Двое из Холмогорья

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Из окна, с безопасного расстояния, за всем происходящим наблюдали леди Истра-Сидония и ее семейство почти в полном составе, точнее — супруг и брат. Для Теофраста места в окне не хватило из-за его огромных плеч, и он был вынужден с некоторой завистью прислушиваться к доносящемуся сюда голосу кузена Терибальда, распекающего армию монстров с яростью и умением прирожденного капрала. Правда, было в комнате еще одно окно, но из него было гораздо хуже видно.

— Думаешь, это сработает? — поинтересовался Бальдвин у сестры.

— Как пить дать, — фыркнула леди Истра-Сидония. — Ортана девочка красивая и неглупая, а я навела на нее магический макияж. Немного чар привлекательности, чуть-чуть сладострастия — да за нею любой пойдет на край света, не то что этот придурок!

— Дорогая, тебе не кажется, что не стоит недооценивать нашего племянника? — робко поинтересовался ее супруг. — Тот, кто сумел приручить дракона, не может быть придурком. Эти звери очень тонко чувствуют, кто есть кто!

— Вот именно, — прогудел за их спинами Теофраст и встал на цыпочки, чтобы увидеть хоть краешек двора. — Если бы вы мне разрешили завести хоть самого маленького дракончика…

— Нет! Нет и еще раз нет! — прошипела леди Истра-Сидония. — Мы эту тему закрыли, когда тебе было четырнадцать, и договорились к ней не возвращаться! Дракон по определению не может быть маленьким! Эти звери очень быстро растут!

А если они будут есть с такой же жадностью, как этот… этот… ну, в общем, как он, — она не нашла подходящего слова и ткнула пальцем вниз, — меньше чем через полгода он вымахает настолько, что все здесь разломает!

— Или слопает, — усмехнулся Бальдвин. — Сестричка, дракон вполне может жить и во дворе замка. Он будет улетать в поисках корма и прилетать обратно по первому зову, — неожиданно поддержал он племянника. — Кстати, тебе не кажется, что именно из-за того, что эти звери чуют, кто есть кто, твой план может не сработать?

Леди Истра-Сидония раздраженно дернула ногами — она висела на подоконнике, перегнувшись. У ее супруга впервые возникла мысль, что судьба дает ему шанс совершить убийство и остаться при этом невиновным.

— Ну вот! Вот! — как раз в этот момент воскликнула она, отвлекая мужчин от своей судьбы. — У нее все получилось! Когда хотим, мы, женщины, можем быть ужасно убедительны! Смотрите все! Он идет за нею как телок на привязи! М-му! Моя девочка! — Она послала вниз воздушный поцелуй. — Ах, как жаль, что у меня только сын! Лучше бы я родила дочку! От ее больше пользы!

— Угу, — хмыкнул Бальдвин. — Вы бы вдвоем интриговали, мы все вздрагивали от каждого громкого звука.

Супруг леди Истры посмотрел на родственника и в душе искренне с ним согласился.

— Осталась самая малость. — Женщина спрыгнула с подоконника, помешав своему мужу стать вдовцом, и потерла руки. — Сейчас этот олух ворвется к Повелителю, начнет что-то у него требовать, Повелитель разгневается и… Вуаля! Одним племянником меньше! Эй! Свиллы! Кто-нибудь! Живо! Вина!

Рядом тут же возникла девушка с подносом, на котором стояли кувшин и несколько наполненных кубков. Мужчины не спеша разобрали их.

— М-м-м, Истра, — промолвил Бальдвин, ощупывая и раздевая взглядом девушку-рабыню, которая прекрасно понимала его взгляды, бледнела, смущалась, но не смела исчезнуть без приказа хозяйки, — а тебе не кажется, что праздновать победу еще рановато?

— А мы пока не отмечаем, — отозвалась та. — Просто у меня в горле пересохло. Отмечать будем большим банкетом. Будут танцы, море вина, угощение…

— И другие удовольствия, — хохотнул Бальдвин и незаметно ущипнул рабыню за ягодицу. — Приходи ко мне, красавица. А вздумаешь артачиться, я прикончу тебя. Или не тебя, а любого другого свилла, который мне попадется. И буду убивать твоих сородичей, пока ты не придешь. Поняла? — Девушка подняла на него расширившиеся от ужаса глаза и кивнула.

Хлопнула дверь. На пороге возникла леди Ортана. Она была бледна и немного растрепана, а дышала так тяжело, словно бежала всю дорогу.

— Он, — девушка оперлась о косяк, — пошел туда. К Повелителю!

От полноты чувств леди Истра-Сидония поцеловала мужа в ухо.

Повелитель был разгневан. Лейр — тоже. Может быть, именно поэтому, когда юноша ворвался в зал, волоча за собой на поводке возмущенно верещащего дракончика (маленький зверек пытался протестовать против такого способа передвижения, но у него не слишком получилось), он не заметил опасного блеска в глазах, видневшихся из-под капюшона. Более того, в праведном гневе Лейр затормозил только перед троном, упер руки в бока и начал с места в карьер.

— Это как же, прах тебя побери, прикажете понимать? — начал он, не давая Повелителю рта раскрыть. — Мы с вами о чем договорились? О том, что будем мир завоевывать! Прошло уже три дня! ТРИ! — Он показал три пальца. — А что с места сдвинулось? Ни-че-го! Ни войска не подтянулись, ни разведка не работает! А про состояние гарнизона я вообще молчу! С таким воинством нужно не мир завоевывать, а молиться, чтобы никто не пришел и не захватил нас всех! Оружие не чищено, доспехи ржавые, большинство новобранцев меча в глаза не видели, а некоторым место не на поле боя, а на кладбище. Кто воюет с таким войском? Вы Повелитель или кто? Я тебя… то есть вас… спрашиваю!

— Я Повелитель… — начал восседавший на троне колдун.

— Чучело ты огородное, а не Повелитель! — в сердцах сплюнул Лейр. — Ничего не делаешь, только на троне сидишь…

Повелитель медленно выпрямился, все еще сжимая руками подлокотники кресла. Что-то угрожающе заскрипело, словно заржавевший механизм приводили в действие после долгого перерыва. В зале опять сгустилась тьма, откуда-то потянуло зеленоватым едким дымом, ощутимо похолодало.

— Я Повелитель, — проскрежетал колдун. — Как ты смеешь, жалкий человечишка…

— Вот только не надо взаимных оскорблений, — попятился Лейр. — Я понимаю — работа нервная, попробуй покомандуй таким сбродом! У меня дома ситуация похлеще. Короче, обстоятельства сложилась не ахти, но не стоит так переживать. Извините, погорячился! Кто еще правду скажет, как не свои люди?

— Жалкий человечишка… — снова начал Повелитель.

— Я сказал — не надо оскорблений! Я же извинился, — возмутился Лейр. — А потом, если бы я был таким жалким и ничтожным, зачем бы вы за мной посылали? Если я тебе… ладно-ладно, вам! — исправился он, заметив, что Повелитель начинает шипеть и раздуваться на манер кобры. — Но если я вам так уж нужен, может, стоит проявлять ко мне хоть немного уважения?

— Жалкий смертный! — взревел потерявший терпение Повелитель. — Да я не прикончил тебя в первый же день только потому, что надеялся, что ты отыщешь мне кристалл, над созданием которого работал твой отец!

— Какой кристалл? Впервые слышу! — отрезал Лейр. — Не знаю я никакого кристалла! В глаза не видел…

Молния с шипением ударила в то место, где он только что стоял. Повелитель зарычал, вскинул руки. Такого Лейр предвидеть не мог. Скольких уже он испепелил вот так, с одного удара! Пятна на полу — это не просто абстрактный рисунок, это все, что осталось от тех, кто осмеливался с ним спорить. Но этот тип…

Новая молния выбила крошку из пола, образовав в нем дырку, но результат тот же. Вот только Лейр в ответ показал кулак.

— Нервы лечить надо! — заявил он. — Водички попить и кровь пустить. Я знаю как! Я умею! Одного дядюшку уже вылечил. У него тоже припадки… Ой! — Он шарахнулся от третьей молнии. — Были. Но не такие. Вам… Ой! Это не поможет. Вам надо… ой, мама! В мокрую простыню и ненадолго… Ой! Да что вы все деретесь-то? Я к вам с открытым сердцем, а вы…

Повелитель шипел и плевался, а вокруг него вился смерч. Он стрелял молниями уже из двух рук, практически не целясь, просто потому, что впервые в жизни его вывели из себя. Этот ненормальный юнец не просто уворачивался от его молний — он еще и не прекращал сыпать советами, как вылечить Повелителю его расшатанные нервы. Уже за одно это его следовало испепелить, но от молний он уходил, а все прочие заклинания отскакивали от него, не причиняя особого вреда.

Так, например, парализующее заклинание заставило его только расчихаться. Чихал юнец так отчаянно, что просто не почувствовал «болевого» заклинания, которое обычную жертву заставляет корчиться и выть от боли, а тех, кто послабее, — грызть себе руки и терять сознание. А заклинание, лишающее противника веса и этим дезориентирующее, лишь прибавило Лейру прыгучести, что он не замедлил прокомментировать в свойственной ему манере.

— Ой, как здорово! Ух ты, как я могу! — верещал он, прыгая на высоту полтора человеческих роста и ухитряясь при этом еще и кувыркаться в прыжке. — Да я теперь мог бы на ярмарках выступать!.. Ой, что это? Щекотно! Ой, не надо! Я щекотки боюсь! — Он захихикал, заставив Повелителя окончательно потерять голову и разразиться потоком брани. — Чего-чего? — поинтересовался Лейр, когда колдун выдохся. — Повторите, пожалуйста! Мне завтра перед вашими войсками речь произносить, эти слова, думаю, их вдохновят!

Повелитель взвыл и, выпустив последнее заклинание полного обледенения, рухнул в кресло.

Причина такой необыкновенной прыгучести, ловкости и живучести Лейра болталась на другом конце поводка, сопротивляясь из последних сил. Драконы, как известно, существа магические, а те, которые появились на свет не из яйца, как все нормальные животные, а посредством колдовства, вдвойне восприимчивы к магии. Маленький зверек заранее чувствовал, куда ударит следующая молния, и спешил убраться с линии атаки, всякий раз уводя за собой и Лейра, который ни за что не желал расстаться со своим любимцем.

На какие-то несколько блаженных секунд наступила тишина, Повелитель позволил себе расслабиться и закрыть глаза. Нет, больше он никогда не повторит такой ошибки и всякий раз станет по пять… нет, по семь раз проверять информацию о каждом, кого призовет под свои знамена. И кто его надоумил вызвать вместо пропавшего чародея его непутевого сынка? Понадеялся на отличный аттестат: мол, отличник, усидчивый, характер спокойный, выдержанный. Ничего себе спокойный! А кто же тогда буйный?

Рядом раздалось деликатное покашливание, кто-то постучал согнутым пальцем в подлокотник кресла.

Повелитель вздрогнул и подпрыгнул на месте.

— Кхм-кхм, — промолвил подошедший чересчур близко Лейр. — Я, конечно, прошу прощения и все такое, но аудиенция, надо полагать, закончена? Я могу идти?

Повелитель открыл глаза и возблагодарил всех духов мироздания и самого себя в первую очередь за то, что в зале так темно и, даже стоя вплотную, этот тип не может видеть его лица под низко надвинутым капюшоном. У парня на волосах был иней, одежда хрустела, словно забытое на морозе белье, но в остальном он был жив-здоров. А ведь должен был стать ледяной статуей. Может, рискнуть и превратить его в камень?

— Не советую, — тут же откликнулся Лейр. — Вам вредно волноваться. Может, все-таки попробовать пустить кровь? Я уже напрактиковался! — Он вытащил кинжал и поиграл им перед носом Повелителя. На клинке блеснули вытравленные руны — в руках юноши был ритуальный нож для сбора крови и совершения особо сложных жертвоприношений (конечно, на языке Повелителя «сложных» — значило «жестоких» или «извращенных»).

— Где ты это взял? — прохрипел Повелитель, не сводя глаз с острия, блеск которого завораживал его, как удав завораживает кролика.

— У папы в кабинете, — честно ответил Лейр. — Там столько железа… Кстати, это идея! Ничего, если я новобранцам раздам все те мечи, топоры, алебарды и копья? На всех не хватит, но сотни две вооружить можно. Элиту, так сказать.

— Ты хоть знаешь, что это за кинжал?

— Нет, а что?

— Хорошо, — вздохнул Повелитель, — что не знаешь. Крепче спать будешь.

— Ага. — Лейр внимательно осмотрел оружие, потрогал его кончик, проверяя остроту, и сунул за пояс — А с вами можно нормально разговаривать! — Он даже протянул руку, чтобы потрепать Повелителя по плечу, но вовремя заметил, как тот напрягся, и отдернул руку. — Ладно-ладно! Но вам что-то надо делать с этой интимофобией! Как вы живете-то? Небось и с женщинами дела не имеете?

— Чего-чего? — Повелитель выпрямился, чувствуя, что опять начинает закипать, причем во всех смыслах этого слова. В запасе у него остались неиспользованными только несколько опасных заклинаний, но действовали они только на расстоянии десяти саженей, так что, пока этот ненормальный терся на расстоянии вытянутой руки, Повелитель волей-неволей не мог ему ничего сделать.

— Ин-ти-мо-фо-бия! — по слогам произнес Лейр. — Слово такое. В книжке прочел. Это когда боишься всяких контактов с людьми. Зря вы это, Повелитель! Право слово, зря! Даже девушку поцеловать не можете. А ведь это… так здорово! — Юнец мечтательно вздохнул.

— Мне… мне не нужно, чтобы ко мне прикасались! — прохрипел Повелитель. — Ко мне нельзя прикасаться!

— Так вы больны! — всплеснул руками Лейр. — Так бы сразу и сказали. Лечиться не пробовали? Есть домашние средства…

— Уйди! — взвыл Повелитель. — Чего ты ко мне привязался?

— Это не я, — отступил Лейр. — Это вы ко мне привязались! Я был делом занят, а вы меня оторвали от войска и зачем-то позвали! Чего надо? Говорите быстрее, да я пойду!

Повелитель почувствовал, что сходит с ума. Такого с ним давно не было. Можно сказать, никогда.

— Я? — протянул он, подавшись вперед. — Тебя? Вызывал? Когда?

— Только что! Передали, что желаете меня видеть, и немедленно! Так чего надо-то?

Повелителю понадобилось несколько секунд, чтобы переварить информацию и сделать соответствующие выводы.

— Кто тебя ко мне отправил? — произнес он тоном, который явно не сулил ничего хорошего. Лейр сразу раскусил, куда ветер дует.

— Ну уж нет! — уперся он. — Настоящий лорд никогда не поставит под удар леди. Тем более что это его… мм… родственница! Вам понятно?

— Вполне, — кивнул Повелитель.

— Раз так, я пошел. — Лейр откланялся и стал спокойно спускаться по высоким ступеням трона, постепенно натягивая поводок. Когда поводок натянулся до предела, юноша оглянулся и подергал его, проверяя, за что зацепился дракончик.

— Ням-чавк-чавк, — отозвалось на том конце.

— А-а-а-а! — по нарастающей завыл Повелитель, совершенно несолидно поджимая ноги и отчаянно дергая подол мантии, который уже почти целиком скрылся в пасти маленького зверька. Дракончик уперся всеми конечностями, стиснул зубы и помотал головой, всем своим видом показывая, что расставаться с такой вкуснятиной не намерен.

— А-а-а! Убери его от меня! Убери-и-и! — заверещал Повелитель, не делая, однако, попыток вырваться. В отличие от Лейра, он знал о драконах многое и не желал рисковать.

— Фу! Брось бяку! — прикрикнул Лейр, бегом возвращаясь на место. — Вечно всякую дрянь в рот тащишь! А если живот заболит? Чем я тебя лечить буду?

С этими словами он схватил дракончика поперек туловища и что было сил потянул на себя. Повелитель намек понял с полпинка и уперся в подлокотники, не давая стянуть себя с трона. Маленький зверек поджал лапки и закатил глаза.

Некоторое время на вершине пирамиды продолжалось перетягивание каната. В роли каната выступал дракончик. Первой не выдержала надкушенная ткань. С характерным треском она подалась, и Лейр кубарем скатился с пирамиды, так и не выпустив зверька из рук. Пересчитав спиной и боками ступеньки, он с кряхтением выпрямился и высказал все, что думает о строителях. Дракончик, который в момент приземления оказался сверху, чувствовал себя значительно лучше. Настолько лучше, что не успел юноша выпрямиться, как тот встал на задние лапки и облизал ему физиономию.

— Тьфу! Ну зачем языком в рот! Фу! Что ты ешь, что у тебя так изо рта воняет? — ворчал Лейр, с трудом отпихивая питомца. — Нет, надо начинать следить за твоим рационом. Что должны есть маленькие дети? Молоко и кашу?

Повелитель с высоты своего трона следил за ним, впервые в жизни испытывая странное желание сойти вниз и присоединиться к этой парочке. Хотя бы потому, что в радиусе двух метров от дракончика тебя максимум съедят, а минимум — заслюнявят до полусмерти. Зато больше никаких проблем! От исполнения этого желания его удержало плачевное состояние мантии — значительный кусок подола отсутствовал, а то, что уцелело, было мятым и мокрым от слюны.

Спихнув с себя дракончика, который тут же принялся прыгать и скакать вокруг, Лейр бодро направился прочь, но на полпути обернулся:

— Так вам точно ничего не надо? Лучше скажите сейчас, пока я не очень занят!

«Надо! — хотел воскликнуть Повелитель. — Надо, чтобы ты убрал куда-нибудь своего зверя и убрался сам!» Но он подавил страстное желание высказать это — и еще многое — в лицо ненормальному сыночку лорда Годфруа и вместо этого покачал головой:

— Нет. Ничего… только-Последние слова он произнес очень тихо, да и то дождавшись, пока Лейр отойдет подальше:

— Только узнать, кто мне это подстроил!

— Смотрите, что там?

Возглас Теофраста отвлек остальных от важных дел. Лорд Бальдвин тискал безответную рабыню, щупая ее сквозь платье везде, где мог дотянуться. Леди Истра-Сидония поздравляла племянницу и снимала с нее слой за слоем заклинание привлекательности, пока ее супруг смотрел в другую сторону и методично накачивался вином. Леди не хотела, чтобы супруг догадался, на что ей пришлось пойти и как серьезно приукрасить свою внешность и свои достоинства, чтобы он на ней женился. Принц-изгнанник, практически наследник престола! Правда, в Паннории таких «принцев» пруд пруди, поэтому страна и живет в состоянии перманентной междоусобной войны — всегда находится какой-нибудь бастард или просто «лишний» кузен, которому тоже хочется примерить корону. Выходя замуж за паннорского принца, леди Истра-Сидония рассчитывала, что он, получив магическую поддержку в лице ее семейства и самого Повелителя, тут же кинется завоевывать трон, но немного ошиблась. Принц так обрадовался тихой гавани, где его никто не отравит и не подошлет наемных убийц, что сложил оружие и навсегда заслужил презрение «любящей» жены. Самое противное, что сынок пошел в него — ростом и сложением как столетний дуб, и мозгов столько же. Нет, жаль, что она не родила девочку!

Оставив все дела — на Ортане так и осталось висеть несколько слоев заклинаний привлекательности, так что со спины и с левого бока она смотрелась жутко сексуально, — все скопом ринулись смотреть, в чем дело. Теофраста оттерли в сторону, но он и сам уступил место, поскольку уже успел увидеть, как во двор решительным шагом выходит…

— Не-е-ет! — простонала леди Истра-Сидония, сжимая кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони, и она опять застонала, на сей раз от боли. — Этого не может быть! Он не должен был уцелеть!

— И тем не менее, дорогая, твой план не сработал, — пожал плечами ее супруг.

— Он не мог не сработать! — воскликнула леди Истра. — Ты, корова! Ты все ему правильно сказала? — внезапно напустилась она на племянницу. — Ничего не перепутала? Ты послала точно его к Повелителю?

— Да, тетушка. К Повелителю, как вы и приказывали, — лепетала та, отступая перед яростным напором.

— Успокойся, сестренка! Ну не получилось у тебя укокошить Терибальда, и что? — хмыкнул Бальдвин. — Признай, что он умнее тебя, и уступи место профессионалам!

— Профессионалам? — разъярилась леди Истра. — Уж не тебе ли, мясник?

Она взмахнула рукой, выкрикнула коротенькое слово, и орда Бальдвина отбросило к стене с грохотом и лязгом. Слоив магическую плюху, он зарычал и встал в стойку, выхватил вое оружие и отвесил сестре ответный удар.

Леди увернулась, но разбитая ваза, которая приняла на себя молнию, так ее расстроила, что она тут же раскинула руки стороны. Подчиняясь ее жесту, вся мебель пришла в движение и атаковала боевого мага.

Теофраст решил было вклиниться между ними, но вовремя вспомнил, что главная обязанность воина — защищать мирное население.

— Здесь становится опасно, — сказал он. — Пойдемте отсюда, папа. И вы, девочки, тоже уходите!

«Девочки», леди Ортана и рабыня-свилла, переглянулись и рысью бросились под защиту великана. При этом кузина оказалась к нему левым, привлекательным, боком, и Теофраст подумал, что, пожалуй, сам не прочь на ней жениться. Опять же волшебница в доме. В крайнем случае все проблемы решит. Дверь захлопнулась. Изнутри тут же послышался взрыв и запахло духами.

За всем этим через хрустальный шар наблюдал лорд Дагоберт и потирал руки. Он недолюбливал кузину, как, впрочем, практически и всех своих родственников. Именно поэтому он не понимал, отчего, потеряв первую жену и детей-двойняшек, его старший брат Годфруа так переживал. Даже свою дочь, Милицу, он ненавидел — за то, что осмелилась родиться не мальчиком и не блистала умом и талантами. Лорд Дагоберт был единственным, кто только внешне переживал трагедию, случившуюся с кузеном Олфильдом, и много бы дал за то, чтобы Годфруа действительно оказался мертв. К несчастью, доказательств этого у него не было.

Теперь его мнение относительно способностей своих родственников получило подтверждение. Никто из семейки ни к чему не способен. А раз так, придется браться за дело самому. Повелитель еще оценит его и наградит по заслугам.

Для этого нужна малость — отправить на тот свет племянника Терибальда. Он с этим справится.

Терибальд выдохся первым. Последние несколько минут он вообще еле переставлял ноги, а тут вдруг прислонился к стене и закрыл глаза.

Керагаст с тревогой тряхнул его за плечо:

— Эй! Что с тобой? Тебе плохо?

На молодом человеке действительно не было лица. Доказательством тому служил магический огонек, освещавший путь. Огонек еле мерцал и все больше походил на пламя слабой церковной свечки, потому что почти не давал света.

— Я, — не открывая глаз, прошептал Терри, — сейчас. Погоди. Я только отдышусь и… Еще несколько минут!

— У нас и одной нету! — взвыл Керагаст, с тревогой прислушиваясь к доносящимся шагам.

Их гоняли уже больше часа — сколько конкретно, никто сказать не мог. По внутреннему времени Керагаста, прошло уже часа два точно, но эти часы могли сбиться — в Ордене учили ускорять свое время в период схватки. Этих коротких стычек прошло уже четыре, и молодой рыцарь был уверен, что просто «пропустил» минут тридцать. В известных условиях эти полчаса могли стоить жизни не только им.

По пятам двух беглецов шел почти весь Орден — так казалось молодым людям, поскольку количество преследователей не уменьшалось. Керагаст, стиснув зубы, молясь и ругаясь попеременно, уже отправил на тот свет десятка полтора преследователей, рыцарей и оборотней, но все было безрезультатно. Счастье еще, что за ними не шли мертвяки. С этими они бы точно не справились!

В бою Лейр Косоглазый оказался никудышным напарником. Во-первых, он практически не умел обращаться с оружием и едва не порезался трофейным мечом. Во-вторых, он колдовал, а далеко не все боевые заклинания можно использовать в тесных коридорах. Так что Лейр ограничивался только огненными шарами и энергетической волной, которой «смывал» чересчур рьяных преследователей. Всю грязную работу приходилось делать Керагасту, который понемногу начал ненавидеть своего напарника.

Самым противным и печальным было то, что им перекрыли все выходы на поверхность. Керагаст знал шесть выходов — один под храмом, два во внутренние помещения монастыря, один вел в королевские покои и два последних открывались где-то снаружи. То есть он знал, что один выход находится на территории монастыря, где-то на задворках Обители, а другой ведет куда-то в город. Но ни одним из этих путей беглецы не могли воспользоваться — погоня просто не давала им шансов.

Керагаст понимал, куда их гонят. Кроме камер, в которых сидели потерявшие собственный облик существа и где до недавнего времени находилась под храмом могила Безымянного, существовала еще одна подземная тюрьма. Она вплотную примыкала к лабораториям, тем самым, откуда в свое время начал путь Терибальд. Там же находился один из выходов на поверхность, и именно тем путем можно было воспользоваться, но по ряду причин молодые люди не хотели там оказаться. Для них это был конец всему.

Ожидая спасения, надо было отыскать еще один запасный выход на поверхность. Керагаст знал, что выходов больше, чем шесть, восемь или девять, но пока не мог их найти. А им крайне нужно было надежное убежище, чтобы отдохнуть и как следует подумать, что делать дальше. Про себя Керагаст знал точно — оружие он складывать не собирается. Но вот против кого и как воевать? Их всего двое. Брат Езерним и остальные духи не в счет — с них можно было потребовать всего одну службу, и применять это оружие стоило в самом крайнем случае.

С двух сторон послышались быстро приближающиеся шаги, и он опять потормошил Терибальда:

— Лейр! Лейр! Пошли!

— Не видишь, что ли? Хозяин устал! — высунулся из-под локтя Калидор.

— Да пошел ты, — цыкнул рыцарь. — От тебя никакой пользы! Лучше бы слетал дорогу разведал!

— А ты мне не тычь! — обиделся скелет. — Ты мне не хозяин!

— Замолчи, — прошептал вдруг Терри. — Я что-то слышу.

— Это и я слышу. — Керагаст выпрямился и поднял мечи. Один был его собственный, другой — трофейный. Молодой рыцарь с нежностью и тоской вспоминал о своем топоре, оставленном где-то позади.

— Вода! — воскликнул Терри, но его возглас остался без ответа — в этот же миг погоня настигла их.

Бежавший первым рыцарь не успел затормозить и налетел на меч Керагаста, получив сокрушительный удар в бок. Но остальные среагировали мгновенно — сказалась долгая и качественная выучка. Раненый завалился на бок, а перед молодым рыцарем возникла стена из мечей и щитов, пробить которую не представлялось возможным.

— Лейр! — крикнул Керагаст, начиная раскручивать оба меча. — Сделай что-нибудь!

— Вода, — прошептал тот, не открывая глаз.

— Хозяин, ты бредишь? — Скелет сделал попытку открыть ему один глаз.

— Вода, — прошептал тот. — Сейчас тут будет вода.

— Точно бредит! Сэр, — крикнул он Керагасту, который не спешил ввязываться в безнадежный и, скорее всего, последний бой, — хозяину плохо! Ему совсем плохо! То есть абсолютно! Он сейчас…

— Мы оба — сейчас! — крикнул он, отчаянно обороняясь и с каждой секундой чувствуя, что теряет преимущество. Тот, кто только защищается, быстрее проигрывает бой. Но атаковать у него не было возможности — здесь было слишком тесно. Ему только чудом удалось ранить еще двух противников, но несильно — оба даже не покинули строй.

— Во-да, — вдруг по слогам, ясно и четко произнес Терибальд, выпрямляясь. — Идет вода.

— Спасайся, кто может! — заверещал скелет.

— Керагаст, пригнись!

Стена в том месте, к которому только что прислонялся Терибальд, вдруг словно взорвалась, и поток грязной воды ударил по сгрудившимся рыцарям. Керагаста, который успел согнуться, только обдало водой, но его противники были вынуждены отступить под напором смешанной с грязью струи.

Не удержавшись на ногах, Керагаст упал на колени. Его бы непременно смыло, но чья-то рука крепко ухватила за локоть, удерживая рыцаря на месте.

Поток становился сильнее. Керагаст с трудом, цепляясь за спасительную руку, отполз к стене. Вода била и толкала его и Терибальда. Совершенно мокрые, по грудь в воде, они с трудом удерживались на месте, да и то только потому, что оказались в небольшой нише, в то время как всех остальных смыло, сбило с ног и потащило прочь.