Другой мир (СИ)

7

Я нашла дверь в свои апартаменты и решила обследовать владения.

Это были: кабинет, спальня, ванная комната и большущая кладовка. Я осталась, вполне довольна.

Всё это время я прислушивалась, не проснулся ли Данька, почувствовав моё отсутствие в детской. Но ребёнок спал крепко, и я решила принять душ. В спальне у туалетного столика я обнаружила два своих чемодана и сумочку. Разворошив оба, я нашла ночную сорочку на тонких бретельках и шелковый халат жемчужного цвета и пошлепала в ванную, решив отложить разбор остальных вещей до утра. После душа, я забралась на широченную кровать под балдахином из плотного зеленого шелка, стоявшую на высоком постаменте и моментально отрубилась.

Разбудил меня громкий рев, доносившийся из детской. Я распахнула глаза, не сразу сообразив, где нахожусь.

Спальня была не моя, и пейзаж за окном был не привычен. Часы показывали пять часов утра. Потом я вспомнила, что вчера попала в другой мир и мой ребенок сейчас в другой комнате. Один. И именно из-за этого он расплакался.

Я спрыгнула с кровати, надела халат и босиком бросилась в детскую.

Но Мэллори успел меня опередить. Он стоял перед кроватью малыша и что-то ему говорил. Когда Даня увидел меня, громкий плач перешёл в тихие всхлипывания. Я кинулась к сыну и обняла его.

— Я же говорила вам, что в первую ночь ребенка не следует оставлять одного. Я — взрослый человек, и то, сразу не могла осознать, куда попала. А он ещё совсем маленький и привык, что я нахожусь рядом.

— Вы разбаловали его, — недовольно сказал Мэллори, скрестив руки на груди.

Я обернулась к нему, чтобы высказать ему всё, что думаю о нём и его педагогических методах.

Кристиан стоял в зелёном халате, из-под которого выглядывала длинная ночная рубашка.

Я улыбнулась — это выглядело очень прикольно.

— Почему вы не называете, друг друга по имени, — спросил ребёнок, все еще всхлипывая.

— Мы будем, солнышко, обязательно. Просто мы очень сонные, — я погладила малыша по голове.

Данька лёг на живот и, немного свесившись с кровати, посмотрел вниз.

— Папа, а я думал, что только женщины носят платья и ночные рубашки, — с сомнением в голосе сказал неугомонный ребёнок.

Мэллори приподнял бровь.

— В нашем мире мужчины платья не надевают, а вот в ночных рубашках очень даже спят.

— Какой кошмар, — прошептал малыш. — И что, я тоже должен буду носить такие рубашки? На них же оборочки, бантики…. Нет, мне больше нравится моя пижама — на ней машины… полицейские.

Я наклонилась и уткнулась лицом Даньке в плечико, тихо смеясь — выражение лица Мэллори трудно было описать.

— Нет, дорогой, никто не будет заставлять тебя надевать то, что тебе не нравится, — успокоила я его. — Твоему папе нравится спать в ночной рубашке, потому что у него нет такой хорошей пижамы.

Мэллори фыркнул.

— Кристиан, идете спать, Даня сейчас заснёт. Я прилягу пока здесь.

— Вы никогда не приучите его быть самостоятельным!

— Я самостоятельный, — обиделся ребенок, — просто мне не нравится сидеть одному в темноте.

— Сейчас уже не темно, солнце встало, — Мэллори ткнул пальцем в окно. — Пять часов утра.

— Полшестого, — серьёзно поправил отца Данька.

— Тем более.

Я сходила в свою спальню за одеялом и подушкой.

— Если честно, то я хочу спать, — вклиниваясь в их разговор и устраиваясь рядом с сыном.

— Вы поражаете меня, — возмутился Мэллори.

— Лара, — любезно подсказал отцу Данька.

А потом ему в голову пришла гениальная мысль и он, улыбнувшись, предложил:

— Я понял: ты злишься из-за того, что сам хочешь спать вместе с нами. Давайте, я буду спать посередине, а вы — по бокам?

Я распахнула глаза. Спать перехотелось.

— Солнышко, мы втроём на кровати не поместимся, — заметила я.

— Пусть папа её увеличит…. расширит, — быстро сообразил ребёнок.

Удивительно, но Мэллори, кажется, смутился. Или мне показалось?

— Дань, мы все очень устали, нам просто необходимо хорошо выспаться, — объяснила я малышу.

— И я предпочитаю спать в своей кровати, — прибавил Мэллори, подходя к двери.

— Вы сказали это таким тоном, будто я заняла вашу постель, — ответила я.

— А у тебя большая кровать? — невинно спросил Данька у Мэллори.

— Большая.

— Всё, идёмте спать к папе в комнату! Если у него большая кровать, то мы поместимся втроём! — Данька запрыгал на постели.

— Если ты хочешь спать с папой, пожалуйста, — согласилась я. — Только я пойду к себе.

Мэллори закатил глаза. Я сделала вид, что этого не замечаю.

***

— Мама, как ты думаешь, папа не обиделся, что он будет спать один — спросил у меня сын, когда Мэллори ушел к себе.

— Не обиделся.

— А ты в этом уверена? Вдруг он сделал вид, что не расстроился, а сам, может, плачет сейчас, — забеспокоился ребёнок.

Я тяжело вздохнула и перевернулась на спину, заложив руки за голову.

— Дань, поверь мне, он сейчас не плачет, а уже спит, как сурок.

— Не говори на него "сурок", мне это не нравится.

— Чтобы никто не обижался, ты должен научиться спать один, без меня. Дети должны спать отдельно от взрослых.

— Я даже знаю, почему. Чтобы дети не видели, как взрослые целуются. А ты все равно спишь одна, целоваться тебе не с кем.

— Данька! Ты уже уснешь когда-нибудь или нет?! — простонала я.

— Я уже сплю.

— Вот и спи.

Данька заснул, а я, проворочавшись с полчаса, поняла, что заснуть мне больше не удастся. Я потихоньку встала, надела халат и вышла в гостиную. Сев в кресло, я задумалась. Мне просто необходимо узнать больше про мир, где мне предстояло жить. И желательно у самого Мэллори, а не из рассказа Митьки. Почему он сказал, чтобы я не называла его эльфом? Почему так разозлился? И что за создания населяют этот мир, который был для меня чужим…. Вопросы… вопросы…

Из раздумий меня вывел стук дверей. В гостиную ворвался Мэллори.

Судя по хмурому взгляду, которым окинул меня мужчина, он не ожидал увидеть кого-нибудь в гостиной в столь ранний час.

— Почему вы не в постели? — раздражённо спросил он, подошёл к столику, на котором стоял графин с чем-то похожим на виски.

Я подавила желание стукнуть его чем-нибудь потяжелее, вскочила с кресла и развернулась к Мэллори:

— Жду вас, чтобы вы спели мне колыбельную!

Единственной реакцией Мэллори на эти слова была приподнятая бровь. Он уже налил немного виски и поднёс стакан к губам.

— А еще я хотела узнать, почему вы позволяете себе так со мной обращаться! — моему возмущению не было предела.

Мэллори снова проигнорировал меня, осушив стакан одним глотком и потянувшись за графином.

А вот это уже хамство!

Я выхватила графин у него из-под носа.

Мэллори ухмыльнулся и щёлкнул пальцами, графин вылетел у меня из рук, завис надо мной, наклонился и на меня сверху полился виски. Халат на плече и груди моментально пропитался жидкостью. Ткань стала неприятно прилипать к телу, и в воздухе запахло крепким алкоголем.

Ехидно глядя на меня, Мэллори опять щелкнул пальцами и что-то пробормотал. Очевидно, это было какое-то заклинание. Халат на мне моментально высох.

Но реакция ткани на волшебство оказалась неожиданной. Халат и сорочка на мне стали прозрачными.

Глаза Мэллори расширились, вероятно, он и сам не ожидал подобной реакции.

Я рухнула в кресло и съежилась там. Из глаз хлынули предательские слезы.

— Простите, — пробормотал он, и халат снова принял свой первоначальный вид.

***

Неожиданно в гостиную вошёл Данька. Щурясь от света, он внимательно разглядывал меня и Мэллори.

— Значит, уложили меня спать в спальне одного, а сами сидите вместе? Мама, — Даня потёр глаза, — ты же знаешь, что я не люблю, когда ты уходишь. А почему ты плачешь?

— Я не плачу, — я быстро вытерла слезы и улыбнулась. — Просто соринка в глаз попала.

— Ты уже большой и должен спать в своей комнате один, — категорично заявил ребенку отец.

— Нет, я буду спать с тобой и с мамой. Я знаю, что мамы и папы спят на одной кровати. Вы вообще знаете, что такое секс? — снисходительно осведомился ребёнок.

Я обалдело уставилась на Мэллори, но тот мастерски умел скрывать свои эмоции.

— Думаю, я знаю, что такое секс, — серьёзно ответил Мэллори сыну. — И позволь узнать, что ты знаешь про это?

— От секса в животе у женщины, — малыш ткнул пальцем себе в живот, — заводится ребёночек. А врачи в больнице потом его вынимают. Вот только я никак не могу понять, откуда он там появляется? Но я много знаю о животных, скоро узнаю и про людей.

— Даниэль, хочу тебя разочаровать: мы с Ларой будем спать в разных спальнях…, и я обещаю, что если ты сейчас ляжешь в свою постель и поспишь еще немного, то тебе приснится интересный сон, — голос Мэллори был мягким и умиротворяющим.

Малыш зевнул и повернулся ко мне:

— Ну, тогда мне не будет обидно, если вы спите отдельно. Мама, ты подождёшь, пока я засну?

— Конечно, я подожду; и сказку тебе расскажу.

Я увела ребенка в детскую и уложила в постель. Он очень быстро заснул и не проснулся даже тогда, когда я вышла из его комнаты.

Мэллори по-прежнему неподвижно сидел в кресле. У его ног дремал Персик; пушистый хвост кота лежал на домашнем туфле мужчины, но это не тревожило, ни кота, ни хозяина туфель. Персик приоткрыл глаза, когда я прошла рядом с ним и села в соседнее кресло. Кот вёл себя необычно — раньше он довольно настороженно относился к чужим людям.

Мэллори даже не шелохнулся, что-то обдумывая. Он хмурился, и складка между его бровей делала его старше. Он явно переживал и был раздражён, хотя старался скрыть это от меня.

— Я могу вам чем-то помочь? — тихо спросила я.

Мэллори сделал глубокий вздох и закрыл глаза, чтобы не потерять контроль над собой.

А затем внимательно посмотрел на меня, прищурив глаза.

— Простое женское любопытство.

Я протестующе покачала головой.

— Тогда откуда такое внезапное желание помочь?

Это почти обидело меня, но я устала от бесконечного выяснения отношений.

— Вы — отец ребёнка, которого я растила и воспитывала четыре года. Такой довод вам подойдёт?

— Именно этим вы мне и помогли. Я перед вами в долгу до конца дней своих… И вы вправе требовать всё, что хотите — вы спасли жизнь моему сыну, — Мэллори сказал это, смотря в одну точку перед собой.

Это был шанс поговорить нормально.

— Тогда может быть, вы мне расскажете историю своего народа? Поймите, это не простое любопытство, мне жить в этом мире и я….

Мэллори жестом остановил меня, устало вздохнул, прикрыл глаза, вытянул ноги и заговорил;

— Много тысяч лет назад, когда человечество еще только начало становиться на ноги, на землю спустились ангелы. Господь запретил своим сыновьям вмешиваться в жизнь людей, но несколько ангелов ослушались и взяли в жены смертных женщин, для того чтобы те родили им детей. Детей, которые бы обладали способностями и силой ангелов, но при этом оставались людьми. Ангелы бездушны, а у их наследников была человеческая душа. Господь узнал об этом и его ярость пала на голову тех, кто посмел связаться с людьми. Он сбросил их в геенну огненную, навечно сделав падшими. Их детей, он приказал истребить присланным на землю архангелам. Что они и сделали. Они убили всех, у кого чувствовали проявление хоть малейшей силы. Но всех младенцев им найти не удалось. Один старейшина не захотел отдавать детей своего племени на растерзание Небесным воинам и попросил для них защиты у Падших. И те откликнулись. Они спрятали их в глубоких и мрачных пещерах и присматривали за ними до тех пор, пока ангелы не покинули Землю. Они обучали их всему, что знали сами, доводя магические способности до совершенства. Когда пришло время, Падшие вывели повзрослевших детей на поверхность, наказав им заботиться о смертных так же, как они заботились о них.

Некоторые отказались идти к людям и помогать им, предпочитая совершенствовать свою магию, и стали Темными магами. Но большая часть пошла к людям и стала жить среди них.

Благодаря их способностям, племена, которые приняли их к себе, стали гораздо быстрей развиваться и совершенствоваться. Внешне, волшебники почти ничем не отличались от людей, за исключением того, что все до единого были очень красивы. Ведь их предки были ангелами. Люди с удовольствием заключали браки с волшебниками, у них появлялись дети с магической силой.

Так на земле появилась раса волшебников.

Но люди, по своей сути неблагодарны. Они стали завидовать силе, мудрости и красоте волшебников. Все то доброе, что они для них сделали, было забыто и начались раздоры.

Поначалу волшебники старались уладить дело миром, убеждая и увещевая их, но когда люди объединились с Темными магами, началась настоящая война.

Тогда самый старый из волшебников снова пошел к Падшим, и те вновь пришли им на помощь. Они разделили мир на две части, разделив волшебников и людей, запечатав заклятием границу.

Долгие столетия миры существовали и развивались отдельно. Но вот среди волшебников родился Мерлин. Во времена своего могущества он сумел снять заклятие и создать портал между мирами. Волшебники снова могли приходить в мир людей.

То, что они там увидели, их совсем не обрадовало. Люди стали еще хуже, чем были когда-то. Богатые погрязли в праздности и разврате, по — прежнему развязывая никому ненужные войны; бедные — умирали от нищеты, голода и болезней.

Нет, конечно, они неплохо продвинулись в своем развитии. У них не было магии, и они много добились лишь благодаря своему уму и изобретательности. Но таких были единицы, да и тех тут — же объявляли колдунами и сжигали на костре, прикрываясь именем Бога. Это у них называлось инквизицией.

И волшебники снова ушли в свой мир, закрыв границу и забрав с собой особо талантливых людей, которым угрожала опасность. У них появились человеческие поселения. С лихвой хватившие у своих вассалов горя и унижения люди добровольно шли в услужение к магам, и они были и остаются для них добрыми хозяевами.

Портал не работал несколько сотен лет, пока мой отец не разыскал в древних свитках заклинание и не открыл его снова.

Увиденное, потрясло волшебников до глубины души! Конечно, жажда власти, войн и насилия у людей никуда не делась и даже разрослась до глобальных размеров, но…. сколько же всего люди достигли благодаря лишь собственному интеллекту. Им трудно было перемещаться на дальние расстояния — они создали автомобили и поезда. Они не умели летать — для этого они создали самолеты…. Они сделали все, чтобы облегчить свою жизнь. Они покорили даже космос! И все это безо всякой магии!

Волшебники поняли — какую ошибку они совершили, закрывшись в своем маленьком волшебном мирке. Они оставили открытым портал, чтобы перенять знания, которыми обладали люди. Но даже при магических способностях за несколько лет не постичь всего того, чего люди постигали столетиями.

Тогда несколько молодых волшебников переселилось в ваш мир. Среди них был мой брат Закария. Многие годы, он жил среди людей, старательно перенимая их знания и опыт и принося их в наш.

С тех пор, когда падшие создали границу между мирами, сообщества Темных и Светлых волшебников довольно мирно уживались между собой. У каждой стороны был свой правитель, и они свято соблюдали принципы невмешательства.

До тех пор, пока мой отец не открыл портал, и мы не пошли к вам за знаниями. Темные волшебники были категорически против открытия портала. Они считали новые знания ересью, а людей тупыми скотами и не хотели ничего менять. Тогдашним правителем Темных Магов был Бастиан — заносчивый и высокомерный маг с замашками диктатора.

Перетянув на свою сторону недовольных переменами магов, он убил правителя Светлых — герцога Мэллори, устроил переворот и стал полновластным правителем Волшебного мира. Как ураган, пронесся он по стране, сея смерть, страх и разрушения…. И в нашем мире началась война….

Остальное вы знаете, — закончил Мэллори свое повествование.

Минут пять, я сидела молча, пытаясь переварить услышанное.

Кристиан сидел, не шевелясь, прикрыв глаза и не мешая мне.

— Так значит вы волшебник? — глупо спросила я, нарушив молчание.

Мэллори кивнул.

— А герцог Мэллори…

— Был моим отцом, — закончил за меня Кристиан.

После этих слов у меня глаза полезли на лоб, и отпала челюсть. Герцог Мэллори! Охренеть можно!

— Но Ваши уши…. я всегда считала, что только у эльфов такой примечательный признак.

— Боги! Дались вам мои уши! У всех волшебников они острые — этим мы отличаемся от людей. А ваши сказители в своих преданиях все переврали и превратили расу волшебников в каких-то непонятных эльфов. Повторюсь, мы очень долго не появлялись в вашем мире, и вы превратили нас в сказочных существ.

— А я думала у ангелов крылья, — сдуру брякнула я.

Мэллори скривился:

— Не знаю, что там у ангелов. Я их никогда не видел.

— А вы тоже Правитель, как и ваш отец?

— Я не интересуюсь политикой, — был ответ, — меня больше занимает наука.

— А как же….

— У нас существует Совет, который возглавляет Закария. Я просто иногда появляюсь на собраниях и подписываю бумаги.

— А вы не боитесь, что кто-то захочет занять ваше место.

Мэллори усмехнулся:

— Они не посмеют.

— Почему?

— По — моему, достаточно вопросов, — он хлопнул ладонью по подлокотнику кресла.

— Простите. Можно еще один последний малюсенький вопросик?

Кристиан кивнул.

— У Дани ушки, они ведь нормальные, да?

— Смотря, что вы имеете ввиду под словом " нормальные".

— Ну…. они не острые как у Вас…. Скажите, с ним что-то не так? — мой голос задрожал. Я всегда очень переживала, когда речь шла о благополучии моего ребенка.

Мэллори усмехнулся, покосившись на меня.

— Не стоит волноваться из-за этого. С мальчиком все в порядке. Наши дети все такими рождаются. Ушки у них заостряются за год до совершеннолетия.

— Ааа, — протянула я и облегченно вздохнула. — Скажите, вот вы вчера куда-то уходили, а теперь с самого утра совершенно расстроены. Что у вас случилось?

— Лара, — Мэллори устало вздохнул, — вы обещали, что предыдущий вопрос будет последним.

— А я вас обманула, — ответила я, и ослепительно улыбнулась.

Ко мне на колени запрыгнул Персик. Он покрутился, устраиваясь поудобнее, а затем улёгся и заурчал. Я погладила его по голове, еще раз отмечая про себя, что кот не относился к Мэллори враждебно.

— Что же произошло? Надеюсь, это не связано с Даней? — я вновь обратилась к магу.

— Ничего особенного. Просто мне ещё раз напомнили о неудавшейся семейной жизни.

Я не решилась спрашивать о матери Даньки, понимая, что именно разговор о ней так вывел из себя Мэллори.

Я согнала кота с колен он, подняв хвост, важно удалился в детскую. Специально для него я не до конца прикрыла дверь.

Около десяти минут в гостиной стояла абсолютная тишина. Мэллори сидел в кресле, держа в руке стакан с нетронутым виски. Я встала и тихо прошлась по комнате, остановившись позади его кресла.

— Последний вопрос на сегодня, Кристиан: какими способностями обладает Даня? — тихо спросила я у волшебника, осторожно облокотившись о спинку его кресла.

Мэллори, погрузившийся в свои мысли, казалось, не придал особого значения тем манёврам, которые я произвела.

— Эти способности он унаследовал от своей матери, — задумчиво начал Мэллори. — И он является… Чёрт, больше не подкрадывайтесь ко мне сзади, пытаясь выпытать информацию! — Кристиан, продолжая сидеть, и немного наклонившись вбок, завёл свою руку назад и попытался схватить меня. И у него это получилось.

Я всегда была чувствительна к щекотке, поэтому непроизвольно взвизгнула, когда его пальцы обхватили мою ногу чуть ниже колена. Персик моментально выскочил из спальни, чтобы узнать, чем вызван крик хозяйки.

Я дернула ногой, пытаясь разжать пальцы Мэллори; а затем попыталась сделать пару шагов назад. Своей цели я добилась: он разжал пальцы и резко выпрямился, отпуская мою ногу. Но при этом он так сильно дёрнул меня за полу халата, буквально вытащив из-за кресла, что я не удержала равновесие, и, выставив руки вперёд, упала поперёк кресла прямо на волшебника.

— Боже, — простонала я, больно ударившись руками о подлокотники. Хорошо, что кресло, в котором сидел Мэллори, было не очень глубокое, и грудью и животом я упала ему на ноги.

— У вас почти получилось, Лара, — произнёс Мэллори, помогая мне подняться. Он обхватил меня за талию и, прижав к себе, встал. — В основном, люди не умеют манипулировать магами.

— Это похоже на комплимент, — ответила я, поправляя соскользнувший с плеча халат. — Всё, я умываться.

Я развернулась и пошла в свою спальню, не заметив сразу, что Мэллори последовал за мной.

— Лара, примите мои извинения.

Мы уже стояли у моих дверей.

— Извинения за то, что вы весь вчерашний вечер язвили, а с утра вылили на меня виски, сделали прозрачными мой халат и сорочку, схватили за ногу или только за то, что толкнули?

— За всё.

Я посмотрела ему в глаза и отвела взгляд.

— Я прощаю вас, Кристиан.