Два евро на сдачу

Лилль

– Мадам, я попрошу вас убрать свою еду. У нас так не принято. Сделайте заказ, на витрине огромный выбор пирожных. – Лорен, старшая официантка, с грозным видом стояла у одного из столиков, загораживая сидящего за ним человека. Кларисса только что вышла из служебного помещения и растерянно уставилась ей в спину.

– Что здесь происходит? – спросила она у посетителя, сидящего за стойкой.

– Привет. – Он улыбнулся Клариссе.

– Да привет-привет. – Кларисса отмахнулась и выжидающе посмотрела на него. Тот молчал. – Ну, Даниэль, жалко тебе, что ли?

– Да просто та женщина за столиком принесла с собой кусок торта, а вашей официантке это не понравилось.

Кларисса нахмурилась и пошла к месту происшествия.

– Я заказала кофе. Я жду кофе, мадам. – Выглянув из-за спины Лорен, Кларисса увидела пожилую женщину. Трясущимися руками она держала фотографию, а на столе стоял пластиковый контейнер с кусочком шоколадного торта.

– Я позову мадам Фурнье! – нервно сказала Лорен, резко развернулась и быстрым шагом пошла на второй этаж кафе, чуть не сбив с ног Клариссу.

– Здравствуйте. – Кларисса бесшумно опустилась на стул рядом с женщиной, будто боялась ее спугнуть. – У вас все в порядке?

Та кивнула.

– Здесь раньше было другое кафе… – тихо сказала она.

– Да, точно. – Кларисса знала, что прежний хозяин продал это кафе мадам Фурнье, нынешней владелице, около года назад, когда сама она устроилась сюда работать официанткой.

– Здесь продавали вкуснейший шоколадный торт. Мы с мужем приходили сюда отмечать его день рождения и всегда заказывали его. В этом кафе нет такого, и я попробовала испечь похожий. Мне это удалость, правда, только с пятой попытки. – Она грустно улыбнулась.

Кларисса посмотрела на фотографию – на ней был запечатлен пожилой мужчина в очках и с усами.

– Сегодня день его рождения? – догадалась Кларисса.

Женщина кивнула.

– Так, знаете что, мы не станем покупать здесь кофе. – Кларисса решительно встала из-за стола и направилась в служебное помещение, громко продолжая: – Сейчас придет мадам Фурнье и ничего хорошего нам не скажет. Знаете почему? Потому что она злобная грымза!

– Мадемуазель Лагранж! – прогремела мадам Фурнье, спускаясь по лестнице со второго этажа в сопровождении Лорен. – Вы уволены!

– О, мадам Фурнье! Я как раз искала вас. Я увольняюсь.

Кларисса натянуто улыбнулась ей, выходя из служебного помещения. Она подошла к столику, взяла контейнер с тортом и протянула руку пожилой женщине.

– Куда мы? – растерянно пробормотала та, вставая из-за стола.

– Мы идем спасать день рождения вашего мужа! За углом кафе Паскаля, я его знаю, он нас пустит. – Она повысила голос, глядя в сторону мадам Фурнье: – А здесь мы даже кофе никогда не будем покупать!

Они вышли на улицу, и женщина, повернувшись к Клариссе, взяла ее руки в свои.

– Дорогая моя, спасибо вам, конечно, но я себя никогда не прощу, если вас действительно уволят из-за меня. Пожалуйста, вернитесь, я уверена, все еще можно исправить. Мой муж такого бы точно не хотел. Все хорошо, я пойду домой… Мне просто хотелось выпить вкусный кофе, я совершенно не умею варить его сама, иначе бы никуда не пошла.

Она смотрела на Клариссу умоляющими глазами. Та выдохнула.

– Позвольте хотя бы кофе вам вынести! Я сейчас! – Кларисса метнулась обратно в кафе и в дверях чуть не сбила с ног Даниэля.

– О, ты вернулась, – обрадовался он.

Кларисса, проигнорировав и его слова, и даже мадам Фурнье, открывшую рот от такой наглости, побежала к кофе-машине.

– Она ушла, – сказал Даниэль, глядя в окно.

– Что? – Кларисса не расслышала его голоса из-за шума кофе-машины.

– Женщина ушла. – Даниэль подошел ближе.

– Вот дерьмо! – Кларисса от злости слегка пнула стойку.

– Мадемуазель Лагранж, покиньте мое кафе, – строго сказала мадам Фурнье.

Кларисса сжала кулаки и шумно выдохнула.

– К черту! – Она схватила Даниэля за рукав пальто и практически выволокла его из кафе. На улице Кларисса дотащила его до своего старенького красного «Фиата», припаркованного у входа, и скомандовала:

– Садись!

Даниэль испуганно таращился на нее, но перечить не смел и быстро залез на переднее сиденье. Кларисса села за руль и заблокировала двери. Из бардачка машины она достала тугую связку каких-то трав, а из кармана куртки – зажигалку.

– Мы куда-то поедем? – вкрадчиво поинтересовался Даниэль.

Кларисса молча кивнула, поджигая травы.

– Знаешь, я бы подождал снаружи, пока ты доделаешь… все, что хочешь тут сделать. Мое пальто моментально впитывает все запахи…

Кларисса скривилась.

– Пальто! – повторила она с досадой в голосе.

Пучок с травами наконец занялся, и Кларисса, тут же потушив его о керамическую коробочку, выуженную из того же бардачка, стала вдыхать дым.

– Это что? – Даниэль округлил глаза и стал озираться по сторонам. – Нас же могут увидеть. Мне не нужны проблемы.

Кларисса внезапно искренне рассмеялась:

– Дурачок. Это шалфей. Он успокаивает и очищает ум.

Даниэль закашлялся. Она открыла окно со своей стороны, помахала рукой возле его лица и положила шалфей в коробочку.

Даниэль откинулся на кресло и уставился вперед. Минуту они сидели молча.

– Так куда мы едем? – Он шумно выдохнул.

Кларисса сидела и не двигалась, пока Даниэль в упор смотрел на нее.

– В Париж, – наконец сказала она, нажала на газ, и маленький «Фиат» бодро помчался по узким улочкам, подпрыгивая на брусчатке старого города.

– Эй, что? – Даниэль явно понял, что она не шутит.

– В Париж, – спокойно повторила Кларисса.

Для нее эта поездка, впрочем, как и все события сегодняшнего дня, тоже стала неожиданностью. С утра она проснулась в своей маленькой квартирке на окраине Лилля. Как обычно, выпила кислый растворимый кофе, потому что сотрудникам запрещалось бесплатно пить приличный кофе из кофемашины в кафе, где она еще несколько минут назад работала официанткой. За завтраком она смотрела в окно и наблюдала, как соседская собака бежит за каким-то пакетом, ставшим заложником безжалостного декабрьского ветра. Действиями, доведенными до автоматизма, она собрала свои длинные светлые волосы в косичку, оделась в то, что было чистым и не очень мятым, надела куртку, небрежно замотала вокруг шеи огромный шарф и отправилась на работу. По дороге к машине она вляпалась в собачье дерьмо – предположительно той самой соседской собаки, – и несколько минут искала поблизости лужу, чтобы отмыть ботинок. Несмотря на довольно частые дожди в Лилле зимой, ни одной приличной лужи поблизости не оказалось, и Клариссе пришлось вернуться домой, чтобы привести себя в порядок. После мытья ботинок, конечно, потребовалось тщательно вымыть раковину. Страшно было представить количество бактерий, которые успели бы поселиться там к вечеру, когда Кларисса вернется домой после смены. Разумеется, она опять опоздала на работу. Озвученные причины опозданий всегда были разные, но настоящей была всего одна: она просто не хотела приходить. И работать официанткой тоже не хотела. В общем-то, она этого и не скрывала, нехотя обслуживая посетителей и игнорируя большую часть указаний мадам Фурнье. Но так, чтобы уходить из кафе в разгар рабочего дня, потому что какой-то пожилой женщине не дали там съесть принесенный с собой торт, – такое с ней случилось впервые.

– Париж – это место какое-то? Кафе там или что? – Даниэль из последних сил цеплялся за возможность быстрее покончить со всем происходящим и вернуться к своей обычной жизни.

Кларисса медленно покачала головой.

– Мы правда поедем двести километров до Парижа? – в отчаянии повысил голос Даниэль. – Сейчас? На этой тарантайке?

Кларисса неодобрительно покосилась на Даниэля:

– Правило номер один: машину мою не оскорблять.

– Ты же пошутила, да? – Даниэль смотрел на Клариссу умоляющим взглядом.

– Слушай, ты несколько недель зазывал меня на свидание. Считай, что я согласилась. Вот такое у нас с тобой свидание. Радуйся.

Даниэль и правда приходил в это кафе уже несколько дней подряд, всегда просил, чтобы его столик обслуживала Кларисса, и настойчиво звал ее выпить кофе вместе с ним. Она с присущей ей прямотой, которую окружающие часто принимали за грубость, сразу сказала, что у него нет шансов. Не то чтобы у нее кто-то был, нет. Просто парень был слишком уж красив, по ее мнению. Вьющиеся волосы, квадратный подбородок с ямочкой ровно посередине, белоснежная улыбка – уж слишком идеальный, чтобы быть нормальным. Будто сошел со страниц модного журнала. И вообще не в ее вкусе.

– Очень радостно. Ты больная? У меня работа есть вообще-то, мне завтра утром нужно там быть.

– Подумаешь, завтра к вечеру уже вернешься домой.

– Да и у тебя вообще-то не свободный график в кафе, насколько я понимаю.

Кларисса поморщилась.

– Ты думаешь, меня кто-то пустит обратно? Да я и сама не стану возвращаться. Тоже мне, работа мечты. Из десятков кафе в городе угораздило устроиться именно в то, где начальник – огромная заноза в заднице.

Даниэль отвернулся и уставился в окно со стороны своего сиденья.

– Мне всегда везло на сумасшедших, – шепотом проворчал он.

– Что ты там бормочешь? – Кларисса нахмурилась. – Второе правило в моей машине: меня тоже не оскорблять.

– Сумасшедшая – это не оскорбление, это констатация факта.

– Ну ты-то не психиатр, чтобы такие факты констатировать.

– Откуда тебе знать?

– А что, психиатр? – вдруг искренне заинтересовалась Кларисса.

Даниэль закатил глаза.

– Жаль, – сказала Кларисса, увидев это. – Было бы прикольно. Хотя, конечно, что это я… Будь ты психиатром, ты был бы веселее. Хотя нет, наверное, это только на антидепрессантах. Наверняка ты какой-нибудь скучный банковский служащий.

Несколько минут они ехали молча.

– Что тебе нужно в Париже? – спросил Даниэль на удивление добродушно.

– Навестить Патрика Люмо.

– Кого? – Даниэль округлил глаза, услышав знакомое имя. – Певца и звезду мюзиклов Патрика Люмо?

Кларисса кивнула.

– Зачем? Ты с ним знакома?

– Нет, виделись один раз. Но дело важное.

– Какое? – Даниэль задумался. – Ты от него беременна?

– Фу, нет, ну что ж ты так…

– А что, он тоже недостаточно хорош для тебя?

– Нет, просто странно думать о нем… вот так. Я ходила на его выступления еще маленькой девочкой. Он же, ну, как отец. Или вроде того.

– Патрик Люмо ей как отец… Ну да. Так зачем он тебе?

– Еду закрывать гештальт. Мой психотерапевт говорит, что нужно завершить все незаконченные дела, чтобы сдвинуться вперед с мертвой точки.

– Что за гештальт?

– Не важно. Он не сдержал свое обещание. Терпеть не могу, когда словами разбрасываются, будто они ничего не значат. Некоторые, между прочим, верят этим словам! – Кларисса стиснула челюсти и машинально надавила сильнее на педаль газа, втянув шею в плечи.

– Эй-эй, потише! – Даниэль поднял руки в примирительном жесте, будто он разговаривал с непредсказуемым террористом.

Кларисса сбавила скорость, взглянув на Даниэля так, будто пришла в себя.

– Значит, ты ходишь к психотерапевту? Это хорошо. Говорят, они могут помочь даже с очень сложными… – вкрадчиво начал Даниэль.

– Что? – оборвала его Кларисса. – Откуда у меня деньги на психотерапевта? Даже ты чаевых совсем не оставляешь.

– Работаешь ты отвратительно, не похоже, что тебе нужны чаевые. Ты же только что говорила про своего психотерапевта, который сказал тебе закрывать гештальты. – Даниэль уже был в полной уверенности, что у одного из них точно поехала крыша.

– Ах, это… – Кларисса потупила взгляд. – Да это не мой психотерапевт. Просто смотрю канал одного психолога в интернете.

Даниэль серьезно уставился на Клариссу.

– Кларисса! – Он сложил руки в умоляющем жесте. – Пожалуйста. Останови машину. Пощади. Выпусти меня. Мне нужно домой. Я клянусь, что больше никогда в жизни тебя не потревожу. Я больше ни разу не зайду в кафе, где ты работаешь… работала… Я больше вообще в кафе ходить не буду. – Даниэль прикрыл глаза ладонью, опершись локтем о дверь.

Кларисса затормозила на обочине дороги, чуть не съехав в кювет.

– Да кто только тебя водить учил!

– Бабуля.

– Что? – взвыл от отчаяния Даниэль. – У тебя даже прав нет? Или твоя бабуля работает инструктором по вождению?

Кларисса хмыкнула, пожав плечами.

– Можешь идти, – тихо сказала она.

Он с опаской высунулся в окно.

– Мне кажется, если я сейчас выйду, машина перевернется.

– Конечно, только на тебе все и держится. Вали давай. Так и знала, что ты самовлюбленный засранец.

Даниэль открыл окно и попытался вычислить, не погибнет ли он под перевернувшейся машиной, если аккуратно выскользнет. Казалось, что переднее колесо с его стороны зависло в воздухе. Он бросил взгляд на Клариссу и увидел, что по ее щеке одна за другой стекают слезы. Она поспешно смахнула их и вытерла нос, смешно задрав его ладонью.

– Да зачем я тебе? – вдруг по-доброму сказал Даниэль. – Ты меня совсем не знаешь, и, очевидно, я тебе не очень-то нравлюсь. Зачем тебе ехать столько времени с незнакомцем?

– Так было бы проще добраться до него и не развернуться обратно на полпути, – Кларисса делано равнодушно смотрела вперед на дорогу.

– Ты уже не первый раз едешь к Патрику Люмо?

Кларисса кивнула. Даниэль в раздумьях смотрел на нее. Со своими белокурыми волнистыми прядями волос, выпавшими из косы, и большими покрасневшими глазами она совсем не походила на сумасшедшего маньяка. Скорее, на обиженного ребенка. Она устало посмотрела на Даниэля:

– Извини, что накричала и обозвала. Ты правда можешь идти, дальше я поеду сама.

Даниэль помолчал какое-то время, а потом шумно выдохнул.

– Вообще, я давно не был в Париже…

Кларисса резко повернула голову и удивленно уставилась на него.

– Я мог бы составить тебе компанию, так и быть, но у меня есть три условия.

– Какие? – Кларисса заерзала на кресле.

– Во-первых, мы заедем ко мне, чтобы я взял немного вещей.

Кларисса состроила страдальческую гримасу.

– Мы же туда и обратно…

– Во-вторых, – Даниэль продолжал, не обращая на нее внимания. – Ты расскажешь мне, чем тебе так насолил Патрик Люмо.

– Хорошо, но позже, не тогда, когда я за рулем.

– Окей. Мне нравится, что ты начинаешь думать о нашей безопасности. В-третьих, я поведу машину, потому что у тебя нет прав.

– Размечтался! – Кларисса показала ему язык и лихо вывернула обратно на дорогу. – Есть у меня права, дурачок. Поведу я. Но за вещами твоими мы заедем. Так и быть. Показывай дорогу.

В квартире Даниэля пахло теплым и тяжелым мужским парфюмом. Не было ни одной вещи, намекавшей на то, что хозяин этого места хотя бы пытался создать уют. Белый диван, стоявший у светло-серой стены, выглядел совсем неприветливо. На стене напротив висел огромный телевизор. Клариссе не захотелось проходить в гостиную, поэтому она осталась стоять у двери, ожидая, пока Даниэль соберет вещи.

– У тебя слишком много белого в доме, – заметила она, оглядывая из прихожей белые кухонные фасады, плитку, видневшуюся в ванной комнате, светильники и торшер. – Сразу видно, ты живешь один и сам никогда не прибираешься. Заказываешь уборку?

– Вообще-то квартиру обставила моя бывшая, – отозвался из спальни Даниэль. – Но она тоже сама не прибиралась, здесь ты угадала. Мы точно едем только туда и обратно?

– Точнее некуда.

– Тогда этого должно хватить. – Даниэль выкатил из спальни метровый чемодан на колесиках.

Кларисса перевела взгляд с чемодана на Даниэля и обратно.

– Хотела спросить, почему вы расстались с бывшей, но вопрос уже снят.

– Ха-ха! Очень смешно, – серьезно ответил Даниэль. – Если тебе понадобятся вещи первой необходимости, ко мне даже не обращайся.

– Все мои вещи первой необходимости помещаются в бардачке машины.

– Твой шалфей не вещи первой необходимости.

– Вот понадобится тебе успокоить нервишки – не приходи за травой.

– Ты такое при полиции только не говори. А мы что, не едем к тебе?

– Ага, размечтался. Может, ты маньяк какой, а я буду тебе показывать место, где я живу!

– Ты до сих пор думаешь, что я маньяк?

– Ты две недели подряд приходил в кафе мадам Фурнье и требовал, чтобы именно я тебя обслуживала. Вот уж не надо меня винить в том, что я считаю тебя маньяком.

– Во-первых, не требовал, а просил. Во-вторых, тогда ты казалась милой.

– Прости, что разочаровала тебя. Не ты первый, не ты последний. Поехали уже!

Кларисса вылетела из квартиры на лестницу, чуть не сбив с ног миловидную старушку с тойтерьером на руках, и упорхнула на улицу.

– Здравствуйте, мадам Лемар!

– Здравствуй, Даниэль! – Старушка добродушно улыбнулась. – Твоя новая пассия? Милая девушка… Мне показалось.

– Вам действительно показалось, мадам Лемар.

В путь

Какое-то время они ехали молча, пока Даниэль не заговорил:

– Не хочется отвлекать тебя от дороги, но что там вообще в кафе случилось?

– Ты же там был.

– Я слышал, что со своей едой в ваше кафе нельзя, ну а ты-то чего ввязалась в это?

– Не люблю несправедливость.

– Не очень вежливо было со стороны официантки. Разве существуют такие правила?

– Думаю, да. Мадам Фурнье сказала бы то же самое, – прищурила глаза Кларисса.

– Ты же не можешь знать это наверняка. Надо верить, что в людях есть что-то хорошее, – улыбнулся он.

– Они не дают повода в это верить. – Кларисса пожала плечами.

Она еще помолчала немного, а потом продолжила:

– Не знаю, навалилось все как-то. Работа надоела, дожди зарядили, дерьмо это собачье с утра… Знаешь, как бывает? – Пока Кларисса говорила, Даниэль внимательно смотрел на нее. – А женщина эта мне бабулю напомнила. Мою бабулю, понимаешь. Она же просто хотела выпить кофе. Она же этот торт пекла ради него, ради дедули своего. Да как вообще можно быть такими черствыми? Обеднеют они, что ли, если она не съест их гребаный кекс?

– Ты ее напугала.

– Да неправда. Ей просто неловко стало, что меня из-за нее уволили. А я ведь сама ушла.

– Да я и сам испугался, если честно.

– Насчет тебя я вообще не удивлена, – покачала головой Кларисса.

– Эй, – возмутился Даниэль. – Ты меня вообще-то не знаешь.

– Буду только рада, если я насчет тебя заблуждаюсь. Нам твоя смелость еще пригодится.

– А что, Патрик Люмо опасен? Или он живет в одном из неблагополучных округов Парижа?

– Да уж конечно! Этот засранец живет в седьмом! Куда уж лучше?

Они опять немного помолчали.

– В это время года, конечно, лучше было бы ехать в Страсбург. Украшения по всему городу, рождественские рынки… – задумчиво сказал Даниэль.

– Пожалуй. Но что уж имеем. Успеешь еще на Рождество в Страсбург. В Париже тоже будет красиво, я уверена, это же Париж, – мечтательно сказала Кларисса.

– Ага, кучи мусора и собачьего дерьма в свете гирлянд. – Даниэль хмыкнул.

– Эй, посмотрите, вот он – дух Рождества! – Кларисса закричала наигранно весело и тут же добавила обычным тоном: – За что ты так невзлюбил столицу?

– Там действительно слишком грязно. – Даниэль пожал плечами. – Это же факт.

– Слушай, но Париж не виноват! Париж прекрасен! Если тебя связать по рукам и ногам, а потом пустить к тебе кучку глупых детей, они изрисуют тебя и измажут собачьим дерьмом, потому что дети так могут себя вести. Это же не значит, что ты перестанешь быть красивым. Подумаешь, начнешь немножко попахивать. Ну, неприятно, да. Придется тщательно отмываться, согласна. Но…

– Значит, ты считаешь меня красивым? – Даниэль довольно улыбался.

Кларисса поморщилась.

– Отвратительно красивым. Терпеть не могу таких мужиков. Знаешь, я иногда думаю, что тебе не помешает пара собачьих какашек на лице, чтобы ты хоть на человека стал походить…

Он продолжал улыбаться.

– Соберись, Даниэль! Мы в Париж по делу едем, а не праздничную иллюминацию разглядывать!

– Дела там только у тебя, а я могу и разглядывать.

– Может, даже успеешь подарки купить.

– Это необязательно.

– Уже всем купил?

– Нет, да и я не умею их выбирать. И не люблю, когда со всех сторон на меня давят, будто я обязан потратить все свои деньги на Рождество.

– И что? – сердито взглянула на него Кларисса. – Ты не покупаешь подарки, что ли? Ты из тех уродов, которые не дарят подарки, прикрываясь девизом: «Все праздники придуманы корпорациями, чтобы обдирать людей»?

– Почему сразу «уродов»? Каждый человек имеет право на свое мнение.

– Нет, конечно, я не осуждаю. Уроды имеют право на свое уродское мнение. Только вот никто из них не дарит подарки без повода, заметил? Когда на вас не давишь, вы вообще даже не вспоминаете о подарках. Хотя бы бездушным корпорациям не все равно, они выдумали десятки гребаных праздников, чтобы ты хоть иногда вспоминал о тех, кто тебя любит.

Даниэль молча включил радио и несколько раз сменил волну.

– Это такой способ заткнуть меня? – спросила Кларисса.

– Тебе нужно следить за дорогой, помнишь? И не нервничать. – Даниэль приложил палец к губам, улыбнулся и стал смотреть в окно.

Париж

Через два часа и пару десятков песен они уже въехали в Париж. Кларисса, поплутав по улицам в тщетных поисках бесплатной парковки, наконец остановилась там, где это вообще было возможно, хотя бы за деньги.

– Вот его дом. Улица Капуцинов, тридцать восемь. – Кларисса кивнула на старинное серое здание из камня, к которому они подошли.

– Ого! Звездам мюзиклов неплохо платят. Даже представить не могу, сколько стоит квартира в таком здании.

– Она у него еще и на самом верху – двухуровневая. Готова поспорить, есть выход на крышу. – Кларисса заговорщически округлила глаза.

Даниэль серьезно посмотрел на нее:

– Ты в курсе, что ведешь себя как больная фанатка из какого-нибудь фильма ужасов? Из тех, в которых за героем охотятся, а потом рано или поздно его расчленяют. Откуда ты вообще знаешь, где он живет?

– Моя подруга спала с его агентом несколько лет назад, – повела плечом Кларисса, поднимаясь по крутой лестнице к парадной двери. – Квартира девять.

– Ты уже несколько лет ходишь с его адресом в голове?

– Это же легко запомнить: три плюс восемь равно одиннадцать, а один плюс один – это два, а два – это день моего рождения. – Кларисса смотрела на Даниэля так, будто он не понимает элементарных вещей. – А девять…

– Тебе говорили, что ты странная? – Даниэль тут же осекся, увидев в ответ ее нахмуренное лицо, и поднял руки в уже привычном жесте. – Но кто я такой, чтобы спорить! Почему же ты не нажимаешь на кнопку домофона? Уж не думаешь ли ты, что тот парень, с которым спала твоя подруга, просто представился агентом Патрика Люмо, чтобы затащить ее в постель?

Кларисса подняла брови.

– Нет, я так не думаю. А что, ты так делаешь? Притворяешься агентом знаменитости? Или, может, вообще известным актером?

– Так делают многие, – пожал плечами Даниэль.

– Но не ты?

– Так я точно не делал.

– Ясно. Значит, делал как-то по-другому. – Кларисса кивнула и нажала на цифру девять на панели у входной двери.

– Месье Люмо нет дома, – отозвался равнодушный голос консьержа.

– А когда он вернется, скажите, пожалуйста? – Кларисса нервно застучала ногой по крыльцу.

– Извините, даже если бы я знал, не смог бы вам этого сообщить. – Консьерж отключился.

– Проклятье! – Кларисса скрестила руки на груди и уставилась наверх. – Ну да, в окнах нет света… Этого я не предусмотрела. Я, конечно, не думала, что Люмо настолько стар, что уже не может выходить из дома, но почему-то была настроена застать его дома.

– Зря ехали, – всплеснул руками Даниэль.

– Что значит зря? – удивилась Кларисса. – Мы подождем.

– А что значит «мы подождем»? Ты обещала вернуть меня домой вечером. Мне завтра на работу! Кларисса! – Даниэль схватил ее за плечи и потряс. – Уже темнеет, между прочим!

– Да, извини. А где ты работаешь, кстати?

– Это имеет значение?

– Вообще, да.

– Стоило узнать об этом, прежде чем сажать меня к себе в машину, не находишь?

Кларисса равнодушно пожала плечами.

– Да я тут подумала, вряд ли ты маньяк… У тебя слишком запоминающаяся внешность. Они как-то скромнее выглядят, что ли.

Она села на ступеньку. Даниэль спустился ниже, чтобы их глаза были примерно на одном уровне.

– Значит, ты не едешь?

– Да нет, зачем? Я уже на месте. Подожду. Если уж Патрик совсем загулял, пойду искать хостел. Но я уже доехала, понимаешь? Я же несколько лет пыталась, все откладывала. Надо доводить начатое до конца.

– Так твой психолог говорит? – Даниэль улыбнулся.

– Да так все психологи говорят. Разве нет? Ты, поди, сам к такому ходишь.

Даниэль навалился на перила спиной и скрестил руки на груди.

– Ты можешь ехать, кстати. – Голос Клариссы стал мягче и тише. – Не то чтобы я тебе разрешаю, тебя же никто не держит. Ты уже мне очень помог. Спасибо тебе. Правда.

Какое-то время они молчали.

– Я, наверное, еще пожалею об этом, – Даниэль почесал лоб, – но на поезде я ехать не хочу, а поймать кого-то на BlaBlaCar уже не получится сегодня…

Кларисса не смогла сдержать улыбку.

– Ты остаешься со мной?

– Да, но только до завтра и при одном условии. – Он поднял указательный палец.

– Я готова рассмотреть ваше условие, месье.

– Мы не будем мерзнуть на крыльце, а вернемся завтра, и сейчас мы пойдем в отель. И не в хостел, а в отель.

Кларисса замялась и помолчала, переводя взгляд с Даниэля на тротуар.

– Если только не очень дорогой, – наконец сказала она. – У меня кредитка не резиновая. – Она поднялась со ступеньки и спустилась по лестнице.

– Нет! Даниэль, я серьезно. Я не собираюсь из-за сиюминутной слабости уступить тебе, а потом жалеть об этой ночи всю оставшуюся жизнь!

– Ну хочешь, я дам тебе денег?

– Вот еще! – фыркнула она. – Я ни при каких условиях не собираюсь отдавать за одну ночевку свою месячную зарплату. И какая мне разница, чьи деньги я возьму – твои или банка. Это неразумно, Даниэль. Я поеду искать хостел, а ты можешь оставаться здесь, конечно.

Они стояли возле одного из самых дорогих сетевых отелей страны, за стеклянными дверями которого маячил консьерж. Это был ближайший отель в пешей доступности от дома Патрика Люмо, но он, как и все гостиницы седьмого округа Парижа, не мог порадовать ценами ни простых туристов, ни только что уволившихся официанток.

– Ладно. – Даниэль вздохнул. – Давай в хостел, но только такой, где есть отдельные номера, я не собираюсь спать в одной комнате с толпой вонючих незнакомцев.

Еще час они провели в машине, выбирая гостиницу в интернете и споря о том, какая лучше, пока, наконец, не договорились. Они выбрали уютный хостел, один из тех, где хозяйка сама принимает гостей на ресепшене. Когда они нашли платную парковку рядом с ним, Кларисса взяла кое-какие вещи из бардачка, свою сумочку, затем достала из багажника огромную дорожную сумку и поставила ее на тротуар, чтобы поправить сбившийся шарф.

– Вот ты… «У меня все необходимые вещи в бардачке», – передразнил ее Даниэль.

Кларисса цокнула языком, закинула на плечо дорожную сумку и двинулась к входу.

– Кларисса! – окликнул ее Даниэль.

– Что? – не останавливаясь, спросила она.

Он подбежал к ней и попробовал выхватить сумку у нее из рук.

– Давай понесу?

– Я и сама могу, – удивленно посмотрела она на него.

– Ну я же мужчина.

– Да, я заметила щетину у тебя на лице.

– Мне несложно донести и приятно тебе помочь.

Кларисса фыркнула.

– Ты из этих, да? – продолжил Даниэль, настойчиво пытаясь вырвать сумку у нее из рук. – Из феминисток?

– Нет. Вовсе нет. Я считаю, что у мужчин тоже есть права. Какие-то есть наверняка. Но о помощи я просить как-то не привыкла. Гораздо проще все сделать самой.

Она так и не отдала сумку. Придерживая ее за лямки обеими руками и наклонившись, чтобы создать противовес, она дотащила ее до входа в хостел и навалилась на дверь, но та не поддалась. Тогда она поднажала плечом на дверь сильнее, но тоже безуспешно. Даниэль отодвинул Клариссу в сторону и потянул дверь на себя, посмотрев на нее с жалостью.

Внутри их встретила хозяйка. Она любезно рассказала обо всех вариантах проживания и провела небольшую экскурсию по первому этажу. В огромном зале сидели люди – одни во что-то играли на приставке в наушниках, другие собрались вокруг стола с настольной игрой, еще парочка сидели и разговаривали на мягком уютном диване с подушками. В углу стояла большая ель с огромными блестящими шарами. Кухня была маленькой, но очень уютной – деревянная мебель и стены, обшитые деревом. На окнах мерцали гирлянды. Тихонько играла популярная рождественская музыка. С этим временем года она у Клариссы не ассоциировалась, потому что почти каждое Рождество она проводила у бабушки.

Я проснулась на заднем сиденье бабушкиного «Пежо». В общем-то, там, где и уснула, – среди бесчисленных пакетов, свертков и коробок. Бабуля не так давно открыла свой магазин и еще не успела разместить внутри него весь товар. Она столько всего заказала из Индии, что пространство ее магазина просто не могло вместить в себя все это. Мы ехали куда-то по темным декабрьским улицам с их светящимися вывесками и развешенными повсюду гирляндами. Это было мое первое Рождество вдали от дома. Вскоре приезжать к бабушке на праздники стало традицией. Вынужденной традицией, потому что не я это придумала, но от этого не менее приятной. С бабулей было легко и весело, с ней можно было говорить обо всем на свете.

– Бабушка, я мечтаю стать певицей.

– О! Это прекрасно! Я считаю, что тогда нужно тренироваться в пении каждый день. Давай начнем прямо сейчас.

Она включила музыку громче – играла рок-версия одной из самых популярных рождественских мелодий, – и мы стали петь. Бабуля знала слова, я – нет, но меня это ничуть не останавливало. Потом бабуля научит меня английскому произношению, и я почти освою даже сложный звук «х» с придыханием, выучу тексты ее любимых песен, и мы еще много лет будем ездить в машине, распевая то про шоссе в преисподнюю, то про дверь на небеса.

Кларисса, как и Даниэль, заселилась в отдельный номер, потому что разница в стоимости между ним и местом в общей комнате была небольшой. Хозяйка хостела предупредила, что завтрак будет с половины восьмого до половины десятого.

Кларисса приняла душ, высушила волосы и, поскольку больше в номере было нечего делать, оделась и спустилась на первый этаж. Хозяйка хостела возилась за стойкой ресепшена, подпевая рождественским песням. Из кухни доносились негромкие голоса и теплый запах готовящейся еды. Вдохнув эти ароматы, Кларисса почувствовала себя как дома. Не в своей квартире в Лилле, а в доме, который она, пожалуй, всегда хотела иметь. Там, где кто-то спокойно готовит еду и заваривает чай. Там, где ведут неспешные разговоры о том, как прошел день. Там, где можно было просто расслабиться.

Она небрежно замотала свой огромный шарф вокруг шеи, натянула шапку и вышла на задний двор. Сиреневый свет сумерек из последних сил сдерживал надвигающуюся темноту. Войти во внутренний двор можно было только из хостела и дома, примыкавшего к нему вплотную. В углу располагалось несколько скамеек и столиков – должно быть, здесь приятно позавтракать в теплое время года или выпить горячий чай зимой. Недалеко от двери хостела стояли качели. Кларисса села на влажное деревянное сиденье, металлические петли неожиданно резко скрипнули, нарушив тишину дворика. Клариссе показалось, что сейчас все выглянут в окна, чтобы посмотреть на нарушительницу спокойствия. Она окинула взглядом окна – нигде даже занавеска не колыхнулась. Тогда она стала раскачиваться сильнее, помогая себе ногами, прямо как в детстве. Волосы, которые она оставила распущенными, развевались, слегка морозный воздух бодрил, изо рта при выдохе вырывались облачка белого пара.

– Вот ты где! – Даниэль показался в дверях хостела.

Кларисса от неожиданности резко затормозила качели.

– Я тебя потерял.

– А где ты меня искал?

– Ну… в номере. А потом выглянул в окно и увидел, как кто-то качается на качелях. Сразу понял, что это ты.

Даниэль подошел и встал рядом.

– Что тебе нужно?

– Ты такая грубая. – Даниэль нахмурился.

– Я же просто спросила, чего тебе. Что здесь грубого?

– Не знаю… Можно же как-то повежливее с человеком, который вызвался развлекать тебя в поездке.

Кларисса засмеялась:

– Ну да, ну да. Вызвался, как же! – Она слегка оттолкнулась ногами от земли.

– Ну хорошо, сначала это больше походило на захват заложника, но сейчас-то я по своей воле остался.

– Зачем тебе это, кстати? Ты так и не сказал.

Даниэль пожал плечами.

– Нам вроде весело, – негромко сказал он.

Кларисса почувствовала, как кровь прилила к щекам, и порадовалась, что на улице уже темно.

– Да и деньги сэкономлю, если ты завтра повезешь меня обратно, – громко добавил он.

– Эй! – Кларисса легонько стукнула его по плечу. Она немного помолчала и добавила: – На обратном пути мне нужно будет заехать к бабушке. Это как раз недалеко от Парижа – совсем небольшой крюк. Ты не против? Давно у нее не была.

Даниэль нарочито громко вздохнул:

– Так и быть. А впрочем, мне и правда не терпится познакомиться с твоей бабушкой, которая научила тебя водить.

Кларисса мило улыбнулась:

– Она многому меня научила, на самом деле. А ты ей понравишься. Удивительно, но ей вообще всегда нравились люди, особенно малахольные, прямо как ты.

– Очень смешно, ага.

Они немного помолчали, глядя куда-то в темноту.

– Тебя воспитывала бабушка? Я столько о ней услышал за этот день и совсем ничего о твоих родителях.

– Бабуля в детстве мне однажды сказала: «Если ты своими словами не преумножаешь добро в этом мире, то лучше помолчи». Вот я и молчу.

– Какая мудрая у тебя бабушка. Как жаль, что мудрость не передается по наследству.

– Эй! – Кларисса снова легонько ударила его по плечу и продолжила: – Но воспитывала меня не бабушка. Мы почти все время жили в разных городах. Меня воспитала улица, – добавила она драматичным шепотом и усмехнулась. Даниэль улыбнулся. – Но это не потому, что я якшалась с какой-то гангста-шайкой. Я просто болталась на улице как можно дольше, чтобы только не возвращаться домой. Сначала я уламывала девчонок из школы погулять со мной после уроков, но, так или иначе, когда они возвращались домой намного позже позволенного или в рваной и грязной одежде, их родители запрещали им гулять со мной. А они, как оказалось, были все такие послушные…

– Что? В рваной и грязной одежде?

– Ну да, пока гуляешь, разное может случиться вообще-то. – Кларисса развела руками. – Мы же лазили по заборам и деревьям, иначе какой смысл гулять?

– Действительно… – с сарказмом сказал Даниэль. – Никакого смысла.

– Ну так вот. – Кларисса не обратила на него внимания. – В конце концов я стала гулять одна. Потом наступала зима, становилось совсем холодно, и я приходила в местную библиотеку на нашей улице. Сидела там часами до самого закрытия. Мне кажется, я перечитала там все книги. Некоторые даже несколько раз. Есть ощущение, что в библиотеке я научилась гораздо большему, чем в школе. Тем не менее мои культурные посиделки в гордом одиночестве превратили меня из странной девчонки в настоящего изгоя.

Кларисса пожала плечами и перевела взгляд на Даниэля. Тот смотрел на нее по-доброму, с грустью в глазах.

– Ой. Вот только не надо меня жалеть. Я счастлива, что не росла каким-нибудь избалованным ребенком вроде тебя.

Жалость мгновенно улетучилась из взгляда Даниэля, и он сжал губы, раздув ноздри.

– Все, Кларисса, я пошел спать. Спокойной ночи. – Он встал и направился к двери в хостел.

– Эй, ну ладно тебе! Подожди меня! – Кларисса побежала за ним. – Какие все-таки они ранимые, эти избалованные богатенькие дети…

Забежав в хостел, Кларисса врезалась в Даниэля, стоявшего прямо около двери.

– Ты хочешь есть? – спросил он, будто две секунды назад не собирался ложиться спать.

– Было бы неплохо. Но я не пойду с тобой в мишленовские рестораны, ты меня так скоро разоришь.

Даниэль засмеялся:

– Конечно!

Прогулка

– И все равно я не понимаю, зачем было так сопротивляться. Ну принесли тебе капучино вместо латте, разве это проблема? – сказал Даниэль, когда они, поужинав, вышли из пиццерии.

– Не люблю молочную пену. К тому же они не добавили корицу, а я ведь просила с корицей и ванилью.

– Ваниль! Так по-девчачьи пить ванильный кофе. Все девчонки такое любят, да?

Кларисса нахмурилась.

– Откуда я знаю. Ваниль любят все, это один из самых уютных запахов. И, поверь, во мне из ванильного только выпитый кофе. И то ненадолго.

Даниэль засмеялся.

– Не хочешь прогуляться? – спросил он. – Как будто потеплело.

– После еды всегда так кажется, – отмахнулась Кларисса.

– Я серьезно, пошли. – Даниэль потянул ее за руку. – Быть в Париже под Рождество и даже не прогуляться? Тем более уже совсем стемнело, будет красиво.

– Ну ладно, – нехотя отозвалась она.

Рождественские украшения сверкали повсюду, блики отражались от мокрого темного асфальта. Деревья, украшенные гирляндами с лампочками, ярко освещали улицы, и, несмотря на поздний час, было очень светло.

– Жаль, что галерея «Лафайет» уже закрыта, – сказал Даниэль, когда они проходили мимо ярко украшенного здания.

– «Лафайет»… – задумчиво протянула Кларисса и, немного помолчав, добавила: – Да, одно из красивейших мест под Рождество. Ты, наверное, вместо того чтобы находить подарки под елкой как простые смертные дети, ехал с родителями сюда, и они покупали тебе все, на что ты указывал пальцем.

– Я вот весь день не могу понять. Почему ты вообще решила, что я богатый? Может, поделишься?

– Я знаю, в каких магазинах продается одежда, которую ты носишь.

Даниэль окинул взглядом свое пальто, рубашку, брюки и шарф.

– Может, это просто гениально сделанные копии дорогих брендов?

Кларисса поморщилась.

– Если копия действительно сделана гениально, то она тоже будет стоить немало.

– А может, у меня и нет таких денег, а я беру кредиты и потом годами расплачиваюсь за свои рубашки? Может, просто пускаю пыль в глаза?

– В это охотно верю, – улыбнулась Кларисса.

– Конечно, люди всегда охотно верят в то, что они хотят увидеть.

– Ну то есть ты хочешь сказать, что я ошибаюсь и ты нищий… эм… управляющий банка или кто ты там?

Даниэль усмехнулся.

– Зарплата у меня совершенно обычная.

Кларисса недоверчиво смерила его взглядом.

– Но мои родители, пока я еще учился в школе, выгодно инвестировали деньги из фонда, который они держали в банке на мое образование.

Кларисса скривилась.

– Ну а я о чем?

– Что? – запротестовал Даниэль. – Я же фактически стал жертвой! Они не посоветовались со мной и все деньги, отложенные на меня, пустили в сомнительное предприятие!

– Не такое уж и сомнительное, раз у них все получилось. Наверняка они знали, что делают. Да и все равно это были не твои деньги. Они их зарабатывали и могли делать с ними все что угодно. В их обязанности вообще-то не входило копить на твое образование. Пошел бы после школы мыть сортиры и копить на Сорбонну или что там у тебя было… Не умер бы.

– Ну и ладно, – смирился Даниэль.

– Почему тебя вообще так волнует, что в моем представлении ты из богатеньких?

– Дело же не в деньгах, а в твоем убеждении, что раз уж они есть у человека, то он просто везунчик, не знавший горя. Поверхностный и пустоголовый.

– Или так, или чванливый сноб.

– Ну вот видишь, ты сразу клеймишь человека и даже не пытаешься узнать его поближе. Нельзя вешать ярлыки на людей. Люди разные.

Кларисса внимательно посмотрела на серьезное выражение лица Даниэля.

– А ты ведь тоже ходишь в магазины с дорогой одеждой? – Его вдруг осенило. – Иначе откуда ты знаешь, сколько стоит мое пальто? Вряд ли ты увидела его на модели в журнале и с ходу определила, что это оно на мне.

– Каюсь, – подняла руки Кларисса. – Я захожу иногда в такие магазины. Но это исключительно в терапевтических целях.

– Что? – улыбнулся Даниэль. – Это все твоя легендарная интернет-терапия?

– Смейся-смейся. – Кларисса показала ему язык.

– Нет, серьезно, что за терапевтические цели?

– Я так приобщаюсь к богатству. Заглядываю в дорогущие магазины, брожу между рядами, трогаю эти приятные ткани, нюхаю ароматы туалетной воды. Как бы делаю это частью и моего мира тоже.

– И как? Помогает?

– Если честно, не очень. Внутри все продавцы косятся на меня, будто я собираюсь украсть что-то. А когда выхожу оттуда, ощущаю себя еще хуже, ведь у меня этого всего нет. Как будто мир богатых выплевывает меня, вздохнув с облегчением.

– В бесплатных видео в интернете явно чего-то недоговаривают, тебе так не кажется?

– Возможно.

– Но перед Рождеством ты же бывала в галерее «Лафайет»? – Даниэль решил вернуться к тому, с чего они начали.

– Да, мы с бабулей всегда гуляли в декабре по Парижу и обязательно заходили туда. Но для меня это не какой-то торговый центр с магазинами. Для меня это музей. Все очень красиво, «экспозиции» в витринах каждый год разные, и толпы, толпы народа. Хорошо, что она закрыта. Если бы мы зашли, мне бы стало грустно, что мы не с бабулей.

– Но ведь она до сих пор живет где-то неподалеку? Под Парижем, ты говорила?

– Да.

– Значит, можно возобновить традицию? Я думаю, что на пару дней любую работу официантки можно отложить.

– Со временем стало сложнее выбираться куда-то вместе… – тихо сказала Кларисса и добавила обиженным тоном: – И я сейчас изо всех сил стараюсь не ткнуть тебя в то, что ты навесил на меня ярлык официантки, как будто я всегда разносила еду в кафе. И всегда буду.

– Прости. Но я не это имел в виду. Я же не знаю, кем ты еще работала. Да и нет ничего плохого в том, чтобы быть официантом.

Кларисса недоверчиво посмотрела на него.

– Да честно. – Даниэль пристально посмотрел на Клариссу и вдруг остановился. – Если мы свернем вот сюда, – он показал рукой направление, – то выйдем к саду Тюильри, а там рождественский рынок. – Он посмотрел на наручные часы. – Должен быть еще открыт. Во сколько он закрывается? Ближе к полуночи?

Кларисса пожала плечами и развела руки в стороны.

– Не знаю, давай проверим.

Хотя уже был двенадцатый час, в Тюильри толпился народ. В несколько рядов выстроились палатки-домики со всякой всячиной. На крыше каждого такого домика висела гирлянда, а внутри суетились торговцы.

– Хочешь что-нибудь выпить? – спросил Даниэль, подводя Клариссу за руку к одной из палаток с едой и напитками. Темноволосый парень с густыми черными бровями, который стоял за прилавком, широко улыбнулся им:

– Добрый вечер!

Кларисса кивнула, разглядывая черную доску, на которой мелом были написаны цены.

– Здравствуйте, – ответил Даниэль. – Будьте добры, имбирный эль со специями. – Он вопросительно посмотрел на Клариссу. – Присоединишься? Или, может, глинтвейн?

Кларисса поморщилась.

– Нет, – резко ответила она. – Ничего алкогольного. Я бы выпила горячий шоколад.

Даниэль слегка нахмурился и задумчиво перевел взгляд на парня за прилавком.

– А знаете, мы оба будем горячий шоколад. – И, секунду подумав, добавил: – С зефирками.

Кларисса с благодарностью посмотрела на Даниэля. Через минуту у них в руках были стаканчики с темным густым шоколадом, на поверхности которого плавали маленькие белые зефирки, присыпанные корицей. Кларисса несла свой стаканчик, обхватив обеими руками, и время от времени вдыхала согревающий аромат.

– Что-то не так с алкоголем? – наконец нарушил молчание Даниэль. – Тебе нельзя? Ты здорова? Все в порядке?

Кларисса от такого напора даже замедлила шаг, уставившись на Даниэля.

– Да все со мной нормально. Просто терпеть не могу запах алкоголя.

– Надо предупреждать о таких вещах. Вот я бы сейчас напился эля, а ты бы со мной перестала разговаривать.

– Я же не могу тебе запретить пить алкоголь.

– Но если ты перестанешь со мной общаться, я бы хотел знать заранее, чтобы делать осознанный выбор. Понимаешь?

– Наверное… – Кларисса высунула язык и подцепила им одну зефирку. – Думаю, я не привыкла так общаться, – добавила она, прожевав. – Обычно я делаю то, что считаю нужным, и ничего ни у кого не спрашиваю. Соответственно, не имею привычки диктовать свои условия другим.

– Справедливо, конечно, но это мало похоже на дружеское общение.

Они прогулялись по рядам рождественского рынка, маневрируя между парочками и целыми семьями, перегораживающими проход то тут, то там. И, выкинув уже пустые стаканчики, подошли к большому катку. Несколько человек катались по одному или по двое, а в самом центре на льду два подростка пытались устоять, опираясь друг на друга, чтобы сохранить равновесие.

– Я, наверное, так же выглядел, когда учился кататься. – Даниэль смотрел на них, улыбаясь. – Я только лет в тринадцать научился кататься… Да, точно. Тогда к нам еще приехали родственники из Швейцарии, и дядя взялся учить меня стоять на коньках. Думаю, он быстро пожалел о своей инициативе.

Кларисса стояла молча и смотрела на голубоватые огоньки гирлянд, протянутых над катком.

– А ты когда научилась кататься?

– Что? – Кларисса будто вернулась из собственных мыслей. – Я не училась.

– Как так? – Даниэль в недоумении уставился на нее. – Ты не умеешь кататься на коньках?

– Да почему…

Даниэль с облегчением улыбнулся, а Кларисса продолжила:

– Может, и умею, я же не пробовала. Как знать.

– Ого! – удивился Даниэль.

– Ну что? Не помню, чтобы мы с родителями куда-то ходили веселиться. А бабуля никогда не была большим фанатом катков. Она никогда не предлагала покататься, по крайней мере.

– Нужно научить тебя! – воодушевился Даниэль.

– Кому нужно? Тебе? Мне не нужно. – Кларисса стала отходить от ограждения.

– Да ладно тебе, это весело!

– Успокойся, Даниэль, – замотала она головой. – Ты просто перебрал с зефирками. Тебе сахар в голову ударил.

Он потянулся к Клариссе и успел схватить ее за руку, прежде чем она ее отдернула. Он подтянул ее к себе, взялся обеими руками за ее руки и завел их за свою спину так, что Клариссе пришлось подойти к нему почти вплотную.

– Хотя бы на полчасика. – Даниэль посмотрел на нее умоляющим взглядом.

– Нет, я правда очень боюсь, – из последних сил отнекивалась Кларисса, понимая, что ей уже сложно противостоять напору Даниэля. – Давай я морально подготовлюсь, и ты меня обязательно научишь. Только не сегодня. – И шепотом добавила: – Пожалуйста.

Даниэль задумался, и в этот момент какой-то мужчина в очках громко объявил, что через пятнадцать минут каток закрывается.

– Тебе просто повезло, – сказал Даниэль, продолжая держать ее за руки и смотря ей прямо в глаза. – Тогда в следующий раз, когда мы увидим каток.

Кларисса кивнула и, не выдержав его пристального взгляда, стала в растерянности водить глазами по сторонам. Тогда Даниэль медленно разжал пальцы, и она отошла от него.

– Твое обещание я запомнил. – Он коварно улыбнулся. Кларисса прочистила горло, отводя взгляд, и скрестила руки на груди.

– Мне кажется, надо уже возвращаться в хостел, – сказала она.