Двойник твоей жены [СИ]

Глава 5. Странные письма

Я проснулась поздно. Одна. Лорд, как сообщила Тая, уехал на фабрику с раннего утра. Новость не огорчила ни капли. Разговаривать с фальшивым мужем все равно не тянуло. Накануне, в отличие от меня, он не услышал ни женского голоса, ни опасного слова «лжецы». И не поверил, что они прозвучали.

— Это всё нервы, — объявил лорд со знанием дела. На все попытки доказать обратное только отмахивался, а, устав спорить, завалился спать.

Медведь бесчувственный! Неудивительно, что Ребекка сбежала!

А я ему благородство приписывала!

Я пролежала без сна почти до рассвета, прислушиваясь к каждому шороху. Да, согласна, нервы натянулись, как струны. Но это не значит, что мне померещилось с перепуга. Я слышала зловещий голос. Как и видела загорающиеся сами по себе свечи во время спиритического сеанса. В этом доме происходило что-то ненормальное. Зловещее.

Может, и правда, сбежать? Один мешочек с золотом при мне. Тот, что вручил Голкомб при первой встрече. Как-нибудь продержусь.

Однако утром я почувствовала себя лучше, и мысль о побеге растворилась, как дым. Трудно верить в потустороннее, когда в спальню льется солнечный свет, а ночное происшествие больше походит на сон, чем на жуткую явь. Позавтракав в одиночестве, я занялась делами. Перебрала гардероб Ребекки, обнаружив там преимущественно наряды ярких, вызывающих цветов. Может, озаботить лорда встречей с портным или походом по магазинам? Вряд ли разрешит. Мне полагается выглядеть, как оригинал. Печально, но ничего не поделать. Придется ходить павлином.

Закончив с разбором нарядов, я занялась почтой. Ответила отказом на три приглашения в гости, сославшись на плохое самочувствие. Написала пару писем подругам Ребекки с кратким описанием спиритического сеанса и грубости констеблей. Запечатывать конверты не стала. Пусть лорд проверит, хорошо ли справилась с задачей. Вздохнув, я отложила письменные принадлежности и задумалась о Джойс — девушке, отвечающей прежде на письма под диктовку госпожи. Интересно, она настолько преданна хозяйке, что отправилась с ней в рискованное приключение? Или же Ребекка пообещала хорошее вознаграждение? Я-то тоже ввязалась в авантюру за награду.

После обеда в одиночестве я отправилась на прогулку. Не на улицу, как в прошлый раз. По парку, принадлежащему Флемингам. Вряд ли вчерашний кавалер рискнет пересечь частную территорию. Голкомб вознамерился составить компанию, но я отказалась, пообещав прогуливать на виду.

— Голова болит, — соврала я. — Хочу проветриться. Погулять в тишине.

— Но…

— Это же рядом с домом. Куда я денусь. В пруду утоплюсь?

Помощник лорда согласился выпустить меня из особняка, скрепя сердце. Но я постоянно ощущала тревожный взгляд, следящий за мной то из одного окна, то из другого. Я гуляла по аллеям вдоль рябин, дубов и лип. Упомянутый пруд избегала, помня странные ощущения, охватившие накануне. Но на душе все равно оставалось неспокойно. Тревога упорным червячком копошилась внутри.

— Но господин Мюррей, миленький, послушайте… — донесся неожиданно мужской голос из соседней аллеи. Там росли ели, загораживающие обзор. — Я точно видел.

— Хватит! — услышала я возмущение дворецкого. — Нам только сказок о призраках не хватало!

— Но я видел, — не унимался мужчина. — Видел!

— Замолчите! — приказал Мюррей. — Ваше дело — ухаживать за парком, а не трепать языком.

Он ушел, а я осторожно раздвинула лапы елей и заглянула на соседнюю аллею. Вслед дворецкому смотрел пожилой взлохмаченный мужчина, опиравшийся на грабли. Стоило пройти мимо. Какое Ребекке дело до слуг. Но любопытство пересилило осторожность. Неужели попался обитатель особняка, как я, столкнувшийся со странностями?

— Ты! — громко позвала я. — Как тебя там? Подойди.

Мужчина вздрогнул, уронил грабли. Неуклюже поклонился и рванул ко мне прямиком через поредевшие кусты.

— Я Паркер, миледи, — он еще раз склонился. Как шут, ей-богу.

— О чем ты говорил Мюррею? Что такого увидел?

— Ох… — Паркер попятился. Пятерня проехала по седым волосам.

— Говори! Я хочу знать.

Он натужно крякнул.

— Так это, миледи. Того… Шел я вчера вечером к черному ходу. В темноте. И вдруг женская фигура впереди мелькнула. Идет медленно, всхлипывает. Я подумал, авось гостья ваша. Та, что исчезла. Я за ней. А она… она… — Паркер вытаращил глаза, — она взяла и в дом вошла. Прямиком сквозь стену! Во!

— Сквозь стену? — переспросила я недоверчиво, а у самой коленки затряслись, стоило представить живописную картину.

— Клянусь! — Паркер выпятил грудь.

— Я ты вчера часом не пил?

— Что вы, мидели. Мы это дело того… не одобряем.

Сердце колотилось, как одержимое. Вдруг, правда, призрак? Исчезнувшей госпожи Нокс. Или убитой Ребекки. Вдруг лорд утопил жену в пруду, а дурацкий спиритический сеанс госпожи Хендрикс вызвал ее дух, и теперь она бедокурит: врывается ветром в спальню посреди ночи, обвиняя во лжи, похищает гостей.

Однако я взяла себя в руки и строго посмотрела на Паркера. Лорд Флеминг ни за что не поверит россказням этого старика. Еще решит, что я подговорила.

— Послушай внимательно. Не вздумай болтать о призраке. Услышит лорд, рассердится и уволит. Ты ведь не хочешь лишиться места, Паркер?

— Нет, миледи. Но вы-то мне верите? Ведь верите?

Я не ответила. Пошла в сторону дома. Пробрал озноб, и очень хотелось горячего чая.

Пока я гуляла, вернулся лорд Флеминг и расположился с книгой в библиотеке. Я попросила лакея принести чай туда и отправилась общаться с фальшивым мужем.

— О, Ребекка, — поприветствовал он мягко. — Как прогулка?

— Замерзла, — ответила я, устраиваясь в кресле по соседству.

— Да, погода портится, — проворчал лорд.

А я испытала легкое раздражение. Ненавижу разговоры о погоде. О ней говорят, когда больше не о чем.

— Я написала письма.

— Знаю. Я их просмотрел. Все в порядке. Можете отправлять.

Раздражение усилилось, но теперь я не понимала причины. Может, мне требовалось участие, а он вел себя как…. хм… как муж, которому надоела жена за пять лет брака.

— Вы всё еще считаете, что вчера мне померещилось? — спросила я прямо.

— Ребекка, — заговорил лорд тоном, каким взрослые говорят с неугомонными детьми. — Вы перенервничали…

— А если б странности в доме видела не только я, но и слуги?

Фальшивый супруг нахмурился.

— Я бы сказал, что терпеть не могу обманщиков и паникеров, а еще пригрозил бы указать на дверь при следующем упоминании нечистой силы.

Кулаки непроизвольно сжались. Я поняла, что о Паркере и его призраке рассказывать не следует. Но не сдалась. Поднялась с кресла и нависла над лордом.

— Это вы меня называете обманщицей и… и… — второй эпитет не желал срываться с губ.

— Ребекка… — он тоже встал, явно пожалев о неосторожных словах. — Я не то имел в виду. Но вы лишь услышали спросонья то, чего не было. Это неудивительно. После исчезновения леди Нокс и общения с констеблями, кто угодно переволнуется.

Душой завладела обида. Я притворяюсь Ребеккой, спасая его шкуру! А он и мысли не допускает, что я говорю правду, и в этом томе творится неладное!

— Я знаю, что видела, лорд Флеминг! — отчеканила я. — А если вы считаете меня обманщицей, на дверь указывать не обязательно. Я и сама могу…

Он не позволил договорить. Изменился в лице. Побледнел, хотя при его коже, казалось, белеть уже некуда. Ловким движением притянул меня к себе и шепнул в ухо:

— Подыграйте мне. На нас смотрят.

В следующий миг его теплые губы коснулись моих.

Первым желанием было отпрянуть и влепить пощечину, но лорд крепко прижал меня к себе, не позволяя вырваться. А потом голова закружилась. Как дома с Сайманом. Только еще сильнее. Поцелуй получился сладким, манящим, чарующим. Весь мир вокруг перестал существовать, а мы будто воспарили к потолку.

Но прежде чем я успела осознать происходящее, раздалось покашливание, и старческий голос произнес весело:

— Семейная ссора. И семейное же примирение. Какая прелесть.

Лорд Флеминг отстранился также внезапно, как и притянул меня к себе. Мы оба обернулись к дверям, в которых стоял незабвенный дядюшка Бенжамен и с умилением взирал на наше «примирение».

— Патрик, дорогой, ты не оставишь меня наедине с племянницей?

— Конечно, дядя Бенжамен, — послушно отозвался лорд, но перед уходом легонько пожал мою руку. Мол, не подведите, Ева.

Я посмотрела на него и обнаружила красные пятна на бледных щеках. Будто клубнику размазали. Неужели засмущался из-за поцелуя? И, правда, какая прелесть!

Хотя кто сказал, что мои щеки сейчас не пылают?

— Добрый вечер, дядюшка, — поздоровалась я с улыбкой, отчаянно пряча нервозность. К встрече с господином Сэдлером я сегодня не готовилась и чувствовала себя не лучше, чем при появлении в этой самой комнате констеблей два дня назад. — Как ваше здоровье?

— Хромает, дорогая Ребекка. На обе ноги, — попытался хрипло пошутить старик. — Но это не новость, верно? Меня больше беспокоишь ты, дорогая племянница.

— Я? — выдержки хватило, чтобы голос предательски не задрожал.

Неужели, он догадался о подмене?!

— Как дела у вас с Патриком? — спросил Сэдлер строго. — Он тебя обижает?

— Патрик? — переспросила я растерянно.

Сцена несколько минут назад, признаться, предстала «дядюшке» странная. Но там голос повышала я, а не фальшивый супруг.

— Нет, дядя Бенжамен. Просто иногда у нас бывают разногласия. И трудные дни. Как у любой другой пары.

Старик посмотрел пристально, ища признаки лжи.

— Разногласия, говоришь, — протянул он хмуро. — Допустим. Но как ты объяснишь это?

Он достал из внутреннего кармана пиджака сложенный пополам лист бумаги и протянул мне. Я взяла его трясущимися руками. О, боже! Что за новое испытание уготовили?!

— Сначала я решил, что это глупый розыгрыш. Но это твой почерк, Ребекка. Я хорошо его знаю. Ты с детства присылаешь мне открытки на праздники.

Мой почерк?! То бишь, моего двойника?!

Я уткнулась в письмо и быстро пробежала взглядом ровные строчки.

«Дорогой дядя Бенжамен. Хочу, чтобы ты знал. Если со мной что-нибудь случится, например, если я внезапно бесследно исчезну, не сомневайся: во всем виноват Патрик. В последнее время он ведет себя несдержанно, грубо. Несколько раз доводил меня до слез и даже не извинялся. А когда я пригрозила разводом, сказал, что, скорее, убьет меня, чем отпустит. Я начинаю всерьез бояться мужа, дядюшка. И опасаться за свою безопасность. А иногда и за жизнь.

С любовью. Твоя Ребекка».

— Ну? — спросил Сэдлер, взирая на меня из-под густых бровей.

— Я… я…

В голове поселился туман. А в душе страх. Ребекка опасалась за жизнь?! Подозревала, что лорд Флеминг способен ей навредить?! «…если я внезапно бесследно исчезну…» Но ведь она исчезла! Исчезла! И даже любовник понятия не имеет, что стряслось!

Что, если в этом доме, впрямь, произошло преступление?

Может, признаться во всем Сэдлеру? Пусть сам разбирается с лордом и Ребеккой. А я сбегу. Даже мешочек с золотом не возьму. Лишь бы не вызвали констеблей.

— Ребекка ответь мне! — приказал старик.

Я открыла рот и… сказала совершенно не то, что собиралась:

— Это моя глупость, дядя Бенжамен. Вот и всё.

— Глупость? — переспросил он тоном, будто сомневался в здравости рассудка. — Письмо об угрозах и страхе за жизнь — глупость?

— Понимаешь, — я отвела взгляд и спрятала руки за спину. — В последнее время мы с Патриком часто ссорились. Из-за всяких пустяков. Но чаще из-за фабрики. Он всё время проводит с рабочими, занимается делами. Совсем не уделяет время мне. А когда я предъявляю претензии, он… он… говорит, что я веду себя, как избалованный ребенок.

Сэдлер всплеснул руками и закудахтал:

— Ты, и правда, избалованный ребенок, Ребекка! Разве можно писать подобное только потому, что сердишься на мужа за недостаток внимания? Я почти поверил, что Патрик причинил тебе вред.

— Простите, дядя, — пробормотала я, глядя в пол. — В тот вечер я особенно разозлилась на мужа и… и…

— Ох, Ребекка, — Сэдлер потрепал меня по щеке. Чуть грубее, чем делали это дядюшки. Этим он дал понять, что не сразу забудет «мою выходку».

— Пожалуйста, не рассказывайте Патрику о письме, — взмолилась я.

От своего имени, а не Ребекки. Не хватало еще, чтобы фальшивый супруг узнал, что я в курсе опасений настоящей жены. Пусть всё идет своим чередом. А я сбегу, как только представится возможность. Подальше от этой семейки и их тайн.

— Не расскажу, — пообещал Сэдлер. — Не стану вносить дополнительную смуту.

И снова потрепал по щеке. Ласковее, чем в прошлый раз.

— Вы останетесь на ужин, дядя Бенжамен? — спросил лорд Флеминг, когда мы вышли из кабинета.

— Нет, Патрик. Я не совсем здоров и предпочитаю ложиться пораньше.

Я с трудом подавила вздох облегчения. Одной проблемой меньше. Фальшивый муж и драгоценный дядя вместе — сейчас для меня чересчур.

Ужинали втроем. К нам присоединился Доминик Голкомб. Прислуживали два лакея под бдительным наблюдением дворецкого Мюррея. Мы с лордом старательно не смотрели друг на друга. Он из-за поцелуя, я из-за письма. Кусок застревал в горле, столовые приборы время от времени приплясывали в руках. Голкомб подозрительно косился на меня. Мюррей тоже. Вряд ли Ребекка хоть раз выглядела взволнованной.

Мои нервы сдали, когда Голкомб заговорил о благотворительном вечере. Я отшвырнула нож и вилку, выскочила из-за стола, как ошпаренная.

— С меня хватит! — вырвалось помимо воли.

Лорд Флеминг с помощником вытаращили глаза. Один из лакеев уронил салфетку. Меня обдало волной жара. С перепуга в голову пришла блестящая идея. Я же Ребекка. А она ведет себе, как заблагорассудится, не считаясь с мнением других.

— Надоело здесь торчать, — объявила я раздраженно. — Развлекайте себя сами, господа.

Я грациозно развернулась и удалилась в спальню, как королева, хотя сердце колотилось безумно, вот-вот выскочит из груди. Никаких благотворительных вечеров! Пусть лорд выпутывается сам. Надо завтра же улизнуть во время прогулки. Главное, отделаться от шпиона Голкомба. А дальше… дальше лучше покинуть город. Чтобы никто не нашел. Ни Саймон, ни Флеминг.

Добравшись до спальни, я ощутила себя опустошенной. Голову посетила до смешного глупая мысль. Насколько проще была бы моя жизнь, если бы я не застала Саймона в постели с блондинкой. Жила бы себе дальше, прибывая в счастливом неведении. А не оказалась бы в чужом доме с вероятным убийцей. Ведь письмо — не подделка. Сэдлер уверен, что оно написано рукой Ребекки.

Вдруг ее тело здесь — в доме? Или закопано в парке? Может, именно ее несносная госпожа Хендрикс вызвала во время спиритического сеанса? Я невольно посмотрела в окно — на рябиновую аллею. Ох, хорошо, что спальня на северной стороне, а не на южной, иначе бы пришлось смотреть на тревожащий меня пруд. Стоп! А если тело Ребекки там?! И горничной Джонс заодно?!

— Мамочки! — я подпрыгнула, ударив руку о подоконник.

Показалось, снаружи промелькнула светлая фигура. Та самая, что описал Паркер. Она двигалась прочь от особняка — в темноту парка. Я прильнула к стеклу, разглядывая призрака. Но потом выдохнула. Это оказался сам Паркер, не закончивший работу. Он шагал прочь, неся на плече грабли.

Ох, и померещится же! Неудивительно, после всех треволнений и злоключений!

Бежать отсюда. Бежать и точка!

…Я простояла у окна еще минут сорок. Темнота стала всепоглощающей, насыщенной. Деревья тонули в ней, как в болоте. Или в треклятом пруду. Я почти ничего не видела. Только собственное отражение в черном стекле. Где же лорд? Странно, что не кинулся за мной сразу, оставил вариться в собственном соку. С другой стороны, вряд ли он раньше бегал за Ребеккой после ее выходок.

— Тссссс! Не шуми, — раздалось в коридоре. — Она услышит.

Я вздрогнула, узнав голос дражайшего супруга. Явился.

Она? В смысле, я?

— Наверняка, спит, как сурок, — отозвалась шепотом Тая. — Лучше скажи, что ты намерен делать? Кто бы ни прислал анонимку, он знает твою тайну. Это опасно.

Прислал анонимку? Знает тайну? О чем они вообще?!

От растерянности я не сразу сообразила, что горничная обращается к лорду на «ты».

— Я разберусь, — процедил его сиятельство едва слышно.

— Но Патрик!

— Тсссссс! — зашипели в ответ. — Уходи.

Я юркнула в кресло в углу и закрыла глаза, притворяясь спящей.

Скрипнула дверь, раздались тихие шаги.

— Ребекка?

— Что? — я резко подалась вперед. — Ох… Я задремала, да?

Лорд смотрел укоризненно. Того гляди, головой начнет качать.

— Что это было? — спросил строго. — На ужине?

— Импровизация, — пробормотала я, невольно представив, как его сиятельство душит мою точную копию. Голыми руками! — Беседа с господином Сэдлером выбила меня из колеи. Не осталось сил сидеть на ужине. Если бы я ушла, просто извинившись, это разве не выглядело бы странно? Вот я и повела себя, как Ребекка.

Ух! Неужели, всё это сказала я? На одном дыхании! Ну, Ева! А матушка всегда твердила, что у меня ни сноровки, ни воображения.

Лорд в первый миг опешил, но потом расхохотался.

— Браво, — проговорил сквозь смех. — И, правда, всё логично. Мюрей только глаза к потолку возвел. Мол, как господину не повезло с супругой.

— Вот видите, — подыграла я, выдавив улыбку. — Значит, я вхожу в образ.

— Это замечательно. Потому что вам еще предстоит сыграть роль радушной хозяйки. После вашего своеобразного ухода мы с Домиником обсудили благотворительный вечер. Назначили дату. Через полторы недели. Времени мало, но я не хочу откладывать. Не беспокойтесь, вам не придется заниматься организационными хлопотами.

— А как же исчезновение госпожи Нокс? — спросила я, вспомнив вечер, когда в особняке в предыдущий раз собирались гости. — Констебли не воспротивятся? Ваш дом — возможное место преступление.

Сказала, а сама поежилась. Если здесь убили Ребекку, то еще какое место!

— Я поставлю констеблей в известность, — заверил лорд, складывая руки за спиной. — Что касается нашей исчезнувшей гостьи… — он нахмурился и кашлянул. — Не думаю, что она стала бы возражать против помощи больнице. К тому же, мы так и не знаем, что случилось с госпожой Нокс, и имело ли место преступление, а не разыгранный, как по нотам, побег.

Сердце екнуло. Побег! Как же заманчиво и волшебно это звучало.

— Кстати, что хотел от вас Сэдлер?

Я возвела глаза к потолку, будто умелая актриса.

— Хотел справиться о моем здоровье после спиритического сеанса. Но я подозреваю, что больше намеревался пожаловаться на собственное.

— Ох уж, этот дядя Бенжамен, — проворчал лорд, не усомнившись в моей правдивости.

…Спать легли рано. Лорд спозаранку собирался на фабрику, а я хотела набраться сил перед завтрашним непростым «делом». Неизвестно, где мне придется привести следующую ночь. Возможно в экипаже, покидающем город. Уснули быстро. Оба. Я услышала мирное сопение фальшивого супруга, констатировала в уме, что для преступника он спит чересчур мирно, и сама провалилась в сон.

Мне снился родительский дом. Сестры с вышиванием, ворчащая матушка, отец, что-то горячо обсуждающий с братом. Они спорили, но не зло, а с азартом, доказывая друг другу свою точку зрения. Но вдруг ударил гром, и от порыва ветра открылось окно. Цветочные горшки попадали на пол. Сестры заохали, матушка негодующе уперла руки в бока.

— Лжецы! — провыл ветер.

Или не ветер.

Я открыла глаза и вскрикнула. Окно открыто настежь. Шторы взметнулись к потолку, а одеяло покинуло кровать и недружественно зависло над нами.

— Ох…

Это проснулся лорд. Увидел «противника» над головой и опешил, отвесив челюсть.

— Лжецы! — упрямо повторил хриплый женский голос.

Окно с грохотом закрылось, одеяло упало на нас, а шторы на пол. Всё стихло, но понадобилась еще пара минут, чтобы мы пришли в себя.

— Что это была за чертовщина? — спросил лорд сипло.

— Где? — отозвалась я, обнимая себя руками. И припечатала, не скрывая злорадства. — Вам померещилось, ваше сиятельство! Это всё нервы!

Мне подарили испепеляющий взгляд, но я все равно радовалась. Пусть сама дрожу, как заяц, от страха, зато фальшивый муженек, наконец, столкнулся с нечистью. И поделом! Я-то завтра сбегу, а ему со всем этим еще разбираться!