Драконы Севера

Глава 1

Со стены замка непривычная суета резала глаз.

Меня это здорово раздражало. С утра на завтраке отец уведомил всех присутствовавших — то есть меня и сестру, о визите герцога Бронкасл — регента королевства.

Планы на день рухнули. Поохотиться на кабана сегодня не получится, привычный вечер в библиотеке отменяется.

Теперь надо мыть голову и примерять парадную тесную одежду. Кабан достанется, конечно, герцогу и своре его прихлебателей. Я неделю готовился к этой охоте, а секач достанется какому‑то напыщенному идиоту, которого лично я не пустил бы дальше ворот замка.

Внизу во дворе служанки Белли и Шелл шумно начищали огромную медную сковороду. Мамаша Сюзон — наша повариха, временами выглядывала во двор и покрикивала на них для ускорения процесса.

Девчонки сплетничали и хихикали, но о чем или о ком, мне на стене не разобрать. Девчачий вздор очередной, видимо. Юбки они подоткнули повыше и засучили рукава. Незагорелые белые руки и ноги так и мелькали.

Почему если девчонки собираются по двое и более, они превращаются в ехидную и хихикающую компанию — даже противно к ним приближаться — обсмеют и замучают подколками, но когда каждая сама по себе — то тише воды, ниже травы?

Старую часть конюшни открыли, и конюхи гоняли с метлами пыль, паутину и пауков.

На моей памяти старую конюшню открыли в первый раз. Стоило заглянуть туда, конечно, когда пыль уляжется.

В тени башни было прохладно, и я уже жалел о том, что не прихватил камзол или охотничью куртку. Но зато здесь меня не было видно никому, если я не встану на ноги.

Девчачьи ноги, выглядывающие из- под юбок, привлекали не только мое внимание. Конюхи — Саймон и Джон, косили на них глаза, но за ними стоял на страже старший конюх Серрей — а он не давал спуску. Кулаки у этого рыжего хама были здоровенные — если что — парни легко могли получить в ухо. Поэтому они бодро махали метлами, зыркая на девчонок, но не более.

В самом замке также много суетились — чистили серебряный сервиз, заготавливали дрова для каминов и наводили порядок в помещениях для гостей.

Стража на воротах уже блистала сталью нагрудников, подбоченившись, чтобы видны были пышные рукава с разрезами обшитых золотой тесьмой бордовых камзолов. Как петухи, право!

Герцог решил приехать именно сегодня к вечеру — почему, зачем, с кем — отец ничего не объяснил.

О боги, я тут окончательно заледенею!

Горный массив, покрытый вечными льдами, дышал на меня ледяным ветром…

Наш замок расположен у подножья непроходимых обрывистых скал, которые тянутся до самого главного хребта. Покрытые льдом пики горных вершин часто затянуты там вдали туманом, но сегодня их как раз отлично видно. Близнецы, Великан, Толстуха — мы с сестрой давали горным вершинам свои названия, какое нам дело до имен, придуманных горцами. Мы часто мечтали о том, как здорово подняться на вершину хоть одного из этих гигантов — например, на Драконий зуб. Как далеко оттуда видно, наверно, и море можно увидеть, и все города королевства!

Пригнувшись, я юркнул в дверь башни и быстро сбежал по ступеням вниз. Сумрачным коридором прошмыгнул в оружейную и там столкнулся с дворецким.

— Милорд, вас ищет Джейк — пора примерять платье…

— Пэррис, скажи, что не нашел меня…

— Это невозможно, милорд. Приказ лорда вы обязаны исполнить.

На сухом лице старика мелькнуло удовлетворение… Старикан упорен.

Мне теперь не избежать противных процедур! Я мрачно поплелся в свою комнату.

Но сестра теперь в восторге — приедут гости — молодые кавалеры и фрейлины — будет перед кем покрасоваться. Бедная Сью — наш замок для нее словно тюрьма. Отец никуда не выезжает и никого не принимает, и потому новые лица у нас такая редкость.

При мысли о сестре теплое чувство возникло в груди, словно прилег маленьких пушистый котенок и замурлыкал.

Мой камердинер Джейк светился от удовольствия, его короткопалые ручки бережно гладили мой расшитый камзол.

— В этой попоне я словно павлин!

— Милорд — вы великолепно выглядите — просто — божественно — вот в зеркало извольте взглянуть!

Зеркало, принесенное откуда‑то из дальних комнат, отразило мою мрачную физиономию, обрамленную пышным кружевным воротником.

— Милорд, вам стоит пройти к миледи, и она вам также выразит восхищение!

Пышные рукава, узкая талия, смешные пышные штанишки с разрезами и чулки выше колен. Золотая тесьма, кружева — О, великий Эрхард! — на кого я похож!?

— Мне стоит показаться миледи?

— Безусловно, милорд!

Я приблизил лицо к зеркалу и в упор посмотрел в свои глаза, янтарно–золотистые как у отца….

Дверь в комнаты сестры закрыта изнутри — я постучал. Девчачий писк послышался в ответ.

— Кто здесь? — послышался взволнованный голос, кажется, камеристки Люси.

— Это я, Грегори, мне нужно к миледи.

За дверью зашушукались, зашуршали материей.

— Минутку, братик! — отозвалась наконец сестра.

Я сел в кресло. Что ж они там не одеты? Заманчивые картинки возникли в голове — сестра и ее камеристка Люси — голенькие, в одних чулках с подвязками стоят на цыпочках у двери, вызывающе торчат коричневые соски на полных грудях…

От таких мыслей появилось стеснение в штанах.

«Не думать о белой обезьяне, не думать о белой обезьяне» — забормотал я привычную формулу, и белая, пушистая, как кошка поварихи Сьюзен, обезьянка появилась в мыслях, сменив голеньких девчонок — обезьянка скалилась и показывала мне язык…

Однажды в хорошем настроении, что бывает редко, отец с улыбкой рассказал мне про белую обезьяну.

«Это отличный метод отвлечь мысли от чего-нибудь — прикажи себе не думать о белой обезьяне, и спустя несколько секунд ни о чем, кроме нее, ты думать не будешь».

Противное белое животное занимало мои мысли еще минут десять.

Щелкнул замок, и дверь слегка приоткрылась.

— Милорд, войдите.

Камеристка Люси стояла возле двери. Она улыбнулась, и сразу возникли ямочки на щеках. Она очень аппетитная штучка эта Люси, ростом мне по плечо, полненькая шатенка с карими глазами. Ее скромное закрытое платье прятало развитые формы хозяйки от нескромных взглядов — в том числе моих.

Сестра в длинном белом платье встала с постели навстречу мне.

— Милорд брат…

— Сестра, ты великолепно выглядишь в этом белоснежной наряде, зачем тебе другие?

Я обвел рукой груды нарядов, лежавших и висевших по всей комнате. Похоже, из шкафов выволокли все. Под лучами солнца, бьющих из окон, вся груда одежды играла всеми красками возможными в природе, кроме черного, разумеется.

Она засмеялась, откинув голову, так что я увидел розовое нежное небо.

— А так?

Она быстрым движением приподняла подол, и я увидел сначала туфельки, а затем до колен две очаровательные ножки в белых ажурных чулках.

— Покраснел! Покраснел!

Девушки хохотали. Кровь бросилась в лицо мне. Я закрутил головой. Меня не смущал прямой и озорной взгляд янтарных глаз моей сестры, но компанию смеющихся над тобой девчонок трудно спокойно воспринимать…

— Люси!

Камеристка уже подавала мне бокал с золотистым напитком. Понятно, почему они такие веселые — пригубив вина, прозрел я.

— Откуда?

— Стив помогал Пэррису в винном подвале и принес нам бутылочку!

Ворюга–Стив, помощник нашего дворецкого, ухаживал за Люси, но пока без результата. Парень, насколько мне известно, надежду не терял.

— Следующий раз Стив стащит что‑то из отцовой сокровищницы, и его шкуру натянут на ворота — пробормотал я, наклоняясь к сестре. Это наша дежурная шутка… Кроме отца никто не знал месторасположение сокровищницы.

— Стив неуловим! — Засмеялась она.

Ее янтарные глаза, задорно прищуренные и умело подкрашенные, смотрели в упор. Как от нее пахло! Великий Эрхард — я ее обожал!

Ее рука сжала мое предплечье…

— Люси, нам с братиком чаю и не торопись…

Люси многозначительно улыбнулась и вышла.

Сестра, быстро подбежав, закрыла дверь на ключ.

— Она что‑то знает?

— Какое это имеет значение для нас? — фыркнула сестра. Она легкими движениями развязала шнуровку на груди, и платье упало вниз к ее ногам. Сестра осталась только в чулках с подвязками…

Она, не дав полюбоваться собой, бросилась в мои объятия.

Поцелуй ошеломил, как в первый раз — вкус вина на губах придал особый аромат. Мы пили дыхание друг друга, ритм крови стучал в ушах.

Поцелуй закончился на постели, куда в ворох одежды я рухнул на спину. Божественный аромат девичьей кожи и духов теперь окружал меня со всех сторон.

Мы лежали рядом, умиротворенные и спокойные — почти дремали. Маленькие золотистые волоски на ее животе блестели под солнцем.

— Я люблю тебя! — сказали мы одновременно и, смеясь, слились в поцелуе. Близнецы все делают одновременно и вместе — такова наша судьба.

Потом Люси принесла чай и мы, уже приведя в порядок мой костюм для гостей, пили терпкий напиток без сахара, наблюдая за суетой во дворе.

Золотое солнце сверкало в наших янтарных глазах.

Глава 2

После обеда, прошедшего в спешке, все было готово к приему гостей, но вот самих гостей-то как раз и не наблюдалось. Отец на обеде вел себя весьма странно. Таким оживленным и веселым я не видел его много лет.

Он говорил, быстро жестикулируя, давал нам наставления по приему гостей и о планах на завтра, его янтарные глаза светились каким-то внутренним огнем. Мы с сестрой терялись в догадках.

В тесной парадной одежде мы стояли вдвоем на башне и следили за дорогой, что петляла от ворот замка, спускалась вниз и убегала за лесистые холмы предгорий.

— Отец явно чего‑то ждет от этого визита?

— Почему он нам не сказал?

— Может быть, все под вопросом и может не получиться — то, как он запланировал?

— Мне этот дурацкий воротник врезался в шею!

— А мне просто осточертела эта сетка!

Волосы сестры — вся пышная копна волос была забрана в серебристую сетку, в ушах покачивались серьги с изумрудами. Изумрудное платье очень шло к ее золотым волосам. Шнуровка платья сделало ее талию длинной и тонкой, а корсет приподнял груди. В вырез платья груди Сью приподнялись соблазнительными округлостями.

— В этом платье твои груди кажутся больше, чем есть на самом деле.

— Это сомнительный комплимент, ты не находишь?

— Ни желает ли отец нас сосватать?

— Тебя или меня?

— Скорее тебя, ласка!

— А может тебя — хомячок?

— И вовсе не хомячок!

— Тогда не надувай щеки!

— Я просто злюсь, когда не понимаю чего ждать!

Я обнял сестру за талию. Люси позади нас сделала вид, что смотрит в сторону.

— Я тебя обожаю — я приду вечером? — прошептал в нежное ушко.

— Еще чего! Хорошего понемногу! — отрезала сестрица — но ее лицо сказало мне о другом — о том, что она совсем не против и будет ждать вечер с нетерпением.

Стяг с золотым драконом над нашими головами гулко хлопнул. Мы вздрогнули.

— По–моему я их ощущаю, а ты?

Я снял руку с талии сестры — с нею мои чувства притуплялись.

Сосредоточился — вдали не менее чем в двух часах пути от замка ощущалось присутствие чужих разумов и среди них что‑то тяжелое и мрачное ворочалось клубами ядовитого зеленого дыма.

— С ними маг?

— Да, я тоже ощутила его… Он очень силен…

— Но отец ничего не сказал….

— Может, он поможет маме?

Мы замерли — а вдруг есть надежда на возвращение и исцеление мамы?

Когда мы спустились во двор, уже через ворота влетел на жеребце посланный заранее за ближайшие холмы стражник Шварц.

— Мой лорд, герцог и свита въехали в долину!

Отец молча кивнул. Конюхи подвели нам лошадей, отцу его любимого рыжего жеребца Тома, мне моего серого в яблоках Малыша, а Сью ее смирную кобылку Роз, и мы выехали за ворота. На ходу я украдкой угостил Малыша сухариком и вытер обслюнявленную перчатку о его гриву.

Мы встретили герцога Бронкасл там, где начиналась долина Холлилох — у водопада напротив широкого галечного брода — отсюда река Холли начинала бег через долину к морю, за много миль к западу.

— Лорд отец, не многовато ли у них людей в свите для простого визита вежливости?

Отец улыбнулся. Его красиво очерченные губы дрогнули в насмешке — он не боялся никого из людей и в любом количестве.

— Герцог трусит… — шепнул он.

Впереди ехали на белых конях десять знаменосцев со стягами различных владений герцога. Следом, подбоченясь, десять трубачей.

Как по команде они раздались в стороны — знаменосцы направо, трубачи налево.

На белом жеребце вперед выехал грузный мужчина, в голубом берете с перьями и толстой золотой цепью на груди — символом власти — регент королевства герцог Бронкасл.

За ним следовала пышно одетая свита, отряд телохранителей, блестя нагрудниками и стальными шлемами и поднимая клубы пыли. Ржали кони, звякало железо, над толпой придворных звучал неумолчный гомон, как гудение пчел в улье, монотонный и не разборчивый.

Мы смотрели во все глаза из‑за спины отца на это шествие.

Знаменосцы наклонили знамена, трубачи затрубили.

Герцог выехал вперед и небрежно махнул перчаткой. Рев труб прекратился.

— Дорогой мой друг, я рад приветствовать вас в моих владениях! — сказал отец, и его ровный гулкий голос заставил всех замолкнуть. По–моему, даже лошади замолкли…

Герцог побледнел, но не более того, и приблизился к нам.

— Лорд Холлилоха, я прошу нас извинить за столь внезапный визит, но я исполнил то, о чем писал в письме!

Герцог, не оборачиваясь, махнул рукой. Из толпы придворных выдвинулся всадник на черном коне. Фиолетовый плащ без крупинки пыли закрывал его полностью с головы до пят.

— Магистр Брокен… — представился он, снимая с головы капюшон.

— Это он! — шепнула сестра.

Я кивнул — это был маг.

Бледное лицо пятидесятилетнего мужчины, обильная седина покрывала его ровную бородку, а крючковатый нос был воинственно направлен в нашу сторону как таран боевой галеры. Он был коротко стрижен, как бывалый военный, более привыкший к стальному шлему, нежели к берету или капюшону.

— Рад приветствовать магистра Брокена в моих владениях! — отец протянул руку. Магистр пожал ее, не снимая черных замшевых перчаток.

Отец и герцог ехали впереди — стремя в стремя. Следом магистр Броккен.

Наша свита смешалась со свитой герцога, и мы двинулись к нашему замку. Телохранители герцога остались у водопада и начали разбивать лагерь для ночевки.

Генрих — старший сын герцога — миловидный брюнет лет двадцати, обменялся со мной рукопожатием и поцеловал сестре руку.

До самого замка мы вели с ним пустую вежливую беседу о погоде здесь в горах и у них на равнине, о лошадях и событиях за корнфланским проливом.

Генриху меня представили еще год назад, когда отец ездил в Корнхолл по своим делам и взял меня с собой, сестра же его видела первый раз и в нашу беседу практически не вмешивалась. Прочая свита держалась позади. Там опять хихикали, болтали, гомонили и, конечно, перемывали нам — провинциалам косточки.

Во дворе замка, заполненном всадниками, началась суматоха. Коней повели в конюшню, гостей по их комнатам.

Мы с сестрой отправились к себе для очередной смены платья — уже к праздничному ужину.

Мы молча дошли до дверей, ведущих в нашу башню.

За дверью сестра прижалась ко мне.

— Они оборотни!

— Кто?

— И герцог, и его сын! Разве ты не почувствовал их ауру?

— Ты меня не разыгрываешь?

— Глупец! — разозлилась сестра — чему тебя учил отец!

— Ну, если они оборотни — отец это сразу понял и он их не боится… Они кто?

— Волколаки!

— А отец — дракон!

Мы замолчали — последний раз отец обращался в дракона так давно, что это событие почти истерлось из памяти.

— Отец не любит обращаться в дракона…

Мы дети дракона и человеческой женщины. Мама умерла, рожая нас, потому что детей дракона может родить только женщина–дракон.

Хотя нельзя сказать, что мама умерла — на последнем вздохе отец остановил ее жизнь и поместил тело в хрустальный саркофаг. Все эти годы, живя затворником в замке, он пытался найти средство исцелить и спасти маму — но пока это ему не удалось. Когда мы были маленькими, отец брал нас на руки и спускался в подземелье замка, где в комнате, обшитой серебром, в хрустальном гробу лежала наша мама — не живая и не мертвая, сделавшая последний вдох, но не сделавшая последний выдох.

Но потом он перестал нас брать с собой. Мы с сестрой смутно помнили этот зал и путь к нему. Путь туда был доступен только дракону — нашему отцу, но не нам.

Мы искали этот зал и спуск туда, но бесполезно. Отец категорически отказался обсуждать с нами эту тему. Так мы и жили — дети дракона, но не драконы. Для прислуги в замке мы были господами, милордом и миледи.

Мы проштудировали все книги в замковой библиотеке про историю рода нашего отца, мы знали, что на самом деле ему не сорок лет, как казалось на первый взгляд, а все четыреста, ведь драконы живут долго.

Много тысяч лет драконы были правителями на всей земле, они правили миром и вели междоусобные войны — все трепетало перед ними. Они сжигали города своим дыханием и вытаптывали человеческие армии как сорняк. Дракон мог принимать облик человека, но при этом оставался неуязвимым для человеческого оружия.

Вот уже более трехсот лет драконы исчезли с лица земли. Куда? Отец загадочно говорил — узнаете в свое время. Был ли отец последним драконом, мы не знали. Других драконов мы никогда не видели.

Десять лет назад в день нашего рождения, когда нам исполнилось по десять, отец увел нас в подземелья замка. После часа ходьбы по темным, сумрачным залам вывел в огромную пещеру и там, рассказав о себе, на наших глазах превратился в рептилию в золотистой чешуе с черными крыльями. У меня мурашки бегут по коже, когда я этот момент вспоминаю. Помню, я намочил штанишки от страха.

Потом отец обучил нас языку драконов, и мы прочли ранее недоступные книги из библиотеки.

С того времени у нас с сестрой было единственное желание — стать настоящими драконами и взмыть в небо под самые тучи. Но мы были «ублюдки дракона» — и не могли оборотиться в этого прекрасного и страшного зверя с янтарными глазами и крыльями величиной с паруса океанского корабля. От отца я узнал, что мы сможем стать магами и жить очень долго, лет по двести, но путь в небо для нас закрыт. Небо снилось нам во сне и гигантские крылья вместо рук — это в вас говорит память предков, говорил отец. Слабое утешенье…

Аристократы из‑за перевала избегали отца, и никто не совался в долину Холлилох. К нам приезжали лишь те, кого хотел видеть отец, а такое случалось очень редко.

Слуги в замке были потомственными слугами и жили в деревеньке под скалой у озера Холли. Мать Люси — матушка Дрю — камеристка нашей матери, но после смерти мамы отец отправил всех ее слуг по домам — он не хотел, чтобы их лица напоминали ему о ней каждодневно и ежечасно.

Мать Люси жила в чистеньком белом домике под черепичной крышей, копалась летом в огороде и угощала нас вкуснейшими пирогами. Правда, увидев нас с сестрой, она всегда пускала слезу и вспоминала маму — мы терпели — уж очень пироги были вкусными. Отец не запрещал нам спускаться в деревню, да и вся долина была открыта для нас.

Конечно, этим больше пользовался я и снабжал замок и своих приятелей свежей дичью. Начиная с пятнадцати лет, охота была моим любимым занятием, а еще чтение. Отец нередко выгонял меня из библиотеки, когда находил меня там под утро с книгой и в охотничьем костюме, перепачканном кровью зверей и глиной с гор.

За столом в главном зале между нами посадили молодого герцога Генриха — что нам обоим не понравилось, ведь с самого детства, едва научившись держать в руке ложку и вилку, мы с сестрой сидели только рядом.

Но пришлось терпеть, ждать вечер и слушать дурацкие или подхалимские тосты гостей.

Вина пили много. Оно быстро ударило в голову, гости стали вести себя развязно. Хорошо что гости у нас в замке редки — эти застолья только напрасная трата времени и средств.

Потом заиграла музыка — музыкантов привезли в свите герцога, и Генрих пригласил мою сестру. Их танец, конечно, привлек всеобщее внимание. Молодой герцог был ловок и элегантен, но сестра — ее движения, жесты поневоле заставили всех замолчать. Я тоже вышел в центр зала, пригласив одну из молоденьких фрейлин свиты герцога — худенькую длинноносую брюнетку — баронесса Как-ее-там — ее родовое имя не отложилось в моей голове. Я ревновал сестру к этому хлыщу — Генриху — он обнимал ее за талию, а у меня закипала кровь — он трогал то, что принадлежало мне… Она была моей и только моей. Сестра через плечо герцога улыбалась мне, и злоба испарялась, но стоило ей отвернуться, я опять закипал. Бедная брюнетка в моих руках трепетала, ощущая мою злость, но ее страх еще более распалял мою злобу. Конец танца принес избавление — бросив брюнетку на полушаге, я устремился к сестре.

— Генрих, позвольте украсть вашу партнершу?

— Милорд, вы в своем доме и вольны делать все что заблагорассудится!

Его усмешка мне не понравилась. Взяв сестру под руку, я отвел ее к окну, но не успел открыть рта…

— Ты ведешь себя как мальчишка!

— Ты кокетничала с ним!

— Разве я должна глядеть на гостя букой?

— Ты слишком любезно на него смотрела!

— Ну, знаешь, ты — невыносим!

— Прости меня… — я пошел на попятную — спорить с женщиной — себе дороже — учил меня дворецкий Пэррис. И он был, черт возьми, прав на все сто!

Но сестра уже надулась. Пожалуй, вечер испорчен и испорчен мной… и я лишусь на сегодня радости наших маленьких постельных шалостей.

— Когда ушел отец?

Я оглянулся — место отца во главе стола пустовало, не было за столом ни герцога ни мага.

Глава 3

Сью была встревожена.

— Поспеши и найди отца — у меня словно камень лег на сердце… А я останусь с гостями — невежливо оставлять их одних…

— Только не улыбайся больше Генриху, обещаешь?

— Конечно, дурачок...

Отец и гости могли незаметно уйти только через заднюю дверь. Не обращая внимания на любопытные взгляды придворных герцога, я поспешил к этой двери.

Коридор за дверью был пуст — я добежал до конца, спустился по лестнице — вышел во двор замка. Желтый свет окон падал на булыжную мостовую двора ровными квадратами. Был тот час, когда солнце уже зашло, но темнота еще не пришла, и небо было ровного синего цвета. Ворота замка заперты, и на стене видны силуэты стражников.

— Милорд?

От ниши стены выдвинулся стражник Шварц — рослый детина, родом из горского племени, всегда немногословный и независимый как лорд.

— Шварц, ты видел отца или герцога?

— Никто не выходил из этой двери, милорд.

Бормоча проклятия, я вернулся в дом. Из зала доносились звуки музыки. Я оглядел знакомые с детства стены — значит, где-то здесь спрятан отцом потайной ход? Положив ладони на камни стены, я медленно стал входить в транс, делая один вдох на два удара сердца.

Но музыка меня отвлекала, и я никак не мог сосредоточиться. Это было жутко и неожиданно — ауру отца и сестры я никак не мог ощутить.

Поднявшись по лестнице, я пошел по коридору, вспугнув две парочки, что страстно целовались по стенным нишам.

В зале играла музыка, и танцевали, но Сью уже я не увидел. Она исчезла! Не было в зале и Генриха. Черт возьми, мне весь вечер искать членов своей семьи?! Лет с шести я всегда ощущал присутствие отца и сестры и легко находил их в любом месте на замковой горе — но теперь словно повязка опустилась на глаза! Я их не ощущал!

Я пересек зал быстрым шагом и вышел через парадную двухстворчатую дверь.

К счастью здесь мне здесь попался Стив — он нес в зал блюдо с тортом и в момент встречи со мной облизывал палец с толстым слоем крема.

— Кушаем тортик! — я попытался сказать это зловеще и страшно, но дал петуха. Горло перехватило…

Бедный малый едва не уронил блюдо, но увидев меня, перевел дух, ведь поганец ни черта меня не боялся. Он скорчил обиженную мину.

— Так можно лишиться здоровья, милорд!

— Ворюга — тебе вскоре твое здоровье не понадобится!

— Что вы, милорд, мне еще надо жениться и наделать деток…

— Заткнись, пустомеля! Ты видел Сью?

— Миледи с молодым герцогом минуту назад прошли в сторону сада…

Я опять побежал, переход, лестница — пахнуло запахами стряпни из кухни, направо и наконец внутренний двор с нашим садом. Это конечно громко сказано — пятнадцать яблонь и слив не совсем сад, но и не пустырь или мощеная булыжником площадь. Основное здание замка подковой охватывало этот наш сад, а потом круто вверх уходила скала.

Тускло светил масляный фонарь и было очень тихо. Здесь всегда тихо.

Матушка Люси рассказала, что сад был посажен нашей мамой, а отец его бережно хранил все эти годы.

Мелкий камень скрипел под туфлями. Было что‑то жутковатое сегодня в этой тишине. Рука легла на рукоять кинжала. Ну чего можно бояться в собственном доме? Грудь вдруг сдавило словно тисками, я с трудом перевел дыханье — что со мной?

Голова была ясной, но грудь давило как на высокогорье…

Нечем дышать… нечем… Щебенка дорожки ударила по коленям… Руки рвали камзол у горла… затрещал кружевной воротник… Дышать… дышать…

Борьба с удушьем внезапно завершилась облегчением — воздух взрезал сжавшееся горло, я вздохнул и закашлял — слюна забила горло, слезы выступили на глазах… Что со мной? Я отравлен?

С трудом, кашляя, приподнялся, встал на ноги… Что‑то исчезло из этого мира, словно часть моего сердца омертвела и превратилась в кусок камня. Что‑то исчезло…

На заплетающихся ногах я побрел к павильону беседки, заросшему диким виноградом… Двое людей возились на полу беседки — мужчина и женщина. Женщина кашляла или ее рвало, мужчина пытался ей помочь, или нет — он задирал ее пышную юбку…

— Генрих? — прохрипел я…

Мужчина быстро обернулся. Я не ошибся…

Молодой герцог поднялся с пола — зазвенела сталь — его кинжал был быстр, но в этот момент я пошатнулся на ватных ногах, и сталь попала в каменный столб беседки.

Следующий выпад его кинжала я перехватил, левой рукой сжал его запястье и правой наотмашь полоснул кинжалом по лицу.

Он тонко закричал и, бросив кинжал, обеими руками схватился за лицо. Пинок в живот отправил мерзавца в угол на каменные плитки…

Бросившись к сестре — она кашляла и давилась слюной, как и я несколькими минутами ранее, недолго думая разрезал шнуровку ее платья и освободил стянутую тканью грудь.

— Сью! Дыши! Дыши!

Слава великому Эрхарду — она задышала.

— Что-то произошло — я не ощущаю ауру отца и твою ауру тоже!

— Ты не нашел отца?

— Нет, их никто не видел!

— Это все проклятый колдун…

— Ты думаешь — он возвел между нами барьеры?

— А как иначе объяснить?

— Этот урод, Генрих, пытался меня зарезать!

— А меня изнасиловать!

— Я выпущу ему кишки!

— Не стоит, он вроде получил свое — воет как!

— Я ему нарисовал красивый шрам на лице… Жаль, что на волколаках все заживает быстро…

— Поделом, скотине…

Генрих, стоя на коленях, подвывал на полу, все еще держась за лицо. Я поднялся и от души врезал пару раз ногой в живот. Он захрипел и задергался в конвульсиях. Я поднял Сью на ноги и она, метко прицелившись — пнула нашего гостя между ног.

— Надо найти отца, Грегори!

Подобрав с пола кинжал Генриха, я подал его сестре.

— Только на этот раз пойдем вдвоем, я тебя одну не оставлю!

Хруст щебня, шатающаяся черная на фоне света фонаря фигура приближалась к нам.

— Милорд… миледи…

Человек упал к нашим ногам. Это — Стив. Между его пальцев, зажавших живот, струйками сочилась черная кровь…

— Бегите… Спасайтесь… Люди герцога режут всех наших…

С хрустом лопнули стекла в двух окнах — клуб пламени — ярко-оранжевый и ослепительный в ночи, взметнулся из оконных проемов выше крыши.

Глава 4

Опустившись на колени, я приподнял Стива за плечи, на его губах уже пузырилась кровавая пена… Он не жилец — мелькнула мысль, и детей ему не наделать уже никогда.

— Что случилось?

— Стража во дворе и у ворот погибла… телохранители герцога режут всех… Они кричат, что дракон мертв… Они ищут вас…

— Сью, перевяжи его — я бегу в замок!

Сестра, рвавшая полосу из нижней юбки, оставила это занятие и опустилась передо мной на колени…

— Не ходи туда, Грег — если отец мертв — они убьют тебя, а потом меня!

— Чепуха — дракона может убить только дракон — ты разве забыла?! Отец не мог умереть!

— Не ходи, Грег, нам надо бежать! Им нужны наши головы — они для этого явились!

— Ты веришь Стиву?

— Посмотри — он уже мертв!

Бедный парень уже испустил дух.

Я обнял сестру, она дрожала.

— Забирайся на скалу — шепнул я — А я должен взглянуть своими глазами на все происходящее…

— Не ходи, Грег, без тебя мне не жить… — она вцепилась в меня обеими руками.

— Я быстро вернусь — не теряй времени — там ты будешь в безопасности!

Я оттолкнул Сью…

— Грег!

Но я уже бежал со всех ног.

Ворвавшись в дверь — я резко остановился и выставил вперед руку с кинжалом — по лестнице навстречу мне спускались люди герцога с факелами и мечами—бастардами на изготовку.

— Режь драконьего ублюдка! — Заорали они, радостно оскалившись, как свора бешеных псов.

— Попробуйте поймать — вы, ублюдки вонючих шлюх!

Я побежал в сторону кухни. Вернуться в сад означало смерть — там мне от них не уйти, и у Сью не будет времени забраться на скалу, а у меня и подавно…

Кухня встретила меня трупом мамаши Сюзон. Бедную женщину зарезали как свинью, почти отпилив голову. Я перепрыгнул через ее тело, распростертое на полу, и лужу черной крови. С мявом от меня шарахнулся белый комок кошки…

За мной грохотали сапоги головорезов. Пробегая мимо плиты, я схватил за ручку кастрюлю с кипящим супом и швырнул за спину. Грохот железа и вопли обваренных подонков неслись мне в спину. Но я уже, перепрыгивая через несколько ступенек, скатился вниз к кладовым. Потом еще вниз по каменной лестнице к винным погребам.

Шестая бочка в правом ряду, поворот крана и я уже внутри тайного хода, тихо прикрыл за собой дверцу в виде дна бочонка и быстро, насколько возможно, на четвереньках пополз в темноту.

Через несколько минут ход вывел меня прямо в подвал под старым донжоном. Сухой пыльный подвал лет десять назад стал нашим местом для игр — здесь мы с Сью учились в темноте находить друг друга по ауре. Дети дракона не боялись темноты.

Я поднялся наощупь по ступеням, нашел у двери знакомый камень, правда, он оказался ниже, чем я помнил — видимо, я здорово подрос…

Открылся беззвучно дверной проем, и я оказался на площадке каменной лестницы. Поднялся до ближайшей бойницы. Отсюда был виден двор замка.

Наш дом горел, треск и рев пламени, головешки сыпятся на мостовую двора и на неподвижные тела.

Темные фигуры убийц, блестя сталью мечей и доспехов, пятятся к распахнутым воротам, подальше от жара. Я никуда не успел — все кончено… Если все это случилось, подонки живы а наши люди лежат мертвыми и не слышен рев дракона — значит дракона больше нет… Отец никогда не бросил бы нас …свой дом… своих людей…

Я сел на ступени. Стиснул кулаки, слезы душили горло, я задыхался.

Нет, ничего не кончено, если отца больше нет — я лорд Холлилоха, и они за все заплатят своими паршивыми шкурами! Я отмщу… я страшно отомщу… Я, лорд Грегори…

Надо найти оружие серьезнее кинжала и пробраться в пещеру, где должна была укрыться Сью, а завтра найти способ пробраться в долину.

Внизу раздался грохот выбитой двери, лязг железа, быстрые шаги и грубые голоса — захватчики ворвались в старый донжон — они, видимо, ищут наших людей или чем поживиться. Надо вернуться в подвал…

Но я опять не успел…

Навстречу по ступенькам пыхтел солдат в кожаном камзоле с гербом герцога, в левой руке он нес факел, в правой — меч–бастард. Он смотрел под ноги на ступеньки и это его погубило.

Я ударил его кинжалом выше стального нагрудника — в шею справа.

Он увидел меня, и я посмотрел в его светлые глаза жителя равнин. Он был чуть старше меня, губастый парень с едва заметной рыжей щетиной. Он попытался крикнуть, но сталь в горле помешала это сделать. Я схватился за гарду его меча и пнул в грудь… Он опрокинулся навзничь и исчез за поворотом винтовой лестницы, прихватив с собой и мой кинжал. Меч остался у меня — такой вот быстрый размен!

Через мгновение его голова в стальном шлеме гулко ударилась о ступени где‑то внизу, и заорали его товарищи, идущие следом:

— Там кто‑то есть!

— Он зарезал Мэтью!

— Сержант — нужно копье!

— Вперед псы, чего струсили! — заорал внизу хриплый бас, видимо сержант.

Я лихорадочно нащупал камень, открывающий вход в подвал, и спустя мгновения уже отделен от солдат стеной тайного хода. Глухо и неразборчиво бубнили голоса. Еле слышный топот — они бежали наверх — решили, что я убежал именно туда — иного же пути нет.

С мечом в руке я прокрался назад к потайному лазу и опять на четвереньках поспешил назад в винный погреб. Трофейный меч мне мешал ползти, задевая за стены тесного лаза, но с ним я чувствовал себя увереннее.

До кухни я добрался, никого не встретив, до нее огонь еще не дошел. Но в дверях и в коридоре уже бушевало пламя и было полно дыма — единственный выход в сад был перекрыт — я оказался в мышеловке… Оставаться здесь и ждать когда потолок загорится и рухнет на голову? Через узкие окна–бойницы не пролезть. Вернуться тайным ходом в донжон — а если солдаты нашли вход в подвал?

От пронзительного мяуканья я чуть не подпрыгнул на месте. Кошка мамаши Сюзон терлась о мою ногу. Бедняжка Поли была испугана до смерти. Я взял ее на руки — она мгновенно засунула голову через порванный камзол мне под мышку и затихла — бедняжка решила, что нашла убежище от окружающего ужаса…

Я обернулся — на кухне можно было дышать, потому что дым из коридора вытягивался в трубу большого очага.

Быстро подхватил парадный передник поварихи, намочил его в чану и обмотал мокрой тряпкой голову. Поливал камзол из того же чана водой, пока не промок, потом натянул на руки толстые рукавицы, которыми повариха брала горячие сковороды и кастрюли.

Напялил на голову мелкую кастрюлю, засунул меч за пояс и двинулся в огонь.

Кошка за пазухой взвыла и вцепилась когтями в грудь…

Гул огня, невыносимый жар охватил меня со всех сторон. Зажмурив глаза и не дыша, я промчался по коридору — он просто стал трубой, по которой пламя рвалось в сад. По саду я бежал, сбрасывая с себя тлеющий камзол, мгновенно накалившуюся кастрюлю и вытряхивая из‑за пазухи осатаневшую кошку.

Но кошка выбираться из убежища не пожелала, а продолжала драть меня когтями. Я не мог этого выдержать и заорал как грешник, терзаемый бесами в аду… Гул пожара заглушил мои вопли.

Я смог остановиться только в глубине сада, где наконец нащупал загривок кошки и выдернул буквально из своего тела. В этот момент я готов был убить это пушистое исчадье ада! Но просто швырнул в сторону ближайшей яблони. Кошка мгновенно вскарабкалась по стволу и исчезла в листве.

Три ближайшие к дому яблони горели, но, надеюсь, на остальные пламя не перейдет.

Я повернулся лицом к скале, сбросил туфли и нащупал первый знакомый выступ.

Я поднимался по скале знакомым путем — там футами двадцатью выше, за кустом вереска, чудом зацепившегося за слоистый рыжий камень, находилась узкая расщелина, ведущая в уютную пещеру — наше тайное убежище в период детских игр. Отсюда из сада ее совсем не заметно. Грудь нестерпимо саднило от кошачьих «ласк», рубашка сразу прилипла — видимо, здорово кровоточило.

Шаг, еще шаг, перехват, меч опять мне мешал, цепляясь за скалу и не давая близко к ней прижаться. После огня холод камня был даже приятен.

Дважды у меня срывалась нога с узких выступов, дрожь в коленях нарастала, заломило от напряжения плечи… Давненько я здесь не бывал.

Как смогла сюда забраться сестра, причем в длинном платье?

Наконец моя голова уперлась в куст вереска, я потянулся и нащупал край расщелины.

О, великий Эрхард! Казалось, я лезу по скале более часа…

В пещеру забрался на четвереньках — сегодня это моя любимая поза.

— Сью… — прохрипело мое горло…

— Грегори! — ее руки обняли меня и помогли сделать несколько шагов вглубь пещеры.

Она здесь, живая и невредимая… Любимая Сью…

Глава 5

Мы заснули в объятиях друг друга на старой медвежьей шкуре — которую когда‑то стащили из охотничьего зала… Как мы смогли заснуть после всего случившегося? В нашей пещере, нашем убежище мы всегда чувствовали себя защищенными, и нервное напряжение этой безумной ночи завершилось глубоким сном.

Я проснулся от боли в затекшей руке — на ней покоилась головка моей любимой сестры. Она лежала на боку, лицом ко мне. Под нами медвежья шкура, а сверху мы накрылись пышным изумрудным платьем сестры как одеялом.

Рассвет уже заглядывал в расщелину и сумрак в пещере медленно отступал.

Я смотрел на лицо спящей Сью, и сердце мое разрывалось. От нежности, любви, жалости и других трудно выразимых чувств. Она моя половинка, она рядом, единственная для меня женщина во всем этом грязном и страшном мире!

Сью нахмурилась во сне, свела брови, губы слегка приоткрылись. Я боялся шевельнуться и берег ее сон.

Она прекрасна… Она божественна… Даже грязные дорожки на щеках от высохших слез не могли испортить ее красоты.

Глаза Сью медленно приоткрылись, а потом распахнулись навстречу моему взгляду…

— У тебя болит рука — прошептала она…

— Да…

— От меня ты ничего не скроешь…

— Хвастунья…

Она улыбнулась.

— О боги! Какой же ты грязнуля!

— А ты?

Мы поднялись с нашего ложа.

— У тебя кровь на рубашке справа!

— Чокнутая Поли едва не спустила с меня всю шкуру…

— Грег, когда ты успел схватиться с кошкой?

— Я вынес ее из огня…

Мы отошли вглубь пещеры, там с потолка струилась вода, убегая, исчезала в трещине в полу.

Сью смочила мою рубашку на груди, я снял ее. Глубокие ссадины от когтей кошки вздулись, но уже не кровоточили. Я долго умывался ледяной горной водой, смывая грязь, копоть и кровь.

Мурашки побежали по коже.

— Ты замерз! — Сью набросила мне на плечи свою юбку. Она стояла рядом, обняв себя за острые плечи, в перепачканной рубашке до колен.

Обтерев лицо, плечи и торс юбкой, я протянул руки и обнял Сью, тесно прижав к себе. Она вздохнула и положила мне подбородок на плечо — ведь мы одного роста. Ее волосы пахли, почему‑то яблоками и солнцем. Я коснулся губами ее шеи, кожа была чуть солоноватой от высохшего пота. Мои ладони лежали на ее худеньких лопатках. Ее бедра прижались к моим. В наших объятиях была только нежность и ни капли вожделения…

— Я бы что то пожевала — жалобно сказала она.

— Малыш, я найду все, что ты захочешь, вот только спустимся вниз…

Мы переглянулись — пора было выбираться вниз или начинать умирать от голода здесь в объятиях скал.

Я присел на шкуру и куском мха начал оттирать с меча засохшую грязь…

— Не оборачивайся — попросила Сью. С улыбкой я услышал за спиной новое журчание воды…

Я лежал на животе у края расщелины и наблюдал за замком.

Люди герцога были еще здесь — несколько человек патрулировали стену замка — теперь, когда рухнула крыша основного здания, всю внутреннюю часть стены было прекрасно видно. Больше от огня ничто не пострадало, даже наша белая башня — в которой комнаты мои и Сью, стояла в целости и своей белизной радовала глаз.

Над пожарищем еще струился дым, закопченные пламенем проемы окон сиротливо взирали на меня.

До темноты нечего было и думать о спуске вниз — в сад, нас легко могли заметить со стен.

Вернувшись к медвежьей шкуре, я нашел Сью, чисто умытую, с румянцем на обе щеки. Еще она лентой — тесьмой, оторванной от платья, подвязала волосы, собрав на затылке в «конский хвост».

Я лег на шкуру, Сью прилегла рядом, и не заметил, как заснул…

Снов не было, я только прикрыл глаза, а открыл их уже вечером. Вернее, меня разбудила сестра своим нежным поцелуем.

— Уже садится солнце… Пора…

Да, сейчас было самое время — закатное солнце садилось за гору и ярко светило в лицо людям на стенах. Я их видел, но они меня увидеть на скале не смогли бы.

Закрепив на поясе меч, я начал спускаться первым. Теперь после отдыха я быстро шевелил конечностями, ни разу не оступившись… Но голод терзал мой желудок, и весь спуск я думал о куске жареной оленины или хотя бы куске бекона на ломте ячменного хлеба. Черт возьми, я не отказался бы даже от тарелки ненавистной овсяной каши…

До садовой почвы оставалось несколько футов, когда голос снизу заставил меня оцепенеть…

— Эй, парень! Какого черта ты сюда лезешь?

Повернув голову, я скосил глаза… Прямо подо мной, опираясь на короткое кавалерийское копье, стоял один из солдат герцога. Он щурился, солнце светило ему в лицо. Оттолкнувшись от скалы, я упал прямо на этого любопытного зеваку… Я ударился локтем о его стальной нагрудник и заодно врезал гардой меча ему по лбу. Несколько мгновений я лежал на земле, держась за злосчастный локоть, не способный ни к каким действия от ослепительной боли. Солдат слабо копошился рядом. Сью спрыгнула со скалы, приземлившись на полусогнутых ногах, и устремилась к солдату. Один удар по затылку камнем, по–видимому, лишил его чувств. Он упал лицом вниз и замер.

— Ты в порядке?

— О, великий Эрхард! Как этот урод оказался здесь?

Сестра внимательно осмотрелась.

— Видимо искал чем поживиться. Никого в саду больше нет…

Мы связали солдата моим поясом и парой оплеух привели в себя. Когда я прижал к его шее его же кинжал, он заговорил и болтал без остановки пока не начал повторяться по третьему разу. Фонтан красноречия я заткнул, сунув ему в рот лоскут от юбки сестры.

Герцог и магистр Броккен уехали ночью со свитой сразу после начала пожара, что‑то нагрузив на пару повозок. Нашего отца он не видел. Но магистр Броккен во всеуслышание объявил о смерти дракона. Отъезд этих господ был похож на бегство. В замке оставили тридцать гвардейцев с лейтенантом, подкрепление им должно прийти через пару дней, если горские кланы не начнут мятеж. При этих словах мы с Сью переглянулись…

После обеда лейтенант с десятком солдат отправился в деревню к озеру за провиантом. Рухнувший при пожаре потолок уничтожил не только обширную замковую кухню, но и завалил проход к кладовым и винным погребам. Десяток уцелевших слуг заперты в подвале белой башни, и их судьбу решит церковный суд. Выездная коллегия этого суда должна прибыть вместе с подкреплениями из Корнхолла. Капеллан сказал, что люди в долине — дикари и закоренелые грешники, не верящие в единого бога — кроме костра им ждать нечего.

Герцог объявил об отсутствии у погибшего лорда-дракона законных наследников и о том, что присоединяет долину Холлилох к своим ленным владениям.

Старый донжон гвардейцы превратили в казарму и частью сейчас находятся на стенах, свободные же разбрелись по замку и ищут что стянуть пока лейтенанта нет в замке…

— Я возьму его плащ, шлем и освобожу наших людей из подвала — вдвоем против трех десятков солдат мы ничего не сможем сделать. А с нашими и в темноте должно получится…

— Хорошо, иди — Сью поразительно легко согласилась.

— Жди меня здесь.

— Слушаюсь, лорд Грегори! — она шутливо мне отдала салют.

Я взял плащ нашего пленника, надвинул по глубже шлем на уши. Потом стянул с солдата пыльные сапоги — они мне пришлись впору. Меч в ножнах и кинжал на поясе я тоже нацепил на себя.

— Оставь мне копье.

Сью взвесила копье в руке, изучая балансировку и ловко прокрутила «мельницу».

— Иди же!

Я поцеловал ее в сухие обветренные губы и ушел.

По еще дымящимся головешкам я пробрался через главное здание — я не узнавал свой дом — остались только стены и груды дымящегося мусора. Они за это заплатят…

Накапливая злобу, я выбрался наконец во двор.

На стене справа от ворот два солдата сидели, свесив ноги во двор и о чем-то негромко болтали. Держась к ним боком, я двинулся к воротам. Никто не обратил на меня внимания и не окликнул. Ворота были заперты и заложены брусом. И я тут прирос к земле. Здесь у ворот на мостовой лежала груда человеческих тел, вывернутые руки, ноги, смутно белеющие лица одних и почерневшие от крови и гари других — словно не люди, а срубленные стволы перекрученных болезнью деревьев… Я не мог опознать никого… Совсем никого… Я с детства знал этих людей, рос среди них, они были моей семьей… Нет, это не они — я знал живых людей — это же был прах, бесстыдно и небрежно сваленный в кучу.

Я двинулся под самой стеной мимо конюшни к своей башне. Называли ее белой, нет, она была каменной, но ее обложили известняковыми гранеными плитами по моде южан еще лет сто назад.

Последние лучи закатного солнца падали прямо в центр двора, а под стеной уже сумрачная тень.

— Эй, Майки, чудак! Куда подевал копье? Сержант тебя взгреет! Эй, постой!

Сзади ко мне приближались шаги. Я остановился, не оборачиваясь, и под плащом потянул из ножен кинжал. Когда он подойдет поближе, я нанесу удар…

Шаги остановились. Я обернулся.

— Что за черт! — солдат присвистнул.

В расстегнутом камзоле и без шлема курчавый солдат стоял уже спиной ко мне, лицом ко двору.

О, великий Эрхард, отец драконов!

К центру двора, грациозно ступая, почти на цыпочках шла Сью. Копье лежало на ее плече.

Она шла совершенно обнаженной, только ленточка в золотых волосах колыхалась в такт ее плавному кошачьему шагу.

Глава 6

— Эй, детка! Откуда ты взялась?

— Подожди нас, мы идем! — Орали восторженные гвардейцы со стены.

Сью остановилась точно посреди двора. Древко копья звонко стукнулось о камень пяткой.

— Эй, ублюдки! — крикнула Сью, подбоченясь и широко расставив ноги. Ее груди вызывающе торчали остриями сосков. — Я, дочь дракона и хозяйка этого замка, зову вас на танец смерти! Подходите поближе!

Белоснежная кожа и золотые волосы — словно богиня сошла в небес во двор нашего замка. Она была безумно хороша и дьявольски опасна.

Теперь меня никто не замечал, и я мог спокойно делать свое дело, а Сью сделает свое. Я побежал к башне. Навстречу мне пробежали трое гвардейцев. Они меня не увидели, даже задев плечом — обнаженная девушка манила их как свеча мотыльков. Они даже не взяли оружия. Им предстояло в этом раскаяться.

В дверях башни я оглянулся. Сью уже окружало кольцо гогочущих самцов сходящих с ума от похоти. Копье закрутилось в руках Сью…

Я быстро спустился в подвал башни по знакомым истертым ступеням. У запертых на внутренний замок дверей, на табурете сидел солдат, фонарь, мерцая огарком свечи, стоял у его ног.

— Где пленники?

— Здесь же, где им быть! — он поднялся, совсем меня не опасаясь.

— А ты кто?

— Твоя смерть!

Я ударил кинжалом снизу под подбородок, прямо в мозг.

— Легкая смерть — тебе повезло… — Я пнул рухнувшее тело, нагнулся и срезал ключ с пояса мертвеца.

Сбросив с головы шлем, я распахнул дверь.

В лицо мне смотрела тьма.

— Это я — лорд Грегори! Выходите!

— Милорд — это вы?

— Быстрее! Сестра во дворе бьется с солдатами — вы должны нам помочь!

На свет фонаря показались лица пленников. Конюхи Серрей и Саймон, наш егерь Брауни, поваренок Дженис, брат Люси Говард и, наконец, хромающий стражник Шварц. Правая половина лица Шварца была в запекшейся крови, глаз почти закрыт опухолью, но левая сторона скалилась от радости. Они повалились передо мной на колени…

— Друзья, встаньте — не время для почестей — надо помочь миледи — в подвале есть еще кто‑то?

— Джон тяжело ранен, не может встать, а Мартин умер к утру…

Я побежал по ступеням наверх.

Сью плясала танец смерти — копье в ее руках то порхало бабочкой, то обрушивалось молнией.

Она не на мгновение не оставалась в одной позе или на одном месте, ее гибкое тело двигалось в быстром волнообразно ритме.

Тела мужчин, пытавшихся схватить ее, катились на булыжник двора, дергаясь в агонии. Ни один удар не проходил мимо, каждый удар приносил только смерть.

Ужас овладел сердцами солдат, и они побежали прочь, забыв про оружие и такое соблазнительное девичье тело.

Вырвавшись во двор, мы уложили четверых мерзавцев, которые бежали нам навстречу, вопя во всю глотку с безумно выкаченными глазами.

Сью застыла в атакующей позе, взяв копье двойным перехватом…

Она тяжело дышала, ее округлые груди высоко вздымались.

В окружении мертвых тел и потеков крови она стояла ожившим возмездием… Капли, струйки чужой крови пятнали белую кожу…

При виде ее наши люди просто остолбенели — вряд ли кто из этих мужчин видел так близко обнаженную девушку — ведь горские женщины очень скромны, и даже муж, прожив жизнь с женой, мог никогда не увидеть ее полностью обнаженной.

Я сорвал с плеч плащ и набросил на плечи Сью, она обняла меня, выронив копье, и заплакала.

Подхватив ее на руки, я обернулся.

Наши люди все стояли на коленях

— Говард, бери копье! Берите оружие убитых, подоприте дверь в старый донжон — там может быть кто‑то остался. Шварц за старшего — проверь, заперты ли ворота и калитка! Пошли кого‑то на стену — следите за дорогой!

Всю дорогу до своей комнаты Сью плакала, прижавшись лицом к моей груди, а я нес ее содрогающееся тело и с трудом сдерживал слезы.

Я внес сестру на третий уровень башни к ее комнатам.

Распахнутая настежь дверь встретила нас темным провалом и густым запахом крови…

Я предал Сью кинжал и обнажил меч. Она подняла левую руку, направив ладонь к двери, но магический огонек не вспыхнул на ее ладони. Магии не было, и я не ощущал никого живого в комнате Сью. Просто мрак и больше ничего…

На подоконнике я взял подсвечник, кресало лежало здесь же, несколько ударов и затеплился огонь свечи.

Свеча разгоралась все ярче — тени побежали прятаться по углам, за мебелью и шторами. Мы вошли, держа оружие наготове, сначала в гостиную, потом в спальню также через распахнутую настежь дверь. Запах крови усилился. Кругом валялись вещи и одежда, выброшенная из шкафов.

На постели сестры кто‑то лежал. Мы приблизились…

Это была Люси. Обнаженное тело, ремнями притянутое за руки и ноги к столбикам кровати. Разрезанное горло зияло кровавым кошмарным ртом. Лицо белое, в черных пятнах синяков сохраняло удивленное выражение. «За что это сделали со мной? Почему со мной это сделали? Я не сделала никому дурного — за что?»

Кровь пропитала всю постель.

Сью протянула задрожавшую руку и коснулась плеча мертвой девушки.

— Она еще теплая… Это произошло недавно. Почему мы не поспешили?! Почему?! Мы могли ее спасти! Почему…

Сью упала на колени перед постелью, и рыдая, стала резать кинжалом ремни на руках Люси, открылась сорванная кожа на запястьях. Бедняжка вырывалась из пут. Как долго ее мучили? На бедрах синяки и пятна крови, рядом, на простынях грязь от сапог…

— Брось — ей уже не помочь. Одевайся, и уходим — эти мерзавцы должны вернуться из деревни со своим лейтенантом — их надо убить всех…

Сью поднялась с колен и приблизила ко мне искаженное злобой лицо в засохших капельках крови…

— Да! Я сама вырежу им сердце!

Солдаты с факелами в руках поднимались по спиральной дороге к замку, но там

было больше десятка, или они кого‑то взяли из деревни — еще женщин для насилия?

— Стрелять по моему сигналу — напомнил я Шварцу и другим людям, взявшим на изготовку арбалеты.

Сью, в моем охотничьем костюме и с копьем, ждала у калитки ворот, рядом с грудой мертвецов. Не отрываясь, она смотрела на ворота, словно ничего не видя вокруг.

— Их там не десять, а больше.

— Мне все равно — процедила Сью сквозь зубы. Ее распущенные волосы лежали на плечах, и ленточка из волос исчезла.

Из калитки плечом к плечу мы вышли навстречу врагам.

Они остановились у самых ворот, при свете факелов всех было хорошо видно. Впереди лейтенант, следом солдат нес кого‑то, скулящего как щенок, на плече. Немного отстав, шли остальные, нагруженные добычей. Подъем к замку их утомил, они переругивались и потели. Они действительно тащили из деревни женщин и еду. Я увидел сноху Пэрриса со связанными руками и синяком на левой скуле.

Лейтенант — худощавый, с короткой бородкой брюнет, смотрел на нас с удивлением. Золоченый нагрудник, знак его чина, тускло блестел.

— Так это ж ублюдки дракона! крикнул кто‑то из солдат.

Лейтенант попятился и, вдруг выхватив из рук солдата девочку в испачканном зеленом платье, прикрылся ею, прижав к груди.

Я махнул мечом и бросился вперед. Сверху ударили арбалеты. Но Сью меня опередила. Я зарубил только двоих.

Ее копье било без промаха.

После нескольких кровавых минут лейтенант остался один. Загнанная в угол крыса. Прижавшись к скале спиной, он держал перед собой девочку, сунув кинжал к ее горлу. Я сразу ее узнал — девятилетняя внучка Пэрриса, нашего дворецкого, Мьюри часто бывала в замке, и совсем недавно наш отец в день рождения подарил ей бусы из янтаря. Она молча смотрела на нас, огонь факелов блестел в ее глазах полных слез. Ее необутые ножки беззащитно свисали из-под задравшегося платья.

— Не подходите! Я ее прирежу! — истерично вопил лейтенант.

— Отпусти мою дочь! — Кричала ее мать, вырываясь из рук Шварца… — Не трогай ее, мерзавец! Убийца!

Мы окружали гвардейца полукругом, и ему некуда было бежать. Наши люди мрачно молчали…

Сью бросила копье себе под ноги и шагнула вперед.

— Не подходи, сучка! Я ее точно зарежу!

— А потом? — Тихо спросила Сью и сделала еще шаг, протянула вперед руки, ладонями кверху.

— Ты можешь убивать только безоружных?

— Отпустите меня, и она останется живой! Ну, быстро!

Сью стояла от лейтенанта в одном шаге. — Возьми меня вместо нее, ведь она совсем ребенок, а тебе нужна женщина. Я права?

Он не долго думал, переложил кинжал в левую руку, которой прижимал к себе Мьюри, а правую протянул к Сью.

Сестра шагнула навстречу и, схватив его за обе руки, ударила коленом между ног. Девочка выпала из рук гвардейца. Мы с ревом бросились вперед. Сью сидела верхом на лейтенанте и бешено кромсала его лицо и шею его же кинжалом.

Глава 7

На лысом холме над озером на длинной поленнице лежали двадцать шесть тел — жители деревни и слуги лорда Холлилоха — люди дракона. Тело Стива положили рядом с Люси…

Под порывами ветра взлетали вверх края плащей. Вереск под ветром пел свою тоскливую песню. Он тщетно пытался погасить факел в моей руке.

Сью, стоявшая рядом со мной, кутаясь в плаще, сделала шаг вперед, глубоко вздохнула и запела:

Все стоявшие вокруг погребального костра люди плакали. Предательская влага текла по моим щекам.

Я прощался с этими людьми, с отцом и прошлой жизнью.

Все уже никогда не вернешь назад, и моя жизнь не будет прежней…

Когда сестра закончила петь и вернулась ко мне, глотая слезы, я подошел к поленнице и поджог ее.

Пламя, раздуваемое ветром, поднималось все выше и выше, закрыв от наших взоров мертвые тела…

За поминальными столами на деревенской площади тихо, молча люди пили эль, жевали жареное мясо. Их взгляды неотступно следовали за нами.

Выпив по чаше эля, мы с сестрой спустились на берег озера. Плеск волн о галечный берег заглушал тоскливую песнь вереска.

Я обнял Сью за плечи. Она молча положила голову на мое плечо.

Прозрачные волны озера Холли плескались у наших ног. Было странно и страшно в этом новом мире — мы не ощущали ауру других живых существ и не ощущали присутствие духа озера. Наш мир лишился магии. Значит, наш отец и вправду был последним драконом на земле.

В книге бытия было написано о том, что пока живут драконы — есть магия, не будет драконов — магия исчезнет совсем.

Тело отца мы не нашли, как не нашли и гроб мамы в открывшемся после пожара подземелье. Мы стали сиротами…

— Откуда твоя песня. Сью?

— Ее я записала со слов Шварца — он часто мурлыкал себе под нос, а я настойчивая, ты же знаешь… Ну и еще кое‑что добавила от себя…

— Наш старина Шварц — сплошная загадка…

— Отец знал про него все.

— А я не знаю ничего, ни про Шварца, ни про сокровища нашего рода… Теперь бы золото очень нам пригодилось — жители равнин ради золота готовы на все! Они придут и убьют всех… Герцог не нашел пути в сокровищницу отца — он будет искать ее. Вернется с армией и будет искать. Сокровища дракона — хорошая приманка…

— Ты хочешь дождаться герцога здесь?

— У нас нет армии чтобы воевать со всем королевством… Представь — какая толпа всякого отребья явится с герцогом на поиски сокровищ… Надо уходить дальше в горы… Нам не спрятаться среди людей. Наши глаза нас выдадут…

— Надо поднять горские кланы Холлилоха, а потом и всего Севера! Грегори, я не хочу прятаться в горах всю свою жизнь! Я убью герцога и магистра или умру сама! Другого пути у нас нет!

Я смотрел в ее решительные янтарные глаза и мне было стыдно за только что высказанные слова — бежать в горы, бросить свой дом и своих людей… Как мне пришло в голову!? Но мысль раскрывала соблазнительные картины: Занесенная снегом в горах хижина. Наши обнаженные сплетающиеся тела при свете яркого горящего очага… Жить одним… Наслаждаться любовью, не зависеть ни от кого и ни от чего… Прочь от мира людей… Бежать, спасая жизнь, или остаться, дать бой всему королевству и умереть… Я вспомнил отца.

«Честь дороже жизни, — говорил он, — бесчестный человек как подлая тварь — крыса готовая ради набитого желудка и спасения своей личной шкуры на любую подлость и любое преступление».

— Честь дороже жизни... — прошептала Сью. Близнецы даже думают об одном и тоже одновременно.

Выбирать нам не из чего — нас ждал путь мести и крови…

Мы со Шварцем копались в оружейной, отбирая то, что необходимо для оснащения нашего маленького отряда, когда пришел Говард. Он тяжело переживал смерть своей сестры, и его бледное лицо теперь постоянно кривилось в попытке подавить слезы.

— Милорд к Вам явились вожди кланов долины Холлилох….

Мы переглянулись со Шварцем — ведь только что я обсуждал с ним — как поднять горцев на войну с королевством. Именно Шварц как горец из южных кланов мог дать мне хороший совет. Он жил в замке уже около десяти лет, этот крепкий здоровяк, широкий в кости, слегка похожий на медведя кривоватыми ногами и валкой походкой. Хотя на охоте я не мог его догнать — по скалам он передвигался просто стремительно… Он откликался на имя Шварца, но это было не горское имя…«Шварц — это еще одна тайна нашего замка — говорила Сью».

— Пригласи горцев сюда, и подайте эль…

В долине Холлилох всегда жило два клана: на правом берегу клан Макнилл, на левом берегу — клан Макклони. Отец рассказывал нам, что пока он долину не избрал себе домом и не построил здесь замок, кланы враждовали. Воровство овец, девушек и даже убийства были обычным делом. А поскольку каждый клан был сообществом кровных родственников, убийство любого его члена превращался в кровавую войну на истребление всех мужчин противоположного клана.

Кланы истребили бы друг друга, если бы не дракон. Страх перед ним сначала заставил горцев сплотиться и покончить с кровавой местью. Потом им пришлось дать клятву верности лорду–дракону. Все споры и обиды между кланами разрешал отец, и его приговор бы окончательным.

В остальном они были свободны, они не платили податей никому, они сами выбирали своих вождей и пасли своих овец, где им заблагорассудится.

Наши слуги не были родом из этих кланов. «Горец — плохой слуга» — любил говорить отец.

Они вошли, обнажив седые головы, и в оружейной стало тесно. Десять пожилых мужчин — старейшины кланов, закутанные в свои шерстяные клетчатые плащи, они казались еще более широкоплечими.

Я пригласил их сесть. Говард разнес им кубки и налил в них эль. Эль быстро развязал этим молчунам язык.

— Мы узнали о происшедшем и явились на помощь. Кланы приютят ваших людей милорд и помогут вам с миледи укрыться в горах… Наши ворожеи потеряли свою силу — эта зима будет очень суровой… Волки придут из лесов, и наши стада будут в большой опасности….

— И это все что вы хотели сказать?! — Сью стояла в дверях оружейной, в моем зеленом охотничьем костюме и с полюбившимся копьем в руке. Золотые волосы струились по плечам. Сверкали янтарные глаза.

Горцы встали — они приветствовали дочь дракона глухим ворчанием. В кланах женщины не имели права голоса при принятии решений. Все решал круг воинов — взрослых мужчин.

— Мы не будем прятаться в горах и холмах как перепуганные кролики! И не тех волков вы боитесь! Двуногие волки придут в долину еще до зимы, придут с именем единого бога на губах и с алчностью, горящей в глазах! Сначала они возьмут ваших овец, потом ваши души и жизни, а потом заберут и вашу землю! Землю, где лежат кости ваших предков!

Горцы роптали — ведь им упрек бросала юная девушка, по возрасту подходившая им во внучки… Сью вышла к центру оружейной комнаты, озирая лица горцев. Они прятали глаза.

— Говорят, что сто лет назад жители равнин боялись одного имени кланов Макнилл и Маклони!

Говорят, теперь горцы кланов озабочены только сохранностью своих стад и ценами на шерсть на рынках королевства! Вправду говорят или лгут!? Говорят, что вместо мужества деньги поселились в ваших сердцах!

Лица горцев побагровели от оскорблений.

— Милорд, уймите свою сестру, не гоже женщине нас учить!

— Я не женщина! — Сью оскалилась как волчица. Мурашки побежали у меня между лопаток. Такой я ее никогда не видел.

— Я не женщина — я дочь дракона!

Горцы были поражены в самое сердце — видимо, они ждали, что Сью сейчас и здесь превратится в дракона и начнет рвать их на части и откусывать головы. Их руки скребли по рукоятям мечей, а ноги были готовы бежать вон…

Золотые голодные глаза дракона смотрели на них в упор… На мгновение страх посетил и мою душу…

Я выступил вперед, пора было и мне что то сказать:

— Ваши предки дали клятву верности нашему отцу. Вы завтра пришлете от каждого клана в замок по триста парней, с запасом еды на неделю — оружие мы им дадим сами. Мы начнем войну против королевства и лично против герцогов Бронкасл и не опустим оружия пока его поганые головы не украсит шпиль на башне! Мне не нужны никакие иные трофеи — все, что возьмут ваши парни на равнинах, достанется только кланам.

Они ушли, не возразив и не высказав согласия.

Мы проводи их до ворот и смотрели вслед, пока они на своих коротконогих пони не исчезли за поворотом дороги.

— Ты напугала этих молчунов! И немного меня! — я обнял Сью за талию. Она хитро прищурилась.

— Мужчинам надо поставить задачу и дать крепкого пинка — тогда все получится!

— Пинок получился крепкий… Навряд ли их женщины позволяют себе с ними так говорить…

— Грег, ты наивен — их женщины не только говорят, но и пускают в ход кулаки, конечно, за закрытыми дверями! Признайся — если бы ни я, то ты бы до сей поры распивал с ними эль и разводил дипломатию. Эти горцы наши вассалы — я им напомнила об этом.

Наши люди раскопали спуск в кладовые и винный погреб, и очаг на кухне, на ужин был запечённый окорок, свежий хлеб с хрустящей коркой и бокал вина. Я ужинал на башне ворот. Подо мной вереница жителей деревни медленно поднималась в замок, нагруженная скарбом. В своих домах они не могли спастись в случае внезапного нападения. Над моей головой снова вился флаг с золотым драконом. Люди шли и кланялись мне — в их глазах было облегчение — кто‑то опять управлял их жизнью и брал под защиту…

Ветер играл на зарослях вереска тревожную песнь Севера…

Глава 8

Утром едва рассвело, еще не всходило солнце, меня разбудил Говард. Вчера я произвел его в камердинеры. Бедняга Джейк, так же как и старина Пэррис, не пережил ночи резни и, его пепел улетел вчера в горное небо.

— Милорд, вставайте — пришли горцы…

— Миледи уже встала? Пошли за нею.

Сестра отказалась ночевать в своих комнатах и ушла спать вечером в библиотеку в старом донжоне. Я ее хорошо понимал — спать на постели, на которой замучили и убили нашу Люси, было просто невозможно…

Сполоснув лицо и руки в тазике в спальне, я быстро оделся, надел клетчатый горский берет, который вчера нашел в своем гардеробе, и спустился во двор. Распахнутые настежь ворота конюшен опять напомнили об угнанных в ночь резни конях. Где мой Малыш, кто угостит его сухариком?

Войну придется начинать пешком или на горских пони. Угрюмый мерин покойного лейтенанта мне не понравился.

Я заглянул в конюшню. У морды мерина стояла маленькая Мьюри и угощала его пучком клевера. Единственный конь в замке аккуратно брал травинки из ее рук, смешно оттопыривая толстые губы. А на детской мордашке цвела улыбка. Мать Мьюри стояла рядом, положив руку ей на плечо. Отец Мьюри, Сандерс — наш лучший ловчий, еще неделю назад ушел в горы на охоту и до сих пор не вернулся. «Хорошее» его ждет возвращение — известие о смерти отца.

У ворот стоял Шварц и через приоткрытую калитку переругивался или шутил с горцами — издалека было не понять… только неразборчивый гул голосов, отражаясь от сводов ворот, разносился по двору.

Сью не было. Ее поддержка мне бы не помешала…

— Милорд — Шварц посторонился, пропуская меня вперед.

Горцы заполонили всю мощеную дорогу перед воротами. Их было не меньше тысячи. Они болтали, чем-то закусывая на ходу. Среди мужчин женщины, с волосами, упрятанными под береты.

Передние чуть подались назад, освобождая мне пространство. Множество взглядов скрестилось на мне.

Один из старейшин шагнул вперед и громко заявил:

— Вы звали — мы пришли!

— Друзья! — Тишина побежала от передних рядов где стояли старейшины кланов назад.

— Я сказал друзья, потому что тот, кто пришел в трудный час и протянул руку помощи — тот истинный друг!

Пока стоят эти горы, пока жива наша семья — этого мы никогда не забудем! Я поднимаю кланы для борьбы с врагом, что подло напал на наши земли и колдовскими чарами захватили в плен моего отца — лорда Холлилоха! Мы встретим их на перевале и убьем всех! А потом вторгнемся на равнину и отобьем у мерзавцев нашего лорда! Пусть их кровь течет к морю! А теперь в замок — немного эля пред дорогой в бой не помешает!

Горцы взревели. Обнажившиеся лезвия мечей молниями засверкали над головами.

По моей команде Шварц и Говард распахнули ворота. Я вошел во двор — за мной втекала река горцев.

На мостовой двора горели костры, на них жарились целые овечьи туши. Вскрытые бочки эля пускали пену через край и быстро пустели.

Старейшины кланов пили рядом со мной за накрытым столом, прочие горцы размещались у костров и бочек, как им было удобно. Наш просторный двор стал маленьким и напоминал ярмарку в Корнхолле. Через два часа я уже был пьян. Играла флейта и бубен отбивал ритм — горцы, голые по пояс, плясали боевой танец. Наши слуги смешались с горцами и не отставали в питье эля и прочих делах.

Я сходил в отхожее место за конюшнями и, облегчив мочевой пузырь, сообразил что пора бы найти Сью, ведь ей не помешает выпить немного …

В донжоне, на лестнице меня начала мучить икота. Переступив через недозатертое кровавое пятно, я добрался до знакомой бойницы. Потайная дверь в подвал была открыта. Оттуда мерцали блики огня.

— Заходи смелее, Грегори — позвал голос Сью.

Я вошел, все еще икая, и онемел. Икота тот час же исчезла…

Старый подвал, наверно, никогда не видел столько света. Во всех держателях горящие факелы, на полу масляные лампы. Свет добрался даже до высокого сводчатого потолка.

Огромный деревянный чан парил водой. Вокруг стояло с десяток подсвечников с горящими толстыми свечами из библиотеки.

На табурете рядом, покрытая пылью бутыль вина и три кубка.

Сью сидела по горло в воде, ее золотые волосы были высоко забраны на затылок.

— Иди к нам, братик… — лукавые золотые глаза манили меня и обещали что‑то, от чего сладко заныло в груди.

— Почему к нам? — развязывая шнурки на камзоле, я спустился вниз и приблизился к чану — Ты не одна?

С плеском из воды появилась голова, две тонкие руки убрали длинные темные пряди мокрых волос от лица, словно раздвинув занавес. Девушка протерла глаза и ойкнула. Милое курносое лицо и карие глаза с густыми бровями, почти сросшимися над переносицей.

— Это Нелл, она из клана Макнилл — Сью извлекла руку из воды и обняла девушку за шею.

— Милорд…

Она так мило покраснела…

— Забирайся к нам… томно сказала Сью — такое удовольствие лежать в теплой воде… Похоже, она уже отхлебнула вина.

— Я вам буду мешать, леди, мне стоит уйти.

— Он такой скромный, наш Грегори — сказала Сью, обращаясь к горянке — но очень нежный... — Они захихикали…

Меня это немного разозлило, а ведь я собирался уходить.

Обернувшись к девушке спиной, я быстро начал раздеваться.

— Смотри, какая у него мускулистая спина и попка тоже крепкая… — не унималась Сью — Еще по глотку? — послышался плеск вина в кубки.

Оставшись в нижних штанишках, я повернулся к чану. Две пары девичьих глаз оценивающе озирали меня. В моей крови было много эля, и я подумал — Какого черта — пусть смотрят, и снял с себя последнее. Горянка ахнула и отвернулась. Но я уже был в чане, сев на дно на корточки — воды было почти под подбородок. Вода был не горячей, но теплее моего тела… В этом чане могло поместиться и пять человек, и никто бы друг другу не мешал… Сестра и Нелл находились на одной стороне, я на другой, и мы друг друга не могли коснуться. Их тела светились белым молочным светом в воде. Вода здорово расслабляла, эль еще шумел в голове. Здесь можно и уснуть, но как при этом не нахлебаться воды?

Сью усмехнулась и отпила из кубка.

— Хочешь?

Я, не поднимаясь, на корточках передвигаясь по дну, подплыл к ней. Нелл испуганно наблюдала за моими перемещениями, держа кубок с вином у шеи.

— Я ждал тебя, ты не пришла, а горцы явились на наш призыв…

— Нелл мне все рассказала… — перебила меня она — выпей с моих губ…

Она набрала вина в рот. Я приблизился. От воды порозовевшее лицо Сью рядом, и припал губами к ее сладким губам — струйка вина побежала в мое горло, я пил это вино даже когда струйка иссякла….

Я сидел по горло в воде — напротив девушек. Нелл отвернулась от меня спиной и спрятала лицо. Я видел только ее гибкую нежную спину в каплях воды и пряди мокрых волос. Сью прижимала ее к груди, что‑то шептало на ухо…

— Милорд уже уходит? — томно спросила Сью. Но прозвучало это как приказ.

Я выбрался из чана, подобрал одежду, подхватил недопитую бутылку вина и вышел вон. За мной оставались мокрые лужицы следов.

Я поднялся в библиотеку, попутно размышляя о том, почему в присутствии сестры я становлюсь тряпкой, а она крутит мной и другими людьми как ей угодно. Нет, я не был зол, я был печален и огорчен. Страсть, вожделение схлынули. Я жаждал сестру, а получил другую. Я впервые познал женщину. И что теперь с этим делать? У горцев строгие порядки, и девушка, лишившаяся девственности до брака, подвергалась всеобщему осуждению. Мы идем на войну — там все может произойти… Переживу ли я этот год, увижу ли первый снег в долине и что будет с сестрой, с Нелл? Проживем этот день, а что будет завтра — увидим!

Приведя мысли и одежду в порядок, я опять спустился во двор.

Шварц встретил меня у самой двери.

— Милорд, к перевалу я направил разведчиков. Они пришлют голубя, если заметят врага.

— Отлично, только боюсь, что сегодня нам горцев не сдвинуть с места…

— Они ищут миледи — хотят услышать ее песню…

— Она там, в подвале донжона — но лучше пошли кого-то из девушек…

Я вернулся к столу. Половина старейшин кланов уже дремали, положив отяжелевшие головы на руки и на стол. Остальные пытались плясать в кругу своих соплеменников.

Я сел во главе стола, на свое кресло. Похоже, меня никто не замечал. Горцы как дети веселились во дворе. Вместо траура гульба… Но может, отец все же жив? Я не мог сказать горцам о том, что он умер… я сам в это до конца не поверил…

Мое появление осталось незамеченным, но приход сестры вызвал приветственные крики и возгласы.

В руках сестры была ее любимая маленькая арфа.

Через несколько мгновений Сью уже стояла на неоткрытой еще бочке, возвышаясь над всеми. Она по-прежнему была в моем охотничьем костюме, только теперь ее голову украшал горский берет, кокетливо сдвинутый на ухо.

Она ударила по струнам, и к ней подключились флейта и бубен. Звонкий голос Сью заполнил двор, и горцы замолкли, ловя каждое слово:

Печальная на похоронах, эта песня вдруг превратилась в плясовую. Бубен задавал ритм.

Сестра пела, а горцы пустились в пляс. О великий Эрхард, отец драконов! Она и из них будет вить веревки…

Глава 9

Наша маленькая армия только подошла к ущелью, ведущему к перевалу, когда нам прислали весточку.

Сизый голубь покружился над нашими головами и, сложив крылья, приземлился на руку Шварца. Я направил своего мерина к горцу.

— Солдаты уже на перевале! — прочитав записку, сказал Шварц.

— Сколько их?

— Пятьсот панцирной конницы и около двух тысяч пехоты.

Если бы мы вышли вчера, то на перевал бы успели первыми… Вчерашняя гульба могла нам дорого стоить.

— Остановите людей! — скомандовал я.

Горцы шедшие пешими, немедленно расползлись по обочине дороги, полезли в мешки за снедью, те что трусили на пони, слезали, желая размять ноги.

Из хвоста колонны, пришпоривая коняшку, подскакала Сью. Она весь день ехала в хвосте, собрав вокруг себя десятка два горских девушек и не меньшее число молодых парней. Смех и песни. доносившиеся оттуда, вызывали зависть остального отряда. Какой к черту отряд — беспорядочная толпа людей!

Я был зол — эта тысяча горцев были как стадо овец без пастуха… Я их не вел, они просто шли со мной на войну как на прогулку.

До перевала было еще часа три пешего хода. Пятьсот панцирных кавалеристов на рослых конях и с копьями на изготовку хлынут вниз по склону и затопчут моих горцев как траву! А пехота дорежет остальных…

— Мы опоздали? — Сью уже была рядом.

— Да, они уже заняли перевал… — Со вчерашнего дня мы первый раз обменялись словами.

— Идти вперед теперь глупо!

— Еще глупее отступать! Тогда они войдут в долину — до самого замка открытый путь!

— Твое предложение?

Я оглядел крутые склоны вдоль дороги, поросшие длинными соснами. Как они здесь растут, вцепляясь в скалы своими кручеными корнями?

— У горцев топоры всегда с собой… произнесла Сью, словно себе под нос, и искоса взглянула на меня.

Мое копившееся весь день на нее раздражение исчезло, словно смытое волной. Я любил и хотел ее с новой силой. Наши взгляды скрестились. В ее золотистых глазах светились любовь и тревога.

— Милорд, ваше решение? — Шварц пробудил меня от грез.

— Все у кого есть топоры — разделить на две группы, по группе на каждый склон — подрубить деревья со стороны склонов, все на 20 шагов вверх по склону и выше по ущелью шагов на триста. Сделать завал здесь из десятка деревьев потолще. Лучников поставим за завалом. Все остальные по склонам выше подрубленных деревьев затаятся. Когда солдаты дойдут до завала и начнут его разбирать, мы повалим им на головы лес и дорубим тех, кто уцелеет!

Я говорил громко, чтобы все слышали. Крики одобрения я услышал в ответ.

— Отлично, милорд — Сью отдала мне салют — я возьму на себя лучников?

— Согласен…

Я спрыгнул с коня.

— Шварц, ты командуешь правым склоном, я левым! Вперед! Да, и пони отведите за холмы…

Упершись в ствол сосны ногами и укутанный плащом, я скорее стоял, чем лежал на склоне…

Время томительно тянулось. Закатное солнце красно–золотыми лучами уже светило сквозь желтые стволы деревьев, когда на дороге подо мною наконец показались солдаты герцога.

Конный дозор ехал первым.

Потом донеслись крики ржанье раненых лошадей. Поредевший дозор проскакал обратно. Лучники Сью из‑за завала, видимо, дали пару залпов.

Наконец пошла пехота. Солдаты с мечами на изготовку и с круглыми щитами, в стальных рокантонах, следом в круглых стальных шлемах арбалетчики. Потом повалила пестро вооруженная пехота — видимо, из городского ополчения Корнхолла. Этих точно пошлют вперед на убой — злорадно подумал я.

Конница шагом двигалась позади колонны. Пять сотен панцирной конницы, вдев пики в стремена, проезжали подо мной, словно текла стальная река.

Вот наконец показался хвост колонны — запряженные в тяжеловозов высокие телеги. Нас ехали грабить обстоятельно….

В зону падения деревьев телеги уже не умещались.

— Пора — я толкнул горца, сидевшего чуть выше меня. Он откинул плащ и завыл по–волчьи… По обоим склонам ущелья зашевелились фигуры, дрогнули деревья и начали падать, опрокидывая и ломая те, что стояли ниже по склону. Треск и грохот падающих деревьев заглушил крики ужаса и ржанье лошадей….

Я обнажил меч и начал спускаться по склону вниз. Вся дорога превратилась в завал. Душераздирающие крики задавленных, но еще живых людей неслись нам навстречу. Резня началась….

Пришли сумерки, горцы зажгли факелы и продолжали бойню при их свете.

Я пустил меч в ход всего два раза — нет чести в убийстве покалеченных… Первый раз я дорезал коня с перебитым хребтом, бедняга хрипел, пуская кровавую пену из пасти и ноздрей, не в силах ржать…

Второй раз — я перерезал горло молодому солдату, которому сосна, упав, раздавила все ниже пояса. Несчастный сам подставил шею под мой меч…

Не в силах больше смотреть на эту бойню, я поднялся выше по склону и дошел до завала на выходе из ущелья. Там на кострах уже жарили мясо и разливали эль. Вместе с темнотой пришла наконец тишина, крики и стоны смолкли в ущелье… Забрызганные кровью как мясники, горцы подходили к кострам, несли трофеи. Эль развязал языки. Они смеялись и хвастались своими подвигами и добычей. Теперь они замечали меня, еще бы — я принес им победу. Мне совали рога и меха с элем, каждый хотел со мной выпить. Когда же один из них принес к костру отрубленную голову — я не выдержал, встал и отошел вниз по дороге…

— Милорд — я обернулся — Это Говард. Мы разбили для вас шатер вон там у холма и приготовили ужин. Миледи ждет вас…

Молодая луна тускло плыла по небу. Победа не принесла мне радости. На книжных гравюрах война была совсем другой….

Шатер был просто палаткой из овечьих шкур. На костре жарилась тушка молодого барана. Щурясь на дым, рядом стояла Нелл и срезала кинжалом полоски уже готового мяса. От жара ее лицо разрумянилось… Она увидела меня и, ахнув, отступила от костра. Кусок мяса упал в пламя.

— Милорд…

— Здравствуй, Нелл, ты не хочешь меня угостить?

— Конечно, она хочет! — из палатки к костру вышла Сью. Я опустился на овечью шкуру… Сестра быстро оказалась рядом и травинкой пощекотала мою шею.

— Выпьешь вина?

— Нет, я ничего не хочу….

— Милорд брат увидел войну, и она ему не понравилась….

— Если бы я мог отрубить головы герцогам Бронкасл или магистру Брокен, война бы мне понравилась! Но убивать этих людей… Никто из них не сделал мне ничего дурного. А теперь они лежат там, с перерезанными шеями как бараны…

— Они не сделали ничего дурного потому что просто не успели! Ты не дал им успеть! Мне не нравится твое настроение, брат!

— Оставь меня в покое!

Я ушел вглубь палатки и лег на шкуры. Сон не шел ко мне в эту ночь. Сью и Нелл о чем-то шушукались у костра, а у меня в глазах стояли только кровь, истерзанные тела под желтыми стволами деревьев и кровавое закатное солнце….

Утром с похмелья, моим горцам пришлось много потрудиться чтобы расчистить дорогу: оттащить упавшие деревья, вынести тела мертвых врагов и трупы лошадей. У нас же не было ни одного убитого. Два десятка раненых не в счет!

Утром я прихлебывал травяной отвар рядом с погасшим, подернутым пеплом костром, когда пришел Шварц и принес письменные указания герцога офицеру, командовавшему отрядом. Их нашли на мертвеце.

Я развернул заляпанные засохшей кровью свитки. Вот только бумаги и остались. Горцы вырезали всех, пленных для допроса не осталось…

Довольно подробные инструкции о том, что брать из нашего замка, как упаковывать и т. д.

Только в конце я нашел инструкции относительно себя и сестры. Наши тела следовало опознать и сжечь, предварительно отрезав головы. Головы же залить крепким вином или медом и с гонцом привезти в замок герцога в Корнхолл…

— Дорогу уже освободили?

— Еще нет…

— Поторопи горцев, и сколько мы вчера захватили коней?

— Всего три дюжины их уцелело.

— Отлично… — смутный план стал более четко кристаллизоваться в моей голове. — Подбери три дюжины сообразительных парней, умеющих ездить и на больших конях!

Глава 10

Мой план состоял в следующем.

До Корнхолла — первого большого города королевства, от перевала ночь и день пути на конях, я это помнил с прошлогодней поездки. Отряд герцога мы истребили полностью, и если мы сядем на коней, то даже если кто пешком ушел из бойни в ущелье, мы все равно его опередим. Я, сестра и три дюжины горцев, переодетых в доспехи панцирной конницы, захватим предмостное укрепление на северном берегу Клайва, а потом уже когда подойдет весь отряд, разрушим мост через реку, и тогда вся местность от перевала до Клайва — старинные владения горных кланов, потерянные ими 100 лет назад, перейдут под наш контроль.

Из хроник я знал, что еще 150 лет назад Клайв был пограничной рекой, отделяющей земли горцев от равнинных земель королевства. Именно здесь, напротив Корнхолла, сейчас единственный постоянный каменный мост через Клайв. Королевство запрещало строить другие, в том числе деревянные мосты через реку, так как за проезд по мосту взималась пошлина, теперь это могло сработать в нашу пользу.

Старейшины кланов клятвенно пообещали через 2 дня привести отряд к мосту напротив Корнхолла. Я оставил с горцами Шварца — ему я поручил подгонять горцев, если они начнут опаздывать к сроку.

Мы скакали весь день и всю ночь, сделав несколько остановок, чтобы напоить коней и справить нужду, жевали снедь прямо в седле. Деревни и замки мы проскакивали без остановки, и нас никто не остановил.

Ближе к рассвету мы достигли берегов Клайва, и я скомандовал привал. Пару часов всем получилось вздремнуть, кроме меня. Мой план был большой авантюрой, мы сами лезли в капкан — сможем мы оттуда выбраться целыми и невредимыми? Нетерпенье и сомнения сжигали меня изнутри… Я стоял на берегу, а мимо меня черные в предрассветной мгле волны Клайва быстро неслись дальше в сторону уже близкого Корнхолла.

Ворота открывались в предмостном укреплении для пропуска проезжих, в основном местных жителей на рынок и редких торговцев, покупавших у горцев шерсть и шкуры, когда колокола на церкви Корнхолла отбивали 8 часов. Это я тоже твердо помнил…

На рысях мы подскакали к каменной башне, когда колокола уже смолкли и начали открывать ворота.

— Дорогу! — орал я и несся во главе отряда — Дорогу! Срочное сообщение для герцога!

Крестьяне и торговцы шарахнулись в разные стороны, заворачивая свои повозки подальше от несущейся кавалерии. Два заспанных стражника поспешно распахнули перед нами ворота. Мы влетели в мощеный двор башни. Стражников и выскочившего на шум сержанта зарубили в мгновение.

— Закрывай ворота! Гоните мужичье прочь!

Мои горцы, спрыгнули с коней и, затворив ворота, заложили их тремя брусами из дуба. Осталось закрыть ворота, ведущие на мост и далее в город, и сесть в осаду до подхода отряда. А если двинуться в город? Ведь нас никто не ждет!

— Гвен Макнилл — ты старший! — Остаетесь здесь! Вы двое — за мной! Гвен, закрой ворота за нами, откроешь их только перед нашими! Всех гони прочь и отвечай, что герцог приказал закрыть проезд и проход для всех! Все понял?

— Все сделаем, милорд!

— Тогда — вперед! Я пришпорил коня, и мы понеслись по мосту через Клайв. Грохотали по камню подковы. Сью скакала рядом. Ворота в город были открыты. Наверху, на стене появились головы стражников.

— Дорогу! Прокричал я — Дорогу! Срочное сообщение!

Нас никто не остановил! Мы были в городе!

Будь у меня сотня кавалеристов — я бы взял ворота и даже замок…

Свернув на ближайшую городскую улицу, подальше от глаз стражи, я натянул поводья и остановил коня.

Наш маленький отряд сгрудился вокруг меня.

— Отлично, Грегори, ты овладел городом! — усмехнулась мне в лицо Сью — Правда город об этом не знает!

Ты завел нас в большую мышеловку…

— Мы не мышки — я наклонился в седле — мы кошки — а вот королевский маг магистр Броккен теперь — мышка… И мы его сейчас навестим…

За серебряный талер первый же прохожий горожанин согласился провести нас до жилища мага. Сью подсадила его в свое седло, и на рысях мы понеслись дальше. Город уже проснулся, но людей на улицах было мало. Горожане завтракали, молились, трясли перины или поливали цветы на окошке. На скаку я оглянулся — множество любопытных лиц смотрело из окон нам вслед.

Королевский маг выбрал для своей резиденции странное место — одинокую каменную башню — на другом конце города от резиденции герцога среди ветхих покосившихся домиков, видимо, построенных еще первыми переселенцами полтора века назад. Этот район города давно пришел в упадок, грязь зачавкала под копытами лошадей, горы гниющих отбросов, кишащих мухами, встречались на каждом углу — похоже, здесь жила беднота. Тут любопытных лиц мы не видели. Наш проводник заявил, что без нас он отсюда ни ногой, и потребовал еще талер.

Мы спешились у башни. Серая громада с выветренными боками поднималась в небо футов на сто, горделивая и жалкая, как старая трухлявая поганка в осеннем лесу…

— Милейший, ты не ошибся — на этой помойке не может жить королевский маг!

— Господа, не сомневайтесь — здесь он живет! — но вы знаете, — горожанин затряс жирными щеками, бросил беглый взгляд влево, вправо.

— Здесь неделю назад было все не так! Башня была белой и ажурной, словно ее вырезали из слоновой кости! А шпиль вонзался в небо! А теперь извольте — не шпиля, не крыши, и белизна стен исчезла! Говорят, герцог отобрал у мага волшебную силу и превратил его жилище в эту помойку!

— Так выходит, герцог более сильный маг ?

— Конечно, господа! Наш герцог, пошли ему боже многих лет жизни, самый сильный и могучих маг королевства!

— Этот болван меня раздражает — сказала Сью и двинулась к башне. Дверь, окованная металлом и уже изрядно поржавевшая, приоткрыта. Мы с сестрой обнажили мечи и начали подниматься по спиральной лестнице без перил. Пыль, паутина, запустение, запах сырости.

— Здесь давно никто не живет! — сердито зашипела Сью — смахивая мечом паутину со стены.

— Нужно проверить!

На втором уровне башни валялась поломанная мебель, разбитые склянки, чучела каких-то животных, траченные молью и покрытые слоем пыли.

На третьем уровне полумрак, через узкую бойницу проникал жалкий луч света. От наших шагов взлетела туча пыли. С треском отодрав какую-то деревяшку — кажется, последнюю ножку от стула, я обмотал ее первой попавшейся сухой тряпкой и высек огонь — этот факел неохотно и чадно занялся. Стало светлее.

— Здесь какой то хлам? Похоже, нас обманули! — раздраженно произнесла сестра.

— Смотри, еще уровень!

Мы продолжили подъем по лестнице. Здесь вообще нет света! Но было ужасное зловоние… Тихий кашель, прозвучавший нам навстречу, едва не заставил нас подпрыгнуть на месте

Мы быстро поднялись на этот уровень.

— Кто здесь? — спросил я и выставил меч вперед.

— Прилетели, мои голубки… шамкающий старческий голос едва слышен.

Мы осторожно приблизились к этому голосу — зловоние усилилось.

При свете коптящего факела мы увидели иссохшего древнего старика в серой бесформенной хламиде, он лежал на жалком подобии перины среди остатков кровати. Старик сощурился на свет факела и попытался поднять руку, иссохшую коричневую как трухлявый пень. Рука только слабо шевельнулась… Пахло от него просто чудовищно! Похоже, старец просто утопал в своих экскрементах! Жужжащие мухи роились над ним…

— О, великий Эрхард — отец драконов! Старику было по меньшей мере лет 150.

— Я вас ждал ... Грехард …Сьюхэрди…,

— О, черт! — Сью просто взвилась.

Я молчал, как громом пораженный — старик знал наши настоящие драконьи имена, те что дал нам отец…

— Ты знаешь наши имена?

— Я ... все знаю ... о вас… вы погибель… королевства…

— Кто ты — отвечай или я отрублю твою высохшую черепушку! — Сью протянула меч и почти уперлась острием в сморщенную коричневую шею старика.

— О–о–о… смерть… это… блаженство…

— Этот живой труп не испугаешь смертью — я отвел руку сестры.

— Глоток… один глоток воды… и я все вам расскажу…

Круглая фляга висела на длинном ремне через плечо у Сью. Я протянул руку — сестра, зашипев сквозь зубы, сняла ее и передала мне.

Тонкие сморщенные губы старика приоткрылись навстречу струйке воды, но большая часть не попала ему в рот, а пролилась мимо. Старик закашлял, он с большим трудом втягивал воздух, в груди клокотало, свистело и хрипело…

Мы стояли и ждали его смерти. Но он не умер и спустя несколько мгновений заговорил, причем более ясным и твердым голосом.

— Двадцать лет назад ваш отец — лорд — дракон украл единственную дочь конфланского короля Генри Второго, принцессу Селину… Вашу будущую мать… Драконы же должны пожирать принцесс… это их любимая еда… хе–хе — об этом пишут во всех хрониках… Поиски принцессы ничего не дали. Дракон установил магический барьер — за который не могли проникнуть взоры королевских магов…

Спустя два года король получил письмо. Дракон прислал письмо — большое событие… Король узнал, что стал дедом. В письме были ваши имена…

Король призвал магов и обещал большие деньги за спасение дочери и внуков и за смерть дракона…

Два года назад я напал на след, но король уже умер и трон перешел его племяннику Филиппу…

К моему удивлению, Филипп пригласил меня и поручил найти дракона и представить доказательства смерти принцессы Селины и ее детей… Филиппу ведь не нужны другие претенденты на престол…

Король вручил мне величайшее сокровище — коготь черного дракона….

Я приплыл на остров, завоевал доверие регента — герцога Бронкасл… Осталось уничтожить дракона и его семью… Неделю назад я наконец попал в замок дракона….

— Ты — магистр Брокен?

— Поганый убийца! — Крикнула Сью — я успел перехватить ее руку с мечом. Мы боролись несколько минут, потом она сдалась,… громыхнул упавший на пол меч.

— Дай ему все рассказать!

Сью опустилась на грязный пол и заплакала, уткнувшись лицом в мое бедро. Я гладил ее волосы, но кто успокоит меня?

— Да, я убийца дракона… — гордо сказал старик — и полный идиот… В ту ночь мы втроем спустились в подземелье вашего замка и в хрустальном гробу я увидел принцессу Селину. По моему знаку герцог воткнул в сердце дракона тот самый коготь, что мне вручил король Филипп… Ведь дракона может убить только дракон…

Я не верил книге бытия, я не знал, что этот дракон — последний… Пришлось узнать… Когда дракон умер, исчезла магия, и я превратился в эту развалину… Моя прекрасная башня превратилась в помойку… Герцоги перестали быть волколаками… Шрам на лице младшего герцога не зарос… Старший герцог опять стал полным слабаком …ну в отношении дам... ты понимаешь, лорд–дракон? — Его корень никогда не будет твердым… Что творится в запроливье в эти дни… Хе–хе, многим магам наверняка пришел конец… Меня бросили умирать здесь, в собственном дерьме… во тьме… без воды и еды… Местные подонки перевернули все жилище в поисках сокровищ — но ничего не нашли… Мои сокровища были во мне… в моей голове… мелким людишкам этого не понять…

— Дракон мертв?

— А вы разве не ощутили этого — боль в сердце… удушье…. Драконы на расстоянии ощущают смерть своих кровных родственников… Драконы мертвы, и мир никогда не узнает… не узнает кому этим обязан… А вам драконами не стать... никогда… Хе–хе…

— Где тела наших родителей?

— Их увез герцог Бронкасл — спросите у него… Хе–хе… Король Филипп заплатит герцогу …не мне… Я все сказал,… можете убить меня — вы же за этим пришли?

— Нет, ты не все сказал! Ты много лет изучал драконов — у тебя должны остаться книги о драконах!

— Девочка… ты права… у меня были книги, но герцоги все забрали….

— Я думаю, что ты лжешь!

— Мы оставим тебя здесь подыхать дальше в собственном дерьме!

Старик молчал… Мой факел уже начал гаснуть.

— Мы уходим! Уходим, Сью, прирезать его это значит помочь ему… пусть живет — сколько сможет!

Мы уже спускались по лестнице, когда вновь услышали прерывистый голос мага.

— Остановитесь… Я скажу где книги… В обмен на быструю смерть…

Глава 11

Мы вышли из башни мага, облегченно переводя дух. Даже воздух окружающих трущоб показался мне сладким… Я держал объемистую кожаную сумку с книгами, извлеченную из тайника в полу… Сью ожесточенно терла своим платком лезвие кинжала. Лезвие уже давно стало чистым, но она все терла и терла его, не поднимая на меня глаз… Старик умер быстро, с улыбкой на иссохшем лице… Мы отомстили одному врагу, но на сердце не было радости…

Наши горцы ждали нас.

Мы поднялись в седла и поскакали в сторону квартала оружейников. По пути высадили нашего проводника. Я показал ему кинжал и золотой дублон — плату за молчание на выбор, он закивал головой, бедняга вмиг онемел.

Глава цеха оружейников жил в высоком трехэтажном доме — в каждом соседнем доме на улице жили оружейники, на первых этажах размещались их мастерские и лавки, в которых принимали клиентов и случайных покупателей, выше жили мастера, их семьи и подмастерья.

Только в доме главы цеха на первом этаже нет мастерской или лавки. Я побывал здесь в прошлом году. Отец купил мне набор доспехов, которые затем пропали в ночь его смерти. А я подобрал пару кинжалов — в простых ножнах, но отличной стали… Для солидных клиентов глава цеха — Элар Тудор, в собственном доме отвел большой зал. Там было на что посмотреть… Это я помнил с прошлогодней поездки…

Горцы остались в седлах, мы с сестрой спешились рядом с дверью. Слуга — здоровенный детина, с пудовыми кулаками стоял у двери — похоже, ему более привычен в руках кузнечный молот нежели короткий дубовый посох — окованный сталью по торцам.

— Как доложить хозяину? Что надо господам из гвардии? — Прогудел он, закрывая дверной проем широкими плечами. Этот здоровяк был выше меня на голову.

Я протянул ему рукоятью вперед свой кинжал.

— Покажи ему это и скажи, что прошлогодний покупатель желает приобрести еще такой же!

Через пару минут в двери показался сам хозяин дома. Элар Тудор разменял пятый десяток, крепкий мужчина, начинающий полнеть. Седина уже тронула инеем его черную коротко подстриженную бороду. Одет он по-домашнему — в мягких туфлях, широких штанах и кожаной безрукавке поверх рубашки.

Он искренне возмущен:

— Господа, я помню, кто покупал у меня этот кинжал! Откуда он у вас?

— Мы сегодня вернулись из Холлилох, и у нас есть для вас, мастер Тудор, новости. — Сказал я, не поднимая глаз на оружейника. — Вы хотите услышать эти новости на улице?

Он посторонился, пропуская нас в дом. Слуга опять занял место у дверей.

Мастер Тудор прикрыл дверь и обернулся к нам.

Я уже снял стальной шлем и смотрел на него открыто.

— Боже! Это вы, милорд?! — он поспешно поклонился.

— Ты узнал меня сразу, мастер…

— Ваши глаза трудно не узнать, милорд, идемте за мной!

Мастер провел нас уже в свою рабочую комнату. Я сел на скамью, Сью чуть задержалась, снимая шлем, ее золотые волосы водопадом упали на стальные наплечники.

Мастер застыл, пораженно озирая ее лицо.

— Миледи моя сестра…

Мастер Тудор мгновенно оказался рядом и поцеловал правую руку Сью. Через согнутую спину мастера сестра мне насмешливо подмигнула, намекая на то, что это отличный пример для подражания…

Сестру усадили в кресло на мягкие подушки. Вытянув ноги в пыльных сапогах, она откинулась на высокую спинку. Она молчала — предоставив мне всю инициативу.

— Мастер, я прошу увести наших людей с улицы — мы в городе находимся тайно… Лучше если их не увидят любопытные глаза.

— В нашем квартале никто не побежит наушничать! — гордо заявил мастер и, раскланявшись, вышел из комнаты.

— Ты ему доверяешь?

— Наш отец доверял ему …Кроме того, никого из горожан я больше не знаю, разве только хозяина гостиницы мессира Жорре…

Мастер Тудор вернулся с большим подносом. Кувшин с элем, тарелки с ветчиной, холодной телятиной, ярко красные яблоки…

Тут я понял, что зверски голоден.

— Это так, перекусить накоротке, миледи, мирлорд! Стол накроют мои домашние…

Мастер скоро разлил эль в серебряные бокалы — подал с поклоном… Сью завладела яблоком и впилась в него белыми остренькими зубками так, что потекла струйка сока…

— Какие новости в городе и королевстве?

— Герцог с сыном вчера отбыли в столицу, их сопровождает большой конвой, их внезапный отъезд наделал много шума... Вчера отряд был направлен на Север — поговаривали, что в долину Холлилох…

— В отряд входило городское ополчение?

— Нет, только люди герцога.

— В отряде была толпа какого-то сброда, вооруженного чем попало.

— Так вы их видели? Это поденщики из пригородных поместий герцога.

— Вся гвардия ушла из города?

— Сотни полторы, я думаю, сейчас в замке, а на стенах и у ворот дежурят люди из цеха бондарей, а завтра как раз очередь нашего цеха.

Отличный момент — подумалось мне — Основные силы ушли из города. Если горожане сложат оружие — город будет нашим…

— Еще говорят о смерти лорда Холлилоха….

— Это правда — отец убит герцогом и магистром Брокеном — семь дней назад…

В глазах мастера заплескался ужас…

— У вас есть выбор — вызвать стражу или встать на мою сторону! В запроливье много городов управляется не аристократией, а выборными горожанами — бургомистрами. Если вы пойдете со мной — я сделаю вас бургомистром вольного города Корнхолл. Сейчас самый момент — герцога с гвардией нет, а мои горцы на подходе — завтра они будут на берегах Клайва. Отряд, посланный в Холлилох, нами полностью истреблен, и я рад, что там не было горожан. Земли от гор до Клайва будут моими.

Мне потребуется армия и много оружия для нее. Оружие я куплю у вашего цеха… золота мне не жаль, у нас, драконов, его много…

Мастер Тудор опустился на скамью рядом. Рука, держащая бокал, дрожала…

— Вы искушаете меня, милорд… Но в случае неудачи вы укроетесь в горах, а куда укрыться мне? Я не черепаха, чтобы унести дом и все нажитое на спине… Мои дети, мои внуки, что тогда ждет их? А я скажу что их ждет: когда пять лет назад взбунтовался портовый город Хагерти, герцог взломал стены таранами и запустил туда на пять дней толпы всякого сброда… Все пять дней они грабили, убивали и насильничали…

Сегодня город Хагерти очень тихий город, самый тихий в королевстве… Там выжил разве что каждый пятый…

Десять лет назад, когда взбунтовались южные усмиренные горские кланы… Вдоль обочин лесных дорог на деревьях не было свободного сучка — на каждом висел повешенный за ноги горец со вспоротым брюхом, и волки жрали потроха у еще живых… Клан Макконохи был полностью истреблен. Горскими детьми весь месяц кормили псов во рву замка…

— Я никогда не слышала об этом — Сью сжала подлокотники креста так, что побелели пальцы.

— Да, миледи — вы в своих горах жили как у бога за пазухой… Что вам до мира людей… Но как видите — герцог добрался и до вас…

— Мы начали войну не для того, чтобы потом прятаться в горах, мастер Тудор! Нам нужны головы герцогов и если надо, мы пройдем огнем и мечом до пролива!

— А как же королевский маг?

— Час назад он предстал перед богами…

— Вы убили его?

— Вернее сказать — добили… Он потерял магию, магии больше нет в вашем королевстве, как нет ее больше нигде под солнцем и под луной! Герцогам уже не превратиться в волколаков! Теперь все решит холодная сталь!

Ночь мы провели в доме Элара Тудора. Я спал в комнате для гостей, Сью где‑то в комнате одной из дочерей мастера.

Утром меня разбудил наш гостеприимный хозяин:

— В городе паника — все говорят, что горцы захватили предмостное укрепление на северном берегу Клайва…

— Эти новости опоздали на сутки…

— Это ваши люди, милорд? Вчера вы об этом не обмолвились…

— Это не от недоверия к вам, уважаемый мастер, у стен могут быть уши.

— Вы мне не доверяете, милорд?

— Вы единственный человек в Корнхолле, которому мы доверились — разве это не ответ?

Тудор потупился.

— Что мне сказать моим людям?

— Резни и грабежей я не допущу, и в город войдут только сотня горцев для нашей охраны… Остальные станут лагерем на северном берегу.

Успокоенный мастер вышел из комнаты. Вчера он решился взять нашу сторону, но мрачная решимость на его лице не внушала мне больших надежд.

Одевшись, я спустился вниз, в большую комнату, здесь уже накрыт стол. Сью, ранняя пташка, уже здесь, по-прежнему в мужском платье, хрустя коркой хлеба, она стояла у стены, разглядывая богатую коллекцию оружия.

Она, конечно, услышала мои шаги, но даже не повернула голову. Я остановился сзади, борясь с желанием обнять за плечи и зарыться лицом в гриву золотых волос. Она ухитрилась уже вымыть голову, и от волос ее пахло чем-то похожим на цветущий в начале лета луг, сладость меда, аромат пыльцы, терпкий запах молодой зеленой травы.

Сью повернула голову, ее лукавый взгляд обжег меня…

— Ты хочешь меня обнять… прошептала она.

Движение ее розовых губ сводило меня с ума… В этот миг я любил и желал ее как ничего более в жизни не желал. «Что она делает со мной?».

Я обнял ее, поцеловал в губы, слизнув прилипшую хлебную крошку.

Здесь среди чужого города, в чужом доме, рядом с чужими людьми я пил дыхание с ее губ и не мог напиться. Сью, закрыв глаза, страстно отвечала мне. Ничего не оставалось в целом мире важного и главного, только ее губы, трепетавшие под моими…

К сожалению, этот долгий поцелуй завершился… Сью игриво куснула меня за нижнюю губу.

— Это безумие, Сью… я думаю только о тебе... я хочу только тебя… это как магия…

— Дурачок… — это любовь…

Деликатное покашливание оборвало наш разговор. Нехотя разомкнув объятия, мы обернулись к мастеру Тудору. Он пригласил нас к столу…

Солнце уже взошло, когда мы опять в доспехах панцирной конницы и в сопровождении Мастера Тудора и двух десятков его вооруженных людей подъехали к воротам города.

У закрытых ворот шла перепалка — отряд конных гвардейцев герцога, около трех десятков, требовал их пропустить на мост. Стража у ворот отказывалась это сделать.

Люди Тудора взяли свои алебарды на изготовку. Арбалеты на стене заскрипели, арбалетчики натягивали тетиву…

Из соседних домов, из переулков начали появляться весьма пестро вооруженные, но решительно настроенные горожане.

Увидев Тудора, командир отряда направил коня к нам, его сопровождали двое кавалеристов.

Лейтенант был из старых служак, судя по белым полосам шрамов на немолодом лице…

— Это возмутительно, сьер Тудор! Прикажите вашим людям открыть ворота! У меня приказ капитанаГордона — я направляюсь со своими людьми на усиления предмостных укреплений!

— Мои люди говорят о том, что в северной башне моста находятся горцы, и они никого не пропускают в город…

— Это чепуха! — отрезал лейтенант — Горцы сидят как мышки в своих горах!

Я тронул коня и приблизился к лейтенанту

— Прикажите вашим людям сложить оружие, и вы сохраните себе и им жизнь…

Лейтенант вгляделся в мои глаза и завопил:

— Измена! К оружию!

Перехватив его руку, тянущую меч из ножен, я ударил его кулаком в подбородок. Латная перчатка усилила удар — громыхая железом, лейтенант рухнул на мостовую. Его люди, обнажив мечи, бросились ко мне.

Первый меч вскользь я принял на левую руку, прикрытую стальным наручьем, второй меч отбил своим мечом. Люди Тудора, размахивая алебардами

, пришли мне на помощь. Сзади азартно вскрикивала Сью.

Всеобщий ор, лязг железа, крики раненых, ржанье коней.

Короткие кавалерийские мечи плохое оружие при стычке конных воинов в броне. Люди герцога колотили по моим латам, я отвечал им тем же…

Страшный удар по голове, мир завертелся в моих глазах и ухнул во тьму…

Глава 12

Боль пульсировала в голове… У меня есть голова… Кто я… Где я…

Боль билась в голове — металась, как горный барс в клетке… Боль заполняла все и не позволяла ни о чем думать кроме как о ней. Тошнота таилась где‑то в животе и грозила подняться к горлу… Сухой язык с трудом ворочался пересохшем рте… Я ощутил движение рядом, к губам моим прижалось что‑то восхитительно холодное и струйка воды пролилась мне в рот… Ничего вкуснее я не пробовал… Я жадно глотал эту сладостную влагу, хотя каждый глоток отдавался в голову таранным ударом… Но я не мог остановиться… —

Прохладная ладонь легла на мой горячий лоб…

— Сью… любимая… прошептали мои губы…

Ладонь дрогнула и исчезла…

— Нет, нет… верни ее….

Ладонь вернулась но не одна, две прохладных ладошки прижались к моим виска, поднялись выше… тонкие пальчики настойчиво и твердо надавили на кожу и боль резко притупилась… Несколько мгновений блаженства… Тяжелые веки не хотели подниматься…

Я увидел смутный силуэт, потом все начало проясняться…

Нелл закусив губу и сосредоточенно нахмурившись, совсем рядом… Ее руки на моих висках… Под моим взглядом она потупилась, но руки не убрала… Тени от длинных черных ресниц падали на ее щеки.

Я лежал на постели, в изголовье горела свеча. Комната была мне не знакома…

— Здравствуй. Нелл…

— Милорд, вам нельзя говорить — так сказал лекарь….

— У тебя волшебные пальцы, Нелл… они мой лекарь.

Румянец показался на ее щеках.

— Уже ночь?

— Нет, милорд, светает….

— Крепко мне досталось — всю ночь и день... я здесь …

— Милорд, прошло пять дней и пять ночей!

Я попытался поднять голову, но боль вернулась, и я полетел в темень…

Я приоткрыл глаза. Над головой был потолок, обложенный квадратными плафонами из старого дуба. В комнате светлело. В окне уже плыли отблески зари. Свеча не горела… В кресле, на мягкой подушке, спала Нелл. Ноги она подобрала под себя, подоткнув клетчатую горскую юбку. На подлокотнике кресла, лежала маленькая пестро расшитая подушечка. На ней, подложив под голову руку, она и спала, гибкая как кошка…

Белый чепец горожанки съехал набок, выбились из-под него пряди волос… Румянец на щеках, припухлые розовые губы, слегка приоткрыты. Я долго смотрел на нее, и у меня щемило сердце… Она была так мила и беззащитна…

Потом незаметно я опять погрузился в сон.

На следующий день я наконец пришел в себя. Меня бесцеремонно осмотрел лекарь, сухой и шустрый старикашка, заглядывая в рот, ощупывая голову и приподнимая веки сухим холодным пальцем…

Потом в комнату вошли мастер Тудор и старина Шварц. Нелл скромно стояла за их спинами, потупив взор.

Удар алебарды вскользь уложил меня на всю неделю. А за это время многое случилось. Да я и сам понимал по их лицам, что жизнь сделала поворот.

Меня, потерявшего сознание, вынесли из схватки и перенесли дом городского лекаря. А через несколько часов подошли наши горцы. Весь город уже оказался под контролем мастера Тудора и Сью кроме замка герцогов. Город Корнхолл в плане, насколько я помнил схему, начерченную отцом, представлял собой неровный треугольник, основанием опиравшийся на берега Клайва — а на острие этого треугольника находился замок. Единственные ворота на юг смотрели на замок и дорога, подходившая к ним, шла под стеной замка — сразу за рвом. Тот, кто владел замком, тот держал дорогу на юг под контролем. Миледи Сью нашла выход без штурма замка. Моя хитрая сестрица распорядилась просто сделать пролом в стене и 4 дня назад с растущим отрядом горцев выступила на юг, на столицу королевства…

— Она уехала? Без меня… Каков ее план?

Тудор развел руками

— Нам не известно — вот она оставила для милорда письмо — может быть, там она все написала.

Я в нетерпении разорвал конверт, впился глазами в знакомые округлые буквы.

«Милый, Грег!

Я ушла на юг. Догоняй меня. Я решила не давать передышку нашим врагам. Они не должны собраться с силами. Штурмовать замки и города я не буду, но неприятности я им устрою… Со мной около двух тысяч горцев — присоединились люди из южных кланов. Они такие обидчивые… Их старейшины прибудут к тебе, будь поделикатнее… Они могут легко выставить десять тысяч воинов… У них нет оружия — вооружи их.

Постараюсь раздобыть тебе денег.

Нелл я оставила с тобой — не вздумай ее обидеть…

Твоя возлюбленная сестра»

Я перечитал письмо трижды. Она сошла с ума — бросаться в бой против всего королевства с двумя тысячами горцев!.. Там на юге, на равнинах и плоскогорье у пролива десятки замков и городов, там столица с большим гарнизоном и королевской гвардией, там герцоги Бронкасл со своими немалыми силами! Сью — что ты наделала — где мне тебя искать и как спасти!

Я потребовал одежду и еду, но мне принесли только еду и горькие микстуры… Нелл суетилась вокруг меня, но я ее уже не замечал — сестра уехала воевать, а я лежал в постели! Она воюет, а мне искать оружие, уговаривать южных горцев и горожан, а может быть и еще черт знает, кого! Я был очень зол…

Назавтра мне принесли одежду, все новенькое, только от портного и побрили. В зеркале мое лицо мне не понравилось. Впалые щеки, тени вокруг глаз…

Сотни дел ждали моего вмешательства, а Сью все дальше удалялась от меня на юг. А я не мог просто сесть в седло и ускакать следом….

Прошел месяц….

Тридцать дней и тридцать ночей — протекли стремительным потоком как холодные бурные воды Клайва. Дни в седле, короткие ночевки в разных местах и под разными крышами. Земли от Клайва до перевала я проскакал вдоль и поперек со Шварцем и конными горцами. Те парни, что после боя у перевала захватили и удержали предмостное укрепление, остались в городе. Только Гвен Макнилл уехал вместе с сестрой.

Я договорился с южными горскими кланами и получил от них обещание выставить пять тысяч воинов и получил от них табуны лошадей…

Я договорился с цехами оружейников, портных, сапожников и шорников…

Я не смог объехал замки местных аристократов и заручился их нейтралитетом, ни один не рискнул открыть мне ворота, но ни один не решился обнажить против меня меч. «Сын дракона» — шепот за моей спиной не прекращался ни на день…

Огромная удача — Шварц нашел мне бесценных людей — горцы, отвоевавшие наемниками в Корнфланском королевстве, выжившие в сражениях против панцирной конницы, осевшие в городе, наплодившие детей от горожанок…

В городе и землях севернее Клайва среди крестьян и поденщиков я объявил набор в легкоконные роты с жалованием по серебряному талеру в неделю. Это была неслыханная в наших землях цена за услуги наемников. Желающих оказалось много, тем более что кончилось лето и урожай собран.

На северном берегу напротив Корнхолла по моему приказу разбит военный лагерь и ветераны–горцы, нанятые уже за 5 талеров в неделю, муштровали мою новую армию. Пять сотен конных арбалетчиков и пять сотен алебардистов я хотел повести на юг.

Бургомистр Корнхолла Элар Тудор открыл мне многие кошельки в городе. Я платил, платил, платил за все чужими деньгами. Пачки счетов на пергаменте в моей комнате уже забили большой сундук. Деньги совершали кругооборот — я платил деньгами Тудора наемникам и цеховым мастерам, а те тратили их на еду, девок и эль и, в конечном счете, монеты возвращались в Тудору. Город богател, а все долги копил я, обещая всем толику сокровищ драконов. Знать бы, где они!

Корнхолл оживился. Цеха работали, не покладая рук, наемники спускали серебряные талеры в корчмах, шлюхи стекались в город, привлеченные множеством свободных мужчин с деньгами.

Там, где сестра приказала пробить крепостную стену, стояла новенькая башня с двойными воротами.

Горожане называли их «воротами дракона».

Я отменил пошлину за проход и провоз товаров через мост Корнхолла. Осенняя ярмарка не умещалась на центральной площади города — так много оказалось желающих привезти товар или купить что‑то в вольном городе, а заодно и увидеть лорда–дракона, то есть меня. Я стал местной достопримечательностью. Впору брать деньги за то, что на меня глядят!

Мои люди, в том числе Говард и Нелл, жили в доме Тудора. Сам вновь испеченный бургомистр переехал в трехэтажный просторный дом, что принадлежал капитану герцогской гвардии Гордону. Капитан Гордон сидел в герцогском замке, сдаться он не пожелал, а брать штурмом замок ни я ни Тудор не собирались. Замок с сотней защитников не представлял для города и для меня никакой опасности.

Тудор звал меня к себе, но я отклонил его предложение и теперь был только рад. Там в центре города целыми днями шумела тысячеголосая ярмарка… Здесь в квартале оружейников тишины не может быть, звон железа и стук молотов весь день не умолкали.

Но зато здесь не встретить случайных зевак, пьяной солдатни, намалеванных шлюх и крикливых торговцев едой и тряпками…

Сегодня партия оружия на три тысячи воинов получена представителями южных кланов. Глаза горцев горели, их дрожащие руки перебирали связки клинков, наконечников копий и стрел.

Десять лет назад герцог Бронкасл с помощью королевского мага разоружил южные кланы, а теперь я передал им первоклассное оружие…

Весь месяц от случайных торговцев с юга до меня доносились отрывочные и малоправдоподобные известия о Сью. Говорили, что она разоряет поместья герцога у столицы...

Говорили, что она попала в ловушку у плоскогорья...

Говорили, что она ранена...

Говорили, что она убила герцогов…

Говорили, что она мужчина переодетый женщиной и том, что она женщина переодетая мужчиной…

Я бы послал гонцов, но куда, где ее искать?

Мне приготовили чан для мытья. С помощью Говарда я разделся и с радостью опустился в горячую воду.

Говард вышел за кувшином с кипятком, я закрыл глаза, расслаблено откинул голову на подушку, заботливо подложенную на край чана …Последние две недели головные боли перестали меня мучить. Но мое сердце сжигало беспокойство… Время, как песок в песочных часах, стремительно убывало. Меня ждал юг, меня ждала Сью.

Скрипнула дверь.

— Оставь кувшин и можешь быть свободен — не открывая глаз, сказал я Говарду. Тишина в ответ…

Я открыл глаза и встрепенулся. Рядом с чаном, в одной рубашке до колен стояла Нелл. Она прижимала к груди маленький кувшин… Распущенные волосы падали на плечи.

— Нелл…

— Милорд, я принесла вам эль…

— Благодарю — поставь его рядом...

Она поставила запотевший кувшинчик на пол и вдруг опустилась рядом на колени.

— Милорд Грегори, мне надо сказать вам что‑то очень важное…

— Есть новости о миледи?

Нелл дико на меня посмотрела, глаза ее налились влагой, она стремительно поднялась и исчезла за дверью.

— Нелл, постой же…

Я опять расслаблено откинулся в чане. Девчонки вечно делают какие‑то тайны из пустяков…

А на завтра появились новости. С юга прискакали горцы — десяток с Гвеном Макнилом. Они привезли письмо от Сью и кожаные мешки набитые золотом.

«Милый!

Я сгораю от желания вновь тебя увидеть, упасть в твои объятия и покрыть поцелуями все твое божественное тело!

В двух провинциях мы ощипали перышки королевским фискалам, шлю тебе деньги, распорядись ими… Надеюсь, твое здоровье пришло в норму.

Я пишу, и слезы стоят у меня в глазах... Я очень скучаю по тебе. Мне снится наш замок и горы с шапками снегов. Люблю тебя…

Твоя Сью»

За месяц одно письмо, и такое маленькое… Мне тоже снился наш замок, снился отец, прозрачные воды озера Холли и голубое небо над ним…

Гвен Макнилл рассказал о том, что с миледи все хорошо, горцы покорны ей как овечки, и последний раз он ее видел на западном побережье у монастыря Дирренди...

Золото я отправил Тудору, но оно не покрыло весь мой долг…

Нанятых и обученных алебардистов я решил оставить в Корнхолле под командой Шварца и произвел его в капитаны. Пять рот конных арбалетчиков в новеньком снаряжении, на откормленных конях возглавили также произведенные в лейтенанты ветераны–горцы.

Я выплатил им жалование на два месяца вперед, впереди короткая осень, а к зиме я надеялся с сестрой вернуться в Корнхолл и далее в Холлилох. Морозы, глубокие снега делали войну невозможной… Меня беспокоило то, что я не только ничего не знал о действиях отряда сестры, но и ничего не знал про противника. Герцоги и их отряды исчезли как дым.

Мы долго совещались, наш военный совет в составе бургомистра Тудора, капитана Шварца и новоиспеченных лейтенантов так и не пришел к единому плану.

Лейтенанты оценивали силы герцогов примерно в 5–6 тысяч обученных воинов, королевская гвардия в столице королевства в Гвинделхолле, по оценкам ветеранов, имела не более двух полков пехоты и полка кавалерии. Как регент королевства герцог мог распоряжаться этими силами. Он мог объявить всеобщий сбор конных отрядов аристократии — что дало бы еще около 5 тысяч панцирной кавалерии. Но такой сбор не был объявлен…

Я смотрел на грубовато выполненную карту королевства, расстеленную на столе.

Страна словно замерла…«Драконы объявили войну герцогу, — передавалось из уст в уста, — но не королевству», поэтому аристократы сидели в своих замках, города заперлись в своих стенах... Древний ужас поселился в сердцах…

Королевские маги уже не могли служить защитой, и всем мерещились в высоком небе драконы, несущие смерть…

Поэтому отряд Сью под стягом с золотым драконом мог перемещаться по-хозяйски в полях, лесах, холмах королевства…

Но что делать дальше, как выманить герцогов Бронкасл на бой и как их одолеть, какие нам нужны силы?

Сейчас главное — объединиться с отрядом Сью и к зиме вернуться под защиту стен Корнхолла или отгородиться о врагов водами Клайва… А по весне, вооружив отряды горцев и набрав еще наемников, дойти до Гвинделхолла и взять его. Если герцоги не идут к нам — мы сами придем к ним… А может быть, и древняя корона королей Гвинденхолла придется нам впору. Для осад городов и замков нужны инженеры и осадные орудия… Послать людей в Конфланское королевство и в соседние королевства, нанять инженеров и мастеров для постройки осадных машин — мне нужен был порт и корабли, доверенные люди и многое, многое другое.

— Завтра мы выступим на Хагерти! — объявил я громко.

— Но он на восточном побережье, милорд, а отряд миледи находился на западном? — удивился месьер Тудор.

— Ваш старший сын бывал в Конфландии с торговыми целями?

— Да, милорд, дважды…

— Я пошлю его в Конфландию с деньгами для наема инженеров, знающих осадное дело. К весне он вернется, когда шторма затихнут, и мы продолжим нашу войну… До Хагерти я с отрядом сопровожу его и посажу на корабль, а затем займусь поисками отряда миледи.

Тем и закончился военный совет.

Ночь перед отъездом я долго не мог заснуть и забылся коротким сном только под утро… Нетерпение жгло меня.

На рассвете я разбудил Говарда и с его помощью надел стальные доспехи. Неделю назад мне их преподнёс цех оружейников. Черненый панцирь нес на груди позолоченную гравировку в виде летящего дракона. Золоченая голова дракона с распахнутой пастью украшала гребень шлема. Двуручный меч, кинжал–мезерикордия составляли мое вооружение. Я отказался от завтрака, выпил только бокал смородинового отвара с медом…

Наконец-то в дорогу…

Я уже стоял у дверей, Говард нес следом шлем и меч, когда меня позвал робкий дрожащий голос.

— Милорд Грегори…

Нелл стояла на лестнице, ведущей на второй этаж, прямая как натянутая тетива... Бледное лицо ее было по цвету близко с ее белым чепцом…

— Милорд, вы уезжаете… а как же я, что со мной…

— К зиме мы с сестрой вернемся сюда, ты можешь подождать нас здесь — мастер Тудор не будет возражать… А если хочешь, возвращайся в Холлилох — домой…

— Милорд, ваше сердце из кремня! — срывающимся голосом выкрикнула Нелл и закрывая рот ладонями убежала вверх по лестнице… Ее плач затих за дверью…

Нелл питала ко мне нежные чувства? Я был удивлен и растроган…

Я не долго об этом думал. Меня ждали мои люди, меня ждала дорога, и там вдали меня ждала Сью…

Глава 13

До Хагерти путь не был легким.

Первый день светило солнце. Кони шли бодро. Я разослал во все стороны разъезды для разведки.

Ночь мы провели на опушке леса. Я спал на ворохе сухих опавших листьев, прикрытых попоной коня, и запах конского пота, терпкий запах листьев был для меня сладок — я ехал на юг…

На следующий день набежали тучи, и начал моросит нудный холодный дождь. Кутаясь в плащи, мы ехали по раскисающим дорогам… Серая земля под серым небом, унылые мокрые серые деревья…

К вечеру на ночевку также на опушке леса, мои люди развели костры, которые больше чадили, чем горели, и провели ночь под конскими попонами, наброшенными на срубленные жерди… А на утро весь отряд пропах дымом как копченая колбаса.

На третий день дождь усилился, появился порывистый ветер. Все продрогли и промокли. В средине дня я вынужден объявить привал в попавшейся нам на пути деревне.

Я остановился в доме старосты — он хоть с деревянным, а не земляным полом, и состоял из нескольких комнат.

Здесь мы купили провиант — отбирать еду у крестьян я запретил.

Женщины семьи старосты смотрели на меня круглыми от ужаса глазами, накрывая на стол.

Потом они исчезли так же молча как появились, и до отъезда поутру я их больше не видел. Староста ничего не сказал мне внятного о дороге на Хагерти, о ближайших замках… Он что-то блеял неразборчиво в ответ на мои вопросы и обильно потел…

Мои воины повеселели, поев горячей пищи и высушив одежду…

На четвертый день начался ливень, но я все равно приказал трубить подъем, и мы покинули деревню, название которой стерлось из моей памяти сразу же.

Нудное странствие под серым небом продолжалось… Мокрые люди на мокрых конях по мокрой земле, только чавканье грязи под копытами и шелест падающей с небес воды…

Ночь мы провели на краю елового леса, тщетно я пытался забыться сном под мокрой попоной… Мой мокрый понурый конь привязан к дереву рядом. Костры зажечь уже не удалось…

Пятый день мокрого похода оказался таким же. Еда в мешке у Говарда промокла и превратилась в ужасное месиво, которое мой желудок отказывался принимать. Один из моих лейтенантов — Макгайл, поделился со мной своим мясом и сухарями. Хитрый ветеран сохранил еду сухой в мешке, сшитом из овечьей шкуры мехом наружу… Эту ночь мы провели в седлах. Кони шли шагом… Едущий следом за мной Говард сморкался и кашлял — бедняга простыл…

Утро шестого дня порадовало нас прекращением дождя. Но люди от усталости шатались в седлах.

Мы ехали по равнине, в тумане на мили в окрест ничего не разглядеть. Дозоры возвращались с пустыми руками. Ни жилья, ни людей. Словно мой отряд это последние люди на раскисшей земле под серым небом. Единственное, что нас вело — это дорога, по которой мы ехали…

Я пожалел о том, что не сделал остановку в еловом лесу — там было из чего сделать шалаши и были дрова для костров…

В отряде слышалось глухое ворчание…

К счастью, в полдень разведчики сообщили об укрепленной деревне милях в трех на запад от дороги. Я повернул отряд. Рядом с мелкой речушкой деревня пряталась за частоколом, только видно серые соломенные и камышовые крыши. Ворота, конечно же, заперты. На дозорной вышке из жердей, под крышей, торчал какой‑то мальчишка. Он привел старосту, который нудил что‑то сквозь щель в воротах, пока мои люди не припугнули его, обещая сжечь деревню и вырезать все население…

Я в эти переговоры не вмешивался, а сидел на коне впереди строя и старался сильно не дрожать…

Самым чистым местом в этой деревне мне показался сеновал, где я и разместился с десятком горцев и больным Говардом. Коней расседлали и привязали под навесом за стеной.

Бедный парень весь горел. Лейтенанту Макгиллану я приказал из людей его роты временно мне подобрать парня в слуги взамен заболевшего.

Через несколько минут появился Сэмми — высокий, худощавый брюнет, лет 25,у него были выпуклые темные глаза хитреца, сальные черные волосы падали на плечи. Подобострастно кланяясь мне, он явился к костру. прижимая к панцирю на груди придушенную, но еще не ощипанную курицу.

Горцы развели костер прямо на сеновале напротив приоткрытых ворот, но предварительно отгребли подальше вороха пахучего сена.

Курица вызывала у них завистливые взгляды.

Сэмми стянул с меня сапоги и помог расстегнуть и снять броню, а потом и промокшую одежду…

Я обратил внимание на его длинные белые пальцы с грязными ногтями и ладони без мозолей

— Ты из горожан? — оставшись в одних нижних штанах, я набросил на плечи мокрый плащ и подсел поближе к огню…

— Да, милорд…

— Из какого цеха?

— Ну, мой отец был из цеха портных…

— А мать шлюха, — подсказал Гвен Макнил, и горцы захохотали…

Сэмми побагровел…

Видимо, горец угадал …

— Сэмми, принеси флягу с вином — она привязана к седлу Говарда, и снимай с него и с себя одежду — пора просушиться…

— Парни, вы не правы! — обратился я к горцам — Сэмми теперь наш товарищ по оружию, кем бы он не был раньше и о кого бы он не происходил!

— Простите нас, милорд! Я не со зла, уж больно забавные эти горожане….

Пламя костра успокаивало и согревало. Оставшись в одних штанах, мои горцы развесили одежду на жерди, проходящие над нашими головами. Сэмми принес вино и быстро ощипал и распотрошил курицу.

Горцы затеялись варить вино, и Сэмми сразу же раздобыл где‑то щепоть пряностей.

— Милорд, вы мудро поступили, что не остановились в доме у старосты! — Там просто невыносимый запах, и еще постоянно орет младенец в люльке! Эти селяне живут как свиньи — с козой в доме! Представьте, сколько там блох!

Я вполуха слушал Сэмми и смотрел на огонь. Языки пламени завораживали и притягивали к себе. От моего плаща поднимался пар…

Лейтенант Макгиллан прислал солдата с караваем хлеба и задней ногой свиньи. Мои горцы оживились, и ужин у нас вышел на славу… Я прихлебывал горячее вино, мое тело быстро согревалось — мокрый кошмар был позади…

Сэмми раздел Говарда и завернул его в мой высохший плащ. Бедняга дрожал в полузабытьи…

Сэмми изготовил для него горячий отвар из трав… Заставив выпить все до капли…

Назначив дежурного, горцы зарылись в солому и дружно захрапели… Под такие песни трудно засыпать, но усталость последних дней была отличным средством для сна.

На высохшей попоне, прикрывшись камзолом, я начал погружаться в сон.

— Милорд, я привел вам женщину — шепот Сэмми пробудил меня. Я сел на своем пахучем ложе.

Селянка стояла на коленях на сене совсем рядом. Волосы под чепцом, лет двадцати, не старше, она положила руки на свои колени и опустив глаза ждала… У нее выступающие скулы и тонкие губы. Босые ноги в жидкой грязи…

С точки зрения Сэмми это — женщина, достойная лорда… Она вызывала у меня только жалость…

Я нашел в кармане камзола талер и насильно впихнул в ладонь женщины. Пальцы сомкнулись на монете.

— Отведи ее назад, и чтобы ее никто пальцем не тронул! Сам можешь быть свободен… Не дашь мне выспаться — повешу на воротах за ногу…

Селянка и рассыпающийся извинениями солдат с поклонами исчезли.

Сью, где ты сейчас? Также мерзнешь или ты спишь в тепле? Девушка среди толпы мужчин… Когда же увижу тебя…

Глава 14

Я первый раз в жизни видел море. Оно вызывало страх. Огромное мерно движущееся чудовище, темное в приближающихся сумерках, тысячами языков оно облизывало берег у моих ног… Запах соли и гниющих на берегу растений мне неприятен.

За холмами уже видны тусклые огни Хагерти…

Я послал вперед десяток своих горцев. Отдых в деревне пошел моим воинам на пользу. Наутро, правда, я раздал селянам пригоршню серебра, за удавленных кур, прирезанных свиней и за испорченную молодку… Староста, провожая нас, кланялся до земли… Не думаю, что мои парни ограничились одной девчонкой, но никто больше не жаловался — значит, все решилось полюбовно. Через девять месяцев население деревни существенно должно пополниться.

В этой деревне я оставил Говарда — он был плох, и сажать его в седло — значило просто убить. Я поручил его заботам старосты, добавив золотой дублон. Монета исчезла в его руке мгновенно — вряд ли кто смог ее заметить…

До Хагерти было совсем близко, но я придержал людей. Нас слишком много для того чтобы беспрепятственно проехать в ворота города.

Горцы захватили ворота вдесятером. Им помогло, что в этот момент в город входил припозднившийся обоз. Повозки перекрыли ворота, и стража не смогла их закрыть…

Две роты я оставил спешенными на башне ворот и прилегающих стенах с арбалетами наготове.

Во главе трех рот на конях я отправился в порт.

На церкви суматошно забили колокола… Наше появление заметили, но было поздно.

Распугивая малочисленных прохожих, мы неслись по грязным и узким улочкам….

Небо над головой начинало стремительно темнеть, близилась ночь…

К моему удивлению, между городом и портом не было стены либо каких-то укреплений. Просто внезапно улица закончилась, и перед нами оказался порт. Деревянные причалы, дугой уходящий в море волнолом из серых камней. У причалов стояли два одномачтовых корабля. На одном из них уже суматошно рубили канаты, но отплыть им не удалось. Несколько арбалетных болтов в борт остановили спешное отплытие судна… Мои люди помогли морякам вернуть на борт причальные доски.

Моряки во главе с капитаном, рыжим толстяком средних лет, выбрались на причал.

Мои люди, выстроившись в две шеренги лицом к городу, держали наготове арбалеты.

По два десятка воинов во главе с лейтенантами было послано для обыска судов.

— Капитан?

— Мелиссио, сьер…

— Капитан Мелиссио, куда и с чем направляется ваша» Ласточка»?

Название корабля я прочел на его корме, выше затейливо украшенных резьбой узких окошек.

— Шерсть, шерстяные ткани в Конфландию….

— На борту есть люди герцога Бронкасл?

— Все мои люди здесь. Это мое собственное судно, и до герцога у меня нет никакого дела…

Капитан говорил со мной, но косился в сторону своего судна…

— Милорд, он что-то скрывает... — зашептал Сэмми за моей спиной…

Я обернулся

— Сэмми, помоги парням на судне — может что они пропустили…

Глядя вслед загромыхавшему по сходням солдату, капитан Мелиссио занервничал, при свете факелов его лоб обильно покрыл пот.

— Кто хозяин того судна?

— Милорд, я с ним не знаком… — процедил толстяк.

Сэмми, конечно же, нашел то, что прятал капитан Мелиссио. Через несколько минут парни притащили на причал два тяжелых сундука, окованных потемневшим железом, и молодую женщину. Она отбивалась и визжала, как будто ее волокли на смерть…

— Это моя женщина! — Заявил капитан.

— А сундуки чьи и что в них?

— По какому праву вы хватаете мое имущество?!

Я кивнул, и капитан получил от моих парней пинок в живот и еще пару ударов по жирной шее.

Это оказало волшебное воздействие на визжащую незнакомку. Она замолкла, распахнув глаза и приоткрыв ротик. Довольно милая, лет семнадцати блондинка. Платье ее в ужасном беспорядке.

— Леди, я лорд Холлилоха, Грегори! Могу я узнать ваше имя?

— Бернадетта Сомерсби… — она изобразила изящный поклон. — Мой отец барон Сомерсби…

— Капитан лжет — называя вас своей женщиной?

— Этот мерзавец помогает моим похитителям! Он оскорблял и запугивал меня, милорд Грегори!

Меня похитили вчера здесь в городе люди, которых я не знаю, и привезли на этот корабль! Они держали меня связанной всю ночь и только утром развязали, чтобы… ну вы понимаете... я не могу говорить… — Она уже кокетливо мне улыбалась.

Я послал своих людей за бароном Сомерсби. Бернадетта сказала адрес где они остановились в городе.

Капитан Мелиссио уже был на ногах и больше не хрипел как подыхающий боров…

Сэмми вскрыл сундуки, и при свете факелов в них тускло засветилась гора серебряных талеров.

— Это видимо ваши сбережения? Что скажите, капитан?

Капитан молчал…

— Вы покупаете или продаете женщин, любезный сьер Мелиссио? Какова цена на сегодня? Сколько стоит баронесса?

С соседнего судна мои люди приволокли капитана, тот был мертвецки пьян и с трудом держался на ногах. Он бессмысленно бормотал и закатывал глаза. Его судно — под названием «Попрыгунья» не было загружено товаром…

Я приказал оттащить капитана назад в его каюту.

Приехавший с моими кавалеристами барон Сомерсби, высокий худощавый и седой старик, не проявил, к моему удивлению, особых эмоций. Он представился мне и обнял зарыдавшую дочь.

Сын Элара Тудора — молчаливый крепыш Бертольд Тудор, сделал мне незаметный знак рукой. Я подозвал его.

Мы отошли по причалу чуть дальше.

— Странная история, милорд — может так было, что старый барон сам продал свою дочь? Сомерсби известный, но захудалый род. Их поместье в нескольких милях севернее Хагерти, и я слышал, оно очень дурно управляется и содержится.

— Поправить дела за счет продажи дочери, это весьма странный поступок!

Но что мне делать с капитаном Мелиссио?

— По законам королевства за похищение и торговлю женщинами благородного происхождения наказание одно — смерть на виселице!

— Тогда сегодня вам не отплыть — один капитан пьян, другого мы повесим. Придётся оставаться в городе до завтрашнего дня — это я не планировал… Большой ли здесь гарнизон, есть ли оружие у горожан?

— Об этом я ничего не знаю, милорд…

Я вернулся на причал и приблизился к сумрачному капитану.

— У вас есть выбор, милейший Мелиссио — сказал я негромко, только для его ушей.

— Повиснуть в петле или выйти в море с моими людьми на борту и доставить их к берегам Конфландии.

Капитан в изумлении посмотрел на меня.

— Ваше серебро пока останется у меня — в качестве залога исполнения вами моего поручения.

— Вы не шутите, милорд? Вы действительно — лорд–дракон?

С Бертольдом Тудором я отправил пятерых кавалеристов.

Проводив удаляющуюся в темноту корму «Ласточки» я скомандовал возвращение.

Освободившихся лошадей я предложил барону и баронессе Сомерсби и настоял что сопровожу их сегодня же домой. Серебро капитана Мелиссио я роздал своим довольным парням…

Мы покинули город той же дорогой, оставив за спиной открытые настежь ворота и испуганный и удивленный город…

Ветер дул с моря нам в спины, подгоняя прочь.

Глава 15

Заночевал мой отряд конечно в поместье барона Сомерсби. Я в гостевых покоях, верные горцы за дверью, а Сэмми на пороге двери.

Замок имел довольно потрепанный вид, пыль и паутина имелась повсеместно. Ночью я плохо спал… Какие‑то тревожные сны не давали покоя, и я проснулся, не помня ничего из сновидений, но совершенно не отдохнувшим.

При свете дня замок выглядел еще более удручающе. В донжоне обрушена крыша и все перекрытия, ров пересох, подъемный мост не мог быть поднят из-за отсутствия цепей или веревок для этого… Ворота еще могли передвигаться, но их заржавленные петли горестно визжали, жалуясь на небрежение.

На завтраке, как и на ужине, юная баронесса усиленно строила мне глазки и щебетала всякую чепуху. Ее отец скорее изображал мебель, чем выглядел живым человеком. Младший сын барона — подросток лет двенадцати, не сводил с меня восхищенных глаз. Позавтракав яичницей и какими-то овощами с огорода, я откланялся.

С облегчением я покинул это приходящее в упадок жилище. Баронесса долго махала мне вслед своим голубым шарфом с башни ворот.

Посовещавшись с лейтенантами, я выбрал дорогу в направлении города Шелсберри. Лейтенант Макгиллан там бывал и подробно все рассказал о том что видел.

Шелсберри выстроен на реке Шелл, что теперь лежала последним препятствием на нашем пути к западному побережью. Здесь единственная на много миль паромная переправа. Благодаря этой переправе город процветал. Здесь сходились дороги от западного побережья, с севера и с юго–востока. Торговцы, следующие по этим направлениям, неминуемо попадали к паромной переправе и в город.

Кабаки, кузницы, гостиницы — все в городе жило за счет приезжих.

Имело смысл поставить в городе свой гарнизон для контроля над переправой, но только до зимы. Зимой реку Шелл сковывал мороз, и по льду можно перебраться в любом месте. На зиму жизнь в городе замирала…

Уже ближе к вечеру посланный вперед разъезд вернулся с известием, что недалеко, в миле примерно от дороги, находится монастырь, и его осаждает толпа бродяг или разбойников. Я взял с собой горцев и сотню воинов и поскакал туда. Не то чтобы я горел желанием помочь служителям единого бога — просто мои люди, да и я сам, застоялись. Наше нудное странствие никак на войну не походило. За неделю мы потеряли одного Говарда. Столкнуться с врагом лицом к лицу и пустить ему кровь — вот путь воина. А так я уже начал сомневаться в своих действиях: зачем потрачено столько денег и времени на формирование отряда? Может, хватило и десятка горцев чтобы пересечь королевство?

За каменными стенами виднелись высоченные крыши монастыря, колокольня, торчала еще выше.

Толпа живописных оборванцев, раскачивая толстое бревно, колотила им по воротам. Со стены им грозили дубинками и бросались каким‑то мусором.

Я дал команду атаковать.

Развернувшись в две линии, мои люди, приблизились к толпе нападавших и, разрядив арбалеты в упор, выхватили мечи из ножен. Вопящие бродяги разбегались в разные стороны, их догоняли, топтали конями и рубили с седел. В несколько минут все покончено. Пару уцелевших приволокли ко мне за шиворот. Они грязно ругались и отказывались отвечать на мои вопросы. Я приказал их вздернуть на ближайшем дереве, что и было быстро исполнено.

Я подъехал к воротам.

Одна треснутая уже створка будто нехотя медленно отворилась…

Мы въехали внутрь на обширный и чисто выметенный двор монастыря. Нас встречало несколько фигур в черных рясах. Недалеко от ворот под охраной пяти сумрачных молодцов с окованными железом дубинками стояла повозка, запряжённая в пару лошадей. Я спешился и шагнул ближе

— Кого нам благодарить перед лицом господа за спасение обители? — раздался навстречу звонкий женский голос.

— Лорд Грегори! — я поклоном приветствовал монахинь. Монастырь то оказался женским!

— Я настоятельница монастыря Святой Бригитты, сестра Руфь…

Настоятельнице было лет пятьдесят, еще не старая, с худощавым аскетичным лицом.

— Не беспокойтесь, сестра Руфь мои люди не останутся здесь надолго. Мы следовали мимо и не могли не прийти на помощь. У вас, я вижу, гости?

— Да, это каноник из Шеллсберри, отец Петр…

Сестра Руфь вгляделась в мои глаза и побледнела.

— Откуда вы, лорд Грегори?

К нам спешил, переваливаясь как утка на ходу, толстенький мужчина в рясе.

Он поднял руку чтобы меня благословить, но рука застыла, он увидел и узнал меня…

— Дракон! — выдохнул каноник, округлив глаза, и попятился. Монахини пискнули от ужаса…

Я обернулся к своим людям, ухмыляющимся с седел на такую встречу.

— Спешиться! Обыскать монастырь! Монахинь всех во двор!

Солдаты посыпались из седел и разбежались по двору…

— Уважаемый каноник меня где то видел или слышал обо мне?

— Милорд, я видел вас в Корнхолле две недели назад…

— Каноник из Шеллсберри, побывал в Корнхолле и возвращается домой?

— Вы совершенно правы, милорд…

— Сэмми, обыскать повозку, все что найдете — сюда!

— Милорд, вы поднимаете руку на имущество не мое, но церкви — это великий грех, опомнитесь!

— Отец Петр, он же язычник! — взвизгнула настоятельница.

— Отец Петр вовсе не камень, сестра Руфь!

— Вам знакома святая книга?

— Конечно, она была в нашей библиотеке, и я ее прочитал, что в том удивительного?

Сообщение о том, что я прочитал Святую книгу Единого бога, поразило сестру Руфь… А тем временем Сэмми и горцы несли от повозки каноника увесистый сундук и кожаную сумку.

Усевшись на сундук, я открыл сумку, просмотрел свитки. После прочтения можно больше не задавать вопросов.

Здесь лежал отчет каноника о событиях в Корнхолле, с указанием лиц активно поддержавших меня, а также довольно подробный отчет о моих военных силах.

Кроме того, каноник вез церковную десятину, собранную в городе и на землях южных кланов в общей сумме 26 тысяч серебряных талеров. Здесь же и списки должников из числа горцев и горожан…

Жирное лицо каноника потело, и он дрожал все сильнее, по мере того как я просматривал бумаги…

— Ключ?

Ключ от сундука тут же извлечен из рясы мелко дрожащей рукой... Сундук оказался набит мешочками из холстины, я развязал один — на ладонь вылился ручеек серебряных талеров. Видимо, бродяги что‑то прознали. Им нужен не монастырь, а денежный сундук каноника!

— Вы собрали деньги на моей земле, дорогой каноник, естественно я просто верну их себе. Я вам даже благодарен за столь щедрую денежную помощь…

— Епископ меня убьет… — простонал каноник и упал на колени передо мною.

— Но поскольку вы шпионили на моих землях — я вас повешу как шпиона….

— Нет, нет... пощадите, милорд…

Я махнул рукой. Горцы подхватив каноника под руки поволокли его за ворота. Сестра Руфь закатив глаза, пошатнулась и повалилась наземь. Монахини запищали и засуетились вокруг.

— Милорд, пощады! Пощадите, и я скажу большую тайну, милорд!

— Верните его!

Каноника вернули, он трясся как последний лист на ветке под порывами ноябрьского ледяного ветра…

— Говорите вашу великую тайну!

Каноник приблизился и зашептал мне почти на ухо:

— Милорд… в крипте часовни, здесь в монастыре, в тайнике спрятаны слитки золота… епископ поручил их извлечь тайно и привезти к нему…

— Пойдемте, отец Петр, посмотрим на тайну епископа.

В крипте часовни, каноник отсчитал квадраты каменных плит и указал:

— Здесь…

Сэмми и Гвен Макнилл подцепив край плиты наконечниками копий, с трудом вывернули ее из ее места.

В глубокой каменной нише лежали трухлявые полусгнившие мешочки. Золото было там — Сэмми вынимал золото, а Гвен складывал его квадратной стопкой. Всего оказалось 30 слитков, около десяти фунтов каждый. Это огромное состояние! Столько золота я еще никогда не видел! Пожалуй, не стоило показывать нашим людям эту груду золота…

— Отец Петр, я вас прощаю, но не отпускаю. Мы следуем до Шеллсберри и проводим вас со всем почетом.

А скажите, епископ не говорил зачем ему эта груда золота потребовалась именно сейчас?

Каноник облегченно перевел дух.

— Его преосвященство готовит поход против еретиков Севера, и деньги нужны для наёма войска….

— Поход против меня?

— Пожалуй, можно было понять его преосвященство и так…

Я обернулся к своим людям. Гвен не отрываясь смотрел на золото, а Сэмми, опустившись на колени, гладил слитки как любимую женщину.

— Эй, парни, опомнитесь! — Я громко хлопнул в ладоши. — Вы теперь богаты — по три слитка можете забрать себе!

Они таращились на меня, не веря своим ушам…

— Но только никому ни слова!

Кроме монахинь и людей каноника в монастыре никого не оказалось. Кладовые и погреба монастыря понесли немалый урон в пользу желудков моих парней. Пока они насыщались в трапезной, Сэмми и Гвен погрузили золото в повозку каноника, туда же поместили и сундук с серебром. Подошли остальные роты отряда, и я объявил привал.

Опять задержка в пути. Золото меня не радовало, я охотно его бы обменял на взгляд золотых глаз сестры…

Утром после плотного завтрака мы двинулись дальше.

Главное было овладеть паромной переправой, и потому впереди ехала повозка каноника в сопровождении моих десяти горцев и конечно Сэмми, а милей сзади уже весь отряд. Я взял у лейтенанта Макгиллана его доспехи, а простой салад надвинул на глаза. Паромщики, увидев весь отряд, могли испугаться и отплыть назад к Шеллсберри, а может и того хуже — перерубить канат. Тогда бы мне пришлось вести отряд выше по течению, искать брод и терять не менее недели.

— А то и двух недель! — добавил лейтенант Макгиллан, рассматривая карту у меня в руках.

На паром грузился какой-то крестьянин, в его повозке туго набиты мешки с зерном. На паром могли, по моим прикидкам, поместиться за раз не более тридцать кавалеристов, а значит переправа всего отряда продлится долго. Нам нужна быстрота и внезапность…

Каноник, благословляя всех окружающих, въехал на паром, мы следом, и он отчалил. Река Шелл гораздо спокойнее и чище чем Клайв. Я смотрел на воду и видел стайки вьющихся рыбешек… Потом перевел взгляд вперед.

Шеллсберри стоял на крутом берегу. Его каменные стены потому не были высоки. Виднелись черепичные красные крыши, белая колокольня церкви. Каноник в монастыре пел как соловей, и благодаря ему я знал о том, что в городе находится небольшой гарнизон, около двухсот воинов, которые большую часть дня проводят в корчмах и с гулящими девками. «Жизнь в тихом месте опасна для души воинов, и кроме греха их ничего не привлекает!» — возмущался отец Петр. От паромной переправы вверх на гору, к городским воротам вела довольно крутая, но наезженная дорога. По ней на наших глазах к переправе сейчас спешил торговый обоз, из четырех повозок. Это могло нам здорово помешать…

Я подозвал Гвена и отдал приказ

— Как только повозка съедет с парома, берите за глотку паромщиков и отчаливайте обратно — не мешкая! Со мной останутся Сэмми, Ругер, Глен, Свен и Гайл. Остальные парни с тобой — готовьтесь!

Как только паром коснулся причала, мы подхлестнули лошадей и быстро оказались на берегу.

Горцы уже были готовы, и под угрозой их мечей паромщики сразу же отчалили обратно, замешкавшийся крестьянин на своей повозке застыл столбом и отправился в обратный путь.

— Эй, что за дело! — Заорал он, размахивая руками.

Мимо возмущенно вопящих возниц торгового обоза мы ринулись вверх по дороге, повозка каноника не отставала, кони храпели, но скакали вровень… Сэмми подхлестывал их не жалея…

Одолев подъем, я оглянулся, паром подходил к восточному пологому берегу, на котором уже появились всадники моего отряда.

Сбавив скорость, мы приближались к воротам города. Вдоль дороги покосившиеся хижины, но людей не видно.

На виселице у самых ворот болтался какой-то бродяга, судя по запаху уже не первый день. Правосудие не дремлет — одобрил я… Через сухой ров перекинут деревянный мост без перил. Кованые колеса повозки загрохотали по доскам.

На шум из ворот выступил стражник, увидел каноника, зевая убрался назад. Мы въехали в город…

Сразу за воротами мы спешились. Сэмми остался при повозке с каноником, а я и горцы направились к башне ворот. Убивать никого не потребовалось. Страж оказался один, ему надавали по шее и, отобрав копье, закрыли в каморке у самых ворот.

Заклинив механизм, опускавший решетку в проем ворот, я поднялся на самый верх — отсюда с башни Шеллсберри и окрестности видны как на ладони. Через серые тучи закатное солнце еле светилось. Пожалуй, до темноты весь отряд не успеет переправиться…

По контрасту с серым небом, город казался чистеньким и цветным… Красные и коричневые черепичные крыши, беленые фасады домов, белая колокольня церкви, стены из красного и голубоватого кирпича…

Это третий город королевства, захваченный мной без потерь… Я уже казался себе умудренным полководцем…

К ночи я уже сидел в особняке герцогского наместника, а Сэмми и горцы уже тащили туда же наши трофеи : мешки с золотом и сундук с талерами. Мои люди сновали по городу и вылавливали из кабаков местных вояк, мало из них кто держался на ногах. Попытки сопротивления были жестко подавлены.

Еще один день закончен. Расстояние между мной и Сью сократилось… Да, но где она теперь?

Глава 16

Тугие струи дождя хлестали с крыш на мостовую. Капли на стекле стекались в ручейки и убегали вниз, и так снова и снова.

Пятые сутки дождь поливал Шеллсберри.

Роты посменно несли службу на стенах и у парома. Паромщики теперь преданы мне душой и телом — я позволил им оставлять себе плату за провоз.

Мои люди получили по 5 талеров, и теперь весело прожигали эти деньги в корчмах с веселыми девками.

Все довольны от того, что не надо под дождем скакать по грязи куда-то в неизвестность.

Все торговые обозы я приказал заворачивать в город. Мне нужны слухи, сплетни — любые известия о Сью и ее отряде.

К сожаленью дождливая погода не способствует путешествиям. Всего два торговца проехали через Шеллсберри за эти дни. Но они мне ничего не смогли сказать о сестре.

У одного из них я закупил весь товар — тугие тюки овечьих шкур и приказал пошить из них для своих арбалетчиков зимние плащи на манер горских. Всех коней отряда прогнали через кузни для проверки подков и замены если необходимо…

Я сидел и ждал. День за днем, вечер за вечером… Путь под дождем мне, конечно, неприятен, но терпенье тоже имеет предел… Я ждал…

Сэмми каждый вечер приводил мне девку, но напрасно — я не захотел ни одну… Я вручал им горсть серебра и отправлял восвояси. Одни уходили с облегчением, другие с разочарованием. Все легко читалось на их лицах.

Разоруженных солдат гарнизона я приказал выгнать из города на следующее утро, но офицеры и наместник остались под арестом в доме каноника. Им регулярно носили еду и вино… Что с ними делать я так и не решил...

Вынужденное безделье мучило меня более всего. А не поискать ли собеседника среди офицеров?

Накинув плащ, я через площадь отправился в дом каноника. Гвен и Сэммми следовали за мной по пятам…

Арбалетчик снял брус с двери и распахнул ее передо мной.

При моем появлении офицеры, капитан и два лейтенанта, встали. Наместник — толстяк в мятом камзоле, подскочил из кресла как ужаленный осой…

— Милорд, нас казнят? — выпалил он.

В воздухе витал запах вина, перегара и потного страха… Я обвел взглядом лица пленников — кого мне выбрать?

Лейтенант, примерно мой ровесник, показался мне подходящим.

Я улыбнулся ему и поманил рукой.

— Пойдемте, лейтенант, составите мне компанию на вечер.

Все остальные перевели облегченно дух.

— Господа засиделись здесь, я прикажу, и вам приведут девок! Сэмми, распорядись!

Мы вернулись на второй этаж дома наместника к горящему камину.

Я налил бордового вина в кубок и подал лейтенанту.

— Лейтенант?

— Сэмюэль Жасс, милорд!

— Мне не стоит представляться?

— Конечно, милорд…

Мы выпили за знакомство. Он жадно проглотил вино. Розовощекий, с еле пробивающимися усами, с коротко постриженными вьющимися каштановыми волосами.

Мы расположились в креслах у камина напротив друг друга.

— Расскажите о себе, Сэмюэль.

Напряжение постепенно оставило офицера, и он разговорился. Ему 18 лет, его отец, барон Жасс, купил ему год назад должность лейтенанта в гарнизоне Шеллсберри за кругленькую сумму. Он третий сын, и военная карьера все что его ожидало в жизни... Сонная жизнь гарнизона ему не нравилась, ему хотелось приключений и битв… Слухи о мятеже горцев за Клайвом и о мятежных горожанах Корнхолла дошла до него, и он ждал войны, возможности прославиться, захватить трофеи…

Если бы я родился в семье барона третьим сыном — моя карьера могла стать такой же. — Подумалось мне.

— Если бы в тот день была моя очередь дежурить на стенах — вы нас так легко не взяли, милорд!

«Самонадеянный петушок!»

Я взял с камина кусочек мела и тут же на крышке стола набросал схему — река Шелл, город, переправа, свои силы изобразил 5 квадратами — гарнизона двумя.

— Прошу, Сэмюэль — вы комендант гарнизона — ваши действия!

Это его вдохновило, он взял мелок в руку.

Весь последующий час мы провели бои в разных вариантах. В трех победил я, в двух он.

Сэмюэль мне понравился, умный, настойчивый, не пустой спорщик и горлодер, только вот азартен….

Идея с блокированием дороги от парома к городу повозками гружеными камнем мне особенно понравилась. «Хорошо что Сэмюэль не был командиром гарнизона 5 дней назад!»

Мы выпили еще, и разговор свернул на женщин.

— Моя мать для меня идеал настоящей женщины! Хотел бы я встретить такую и связать с ней судьбу! Женщина с сильным характером — помощница мужу, твердой рукой растящая детей, не размазня и жеманница, или глупая пугливая курица, нет — сильная женщина, вот кого я хотел бы иметь рядом !

Она не бросала нас с братьями на нянек и служанок, она была всегда рядом и нежной и твердой! Благослови, господь, мою мать!

Слезы заблестели в его глазах.

— Сэмюэль — вы девственник?

Он запнулся и покраснел…

— Да, милорд — я не хожу к шлюхам и не трачу на них денег! — с вызовом произнес он — Плоть моя слаба, но мой разум сильнее плоти! Познать этих грязных тварей — все равно что изваляться в грязи. Грязь, правда, грязнит платье и тело — а совокупление с продажной женщиной грязнит душу…

«Да он просто проповедник чистый безгреховной жизни!»

Все равно он мне нравился… Он мне показался искренним и чистым человеком.

Наши вечерние встречи продолжились. Оказалось, что Сэмюэль читал многие книги из тех что понравились мне. Мы спорили, перебрасываясь цитатами из них и устраивали баталии с мелком в руке, но уже на большом столе в гостиной. Полированная крышка стола нами основательно испорчена.

Полдня мы посвятили битве за королевство — Сэмюэль дрался за лорда Холлилоха, а я за герцога… К моей радости меня разгромили наголову. Сэмюэль тоже ликовал, но потом умолк, лицо его вытянулось…

— Так значит победа за вами, милорд?

Он замкнулся и попросил отвести его обратно к пленникам…

Я обвел взглядом исчерченный стол, Сэмюэль нарисовал для меня план победоносной войны… Если бы все так просто! В ходе войны могут проявиться самые внезапные обстоятельства и переменить ход событий на противоположный — такого в исторических хрониках было много…

На следующий день этот десятидневный дождь наконец затих, выглянуло солнце и чувствительно стало холодать…

Первый же торговец, груженый вяленой и соленой рыбой с западного побережья, принес мне долгожданное известие — Сью с горцами заняла город Гартунг на самом берегу. Всего три дня пути… Огромных три дня до моей милой Сью….

Пора в дорогу. Собрав лейтенантов я объявил, что оставляю три роты в городе — на обратном пути паром нам пригодится. Две роты отправятся со мной в Гартунг. Старшим в Шеллсберри я оставил лейтенанта Макгиллана.

— Что с пленниками, милорд?

— Выдай каждому по лошади и вон за ворота! Только лейтенанта Жасса оставь — он поедет со мной.

Я ликовал, мое ожидание кончилось, кончился дождь…

Глава 17

Нахохлившийся, как мокрый воробей, Жасс ехал рядом со мной, под внимательными взглядами Гвена и Сэммми.

На первом же привале я попытался вернуть ему хорошее настроение.

Мы сидели у костра, завернувшись от ветра в зимние плащи, со свиной ноги на угли капал жир, а они злобно шипели в ответ…

— Сэмюэль, наша настольная игра в войну еще ничего не значит. Представьте, что вы наоборот — за герцога, а я сам за себя! Каковы ваши действия? И каков будет результат?

Пальцы лейтенанта зашевелились будто в поисках мелка.

— Подумайте в пути, а в Гартунге мы найдем самый большой стол и самые толстые мелки и повторим все заново…

Юноша ожил, теперь его голова была занята и причем основательно… До Гартунга вряд ли он вспомнит даже о возможности побега….

На этот раз мои люди вели в поводу еще около пятидесяти коней с вьюками, там запасы еды, вина, подков, арбалетных болтов, а также защитое в овечьи шкуры золото и серебро нашего приятеля каноника Петра.

Мы конечно же передвигались быстрее торговых повозок, и к концу второго дня я увидел стены Гартунга, а за ним волнующееся осеннее море. Накатанная дорога здесь проходила через неглубокое ущелье, а потом открывался выход на треугольную долину до самого города. Далее до городских стен тянулась мощеная дорога, по обочине торчали шесты.

Каменные сумрачные стены Гартунга приближались, и я наконец разглядел стяг с золотым драконом на башне ворот.

Пришпорив коня я скакал вперед, все отстали… Сердце вырывалось из груди… Я добрался до своей цели…

На краю рва конь встал. Мост поднят.

— Эгей! Открывайте ворота, лентяи!

Появились над зубцами головы в клетчатых беретах.

— Да это же голос лорда Грегори! Милорд, это вы?!

— Или я или мой призрак — открывайте и проверьте! — я захохотал.

Мост со скрежетом опустился к ногам моего коня, распахнулись ворота. Горцы выходили мне навстречу, с алебардами и арбалетами наготове. Я снял с головы шлем.

— Теперь узнаете? — Приветственные крики раздались в ответ.

Сзади приближался топот копыт. Отряд меня нагнал.

— Где миледи? Сэмми, отдай парню своего коня — он меня проводит к сестре!

В сопровождении горца я скакал по узким улочкам и в этот момент я любил этот сумрачный город и эти узкие улочки и даже чавкающую под копытами грязь…

Мы доехали до центра городка, на мощеную площадь.

Здесь наших горцев было много, но никто даже не оглянулся на нас, они столпились у двухэтажного дома, судя по вывеске гостиницы. Они слушали.

Я спешился и, раздвигая горцев, устремился вперед. Сью пела, этот голос казался мне слаще меда, он трогал за тайные струны души… С трудом я вошел в дверь — горцы узнали меня, но всего лишь молча пропустили вперед, для них главным был голос Сью, ее песня:

Она сидела на стуле и пела словно для себя, трогая струны любимой маленькой арфы, но ее слушали, замерев, две сотни мужчин. Печальная дудочка сопровождала песню. Я не видел дудочника, да и что мне до него — я видел Сью. Она похудела и осунулась. Но золотые волосы горели огнем при свете ламп. В кожаном камзоле, в зеленой шерстяной юбке, из-под которой видны носки кавалерийских сапог. Я пожирал ее глазами, а печальная песня закипала слезами в глазах.

Милая Сью… я смотрел и не мог наглядеться, она рядом, совсем рядом… Я видел движение ее губ, движение груди при вдохе… Я безмерно счастлив, но почему так печальна песня?

Она замолкла. Тишина, вздох сотни человек и крики восторга обрушились со всех сторон. Улыбаясь, Сью подняла глаза и увидела меня.

Я сделал шаг, она бросилась навстречу, и мы обнялись под крики горцев.

Она покрывала быстрыми поцелуями мое лицо, а я лишь молча улыбался, обняв ее за похудевшую тоненькую талию, из моего горла не мог подняться ни один звук…

Разрумянившаяся Сью подлила вина в мой бокал. Но ни еда ни питье не лезли в глотку… Я смотрел на ее лицо, тонул в ее янтарных глазах.

— Твоя бородка тебя сделала старше… — она провела рукой по моей заросшей щеке, я поймал ее руку и поцеловал ладонь, потом каждый пальчик отдельно. Она хихикнула

— Щекотно!

— Это не бородка — просто щетина за три недели пути к тебе выросла — я не догадался прихватить из Корнхолла брадобрея!

Сью занимала большую комнату на втором этаже гостиницы. Внизу в большой зале гремели голоса и смех. Гвен Макнилл выставил выпивку для всех горцев…

— Как ты прожила этот месяц среди толпы мужчин?

— Я пою им песни, а они делают для меня все что я пожелаю… — она улыбнулась — Кроме того, здесь со мной есть и горские девушки — я не единственная девушка в отряде.

— Я слышал как они называли твой голос — золотым!

— Мы все соскучились по дому, по нашей долине и для моих парней песни как ниточка, протянутая в горы.

— Странная это война — герцоги попрятались в свои норы как крысы!

Я рассказал сестре о своих планах по наему к весне инженеров в Конфландии и потом рассказал уже о своем походе. Случай с золотом каноника ее развеселил… Я рассказал про лейтенанта Жасса и его страсть к составлению планов военных компаний…

— Следует привлечь его на нашу сторону, его умная голова дорого обойдется его противникам…

— Представь его мне.

— Завтра, милая моя, завтра. Сегодня я тебя ни с кем не хочу делить…

Она улыбнулась и пошла к двери. Зазывное движение ее бедер под юбкой заставило меня затаить дыханье.

За дверью оказался Сэмми и две горянки. Сэмми похоже пользовался успехом. Девушки хихикали и крутились вокруг него...

Увидев Сью вся троица примолкла. Сэмми галантно поклонился.

— Это Сэмми, он мой камердинер вместо Говарда.

— Неважный камердинер — хозяин не побрит и где вода для мытья? Молли, Клауди — несите горячей воды с кухни для милорда — ему надо помыться с дороги!

Сью вернулась ко мне. Я встал, обнял ее и поцеловал в губы. Сначала нежно, потом все сильнее и сильнее. Сью отвечала мне, положив руки на плечи. Ее волосы пахли луговыми травами. Губы были медом, а поцелуй просто бальзамом для моей истомившейся души.

Мы с трудом оторвались друг от друга, только после осторожного стука в дверь… Горянки внесли по кувшину с горячей водой, следом Сэмми нес два кувшина.

Штора из зеленого бархата распахнулась — открыв вторую половину комнаты. Там стояла широкая кровать с резными колоннами под пышным балдахином из набивного шелка.

У другой стены за ширмой оказалась большая емкость из белого тусклого металла.

Парящую воду добавили туда.

Вымыться не помешало бы… Я сам и моя одежда пропахли дымом костров и конским потом. Конечно и своего пота тоже хватало.

— Располагайся, Грегори — я приду потереть тебе спину — засмеялась Сью.

Она вышла, задернув штору, следом за девушками–горянками и Сэмми.

Я быстро разделся и попробовал рукой воду. В самый раз!

Это неизъяснимое блаженство — опуститься в горячую воду после долго пути, после ночевок на земле, прикрывшись попоной или шерстяным плащом…

Я погрузился в воду с головой, лицо обожгло непривычным теплом, в уши налилась вода, но наслаждение горячей водой казалось столь сладостным, что мелкие неудобства просто не замечались.

Когда я поднял голову из воды, меня уже ждали руки Сью. Она у меня за спиной, но восхитительный запах ее кожи и ее волос пьянил меня сильнее вина.

Она намылила мои волосы, потом смыла пену. Крепкие ее ладони, размяли мышцы моей шеи. Потом намылили спину. Я охотно ей повиновался… Касание ее рук возбуждало меня все больше и больше...

Тщательно помытый, с кожей хрустящей как осеннее яблоко на крепких зубах, я выбрался из чана. Сью накинула мне на плечи простыню. Тщательно вытершись, я наконец обернулся.

На Сью только мужская рубашка в мокрых пятнах от воды. Скрестив руки под грудью она улыбалась, слегка прищурив глаза… Ткань туго обтянула соски ее грудей…

Сбросив простыню на пол, я подхватил ее на руки и отнес туда где хотел бы видеть — на широкую постель…

Целуя и лаская, я освободил ее от рубашки, и тут моя рука наткнулась на тугую повязку на правой ноге чуть выше колена.

— Что это? Ты ранена?

— Уже зажило… почти… молчи,… иди ко мне…

Я медленно приходил в себя... Сью лежала рядом тесно прижавшись, она закинула ногу на меня. Все случилось на самом деле или это только почудилось?

— Это было на самом деле… — прошептала Сью…

Я молчал, просто слова не приходили на ум — Я только что лишил девственности свою сестру. У людей это большой грех, но что для драконов законы и обычаи людей?

— Тебе понравилось?

— Сью, любимая, люди много говорят и пишут про рай и райские наслаждения… А ты мне только что его подарила…

— Льстец... — промурлыкала Сью… и быстро чмокнула меня в щеку.

Глава 18

Я проснулся утром и не нашел рядом Сью. Моя постиранная и уже высохшая одежда лежала на стуле рядом с постелью. Я оделся, взгляд мой против воли вновь и вновь возвращался к высохшему пятну крови на простыне.

Сью потеряла голову? Я в это не верил… Из нас двоих она оказалась самой рассудительной и волевой — она всегда делала только то что хотела сделать.

Пожалуй именно она унаследовала железный характер отца, а мне видимо достался характер нашей матери…

Раздвинув штору я вышел в комнату. Завтрак ждал меня на столе. Жареная рыба, ломти белого хлеба, яблоки и кувшинчик с элем.

Я не спеша ел. Я чувствовал себя опустошенным… Почти два месяца рвался к Сью, преодолел много миль, мок под дождями… Вот я здесь и что дальше… Войны не получилось в виду отсутствия противника. Я получил от Сью то чего только в мечтах желал… И вот я ем в одиночестве эту костлявую рыбину и не знаю что я буду делать потом… Мне эти мысли не нравились, но другие в голову не шли.

А что с моими людьми — я ускакал от них со скоростью ветра… Хорош полководец и покоритель городов!

Покончив с завтраком, я застегнул на талии пояс с кинжалом и спустился вниз.

Служанки наводили порядок за столами и встретили меня поклонами. Вечером я не обратил внимания на эту корчму, теперь при свете дня стало ясно почему именно здесь поселилась Сью. Здесь просто идеальный порядок, что очень удивляло, после вчерашней попойки горцев. Наши горцы не чистюли, надо признать… Пол вымощен кирпичом, поставленным на ребро. Все чисто выметено. Столы и скамьи выскоблены и светятся чистым деревом... В очаге уже разводили новый огонь. Надо посмотреть на хозяина этого заведения…

На мостовой рядом с дверью стоял Сэмми, держал в поводу моего коня.

— Сэмми, ты ждал меня?

— Доброго утра, милорд, миледи распорядилась, и я жду! — он пожал плечами — Накиньте плащ, милорд, в этом городке неприятные сквозняки! Миледи ждет вас на башне ворот.

Сэмми сопровождал меня верхом.

Язык его конечно как всегда был не на привязи. Я не успевал задать вопрос, как уже слышал ответ.

Моих людей разместили по домам горожан. Горцы с Гвеном Макниллом, гулявшие вчера далеко за полночь, еще спали… Городок маленький и аккуратный, только вот ужасно сырой, и сквозняки пробирают до костей…

Мы доехали до ворот, и только тут я увидел горцев. С десяток их грелся у костра. А где же все люди Сью, ведь она увела с собой из Корнхолла около двух тысяч? Один из горцев принял поводья моего коня и сообщил о том, что миледи наверху, на башне.

Закутавшись в зимний плащ, Сью стояла у зубцов, лицом к дороге.

— Доброго утра, милая…

Она взглянула из-под капюшона, усмехнулась.

— Доброго…

Я встал рядом и просто опешил!

Вся треугольная долина перед городом, включая дорогу, по которой мы вчера приехал — словом все пространство до ущелья покрывала вода! Море залило все вокруг!

— Наводнение?

— Нет, что ты Грегори! Это просто прилив…

Сью рассказала мне, что город Гартунг возведен на скалах, а отмели вокруг каждую ночь уходят под воду. Гартунг стоит по колено в воде — говорят местные жители. После полудня начинается отлив, и вода уходит. Горожане в отлив выходят собирать рыбу, запутавшуюся в сетях и прочих хитроумных лабиринтах, плетеных из ивовых веток. Люди получают рыбу не выходя в море — море само снабжает их едой. Горожане коптят рыбу и засаливают — излишки сбывая торговцам… Торговцы завозят в город все необходимое: ткани, мясо, хлеб, кожу, посуду и даже дерево для очагов.

С полуночи до полудня Гартунг неприступен.

— Зачем здесь город? Зачем построены стены? Рыбу могут собирать и жители деревни.

Сью протянула мне раскрытую ладонь — яркий, медовый поблескивал кусок янтаря…

— Горожане собирают янтарь, а потом уж рыбу… После полудня почти все население явится к воротам с корзинами и будет ждать отлива …

Янтарь основной ингредиент в магических опытах — он же единственный материал, способный набирать в себя и хранить магическую силу… Но я никогда не слыхал о том, что янтарь просто собирают на песке после отлива…

— Около месяца назад город покинули солдаты герцога и маг. Горожанам приходилось туго — кроме рыбы у них ничего не было… Потом появилась я, и теперь этот город наш — горожане поклялись быть верными лордам Холлилоха… Подвал под гостиницей просто набит мешками с янтарем.

— Зачем нам этот город по колено в воде? Зачем нам янтарь — теперь когда магии нет — кому он нужен?

— Гартунг нужен мне, Грегори, поверь, очень нужен — Сью была тверда.

— А где же твои люди, уже утро, а я встретил всего горстку?

— Три дня назад я отправила пятнадцать сотен на заготовку леса, и заодно пусть поохотятся, — рыба, признаться, уже стоит поперек горла!

— Сью, скажи что ты задумала? Неужели зимовать в этом сыром и холодном городе?

— Вовсе нет! Я жду новостей от одного верного человека.

— Из Гвинделхолла?

— Тише… И у стен бывают уши…

— Сью, ты что-то от меня скрываешь. Оставь свое лукавство!

— Ты все узнаешь, Грег, все — но в свое время…

— А что мне делать теперь? Я думал вернуться с тобой к зиме в Холлилох…

Она повернулась ко мне. Посмотрела пристально в глаза…

— Зимой мы вернемся в наш дом, обещаю… А пока представь мне своего пленника, как там его имя?

— Сэмюэль Жасс…

Мы спустились с башни, сели на коней и неторопливо поехали назад в гостиницу. Я послал Сэмми найти лейтенанта Жасса.

При свете дня улочки Гартунга не стали более привлекательными. Двух и трехэтажные дома, сложенные из известняка, на многих окнах ставни. Дома стоят так тесно, что на многих улочках с трудом смогут разминуться два всадника. На этих узких улочках хозяином являлся ветер, он нахально пытался пробраться под плащ и забрать тепло с собой. По прохладной погоде удивительно не увидеть дымки над крышами.

— Здесь что, не любят топить печи?

— Ближайший лес в двух днях пути, и дрова очень дороги, горожане собирают плавник в отлив, сушат на чердаках. Очаги затапливают только когда надо приготовить еду — обычно рыбу…

— Поэтому ты послала горцев в лес?

— Да, я хочу сделать для горожан запас дров на зиму…

Мы вернулись в комнату Сью, а через несколько минут в дверь постучал запыхавшийся лейтенант Жасс. Он смутился и покраснел увидев Сью.

Я представил их друг другу. Жасс галантно поцеловал руку сестры и был приглашен к столу.

— Лорд Грегори много рассказывал о вас… Он сказал, что у вас самая светлая голова от берегов Клайва и до пролива…

— О, миледи, он преувеличивает! Мы всего лишь обсуждали ход сражений из старинных хроник и немного пофантазировали… Это просто была игра, вроде шахмат...

— Вы играете в шахматы, Жасс?

— Конечно, миледи.

— Клауди — неси мои шахматы — быстрее, быстрее, пока наш гость не передумал!

Я уныло подпер рукой голову. Теперь я буду лишним в этой компании, как всегда бывало в нашем замке, когда отец выставлял на столе в библиотеке доску с фигурами и к нему присоединялась Сью. Эта игра меня никогда не увлекала, я терялся и начинал делать ходы наобум, и конечно моего короля быстро брали в клещи. Я налил себе в кубок вина и, откинувшись на кресле, наблюдал за Сью и Сэмюэлем. Сью морщила лоб, покусывала нижнюю губу в момент раздумий. Глаза ее азартно блестели. Тонкие пальцы брали фигуры, легким небрежным касанием.

Жасс бледнел, краснел, надувал губы, тер кончик носа в волнении.

Они перебрасывались короткими фразами, замирали, двигали фигуры, в общем были полностью поглощены своей игрой. Взгляды их падали только на доску…

Через полчаса я уже ревновал Сью не только к Жассу, но и к этой доске с фигурками… Меня не видели и не замечали, я стал малозаметным и неинтересным как скажем стул или занавеска…

Я встал и извинившись вышел за дверь. Похоже, этого также никто и не заметил…

В зале на первом этаже Гвен Макнилл с десятком родичей из клана успешно боролся с похмельем при помощи пары кувшинов эля... Сэмми тоже сидел с ними за столом и что‑то втолковывал горцам, размахивая руками.

Площадь была пустынной. Здание церкви привлекло мое внимание высокой двухстворчатой дверью с множеством фигурок и затейливыми узорами. Я подошел поближе. На дверях были представлены сцены из святой книги Единого бога. Неизвестный мастер искусно вырезал это из непонятного материала, белого с желтоватым отливом… Я потрогал пальцем, гладкий материал походил на кость…

— Эти барельефы из слоновой кости — пробурчал голос за моей спиной.

Худощавый священник в черной рясе, с корзинкой в руке…

— Двери открыты — можете войти…

Я воспользовался приглашением.

Два ряда колонн прямо от входа делили внутреннее пространство на три части. В центре блестел позолотой алтарь. От каждой колонны на меня скорбно взирали грубоватые лица святых. Статуи вырезали похоже из песчаника. Определив корзинку куда‑то, священник быстро вернулся.

— Я отец Симон, а вы лорд Холлилоха и брат миледи.

— Да, вы не ошиблись…

— Желаете посмотреть мою коллекцию янтаря?

В подвале под алтарем находилась сухая комната, примерно десять на пятнадцать футов. В центре комнаты стоял медный подсвечник с полусотней свечей в разной степени истаянности… Отец Симон не спеша зажег их все от свечи, что принес с собой. По всем стенам комнаты, на наклонных каменных столах лежали деревянные неглубокие ящики, разбитые на ячейки. При все более ярком свете разгорающихся свечей в каждой ячейке засветились разными оттенками желтого кусочки янтаря.

— Я собираю это уже два десятилетия, все время пока живу в этом городе и несу слово божье горожанам….

— У вас богатая коллекция, отец Симон, но неужели никто из магов или людей герцога не пытался наложить руку на это великолепие?

— А вы первый человек, увидевший мою коллекцию, лорд Холлилоха!

— Человек ли я?

— Человек! — твердо сказал священник и строго посмотрел в мои глаза — Есть легенды, что янтарь — это застывшая кровь древних драконов! Ваши глаза похожи цветом на янтарь, но вы не дракон — вы человек, и душа ваша человеческая — нежная и способная к сопереживанию…

— Вы только что увидели меня, и такие выводы?

— Вы человек, а значит созданье божье! А прожитые годы сделали мои глаза острее…

— Были ли драконы божьими созданиями?

— Все создано богом и драконы тоже, я убежден!

— Вряд ли церковные иерархи с вами согласятся, отец Симон!

— Они слепы, в их глазах только золото, а в сердцах только гордыня! Они смотрят на мир, но не видят его!

Они такие же властолюбцы и стяжатели, как и короли и прочие светские владыки! Господь и вера людская для них лишь средство по пути к деньгам и власти, и потому их души давно уже в лапах врага божьего!

«Похоже, отец Симон давнишний кандидат для рассмотрения в церковном суде! — подумал я — «церковные власти не терпят таких критиканов»

— Вы не боитесь так со мной откровенно говорить?

— А вы человек абсолютно не связанный с церковью и, я думаю, с моими словами согласны…

— Отец Симон, я слишком молод и у меня нет такого жизненного опыта, чтобы делать по поводу иерархов церкви подобные выводы. О церкви я больше знаю из книг, в моей жизни пока места для единого бога не находилось… Первого священника в жизни я увидел только год назад. В нашем замке нет часовни, и никогда не ступала к нам нога священнослужителя. Мой отец был оборотень и маг — вас это не пугает?

— Совсем наоборот, я надеюсь, что именно вы сможете изменить жизнь в королевстве и помочь церкви занять ее настоящее место — в душах людей, отбросить стяжательство и гордыню! Теперь нет больше магии. И я боюсь, потеряв этот противовес в лице магов, церковь покажет самое неприглядное из своих лиц…

Сейчас все боятся только вас, и в ваших, только в ваших силах повернуть жизнь как всех людей так и церкви в королевстве на путь к богу, к истинной жизни по заветам божьим!

Старичок меня смутил, его убежденность и напор просто подавляли.

— Каковы же перлы вашей коллекции, отец Симон?

— Вот — вот это просто алмаз моей коллекции! — подбежав к ящичку, священник быстро и безошибочно выхватил кусок янтаря и протянул мне

— Смотрите через него на пламя свечи!

Кусок янтаря, в пол-ладони величиной, казался теплым на ощупь. Зажав его между большим и указательным пальцами, я вгляделся… Маленькое обнаженное девичье тело с крыльями бабочки — я не верил своим глазам — были видны груди с торчащими сосками, тончайшая талия, округлые бедра и гладкий низ живота. Рот миниатюрного создания распахнут в крике, в огромных глазах ужас…

— Что это? Кто это?

— Если сын дракона не знает, то как я могу знать что это за создание! — пробурчал отец Симон…

Я нашел этот янтарь в песке после отлива. Больше ничего подобного я не находил, другие тоже — иначе я бы узнал… Хотите помочь мне в поисках янтаря?

Отец Симон отказался от коня, и мне пришлось сопровождать его пешком до ворот, а потом по дороге к обнаженным после отлива песчаным отмелям… Море отхлынуло, оставив клубки водорослей, различную морскую живность, куски плавника. Множество горожан бродило с корзинками по отмелям — кто искал янтарь, кто собирал рыбу и плавник…

Поиск янтаря по-настоящему увлек меня, и более трех часов мы бродили с ним, выписывая зигзаги на плотном тяжелом песке. Как новичок в этом деле я не очень преуспел — всего пара кусочков янтаря, к сожалению, совершенно прозрачных. Отец Симон набрал же две полные горсти.

Начинало смеркаться, когда за мной явились мои горцы и Сэмми. Только тогда я почувствовал усталость, голод и свои сырые и холодные ноги…

Я предложил священнику коня для возвращения в город, но он отказался.

— Но что же я могу для вас сделать, отец Симон?

Старичок прищурился и с ехидцей сказал

— Попросите миледи вернуть в храм крестильную купель, она только посеребренная поверх меди и ценности ни для кого кроме меня не представляет!

Глава 19

Шли дни за днями, слагались в недели. Прошел месяц, начался другой. Вернулись горцы с бревнами на волокушах и с ворохом дичи. Еще отряд мы отправили на заготовку леса и мяса. Сью распорядилась раздать и дерево и мясо всем горожанам поровну. Редкие торговцы наезжали в Гартунг, но ничего нам нового сообщить не могли.

Море приходило и уходило…

Днем я занимался фехтованием с Гвеном Макниллом, иногда посещал отца Симона, обошел весь город и теперь держал его план в голове с точностью до домика гробовщика, если можно было назвать гробовщиком человека, зашивавшего умерших горожан в саваны. Умерших здесь предавали морю, прямо с крепостной стены.

Стены, обращенные к морю, возведены на скале. Осенние бушующие волны бились о скалы, а брызги долетали до зубцов наверху. Ни один корабль ни смог бы подойти к этой стене — его разнесло бы в щепки… Здесь даже караульных не выставляли.

Дни становились короче, ночи все длиннее. Только длинные ночи мирили меня с этим скучным времяпровождением. Я и Сью заново открыли для себя радости любви… Увы, только ночами Сью принадлежала мне…

Днем она командовала горцами, горожанами, играла в шахматы с Жассом, корпела над книгами из башни покойного магистра Брокена, вечером долго блаженствовала в крестильной купели в ароматной воде...

Сью наотрез отказалась возвращать отцу Симону эту церковную утварь.

— Я что должна мыться в тазике? — возмущенно заявила сестра. — Для крещения младенцев у него имеется небольшая по размеру посуда — я на нее не претендую!

Иногда вечером Сью спускалась в общий зал и пела свои песни… Я, замирая, слушал ее вместе со всеми ее грустные песни…

— Почему у тебя такие печальные песни, Сью? — спросил я ее поздней ночью, после бурных ласк, когда она лежала рядом, положив голову мне на плечо. — Тебя что-то тяготит или беспокоит?

Она только засмеялась в ответ, серебристый тихий смех рассыпался бусинками….

На следующий вечер Сью не спустилась вниз.

— Я приготовила для тебя песню и спою ее только тебе.

В серебряных кубках поблескивало вино. Потрескивали свечи. Она взяла свою маленькую арфу и пробежала по струнам тонкими изящными пальцами...

Я был потрясен до слез. Не нашу ли судьбу предугадала Сью… Быть в вечном пути на Дороге Сна, стать призраками…

Закончив песню, Сью, подхватив кубок, села ко мне на колени, и мы пили вино из уст друг друга… Наша кровь не была холоднее льда. Мы жадно любили друг друга, даже толком не освободившись от одежды…

За окном первый снег огромными снежинками падал тихо с темных небес на серый, мокрый город Гартунг.

Утром нас разбудил громкий стук в дверь.

Я быстро натянул штаны, подбежал к двери.

Гвен Макнилл тяжело дышал.

— Милорд, там наши… рубятся в ущелье с кем-то… Но до них по воде не пройти!

— Быстро поднимай всех, моих лейтенантов ко мне!

Сью уже была на ногах и быстро одевалась. Вбежавшие девушки помогли ей. С помощью Сэмми я натянул свои латы… Сью уже внизу и отдавала распоряжения…

Тяжело топая по ступеням я тоже спустился вниз, а потом вышел на площадь. Яркий блеск снега ударил в глаза, и я зажмурился. Вооруженные горцы бежали к площади со всех сторон, морозный снег хрустел под ногами, изо ртов вылетали облачка пара. Под рассветным солнцем снег на площади, на крышах домов светился голубым цветом…

— Я к воротам, веди следом своих арбалетчиков! — крикнула Сью и, пришпорив коня, ускакала прочь в вихре снежной пыли. Толпой за ней бежали горцы…

Я сел на коня, натянул на уши горский берет. Первый мороз кусал за уши. На усах и бороде мигом появился иней.

— Сэмми — зимний плащ сюда! И для миледи тоже!

Враг пришел с первым снегом — кто это может быть? Люди герцога наконец решили проверить нашу сталь?

Наконец прискакали мои лейтенанты Макгайл и Макалистер и с ними Сэмюэль Жасс. Все закутанные в зимние плащи из овечьих шкур…

— Поднять всех людей и к воротам, взять запас болтов побольше!

На ворота мы с Жассом с трудом смогли подняться — ступени обледенели. На стенах густо стояли горцы.

Я подошел к Сью и накинул на плечи лохматый плащ, она благодарно кивнула…

Из далекого ущелья неслись крики, рев, звон стали, ржанье лошадей, но солнце било нам в глаза — ничего не разглядеть. Главное — было время прилива и морские воды отделяли нас от горцев, три дня назад посланных в лес за дровами…

— Наших пять сотен — сколько же у врага?

— Чтобы смело напасть на пятьсот горцев — не менее двух тысяч, я думаю…

— До начала отлива еще три часа — сейчас мы ничего не сможем сделать, Сью. Надо ждать.

Сью ударила кулаком по камню и зашипела от боли.

— Я уже говорил миледи — этот город — большая ловушка — шепнул сзади Жасс.

— Нет смысла держать людей на стенах три часа на морозе.

— Ты прав, Грегори…

Следующие три часа Сью мерила башню шагами. Наши люди внизу у ворот разложили костры и жарили на них мясо и рыбу. Было тихо, ни смеха ни перебранок… Из ущелья доносились звуки боя… Успеем ли — это отражалось на лицах всех.

Я все же принес Сью кубок с гретым вином и крылышко жареной курицы и заставил все съесть и выпить.

— Это я виновата, Грег, я слишком надолго здесь задержалась…

— Не вини себя, еще все можно исправить — у нас более двух тысяч воинов — кто устоит перед ними… Когда начнётся отлив, я с конными арбалетчиками двинусь вперед, воды будет коням по брюхо, и мы раньше пеших доберемся до ущелья. Мы завяжем бой и прикроем горцев, а потом ты двинешь всех пеших. Хорошо?

Она кивнула молча. Под капюшоном плаща ее лица не видно. Я обнял ее.

— Малыш, все будет хорошо, поверь мне! Прошу только, останься здесь! Мне будет там спокойнее… зная что ты в безопасности…

Когда начался отлив и начали открываться ворота, я уже внизу, впереди своих людей, и надел стальной шлем с драконом на гребне прямо на берет.

Двуручный меч мой был привязан к седлу, я вытянул из ножен меч–бастард и скомандовал:

— Вперед!

Вода доходила до стремян, и конечно скакать мы не могли, течение отлива было направлено нам навстречу.

Я упрямо направлял коня вперед, между шестами, торчащими из воды каждые тридцать шагов.

Но постепенно давление воды уменьшалось, мы ускоряли коней…

Теперь я видел то, что ждало нас впереди на входе в ущелье. На завале из бревен, телег и конских и человеческих трупов несколько десятков горцев, истекая кровью, рубились с солдатами герцога Бронкасл — я узнал их по гербам с черной волчьей головой.

Как мы заранее условились, быстро спешившись, арбалетчики дали залп по врагу, потом рота Макалистера с мечами бросилась вперед, а рота Макгайла занялась перезарядкой арбалетов.

Я кричал, все вокруг кричали, мы мигом оказались на гребне завала и ударили… Я зарубил одного, ударил в зубы другого, сбросил его вниз. Подоспели люди Макгайла и дали залп в упор.

Головорезы герцога побежали. Я оглянулся — толпа горцев, по пояс в морской воде догоняла нас. Ревели они просто оглушающе!

Я махнул мечом.

— В погоню! Вперед! Режь их!

Мы преследовали их до конца ущелья и рубили в спину. Мокрые горцы обогнали меня. Я оперся на меч и встал, тяжело дыша. Сердце тяжело колотилось в груди, горло резал воздух, я стал мокрым от пота. Плащ я потерял в самом начале. Иней начал покрывать края моих забрызганных кровью лат… Облачка пара вырывались изо рта при каждом выдохе.

Я остановил своих арбалетчиков и приказал перезарядить арбалеты. И вовремя…

Вместо спин горцев я увидел их лица. Они бежали назад, прямо на меня, также толпой. Раскрыв рты, выпучив глаза, они бежали, нет, они ломились как стадо кабанов через подлесок, перепуганное волчьей стаей…

Они нас сметут — мелькнула мысль. За горцами скакала панцирная конница, опустив вниз копья с разноцветными флюгерами…

Я обернулся к арбалетчикам

— Быстро! Наверх по склону!

Лейтенанты дублировали мою команду — подкрепив ее затрещинами и пинками. Арбалетчики как тараканы, цепляясь за кусты терновника, полезли на склоны ущелья…

Я от них не отставал. Мы едва успели убраться с дороги запаниковавших горцев. Их преследовало по меньшей мере пять сотен панцирников… Хорошо, что в этом узком месте они не могли развернуться более чем десятком в ряд...

— По моей команде! Приготовиться! Целься! Пли!

Две сотни болтов с треском и звоном врезались в конницу.

Кони, люди, все смешалось в кучу. Крики, ржанье, звон металла. Мгновенно возникший завал из бьющихся тел перекрыл дорогу остальным атакующим…

Мы воспользовались этим и побежали назад к выходу из ущелья изо всех сил…

Горцев здесь мы уже не нашли — они далеко опередили нас, и их толпа была уже на половине пути к городским воротам… Наших коней они всех увели… Позади ковыляли только раненые…

Конница врага маячила где‑то в средине ущелья, опасаясь приближаться к нам на дальность арбалетного выстрела. Здесь на завале они не смогли бы нас атаковать, для этого им пришлось бы спешиться… Сэмми принес мне зимний плащ и флягу с еще теплым вином. Я жадно выпил половину, но нисколько не опьянел…

Только теперь я увидел хрипящего рядом, лежа на спине, молодого горца. На побелевшем лице алая кровь ярко выделялась. У него была рана в грудь. Из раны пузырилась кровь… он захлебывался своей кровью… Он мог только смотреть — в его глазах было такое отчаяние и такая надежда.

Кончики моих пальцев закололо ледяными иглами, я стянул латную перчатку с правой руки и положил ладонь прямо на пузырящуюся рану. Все это произошло будто помимо моей воли… Тепло отхлынуло от моего лица, от груди, как будто я мгновенно остался обнаженным на морозном ветру. Я перевел дух, кружилась голова, мне было холодно…

Горец испуганно смотрел на меня, я медленно снял руку с его груди. Раны не было… Она исчезла… Я посмотрел на ладонь — она вся перемазана кровью…

— Я жив, милорд…

Горец привстал, ощупывая свою грудь... сунул руку за пазуху…

— Рана пропала….

Я сел, ноги не держали, откинулся назад, кажется на чье-то мертвое тело. Я сидел и счастливо улыбался…

Магия вернулась… Значит, в мире вновь появился дракон… Значит, не только Дорога Сна ждет нас впереди… Сэмми стоял на коленях у моих ног, в выпуклых темных глазах смешались страх, восторг и преклонение...

Потом прискакала Сью с сотней горцев и привела наших коней. Подобрав раненных, мы вернулись за городские стены. Мороз усиливался. Сегодня горожане впервые не вышли на отмели за янтарем и рыбой….

Глава 20

Из отряда в пятьсот горцев уцелела только треть, почти все ранены…

Мои арбалетчики потеряли десяток убитыми, и два десятка было ранено.

Мы с Сью сидели у очага на первом этаже гостиницы, отогреваясь в ярком пламени. Мы слушали доклады о потерях, но мысли наши не об этом…

От завала в ущелье мои люди прихватили раненного в ногу пехотинца из герцогского отряда. Он оказался говоруном.

Отряд возглавляет сын герцога — Генрих, в отряде тысяча конница и две тысячи пехоты, спешно набранной в южных землях королевства. Ждут старшего герцога — он будет с основными силами в ближайшие дни…

— Мы сидим в мышеловке и ждем котов…- пробормотала Сью… — А горцы убежали из боя как мышки…

— Мне надо сказать тебе кое-что важное… — прошептал я ей на ухо — Идем…

Я отпустил командиров с приказом отдыхать и готовиться к бою.

Я отвел Сью в ее комнату… Здесь было холодно…

Сэмми расстарался, и нам принесли две жаровни с углями… А потом горячую воду в кувшинах.

Я не узнавал Сью. Она сидела на постели — положив руки на колени, не мигая смотрела перед собой, словно оцепенев….

Закрыв дверь комнаты изнутри, я подошел и опустился на колени перед Сью.

— Что с тобой, малыш? Все идет отлично — магия вернулась — значит вернулся дракон!

Я рассказал ей про чудесное исцеление горца. Она очень слабо отреагировала.

— Да магия вернулась — она подняла ладонь — маленький огонек магического пламени вспыхнул во впадине ее ладошки и погас…

— Ты не рада?

— Я боюсь, Грегори, я очень боюсь…

Сью обняла меня и заплакала… Она плакала, а я гладил волосы, спину, шептал ей какую-то чепуху на ухо.

Так продолжалось недолго. Сью не размазня, она волевая девушка. Я подал ей платок, она вытерла щеки, высморкалась и улыбнулась не смело.

— Ох, Грегори, я сегодня немного пала духом…

— Ничего, малыш, я же с тобой, мы все преодолеем… Вода снимет твою усталость — выкупайся.

— У меня не осталось сил…

— Я тебе помогу.

В комнате потеплело, и я помог ей снять одежду и забраться в купель. Она мне показалось такой худенькой, беззащитной… Я намыливал ее плечи, руки, груди. Она молчала, внимательно наблюдая за мной, слегка прикрыв глаза. Я растирал ее узкие ступни, потом каждый пальчик на ноге отдельно. Потом пришел черед лодыжек, колен. Запустив обе руки в воду я стоял на коленях на полу и трудился ни на мгновение не останавливаясь. Я ласково растирал колени, спустился вниз и занялся подколенными ямочками. Сью закрыла глаза и задышала более часто. Губы приоткрылись, заблестели влажные белоснежные зубы. Потом я занялся ее бедрами. Моя рука легла на уродливый шрам на правом бедре. Она мне так и не рассказала где заполучила эту рану. Я ненавидел этот шрам — его не должно было быть здесь, на бархатистой нежной коже моей любимой!

Я охватил правое бедро Сью обеими ладонями… Кончики моих пальцев закололо ледяными иглами, это в горячей то воде! Тепло отхлынуло от меня, словно порыв ледяного ветра обдал мою спину и ожег лицо…

Сью вскрикнула — быстро отдернула мои руки. Провела своими руками…

— Он исчез! Шрам исчез! Милый Грегори!

Она быстро схватила меня обеими руками, и жаркое влажное кольцо ее губ овладело моими губами. Она жадно и благодарно целовала меня. У меня начала ныть спина от этой неудобной позы, когда она наконец выпустила меня из плена своих рук.

— Грегори — ты целитель — такого среди драконов никогда не было!

— Отец Симон сказал, что я человек…

— Что он понимает — этот замшелый старикан! Я обожаю тебя, милый!

Сью буквально сорвала с меня одежду и мы оказались на постели… Все же я привел ее в порядок — довольно успел я подумать, прежде чем все окружающее исчезло в вихре бурных ласк… Моя Сью была чертовски изобретательна в эту ночь и неутомима… Я после провалился в сон как в темный омут.

Будили меня бесцеремонно, попросту трясли за плечи.

— Милорд, вставайте! Милорд Грегори!

— Сэммми, какого черта ты нас беспокоишь?

Я сел на постели, протер глаза. Было темно, еще даже не утро… Сью рядом не было.

— А где же, миледи?

— Она не велела вас будить, но я осмелился… милорд не будет на меня зол?

— Так в чем же дело?

— Миледи надела вашу одежду и доспехи, подняла ваших людей и ускакала.

— Ускакала? Куда?

— Вот на столе лежит записка — видимо она написала…

Я подбежал к столу схватил лист бумаги.

«Милый Грегори!

Я взяла твоих людей и иду на прорыв. Буду уходить в сторону Корнхолла — встретимся там. Я отвлеку псов герцога. Иди следом с горцами. Твой любящий малыш»

Внизу вместо подписи отпечаток ее губ…

Я орал, метался голым по комнате, требовал коня и одежду, сорвал штору.

Потом успокоился и сел на постель, завернулся в плащ.

— Прилив уже начался?

— Прилив в самой силе — все затоплено до самого ущелья…

Из Гартунга мне раньше полудня не выбраться… Сью все решила и сделала так, как ей хотелось… Я опять остался один.

А она умчалась, исчезла за снежной пылью…

— Сэмми, найди мне какую-нибудь одежду и приведи лейтенанта Жасса…

Одежду мне быстро нашли, но вот Жасса пришлось подождать. Он явился зевающий и продрогший…

— Милорд?

— Сэмюэль, если вы друг мне и Сью, вы не откажитесь от моего предложения!

— О чем вы, милорд? И почему вам не спится в два часа пополуночи? Где миледи?

— Сэмюэль, я предлагаю тебе чин капитана и должность коменданта Гартунга!

Бедный парень сел на кресло и открыл рот. Но не для благодарности.

— Здесь! В этой мокрой, скучной дыре! Ни за что!

Но согласиться ему все же пришлось. В полдень во главе толпы угрюмых горцев я уже гарцевал на коне у ворот. Раненые горцы, которых я оставлял в Гартунге пришли проводить своих земляков и родственников. Они нам бешено завидовали… Унылый Жасс стоял рядом.

— Но только до весны! — повторил он в сотый наверно раз.

— Клянусь великим Эрхардом, отцом драконов! Весной я заберу тебя отсюда! — я наклонился в седле — Да и верни сегодня же крестильную купель отцу Симону…

Наконец ворота приоткрылись, и мой отряд выступил вперед, навстречу метели и долгим милям зимнего пути.

Глава 21

Метель бушевала за стенами моей меховой палатки. Сквозняки просачивались внутрь и выдували малейшее тепло. Я мерз, как и все мои люди, спрятавшиеся в шалашах, в палатках или просто в снеговых норах, на лапнике. Здесь в лесу среди деревьев эта буря просто изматывала, а на открытом поле — милей впереди и дальше до стен Корнхолла был просто снеговой ад. Метель, мороз властвовали над миром…

Сью действительно сманила за собой весь отряд младшего герцога… Проклятый сын волдколака бросился за Сью как стая голодных зимних волков за одиноким оленем…

Я двигался как можно по более короткому пути. Замерзшую реку Шелл перешли по льду. Я отправил Гвена в Шеллсберри за тремя ротами арбалетчиков — с письменным приказом — очистить город и идти к Корнхоллу.

Две недели длился наш снеговой поход… Если бы не магия и не мой проснувшийся дар целителя — большая часть отряда легла бы вечным сном в снегах. Я лечил обмороженных, вливал силу в смертельно уставших… Я рвался вперед… и я смертельно устал…

Мы дошли, но нас встретило только поле битвы с мертвыми телами людей и лошадей. Здесь лежали и мои арбалетчики и панцирники герцога. Под снегом было трудно найди и сосчитать всех. Все мои люди полегли или кто‑то уцелел?

Сью была жива и здорова, я ощущал слабую тень ее ауры там впереди в Корнхолле и это успокаивало.

Но мои люди вымотались и валились с ног. Я приказал отступить в еловый лес и встать на привал. Костров не разжигали, да это было бы затруднительно сделать в такую погоду. В обширном поле между лесом и Корнхоллом мои разведчики увидели конные отряды герцогских панцирников. Проход в город был перекрыт…

Хорошо Сью — она теперь в тепле у очага греет руки, а может уже выкупалась и заснула под пуховым одеялом.

Мерцающий огонек в масляном светильнике трепетал, уворачиваясь от сквозняков, причудливые тени метались по палатке. Я позавидовал Свену Макинтайру — он похрапывал, завернувшись в шкуры. Я спас этого парня от раны в грудь, и он не отходил от меня ни на шаг. Вместе с Сэмми он составлял мой самый ближний круг все две недели пути…

Я надвинул капюшон на голову — надо поспать хоть немного…

— Милорд Грегори! — Сэмми тряс меня за плечо.

Я приподнявшись увидел его растерянное лицо.

— К вам гость…

Кроме нас троих в палатке был четвертый. Он стоял, почти упираясь головой в верхнюю жердь, закутанный в белый плащ из овечьих шкур.

Мягко упав на колени, человек сбросил капюшон. Передо мной была Нелл…

Она была бледна, только носик покраснел от холода… Глаза блестели…

— Я вас нашла, милорд… спасите меня…

— Откуда ты, Нелл? Из города, как смогла пройти эти мили в буран?

— Когда враги приближались, я падала на снег и пряталась под плащом — он же белый…

— Ты смелая девушка, Нелл!

— Спасите меня, милорд, братья грозят принести меня в жертву Эгге!.. — Она упала ничком и зарыдала...

Я кивнул Свену и Сэмми, и они выбрались из палатки, запустив порцию ветра и снега.

Я приподнял Нелл и усадил ее на шкуры, она рыдала на моей груди, я обнял ее за плечи...

Горцы приносили жертвы богине леса — Эгге и даже человеческие жертвы — раздев догола человека вешали за шею низко у самой земли — чтобы дикие звери смогли легко достать тело и рвать его на части. Но обычно так поступали с врагами, я никогда не слышал, чтобы горцы так могли поступить с родственником, а тем более с женщиной!

— Они пугали тебя, малышка… Они никогда так не поступят с родственником, членом клана! Что же они хотели от тебя узнать?

— Они хотели узнать имя отца моего ребенка…

— У тебя есть ребенок?

Своей ледяной рукой Нелл взяла мою руку и, потянув вниз, положила себе на живот. Под толстой шерстяной юбкой животик заметно округлился…

— Тогда… в башне… во время купания… я понесла от вас, милорд… Я пыталась сказать об этом… в день вашего отъезда… но вы не хотели меня слушать…

Я оцепенел. Нелл носила моего ребенка… Я стану отцом… Сногсшибательная новость!

От волос Нелл пахло травами… Она же совсем замерзла…

Я опустился на колени перед ней, обхватил ее холодные кисти своими ладонями… Кончики пальцев привычно закололо… Нелл вскрикнула… на щеках ее вспыхнул румянец, ее руки медленно наливались теплом…

— Что вы сделали, милорд?

— Я поделился с тобой своим теплом… — я старался сдержать нахлынувший на меня озноб… — Приляг…

Она легла на шкуры. Я подоткнул плащ со всех сторон… Нелл испуганно смотрела на меня, хлюпала носом и вытирала слезы из глаз, а они все катились по щекам большими каплями… Что же мне теперь делать с тобой, Нелл? Что скажет на это Сью?

— Но почему ты не пришла к Сью? Она не даст тебя в обиду.

— Но, милорд, вашу сестру захватил герцог и увез в свой замок… Об этом говорят ваши люди вырвавшиеся из засады… Вы об этом не знали?

Ох, Нелл — твои новости сбивают с ног…

Сью в руках герцога, а я ничего не знаю и ничего не делаю…

Послышавшиеся крики, шум за стенами палатки подняли меня на ноги…

Я вышел навстречу ветру и снегу. Уже светало… Примерно десяток горцев, напиравших на Сэмми, остановились и смолкли…

— Милорд, я Гайл Макнилл — вперед выступил кряжистый мужчина лет сорока — Нам сказали, что наша сестра Нелл прибежала к вам. Она здесь?

— И вы пришли всем десятком, чтобы справиться с одной девушкой?! — взревел я… Ярость и злоба душили меня.

— На колени!

Они рухнули на колени резко, как будто кто-то мне помог в этом…

Я приблизился к горцам и прошипел, вглядываясь в их испуганные лица

— Нелл носит моего ребенка… Она моя женщина… Она к вам больше не вернется… Кто поднимет на нее руку или откроет рот с бранью — тот умрет…

К моему удивлению испуг на лицах горцев сменился радостными гримасами…

— Милорд выбрал Нелл — это большая честь для нашего клана... — запинаясь произнес самый старший из горцев…

О боги! И эти неотесанные болваны теперь будут моей родней!

— Вы все пришли через поле из города?

— Да милорд, в Корнхолле ждут вас…

— А дозоры герцога?

— Метель загнала их в замок — в поле нет ни души…

— Поднимайтесь! Если вы такие смельчаки — составите мне компанию! Я иду в замок за миледи!

Я поднял своих людей и приказал им двигаться в Корнхолл к «Воротам дракона». Нелл я поручил заботам Сэмми. Я поцеловал ее в мягкие, припухшие губы на прощание.

— Ты моя женщина, не бойся ничего, возвращайся в город и жди меня. Я сказал твоим братьям про то, что отец ребенка это я… Я выручу Сью, и мы уедем вместе в Холлилох…

— Берегите себя, милорд Грегори….

Наступало утро, но за пеленой бурана солнце не было видно… Фигуры горцев, закутанных в плащи, исчезли из глаз за порывами метели…

Прихватив веревки и мечи, братья Нелл топали за мной… Я шел на слабый огонек ауры Сью… Метель то толкала нас в спину, то бросалась в лицо мерзлыми ледышками снега… Словно ледяные демоны северных пустошей плясали вокруг и звали нас в свой танец...

Ров перед замком забит снегом доверху, и мы подошли вплотную к стене. Веревку с кошкой не удалось закинуть на верх стены — ветер относил веревку в сторону, и кошка падала в снег…

Осталось последнее — обвязал веревку вокруг пояса, сбросил плащ, снял перчатки, натянул берет потуже на уши.

— Заберусь наверх, а потом вы все… Ждите…

Я полз по стене, цепляясь за выступы камней, ветер то помогал мне, прижимая к стене, то рвал за одежду, стремясь сбросить вниз. Пальцы горели огнем. Через десяток футов я уже не ощущал свое тело, оно превратилось в лед… Я полз наверх… Я полз, и время для меня исчезло… Была только ледяная стена и округлые бока камней, за которые я цеплялся…

На стене никого не было. Самым трудным оказалось протиснуться между зубцами….

Я сел на помост и засунул побагровевшие руки себе подмышки…

Я добрался, я добрался… — билась только одна мысль в голове. Потом закололо в кончиках пальцев и страшная режущая боль охватила кисти рук. Стиснув зубы я раскачивался из стороны в сторону… Боль достигла пика и исчезла. Внезапно, как и появилась. После этой боли ее отсутствие обрушилось на меня неземным блаженством… Я дрожал и потел одновременно… Сознание помутилось, и я увидел:

От жаровни, где калились палаческие инструменты, шел жар, а от каменного пола и стен тянуло стылым холодом… Сью приковали за руки и за ноги к деревянной вонючей столешнице, поставленной вертикально…

Здесь кроме палача с подручными и молодого герцога Бронкасл никого не было. Даже место писца за маленьким столом у двери пустовало…

Генрих мерил пол быстрыми шагами, время от времени он останавливался напротив Сью и радостно скалился. Багровый шрам на его лице делал эту гримасу еще более отталкивающей…

Сью устало смотрела в глаза молодого герцога. Она хотела спать, она хотела писать, и вообще ей хотелось быть подальше от этого места…

— Боишься, сучка — прошипел герцог…

— Ты больше боишься, волколак…

— Откуда ты узнала? — он приблизил свою изуродованную морду к ее лицу — Откуда?

— Драконы чувствуют волколаков по запаху псины! — Сью нагло усмехнулась…

— А–а–а дрянь! — он размахнулся, но не ударил… Скоро я услышу твои вопли!

— Генрих, ты так зол за то, что не смог овладеть мной там в саду в ночь смерти моего отца? Или ты зол на брата за этот красивый шрам?

И Сью захохотала…

Брызгая слюной и сквернословя, герцог забегал по подвалу.

— Нет, раскаленное железо подождет! Эй, а ну срежьте с нее одежду!

Палач с подручными, толкаясь и сопя, разрезали одежду на Сью на полосы, и через несколько минут она была обнажена полностью.

— Тебе нравится смотреть на голых женщин, Генрих? — она презрительно усмехнулась. — Или ты способен только смотреть?

Герцог подскочил ближе, больно сжал в кулак грудь Сью.

— Нет… — зашипел он ей в лицо — Я не буду смотреть… Я сейчас уйду, а вернусь вечером — когда моим парням надоесть иметь тебя во все отверстия, а ты устанешь кричать…

— Она ваша! — крикнул герцог палачам — Можете делать все что хотите — ублажите сучку, но чтобы все органы были целы и поменьше синяков…

— Желаю повеселиться, миледи! — дверь закрылась…

Палачи взялись за столешницу и опустили ее горизонтально. Их потные, грязные руки заскользили по телу Сью.

— Я первый, потом вы — пророкотал басом палач. Он не торопясь снимал с себя одежду. Обширное волосатое брюхо его болтыхалось… Он опустился на колени между широко растянутых ног Сью…

— Что там прячет наша красавица? — он протянул руки к бутону Сью и, грубо потянув кожу, раздвинул его…

Лицо Сью исказила гримаса ненависти.

— Любуйся, ублюдок! — зарычала она, горящие золотые глаза обожгли лицо палача. Он ухмыльнулся и посмотрел вниз.

Визг оглушил Сью. Толстый грузный палач, визжа как девчонка, легко спрыгнул со столешницы и покатился в угол, закрывая лицо руками. Вместо женского лона он увидел оскаленную волчью пасть, с белыми длинными клыками …

Сью дернула руками, оковы разорвались как бумажные. Она села. Подручные палача по обеим сторонам ее ложа медленно попятились назад. В глазах их стыл белый ужас… Она подняла кисти рук и тряхнула ими, словно стряхивая воду...

Белые ослепительные шнуры молний вонзились в глазницы палачей. Два мертвеца рухнули на пол, завоняло горелым мясом….

Сью дернула ногами, так же легко освободившись из ножных оков, спрыгнула на пол. Ее ступни не ощущали стылый холод.

Выдернув железяку потяжелее из жаровни, Сью неторопливо приближалась к вопящему голому палачу, забившемуся в самый пыльный и грязный угол…

Я поднял кисти рук к глазам — они были в порядке… Покрасневшие, но без обморожения… Видение подвала и обнаженной Сью исчезло…

Потом по веревке влезли братья Нелл. Они передали мне плащ и перчатки. В их глазах светились восторг и обожание… Запахнувшись в плащи, мы шли по стене к ближайшей лестнице, ведущей во двор замка….

Прижавшись к стене, я наблюдал за двором.

Двор был полон панцирниками герцога. Кавалеристы вернулись с поля и спешили расседлать коней и укрыться в тепле. Злобно завывая, метель бросала через стену щедрые порции колючего снега… Наступил день, но погода не улучшилась…

— Надвиньте капюшоны пониже — попробуем проскочить через двор! — приказал я горцам.

Мимо суетившихся солдат и коней мы прошли незамеченными и нырнули гуськом под арку, ведущую в основное трехэтажное здание замка. Два стражника стояли у двери, и они успели схватить алебарды при виде нас… Горцы быстро с ними покончили, но дверь была заперта изнутри…

— Ломать? — перехватив алебарду, спросил старший брат Нелл.

Дубовая дверь, окованная железом — пока ее прорубишь, на шум сбежится вся кавалерия герцога…

Я подошел и вежливо постучался, потом еще раз.

Дверь приоткрыл слуга, но он рта не успел открыть — горцы потоком влились в дверь, отшвырнув его на пол…

Сгреб слугу за шиворот — белобрысый перепуганный мальчишка…

— Где герцог и капитан Годон?

— Они на верху — на самом верху… им подали завтрак… Не убивайте меня… молю вас…

— Где спуск в подвал?

— Там — налево!

— Беги и не попадайся нам на глаза!

Я отшвырнул его в сторону…

Ауру Сью я ощущал где‑то внизу — в подвале замках, герцог наверху…

Следовало сначала покончить с герцогом… Подвал легко мог превратиться в ловушку… Прости, Сью.

Я приказал запереть дверь и оставил в этом зале двух горцев. Оружие на стенах привлекло мое внимание — я сорвал со стены двуручный меч, сбросил с плеч мешавший плащ и побежал к лестнице — горцы следовали за мной… На втором этаже на меня бросились два гвардейца с мечами-бастардами. Два взмаха — одному я отрубил руку, а второго насадил на лезвие меча как курицу на вертел… Горцы быстро их добили…

В коридоре на третьем этаже у дверей в зал нас ждало пятеро латников с алебардами наготове — они услышали шум… С грохотом и лязгом мы столкнулись. Я принял удар алебарды на меч. Древко алебарды переломилось… Я обрушил удар вниз и перерубил латнику ногу… Он рухнул и заорал, пытаясь рукой зажать струю крови. Я развернулся и, махнув мечом, сбил с ног еще одного латника. Остальных зарубили горцы. Нас осталось семеро… Два горца лежали с разрубленными головами… Им я уже не помогу… Я пнул дверь и оказался в зале. За столом уже никто не сидел…

Шесть офицеров во главе с капитаном, обнажив мечи, полукругом приближались к нам. Возле пылающего камина герцог Генрих срывал с себя одежду… готовился к превращению в волколака…

— Задержи их, Гордон! — вопил он истерично. — Задержи!

Размахивая мечом, я двинулся вперед. Офицеры попятились, но истеричные вопли их хозяина заставили их остановиться. Один из офицеров попытался поднырнуть под мой меч и нанести колющий удар, но я успел изменить угол наклона, и он рухнул на пол с разможжённым черепом. С ревом налетели горцы, размахивая алебардами… Перепрыгнув падающее тело офицера, я устремился к герцогу. Он рычал, его ломало, кости выгибались на ногах в противоположную сторону, белое тело стремительно обрастало серой шерстью… В его воплях уже не было ничего человеческого. Его повернутая ко мне голова чудовищно раздавалась, уже ощерилась клыками пасть, красные глаза сверкали. Я нанес удар сверху вниз. Меч со скрежетом пропахал глубокую борозду в каминной плите… Рев волколака оборвался… Его голова покатилась по полу как кочан капусты… Подняв меч, я обернулся, тяжело дыша, — двуручный меч тяжелое оружие… Братья Нелл остервенело кромсали последних двух офицеров алебардами…

Капитан Гордон корчился, пришпиленный алебардой к огромному дубовому шкафу….

Я пинком выкатил из-под стола голову волколака, она уже приняла человеческий облик, и с хрустом насадил ее на лезвие меча.

Неся этот трофей перед собой, я спустился на первый этаж. Горцы следовали за мной…

Дверь тряслась под ударами со двора, но не поддавалась...

— Все остаются здесь! Я иду в подвал за миледи!

Я спустился по лестнице вниз, вдоль стен горели факелы. Коридор уходил наклонно влево, потом вправо.

Потом я услышал голоса…

Трое стражников возились у высокой двери, окованной полосами ржавого железа.

Они обернулись на мои шаги и окаменели…

— Убирайтесь, пока живы! — Рявкнул я и сунул им в лица отрубленную голову на кончике меча. И только пятки засверкали…

Я повернулся к двери, постучал кулаком

— Сью, малыш, открывай — это я!

Лязгнул засов, и с радостным визгом сестра повисла на моей шее, поджав ноги. О великий Эрхард! Совсем голая, перемазанная грязью и кровью…

— Ты в порядке, тебя не ранили? Во что же мне тебя одеть?

Она смеясь целовала меня быстрыми поцелуями…

Поставив меч к стене, я снял длинную шерстяную куртку и помог Сью влезть в нее. Но куртка не прикрывала ее длинных стройных ног… Я поймал себя на том, что глупо улыбаюсь — как говорят до ушей …Она ослепительно хороша…

— Не смейся надо мной! — зашипела Сью, но не удержавшись сама хихикнула…

Она увидела голову герцога и замерла

— О–о, Грегори! Ты покончил с этим мерзавцем! Ты знаешь — он приказал палачам меня насиловать!

— Они не смогли — я видел…

— Ты видел?!

Я бегло рассказал ей о своем видении, там на стене.

— Магия возвращается… — прошептала она и взяла меня за руку — Идем отсюда!

Дверь все так же тряслась под ударами, но уже начала подаваться — летели щепки. Братья Нелл напряженно стояли полукругом, выставив вперед алебарды…

Увидев голые ноги Сью, они просто опешили и забыли про эту злосчастную дверь. Казалось, был слышен скрип глазных яблок в глазницах горцев, так усиленно они таращились…

Я не дал им много времени для этого, подобрал с пола плащ и закутал всю мою милую сестрицу — от макушки и до пят…

— Я хочу дать этим людям шанс сберечь их жизни… — сказал я, потом подхватив Сью на руки я занес на средину лестничного пролета… Спустился к горцам

— Открывайте дверь и в стороны!

Двери с грохотом ударились о стены. Первые солдаты упали на пол, через них покатились следующие… Жестом я остановил горцев, было ринувшихся рубить эту кучу барахтающихся тел.

Панцирники поднимались на ноги и столбенели, увидев меня и голову своего герцога на кончике меча…

Я опустил меч, наступил на голову и выдернул лезвие. Потом легонько пнул ее — поближе к ногам солдат… Они попятились…

— Ваш хозяин мертв, замок в моих руках — сложите оружие, и я отпущу всех по домам!

Молчание продлилось недолго…

— Рубите его — это ублюдок дракона! — завопил кто‑то.

Опустившиеся было мечи поднялись, толпа вояк заворчала, загомонила и сделала шаг ко мне…

Жгуты ослепительно белых молний пронеслись над моей головой и врезались в толпу. Первый ряд солдат рухнул ничком без криков и стонов. Я обернулся.

Сосредоточенная Сью с поджатыми губами, ее вытянутые вперед руки, и новая порция молний срывается с кончиков пальцев… Крики ужаса, звон падающего оружия, запах паленого мяса…

Топча товарищей, солдаты ломились в дверь, прочь из зала… Третий удар молний пришелся уже на спины…

Через несколько мгновений мы остались одни — в распахнутой двери валялись неподвижные тела, метель щедро сыпанула на них порцию снега… Во дворе кричали и еще как! Топот копыт, звон железа…

Я подбежал к Сью, она повалилась мне на руки, совершенно без сил…

— Не надо им давать шанс… — прошептала она, и глаза закатились… Она лишилась сознания…

Я сидел в кресле у пылающего камина и смотрел на огонь. Зимний плащ оказался кстати — в этой гостевой комнате было зябко. За моей спиной в кровати с резными столбиками по углам, но без балдахина, сопела Сью. Ее обморок сменился сном. Я закутал ее в два плаща, только носик и прядь золотых волос выглядывали наружу. Штора на окне задернута — все меньше сквозняков…

Ужас выгнал конников герцога за ворота. Мои горцы с трудом их затворили… Метель разбушевалась еще сильнее. Несколько ранее прятавшихся слуг помогли горцам вынести трупы во двор, а мне помогли обосноваться с сестрой в одной из гостевых комнат второго этажа…

За дверью и сейчас шуршали щетками — смывая с пола кровь…

Восемь горцев, а я девятый — вот и весь гарнизон замка. Еще не известно сколько людей герцога прячется по замку…

Новый магические таланты Сью меня потрясли… Когда мы жили в замке в Холлилох, она могла только вызывать яркий шарик на ладони — совершенно безвредный — не дававший ни малейшего тепла, а только свет.

А теперь за считанные мгновения она убила более двух десятков солдат!

Если я стал целителем, то Сью превратилась в истребительницу… К такой новой, опасной Сью надо еще привыкать…

Мне предстоит ко многому привыкать… Как поступить с Нелл? Взять ее в жены? О женитьбе я никогда не задумывался… Я сходил с ума по Сью… Нелл приятная девушка — замечательная фигура, милое лицо, но я ее совсем не знаю! Пусть рожает моего ребенка, а потом выгнать — на такую жестокость я не способен… Да и весь клан Макнилл мне такое никогда не простит. Оставить Нелл жить в замке и встречать ее каждый день и каждый час! Это еще хуже… Наша шалость оборачивалась серьезными проблемами…

В дверь тихо поскреблись… Обнажив кинжал, я тихо подошел к двери и резко распахнул ее. Старший брат Нелл… В бороде набился снег и лед. Плащ также набит снегом…

— Милорд — у ворот конники, и они требуют вас!

— Сколько их?

— Несколько сотен…

— Оставайся здесь, у двери, за жизнь миледи отвечаешь головой!

Метель и буран сбивали с ног даже во дворе, перешагивая через кучи замерзшего конского навоза, я пробирался к воротам. Трое горцев стояли с алебардами у калитки. Там маленькое оконце на уровне лица…

Я толкнул одного из горцев. Он приблизился к оконцу и крикнул:

— Милорд Грегори здесь и слушает — говорите!

Неразборчивые за свистом ветра крики и возгласы…

Через несколько мгновений в окошке показалось радостное обветренное лицо лейтенанта Макгиллана.

Он привел все-таки моих арбалетчиков из Шеллсберри!

Мрачный замок Корнхолла ожил. Всюду суетились теперь мои люди. Они заводили лошадей на конюшню, вышагивали по стенам, бродили по коридорам и уже пытались тискать служанок… Я приказал готовить еду и выкатить бочку вина — если таковая найдется… Заодно я поручил Макгиллану обыскать замок и всех, кого найдут, вести ко мне. Главное — я приказал спустить на башне флаг герцога и поднять свой с золотым драконом и вернулся в комнату к Сью. Брат Нелл стоял у двери, под ноги ему уже натекла лужа воды от растаявшего снега. Кажется его звали — Гайл…

— Гайл, у меня будет для твоих братьев и для тебя поручение!

— Все сделаем, милорд!

Я посмотрел в преданные карие глаза дяди своего будущего ребенка… Наш совместный бой за замок похоже поднял мой авторитет на заоблачную высоту.

— Идите на кухню, подкрепитесь и возвращайтесь сюда все — я напишу письмо для бургомистра Корнхолла — мастера Тудора, и вы его доставите.

— Сделаем, милорд!

— Ступай.

Две служанки, чистившие пол, стоя на коленях, усердно замахали щетками. Они конечно же держали ушки на макушке и не пропускали ни одного моего слова. За белыми чепцами не было видно ни лиц, ни волос.

— Как вас зовут?

Они обернулись одновременно, встрепенувшись как испуганные птички — им было лет по двадцать. Одна зеленоглазая, длинноносая, другая кареглазая, круглолицая.

Зеленоглазая оказалась Беатой, а круглолицая — Ирен.

— Беата, найди мне бумагу, перо и чернила! Ирен, а ты принеси что-нибудь поесть, для меня и миледи.

Если мои люди будут к вам приставать — скажите что выполняете распоряжение лорда Грегори…

Я вернулся в кресло, подбросил дрова в камин и опять завернулся в плащ… Сью все так же посапывала под двумя меховыми плащами… Ледяные стены этого замка казалось давили на меня. Я здесь был чужим…

Глава 22

Горцы с письмом к мастеру Тудор ушли, я прошел с лейтенантом Макгилланом, проверил посты на стенах и на башнях. Поговорил со стражниками герцога, которых выловили в подвалах… Правда, ничего интересного от них не услышал. Я запретил обижать слуг, а особенно служанок, и пообещал за насилие повесить виновника на воротах. А на завтра посулил выплатить жалование всем за 3 месяца вперед.

Потом пообедал безо всякого аппетита. Метель и не думала успокаиваться.

Я вернулся в комнату и задремал у камина.

Меня разбудили губы Сью. Ее горячий поцелуй на моих губах и трепещущий озорной язычок.

— Сью, милая, ты в порядке? Извини, я заснул.

— Почему не рядом со мной?

— Не хотел тревожить твой сон.

— Дурачок… я хочу, чтобы и во сне ты был рядом… Я так соскучилась …

— Я тоже, малыш…

Она села ко мне на колени, и наши губы слились в жарком и сладчайшем поцелуе.

Дрова в камине уже прогорели, угли подернулись золой. В комнате царил сумрак.

Мои руки уже забрались под куртку к Сью и подбирались к ее таким желанным прелестям, но она внезапно прервала поцелуй и высвободилась из моих объятий.

— Грегори — ты знаешь где кухня в этом замке?

— Зачем нам кухня? Ты проголодалась?

— Проводи меня туда...

Шарик белого огня мягко затеплился в ладони Сью. Я подхватил ее на руки. Так мы вышли из комнаты, спустились на первый этаж, прошли его весь. Белые испуганные лица арбалетчиков у дверей позабавили Сью, она хихикнула. Солдаты проводили нас взглядами, но следовать за нами не стали. Шарик света на ладони Сью — светил мягко, но ярко и почему‑то не резал глаз в темноте. Наступила ночь. На первом этаже вповалку лежали на плащах и похрапывали мои люди. Может быть кто то и увидел нас кроме караульных, но нам было все равно…

В кухне горели свечи. Горели дрова в очаге. Кухарка замешивала хлеб. Дородная невысокая женщина лет сорока, в белом чепце, руки обсыпанные мукой. Кухня пожалуй была самым теплым местом в замке.

Кухарка с достоинством нам поклонилась… Сью, выпрыгнув из моих рук, быстро нашла с ней общий язык. Они о чем- то шептались, а я грел руки у очага.

— Стелла проводит нас в комнату, в которой ты еще не был.

— Стелла?

— Стелла — это я, милорд! — повела чепцом кухарка.

Я взял в руки подсвечник с шестью свечами и последовал за ними. На ногах у Сью уже откуда‑то появились мягкие туфли. Я совсем забыл о том, что она была босая.

Мы прошли через комнату, которая была прачечной, там стояли чаны с бельем. Потом по длинному наклонному коридору.

Погремев ключом, Стела отворила высокую узкую дверь, и мы вошли в темную комнату. Здесь в темноте плескалась и журчала вода, было влажно и жарко.

Стела взяла у меня из рук подсвечник и пошла вдоль стены этого овального зала. Она шла и поджигала масляные светильники, закрепленные на стенах… Становилось все более светло.

— О–о–о! — простонала восхищенная Сью.

Весь овальный зал, шагов в двадцать длинной, казалось был вырезан в толще скалы розового мрамора с белыми прожилками.

В центре пола обширная также мраморная овальная полость. В ней плещется вода… В дальнем конце зала из‑под потолка небольшой водопад непрерывно извергал в эту полость парящую воду. Излишек воды по канавке стекал вправо в сток, под стену.

— Сто лет назад, по заказу тогдашнего герцога Бронкасл, королевский маг создал этот зал, всего за одну ночь! — гордо сказала Стелла

— Откуда же идет горячая вода?

— Милорд, горячая она идет из-под земли, ее никто не греет, и навряд ли это по велению господа нашего… — кухарка перекрестилась.

Сью уже сбросила плащ и растоптанные туфли и сидела на краю полости, опустив туда ноги, сощурив глаза, она блаженствовала.

— Нынешние герцоги не жалуют это место, но порядок здесь всегда соблюдается и масло, как видите, милорд, меняется… Я принесу простыни и мыло?

— Да–да, ступай.

Я тоже сбросил плащ и, опустившись на край на колено, попробовал воду рукой — не горячая и не холодная — в самый раз. Чистое мраморное дно полости было казалось совсем близко.

— Это чудо — прошептала Сью — Это волшебство!

Она быстро стянула с себя мою шерстяную куртку и уже обнаженная решительно опустилась в воду с головой, но тут же появилась на поверхности. Глубина была ей по грудь — по самые розовые соски. Она смеялась и плескала в меня водой. Я сбросил с себя одежду на мраморную скамью у стены и обрушился в воду, как падающая скала… Взвизгнула Сью, закрывая лицо от взметнувшихся стеной брызг. Я погрузился на самое дно и замер. Никогда в жизни я еще не погружался в такую большую емкость с теплой водой. Это было настоящее блаженство… Тишина, только плеск падающей воды тупо пульсирует в ушах.

Я медленно всплыл прямо в руки Сью.

— Я тебя поймала, водяной дракон! — Она обняла меня. — Ты мой и только мой!

Водяной дракон нисколько не возражал против такого пленения. Я целовал ее плечи, шею и наконец ее жадные горячие губы.

— Твоя бородка и усы стали мягкими и не колются — первое, что сказала Сью, переводя дыхание после поцелуя.

— Просто волосы за две недели стали длиннее.

— Ого, я ощущаю что-то тоже становиться длиннее! — она засмеялась, откинув голову — Не торопись, водяной дракон, давай смоем грязь и пот.

Флакончики с мылом уже стояли на краю полости. Рядом поднос с кубками и серебряным кувшинчиком.

Мы намыливали друг друга с усердием. Грязная вода от наших тел быстро уходила в сток. Сью игриво то и дело терлась об меня то бедром, то грудью, то своим восхитительно тугим задом… Но стоило мне протянуть руки, как она легко выскальзывала и дразнилась, высунув кончик розового язычка с безопасного расстояния.

…Я погнался за нею, она ушла под воду и, оттолкнувшись от дна, стремительно поплыла в сторону водопада. Я следовал за нею, и почти ухватил за ступню, но она резко повернула и выплыла у другого края полости. Ближе к водопаду вода была горячее. Переводя дух, Сью смеялась надо мной…

Летом, когда в жару мы плавали на нашем озере Холли, она обычно всегда перегоняла меня. Так вышло и на этот раз.

— Водяному дракону не поймать русалку — обиженно протянул я.

— Если русалка захочет чтобы ее поймали — он поймает — заверила Сью, ее озорные глаза блестели.

Подхватив Сью на руки, я вынес ее из воды и опустил на стопку простыней.

— Бокал вина, моя русалка не пожелает?

— Пожелает… — мурлыкнула Сью. Она оперлась на руки, поставленные чуть сзади, и вызывающе напрягла грудь. Капли воды блестели на ее порозовевшей коже, торчащие твердые соски просто просились в руки. Она лениво плескалась в воде ногами.

С наполненными бокалами я сел рядом…

— Я хочу выпить с твоих губ…

— За нашу месть и нашу победу?

— Нет, не только…

Сью улыбалась чуть напряженно.

— За нашего мальчика…

— За мальчика? — я опустил бокал на мрамор пола.

Сью положила руку на свой восхитительный плоский животик.

— У нас будет сын, я это ощущаю с каждым днем все сильнее. Я беременна от тебя, мой любимый.

Я потерял на мгновение дар речи. Может она ошибается?

— Ты недоволен, Грегори?

Я обнял Сью и поцеловал в губы.

— Я счастлив, любимая, я просто безумно счастлив!

— Не лги мне, Грег, я тебя насквозь вижу, ты смущен и обескуражен! Радости я не ощутила!

Проницательность Сью меня всегда пугала… И я рассказал ей про Нелл…

Узнав о ее беременности, Сью отреагировала неожиданно. Она засмеялась и захлопала в ладоши.

— Это здорово! У нашего сына будет братик или сестренка! За это стоит выпить!

Сью поднесла бокал к лицу и поморщилась… Потом она переменилась в лице, окунула пальчик в вино и понюхала.

— Вино отравлено, Грегори!

Я бросился к одежде. Пояс с кинжалом исчез…

Дверь заперта. Я попытался стучать, кулаком, потом своим сапогом… Разбухшая дверь издавала от ударов глухие звуки, которые вряд ли кто услышит.

— Мы доверились женщине, которую вовсе не знали. — Прошептала Сью. — Здесь должен быть еще вход — ни думаю, чтобы герцоги Бронкасл спускались в этот зал через кухню и прачечную! Или ты полагаешь нужно ждать до утра?

— До утра многое может произойти.

Выход обнаружил я. Одна из стенных ниш с мраморной скамьей при давлении на край скамьи медленно начала поворачиваться вокруг оси… Я подхватил подсвечник, там впереди был темный и пыльный коридор, в нескольких шагах дальше светлели ступени наверх… Мы быстро оделись и поспешили покинуть наш водяной рай.

Коридор привел нас в одну из спален замка. Дверной проем был просто завешен гобеленом… Мы, изгваздавшись в пыли и паутине, появились из‑за гобелена как призраки замка… Комната была нежилой.

Открыв дверь, мы вышли в коридор второго этажа.

Лжекухарку застрелил арбалетчик со стены, когда увидел как она пытается открыть калитку в воротах, стоя над телом только что заколотого караульного.

Настоящую кухарку нашли и опознали слуги в чане с бельем, в прачечной. Она была задушена.

Пробираясь к воротам эта женщина легко и бесшумно заколола моим кинжалом пятерых. Слуги герцогов не опознали эту женщину. Кто она была, не известно.

Глава 23

Элар Тудор с эскортом ждал нас у ворот в город. Похоже, увидев нас и узнав о захвате замка, он испытал большое облегчение. Конная свита сопровождала нас до нового дома бургомистра Тудора на центральной площади Корнхолла.

Там нас ждали Нелл и Сэмми. Сью сразу же увлекла с собой Нелл в отведенные ей комнаты. Меня сопровождал Сэмми. Я не хотел задерживаться в городе, меня тянуло домой, в замок Холлилох… Но увы, следовало завершить дела и дождаться конца метели. В моих комнатах жарко пылали дрова в каминах. Новая одежда ждала моей примерки. Ждали портные с подмастерьями.

Они взяли меня в оборот, и пришлось повертеться, но наконец они ушли …

Умывшись и надев свежее белье, я спустился в большую столовую комнату. Стол был накрыт. Сьер Тудор, Шварц, Сью и Нелл все ждали только меня….

О делах не говорили… Сначала принесли легкие закуски, паштеты из дичи, потом раковый суп, затем появился на столе запеченный окорок кабана в окружении жареных перепелок…

Слуга не успевал подливать красное вино в серебряные кубки…

Тудор осыпал Сью комплиментами, а она жмурилась как довольная кошка и смеялась. Платье зеленого бархата очень шло сестрице. Жемчужные ожерелья, серьги с жемчугом дополняли ее туалет. Волосы были убраны в серебристую сетку. Нелл в бардовом бархатном платье и только с одной ниткой жемчуга на шее сидела напротив меня и едва касалась еды. Она избегала смотреть мне в глаза. Ее волосы были спрятаны под белым чепцом.

Из собеседником мне остался только Шварц. С капитанским нагрудником поверх новенького камзола он выглядел не совсем привычно. Мы с ним говорили про метель, про дальнейшую погоду и о том каковы дороги сейчас до долины Холлилох.

Но в его глазах было совсем другое. Погода и дороги Шварца совсем не занимали… Он поправился, наш старина Шварц, его волосы черные как вороново крыло с нитями седины были тщательно вымыты и слегка подзавиты — чувствовалась женская рука.

Когда наконец начали убирать блюда и готовить стол к десерту, я поднялся из‑за стола и сделал Шварцу знак.

Мы подошли к окну… Там на площади также ярилась метель и осыпала весь город морозным колючим снегом.

— Я вижу, тебя что-то гнетет?

— Милорд Грегори, я верно служил вашему дому и вашему отцу простым стражем, и я вовсе не имею опыта командовать людьми… Я горец и не аристократ… Мужик и неуч, как многие говорят за моей спиной… Я прошу милорда освободить меня от должности капитана и коменданта гарнизона и позволить остаться жить здесь… простым горожанином или позволить вернуться в Холлилох на привычное место стража.

— Дорогой капитан Шварц — у меня сейчас не так уж много верных и опытных людей чтобы разбрасываться ими как сорной травой! Это исключено! Я настаиваю на сохранении за вами и должности и звания!

— Тогда, милорд, я прошу вашего согласия на мой брак с дочерью сьера Тудора — Корнелией.

— Вы говорили об этом с сьером Тудором?

— Он дал свое согласие, милорд… Я только хотел узнать ваше мнение о своей дальнейшей судьбе.

Я обернулся к столу.

— Сьер Тудор! Леди! Я по поручению капитана Шварца прошу для него у сьера Тудор руку его дочери Корнелии!

Сью захлопала в ладоши, даже Нелл улыбнулась.

Тудор поднялся из‑за стола и поспешил ко мне.

— Лорд Грегори, это большая честь для моего дома! Я конечно же согласен!

— Так представьте же нам свою дочь и избранницу капитана.

Тудор поспешил выйти за дверь…

— Я же хочу присоединить к своему согласию и одобрению… три…

— Пять тысяч талеров — перебила меня Сью — она быстро оказалась рядом и взяла меня под руку.

— Поздравляю капитана Шварца! Нелл, иди же поздравь нашего милого Шварца!

Нелл приблизилась и, покраснев, поцеловала Шварца в щеку.

— Пусть боги хранят вас, капитан Шварц, и вашу избранницу.

Я взял Нелл под руку и оказался между двумя своими женщинами… Шварцу легко, а мне на ком жениться?

Тудор привел свою дочь Корнелию. Это была не тоненькая юная девушка. Корнелии оказалось лет под тридцать, с развитой фигурой, зрелая женщина. Она мило краснела, получая поцелуи и поздравления от моих леди. Сью тут же сняла с себя и повесила ей на шею нитку жемчуга.

Свадьбу назначили через неделю.

Вечером я приказал собраться всем офицерам и пригласил бургомистра Тудора. Сэмми привел мне брадобрея, и он только начал бритье, когда в дверь постучали, и в мою комнату вошли Нелл, а следом подталкивающая ее Сью…

— Лорд Грегори решил помолодеть — засмеялась Сью — тебе не жалко своей бородки?

Я сделал жесть рукой — брадобрей, пожилой мужчина ловко орудовал своей бритвой, но говорить в это время было бы опасно для моей кожи.

Сью тут же услала Сэмми за засахаренными фруктами, пирожными и клюквенным морсом. Девушки разместились на диванчике и взяли меня под обстрел своих глаз… Я занервничал, и брадобрей тоже. И конечно я заполучил порез.

Я остановил его руку.

— Сьер Кристоф, делайте свое дело спокойно, леди пришли ко мне, и пока вы здесь — я в безопасности…

Леди захихикали, но тут слава богам, появился Сэмми с подносом…

Брадобрей закончил свое дело и, раскланявшись передо мной и девушками, исчез…

Я отпустил Сэмми и остался со своими женщинами наедине.

— Лорд Грегори не собирается просить наших рук? — усмехнулась Сью.

— Сразу обеих?

— Мы носим твоих детей под сердцем, разве этого мало?

Нелл была поглощена бокалом с морсом и не поднимала глаз.

Мужчины королевства не женятся на двух женщинах одновременно, а тем более на своих сестрах… Я попал в переплет… По человеческим законам я не могу жениться на Сью… Выдать ее замуж за другого — все равно что отрезать половинку сердца.

Я приблизился к девушкам и опустился перед ними на колени.

— Я виновен, и вам решать что со мной сделать.

— Ох, милорд, у вас кровь! — Нелл бросилась ко мне, прижала платок к щеке.

— Это не брадобрей, а мясник какой-то! — Возмутилась Сью и выскочила за дверь. — Сэмми, где ты, прохвост, корпию сюда и крепкого вина!

Нелл стояла на коленях рядом со мной, ее милое лицо было совсем рядом. Отняв платок от моей щеки, она вдруг прижалась к ней губами, и ее влажный язычок заскользил по порезу.

Сначала защипало, но потом стало хорошо. Я обнял Нелл за талию, она вздрогнула и отодвинулась. Черные длинные ресницы поднялись, и я посмотрел прямо в карие глаза горянке. «Я люблю тебя, я хочу быть с тобой, разве ты не видишь — говорили эти глаза — Не бросай меня»

Я обнял Нелл и прильнул к ее пухлым губам, и она, о, чудо, пылко мне ответила…

Когда я поднял голову, то увидел в открытой двери сестру. Бледная Сью, сощурив глаза, смотрела на нас, нервно кусая губы.

— Сью…

Ее лицо покривилось, и она выбежала прочь.

Нелл быстро поднялась на ноги.

— Миледи видела нас… когда мы…

Я не смог ее удержать, она тоже быстро вышла из комнаты.

Я остался один наедине с засахаренными фруктами.

Сэмми обрабатывал мой порез, я грыз твердую сладкую грушу и размышлял о своем печальном будущем….

Наш совет с офицерами прошел конечно же гораздо спокойнее.

Я распорядился о выдаче своим людям дополнительного жалования и о проведении завтра — если позволит погода, смотра всех отрядов здесь на площади. Как только погода установится, пошлем на юг дозоры — где-то там в снегах застряли отряды герцога Бронкасл.

Зимой войны не бывает, и по лицам офицеров я видел, что они довольны началом этой большой передышки. Ближайшие шесть месяцев можно забыть о войне, лишениях и риске. В замке Корнхолла решено было разместить две роты алебардистов и роту арбалетчиков. Горцев Холлилоха я решил на зиму отправить домой, пусть заодно сопроводят Сью и меня до нашего замка… В замок со мной пойдет и рота арбалетчиков. Остальные роты останутся в городе под началом капитана Шварца. Комендантом замка я назначил лейтенанта Макгиллана. По окончании совета я роздал офицерам тугие мешочки с серебром. Сундук каноника стремительно пустел.

Тудору, уже оставшись с ним наедине, я передал десять слитков золота.

— Этого слишком много, милорд!

— Я хочу купить у города землю и по весне начать постройку большого дома, если мастер Тудор не будет возражать против такого соседства.

Тудор горячо возразил, заверил, что он просто счастлив и т. д….

— Сьер Тудор — город в вашем полном распоряжении, мои люди здесь только для вашей защиты. Если мои офицеры совершат действия, идущие во вред городу и вам лично — скажите мне прямо и откровенно. Моя семья вам многим обязана, и память у нас длинная…

Огонь в камине жарко горел, блики и тени бегали по комнате, за окнами темно… С солдатами проще чем с женщинами. Как там в Гартунге лейтенант Жасс, хватит ли ему дров на долгую зиму… Я так и не переиграл с ним нашу настольную войну… Что мне сейчас делать, к кому из девушек идти и что говорить?

Дверь еле слышно скрипнула и уперлась в дремлющего на тюфяке у порога Сэмми. Он как пес спал в дверях…

— Миледи?

Я встал и пошел навстречу сестре. Она была в длинной до пят теплой накидке с меховым воротником… в руке подсвечник с двумя свечами.

Я усадил ее в кресло, подсвечник поставил на камин. Понятливый Сэмми выволок тюфяк в коридор и закрыл за собой дверь.

— Сью… — я опустился на колени перед нею и взял ее руки в свои.

— Не говори ничего… — она, отвернувшись, смотрела на огонь. — Во всем моя вина… Тогда летом… в башне я подставила вместо себя Нелл… тогда это показалось забавным и веселым… я хотела тебя подбодрить и свою любопытство потешить — посмотреть на любовь вживую, а не на гравюрах… Посмотрела…

Сегодня когда я увидела как ты ее целуешь… я была готова убить вас обоих… ревность… так это называют… Это новое для меня чувство… Нелл отобрала тебя у меня… это было так больно… Молчи…

Я положил голову на колени Сью. она ласково разворошила мои порядком отросшие волосы.

— Я хотела сказать о своих чувствах… Это трудно… Как мне разделить тебя с Нелл? Я не знала… Ты был всегда только моим… А теперь уже нет… Это так больно… Потом я поняла какая же я дура… Ведь отец нам говорил о том, что мы с тобой проживем до двухсот лет не дряхлея и не старея! Через сорок лет Нелл будет сморщенной старухой, а я все также буду молода… И мне стало ее жаль… Ей так мало суждено прожить… Она тоже имеет право на счастье… Возьми ее в жены, Грегори, а я буду всегда рядом… Я немного одолжу тебя… на время… все равно ты мой… был и будешь….

Мы смотрели на огонь, языки пламени метались в наших янтарных глазах.

Глава 24

Восходящее солнце золотом окрасило город затихший под шапками снега… Вот уже неделю стояла морозная погода, и солнце, отражаясь в снегах, больно жалила глаза.

Вот уже почти неделю я один.

Сью и Нелл в сопровождении горцев уехали в Холлилох. К огорчению Тудора они не остались чтобы присутствовать на свадьбе его дочери. Сью была непреклонна, а Нелл следовала за ней безмолвно и безропотно. Они уехали в повозке, поставленной на полозья и запряженной в четверку лошадей. Крытую повозку обили изнутри мехом и шкурами, а под ноги леди положили большие кувшины с горячей водой.

Девушки надели огромные меховые шубы, вооружились муфтами.

Я проводил их до ворот на северном берегу Клайва и там стоял на башне пока весь отряд не скрылся за далекими холмами…

На следующий день прибыл незваный гость — посол от герцога Бронкасл под белым флагом — он привез просьбу — выдать тело младшего герцога. Я исполнил эту просьбу, но в ответ потребовал тела отца и матери.

Посланцы герцога увезли труп, но ответа я не дождался. Мои конные дозоры, посланные на юг, нашли только опустевшую стоянку. Герцог опять исчез без следа.

Я переехал в замок, занял комнату, из которой ход ведет к мраморный зал с бассейном. Теперь каждый вечер я спускался вниз и плавал в теплой воде. Это место единственное что мне нравилось в этом мрачном замке.

Опускаясь в теплую воду бассейна, я думал о Сью.

С лейтенантом Макгилланом мы проинспектировали весь замок. Здесь была богатая коллекция оружия и огромный винный погреб… Здесь я нашел свои доспехи, что надела на себя сестра, отправляясь в прорыв из Гартунга.

Из камер в подвале я приказал освободить узников — несколько горожан отсиживали здесь на хлебе и воде за неуплату податей. Бедняги бросились целовать мои сапоги, когда я выпустил их по домам.

Дверь в пыточную по моему приказу замуровали, предварительно выбросив весь инвентарь палача.

Мои люди вытащили из-под снега и сожгли на кострах тела погибших в замке и на опушке леса, когда отряд Сью попал в засаду. Оружие с поля боя доставили в замок, и теперь несколько солдат приводили его в порядок.

В городе вовсю шла подготовка к свадьбе. На центральной площади вывешивались каждый вечер масляные фонари. Гирлянды из лапника, перевитые лентами украшали фасады домов.

Здесь же в замке было скучно тихо и спокойно. Я скучал …У герцогов в замке я не нашел ни единой книги… В сундуке была найдена переписка герцога с комендантом и прочие бумаги, после обеда я по частям их просматривал. Но ничего полезного и интересного не обнаружил.

За всеми походами и битвами я совсем забыл о нашем доме — замке Холлилох. Готов ли он к зиме. Где поселятся девушки, ведь основное здание сожжено. Захочет ли Сью жить в нашей белой башне?

По весне следовало все отстроить и восстановить.

Я пропустил осенний сезон охоты, впервые за четыре года… Моя жизнь очень круто изменилась.

Очередной скучный день получил не скучное развитие.

После завтрака ко мне явился капитан Шварц в сопровождении молодого аристократа.

— Майлз, сын барона Гринвуда! — он поклонился мне. Поверх доспехов на нем была короткая накидка из лисьего меха. Лет двадцати, не старше, скуластый, светловолосый, с рыжей аккуратно подстриженной бородкой.

— Мой отец, барон Гринвуд, просит вашей помощи, милорд! Южный горский клан Макинтайр сжег обе наши деревни и осадил замок! Милорд объявил своими земли севернее Клайва, так защитите нас на своих землях!

— Вы вассалы герцога и мне вассальной клятвы не давали… К чему мне защищать чужих вассалов?

— Милорд, вы вооружили горцев и вы должны нести ответственность за их действия!

— Если ваш отец, барон Гринвуд вассал моего врага — герцога Бронкасл — то не следует ли мне считать ваш род также своими врагами? А горцев из клана Макинтайр своими союзниками?

Молодой барон побледнел.

— И вы позволите вырезать нашу семью и наших крестьян этим дикарям всего в часе езды от Корнхолла?

— Макинтайр не дикари! — вмешался Шварц — Земли, на которых стоит ваш замок, ранее были у клана Макконохи!

— Но клан вымер до последнего человека!

— Его вырезали до последнего человека десять лет назад! И вы живете на землях, политых кровью Макконохи!

— Не надо горячиться! Майлз, я поеду к замку вашего отца и попробую убедить горцев окончить этот конфликт миром. Но за это я потребую от вашего отца вассальной клятвы!

В средине дня мы уже были недалеко от замка Гринвудов. Сожженная деревня по обе стороны дороги еще дымилась. Снег от жара растаял, по прошлогодней жухлой траве бродили псы, брошенные убегающими хозяевами. Увидев наш отряд, псины, как по команде взвыли и бросились наутек, поджав хвосты.

Они почуяли оборотня, они почуяли во мне кровь моего отца.

Из‑за нелюбви собак к оборотням в нашем замке и в деревне у озера никогда не водилось псин. Они просто не выдерживали такого соседства. Даже волки никогда, даже в самые злые зимы не выходили из лесов к нашему озеру.

Замок Гринвуда расположился на пологой части горы, над обрывистым скальным выступом.

На единственной дороге, ведущей к замку, разбили лагерь горцы. Конечно трудно назвать лагерем сборище кое‑как расставленных меховых палаток.

Горцы жгли костры, пили эль и жарили мясо. К осаде замка они и не приступали. Во всяком случае даже осадных лестниц они не сколотили…

— Их здесь сотни четыре, и они уже здорово навеселе… — сказал мне Шварц.

С собой я прихватил кроме Шварца, Сэмми и Гвена роту конных арбалетчиков лейтенантаМакгайла, она при прорыве к городу потеряла половину состава, но сам Макгайл, вернее его клан, не были соседями Макинтайров, а значит не могли иметь с ними давних споров и счетов… Было безветренно — дым от костров поднимался в небо ровными столбами. Флаги на башнях замка барона Гринвуда повисли цветными тряпками.

Горцы нас увидели, и скоро мы продвигались в сопровождении все более вырастающей, гомонящей толпы. Но оружия никто не обнажил.

Бойд Макинтайр вышел на шум собственной персоной. Этот горластый вождь клана запомнился мне еще с лета своей торговлей лошадьми. Хорошо что тогда торговался с ним от моего имени сын Тудора, я же только наблюдал. Иначе прибил бы подлеца!

— А! Кто к нам пожаловал! Сам лорд Холлилоха! Решили вернуть нам лошадок? Не возьмем — кормить нечем! — он захохотал, восхищаясь собственным остроумием.

— Уважаемый Бойд забыл как надо встречать гостя? — холодно спросил Шварц — Где рог с элем?

— Ха–ха! Несите эль! Прошу гостей в мой шатер!

Я дал команду, и мы слезли с коней. Рядом с большой палаткой у костра на овечьих шкурах сидели рядом с Бойдом я, Шварц, Гвен и младший барон Гринвуд. По кругу пустили рог с мутным элем. Я отхлебнул — редкое пойло.

— Лорд Холлилоха поймал дворянчика? Это кстати — его папаша будет сговорчивее.

— Бойд, скажите — зачем вы привели воинов клана сюда, к чему жечь дома у людей среди зимы? У вас спор с бароном?

— Он расположился на нашей земле, этот Гринвуд и не желает платить…

— Эту землю мой отец получил от короля! — вмешался молодой барон…

— Эта земля испокон веков была землей нашего клана! — рявкнул Бойд, вскочив на ноги, длинноволосый, бородатый, широкоплечий, он был словно медведь, вылезший из берлоги.

Молодой барон встал напротив.

— Ты врешь, жадный Бойд, эта земля была всегда у клана Макконохи! — голос Шварца прозвучал неожиданно и громко.

— Такого клана больше нет!

— Пока есть хоть один Макконохи — есть и клан!

— Покажите мне этого последнего Макконохи! Где же он? Ау! — Бойд ехидно ощерился.

— Я, Крейг Макконохи, перед тобой!

Вот это поворот — мелькнуло в голове моей.

— Чем ты докажешь свои слова, дворянчик?

Шварц, вернее Крейг Макконохи, сбросил с плеч плащ и, рванув на груди теплую куртку и камзол, обнажил грудь. Под черными густыми волосами парил горный орел, широко раскинув крылья. Очень детальная татуировка.

— Сожри тебя Эгга! — рявкнул Бойд, вытаращив глаза. Этот кретин меня здорово раздражал…

— Ну так что ж что ты Макконохи? — опомнился Бойд — Гляди нас сколько — а ты один!

— Выставь против меня своего лучшего воина, и я докажу сталью свое право на эту землю!

Столпившиеся кругом горцы одобрительно зашумели, они поели и выпили, теперь им захотелось зрелища.

Бойду идея с поединком не понравилась — но против своих людей он не был готов идти.

— Хорошо! — махнул он рукой — Будет тебе поединщик! Молись о легкой смерти Макконохи!

Макинтайры выставили здоровенного детину. Парень лет двадцати пяти, бородатый, с волосами до плеч, обнаженный по пояс, он вышел в круг, потрясая маленьким круглым щитом и мечом. Толпа горцев встретила его ревом одобрения.

— Дуг! Бей его, Дуг! Прикончи его, Дуг!

Крейг Макконохи, также вооруженный, вышел в круг, тоже обнажившись до пояса. В сравнении с Макинтайром он выглядел как подросток…

Два воина пошли по кругу на полусогнутых напружиненных ногах. Лицом друг к другу. Макинтайр, взревев, бросился в атаку первым. Крейг принял вскользь удар меча на щит, ответил длинным колющим выпадом.

Дуг отразил удар щитом.

Серия ударов… Противники разошлись.…От обнаженных торсов, казалось, шел парок... Горцы разогрелись…

Дуг сильнее и моложе, но Крейг опытнее.

Теперь атаковал Крейг и едва ушел в прыжке от удара мечом по ногам. Толпа вокруг взревела…

— Лорд Холлилоха и вправду может лечить раны как знахарка?! — проорал мне в ухо бесцеремонный Бойд.

— Даже лучше!

— Посмотрим — вылечишь ли своего офицерика, когда наш Дуг его мелко порубит! — Бойд захохотал…

Кончик клинка все же достал Крейга, штаны на левом бедре вспухли кровавой полосой.

— Ага, барашек подрезан! — орал Бойд.

Крейг парировал удары, но Дуг был слишком силен. Дуг теснил — Крейг уходил... И так круг за кругом…

Горцы улюлюкали и свистели.

— Слабак! Режь его Дуг!…

А ведь завтра у Крейга свадьба — попадет ли он на нее? Я пожалел о том, что взял его с собой. Бешеный Макинтайр мог оставить дочь Тудора вдовой еще до свадьбы.

Горцы взвыли — меч Дуга, срубив край щита, вспорол левое плечо Крейга. И в тот же момент Крейг вогнал меч прямо в печень молодца — алый кончик вылез из спины. Отбросив щит и оставив меч в теле противника, Крейг зажал разрубленное плечо, кровь фонтанчиком била между пальцами.

Мгновения тишины. С широко раскрытыми глазами Дуг упал на бок на мерзлую землю и захрипел.

Я подбежал к Крейгу. Гвен Макнилл поддержал его за спину и уложил на свой меховой плащ. Он зажимал рану, но кровь лилась струйками.

— Милорд, скажите Корнелии…

— Сам скажешь… — я обхватил его плечо выше и ниже раны. Кончики пальцев словно проткнули ледяные иглы… Знакомый озноб по спине… Я перевел дух, убрал заляпанные кровью руки.

Удивленный Крейг снял руку с раны — ее больше не было, только тонкая полоска шрама на месте распахнутой зияющей раны, что мгновения назад простиралась до белой кости.

Столпившиеся вокруг горцы ахнули и загомонили. От них несло застарелым потом, элем, дымом костров….

Потянулись руки пощупать плечо Крейга.

— Милорд! Спасите Дуга! — через толпу пробивался молодой горец. А, это мой знакомец — Свен Макинтайр!

Он упал на колени, схватил мою руку. Глаза блестят, рот кривится…

— Спасите моего брата Дуга, милорд! Я все для вас сделаю, только спасите… Он погибает!

Я встал — горцы отшатнулись. Смесь страха и восхищения на их лицах…

Дуг все так же лежал на боку с мечом в животе… Он мелко дрожал.… Начиналась агония… Глаза его смотрели, но не видели…

Я опустился рядом на колени. Положил руку на рукоять меча и резким движением вынул из раны. Бедный парень дернулся всем телом, струйка черной крови плеснула на мерзлую землю… Я положил руки на рану. Левую ладонь сзади, правую спереди…

Ледяные иголочки закололи пальцы, потом словно иней на них вырос, холод схватил меня за руки, холод смерти… Я перестал ощущать руки до запястий, потом холод дошел до локтей… На мою спину словно положили плиту льда… Страх кольнул сердце…

Закружилась голова, и холод исчез. Я опять ощущал свои ладони, пальцы в липкой крови и дрожащее тело горца… Но теперь он дрожал от холода и потери крови. Возмещать кровь я, увы, не умею.

— Накройте его плащом, несите к костру… дайте выпить горячего… и мне тоже… — мой голос охрип.

Гвен и Крейг подхватили меня под руки и помогли встать на ноги.

Свен ощупывал тело брата и плакал — рана исчезла… В глазах Дуга появилось осмысленное выражение

— Я… жив…

— Милорд спас тебя, дубина! — Свен обнимал брата, закутывая его плечи плащом, и плакал…

Потрясенный Бойд молчал. У нахала не нашлось слов для такого момента.

Горцы клана Макинтайр уходили домой. Многие оглядывались. Ослабшего Дуга посадили на пони — большой парень на маленькой лошадке — смешно.

Я сидел у костра, кутаясь в плащ, и не мог согреться. Сэмми спешно грел для меня в котелке красное вино со специями… Майлза Гринвуда я отправил в замок. Сам я просто был не в состоянии забираться в седло и ехать вверх по дороге еще милю…

Маленький заснеженный луг у дороги опустел, только догорающие костры и мои люди вокруг них… Солнце клонилось к закату… К ночи надо вернуться в Корнхолл. Я бы сейчас отдал весь сундук каноника за возможность мгновенно перенестись в мраморный бассейн — в горячую воду.

Я допивал вино, разделив его с Крейгом, когда вернулся смущенный Майлз Гринвуд.

— Отец говорит, что вы с горцами заодно и затеяли хитрость, чтобы выманить его из замка.

— Если барон не верит лорду Грегори, то кому он поверит? Епископу? — усмехнулся Крейг.

— Я жду твоего упрямого старика, послезавтра в Корнхолле… Спасибо за гостеприимство, барон!

Майлз покраснел.

— Я рассказал отцу о вашем чудесном даре целителя, но он не поверил.

— Барон — упрямец. Передай ему, что когда я вернусь в Холлилох, никто уже не приедет его спасать от клана Макинтайр. А зима впереди еще долгая. Они вас возьмут в осаду, и что будете делать, когда еда закончится — жарить своих крестьян?

— Но горцы же поклялись уйти с этой земли?

— Они поклялись Крейгу Макконохи, но не барону Гринвуд! Подумайте об этом, пока есть время!

Крейг, последний воин клана улыбнулся на мои слова.

Глава 25

Заночевал я в доме бургомистра Тудора. Ехать до замка еще через половину город не было сил. Я опять оказался в знакомой комнате. Горел камин. Сэмми стянул с меня сапоги, но раздеться я не успел. В дверь постучали.

В моей комнате появилась неожиданная гостья — дочь Тудора Корнелия.

Она прямо от двери бросилась ко мне в ноги и попыталась поцеловать мою руку.

— Милорд, вы спасли Крейга сегодня, он мне рассказал! Моя благодарность к вам неизмерима… Он мог умереть… истечь кровью… Вы спасли его и меня!

Я поспешил поднять ее на ноги и усадил в кресло напротив.

— Корнелия, я не совершил подвига, за что меня благодарить?

— Нет, милорд — то что вы сделали — настоящее чудо! Я могла бы стать вдовой второй раз.

— Вы уже были замужем?

— Десять лет назад отец выдал меня за уважаемого в городе человека — сьера Дугласа. Он был старше меня на двадцать лет. Я конечно годилась ему в дочери. Дуглас был нежным и добрым со мной. Он торговал шерстью, тканями и его дело требовало частых поездок. Через месяц после свадьбы мой муж отплыл в Конфландию на корабле, и больше его никто не видел. Бог не даровал мне ребенка, и родственники мужа потребовали, чтобы я покинула его дом. Я вернулась к отцу, и все эти десять лет я жалела о том, что не поехала вместе с мужем и не разделила с ним его судьбу, — какой бы горькой и страшной она не была.… Но этой осенью я встретила Крейга — мы полюбили друг друга.… Если бы Крей сегодня погиб — я бы покончила со своей жизнью — хотя это и страшный грех.

Корнелия перекрестилась.

— Крейг мой друг и человек, преданный нашей семье — я не мог бросить его умирать, Корнелия! Я сын дракона, но я не холоднокровная змея…

— Благослови вас, бог, милорд! Многие вас боятся, но я вижу, что вы более человек, чем многие люди в этом городе и окрест!

— Идите отдыхать, Корнелия, завтра шумный и трудный для вас день.

— Хорошо, что все хорошо завершилось, милорд! Настоятель собора всю неделю отказывался обвенчать нас, но сегодня наконец согласился, а настоятель монастыря Святой Варвары прислал к свадьбе две большие бочки монастырского вина с юга… Я буду каждый день молиться за вас, милорд! Покойной ночи!

— Покойной ночи, Корнелия!

Она вышла. А я подумал над тем, что ее слова царапнули мой разум… Настоятель собора отказывался обвенчать, но сегодня согласился… две большие бочки монастырского вина с юга… сундук каноника из Шеллсберри… тайник в монастыре… отравленное вино в кубке Сью… ложная кухарка с моим кинжалом…

На церковников в Корнхолле я не обращал внимание, и похоже зря…

— Сэмми — мои сапоги!

— Милорд, но пора уже ложиться спать.

Я зарычал на беднягу, и сапоги мне были представлены.

Я послал Сэмми за десятком горцев Гвена, а сам прошел в комнаты Элара Тудора. Он еще не спал.

— Стер Тудор, по–моему, в вашей коллекции оружия должны быть надежные и не тяжелые кольчуги?

Отец Иоанн — настоятель городского собора тоже не спали и сам открыл нам дверь дома. Он был одет в рясу, крест на груди… Рослый, но рыхлый мужчина лет пятидесяти с солидным брюшком.

— Отец Иоанн, мне срочно нужно поговорить с вами о завтрашнем дне.

Мы с Гвеном вошли в дом, остальные горцы остались на улице. Священник закрыл дверь на щеколду. У камина две сидевшие монахини при нашем появлении встали, капюшоны были низко надвинуты на их лица.

— Отец Иоанн коротает время не один?

— Это монахини монастыря Святой Варвары — Марфа и Мария… и мы… молились. Что вам угодно, лорд? Время позднее, и может быть мы смогли бы обсудить то что вас тревожит, завтра? После венчания.

— Отлично! Конечно же завтра! На ночь для хорошего сна со мной бутыль великолепного вина из той бочки, что прислал настоятель монастыря бургомистру Тудору. Бургомистр попробовал и очень хвалил. Давайте кубки, отец Иоанн! Выпьем по глотку!

Гвен раскупорил бутылку и передал мне. Священник попятился.

— Тудор пробовал?

— И мы с вами попробуем — ведь хорошее вино редкость в наших северных краях! Сестры Марфа и Мария — и для вас не помешает в этот холодный вечер капелька вина.

— Я не могу пить это вино… я не пью вина, милорд…

— Я не уйду отсюда пока не выпью с вами! — пригрозил я.

— Тогда умри, отродье сатаны! — воскликнула одна из монахинь. В руках монахинь сверкнули клинки стилетов… Я не успел выхватить меч из ножен, как оба клинка вонзились в мою грудь с совершенно не женской силой!

Я заполучил два болезненных пореза, но стилеты вошли всего на полдюйма, дальше не пустила кольчуга. Секундное замешательство дорого обошлось дамам из монастыря. Гвен обрушил клинок меча на голову одной и ударом ноги отбросил другую на пол. Она подскочила с пола с резвостью кошки и опять бросилась ко мне, но напоролась на мой клинок, а Гвен добавил удар своим мечом по шее. Хрустнули позвонки, и монахиня мешком свалилась к моим ногам…

Перепуганный отец Иоанн дрожал у стены, часто моргая.

— Гвен, приведи парней — пусть обыщут весь дом.

Я нагнулся над монахинями — обе мертвы. Рука у Гвена тяжелая.

Хорошо что бутыль в моей руке не пострадала.

— Отец Иоанн, что за безумные монахини ходят в ваш дом? С кинжалами…

Священник молчал.

— А если мои парни вас подержат, а я налью вам в рот это вино? Это развяжет ваш язык, милейший?

А ну ка, ребята, тащите пастыря на стол — откройте ему рот пошире — он будет пробовать монастырское вино с юга!

Священник верещал и отбивался, но сила была на моей стороне.

— Нет! Нет! Пощадите! Вино отравлено! Я не хочу умирать! Нет! Я все скажу! Пощадите!

Бедняга дрожал и запинался, но говорил очень интересные вещи.

Когда мне надоело его слушать, я выплеснул в его потное лицо простую воду из бутыли. Вина там конечно же не было.

Три роты моих людей окружили монастырь Святой Варвары. Остальные роты были направлены на стены и к городским воротам… Суматоха на улицах, топот солдат и цокот копыт, мелькающие факелы перебудили весь город…

В окнах домов близь монастыря засветились огоньки, любопытные лица выглядывали в окна и двери.

Я подошел к воротам и потребовал, чтобы привратник позвал настоятеля.

— Отец настоятель, по сведениям от моих людей в ваш монастырь через стену перебрались сегодня ночью двое убийц, и мы должны обыскать монастырь!

— Здесь нет никого посторонних! — заволновался настоятель — тряся седой бородой — В обители только наши братья–монахи!

— Вынужден вас огорчить, не только братья, но и сестры!

— Лорд Холлилоха ошибается — наш монастырь мужской! Женщин здесь не было и не будет!

— Не мешает в этом убедиться — откройте ворота !

— Я буду жаловаться епископу в Гвинденхолл! Ваши действия оскорбляют церковь!

— Или ворота будут открыты вами или моими людьми — что вы выбираете?

— Я склоняюсь перед беззаконной и бесчеловечной силой…

Рота арбалетчиков вошла в монастырь. Я приказал обыскать все помещения и вывести всех монахов во двор.

Монахов построили в ряд, и я приказал им снять капюшоны. Ворча и шепотом проклиная меня, они подчинились. Монахи переминались с ноги на ногу — мороз ночью усилился, и долго стоять на каменном мощеном дворе было нелегко. Многие попали во двор в сандалиях на босу ногу.

Вдоль ряда монахов я проезжал верхом на коне и сразу заметил три не выбритые макушки.

Этих монахов по моему знаку арбалетчики схватили за руки и вывели вперед.

— Отец настоятель, почему у них не выбрита тонзура?

— Они еще послушники…

Трое послушников стояли молча, пока я не приказал.

— А ну‑ка снимите с них одежду!

Отец настоятель не успел открыть рот для возмущенного крика. Крики и визг послушников были просто оглушающими. В руках моих солдат вскоре бились три голых женщины. Солдаты были удивлены еще больше монахов.

— Извольте, отец настоятель, я нашел среди братьев сестер! — засмеялся я, уж очень уморительная гримаса появилась на лице старика — страх, смущение, злоба…

— А теперь не пора ли навестить ваши винные погреба, отец настоятель?

— В монастыре нет винного погреба!

— Но позвольте — вы отправили бургомистру Тудор две бочки южного вина? Оно было последним или единственным в монастыре?

Настоятель не смог выдавить из себя ни слова.

— Лейтенант Макгайл, настоятеля и послушниц доставить в замок и запереть поодиночке в камеры. Монахов по кельям! Запереть ворота и никого не впускать и не выпускать!

Я вернулся в дом Тудора. Он сам встретил меня в дверях во главе всего семейства. Мы прошли в его кабинет, и я ему рассказал о ночных событиях. Отец Иоанн рассказал мне только то, что знал, но и это было достаточно, чтобы принять меры предосторожности.

Епископ Гвинденхолла прислал в Корнхолл тайно своих людей, в том числе монахинь, подготовленных и владеющих оружием. Кто заподозрит убийцу в степенной монахине?

Эти люди привезли отравленное вино. А может быть и не только вино. На завтра отцу Иоанну было приказано обвенчать капитана Шварца и Корнелию и провести монахинь на церемонию венчания…

— Если бы не ваша кольчуга, мастер Тудор, я был бы уже трупом! Эти женщины быстры и умеют пользоваться своими стилетами! Двух нам пришлось убить, трех мы захватили в монастыре, но сколько их еще в городе — не известно! Епископ быстро получает новости из Корнхолла. Всего неделю назад было объявлено о свадьбе, и вот уже быстрая реакция — присланы убийцы…

— Вы верите отцу Иоанну? Он мог под страхом смерти и приврать… Герцог мог прислать убийц, но епископ?

— Выходит, епископ и герцог объединились против меня и всех тех, кто меня поддерживает. Видимо зря я уничтожил пыточную комнату в замке… Я возвращаюсь в замок до утра, а вы, сьерр Тудор, будьте осторожны. И не забудьте запереть двери понадежнее.

Невеселые мысли теснились в голове. Хорошо что Сью и Нелли уехали. Там в долине безопасно. Корнхолл — большой город, и весь его обыскать невозможно… За каким углом тебя поджидают с кинжалом наготове, где и кто подаст бокал с отравленным вином? Мне становилось здесь неуютно. Как мне заставить монахинь и настоятеля рассказать о своих планах? Палача то у меня нет!

— У города есть палач?

— Конечно, милорд, как без палача! И без работы он не сидит. Каждую неделю вешает какого-нибудь бродягу.

— Пошлите за ним, и пусть он возьмет свой инвентарь в замок!

Похоже, ночью мне не спать.

Сьер Ангус не был похож на палача. Среднего роста, худощавый, скорее он походил на егеря, лесоруба — то есть на человека, проводящего большую часть жизни на свежем воздухе, в движении

— Милорд, я к вашим услугам,— он поклонился с достоинством.

Я принял его в своей комнате на втором этаже замка. Сэмми разжигал погасший камин, с любопытством косясь на палача города Корнхолл.

— Сьер Ангус, у меня возникла некая проблема. В подвале замка находятся три женщины и мужчина, от которых мне нужно получить сведения срочно — до утра. Я убежден в том, что они будут молчать или соврут. Как развязать им языки?

— О, милорд, имеется много способов! Вы хотели бы получить сведения с пролитием крови или без?

— Конечно без крови, сьер Ангус, но время поджимает.

— Понимаю, милорд, где мое рабочее место?

— Гвен вас проводит.

Глава 26

Для допроса я выбрал самую большую и сухую комнату в подвале. Сюда внесли стол, скамьи, жаровни с углями и несколько масляных светильников.

Боги, что я делаю? На кого стал похож? Чем я лучше покойного волколака Генриха, что пытал в этом же подвале мою Сью?

Сьер Ангус деловито перебирал свои отвратительные инструменты, часть положил калиться в жаровню.

Я сидел в кресле и старался не смотреть в его сторону.

— Гвен, приведи из монахинь ту, что помоложе.

Она вошла, гордо подняв голову, связанными впереди руками придерживая на груди порванную рясу.

Правильное лицо, русые волосы, зеленые глаза. Примерно двадцати лет. Среднего роста, худенькая…

— Прошу вас… — я указал на скамью у противоположной стены. Гвен подтолкнул пленницу — она ожгла его презрительным взглядом. Неторопливо, с достоинством присела.

Она смотрела прямо на меня бесстрашно и открыто.

Я закрыл глаза и сосредоточился. Медленно проступили ауры: ровно-желтая сьерра Ангуса, золотистая колеблющаяся Гвена и оранжевая — монахини. Какие‑то тени темные были вкраплены в ее голове и груди…

Не открывая глаз, я поднялся и сделал пару шагов. Да, пятна темно-зеленого цвета располагались в груди и голове женщины — я вспомнил уроки отца — темно–зеленый цвет — следы магического воздействия. У церкви есть маг?!

— Ваше имя, сударыня? — я открыл глаза. Монахиня с интересом за мной наблюдала.

Я подошел к ней совсем близко. Она метнулась ко мне стремительно, как кошка за мышью. Я только отдернул лицо и сразу ощутил боль на щеке. Удар Гвена отшвырнул монахиню на каменный пол. Я достал из камзола платок, приложил к щеке — ссадина, совсем небольшая — всего несколько капель крови.

— А теперь вы умрете — прошипела монахиня, приподнявшись на локте — Яд болотной гадюки действует быстро. Сто ударов сердца и все что вам осталось! Я, Адель Сомерсби, убила дракона!

— Милорд! Гвен и Ангус подскочили ко мне — Вам плохо?

Они пытались усадить меня в кресло… Я отстранил их руки. Ничего, никаких судорог, головокружения, онемения кожи — никаких признаков яда. Торжествующая монахиня смотрела на меня с пола, теперь черты ее лица мне показались даже привлекательными. Может быть потому что на нем проявились эмоции.

— Вы дочь барона Сомерсби?

— Да… Но почему вы говорите? Вы должны уже онеметь и ослепнуть?!

— Во мне кровь драконов, баронесса. Какой может быть вред дракону от презренного болотного червяка?

Я понимаю, что яд нанесен у вас под ногтями? И как давно?

— Сегодня ночью… Но вы живы? Как это может быть?!

— Может быть вас обманули, Адель? Может быть яд пропал и потерял свои свойства?

Округлив глаза и рот, она несколько мгновений смотрела мне в лицо и внезапно решительно полоснула ногтями себя по шее.

Мгновения ожидания.

— О, господи, яд действует!… — с отчаянием крикнула она.

Через мгновения она уже не могла говорить и лишь судорожно втягивала воздух. Она упала навзничь. Покрытые ядом ногти скребли грубую ткань рясы… Все тело содрогалось в агонии.

Я не долго колебался. Опустившись на колени, одну ладонь на обнажившуюся грудь, другую на лоб, покрывающийся холодной испариной. Ее глаза уже ничего не видели.

Кончики пальцев прокололо ледяными иглами… Холодный ветер пробежал по спине. Я содрогнулся.

Адель лежала неподвижно с закрытыми глазами, но грудь двигалась в такт дыханию. Симпатичные маленькие, но крепкие груди со светло–коричневыми ореолами вокруг сосков. Неделя воздержания на меня уже влияла.

Я прикрыл ее грудь рясой, вынул из ножен кинжал и перерезал веревки на ее руках.

Ее зеленые огромные глаза распахнулись на шелест кинжала в ножнах. Они стремительно наполнялись влагой… Я помог ей встать и присесть на скамью. Гордая дочь барона Сомерсби, стремительная убийца, горько рыдала, спрятав лицо в ладонях. Я прикрыл глаза, вызвал видение ее ауры, она стала однотонно-оранжевой, без всяких пятен. Я изгнал не только яд из ее крови, я удалил магическое воздействие на ее разум и душу. С интересом я посмотрел на свои ладони — что я еще могу?

Налив в бокал воду из кувшина, я принес его Адель. Благодарно кивнув, хлюпая носом, она прижала край кубка к дрожащим губам. На ее запястьях медленно исчезали багровые следы от веревок. Я отдал ей свой платок с капельками крови.

— Адель, как зовут вашу сестру?

— Бернадетта…

— Ей десять лет и она брюнетка?

— Что вы, милорд, она прелестная блондинка… ей сейчас лет семнадцать… но я ее не видела уже три года…

И я рассказал ей о своем знакомстве с Бернадеттой в Хагерти… О поездке в разрушающийся замок барона Сомерсби…

Она с интересом слушала меня…. Постепенно успокоилась…. Вытерла слезы…

— Вы спасли меня, милорд Грегори, а я ведь пыталась вас убить… Что теперь будет со мной? Вы простите меня или отдадите палачу?

— Адель я не хочу говорить с вами в этой обстановке! Поднимемся в мою комнату?

— Конечно, милорд…

— Сьер Ангус, займитесь настоятелем… Разогрейте его, когда захочет говорить — позовите меня.

Сонная служанка Ирен принесла вино, два кубка, холодную телятину, вареные яйца, ломти пахучего белого хлеба на серебряном подносе.

Адель и я сидели у камина в моей комнате. Она быстро, но аккуратно ела, я пил вино и слушал ее сбивчивый рассказ.

У барона Соммерсби было три дочери. Старшая — Мария пропала почти десять лет назад — поехала в Хагерти с отцом и потерялась на рынке… Ее искали, но не нашли… Барон был безутешен и дал обет отдать младшую дочь Бернадетту в монастырь — когда подрастет. Адель сама вызвалась уйти в монахини вместо младшей сестры. Ей было восемнадцать, когда барон привез ее в монастырь Святой Елены, что в десяти милях на восток от Гвинденхолла. Там Адель провела три года своей жизни. Пост, молитвы, смирение плоти. Потом ее многому учили — убивать различными предметами, составлять яды и применять их.

Я покосился — миска с крепким вином, в которой Адель отмывала свои ногти, теперь стояла у двери.

Еще до первого снега с торговым караваном она и четверо незнакомых ей ранее сестер прибыли в Корнхолл. Настоятельница монастыря передала им поручение епископа — уничтожить лорда и леди Холлилоха, а также мятежника Элара Тудора. План убийства был разработан детально.

Во время венчания, сестры должны были смешаться с толпой и нанести удар отравленными стилетами.

Поскольку леди Холлилоха уехала в горы, план поменяли, отравленное вино на свадьбе должно было сделать основную работу, а потом сестры со стилетами довершили бы начатое… Адель не было известно о других посланцах епископа.

— Адель, с тобой перед отъездом общался маг?

— Нет, милорд… Магия исчезла летом, так говорили в монастыре… Но как стало возможно, что вы спасли меня? Магия вернулась?

— Магия вернулась… Но, не бойся, здесь ты под моей защитой. В соседней комнате для тебя приготовлена постель — отдыхай до завтра. А завтра мы поговорим о дальнейшем...

Она поднялась, запахнув рясу и придерживая у самого горла. Беглый взгляд из-под ресниц. О, женщины, кокетство неистребимо даже у монахини.

— Покойной ночи, милорд…

Я проводил ее до двери и запер на ключ.

Хм, отравленные стилеты…

Я вернулся в свою комнату, разделся, снял кольчугу. Порезы на груди не кровоточили. Выглядели как неглубокие царапины. Или покойные монахини не успели нанести яд на лезвия или яд мне страшен. Скорее второе… и провалившаяся попытка Адель покончить со мной это подтверждает.

Я прошелся по комнате до окна, здесь было довольно прохладно. За окном темень. На стеклах красивые морозные узоры — как ювелирно вырезанное кружево…

Приятный запах спелых желтых слив, нежный, сладковатый, померещился мне.

Я вернулся к постели, быстро оделся, опять натянул кольчугу поверх камзола. Боюсь, мне придется носить ее все время до отъезда.

Но почему пахло сливами?

Вернулся к окну, и запах вернулся. Я принюхался. Пахло сливами. Наклонился — запахло сильнее. Опустился на колени — запах стал еще сильнее. Словно вокруг валялись раздавленные сливы. Это что — последствия яда?

Я поднялся, вышел в коридор. Алебардист, подремывающий у двери, встрепенулся. Я забрал у него алебарду и начал обстукивать деревянные квадраты пола древком оружия. Под окном средний квадрат в отличие от соседних отозвался на удар с легким дребезжанием.

Размахнувшись, я всадил лезвие алебарды в подозрительный квадрат, а потом резко повернул. С легким щелчком деревянный квадрат выскочил из паза. Открылась темная ниша в полу. Я принес свечи и поставил подсвечник на край ниши. На глубине в фут стояла деревянная резная шкатулка почерневшая от времени. Я взял ее обеими руками и едва не выронил — она была тяжеленькая. На крышке можно было разглядеть герб — на щите лилии, поднявшийся на задние лапы леопард.

Крышку я поддел лезвием алебарды, легкий треск и она распахнулась. Блеск золота, сверкание камней.

Я сел на пол и по очереди начал вынимать драгоценности. Золотая цепь с медальонами и подвеской в виде фигурки леопарда. Глаза леопарда инкрустированы крохотными изумрудами.

Тяжелая витая золотая цепь, фунта три весом. Корона с двенадцатью зубцами. На зубцах в оправе чередовались ограненные сапфиры и рубины… Золотой скипетр, яблоко державы, осыпанное блестками драгоценных камней… Выгравированный герб — на щите лилии и поднявшийся на задние лапы леопард.

Это были королевские регалии. Но гербы не Гвинденхолла. Чье это золото? Кто спрятал его здесь? Множество вопросов — но где найти ответ?

Почему золото пахнет спелыми желтыми сливами? Я был поражен и заинтригован. Сложив все обратно в шкатулку, я завернул ее в плащ и задвинул под кровать. Чтобы освободить алебарду — пришлось повозиться. Я вернул алебарду солдату с приказом никого не впускать и отправился в подвал.

Сьер Ангус все-таки разговорил старого настоятеля монастыря. Я послал Гвена за пером и бумагой и около часа записывал его словоизлияния… К слову сказать, старик почти не пострадал, так мелочь — пару ногтей и сломанное ребро.

— До свадьбы заживет! — буркнул сьерр Ангус.

Я решил на этом остановиться и отправил монаха в камеру, а своих людей спать. До утра следовало хоть немного отдохнуть. То, что рассказал старик, было любопытно, но не требовало срочных действий.

Я доплелся до своей постели и, сбросив сапоги, не раздеваясь,, улегся под перину. Комната уже остыла. Из-под кровати пахло сливами.

Я мгновенно уснул.

Мне снился сон. Я лежу в постели, а к моему изголовью медленно и тихо приближается Адель. Она голая, но я вижу только груди с вызывающе торчащими сосками, все остальные детали ее фигуры скрывает мрак. В каждой руке Адель крепко сжимает по кинжалу. Я хочу встать, крикнуть, убежать, но не могу, а она все ближе с каждым мигом, с каждым ударом сердца…

С пересохшим ртом, колотящимся сердцем я проснулся и скинул с головы перинку… Холод пробежал по спине. Адель сидела в кресле у камина и смотрела на меня своими наглыми зелеными глазищами.

Увидев что я проснулся, она поднялась и присела в поклоне. На ней было коричневое бархатное платье со шнуровкой на груди, что делала ее талию просто осиной. Волосы были подобраны на затылке и скреплены заколками. В комнате уже было светло.

— Прошу простить меня, лорд Грегори, что я незваной вошла в ваши покои…

— А как же охрана? Надеюсь они живы?

— Охрана меня не заметила. Я полночи провела без сна, милорд, и теперь я прошу принять мою вассальную клятву. Я не мужчина — но я дочь барона, и теперь мое единственное желание — служить вам. Вчера одна моя жизнь закончилась — она принадлежала церкви. Вчера вы подарили мне другую жизнь, и она принадлежит вам.

— Но как вы покинули свою комнату и прошли мимо солдата и Сэмми? — из постели я видел спящего на тюфяке Сэмми. Мы говорили достаточно громко, но он лежал неподвижно и даже похрапывал, подлец!

— В соседней комнате в шкафах много женской одежды и разных мелочей. А дверь я открыла заколкой! — она вынула одну из прически и продемонстрировала мне. — Солдат сам, а ваш слуга усыплен мной. Если надавить вот здесь пальцем — она показала на свою шею слева — человек заснет и надолго. Ваша охрана поставлена отвратительно, милорд Грегори!

— Уж не желает ли прелестная Адель заняться моей охраной?

— Желает! Я знаю многие уловки и приемы убийц, а значит смогу им противостоять!

О, великий Эрхард! Меня будет охранять женщина! Горцы лопнут со смеху! А что скажет и сделает Сью?!

Нервный смех прорвался у меня хихиканьем, я не выдержал и расхохотался.

Зеленые глазищи сузились и гневно сверкнули.

— Милорд напрасно смеется! Я могу быть очень полезна в качестве вашего телохранителя. Кто заподозрит во мне опытного бойца! Горцы считают, что женщины способны только готовить еду и раздвигать ноги по их желанию! Но вы же не такой примитивный мужлан, Грегори!

О боги, я обречен выполнять приказы и распоряжения женщин!

— У вас есть опыт бойца, Адель?

— Я убила двадцать человек за последние два года — там на юге… по распоряжениям настоятельницы… Вы не верите?

Я смотрел в ее решительные глаза и колебался — она во многом права… Но традиции против этого… Хотя можно обойти и традиции…

— Я приму твою вассальную клятву. Но с условием.

Адель живо опустилась на одно колено.

— Какое условие? Отдаться вам, милорд?

Ее руки потянулись к шнуровке платья…

— Нет моя дорогая! Мое условие — наденешь мужскую одежду и станешь моим пажом, скажем под именем Алан!

— Дурацкое имя, милорд!

— Ты не согласна?

Она потупилась на мгновение.

— Я готова служить вам и в мужской одежде и под любым именем, милорд.

Она произнесла слова вассальной клятвы у моей постели. Я принял ее клятву стоя босым на ледяном полу.

Глава 27

Я ехал домой. Позади была свадьба, где я был главной персоной. Люди так пресмыкаются перед теми у кого власть, что просто противно.

Позади было прощание с Эларом Тудором и Крейгом. Позади остался город Корнхолл…. Я ехал в повозке, поставленной на полозья. Шестерка лошадей резво неслась по еще не глубокому снегу. Повозка по существу была маленьким домом. Здесь было два дивана, стол и маленькая железная печка, хитроумно размещенная на кирпичах и прикрепленная к стенке повозки. Дым уходил через железную трубу наверх. Алан-Адель подбрасывала в ее жерло березовые поленья. Даже меховые шубы не нужны. Было тепло и уютно. За оконцем мелькали деревья…. Меня сопровождала рота арбалетчиков и десяток горцев с моим добрым Гвеном…. Простодушный Гвен не обратил особого внимания на нового спутника — смазливенького пажа Алана. Но Сэмми сразу все понял и был просто в ужасе от перспективы поездки с бывшей монахиней.

Я вручил Сэмми четыре слитка золота, три как обещано и еще один за молчание. Это его очень подбодрило, и он остался в Корнхолле. Жаль, я так к нему привык…. Он даже научился чистить грязные ногти от траурной каймы…. Когда я взял в руки эти слитки, от них отчетливо запахло сливами.

Я попросил Тудора оказать Сэмми покровительство и защиту. Счастливый бургомистр рассыпался в уверениях своей дружбы и почтения.

Город мне смертельно надоел. Он забирал мои силы и мое время, а взамен я получил страх, беспокойство и плохой сон по ночам.

Я ехал домой. К Сью, к Нелл, к любимым с детства горам… Со мной ехала Адель-Алан. Чем мне это грозило, трудно представить.

Я дремал на диване, завернувшись в плащ, весело трещали поленья в печке. Домой... Домой... Домой… — стучало в голове.

Но коням требовался отдых, да и моей охране тоже.

В маленьком городке Харперхолл мы остановились на ночлег. Адель и я остались ночевать в повозке на диванах. Нам принесли с корчмы ужин. Мои люди разместились в окружающих строениях и на конюшне, на сеновалах…

Не спалось. Мысленно я уже подъезжал к нашему замку. Но еще целый день пути…

— Милорд, вы спите?

— Нет.

— Когда мы приедем в ваш замок?

— Завтра к вечеру, мне кажется не раньше.

— Вы скажете миледи обо мне все?

— От сестры у меня никогда не было тайн. Мы близнецы — как две части одного целого. Если один солжет — другой сразу же поймет.

Адель помолчала.

— Я никогда не видела горы. У вас на севере они просто огромные?

— Словами трудно описать мощь, величие горных пиков. Ты все увидишь своими глазами. Ложись ка спать.

— Я вас смущаю или стесняю. Вот не думала что лорда–дракона можно смутить. До встречи с вами я думала вы старше, лет сорока примерно.

— Это моему отцу было на вид сорок лет…

Постепенно я рассказал Адель о своем отце, о матери, о предательском деянии герцогов Бронкасл и магистра Брокена. О резне в замке. Только о наших отношениях с Сью я, конечно же, умолчал.

— У вас нет постоянной женщины, милорд?

— Постоянной?

— Ну да, жены, подруги, любовницы… Молодых людей это обычно очень беспокоит… Я имею в виду воздержание… Вы можете располагать моим телом….

— Ты девственница?

— Нет, милорд, я потеряла ее три года назад, в первый же месяц пребывания в монастыре… Я совсем не понимаю, что люди находят хорошего в этих действиях... Мне тогда было противно, больно и неприятно... Племянник епископа выбрал меня для развлечения... Это было просто мерзко...

— Ты была с мужчиной один раз в жизни?

— Нет, почему же, пришлось еще несколько раз раздвигать ноги при выполнении приказов, иначе не удалось бы приблизиться к жертвам…

— Адель, ты так спокойно об этом говоришь? Девушки не говорят мужчинам о таком! И как ты можешь предлагать мне свое тело, если для тебя это неприятно и мерзко?

— Я не девушка, я ваш паж — Алан!

Ее манера поведения выбивала меня из колеи.

— Милорд, вы спите?

— Для пажа ты очень назойлива.

— Извините, милорд, покойной ночи.

Как это в ней совмещается — нахальство и напористость и готовность выполнить приказ безоговорочно?

В конце концов я уснул.

Проснулся я под двумя меховыми плащами в объятиях Адель. Она сладко посапывала, уткнувшись носом мне в шею. Руку и ногу она закинула на меня и так уместилась на узком диване. В оконце уже брезжил рассвет. За стеной повозки слышались голоса. Мои люди просыпались. Здесь же похолодало. Печь давно затухла, и при выдыхании облачко пара появлялось перед лицом на несколько мгновений.

Я не двигался — пусть еще немного поспит. Несчастная девочка с искалеченной судьбой. Что же за негодяй ее папаша — барон Сомерсби!

Я гулял по двору после завтрака. Запрягали лошадей в повозку. Мои люди без суеты, седлали коней, готовились к отъезду. Я смотрел на север. В снежной дымке там прятались уже близкие горы…

Топот копыт. Три всадника въехали во двор. Горцы выдвинулись вперед, зашелестели мечи в ножнах.

Самый первый всадник спешился, отбросил назад капюшон. Майлз Гринвуд.

Он приблизился и опустился на колено.

— Милорд, примите мою вассальную клятву…

— Приветствую вас, барон, а где же ваш отец?

— Он остался в замке по причине болезни, милорд.

Он что-то недоговаривал. Но у меня не было причин ему отказывать и я произнес нужные слова и выслушал его клятву.

— Позвольте сопровождать вас до перевала, милорд?

— Как вам будет угодно, мой дорогой барон.

Это оказалось только началом. Весь день к нашему отряду присоединялись местные аристократы и приносили вассальную клятву. К концу дня все лица этих людей просто слились в одно — подобострастное, испуганное, ждущее. Адель тут же записывала их имена, титулы и владения на листе пергамента. У нее оказался ровный и округлый почерк. Мне пришлось ехать верхом. Длинный меховой плащ плохо спасал от мороза, да и кольчуга не прибавляла тепла, скорее наоборот.

До перевала мы добрались в сумерках. Здесь я распрощался с дворянами, распив с ними бочонок бордового вина.

— Они меня утомили — пожаловался я, размещаясь в повозке и снимая кольчугу. — И времени пришлось затратить так много…

— Они вас боятся, милорд. — Адель подбросила еще поленьев в печку и завернулась в плащ.

— Но почему‑то с клятвами они поспешили ко мне только сейчас?

— А вы убили младшего герцога, захватили замок и показали свою силу... Господь на стороне больших кулаков…

— Откуда эта фраза?

— Из уст нашей настоятельницы, матери Елены. Она любила часто ее повторять.

Незаметно в покачивающейся повозке я заснул.

Разбудил меня вежливый стук в дверцу. Это был Гвен Макнилл.

— Милорд, мы в долине Холлилох.

Я выбрался из повозки. Ярко светила луна. Мерцали звезды в морозном небе… Под луной сияли снега. Ночь от этого сияния отступила в тени.

Я обернулся, позади было ущелье, здесь в конце лета мы приняли первый бои и одержали первую победу… Полукругом ко мне лицом стояли десять горцев и Гвен, их командир. За эти месяцы мы многое с ними повидали. Они были моей охраной и доверенными людьми.

— Гвен, здесь мы расстанемся. Ты и твои парни можете ехать в кланы — домой. По весне я жду вас в замке.

Вы отлично служили мне и моему дому. Пусть боги хранят вас.

Горцы поклонились мне и поднялись в седла. Еще в Корнхолле я роздал им по 200 талеров, а Гвену передал мешок с тремя золотыми слитками, просто оглушающее пахнущими сливами. Теперь все золото для меня имело запах слив. Гвен же был теперь очень богат, наверное, самый богатый мужчина клана.

— Гвен, передай отцу Нелл, что через неделю выкуп за нее будет ему доставлен.

Горец поклонился, широко улыбнулся.

— Она хорошая девушка, она принесет вам счастье, милорд…

Горцы уехали след в след. Луна отбросила на заснеженные луга от цепочки всадников длинные тени.

Я подозвал лейтенанта Макгайла составить мне компанию в повозке. Он не отказался.

— Ваш парень — лентяй — сказал лейтенант, стряхивая сосульки с седых усов — То и дело спит, а огонь в печи почти погас….

Он наклонился и подбросил поленья в печку, поленом задвинул щеколду.

— Пусть спит. Завтра приедем в замок, работы ему найдется много…

Покачивая мягко, повозка ехала по снежной дороге. Трещали дрова в печи.

Пригревшись, лейтенант заснул и начал похрапывать.

Я перебрался на другой конец повозки, сел рядом с Адель.

Храп усилился. Лейтенант выводил неповторимые трели. Я уже начал жалеть о том, что пригласил его в повозку. Заснуть при таких звуках никак не получится.

Адель проснулась и быстро села на диване. Отсветы от печи не разгоняли мрак, а казалось, делали его еще гуще. Ее глаза блеснули. Рука потянулась к кинжалу в изголовье.

— Милорд, кто там рычит, надеюсь, к нам не забрался лесной зверь погреться?

— Это лейтенант Макгайл, а вовсе не дикий зверь.

Она зевнула, передернула плечами.

— Милорд, выгоните его на улицу! При таких звуках в темноте мерещится всякая жуть! Лучше дикий зверь, чем ваш лейтенант!

— Наш лейтенант, — поправил ее я.

— Хорошо, пусть — «наш лейтенант», но выгнать его все равно надо!

— У тебя нелегкий характер, мой верный паж!

— Извините, милорд — она по-мальчишечьи хмыкнула — Так мне многие говорили.

— Если ты не укоротишь свой язычок — тебе нелегко придется в нашем замке. Моя сестра спуску никому не дает.

— Я слышала. вы берете в жены горянку, даже не аристократку? Ваши горцы весь день только об этом и болтали.

— Горцы Холлилоха не проводят церемоний свадебных. Достаточно заплатить отцу девушки определенную сумму, и она твоя на год.

— А потом?

— Потом она вольна вернуться назад к отцу. Закон позволяет 21 раз так продавать дочь.

— А потом?

— А потом, мой любопытный паж она сама себе хозяйка и деньги берет себе.

— Выходит, горцы торгуют своими женщинами пока они молоды?

— Ты не понимаешь главного — девушку покупают только на год — если жизнь с мужем для нее лучше, чем жизнь в семье отца — она к нему не вернется. Но право уйти от мужа у нее есть всегда. В отличие от ваших равнинных обычаев, когда женщина до самой смерти привязана к мужу, и он ее полный владыка и господин.

— Милорд купил девушку на год?

— Ее зовут Нелл, и она носит моего ребенка под сердцем.

Адель немного помолчала.

— Все-таки, милорд, у вас есть жена, пусть на год, но жена…. Как лорд долины вы можете каждый год брать новую девушку, а старую возвращать горцам, и все в полном соответствии с их обычаями.

— Об этом я не подумал…

— Милорд, я вам даю отличный совет — тем более что церковь никогда не признает это законным браком, и на равнине вы можете жениться на любой аристократке! — Адель захихикала.

— Вассал должен быть почтительным со своим сеньором, а не насмешничать над ним.

— Не будьте букой, Грегори, я вовсе не насмехаюсь, — она схватила мою руку, прижала к своей груди. — Вам стоит только сказать или намекнуть, и я сделаю все что угодно! О. Господи! Этот лейтенант просто невыносим!

Макгайл издал хриплый рык, зачмокал губами, видимо повернулся и тихо засопел.

Мы затаили дыхание. Но храпа больше не было.

— Слава господу… — прошептала Адель — Теперь можно лечь спать. Ложитесь рядом, Грегори, я вас не укушу…

Она подвинулась, и я прилег на край. Она завозилась за моей спиной и возмущенно заявила

— Невежливо сеньору общаться с вассалом, повернувшись к нему спиной!

— Мы легли спать, а не общаться — парировал я.

— Разговаривать с дамой, повернувшись к ней спиной — верх невоспитанности, милорд!

Я развернулся. Ее рука пробралась мне под мышку и дальше и обняла за спину. Мы оказались лицом к лицу. Ее грудь упиралась в мою. Адель тихонько дышала.

Наконец она угомонилась — с облегчением подумал, но как оказалось напрасно.

— У вас красивые губы, Грегори… — прошептала она — не многие женщины могут похвалиться такими…

Я ощутил ее губы на своих. Похоже, опыта у нее было немного… Неуклюже и несмело…

Я обнял и поцеловал ее крепко и долго. Ее губы трепетали…

— Ох, Грегори, вы целуетесь просто чудесно… Еще… пожалуйста.

Я опять поцеловал ее и пустил в ход кончик языка. Она пискнула и попыталась отстраниться, но не смогла…

— Ох, Грегори, зачем это?

— Если тебе не нравится — это не повторится…

— Мне нравится все, что ты делаешь… Поцелуй меня еще…

Мы целовались долго и крепко. Адель просто таяла в моих объятиях. Совсем как Сью…

Мысль о Сью меня отрезвила… Я еду к ней, но готов ей изменить с женщиной, которую знаю всего три дня и которая пыталась меня убить. Что за безумие овладело мною…

— Еще… — шептала Адель… — Еще…

Ее щеки горели, она самая сделалась горячей, словно у нее началась лихорадка. Я поцеловал ее в щеку и . отстранившись, с трудом разомкнул объятия.

— О, нет, Грегори… не уходи…

Из ее рук было просто невозможно вырваться… Но мне удалось. Адель застонала сквозь зубы и ударила кулаком по спинке дивана.

— Ну почему? Почему?

Она мгновенно оказалась на коленях передо мной.

— Ты же хочешь меня… Я же чувствую…

Да, я хотел ее. Я хотел сорвать с нее одежду, войти в ее разгоряченное тело, ласкать поцелуями ее груди. Мое тело рвалось к ней, но разум говорил — нет! В замке Холлилох меня ждали две беременных от меня женщины. Везти туда третью — это безумие. О чем я думал раньше? Я взял ее руку и поцеловал у запястья.

— Ты прелесть… и ты права — я хочу тебя… но не сейчас…

— А когда?

— Я скажу тебе когда…

— Ты поступил мерзко, Грегори! Зачем ты целовал меня? Зачем…

Адель упала на диван и горько заплакала.

Я разбудил лейтенанта и вместе с ним выскочил наружу. Кони подустали и шли шагом.

Глава 28

Остаток ночи и остаток пути я проделал в седле. Морозный воздух охладил мой пыл. И я с трудом мог поверить в то, что между нами с Адель могло что‑то произойти.

Рассветало, когда мой отряд добрался до водопада. Струи парящей на морозе воды обрушивались с высоты тридцати футов. Внизу вода кипела под ударами. Брызги застывали на льду причудливыми узорами. Дорога отсюда шла наверх с наклоном, и моим людям пришлось спешиться и подтолкнуть повозку.

— Еще немного, еще час и мы в тепле! — Подбодрил я продрогших солдат.

Я пришпорил коня и первым выехал на гребень. Я наконец увидел свой дом! Замок Холлилох открылся всего милях в пяти. Стены, башни уже можно было различить.

Повозка наконец взобралась на гребень. Солдаты опять полезли в седла.

Я подъехал и, нагнувшись, постучал в дверцу.

— Алан, выходи, соня!

Адель, кутаясь в плащ, выбралась на снег, она не поднимала глаз из‑под капюшона.

Я протянул руку.

— Забирайся ко мне в седло, хватит ехать шагом! Помчимся вперед!

Ее зеленые глазищи полоснули меня как кинжалы… Но руку она протянула в ответ и через мгновения уже сидела за моей спиной.

— Обними меня покрепче и не смотри вперед — иначе обморозишь лицо!

Я натянул горский берет на уши, замотал шерстяной шарф до самых глаз и пришпорил застоявшегося коня…

Мы неслись в туче снежной пыли… ветер выбивал из сощуренных глаз слезы, пытался пробиться через шарф, но я летел словно на крыльях. Руки Адель крепко стиснули меня за бока и не давали сильно распахнуться плащу. Впереди был мой дом!

Вот и развилка — вправо шла дорога в деревню от озера, влево начинался серпантинный подъем к воротам замка. Заснеженная дорога была обильно посыпана желтым песком. Меня ждали!

Первые лучи солнца розовым цветом окрасили снега. Конь скакал по дороге наверх. Сердце замирало — я возвратился домой!

В распахнутых воротах стояли в толстых зимних куртках до колен конюхи Серрей и Саймон. Они улыбались мне.

— Милорд Грегори! Все ждут вас! Добро пожаловать домой!

Я заставил коня перейти на шаг и въехал в ворота.

Мощеный двор чисто выметен. Наша белая башня под лучами восходящего солнца приобрела розоватый цвет. Над замковым домом высилась новая черепичная крыша — приятная картина. Наш дом восстанавливался после пожара! Когда это успели сделать?

Конюхи взяли коня под уздцы и помогли нам спешиться. Адель озиралась, распахнув глаза и приоткрыв рот.

— Где миледи?

— В белой башне, лорд Грегори! Дорога была спокойной?

— Все отлично, Серрей!

Я быстро зашагал к своей башне.

Распахнул дверь, и на пороге на меня обрушился ураган, шквал… Сью повисла на моей шее. Она целовала меня куда попало — в волосы, нос, подбородок…. Я, смеясь, обнимал ее за талию.

— Ты вернулся! Ты вернулся! Я так скучала!

Слезы катились по щекам Сью, но она их не замечала.

Десять дней мы прожили в разлуке, а казалось целый год. У меня тоже защипали глаза.

И тут я увидел Нелл. Она была в меховой шубе до пола. Она смотрела влажными блестящими глазами и улыбалась… Ее милое лицо немного пополнело.

— Вот я и дома!

Обнимая правой рукой Сью, я шагнул вперед и привлек к себе Нелл левой рукой… Она обхватила меня руками и прижалась головой к моей груди.

Так втроем мы прошли дальше через двери.

Обширный зал на первом уровне изменился неузнаваемо. Здесь было тепло. Ярко горели дрова в камине. Длинный обеденный стол сервирован. Пол устлан медвежьими шкурами. Горели многочисленные свечи.

— Сью, за мной следует рота моих арбалетчиков. Их надо разместить и накормить.

— Серрей об этом позаботится — он теперь управляющий в нашем замке. Ты не возражаешь?

— Конечно нет, но почему управляющий, а не дворецкий?

— Построй для нас дворец, тогда будет дворецким… Сью засмеялась.

— Лорд Грегори, я так рада, что вы вернулись! Мы с миледи ждали вас еще вчера…

Радостные глаза Нелл были совсем рядом. И тут я с содроганием понял, что не люблю ее. Эта женщина мне безразлична… О, боги, что я наделал...

Сью ущипнула меня за руку.

— Кто этот миленький мальчик?

Я обернулся. У закрытой двери стояла подбоченясь Адель. С румянцем на обе щеки. Нахальные зеленые глаза зыркали по сторонам. Сейчас она свеженькая и румяная была похожа на шестнадцатилетнего юношу.

— Это мой паж, Алан.

— О, боги, Грегори, ты завел себе пажей?

— Всего одного… Алан! — рявкнул я строго.

Адель подскочила на месте от неожиданности, глаза сузились и гневно блеснули.

— Алан, не бойся, мы не дадим тебя в обиду — замурлыкала Сью и подхватила Адель под руку. — Грегори порой бывает грубияном…

Я опешил. Это я то грубиян?

— Леди, я счастлив оказаться здесь, в вашем прелестном обществе… Мой господин не предупредил меня о вашей несравненной красоте и о великолепии вашего замка. — Адель изящно поклонилась и поцеловала ручку сестры.

— Белл, проводи лорда Грегори и Алана — им надо помыться с дороги. А потом сюда — мы вас ждем за столом…

— Но, Сью, я и сам дойду, скажи куда — запротестовал я.

— Молчи, Грегори, у нас теперь все по-другому!

Так и оказалось. Конвоируемые служанкой Белл мы прошли через новый дверной проем — его здесь не было ранее! И оказались в длинном коридоре, освещенном двумя масляными лампами, потом спустились по деревянной лесенке и уперлись в новенькую дверь.

— Проходите, лорд Грегори. —

Мы вошли в круглую теплую комнату со сводчатым белым потолком. Свет проникал через четыре круглых отверстия в потолке. Отверстия были заделаны разноцветным стеклом. Красный, желтый, синий и зеленый цвета. Лучи разноцветные рассеивались по комнате, придавая ей необычный, нереальный вид.

Здесь стояли деревянные скамьи и в центре большой деревянный чан, полный прозрачной парящей воды.

Я эту комнату видел впервые! Я прожил здесь девятнадцать своих лет и никогда здесь не был!

— Белл, где мы? Я никогда не бывал в этой комнате!

— Эту комнату нашли, когда расчищали пожарище. Этот купол, он был спрятан под павильоном беседки в саду. Павильон сильно обгорел, а когда его снесли, открылась эта комната. Миледи распорядилась вскрыть замурованную дверь, и теперь она с Нелл часто здесь бывают — купаются. Простыни лежат здесь на скамье. Свежее белье я принесу и оставлю за дверью. Отдыхайте, лорд Грегори, Алан.

Белл присела в поклоне и затем быстро покинула зал.

Адель подбежала к двери, прислушалась и закрыла ее на щеколду. Потом села на скамью. Ее лицо приобрело желтый цвет от цветного стекла.

— А вы говорили что все расскажете обо мне… Если бы рассказали, то не попали бы в это дурацкое положение…

— Я удивлен, что Сью не распознала в тебе женщину. Нет, Адель — ты сегодня мальчик! — я захохотал — Потрешь мне спину, мой паж?

Сверкнув глазами, она фыркнула, хихикнула и тоже рассмеялась.

Вода манила. Я раздевался, отвернувшись от Адель, чтобы не стеснять ее. У меня же стеснения не было. Может быть я повзрослел за эти полгода: война, скачки, резня, новый дар целителя… Все это обрушилось на меня как лавина с горы… Я потер подбородок — за два дня пути выросла щетина.

Я обернулся. Адель ахнула и покраснела, но глаз не отвела.

— Ты никогда не видела обнаженного мужчину?

— Никогда…

— Отлично, пробел в твоем образовании устранен! Развяжи мне волосы, пожалуйста.

Я наклонил голову чтобы ей было удобнее развязать ленту, стянувшую мои длинные волосы на затылке.

Адель мгновенно ее развязала. Я тряхнул головой. Волосы отросли до плеч.

— С лета я ни разу не стриг волосы — они стали слишком длинными — как ты полагаешь?

— Нет, нет — они великолепны, отрезать их просто преступление! Мне бы ваши золотые волосы, Грегори! — завистливо вздохнула Адель.

У чана стояла лесенка из трех ступенек.

Через несколько мгновений я уже нырнул в горячую воду. Обожгло все тело, особенно кисти рук и лицо.

Чан был тот самый из подвала донжона. Как его перенесли сюда? Видимо разобрав на части… После долгой зимней дороги такое купание было настоящим лекарством для тела и души...

Выставив из воды только голову, я блаженствовал. Правда, мокрые волосы облепили голову и лезли в лицо… Стоит их подрезать…

Плеск, вскрик.

Я открыл глаза и убрал с лица пряди мокрых волос.

Напротив меня в чане жмурила глаза голенькая Адель. Она погрузилась в воду по подбородок и скрестила руки на груди

— Правда замечательно?

— Божественно….

— Мой паж не забыл захватить мыло?

— Ох, Грегори…

— Так я и знал.… Придется вылезать за мылом, мой паж.

— Ни за что! — она помотала головой — Я вылезу, а ты будешь на меня смотреть?

— Конечно буду. Ведь женское тело создано богами для наслаждения мужчины, в том числе и для наслаждения его, то есть моих глаз…

— Нет!

— Ты будешь сидеть здесь весь день и всю ночь?

— Противный и жестокий! Ты отверг меня, и я этого никогда не забуду! — выпалила Адель и гордо повернула голову в сторону.

— Паж зол на своего господина? А если я отшлепаю пажа по попке? За непослушание?

— Только попробуй! — Адель скосила на меня свои глазища.

Пришлось мне вылезать за мылом и мочалкой.

Адель, гордо вытянув свою тонкую шейку, за мной наблюдала. Я вернулся в чан и начал не торопясь намыливаться. Это было здорово!

Адель шокирована.

— Потри мне лучше спину — я протянул мочалку и мыло.

— Отвернись!

Я повернулся спиной и оперся руками о край чана.

Адель нерешительно повозила мочалкой по моему боку.

— Смелее, нажимай посильнее и по всей спине!

Она старалась. Терла, то здесь то там.

— Хочешь я потру тебе спину?

— Вот еще — она фыркнула — Ты теперь меня и пальцем не коснешься!

Я пожал плечами и быстро обернувшись, поймал ее в кольцо рук. Адель ахнула.

Я тесно прижал ее к своей груди. Такую худенькую и тоненькую женщину я еще не обнимал никогда в жизни.

Задрав подбородок, она смотрела мне в глаза. А я смотрел в ее огромные, зеленые… Потом ее глаза закрылись, губы дрогнули, потянулись ко мне навстречу.

Я целовал ее в губы, сильно, но нежно. Ее руки обхватили мою шею. Мы стояли по пояс в воде и целовались до дрожи по спине, до звона в ушах.

— Я прощен?

— Да… То есть нет! Если… если не поцелуешь еще раз…

И я повторил этот поцелуй, а потом еще раз…

— А теперь давай я все же потру твою спину.

— Только спину?

— Только спину!

Она послушно повернулась ко мне своей нежной, но гибкой спиной и я намылил и натер ее с большим удовольствием.

А потом, окунувшись в воду, выбрался из чана.

— Это все?! — возмущенный возглас Адель пронзил мой слух.

Я обернулся — она мгновенно прикрыла груди локтями, скрестив руки.

— Нас ждет обед, мой паж, поторапливайся с мытьем — иначе я съем самое вкусное!

От брошенной мочалки я едва увернулся….

Я сидел во главе стола и почти не говорил. Просто не успевал. Сью и Нелл с двух сторон подкладывали на мою тарелку самые вкусные кусочки. Адель сидела напротив лейтенанта Макгайла и прожигала меня взглядом. Я ободряюще улыбался ей. Эта дикая кошка меня забавляла… Только она и Макгайл помолились перед едой и перекрестились.

Сью оживленно рассказывала мне о ремонте и перестройке замка. Она особенно расхваливала Серрея, его умение найти нужные материалы и нужных людей. До зимы, правда, успели только сделать крышу над домом, окна пришлось закрыть щитами изнутри. Из всех помещений в порядок была приведена только кухня. Над этой комнатой настелили из досок временный потолок.

Золотые глаза Сью сверкали… Бархатное зеленое платье с пышными рукавами и кружевной воротник очень шли ей. Она была королевой… Королевой Севера…

Мои комнаты на втором ярусе белой башни не претерпели изменений.

Только в спальне появилась новая огромная кровать с пышным балдахином…

Солдаты принесли в гостиную комнату мешки и сундуки из повозки. И я продемонстрировал Сью свою добычу — ларец с королевскими регалиями.

— Ужасно знакомый герб! Мне он встречался где‑то в хрониках…

Она повертела в руках корону и внезапно надела на мою голову.

— Грегори, ты король! Я короную тебя!

— Почему бы и нет! Жаль, церковь никогда не признает и не коронует короля–дракона…. Епископ скорее лопнет…

— Пусть лопнет! Мы найдем другого, который тебя коронует! А я выйду замуж за короля Гвинденхолла и стану королевой...

— Ты и так королева, Сью, королева моего сердца…

Она улыбнулась и прильнула к моим губам…

Потом я подхватил ее на руки и отнес на новую кровать. У меня дрожали руки от близости ее желанного тела.

Укрывшись одеялом по самые макушки, мы любили друг друга так сладко и нежно как в первый раз…

Глава 29

Я задремал, и Сью улизнула, оставив под одеялом только свой волнующий аромат. Проснувшись, я прижал подушку к лицу — она пахла волосами Сью… терпкий свежий запах летнего луга…

За узким окном уже темнело, зимой дни коротки.

Я лежал и мечтал:

Почему бы и нет? Объявить себя королем Севера. Регалии у меня имеются. Епископа купить или прогнать к черту! В конце концов завести собственного епископа и подчинить через него всех церковников себе.

Вот отец Симон из Гартунга — чем не епископ?

Но с другой стороны придется управлять этим королевством — нужны доверенные люди, нужна столица королевства, нужна армия! А самое главное нужны деньги и много: тусклого серебра и желтого золота…

Там много всего нужно, как я с этим справлюсь? Я не могу справиться с собственным пажом, а что говорить про королевство? Мой паж это моя проблема, которую я сам создал.

В запертую дверь поскреблись.

— Да, войдите!

Дверь приоткрылась, и в спальню проскользнул мой паж.

Адель без берета, с вымытыми пушистыми волосами уже не походила на мальчика… Скорее на женственного, жеманного юношу…

— Лорд Грегори так быстро покинул меня, не отдав распоряжений и я решил...а... напомнить о себе…

Она стояла, потупив взор, но меня эта скромность не могла не насторожить.

Адель брала мою крепость в осаду. Гарнизону стоило запастись терпением и припасами.… Или же сразу капитулировать во избежание больших жертв…

— Ты освоилась в замке? Тебе нашли комнату?

— Зачем, я буду спать здесь — у вас в гостиной, чтобы всегда быть к услугам милорда и днем и ночью…

Она закусила губу и насмешливо посмотрела на меня.

О, боги! Я хотел ее, и она об этом знала…

Адель легким шагом приблизилась и непринужденно уселась на край постели. Погладила одеяло.

— Под таким одеялом наверное очень жарко …если не один?

— Мой паж любит жару?

— Когда за окном снег и мороз, что может быть лучше жары под одеялом?

К счастью в дверь постучали. Белл пришла пригласить нас к ужину и одновременно спасла меня от моего пажа.

Адель помогла мне одеться. Подавая мне камзол, она внезапно бросила его на постель и, прижавшись к моей спине всем телом, обхватила руками… Она прерывисто вздохнула, и ее рука попыталась забраться через разрез рубашки… Я поймал ее лапку, потом вторую и разомкнул кольцо рук…. Обернулся.

— Милорд Недотрога справился со своим пажом! — ехидно промолвила Адель.

— А что если я отправлю говорливого пажа с письмами в Корнхолл и с приказом пожить там до весны?

Ехидство сменилось испугом. Она прижала руки к груди умоляющим жестом.

— О, милорд Грегори, вы так не поступите со мной! Дорога долгая и опасная, холодно и одиноко…. Я могу простыть, заболеть… Меня могут обидеть…

Она явно валяла дурака.

— Адель тебя нужно назначить шутом, для пажа у тебя слишком длинный и ядовитый язык. Колпак с бубенчиками будет впору.

Она обиженно надулась.

— Подай мой камзол.

Она молча повиновалась.

За ужином мрачный вид пажа привлек всеобщее внимание.

Сью погрозила мне пальцем.

— Грегори, ты обидел своего мальчика?

Я пожал плечами, подцепил на вилку кусок омлета с зеленью и ласково улыбнулся Адель.

— Непослушного пажа обычно воспитывают розгой. Сестра, в замке у нас имеется запас розог? Я намереваюсь приступить к воспитанию юноши…

Адель подскочила на стуле, засверкали возмущенные и гневные глаза, буквально посыпались в меня зеленые молнии. Она встала из‑за стола.

Сью опустила руку на мою руку.

— Грегори, будь с ним поласковее…. Не бойся, Алан — пока я здесь хозяйка — тебя пальцем никто не тронет.

— Благодарю вас, миледи, но лорд Грегори — мой сеньор, и он вправе награждать меня и наказывать как ему заблагорассудится. Наказание получать при отсутствии вины — горько и обидно, но я льщу себя надеждой, что эти слова моего сеньора всего лишь шутка…

Элегантный поклон.

— Парень отлично воспитан, чем он провинился? — прошептала Сью.

— После ужина, в библиотеке все объясню… — прошептал я в ответ.

— Алан, присядь, пожалуйста. Я прошу извинения за слова, которые могли показаться тебе оскорбительными.

Еще один элегантный поклон, и Адель вернулась на место.

Макгайл открыв рот наблюдал за этой сценой. Погруженная в себя Нелл вообще, похоже, все пропустила мимо ушей.

В библиотеке было прохладно, горящий камин не мог дать достаточного тепло в этот большой зал на третьем уровне донжона. Сью сняла перчатки и, не снимая теплого плаща, прошла вдоль полок. Я же расположился у камина в старом любимом кресле с вытертой до основы подушкой на правом подлокотнике. Сколько книг я прочитал в этом кресле!

Сью быстро нашла то, что искала — толстый том в потемневшем кожаном переплете. Принесла и уронила мне в руки.

— Хроники Северного королевства, написанные достопочтенным Жераром Бопертюи, профессором Вилларского университета. Здесь, я думаю, ты найдешь сведения о королевских регалиях.

— Я вроде бы читал этот труд?

— Ты пытался, но он показался тебе очень скучным и все… — Сью пожала плечами и развела руками. — Ты остался невеждой!

— А ты прочитала?

— Вот еще — есть более интересные вещи!

Сью присела на подлокотник кресла.

— О чем ты хотел рассказать?

Я вздохнул и рассказал ей о событиях происшедших в Корнхолле после ее отъезда. И конечно все о том, как я нашел и излечил Адель.

— О, боги! — Сью подняла глаза к верху — Грегори, ты впутал себя в историю! Ты ухитрился привезти в наш дом незнакомую тебе женщину, выдающую себя за баронессу, монахиню и к тому же убийцу!

— Мне стало ее жаль, она была как брошенный котенок, мокнущий под дождем! Поговори с ней, Сью! Она немножко наивная, но хорошо воспитана и владеет оружием. Преданный человек нам никогда не будет лишним!

— С ее слов — владеет оружием? Ты видел ее в деле?

— Нет, не видел.

— Это ты наивный, Грегори, а не она.… Или ты в нее влюблен? Посмотри мне в глаза и не увиливай!

— Ну, она мне нравится, немного… Она милая и забавная…

— Все понятно — девчонка влюбилась в тебя как кошка, а ты держишь ее на расстоянии и дразнишь! Или уже не держишь на расстоянии? О, боги, ты же вместе с ней мылся утром! Грегори, твои любовные приключения связаны только с водой — мой ненасытный водяной дракон!

— У меня с нею ничего не было, клянусь тебе, Сью! Для меня есть только одна женщина — ты!

Сью поцеловала меня в щеку и засмеялась.

— Мужчины, как все самцы, хотят иметь как можно больше женщин. Одной вам всегда мало!

— Откуда такие наблюдения?

— Из жизни, мой милый, из жизни! Пусть мы ровесники, но женщина всегда умнее и мудрее мужчины!

На это мне нечего было возразить. Сью была умнее меня и сообразительнее еще с детских лет. Она читала серьезные книги, она умела заставить людей слушать и подчиняться…

— Но Адель нам ровесница!

— С ее слов? — прищурилась Сью, и я прикусил язык. — Я думаю пусть о тайне Адель будем знать только мы с тобой. Я займусь твоей монашкой и посмотрю чего она стоит. Пусть она носит мужскую одежду, и пусть все принимают ее за мальчика… Вот только спать в одной комнате с тобой она не будет.

Сью ушла, а я взялся листать хроники мэтра Бопертюи.

Есть у меня привычка — прежде чем читать книгу, пролистать ее, посмотреть иллюстрации, как бы познакомиться с нею. Причем я люблю листать не с начала, а с конца — над этим Сью постоянно насмехалась.

Иллюстрации в хрониках были выполнены в стиле гравюр. Цветные были бы предпочтительнее…

При свете пламени в камне я листал страницы.

Гравюры попадались примерно на каждой третьей… Костюмы персонажей были очень старомодными…. Я вернулся в начало — посмотрел титульный лист. Книга была издана около 50 лет назад. Тогда только начали печатать книги на бумаге.

Честно говоря, рукописные книги были красивее, хотя и дороже… На наших полках и сейчас было много рукописных книг, с красочными иллюстрациями. Стены в библиотеке были покрыты толстым слоем известняковой известки, и потому тут был всегда сухой воздух, что так нравится книгам…

В мешках у стола стояли еще не разложенные книги, что я успел прихватить из книжной лавки в Корнхолле перед самым отъездом.

Со вздохом отложив хроники, я подтащил поближе к камину мешки и стал выкладывать книги…

Новое издание святой книги Единого Бога с гравюрами я бегло перелистал. Я читал ранее рукописный вариант с довольно вычурным шрифтом, в новом издании шрифт был проще.

Записки лорда Харпера о путешествиях в Конфландию и иные южные земли — интересно, стоит почитать…

Три рыцарских романа я отложил в сторону… Эта ерунда пригодится если надо будет убить время не загружая голову… Любовный роман я тоже отложил в сторону — для Сью…

Атлас с красочными картинами человеческих внутренностей и костей был довольно забавен — надо будет повнимательнее его проштудировать — если я взялся всех лечить — надо хотя бы знать — что там у нас внутри!

Запах новых книг, смешанный аромат бумаги и краски я обожаю…

Я перекладывал книги и потерял счет времени… Камин уже погас, а я все листал книги при красноватом свете углей…

Глаза ломило, ноги заледенели… Я опомнился… Пора и спать…

Я подхватил подмышку хроники, с сожалением посмотрел на последний, недоразобранный мешок и отправился к себе.

Мороз был уже не шуточный. Он щипал за нос и за уши. На черном небе мигали яркие звезды…

Быстрым шагом я пересек двор и наконец попал в тепло белой башни….

Поднялся к себе на второй уровень…

В коридоре у двери в мои комнаты, на узкой скамье сидела нахохлившаяся Адель. Сердитое выражение лица исчезло мгновенно. Резвая как птичка, она подскочила и устремилась ко мне с сияющими глазами и улыбкой на пол-лица.

— Лорд Грегори! Я скучаю уже несколько часов у вашей двери. Наконец‑то вы вернулись!

— Я был в библиотеке — в донжоне, вот — выбрал хроники — почитать перед сном.

— О, у вас есть книги! Можно мне взять что‑то почитать?

— Конечно, завтра пойди и подбери себе что‑то по вкусу…

Адель стояла совсем рядом, положив обе руки на мою руку. Задрав подбородок, она улыбалась мне так искренне, и такое счастье было на ее лице…

— Грегори? Алан? — в открытой двери моих комнат стояла Сью в длинной до пола изумрудной накидке поверх белоснежного пеньюара. В руке она держала подсвечник с зажженными свечами. — Уже пора спать, Алан, на следующем ярусе башни тебе приготовлена комната. Возьми свечи, поднимись наверх — Белл ждет тебя и все покажет.

— Но миледи, я должен быть рядом с лордом… — счастье увяло. Лицо Адель вытянулось обиженно.

— Сегодня ночью рядом с Грегори буду я! Нам о многом надо поговорить! — улыбка Сью была сладкой как мед

Ты, Алан, можешь отдыхать спокойно! А завтра я жду тебя утром в оружейной — немного разомнемся с оружием.

— С вами, миледи? — Адель была удивлена и сбита с толку…

— Со мной, а потом с Грегори — надо тренироваться если хочешь побеждать! Покойной ночи, Алан!

Взяв из рук Сью подсвечник, Адель сердито посмотрела на нее.

Сью потрепала Адель по щеке и, повернувшись, ушла в мои комнаты. Возмущенный взгляд зеленых глаз пытался меня прожечь насквозь.

— Покойной ночи, Алан…

Адель фыркнула и, задрав подбородок, направилась к лестнице.

— Мой паж не хочет пожелать мне покойной ночи?

Она обернулась и, показав мне язык, быстро убежала по лестнице наверх.

Сбросив одежду, обнаженная Сью пританцовывая дошла до камина, подняла руки кверху. На фоне алого пламени ее фигура была словно литая из меди статуя.

Я подошел сзади и обнял ее за талию. Она откинула голову на мое плечо.

— Он любит тепло…

— Он?

— Наш мальчик обожает когда я грею свой животик… Сейчас он мне очень благодарен…

— Ты ощущаешь его?

Я опустил руку ниже ее пупка. Ничего не было еще заметно. Я целовал ее шею, плечи, ласкал груди. От жара камина ее тело нагрелось и слегка покрылось испариной…

— Я ощущаю его эмоции… Ему сейчас очень уютно и тепло… А когда ты любишь меня — он радуется вместе со мной… Люби меня, Грегори…

Я любил Сью на медвежьей шкуре у камина… Она и малыш много радовались в эту ночь…

Глава 30

В это утро я проснулся не один. Сью спала на животе, посапывая в подушку. А я просто лежал рядом и чувствовал себя удивительно спокойным и умиротворенным.

Я сосредоточился и, закрыв глаза, увидел золотистую ауру Сью… Маленькой изумрудной каплей сверкала аура ребенка… Изумрудной?

Я застыл… зеленый цвет в ауре это признак магии — учил нас отец… Аура человека не имеет цельного зеленого или изумрудного цвета. Значит внутри Сью не человек, а магическое существо?! О, боги! Я испугался… за Сью, за себя… Кого же мы зачали там, в Гартунге? Кто зреет в теле моей любимой?

Стараясь не будить Сью, я осторожно выбрался из постели, натянул штаны, накинул на плечи ее теплую накидку и потихоньку вышел из спальни, прошел через гостиную и направился наверх. Я хотел срочно увидеть Нелл и посмотреть ауру ее и ребенка…

Был тот предрассветный час, когда сон людей особенно крепок и сладок. Никто мне не встретился.

Нелли жила в бывших комнатах Сью. Надеюсь, ей не рассказали про ужасную смерть Люси…

Дверь была не заперта. На диванчике в гостиной спала Белл, и на полу на медвежьей шкуре укрывшись теплым плащом из овечьих шкур горянка Клауди. Она чему-то улыбалась во сне. Приятных снов, девочка…

Я вошел в спальню Нелл.

Она спала на боку, завернувшись в толстое одеяло. Теперь ее лицо мне показалось даже пухленьким. С ямочками на щеках как у Люси…

Я закрыл глаза, сосредоточился….

Аура Нелл была розовато — желтого цвета. Аура ребенка в ее теле светилась розовым цветом. Я сделал шаг, другой. Цвета ауры были самыми обычными… Ребенок Нелл был человеком. Я вздохнул с облегчением…

— Грегори….

Нелл открыла глаза. В них было недоверие, радость, надежда…

— Лорд Грегори, вы пришли ко мне?

Она покраснела. Но ее рука откинула край одеяла.

— Вы совсем замерзнете, идите сюда…

Я сбросил накидку на пол и лег рядом с Нелл. Я обнял ее и поцеловал в мягкие сонные губы. Наш поцелуй длился долго.

Она первая отстранилась от меня. Ее карие глаза совсем рядом удивленно и радостно заглядывали в мои…

Моя молчунья Нелл не могла поверить тому что я рядом…

Я положил руку на ее округлый животик и с удивлением ощутил движение под кожей, словно ребенок тоже хотел коснуться моей руки.

— Он шевелится… — прошептала счастливая Нелл.

У меня перехватило дыхание. Какая же я скотина…

Прижавшись тесно друг к другу мы лежали без слов… Потрясенная новыми ощущениями Нелл прерывисто дышала. Я гладил ее грудь, натирая слегка твердый бугорок соска… Она имела право на кусочек моего внимания и тепла…. В эти минуты она не была мне безразлична…. А потом я уснул….

Проснувшись уже утром, я не нашел Нелл рядом. Моя одежда лежала на постели. Сапоги стояли тут же на полу.

Я не спеша оделся.

Белл и Клаудии болтали на диванчике, очень тихо, видимо перемывали мне косточки.

Увидев меня они встали и поклонились.

— А где леди Нелл?

— Ее пригласила миледи посмотреть на фехтование с Аланом…

Я поспешил в оружейную. Стук дерева по дереву доносился издалека.

У двери толпились слуги. Похоже, здесь собралось половина обитателей замка.

Я громка кашлянул. Все мигом обернулись и раскланиваясь освободили для меня проход.

Я вошел в оружейную.

Сью и Адель, вооружившись четырехфутовыми палками, кружились по залу. Их стремительные движения, наскоки, прыжки, повороты, все напоминало танец. Обе раскраснелись, но скакали как две козочки без устали. Макгайл стоял у стены и внимательно следил за ними… Нелл сидела на стуле у двери и наблюдала за боем.

Удары сыпались градом, треск дерева напоминал цокот копыт…

Для защиты от ударов на каждой был кожаный шлем, кожаный стеганый нагрудник и толстые перчатки из буйволовой кожи. Обе были в чуть мешковатых штанах и белых мужских сорочках.

Сью была выше и сильнее, но Адель более пластичной и юркой.

Я залюбовался на них.

— Касание! — крикнул Макгайл.

Девушки отскочили в разные стороны.

Сью поморщилась, приложила руку к правому предплечью. И увидела меня.

Она сделала знак Адель и, снимая шлем, пошла мне навстречу. Золотые волосы рассыпались по плечам.

Я поцеловал ее в щеку. Ароматный запах ее пота проник в мои ноздри.

— Паршивка умеет драться… — шепнула Сью мне на ухо.

Адель была тут уже рядом.

— Победа за мной, миледи?

— Счет пять — три в твою пользу… — согласилась Сью.

— Лорд Грегори окажет мне честь? — Адель поклонилась.

Я представил, как меня сейчас на глазах мои слуг и моих женщин исколотит как коврик эта пигалица… Глазища вон как сверкают. Вот уж нет — такого шанса я ей не дам.

— Драться на пустой желудок я не способен! Прошу меня извинить, Алан!

Лицо Адель от разочарования вытянулось. Похоже, она уже предвкушала триумф.

Я взял Сью под руку.

— Мне надо срочно поговорить с тобой.

— Так срочно, что ты сбежал от меня к Нелл?

— Твой язык разит как оружие…

— Бедный Грег, ты совсем запутался между нами… — Сью насмешливо улыбнулась.

Я помог Сью снять зашитые доспехи и перчатки. И отвел ее к окну в дальнем конце зала. Адель было последовала за нами, но я жестом отправил ее назад.

— Сью, я видел ауру ребенка… Нашего ребенка. Она изумрудная, ты понимаешь…

— Милый Грегори! Ты перепугался и побежал к Нелл проверить ауру у другого младенца в чреве?

— Да…

— Я знаю о том, кто растет у меня внутри…. Среди книг магистра Брокена мне попалась книга на драконьем языке. Ей примерно триста лет. Строки оттуда меня поразили: «Две части, две половинки могут создать целое…»

— О чем ты говоришь?

— Мы с тобой две половинки дракона — в каждом из нас половина его крови, и мы зачали с тобой целое — дракона. Во мне растет дракон, Грегори. Наш сын родится драконом….

— Это сумасшествие!

— Нет, Грегори, это правда — ведь магия вернулась — когда дракон вернулся в мир.

Он еще не родился — но он живой…. Когда его сердце забилось — вернулась магия.…Это мы с тобой вернули дракона и вернули магию в этот мир! Никакого другого дракона нет! — она схватила меня за плечи. Глаза сверкали расплавленным золотом. Она была счастлива и горда собой!

О, боги! Я просто онемел…

За завтраком я хранил молчание. Еда не лезла в горло, зато мои леди щебетали как птички после дождя… Нелл сказочно изменилась. Она живо участвовала в беседе и весело смеялась… Взгляд ее счастливых глаз время от времени останавливались на мне.

— Милорд, вам не здоровиться?

— Лорд Грегори переживает, что не смог участвовать в учебном бою? — ехидно вставила Адель свою шпильку.

— Да, прошу меня извинить, леди, болит голова и я намерен прогуляться во дворе.

Я встал из‑за стола.

— Алан, прошу тебя побыть с леди до конца завтрака.

Адель с обиженной миной подчинилась.

В ясный морозный день такое яркое слепящее солнце. Я прошел через двор к воротам в густую тень. Солдат приветствовал меня и открыл калитку. Я шел вниз по дороге, снег вкусно хрустел под сапогами. Мороз не мог пробраться через шерстяной шарф, намотанный до самых глаз. Правда на шарфе тут же появился иней от дыхания.

Я жмурился от яркого света и размышлял о нашем будущем…

Сью отдалась мне в Гартунге, предполагая о дальнейших последствиях. Ее предположения оказались правдой. Она носит в себе дракона. Задумывается ли она над тем, как она его будет рожать? У меня были самые скверные предчувствия…..

Незаметно я дошел до развилки дорог и направился в деревню к озеру.

В крайнем доме жил наш ловчий Сандерс с женой Ани и дочерью Мьюри. Дымок струился над трубой. Аккуратно расчищены от снега дорожки. Санки стояли у ступеней, ведущих в дом. Мьюри была очень подвижной и веселой девочкой…

Дом отца Сандерса рядом пустовал после смерти хозяина, но дорожка к дому было расчищена.

Потом я вышел на улицу деревни, дома уже стояли с двух сторон. Все они были очень похожи — под черепичной или камышовой крышей, на фундаменте из валунов, беленые стены пересекают опорные потемневшие балки. Много лет здесь жили люди, служившие моему отцу. Теперь я и Сью были их хозяевами. Они сидели по домам или работали в замке, и никто из них не подозревал, что их новый хозяин–дракон уже пришел в этот мир. Наш сын будет жить долго, столетие за столетием. В этих домах будут рождаться и умирать люди — его потомственные слуги…

Редкие прохожие кланялись мне. Я приветствовал их кивком. Я знал каждого из местных жителей с самого детства. А они знали меня…

Наконец я вышел на берег озера

Озеро Холли покрылось льдом, но снег еще не засыпал его толстым ковром. Зима еще впереди… Я присел на корточки, снял шерстяную перчатку и приложил ладонь ко льду.

Я мысленно послал слова приветствия.

Мгновения тишины.

«Ты звал, молодой хозяин?»

«Холли, я рад тебя слышать»

«И я рад что вы пробудили меня от сна смерти»

«Ты спал сном смерти?»

«Да когда умер старый хозяин — я уснул без снов. Но совсем недавно я пробудился. Там в замке растет новый хозяин. Я чувствую его. Он часть тебя»

«Он — дракон?»

«Ты и сам ощутил это….»

Рука совсем заледенела.

«Доброй зимы, Холли»

«Доброй зимы, хозяин…»

Я быстро надел перчатку и сунул подмышку.

Даже дух озера обо всем знает.

— Сын мой, пройди в дом, согрейся, сегодня сильный мороз…

Я обернулся.

Пожилой мужчина в теплом плаще поверх рясы. Священник, здесь у озера, откуда?

Он увидел мои глаза и стушевался…

— Милорд Грегори…

— Да, это я, но кто вы, милейший?

— Я отец Бенедикт, месяц назад я с караваном торговцев попал в это благословенное место. Миледи милостиво разрешила мне остаться в деревне… Прошу вас, милорд, пройдемте в тепло…

Я пошел за ним следом. Зачем Сью разрешила поселиться здесь служителю единого бога?

Отец Бенидикт привел меня к маленькому чистенькому домику. Так это же дом матери Люси и Говарда — мамаши Дрю!

Священник отворил дверь передо мной. Я вошел в знакомый с детства дом… Здесь ничего не изменилось.

В большой комнате горел очаг, в кастрюлях что‑то булькало. Расписные тарелки стояли рядком на полке по стене. Большое деревянное кресло, потемневшее от времени, стояло у маленького окна. Мамаша Дрю лепила на столе свои пирожки.

Она увидела меня, охнула и опустилась на колени.

— Милорд Грегори….

— Встаньте, матушкаДрю!

Я быстро оказался рядом и помог встать на ноги. Она сдала с прошедшего лета. После смерти дочери седина покрыла всю голову, морщины на лице стали более глубокими и заметными.

— О, лорд Грегори, какой вы большой и красивый! Прошу вас в это кресло поближе к огню. Скоро мои пирожки будут готовы. Вы пришли за моими пирожками, я знаю…

Но в глазах ее было другое… Она страшилась узнать о сыне Говарде известие о смерти, ранении и прочих бедствиях.

— Нет, матушка Дрю, я пришел, чтобы рассказать о Говарде…

Она ахнула, руки ухватились за край стола. Я взял ее под руку и усадил в кресло. Мука с ее рук сыпалась ей на чистенькую коричневую юбку.

— Говард жив, правда, не совсем здоров. Я оставил его с сильной простудой в одном дне пути от города Хагерти. Поручил заботам старосты деревни и оставил денег. Сейчас зима, и ему трудно оттуда вернуться. Но к весне, я думаю, вы сможете его обнять.

Слезы показались на ее глаз.

— Слава господу, отец Бенедикт! Мой сыночек жив…

— Молитесь, сестра Дрю, и господь не оставит вашего Говарда!

— Где вы живете, отец Бенедикт?

— Сестра Дрю уступила мне комнату наверху.

— Вы намерены пробыть здесь до весны?

— О, милорд, моя мечта основать здесь приход, построить церковь в этом чудном месте! Вашим людям необходим храм божий, милорд!

— Мы подумаем об этом…

Отец Бенедикт еще долга лил хвалу мне и Сью, превозносил изумительную красоту природы долины Холлилох…

Я дождался пирожков. Не удержавшись, съел два, обжигая язык. Мои любимые, с повидлом!

Матушка Дрю тщательно завернула пирожки в чистую ткань, завернула в кусок медвежьей шкуры и положила в корзинку.

На прощанье она поцеловала мою руку, а я ее в поседевшую макушку… Женщина прослезилась и махала мне рукой, стоя на ступенях дома, пока я не скрылся за углом.

Я поспешил назад, в замок. Сью обожала эти пирожки.

За воротами мне встретился лейтенант Макгайл. Он повел красным носом.

— Пахнет чем‑то вкусным, милорд!

— Не скажу и не покажу! — засмеялся я в ответ.

— Миледи в библиотеке — улыбнулся старый вояка.

Я повернул к донжону.

Быстро пробежал по ступеням на второй ярус. Постучал в дверь.

— Входи, Грегори!

Сью сидела в кресле у камина, а у ее ног Адель с раскрытой книгой на коленях.

Я подошел, поцеловал руку сестре. Адель поглядывала исподлобья.

Я раскрыл пирожки прямо в корзинке. С румяной корочкой, белыми боками с ошеломительным ароматом свежеиспеченного хлеба…

— Матушка Дрю только что испекла их…

Сью захлопала в ладоши.

— Угощайся, Алан!

Мой паж овладела сразу двумя пирожками, откусила кусочек и округлила глаза.

— Изумительно!

Я смотрел в глаза Сью и жевал душистый вкуснейший пирожок. Вкус детства кружил голову.

Адель управилась быстро и протянула руку к корзинке

— Можно еще? Ну можно?

— Конечно бери, тебе не мешает поправиться немного.

— Я что — худышка?

— Немного жирку не помешает по нашей зиме…

Адель хихикнула и принялась расправляться с пирожком.

— Грегори, мы нашли тот герб, что тебя интересовал!

Сью показала мне разворот книги. Да, герб был тот же самый, что на ларце и на регалиях. Я подгреб под зад шкуру с пола, подсел ближе к камину.

Война Леопардов с Розами — так эти события именовались в хронике.

Около 160 лет назад островное королевство не было единым. Юг был в руках короля Джорджа — герб розы на голубом фоне, северо–запад в руках короля Дугана, герб — вставшие на задние лапы золотые леопарды, а на северо–востоке были владения короля Магнуса, герб — золотые лилии на красном. В те времена земли севернее Клайва не входили в состав какого-либо королевства.

Три королевства сцепились между собой в долгой двадцатилетней войне.

Юг начал одолевать, и тогда Магнус и Дуган объединились. Магнус выдал свою дочь Эдну за сына Дугана — Гордона.

Гордон и должен был стать во главе объединенных королевств. Новые королевские регалии с символами от двух королевских домов были готовы к свадьбе. На одной половинке щита — лилии, на другой золотые леопарды.

Но в день свадьбы божий гнев обрушился на столицу королевства Леопардов город Лайонбург. Город на берегу был смыт волной,

пришедшей с моря. Погибли короли и их дворы, погибло все население города…

Король Джордж пришел с юга и взял в свои руки осиротевшие земли соперников. Его потомок сидел сейчас на троне в Гвинденхолле.

— Про гибель Лайонбурга я где‑то читал…. Но если все погибли, как могло что‑то уцелеть?

— Очень уж удачно волна пришла к городу, ты не находишь, Грегори?

— Море опасное чудовище — я поежился — жить на его берегу всегда риск.

— Лайонбург располагался севернее Гартунга миль на пятьдесят. Там сейчас только руины, наполовину затянутые илом и песком. В хрониках нет упоминаний о том, что волна ударила и по другим городам…

— Хроникер не посчитал нужным упомянуть о других городах?

— Если бы у нас имелись другие хроники — мы могли бы сравнить их…

— У моего отца в замке было много книг по истории — если он их не распродал, может что‑то и осталось — вмешалась Адель, облизывая кончики замаслившихся пальцев. Ее розовый, быстрый как у кошки язычок так и мелькал.

— Главное — мы узнали про герб, а детали, я думаю, найдутся и потом…

Итак, я владел королевскими регалиями Севера. Осталось только водрузить эту старинную корону себе на голову. А нужно ли мне это украшение?

Глава 31

Прошло четыре месяца.

Обычно зимние месяца скучны, и дни похожи один на другой. Эта зима была не такой. Конечно, я много читал, фехтовал с лейтенантом Макгайлом, Сью отказалась от этого занятия, так как с ее округлившимся животиком было уже не попрыгать. Теперь сестра ходила в платьях без талии и постоянно жаловалась на боли в спине. Она поправилась. Ее бедра округлились, груди увеличились. Особенно ее угнетало то, что ямка ее пупка превратилась в бугорок.

А Нелл превратилась в аппетитную толстушку с обширным животиком. Она теперь редко спускалась вниз, к общему столу. Выкуп за Нелл — три золотых слитка отвез лейтенант Макгайл. Отец Нелл и ее братья похоже были на седьмом небе от счастья. Не проходило недели, чтоб кто‑то из горцев не приехал в замок со свежим мясом или красиво выделанными шкурами.

Адель все же добилась своего и побила меня палкой с разгромным счетом — двадцать к трем. Целую неделю она наслаждалась своей победой, но потом в схватке на мечах я одолел моего пажа, хотя и бил вполсилы.

Я проводил ночи то со Сью, то с Нелл. Обе делали вид, что об этом ничего не знают….

Адель продолжала со мной флиртовать. Она все еще рассчитывала на успех. Правда она стала менее обидчивой и на шутки теперь реагировала смехом. Я больше не целовал ее.

Зима была на исходе. Сегодня лейтенант Макгайл привез из клана Макнилл знахарку-повитуху.

Она осматривала моих женщин, а я сидел в большом зале внизу, у камина совсем один. Макгайл ушел проверять посты. Адель убежала на кухню. Две недели назад наша кошка Поли принесла четырех котят, таких же белых как она. Все девушки в замке были от них без ума.

Знахарка спустилась по лестнице и встала передо мной. Рослая, мужеподобная, она скорее походила на воина чем на женщину.

Я предложил ей сесть и налил в кубок гретого вина. Она едва отпила и с благодарностью поставила на поднос.

— У Нелл все хорошо, но ребенок крупный, и роды будут трудными… Еще неделю ей носить…

У миледи… Милорд, мне пятьдесят лет, и все младенца клана прошли через мои руки, но такого я никогда не встречала… — она наклонилась ко мне и зашептала. — Она носит не ребенка… Существо внутри нее — не человеческий младенец…

Она еще больше удивилась, когда я никак не отреагировал на ее слова.

— Я прошу вас, уважаемая Катрина, погостить у нас в замке и принять роды… Я оплачу вашу работу по любой цене.

— Милорд Грегори, я останусь до родов в любом случае. Нелл дочь моего брата, и я должна ей помочь.

— Раз вы тетка Нелл, значит и моя тоже. За это надо выпить!

Катрина скупо улыбнулась и отпила еще глоток.

— Милорд Грегори, миледи не сможет родить это существо обычным образом. Это создание слишком велико… Ваша сестра и ее плод обречены… Я ничего не смогу для них сделать…

Ее слова отозвались по мне мурашками по коже.

— Как?

— Я ничего не смогу сделать для миледи — она умрет… Но вы можете спасти то существо, что живет в ее чреве… Надо вскрыть живот миледи и достать плод. Она умрет, но он, возможно, будет жить…

Я оцепенел… Сью должна умереть, но я могу спасти плод ценой ее жизни… О, боги! Какой выбор вы мне преподнесли!

Я поднялся в свои комнаты. Сью лежала в постели на боку. Я опустился на колени рядом, взял ее ладонь в свои руки. Слезы текли по ее щекам. Ее застывший мертвый взгляд испугал меня еще больше чем слова Катрин.

— Милая…

— Она мне все сказала… Эта старуха… Если она права — я должна умереть… А он — она положила руку на живот — он должен жить.

В следующую ночь я проснулся от стонов Сью. Она корчилась от боли, держась за свой огромный живот.

Дракон в ее чреве двигался, словно хотел вырваться наружу.

Я положил руки на живот Сью. Закололи иглами кончики пальцев. Дракон успокоился и затих. Сью перевела дух.

— Спасибо, милый… Я была готова умереть, Грегори… Он хочет выйти… Надо его выпустить… Если эти боли повторятся — я сама вскрою свой живот… Это невозможно вытерпеть…

Она плакала, а я целовал ее веки, лицо, гладил волосы…

Когда она уснула, я спустился вниз в зал. И приказал Ани разбудить Катрин.

Она спустилась, недовольно поджав губы, сонно моргая на свет свечей.

— Что можно сделать для миледи?

— Ничего… Вы можете только прекратить ее муки… Убить ее и спасти плод или ничего не делать — тогда погибнут и она и он…

Катрин повернулась и ушла наверх. Я смотрел на свечи невидящим взглядом… Я мог только лечить и снимать боль. Но как помочь Сью? Если вскрыть живот и вынуть плод, то она наверняка потеряет столько крови, что я, залечив рану, не смогу ее спасти. Но другого выхода нет! Надо попытаться спасти обоих!

— Милорд! — Ани стояла рядом, кутаясь в шаль. — Мой муж говорил о том, что у подножия Драконьего Зуба уже много лет живет старая женщина. Живет в хижине, совсем одна… Раньше она часто помогала женщинам в трудных родах. Может быть она поможет миледи…

— А жива ли эта старуха?

— Осенью муж помогал ей собирать хворост, когда оказался рядом.

— Где сейчас Сандерс?

— Конечно дома, милорд…

— Я пошлю за ним…

Через полчаса появился Сандерс. Он укутался в теплый плащ, а его сонная дочь Мьюри в теплых одеждах еле передвигала ноги. Похоже, отец нес ее на руках всю дорогу.

— Ани, уведи дочь — положи ее где‑нибудь спать…

Я ответил на приветствие ловчего и предложил ему присесть…

Он мялся, не решаясь…

— Ваш отец, милорд, не разрешал слугам сидеть в его присутствии…

— Он был дракон, а я человек, Сандерс. Без церемоний — садись.

Он послушно сел на край скамьи.

— Мьюри боится оставаться одна?

— Да, милорд Грегори, после тех событий… Вы спасли Ани и Мьюри от этих грязных насильников — я этого никогда не забуду!

— Полно… Мы с миледи сделали то что должны… Расскажи мне о старухе что живет у подножия Драконьего Зуба.

Сандерс размотал длинный шарф с шеи, открыв свою рыжую аккуратно подстриженную бороду.

— Ваш отец, милорд, звал ее по имени — Марта.

— Отец знал ее?

— Да, милорд, мне так показалось…. Мой отец также служил ловчим у вашего отца, милорд, и когда я был совсем мальчишкой, Марта уже жила в своем домике. Отец заходил к ней, чтобы узнать — не требуется ли чего из товаров или еды. Потом стал заходить и я. Сначала таков был приказ лорда, а потом это стало традицией… Марта молчаливая женщина, да и лет ей не мало. В начале листопада я навестил ее домик, натаскал хворосту побольше, принес муку и соль…. Она никогда не просила чего-то необычного. Только то, что нужно чтобы прожить. У нее там имеется маленький огород, она выращивает овощи. Осенью она была очень плоха. Еле передвигалась, ее здорово скрючило в спине…

— Ани сказала о том, что она помогала женщинам в трудных родах.

— Да, милорд, когда она была помоложе она нередко приходила в деревню и как опытная повитуха была всем нам известна… Говорят, что она принимала роды у вашей матери…

— Но почему она живет одна, в лесу?

— Я не знаю об этом ничего, милорд…

— Сандерс, ты проводишь нас с миледи к этой Марте?

— Может быть лучше послать за ней людей, милорд?

— Время дорого, быстрее мы до нее доберемся…

— Я все сделаю для вас, милорд Грегори! Ходят слухи, что горцы кланов видели в долине большого белого волка…

— Он нападал на кого‑то?

— Нет…. Об этом не говорят. И необычных следов по округе я не встречал. Но охрану лучше взять с собой.

Мы выехали с рассветом. Сью, закутав потеплее, посадили в повозку на полозьях. Мы взяли с собой десяток арбалетчиков. По настоянию Сандерса мы прихватили с собой санки его дочери, 10 пар снегоступов, меховые горские палатки, запас еды на четыре дня.

Адель рвалась отправиться с нами, но я запретил.

— Ты охраняешь Нелл, я на тебя очень надеюсь. Здесь ты будешь нужнее. Через несколько дней мы вернемся…

И впервые за всю зиму я поцеловал своего пажа в губы. Она растаяла и больше не спорила со мной.

Я надел кольчугу поверх зимней длинной куртки, взял с собой меч–бастард и кинжал.

Сандерс правил лошадями. Я подкладывал поленья в печь. Сью дремала.

Следом за повозкой двигались конные солдаты… Сначала мы проехали деревню, потом наш отряд берегом озера дошел до леса. Здесь мы остановились. Лошади увязли в снег по брюхо. Дальше им не пройти.

Пришлось надевать снегоступы. Сью разместили на санках и двинулись в гору. С лошадьми и повозкой я оставил двух солдат.

К сумеркам мы одолели подъем. До Драконьего Зуба было еще далеко. Впереди был спуск на пару миль, а потом такой же длины подъем. Я приказал устроить привал. Мы все, кроме Сью и Сандерса, были мокрыми от пота и тяжело дышали как лошади, пробежавшие без отдыха пару десятков миль…

Пока поставили палатки и разожгли костер под елями, пришла ночь…

Я отпаивал в палатке замерзшую Сью отваром смородины.

— Боль тебя не мучает?

— Он замерз и затих — она положила руку на живот. — Он же не любит холод…

— Путь оказался тяжелее, чем я думал…. Может быть стоило послать людей за этой Мартой и ждать в замке?

— Ты сделал правильно, Грегори, мы уже на половине пути и завтра будем у нее. Навряд ли наши люди доставили бы старушку быстрее чем за четыре дня…

Я поцеловал ее теплые от горячего питья губы. Ее печальная улыбка разрывала мне сердце. Я погасил масляный светильник и лег рядом со Сью. Вдвоем было теплее.

Утром мы не досчитались двоих солдат. Остальные были здорово испуганы.

Сандерс обошел по кругу нашу стоянку…

Потом он отозвал меня в сторону.

— Милорд, я видел следы огромных волчьих лап…. У волков не бывает таких больших следов. Этот зверь утащил ваших людей.

— Надо их найти!

— А есть ли у вас время для поисков, милорд?

Времени не было.

Спуск был не менее мучительным чем подъем. Пришлось привязать Сью к санкам, иначе она бы выпала в снег на этих склонах. По ложбине между гор пролегала каменная река. Валуны различных размеров лежали широкой полосой, около двухсот футов.

Мы срубили жерди и сделали для Сью носилки. Четверо солдат несли ее по каменным волнам, нащупывая дорогу среди камней. На самом выходе с каменной реки, арбалетчик Джойс поскользнулся и сломал ногу. Выпустив носилки, он схватился за пострадавшую ногу и завопил со всех сил. Боль, конечно, была адская. Из раны, прорвав кожу, торчали обломки кости…

Они едва не уронили Сью на валуны. Я в этот момент покрылся холодным потом…

Джойса я тут же вылечил, наложив руки. Смог бы я вылечить Сью, упади она на камни?

Вылеченный Джойс смотрел на меня со страхом и обожанием… Его товарищи были поражены….

Они еще не видели ранее моего таланта целителя в действии.

— Будьте внимательны, парни! Любой перелом и любую рану я залечу, но оторванную голову на место поставить не смогу.

Переход каменной реки мы отметили, закусив холодным вареным мясом с сухарями, запив это блюдо красным вином…

Еще до сумерек мы одолели этот подъем. Мы вспотели и устали. Солдаты еле передвигали ноги. Один Сандерс, привычный к горным дорогам шел ровной походкой, словно только что вышел из дома…

Я сделал короткий привал и приказал разжечь костер.

И помог Сью добраться за ближайшую заснеженную скалу.

— Я терплю из последних сил… Еще немного, и обмочусь до самых пяток, — она нервно захихикала.

Мне пришлось поддерживать ее подмышки, пока она сделала это не хитрое дело.

— Больше не буду ничего пить… — пообещала Сью. Но она совсем замерзла, и я заставил ее выпить еще смородинового горячего отвара.

— Отсюда всего несколько часов пути, тропинка идет между скал — показал рукой Сандерс.

Я с сомнением посмотрел на плато, усеянное каменными глыбами, словно огромный каменный великан много лет опорожнял здесь свое каменное чрево каменным же дерьмом. Никакой тропинки под снегом не было и в помине.

Сандерс шел впереди, следом я, а потом санки с сестрой, а дальше все остальные. Санки тянули, сменяясь, два солдата.

Как Сандерс находит дорогу среди этих одинаковых скал? Для меня это было загадкой…

Мы брели около часа между этих каменных глыб. Небо темнело. Приближались сумерки…

До ночи следовало добраться до старушки. Она была моей последней надеждой.

Я оглянулся посмотреть как дела у Сью и похолодел…

Тупо глядя под ноги, два солдата тянули санки с лежащей Сью. За санками никто не шел… Четверо солдат исчезли.

— Стойте!

Солдаты остановились, недоуменно уставившись на меня из-под мохнатых капюшонов. Слабо зашевелилась Сью.

— Он рядом, милорд… — прошептал Сандерс.

Я вытащил из ножен меч, закрыл глаза. Слабо отсвечиваясь, мерцала зеленоватая аура, шагах в десяти от нас. Я открыл глаза — скала рядом. Он был за скалой.

— Он за скалой! Мечи на изготовку!

Но оказалось поздно. С десятифутовой кучи камней метнулось белое, мохнатое тело. Слабый вскрик — один из солдат исчез. Второй — это был Джойс — дико крича в панике, побежал назад — туда, откуда мы пришли.

— Остановись, дурак! Погибнешь!

Но он уже скрылся за скалой. Его крик резко оборвался…

Я подхватил веревку салазок и потянул их за собой. Я почти бежал.

Сандерс с копьем наготове шел следом, постоянно оглядываясь… Страх, отчаяние, злоба овладели мной….

Надо успеть… надо успеть…

— Берегитесь, ми….

Я обернулся и встал. Сандерс исчез…

Я помог встать Сью, обнял ее. Пятясь. мы дошли до ближайшей скалы, уперлись в нее спиной.

— Сейчас он появится — он хочет насладиться нашим ужасом, прежде чем убить… — прошептала Сью.

— Кто он?

И тут он появился — смазанное движение — огромный белый волк, ростом с годовалого теленка на широко поставленных лапах. Нет не волк — волколак–оборотень!

Он глухо зарычал, обнажив огромные белые клыки.

Герцог Бронкасл пришел за нашими жизнями….

Я держал меч наготове, но что толку! Волкалак слишком быстр, и нам осталось только умереть…

Страха не было. Была только лютая злоба и сожаленье, мы так мало прожили…

Сью вздохнула и тихонько запела:

Ее мелодичный голос чуть дрожал… Волкалак поджал уши и шагнул к нам. Еще шаг…

— Иди, иди, старый ублюдок! — прорычал я — Я и твою башку быстро снесу!

Он зарычал ее громче, начал приседать для броска. Человеческие глаза оборотня горели злобой. Я смотрел в них, я был готов вцепиться в его глотку зубами…

Белые молнии россыпью вонзились в морду и грудь оборотня. Он пронзительно завизжал и метнулся прочь… Визг и стоны затихли за скалами….

Сью, потеряв сознание, рухнула в снег лицом, прежде чем я успел ее подхватить… Она потратила все силы на этот удар молниями.

Я с трудом донес ее на руках до санок, вцепился в веревку и поволок вперед, дальше между скал. Огромная обветренная вершина Драконьего Зуба была совсем рядом. Из‑за него показался оловянный диск полной луны.

Глава 32

В надвигающейся темноте я едва не прошел мимо хижины.

Маленький домик прислонился к скале. Двухскатная крыша уходила под снег. Окно закрыто ставней. Дверь наполовину перекрыта снежным сугробом…

Я накрыл Сью своим плащом и руками стал откапывать дверь хижины. Быстро темнело. Дверь изнутри закрыта на щеколду. Я приложил ухо к двери — глухая тишина. Может, старая Марта уже умерла, и наш путь оказался впустую…

Обнажив кинжал, наощупь я откинул щеколду. Скрипя дверь распахнулась… Закрыв глаза, я быстро нашел ауру старушки — в глубине хижины она еле теплилась бледно–желтым цветом. Слава богам! Она жива!

Я вернулся к санкам, поднял Сью на руки и занес в хижину. Запер дверь на щеколду. Против волкалака эта дверь не устоит, но думаю, пока ему не до нас…

В мешке заспинном я нащупал огниво и трут.

В тлеющем огне трута мало что было видно. Первым делом я дошел до очага. Здесь лежало несколько палочек хвороста. Больше дров я не заметил. Но зато рядом стояла широкая скамья.

Хворост ярко вспыхнул, осветив это жалкое жилище. Я нашел зазубренный тупой топор и в несколько мгновений разнес скамью на куски. Теперь у огня в очаге была пища.

Оглядевшись, я нашел в хижине стол. Его я тоже изломал на куски. На грохот и стук топора никто не отреагировал…

На полке у очага я нашел огарок свечи, зажег его и направился к старой Марте. Старушка лежала на примитивной деревянной кровати. Маленькое сухое тельце закутано в горский мохнатый плащ. Совсем новый — видимо Сандерс принес… Бедняга Сандерс… Мьюри осталась без отца, Ани без мужа…

Я откинул плащ. Морщинистое лицо, ввалившиеся глаза. Она еле дышала…

Я положил одну ладонь на ее лоб, другую на костлявую грудь. Ледяные иглы закололи кончики пальцев, потом иглы превратились в наконечники стрел. Потом руки онемели, до локтей, до плеч…

Стиснув зубы и закрыв глаза, я стоял над умирающим телом Марты и перекачивал в нее свою жизненную силу… Аура ее наливалась оранжевыми, потом красными красками. Я убрал руки… Меня качало, как одинокое дерево под северным ветром…

Вернувшись к Сью я опустился на колени и снял с нее плащ. Я помассировал ей виски, потер щеки — бесполезно, она лежала как каменная…

— Перенеси свою женщину на постель, колдун… — хрипловатый голос старухи заставил меня вздрогнуть. Я обернулся. На фоне огня в очаге я видел только ее черный силуэт…

Марта шагнула ко мне и охнула…

— Лорд–дракон…. — она поспешила опуститься на колени, но я не дал ей этого сделать. Я встал и обнял ее худенькое костлявое тельце…

На старом морщинистом лице горели удивительно молодые, яркие глаза.

— Я не дракон, матушка, я его сын…. Помните мою мать — Селину?

— Ты сын Селины… — Костлявая рука с коричневыми пятнами ласково погладила мой рукав. — Как быстро пролетели годы… Двадцать лет?

— Да, матушка…

— Что с твоей женщиной?

Я собрался с духом и рассказал ей все.

— Сестра–жена… В старых преданиях о таком часто упоминается… Драконы брали в жены своих сестер, и от этого союза рождался очень сильный маг–дракон… Не зря вас влекло друг к другу… Этот зов крови вам не пересилить…

— Но мы со Сью не драконы!

Марта погладила большой живот моей любимой…

— Сын дракона, ты пришел сюда к Драконьему Зубу не зря. Пикты называли эту скалу — «Колыбель драконов».

— Почему — колыбель?

— Здесь есть тайная пещера, я ее случайно нашла. Ваш лорд–отец мне об этом не говорил. Да и кто я такая, чтобы знать тайны вашего рода? По преданиям пиктов именно на эту скалу прилетали драконихи, чтобы родить потомство.

— Ты отведешь нас туда?

— Я сегодня благодаря тебе, мой мальчик, словно сбросила пятьдесят лет! Я проведу вас туда — на исходе зимы расщелину, отделяющую возвышенность от Драконьего Зуба, забивает снегом и льдом, и можно пройти… Но очень осторожно… — Марта улыбалась, и морщины на ее лице еще больше углублялись. — Нужно идти сейчас, ночью, завтра может быть поздно…

По-прежнему бесчувственную Сью, завернув в плащ, я привязал к санкам.

Марта шла впереди, и довольно резво для своих преклонных лет, опираясь на длинную палку. Яркая луна полнолуния заливала снега вокруг волшебным светом. При таком ярком сиянии можно было читать книгу…

До расщелины мы шли около час.

Марта остановилась, не оборачиваясь, произнесла:

— Осторожно — расщелина под нами… Не наступай на мои следы и ступай плавно и медленно.

Монолит скалы был от нас футах в ста. Скала была в тени, и пещеры я не мог разглядеть.

Я медленно шел за Мартой, плавно переставляя ноги… И стараясь не думать о пустоте там под ногами…

«Белая обезьяна! Не думать о белой обезьяне! «Она тут же появилась в моей голове — лохматая, но с печальной мордочкой… Я был ей очень рад…

«Я не думаю о белой обезьяне, я не думаю о белой обезьяне!» — крутилось в моей голове. Обезьянка почесала голову и показала мне язык.

Я выгонял из головы белую обезьяну, но она не уходила….

Наша борьба с обезьяной продолжалась, пока я не уперся в спину Марты. Снег замел расщелину, но не доверху. До края карниза было еще шесть футов. Я подсадил Марту наверх.

Сью вместе с санками мне было не поднять. Я отвязал тело сестры, обхватив обеими руками, приподнял как можно выше. Марта, ухватив Сью под мышки, похоже изо всех сил тянула наверх, а я подталкивал снизу. Наконец Сью удалось затащить на карниз, ноги еще свисали…

— Фу–у–ух! — Сказал снег за мной и подо мной и исчез из-под моих ног. Я камнем рухнул вниз… Я судорожно вцепился в то, что оказалось под моей рукой… Сильный рывок, и я повис на руках. Перед лицом скала, под ногами ничего, только снежная пыль… Оказалось, что я вцепился в полоз санок, а они зацепились за что‑то наверху — не разглядеть. Я пошарил ногами по скале. Опереться не на что…

Перехватился повыше. Полоз потрескивал, но держался.

«Выберусь — подарю Мьюри санки из чистого золота» — мелькнуло в голове…

Перехватившись выше, я еще подтянулся… Правая нога нащупала что‑то — крохотный каменный выступ. Я осторожно перенес давление на него. Он держался. Руки в перчатках соскальзывали. Я зубами стянул их поочередно и выплюнул вниз. Теперь дело пошло. Скоро я стоял на санках и, обхватив скалу обеими руками — отдыхал. Выше шла гладкая стена, зацепиться не за что. Сколько времени я смогу так простоять? Край карниза мне не был виден, пока там не появилась голова Марты.

— Мальчик мой, ты цел?! Держись!

Я держался, пока по моей окоченевшей руке не ударилась узловатая веревка. С ее помощью, перехватываясь по узлам, я забрался на карниз. Веревкой оказались платье и накидка Сью, порванные на полосы. Как Марта смогла так быстро ее связать? Или я уже не чувствовал времени? Сунув заледеневшие руки подмышки, я поспешил за Мартой по карнизу вдоль скальной стены. Сью здесь не было…

Карниз резко поворачивал влево по изгибу скалы. Слава богам, что эта ночь была тихой и безветренной! Справа вниз уходил почти отвесный каменный склон, теряясь в ночной тени… Через десяток шагов я добрался до края пещеры. Ее зев был огромен. Здесь поместился бы и трехэтажный дом из Корнхолла. Верх пещеры густо покрывали гирлянды инея.

На входе снега не было, но дальше огромным языком лежал слежавшийся сугроб в рост человека. Марта шустро его одолела — я следовал за ней. Снег был примят полосой — Марта здесь волокла Сью. Не зря я влил в нее столько сил!

Чем дальше мы углублялись в пещеру, тем светлее становилось…

Зал, открывшийся моим глазам, был поразительным чудом!

Масса кристаллов горного хрусталя роскошной пирамидой возвышалась в центре. Лунный свет, проникая через отверстие в скале выше, дробился на гранях, испуская едва приглушенные блики голубого света по всем поверхностям пещеры. Здесь было тепло, и я сразу понял откуда — в дальнем конце пещеры пробивался парящий ручей воды. Я приблизился. Пол под ногами был ровным и шершавым…

Горячий ручей струился в огромный каменный бассейн. В нем можно было бы свободно купать сразу два десятка лошадей!

Рядом с бассейном на плаще, в одной длинной белой рубашке, лежала на спине Сью. Ее огромный живот возвышался горой…

Я сбросил свою куртку и подложил Сью под голову… Она застонала и открыла глаза…

— Где мы?

— Это пещера в скале Драконьего Зуба. Марта говорит, что пикты называли эту скалу — «Колыбель драконов», потому что драконихи прилетали сюда рожать потомство…

— Жаль я не дракониха и не могу летать… — слабо улыбнулась Сью.

Рука Марты легла на мое плечо.

— Мы должны выйти из зала, нам здесь не место.

— Я должен быть рядом если боль вернется!

— Нет! Ты должен выйти из зала, сын дракона! Она сама все сделает — кровь заговорит в ней! Она родит дракона и останется живой. Вот когда она это сделает — мы вернемся!

Она тянула меня за руку с невесть откуда появившейся силой.

Я оглянулся на Сью.

— Иди, Грегори — все будет хорошо…

— Ты только позови, малыш, и я мигом буду рядом!

— Я позову… она улыбнулась.

Я нагнулся и поцеловал ее в губы, крепко и сильно. Марта тянула меня за руку, Сью обнимала за шею.

Наконец старушка меня одолела.

— Иди же — прошептала Сью.

Я шел, оглядываясь через плечо, в горле стоял ком, и я не смог бы сказать ни слова…

Мы вышли из зала, и Марта усадила меня на пол, прикрыв краем своего плаща.

— Поверь старой ведьме из Аусбурга, все будет хорошо, мой мальчик.

— Ты ведьма?

— А разве не похожа? — захохотала она, открыв беззубый рот.

— Там за проливом, на запад от Конфландии, я родилась в деревеньке в ста милях от Аусбурга почти девяносто лет назад… Моя мать была известной повитухой, и я как только у меня появилась первая кровь, ходила с нею и помогала в родах.

Ее выдали церковникам как знахарку и ведьму, и мать забрали воины епископа. Больше я ее не видела. Я была красивая девчонка — в это сейчас трудно поверить. Мать научила меня грамоте. Но окрестные парни боялись за мной ухаживать… Бабы беременели, и мои услуги потребовались.… Три года я, невинная девушка, принимала роды у крестьянок и горожанок. Ни одна не умерла, ни один ребенок не родился калекой. Для моих земляков это показалось колдовством. А это был просто дар бога… Моя слава гремела по всей провинции. В одну поганую ночь пришел и мой час. За мной явились люди епископа. Эти ребята ничего не боялись. Меня изнасиловали впятером… Потом тюрьма. Меня держали в колодках голой три месяца. Там я выкинула плод, зачатый насильниками, и едва не умерла… Меня лечили, чтобы здоровую притащить на пытки… Пытки я не выдержала… Их невозможно выдержать… На моей родине очень умелые палачи и специально для женщин предназначенные инструменты… Я призналась во всем, что они мне говорили… Меня должны были зажарить живьем в железной клетке… Но прилетел твой отец… Он выхватил клетку из огня… Он принес клетку через все королевство, через пролив, через весь остров, сюда к этим горам в долину Холлилох… Я была скорее мертвой чем живой когда лорд–дракон разорвал мою клетку, и я выпала как птенец из гнезда на землю у ворот вашего замка. Я выжила. Мой полет в лапах дракона казался всего лишь сном…. Но как иначе я могла избежать казни и оказаться в чужой стране…

Я полюбила твоего отца, мой мальчик, он ответил на мои чувства. Двадцать лет я жила в вашем замке и была его хозяйкой. Но годы берут свое… Я стала седеть, и морщины появились на моем лице. Мой лорд все чаще обращал свой золотой взор на других женщин. Я ушла из замка и поселилась в этой хижине…

Лорд-дракон прилетел ко мне… В последний раз я увидела живого могучего дракона…

Он уговаривал меня вернуться. Я отказала дракону… Он принял мой выбор…

За мной прислали людей двадцать лет назад, чтобы помочь вашей матери, и я приняла вас двоих и перерезала ваши пуповины. Но Селину мне было не спасти…

Больше я не видела моего дракона… Я очень рада, что перед смертью довелось увидеть хоть вас …

Крик Сью был ужасен. Я подскочил и бросился в зал.

— Остановись! Ты все испортишь! — Марта вцепилась в мои ноги. После ее исповеди я не мог обойтись с нею грубо. Я нагнулся, пытаясь расцепить ее руки. Она не поддавалась. Я не мог справиться с девяностолетней старушкой!

Крик Сью повторился, он ударил по ушам и, вибрируя, превратился в рев. Сью не могла реветь как зверь!

Я оцепенел. Яркая вспышка света ударила по глазам… Я ослеп… Руки Марты разжались. Но я не мог сделать и шага…

Зрение медленно вернулось. Прикрывая глаза — мерцание кристаллов горного хрусталя больно ударило по глазам — я шагнул в зал.

Я дошел до бассейна. Одежда Сью лежала на плаще. Ее самой не было…

Шумное пыхтение справа. Я развернулся и обомлел… Ноги приросли к полу…

У стены пещеры, на каменном выступе на три фута поднявшимся над полом — золотой дракон с черными крыльями. Золотая чешуя мерцала, каждая чешуйка словно зеркало…. Изогнув шею, дракон смотрел на меня янтарными огромными глазами…. Лезвия гребня на шее лежали поваленным частоколом и отливали сталью. Черные как смоль и мерцающие как бархат крылья сложены и прижаты к огромному гибкому телу. Мощный хвост, сияя чешуей, загнут на полу кольцом, как у сидящей кошки…. Писк привлек внимание дракона. Из-под крыла показалась крохотная золотистая голова. Крохотный дракончик, не больше дворовой собаки, выбрался на свет и, вытянув шейку, зашипел на меня.

Дракон, нет, дракониха нагнула шею и ласково облизала детеныша длинным алым языком….

Не веря своим глазам, я подходил ближе, взобрался на уступ и, осторожно протянув руку, коснулся чешуи. Она была теплой как человеческая кожа, но твердой как скала под ногами…

— Сью… — прошептал я, задрав голову. — Какая же ты огромная?! Как мне теперь носить тебя на руках, любимая?

Дракониха, наклонила голову и лизнула меня горячим языком по лицу. Клыки в ее пасти были длинной в локоть. В ноздрю пролезла бы моя голова…

Я обнял краешек этой гигантской, прекрасной и ужасной морды и заплакал. Слезы текли по щекам, горло перехватило…. Я плакал от радости и от горя. Сью жива, и дракончик появился на свет… Но я потерял мою любимую…. Я потерял ее навеки…

Внезапный порыв ветра вырвал морду дракона из моих рук, яркая вспышка света проникла даже через зажмуренные веки. Я упал навзничь и ударился головой…

Держась за пульсирующий от боли затылок, я поднялся на ноги. Дракониха исчезла. Сью, моя любимая, сидела на камне, совершенно голая, и держала на руках розового младенца. Он жадно сосал ее грудь.

— Грегори! Не стой столбом! Принеси одежду, пока мы не замерзли… окончательно…

Я подхватил Сью вместе с ребенком на руки и отнес к бассейну. Я держал ее в руках, но не верил своим глазам…

— Ты вернулась… Как?

— Ты так ревел, что мое сердце не выдержало… — в золотых глазах Сью стояли слезы…

— Ты можешь превратиться в дракона, а потом в человека?

— Легко, любимый… И ты сможешь…

— Давай побудем пока людьми… — попросил я и поцеловал ее в губы. Совсем рядом наш сын сосал грудь, а мы жадно целовались, словно пили воду после великой жажды.

Закутав Сью и младенца в плащ, я вернулся за Мартой.

Она лежала на том же месте, мертвая…. Глаза открыты, и на морщинистых губах улыбка. Любовница моего отца и повитуха моей матери ушла к предкам.

ЭПИЛОГ

Дракон летел над лесом совсем низко, поджав лапы.

Огромный белый волк мчался со всех ног вниз по склону, петляя между деревьев. Ужас гнал его вперед. Он пытался уйти в сторону, но плевки огня с неба вставали на его пути.

Волкалаку не было другого пути — он бежал к озеру Холли.

Все обитатели замка Холлилох и деревни, остолбенев, смотрели как на льду озера золотой дракон с черными крыльями рвет на части огромного белого волка. У волкалака не было шансов… Визг смертельно раненного зверя и рев дракона…. Расшвыряв окровавленные останки вокруг, дракон расправил крылья, брезгливо вытер лапы о снег и взмыл в небо, легко и быстро как голубь с ладони…

Он летел над долиной, ныряя в низкие тучи. Он снижался до самых вершин сосен… Он не ревел, он пел песню о победе над смертью, о новой жизни…

Много лет спустя этот день все вспоминали горцы. Они говорили — это случилось до того дня, когда дракон порвал волкалака, или это случилось после того дня…..