Дух лунной башни

Глава 6. Первый рассвет года

Опасаясь проспать назначенный час, я подремала вечером, потом сидела в гостиной с книгой, поглядывая на большие бронзовые часы с черно-белым маятником. Синий кот устроился рядом на диване, следя за мной, прищурившись. Тишину ночного бдения нарушали мелкие капли мороси, ударяющиеся в стекло. Погода не менялась: туман прятал горизонт, море сердито ворчало.

Мне всё меньше нравилась затея Дюваля. Я привлекла достаточно внимания полноценных возле близнецов. Посещение мероприятия для избранных прибавит «популярности» и обернется новыми проблемами. Рашель Фаули, поразительно похожая на братца Свена, слыла всеобщей любимицей. Меня, в качестве её замены, полноценные не потерпят. И не простят. Не улыбалось становиться самым ненавидимым полуцветом в колледже, но, кажется, к этому всё и шло.

— Ппшшшшш…

Несуразная живность издала яростное шипение, шерсть на спине встала дыбом. Книга кувыркнулась и приземлилась на ковре.

— Что? — спросила я шепотом, оглядываясь.

Гостиная, как гостиная. Диваны, кресла, пуфики, столы и стулья. Ничего необычного.

Никого постороннего. Тишина и покой.

— Лилит…

Озноб пробрал до костей. Кто-то звал меня в глубине замка. Едва слышно. Или это ветер за высокими узкими окнами сыграл злую шутку? Ветер и дурное настроение?

— Тише, синий, — объявила я коту и подняла книгу. — Никого нет.

Но желание читать пропало. Я отложила увесистый том, повествующий о подвигах гениального выпускника Гвендарлин, жившего два столетия назад. Обняла колени, уткнулась в них подбородком. Черт бы побрал Свена! Если б не он, жила бы себе в Бирюзовом поселке с Ренет и Дот. Никакой магии. Никакой мощи!

— Мяу, — тихо прохныкал кот, напоминая, что надо держать себя в руках.

Злость не для меня. Она — мой враг. До тех пор, пока не научусь контролировать силу.

— Слушай, — обратилась я к питомцу. — Надо придумать тебе имя. Не то останешься синим.

Живность подарила снисходительный взгляд, не оценив юмора. Я улыбнулась, почти поверив, что кот понимает меня. Почему бы и нет? Он же волшебный.

— Может, Ральф? Нет? Тогда Байрон? Тоже не нравится? Симсон? Берт? Клаус?

Взгляд питомца становился все мрачнее. Внезапно он фыркнул в усы.

— Урсул, — вырвалось у меня, хотя это имя даже не крутилось в голове. — Тебя зовут Урсул?

Серебряные глазки блаженно прищурились.

— Договорились. Будешь Урсулом.

Часы негромко пробили три удара, и я ахнула. Следила-следила за временем и в последний момент отвлеклась. Подмигнув Урсулу, схватила заранее приготовленный черно-белый плащ и кинулась к выходу в надежде, что Рэм Дюваль пунктуален. Не хватало нарваться посреди ночи на учеников.

Обошлось. Мэтр ждал, как и договаривались. Истинный франт: волосы приглажены, рубашка накрахмалена, ворот стянут черной бабочкой. Хоть на бал, хоть на великосветский визит.

— Доброй ночи, Лилит.

— Доброй.

— Возьми. Это приглашение для зрителя.

Дюваль протянул конверт с гербом Гвендарлин. Точь-в-точь, как держала в руках Джемма в трактире, хвастаясь перед Элиасом. Я торопливо извлекла лист, развернула и обнаружила птицу в полете. Не золотую, как у ведьмы, или серебряную, которую прислали Свену, а лишь контур.

— Что ты знаешь о первом рассвете года, Лилит? — спросил мэтр, приглашая следовать по коричневому коридору.

— Встречать его — большая честь. Это всё, пожалуй.

Я смутилась. Следовало подробнее расспросить полуцветов. Но нет, я предпочла фыркать и злиться, а теперь выгляжу дурочкой, не потрудившейся поинтересоваться, куда приглашена.

Но Дюваля обрадовал пробел.

— Замечательно. Значит, у меня есть возможность поведать о древней традиции. Она существует столько же, сколько и колледж. Её придумали основатели — супруги Ван-се-Рмун. С тех пор мы неизменно проводим обряд, приглашая тех, кто особенно отличился в предыдущем учебном году. Место в числе счастливчиков нужно заслужить. Каждый участник вправе пригласить гостя. Рашель Фаули позвал брат, но раз она наказана, пришлось искать замену.

— Почему я?

Вопрос задался сам собой. Со страху, не иначе. Значит, технически я — гость Свена?!

Какая прелесть!

— Ты — сильный темный маг, Лилит. Позавчера мы все в этом убедились. Увы, два года упущено, предстоит многое наверстать. Почему бы не начать с самого интересного?

Мы миновали коричневый коридор, пересекли болотный и вошли и оранжевый, яркий, под цвет перезрелого апельсина. Пол устилали зеленые ковры с высоким ворсом, напоминая луговую траву. Шаги тонули, словно мы скользили по воздуху.

— В августе всем ученикам рассылаются конверты, — добавил Дюваль. — Большинству — пустые листы. Лишь десять счастливчиков получают нарисованных птиц: двое — золотых, трое — серебренных, пятеро — бронзовых. Первым во время обряда колледж передает великий дар, изменяющий к лучшему жизнь. Речь не о магии, а о неком подарке, у каждого он свой. Вторым Гвендарлин дарует удачу во всех делах на весь год, третьим — удачу в учебе. Кстати, мы не знаем, кому какая птица достанется. Отбираем десять учеников, остальное решает жребий.

По спине проскакала новая стайка мурашек. Умопомрачительный расклад. Ненаглядный Свен получит магическую подмогу в любых начинаниях, а ведьма Джемма — великий дар. Уж не знание ли, как прихлопнуть меня на месте и уйти от ответственности?

Спасибо тебе, колледж! За «равные» возможности на старте!

Пройдя еще три коридора и четыре пролета по главной лестнице, мы уткнулись в тупик с радугой на стене. Я озадаченно покосилась на мэтра. Он не выглядел сконфуженным. Деловито закатал рукава и выставил вперед ладони, перебирая пальцами, будто поглаживал нарисованные цветные полосы. Они послушно откликнулись, закачались, как рябь на воде, и сгинули, открывая овальную дверь — ростом с девушку, вроде меня.

— Это один из выходов на крышу, — пояснил Дюваль, наклоняя голову, чтобы не удариться о косяк. — Все они заколдованы. Во избежание неприятностей. В Гвендарлин и без прогулок по крыше хватает… э-э-э… непростых мест.

Вверх убегали железные ступени винтовой лестницы. Крепкие, и все же не внушающие доверия из-за внешнего уродства и просветов под ногами. Неприятное ощущение усугубляло эхо, звук шагов множился, словно поднималась целая невидимая армия. Протянешь руку и коснешься кого-то не совсем живого в полумраке. Брррр, то еще удовольствие. Но мэтр шагал спокойно, и мне ничего не оставалось, как подавить нервозность.

Подумаешь, неприятный подъем. Наверху ждет чертовски «теплая» встреча.

О, да! Они ждали. Девятнадцать полноценных: счастливчики и их гости. Взгляды обожгли огнем, став премилым дополнением к яростному ветру, хлестнувшему по лицу. Мэтры меня не заметили. Посмотрели мимо. Все кроме Эмилио. Но и он глянул холодно, не желая показывать заинтересованности при коллегах. Справедливо. Каждый сам за себя.

— Лилит, займи место с краю, — шепнул Дюваль и направился к остальным мэтрам.

Гости расположились аккуратной дугой. Не хватало меня одной. Я встала рядом с низкорослой девушкой с двумя русыми косами, оплетенными вокруг головы. Девица покачнулась, желая отстраниться, но не посмела нарушать стройный ряд. Второй полукруг составляли кресла мэтров. Посередине выстроились участники действа — лицами к педагогам. Хорошо. Не будут пялиться на ненавистного полуцвета. Взирать на затылки Свена и Джеммы мне тоже не улыбалось, но это меньшее из зол.

По телу острыми иглами прошла дрожь. Морось кончилась, но ветер трепал волосы и плащи нещадно. Туман напоминал живую субстанцию. Чудилось, склизкие лапы касаются щек. О какой встрече рассвета может идти речь в этом мареве? Тьма уйдет, оставив серость и сырость. Ничего себе, благословление. И великая честь. Впрочем, какая печаль? Меня-то Гвендарлин не планировал ничем облагодетельствовать.

Джемма Паскуале, придерживая развивающуюся рыжую шевелюру, что-то шепнула черноволосому соседу — еще одному счастливчику, получившему золотую птицу. Он повернулся, и я узнала Ульриха Бернарду — парня, сообщившего Дювалю о казусе с шариком. Голову пронзила странная мысль. В уходящей ночи жгучей шевелюре полагалось выглядеть зловеще. Но мне померещился свет в статном облике Ульриха. Привиделся ореол аж на целое мгновение. Тьфу! Я мысленно обругала себя последними словами. Не хватало увлечься еще одним полноценным красавчиком.

— Друзья мои!

С центрального кресла поднялся директор Бритт. Ему приходилось повышать голос, чтобы перекрыть злой вой разбушевавшегося ветра. Непогода нарочно усложняла задачу, вознамериваясь сорвать древнее таинство.

— Не буду говорить много слов. Вы сами знаете, какой чести удостоены. Напомню лишь, как важно сосредоточиться, чтобы встреча рассвета прошла идеально. Успехов вам, избранники. Приступайте!

Я физически ощутила прошедшее по рядам волнение, смешенное со сладким предвкушением. Чужие эмоции накрыли крышу, оставив в воздухе терпкий аромат. Так пахнет горячий чай с ягодами в пасмурный дождливый вечер за окном. Первыми руки к небу подняли Джемма и Ульрих. Потянулись к нему, словно жаждали коснуться кончиками пальцев низких лохматых туч, царапнуть ногтями и стянуть, как одеяло, с задремавшего солнца.

Мгновенье, и ввысь взметнулся частокол рук, как молодой лес, мечтающий о внимании небесного светила. Всё вокруг заполнил шепот, звучавший в разнобой. Избранники читали особое заклятье, нарочно не попадая в такт. Слов не разобрать, только шипящие звуки — таинственные и чарующие. Отвращение, переполнявшее меня часы напролет, растворилось. Глаза приковались к небу.

Минуты тянулись медленно, тягуче. Ничего не происходило, всё тот же ветер лупил ледяными потоками, да тучи готовили новую порцию слез. Но в душе поселился крохотный лучик надежды на благополучный исход. Не знаю, что на меня нашло. Сказалось всеобщее предвкушение, или в заклятье вплели особую магию? Но я застыла в ожидании чуда, забыв обо всем на свете.

— Сейчас! — громко крикнул Ульрих.

Десять пар рук схватили небо и сдернули прочь.

Или не небо. А морок, магическое покрывало, прятавшее колледж с момента нашего прибытия. Оно упало и рассыпалось в прах. Остатки сгинули, как пыль, вместе с порывом ветра — нового, теплого, веселого.

Вниз свободно проникли солнечные лучи, золотя все вокруг.

Не было мрака никогда. Только иллюзия.

Гвендарлин обретал истинный облик, переливаясь всеми цветами радуги.

А я смотрела и смотрела — в голубое небо, сливающееся на горизонте с морем. В пейзаже не осталось прежнего уныния. Вернулись краски. А с ними и желание жить.

Кто-то восторженно ахнул.

Десять шаров, похожих на огоньки — два золотых, три серебряных и пять бронзовых — вылетели из стены, из самых недр колледжа. Благословения, предназначенные избранникам, на несколько секунд зависли в воздухе, чтобы дать возможность полюбоваться собой. Обманчивая неподвижность и резкий бросок. Каждый шар без труда нашел владельца, пройдя сквозь плоть — прямиком в грудь. Ученики повалились на колени, чтобы мгновение спустя подняться с горящими от гордости глазами.

— Поздравляю! — директор Бритт снова поднялся и зааплодировал. — Вы получили дары Гвендарлин! Свершилось! Их суть каждый из вас познает в течение года. Не прогадайте. Воспользуйтесь ими с умом.

Мой восторг мгновенно притупился. Очарование, подаренное таинством, растворялось, уступая место привычному беспокойству. Джемма с лисьей улыбкой на кокетливых губах пожала протянутую ладонь Свена. Ульрих приветливо кивнул кому-то из гостей, но заметил меня и отвернулся.

— Согласись, зрелище впечатляющее. Я вижу его из года в год, и всё равно радуюсь, как мальчишка. В первый раз накрывает с головой.

— Угу. Накрывает.

С крыши меня увел Эмилио Ван-се-Росса. В памятный зал со стеклянным прямоугольником — тренировать волю, а заодно получать по шее и остальным частям тела своей же темной магией. Объявил, что даже бессонная ночь не дает права пропускать особые занятия. Я не сопротивлялась. Эмоции захлестывали. Лучше выплеснуть злость с утра пораньше, чем пожинать плоды на занятиях.

Первый же выброс сбил с ног. Кувыркнувшись в воздухе, я плашмя влетела в зачарованное стекло. Рухнула на пол, приложившись спиной и затылком. В ушах загудело мощной трубой. Мягкий настил сгладил болезненные ощущения, но магический удар оказался слишком силен, почудилось, в голове взорвались карнавальные фейерверки. Я закашлялась, отмечая в уме, что это не последний рикошет. Внутри всё клокотало, горячий, как лава, гнев жаждал найти выход. Снова, снова и снова!

— Кто тебя взбесил, Лилит? Свен? Джемма? — спросил средний герцог, когда я врезалась в стену и сползла по ней на пол в четвертый раз подряд.

— Все! Пялятся, как на зверушку с двумя головами и пятью хвостами! И Дюваль хорош! Зачем потащил на обряд меня? Никого другого не нашел?!

— Мэтр Дюваль, — поправил Эмилио. — Он питает слабость к сильным ученикам. Точнее, к сильным ученикам с темной магией. А ты привлекла много внимание. Не расстраивайся. Рэм Дюваль — талантливый педагог. И справедливый. Войдя в число его любимчиков, ты многому научишься.

Я поднялась с пола, отряхивая синюю форму.

— Почему же вы не позволили ему тренировать меня здесь?

В стальных глазах среднего герцога промелькнули задорные искорки.

— Я тоже питаю слабость к темным. Полагаю, леди Дитрих рассказала, что нас с каждым годом становится всё меньше. К тому же, мы с тобой соседи.

Он солгал. Без сомнения. Не назвал истинную причину. Мэтр Ван-се-Росса, как и младший брат, выполнял поручение матушки. По собственной воле палец о палец б не ударил. Обида захлестнула арканами, ранящими плоть, и стеклянный прямоугольник, как и накануне, наполнился черным дымом.

— Браво, Лилит! — развеселился Эмилио. — Десять баллов. За постоянство!

Дыма прибавилось. Теперь я злилась на себя. И чего разобижалась, как изнеженная герцогская дочка? Подумаешь, что мэтру наплевать! Разве когда-то было иначе?

Захотела особого отношения? Идиотка!

Эмилио сжалился. Открыл магическую дверь. Я выползла на животе, сотрясаясь от кашля, того гляди, внутренности наружу вывалятся.

— Ненавижу, — прошипела под нос.

— В этом ты мастер, — мэтр подал руку, помогая подняться. — Но если не избавишься от этого мастерства, однажды оно тебя погубит…

По дороге к сектору полуцветов мы не встретили ни души. Древний колледж досматривал последние сны. Хорошо. Успею привести себя в порядок, пока остальные спят. От волос воняет — жуть! От одежды тоже. Если с тренировками так пойдет и дальше, никакого гардероба не хватит.

Эмилио шагал рядом, о чем-то сосредоточенно размышляя. Задумчивость придавала красивому лицу благородство и одухотворенность.

— Как поживает кот? — спросил он, остановившись у двери моего нового дома.

Я пожала плечами. Не поймешь, вежливость или издевка.

— Знаю, тебе кажется появление кота насмешкой, — средний герцог выразительно приподнял брови. — Не спеши ругать подарок. Связь с животными — один из самых загадочных и редких видов магии. Знаешь, почему герб Гвендарлин — птица? Нет? Я так и подумал. Пернатыми повелевала Гвенда Ван-се-Рмун. Она подчиняла их и даже умела видеть птичьими глазами.

Я открыла рот от изумления. Ну и дела!

— Кота зовут Урсул, — вырвалось на эмоциях. — Он сам сказал. То есть, не сказал, а вложил в сознание. Я предлагала другие имена, но ему они не понравились.

— Не удивительно, коты — животные с характером, — на губах Эмилио заиграла мальчишеская улыбка, превращая мэтра в своего парня. — Удачного дня, Лилит.

Агния спала, из-под красного одеяла торчала огненная макушка. В свете солнечных лучей, пробивающихся сквозь неплотно закрытые шторы, сочетание цветов выглядело особенно кричаще. На моей кровати сливался с покрывалом кот: улегся пузом кверху и вытянул лапы, на морде застыло довольное сытое выражение. Я хмыкнула про себя, достала из шкафа чистую одежду и отправилась в девичью ванную.

Пока приводила себя в удобоваримый для длинного дня вид, думала о среднем герцоге. Несмотря на внешнее сходство с матерью и младшим братом, Эмилио разительно отличался от них. В облике отсутствовала надменность, а в уголках стальных глаз пряталась печаль. Интересно, по какой причине он выбрал профессию мэтра вместо беззаботной жизни в замке Ван-се-Росса? И почему до сих пор не женат? Сколько ему? Тридцать три? Тридцать четыре?

«Упрямец. Будто другого пути нет…»

Так сказала герцогиня Виктория о старшем сыне, упомянув его работу в Гвендарлин.

Наверняка, здесь тайна. И разбитое сердце заодно.

Кто ж постарался? Да так, что отпрыск известнейшей в Многоцветье четы сошел с проторенной дороги и выбрал иной путь?

Впрочем, мне-то какая разница?

Я не торопилась с водными процедурами и, выйдя из ванной, обнаружила, что другие отсеки заняты. Сектор полуцветов проснулся и готовился к очередному учебному дню. Сонная Агния заправляла постель. Меня встретила вопросительным взглядом.

— Ну? Как прошло?

Я взобралась с ногами на кровать, постаравшись не задеть кота. — Необычно. Но рассказывать лень.

— Придется, — огорошила Агния. — Староста Кайл велел передать, что ждёт за завтраком подробного отчета. Мол, всем полуцветам полезно послушать.

Я гневно фыркнула, ударив кулаком по коленке.

— А в услужение к нему не пойти?

В глазах Агнии, за минуту превратившихся из карих в фиалковые, промелькнуло удивление. Но она оставила расспросы при себе и убежала умываться.

Завтрак прошел отвратительно. Кайл Нестор подарил покровительственную улыбку, не скрывая особого интереса к моей персоне.

— Ждем подробности, Лилит.

Десятки глаз немыслимых расцветок засверкали от любопытства. Пришлось делиться впечатлениями, мямля и заикаясь. Я сама не понимала, каких эмоций подарила сегодняшняя ночь больше — положительных или отрицательных. Что перевешивало: раздражение, вызванное реакцией полноценных на мое присутствие на крыше, или восхищение, испытанное во время древнего таинства.

— Я не понял: тебе понравилось или нет? — уточнил Шем гнусаво.

Злость прошла волной. Пришлось бросить раздраженно, чтобы не выплеснуть плохое настроение иным способом:

— Зрелище — завораживающее, компания — дурная.

За столом поднялся одобрительный хохот. Полуцветы оценили выпад, полностью разделяя мнение. Узел в груди ослабил плетение, и я спокойно дожевала бутерброд, запивая крепким черным кофе: сладко-горьким, как я люблю. Отличная подпитка для тех, кто бодрствовал ночь напролет.

В расписании первым стоял предмет под нудным названием политический уклад Многоцветья. Ничего хорошего я от этой «науки» не ждала, наверняка, заунывная дребедень о вынужденном сотрудничестве и междоусобицах герцогств. Все и так знали, что «дружба» зависела от цветов магии и родственных связей. И богатства, разумеется. Ван-се-Росса, к примеру, никому в приятели не навязывались. Все сами старались угодить древнейшему клану страны.

Войдя в класс, я чуть не взвыла. За преподавательским столом вальяжно расположился Алакс Риц — любитель молодиться и кривить кокетливые черты при виде таких, как я. Сегодня, к счастью, он показательно не заметил наш отгороженный магией угол и принялся распинаться перед полноценными, рассказывая о важности предмета. На меня быстро напала тоска. Может, для тех, кто собирается сделать политическую карьеру или пробиться в совет Многоцветья, брюзжание Рица ценно. Но я-то тут причем?

Голос мэтра звучал всё дальше и дальше, уносясь прямиком в небытие. Кабинет поплыл, глаза, наполненные клейкой субстанцией, сомкнулись. Ещё чуть-чуть и…

— Не спи, — шикнул Шем и подтолкнул локтем.

— Не сплю, — проворчала я, щурясь на яркий солнечный свет, льющийся в окна. Сейчас бы гулять, а не киснуть в классе. Наслаждаться хорошей погодой.

Странно.

Стоило подумать, как взору предстало море. Ершистое, пенное, переливающееся. Волны лупили скалы, как лапы подводного чудища. Но черным камням не было дела до этих смешных потуг. Скалы стояли тут веками и простоят еще столько же. А вода… пусть течет, куда хочет. Она лишь отмеряет время и ни на что не влияет.

Я фыркнула в усы и, пружиня, пошла по карнизу нежного оливкового цвета — к открытому окну, за которым играла музыка. Скрипка. Она не пела. Плакала. Звучала рвано, всхлипывая. Мужчина в наполовину черном, наполовину белом плаще вознамерился покалечить смычком струны. Этого требовала история, терзающая душу.

Он почувствовал моё присутствие. Обернулся.

— Ну, здравствуй, Урсул. Обживаешься?

Мужчина отложил инструмент, протянул руку и почесал мне шею.

Я не сопротивлялась. Доверяла стальным глазам, точь-в-точь, как у матери и младшего брата. Мы доверяли. Я и синий кот.

В дверь постучали. В комнату, не дождавшись разрешения, вошла Летисия Дитрих.

— Эм, тебя хочет видеть директор, — проговорила она непривычно кротко.

И не скажешь, что вчера на занятии предстала истинной фурией.

— Зачем, знаешь? — спросил Эмилио Ван-се-Росса, почесывая меня (именно меня — я ощущала пальцы!) за ухом.

Дитрих замялась.

— Речь о лунной башне, — пробормотала нервно. — Ночью там видели призрака.

Средний герцог покачнулся.

— Не может быть!

— Знаю, в башне никого не замечали несколько лет. Почему теперь, не ясно. Но…

— Замолчи!

Я вздрогнула и поспешно спрыгнула на пол. Категорически не понравился тон мэтра: колючий, ледяной. Засеменила к запертой двери и застыла в тревожном ожидании.

— Эм…

— Не смей обсуждать это со мной! Не ты!

— Мяу! — возмутилась я, требуя выпустить в коридор.

Маги не отреагировали. Застыли, в упор глядя друг на друга. Того гляди искры полетят.

Я напряглась, ощущая, как шерсть встает дыбом. Сконцентрировалась и сиганула сквозь стену. Боль прошла от макушки до кончика хвоста. Приземляясь в ярко-красном коридоре на задеревеневшие лапы, я открыла глаза в другом месте — всё в том же классе под напыщенную речь Алакса Рица.