Дуэт сердца и саксофона

Глава 8

Сандра и Дуглас встречались часто - у нее, у него, ездили отдыхать в Колорадо, где совершали дальние переходы по горам, спускались на байдарках по бурным рекам. Но никто из них не собирался осесть тихой семейной жизнью. Сандра не помышляла об этом, а Дуглас, кажется, вообще не мог пойти на такой шаг, занимаясь тем, чем он занимался. Сандра не выясняла в деталях, чем именно, но ни секунды не сомневалась, что он имеет отношение к спецслужбам и вряд ли может создать семью, пока состоит на такой службе. Зачем осложнять себе жизнь, ставить под удар не только себя, но и своих близких?

– Ты любишь джаз? - однажды утром спросила она Дугласа по телефону.

– А что ты хочешь мне предложить?

– Пригласить на концерт. В Штаты приезжает один знакомый саксофонист. Я давно его не видела и не слышала.

– Тебе я готов составить компанию хоть к черту в ад.

– Весьма похвально. Я позвоню, скажу время и место.

Итак, недавно Сандре позвонила Пэт и сообщила, что Говард едет на гастроли в Америку. Но она не приедет с ним - неважно себя чувствует.

Сандра поначалу не обратила особого внимания на слова подруги о здоровье - мало ли случается болезней. Тем более Пэт слабенькая от природы. А после того, как она совершила подвиг, пойдя наперекор природе, в жалобах на самочувствие нет ничего удивительного - подобное не проходит бесследно.

– Ну, Пэт, неужели ты не можешь на самом деле? Мы так давно не виделись.

– Да, давно. - Пэт помолчала. - Но мне кажется, Сандра, мы вообще скоро не сможем видеться.

Сандра похолодела.

– Да ты о чем?!

– Дорогая, об этом не знает даже Говард. Я бы не сказала и тебе, но я должна с кем-то поделиться. У меня рак яичников.

Сандра едва не задохнулась.

– О, Пэт…

– Меня почти нет, Сандра, - А.., как Келли?

– Я отдала ее в закрытую школу. Девочка должна расти в здоровой атмосфере. Я хочу, чтобы ты обязательно послушала Говарда и рассказала мне без утайки, как его примут в Штатах. Он здорово продвинулся, он талантлив, и я беспокоюсь, как он перенесет одиночество.

– Пэт, неужели.., так плохо?

– Да, Сандра, плохо. Врачи говорят, что все ресурсы моего организма выработаны. Они считают, если бы не Келли, я прожила бы ровно на столько лет дольше, сколько ей будет, когда я уйду.

– О, Пэт…Я…

– Неужели ты думаешь, я могу хоть о чем-то пожалеть? Эти годы были для меня счастьем! Неважно, сколько лет оно длилось. Счастье всегда бесконечно и всегда кратко, ты сама знаешь, Сандра.

Вневозрастная мудрость, которая никогда не была свойственна подруге, потрясла Сандру. Пэт умирает? На самом деле? О Боже.

Она вспомнила, как несколько лет назад была в их доме в Праге, в этом европейском замке, в котором жили в прежние столетия семьи со своим старинным укладом. Он был надежный, этот замок, если бы еще ров вокруг него, то он казался бы копией замков средневековья. Сандра вдруг отчетливо поняла, как быстротечна жизнь человека - замок остается, а люди уходят. Они оставляют после себя только детей. Они. Своих детей.

Келли останется после Пэт. А после Келли ее дети. Выходит, останется кое-что и от меня, мелькнула в голове Сандры странная мысль. Она вздохнула. Ерунда. Пора ехать в офис, сегодня очередной прием.

Она ехала в офис, из динамиков рвалась музыка - Сандра поставила кассету с записью Говарда, словно желая подготовиться к концерту, который он намерен устроить в салуне на Черч-стрит. Она уловила главенствующий ритм, который был размашистым, но четким. Саксофон вторил голосу контрабаса, потом исполнял соло. Невероятно красивая импровизация. Потом вступили барабаны, их звук напомнил Сандре африканские тамтамы, которых она наслушалась в Танзании, в Дар-эс-Саламе.

Особенно хорош был главенствующий ритм композиции, в джазе он называется граунд-бит - основной удар.

Основной удар, мысленно повторила Сандра и неожиданно вздрогнула. Это понятие у нее сошлось сейчас со звонком Пэт.

Сообщение Пэт - вот это удар. Потому что, если Пэт на самом деле уйдет из жизни, разве может она, Сандра, не думать о Келли?

В офисе все готово к приему, ее помощница работает замечательно. Клиенты расписаны до минуты и до цента, хотя клиентам кажется, что у Сандры время не меряно.

– Сандра, сегодня первой придет миссис Топкинс, - доложила Милли.

– Ты потрясающе выглядишь, - похвалила Сандра одетую в персикового цвета брючный костюм девушку. - Отлично.

Милли улыбнулась.

– Спасибо, Сандра. Я давно хотела такой.

– Еще раз молодец. Самая лучшая терапия для нервов, знаешь, какая? Хотеть и получить. Неважно что. А ты в последнее время в этом очень нуждалась. Что, нелады с бойфрендом?

– Уже все в порядке.

– Ну вот видишь. Выходит, дело в костюмчике. - Сандра подмигнула, а Милли весело засмеялась. - Плохое настроение - купи себе что-нибудь новое. Хотя бы носовой платок.

– Спасибо за совет, Сандра. Я запомню.

Миссис Топкинс - типичный представитель того недуга, который называется кризис середины жизни. Сорок семь лет, дети выросли, муж занят работой, она все еще привлекательная женщина, но потеряла себя, оставшись не у дел. Когда-то преподавала немецкий язык, но потом родились дети, и она занялась ими. Теперь ей нечем заняться.

– Я каждое утро подхожу к зеркалу, - говорила миссис Топкинс, - и надеюсь увидеть себя молодой. Мне кажется, в один прекрасный день мое лицо станет таким же свежим, как у дочерей.

Женщина печально улыбалась, но в этой печали не было и тени иронии. Плохой симптом, отметила Сандра. Самоирония спасает человека даже от нервного срыва.

Сандра уже провела несколько сеансов с миссис Топкинс, но предстояло еще много работы.

Готовясь к визиту клиентки, Сандра включила тихую музыку, которая должна вернуть миссис Топкинс к ее лучшим дням. Сандра никогда не изменяла себе, о ней стали говорить как о психологе, который лечит джазотерапией. Сегодня она выбрала композицию на тему английской песенки "Зеленые рукава". Авторство этой песенки приписывают Генриху Восьмому, а ее обработку Говард сделал лет десять назад. В свое время композиция была очень популярна, именно тогда, когда миссис Топкинс находилась в самом расцвете сил.

Выбирая фоном для беседы эту мелодию, Сандра надеялась поставить даму "на якорь" уверенности: вы все такая же, как прежде, по сути совершенно не изменились - ну подумаешь, немного износилось "пальто"…

– Элис, как я рада снова вас видеть! Какой идеальный цвет лица! Послушайте, да что вы с собой сделали без меня?! Вы в прекрасной форме. У вас блестят глаза!

Элис Топкинс в самом деле излучала счастье.

– Просто я рада вас видеть, Сандра. Вы так хорошо объясняете мне меня… Я всякий раз выхожу от вас потрясенная. Я думаю, наверное, мужчинам с вами очень легко иметь дело.

Мужчинам… Вот оно, ключевое слово миссис Топкинс на сегодня.

– Ну, не могу сказать…

– И не говорите. Когда понимаешь мужчину по-настоящему, с ним в сто раз легче.

– Может, вы и правы.

Сандра попыталась сообразить: кто он для миссис Топкинс - муж или любовник? Неужели эта робкая курица, утомившаяся от безделья в богатом загородном доме, наконец решилась завести дружка?

– Конечно, права, милая Сандра. Стоило мне согласиться и поехать с мужем в Европу - он отправлялся туда по делам, - и я поняла его в сто раз лучше прежнего. Мне кажется, я и на себя посмотрела совершенно иначе. - Она кокетливо улыбнулась. - Должна признаться, я себе понравилась.

– Прекрасно! - воскликнула Сандра. - Вот теперь я слышу по-настоящему мудрые мысли. Браво, миссис Топкинс! Браво, Элис! - Сандра с облегчением поняла: наконец-то можно ухватиться за ниточку и потянуть ее, чтобы распутать клубок, накрученный этой клиенткой. - Нигде лучше не понять собственного мужа, как в новой обстановке.

– Да, Сандра! Оказывается, я по-прежнему желанна, а он.., такой… Я почувствовал себя совершенно обновленной. Мы провели новый медовый месяц. Сперва в Англии. А потом в Австрии.

– Вы мудрая женщина, Элис. Сбросить с себя привычное и окунуться в свежие воды невозможно в знакомой обстановке.

– Да, да, да. Между прочим, я решила заняться своей фигурой. В фитнесс-клубе. В моем возрасте полезны упражнения с отягощением. - Миссис Топкинс энергично закивала, будто уже начала тренировать шею. - Я хочу еще долго оставаться крепкой, с привлекательной фигурой.

– Отлично, Элис. Вы будете такой. Еще много, много лет.

Кризис середины жизни - тяжелое бремя для женщины, думала Сандра, глядя на Элис. Кажется, больше никогда и ничего уже не будет нового, свежего, того, что способно заставить бурлить кровь. Все одно и то же, повторяющееся и надоевшее, а оно не удивляет и не радует.

Сандра знала: дело в гормонах, это они больше не горячат кровь и восприятие жизни становится иным. Если раньше, в молодости, стоило мужу прикоснуться к Элис Топкинс, и та воспламенялась, как воспламеняется сейчас Сандра, которая на десять лет моложе этой своей клиентки, то сейчас Элис надо разогревать гораздо дольше. Мужчина, в данном случае муж, должен это понимать. Что ж, следует отдать должное мистеру Топкинсу, он оказался довольно сообразительным. Сандра поработала с ним, хотя и незаметно, но вполне эффективно.

Сандра, придумав невинное дело, которое у нее будто бы возникло к этому владельцу магазина готового платья, - она представилась менеджером европейской фирмы, заинтересованной в сотрудничестве, - побывала у него в офисе. А потом, уходя, как бы между прочим оставила у него на столе небольшую листовку на тему:

"Кризис в середине жизни".

Середина жизни мистера Топкинса давно миновала, хотя он об этом наверняка не задумывался, но, судя по всему, прочел каждую строчку текста, который Сандра постаралась сделать кратким и ясным.

Теперь миссис Топкинс придется заплатить за ее труды. Сандра назначит ей несколько внеочередных визитов и оценит их дороже прежних - всему своя цена. Но как приятно видеть, что глаза Элис светятся невероятно молодо!

– Вам нравится музыка? - словно невзначай спросила Сандра.

– О да. Я пытаюсь вспомнить, где ее слышала.

– Думаю, в Англии, - сказала Сандра, снова направляя клиентку на недавно испытанные приятные мысли и ощущения, повторения которых ей наверняка хочется.

– Откуда вы знаете?

– Эту кассету мне прислали из Лондона друзья совсем недавно, - солгала Сандра. - Очень модная композиция у тех, кому немногим за тридцать.

– Но и мне она нравится.

– А кто сказал, что вы чувствуете себя старше? - Сандра улыбнулась одной из самых неотразимых улыбок. - А уж выглядите… - Она улыбнулась еще шире.

– Благодаря вам, дорогая Сандра. Я ваша вечная должница.

Вот это приятно слышать! - отметила Сандра. Главное, чтобы я сама никому ничего не задолжала.

Этого она не любила. Она должна давать ровно столько, сколько надо.

Миссис Топкинс ушла. Нет, это не совсем точно - она выпорхнула из кабинета Сандры, как девочка.

Теперь небольшой перерыв на кофе, Милли его уже приготовила, а следующий клиент почти на пороге.

С чем там следующий? Сандра сверилась с записью в блокноте. Ага, у дамы проблема с работой.

Она едва успела залпом выпить кофе со сливками, как перед ней возникла худенькая подвижная женщина, очень коротко стриженная. Казалось, в ее облике все доведено до минимума - ничто не должно мешать ей носиться со скоростью ветра. Легкость, подвижность, азарт - вот что было самым заметным в Синтии Лазарофф.

Такую женщину работа репортером должна удовлетворять полностью. Но, едва переступив порог кабинета Сандры, Синтия немедленно заявила:

– Только не говорите мне, что я переутомилась, что у меня стресс и, стоит только отдохнуть, как я с радостью помчусь выполнять очередное задание газеты. Меня тошнит, понимаете, по-настоящему тошнит от описания детских рождественских подарков и репортажей с выставок кошек! Десять лет я перекидываю слова с места на место, но теперь - стоп! Конец! Я хочу открыть кондитерскую! Печь печенье! Слойки! Кексы! Я так и сказала мужу. - Синтия упала в кресло. - Он просто в ужасе. Но он не понимает - опираясь на свой репортерский опыт, я быстро научусь проводить маркетинг. Я точно знаю, что не прогорю. Научите меня, как убедить мужа.

– Он, конечно, не придет с вами ко мне для беседы.

Выражение лица Синтии было красноречивее всяких слов.

– Конечно нет. Он придерживается мнения, которое недавно вычитал в каком-то журнале: менять карьеру вот так круто - карьеру, а не место работы, - подчеркнула она, - это все равно что пытаться убить муху диваном. - Синтия хихикнула. - Звучит здорово, да? И с этой точки его не сдвинуть. Я, по крайней мере, не могу.

Сандра помолчала, размышляя, а может, мистер Лазарофф не так уж и не прав? Скорее всего энергичной журналистке стоит найти работу на радио или в другой газете. На радио… А не пригодилась бы мне такая лихая особа для расширения эфира? Ну какая из нее кондитерша? Нет и намека на пышность в теле, а значит, никакой трепетной любви к булочкам Синтия не испытывает.

Чем больше смотрела Сандра на новую клиентку и чем дольше слушала, тем отчетливее видела: женщина пребывает в крайней степени раздражения. И лучше всего ей взорваться - расплакаться или даже разбить что-то.

– Давайте начнем вот с чего, Синтия. Составьте список основных ценностей, которые вы видите в своей карьере как таковой. А во второй список внесите то, что для вас совершенно неприемлемо. Мы соединим оба и увидим, чего вы хотите на самом деле. - Сандра помолчала, позволяя клиентке осознать предложение. Потом она снова заговорила, голос ее стал вкрадчивым. - У меня к вам одна маленькая просьба. - Синтия с любопытством встрепенулась, и ее почти круглые серые глаза не мигая уставились на Сандру. - Послушайте несколько моих эфиров. Я дам вам две кассеты, чтобы не слишком утомлять вас. Мне интересно мнение профессионального журналиста о сеансах по радио. Может быть, дадите совет?

– Охотно, - отозвалась Синтия на последнее предложение Сандры, но оставила без внимания первые два.

Сандра уверилась в предположении, что этой женщине надо просто поменять место работы, но к этому Синтию следует подвести. Решение должно быть ее собственным, а не принятым по настоянию мужа или по совету психолога. Сандра не стала напоминать о списках, а просто сказала:

– Встретимся через неделю. Хорошо? Синтия вылетела из кабинета, словно подхваченная ветром, на ходу застегивая сумку, в которой лежали кассеты с записями эфиров Сандры.

– Я сейчас же послушаю. В машине!

Ну какая из нее кондитерша? Сандра покачала головой. Удивительно простой случай. Почему же сам человек не способен справиться с собой? Ведь все так ясно и понятно!

– Санночка? - услышала она в трубке голос Дуга. - Я готов ехать на концерт.

– Я тоже. Заезжай за мной.

– Я могу поставить машину на твое место возле офиса? Моему зверю нужен присмотр.

– Конечно.

Дуглас появился через несколько минут, Сандра закрыла офис и вышла. Его вишневый "ягуар", рыкнув в последний раз, затих.

В салун они отправились пешком, цокая каблуками по брусчатке. Кусочек старого города, отреставрированный в расчете на туристов, любили и сами горожане. Они словно попадали в собственную историю, чувствуя себя вечными в череде дней и лет.

На входе охранники метили лазерным штампом тыльную сторону руки каждого посетителя, чтобы прибор на турникете считал невидимое простому глазу разрешение на вход. Это уже не из прошлого, а из высокотехнологичного настоящего. Это из того же ряда, что и зачатие в чашке Петри, снова вспомнила Сандра. Она усмехнулась: кажется, собиралась подумать о Говарде и о его концерте, но мысль сама собой перескочила на Келли.

Сандра с интересом ждала концерта и новой музыки, не обязательно сочиненной Говардом, но отобранной им. В отборе она услышит правду о Пэт. На самом ли деле все так плохо, как утверждает подруга? Чуткий Говард должен уловить, что происходит с его женой.

Но чуток ли Говард по отношению к другим, как к себе? Если до сих пор он даже не подозревает, что проделали за его спиной закадычные подруги? Сандра снова споткнулась о хорошо знакомую мысль: творческий человек прислушивается только к себе.

В этом она снова убедилась на концерте Говарда Нистрема.

Он был хорош, полон жизни, радости, веры в себя и в гармонию мира, созданного вокруг самого себя.

– Какой самодовольный индюк, - прошипел Дуг.

– Ты шипишь, как гусь. - Сандра засмеялась.

– Но разве ты не видишь? Не слышишь? Он беспрерывно поет хвалебную песню самому себе. Да он хоть еще кого-то замечает?

– Думаю, да.

От интонации Сандры Дуглас подпрыгнул.

– Не себя ли ты имеешь в виду?

– А что это - неужели ревность? Разве мы не свободные партнеры?

– Как Купер и Либрант? Она покачала головой.

– Дуглас Скотт, не изображай из себя специалиста в той сфере, в которой ничего не понимаешь. Купер и Либрант! Вы только послушайте его! Знаешь что, не мешай мне наслаждаться концертом.

– Я загну его саксофон в другую сторону, если что-то заподозрю.

И, словно в ответ на угрозу, передохнув после очередной композиции, Говард объявил:

– А эта вещь посвящается моей старинной подруге, которая, я уверен, сейчас слушает меня. "Вальс для Келли". Сандре Мередит посвящается!

Сандра замерла и впилась ногтями в ладони. Но она не чувствовала боли. Сердце ухнуло и покатилось. Как… Неужели… Пэт сказала ему? О нет! Не может быть… Она не могла ему сказать, без предупреждения. Без разрешения.

Или он заметил сходство дочери с ней, с Сандрой? Но Пэт неоднократно говорила, что среди ее предков есть греки. Цвет волос способен вынырнуть через несколько поколений…

Дуглас уставился на Говарда, а Сандре показалось, что ее приятель на самом деле готов исполнить свою угрозу. Она нашла в себе силы и спросила невинным тоном:

– А откуда ты знаешь, что я называю этот инструмент так, как только что назвал его ты?

Он высокомерно вскинул брови.

– Ну, Санночка, это совершенно очевидно! Твой Говард Нистрем могучий ходок.

– Нет, ты ошибаешься. У тебя обман слуха.

– Но не зрения.

– Он верен своей жене, моей подруге.

– Ну-ну… Мне жаль твою подругу.

– Брось, Дуг, ты смотришь на мужчин слишком традиционно. Говард творец, у людей творческих происходит сублимация желаний. И когда он играет…

– Скажи лучше, сколько у него детей? Наберется футбольная команда?

– Один. То есть одна. Дочка. Келли. Дуг хмыкнул.

– Келли? Вальс ей посвящается? А не твое ли это подпольное имя? А?

– Да ты что! Просто я была первой из посторонних, кто увидел их дочку. Говард тогда сочинил вальс и играл у колыбельки.

– Ну.., ладно. Так и быть, я не стану портить его инструмент.

Сандра слушала, как Говард берет последний пассаж, он играл этот вальс иначе, чем впервые. Понятно, Келли взрослеет и изначальная нежность переходит в ровную отцовскую любовь.

После концерта Сандра, оставив Дуга за кружкой пива, подошла к Говарду.

– Привет. Спасибо за посвящение. Я тронута. Очень.

Светлые глаза Говарда впились в нее, он жадно рассматривал лицо Сандры, словно хотел найти в нем что-то особенное, известное лишь ему одному.

Она почувствовала, как бледнеет под напряженным взглядом Говарда. Но держалась.

– Я рад, - наконец отозвался он.

– Превосходно играешь, Говард. А как дела дома? Как Пэт? Келли?

– Келли! Учится в закрытой школе. Отличная школа, отличные учителя. Она умная, знаешь ли. И хорошенькая. - Он посмотрел на нее еще раз, как показалось Сандре, многозначительно. - Между прочим, Пэт недавно ее подстригла, и, я вижу, у Келли сейчас такая же прическа, как у тебя. В точности. - Он засмеялся. - Сандра Мередит, взрослая дама, ты подстрижена под малышку Келли. - Говард помолчал, словно изучая нюансы стрижки Сандры. Потом широко улыбнулся. - Пэт? Тоже в общем нормально. Правда, немного хандрит. - Он пожал плечами. - Я думаю, пройдет. - А потом Говард Нистрем оседлал любимого конька:

– У меня длинные гастроли…

– По Штатам?

– Да, я хочу проехать страну от Восточного побережья до Западного. Возможно, Пэт присоединится ко мне через несколько дней. У нее контракт с музыкальным журналом.

Сандра не сказала Говарду о звонке Пэт.

– Отлично. Привет ей и малышке. - Она протянула Говарду руку, но тот наклонился и поцеловал ее в щеку.

– Пока, милочка.

А потом, в один печальный день, раздался тот звонок Говарда.

С той самой минуты жизнь Сандры Мередит уже никогда больше не была прежней. Не могла.