Душа и тело

Глава 2

— Тетя Клер?

Легкий шепот едва проникал сквозь сладкие волны сна. Клер неохотно повернулась, еще глубже пряча голову под подушку.

Подушка приподнялась.

— Тетя Клер, вы еще спите?

Открыв сонные веки. Клер увидела перед собой две белесые косички и синие глазки, обезоруживающие своей невинностью.

— Я целую вечность жду, когда вы наконец проснетесь, — пролепетало четырехлетнее создание, — я приготовила блины и бекон. Посмотрела телевизор. Помогла бабушке одеться. Помыла всю посуду. Вот! И уже пора в постель опять.

— Неужели? — пробормотала Клер. На часах рядом с кроватью было чуть больше семи утра. Зевая, Клер поправила подушку и усилием воли заставила себя не спать.

— Ты что, правда приготовила блины и бекон?

— Сама, мне никто не помогал, — заверила ее племянница. Она крепко сжала свои маленькие кулачки в карманах фартучка. — А еще играл сегодня утром. Напугал бабушку до смерти, пока я его не прогнала. Он утащил двух моих любимых кукол и еще две игрушки. — Проказница вздохнула. — Ну, я думаю, придется обходиться без них, пока у кого-нибудь не будет времени, чтобы сходить со мной в магазин.

— Он взял только игрушки? — серьезно спросила Клер. Дог кивнула.

— Вы бы только видели его. У него были фиолетовые очки и большая белая борода и два пистолета.

— Да ну?

Из холла раздался голос, зовущий Дот. Когда мать Клер открыла дверь спальни, в ней было совершенно тихо, только одеяло вздымалось над неугомонившимся тельцем забравшейся под него девочки.

Уставив руки в бока, Нора Баррет посмотрела на приподнятое одеяло, понимающе взглянула на Клер и громко сказала:

— Я предупреждала Дот, что если она подойдет к твоей комнате до девяти утра, то получит линейкой по попе.

— Я ее не видела, — вкрадчиво ответила Клер.

— Если вдруг увидишь, передай от меня, что у нее будут неприятности. Ты работаешь допоздна, тебе нужен сон, ей четыре года, и она достаточно взрослая, чтобы иметь хоть немного уважения.

— Мммм, — понимающе отреагировала Клер.

Нора вновь взглянула на приподнятое одеяло.

— Может, ты еще вздремнешь?.. Клер с усмешкой покачала головой.

— Не беспокойся, мама.

— Ты совсем проснулась?

— Да. — Клер хорошо знала, что последует дальше, и с нежностью посмотрела на мать, пристраивавшуюся на краю кровати. Hope было около шестидесяти, но ее волосы сохранили цвет воронова крыла, да и цвет лица оставался свежим. По жизни она шла уверенно. С тех пор как умер десять лет назад Джед Баррет, Нора обратила всю свою любовь на дом, давала уроки музыки и французского, занималась садоводством, стала членом многих клубов и заботилась о Дот. Проблема заключалась в том, что она периодически пыталась делать все это одновременно.

— У меня маленькая неприятность, — начала Нора.

— Маленькая?

— Я хотела подогреть воду в чайнике сегодня утром и не заметила, что он пустой. К несчастью, дно у чайника пригорело… — Нора украдкой взглянула на Клер, хотя знала, что она не будет браниться, — и что-то случилось с плитой. Элемент в горелке как зашипит — я боюсь включать плиту.

— Я займусь этим.

— А пока ты будешь на кухне… — добавила Нора нервно.

Клер зевнула. Теплый комочек, прижавшийся к ней под одеялом, толкал ее локтем в ребра. Она поправила одеяло, чтобы дать немного подышать маленькой шалунье.

— Ну что там еще? — спросила она мать.

— Что-то случилось с медной лампой.

— На кухне?

— Нет, в гостиной. Я задела пылесосом шнур лампы и отнесла ее на кухню, чтобы попробовать починить, — объяснила Нора.

— По-моему, мне лучше встать, — сказала Клер, глядя в потолок.

— Не хочу торопить тебя, — забеспокоилась мать. — Тебе следует отдохнуть перед свиданием сегодня вечером. У тебя так редко выдаются свободные вечера. — Ой, Вальтер!

Собака, породы ищейка, с лаем ворвалась в спальню, притормозила и после двух неудачных попыток водрузилась на кровати Клер. Ее огромные челюсти были нервно сжаты, а глубокие глаза выражали безнадежность. Клер мягко потрепала собаку и услышала, как вдалеке завыла пожарная сирена.

— Я буду готова через минуту, — успокоила она встревоженную собаку.

— У нас хуже, чем в сумасшедшем доме, — пожаловалась мать. — Вальтер, слезь сейчас же с кровати.

Собака уткнулась печальной мордой в колени Клер, видимо полагая, что она в безопасности.

— Если вы все удалитесь, — спокойно предложила Клер, — обещаю сразу же встать и заняться делами. Лампа, поход в магазин, пробежка в парке. — Собака в ожидании подняла голову. Клер кивнула ей. — А теперь убирайтесь все.

Они выходили скорее медленно, чем быстро, но большего она и не могла ожидать. Стягивая с себя ночную сорочку, Клер на минутку предположила, как легко было бы завести милый тайный роман в этом доме. Ведь здесь всегда царил хаос, и никто не заметил бы, если бы она привела в спальню мужчину. Проблема состояла в том, где найти такого мужчину, который не возражал бы, чтобы его будили четырехлетняя проказница, беспокойная мать и лающий пес. Ее сестра Сэнди, мать Дог, вносила еще больше эмоциональной неразберихи.

Заметив свежий снег на ветвях огромного дуба во дворе. Клер надела красные шерстяные брюки и свитер, который подходил к ним по цвету. Мягко ступая босыми ногами, она подошла к окну и прижалась носом к стеклу, как ребенок. Она любила свежий снег. И она любила два огромных дуба во дворе и кованые железные ворота, от которых шла дорожка к их каменному дому, любила и старый район в северном Чикаго, где прожила всю свою жизнь.

И тем не менее она подумывала о том, что давно пора переехать и обустроить свой собственный очаг. Два дня назад ей исполнилось тридцать четыре года, и с этого момента ее не оставляло странное чувство беспокойства. Для женщины, которая так высоко ценит независимость и возможность уединения. Клер достаточно долго прожила без того и без другого.

После того как она развелась с мужем, она прожила дома четыре года. Сэнди тоже вернулась домой в тот же год, со страшным шрамом на плече и незаконнорожденной девочкой по имени Дог на руках. Клер не выбирала свое положение, она просто подчинилась обстоятельствам. Ее жизнь была заполнена любовью к маленькой племяннице, преодолением бесконечных трудностей, возникавших у матери, и утешением сестры, пытавшейся отомстить каждому встречному мужчине за то, что один из них бросил ее в трудном положении и без средств.

Семья и работа не оставляли Клер времени для мужчин. Однако этот день рождения заставил ее глубоко задуматься. Действительно ли она хочет вести монашеский образ жизни всю оставшуюся жизнь? Клер знала, что семья сможет обойтись без нее, хотя, конечно, ее будут уверять в обратном.

Чувство беспокойства покинуло ее, когда она через несколько минут вошла на кухню. Усадив Дог на колени, она принялась очищать банан и звонить электрику насчет плиты. По радио гремела рок-музыка, любимая ее мамой, а в другой комнате вещал телевизор.

Чуть позже, за чашкой кофе, она взялась за починку шнура лампы, между делом освободив пса от разноцветных клейких бумажек, которыми Дог украсила его спину. Когда появилась Нора со шваброй в руках, как с грозным оружием, Клер отодвинула отремонтированную лампу на край кухонного стола.

— Ты так долго возишься, — печально заявила Дог, входя в кухню.

— Магазины откроются только через час, — объяснила Клер.

— Я тут приготовила список, может, зайдешь в продовольственный, — сказала Нора.

Клер вздохнула. Вообще-то она собиралась купить себе новую блузку цвета какао к своему белоснежному костюму, но это подождет, как, впрочем, и мужчина в ее жизни, подумала она про себя.

Стив был привлекательным, нежным, любящим и умным. Клер просто обожала его. За два года замужества она обнаружила, что он любил ее слишком сильно. Он ревновал ее ко всему: к работе, к семье, к любому мужчине, который смотрел на нее больше одного раза. Ссоры причиняли много боли, и Клер долго не могла понять, как все хорошее может обернуться невыносимым.

Действительно, в их отношениях все было хорошо, но лишь до того момента, пока Стив не надел ей на руку обручальное кольцо. Обязательства наложили свой отпечаток. Теперь любое ее желание уединиться понималось не правильно, он непременно хотел знать все, о чем она думала и где была каждую минуту. Стив сделал большую ошибку, набросившись на нее с идиотским вопросом, снимали ли ее пациенты-мужчины одежду, когда она их осматривала. Это положило конец их браку.

Она всегда считала себя любящим и заботливым человеком. Умом Клер понимала, что сделала все, чтобы спасти их брак, но в глубине души она чувствовала, что Стив в чем-то прав, обвиняя ее в неспособности полностью посвятить себя семейной жизни.

Теперь она предпочитает угасать дома, чем снова испытать неудачное замужество.

Дрожа от холода. Клер толкнула вращающиеся стеклянные двери центра Фалка. Она стянула перчатки, положила их в карман и осмотрелась. Этот небоскреб был построен в Чикаго недавно, как центр для проведения конгрессов, и находился в трех кварталах от больницы Университета. Вестибюль блистал хрустальными люстрами, мраморными полами, все здесь источало роскошь.

Клер обычно не баловала себя посещением таких мест. С легкой усмешкой на лице она направилась к лифту. Ральф сам настоял на несколько запоздалом обеде в честь ее дня рождения, но вряд ли он представлял себе, во что это ему обойдется. Если бы ее пригласил кто-нибудь другой, а не ее хороший друг, она бы отменила обед.

Клер нажала кнопку «вверх» и сняла с себя тяжелое зимнее пальто, пока ждала лифт. Двери лифта открылись. Клер сделала шаг вперед и остановилась, во рту у нее неожиданно пересохло, как бывает в сильную жару.

Двери лифта закрылись, а она все стояла, нервно покусывая губы. Глупость, клаустрофобия. Если бы ее ребенком заперли в кладовке — другое дело, но у нее не было ни малейшего оправдания страху, возникшему перед замкнутым пространством. Собственно говоря, у нее появился страх перед лифтами и кладовками всего четыре года назад.

Она была уже более чем достаточно взрослой, чтобы владеть собой и тем более не топать вверх двадцать три этажа, к тому же в горле у нее пересохло. Она решительно ткнула кнопку большим пальцем, поправила на руке пальто и обратила свое внимание на скатавшийся комочек пуха на рукаве. На ней было платье из белой ангоры, которое мягкими складками спускалось от прилегающего воротника до колен: простой стиль — прикрывает то, что подчеркивает. Обычно она доставала его из шкафа, чтобы поднять себе настроение. Но это не срабатывало. Двери лифта распахнулись. Глубоко и решительно вздохнув, она заставила себя войти в пустую кабину. Двери закрылись. Как будто навсегда. Идиотка, подумала она о себе.

Внутри у нее все перевернулось вместе с первым рывком лифта. С потолка шел жар от кондиционера, и Клер вдруг вспомнила фильм, где преступники пустили нервно-паралитический газ в лифт через вентилятор. Она сразу почувствовала запах газа. «Держи себя в руках, Клер!»

Через два этажа лифт остановился, и в кабину вошел высокий мужчина в смокинге. Ее снова охватил панический страх, но на этот раз из-за мужчины, который вошел в лифт. Она не забыла его, может быть, потому, что он так позорно свалился на нее в кабинете «Скорой помощи». А может быть, потому, что он принадлежал к типу мужчины, которого женщине трудно выбросить из головы.

Джоэл хотел нажать кнопку, но увидел, что кнопка двадцать третьего этажа уже горит, и обернулся. Удивление от неожиданной встречи было больше, чем удовольствие от нее. Вот уже две недели он внимательно всматривался в женские лица в поисках подобных прекрасных темных глаз.

Хотя можно было предвидеть, что равных Клер он не найдет.

Он неторопливо измерил взглядом ее фигуру. Не обещавший ничего хорошего для него день неожиданно прояснился.

Он не забыл ни одну из ее черт. Лицо было выразительным и красивым. Пушистые черные ресницы, тонко очерченные дуги бровей, четкий мазок красной помады на губах, без которой вполне можно обойтись… Но его больше всего заворожило сочетание чувственности с острым умом. Эта женщина любила жизнь и не дала бы ей сломить себя. Да и раньше его не привлекали женщины, которые не могли постоять за себя.

Другие детали ниже шеи привлекли его внимание. Цвет платья должен был создать чистый невинный образ. Но это не получилось. Рядом с ее темными волосами и кремовой кожей белый цвет выглядел особенно привлекательным, а прилегающая ангора безошибочно обрисовывала соблазнительные линии тела. Стройные ноги заканчивались совершенно легкомысленной парой кожаных сандалий на ремешках. Как он мог оказаться таким дураком и упустить ее в первый раз? Немного отступив, он посмотрел на нее с этакой ленивой усмешкой.

— Так вот какая метаморфоза происходит, когда вы снимаете пальто? Мне страшно говорить это вам, доктор, но ваша фигура просто опасна.

— Следите за тем, что говорите. У меня в заднем кармане шприц, — строго сказала она. Он фыркнул.

— А вы хорошо знаете свое дело, рука совсем зажила. — Он показал ей ладонь, где была видна лишь тонкая розовая линия шрама. — Вы поднимаетесь наверх, чтобы увидеть мой разделочный нож?

— Извините?

— Вы ведь направляетесь в ресторан «Топ Хэт» на двадцать третьем этаже? Она улыбнулась.

— На обед по поводу уже прошедшего дня рождения, меня туда буквально затянули, — призналась она. — Мой кавалер ждет меня.

Выражение его лица никак не изменилось. Джоэл вырос на южной окраине Чикаго и научился не пугаться теней, возникавших из-за угла. Тени были вызовом, но не препятствием.

Клер снова почувствовала себя женщиной, как при первой встрече с ним. Он вел себя будто старый знакомый. А Клер с трудом поддерживала разговор. Четыре стены будто смыкались над ней. Уж лучше землетрясение или торнадо, с отчаянием подумала она. Все что угодно, но не лифт.

— ..он ваш близкий друг?

Она не ответила, потому что лифт слегка дернулся на двадцать третьем этаже. Она не смогла сдержать естественный порыв поскорее выйти. Но дверь не открывалась. Джоэл нахмурился, нажал на кнопку открытия дверей и подождал несколько секунд.

— Не беспокойтесь, — произнес он. — Мы прозвали этот лифт «суетливой гусыней», как только его пустили. — Вынув из кармана ключ, он вставил его в золотую панель над номерами этажей. За панелью был маленький черный телефон.

Клер едва улавливала, что он говорил. Она лихорадочно делала глотательные движения и не в силах была прислушаться. В горле у нее рос ком, и она начала беспокойно осматриваться в поисках возможного выхода. Пол лифта покрывал ковер, стены отделаны под орех. Люк в потолке был бы мал даже для собаки, если она туда еще допрыгнет. Ей показалось или действительно вдруг стало меньше воздуха?

— Ну что, доктор?

— Гммм? — Ее взгляд обратился к худощавому гиганту. Он внимательно смотрел на нее, и складка между его бровей стала глубже. И она снова поразилась тому, насколько несовместим его элегантный фрак с язычески порочными глазами.

— Что-то подсказывает мне, что вы относитесь к лифтам, как я к шприцам, — сухо сказал он. — Двери откроют через несколько минут. Я вам это гарантирую.

— Да. — Она почувствовала, как бледнеет. Воздуха действительно становилось меньше.

— Здесь достаточно воздуха, — спокойно заявил он.

— Да. — В ее голове молнией промелькнуло стихотворение Роберта Фроста про лед и огонь. Она согласна на все, только не удушье.

— Вы ведь не сильно испугались?

— Конечно, нет. — Ничто не могло свалить Клер. Это мог сказать каждый, кто знал ее.

Только вдруг ладони ее стали мягкие, как тряпка, и она уставилась на дверь.

— Вы же не собираетесь свалиться на меня в обмороке? — шепотом спросил Джоэл.

В мгновение ока он выпрямился и шагнул к ней. Он крепко обхватил ее плечи руками.

— Вы меня слышите?

— Да. Кажется.

Его близость помогла. Немного. Она уставилась на накрахмаленное жабо его рубашки. Рубашка плотно облегала его худощавую грудь. От него исходили сила и спокойствие. Она ощутила тепло его тела, совсем рядом. Это было тепло мужского тела, и оно повергало ее в беспомощное смятение.

— Мы выберемся отсюда через пять минут. Здесь есть запасная система вентиляции на случай отключения энергии, но этого, к счастью, не произошло. «Суетливая гусыня» капризна, не более. У нее нет дефектов в механизме, просто, когда она в плохом настроении, привод немного заклинивает дверь. Ничего опасного. — И добавил:

— Вы слушаете?

— Да, — рассеянно ответила она.

— Мы обсуждали самые невероятные вещи про слонов, да?

— Да, — согласилась она.

Он вздохнул. У него почти перехватило дыхание, когда его пальцы мягко скользнули по ее волосам… Это было желание утешить или предлог, чтобы дотронуться до нее? Как черный шелк, пряди скользили и обвивались вокруг его пальцев.

Взгляд его на мгновение стал задумчивым. Он нежно приподнял ее подбородок большим пальцем. Ее бесконечно мягкий взгляд встретился с его. Мягкий взгляд молодой женщины. Легко уязвима, но скрывает это, догадался он. Этим не следует пользоваться, подсказала ему совесть.

— Доктор? — прошептал он.

— Да? — Она словно пребывала в летаргическом сне то ли от нехватки воздуха, то ли от того, как он смотрел на нее?

— А вы когда-нибудь пробовали лечить пациентов нетрадиционными методами?

Ее ум попытался сосредоточиться на неожиданном вопросе.

— Да, конечно…

— А я ищу глупый предлог, чтобы поцеловать вас, — продолжал он шепотом, — и это самое лучшее, что я могу сейчас сделать.

Его губы нежно прильнули к ее полураскрытому рту. Клер смутно осознавала, что он дал ей несколько секунд на случай, если она захочет сказать «нет». Но все произошло так быстро — слишком поздно.

Его губы были теплыми, мягкими, зовущими. Ей не нужно было узнавать историю его жизни, чтобы понять, что он большой мастер в искусстве соблазнять женщин. Клер попыталась осмыслить происшедшее, но в голове ее был какой-то туман. Уже давно ни один мужчина не целовал ее так. Ощущение головокружения внезапно перестало быть связано с клаустрофобией. Глубоко скрытая потребность заявила о себе с неожиданной силой. Чувственность? Одиночество? Стремление вновь ощутить себя желанной?

Страстно желанной. Она почувствовала, как ее сумочка соскользнула вниз по руке и шлепнулась на пол. Пальто тоже оказалось на полу. Прежде чем она успела обвить его шею руками, его губы снова прильнули к ее губам. Но на этот раз давление его мягких губ было не дразнящим, а дерзким и требовательным.

Их разделяла одежда, но она не мешала им чувствовать близость друг друга. Стиль Браннигана, беспомощно подумала она и поняла, что не может противостоять ему. Нужно положить конец всему этому. Где ее здравый смысл? Будто ей опять семнадцать, она снова верит в любовь и жаждет испытать ее.

Он совсем не мягкий. Грудь вся в мускулах, бедра крепкие и упругие. Вся его фигура выражала напряжение и силу. Мягкими были только его губы, они продолжали дразнить ее желанием и обещанием, которые… нельзя было осуществить.

— Джоэл, — запротестовала она. Пора было возвращаться в реальную жизнь.

— Вы вспомнили мое имя. — Его голос звучал удивленно, но и одобрительно. От его дыхания шел запах мяты, и от ее тоже, наверное, пахло мятой.

— Бледность прошла, прием сработал, — шутливо шепнул он. — Только я забыл, что мы собирались лечить. Откройте, пожалуйста, рот.

Разве может мать оставить ребенка одного в кондитерском магазине?

Не успела Клер открыть рот, чтобы ответить, как его язык оказался в ее рту, приятно теплый, нежный и влажный. Он мягко провел по внутренней стороне зубов и щек.

Она теряла самообладание с угрожающей быстротой. Он не собирался удовлетвориться простым поцелуем, и она была достаточно взрослой, чтобы понимать, как опасно играть с огнем. Но, на беду, тело ее все размякло.

Его правая рука была не слабее левой, несмотря на недавнюю травму. Обе руки медленно скользили по ее спине к тому месту, где талия переходит в мягкие женские линии. Она судорожно выдохнула, почувствовав, как он крепко прижал ее к своим бедрам.

Ее щеки вспыхнули. Руки опустились, и она отпрянула. На несколько мгновений он заставил ее забыть о многих важных вещах. А может быть, она сама хотела о них забыть. Может быть, она сама хотела, чтобы к ней прикоснулся мужчина, хорошо знающий женское тело, умеющий обольщать. Забыться, пожелать самой и быть желанной.

И все же она не находила оправдания тому, что зашла так далеко, тем более она не собиралась идти до конца. Нельзя в порыве чувств пренебрегать уроками жизни. Клер уже попадалась в ловушку интимной связи.

Дыхание Джоэла было прерывистым, а сердце учащенно билось в груди. Уже давно ни одна женщина не волновала его так сильно. Он даже забыл на какое-то мгновение, где он и что он. Он протянул руку, желая просто дотронуться до нее. Нежным движением он отвел ее волосы назад и успокаивающе погладил — и все.

Клер посмотрела на него. Он опустил руку. Желание сковало его черты. Она вдруг интуитивно поняла, что он редко играл, хотя часто заставлял других верить в это. С ним нельзя шутить, он не позволит этого, он стоит большего.

Несколько смущенная, она уставилась ему в лицо, не зная, что сказать; и не понимая своих чувств.

Двери лифта внезапно раскрылись, слегка напугав ее.

— Господин Бранниган? — раздался голос. Джоэл аккуратно поднял пальто и сумочку, передал их Клер, одновременно выговаривая мужчине в форме ремонтника, у которого и без того был замученный вид. На какое-то мгновение единственным желанием Джоэла было оградить ее от чьих-либо глаз.

— И сколько еще раз вы будете чинить его, пока окончательно не почините?

— Мы думали, что в прошлый раз…

— Я не утверждаю, что лично вы виноваты. Но я считаю, вашей бригаде следует остаться и поработать сегодня вечером до тех пор, пока вы не убедитесь, что лифт больше не выйдет из строя.

Его голос звучал уверенно и властно. Нежной мягкости в нем как не бывало. Сбитая с толку. Клер шагнула из лифта и споткнулась. Джоэл мгновенно подхватил ее за локоть.

— С дамой все в порядке? — спросил мужчина с бакенбардами.

— Все отлично. Подождите здесь… — Джоэл отвел ее за угол, прочь от любопытных глаз, и неожиданно остановился. Его властное выражение лица внезапно исчезло, сменившись легкой усмешкой. Он ничего не мог поделать с собой. Она выглядела просто обольстительной с ее взъерошенными волосами и смазанной помадой. — Вы действительно в порядке? — тихо спросил он.

— Да, — Клер покраснела. Я должна вести себя как подобает моему возрасту, неуверенно подумала она.

— Женский туалет в той стороне, — он показал, — поверьте, вы выглядите чудесно, но, может, вам захочется что-то поправить, прежде чем вы увидитесь с вашим кавалером.

Действительность вдруг стала очень реальной. Она выпрямилась.

— Послушайте, вы меня, наверное, не так поняли…

Он отрицательно покачал головой.

— Уверяю вас, я хорошо знаю, когда женщина не просто подставляет губы. — Дразнящая улыбка появилась на его лице. — Я позабочусь о том, чтобы вы и ваш кавалер хорошо пообедали, — пообещал он.

— Нет, подождите минуточку, — возмутилась Клер.

Но он уже шел к лифту, засунув руку в карман смокинга, легкой и свободной походкой.