такой же степени! Эта фраза предназначалась никак не искусно расшитому шелку. Он имел в виду меня!

Ну, ничего! Добро худо всегда переможет, а ведьмы Борхес гордыни не ведают. Я мягко улыбнулась, достала шелковый камзол из урны и, аккуратно свернув его, сложила в корзинку с цветами.

– Это как понимать?

– Эсаильский шелк, – я погладила нежную ткань, чтобы убедиться в своей правоте. Эльфийский. Тончайший. Редкий! – Таким не разбрасываются! Тем более что пятна от масляного крема свести несложно. Не переживайте, я верну вам. Только скажите куда.

Он фыркнул и стиснул зубы. Я ощущала давящую ауру вокруг незнакомца, и сердце сжалось от жалости. Тяжелая ноша у этого мужчины. И участь тяжелая. А еще в его сердце смерч самый настоящий, от которого даже воздух вокруг вибрировал и вспыхивал черными искрами. Вот только причину такой ярости я почувствовать не смогла. Ничего не ответив, мужчина поправил вязки на просторной белой рубашке и пошел прочь.

– Подождите! – я подхватила букет васильков и бросилась следом. – Постойте!

– Что? – прорычал он грубо, как разъяренный медведь.

– Это вам, – с искренней улыбкой протянула ему перевязанный атласной лентой букетик. Хотела подарить его госпоже Рикитюль, но дракону нужнее. Правда нужнее. Почему – не знаю. В опасности он, а василек он от злых сил защищает.

– Цветы? Мне? Ты в своем уме, человек?

– Возможно, немножечко нет, – еще одна улыбка и, взяв огромную ладонь дракона, я вложила в нее букет и сжала. – Не сердитесь, пожалуйста. В мире и без того много зла.

У дракона от отвращения, дернулась верхняя губа, но аура смягчилась. Ярость отступала, вытянутый зрачок принимал обычную форму, а острые черты лица разгладились. Несмотря на копну черных волос, верхняя часть которых забрана в хвост на макушке, а нижняя свободно спадает на спину, дракон больше не напоминал хищника.

– Вот видите! Это совсем несложно! Доброта она всех красивыми делает…

Я попыталась убрать ладошку с руки дракона, но он схватил меня за запястье. Всего на миг и сразу отпустил, будто обжегся. Как же горько… Особенно, когда смотрят на тебя так, как дракон на меня смотрел.

Возможно, я бы еще так постояла некоторое время, хотя бы из вежливости, но солнце мигнуло. Точнее, так сперва показалось. Конечно, солнце не может мигать, если не спрячется за облаками или его не закроет дракон. Затем послышался визг, крики и люди кинулись врассыпную с рыночной площади. Все, кроме застывшего в страхе мальчишки лет пяти, на которого тяжелым камнем, потеряв равновесие и кружась по всем осям, падал ящер.

Это хорошо, что я все еще была без туфелек. Только потому и успела добежать, да прикрыть мальчишку собой. Тут же в паре шагов с оглушающим грохотом, посшибав на своем пути палатки с фруктами, рыбой и мясом, свалилась тяжеленая туша. Нас откинуло на несколько метров и засыпало фруктово-мясным дождем, но малыша я держала крепко и успела сплести слабенькое заклинание воздушного щита. Оно хорошо тем, что плетется три секунды, действует пять и распадается, не оставляя после себя следов.

– Ты в порядке?

Дракончик кивнул, а это был именно дракон, судя по вытянутому зрачку.

– Где твоя мама? – прикрывая ребенка собой, чтобы беснующаяся толпа, успевшая отринуть страх и обзавестись интересом, не свалила его с ног.

– Она меня к портнихе отправила, а я увидел рыбку на палочке, хотел посмотреть… И тут… Дракон!

Мальчик вытянул шею, но ничего не разглядев за спинами зевак, побежал вперед. Вот она – разница между людьми и драконами. Первые в большинстве своем после такого убегут прочь.

Вслед за мальчиком, я подошла ближе – вдруг понадобится моя помощь – но дракона не увидела. На мостовой, в яме из камней и пыли, лежал мужчина, чье тело содрогалось от жутких конвульсий.

Растолкав людей, к нему поспешил тот самый невоспитанный господин. Бросил на землю мои васильки и, склонившись к упавшему, что-то прошептал. Дракон выгнулся дугой, закричал, а в следующий миг из его груди вырвалась темная материя в виде рогатой сущности с красными огоньками глаз. Толпа ахнула, расступилась и бросилась врассыпную. Некоторые, особо нежные, попадали в обморок, а особо стойкие – остались наблюдать за развитием событий. Наблюдала и я, стоя поодаль. Присутствующие сущность не видели, но они чувствовали мертвенный холод, лишающий рассудка, вселяющий неконтролируемый ужас.

Талдох! Существо нижнего мира второго уровня! Сильная яростная ведьма, которая приходит на призыв другой сильной ведьмы, чтобы выполнить определенное задание. Избавиться от такой непросто. Даже драконам это не под силу, потому что они не властны над нижним миром. Это работа ведьм, а, учитывая, что нас почти всех истребили, талдох может натворить страшных бед и никто ему в этом не помешает! Лишь ведьмы моего клана способны раздвинуть материю, разделяющую миры и вернуть сущность туда, откуда она прибыла.

Вот только талдох – это второй уровень, а у меня всего пятый круг! Пока побегу за госпожой Венерой, он убьет дракона или улизнет! Талдох может вселиться в кого угодно и скрываться так долгие годы! Точнее, почти в кого угодно. Ему необходимо крепкое и здоровое вместилище, способное его выдержать.

Аметистовый дракон попробовал испепелить брыкающееся рогатое существо, но то метнулось к нему и наверняка поменяло бы тело, если бы не мой букет… Заговоренные васильки – сильное средство, а существа нижнего мира не переносят васильки. Букет мгновенно почернел и засох, а талдох, замерев на секунду, кинулся к мальчику, которого я прежде спасла.

Ох, зря я сейчас это сделала!

– Omneus cartades! – слова произносила жестко, вливая всю силу в заклинание материализации.

Хорошо, что в отдалении стояла, а разбежавшиеся в страхе зеваки не заметили моего ведьмовства. Сжав кулак вытянутой вперед себя руки, я резко одернула талдоха, отбрасывая от мальчишки. Существо повернулось в мою сторону и, сверкнув красными глазами на туманно-черном лице, замерло. Тот самый момент, когда ведьма может выбирать себе место для могилы. Тьма заглянула в меня, запомнила и не простит.

Но размышлять некогда. Схватила из лукошка васильковую воду, плеснула себе на ладони и подбежала к мальчишке. Вообще, по всем правилам, талдох должен был кинуться ко мне и разорвать на части, либо попробовать вселиться. У нас был контакт, тут бы даже васильки не спасли. Но вопреки логике, он вернулся в тело умирающего дракона. Словно не мог выбраться из него. Словно все еще был привязан к сумеречному миру. Воспользовавшись замешательством сущности, что уворачивалась от огня аметистового дракона, я умыла лицо мальчишки васильковой водой и приказала:

– Беги домой.

– Но…

– Уходи!!!

Малец хлопнул ресницами, попятился осторожно, а затем со всех ног бросился с рыночной площади. Пока аметистовый дракон сооружал магический кокон вокруг своего сородича, я вспоминала все, что мне известно о талдохах. Это существа второго уровня, которые вселяются в людей, ведьм или магов, реже в гномов, представителей нижних рас и никогда в драконов и эльфов. Просто потому, что не способны преодолеть их защиту. А тут талдох в драконе, да еще и не может покинуть его тело! Наблюдая, как серебристое магическое плетение вокруг ящера становится больше и плотнее, я поняла, что мой новый знакомый совершает ошибку. Это же гроб получится! Талдох убьет дракона и этой энергии ему хватит, чтобы освободиться от привязки к сумеречному миру и приказу призвавшей его ведьмы.

– Arcades de omnia, – прошептала я, бросаясь на выручку. – Te Lunes Borhes de sha!

Влетит мне от госпожи Венеры, ох влетит, что силу своего круга призвала. Но без нее мне не справиться сейчас. Госпожа почувствует и появится от силы через пару минут. Главное продержаться!

Упав на колени перед умирающим драконом, я оторопела от удивления. Это не просто дракон! Это мой знакомый дракон! Тот самый, с которым я инициацию проходила три года назад! Пресветлый василек, ну и шутки у исконной магии!

– Ты! – хрипло усмехнулся мужчина, дрожа от боли. – Теперь ты сверху, как и хотела…

Ох, я же пьяна была, а еще там тролли и…

Пока он не наговорил всяких глупостей, я накрыла губы дракона своими.

Аметистовый, конечно, пытался меня оттащить от своего сородича, чтоб не пачкала, но заклинание крепко держало нас, не давая разорвать касание, пока все не закончится. Когда меня оттолкнули, я уже свое дело сделала.

Талдох заметался внутри моего тела, пытаясь вырваться наружу, но у него не было такой возможности. Сила пятого круга ковена Борхес надежно удерживала его внутри меня как в тюрьме. Вот только хватит этой силы на пару минут. Или даже меньше. Все же пятый круг всего… Это не самые сильные ведьмы.

Я поднялась с четвертого раза. Талдох швырял меня на булыжник, шипел внутри разъяренной кошкой, угрожал:

– Ты пожалеешь, Анотариэль Айнари, ведьма Борхес, горько пожалеешь! Но я с радостью полакомлюсь твоей душой напоследок. Какая невероятная удача, деточка!

– Осиль сперва, – прохрипела я, а потом свалилась пятый раз, и мое тело выгнуло дугой. Точно так же, как до этого выгибало тело Абеларда ирд Д’Острафа – изумрудного дракона, свалившегося с небес на землю прямо к моим ногам, словно подарок исконной магии или ее наказание за мои грехи. Мы никогда не должны были больше встретиться. Никогда! А тут… Ох, как же все некстати.

Госпожа Венера появилась вовремя, мгновенно сориентировалась в ситуации, кликнула сестер и те, подхватив меня на руки, понесли в аптекарскую лавку. Сама верховная ведьма ненадолго задержалась на площади, что-то сказала драконам – Абелард уже приходил в себя, – а затем поспешила внутрь и плотно закрыла дубовые двери.

– Ох, цветочек, что же ты натворила? – причитала она, спешно доставая из серванта лавандовые свечи. – Располагайте ее на руническом поле, скорее, девочки! Быстрей, догорает уже!

Сестры перенесли меня в потайную комнату без окон, испещренную самыми важными и сильными рунами ковена. Прежде мне не доводилось здесь бывать, поскольку руническое поле доступно лишь сестрам первого круга. Две из них сейчас делали все, чтобы спасти меня. Я чувствовала, как иссякают силы моего круга, и талдох подбирается к моей душе, желая утащить ее в нижний мир. После этого он сможет занять мое тело и существовать в нем сколь угодно долго.

Сверкнули лунным светом руны жизни и защиты, сестры нараспев читали заклинание изгнания, госпожа Венера расставляла лавандовые свечи, которые одновременно вспыхнули, наполняя помещение сильным бесогонным запахом. Мне очень хотелось понаблюдать за процессом изгнания талдоха из носителя, но некстати этим самым носителем оказалась я сама. Превозмогая боль, я пыталась помочь, исторгнуть из себя чужеродную темную материю, вытряхнуть, но она, словно липкое тесто, цеплялась за меня, не желая изгоняться. Но все изменилось, как только руническое поле наполнилось глубоким хрипловатым голосом верховной ведьмы:

– Orhes, Taldokch! Borhes de sha, omenus ti opri…

Меня обрызгали васильковой водой. Крик едва не разорвал легкие – тело вспыхнуло, словно обожженное живым пламенем. Перед глазами стелилась тьма, и я слышала не то сильный уверенный голос госпожи Венеры, звавший за собой, выступающий маяком для потерявшегося в ночи корабля моей души, не то яростный шепот талдоха:

– У тебя светлая душа, Анотариэль! Я тебя запомнила, мы еще встретимся! Я приду за тобой, моя вкусная девочка! Приду и поглощу твою душу…

Тело напряглось так сильно, что я слышала скрип натянутых мышц и сухожилий, а в следующий миг – небывалая легкость и темнота.

Родовое гнездо ард Нойрманов, Астория

– Ты уверен, что тебе не нужна помощь Цибуса? – аметистовый дракон, еще секунду назад сверкающий драгоценной фиолетовой чешуей, мгновенно обернулся в воздухе и сошел на длинную каменную площадку уже человеком.

– Циббериуса, ты хотел сказать? Чтобы этот колдун мне под хвост заглянул? – усмехнулся Абелард, оборачиваясь следом. – Или чешую позаимствовал, якобы для анализов? Чешуя повелителя изумрудных драконов стоит куда дороже жалких ста золотых! Я ему это долго пытался объяснить, но он почему-то не слушал. Только мычал в ответ…

– Сложно говорить, когда висишь вниз головой с завязанным ртом, – хрипло ответил дракон, широкими шагами направляясь к каменным дверям, ведущим в замок. Его заметно покачивало.

– В прошлый раз его спасло исключительно вмешательство императора. В этот, боюсь, ничего не спасет.

Мужчина остановился и внимательно посмотрел на владыку драконов.

– Ролдхар.

– Идем, – рыкнул тот, не поворачиваясь к другу.

– Что происходит?

Аметистовый дракон резко вскинул голову и посмотрел на Абеларда безумными драконьими глазами, полными ярости и жажды убивать. Плохо контролируемой и требующей немедленного удовлетворения.

– Тебе срочно нужна хранительница.

– С матерью моей спелся? – хищно сверкнули фиолетовые радужки, а по смуглой коже пробежали аметистовые искры, оборачиваясь чешуей.

– Весьма сомнительная честь. Но, если кто-то узнает, что ты не в состоянии полностью сменить ипостась после оборота, тебя сместят. Подумай об этом. Скоро турнир.

Абелард закрыл открытые аметистовым драконом двери и подвел друга к высокому бордюру. Мужчины остановились, глядя вперед с высоты главной башни родового гнезда ард Нойрманов. Отсюда открывался удивительный вид на Асторию. Легко различался императорский замок, блестевший в лучах полуденного солнца золотыми листами крыш, мерцал защитный купол главной магической академии Гардии, даже сеть дорог, усыпанных повозками и точками людей, сквозь растекающиеся клочья тумана просматривалась отчетливо. А еще – бескрайние зеленые просторы там, далеко-далеко впереди, уходящие за горизонт: изумрудные леса. Родина Абеларда. Его территория.

Тряхнув белокурой головой, мужчина хищно вдохнул свежий воздух и растянул на губах довольную улыбку.

– Как тебе это удается? – совладав с трансформацией и полностью вернув себе контроль над человеческой ипостасью, поинтересовался владыка.

– Хранительница, Ролдхар. Каждому дракону нужна хранительница. Не я это придумал, не я установил.

Владыка скривил губы. Он понимал, что нужна, но не мог вычеркнуть из памяти Раруш. Эльфийка была предана ему до глубины души. Его души. Своей души. Кажется, она у них одна на двоих была и сейчас Ролдхар лишь бесплотный дух. Бесконечная доброта Раруш, мудрость и спокойствие, умение найти нужные слова в любой ситуации – вот что делало ее особенной. Пожалуй, он даже любил ее, а теперь жалел, что так и не успел поделиться своими чувствами. Впрочем, Раруш наверняка о них знала. Такой хранительницы больше нет, и никогда не будет. А другая ему не нужна. Другую он просто уничтожит, не в силах совладать с исконной драконьей яростью. Испепелит дотла и даже не сможет вспомнить об этом.

– Расскажи мне, что произошло на рыночной площади? – решительно пресекая неудобную для себя тему, потребовал аметистовый дракон.

– Отличный вопрос! Император послал за мной, поскольку второй убитый дракон оказался моим подданным. Я прибыл на место, осмотрел тело, пообедал, а дальше все как в тумане. Мое тело словно мне не принадлежало.

– В тебе сидела какая-то тварь. Придется рассказать об этом Циббериусу. Мы не властны над сущностями – это удел колдунов и чародеев.

Вообще, Абелард хотел поправить владыку, напомнив, что сущностями распоряжаются ведьмы, но предусмотрительно не стал поднимать больную тему, опасаясь ярости владыки. Да владыка и сам это знал, но предпочел использовать иные термины.

– Меня другое интересует – как эта тварь в меня вообще проникла? У обеих жертв ни единой травмы. Первый скончался в собственной постели, второй – во время обеда. Тихо-мирно почили, без единого намека на причину смерти. От Аргониуса вообще не ожидал. Хоть бы подсказку какую оставил, сволочь циничная!

– Он и оставил, – Ролдхар приподнял брови и выразительно посмотрел на друга.

– Слишком радикально, друг мой.

– Возможно, он был лучшего о тебе мнения, чем ты сам.

– Это невозможно, – Абелард рассмеялся громко и звонко, а потом добавил. – Если он полагал, что я пересилю эту тварь, то ошибался. Я доходил, Ролдхар.

– Но не дошел.

– Не дошел, – согласился дракон, вновь переводя взгляд на город и выискивая среди сотен черепичных крыш одну-единственную. Ту, под которой сейчас находилась женщина, что спасла его от смерти. Женщина, которую он искал три года и так неожиданно нашел.

Ролдхар проследил за взглядом своего друга. У драконов, в отличие от людей, безупречное зрение, даже в человеческой ипостаси. Рыночная площадь спешно восстанавливалась. Рабочие уже выравнивали мостовую, торговцы чинили свои прилавки и пытались реанимировать товар.

– Ты знаком с той человечишкой, – Ролдхар не смог сдержать отвращения.

Вот уже десять лет он ненавидит людей, особенно ведьм, особенно ковена Олорэ, к уничтожению которого приложил свой меч. Подлые, циничные, бездушные твари, не ценящие ничего, кроме собственного комфорта и благополучия, ради которого они пойдут на все. Ради которого они лишили его Раруш и отца.

– Знаком. Спас ее три года назад от пьяных троллей.

– С чего бы вдруг такое благородство, Абелард?

– День выдался тяжелым, – улыбнулся мужчина, погружаясь в воспоминания. – Зашел в таверну, пропустить стаканчик-другой изумрудного змея, а там в углу она – девушка исконной магии одуванчик. Сидит в уголочке, букетик цветочков стеснительно теребит, при этом змея попивает и морщится вся.

Дракон не выдержал и расхохотался, вспоминая столь умилительную картину. На самом деле он залюбовался тогда этим юным невинным созданием: белая кожа, золотистые волосы, большие васильковые глаза, красные от хмеля щеки, припухшие губы. Она так часто их кусала, что половина таверны недобро косилась друг на друга, незримо решая, кто уведет эту красотку наверх. В тот миг он уже знал ответ на этот вопрос. В отличие от других…

– Ну и подсели к этому горю ходячему пять троллей. Давай, говорят, девица, наверх пойдем. Она мнется, жмется, отнекивается, да глазками по таверне стреляет, помощи ищет. А потом на меня вытаращилась и прошептала в слезной мольбе…

– Помогите?

– Да чешуя его поймет, пьяная же была, как кузнец в выходной день. Пришлось допивать и узнать, в чем там дело.

– Значит, когда три года назад тролли моей матери политический скандал закатили из-за того, что некий изумрудный дракон оторвал детородный орган их наследному принцу, это было из-за человечишки?

– Ролдхар, Ролдхар, не понять вам, аметистовым, что такое зов плоти! Ну, в смысле, видел бы ты ее.

– Я ее видел. Ничего примечательного.

– А вот принц троллей оценил! Порой мне кажется, что сердца у тебя вовсе нет. Да, хозяйство я ему оторвал, хоть и отрывать было нечего, но голову-то оставил. Я, говорит, Барбитиус какой-то по счету, сын кого-то там не запомнил кого, но очень важного и очешуительного. Ну, раз такое дело, думаю, Ролдхара подставлять не стану. Ирда Нойрман женщина впечатлительная, ей потом со всем разбираться. Дернул полурослика за сморчок, а тот возьми и отвались. Но другим, да, головы поотвинчивал.

Ролдхар усмехнулся и укоризненно покачал головой. Его мать тогда едва не поседела, требуя лишить Абеларда должности повелителя, уверяя, что тролли такого оскорбления век не забудут. Как оказалось, троллий век короток и уже завтра тот самый наследный принц, Барбитиус пятый, явится с делегацией для заключения контракта на защиту от цветных драконов.

– А синеглазка-то мне тогда сказала, что отплатит за помощь, – к удивлению для самого себя вспомнил Абелард. – Я ведь из-за чего тогда нервный был. Хариду съел. Случайно вышло, так неудобно…

– Пятую заклинательницу подряд?

Изумрудный развел руками:

– Как хранительница, конечно, так себе была. Одно хорошо, в отличие от других изжогу после себя не оставила. Вот за это ей отдельное спасибо. Но это я к чему. Император Аркхарган объявил отбор хранительниц, и мы с тобой будем почетными его участниками.

– Исключено, – Ролдхар мгновенно напрягся, но тут Абелард утратил веселость и холодно посмотрел на друга.

– Я тебе сейчас официально заявляю. Если ты в ближайшее время не найдешь хранительницу и не обуздаешь драконью сущность, я доложу совету и посягну на должность владыки. Нам не нужен новый безумный ящер, Ролдхар. Тем более, такой сильный и опасный, как ты. Мы и без того едва с ними справляемся.

– Это угроза? – владыка стиснул зубы, а его зрачки вмиг вытянулись в опасную узкую нить.

– Это вызов, – вздернув подбородок, объявил изумрудный, а затем добавил, вернув на лицо улыбку: – И, кстати. Я намерен побеседовать с той девчушкой, что спасла меня и предложить ей изумрудный кристалл.

– Человечишка в хранительницах?

– Расслабься, аметист! У людей есть неоспоримое преимущество – они изжогу не оставляют, если психанешь. Проверено!

И уже удаляясь, дракон бросил:

– Отчет по убитым и сегодняшнему инциденту вечером направлю с посыльным. А сейчас погляжу, что там твоя мать на обед заказала. У ирды Нойрман отличный вкус и всегда найдется ящик-другой мухоморов в запасе для лучшего друга своего сына. А ты дыши, дыши! И подумай над моими словами. Я серьезно, Ролдхар.

Дракон едва сдерживал свою ярость. Абелард неоднократно спасал жизнь владыке, верно и преданно служил ему чуть больше половины века, исключительно заслуги спасали его от гнева владыки. Но изумруд прав. Десять лет – долгий срок. Пришла пора расставить все по местам и раздать свои, аметистовые кристаллы.

Аптекарская лавка госпожи Венеры

Я резко села на кушетке и не сразу поняла, где нахожусь, и что происходит. Медленно обвела взглядом гостиную: небольшую уютную, со старенькими бумажными обоями в мелкий цветочек, круглым обеденным столом и семью деревянными стульями – по одному для каждой сестры, живущей здесь. На белоснежной скатерти вышиты имена. Я мечтала, чтобы однажды на ней появилось и мое имя…

– Очнулась!

Мягко скрипнула старенькая дверь. Уже давно говорила верховной ведьме, что господин Пенован – лучший плотник Астории – задолжал мне услугу, и в любое время сможет исправить этот пустячок, но госпожа Венера улыбалась всегда и отвечала, что у каждой скрипучей двери свое предназначение.

Спустила ноги на пол, нащупала мягкие туфельки без каблука и надела.

– Я выдала себя?

Госпожа Венера улыбнулась, протянула мне травяной отвар – цикорий, василек и мальва – и присела рядом. Всегда удивлялась выдержке и спокойствию этой потрясающей женщины. Мой поступок поставил под угрозу всех сестер, я это прекрасно понимала, но она не сердилась. Знала, что по-другому я поступить не могла.

– Давай порассуждаем, – предложила женщина, погладив меня по спине. – Видел ли кто-то, как ты читала заклинание материализации духа и одернула талдоха от мальчика?

– Видимо, вы видели, раз знаете об этом, – я отставила кружку, но верховная ведьма погрозила мне пальчиком. Пришлось допить неприятный на вкус, но такой нужный сейчас отвар. Он восстанавливает силы, потраченные организмом на борьбу с темной материей. Меня действительно слегка лихорадило, а горячая глиняная кружка едва не выскальзывала из рук.

– Не видела. Предполагаю. Талдох не вселился в тебя, хотя тело ведьмы – наиболее привлекательное вместилище. К тому же, ведьмы, которая себя выдала. Если талдох не вошел в тебя, значит, имел определенный приказ.

– Драконы?

– Драконы, – согласилась ведьма.

А мне казалось, что он привязан к телу и не мог его покинуть. Ошиблась. Он ведь действительно пытался вселиться в другого дракона и того мальчика.

– Мы с сестрами побеседовали с горожанами. На площади в момент нападения было три дракона: аметистовый, изумрудный и тот маленький мальчик, еще не получивший зверя. Самая лакомая и доступная жертва. Святая душа младенца.

– Я действительно не дала талдоху вселиться в него. Стояла поодаль, шептала негромко, рядом со мной никого не было…

– А второй дракон? Как ты спасла его?

– Подарила васильки. Перед нападением.

Госпожа Венера кивнула. Вообще, от талдоха васильки, конечно, не спасут – слишком сильный дух. Это как защищаться от дикого зверя книгой… Пару раз укусит книгу, а потом – тебя. Василек выставляет слабый магический барьер, который падает при первой же попытке его преодолеть. Однако и этого оказалось достаточно, ведь сущность паниковала.

– Выходит, талдох предпочел вернуться в тело изумрудного дракона, откуда ты его перетащила в себя. Дракон обязан тебе жизнью. Ты правильно поступила, цветочек. Неосмотрительно, но тебя вела сила рода. Такова суть ведьм Борхес – мы помогаем другим, даже рискуя собой. Мы те, кто мы есть, и бороться со своим предназначением бессмысленно. Жизнь дана на добрые дела, поэтому лучше прожить меньше, да лучше.

Когда госпожа Венера о чем-то глубоко задумывалась, она всегда проговаривала прописные истины. Сила ведьмы – в ее слове, поэтому мы привыкли в первую очередь контролировать то, что говорим, ведь неосторожно оброненная эмоциональная фраза может привести к чьей-то смерти.

– Как вообще получилось, что талдох в дракона попал. Это же… Это невозможно!

– Василек, на то, что кажется невозможным, необходимо много сил и невероятная находчивость!

Если кто-то настолько силен и поразительно находчив, чтобы преодолеть защиту драконов от сущностей нижнего мира, то мне откровенно боязно за Гардию!

– И что нам теперь делать?

– Ждать, цветочек. Только ждать. И смотреть по обстоятельствам. Реши ты сейчас бежать – непременно привлечешь внимание колдунов. Скоро тебя захотят допросить драконы. Говори мало и по делу, старайся не обманывать.

– Я вас поняла, – отставила уже пустую кружку. – Вам удалось допросить талдоха? Кто призвал его?

– Удивительное дело, василек. Вне тела дух не прожил и пяти минут, даже не пытаясь вселиться в нас. Единственное, что нам удалось выяснить – призвали его для убийства ведьм.

– Ничего не понимаю! Почему он тогда пытался вселиться в драконов, ведь почувствовал меня сразу?

– Правильный вопрос. Правильный, но, увы, безответный пока.

– Госпожа Венера, – я задумалась, формулируя мысли. Талдох – существо второго уровня, следовательно, призвать его могли только ведьмы Борхес первого или второго круга. Лишь мы можем вытащить душу из-за грани. Сотхо на это не способны, а другие ковены давно уничтожены. – Неужели… Неужели это сделал кто-то из сестер?

– Не знаю. Мне страшно о таком думать, но я уже оповестила первый круг. Завтра мы выясним, кто мог призвать талдоха, и почему нам не удалось…

Скрипнула дверь прежде, чем появился незваный гость. Мы резко замолчали.

А ведь музыка ветра, что висела на входе, даже не среагировала. Такое в одном случае бывает – когда входит слишком сильная магическая сущность. Таких всего три: эльфы, драконы, духи первого уровня – эссары. Эсаил очень далеко и эльфов в Гардии можно по пальцам пересчитать, духи не проникнут в лавку госпожи Венеры, только в чьем-то теле если, а вот драконы… Все эти мысли промелькнули в моей голове за каких-то четверть секунды и все спасибо скрипнувшей двери, позволившей вовремя прервать компрометирующий разговор.

– Замечательно! – воскликнул дракон и у меня сердце замерло. Исконная магия! Только не он! Ну почему? – Безмерно счастлив, что застал вас именно здесь и вызвал такую гамму эмоций.

– Госпожа Венера дала мне успокоительный отвар. Я переволновалась от увиденного.

– Мне нужно побеседовать с вами. Наедине, – и взгляд такой, что в душной комнате вмиг похолодало.

Я поежилась, а госпожа Венера кивнула, обращаясь ко мне:

– Цветочек, ты лучше правду говори. Не таи ничего. А вы, милорд, поберегите нервы бедной девочки. Ей волноваться нельзя.

Я понятливо и с благодарностью кивнула, провожая верховную ведьму тревожным взглядом. Госпожа Венера всегда знает больше, чем остальные. Многие драконы чувствуют ложь, настолько остро, что их не проведет самый искуснейший лицедей. Впрочем, осознав смысл последнего предложения, залилась густой краской.

– Не беременна, – констатировал ирд Д’Остраф с порога, а затем по-хозяйски взял орешниковый стул, развернул его спинкой вперед и оседлал, как послушного коня.

– Нет, милорд, – опустила взгляд на подол платья, разглядывая не то алые лепестки вышитых маков, не то исколотые пальцы. Ведь не просто маки. В них вшиты защитные узоры от магии колдунов.

– И от меня не понесла?

Щеки обожгло с новой силой. Почувствовала себя каменкой, на которую кипятка плеснули. Дракон ехидно усмехнулся и положил подбородок на спинку стула, чтобы заглянуть в мои глаза. Но сложно заглянуть в глаза, которые в пол смотрят. Хороший такой пол, добротный. Мастер гном господин Пенован стелил, а доски у плотника Ермолая брал. Все знают, что у Ермолая самая лучшая в Астории древесина, его лесопилке друиды покровительствуют! Люди – они лучше простую работу выполняют, а гномы – искусную.

– Почему же ты молчишь, Урсула? – и с такой издевкой имя мое произнес, которым я три года назад представилась, что сразу ясно стало – знает настоящее. Все знает.

– Вы пугаете меня, милорд.

– Перестань называть меня милордом.

– Хорошо, милорд, – подняла взгляд, но тут же опустила обратно. – Хорошо.

– А тогда ты не была такой робкой. Помнится, мы даже на «ты» перешли. Сразу после того, как ты рычать начала и за шею меня укусила.

– Я была пьяна! – возмутилась шепотом, словно совершила что-то срамное и теперь стыдилась этого.

Хотя, почему же словно… Именно так все и было. И срам, и стыд. Но кто же виноват, что исконная магия так распорядилась? Ведьмы Борхес проходят инициацию с драконами либо не проходят вовсе. Я вот прошла. До сих пор гадаю, как мне это удалось…

– И совершенно ничего не помню!

– Правда? – хищно сузились изумрудные глаза. Так, что сразу поняла – видит мою ложь.

– Хорошо, помню. Но всей душой мечтаю забыть. Это была ошибка, ирд Д’Остраф. Страшная и досадная ошибка.

– Но при этом приятная, не так ли?

Ну, какой воспитанный мужчина станет спрашивать женщину о подобном? У меня не было ухажеров. Настоящих, чтобы любовь, бабочки в животе, в голове солнечный ветер, а в груди ласковое тепло. Не было. И сравнивать мне произошедшее не с чем, потому что я не падшая женщина. Кроме лорда дракона мужчин в моей постели не было. Но, справедливости ради, необходимо заметить, что мне с Абелардом несказанно повезло. Сестры рассказывали о жестокости и ненасытности своих драконов, о крови и разрывах, которые потом долго заживали. Этого я не познала. Отчасти потому, что много выпила и мало помнила, отчасти потому, что ирд – из высшей аристократии, такой глумиться над женщиной не станет, ну и третий аргумент – ровно в полночь из его постели я исчезла…

– Можешь молчать, вижу, что приятная. Ты лучше мне другое скажи. Три года мучаюсь над разгадкой. Куда, а главное – как, ты исчезла в ту ночь?

И вот что мне на это ответить? Правду и только правду.

– А меня муж домой позвал, я и пошла.

Пусть мы с графом Братстоном официально и не обручены, но живем под одной крышей, спим в одной комнате и куда более пристойно считать его своим мужем, нежели объяснять настоящую причину подобного непотребства. К тому же, дракон лжи не почувствовал.

Видели оторопевшего дракона? А я видела. И так жаль в этот момент стало, что нет под рукой холста, или хотя бы блокнота, чтобы набросок сделать. Невероятное зрелище. Из разряда сердца влюбленного дракона.

– Что ж. Поздравляю, – хищно произнес ящер, выпрямляясь и ныряя рукой в карман расстегнутого камзола.

– С чем, мило… с чем поздравляете?

– С разводом, – дракон взял мою ладонь и вложил в нее большой граненый изумруд. В чарующих отблесках мерцала золотистая цифра один.

Все знают, что означает драгоценный камень овальной формы, подаренный драконом: тебя выбрали для прохождения испытаний и обучения должности хранительницы драконов. Учитывая, как часто последние погибают, нередко в недрах желудка собственных хозяев, получить такой камень считается страшным несчастьем. И это горе тем больше, что отказаться от столь сомнительной чести не представляется возможным. Отказ настолько невозможен, что даже брачные узы разрываются с получением камня. Такая женщина, а это чаще всего именно женщина, считается призванной на службу императора и права на семью не имеет. Она обязана посвятить себя и свою жизнь служению своему милорду.

– Милорд… – испуганно прошептала я.

– Абелард. Только Абелард. Еще раз назовешь милордом – откушу тебе что-нибудь. С большим удовольствием.

И улыбка такая, что сомнений не возникло – откусит. Посчитав вопрос с отбором решенным, он перешел к тому, ради чего действительно пришел сюда.

– Что ты делала на площади?

– Шла к госпоже Рикитюль, ми… мимо рыночной площади, – вовремя спохватилась, получив в ответ одобрительную улыбку.

Госпожа Венера всегда учила: слово – сила ведьмы. Когда нельзя соврать – говори правду. Врать она разрешала, но исключительно во спасение. Сейчас как никогда мне нужно было спастись, вот только дракону не соврешь. Уличит – уничтожит на месте. Не стоит обольщаться его шутливым взором и манерой общения.

– Как ты спасла меня? Что ты сделала?

– Не понимаю, о чем вы говорите.

Абелард поджал губы и, развернув стул нормально, сел так, чтобы склониться ко мне совсем близко. Непозволительно близко! Наши колени почти касались друг друга, а отодвинуться некуда.

– Я умирал. Ровно до твоего поцелуя, – пауза в ожидании моих объяснений. Но я смотрела на дракона с добротой и покорностью, внимательно слушая и тем самым нервируя. Но это даже хорошо, даже на руку. – Зачем ты меня поцеловала?

– Вы умирали!

– Тебе говорили, что логика у тебя довольно… эклектичная?

– Женская логика, – улыбнулась, извиняясь, что приходится юлить. До чего же это ювелирное искусство – отвечать на вопросы дракона правду, но при этом не говоря правды!

– И часто ты целуешь умирающих драконов?

– Вы у меня пока первый.

– Восхитительно! – негромко произнес мужчина, вскинув брови, а затем достал из камзола почерневший цветок из букета, подаренного мной тому сердитому аметистовому дракону. – Что это?

Это хорошо, что букет почернел. Васильки же заговоренные были, на них оставался рунический след. А вот попытка талдоха напасть привела руны в действие, и от них не осталось и следа. Даже самый сильный колдун не найдет магической составляющей, потому что в цветах ее больше нет.

– Василек.

– В лавке госпожи Венеры множество ядов, – скрежетнул изменившийся голос. Дракон многозначительно посмотрел на сервант позади меня. Он каким-то особым чутьем безошибочно определил местонахождение сильнейших зелий, смертельных для здоровья в больших количествах и имеющих противоположный эффект в малых.

– Вы желаете мне смерти?

– Ну что ты! Скорее ты меня до смерти доведешь своими ответами. Видишь? Уже глаз дергается. Я не уйду, Анотариэль, пока не получу то, за чем пришел. Что это?

Заговоренный василек, который помешал талдоху вселиться в тело второго дракона и убить его. Я ведьма, если что. Борхес. О, это у вас меч? Чтобы голову мне отрубить?

– Цветок из букета, который я подарила аметистовому дракону.

– Ты… Ты подарила Ролдхару цветы?

Изумрудный дракон смотрел на меня, не моргая, а затем рассмеялся. Так звонко и от души, что на моих губах невольно растянулась улыбка.

– А он?

– Ему не понравилось.

Смех повторился. Мужчина словно силился представить себе картину, но никак не получалось.

– Анотариэль, странная ты моя женщина. Зачем ты подарила цветы незнакомому мужчине, да еще и дракону?

Потому что видела его ярость и хотела смягчить ее. Потому что чувствовала опасность, поджидающую дракона и хотела уберечь. Сделала это единственным доступным мне способом.

– В знак извинения за то, что испачкала его камзол масляным кремом. И за удар баранкой по голове. За баранку особенно стыдно!

Абелард долго смотрел на меня, а потом молча поднялся и покинул комнату. Вскоре я услышала мягкий перезвон музыки ветра, как закрылась входная дверь и аптекарскую лавку укутала тишина. И дышать сразу стало легче. Неужели все обошлось? Вот только камушек изумруда, холодящий ладони, говорил об обратном. Не обошлось. И не обойдется. Но, возможно, это потоки исконной магии и следует к ним прислушаться?

Перезвон музыки ветра… На драконов она не срабатывает.

Я осторожно поднялась и вышла из гостиной в торговый зал, чтобы посмотреть, кто пришел.

– А, Василечек! Пришла в себя, голубушка? – улыбнулась госпожа Идрис – почетнейшая повитуха в главной больнице Астории. Через нее, поговаривают, увидели свет многие достопочтенные господа Астории, даже сама фрейлина императрицы! Госпожа Идрис – человеческая женщина с удивительно светлой душой и неискоренимой любовью ко всем живым существам. И ни капли магии в ней, хотя самое то Борхес стать. Но наученных ведьм – единицы. Страшно сегодня ведьмой быть, могут голову отрубить просто так – для профилактики.

– Пришла, госпожа Идрис, спасибо.

– Я на рынок после работы шла, так весь город только и говорит о том, как Василек сына драконицы Гронрух спасла!

– Не знаю, кто это.

– Как? Она в гнезде ард Нойрманов хозяйством заведует! Сынишку отправила к портнихе, гномихе Рикитюль с поручениями, а он, зевака, возьми да на рынке застрянь! Если бы не ты, Анотариэлюшка, ох, беда бы была бедушка.

– Я рада, что все обошлось!

Вот только для других, но не для меня. Что мне делать с кристаллом дракона? Отказаться от участия в отборе нельзя, а участвовать в нем себе дороже. Наверняка там будут колдуны, а они – единственные, кто может распознать ведьму. И что делать с госпожой Рикитюль? Она ждет пирожные, а они все по мостовой да по камзолу дракона размазаны. Камзол!

– Ой, простите. Мне бежать надо, там вещи мои…

– Да тут все. Я как васильки в кошелке увидела, сразу поняла – твоя она. Прихватила, да госпоже Венере отнесла. Она как раз за каплями ушными в подсобку ушла. Стара я стала, Василечек, стара. Сегодня роды принимала у императорской поварихи, она, бедная, так от боли мучилась да крючилась. Кричит «сделайте эвтаназию, сделайте эвтаназию!». Какую, говорю, вам эвтаназию? Еще жить да жить, пятерых родите, там у вас драконова пещера, пешком пройдут! У вас, говорю, ребенок, а не смертельная болезнь. А потом мне помощница-то и подсказывает: госпожа Идрис, она анестезию просит, а не эвтаназию.

Я от души расхохоталась. Госпожа Идрис всегда рассказывала так живо и задорно, что невольно все вокруг заслушивались. Это, поговаривают, из-за троллей в родословной. Те могут часами рассказывать истории даже незнакомцам, лишь бы слушали. Вот и сейчас, два постоянных клиента присоединились к нашему веселью.

– И что, все хорошо с ребеночком-то? – поинтересовалась госпожа Лагида – жена главного архитектора.

– А то как же! – довольно причмокнула госпожа Идрис. – Не первый раз дракона принимала! Крупный мальчик, пухленький, розовощекий! Хрраном нарекли. Пополнение у сапфировых!

– Откуда же у человечки дракон в лоне? – изумилась я, забирая свои корзинки.

– Знамо дело откуда, – усмехнулась госпожа Лагида, но я не смутилась, меня другое интересовало.

– Разве может у дракона и человека дракон родиться?

– Выходит, что может, – повитуха пожала плечами. – Скажу вам по секрету!

Женщина перешла на шепот и клиенты, а вместе с ними и я, подались вперед.

– У них в последнее время беда какая-то творится с продолжением рода. Меня на консультацию в гнездо ирд Зорграхтов приглашали месяца как четыре тому назад. Да, да, и я удивилась! Сам повелитель сапфировых драконов, представляете?

– И что? Что там? – у Сагиты, дочери госпожи Лагиды, даже глаза загорелись.

Сегодня почти каждая в Астории мечтает стать драконовой невестой, ведь все драконы богатые и при власти. Не понимают, неразумные девицы, что деньги – они приходят и уходят, а с человеком и только с ним коротать вечера и делиться сокровенным. С властью и титулом не поговоришь, от них тепла и поддержки не получишь. Да, к тому же, чем на тебе богаче платье, тем толще маска собеседника. Ты никогда не узнаешь, что он в действительности о тебе думает. Я этого в доме графа Братстона в свое время насмотреться успела…

– Оказывается, зачинать не получается! Даже с родовыми артефактами! Дочка евойная – Асгадалия, с мужем уже полтора века пытаются и все без толку. Меня, как независимого специалиста пригласили, всяких магов и лекарей у них перебывало – не счесть. Осмотрела я ее и, скажу вам, не видать ей драконов!

– Бесплодна? – я ахнула.

Разве можно придумать большую беду для женщины, чем невозможность познать радость материнства? Никогда не ощутить, как в твоем животе бьется самое родное в мире сердечко, рождается новая жизнь! Это… Это ужасно!

– Абсолютно, – кивнула госпожа Идрис и горестно вздохнула.

– Странное дело, – задумалась госпожа Лагида. – Вчера к моему мужу – главному архитектору Астории, – с гордостью добавила женщина, раскрывая веер, украшенный драгоценными камнями и обмахиваясь им исключительно из жажды хвастовства, – приходил ирд Зорграхт. Супруг Асгадалии как раз. Видный мужчина, скажу я вам, очень видный сапфировый дракон.

Она многозначительно посмотрела на дочь. Видимо, сожалела, что такая партия досталась не ее кровиночке. Сама Сагита сделала страшные глаза, заставляя матушку сменить направление разговора.

– Так вот хвастался, что жена его как три месяца под сердцем дракона носит!

– Да быть того не может! – всплеснула руками повитуха. – Точно знаешь?

– Муж не стал бы обманывать! Он не сплетник, сами понимаете, – авторитетно заявила госпожа Лагида.

В этот момент из подсобки вышла верховная ведьма с ушными каплями, а я попрощалась с присутствующими и выскользнула на улицу.

И слава исконной магии, что у драконицы все получилось! Я очень за нее рада.

Настроение после встречи с госпожой Идрис хорошее стало. Ласково светило солнце, а с рынка доносился аромат жаренной в ольховых ветках рыбы и печеных яблок с карамелью и корицей. Не удержалась и по пути к гномихе купила себе яблочко на палочке и стаканчик райса. Райс – напиток, неподвластный времени, на основе порошка цикория, с терпким бодрящим вкусом и множеством добавок. Мой любимый – со сладким сиропом из зеленики и в этот раз я не смогла удержаться.

К лавке портнихи подходила сытая и довольная. Даже необходимость доплатить Лорису за пирожные уже не портила настроение.

Из огромных стеклянных витрин на меня смотрели манекены в модных нарядах. Слева – для мужчин, справа – для женщин. Толкнула тяжелую дверь, звякнули колокольчики – магические оповестители. Вот уже как пять лет, с года красного жнеца, повсюду в Астории такие колокольчики висят. Если он звенит, значит, все хорошо, если молчит, значит, пожаловала сильная сущность, а уж если он звонит без остановки – в доме ведьма или колдун. И, если вторые опасности не представляют, то первые должны быть схвачены и обезврежены. Почему же колокольчик не звенел сейчас? Колдун, который придумал эту систему оповещения, явно плохо осведомлен о наших возможностях. Колокольчик реагирует на уровень магических сил, а у ведьм он минимальный. Наша сила – в душе, слове и знании, а не магическом резерве.

– Анотари! Душечка! – госпожа Рикитюль, раскинув широко руки, поспешила ко мне.

Упитанная гномиха с огромной грудью, аккуратно лежащей на внушительном животе, сжала меня в мягких и очень жарких объятиях, крепко прижавшись щекой к моей груди. От нее пахло кожей и льном. Вероятно, верхнюю одежду мастерит.

– Извините, госпожа Рикитюль, я сегодня только одно пирожное донесла. На площади случилось…

– Да знаю я, знаю! – она полезла в мошну, выудила две серебряных монетки и привычным движением нырнула рукой в мою корзинку. – Все уже знают! Такое дело! Василечек мальчика спасла!

– Вы слишком много даете, госпожа. Там только одно пирожное, остальные просыпались…

– Бери, Анотари, бери, – откусывая уцелевшее лакомство и блаженно зажмурившись, причитала гномиха. – Это тебе щедрая плата за доброе дело. Драконица Гронрух – мама спасенного тобой малыша – моя постоянная клиентка. Как узнала, что мы знакомы, так и сказала: «Айса, ты мне Анотари в замок пришли. Пусть лучших пирогов принесет и торт с зеленикой и белым шоколадом, я ее отблагодарить хочу».

– Деньги я не возьму, госпожа Рикитюль, вы же меня знаете!

Что правда, то правда. Мой принцип знали все в Астории, потому гномиха обменяла монетки на десять медяков и улыбнулась. За свою помощь я всегда беру услугой или ответным добрым делом. Ведьмы Борхес никогда не принимают денег. Деньги душу развращают. Когда добрые дела делаются ради выгоды, добрыми они уже не являются.

– И от драконицы Гронрух мне благодарность принимать не за что. Я стояла ближе всех к мальчику, потому и успела помочь.

– Все-то у тебя просто, Василек, – доев пирожное, Айса вытерла руки о полотенце и внимательно на меня посмотрела. – Говори, чем я могу тебе помочь?

– У меня есть камзол, из дорогого эльфийского шелка. Он случайно в масляном креме от ваших пирожных испачкался, когда я упала…

– Дай-ка сюда.

Гномиха надела на нос круглые очки и, уложив объемную грудь на низкий дубовый стол, расстелила на нем камзол, внимательно рассматривая масштаб катастрофы. Я примерно представляла, как свести пятно, но уж очень боялась испортить ткань. Эсаильский шелк, как-никак.

– Баснословно дорогая вещь, Василек! Знатному господину принадлежит.

– Это камзол дракона, – подтвердила предположения гномихи. – Вы сможете помочь?

– В два счета, дорогуша! Сода, чернильный порошок, вода, утюжок и магия рук госпожи Рикитюль!

Она задорно подмигнула и указала на низкое кресло, предлагая расположиться и подождать. В ожидании плела васильковый венок, раздумывая над словами гномихи. Стоит ли идти в гнездо ард Нойрманов? Все же это замок владыки драконов! Не просто повелителя какой-нибудь стаи, а владыки всех-всех чешуйчатых! Говорят, он очень скор на расправу, яростный и злой, как бык! Пожалуй, я пироги драконице лучше с Оськой отправлю. Он парень бойкий, к тому же, просто человек. Ему без страха можно в логово драконье сунуться. А мне, ведьме, поостеречься следует.

Айса вернулась быстро.

– Держи, Василек! Словно и не было ничего!

– Спасибо, госпожа Рикитюль! Это вам, – водрузила на смоляные кудри женщины васильковый венок и тепло улыбнулась. Защитой будет. Недавно на юге Астории еще одна портная лавка открылась и вся синими маками поросла. Злая женщина там заведует, может госпоже Рикитюль навредить. Защита лишней не будет!

Аккуратно сложила камзол и выходила из лавки, твердо решив, что в гнездо к драконам не пойду, но меня остановила гномиха.

– Постой, Анотари! Забыла совсем! Ты карточку-то возьми и в гнезде к служебному входу иди. Там тебя сегодня к вечеру ждут. Говорит, важные гости какие-то, очень хочет их вкусной выпечкой побаловать! А я сразу сказала, у пекаря Лориса, где наша Василек работает, самая лучшая выпечка во всей Астории! Так что ты поспеши, девонька, не подводи гномиху, я ведь обещала, что придешь!

Ох! Теперь отнекаться не получится. Сжала в руках золотую карточку драконицы и поспешила в пекарню. Солнце уже планировало вальяжно клониться к вечеру златоглавым господином, а до гнезда в гору нужно повозку нанимать – мне с пирогами не подняться. Вернее, подняться я смогу, но уйдет уйма времени и к ужину никак не успеть.

До пекарни бежала с прытью молодой лошадки – не хотелось гномиху подвести. Обычно я разношу пирожные медленно, уделяя внимание каждому клиенту, узнавая, как у них дела, помогая, втайне от них, решить многие проблемы. В чем предназначение ведьмы? В помощи людям. Ведьма – это ведающая мать. Госпожа Венера многое мне рассказала, многому научила. Не обязательно быть ведьмой, чтобы навести порчу или проклясть кого-то. Но устранить последствия под силу только нам. Злость, зависть, ревность, обида. Казалось бы, обыденные человеческие эмоции, а на деле – сильнейшие энергетические потоки, которые могут и до смерти довести.

Вот, например, Талия – дочка кузнеца Мефодия, первая красавица, доброй души человек, а умница какая! К тому же, магический дар у нее открылся. Все прочили ей блестящее будущее на колдовском поприще, но в один миг начала таять, да так стремительно, что все лекари руками разводили, а колдуны на ведьм пеняли. Я как раз мимо проходила, видела, что все мальвой желтой заросло – это значит, что светлой души человек за грань отойдет совсем скоро. Не удержалась, зашла, чтобы проводить. Если не проводить правильно – застрять между мирами может. А там она – Талия – лежит на кровати, белая, как скатерть, дышит через раз, а вокруг нее руны черные и зеленые. Но никакое это не проклятье! Зависть – лютая, злая плитой могильной ее к земле тянет. А уж сколько раз ей смерти за глаза желали, судя по количеству знаков – и не сосчитать. Когда Мефодий вернулся со двора, мы с Талией уже за столом сидели и чай пили. Васильковый. С тех пор мы добрые подруги, а желтая мальва под их окном покраснела. Я отвела от девушки злой глаз, подарила подвеску простенькую из бересты – оберег. Уже несколько месяцев прошло, а Талия, умница прилежная, собирается в главный магический университет Гардии поступать.

– Привет, Василек. Забежишь на чаек? – бойко крикнула Талия, помахав мне рукой. Она сидела с книгой в летней беседке но, завидев меня издалека, поспешила к невысокой деревянной оградке.

– Прости, сильно опаздываю! Мне в гнездо ард Нойрманов к ужину пирогов отнести велено!

– Поспеши! – она отодвинула мешающий подсолнух и поделилась новостью: – Отец говорил, что сегодня извозчики раньше заканчивают – у них в конце месяца осмотр лошадей и подковка. В гору высоко подниматься, как бы тебе не опоздать.

– Спасибо!

Побежала с еще большей прытью, благо, пекарская лавка сразу за углом от дома кузнеца Мефодия располагалась. Господин Лорис – высокий коренастый мужчина с короткими волосами и добрыми карими глазами, встретил меня, как всегда, с широкой улыбкой. Поправив все время съезжающий на лоб колпак, он сходу воскликнул прямо из-за прилавка:

– А вот и наша спасительница!

Немногочисленные гости (наши клиенты предпочитают получать пирожные и выпечку на дом и в кафе обедают не часто) обернулись и, завидев меня, отблагодарили аплодисментами. Я заметно смутилась – ведь правда ничего такого не сделала и, благодарно поклонившись, поспешила скрыться на кухне.

– Всем райс с сиропом зеленики за счет заведения! – щедро распорядился господин Лорис и подавальщицы поспешили выполнять его поручение. Сам мужчина последовал за мной на кухню.

– Господин Лорис, я большую часть пирожных обронила, когда падение дракона приключилось. Госпоже Рикитюль донесла лишь одно. Вычтите, пожалуйста, убыток из моего заработка, – выложила на стол монетки гномихи.

– Ты мне лучше скажи, как ты? Все хорошо? Не поранилась? Работать сможешь или нужно выходной дать?

– Не нужно выходных, спасибо! – как представлю, что никуда идти не понадобится, так страшно становится. Сидеть в доме графа Братстона, с ним, дышать одним на двоих спертым, отвратительным воздухом… Впрочем, я бы все равно ушла. Просто по городу гулять, лишь бы не находиться там. – А вот что нужно – так это пирогов самых лучших и торт с зеленикой и белым шоколадом! Мне в гнездо ард Нойрманам отнести, для званого ужина.

Прежде мы для гнезда пироги не пекли и такой заказ – отдельный вызов. Обычно на изготовление искусных тортов уходит до нескольких дней, а тут такие жесткие сроки! Я выудила из корзинки сироп от госпожи Венеры, переложила камзол дракона и изумрудный камушек в кошелку – чтобы меньше места занимали, а затем убрала все на свою полку в подсобке и подвязала белый фартук поверх своего сарафанчика. В мои обязанности помощь по кухне не входит, но не стоять же без дела?

– Думаю, с рыжиками и луком, а второй с мясом и картошкой! А еще ваш фирменный – малиновый, со сливочным кремом. Просто пальчики оближешь!

Сказано – сделано. Мы мигом взялись за работу, и уже через два часа я с тяжелой ношей огромных, украшенных плетеным тестом пирогов, тряслась в повозке, которую оплатил господин Лорис. Камзол дракона с собой взяла. Решила, что отдам драконице, а уж она-то наверняка всех важных господ знает, передаст, кому следует.

На этом мои мысли оборвались. Извозчик высадил пассажиров в начале горы и сообщил, что лошади необходимо ехать на замену подковы. Мои спутники не огорчились – мальчишки живо убежали к соседним дворам, кидая друг в друга зрелыми яблочками-дичкой и ловко уворачиваясь от снарядов, а молодая пара, обмениваясь влюбленными взглядами, лениво поплыла наверх и вскоре скрылась за поворотом.

В гнездо я шла одна, но, несмотря на все попытки поторопиться, к ужину явно опаздывала. Корзинки с пирогами и тортом оттягивали руки, а перехватить удобнее нельзя – мягкий бисквит помнется, и тончайшие украшения пирога сломаются. Конечно, на них защита,– простенький артефакт в виде картонных крышек, который спасет от неудачного падения, но рисковать все равно не хотелось. Вдруг действие одноразовое или вовсе артефакт-пустышка? Колдун, продавая такие крышки, обещал долгосрочный эффект, но жизнь показала, что среди колдунов сегодня полно шарлатанов.

Прошла полпути и далеко, точнее, высоко впереди уже виднелся замок, когда поняла, что все – не могу больше. На обочине заметила бревно. Расположилась на нем, положила рядом свою ношу, сняла тапочки и размяла ноги – стерла правую пятку до крови. Идти совсем тяжело, а повозок, как назло, нет. Впрочем, Талия предупреждала, что сегодня их и не будет. Однако вскоре послышался стук копыт, а затем из-за угла показалась карета, запряженная четверкой вороных коней. Карета – не повозка, потому останавливать не решилась. Вдруг это те самые важные гости, которых ждут? Карета дорогая, с бархатом и позолотой, быть может, едет кто-то из дворца, министры или даже приближенные императора?

Проводив транспорт грустным взглядом, я вздохнула – следует идти. Стук копыт замедлился, кони заржали, после чего все стихло. Я решительно поднялась – время не ждет! Гномиха Рикитюль обещала, что я не подведу, и я не подведу. Взвалила на себя тяжелые корзины и услышала раздраженное:

– Госпожа Анотариэль Айнари?

Лакей отворили дверцу кареты, и оттуда вышел тот самый дракон, которому от меня баранкой по голове прилетело. Он был в парадной форме: белоснежный камзол, расшитый золотом, с эмблемой драконьего корпуса на погонах, белые узкие брюки, заправленные в высокие сапоги из тонкой кожи, с широкими золотыми пряжками. Я невольно залюбовалась: чудо, как хорош! Вот только взгляд, полный презрения, портил впечатление. Так и хотелось взять кисточку, стереть это суровое выражение лица и мягким взмахом нарисовать улыбку.

– Простите меня за баранку! – вспомнилось как-то некстати, но под таким взглядом невольно вспомнишь все свои грехи, даже те, что уже исповедала.

Дракон смотрел с интересом и, похоже, гастрономическим. Слышала я про их пристрастия. Некоторые не гнушаются принимать в пищу людей и это даже не возбраняется. Конечно, кто станет связываться с могущественными порождениями исконной магии из-за обычного человека, чья жизнь в рамках империи практически ничего не стоит? Жестоко, бесчеловечно, но как есть… Скушал человека, значит, так нужно было.

– Баранку? – дракон явно не понял.

– Когда мы с вами на пирожных поскользнулись, вам по голове моей баранкой прилетело. Я ведь ничего за день съесть не успела, баранку схватила, выбежала, а там вы и… Неловко так вышло. Говорила мне госпожа Венера: «Василек, не кушай на бегу», так ведь не слушала! Извините.

Дракон приподнял бровь и медленно осмотрел меня с ног до головы. Решал, какую часть откусить первой? В сгущающихся сумерках его мерцающие фиолетовые глаза пугали и завораживали одновременно. Больше, правда, пугали. Черные волосы, сейчас не забранные в затейливую прическу, изящно обрамляли его лицо крупными волнами локонов, сглаживая острые черты, смягчая их. Или тому виной игра света и тени? Сейчас он определенно казался более привлекательным, чем днем.

– Ах, да! – я поставила на землю корзины и нырнула рукой в одну из них. – Как и обещала – все исправила. Держите!

Протянула дракону аккуратно сложенный камзол:

– Что это?

– Ваш камзол, полагаю. Вы берите, не стесняйтесь.

– Правда? Вы позволяете?

Даже не шелохнулся. Напротив – руки за спину убрал. А ехидства-то сколько! Удивительно, как только не лопнул, переполняет ведь явно.

– Чего уж там. Весь день со мной, от сердца отрываю, – пошутила добродушно, пытаясь разрядить обстановку.

– В таком случае, себе и оставьте. Мне он без надобности.

Неужели так брезгует, что его одежда в человеческих руках побывала?

– Но… Эсаильский шелк! Ручная вышивка… Куда же мне мужской камзол, милорд?

– Он стоит не менее пятидесяти золотых. Я был уверен, что вы уже давно его продали. Сразу после того, как растрезвонили на всю Асторию, что спасли сына драконицы.

Поджав губы, проглотила обидные слова. Слухи о злословии и бесчувственности драконов недаром ходят. Не бывает дыма, если нет огня. И вот имею неудовольствие убедиться в этом лично.

– Около семидесяти, если точнее. Учитывая, что это вещь дракона – все сто. Госпожа Рикитюль может и дороже продать – она это умеет. Но вы слишком плохого мнения о людях, милорд. Мне помогли вывести пятно, и я возвращаю вещь, что принадлежит вам. А поступок свой героическим я вовсе не считаю. Сделала то, что совесть велела. Уверена, я бросилась на выручку чуточку раньше вас. Только и всего.

С этими словами я подошла к дракону, расправила камзол и бесцеремонно накинула его на плечи мужчины, обомлевшего от подобной наглости. Волосы поправлять не стала, к ним драконы притрагиваться не разрешают. Затем молча вернулась к корзинам, взвалила на себя немного полегчавшую ношу и изобразила нечто, отдаленно похожее на поклон:

– Доброго вам вечера, милорд. Вы бы в карету возвращались – комары совсем расшалились. Закусают ведь. Нехорошо, если такое красивое лицо испортят.

Улыбнувшись на прощанье, я обошла дракона и тихонечко поплелась по обочине.

– Куда вы направляетесь?

– В гнездо ард Нойрманов, милорд, – остановилась и повернулась, как обязывает вежливость, хотя ноша уже существенно оттягивала руки. Ответ был очевиден, да и вопрос явно задан с одной целью – остановить меня. Добавила, чтобы заполнить какую-то неловкую паузу: – Драконица Гронрух велела принести пирогов и торт с зеленикой в белом шоколаде. Ждут важных гостей! Хорошие, должно быть, люди. Пекарь Лорис чудесные пироги печет!

– С чем?

– С рыжиками и луком, с мясом и картошкой. С рыбой и рисом! – спешно добавила, заметив, как интерес в глазах собеседника померк. Аметистовые драконы питаются в основном морепродуктами, насколько помню, потому последнее предложение мужчину несколько вдохновило.

– Пекли сами?

– Только помогала.

Вот теперь стало совсем неловко. Потому что я стояла на обочине с корзинами, он – возле распахнутой дверцы кареты в черном камзоле поверх белого, мы смотрели друг на друга и не знали, что сказать.

– И кого же там ждут? – спросил он прежде, чем я снова попыталась откланяться.

– Не знаю. Мое дело – принести угощения и только.

– И, несомненно, получить награду за свой поступок от драконицы? Щедрую, разумеется.

У всего есть рамки, в том числе и у терпения. Даже если ты Борхес – терпение не может быть безграничным. Конечно, ведьму первого круга вывести из себя практически невозможно, зато пятого – запросто.

– Знаете, милорд, это попросту некрасиво. Своими заявлениями вы намерено оскорбляете меня или провоцируете на грубость. Но только я вам скажу: вы зря недооцениваете людей. Мне искренне жаль, что в вашей жизни произошло что-то, что подорвало в вас веру в человечество, но не судите всех под одну гребенку. Я ничего плохого вам не сделала, а то, что сделала – то исправила. Прошу прощения, что отняла у вас так много времени. Если не возражаете – я пойду. Не хочу, чтобы из-за моей нерасторопности у драконицы Гронрух возникли проблемы с гостями.

Поскольку, очевидно, разрешения идти мне не дождаться, отважилась на дерзость – развернулась и сделала шаг.

– Я вас не отпускал, госпожа Айнари.

Ох, исконная магия! Дай мне, пожалуйста, терпения. Этот невыносимый дракон превратит меня в темную ведьму! Мысленно я уже крестила аметистового незнакомца недобрым словом. Тихим-тихим таким, на самых задворках сознания, но недобрым. Наглец, например. Нахал. Хам. Чего доброго, еще и подлецом окажется! Развернулась, усиленно изображая покорность, но изображение получилось не очень достоверным.

– До гнезда далеко. В гору с такой ношей вы будете добираться долго и упадете посреди дороги.

– Вы снова меня недооцениваете.

– Это вы себя переоцениваете. Садитесь.

– Благодарю, не хотелось бы вас стеснять.

– Садитесь, Анотариэль. Нам с вами необходимо побеседовать.

Говорила мне Талия, что я слишком хорошего мнения о людях. Даже если это не люди, а драконы – все равно слишком хорошего. Думала, он предложил это из желания помочь, но нет. Это будет повторный допрос.

Не успела даже толком разместиться на мягком бархатном диванчике, как мне начали задавать вопросы:

– Что вы сделали на площади?

Внутри кареты было так темно, что очертания дракона лишь угадывались, да таинственным фиолетовым светом глаза его мерцали, ориентируя меня, куда смотреть при разговоре. Приятно застучали копыта по камню, карета, лениво покачиваясь из стороны в сторону, поползла наверх. Мне до боли хотелось сбросить тапочки и размять уставшие и израненные ноги, но приходилось терпеть. Но все сглаживал спасительный диван! Я даже простила дракону, сидевшему напротив, его горделивость и грубость за одно лишь то, что спас меня от утомительной дороги. Он прав – упала бы. Не дошла бы.

– Меня уже допрашивал ирд Д’Остраф.

– Наслышан о вашем умении уходить от ответов, госпожа Айнари, но со мной такой номер не пройдет. Я перефразирую вопрос: вы знали о том, что случится?

– Что на рыночную площадь дракон упадет? Конечно же не знала, иначе бы людей предупредила, чтобы убежать успели…

Фиолетовые огоньки мигнули, затем приблизились ко мне.

– Зачем вы поцеловали Абеларда? Почему не убежали при виде талдоха?

Значит, удалось все же выяснить, кто это был? Быстро… Очень быстро. Заподозрят обязательно ведьму и благо, если не меня! Что же ответить? Спросить, кто такой талдох? Так ведь почувствует, что лгу и будет еще больше вопросов! Что же делать? Что делать?

– Так ведь дракон умирал! – выпалила на одном дыхании все ту же фразу, что изумрудному дракону отряжала до этого.

– Все верно и это был первый умирающий дракон, которого вы поцеловали. Сообщите мне что-нибудь, чего я еще не знаю!

Напряженная тишина, во время которой я судорожно соображала, как выкрутиться из сложившейся ситуации. Зря я вообще в карету с ним села. Лучше бы пешком в гору шла! Лучше бы упала дорогой…

– Пироги с рыбой у пекаря Лориса сегодня диво как хороши! Он мне в дорогу дал парочку, хотите?

Я выудила из корзинки пирожок. Этого он наверняка не знал! Я чувствовала, как у мужчины от злости сердце колотится быстрее, а дыхание рваным стало.

– Вам точно пирожок не помешает. Вот, держите-е…

В самый неудачный момент карета дернулась. Я сидела вперед спиной, а, поскольку ехали в гору, от такого маневра не удержалась на диване и приземлилась прямо на колени собеседнику. Благо пирожок попал точно в цель: в открытую от удивления пасть. Точнее рот. Рот, конечно же. Самый обычный – человеческий рот.

– В этот раз хотя бы не промахнулась! – весело заметила я и сразу перебралась на свое место. Стыдно-то как! Прямо на колени…

Пряча взгляд, достала второй пирожок. Риса чуть-чуть совсем, а печеная на углях красная рыба так и тает во рту! И все это с мелкорубленой зеленью в пушистом тесте с хрустящей корочкой!

– А в прошлый раз куда целились? – прожевав, поинтересовался дракон.

– В ступеньки. Но в последнее время я стала довольно неуклюжей. Вкусно?

Во мраке лица дракона видно не было, но, судя по звукам, пирожок он все же ел.

– Недурственно, – отстраненное замечание.

– Недурственно? Вам тогда совершенно точно необходимо с малиной попробовать. Это наслаждение ни с чем несравнимое! Госпожа драконица не станет возражать, что я с вами поделилась. Вы же наверняка тоже в гнездо направляетесь, значит, вы гость. Следовательно – я для вас пироги и везу. Ножичек не подадите? Я отрежу.

– Ножичек?

– Я видела, у вас за поясом.

Кортик на поясном ремне в золоченых ножнах. Красивых таких! Наверняка там, в гнезде, сегодня настоящий праздник, возможно, даже бал, раз он так принарядился…

– Это арту – традиционное оружие драконов в человеческой ипостаси! – с укоризной поправил мужчина.

– Замечательно, подойдет. Лишь бы резал.

Несколько мгновений замешательства, затем лязг металла и в мою ладонь легла теплая рукоятка.

– Осторожно, он очень острый.

– Да не переживайте вы так, я не собираюсь на вас нападать!

Карету очередной раз качнуло и познать бы моему животу остроту традиционного оружия драконов, если бы не скорость реакции моего попутчика! Или сопровождающего? Или как мне назвать того, чьего имени я даже не удосужилась спросить?

– Пожалуй, пирог с малиной я попробую позднее, – осторожно вынимая из моей руки арту, проговорил дракон. И голос его стал такой низкий, со странной хрипотцой. А потом он выпустил меня из объятий и легко пересадил обратно на мой диванчик. Это хорошо, что корзинки я предусмотрительно ремешками пристегнула, иначе кроме камзола еще и карету отчищать пришлось бы! Ладно бы, если только от пирогов, так еще и от собственной крови. Или карету он тоже попросту бы выкинул? Поговаривают, у драконов сокровищница больше, чем у императора Аркхаргана!

До гнезда мы ехали молча, думая каждый о своем. Впрочем, ехать оставалось и недолго. Буквально пара минут, и карета остановилась возле центрального входа. Мне помогли выбраться – вежливо подали руку. Касание горячей ладони моих озябших от вечерней прохлады пальцев неожиданно отозвалось в груди. Чем-то острым кольнуло. Я поспешила отнять руку и отойти.

– Бартон, корзинку отнеси Грехильде. Скажи, что госпожа Айнари скоро будет.

– Да, милорд, – кивнул пожилой лакей и взвалил на себя ношу с выпечкой.

– Старенький же он совсем, я и сама донесу. Вы только скажите, где здесь вход для прислуги?

– Большинство известных мне дам предпочли бы войти в гнездо ард Нойрманов через центральный вход, – сказал дракон и направился к высоким двустворчатым дверям. Массивным, железным, украшенным завитками лилий, выкованных из драгоценных металлов.

Красиво.

Да и само гнездо, если честно, поражало своим великолепием. Оно словно являлось продолжением скалы! Впрочем, почему же словно? Оно и являлось ее частью. Стены, башни, балконы и огромная площадка, видимо, для драконов в зверином обличии – все вытесано из цельного камня. Разве что украшено аметистами, а остальное все творение природы. У меня немного закружилась голова – башни уходили так высоко в небо, что даже смотреть больно. Я с восторгом разглядывала массивные колонны, высеченные конусообразные балкончики со стрельчатыми крышами, ланцетовидные окна, декорированные мозаикой из тонких драгоценных камушков и обилие живых цветов, которыми здесь было засажено все. С любопытством осмотрела клумбы и улыбнулась шире, когда увидела ютившиеся на самом краешке васильки.

– Вы идете? – дракон остановился.

– Так вы же не сказали, куда!

– По-моему, это очевидно, – раздраженно заметил мужчина как раз в тот момент, когда перед ним открылись двери.

Вместе с дверьми открылся и мой рот, потому что я отчетливо увидела самый дорогой и самый шикарный в своей жизни холл. Даже в императорском дворце и вполовину такой красоты нет! Мраморные полы сияли аметистовой крошкой, множество белоснежных колонн уходили высоко ввысь, на серебристых стенах искрились светильники и висели многочисленные зеркала самых причудливых форм, отражающие блеск огней. Создавалось совершенно удивительное ощущение нереальности происходящего.

– Красота-то какая! – сама не заметила, как сделала несколько шагов, а потом и вовсе, глядя по сторонам, словно в музее, неспешно последовала за драконом.

Великолепные картины, вазы – как произведения искусства – напольные, настольные, с пышными букетами, сухоцветами или вовсе пустые, статуи, бюсты, разнообразные часы – все это непозволительно дорогое и шикарное казалось привнесенным из других миров. Недоступных мне и далеких.

– Нравится?

– Да… Конечно…

Дракон остановился и посмотрел на меня с интересом. Хищно сверкнули аметистовые радужки.

– Что?

– Вы впервые солгали мне, госпожа Айнари. Что же вам не приглянулось? – он заложил руки за спину и не сводил с меня заинтересованного взгляда.

– Понимаете, – я смущенно улыбнулась, стараясь не обидеть дракона. Все же, съесть меня может. – Я всегда привыкла, что вещи служат человеку. Они ведь созданы для того, чтобы их использовать и только. А здесь… Здесь все такое чужое и холодное. Эти предметы не служат своим хозяевам, они требуют поклонения.

– Любопытное мнение. Но вы ошибаетесь.

Мужчина подошел к одной из напольных ваз: большой, пузатой, с искуснейшей лепниной цветов на боку от узкого горлышка до широкого основания. Над ней наверняка трудились лучшие мастера и потратили…

Звон.

По полу расплескались разноцветные осколки.

Я оторопела, разглядывая, как волна разноцветной стеклянной крошки хлынула к моим ногам и остановилась возле подола сарафана. Не сразу поняла, что это произошло на самом деле.

– Зачем вы это сделали?!

Я перевела ошарашенный взгляд с осколков, раскатившихся по холлу, на невозмутимого дракона. В коридоре мелькнули тени, видимо, служанок. Но, заметив дракона, тут же ретировались туда, откуда выплыли.

– Доказываю, что вы неправы. Это не более чем вещь, купленная за деньги, которые вы, якобы, ни во что не ставите. Тем не менее, видели бы вы свое лицо, когда разбилась эта ваза.

– Да при чем здесь деньги, милорд? В создание этого произведения вложен труд! Вложена душа! Вы хотя бы представляете, что стоило мастеру создать эту вазу? Возможно, он ночи не спал! Возможно, только этим и грезил! Каждый цветок, каждый элемент – это время, это дыхание, это чужая жизнь, потраченная на то, чтобы вы могли любоваться прекрасным, – я подняла осколок с веточкой сирени. Мельчайшие цветочки, размером меньше ногтя на моем мизинце. Каждый такой элемент выполнен вручную. – А вы… вы просто взяли и… это бесчеловечно!

– Разумеется. Ведь я не человек.

– Именно!

На глазах блеснули слезы. Обидно, когда не ценят чужой труд. Обидно, когда кто-то считает себя выше и лучше других просто в силу своего рождения. В силу особенностей, дарованных природой. Обидно, когда такие прекрасные вещи становятся жертвой вандализма. Но и в доме им не место. Только в музеях, на выставках, да в императорском дворце.

– Мне пора. Передайте госпоже драконице мои наилучшие пожелания. Если вас, конечно же, не затруднит, – я едва заметно поклонилась и хотела уйти, но дракон остановил.

– Вы передадите их самостоятельно. Идемте, – отчеканил он и бесцеремонно взял меня за руку. Взял и повел куда-то в коридор без окон, освещенный лишь теплым светом факелов. – Перестаньте всхлипывать, это раздражает!

– Вы… вы очень злой дракон, милорд, – нехотя следуя за мужчиной, я не могла больше скрывать недовольства его поведением. Необходимость сдерживать чувства – утомительна. Для ведьмы и вовсе губительна. Мы – ходячие проводники эмоций и подавлять их не привыкли.

– Еще не знакомы, а уже повторяете слова моей матери.

– Проницательная женщина!

– Порой мне кажется, что чересчур! – согласился он, как ни странно, уже не содрогаясь от ярости, как это было еще пять или десять минут назад. Прежде от мужчины исходили неприятные волны, холодившие кожу, а сейчас от них не осталось и следа. Дракон резко остановился и произнес: – Вам сюда.

– Благодарю, что проводили.

Повернулась к неприметной деревянной двери и хотела постучать, но прозвучал низкий уверенный голос:

– Прежде, чем вы уйдете, госпожа Айнари, я хотел бы кое-что вам дать.

– Мне? – удивилась, но, тем не менее, повернулась.

Дракон вложил в мою ладонь овальный аметист с золотистой циферкой пять. Быть того не может. Этого просто не может быть! Второе приглашение на отбор! Исконная магия, что за шутки?

Поскольку дракон уже отступил, отказаться от подарка не получилось. Да и смысл? Лишь оскорблю, а мне очень не хочется злить его – он только успокоился. Напротив, хотелось сделать что-то приятное, чтобы отблагодарить и порадовать. Кошелку и корзинку у меня забрали, а при себе лишь несколько васильков, вплетенных в мои волосы. Я немного расплела косу, достала оттуда самый большой и красивый лазурно-голубой цветочек и протянула мужчине.

– Снова цветы?

– Увы, но мне нечего подарить вам в ответ, кроме частички своей души. Возьмите. Для вас это ничего не стоит, а мне приятно будет.

– И что мне делать с вашей душой? – дракон взял цветок и покрутил его в ладонях.

– Что сочтете нужным.

Он хмыкнул, одним движением смял цветок в ладони и бросил на холодный каменный пол. В воздухе запахло васильковым соком, а в моей груди невыносимо кольнуло, словно по сердцу грязными сапогами прошлись.

– Человеческая душа ничего не стоит. Прекратите заниматься ерундой и отправляйтесь к Грехильде.

Проглотив обиду, я бережно сжала аметист и подошла к дракону почти вплотную – он отшатнулся. До чего же неприятно чувствовать, что тебя воспринимают как грязь. Нет, даже не грязь, как какую-то заразную и постыдную болезнь. Улыбнулась сквозь дрожащие на ресницах слезы.

– В таком случае, милорд, – я протянула ему камень. – Вам лучше отдать это той, кто не вызывает в вас столько отвращения и ненависти, сколько вызываю я.

Его зрачок стремительно втянулся, губы превратились в тонкую белую линию, а в коридоре с жалобным шипением потухли факелы, оставив меня наедине с драконом в абсолютно темном каменном склепе. Вот только в отличие от меня, ящер все прекрасно видел.

И снова холодные волны ярости, от которых кожа порылась мурашками.

– Я сам решу, что для меня лучше…

Он ушел, так и не забрав камень. А потом вновь вспыхнули факелы, и смятого василька на полу уже не было… До чего же сложный дракон! Сложный, противоречивый и бесконечно грустный.

Постояв пару минут, чтобы перебороть обиду и высушить слезы, я собралась с духом и хотела постучать, но меня определили.

– Грехильда!

Не успела опомниться, как из-за угла, оттуда, где скрылся дракон, со звонким криком выскочили служанки в длинных холщовых платьях, белоснежных чепчиках и накрахмаленных передниках.

– Грехильда! – на меня не обратили внимания. Толкнули тяжелую деревянную дверь и ворвались внутрь. Я тенью шмыгнула следом. – Хозяин прибыл! Срочно требует пирог с малиной!

– Пирог с малиной? – озадачилась высокая худая женщина с черными волосами и пронзительно яркими зелеными глазами, а потом, заметила меня, и, видимо, догадалась. – Как только узнал? Владыка не перестает удивлять! Вы же госпожа Айнари? Это вы спасли моего сынишку?

– Я ничего такого не делала, ирда Гронрух. Просто рядом оказалась.

Драконица улыбнулась, но служанки снова защебетали:

– Он сердитый, как тьма! Прорычал: «несите пирог с малиной» и поживей! Кажется, слухи не просто слухи… Он и правда контроль теряет!

– Девочки! – грозно шикнула драконица, а у меня слух хороший, да и природная внимательность.

Значит у владыки драконов проблема с контролем? Это плохо. Это очень и очень плохо! Учитывая недавнее происшествие с драконом, который едва не погиб от талдоха, могут начаться волнения, борьба за власть. А там, где борьба за власть – всегда нестабильность, всегда темная материя и множество смертей. Не к добру это. Разлад в стане драконов всегда беда для людей. Цветные об этом обязательно узнают, могут на город налет совершить… Последний налет был тридцать лет назад – столько людей, колдунов и ведьм полегло – не сосчитать. Ведьм… Тогда мне подобные жили спокойно и не скрывали свою сущность.

Ирда Гронрух, сразу видно не повариха, посмотрела на пироги с явным недоумением. Остальные повара суетились на кухне, едва поспевая с готовкой. Должно быть, гостей не мало, судя по размеру кипящих на плите кастрюль.

– Вот этот с малиной, самый верхний, – поспешила на помощь, схватив с высокого каменного стола фартук и повязывая его на поясе. – С пирогами господина Лориса деликатное обращение требуется! Разрезать его нужно бережно, начинка очень нежная, со сливочной прослойкой, – приняла из рук повара большой острый нож и утопила кончик в хрустящей корочке. Аккуратно отрезала от лакомства кусочек и переложила первый квадратик пирога на белоснежную тарелку с аметистовой узорной окантовкой. – Господин Лорис советует сверху посыпать ванилью и добавить капельку зеленичного сиропа.

На столе вмиг оказались необходимые ингредиенты. Поколдовав, я показала драконице результат, и она осталась довольна.

– На приеме семнадцать гостей, включая владыку. Поможете?

Легко! На кухне царила приятная суета. Двери то и дело открывались и закрывались, повара только и успевали выставлять на серебряные подносы новые угощения, а служанки, весело хихикая, уносить их куда-то и приносить пустые подносы или заполненные грязной посудой. Звенел хрусталь, звякал фарфор, стучали серебряные приборы – драконы только серебром едят. Бурлила в больших кастрюлях вода и, несмотря на открытое окно, на кухне было жарко и душно. Вытерев со лба бусинки пота, я положила на тарелку последний кусочек и улыбнулась.

А потом, когда необходимость сосредоточиться на процессе отпала, меня вдруг стрелой осознания прошило. Хозяин вернулся и потребовал пирог с малиной, о котором знать не мог. Хозяин гнезда – владыка драконов. Владыка из стаи аметистовых, насколько помню.

Ой.

Ой-ой!

Даже трижды ой!

А ведь еще камушек мне подарил…

– Простите, а как давно прибыл хозяин? – обратилась к служанкам, которые уже бойко составляли блюдца на серебряные подносы.

Девушки переглянулись и захихикали, а потом посмотрели на меня. Одна из них, самая задорная, ответила:

– Вы же вместе прибыли, вам ли не знать?

И тут я поняла, что камушек мне дал не просто вредный и злобный дракон. Мне его сам владыка этих высокомерных и горделивых созданий вручил! И, если ирд Д’Остраф, узнав, что я ведьма, еще может снисходительно к этому отнестись, возможно, даже сбежать позволит, хотя вряд ли, то владыка уничтожит на месте. Так же, как уничтожил до этого единолично и собственноручно ковен ведьм Олорэ. Ведь это его рук дела, все ведьмы знают. Нет. От такого дракона камень я принять не могу. К тому же, есть у меня уже один.

– Позвольте, – я остановила девушек и обратилась к драконице Гронрух. – Вы не могли бы мне помочь?

– Конечно, дорогая. Проси, что угодно. За жизнь своего сына я тебе половину сокровищницы отдам!

– Деньги меня не интересуют, – отмахнулась. – Можно я для владыки передам кое-что?

Глаза женщины опасно сузились, а зрачок мгновенно вытянулся в узкую линию, не позволяя забыть, что передо мной не абы кто, а самая сильная магическая сущность. Эта худая стройная женщина в один миг может обернуться многометровым хищником и поглотить меня, даже не заметив. Страшным голосом, похожим на рычание собаки, которая предупреждает, что в любой миг может напасть, она произнесла:

– Осторожнее, человек. Благодарность все же знает границы.

– Ну что вы, госпожа драконица! Я ничего дурного сделать не хочу! Мне просто вернуть кое-что нужно владыке. Один очень и очень дорогой подарок!

Судя по ободкам чешуи на запястьях, драконица из изумрудных, а они откровенную ложь чувствуют остро. Через мгновенье изумрудная радужка блеснула, а узкая линия зрачка расширилась, вновь являя мне человека. А уж когда она аметист увидела…

– Уверена? У владыки уже десять лет нет хранительницы. Я бы на твоем месте отказывать ему поостереглась. Да и нужна она ему! Правда, нужна. Он хороший, на самом деле. А серьезность и строгость – это все напускное. Несладко ему в жизни пришлось.

Тогда тем более! Злейший враг в хранительницах? Нельзя такого печального дракона расстраивать.

– У меня уже есть один камень. Я просто не успела владыке объяснить. Он возможности не дал…

– Что ж. Если таково твое желание, деточка…

Но смотрела на меня драконица как на полоумную. Возможно, со стороны это так и выглядело, но уж пусть лучше я буду для всех полоумной, чем погибну. Мертвые – они уже ничего сделать для других не могут. Только мы, живые, способны хоть что-то изменить в этом мире.

В малой столовой гнезда ард Нойрманов

– Так что же мне сказать стаям, сын? По поводу сегодняшнего происшествия? Ты же понимаешь – утаивать информацию себе дороже. Они додумают свое.

Ролдхар, отрезав кусок сочной красной рыбы, спокойно отправил его в рот и перевел взгляд на Абеларда, сидевшего по левую руку. Изумрудный дракон хищно улыбнулся и нагло заявил:

– А скажите, что у меня возникли проблемы с оборотом.

– Ч… что, прости? – ирда Нойрман даже заикаться начала.

С разных сторон донеслись сдавленные смешки. Здесь и сейчас присутствовали самые доверенные члены стаи, те, кому Ролдхар доверял, те, кто помог ему прийти к власти и удерживать ее на протяжении уже половины века.

– А в чем проблема? – дракон откинулся на спинку стула и, пригубив вино, внимательно смотрел на сидевшую напротив него изящную женщину: ухоженную, дорого одетую. Она всегда умела вести себя в обществе: возраст, опыт, да и должность к тому обзывают. О выдержке ирды Нойрман, и ее умении решать самые трудные дипломатические задачки известно всем. После того, как судьба лишила ее мужа, ирда Нойрман стала другим человеком.

– Ты издеваешься, Абелард? Кто поверит, что у тебя проблемы с оборотом?

– А кто рискнет усомниться? Найдутся смертники задать вопросы – отправите их напрямую ко мне.

Смешки стали совсем уж несдержанными.

– Чешуей клянусь, ты меня в могилу сведешь, ирд Д’Остраф!

– Вас так просто не сведешь, ирда Нойрман. Те, кто имел глупость недооценить вас как политика или противника уже давно кормят червей, – изумрудный дракон умел разрядить обстановку, а уж его обходительность с женщинами – живая легенда.

– Вы допросили всех свидетелей инцидента? – вмешался в разговор сапфировый дракон ирд Фаргсон – глава тайной службы владыки. – Требуется ментальное вмешательство?

– Не думаю, – отмахнулся изумрудный.

– Зеваки разбежались, как только талдоха почувствовали, – подтвердил Ролдхар.

– По моим данным разбежались не все, – ирд Фаргсон оторвался от еды и смерил Абеларда пристальным взглядом.

– Я допросил девушку, она непричастна.

– С каких пор ты стал так скор на суждения? – вмешалась ирда Нойрман, делая глоток вина и внимательно разглядывая сидевшего напротив мужчину. В белоснежном военном мундире верховного главнокомандующего он выглядел еще более мужественно, чем обычно.

– С каких пор мои суждения подвергают сомнению? – голос вмиг покрылся коркой льда.

– С тех самых, как выясняется, что вы уже знакомы, – вновь вставил реплику ирд Фаргсон. – У меня имеются предположения, что она может оказаться причастной к убийству драконов и призыву талдоха. Он не тронул хозяйку, а ваше знакомство стало причиной, по которой выжили вы. Ведьма не захотела избавляться от вас. Возможно, сочла, что будет выгоднее использовать для какой-то своей цели.

Тревожно звякнули серебряные приборы о фарфор. Абелард подался вперед и спокойно, так, что присутствующие вмиг умолкли, произнес:

– С госпожой Айнари мы действительно знакомы, ирд Фаргсон. А логика ваших рассуждений заставляет меня усомниться в том, что вы соответствуете занимаемому посту, – мужчина побагровел от злости, вытянул радужку в тонкую линию, демонстрируя возмущение, но, тем не менее, смолчал. По силе он Абеларду существенно уступал и не рискнул бы с ним тягаться. Ни как человек, ни как дракон. – А, впрочем, давайте порассуждаем! – изумрудный вновь обаятельно улыбнулся и оцепенение с гостей немедленно пало. – Допустим, госпожа Айнари – та самая ведьма, что умудрилась не только призвать темную материю второго порядка, но еще и сделать так, чтобы эта материя имела возможность, внимание, вселиться в дракона. Просто для справки, сущность второго порядка может призвать лишь очень сильная ведьма. Это второй или даже первый круг. Этой девчонке сколько? Восемнадцать? Девятнадцать?

– Двадцать один, – поправил ирд Фаргсон, у которого на Анотариэль уже была заведена отдельная папочка.

– Двадцать один, – усмехнулся Абелард, который прожил в десять раз больше. – Будь она ведьмой, входила бы в шестой, от силы – пятый круг. Не тот возраст. Не тот опыт. Не те знания. Это наивное чистое создание, у которого все чувства на поверхности. Призвать талдоха ей попросту не по силам. Удержать и подчинить – тем более.

– И, тем не менее, – сапфировый дракон попытался выразить сомнения.

– Вы сказочник? Кажется, ваша должность предполагает умение апеллировать фактами. Вот вам факты. Возраст госпожи Айнари – раз. В ходе допроса она не лгала – два. Талдох даже не попытался вселиться в нее – три. А вам любой колдун подтвердит, что тело ведьмы – самый благоприятный сосуд для этой сущности.

– Почему ты так яро ее защищаешь, Абелард? – изумилась леди Нойрман. – Ведьмы – наши враги и сейчас они открыто нападают, мстят за своих. Так почему?

– Потому что она моя будущая хранительница.

На этот раз звякнули приборы владыки, и присутствующие обратили на него внимание.

– У меня все равно имеются опасения на счет этой девушки, – ответил Ролдхар.

– Отбрось их. Завтра я их развею.

– Каким образом?

– Мне известен лишь один способ узнать, имеем мы дело с ведьмой или нет. Единственный достоверный способ, – на губах блондина растянулась хищная улыбка. Всем известно, повелитель изумрудных драконов мастер в двух вещах: пытках и женщинах. А уж если их совместить – равных ему по умению не найдется во всей империи.

– Собираешься ее спалить? – владыка поднял тяжелый взгляд, и от присутствующих не ускользнуло, как он гневно сжал салфетку.

– Ну, зачем же так радикально? Я умею обращаться с женщинами.

Обстановка в столовой накалилась, а между двумя друзьями словно кошка пробежала. Они напряженно смотрели друг на друга. Абелард с иронией, владыка – с ярой ненавистью. Вот только ненависть эта была звериная, связанная с утратой контроля и невозможностью более обуздывать зверя. Он и без того сильнее других сородичей. Целых десять лет обуздывал рвущуюся на волю ярость сам. Вот только драконам это не по силам. Сама исконная магия распорядилась так, что рядом со зверем должна находиться хранительница. Женщина, что способна коснуться сердца и души ящера, достучаться до человеческой сущности, напомнить, ради чего он живет. А драконы созданы исконной магией для защиты Нории. Так было, есть и будет всегда.

В этот момент двери распахнулись и по столовой бесшумными тенями заскользили служанки, убирая грязную посуду и расставляя перед драконами блюдца с малиновым пирогом.

На столик перед владыкой легло одно из блюдец. В отличие от других украшенное васильковыми лепестками. Затем служанка передала хозяину небольшой мешочек.

– Что это? – владыка даже не поднял взгляд.

– Это вам просили передать… от… от…

Служанка явно не знала имени той девушки, что хозяйничала на кухне наравне с поварами.

– Девушки, с которой вы в гнездо прибыли, – негромко прошептала она, но драконица, сидевшая рядом с владыкой, услышала. У драконов слух отменный. Услышали все присутствующие, и человеческая служанка от этого смутилась еще больше. Даже побледнела от страха, но владыка не изменился в лице.

– Что-о? – Аласана же удивления не скрывала. И, если ей удавалось все это время молчать, то тут она не сдержалась. Тонкие серебристо-белые брови взмыли вверх. – Ролдхар! Что за девушка?

– Та самая? – проницательность ирды Нойрман и на этот раз себя проявила.

Но Ролдхар никого не слушал и не слышал. Он заглянул в мешочек и стиснул зубы так, что присутствующие вмиг присмирели. Волны ярости расплескались по столовой почти ощутимо, вжав каждого дракона в свой стул. Гости ни есть, ни говорить не могли, даже забыли, как дышать, в страхе наблюдая, как хищное лицо владыки покрывается сверкающей аметистовой чешуей.

– Сын, – первой отмерла ирда Нойрман. – Выйдем на минутку.

– Да. Мне нужно выйти, – процедил сквозь зубы Ролдхар, а затем обратился к служанке: – Она все еще здесь?

– Да, милорд, – выдавила девушка, в страхе сжав фартук.

– Сколько времени? – владыка глянул за окно хищными драконьими глазами.

– Без четверти одиннадцать, милорд.

После этого мужчина поднялся и, забрав с собой мешочек, стремительно покинул столовую.

– Ролдхар! – воскликнула Аласана, сорвавшись с места, но ее тут же окликнула ирда Нойрман.

– Не сейчас, дорогая. Дай ему время…

В столовой родового гнезда ард Нойрманов царило гробовое молчание. Присутствующие понимали, что основы власти владыки пошатнулись и не сегодня-завтра драконий мир ждут перемены. Вот только они слишком рано списали Ролдхара со счетов.

Кухня родового гнезда ард Нойрманов

Прием подходил к концу, и кухня постепенно затихала: больше не шипел огонь на плите, не взмывал в воздух ароматный пар из кастрюль и сковородок, не бегали служанки и не хлопали деревянные двери. Лишь журчала вода, и работали посудомойки, а повара лениво возили тряпками по гладким каменным столешницам, убирая за собой. Наверное – это особая черта всех поваров. Они могут часами напролет стоять на ногах, трудясь над созданием очередного кулинарного шедевра, но после этого все равно найдут силы, чтобы навести идеальную чистоту. Это в дешевых тавернах на кухне рядом с нарезанным хлебом можно увидеть вылизывающую себя кошку или мышь, что лакомится сыром без зазрения совести. В приличных заведениях, а уж тем более на кухнях дорогих домов такая картина невозможна.

– Доброй ночи, ирда Гронрух, – попрощался один из поваров, а мне вдруг стало любопытно.

– У вас всегда так поздно ужинают? – я отставила чашечку с ароматным чаем и придвинула тарелку с пирогом.

Рыжики с грибами – один из моих любимых, хотя, у пекаря Лориса мне все пироги нравятся. Пожалуй, все зависит от настроения и погоды. В жаркую хочется холодных пирогов с капусткой или рыбой, с грибочками или зеленикой, в холодную – самое то сладкие и горячие: с малиной или персиками, мяском, печенкой… Прожевала и улыбнулась. Очень хорошее завершение трудного дня!

– Мы же драконы, – улыбнулась ирда. – Ложимся глубоко за полночь. После ужина оборачиваемся и летаем, только после этого человеческая сущность полноценно восстанавливается.

– Каждый день оборачиваетесь? – о драконах я знала, но не так, чтобы много. Мне хватало ума интересоваться в меру. Я владела ровно той информацией, которая требовалась для выживания. Чрезмерный интерес мог пробудить ответный. Но сейчас я опасности не чувствовала и мы с Грехильдой общались, как старые знакомые. Мне многие говорили, что в моей компании словно язык развязывается. Но с ведьмами Борхес всегда так. У нас аура особая…

– Это сущность драконов, дорогая. Мы не можем все время находиться в человеческой ипостаси – можно с ума сойти. Но и зверем постоянно быть тоже нельзя.

Я чувствовала, что женщине так и хочется поделиться со мной своими ощущениями, ее эмоциональный фон колебался и источал мягкие восторженные волны. Она счастлива, что родилась драконицей.

– Наверное, летать – это здорово.

– Не то слово! – согласилась она. – Жду не дождусь, когда у Эйдана появится зверь. Не терпится показать сыну самые красивые места Астории!

Каменные драконы защищают Асторию от цветных, но при этом службу несут не все. Женщины, старики, да и многие мужчины не обязаны выходить на боевые дежурства и порой я наблюдаю из окна спальни за полетом этих удивительных зверей в небе и думаю – вот кто дышит жизнью и свободой! По-настоящему! Наверное, они самые счастливые создания во вселенной. Мне порой тоже так хочется: расправить руки-крылья и вниз с обрыва. Вот только меня утянет в бездну, а их – возносит к небесам… Мой полет будет стремителен и короток, а их – длиною в вечность. Такова жизнь, такова сущность магии. Человеческий век короток, а драконы не подвластны времени.

– Наверное, ты до конца не осознаешь, что сделала, – изменившимся голосом произнесла женщина.

Только сейчас лучше ее рассмотрела: очень худое лицо, острый нос, узкие губы. Но некоторую неказистость внешности скрашивали удивительно красивые раскосые глаза. Радужка с вкраплением золотистых искорок завораживала своим сиянием.

– Знаете, – захотелось быть откровенной. – Я пообщалась немного с вашим владыкой и была неприятно удивлена тем, как вы, драконы, относитесь к людям. Не знаю, почему все только и говорят о моем поступке. Я просто сделала то, что должна была. Помощь ближнему не героизм – это обязанность. Тем более, когда дело касается детей. Я сделала это не ради выгоды и, признаться, меня удручает, что все это стало достоянием общественности.

– Тем не менее, я бы хотела тебя отблагодарить! У меня большая сокровищница и…

– Вы меня очень обидите, если продолжите этот разговор, – вот и все. От хорошего настроения не осталось и следа.

– Но… – женщина удивилась. – Для нас, драконов, есть только две ценности: наши дети и наши сокровища. Если дракон дарит тебе что-то ценное, то ты очень много для него значишь! Чем ценнее подарок, тем выше значимость. Более того, каждая драгоценность от дракона несет свой смысл, определенный посыл. Скажем, я бы с удовольствием подарила тебе колье или серьги с изумрудными звездами. Чтобы все видели и знали, как драконица Грехильда тебе благодарна, и ты для нее звезда. Но ведь ты такое не наденешь, не так ли?

– Увы… Да и не с чем мне носить подобные подарки. Все мои наряды просты и незатейливы. Мне достаточно того, что я имею, спасибо вам.

– Тогда как я могу тебе отплатить?

Улыбнувшись, ответила то же, что и другим. К такому вопросу я уже привыкла за годы ведьмовской практики:

– А давайте, если мне вдруг однажды понадобится помощь, вы постараетесь помочь? Если, конечно, получится?

– Услуга в будущем? – женщина приподняла бровь, явно недоумевая. – И какая в этом ценность?

– Смотрите, – я постаралась объяснить драконице совершенно непонятные для нее вещи, но женщине и правда было интересно. – Что лежит в вашей сокровищнице?

– Деньги, драгоценные металлы, украшения, артефакты, даже оружие… Много всего, – с гордостью поведали мне.

– У меня тоже есть сокровищница! – скептический взгляд и моя улыбка в ответ. – Просто в нее я складываю искреннюю благодарность, доброе отношение, любовь и… услуги!

– Совершенно бесполезная сокровищница, – хмыкнула драконица.

– Не соглашусь. Если случится беда – упаси исконная магия – сокровища не помогут. Помогут только люди.

– Как раз помогут сокровища. На них можно купить все необходимое, в случае нужды, в том числе и людей.

– Но, имея верных друзей, желающих помочь, и покупать ничего не потребуется! Для некоторых деньги не имеют значения, а вот долг чести или желание помочь другу окажутся решающими.

Мы друг друга явно не понимали. Точнее, понимать-то понимали, но все равно остались при своем мнении. Просто наши миры слишком разные. Драконы – собственники, горделивые создания, коллекционеры и ценители сокровищ. Они понимают лишь язык драгоценностей и денег, власти и силы. Материального. Это у них в крови. Они те, кто они есть.

– Интересная ты девушка, Анотариэль. Не похожа на других человечек. Другая бы давно стороговала за помощь половину моей сокровищницы и ведь я бы отдала. За своего Эйдана я и сердце отдам!

От упоминания о сердце дракона неприятно кольнуло в груди. Сердце влюбленного дракона. Какая любовь сильнее материнской? От ужасного предположения мне стало не по себе. Никогда-никогда! Даже думать об этом не стану. Не нужно мне такое сердце. Лучше я вечно буду жить с проклятием графа Братстона, чем сниму его такой ценой…

Взгляд упал на каменные часы в форме парящего дракона, и я грустно вздохнула:

– Мне, кажется, пора. Уже слишком много времени.

– Да куда же ты пойдешь, на ночь глядя? – испугалась драконица. – Это нам, драконам, в такое время безопасно, а ты юная красивая девушка! Оставайся у меня, я постелю в комнате Эйдана, это ничуть не обременительно, мне даже в радость. А родных твоих я предупрежу, когда летать отправлюсь – весточку им занесу.

Благодарно улыбнулась женщине:

– Видите! Доброта – вот истинное сокровище. Вы, Грехильда, часть моей сокровищницы. Яркий изумруд моих воспоминаний.

Женщина вдруг неожиданно тепло улыбнулась, кажется, наконец, начиная меня понимать.

– Но я все же откажусь от вашего предложения. Поверьте, мне ничего не угрожает.

Ведь ровно в полночь магия проклятья перенесет меня в дом графа Братстона, где бы я ни находилась. Страшно, обидно, но я уже свыклась с этим. Но в любом, даже самом неприятном обстоятельстве, я всегда нахожу плюсы: меня не пугают поздние возвращения.

– В таком случае, не отказывайся от повозки. Я договорюсь с Бартоном, чтобы отвез тебя в город.

Если не соглашусь – меня неправильно поймут. Со стороны это будет выглядеть как минимум некрасиво и странно, потому я с благодарностью кивнула и, пока драконица Грехильда ходила договариваться на счет повозки, съела весь пирог со своей тарелки и выпила чай. Пожалуй, впервые нормально поела за день.

Прощались мы добрыми друзьями. Кто еще может похвастаться, что у него в друзьях настоящая драконица? Хвастаться я, конечно, не люблю, но сам факт волнительно приятен. На прощание я подарила женщине букетик васильков и васильковую же воду, попросив поставить в комнате сына. Рассказывать о том, что талдох, коснувшись жертвы, в ближайшие сутки может найти ее по слепку ауры и попытаться вселиться, разумеется, не стала. К тому же, следом за талдохом и менее сильные сущности могут попытать счастье. А дракончик еще не обрел зверя, защитить себя толком не может, потому оставить мальчика беззащитным я не могла. На площади я умыла его водой, этого хватит на какое-то время. А букетик станет дополнительным гарантом его безопасности.

До полуночи оставалось не так много времени. Успею ли добраться до города? Будет странно, если Бартон откроет дверцу кареты, а меня внутри не найдет. Стоп. Кареты? Перевела взгляд на драконицу, но та лишь пожала плечами и улыбнулась. Вот она – доброта. Хотя мне и в обычной повозке на деревянной лавке было бы удобно.

Бартон помог забраться внутрь и закрыл дверцу. Застучали копыта, скрипнули колеса. Я открыла шторку, впуская мягкий лунный свет. Помахала Грехильде, тепло улыбаясь на прощание, и окинула восторженным взглядом гнездо. Посеребренное лунной изморозью оно выглядело еще более захватывающе, чем днем. Величественно, прекрасно и… опасно.

Поежилась. Вечерний холод давал о себе знать, а я без накидки. Не планировала позднее возвращение домой. Домой. Нет у меня дома. А место, где я ночую, домом назвать язык не поворачивается. В слугах у графа – нечисть, ведь все человеческие слуги давным-давно сбежали. Еще бы, когда у хозяина нет души, а его жестокость не знает границ, сложно оставаться с ним бок о бок даже за большие деньги. Желающих не нашлось, потому граф Братстон пришел к единственному верному выходу: нанять нежить. Пожалуй, его поместье больше напоминает склеп, нежели дом.