Глава 2

Он остановился возле своего черного «феррари», открыл дверцу и, прежде чем посадить Мадлен в машину, на минуту опустил ее на согнутое колено, скользнув взглядом по ее стройному телу.

— Ну и что тут такого! — сказал он беспечно. — Считается, что у писателей нет предрассудков.

Он обошел машину спереди и сел рядом с ней.

— А с кем я провожу почти все свободное время? — спросила она ехидно. — Теперь скажут, что это твой ребенок.

Он тихо засмеялся и включил зажигание.

— Ты даже можешь назвать его в мою честь. Мысль о том, что у нее мог бы быть ребенок от Джона, вызывала какое-то странное ощущение. Удивленно глядя на его профиль, она пыталась совместить это новое чувство с тем, что она испытывала раньше, — доброй дружбой, которая незаметно исчезала. Что с ней происходит?

Он молча курил, ни на мгновение не отрывая глаз от дороги. Выехав на 610-ю ветку, опоясывающую Хьюстон, он свернул на Монтроуз и двинулся вдоль улицы, где находился маленький домик Мадлен в викторианском стиле.

Это была старая часть города, многие дома там были заново перестроены и выглядели очень нарядно. Мадлен получила дом в наследство от двоюродной бабушки, которая заботилась о нем как наседка. Дом, хоть и старый, был в отличном состоянии, и Мадлен также старалась поддерживать его, тратя вначале свои скромные средства, а потом, по мере того как литературное ремесло стало приносить доход, не жалея никаких денег.

— Как идет новая книга? — спросил он, сворачивая к ее дому.

— Медленно. Я говорила, что мне предлагают экранизировать «Скрипучую башню», если она по-прежнему будет иметь успех у читателей и заслужит одобрение критиков? — Глаза ее радостно заблестели. — Я сперва даже не поверила от волнения и хотела позвонить тебе, а потом вспомнила, что мы не разговариваем.

Он заглушил мощный мотор спортивной машины и, повернувшись к ней вполоборота, стал пристально вглядываться в ее лицо, освещенное фонарем у входа в соседний дом. Мисс Роуз всегда оставляла свет для Мадлен, когда та поздно возвращалась домой.

— Я вышел из себя, — сказал он тихо. — Я вовсе не хотел порывать с тобой таким образом!

Она понимала, что для него это почти извинение. Мало для кого он снизошел бы до такого. Она едва заметно пожала плечами.

— Поверь, Джон, я не давала ему никакого повода. — Она подняла глаза и прямо взглянула ему в лицо. — Стоит ли повторять тебе, как я вообще отношусь к мужчинам?

Он внимательно посмотрел на ее вспыхнувшие щеки.

— Может быть, тебе это и поможет, если станешь повторять это через каждые пятнадцать минут, — сказал он загадочно. — Особенно если собираешься носить платья, подобные этому.

— Эту старую тряпку? — Она коснулась складок своей туники. — Она стоила мне куска небольшой главы.

Он тихо рассмеялся. Огонек сигареты мягко освещал его лицо.

— Ты все оцениваешь книгами, — сказал он удивленно. — Машина — одна книга, платье — глава…

— Моя машина, конечно же, не стоит книги. Я купила подержанную, но у нее прекрасная скорость, и она мне нравится.

— Я не имею ничего против того, чтобы использовать технику до полного износа.

Она с трудом подавила смех, вспомнив, до какого состояния он способен довести трактор или комбайн.

— Это-то я знаю.

Взгляд его проследовал туда, где обычно стоял ее маленький «фольксваген», и остановился на росшем около дома огромном дубе.

— Дерево надо срубить, — сказал он в который раз. — Оставлять его опасно. Достаточно хорошего ветра — и оно рухнет прямо на твою гостиную. Не забывай, сейчас время штормов. В прошлые годы мы получили свою порцию торнадо.

— Я не дам рубить дуб бабушки Джесси, Его посадил ее дед, — сказала она запальчиво.

— Какой еще к черту дед? Она ведь была сиротой.

Мадлен тряхнула головой так, что чуть не испортила свою хитрую прическу.

— Не правда!

— возмущенно крикнула она. — Я знаю наверняка, что она была незаконной дочерью морского капитана янки и моей прабабушки Сарри.

Он усмехнулся.

— Скандальная история. Скажите, а все ли в вашей семье так же горячи, мисс Виньи?

Она взглянула на него из-под опущенных ресниц.

— Что вы себе позволяете, сэр! Мисс Роуз будет шокирована. Именно она рассказала мне эту историю, а слышала она ее от моей двоюродной бабушки, с которой они прожили по соседству двадцать лет.

Он докурил сигарету и загасил окурок о дно пепельницы.

— Утром Хосито привезет твою машину. — Он повернулся и сел прямо. — Или же я попрошу его захватить тебя с собой, и тогда попозже ты сама отвезешь ее домой.

— Это следует считать приглашением? — спросила она. Он кивнул.

— Мы можем прогуляться верхом. Я так давно не катался.

Она отвела глаза.

— Не уверена, что мне захочется еще хоть раз подойти к твоей конюшне. Ты, похоже, думаешь, будто главная цель моей жизни — совращать твоих рабочих на ранчо, всех подряд.

— Прекрати! — Он взял ее за подбородок и резко повернул к себе. Глаза его бешено сверкали. — Я не желаю видеть, как тебя лапают мужчины. Тем более мои парни в пьяном виде. — Глаза его обшарили ее тело, дюйм за дюймом, — так он еще никогда на нее не смотрел. Рука его сжимала ей подбородок, глаза совсем потемнели. — Хочу, чтобы никто, ни один мужчина… не дотрагивался до тебя. — Его дыхание стало прерывистым.

Она беспомощно смотрела ему в глаза, изучая жесткое лицо, прямой нос, густые усы над твердым ртом. Она ощущала его дыхание и чувствовала слабость во всем теле, с макушки до пят, от той силы, что исходила от его пальцев, стиснувших ее мягкие щеки и подбородок.

Пальцы ее непроизвольно потянулись к его лицу и коснулись усов над точеным ртом. Он отпрянул всем телом, сжав железной хваткой ее запястье.

— Не смей этого делать! — бросил он резко. — Пойми же, наконец, я не хочу, чтобы ты дотрагивалась до меня.

Нижняя губа ее задрожала, но все же ей удалось сдержать нервный смех.

— Я все усвоила, мистер Дуранго, — заверила она его. — Если отпустишь мою руку, я с радостно уйду, а ты сможешь вернуться на вечер к Элизе и подобрать свой трофей.

Он, однако, продолжал держать ее руку, не отводя настороженных глаз.

— Ты сегодня усиленно кокетничала со мной. Ласочка, — очевидно, для того, чтобы вызвать ревность моего кузена… — вкрадчиво произнес он.

Она остолбенела, не в силах скрыть изумления.

— У меня не те отношения с Доналдом. Мы с ним просто друзья, как и с тобой.

— Ты называешь наши отношения дружбой? — спросил он каким-то непривычно глухим голосом.

— Конечно. — Разговор принимал странный оборот, он вызывал у нее чувство тревоги и скрытой опасности. Запястье горело там, где он сжимал его.

— Значит, тебе все равно, если я стану спать с Мелоди? — спросил он, по-прежнему не отрывая от нее взгляда.

У нее перехватило дыхание. Джон и эта корыстная маленькая блондинка вместе в постели… Распущенные светлые волосы вперемешку с черными жесткими волосами на его обнаженной бронзовой груди, и его губы, скользящие по ее гладкому молодому телу…

Вскрикнув, она отшатнулась от него — лицо вдруг побелело, в широко раскрытых глазах застыло негодование.

— Может быть, ты против секса, но я-то нет, — проговорил он медленно, а глаза, острые, как у коршуна, следили за каждым ее движением. — И то, что я никогда не дотрагивался до тебя, еще не означает, что я евнух.

Она боялась взглянуть на него и только тихо сказала:

— Трудно предположить такое, глядя на тебя.

Она услышала резкий нетерпеливый вздох и щелчок зажигалки.

— Ты слишком много куришь, — мягко упрекнула она его.

— И не только курю, — сказал он, взглянув на нее почти с ненавистью.

— Например, еще соблазняешь блондинок, — сорвалось у нее с языка.

— Для того чтобы соблазнить тебя, нужна, наверное, вспышка молнии.

В глазах ее загорелись зеленые искорки.

— Он причинил мне боль, — напустилась она на Джона. — Ты ведь мужчина. Где тебе понять, что чувствует женщина?..

— Он причинил тебе боль, потому что ты была девственна, — сказал он мрачно. В голосе его, как и в глазах, была горечь. — И еще потому, что ему нужно было лишь твое тело, а не ты сама, с твоими чувствами и переживаниями. Ни один мужчина, действительно любящий женщину, не мог бы так с ней обойтись. Он оставил раны, которые не затянулись даже за два года. Он нанес тебе глубокую травму. — Резким движением он выхватил из пачки очередную сигарету. — Господи, мне следовало убить его!

Она смотрела на него, пораженная этим взрывом, столь нехарактерным для него.

— Но ты ведь даже и фамилии его не знаешь, — только и смогла вымолвить она.

— Это я-то не знаю?! — Усы дрогнули в улыбке, а глаза загорелись торжеством. — Это было совсем нетрудно выяснить, моя дорогая. Стоило лишь позвонить в писательский клуб, где ты его встретила.

Она застыла на месте, отказываясь что-либо понимать.

— Так ты что… виделся с ним?

Он кивнул.

— Ну и что же?

Он, нахмурившись, молча курил.

— Джон! — окликнула она его упавшим голосом.

Он выпустил облако дыма.

— Когда падаешь с лошади, нет лучшего способа преодолеть страх, чем снова взобраться на нее, — сказал он как бы в пространство, словно ее нет рядом.

Она почувствовала, что страшно устала.

Подхватив сумочку, она взялась за ручку двери.

— Я думаю, на сегодня с меня хватит. Спокойной ночи!

— Ласочка!

Она подчинилась этому властному низкому голосу и обернулась.

— Если бы я решил сделать тебе предложение, мне бы следовало сделать это два года назад. И перестань, в конце концов, обижаться на каждое мое слово.

— Мне казалось, все обстоит как раз наоборот, — сказала она резко. Она нервно теребила сумочку, в широко распахнутых глазах застыла боль. — Господи, Джон, что с нами происходит? — грустно проговорила она. — Мы были такими близкими, хорошими друзьями, и вдруг все это куда-то ушло. — Она протянула руку и тут же испуганно ее отдернула, вспомнив, что ему нестерпимо любое ее прикосновение. — Я… я ведь не очень легко схожусь с людьми, — сказала вдруг она без обычной иронии. — Я всегда кажусь немного странной, замкнутой… Но… но с тобой я всегда могла разговаривать, ты меня понимаешь. Я не хочу этого терять.

— Ты всегда будешь моим другом, Ласочка, — тихо сказал он и невесело рассмеялся. — Тебе не приходило в голову, что и у меня друзей считай что нет, ни среди мужчин, ни среди женщин? Эта сегодняшняя блондинка подвернулась случайно. Она любит дорогие безделушки, а я богат. Она хочет забраться ко мне в постель, надеясь получить что-нибудь взамен.

— А зачем ты ее поощряешь? — спросила она, неожиданно разозлившись.

Забытая сигарета медленно тлела, а он по-прежнему не отрывал взгляда от ее лица.

— Почему тебя так волнует эта тема? Тебе неприятно сознавать, что большинство женщин не ледышки?

Лицо ее залилось краской. Второй раз он позволил себе намек в ее адрес. С нее хватит… Ей захотелось ударить его. Зеленые глаза сверкнули, рука поднялась.

— Попробуй, — тихо посоветовал он. В серебристых глазах мелькнул опасный огонек, когда он увидел движение ее руки. — Ну давай, моя радость, попробуй.

Это было первый и единственный раз, когда ей захотелось ударить его, и он сам на это нарывался. Но у него был вид человека, готового дать отпор, и она не знала, какую форму он может принять.

Она постаралась успокоиться.

— Нет, благодарю, — сказала она сухо. — Твое право иметь свое мнение обо мне. Я чувствую, оно нынче снизилось на порядок.

Он затянулся сигаретой и спокойно продолжал изучать ее лицо.

— На секунду холодная маска, которую ты всегда носишь, соскользнула, и тебе захотелось ударить меня. Я не ошибся?

— Нет, — сказала она, отводя глаза.

— Так почему же ты этого не сделала? Она беспокойно заерзала на сиденье.

— Потому что ты не похож на того, кто способен подставить вторую щеку.

— Я бы никогда не мог ударить тебя в ответ, если ты это имеешь в виду. — Он потянулся, чтобы открыть ей дверцу, и она почувствовала, как он локтем случайно задел ее грудь. Она замерла, пока он не убрал руку.

— А что бы ты сделал? — спросила она.

Он задумчиво смотрел на нее сквозь струйки дыма.

— А ты как думаешь? — Вопрос был явно двусмысленным.

— Думаю, что уже поздно.

— Даже позднее, чем ты предполагаешь, дорогая. Я пришлю за тобой Хосито около семи.

Идет?

Она посмотрела на него, пытаясь прочесть его мысли, но выражение его глаз озадачило ее еще больше. Его взгляд вызывал беспокойство, пугал ее.

— Мы сделаем это неторопливо, осторожно, — произнес он тихо, а глаза придавали словам новый, волнующий смысл.

Она густо покраснела, и сердце ее забилось так часто, что казалось, оно вот-вот разорвется.

— Может быть, лучше не стоит, — пробормотала она шепотом.

— Не бойся меня. Мы ведь всегда доверяли друг другу. Ласочка.

Она рассмеялась неловко.

— Должно быть, я вымоталась сильнее, чем предполагала. Не понимаю, что сегодня со мной творится.

— Не понимаешь, дорогая? Она опустила свои длинные ноги на землю и выбралась из машины.

— Спасибо, что довез меня домой, — напряженно проговорила она.

— Ты в порядке? — В его голосе звучало искреннее беспокойство.

— Ну конечно, — заверила она его. — Мне не нужна нянька. Ты же знаешь, я человек независимый.

— Как и я. Но кто просидел возле меня две ночи, когда у меня был грипп?

Она покраснела, вспомнив, как помогала Хосито смачивать ему лицо и грудь мокрой губкой во время его необычной болезни. Джон почти никогда не болел, но в ту ночь ему было по-настоящему плохо. Они вдвоем с трудом удерживали его в постели, не давая вскакивать, пока не упала температура. Она ясно помнила его жесткие волосы на груди…

— Хосито было бы трудно управиться одному. Он улыбнулся так спокойно и по-доброму, что ей захотелось броситься ему на шею.

— И я для тебя сделал бы то же самое. — Он улыбнулся и, подмигнув ей, добавил:

— Но если говорить откровенно, мне было страшно приятно.

От мысли, что его руки могли бы прикасаться к ней так, как касалась его она, когда обтирала губкой, у нее вдруг задрожали колени.

— Езжай домой, — сказала она и захлопнула дверцу машины.

Она двинулась по дорожке, нащупывая ключ в сумочке.

— В семь утра ровно! — крикнул он через окно машины.

Она повернулась, сделала достойный принцессы реверанс, и он, рассмеявшись, с шумом укатил.

Загрузка...