Душа и тело

Глава 11

Неодобрительно посматривая на себя в зеркало, Клер накладывала тени и тушь в ванной комнате. Она отступила назад, чтобы оценить результат. Ярко. Более эффектно, чем она обычно себе позволяет. Все равно у нее не было никакого желания присутствовать на торжественном вечере в ратуше, обязательном для всего персонала. Доктора Хантера назначили новым директором, что само по себе было прекрасно, но Клер не хотелось терять свой редкий выходной понедельник, простояв весь вечер с бокалом мартини в руках.

— Давай посмотрим, — послышался из-за спины голос Дот.

Клер послушно повернулась.

Дог осмотрела ее сверху донизу с таким взрослым прищуром глаз, что Клер невольно улыбнулась.

— Красивая, — рассуждал четырехлетний ребенок. — Хотя и не такая красивая, как моя мама, но что ты можешь поделать, тетя Клер. — Она помедлила. — Не хватает сиреневых теней.

— Но сиреневое не идет к зеленому, моя сладкая.

— Сиреневое ко всему идет, — заявила Дог и направилась за Клер в спальню. — Ты знаешь, я бы с радостью пошла с тобой на вечер, но мы с мамой собираемся делать воздушную кукурузу сегодня вечером.

— Это гораздо важнее, — серьезно согласилась Клер. Она сняла с вешалки платье и влезла в него. Оно было изумрудно-зеленого цвета, из необработанного шелка, с пышными рукавами, которые заканчивались манжетами на пуговицах, с низким вырезом каре, прекрасно подчеркивающим зеленые гранаты ее прабабушки. Очень сексуально, угрюмо отметила она, разглядывая себя в зеркале.

Ее плохое настроение было необъяснимо. Последние две недели все шло просто прекрасно. В доме постоянно раздавался смех ее сестры, которого они не слышали несколько лет, с лица Дог не сходила улыбка. Работа Клер, как всегда, требовала отдачи, но и давала удовлетворение. Близость с Джоэлом вчера была… ну просто…

Взгляд Клер смягчился, когда она спрыснула духами шею и запястья рук. Этот мужчина мог возбудить даже каменную статую. Когда у него в руках женщина, ему нет равных. Можно подумать, что всю прошлую неделю у него не было других мыслей в голове, кроме как заставить ее почувствовать себя бесконечно желанной, несравненно красивой и неутолимо сексуальной.

— Я слышу звонок, — объявила Дог. — Хочешь, я открою Джоэлу?

— Пожалуйста, малышка. — Она последний раз удрученно посмотрела на себя в зеркало и ощутила учащенное биение пульса еще до того, как увидела его. Она надела туфли на каблуках, взяла сумочку, отделанную бисером, и белый кашемировый плащ с капюшоном, потом немного постояла.

Она знала, что Джоэл оживит своим остроумием этот скучный вечер. Не имело большого значения, куда они ходили и что они делали — бродили ли часами в джинсах или поедали экзотические обеды в вечерних туалетах.

Она никак не могла успокоиться. Позавчера, после их близости, Джоэл стал настаивать, чтобы они в ближайшее время поженились, желательно на следующий день. Она разделяла его мнение, не было смысла ждать. Ни одному из них не нравилось, что после постели Клер должна ехать домой, она мечтала иметь от него ребенка, она хотела повесить свои вещи рядом с его в шкафу… и почувствовать, что страх перед замкнутым пространством был абсурдным.

А она не чувствовала это. Ей просто было не по себе.

Джоэл опытным взглядом окинул ее с ног до головы, выразил свое одобрение и одновременно неравнодушие и заставил ее рассмеяться еще до того, как они вышли из дому.

— Ты что, в плохом настроении? — озабоченно спросил он. — Мы найдем себе уголок и сыграем в покер, если вечер будет несносным, не беспокойся.

Она покачала головой, довольная тем, как он выглядит в темном костюме. Волосы его были аккуратно зачесаны, синие глаза сверкали.

— Ты не представляешь, как это будет ужасно, — сказала она ему. — Придется выстоять три часа, ничего не делая, а только обсуждая больничные проблемы. Не подают ничего, кроме мартини, а хуже напитка, по-моему, еще не придумали. Половина жен ожидают, что ты обязательно знаешь, в каких благотворительных организациях они состоят, а если нет, то тут же обижаются.

— Похоже, ты намекаешь, что мне лучше было бы прийти со старой теткой из общества «Дочери Американской революции»? — Он намеренно поправил галстук, когда они сели в машину.

— Ты сейчас смеешься, а через полчаса будешь зевать.

— Я готов развлечь компанию рассказами о моих уличных похождениях в былые времена.

Джоэл сумел поднять ей настроение к моменту прибытия к городской ратуше. Он не знал точной причины не характерного для нее подавленного настроения, но отчасти догадывался. Клер любила быть с людьми один на один, а в толпе она нервничала.

— Я никогда не нахожу, о чем говорить со всеми этими людьми, — пробормотала она, когда он снимал с ее плеч белый плащ.

И тут же показала себя совсем с другой стороны. Джоэл с гордостью наблюдал, как многие врачи и их жены подходили к ней и радостно приветствовали ее. Возможно, Клер не слишком нравилось это внимание, но было видно, что коллеги высоко ценят ее.

Ее увели от него уже через несколько минут. Джоэл не возражал. В баре, как и полагалось, стаканы не оставались ни у кого пустыми. Ратуша была со вкусом обставлена в стиле королевы Анны, и Джоэл с удовольствием бродил по ней, рассматривая предметы старины. Незнакомые люди связывали его персону с Клер и сразу представлялись. Ему хватало собеседников, и он сам активно поддерживал разговор. Некоторые из гостей, как предсказывала Клер, придерживались устаревших взглядов, но большинство показались ему знающими и доброжелательными людьми; мужчин было немного больше, чем женщин.

Первые полчаса он не сводил глаз с Клер, а следующие полчаса он наблюдал за мужчина — , ми, большинство из которых тянулись к Клер, как к магниту, время от времени. Его настроение резко изменилось. Врачи всегда считались образцом хорошего воспитания, он никогда не предполагал, что она работала со стаей волков. Не прошло и часа, как Клер уже несколько раз поцеловали.

Она подходила к нему в следующие полчаса, держа все тот же недопитый бокал мартини… и ее снова быстро уводили. Один врач, который, он точно знал, был женат — он и выглядел как человек женатый, — утащил Клер в угол обсуждать какие-то там технические приемы в медицине. Джоэл не изучал медицины, но в технических приемах прекрасно разбирался.

Он весь позеленел от ревности. И готов был встать на стол и громогласно объявить, что она принадлежит ему.

Никто не проявил ни малейшего желания уйти в девять, когда официально заканчивался вечер. В десять минут десятого он увидел, как к нему пробирается Клер, в хорошем настроении, с блестящими глазами. Шелковое платье обвивало ее фигуру при каждом движении. Она схватила его руку и тихо сказала: «Может, снимемся с этой многолюдной стоянки? Мы достаточно долго хорошо себя вели».

Она ожидала от него быстрой реплики, но Джоэл не откликнулся. Улыбаясь, она быстро попрощалась с вереницей людей, пока Джоэл ходил за ее плащом. Через минуту они уже были на улице в объятиях чудесной весенней ночи.

Воздух просто зачаровывал каким-то особым ароматом весны. Новые листья раскрывались, шелестя. Нарциссы и гиацинты издавали пьянящую сладость.

— Ты просто ангельски вынес целых два часа всей этой чепухи, — сказала она Джоэлу, когда они садились в машину.

— Гмм.

Клер вдруг поняла, что молчание Джоэла не случайно, и спросила:

— В чем дело?

— Ни в чем.

Она внимательно посмотрела на него, и ее поразило каменное выражение его лица и то, как напряженно он вел машину.

— Что-то не так? — спокойно спросила она.

Джоэл молчал.

— Ты прекрасно выглядела сегодня вечером.

— Спасибо. Но почему-то у меня создается впечатление, что это больше похоже на обвинение, чем на комплимент.

— Конечно, это комплимент. — Он блеснул улыбкой в ее сторону, но выражение глаз осталось прежним. — Хотя «прекрасно» не совсем точное слово в данном случае. Восхитительно, соблазнительно, обольстительно…

Клер откинула голову и улыбнулась, глядя на него.

— Ты что-то не в духе. Но я видела, как на тебя вешались жены врачей почти все время, пока мы там были. Ты был самым сексуальным мужчиной, и я боялась, что твое «эго» раздуется до неузнаваемости, когда я доберусь до тебя.

— А твое не раздулось? — вкрадчиво спросил он.

— Я не поняла.

— Твое женское «эго» удовлетворено сегодня? Я заметил, не было ни одного мужчины, который не распустил бы слюни над вырезом твоего платья.

У Клер все внутри похолодело. В голосе Джоэла она услышала ревность. Она почувствовала, будто призрак ударил ее по лицу.

— Я не считаю, что вырез у меня слишком низкий, — медленно сказала она.

— Я этого не говорил.

— Мне показалось, ты имел в виду, что я… завлекала других мужчин.

— Нет. Я имел в виду, ты привлекала других мужчин. Что ты и делаешь, и это естественно при твоей внешности и сильной личности. А, черт, — Джоэл вздохнул и взялся за галстук, чтобы ослабить его. — Это замечание совершенно не к месту. Дай мне минуту все объяснить тебе, ладно? Ревность полностью завладела мной, когда я увидел, как другие мужчины постоянно подкатываются к тебе. А этот недавно женатый директор, как он смотрел на тебя! Я готов был разукрасить ему физиономию.

Клер подумала, стоит ли сказать ему, что она проработала с этим женатым мужчиной последние пять лет и он никогда не приставал к ней. Но она не сказала. Она просто закрыла на мгновение глаза и почувствовала прилив тошноты. Пережитое когда-то больно напомнило о себе. Она уже была точно в таком же положении, когда ей приходилось объяснять каждое свое действие и когда каждый разговор с любым представителем мужского пола вызывал подозрения.

— Клер?

Она открыла глаза и увидела, что Джоэл, насупившись, смотрит на нее.

Машина остановилась у светофора недалеко от ее дома.

— Я бы хотела выйти, — четко произнесла она.

— Что?

— Выйти. Сейчас. — Она не стала ждать, нажала на ручку двери и выскочила из машины. Каблуки ее туфель застучали по асфальту. Ее легкие с силой втянули воздух, и все равно ей казалось, что его не хватает.

Она услышала, как сзади заскрипели тормоза, хлопнула дверца машины, и звук быстрых мужских шагов. Руки Джоэла легли на плечи Клер и развернули ее.

— Что, черт возьми, происходит? — бурно запротестовал он. — Да, я приревновал. Это не самое лучшее чувство, но вполне человеческое. Я не имел в виду, что не доверяю тебе…

— Сейчас, может быть, и нет, — с усталостью произнесла она.

— К чему ты клонишь?

— Джоэл, — она безнадежно замотала головой и часто заморгала, пытаясь удержать слезы, — всегда все начинается с мелочей. Только потом это становится гораздо хуже. Не нужно. Я не хочу быть… снова загнанной в угол.

— Подожди-ка, — сердито сказал он. Уличная лампа освещала его лицо, все белое и застывшее, с обострившимися чертами. — Никаких игр, леди. Карты на стол. Мне не нравится видеть, как другие мужчины прикасаются к тебе. Это что, преступление?

— Нет, — с горечью сказала она. — Это вполне нормально. Но в этом-то и заключается проблема. Оставь меня в покое, Джоэл, пожалуйста.

Она пошла по направлению к дому, когда его рука обвила ее запястье. Ощущение, что на нее надели наручники, вызвало у нее во рту металлический привкус.

— Послушай, — он говорил коротко, отрывисто и решительно. — И послушай внимательно. Ты достаточно взрослая, чтобы управлять собой. У тебя есть понятия, которые позволяют тебе отличить волков от друзей, и я тебе в этом полностью доверяю. Я пошел на этот вечер не для того, чтобы вмешиваться, и никогда бы этого не сделал. Если мужчина может удержать свою женщину только силой или угрозами, он не многого стоит. Или есть любовь и доверие, или их нет. Я люблю и доверяю тебе.

Когда она ничего не ответила, он заговорил быстро и резко:

— Я очень земной человек. Клер, и никогда не утверждал другого. А люди существа несовершенные. Если ты считаешь, что я ничего не почувствую, когда другой мужчина коснется тебя, ты ошибаешься. Но я не пытаюсь заключить тебя в цепи, это только проявление чувств. Черт побери, ты не умеешь прощать, что ли?

Слезы покатились у нее из глаз.

— Отпусти меня, — мягко проговорила она.

— Нет.

— Джоэл, оставь меня в покое. Ты причиняешь мне боль…

Он резко отпустил ее руку.

— Я люблю тебя, — быстро сказала она. — Но этого недостаточно. Может быть, я не умею прощать. Может быть, я не умею так же сильно отвечать любовью. Одно я знаю наверняка: я такой же земной человек, как и ты, и такая же несовершенная. И не могу жить с этим постоянным страхом быть загнанной в тупик. — Она резко повернулась и пошла с высоко поднятой головой и струящимися по щекам слезами.

Он не пошел вслед за ней и не окликнул ее. Она почувствовала, как он стоит там один под светом уличной лампы, как его взгляд пронизывает ее спину. Она не слышала, чтоб он завел машину. Перешла улицу и, не останавливаясь, подошла к кварталу, где находился ее дом. Ей хотелось поднять руку и стереть с лица слезы, но из гордости она не сделала этого, потому что он заметил бы этот жест.

Сердце ее захлопнулось, как тяжелая дверь тюремной камеры. Она с самого начала знала, что это произойдет. Мужчины все рассуждают о независимости, пока женщина не свяжет себя обязательствами. Тут и начинаются игры в собственность. Она только обманывала себя, думая, что с Джоэлом будет по-другому.

Боже, как ей было больно. Мир разваливался на глазах, и только мысль, что это никогда больше с ней не повторится, спасала ее. Другого мужчины после Джоэла не будет.

Следующие несколько дней Дог не сползала с коленей Клер, не скупясь на бурные объятия без всяких видимых причин. Вальтер бродил за ней из комнаты в комнату, ласкаясь всякий раз, как она присаживалась. На работе Джэнис стала приносить на перерыв домашние супы.

В одно воскресное утро через неделю сестра Клер остановилась на пороге ее спальни. Держа руки в карманах халата, она прижалась щекой к дверной раме.

— Ты знаешь, — медленно начала она, — на тебе держалась наша семья с тех пор, как умер папа. Ты неизменно поддерживала нас во всех трудностях. Но позволь и нам, хоть изредка, ответить тебе тем же. Ты не хочешь поговорить, сестренка?

Неделю спустя после этого Нора закрыла за собой двери кухни, подала Клер горячий чай и, не замечая, положила в него шесть ложек сахара, превратив его в нечто неудобоваримое.

— Я не рассказывала тебе, как часто мы ссорились с твоим отцом? — настроившись на разговор, начала она. — Невозможно по-настоящему любить кого-то, не научившись, как с ним бороться. Если бы отношения были абсолютно гладкими, тебе бы наскучило это до смерти. Я имею в виду, конечно, мне бы наскучило. Мы ведь говорим не о тебе.

Поскольку Клер постоянно улыбалась и выполняла свои обычные обязанности, она не могла понять, как они догадались. Косметика скрывала тени под глазами. Ненасытный аппетит мог неожиданно появиться у кого угодно. Она была слишком гордой, чтобы позволить себе хандрить, как маленькая.

Хуже всего было в полночь. Она выходила из дверей больницы, и за ними ее никто не ждал. Она уверяла себя, что наступит момент, когда она перестанет ждать его и все опять будет по-прежнему. Только этот момент не наступал. Каждую ночь ее глаза искали его. Но Джоэла не было.

— Только успокойтесь, — твердо сказала Клер. — Я сейчас найду. На это уйдет не больше минуты.

Она снова направила фонарь на щиток с пробками и посмотрела назад на своих зрителей. Нора, Сэнди и Дот рядком сидели на старом столе в подвале, как послушные школьницы. Пес примостился рядом. Все с ожиданием смотрели на нее, уверенные, что она найдет перегоревшую пробку, из-за которой вверху на кухне не горел свет.

Их дом был старым, и пробки имели небольшие отверстия и зажимы из металла. Если бы пробки были помечены, все было бы просто. Но они не были помечены. Клер надо было найти ту, у которой испорчен металлический зажим, но все зажимы выглядели исправными.

— Вы все должны уметь это делать, — с раздражением сказала Клер и этим ненадолго оттянула надвигающуюся панику. Уже в тысячный раз она проводила фонариком по двадцати пробкам.

Звук шагав на лестнице заставил всех замереть, кроме собаки, которая с перепугу рванулась к Клер.

Закусив губу. Клер осветила лицо вошедшего фонарем и тут же уронила его.

— Черт побери. Дважды побери, трижды побери… — Она ощупью поискала фонарь на полу, сердце ее бешено колотилось. Это был Джоэл, лицо которого показалось ей мертвенно-белым под резким светом фонаря, глаза — горящими синим пламенем. Он выглядел изможденным. И прекрасным. Одиночество прошедших недель отдалось болью во всем теле, как неизлечимая болезнь.

— Я нашел его, — тихо сказал он и подхватил катившийся фонарь. Он встал плечом к плечу рядом с Клер и наклонился над щитком с пробками.

— Похоже, зрители у нас сегодня настроены критически? — спросил он низким голосом.

Клер никак не могла справиться с дыханием.

— Я… да.

— Мы можем попробовать вынимать одну за одной.

— Да.

Он немедля стал заменять поочередно пробки, ожидая, когда на кухне вспыхнет свет. Клер совершенно неподвижно стояла рядом, неотрывно глядя на пробки, будто ничего интересней в жизни не видела. На шестой попытке свет из кухни осветил лестницу, и позади них раздались восторженные аплодисменты. Все трое мгновенно рванули вверх по лестнице, не оглядываясь назад, хотя Дог успела промямлить: «Привет, Джоэл!», прежде чем мать девочки подхватила ее и препроводила на кухню.

— Ну почему я не могу… — донеслось издалека, потом дверь на кухню плотно закрылась.

— Наверное, должна быть причина, почему они оставили нас в закрытом подвале, — сухо пробормотал Джоэл. Он небрежно подбрасывал в руке перегоревшую пробку, загадочно глядя на Клер. — Смотри на это проще, Клер, — спокойно сказал он. — Я пришел не для того, чтобы поговорить с тобой или давить на тебя. Я пришел только из-за твоей клаустрофобии.

В Клер что-то вспыхнуло и погасло.

— Что?

— Существует средство от нее. Оно уже успешно применялось. Если у тебя есть час свободного времени, я предлагаю попробовать.

Она не могла собраться с мыслями.

— Час…

— Я не думаю, что это может навредить, если ты просто попробуешь, — почти официально сказал Джоэл, взгляд его был совершенно спокоен.

Поколебавшись, она наконец сказала:

— Хорошо.

Наверху она зашла в переднюю, чтобы взять весеннюю куртку, а Джоэл ждал ее на кухне.

— Я ненадолго выйду, — сказала она между прочим.

— Да, Клер.

— Хорошо, Клер.

— Ладненько, тетя Клер.

Голоса прозвучали в унисон, на лицах невинные улыбки. Клер была готова убить их всех. С раскрасневшимися щеками она пошла за Джоэлом к его машине. Он молчал. И так промолчал всю дорогу, пока они не доехали до его дома, и тут она вдруг почувствовала беспокойство.

— Нам придется подняться ко мне в кабинет, — сказал он.

Беспокойство сменилось чувством ужасного разочарования. Его кабинет. Конечно.

В данный момент ее меньше всего интересовала собственная клаустрофобия, но у нее не поворачивался язык. Она не могла отвести взгляд от него. Он так близко — она видела, слышала, чувствовала его, могла дотронуться. Принципы уже не имели значения, когда она была так близко от него.

Ей хотелось извиниться, забрать назад те резкие слова, которые она сказала ему после вечера. Она хотела объяснить, что, может быть, совершенно иррациональна во взгляде на эту проблему. Наверное, потому, что она просто идиотка. Но докапываться до причины больше не имело смысла. Она хотела попросить его набраться терпения пережить несколько перебранок и ссор, которые наверняка произойдут по причине ее идиотской глупости, и заверить его, что со временем она с этим справится. За последние две недели она усвоила одну печальную истину. Убегать от боли обид — не значит избавиться от нее. И жизнь без него мало что стоила.

Но она ничего не сказала, в горле застрял ком, и она боялась, что заплачет. Может быть… через несколько минут. Или, может… если бы только он не выглядел таким неприступным. У Джоэла был вид человека, прошедшего войну, — с отрешенным взглядом, в защитном облачении тверже стали. Дружественный, холодный, спокойный. И если за этим скрывалась страстная натура, то Клер с сожалением догадывалась, что он не даст ей проявиться снова.

— Лестница… — подсказал он ей и больше не произнес ни слова, пока они преодолевали девять этажей, он впереди, она за ним следом. Она подождала, пока он отпирал дверь. Джоэл пригласил ее внутрь:

— Ты знаешь, где кабинет.

Она кивнула и направилась туда. На пороге она замерла от удивления — на письменном столе и стульях были разбросаны костюмы и рубашки, не снятые с вешалок. Она оглянулась, но Джоэл прошел вперед, даже не посмотрев на нее.

— Ты можешь полностью довериться мне всего на десять минут? — ровным голосом спросил он.

— Черт побери, конечно, — раздраженно ответила она.

Намек на улыбку скользнул по его губам.

— Хорошо, тогда заходи сюда.

Дверь в стене была незаметна, пока он не распахнул ее. Она никогда не догадывалась, что за кабинетом находится комната, и с любопытством вошла. Было уже поздно возражать, когда она оказалась внутри и услышала, как Джоэл закрыл за собой дверь.

— Что это? — требовательно спросила она тихо.

В комнате-кладовке не было окон и ничего другого, кроме напольного покрытия кремового цвета и лампочки. Не прошло и минуты, как стены стали смыкаться над ней.

— Ты сказала, что доверишься мне на несколько минут, — напомнил ей Джоэл.

— Я, правда, доверяю тебе.

— А ты любишь меня?

Сквозь пелену слез Джоэл стал троиться в ее глазах.

— Да! Да! — с отчаянием в голосе повторила она. — Джоэл, уйдем отсюда, чтобы мы могли поговорить.

— Подожди немного.

Он протянул руки и вырвал ее из пустоты холодного пространства. Она прижалась к нему еще прежде, чем он стал ее целовать. Она ужасно боялась, что он почувствует привкус металла у нее во рту, этот привкус страха. Он не имел ничего общего с ее страхом перед замкнутым пространством.

Джоэл, казалось, ничего не замечал, или, может, плавные движения его языка подавили и смели ее страх. Она ощутила всем своим существом, от пяток до корней волос, ярко выраженную мужскую силу Джоэла.

Его руки грубовато и поспешно расстегнули пуговицы ее блузки, застежку бюстгальтера и молнию на джинсах. Он спешил. От его взгляда по телу Клер пробежала дрожь. Он был страстным, неукротимым, требующим и не спрашивающим разрешения.

— Прикоснись ко мне, — прошептал он. — Сейчас, Клер.

Самое легкое, что он мог попросить. Его кожа… ей так не хватало ощущения ее теплоты, ее гладкой поверхности. Она не могла забыть, как отзывались мускулы его рук и плеч при прикосновении ее пальцев, как приятно было касаться вогнутой плоскости его живота, как билось его сердце под ее ладонью.

Все это принадлежало ей. Душа и тело этого мужчины были ее, и только ее. Она никогда не признавала чувства собственности, но теперь познала его сама и упивалась им. Там, где она касалась его тела, оно теплело, мускулы напрягались. Его дыхание участилось. И все для нее. Когда она добралась до молнии на его джинсах, на ней уже не было никакой одежды. На нем еще была, но недолго.

Спина ее внезапно ощутила мягкость ковра. Она не помнила, чтоб она упала.

— Посмотри вокруг себя, — прошептал Джоэл.

Она смотрела только в его глаза, полные любви и отчаянно синие. Голова его опустилась, и губы заскользили по нежной коже шеи вниз, где расходились ее груди. Ладонь опустилась на шелковистые волосы между бедрами, а язык заставил соски с болью заныть от вожделения.

— Джоэл…

— Ты знаешь, где ты находишься? Конечно, она знала, где была. С ним. Но еще недостаточно близко.

— Извини, — зашептала она. — Извини меня, Джоэл. Я была не права. Нет, я не жду, что ты будешь сплошным совершенством, И я бы прореагировала так же, если бы увидела, как ты целуешь другую женщину, даже столетнюю…

Но он, казалось, не слушает. Глаза ее закрылись, голова откинулась назад, не досказав нужных слов и беспомощно погружаясь в тот мир, где слова не имели значения.

Только ощущения — осязания, вкуса и слуха — имели значение. Только… Джоэл. И вдруг он, проявлявший такое бешеное нетерпение еще минуту назад, стал лениво медлить. Ее рука опустилась вниз по его бедрам, горячая, скользящая, принуждающая его взять ее.

Он подтянул ее под себя. Он вошел в нее и приник губами к ее рту, когда она глубоко вздохнула от удовольствия.

Казалось, этому не будет конца. Жаркие волны удовольствия поднимались и опускались в страстном желанном ритме. Ее кожа стала скользкой, как и его. Огонь и лед слились в единое целое в яростном и безудержном взрыве… любви.

— Так ты откроешь глаза? — шепотом спросил Джоэл.

Клер улыбнулась и прижалась к нему еще ближе, прежде чем полуоткрыла глаза. Она бы с трудом сориентировалась, если бы не руки Джоэла вокруг нее. Резкий свет лампочки с потолка почти ослепил ее, она могла протянуть руку и дотронуться до любой из четырех стен.

— Почему, — бесстрастно и тихо спросила она, — мы в кладовке?

— Чтобы доказать тебе кое-что. — Джоэл отвел ее волосы назад и пальцами причесал растрепавшиеся пряди. — Когда мы вместе, дорогая, ты не боишься замкнутого пространства. Я должен был доказать это тебе. Доказать, что у нас с тобой все по-другому. Мне абсолютно наплевать, как у тебя было с кем-то еще. Речь идет о нас, Клер. Мне пришлось последний раз попытаться доказать тебе разницу, заставить тебя увидеть ее.

— Я увидела, — прошептала она. — Джоэл…

— Я не хочу предъявлять к тебе требований, — мягко перебил он. — Твоя работа и так много требует от тебя и семья тоже. Я никогда так не относился к женщинам и тем более не буду так относиться к тебе. Я хочу быть тем человеком, к которому ты захочешь вернуться домой, с кем ты почувствуешь себя свободной от всякого рода эмоциональных посяганий. Я хочу быть для тебя человеком, с которым ты без опаски можешь оставаться самой собой и не испытывать никакого давления, а просто чувствовать себя…

— Любимой? — Она отклонила голову назад и уставилась на него сверкающими глазами. — Я чувствую, что ты любишь меня, Джоэл, мою душу, мое тело. И я люблю тебя так же.

— Ну, будь уверена… — тихо сказал он.

— А я уверена.

— Будь уверена, что это надолго. Я имею в виду до седых волос и старческого покоя в креслах-качалках.

Нежная улыбка тронула ее губы.

— Если ты хочешь узнать, как быстро я выйду за тебя, Бранниган, — прошептала она, — выпусти меня поскорей из этой кладовки.

Джоэл сел. Его брови игриво выгнулись дугой.

— Я думал, мы вылечили эту твою клаустрофобию. Но, если все-таки нет, тогда…

Засмеявшись, она притянула его назад к себе.