Друг семьи

12

На деловом обеде в ресторане Жоан никак не мог сосредоточиться. Мысли его то и дело возвращались к Рейчи, к их разговору. Она была права, и это раздражало Жоана еще больше.

Он в самом деле обращался с ней как жестокий, самоуверенный тиран. Будь это не Рейчи, а кто угодно другой, обида была бы давным-давно забыта. Но это же была Рейчи…

Жоан слегка потряс головой, вертя в руках нож. Потрогал пальцем его острие.

Да уж, если бы он хотел толкнуть жену обратно в объятия Брайса, то и тогда не смог бы вести себя хуже. Она пока еще не возненавидела своего недалекого мужа, но уже близка к этому.

Жоан вспомнил, как Рейчи просила его остаться, какая тоска была в ее взгляде… И вместо того чтобы откликнуться, он бросил ее одну. Очень благородный поступок, не правда ли?

Внезапно официант вежливо окликнул Жоана – его просили к телефону…

Звонила Патрисия, и, судя по голосу, она была близка к истерике.

– Успокойся сейчас же! – приказал он, хотя сердце у него самого билось как бешеное.

Патрисия с трудом могла связно говорить. Рейчи разбилась… Она упала и потеряла сознание… Скоро приедет врач, ему домоправительница уже позвонила.

Жоан опрометью выскочил из ресторана, даже не потрудившись объяснить коллегам, что произошло. Сердце гулко ухало в горле, будто он пробежал огромную дистанцию без остановки. Он вел машину, едва не врезаясь в столбы, а последние две мили до больницы превратились в сплошной кошмар. Жоану казалось, что приходится преодолевать сопротивление воздуха, не позволяющего ехать еще быстрее.

Он спешил, как никогда в жизни, потому что Рейчи в самом деле нуждалась в нем.

Но ведь она нуждалась в нем уже давно, звала его, просила… А он, бесчувственный эгоист, притворялся, что какие-то виноградники для него значат куда больше их отношений! Можно подумать, что хоть что-то в целом мире способно быть важнее Рейчи…

Господи, каким же он был мерзким мужем!

Чувствуя себя отвратительно беспомощным, Жоан остановил машину у больницы и бросился к входным дверям.

Но дежурная в белом халате, сидящая за стеклом, не была уполномочена давать объяснения. Оставалось только ждать, когда она свяжется с врачом.

– Но я же ее муж! Я хочу знать как можно скорее!

Плохой муж. Который раньше был плохим другом, добавил его внутренний голос.

– Простите, мистер де Сакадуро-Кабрал, но я в самом деле не имею права… Сейчас к вам спустится лечащий врач, подождите несколько минут.

Подождать… Как же это возможно?

– Она беременна. Скажите мне хотя бы, что с ребенком?

– Простите, я не имею права… Ваша жена, насколько мне известно, сейчас в относительном порядке.

Относительном? Что это значит, хотелось бы знать? И что все-таки с ребенком? Нервы Жоана были напряжены до предела, он даже слегка дрожал. В голове его возникали картины, одна другой ужаснее: Рейчи с разбитой головой… со сломанным позвоночником… Рейчи, потерявшая ребенка…

Наконец пришла медсестра и повела его по длинному коридору, приоткрыла белую дверь. Рейчел, казалось, спала, но шевельнулась, открыла глаза, едва он вошел.

– Жоан… – прошептала она слабым голосом, черные волосы рассыпались по белой подушке.

Щеки Рейчел были необычайно бледны, руки лежали поверх одеяла неподвижно.

– Рейчи, ты не… Ты… – Голос Жоана прерывался от волнения. – Малыш… Он…

– В порядке. По крайней мере, насколько я знаю. – Она слабо улыбнулась. – А твоя деловая встреча закончилась? Прости, если помешала… Я не нарочно.

Господи, она что, в самом деле поверила, будто для него работа важнее ее здоровья? Или жизни их ребенка? Но кажется, все обстояло не так трагично, если Рейчи еще пыталась улыбаться. Это вселяло надежду.

Жоан сел на краешек кровати, стараясь унять бешеное сердцебиение. Она казалась такой маленькой и хрупкой среди всех этих блестящих медицинских приборов, наставленных вокруг…

Он перевел дыхание. Потом наклонился, все еще дрожащей рукой убрал черную прядку со лба жены.

– Господи, Рейчи, как я волновался… Прости, что довел тебя до такого!

– Ты совершеннейший дикарь. Знаешь об этом?

– Да, есть у меня такой грех.

– Ты говоришь так, будто это не грех, а достоинство.

Жоан улыбнулся. Безумное напряжение понемногу начало оставлять его. Он взял руку жены. Рука была тоненькой, бледной, с проступившими голубыми жилками.

– Как же это случилось, дорогая?

– Я клеила оставшуюся часть обоев…

– Так ты опять взобралась на эту чертову лестницу? – Рейчел чуть заметно кивнула. – После того как я велел тебе…

– От давней привычки нелегко избавиться.

– Это уж точно. – Жоан ошеломленно глядел в голубые глаза жены. – И я не собираюсь тебя менять. Все равно не смогу.

– Не сможешь. – Рейчел слабо улыбнулась и провела кончиками пальцев по его щеке. – Но я люблю тебя, как могу. И надеюсь, что ты сможешь полюбить меня такой, какая я есть.

– Ты меня любишь?

– Конечно… Почему бы еще я вышла замуж за грубого зверя вроде тебя?

Губы его дрогнули.

– Потому что я тебя заставил.

– С каких это пор кто-то может заставить меня делать то, что мне не нравится? – возразила Рейчел.

Неожиданно ледяная корка, сковавшая его сердце, начала стремительно таять. Чувства неудержимо рвались наружу, Жоан любил ее, хотел ее, нуждался в ней.

– Рейчи… ты просто невыносима!

– Знаю. Впервые ты сказал это, когда мне было двенадцать.

Она выглядела хрупкой, ранимой, а между тем в груди у нее билось воистину сердце тигрицы. Жоан смотрел на жену с настоящим восхищением.

– Расскажи поподробнее, что говорит врач. С ребенком точно все в порядке?

– Мне надо полежать спокойно несколько дней, может быть, неделю. Ничего серьезного в любом случае не произошло. – Она опустила взгляд, и из-под длинных ресниц блеснули слезы. Голубые глаза приобрели яркий сапфировый оттенок. – Мне не надо было залезать на стремянку. Я знала, что это опасно, но так разозлилась на тебя, что иначе не могла…

– Это моя вина. – Жоан нежно приподнял ее, чтобы прижать к груди. Она приникла лицом к его сильному плечу и блаженно затихла, как ребенок на руках у отца. – Не плачь, – прошептал он, целуя ее шелковистый затылок. – Я не могу видеть, как ты плачешь. Боже мой, Рейчи, без тебя я самый несчастный человек на свете!

Она чуть вздрогнула, не веря своим ушам. Не может быть, чтобы Жоан это сказал! Она подняла заплаканные, расширившиеся от удивления глаза.

– Повтори это еще раз… Пожалуйста.

– Что повторить? Что без тебя я – ничто, самый несчастный человек на свете, что мне не нужен целый мир без тебя?

– Продолжай…

– Что твое здоровье и счастье для меня важнее всех в мире дурацких виноградников?

– Они не дурацкие…

– Хорошо, идиотские.

Рейчел смешно наморщила нос.

– Извини…

– Мне не за что тебя извинять. Я обращался с тобой по-свински. А на самом деле все, чего я хотел сегодня вечером, – так это быть с тобой… Вместе клеить обои. – Жоан состроил гримасу. – Никто из де Сакадуро-Кабрал никогда не клеил обои… Но по правде говоря, что может быть прекраснее, чем вместе готовить комнату для нашего ребенка?

– Тогда почему же ты не остался?

Жоан ответил не сразу, ему было тяжело признаться. Наконец он вздохнул и сказал правду:

– Из гордости.

– Я так и думала.

– Прости меня, Рейчи. Прости за эгоизм и деспотичность. Я был просто самовлюбленным дураком. Знаешь, когда мчался к тебе в больницу, я чуть с ума не сошел, волнуясь за тебя и ребенка. За нашего сына.

– Ты в самом деле беспокоился о нас?

– Беспокоился? Рейчи, да от волнения я едва не попал в аварию! Я боялся, что ты сломала позвоночник, умерла… решила бросить меня и навсегда уйти к Брайсу…

– Мне казалось, ты будешь только рад, если я исчезну.

– Значит, приз за притворство – мой.

– И за сообразительность тоже.

Губы Жоана неудержимо растягивались в улыбке.

– Ты, кажется, находишь это забавным?

– Еще как. Знаешь, как забавно ты выглядишь, когда самоуничижаешься! Тебе это идет, дорогой.

Жоан тихо рассмеялся. Когда он заговорил снова, голос его был чуть хрипловатым.

– Рейчи, что же мне с тобой делать?

– Любить меня, – прошептала она, запрокидывая голову, чтобы встретиться с ним губами.

Волна возбуждения зародилась внутри нее, и все горести ушли, будто их никогда и не было. Даже оказалось ненужным ничего прощать – обида исчезла сама собой.

– Может, я это не умел показать, но я люблю тебя, Рейчи… Так сильно, что мое сердце болит от любви.

– Это в самом деле сильно, – тихонько поддразнила она мужа, прижимаясь к нему. – И что же теперь?

– Теперь? Мы поедем домой, где я буду заботиться о тебе…

– Ты? Заботиться?

Он усмехнулся. Выражение его лица стало слегка мальчишеским.

– Хорошо, заботиться будет Патрисия. А я постараюсь держаться подальше, чтобы ей не помешать.

– Держаться подальше? Не смей даже говорить подобных ужасов, Жоан! Я больше без тебя не могу… Больше я ни одной ночи не намерена спать одна в двуспальной кровати.

– Тебе не придется мучиться. Отныне я собираюсь спать только там.

– Да, твоя кровать очень удобная, – согласилась Рейчел с нарочитой серьезностью.

– Возможно, но меня на этот раз больше интересует моя невыносимая жена. – Жоан поцеловал ее легко, с нежностью, стараясь не причинить ей неудобств. – Я люблю тебя, Рейчи… Я люблю тебя больше всего на свете. Не могу дождаться, когда наконец родится наш малыш. И тогда мы станем настоящей семьей.

– Ты в самом деле так думаешь?

– Клянусь моим дикарским сердцем! – Он поцеловал ее в губы, в глаза, в лоб. – И еще я думал, как бы нам назвать сына. Тебе нравится имя Теренс?

Сердце Рейчел дрогнуло, глаза опять наполнились слезами. В этот миг она поверила, что Жоан понимает ее лучше, чем кто-либо в целом свете.

Она улыбнулась сквозь поволоку слез, обвила руками его шею.

– Очень нравится. Это прекрасное имя. Лучше и придумать нельзя.

Жоан подошел к зеркалу, собираясь надеть галстук-бабочку, и обреченно вздохнул.

– Вот и еще одним холостяком стало меньше, – подвел он итог. – Ну какого черта моему брату пришло на ум жениться!

Рейчел не сдержала улыбки.

– Может быть, потому, что ему наконец-то захотелось порадовать ваших родителей достойной невестой? А может быть, потому, что у вас, мужчин, просто голова идет кругом при виде хорошеньких девушек, – ласково поддразнила она. – Повернись-ка, я сама завяжу тебе галстук.

– Перестань, дорогая, мои родители уже давно в тебе души не чают, – усмехнулся Жоан, послушно подставляя шею.

– Может, и так. – Рейчел изо всех сил старалась сдержать улыбку, что было нелегко: муж сомкнул объятия и притянул ее к себе. – Прекрати немедленно, иначе я никогда не завяжу этот галстук!

– Что прекратить? – невинно осведомился Жоан и поцеловал жену в щеку.

Рейчел тихонько вздохнула и склонила голову ему на плечо.

– Люблю тебя, – прошептала она.

– Попробовала бы только не любить! – проворчал Жоан и зарылся лицом в ее волосы. – От души надеюсь, что Мануэл и Мария Клара будут хотя бы вполовину так же счастливы, как мы.

– Только вполовину? – удивилась Рейчел, откидываясь назад и улыбаясь мужу.

– Да, сдается мне, что никто еще в мире не был и не будет так счастлив, – пояснил он, снова привлекая жену к себе.

– Мама-папа!

Жоан и Рейчел оглянулись. В соседней со спальней детской, дверь куда была открыта, их маленький сынишка проснулся и встал на ножки, держась за прутья кроватки. Рейчел погладила мужа по щеке, прошла в детскую и подхватила маленького Терри на руки.

– Здравствуй, радость моя! – Она посмотрела на подошедшего мужа. – А кроватка-то ему уже мала.

– Знаю, – кивнул Жоан. Он взъерошил темные волосики сынишки и улыбнулся жене. – Просто рука не поднимается убрать ее.

– Ну, это ненадолго! – мило закраснелась Рейчел, легонько касаясь ладонью живота.

Золотистые глаза Жоана потемнели.

– Рейчел, ты серьезно?

– Да, – тихо подтвердила она. – Я вчера была у врача.

У Жоана сдавило горло. Ему захотелось сейчас же, немедленно, сказать жене, как много она для него значит, как она изменила его жизнь, но слова с языка не шли. Вместо этого он снова привлек жену и сына к себе, к самому сердцу, и в который раз подумал, что такого везучего человека, как он, на свет еще не рождалось.