Душа на двоих (СИ)

- Точно, - в голосе мужчины послышались уважительные нотки. – Тем более, что у Маринки День рождения через пару недель. Двадцать лет – круглая дата. Вот и сделай ей подарок.

- Тебе наличкой?

- Не обязательно. Можно на счёт фирмы, по безналу. – И уже совершенно иным тоном, по-приятельски хлопнув Климова по плечу, пригласил: - Пошли домой, за это стоит выпить.

- За что? За то, что ты меня поимел? – Аркадий рассмеялся, но, успокоившись, добавил философски:

- Ну, не всегда мы, иногда и нас. Только, чур - без меня Маринке не говорить. Хочу увидеть и почувствовать её реакцию. Пусть хоть таким образом, но должен же я какие-то дивиденды получить, а?

- Идёт, - Олег широко улыбался. – А ты не такой… как мне показалось вначале.

- Договаривай. Козёл? Так? – и, ухмыльнувшись, добавил: - Мне не привыкать, меня уже раз сравнили с этим парнокопытным.

- Кто посмел?

- Да…, был там один…, ну его…

Продолжая шутливо переговариваться, мужчины направились к дому.

Глава 35

День рождения Маринки прошёл замечательно. С самого утра посыпались звонки от родных и друзей по школе и институту. Днём её поздравили ребята из ансамбля.

А потом они с Аркадием поехали к Лене с Олегом, чтобы отметить этот праздник у них. Там, с надлежащей долей таинственности и торжественности, её завели на участок, на котором уже начала работать техника и были завезены какие-то материалы, и вручили бумаги, которые нужно было подписать. Она долго не могла поверить, что скоро будет жить в собственном доме рядом с сестрой, а потом просто разревелась, оценив размер свалившегося на неё счастья.

За столом она сидела притихшая, с ошарашенным, обалдевшим видом, всё повторяя: «Этого не может быть. Это сон. Я сплю. Ущипните меня». Но, когда сестра выполнила её просьбу, она с криком взвилась со стула, а затем потащила Ленку наверх, чтобы посмотреть проекты домов, которые та подготовила для сестры.

Ночь они провели в клубе, в котором должен был петь Аркадий. И когда он перед очередной, её самой любимой песней из их репертуара произнёс со сцены:

- Сегодня День рождения у одной замечательной девочки. Давайте её поздравим! – она снова не смогла сдержать слёз.

А дальше было девять с половиной недель счастья. Они пролетели, конечно же, не так, как у героев одноимённого фильма. Они были иные, свои, но тоже очень и очень яркие, наполненные любовью и радостью.

Аркадий начал замечать, что если им приходится расставаться, пусть даже ненадолго, на него нападает хандра. Его всё начинает злить и раздражать, всё начинает казаться сложным и проблематичным. Если ему приходилось улетать в другой город даже на пару дней, он уже знал, что у него начнутся боли в груди, и он будет чувствовать себя разбитым. Испытав пару раз подобное состояние и не найдя этому вразумительного объяснения, он решил, что не будет больше экспериментировать и стараться что либо понять, а просто будет брать Маринку с собой и получать удовольствие от этих поездок.

Их близкие отношения давно перестали быть тайной. Они часто фигурировали в колонках и рубриках сплетен, фото и видео отчётах с концертов и тусовок. Каждое уважающее себя издание считало своим долгом осветить роман женатого певца со своей юной вокалисткой, особенно напирая на разницу в возрасте. Эпитеты, которыми награждали при этом каждого из них, были красочными и образными. Однако Климову всё было безразлично. Он давно перестал обращать внимание на то, что появляется в прессе, не давая никаких комментариев и избегая любого общения со СМИ. Он жил по правилам: «Вам тоже кушать нужно. Пишите, что хотите». И Марине, которая впервые прочитала какую-то статейку и расплакалась, был вытерт нос, сделан выговор в духе профессора Преображенского о чтении советских газет, и было строго настрого приказано не отвечать ни на какие вопросы в подсовывающиеся микрофоны.

Совершенно неожиданно добрые дружеские отношения сложились между Олегом и Аркадием. Несмотря на все различия, они почувствовали уважение друг к другу, оценив поступки и личные качества. А когда Олег обратился к певцу с просьбой выступить поручителем в одной сделке, естественно, за процент – они стали ещё и партнёрами.

В конце весны Марина стала тётей – у Лены родился сын. Когда они вернулись из роддома, Маринка, затаив дыхание, стояла у кроватки малыша, а потом обнимала и обцеловывала сестру, заходясь счастливым шёпотом от восторга и умиления. Она не отходила от молодой мамы целый день, стараясь ей помочь, однако делала это неловко и неумело, вызывая раздражение у Лены, терпение которой подходило к концу, и она недвусмысленно давала понять, что пора бы им уже уйти. Аркадий с улыбкой наблюдал за Маринкиными стараниями, но не вмешивался в эти сестринские споры. И только когда Елена, не выдержав очередного приступа родственной любви сестры, взмолилась:

-Аркадий, да уведи ты её уже, ради Бога! Марина, дай мне самой спокойно разобраться! – молча, взял её за руку и повёл к двери, не обращая внимания на надутые губы, попытки вырваться и просьбы побыть «ещё только минуточку».

Целую неделю все их разговоры Марина сводила только к новоявленному племяннику. Она покупала игрушки и костюмчики, а ещё читала в интернете и засыпала его этой ценной информацией, как правильно кормить и купать новорожденных, и доставала сестру своими советами и постоянными звонками. Аркадий, как мог, сдерживал её порывы, стараясь загрузить работой. Но, спустя несколько дней, когда они остались одни, Марина вдруг спросила:

- Интересно, какой у нас с тобой мог бы быть ребёнок? Если мальчик – я бы хотела, чтобы он был похож на тебя.

«Приплыли», - Климов тяжело вздохнул, - «дурной пример заразителен».

Было слишком очевидно, откуда в её головке такие мысли. И как объяснить ей, что ему дети не нужны? Свой план он выполнил уже много лет назад. Она сама - его ребёнок. Но он также понял, что нельзя её обидеть, задеть вдруг пробудившиеся женские, материнские инстинкты. Он поцеловал её в висок: «Придётся схитрить».

- А если девочка – то на тебя. Только мы подождём, правда?

- Я хочу ребёнка, как Лена.

- Ну, Лена ведь на десять лет тебя старше. Так? И образование у неё есть. А тебе ещё учиться нужно. Только зачем тебе Франция? Можно ведь в Москве, в любой ВУЗ.

Девушка просияла:

- Ты знаешь, я уже тоже об этом думала, раньше. Можно ведь и на заочное? Я не хочу уходить из ансамбля.

И, помолчав некоторое время, произнесла вслух своё решение:

- Да, ты как всегда прав, сначала нужно образование получить.

«Фу, Слава Богу. Пронесло», - у Климова полегчало на душе.

Глава 36

Сегодня с самого утра у Аркадия болело сердце. Однако отлежаться дома было нельзя: на девять часов была назначена очень важная встреча. Уже почти полдня они с Семёнычем и представителями коммерческой фирмы обсуждали новый проект, а он никак не мог отделаться от неприятных ощущений, которые не только не проходили, а наоборот усиливались.

Еле дождавшись окончания встречи, он рванул к джипу, попутно набирая номер Марины. Гудки вызова шли, но трубку она не брала. Садясь в машину, скомандовал Андрею:

- К Маринке. Давай быстрее. - Аркадий уже понимал, что-то случилось.

Андрей первый заметил тёмно-синюю Volvo, стоящую около подъезда.

- Аркадий, смотри.

- Вижу, - ему всё сразу стало ясно. Это была машина Кати, которая на прошлой неделе приехала с дочкой в гости. Он уже отстёгивал ремень безопасности и выпрыгивал из машины почти на ходу, успев крикнуть своему водителю:

- Если сейчас выйдет – задержи, заблокируй машину!

Он взлетел по лестнице, не став дожидаться лифт. Дверь была не заперта.

Марина сидела на диване, вся заплаканная. Такой он видел её только один раз, тогда, в машине, когда затащил в мужской туалет клуба. Сейчас в такое же состояние её повергла его дочь. Катерина стояла посредине зала. Она совершенно не удивилась и не испугалась появлению отца.

- Ты что тут делаешь?! Зачем пришла?!– Он рванул её за руку: - Вон отсюда!!

- Не смей меня трогать!! – девушка резко вырвалась и отступила на шаг. – Проститутке своей указывай! А я буду делать то, что хочу!

- Замолчи! - он занёс руку, как будто хотел ударить.

- И говорить буду то, что думаю! И ты мне не указ! Что, бить будешь? Давай, попробуй!– она с вызовом смотрела ему прямо в глаза.

Он сдержался, и взглянул на Марину:

«Слава Богу, Катька ей ничего не сделала», - он повернулся к дочери, стараясь усмирить свой гнев:

- Пошли домой. Там поговорим.

Однако дочь не захотела поддержать его попытку решить всё миром. Она продолжала кричать:

- Ну, уж не-е-ет! Я тебе больше не дам над матерью издеваться! Мало ей от тебя досталось?! Ты ей и так всю жизнь испортил своими похождениями! Хочешь поговорить?! Давай, пусть эта слушает!! Я ей и так всё про тебя рассказала, так что можешь не стесняться!! И не смотри на меня так, я тебя не боюсь! Ты мне не отец и хуже того, что сделал, ты мне уже не сделаешь!

Климов посмотрел на неё с недоумением. Последние её слова сейчас больно ударили наотмашь. Естественно, Катя знала, что он не родной, но он всегда был для неё отцом. Он совершенно искренне считал, что ни разу, ни единым словом или поступком не оскорбил, не обидел её, не дал ей повода усомниться в своём добром отношении. Его вопрос прозвучал тихо и обескуражено:

- И что же я тебе такого сделал?

- А ты точно хочешь это знать?! Уверен?! – она несколько секунд молчала, как бы размышляя, стоит ли говорить. Но первое слово было сказано, и взгляды этих двоих требовали продолжения. – Так знай! Меня … в пятнадцать лет… из-за тебя!

Аркадий опустился на подлокотник кресла. Ему уже ничего не хотелось слушать, никого не хотелось видеть. Но дочь продолжала, и слова долетали до его сознания помимо его воли.

- Я из школы пришла, а вы с матерью даже не услышали, так разговором заняты были. Ты говорил, что уходишь и на развод подаёшь, а мама плакала. Она и потом плакала, когда ты ушёл. Я вынести этого не могла, поклялась, что придумаю что-нибудь. Мне сказали, что без паспорта нельзя развод оформить. Это я попросила Генку, чтобы он помог твой паспорт украсть. Только Генка сам не знал, как это сделать, и брата своего попросил, Битого, бандита.

Она рассказывала далеко не всё, умалчивая детали и подробности, но сама сейчас снова проживала этот день. Она вспоминала, как пошла с Генкой на ту квартиру, как рассказывала пьяной смеющейся компании, что она хочет.

- Платить чем будешь? Это работа, а за каждую работу нужно платить.

Она не ожидала того, что произошло дальше. Отбивалась, кричала, распаляя этим ещё больше своих мучителей. Когда всё закончилось, Битый швырнул ей одежду:

- Получишь свой паспорт. И чтоб молчала. Если кому расскажешь – убью, - для убедительности он поиграл лезвием ножа у неё перед глазами и провёл им по её шее. - А сейчас пошла вон!

Дома она долго рыдала и выла, и не могла отмыться от той грязи, которая, как ей казалось, прилипла намертво. Потом, через несколько дней, когда она брела из школы, около подъезда к ней подошёл Генка, и, отводя взгляд, протянул конверт:

- Держи.

Развернулся и ушёл не оглядываясь. И где бы они потом случайно не встречались, снова и снова отводил взгляд и старался уйти, и непонятно было, то ли от презрения к ней, то ли - к самому себе.

В пакете лежал паспорт и документы на развод: справки, квитанция, заявление, написанное отцовским почерком. «Не сошлись характерами…». Эти слова тогда больше всего возмутили её. «Как он смеет! Да у мамы золотой характер! Написал бы правду – у меня появилась другая!» Спрятавшись за дальние гаражи и размазывая по лицу потёкшую от слёз тушь, она рвала всё на мелкие кусочки и бросала в жестяную банку, в которой горел маленький, но прожорливый огонёк до тех пор, пока каждый клочок бумаги не превратился в пыль, и пластиковая обложка паспорта не стала одной бесформенной массой.

А потом он вернулся. И просил прощение, стоял на коленях и обещал, что больше никогда не бросит их, что бы ни случилось. И только тогда, из подслушанной беседы отца по телефону с дядей Лёшей, она узнала, что в барсетке вместе с документами были деньги. Много. На аппаратуру. А ещё то, что милиция вела розыск, но дело не раскрыли, замяли. Постепенно история начала забываться и всё пошло своим чередом.

Катя замолчала.

Аркадий тоже молчал. Внутри всё сжималось и горело. Наверное, от бессилия, от невозможности что либо изменить или исправить. Он автоматически потянулся за сигаретами, но вдруг понял, что если закурит - его просто стошнит.

Катя, пожалуй, в первый раз за всю жизнь видела отца таким подавленным и как-то сразу постаревшим. От его силы и энергии не осталось и следа. Она уже была не рада тому, что не сдержалась и открыла то, о чём самой себе поклялась забыть.

Он поднял голову, посмотрел на Марину, потом перевёл взгляд на дочь:

- Ладно, Катя. Поехали домой.

Когда они вышли из подъезда, всё с тем же отцовским беспокойством, как все эти годы, сказал:

- Подожди. Оставь машину, не надо тебе сейчас за руль. Андрей потом пригонит.

Она послушно направилась к двери, которую открыл водитель, и уселась на заднее сиденье отцовского джипа. Ехали в полной тишине. Машина остановилась около дома, но никто не тронулся с места, все продолжали сидеть. Катя первой нарушила молчание:

- Папа, пошли домой, - её слова прозвучали тихо и виновато.

- Иди, - сидя на переднем сиденье, он даже не повернул головы. - У меня ещё есть дела. Я позже приеду, - Аркадий чувствовал, что не сможет сейчас войти в квартиру, не сможет смотреть в глаза ни жене, ни дочери, разговаривать, как ни в чём не бывало и улыбаться, делая вид, что ничего не произошло.

- Папа, прости меня. Я тебя люблю.

Он смог только кивнуть в ответ. Катя выскользнула из машины и подошла к его открытому окну:

- Мы тебя ждём.

- Поехали быстрее, опаздываем, - он повернулся к Андрею, стараясь сыграть как можно более убедительно, потому что чувствовал, ещё секунда – и он не сможет сдержать слёз.

Андрей за столько лет всё научился понимать без слов и, выехав из двора, повернул по направлению к клубу.

Отпустив Андрея и пройдя через проходную, он своими ключами открыл здание клуба и почти бегом направился в свой кабинет, туда, где в заполненном баре всегда стояла про запас пара бутылочек любимого коньяка. У него не было сил даже что-то обдумывать. Он старался сделать всё быстро. Налил почти полный стакан, залпом выпил и, отрезав большой ломтик лимона, целиком закинул его в рот. То ли от его обжигающей кислоты, а может от резкой горечи выдержанного напитка, или от прорвавшихся наконец-то в мозг мыслей, которые он так тщательно старался отогнать, сами собой потекли слёзы.

Алексей, который утром пришёл первым, с удивлением обнаружил, что всё открыто настежь, почти во всех помещениях горит свет, хоть на улице давно уже день. Ему всё стало ясно, когда он заглянул в комнату отдыха и увидел фигуру друга, распластанную на кожаном диване. Несколько пустых бутылок из-под коньяка, почти полная пепельница окурков – всё красноречиво свидетельствовало о том, что происходило ночью.

- Клим, ты что, это всё один? – он нагнулся к лицу друга. – Фу-у-у, точно один, - и тихо вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

Только в обед, когда Лёша отработал с ребятами и всех отпустил, он зашёл проведать друга. Климов уже не спал, сидел на диване в своём кабинете, и перед ним на стуле стояла чуть начатая бутылка водки и стакан. По его виду Алексей понял, что всё серьёзно.

- Что, с Маринкой что-то? Её сегодня на репетиции не было. Поругались, что ли?

Аркадий уже успел сделать несколько больших глотков, и боль немного отпустила. Он поднял глаза на друга и ничего не ответил.

- Ну, чего молчишь? Вижу ведь, случилось что-то. Давай, рассказывай.

Климов задумчиво достал сигарету из пачки, прикурил от протянутой Лёшей зажигалки, и только после того, как сделал несколько глубоких затяжек, произнёс:

- Помнишь, у меня барсетку украли из машины, когда деньги на аппарат собрали?

- Конечно.

- Катюша моя навела.

Лёша присвистнул, и с очумелым видом опустился на диван:

- Как?

- Ей не деньги наши были нужны. Она про них вообще ничего не знала. Она хотела паспорт мой выкрасть, чтобы я на развод не подал.

- Ни хрена себе! Так ведь она тогда ещё совсем малая была, лет четырнадцать?

- Пятнадцать.

- Подожди. Там же профессионалы работали, никаких следов. Да как она могла?

- Через знакомых. Бандитов подключила.

- Ё-о-о-о-о……! Точно? Что, сама сказала? Может, приврала?

Климов отрицательно покачал головой. Мужчины помолчали.

- Выпьешь со мной? – Аркадий потянулся к стакану.

- Я за рулём, - Лёшка отрицательно покачал головой. Но, глядя на друга, неожиданно передумал: – А хотя знаешь? Давай. Такси возьму, машину тут кину.

Они выпили. Первое удивление у Лёши прошло, и он начал рассуждать.

- Ну, так чего ты теперь так загоняешься? Столько лет прошло. И с деньгами мы тогда выкрутились. Жалко только, Вадика выгнали. Мы ж с тобой на него думали: только мы трое тогда про деньги знали. Да я уверен был! А он ведь нам клялся, что никому ни слова. И спился потом, никто с ним работать не хотел. Надо попробовать хоть разыскать его, извиниться, помочь чем. Хотя ему наши извинения теперь до одного места, карьеру мы ему точно сломали.

Они снова выпили и закурили, хотя дышать в комнате и так было нечем, несмотря на открытые окна.

- А Катьке своей спасибо скажи, она тебе с Ксюхой связаться не дала. Молодец девчонка, отчаянная она у тебя, не побоялась. И ведь получилось у неё! Молодец.

Аркадий как-то странно посмотрел на друга, но промолчал, и только снова потянулся к бутылке.

- Да хватит тебе уже жрать! – Алексей вдруг резко перехватил бутылку и встал. – Всё! Заканчивай! Это, конечно, неприятно, но….

Он вдруг как будто вспомнил что-то:

- Слышишь, Клим? А ведь хорошо, что у нас менты такие тупые, не раскрутили тогда. А представь, если бы они на бандюгов вышли, а те на дочь показали, - Лёша застыл, обдумывая своё новое предположение.

Аркадий, не говоря ни слова, забрал бутылку из руки друга. Тот даже не заметил, продолжая совершать для себя новые открытия:

- А знаешь, ведь если бы не эта кража, мы бы никогда так высоко не поднялись. Прозябали бы потихоньку, спиваясь по кабакам. А после того случая - помнишь, какая в нас злость была? Хотели быстро бабки отбить и аппаратуру купить, рвали, чтобы себе доказать, что на что-то способны. Все двери прошибали. И ведь получилось: нас приглашать начали, и предложения посыпались хорошие, денежные. Ты даже с кокса соскочил тогда – ни времени, ни денег на глупости не было.

Лёша рассмеялся и хлопнул друга по плечу:

- Так вот кого, оказывается, благодарить нужно, Катьку твою! Ну, чего ты? Всё ведь нормально! А поехали к нам, Валентина рада будет.

Но Аркадий не сдвинулся с места. Он как будто находился сейчас в раздвоенном состоянии: разговаривал с другом, и в то же время был погружён в свои мысли. Он смотрел прямо перед собой, его речь звучала задумчиво, как размышление вслух, которое вроде бы и ответа не требовало:

- Чем я так Бога прогневил? За что мне всё это?

- Ты о чём?

- Почему я приношу несчастья всем, кого люблю? - в его глазах блестели слёзы.

- С чего ты взял?

- Помнишь Иришу?

Конечно, даже через столько лет Лёша хорошо помнил первую школьную Климовскую любовь, сероглазую красавицу Ирину из параллельного класса. В девятом они с Аркадием как-то очень быстро подружились. Она помогала ему с уроками, а он без стеснения носил её портфель и ждал вечером у клуба с занятий театрального кружка, репетируя для неё очередную модную песню под гитару. Ей очень нравилось, как он пел. Она могла часами слушать, глядя на него широко открытыми глазами и прося спеть «ещё вот эту». Несмотря на то, что они были одногодками, рядом с ней он чувствовал себя взрослым, серьёзным и очень нужным.

Развязки этой истории Лёша не застал, потому что отца перевели в другую часть, и они уехали. Но знал продолжение из рассказов друзей.

Она провожала его в армию, отпросившись на несколько дней из театрального училища, в котором уже училась. И утром, стоя у военкомата, обещала обязательно писать и дождаться. Не дождалась. Через полгода ей поставили страшный диагноз – рак крови. Врачи ничего не смогли сделать, и она сгорела за несколько месяцев. Аркадия даже на похороны не отпустили – кто она ему?

- Клим, даёшь тоже! Ты же не виноват! Судьба так распорядилась, одному Богу известно.

- Судьба, - эхом повторил Аркадий. – И у Ксюши теперь детей не будет – судьба. Про Настю я вообще молчу, нет у нас с ней нормальной жизни, и никогда не было, промучилась со мной. А теперь вот – оказывается и Катёна… из-за меня… Тоже судьба? Может, рок надо мной какой-то? Проклятье?

- Прекрати загоняться! – друг пытался поймать его взгляд. - Это просто стечение обстоятельств. Да и что Катюша? У неё всё хорошо: замужем, муж любит, дочку растит. Это не твои слёзы – водка плачет! Всё, завязывай!

На сей раз он решительно забрал бутылку:

- Поехали ко мне. Валентина хоть покормит, ты, небось, со вчерашнего дня не ел.

Но он как будто бы не слышал его.

- Если ещё и малой жизнь испорчу – не прощу себе.

Повисла пауза. Лёша поставил бутылку за спинку дивана, а сам снова сел рядом:

- Слышишь, Клим? Не верю я во всякие там предрассудки, заклятья-проклятья. Но Маринка – это ведь правда не вариант. Ну, что ты девчонке голову дуришь? И себе жизни нормальной не даёшь. Да отпусти ты её уже! – друг, наконец, высказал то, что столько месяцев хотел сказать, но не знал, как подступиться. - Хотя я думал, вернётесь в Москву – и всё, конец вашему гастрольному роману. Странно, что ты и так ещё с ней до сих пор. Но вечно-то так продолжаться не может! Мы ж не молодеем. И ей дальше идти нужно, самой, своей дорогой. У тебя – своя жизнь должна быть, с Настей, с детьми. А у неё – своя. Ну что её ждёт рядом с тобой – роль любовницы в двадцать лет? Так была бы какая-нибудь кукла пустая, безмозглая – так ей это может быть и за счастье было. Но Маринка ведь другая. Отпускай-ка ты её в эту Францию, пусть учиться едет, замуж выходит, детей рожает. Для своей дочери ты бы этого хотел, так ведь?

Аркадий молчал. Товарищ высказал сейчас вслух те мысли, которые и так периодически крутились у него в голове, а со вчерашнего вечера обрели вдруг ещё один, новый смысл.

- Ты прав. Так правильно будет. Умом я это понимаю. Вот только представить себе не могу…, - он не договорил то, что не может представить, что будет, если исчезнет из его жизни это вечно смеющееся создание, перестанет согревать душу, делиться с ним своей радостью, счастьем и любовью. – Нужно поговорить с ней.

- Надеюсь, сегодня ты это делать не собираешься? – и, встретившись с его вопросительным взглядом, добавил: - Ты в зеркало на себя смотрел? Ты же её испугаешь! А как дохнёшь – так её в вытрезвитель заберут.

Алексей предпринял последнюю попытку:

- Ну, так что, едем к нам? Давай, поужинаем, поговорим. Помоешься, проспишься. А завтра утром я тебя сам к ней отвезу.

- Нет.

- Ну, как хочешь, больше уговаривать не буду.

Он встал, развернулся и направился к двери.

- Лёха! – окликнул его друг.

- Что? – он повернулся с мыслью: «Передумал?»

- Водку-то оставь.

И, поскольку тот колебался, раздумывая, стоит ли это делать, Аркадий пожал плечами и добавил:

- Ты же знаешь… я всё равно….

Лёша поставил на стол бутылку, которую, как ему казалось, прихватил незаметно, и быстро вышел.

Глава 37

Климов открыл дверь своими ключами. Он знал, так рано все ещё будут спать, и он сможет спокойно принять душ и привести себя в порядок. Голова ещё гудела, и руки не совсем повиновались, промазывая ключом мимо замочной скважины. Но он уже точно знал, что нужно и что он будет делать дальше.

Ещё вчера вечером, когда ушёл Алексей, у него было огромное желание снова влить в себя лошадиную дозу и отключиться, чтобы не лезли в голову навязчивые вопросы и ответы, чтобы очнуться только тогда, когда всё разрешится само собой. Он не хотел встречаться с дочерью, даже в мыслях страшась того момента, когда придётся посмотреть ей в глаза.

«Пусть уедут. Лучше я потом ей позвоню. По телефону проще будет…. Потом».

Но когда он потянулся к бутылке, чтобы осуществить этот план, его мобильник, номер которого был известен только узкому кругу людей, и который он никогда не отключал, выдал трель, оповестив хозяина, что пришла СМС-ка. Он терпеть не мог такое общение и всегда всем говорил: «Если что-то нужно – звони!», друзья это знали. Кто вдруг решил таким образом напомнить о себе?

Он ещё только потянулся за трубкой, но уже точно знал - Маринка.

«Я тебя люблю. Ты мне нужен».

Аркадий держал в руке мобильник, от которого, как ему казалось, шло тепло. Именно тогда, ругая себя за малодушие, он понял, как должен поступить. Плеснув в стакан грамм сто, остальное содержимое бутылки отнёс в умывальник, и, держа её перевёрнутой, глядя на вытекающую прозрачную жидкость, бормотал себе под нос, как будто отвечая на СМС:

- Прости, девочка. Не могу сегодня. Завтра. Завтра обязательно.

Сон его был неглубокий и беспокойный, с какими-то кошмарами. Но рано утром он уже был на ногах. Сполоснув лицо и проглотив одним махом содержимое стакана, вызвал такси и назвал свой адрес.

Выйдя из душа, он почувствовал себя значительно лучше. А коньяк и сигарета окончательно оживили, и он понял, что страшно проголодался. Он не ел почти два дня. Роясь в холодильнике и накладывая на тарелку всё подряд, услышал за спиной голос Насти:

- Давай, разогрею чего-нибудь.

- Не надо. Я так, с чаем.

Доедая, и не поднимая глаз на жену, спросил:

- Катя ещё спит?

- Нет, уже ходила. У тебя что-то случилось?

- Уже всё нормально. Пойду, на внучку посмотрю.

Он тихонько постучал в дверь Катиной комнаты. Дочь открыла.

- Привет. Можно? Спит? – шёпотом спросил он.

- Да. Заходи.

Он присел около кроватки. Малышка спала, подперев щёчку крохотным кулачком и забавно сложив губки. Он улыбался, глядя на неё, и старался не дышать в её сторону, чтобы не побеспокоить этот крепкий счастливый сон. Полюбовавшись внучкой, поднялся и посмотрел на дочь.

- Прости меня, Катюша. Хотя думаю, мне нет прощенья.

- Давно простила. Как только ты вернулся.

- Если бы я мог как-то это исправить, что-то изменить…, - он отводил взгляд, боясь встретиться с ней глазами.

- Можешь.

Катя помолчала, пытаясь сформулировать то, о чём много раз порывалась его попросить.

- Ты можешь сделать так, чтобы я не чувствовала себя виноватой, - и, встретив его недоуменный взгляд, продолжила: - Вы всегда мне рассказывали, как я вас познакомила. Я ещё в школе себя за это винила, видела, что ты только нас с Игорем любишь. Я одно время даже мать ненавидела, считала, что это только она виновата, что ты так себя ведёшь, что она тебя не достойна.

- Катя, что за чушь! Ты сейчас ерунду говоришь! В жизни не всё так просто…

- Знаю. Но я жалею, что не дала вам тогда развестись, когда ты с Ксюшей своей связался, неделями домой не приходил и даже не задумывался, как мама себя чувствует. Я наверно только недавно поняла, какую глупость тогда совершила. И даже не из-за себя, не только из-за себя. Из-за вас. Может быть, и ты был бы счастлив, и мама. Может быть, тогда она встретила бы кого-нибудь, а не ждала тебя, не плакала бы, когда опять по телевизору слышала или в газетах читала про твои романы. Почему ты всегда ведёшь себя так, как будто ты один? Ты ведь даже не считал нужным что-либо скрывать все эти годы! И сейчас, эта девчонка!

- Катя, – голос Аркадия прозвучал измучено.

- Что, Катя?! – она снова начала заводиться.

- Она ни в чём не виновата, - он говорил тихо и отводил взгляд.

- Ну да, встречаться с женатым мужчиной! Конечно, ни в чём! Господи, она лет на восемь меня младше! Это ж как нужно любить деньги, чтобы спать с мужиком, на тридцать пять лет тебя старше?! И тебя жизнь ничему не учит! Тебе Ксюши твоей мало? Забыл, как легко она тебя на деньги променяла? Только я не забыла, как ты мучился, даже когда назад вернулся. Как застывал иногда и смотрел в одну точку. Игорь тебя зовёт: «Папа, папа» – а ты не слышишь, весь в своих мыслях. Думаешь, мы с мамой ничего не понимали?!

Ребёнок заворочался в кроватке и закапризничал. Дочка сразу метнулась к ней и присела рядом, поглаживая её по головке.

Аркадий молчал. Пожалуй, впервые после смерти матери кто-то осмелился его «воспитывать». Но этот «кто-то» имел право, и он, Климов, отчётливо понимал, что должен это выслушать.

Когда малышка успокоилась, певец сказал твёрдо, но перейдя на шёпот:

- Она уедет. В сентябре она уедет учиться во Францию, я тебе обещаю.

- Надеюсь, - Катя кивнула.

- Вы когда собираетесь назад?

- Завтра. Выедем часов в десять.

- Тогда ещё увидимся. Не обижайся на меня. Я вас люблю.

- Знаю.

- Пока. – Он поцеловал её в лоб, бросил взгляд на внучку и вышел.

Часа через два он уже поднимался по лестнице к Марине. Странно, но эта соня не спала, она лежала в кровати с ноутбуком на животе и что-то читала. Она не услышала, как он открывает дверь своими ключами из-за музыки в наушниках, а увидела его только тогда, когда он появился в комнате.

Она быстро поставила ноут на тумбочку, выдернула наушники, и, спрыгнув с кровати, подбежала к нему, обняла, сомкнув руки у него на шее.

- Не стой босиком, - он подхватил её на руки, отнёс на кровать и сам присел рядом. Его взгляд случайно упал на монитор портативного компьютера. В браузере был открыт сайт французского посольства. Необязательно было знать язык, чтобы понять, Марина смотрела список документов для получения визы на обучение. Перехватив его взгляд, она посмотрела ему в глаза:

- Можешь ничего не говорить. Я сама знаю, я должна уехать.

Она снова оказалась смелее. Она освободила его от этой неприятной миссии и высказала вслух то, что должен был произнести он.

- Что тебе Катя наговорила?

- Много чего. И про меня, что мне только деньги твои нужны, и про тебя, сколько у тебя женщин было… Не хочу вспоминать.

- Прости меня, Марина.

- За что?

- За то, что тебе пришлось это выслушать.

- Я старалась не слушать, когда она кричала, просто отключаться, думать о своём.

Аркадий кивнул в сторону ноутбука:

- Ну, и что ты там нашла?

- Я пока смотрю, какие документы нужны. И со специальностью определиться нужно.

- Что-то экономическое?

- Да. Пошли на кухню, я ещё не завтракала. Будешь со мной? – она легко спрыгнула с кровати и, сунув ноги в тапки, пошла ставить чайник.

- Нет. Я уже поел. Ладно, Мариша. Я пойду, - он последовал за ней, поцеловал в щёку и повернулся к двери.

- Ты не останешься? – в её голосе послышалось разочарование.

Климов застыл на месте.

- Марина,…. – ему не хотелось говорить, что он ещё не до конца пришёл в себя от выпитого за эти два дня. А она видела причину в другом:

- Побудь со мной. Это ведь уже ничего не изменит.

Он вернулся и обнял её. Девушка сама крепко прижалась к нему, и вдруг её руки потянулись к пуговицам на его рубашке. Она расстегнула одну, вторую… Аркадий чуть отстранился и с удивлением наблюдал, как неловко она справляется с тугими петлями. Возможно, это скорое расставание придало ей смелости. Первый раз после её ночного вторжения в его номер инициатива исходила от неё, первый раз за всё время их отношений она сама дала ему понять, что хочет его. На четвёртой петле она застопорилась, у неё никак не получалось протиснуть пуговицу. Марина готова была сдаться и расплакаться, но Аркадий, по телу которого уже пробежала дрожь возбуждения, чуть наклонился к ней и мягко прошептал:

- Ну, чего ты остановилась, моя девочка? Продолжай.

И она, ободрённая его словами и поцелуем, справилась с пуговицами и проскользнула руками под рубашку, прижалась к его груди, чувствуя, что у неё уже начинает кружиться голова от его запаха, ставшего таким знакомым и родным.

Но Аркадий, ошарашенный вначале её порывом, уже жаждал большего:

- А джинсы? – почувствовав её замешательство, он чуть отодвинулся, и положил её руку на пряжку ремня: - Чего ты испугалась? Смелее.

И дождавшись, когда она выполнит его просьбу, накрыл её дрожащую руку и прижал своей ладонью.

- Не бойся. Чувствуешь? Я весь твой.

А потом, когда они, обнявшись, лежали рядом, Климов произнёс как-то задумчиво и виновато:

- Ведь это только на два месяца. Так?

Глава 38

Так происходит всегда: если какое-то событие очень ждёшь - дни ползут, но если страшишься приближения какой-либо даты – они начинают проноситься стремительно и неумолимо. Вот и для Аркадия с Мариной дни полетели. Они по-прежнему виделись каждый день. Аркадий звонил, и говорил, когда ей нужно быть готовой и куда они едут: или обедать, или в клуб, или по каким-то его делам, но он просто хочет, чтобы она была рядом. И она по-прежнему ждала его звонков, принимая всё, как есть, ни на что не претендуя и ничего не требуя, просто радуясь их встречам и восхищаясь им.

Она занималась сбором документов, посылая запросы в Университеты и консультируясь в Посольстве. А когда Олег объявил, что дом практически готов, занялась переездом, впрочем, не умея и абсолютно не стараясь создать в нём какой-либо уют, прекрасно сознавая, что скоро надолго его покинет.

Климов всё так же постоянно был занят, встречаясь с авторами, работая в студии и на репетициях, выступая на концертах, посещая спортзалы, тусовки и ночные клубы. Внешне всё выглядело по-прежнему: он смеялся, отпускал в адрес ребят свои шуточки, бросал в след красивым девушкам заинтересованные взгляды и сыпал комплиментами.

И только Лёша, к своему удивлению, однажды вдруг понял, что творится сейчас в душе его друга.

Марина перестала ходить на репетиции, какой смысл? Нужно было искать ей замену. Алексей уже несколько раз подходил к Аркадию, предлагал не тянуть до последнего, делать это сейчас, пока Маринка ещё тут и нет запарки. Но у певца всегда находилась масса неотложных дел, и он срочно куда-то убегал со словами:

- Потом. Успеем. Мне некогда.

Сегодня Аркадий никуда не спешил, сидел за столом в своём кабинете и курил. Лёша заглянул к нему:

- Клим, там две девчонки пришли на бэк. Пошли, послушаем.

- Лёха, я занят, - он резко нагнулся и полез в ящик стола, начав там что-то искать.

- Да ничем ты не занят. Пошли, это пятнадцать минут, - друг подошёл и задвинул ящик обратно. – Пошли, говорю.

Аркадий медленно поднял голову. Алексей отшатнулся, встретившись глазами с его взглядом.

- Клим, да что с тобой?

- Ну, не могу я! – он с болью выдохнул эти слова.

Потом потянулся за очередной сигаретой, прикурил и, уже успокоившись, тихо сказал:

- Отправь их к Грише. Как он скажет. Мне всё равно.

Ночь перед отлётом они провели вместе. Лежали, обнявшись, и оба не могли заснуть. Аркадий уже раз пять переспросил, всё ли она собрала, положила ли документы и билеты, взяла ли карточку, которую он сделал на её имя. Сон не шёл.

- Пойду, покурю, - он направился на балкон.

Марина, накинув халат, вышла следом, обняла сзади и прижалась.

- Не замёрзнешь? – он повернулся и обнял за плечи. – Послушай, Марина. У тебя сейчас будет новая жизнь, новые знакомства. Я хочу, чтоб ты знала, ты абсолютно свободна. Можешь поступать, как хочешь, встречаться с кем хочешь. Понимаешь? Ты мне ничего не должна, ничем не обязана. Строй свою жизнь, как считаешь нужным.

Девушка покачала головой:

- Я не смогу…

- Сможешь, ты молодая. Так будет правильно.

Он говорил спокойно и уверенно:

- И не звони мне. Я тоже не буду. Лучше сразу прекратить, чем тянуть, мучить друг друга звонками и ревностью. Нет, конечно, если тебе нужна будет какая-нибудь помощь? Если возникнут проблемы – я всегда помогу. Всё, что нужно. Давай договоримся: ты будешь звонить только тогда, когда тебе действительно будет нужна моя помощь.

- Я не смогу. Я уже знаю, что мне будет плохо без тебя.

- Мне тоже. А мы постараемся. Так нужно.

Окурок уже давно погас в пепельнице, а они продолжали, обнявшись, стоять на балконе, желая, но будучи не в силах остановить наступление нового дня.

В аэропорт Аркадий не поехал, попросил Андрея проводить и побыть с ней до отлёта. Он ещё заранее распланировал для себя этот день и всю следующую неделю, постаравшись максимально загрузить их делами, чтобы времени на размышления не оставалось. Однако к концу третьего дня он явственно ощутил накатывающуюся волну депрессии, симптомы которой были ему уже хорошо знакомы. Он старался переключиться, забыться в работе, но когда следом за апатией начало ныть в груди – даже не осознавая, как получилось, автоматически взялся за стакан.

Глава 39

Ребята уже репетировали, когда Климов вошёл в зал. Не поднимая глаз и ни на кого не глядя, приветственно махнул рукой и направился прямиком в свой кабинет. По его внешнему виду Алексей догадался, что он уже похмелился с утра. А оттопыренный лацкан пиджака не оставлял сомнений в том, что это только начало. Понимая, что вряд ли что-либо сможет изменить, он всё же спрыгнул со сцены и пошёл следом за товарищем.

Когда он вошёл, Аркадий уже наливал коньяк в широкий стакан. Не поворачивая головы, спросил:

- Будешь?

- Нет. Клим, может, и ты остановишься? Может, хватит уже? Почти месяц пьёшь. Сколько выступлений уже сорвали! Ребята злятся, деньги ведь всем нужны.

- Мне плохо. Болею. Имею я право заболеть, в конце концов? – в его голосе сквозило раздражение.

- Имеешь. Только ведь все видят, что это не так. И Палычу мне стыдно уже в глаза смотреть: уговорили мужика, наобещали золотые горы, - Алексей вспомнил, каких трудов им стоило найти и переманить толкового звукооператора вместо Сергея.

- Я никого не держу. Не нравится – пусть все валят.

- Мне ты тоже предлагаешь это сделать? Мне ведь тоже не нравится, и тоже деньги нужны.

Эти слова товарища как будто отрезвили певца. Он сменил тон:

- Да не понимаешь ты, мне петь нечем. Вот тут пусто, – он постучал себя по груди. Потом, помолчав, добавил: - И сердце болит, третью неделю уже не проходит. Я вдох глубокий сделать не могу, разрывает всё.

- Конечно, столько пить!

- Я как выпью – легче становится, отпускает на время.

- Ты так не только сердце, всё посадишь, и мозги отопьёшь. Сходи к врачу, кардиограмму сделай. Может, проколоться надо, прокапаться. Да что я тебе, как ребёнку объясняю?!

Аркадий отхлебнул из стакана, усмехнулся и покачал головой:

- Мне другой врач нужен.

Друг прекрасно понял, о ком это он. Помолчав, произнёс:

- Так слетал бы к ней.

- Нет, - певец отрицательно покачал головой. - Потом ещё хуже будет. Да и своим обещал.… Рвать лучше сразу, одним махом.

- Ну, и что теперь?

- Да ничего, - он безразлично пожал плечами. – Или перебешусь, отмучаюсь, приду в норму, или сдохну. Иди, Лёшка. Это мои проблемы, ты мне не поможешь. Да! И ребятам скажи, что деньги будут. По любому.

Вечером этого же дня Аркадий звонил в дом Лены и Олега. Он был уже сильно пьян. Кожаный пиджак и брюки были в побелке и пятнах грязи. Он еле держался на ногах, но не выпускал из руки начатую бутылку. Лена, открыв дверь, просто схватилась за голову:

- Аркадий?! Что случилось?

Вместе с Олегом они завели его в дом и усадили на диван в гостиной.

- О, Олежек, давай выпьем, - певец чуть ворочал языком. – Лен, а? Лен, давай с нами. За Маринку. Штоб… училась.. она... Хреново мне… Я.. пять минут… только…

Климов рухнул и растянулся на диване и через пару минут уже храпел. Его решили не трогать, пусть проспится. Но уже через пару часов Аркадий встал. Он оглядывался с недоумением:

- Чёрт его знает, как я к вам попал? Не помню, - только и мог выдавить он, и потянулся за бутылкой, стоящей на столе. Отхлебнув прямо из горлышка, поднял глаза на Лену:

- Как там Мариша? Звонит? Что говорит?

- Звонит. Всё нормально. Ты ей запретил звонить тебе?

- Да. Пусть учится. Нечего на глупости отвлекаться.

- Она по тебе скучает. Спрашивала, как ты.

- Правда? И что ты сказала?

- Что у тебя всё замечательно.

Климов горько усмехнулся:

- Правильно. Я рад за неё.

- Аркадий, и давно ты так… веселишься? - вклинился в разговор Олег.

- А как Маринка уехала – так и начал. Люблю я её. Хреново мне.

- Ты б делом занялся. Работать начнёшь, отвлечёшься, пить будет некогда. Подумай.

Певец отрицательно покачал головой:

- Ничего не хочу. Не могу. Надоело всё. Сдохнуть хочется. – Он поднял глаза. – Не-е-ет, это не любовь. Это болезнь. Я ей болею. У кого-то ветрянка, у кого-то свинка, а у меня маринка. Ха, смешно получилось?

Климов резко поднялся, покачнулся, чуть удержавшись на ногах.

- Ладно. Пока, ребята. Я пойду.

- Подожди, отвезу, - Олег пошёл одеваться. Через пару минут они уже выезжали из гаража.

- Говори, куда ехать. Пристегнись.

- Не знаю, – Климов безразлично пожал плечами. - Куда-нибудь.

- Адрес домашний называй! Отвезу!

- Нет. Нет у меня дома. Ушёл я. Достало всё.

Олег заглушил мотор и с удивлением посмотрел на пассажира:

- Рассказывай.

- А что рассказывать? Ключи бросил, и ушёл. Всё. Что тебе ещё рассказать?

Действительно. Сегодня днём, когда он в очередной раз пришёл домой пьяный и с бутылкой, Настя, терпение которой он испытывал столько лет, не выдержала. Когда он поставил коньяк на стол и пошёл за стаканом, она забрала спиртное и спрятала за спину:

- Может ты, в конце концов, остановишься? Мало мне твоих девиц, так теперь ещё и в пьяницу превращаешься? Дай мне хоть немного пожить спокойно!

Аркадий удивлённо поднял глаза. Пожалуй, впервые Настя повысила голос, впервые высказала какие-то претензии, заявила о том, что хочет она. Певец пожал плечами:

- Я и так сделал всё, что вы хотели. Что я ещё должен?

- Прекрати пить.

- Не могу. – Он говорил тихо и устало. - Настя, отдай бутылку.

- Нет, - первый раз она решительно смотрела ему в глаза.

Отнять коньяк у жены ему бы не составило труда, но желания скандалить не было:

- Как хочешь, - он развернулся и направился к двери. Когда он взялся за ручку, Настя, понимая, что может сделать хуже, но, уже не имея никаких сил остановиться, крикнула:

- Стой! Климов, если ты сейчас уйдёшь – больше не возвращайся, иди, куда хочешь! Второй раз я тебя не прощу!

Аркадий замер. Так, с ладонью на ручке двери, он простоял секунд двадцать. Потом, не оборачиваясь и не говоря ни слова, запустил руку в карман пиджака, достал ключи от квартиры, демонстративно бросил их на пол и вышел, закрыв за собой дверь.

Олег не знал этих подробностей. Догадывался, что Аркадий не прав, но по-мужски сочувствовал ему. Было понятно, что остаться в их доме он не захочет, предлагать было бесполезно.

- Ясно. Посиди, гараж проверю, - мужчина вылез из машины. Когда он вернулся минут через пять, Климов уже дремал. Олег сел за руль и тронулся с места. Однако проехали они всего пару сотен метров. Заглушив двигатель, он потрепал певца по плечу:

- Просыпайся, приехали.

Олег распахнул дверцу и властным тоном ещё раз приказал:

- Выходи. Пошли.

Аркадий послушно побрёл по дорожке, даже не оглядываясь по сторонам. И только поднявшись на крыльцо, сообразил, застыл перед открытой дверью, не решаясь переступить порог Маринкиного дома.

- Не стой! Заходи! – голос Олега донёсся из глубины зала, где через секунду загорелся свет.

Аркадий, как будто сразу протрезвел. Он стоял посредине гостиной у широкого дивана, на котором они провели последнюю ночь. Сейчас диван был заслан, но его сердце всё равно начало бешено колотиться.

- Поживи здесь, пока всё образуется, - Олег подошёл сзади.

Чтобы скрыть волнение певец вышел на балкон и достал трясущимися руками сигарету. Господи, они здесь прощались!

Сломанная сигарета полетела вниз. Климов почти бегом направился к выходу.

- Что случилось? – в глазах Олега читалось недоумение.

- Ничего. Не могу я здесь. Плохо мне. Отвези в клуб.

Две следующие недели Аркадий не мог вспомнить вообще. Они пронеслись в едином хмельном угаре. Он периодически выползал на улицу, добирался до близлежащего магазинчика, затаривался спиртным и снова выпадал из жизни на пару дней.

Один раз, задремав на диване в комнате отдыха, услышал сквозь сон беседу Алексея и Семёныча. Думая, что певец их не слышит, мужчины обсуждали сложившуюся ситуацию, решая, что можно сделать. Он не реагировал на их нелестные эпитеты в свой адрес до тех пор, пока не услышал фразу, брошенную своим директором:

- Надо Маринке звонить. Пусть прилетает. Пропадёт ведь. И мы с ним.

- Нет!!! Маринке не звонить!!! Только попробуй!!! – рявкнул певец, не вставая и не поворачивая головы.

Он крикнул это с такой злостью, что мужчины засуетились:

- Да ладно, ладно. Нет, так нет. Лежи ты, спи.

Она прилетела днём. Сама. Безо всяких звонков, просьб и предупреждений, со всеми вещами и документами. Отдала и попросила отвезти домой встречавшей её в аэропорту сестре багаж, поцеловала её и пообещала, что обязательно всё объяснит. Запрыгнув в такси, назвала адрес клуба.

Когда Аркадий, отсыпаясь после очередной дозы коньяка в своём кабинете, открыл глаза, он вначале решил, что ещё видит сон. Вплотную к дивану было придвинуто большое кресло, в котором, свернувшись калачиком и укрывшись своей курткой, спала Марина. Он задержал дыхание, боясь, что от его выдоха, насыщенного винными парами, это видение может исчезнуть. Но оно не растворялось в воздухе, а, наоборот, по мере того, как спадала пелена сна, он начал замечать пульсирующую жилку на руке со знакомым браслетиком, эту милую ямочку на щёчке, чувствовать её дыхание и лёгкий аромат её тела.

«Маринка здесь. Приехала», - сейчас он не мог ни злиться на неё за то, что она не сдержала своего слова, ни даже радоваться её прилёту. Но, вместо того, чтобы встать и похмелиться, он, снова закрыл глаза и провалился в сон, уже точно зная, что скоро его мучения прекратятся.

Они просыпались и засыпали опять по очереди до вечера следующего дня, пока вдруг не открыли глаза одновременно и не встретились взглядами.

- Проснулся? – она улыбнулась. – Подвинься, я к тебе.

- Мариша, я тут выпил немного, расслабился. От меня перегаром несёт, - он пытался не дышать в её сторону.

- Неважно, я повернусь к тебе спиной. Двигайся.

Он обнимал её, легко касался губами волос и чувствовал, как внутри его растекается тепло. Оно, как стакан водки после долгой прогулки по морозу, разливалось, проникало и заполняло собой каждую частичку его тела, согревало и поднимало настроение.

- Ты надолго? – он боялся услышать ответ.

- Насовсем. Я не могу без тебя, мне плохо. Я ничего не соображаю, сижу на лекциях и только про тебя думаю, ничего в голову не лезет. Я знаю, что у тебя семья, что ты не можешь быть постоянно рядом. Ну и пусть. Если не хочешь, чтоб нас видели вместе – приезжай сам, когда сможешь.

Марина повернулась и посмотрела на него:

- Ты же не отправишь меня обратно? Я не выдержу, я там с ума сойду.

- Нет, девочка моя, не отправлю. И прятаться ни от кого мы с тобой не будем.

И, как будто размышляя вслух, задумчиво произнёс:

- Видит Бог, я старался.

Улыбнувшись, спросил:

- Пустишь бомжа к себе пожить? – и, встретив её недоумённый взгляд, добавил: - Не удивляйся, потом объясню.

- Тебе нужно в ванну, и побриться, а то оброс – не узнать.

- Едем, - он тяжело поднялся.

А через несколько дней, когда Аркадий ещё не до конца, но уже пришёл в себя и понял, что Маринка несколько дней от него не отходила, питаясь только всухомятку, он, преодолевая своё состояние слабости, поехал с ней в кафе пообедать. Горячий бульон, чашка кофе – он начинал ощущать прилив сил. А ещё этому способствовала довольная Мариша, уже светящаяся, как раньше, со смехом рассказывающая про свою жизнь во Франции и с аппетитом уплетающая за обе щеки.

- Всё. Я объелась, - Маринка откинулась на спинку высокого стула и начала облизывать ложечку, которой только что прикончила десерт. Она делала это так старательно и основательно, что Аркадий удивлённо приподнял брови и его мысли, впервые с момента её возвращения, заработали в ином направлении.

- А я голодный, - подперев голову рукой, он пытался поймать её взгляд. Но она была так поглощена своим занятием, что не заметила чёртиков в его глазах и, как обычно, приняла всё за чистую монету. Её вопрос прозвучал удивлённо:

- Так чего ты? Закажи ещё что-нибудь.

Аркадий рассмеялся:

- В их меню нет того, что я хочу, - эти слова сопровождались таким взглядом, что не понять теперь смысл слов было невозможно. Маринка зарделась и опустила глаза, прикрыв лицо ладонью. Но взгляд мужчины сделал своё дело, она уже представила, каким будет продолжение.

- Марина, я страшно голодный, – он наслаждался её смущением, чувствуя, как дрожь пробегает по всему телу. И, перехватив брошенный из-под ресниц взгляд подруги, подмигнул ей:

- Поехали домой.

Эпилог

- Тогда объясните мне!! Ответьте только на один вопрос!! Почему, если у них были такие чувства, о которых вы все здесь рассказывали, если она так его любила, почему она пропала сразу после похорон и не появилась даже на годовщину!!? Она даже на кладбище не пришла!!! Там её целый день караулили!! – Мужчина пытался перекричать почти всех, кто собрался в студии. – В своей газете мы публикуем только факты!!! А факт в том, что она исчезла после похорон!!! Значит ей всё равно!! Она получила всё, что хотела и живёт теперь где-то в своё удовольствие!! А все ваши рассказы – просто красивые слова!! Значит, она хорошей актрисой была, убедительно играла!!

- Я не знаю, почему она не появилась, но уверена, у неё веские причины!! В отличие от вас, я хорошо её знала!! - Ксюша кипела от возмущения. - Но ваша газета, без суда и следствия, практически обвинила её в убийстве!! Если ваши журналисты так в этом уверенны – подавайте в суд!! Вы не имеете права клеветать и порочить людей просто потому, что вам так показалось!! Или делать это для того, чтоб поднять ваш рейтинг!!

- Тихо, тихо!! Давайте все успокоимся!!! – ведущий безуспешно пытался призвать собравшихся к порядку. Было ясно, что для того, чтобы это сделать, требуются кардинальные меры.

Он перестал успокаивать участников, и, развернувшись к гостям, громко произнёс:

- Впервые нам удалось связаться с сестрой Марины, которая согласилась придти сегодня к нам в студию и рассказать, что же всё-таки произошло с её сестрой и где она сейчас находится!

По мере того, как он произносил эти слова, шум в студии смолкал, и все повернули головы к вращающейся ширме, из-за которой уже выходила девушка. Аплодисменты зазвучали раньше, чем ведущий успел произнести:

- Встречайте, Елена, сестра Марины! Здравствуйте! Вы готовы рассказать нам, что же произошло с вашей сестрой?

- Да. Я не могу больше читать и слышать, что придумывают эти люди. Я спросила разрешение у Марины, она согласилась, чтобы я всё рассказала.

- Марина жива? Здорова? С ней всё в порядке?

- Теперь уже да.

- Где она, вы можете сказать?

- Могу, - девушка глубоко вздохнула. – Она в монастыре, пока трудница, готовится принять обет послушания.

Шумный возглас удивления и недоумения пронёсся по студии и резко стих, потому что девушка начала говорить:

- Когда у Аркадия случился сердечный приступ, Марина вызвала «скорую», и его отвезли в больницу, в реанимацию. Она позвонила мне, и мы с мужем сразу приехали. Мы втроём сидели в коридоре и ожидали, чтобы к нам кто-нибудь вышел и рассказал, как он. Мы прождали почти час, и вдруг Марина потеряла сознание. Мы бросились приводить её в чувство, звали медсестёр, искали нашатырь. Она открыла глаза. В это время вышла врач из реанимации и сказала, что у Аркадия был обширный инфаркт, они ничего не смогли сделать, и он умер. Марина даже не плакала, она как будто впала в ступор. На похоронах сидела, опустив голову, ни на кого не глядя. Когда я с ней заговаривала – было ощущение, что она слышит, но не понимает вообще, что происходит.

- Да, - перебил девушку ведущий. – Есть кадры съёмки, и на них очень хорошо видно, в каком состоянии Марина.

- Мы думали, что это временно. Но после похорон ничего не изменилось. Если её не трогали, она могла сидеть или лежать целый день, глядя в одну точку. Она перестала разговаривать. Сама она ничего не делала: дашь ложку в руку – будет, автоматически, есть. Скажешь «вставай» - встанет, «пошли» - пойдёт. Мы обращались к врачам. Они в один голос твердили, что это шок, организм так отреагировал на сильное потрясение, говорили, что нужно ждать. Уверяли, что организм молодой, справится, и выписывали разные лекарства, но от них ей становилось ещё хуже. Я читала инструкции, там описывались такие возможные последствия приёма этих препаратов, что было страшно. Мы решили, что ничего давать не будем, решили просто ждать.

Девушка вытерла подступившие слёзы и перевела дыхание. В студии стояла оглушительная тишина, было только слышно, как работает оборудование. Лена немного успокоилась и продолжила:

- У меня есть помощница по дому, очень хорошая женщина, из соседней деревни. Она знала Марину, потому что подрабатывала и у них, и тоже сильно переживала за сестру. Один раз она присела со мной на кухне и сказала, что интересовалась у своих сельчан, что можно сделать. Кто-то посоветовал ей свозить Марину к одной ясновидящей. Павловна сказала, что эту женщину все очень хвалят, что она якобы сразу видит всё, что с человеком происходило. Я никогда не верила во всех этих экстрасенсов, колдунов. Мне всегда казалось, что это просто обман. Но ситуация была такая, что нужно было что-то делать. Я еле уговорила мужа, скорее даже упросила. Он тоже сначала очень категорично сказал нет, но потом согласился, видя моё отчаяние.

Девушка замолчала, как будто не зная, как продолжить свой рассказ. Ведущий постарался придти ей на помощь:

- Вы поехали к этой женщине. И что она вам сказала?

- Она сказала нам…, она сказала…, что из Марины ушла душа.

По залу пронёсся удивлённый вздох. Студия продолжала сидеть, затаив дыхание.

- Я сама не до конца всё понимаю. Наверно, это вообще не возможно полностью понять. Но женщина объяснила так, что они очень любили друг друга, и полностью открылись друг другу. И потом, когда… ну, в общем, Аркадий стал её первым мужчиной. В этот момент их души слились, объединились. В это трудно поверить. Но она начала нам рассказывать такие вещи, о которых не могла знать. Например, она говорила, что они не могли находиться долго вдали друг от друга, оба мучились. Что они должны были постоянно чувствовать друг друга, держаться за руки, или прикасаться. А ещё она сказала, что Аркадию было тяжелее, потому что при его жизни хранительницей душ была она. Но вот когда он умер, она сказала: «ушёл по сроку», как ему предначертано было, его душу забрали…. и её вместе с ним… Ясновидящая сказала: «В аду они оба. Это было не её время, но так получилось» - девушка расплакалась.

Желая отвлечь её вопросом, ведущий спросил:

- И что она вам посоветовала? Как можно было вернуть душу?

Всхлипывая, но постепенно успокаиваясь, Елена отозвалась:

- Сразу ничего не сказала, отправила нас домой. Только разволновалась сильно. Но пообещала, что если ей будет откровение – то нам позвонят. Телефон мы её дочери оставили.

- А можно вам задать может быть не совсем корректный вопрос? Деньги вы ей давали?

- Нет. Точнее, мы предлагали, спрашивали, но она категорически отказалась. И вообще, ничего не взяла, не хотела, чтобы мы что-нибудь оставляли. Она сказала: «Мне в доме от покойников ничего не надо». Она вообще считала, что Марина мёртвая, хоть и ходит.

- И что было дальше?

- Дня через два нам позвонила её дочь. Она назвала нам адрес монастыря, в котором якобы живёт монах, который сможет помочь.

- Вы поехали.

- Да. Причём когда мы приехали, было такое ощущение, что он нас ждал. Он как будто бы знал всё, что случилось. Сказал нам остановиться в гостинице и каждый день привозить Марину на молитвы, и самим постоянно молиться, просить за неё Бога и обязательно верить. Последнее было сложнее всего, потому что дни шли, а ничего не менялось. Когда мы спросили, как долго это может продлиться, он ответил, что это одному Богу известно, может три дня, может месяц, а может и вообще душа не вернётся. Мы возили Марину уже три месяца каждый день. Ничего не менялось. Но как-то я встала утром, а Марина сидит на кровати, обхватив колени, смотрит на меня и улыбается. Она не улыбалась со дня смерти Аркадия. Это было так неожиданно! А она посмотрела, и говорит: «День сегодня хороший, солнечный». Я расплакалась от радости, она заговорила!

- Скажите, она вас вспомнила?

- Она знала и помнила всё, что было, всех людей, с кем общалась, помнила Аркадия и всё, что происходило. Но разговаривала как-то по другому, очень спокойно, что ли?

- А как к этому отнёсся ваш монах? Что он сказал?

- Он, конечно, был очень рад. Сказал, что знал, верил, что Бог услышит наши молитвы. А потом попросил Марину выйти, и говорил только с нами, со мной и мужем. Он сказал, что Марина уже никогда не будет такой, как прежде. Она изменилась. Её душа видела то, что не должна была видеть, пережила то, что не должна была пережить. И ещё он сказал: «Будьте готовы к тому, что она захочет отойти от мирской жизни и уйти в монастырь. Если это случится - примите спокойно и не противьтесь её выбору. Её земной путь должен был прерваться, Господь оставил её на этом свете. Радуйтесь этому. У вас будет возможность видеться, общаться. Возможно, у неё откроются новые способности, которых раньше не было». Когда мы вернулись домой, Марина уже через неделю сказала, что хочет сходить в церковь на службу. А через два месяца объявила, что хочет уехать жить в монастырь.

- И вы не пытались её останавливать?

- Нет. Мы уже были к этому готовы, потому что видели, что она действительно изменилась. Она ничего не забыла из прошлой жизни, но она смотрела на это другим взглядом.

- А как она изменилась?

- Ну, она вообще не плакала, никогда, даже когда говорила об Аркадии. Она всегда была уравновешена и спокойна, совсем не такая, как раньше, и почти всегда улыбалась, от неё как будто свет шёл. У неё появилась способность предсказывать близкие события.

- А какие, например?

- Ну, у нас за домом росла вишня. Она зацвела. Стояла в цвету вся, как в облаке. Я сказала: «Посмотри, как цветёт. Вишен будет много». А Марина взглянула на дерево, покачала головой и говорит: «Оно не даст плодов». А через две недели разразилась сильная гроза, и в вишню ударила молния, пополам. Её пришлось срезать.

- Елена, вы сказали, что не можете до конца понять, что же произошло с вашей сестрой. Надежда Семёновна, ясновидящая, к которой вы ездили, категорически отказалась принять участие в нашей программе и вообще что-либо рассказывать об этой истории. Но в нашей студии сегодня другой человек. Экстрасенс, который изучает паранормальные явления, Александр. Он по нашей просьбе согласился придти и прояснить ситуацию. Встречайте.

В студию под аплодисменты вошёл мужчина лет шестидесяти. Присев в соседнее кресло, он начала рассказывать:

- Я слышал всё, о чём сегодня шла речь, и могу сказать с абсолютной уверенностью, что в этом случае произошло энергетическое слияние сущностей, или просто душ. Такое случается в жизни не так уж и редко. Наверняка, каждый из сидящих в зале может вспомнить среди родственников или знакомых такую пару, а может и не одну, где люди живут вместе и не представляют себе, как можно обойтись друг без друга. Причём некоторые пары могут жить дружно, в других - ругаться, но, тем не менее, они всегда вместе и не представляют, как могут жить отдельно. И если в такой паре один умирает, то другой партнёр тоже долго не живёт: кто-то заканчивает суицидом, с кем-то происходит несчастный случай. А спросите врачей-психиатров, сколько к ним людей попадает после смерти близких. Их пытаются лечить таблетками, не понимая, что это в корне не верно.

- То есть, вы утверждаете, что то, что произошло с Аркадием и Мариной – скорее правило, чем исключение.

- Нет, я бы так уж не стал утверждать. Я только хочу сказать, что это не единичный случай. Мне известны ситуации, когда тяжело больной муж и его абсолютно здоровая жена умирают в один день. Знаю, когда психически нормальный мужчина через три дня после смерти жены делает шаг с двадцатого этажа. Таких ситуаций немало. Люди ищут разные объяснения: сердце не выдержало, тосковал. Но на самом деле это лишь следствие! А причина-то ведь в другом, в единстве души, которая покидает и второго человека, и делает его жизнь физически невозможной.

Слушая его рассуждения, Елена встрепенулась:

- Извините, я вас перебью. Монах. Монах, который отмаливал Марину, прошёл через такое же. Он рассказывал, что очень любил свою жену, они были молоды, счастливы и ждали ребёнка. Её сбила машина, насмерть, его душа ушла с ней. На счастье, недалеко от их деревни был женский монастырь, и его душу отмаливала монахиня. Он сказал, почти четыре месяца его водили. Так что я верю, знаю, что такое случается.

- Вот, пожалуйста, вам ещё пример, - экстрасенс удовлетворённо повёл рукой. - Меня удивляет скорее другое: чаще всего такое происходит с молодыми людьми, у которых нет ещё негативного опыта общения с противоположным полом. Которые не боятся быть искренними, не прячут свои чувства и открываются друг другу. С возрастом быть таким всё сложнее, человек теряет способность доверяться другому человеку. Он замыкается, как бы ставит энергетическую преграду, и в общении становится более циничным, эгоистичным, старается в новом общении брать только для себя. Поэтому отношения часто и не складываются. Так вот мне странно, что Аркадий в его возрасте сумел остаться открытым и искренним. В противном случае этого бы не случилось. Хотя возможно ему помогло то, что он артист, привык делиться своими эмоциями, отдавать себя на сцене. Не знаю.

Ведущий, внимательно выслушав объяснения, обратился к студии:

- Давайте посмотрим. У нас есть несколько очень интересных видеозаписей. Это видео одной вечеринки.

Дальнейшие комментарии к видео начал давать экстрасенс:

- Да, я просил их показать. Видите? Камера снимает Аркадия, он периодически бросает взгляд в одну и ту же сторону. А вот камера проследила этот взгляд – Марина на танцполе. И вот она тоже время от времени поднимает голову. Этот зрительный контакт присутствует между ними практически постоянно, когда они не рядом. А вот другой показательный момент. Смотрите. Аркадий в компании друзей, оживлённая беседа, гремит музыка. У его собеседников нет очков, перед ним нет зеркал или стёкол, в которых он сумел бы увидеть то, что у него за спиной. Но когда сзади подходит Марина, он автоматически протягивает руку назад, как будто чувствует её приближение. Если внимательно просмотреть их видеосъёмки, а ещё лучше, в замедлении, обнаруживается масса интересных, и необъяснимых для непосвященного человека моментов.

- Ксения, - ведущий подошёл к девушке, - вы хорошо знали и Аркадия, и Марину. Насколько правдоподобными, убедительными вам кажутся объяснения Александра? Вы согласны с его утверждениями?

- Не знаю, - девушка смотрела задумчиво и серьёзно. – Я пока даже не знаю, что сказать. И поверить трудно, и рассказу Елены не верить нельзя. Хотя, если вспомнить то, что они и правда не могли долго находиться друг без друга…. Может быть. Хотя я считала всегда, что это и есть настоящая любовь, о которой пишут и говорят.

- Что значит «это и есть настоящая любовь» в вашем представлении?

- Ну, их отношения. Они не замечали недостатков друг друга. Например, Марина обладала потрясающей памятью и энциклопедическими знаниями. Она могла, например, слёту назвать годы правления всех Российских царей. Но при этом, она не могла даже пришить пуговицу, хоть и выросла, в общем-то, в простой семье. Но Аркадия это абсолютно не раздражало. Он смеялся и говорил: «Да брось ты эту рубашку. Начнёшь пришивать – палец уколешь, вымажешь кровью. Пойдёшь застирывать – руку обожжёшь, или водой обольёшься. Оставь, лучше новую купим».

- Точно, - к разговору подключился Алексей. Слушая рассказ Ксюши, он вспомнил другую ситуацию, которой был свидетелем за пару месяцев до смерти Аркадия. Он не стал рассказывать её сейчас, а просто улыбался своим мыслям.

Он тогда заглянул проведать приболевшего Климова, узнать, как дела. И его сразу призвали на помощь в «семейных разборках»:

- Лёш, ну почему он не даёт мне ничего ему приготовить? Он же болеет, ему нельзя вставать.

Марина смотрела на мужчину вопросительно и немного обиженно. Алексей, зная хозяйственные способности девушки, сострил:

- Может быть, ещё пожить хочет? – мужчины, посмеиваясь, переглянулись.

- Да ну тебя, и ты туда же, - обиженно протянула девушка.

Аркадий, покашливая, вступился за друга:

- Марин, ну ты же умудрилась испортить даже пельмени, помнишь?

- Как? Как это можно? – Лёша хохотал.

Маринка шмыгнула носом:

- Не знаю. Я всё правильно сделала. Поставила их варить, и.. ну, в интернет только на минутку зашла…

- Ага, - Аркадий начал излагать свою версию: - Она налила целую кастрюлю воды, засыпала их в холодную воду, поставила на плиту и уселась за ноутбук. Они сначала слиплись в кучу, потом полчаса варились, а когда вода выкипела – ещё и поджарились.

Лёша, слушая рассказ и представляя картину, катался по дивану от смеха, постанывая и подвывая:

- Кто бы сомневался! В этом вся Маринка!

Глядя на него, Аркадий тоже не мог сдержаться. Девушка не знала, то ли плакать, то ли смеяться вместе с ними. Глядя на её расстроенное лицо, Аркадий протянул руку.

- Иди, моя девочка, не обижайся, я же любя. Маришка, кухня – это не твоё. Ну и что! Подумаешь, на дом закажем, или Павловна придёт убираться – её попросим приготовить. Ну, не злись, тебе это совершенно не идёт. Зато ты поёшь хорошо, и знаешь много всякой ерунды, - он сгрёб в охапку ещё упирающуюся и надувшуюся девушку, как ребёнка усадил на колени и положил её голову к себе на плечо. - Лучше делом займись: фильм посмотри, или почитай что-нибудь.

Его слова звучали иронично, но в них было столько любви и нежности, что Маринка просияла.

- Я тебя люблю.

- А я тебя обожаю, моя маленькая.

Но Алексей никак не мог успокоиться:

- И как пельмешки, вкусные были?

- Да ну их, - махнул рукой Аркадий, - выбросили вместе с кастрюлей. Да, моя девочка?

- Короче, остались голодные?

- Не, мы кофе попили…с бутербродами… горячими, - по тому, каким многозначительным на последнем слове стало выражение лица Аркадия, и как он зашёлся от смеха, откинувшись на спинку кресла, а Маринка со словами: «Всё! С меня хватит!», вскочила с его колен и вылетела в соседнюю комнату, громко хлопнув дверью, Алексей понял, что бутерброды Марине тоже не удались.

И вот сейчас, вспомнив эту историю, он включился в разговор:

- Они не просто не замечали недостатков друг друга. Они видели в них достоинства. Аркадия ни то, что не раздражала Маринина бесхозяйственность, его это умиляло. То, что другого человека наверно бы злило, у него вызывало улыбку, желание пожалеть, защитить. Он любил её и за это тоже. А в Аркадии всех чаще всего раздражало желание управлять, постоянно командовать. Но Маринку это восхищало. Она готова была смотреть ему в рот, она даже не спрашивала «куда?», когда он говорил ей «одевайся, идём». Она только спрашивала… - тут мужчина повернул голову, посмотрел на Ксюшу и они оба с улыбками в унисон произнесли: - «А что одеть?»

Ксюша во время всего монолога музыканта улыбалась и энергично согласно кивала головой, и теперь снова вклинилась в разговор.

- Да. Аркадий говорил ей, что одеть и сам выбирал одежду в магазине, заказывал за неё блюда в ресторане, они покидали вечеринку тогда, когда этого хотел он. Наверно, любую другую девушку такая опека просто бесила бы. А Маринка была счастлива.

Алексей тяжело вздохнул:

- Жаль только, что так мало, даже года не прошло, так Ксюша?

- Да. Всего восемь месяцев после того, как Маринка вернулась. Но эти месяцы они оба были счастливы. Аркадия таким мы никогда раньше не видели. Он просто летал. Он даже пить перестал. Раньше, помнишь – каждый день коньяк, а потом мог выпить только в компании, на празднике. Марина была рядом, и этот допинг стал ему не нужен. Поэтому мне так обидно было читать весь этот год то, что периодически писали в прессе.

Услышав, что речь снова зашла о прессе, Елена снова не сдержалась:

- И ещё одной возмутительной газетной ложью было, пожалуй, то, что Марина якобы забрала все его деньги. Хочу прекратить эти разговоры раз и навсегда! Всё, что принадлежало Аркадию: счета, машины и так далее осталось его семье, жене и детям. Они могут это подтвердить. Хотя я знаю, что они категорически не хотят никакого общения с прессой, молчат. Я думаю, тут говорит обида на то, что он ушёл. Это можно понять. Хотя я точно знаю, что он пытался сохранить нормальные отношения, и к дочери летал в Бельгию, и к сыну в армию ездил. И с женой он разговаривал. Насколько я знаю, он предоставил право ей решать: захочет она подать на развод – пусть подаёт, не захочет – не надо. Она не подавала. Поэтому никаких имущественных споров нет и быть не могло. Просто у ваших журналистов очень богатая фантазия. У сестры остались свои деньги, которые она зарабатывала у Аркадия на бэк-вокале. Ей, как и всем, выплачивали зарплату. Да, она их практически не тратила, Аркадий полностью её содержал. И у неё остался дом, подарок наш и Аркадия. Так вот она распорядилась всё это передать церкви, сейчас готовятся документы. Как вы понимаете, ей уже ничего материального не нужно.

Девушка перевела дыхание:

- И вообще, я прошу только об одном: оставьте их в покое. Да, наверно, так не должно было случиться, и они оба в этом виноваты. Но они уже наказаны и расплачиваются за свою любовь. И не вам их судить!

- Действительно, чтобы раз и навсегда закрыть эту тему, мы обратились к настоятельнице монастыря, в котором сейчас находится Марина, и попросили разрешения немного пообщаться с девушкой. – Ведущий сделал торжественную паузу, понимая, что наступил кульминационный момент его программы. - Марина пока не принимала никаких обетов, и ей это было позволено. Она тоже согласилась ответить на несколько наших вопросов.

Все подняли головы на экран, на котором появилась Марина. Она была одета в свободного покроя длинное платье с тонким поясом и лёгкий белый платок, завязанный по-монашески, оставляющий открытым только лицо. Девушка-корреспондент держала в руке микрофон:

- Марина, вы давно здесь?

- Второй месяц.

- Скажите, вы сами захотели жить в монастыре? Вас никто не уговаривал?

- Господь меня привёл, но приехала я сама.

- И вы готовы стать монахиней?

- Пока нет. Для этого нужно научиться любить Бога больше, чем людей. Я только в начале пути, но я знаю, что это мой путь и я его пройду.

- Вы так сильно переживали из-за смерти Аркадия?

Марина молчала.

- А тогда почему вы не ходили к нему на кладбище? И на годовщину не были?

- Это не нужно ни мне, ни ему. Его души там нет. Сейчас ему нужна только молитва, моя и всех близких.

- И вы просите?

- Каждый день и каждую минуту, в своём сердце.

Марина подняла глаза на корреспондента:

- У Аркадия, кроме семьи, было несколько близких людей. Я знаю, что они меня услышат, поэтому хочу обратиться к ним. Вы позволите?

- Да, конечно, - микрофон придвинулся поближе, и камера взяла крупный план.

- Алексей, ты для Аркадия был единственным другом. Коллег и приятелей было много, но другом - только ты. Я знаю, у вас с ребятами сейчас не самые лучшие времена. Но всё изменится. Верните Сергея. Он согласится, Аркадия больше нет и нет причины раздора. Это то, что сейчас нужно и ему, и вам. Вы дадите ему сил, а он вам – свежие идеи. Оксана, для тебя у меня тоже есть хорошая новость, у вас с мужем будет ребёнок, сын, как ты и хотела. Если вы захотите, приезжайте ко мне, когда он родится, и я с радостью стану его крёстной.

Она обратилась к девушке-корреспонденту:

- Всё. Мне нужно идти, у меня много дел.

- Марина, спасибо, что пообщались с нами.

- Меня не надо благодарить. Вам спасибо. Мне и Аркадию всё равно, что говорят, но я знаю, что от этого страдает моя сестра, мои близкие. Если наша беседа поможет им обрести душевный покой – я буду рада.

Женщины в зале плакали: кто-то, украдкой смахивая слёзы, кто-то открыто и не стесняясь. И не понятно было, от чего? Ведь с экрана на всех смотрела спокойная улыбающаяся девушка.