Двойняшки

Ему казалось, что он — театральная звезда, которая в переполненном зале срывает шквал аплодисментов, едва только приподнимается занавес. Образ жизни, который он вел, казался ему исключительным, предназначенным только для него одного. Или для людей, подобных ему.

Декстер решил, что ему лучше наложить на колено лед до того, как приедет Керри. Он медленно поднялся и пошевелил ногой. Затем подошел к бару и налил себе виски. На его красиво очерченных губах играла холодная и самоуверенная улыбка. Она перезвонит, думал он, усаживаясь в кресло. Все его существо было наполнено приятным чувством — он не мог подобрать ему название, но это чувство пропитывало все фибры его души. Декстер отпил еще немного. И тут зазвонил телефон.

Майкл смотрел на Керри, словно не мог поверить тому, что она только что сказала.

— Он что, сломал что-нибудь?

— Кажется, нет, — запинаясь ответила Керри. — Но он хочет сделать рентген, чтобы быть уверенным.

Ты с детьми поезжай к Грейси, а я присоединюсь к вам там.

— Он же не даст тебе приехать к нам. Разве ты этого не понимаешь?

В ответ Керри посмотрела на мужа так, будто получила пощечину.

— Не говори глупостей, — заявила она.

— А я и не говорю.

— Во-первых, он вовсе не контролирует меня. Я не спрашиваю у него, что мне можно делать, а что — нет. Во-вторых, он разбил колено. И это не шутки.

— Не шутки? — с горечью переспросил Майкл.

— Совсем не шутки!

— Кер, послушай меня. Каждый раз, как мы встречаемся, он выкидывает подобные фокусы.

— Какие фокусы? — В голосе Керри звучало раздражение.

— Да всякие. Несчастный случай. Поездка с детьми в Диснейленд. Банкет, наконец. Все, чтобы только мы с тобой не смогли встретиться.

— Майкл, но это же абсурд.

— Нет, не абсурд.

— Но отец любит меня!

— Я знаю, — кивнул Майкл. — Может быть, даже больше, чем следовало бы.

После долгого молчания Керри ответила:

— Пожалуй, это гораздо лучше, чем твоя любовь.

— Не правда. Как тебе такое могло прийти в голову?

— Я действительно так думаю, — отрезала она. — Отец не бросает меня на несколько месяцев. Он не проводит время с миллионами восхищенных фанатов! Отец…

— Он не является твоим мужем, Керри. Даже если бы ты этого и захотела — у тебя ничего бы не вышло.

Твой муж — я.

Ему показалось, что Керри готова ударить его. Но в этот момент зазвонил телефон. После второго звонка Керри сняла трубку. Поднесла к уху и тут же бросила трубку на рычаг.

— Консьержка, — сказала она. — Журналисты узнали, что ты здесь. Их в холле целая толпа.

— Поедем навестим Грейси, — с мольбой в голосе произнес Майкл.

— Я должна поехать к травматологу, — ответила Керри. — И давай закроем эту тему.

Из ванной выбежали дети, одетые и причесанные.

— Я приеду к Грейси, — продолжала Керри. — Это не займет много времени.

— Мне будет не хватать тебя, Керри.

— Прекрати! — закричала она. Глаза детей округлились. В комнате воцарилась тишина. — Я приеду, — снова заговорила Керри. — Обещаю.

Майкл протянул руку и, коснувшись пальцами ожерелья на ее груди, произнес:

— Мы знаем, что ты всегда держишь слово.

Он взял Кенни и Кейта за руки и направился с ними к выходу. В холле толпилась куча народа. Как только Майкл появился, защелкали камеры, раздались крики:

— Посмотрите сюда, мистер Донован!

— Сюда, Майкл, сюда!

Они протиснулись сквозь толпу. Майкл уселся в лимузин, продолжая приветливо улыбаться фотографам. Когда за ним и детьми захлопнулись дверцы, Майкл бросил взгляд на окно. Жена смотрела на них.

Но она даже не помахала им рукой.

Лимузин покатил по длинной аллее из высоких пальм. На кончиках пальцев Майкла оставался запах духов Керри.

Грейси обняла Майкла, чувствуя, что его присутствие успокаивает ее. Они обнимались молча. Словно друзья, которые давно не виделись и которым не требовались слова. Потом они улыбнулись друг другу, и непонятное чувство радости овладело Майклом, когда он взял ее за руку.

— Ну, как ты? — спросил он ласково.

— Хорошо, — тихо ответила Грейси.

— Тетя Грейси! Тетя Грейси! — завопили близнецы, вломившись в дверь.

Майкл заметил неподдельную радость на лице Грейси, когда она обнимала детей.

— Папочка, можно мы поиграем на улице? Ну, пожалуйста, — попросил Кейт.

— Давай поиграем в футбол, — поддержал брата Кении.

— Да, давайте пойдем на улицу, — сказала Грейси и взяла бейсбольную кепку с длинным широким козырьком, чтобы защитить лицо от жаркого июльского солнца.

Дети бежали впереди, играя ярко-желтым футбольным мячом. Грейси и Майкл направились следом за ними. Медленно прошли в сад, где повсюду цвели розовые и оранжевые бугенвиллеи. Они некоторое время шли в тени колышущихся пальм, шли рука об руку, не говоря ни слова. Каждый думал о своем.

Первой заговорила Грейси:

— А где она?

— Это все твой отец, — проговорил Майкл бесцветным голосом. Проговорил — и умолк.

Грейси кивнула.

Близнецы тем временем пинали мяч и ползали за ним в зарослях цветов.

— Кенни и Кейт постоянно навещают меня, — сказала Грейси, глядя на них. — Они замечательные дети.

— Я очень редко вижу их.

— Пусть будет так, как есть.

— Но мне их не хватает, — сказал Майкл.

Они немного помолчали.

— Пожалуйста, не позволяй отцу уничтожить тебя, — внезапно выпалила Грейси.

— А что, он способен на это? — спросил Майкл.

— Ваша семья. Он хочет ее разрушить, — ответила Грейси.

— Он не сможет, Грейси. Это можем сделать только мы с Керри.

— Ты не знаешь отца, — возразила Грейси. — Вернее, плохо знаешь. Он в состоянии разрушить все что угодно.

Майкл остановился и пристально посмотрел на Грейси. В ее глазах была тревога.

— Кейт, а ну-ка дай мне пас! — неожиданно закричал Майкл.

К ним приблизилась женщина в белом. Это была миссис Гриффин, няня Кейта и Кении.

— Меня прислал мистер Портино, чтобы забрать детей. Им скоро спать.

— Мы ждем, когда приедет их мама, — сказал Майкл.

— Мистер Портино сказал, что она не приедет, — сообщила няня.

Майкл медленно кивнул.

— Я скажу вам, когда они будут готовы, — сказал он.

— Но мистер Портино сказал, чтобы…

— Я позову вас, когда они будут готовы!

Миссис Гриффин не стала возражать. Развернувшись, она удалилась.

— Надеюсь, ты когда-нибудь сможешь приехать в Лос-Анджелес, — сказал Майкл, повернувшись к Грейси.

— Постараюсь, — ответила Грейси. — А ты запомни, что я тебе сказала.

— Постараюсь, — кивнул Майкл.

Они обнялись на прощание.

— До свидания, Грейси, — улыбнулся Майкл.

Грейси смотрела, как он и дети шли к машине.

Прекрасная семья, думала она. И вдруг снова вспомнила об отце. Неужели кто-то осмелится разрушить такую замечательную семью?

Декстер лежал с закрытыми глазами рядом с Зои.

Лежал, испытывая наслаждение. В нем бушевало пламя — такое возбуждение он переживал лишь в юности.

Зои приехала в пятницу вечером. Она вернулась из школы Клиффорда, чрезвычайно дорогого и супермодного учебного заведения, куда Декстер отправил ее на шесть недель для «самоусовершенствования».

Зои приехала совершенно изменившейся — более привлекательной и утонченной. К тому же она сбросила четыре с лишним килограмма. Не было никакого сомнения — Зои расцвела.

Декстер наслаждался видом обнаженного тела Зои, которое просвечивало сквозь неглиже, тонкое, как паутинка. Линии тела девушки были мягкими и округлыми; пышные темные волосы, обрамлявшие лицо, в беспорядке разметались по белоснежной подушке.

Декстер наклонился к ее шее. Он не разрешал ей пользоваться духами, потому что ему нравился запах детского тепла, все еще исходивший от нее. Зои недавно исполнилось восемнадцать.

Декстера всегда тянуло к молоденьким девушкам.

В течение многих лет он посещал вечеринки, куда его друзья приглашали множество безликих девочек, едва достигших брачного возраста. Для Декстера их чистота и невинность были своего рода приятным противоядием против старости.

В свои пятьдесят восемь Декстер провел много ночей со взрослыми женщинами. И эти ночи было трудно забыть. Но все эти женщины создавали вокруг себя какую-то неприятную атмосферу, и дело было вовсе не во внешности — просто на своем веку они успели пережить боль и страдания.

А вокруг Декстера постоянно была новая, молодая и красивая, плоть, и его неудержимо влекло к этой плоти. Молоденьких девушек еще не тронула жестокость жизни. Они еще не познали неразделенной любви, краха карьеры, неблагодарности детей или супружеской измены. От них исходил какой-то необузданный жар. Декстеру особенно нравилась их невинность. Она придавала сил и, казалось, помогала осуществить мечты.

Он опять ощутил теплый запах Зои. Жизнь била в ней ключом, и для Декстера это было словно обретение молодости. Зои была полна надежд на будущее; Декстером же слепо восхищалась, не осуждая его ни за что. Лишенная собственной личности, она являлась лишь тем, чем ее хотел видеть он.

Декстер сунул руку под ночную рубашку Зои и дотронулся до кончика груди. Соски девушки были маленькими и розовыми. Он погладил ее грудь. Потом осторожно сжал ее. Внезапно им овладели отцовские чувства; на лице его появилось какое-то странное выражение — то ли стыда, то ли угрызений совести.

Ему вспомнился тот давний день, когда Энн вошла в ванную комнату. Ее гневное лицо. Тот шок…

Декстер глубоко вздохнул при этом неприятном воспоминании. Он чувствовал себя тогда словно паук, который запутался в собственной паутине.

Декстер отправился в ванную и принялся разглядывать свое отражение в зеркале. Его глаза блестели, словно полированное черное дерево, а кожа теплого оливкового оттенка свидетельствовала об отменном здоровье. Декстер откинул со лба свои пышные черные волосы, и они рассыпались красивыми волнами.

Он повернулся к зеркалу боком, внимательно рассматривая свое тело. Затем повернулся другим боком, провел ладонью по бедру. Да, с этим пора что-то делать. Он вспомнил о тринадцатилетних и четырнадцатилетних девочках. Их белоснежные шеи, руки, прекрасные тела. Приступ тоски и одиночества овладел им при воспоминании о собственной юности. Он почувствовал себя опустошенным.

Зои повернулась и потрогала рукой ту сторону кровати, где до этого лежал Декстер. Улыбка тронула ее губы, когда она поняла, что он в ванной.

Она жила с Декстером уже почти год. Девять месяцев они встречались тайно, пока Декстер вел бракоразводный процесс с Еленой. Когда же процесс закончился, Зои переехала в дом Декстера.

Ей нравилось быть его подругой, более того, она действительно любила Декстера.

Девушке нравилась и роль хозяйки поместья, а теперь, после окончания курсов «самоусовершенствования», она чувствовала, что может справиться с этой ролью еще лучше. До того как Зои отправилась на обучение в школу Клиффорда, она ощущала себя в доме Декстера чужой, случайно попавшей в аристократическое общество. Сейчас она гораздо больше походила на истинную обитательницу Палм-Бич.

Когда Зои обрела эту уверенность в себе, она почувствовала себя более привлекательной и в сексуальном плане — уже не просто одной из бесчисленных протеже Декстера, которых у него и до нее было множество.

Зои все нравилось в доме Декстера. Если бы еще не вчерашний вечер… Вчера она познакомилась с Керри и почувствовала какую-то непонятную угрозу.

Соперница, подумала она. Но соперничать с дочерью Декстера? Это же абсурд.

Зои подумала о том, что Керри по характеру совершенно не похожа на Грейси. С той она без труда поладила. Грейси казалась тихой и скромной. Большую часть времени она проводила в своей комнате, предпочитая уединение общению с Зои и Декстером.

А Керри без умолку болтала о тех светских мероприятиях, которые отец устраивал в ее честь.

Конечно, Зои надеялась, что ей удастся подружиться с Керри, поскольку она знала, как та привязана к отцу.

Зои посмотрела на Декстера — тот вышел из ванной. В ее темно-фиолетовых глазах он прочел откровенное восхищение.

— Доброе утро, Деке, — сказала она и протянула к нему руки.

Девушку переполняло чувство гордости, она ликовала при мысли о том, что судьба оказалась настолько благосклонной к ней.

Внезапно в дверь спальни постучали.

— Доброе утро, папочка, — сказала Керри, влетая в комнату. — Я прождала тебя внизу несколько часов.

— Здравствуй, дорогая, — ответил Декстер, обнимая и целуя дочь.

— Доброе утро, Зо-о-ои-и, — произнесла Керри с легким присвистом, растягивая слова.

Зои схватила простыню и натянула ее до самого подбородка. Она молча смотрела на нежданную гостью, столь бесцеремонно ворвавшуюся в спальню.

— Мне абсолютно необходим твой совет, папочка. Какое из этих двух мне идет больше? — Керри отвела в сторону руку, через которую были переброшены два платья.

Затем дочь Декстера разложила платья на кровати и, к изумлению Зои, выскользнула из джинсов и стащила через голову свитер.

Она стояла перед ними совершенно голая.

Зои, побледнев, судорожно впилась пальцами в простыню. Несколько секунд Декстер смотрел то на дочь, то на Зои. Затем взгляд его остановился на умопомрачительно прекрасной Керри. Ее великолепные груди были круглыми и гладкими, словно жемчужины. Декстер смотрел на нее во все глаза, словно старался запомнить каждый сантиметр ее тела, каждое движение, каждую улыбку.

Взгляды отца и дочери встретились. Он шагнул было к ней навстречу, затем резко остановился. Заставил себя закрыть глаза. Декстер не хотел, чтобы хоть одна из женщин догадалась, какой ураган чувств бушевал в нем. Вновь открыв глаза, он заставил себя смотреть только на Зои.

Керри медленно надела одно из платьев.

Зои шевелила губами, пытаясь что-то сказать, но ей не удалось вымолвить ни слова.

— Папочка, ну как? — Керри прошлась по комнате.

— Мне очень нравится, — медленно проговорил Декстер. Он по-прежнему дышал прерывисто; слова сползали с его губ, словно змеи.

Керри сняла платье, надела второе и грациозно закружилась по комбате. Декстер снова уставился на дочь.

— Тебе идут оба, — сказал он. — Ведь ты — это ты.

Керри посмотрела на девушку, лежавшую в постели Декстера. Вчера вечером она узнала, какова истинная роль Зои в доме, и это ей чрезвычайно не понравилось. Еще один враг, очередная соперница; теперь с ней предстоит бороться за внимание отца.

Для Керри Зои являлась огромной темной тучей, нависшей над домом. Над ее домом.

В течение нескольких минут, казавшихся вечностью, никто не проронил ни слова.

— Я буду внизу, папочка, — сказала наконец Керри. — Мне нужно поговорить с тобой, — добавила она и, подобрав с пола свои вещи, поспешно вышла из комнаты.

Зои сидела в постели, ожидая, что Декстер скажет о поведении дочери. Но тот молча продолжал одеваться.

— Я буду внизу, дорогая, — произнес он. Затем поцеловал Зои в щеку и вышел из спальни, оставив девушку в полном замешательстве.

— Вчера я говорила с Майклом. Он закончил съемки.

— И что это означает?

— Он хочет, чтобы мы вернулись домой. Мальчикам пора готовиться к школе.

— Господи, а мне кажется, что ты только что приехала, — проговорил Декстер с печальной улыбкой. — Я-то надеялся, что буду побольше времени проводить с моей принцессой.

Керри теребила пальцами серьгу в ухе.

— К тому же ты нужна Грейси, — продолжал Декстер. — Она только вчера говорила мне о том, как много для нее значит твое присутствие. Ты же не можешь бросить ее, она еще не в самой лучшей форме.

Подумай о Грейси. Не обо мне — о своей сестре.

— Я подумаю, — ответила Керри.

— Хорошо, я скажу Грейси, что ты подумаешь, — произнес Декстер.

Он проводил Керри взглядом — она направилась к бассейну, — затем отправился в библиотеку и связался с секретарем.

— Мне нужен самый лучший учитель, — заявил он. — И привезите мне бланки заявлений на прием в школу в Палм-Бич. Мне нужны также видеозаписи всех демонстраций осенних коллекций одежды, чтобы Керри не приходилось самой ездить на показы. Закажите все необходимое для учебы мальчиков, а назавтра назначьте мне встречу с Сэмюэлом Голдфарбом, — отдавал распоряжения Декстер, думая при этом об Энн, однажды попытавшейся отнять у него Керри. — А теперь соедините меня с доктором Кейном.

Декстер решил, что доктор Кейн — сейчас основной элемент той комбинации, которая позволит ему удержать Керри. Ради Грейси она останется, он знал это. Так что задача была несложной. Грейси следует держать в больнице. Вне всякого сомнения.

Закинув руки за голову, Декстер лежал в шезлонге в серую и белую полоску. Без всякого выражения на лице он наблюдал за Керри и Грейси сестры занимались в бассейне нырянием с аквалангом со специально нанятым для этой цели инструктором по имени Джо.

Судья Хотхорн блестяще справился со своей задачей во время судебного процесса, думал Декстер. До сих пор все шло так, как он хотел. Загвоздка лишь в том, что Энн подала на апелляцию.

К горлу Декстера подкатила жаркая волна.

Купить одного судью несложно, но он даже представить не мог, что придется покупать всех четверых судей, которые будут рассматривать дело в апелляционном суде.

Хотхорн сказал, что он в хороших отношениях с этими судьями. Мол, старые собутыльники. А еще он сообщил, что во Флориде лишь в двадцати процентах случаев решения суда при апелляции пересматриваются. Но Декстер любил, чтобы все его тылы были прикрыты. А в этот раз так не выходило. Однако Декстер привык играть так, будто от исхода каждой игры зависела его жизнь, поэтому старался всегда иметь страховочный вариант. Он нанял частного детектива, чтобы собрать компромат на Реджи Пирса. Жадному до денег детективу не удалось раскопать ничего, кроме незначительных налоговых нарушений четырехлетней давности.

Декстер прикурил сигару и стал снова думать о жене. Даже мысленно он не мог называть ее «бывшая жена».

Его поражало то, с каким достоинством и уверенностью держалась Энн во время процесса. Этими ее качествами он всегда восхищался. Любая другая, окажись она на месте Энн, уже давно сбежала бы из города, думал Декстер.

Он любил Энн настолько, насколько вообще был способен любить женщину. К сожалению, она застала его с Терри в тот злополучный вечер. С Терри у него был просто животный секс. Только и всего. Ничего против Энн в этом не было, обычное физическое влечение. Ведь каждый должен удовлетворять свои сиюминутные желания и прихоти. Только так следует жить. А такой взгляд на жизнь Энн никогда не понимала и не понимает. Теперь же и вовсе не поймет.

— Может, покатаемся на роликах сегодня вечером? — спросила Адрианна, высокая, полногрудая девушка с рыжими волосами, его последняя подружка. На ней были лишь красные трусики от бикини.

— На роликах? — с отвращением в голосе переспросил Декстер. Это его последнее увлечение уже начинало его утомлять.

«Красивые женщины-бабочки очень часто утомляют тот цветок, нектар которого они пытаются пить».

Где он это прочитал? Физическое влечение — конечно, волнующая вещь, но недолговечная. Такое же влечение овладело им в тот вечер с Терри, и он поддался ему. Неужели Энн не понимает, что, приди она на час позже, все было бы уже кончено. Раз и навсегда.

Он привык следовать только своим желаниям, опрометчиво не задумываясь о последствиях. В конечном счете нужно быть самим собой, считал Декстер. И его любовные похождения заканчивались, как только все эти девочки начинали вести себя так, будто их интересы важнее, чем его, Декстера. Или когда они пытались завести эти отношения слишком далеко — до любви. Презрительная улыбка появилась в уголках его губ.

Кажется, Адрианна уже приблизилась к такой черте.

Лишь Энн никогда не утомляла его, и любовь с ней не могла стать жалкой. Возможно, сама-то она и была готова умереть ради любви — бедная дурочка.

Может, стоит снова завладеть ею, размышлял он. Ей так хотелось видеть детей, что ради этого она могла пойти на все, даже отозвать апелляцию. К тому же она была великолепна в постели; никто и никогда не удовлетворял его так, как это удавалось ей. Кроме того, она вовсе не глупа.

Прекрасная мысль, подумал он. Просто блестящая. Я заставлю ее переехать обратно ко мне и отозвать апелляцию. Заставлю ее снова полюбить меня.

Зазвонил телефон, и Грейси услышала звонок. Она всегда слышала.

— Это мама? — с волнением спросила она. Девочки выскочили из бассейна и подбежали к Декстеру.

— Нет, кто-то просто ошибся номером, мои милашки, — ласково улыбнулся Декстер, опуская трубку.

Лица девочек погрустнели. Декстер тяжело вздохнул.

— Знаете, если бы мама действительно любила нас троих, она не подала бы на развод и не уехала от нас, — медленно проговорил он. — Я вам уже об этом говорил. — Он выдержал паузу. — А может быть, у нас появится другая мама, — пробормотал Декстер, словно размышляя вслух.

Глаза Керри наполнились неподдельным ужасом.

— Мы не хотим новую маму, — заявила Грейси. — Нам нужна наша мама!

Нервы Декстера не выдержали. Когда же наконец этот ребенок перестанет стенать по своей матери? Прошло уже два месяца. Неделю назад он собирался повезти их обеих на ярмарку. Но Грейси опасалась, что они пропустят звонок матери, — та обещала позвонить в шесть. Декстер взбеленился и оставил Грейси дома — поехал с одной Керри; Керри никогда не ныла, как ее сестра. А Грейси его раздражала.

— А теперь бегите и доделывайте свои уроки, — сказал Декстер и в раздражении махнул рукой.

Он вновь подумал об Энн, и его пронзило желание. Желание снова владеть ею. И желание отомстить ей за то, что она первой подала на развод.

Энн была в замешательстве, в растерянности. Утром ей позвонил Декстер и предложил поужинать у него и встретиться с дочерьми. Она до сих пор не могла в это поверить.

Декстер проводил ее через холл в гостиную.

— Я подумал над тем, что ты говорила. Что детям будет лучше, если ты будешь встречаться с ними чаще, — сказал Декстер, повернувшись к Энн и обняв ее за талию обеими руками.

Энн глубоко вздохнула и закрыла лицо ладонями.

Между ее пальцев просочилась слеза. Декстер улыбнулся. Он знал, что это слеза признательности.

— А сейчас иди и уложи их спать. Они ждут тебя, — сказал он, вытирая ее щеку кончиком большого пальца. — Потом мы поужинаем. Я кое-кого пригласил на ужин.

Энн озадаченно посмотрела на бывшего мужа.

Посмотрела внимательно, словно пыталась разгадать его замыслы. Она попыталась взять себя в руки. Ее удивило, что будут гости. И все же это очень похоже на Декстера… Какова бы ни была его цель, он всегда добивался ее при свидетелях. На людях он просто расцветал.

Энн высвободилась из его объятий и бросилась в детскую. В дверях, однако, замерла, словно окаменела.

Энн показалось, что она смотрела на детей несколько минут, хотя прошли лишь секунды. Девочки лежали в своей кроватке, лежали, свернувшись в клубочек. Керри обнимала Грейси со спины, а Грейси сосала большой палец сестры. Они то и дело вздрагивали. Грейси тихонько плакала.

— Мои ангелочки, — прошептала Энн.

Она вошла в комнату, присела на кровать и принялась целовать обеих.

— Мама, мы так долго ждали тебя, — проговорила Керри. — Ложись с нами.

Энн прилегла возле Керри и обняла дочерей.

— А вы с папой помиритесь? — с надеждой спросила Грейси. — А что будет с нами, если он умрет?

Мы останемся одни?

— Папа не умрет, — ответила Энн. — А вы никогда не останетесь одни. Даже не думайте о таких вещах.

— Спой нам песенку, мама, — попросила Керри, закрывая глаза.

Дочки уже давно уснули, а Энн все еще пела им колыбельные. Ей не хотелось уходить, но все-таки она встала и бесшумно вышла из комнаты. Направляясь в столовую, она слышала звон бокалов и громкий смех.

Энн испытывала странное чувство, оказавшись вновь в доме Декстера. Во всем этом было что-то неестественное, абсурдное… Она чувствовала себя актрисой, игравшей какую-то роль, но совершенно не знавшей своего текста.

Декстер пригласил на ужин двенадцать человек, и Энн никогда еще не чувствовала такой неприязни к людям, как в тот вечер. Она смотрела, как они пьют, как ковыряют вилками в своих тарелках, как беззаботно сплетничают и громко смеются. Гости наслаждались вином и едой, ничуть не заботясь о том, что в это время чувствуют другие.

Энн ужасно устала. И как ей удалось пережить множество подобных вечеров в прошлом, удивлялась она. Интересно, зачем Декстер устроил весь этот спектакль? Еще более странной казалась реакция самого Декстера на события этого вечера. Он, похоже, наслаждался тем, что Энн испытывала дискомфорт и даже отвращение к его друзьям. Она никак не могла понять, в чем дело. Когда ужин закончился, Энн попыталась задержаться. Но Декстер умудрился выставить ее вместе с другими гостями. Как истинный джентльмен, он поцеловал ее в щеку и улыбнулся той самой улыбкой, из-за которой она когда-то влюбилась в него.

Внезапно ею овладело желание броситься обратно в дом, закричать: «Давай начнем все сначала, давай забудем ужасное прошлое. Давай снова совьем гнездо!» Но ее уже проводили к машине, и Энн осознала: возврата к прошлому не будет.

Джейн, сидя за рюмкой бренди, ждала подругу у нее в квартире. Постукивая своими высокими каблуками, Энн вошла в комнату и начала подробно рассказывать о событиях прошедшего вечера.

— Совершенно непредсказуемо. Как он и любит, — прокомментировала Джейн. — Пусть все ломают головы. Думает, что это дает ему власть над людьми.

— Он предложил мне приехать завтра снова, — сказала Энн, массируя ступню.

— Будь осторожна, Энн. Он что-то задумал. — Джейн принялась массировать другую ногу Энн.

— А что может быть у него на уме? — поинтересовалась Энн.

К сожалению, Джейн не знала ответа на этот вопрос.

Теперь Энн проводила в доме Декстера гораздо больше времени, чем у себя. Она была счастлива, что постоянно видит дочерей; девочки же были в восторге от того, что мама снова жила с ними. Однако счастье это омрачалось эмоциональными проблемами.

Прежде всего это были проблемы, появившиеся у девочек в результате развода родителей. Энн всячески старалась исправить положение, наладить жизнь детей. Сестры очень изменились с тех пор, как стали жить с отцом.

Энн всегда настаивала, чтобы они правильно питались, сами заправляли постель и убирали у себя в комнате. Теперь же они просили на обед бутерброды, не отрывались от телевизора и совсем забросили уборку. Энн попыталась убедить Декстера, что им требуется помощь психолога, но тот был категорически против. Поскольку все зависело от него, Энн опасалась проявлять чрезмерную настойчивость. Она и так была очень признательна Декстеру за то, что он разрешил ей проводить с детьми так много времени.

Психическая травма, полученная детьми в результате развода, повлияла и на их отношение к окружающим. Девочки больше не приглашали к себе друзей и не очень-то стремились выходить из дома. Они начали общаться между собой на «секретном» языке, известном только им одним. Теперь сестры ничего не предпринимали, не пошептавшись на своем закодированном языке. Энн не хотела вмешиваться в отношения дочерей, но Декстера их поведение раздражало.

Он всегда стремился вмешаться, считая, что это его, отцовское, право. В результате Грейси стала очень застенчивой. Она не разрешала никому входить к себе в комнату, когда принимала душ или переодевалась.

Керри, напротив, была очень открытой, особенно по отношению к отцу. Декстер всячески баловал ее. Он покупал ей гораздо больше нарядов и игрушек, чем Грейси, гораздо чаще играл с ней. Керри любила сидеть у отца на коленях, обнимать и целовать его; она танцевала для него и демонстрировала ему свои обновки.

Еще одной проблемой для Энн стали ее новые отношения с Декстером, отношения, которые больше не основывались на чувстве любви. Развод и события, последовавшие за ним, казались густой черной тучей, закрывшей последний луч солнца в их жизни, затмившей все чувства, которые Энн когда-то питала к Декстеру. Они снова спали вместе. Декстер, казалось, испытывал к ней физическое влечение. Он с удовольствием ужинал с ней и пил вино. Она же, со своей стороны, научилась имитировать оргазм. Если это дань, которую нужно платить, чтобы видеть детей, то пусть так и будет, решила Энн. Но это было нелегко. Во всяком случае, поначалу. Потом стало проще. Она знала: это не правильно, знала, что ей такая жизнь во вред, но так было лучше для детей. Поэтому, когда Декстер предложил ей переехать обратно в его дом, она согласилась.

В первый же день Энн случайно обнаружила в ящике стола в ванной фотографии обнаженной девушки и золотое сердечко с надписью: «Спасибо за прекрасное время. С любовью, Дениз». Энн ничего не хотела знать о Дениз. Она не хотела знать ничего, что напомнило бы ей о разводе и о том времени, когда она жила отдельно от детей. Она чувствовала себя точно на вулкане, который вот-вот «проснется», и очень не хотела этого «пробуждения». Энн решила, что вполне может обойтись и без любви к мужчине — этого требовали интересы детей. Образовавшийся вакуум заполняли Керри и Грейси.

Пришло Рождество, и Декстер был просто не похож на себя — очень уж старался угодить ей. Он снова стал внимательным и заботливым. И больше не приглашал своих ужасных гостей — они ужинали дома все вместе, как нормальная семья. В рождественское утро Энн нашла под елкой картину Макса Эрнста — Декстер ухаживал за бывшей женой с большим шиком.

Наступил Новый год, и они снова казались счастливой дружной семьей. Семьей без проблем. Прошлое исчезло, будто по мановению волшебной палочки.

Грейси помогала кухарке Кларе, старой доброй негритянке, печь шоколадный бисквит. Энн вошла на кухню, вернувшись с занятий йогой.

— Выглядит изумительно, — сказала она, поцеловав Грейси. — Жду не дождусь, когда можно будет попробовать.

— Еще не готово, мама. — Грейси строго погрозила ей пальчиком.

— А где твоя сестра? — поинтересовалась Энн.

— Наверху, с папой. Она перепачкалась горячим шоколадом с ног до головы. — Грейси драматично закатила глаза.

Энн направилась наверх, она чувствовала, что жизнь ее вновь обрела смысл. Она была счастлива и беззаботна — почти забытое ощущение. В комнате она не увидела ни Декстера, ни Керри. Затем услышала голоса, доносившиеся из ванной. Дверь была приоткрыта. Она взялась за дверную ручку — и вдруг замерла на месте. Во рту у нее пересохло.

— Когда ты подрастешь, моя принцесса, мальчикам будет нравиться трогать тебя везде, — послышался ласковый голос Декстера. Он, раздетый, стоял вместе с Керри под душем. Завернул кран. — Но ты не должна позволять всем трогать тебя. Это могут делать только некоторые, а не всякий желающий.

— А кому можно? — с невинным видом спросила Керри.

Декстер сглотнул и принялся намыливать ее гладкую спину. Он представлял Керри молоденькой девушкой, с жемчужно-белой грудью и светло-розовыми сосками. Декстер почувствовал, что в его жилах забурлила кровь. Энн в ужасе заметила, что он возбужден.

— Папочка, я замерзла, — сказала Керри, обнимая его за шею.

Энн стряхнула с себя оцепенение и широко распахнула дверь.

— Декстер, — сказала она, — нам нужно поговорить. — Ее глаза пылали, но она старалась держать себя в руках. — Прямо сейчас, — потребовала Энн.

Она взяла полотенце и открыла стеклянную дверцу душа. — Беги и одевайся, Керри. Я приду через минуту. — Ей вспомнилась сцена — Декстер и Терри в постели.

Керри посмотрела на мать, потом на отца. Девочка не понимала, что произошло, но чувствовала: случилось что-то страшное.

Декстер молча прислонился к стене. В нем зарождалась бешеная злоба.

— Хорошенького понемногу. Я повторю апелляцию, — заявила Энн. — И детей буду воспитывать я.

Декстера душил гнев. В эти мгновения он любил Энн — и ненавидел ее. Гордость заставила его выпрямиться и взглянуть ей прямо в глаза. Он смотрел на нее с таким презрением, словно это она обнаженной стояла в душевой кабине. Энн, почувствовав это, пришла в замешательство. У нее перехватило дыхание. Декстер понял ее состояние и мысленно усмехнулся — впервые в жизни он почувствовал превосходство над Энн. Она боялась его, а он ее — нет.

Декстер с облегчением вздохнул; на губах его заиграла холодная улыбка. Не важно, чего мне это будет стоить, но на сей раз я уничтожу ее, подумал он.

— Увидимся в суде, Энн, — сказал он.

Декстер плотно сжал губы, и лицо его теперь напоминало каменную маску.

На улице бушевал ветер, бросавший брызги дождя на оконные стекла. Вспышки молний прорезали небо; то и дело раздавались громовые раскаты.

Зои потянулась к сигаретам. Закурила. Она думала о том, что лучше надеть ко второму завтраку.

Последние недели были очень тяжелыми для нее.

Керри не уступала ей ни в чем, и Зои вновь начали одолевать сомнения. Она не могла наслаждаться ролью хозяйки дома — эту роль узурпировала дочь Декстера. Именно узурпировала. Зои нечем было заняться.

Поместьем управляла Керри, и делала это мастерски.

Зои попыталась поговорить об этом с Декстером, но тот молча уставился на нее, точно на идиотку.

Зои с грустью посмотрела в окно, размышляя о том, когда же наконец Керри вернется в Калифорнию.

Керри зевнула и открыла один глаз. Все тело ныло, и она боялась пошевелиться. Наконец протянула руку к звонку, чтобы вызвать слугу.

После вчерашней попойки ей оставалось лишь радоваться, что она вообще жива. Она смутно помнила, что отправилась с друзьями в ночной клуб «Банана Макс-Юпитер» — выпить и потанцевать. Было весело. Майкл с некоторых пор не разрешал ей развлекаться таким образом. Она покурила травки, побаловалась кокаином — самую малость — и, помнится, флиртовала со всеми подряд. И без конца хохотала — это Керри тоже хорошо помнила. Дальше — провал в памяти. И сейчас голова болела так, словно под черепом у нее установили буровую вышку.

В дверь негромко постучали.

— Мисс Керри, вам что-нибудь принести? — спросила Ирма.

— Закрасьте стекла черной краской и приварите к ним стальные ставни, простонала Керри.

— Хорошо. Что-нибудь еще? — с невозмутимым видом спросила Ирма — в последнее время она не раз видела Керри по утрам не в лучшем виде после обильных возлияний.

— Черный кофе и газету. Спасибо.

Дверь за Ирмой закрылась. Керри поморщилась — в ней проснулось еще одно воспоминание о вчерашней ночи.

Боже, папочкина машина! Теперь она действительно все вспомнила, и эти воспоминания вызвали тошноту.

Она разбила «тестароссу»! Это случилось при повороте на улицу Слоун, когда они с ее старой подругой Кимберли затеяли гонки. Передний бампер любимой машины отца разбит всмятку. Керри смутно помнила полицию и отца на месте аварии. Но тогда она была слишком пьяна, чтобы понять, что происходит.

Керри попыталась спустить ноги с кровати. Пошатываясь, направилась в ванную. Все тело по-прежнему ныло и болело.

Взглянув в зеркало, она вдруг вспомнила, что ночью приезжал доктор Коуп, чтобы оказать ей помощь. На верхней губе и над левой бровью Керри увидела мелкие порезы, а до шеи невозможно было дотронуться. «Наверное, я ударилась о руль, — подумала она. — Папочка будет в бешенстве. И Майкл тоже, когда позвонит вечером. Господи, может, мне и вправду пора домой? Она ополоснула лицо холодной водой. — Да и эта Зои просто сводит меня с ума… Господи, она же моложе меня. И борется со мной за его внимание, точно какая-нибудь падчерица… или что-то в этом роде. Женщины… они приходят и уходят, — размышляла Керри. — В конце концов они все исчезают, как мать. Почему папочка этого не замечает? — Она закапала в глаза визин. Почему же он этого не замечает?»

Ирма накрыла второй завтрак во внутреннем дворике. Зои посмотрела на свой салат без майонеза и два тоненьких пересушенных тоста и вздохнула: почему Декстер держит ее на голодном пайке?

Ну да ладно, подумала она, зато сегодня вечером будет здорово. Декстера пригласили на обед, который давал член семьи короля Хуана-Карлоса. Зои прежде никогда не встречалась с представителями королевских семей.

— Ирма, а где мистер Портино? — спросила она, взяв с тарелки тост.

— Он в своем кабинете, с мисс Милли. Придет через пятнадцать минут, отрапортовала Ирма.

— Хорошо. Пока я жду его, пожалуйста, принесите мне чай без сахара, со льдом.

— Хорошо, мэм.

Зои окинула взглядом окружавший ее прекрасный пейзаж, и эта картина немного успокоила нервы, хотя полностью избавиться от мыслей о «проблеме Керри» все же не удавалось.

И тут Зои почему-то вспомнила, как она впервые обратила внимание на Декстера. Было безоблачное весеннее воскресное утро. Она и ее университетские подруги прослышали, что принц Чарльз вечером собирается играть в поло в Веллингтоне. Единодушно решив, что надо посмотреть на него, девушки погрузились в «файерберд» Зои и поехали Веллингтон. Они приехали на стадион гораздо раньше начала «мероприятия», поэтому решили: пока надо взять коктейли и поглазеть на высокопоставленных гостей, направлявшихся к центральной ложе. Девушки болтали и хихикали — и тут появился черный вертолет; он на несколько секунд завис над полем, а затем приземлился. Всем присутствующим дамам пришлось придерживать свои шелковые юбки и широкополые шляпки, пока лопасти вертолета не замерли. В это мгновение солнце почти скрылось за облаком, и Зои показалось, что единственный его луч был точно направлен на человека, который спускался по трапу вертолета. Вне всякого сомнения, это был самый привлекательный мужчина, которого Зои видела в своей жизни, как загипнотизированная, направилась она вслед за ним к трибунам.

Вместо того чтобы смотреть, как играет принц Чарльз, Зои не отрывала глаз от этого человека, сидевшего в частной ложе. Она не знала, кто он такой; знала лишь, что непременно должна с ним познакомиться. После матча она очаровала молодого официанта — для нее это было плевым делом, — и тот провел ее в поло-клуб. Этот мужчина оказался там. Остальное было просто: вместе выпили вина, он попросил ее телефон, позже позвонил. Через неделю она была в Кливедене, шикарном поместье в Англии, которое переделали в гостиницу. Прислуга распаковывала ее чемоданы, лакеи в ливреях приносили на тяжелых золотых подносах чай и лепешки. Они поселились в номере леди Астор; окна номера смотрели на Темзу.

Они не выходили из номера целых пять дней. Ужины накрывали официанты в белоснежных перчатках.

И все эти ужины прерывались их почти акробатическим сексом — такого, как Декстер, с ней никто никогда в жизни не проделывал. Он был одновременно нежным и грубым, он желал ее, и в его желании были и извращенность, и само совершенство.

Он возбуждал ее тем, как хватал за волосы и бросал на постель, а потом входил в нее, раз за разом. Даже спустя многие недели он умел возбудить ее — стоило лишь провести пальцем у нее между ног и поцеловать в затылок.

— Ваш чай, мэм, — прервала ее воспоминания Ирма.

— Спасибо. — Зои вернулась к действительности.

Она поднесла руку к затылку. Намотала на палец пряди волос. Она ожидала, что вот-вот вновь испытает то самое чувство, чувство вожделения, но оно не приходило. Осознав это, Зои очень расстроилась.

— Милли, соедините меня с Бобом Хатчем из полицейского участка Палм-Бич, — прорычал Декстер, нервно постукивая концом авторучки по столу.

— «Палм-Бич моторе» доставит новый «ламборджини» для Керри к шести вечера, как раз к началу коктейля, мистер Портино, — ответила Милли, набирая номер. — Красного цвета, кабриолет, внутренняя отделка из бежевой кожи с красным. Все, как вы хотели, — продолжила она, прикрыв рукой трубку. — Начальника участка Хатча, пожалуйста.

Декстер подождал, пока за Милли закрылась дверь.

— Здравствуй, Боб. Как дела?

— Прекрасно, Деке. А у тебя?

— Спасибо, что твои парни привезли Керри домой. Особенно спасибо за то, что они не стали подавать рапорт.

— А как у нее сейчас дела? — осведомился начальник участка.

— Хорошо, спасибо. — Декстер по-прежнему постукивал по столу авторучкой. — Но я звоню не поэтому, Боб. Я хотел тебе сказать, что решил подарить городу новую машину «скорой помощи». Мой секретарь оформит все уже сегодня вечером.

— Очень щедро с твоей стороны. Спасибо. — Боб Хатч улыбнулся, удовлетворенный исходом дела.

— Это самое меньшее, что я могу сделать, — сказал Декстер. — Если смогу быть еще чем-то полезен — поставьте меня в известность. И я буду ждать приглашения на полицейскую благотворительную ярмарку. Пожалуйста, не забудьте меня.

— Не беспокойся, не забуду. — Боб посмеивался про себя. — Всего доброго, Деке.

Декстер поднялся из-за стола и вызвал Милли.

— Закажите две дюжины белых роз в комнату Керри. Приложите записку: «Надеюсь, чувствуешь себя лучше. Рад, что у тебя все в порядке. С любовью…» — ну и все такое прочее. Я приведу ее сюда, когда она проснется, чтобы обсудить наши светские планы на следующие недели.

— Хорошо, — ответила Милли, быстро делая пометки в блокноте.

— Позвоните в салон «У Марты» и попросите Линн подобрать для Зои новый гардероб, восьмой размер.

Пусть все привезут сегодня до шести, когда ее не будет. Да… И закажите цветы для нее тоже. — Удовлетворенный своим последним указанием, он вышел из кабинета.

Стоя перед зеркалом в ванной первого этажа, Декстер ощупал широкий эластичный хирургический пояс, стягивавший его талию. Приподняв ярко-розовую футболку, ослабил пояс — хотелось отдышаться. Он внимательно осмотрел результаты последней операции. Его друг, доктор Соммерс, провел на днях двухчасовую операцию в своей частной клинике в Майами-Бич. Декстер посмотрел на кусочки пластыря, закрывавшие ранки на бедрах.

Затем, осмотрев себя еще раз, он удовлетворенно кивнул. Складки на боках практически исчезли.

Никто и не догадается, подумал он. Только придется некоторое время не загорать в плавках. Никто, кроме Зои. Декстер поморщился, застегивая слишком тугой, стеснявший дыхание пояс, который ему придется носить еще четыре недели.

— Черт возьми, даже в душе! — пробормотал он, распахивая стеклянную дверь, ведущую во внутренний дворик.

Зои сидела скрестив ноги за витым металлическим столом со стеклянной поверхностью. На ней были черные колготки и черная в обтяжку футболка.

Господи, какое у нее чудесное крепкое тело, подумал восхищенный Декстер. Ему нравилось опекать ее — все было в его руках. Декстер знал, что Зои никому и никогда не обмолвится о его операциях. Не посмеет. Самодовольная улыбка заиграла на его губах.

— Дорогая, — произнес он и поцеловал ее в губы.

Зои посмотрела на него с немым восхищением, забыв на мгновение о своих проблемах, поддавшись тому странному влиянию, которое Декстер всегда оказывал на нее.

— Я соскучилась без тебя, — взволнованно проговорила она.

— Стейк с соусом «тартар» и салат, — сказал он, взглянув в тарелку, которую поставила перед ним Ирма. — Великолепно. Я просто умираю от голода.

— Я тоже, — сказала Зои, глядя голодными глазами в тарелку Декстера. Она вдруг просияла. — Не могу дождаться вечера — так хочется взглянуть на принцессу! — воскликнула она.

Декстер поперхнулся. Выпрямившись на стуле, взял девушку за руку.

— Что-то случилось? — спросила она. — Мы разве не едем?

— Я, кажется, говорил тебе, что приглашение только на двоих.

Зои не сразу поняла, что имеется в виду.

— Говорил. А что?

— А то, что Керри — старая знакомая королевской семьи. — Декстер старался говорить как можно мягче, чтобы Зои не обиделась. Однако на глаза ее навернулись слезы.

Он посмотрел на нее невинным взглядом младенца; обычно под таким взглядом она начинала таять. У Декстера промелькнула мысль о том, что неплохо бы привязать ее за руки и за ноги к спинкам старинной кровати.

— Но это же я — твоя подруга, — пробормотала Зои дрожащим голосом. Не Керри, а я!

— Кажется, здесь обсуждают мою персону? — раздался голос Керри, появившейся словно из ниоткуда.

На ней были потертые джинсы, белая майка с глубоким вырезом и теннисные туфли. — Что-то не так? — спросила она, усаживаясь на стул слева от отца.

— Вовсе нет, — с улыбкой ответил Декстер. Зои подумала о том, что ей он никогда так не улыбался.

— Я прочитала каталог путешествий в парк «Золотые ворота», — сказала Керри. — А еще хочу заказать для нас пятимильную прогулку в горах, «Золотые ворота»? — спросила Зои.

— Да, — ответила Керри. — А разве ты ей об этом не говорил, папочка?

Декстер отрицательно покачал головой. Прошло несколько секунд, прежде чем он снова решился поднять глаза на Зои.

— Я подумал, что следует свозить Керри на минеральные воды, — медленно произнес он. — Свозить до того, как она вернется в Калифорнию.

— А когда вы уедете? — спросила Зои.

— На следующей неделе, — сказал Декстер.

— Это будет семейная неделя, — улыбнулась Керри.

Зои встала, резко отодвинув стул.

— Извините, — сказала она, стараясь держать себя в руках.

Когда Зои уже входила в дом, она все же не удержалась — на ее глаза навернулись слезы.

— Что все это значит? — спросила Керри. Декстер промолчал. Он провожал взглядом Зои. Дочь заметила, что отец, положив ладонь на край стола, собирается встать. — Утром звонил Майкл, — неожиданно добавила Керри.

Декстер остался сидеть.

— Чего он хотел?

— Меня. Он хочет, чтобы я вернулась.

— Кажется, мы с тобой это уже решили. Грейси все еще…

— Я знаю, знаю. С тобой решили, а с ним — нет.

Когда я сказала ему, что останусь здесь до Рождества, с ним едва не случился сердечный приступ.

Декстер молчал.

— Папочка… — Керри улыбалась.

— У меня для тебя есть подарок, — проговорил наконец Декстер.

— Еще подарок? Папочка, не стоило, правда…

Майкл редко дарит мне подарки. Он считает, что я и без них очень избалована.

— Иди посмотри у выезда из дома, — сказал Декстер.

Керри в волнении помчалась к воротам. Вернулась с восторженным криком:

— Господи! «Ламборджини»! Наверное, мне нужно разбивать машины каждый день!

— Не слишком увлекайся, — улыбнулся отец.

— Папочка, я люблю тебя. Я думала, что ты будешь в бешенстве. А ты… Я люблю тебя.

Она уселась к нему на колени и обвила руками его шею.

— Я тоже тебя люблю, — выдохнул Декстер. — Больше всего на свете.

Воцарилось молчание — неловкое для обоих. Их лица находились всего лишь в нескольких дюймах одно от другого.

Зои смотрела на них из окна гостиной. Увидев, что Керри заметила ее, отступила на шаг. Керри же победно улыбнулась. Не отрывая глаз от Зои, она наклонилась ближе к отцу. Зои увидела, что она поцеловала его. Потом Керри, улыбаясь и все еще глядя на соперницу, обняла отца. Ее губы чуть приоткрылись. Она еще крепче прижалась к нему…

Зои отвернулась. Ей сделалось не по себе. Казалось, что эти двое вбили в ее сердце стальной клин.

Матери Зои всегда не нравился Декстер.

— Самые сильные чувства — не обязательно самые лучшие, — говорила она. — Но они часто самые недолговечные — они рождаются, а когда мы из-за них меняем свою жизнь, исчезают.

Декстер, бесспорно, изменил жизнь Зои. Неужели он теперь исчезнет? К горлу Зои подкатил горячий комок — она задыхалась.

Точно сомнамбула, Зои направилась к лестнице.

Поднялась и стала бесцельно расхаживать по кабинету Декстера.

«Я напишу письмо и положу ему под подушку», — решила она. Усевшись за стол эпохи Людовика XIV, Зои открыла верхний ящик и достала ручку. Отодвинув в сторону льняное покрывало, попыталась отыскать чистый лист бумаги — такой, на котором не было бы монограммы Декстера. В глубине левого верхнего ящичка она нашла несколько фотографий. Машинально взглянула на них. Это были фотографии Керри и Грейси, а также Декстера и очень красивой женщины, которую Зои раньше не видела. Девушка грустно улыбнулась. А Декстер выглядит все так же великолепно, поразилась она.

Укладывая фотографии на место, Зои заметила, что из-под запертой шкатулки торчат пожелтевшие газетные вырезки. Аккуратно вытащив их, она прочитала заголовки: «В Палм-Бич похищены двойняшки», «Скандально известная дама из высшего общества отправлена в тюрьму».

Зои раскрыла рот.

— Что ты здесь делаешь?! — раздался резкий окрик Декстера; его глаза метали молнии.

Зои вздрогнула от неожиданности.

— Господи, как ты меня напугал! — выдохнула она.

Декстер пристально смотрел на девушку. Зои физически ощущала нараставшее напряжение.

— Я… Я просто хотела найти чистый лист бумаги, — пробормотала она. И наткнулась на эти вырезки.

Извини. Мне просто стало интересно, о чем это…

— Впредь постарайся сдерживать свое любопытство. — В голосе Декстера звенел металл. — Это не имеет к тебе никакого отношения. — Он вырвал вырезки из рук Зои.

Девушка в испуге молчала.

— Я вижу, что ты расстроена, — сказал Декстер. — Но у тебя нет причин для огорчений.

— Нет, — кивнула она, вздрагивая всем телом. — Конечно, нет.

— Завтра мы что-нибудь придумаем вместе… Только мы вдвоем. Это будет чудесно, правда?

— Да, — согласилась она, — чудесно. — Зои не знала, почему, но ей еще ни разу в жизни не было так страшно.

Декстер неожиданно улыбнулся и коснулся плеча девушки. Затем накрутил на палец ее локоны. Голова Зои откинулась назад.

Другой рукой Декстер расстегнул свой пояс. Брюки упали на пол. Он провел пальцем по ее шее, по груди. «Господи! — подумала она. — Я хочу его. Прямо сейчас. Я хочу его!»

Декстер повалил ее на пол. И тут же улегся на нее.

Зои хотела что-то сказать, но не смогла, потому что он уже вошел в нее, и она забыла обо всем на свете; ей хотелось лишь одного — доставить ему удовольствие.

Несколько минут спустя Декстер, не говоря ни слова, оделся и вышел из кабинета.

Зои, тяжело дыша, лежала на полу.

Она думала: «Тюрьма? Похищение? Что же это за семья? Куда я попала?»

— Извини, сестренка, я опять опоздала. Ну правда, извини. — Волосы Керри рассыпались по плечам пышными, волнистыми прядями.

— Не говори глупости, — ответила Грейси. Но она была действительно расстроена. Она видела, что за последний месяц Керри очень изменилась — в ней появилась какая-то слишком уж очевидная безответственность, невоздержанность во всем…

— Я решила остаться здесь до Рождества, — внезапно объявила Керри. Грейси промолчала, и Керри продолжила:

— А ты не рада?

Грейси в испуге посмотрела на сестру.

— А как же Майкл? — спросила она.

— Папочка сказал, что тебе я нужна больше, чем ему. Ему лучше знать.

«Нужна, — подумала Грейси. — Папочкин безотказный трюк». Она с грустью смотрела на сестру.

— А как же твоя собственная семья?

Казалось, Керри не знает, что ответить. Позже Грейси поняла, что та не может сказать ничего ни о своих детях, ни о муже.

— С Зои я совершенно не могу поладить, — нашлась Керри. Она прижалась лбом к холодному оконному стеклу и посмотрела на живописную лужайку внизу.

Грейси молчала. Она давно привыкла к тому, что отец в затруднительных ситуациях всегда менял тему разговора — такова была его тактика. Но Керри никогда раньше так не поступала.

— Я в общем-то и не знаю ее толком, но я не оставила ей ни малейшего шанса.

Улыбка сожаления появилась на красивых губах Грейси:

— Она ни в чем не виновата. Просто молоденькая девушка, влюбившаяся в отца.

— Знаю, знаю, — с усталым видом кивнула Керри. На ее лице вдруг появилось грустное выражение. — Грейси, что со мной? — спросила она.

— А ты сама как думаешь?

Керри не ответила.

— Ты должна понять, — проговорила Грейси, — что никто и никогда не отберет у тебя любовь отца.

Она слишком велика. И безусловна. У тебя нет причин для ревности.

Керри снова отвернулась к окну. Задернула шторы, чтобы прикрыть комнату от яркого солнечного света.

— Пожалуйста, обещай мне, что поговоришь с Майклом, прежде чем принимать решение, — попросила Грейси. — Обещаешь?

— Обещаю, — ответила Керри, взяв в руки свою сумочку. — А сейчас закрой глаза — у меня для тебя сюрприз. — На губах Керри заиграла озорная улыбка, обнажившая жемчужно-белые зубы; она с гордым видом извлекла из сумочки большой черный вибратор с большим красным бантом на конце и положила его посередине кофейного столика. Вокруг она разложила массу всяких приспособлений к нему. — Готово, открывай глаза.

Грейси уставилась на все это. Потом откинулась на подушку и захохотала.

— Я подумала, что тебе что-нибудь из этого потребуется, — не сдержавшись, тоже захохотала Керри. — Может, я и себе куплю что-нибудь подобное.

Казалось, они будут смеяться бесконечно. «Так мы смеялись, когда были детьми», — подумала Керри.

Грейси думала о том же.

— Что на этот раз срочного? — спросил доктор Кейн, когда Декстер вошел в кабинет.

— Рад видеть тебя. Роб, — сказал Декстер, усаживаясь в кресло.

Доктор нахмурился, его седые брови сошлись над переносицей.

— Я знаю, что у вас в клинике все нормально, — начал Декстер. — Это неудивительно, ведь во главе стоит столь известный специалист, как вы. — Он насмешливо улыбнулся.

Кейн знал: если уж Декстер начал хамить, его не остановишь. Декстер взял персик из вазы с фруктами, стоявшей на столе.

— Я просмотрел ваш балансовый отчет в прошлом месяце. — Декстер принялся чистить персик фруктовым ножом. Это зрелище почему-то вызвало перед мысленным взором Кейна жуткую картину: с живого существа сдирали кожу. — Я хочу, чтобы вы держали Грейси здесь до особых распоряжений, — с невозмутимым видом продолжал Декстер.

Лицо доктора стало пепельно-серым. В который уже раз он пожалел о том, что связался с этим человеком.

— Я же говорил вам, Декстер, что Грейси можно выписать. Теперь все зависит только от нее…

Декстер поднес руку к губам; на его ладонь стекал ручеек персикового сока.

— Декстер, прошу вас, разрешите мне подыскать ей толкового врача, которому она полностью доверилась бы. Или позвольте мне выписать ее домой.

— Она останется здесь до особых распоряжений, — повторил Декстер. Он положил нож на стол и доел персик.

Изумленный хамским тоном Декстера, Кейн старался взять себя в руки.

— Тогда дайте мне хотя бы возможность помочь ей. Объясните, почему Грейси испытывает чувство вины перед матерью, — Как вы думаете, сколько денег потребуется, чтобы ваша клиника продолжила работать в следующем году? — Декстер усмехнулся, глядя на собеседника.

Роб Кейн отвел глаза.

— Почему же вы не хотите, чтобы я помог ей? — спросил он.

— Сначала ответьте на мой вопрос, — сказал Декстер. — Сколько?

— Вы же знаете ответ, — пробормотал Кейн.

— Да. Знаю. Ответ таков: много. Именно поэтому вы будете держать здесь мою дочь до особого распоряжения. Это понятно?

Доктор Кейн промолчал. Он едва заметно кивнул.

Затем отвернулся.

— Я еще зайду, — сказал Декстер, выходя из кабинета и закрывая за собой дверь.

— Самодовольный беспардонный ублюдок! — прорычал Кейн и ударил кулаком по столу.

Керри расстегнула ремень безопасности. Она сидела в кресле черного «Гольфстрима III» — самолета, принадлежавшего ее отцу. Салон был отделан бежевой кожей и полированным деревом мягких коричневых оттенков. На борту имелись две ванные комнаты, спальня, — кухня для приготовления изысканных кушаний и просторная гостиная. Обслуживали пассажиров два стюарда. Оправив белую шелковую блузку и плиссированные брюки цвета слоновой кости, Керри в задумчивости посмотрела в иллюминатор. Вчера она говорила с Майклом по телефону, и тот согласился встретиться с ней в Нью-Йорке за завтраком. Но предупредил, что в час тридцать ему придется улететь обратно в Лондон на «Конкорде», мол, другой возможности вернуться у него нет. Будто звезда его величины не может сама создать себе «другие возможности». Почему Майкл не хочет походить на ее отца — тот никогда ни от кого не зависел, всегда сам определял правила игры.

И зачем она пообещала Грейси, что поговорит с Майклом с глазу на глаз? Что она может сказать ему?

Она уже пообещала отцу остаться до Рождества, и он так расстроился вчера, когда она сообщила ему о необходимости слетать в Нью-Йорк. И все же, несмотря на это, папочка был настолько добр, что позволил ей воспользоваться его самолетом. Почему Майкл не может быть настолько же добр, почему не может позволить своей жене остаться в Палм-Бич?

Керри взглянула на пачку газет, лежавшую перед ней на столе.

Что-то не так в их браке. Может, она была слишком молодой, когда вышла замуж? И почему она так много пила и употребляла столько наркотиков в последнее время? Керри владело какое-то странное душевное оцепенение, с которым она никак не могла справиться. Интересно, это чувство когда-нибудь пройдет?

Керри вспомнила, что говорил доктор Кейн, когда они с Грейси пришли на сеанс совместной терапии. Он долго рассказывал о том, что развод родителей болезненно переносится детьми, оставляет травму на долгие годы, вызывает смятение и душевную боль вплоть до зрелого возраста. Разрушившийся брак родителей определенно являлся главной причиной болезни Грейси. Эта психологическая травма всегда ее преследовала. Однажды доктор сказал ей, что она пытается развеять темную тучу, которая затмила ее жизнь.

«Интересно, а я тоже пытаюсь это сделать?» — размышляла Керри. Грейси пыталась загнать все вопросы и сомнения в самые отдаленные уголки сознания, но доктор Кейн сказал, что не следует подавлять их, что лучше избавиться от них. А она, Керри, смогла бы?

Керри почувствовала усталость и решила, что следует выпить. Она встала и, пошатнувшись, ухватилась за спинку кресла, пытаясь удержать равновесие.

— Прошу вас, позвольте мне. — Подлетевший стюард наполнил бокал, на котором были выгравированы инициалы «Д. П.».

— Майкл, как я рада снова увидеть тебя, — сказала стройная женщина в черном платье, обтягивавшем ее, словно вторая кожа. Каштановые волосы дамы были уложены на затылке французской косой. — Когда же мы в последний раз?.. На пляже?.. В Канне?

Два года назад? — говорила она сдержанно, но достаточно громко, чтобы все окружающие могли понять, что это их с Майклом маленький секрет.

— По меньшей мере два, — ответил Майкл. Он понятия не имел, кто такая эта женщина.

— Я недавно купила роскошное шале в Сент-Моритце, — продолжала она, наклонившись и поцеловав его в обе щеки. — Приезжай в любое время!

Майкл провел ладонью по волосам, что делал всегда, если чувствовал себя неловко. Ему не терпелось увидеть Керри, к тому же его утомляли восторженные поклонники, стремившиеся искупаться в лучах чужой славы.

— Еще кофе, пожалуйста, — попросил Майкл стюардессу. Он вспоминал ночной телефонный разговор с Керри. Она говорила как-то бессвязно, при этом убеждала его приехать немедленно — мол, им нужно срочно поговорить. В то же время Керри заверяла, что с детьми все в полном порядке. Стюардесса так глазела на него, что пролила кофе из чашки. — Благодарю вас, — произнес он, даже не сознавая, что улыбнулся ей той самой своей улыбкой, от которой у миллионов женщин подкашивались ноги.

— Ой, пожалуйста, простите, мистер Донован. — Стюардесса покраснела, как провинившаяся школьница.

Майкл даже не заметил пролитого кофе. Им овладело какое-то смутное беспокойство. Он пытался взять себя в руки, пытался понять, чего именно опасается.

Лоб его покрылся испариной.

Майкл вытащил сценарий фильма. Заставляя себя читать каждую строчку текста, он постепенно успокаивался.

Керри постукивала по столу кончиками пальцев.

Она сидела в ресторане «Ле Сирк» — решила, что лучше позавтракать в общественном месте, чем в номере «люкс», который она забронировала в отеле «Мейфер». То, о чем предстоит попросить Майкла, в ресторане не будет выглядеть столь уж невыполнимым, думала она, допивая второй бокал «Кровавой Мери». Керри чувствовала себя достаточно уверенно, во всяком случае, была уверена в своей красоте и твердом положении в свете, ведь она — дочь Декстера Портино.

Майкл прошел через людный зал. Когда он посмотрел на Керри, в его глазах была печаль. Он обнял ее и поцеловал, не обращая внимания на метрдотеля, желавшего придвинуть ему стул.

— Господи, как я соскучился, — прошептал он. — А дети? С ними все в порядке? — Он наконец сел, кивнув метрдотелю.

— У них все прекрасно. Вчера я тебе об этом уже сказала, — ответила Керри. Она была рада видеть мужа. Даже сама удивилась, что так обрадовалась. Ей понравилась его прическа — с «хвостом» на спине. — Они так похожи на тебя, — продолжала Керри. — Оба…

— Может, принести вам что-нибудь из бара, мистер Донован? — спросил официант.

— Спасибо, да. Перье, — ответил Майкл.

— И еще «Кровавую Мери», — сказала Керри, подмигнув молодому официанту.

— Л ты уверена? — спросил Майкл.

— А я выпила всего две, — ответила она, беззаботно махнув рукой и загадочно улыбнувшись. — Разве кто-то считает?

Майкл глубоко вздохнул.

— Так что у тебя? К чему такая спешка? — спросил он и снова провел ладонью по волосам.

Последовала долгая тягостная пауза. Майкл пристально смотрел на Керри, покусывая губы. Он знал, в чем дело, но все же слова жены его шокировали.

— Я хочу остаться в Палм-Бич до Рождества, — сказала она, отводя глаза.

— Мы решили это еще месяц назад, — проговорил Майкл, стараясь держать себя в руках. — Ты пообещала привезти детей домой к началу занятий.

— Ну… я передумала.

Слова Керри запылали в его мозгу, точно костер.

— Ты не можешь! — воскликнул он с такой страстью, которой и сам от себя не ожидал. Майкл крепко взял жену за руку.

— Ты не можешь, — повторил он, понизив голос, так как к столу подошла какая-то девушка.

— Разрешите попросить у вас автограф? — проговорила она.

Керри с усилием выдернула свою руку из руки Майкла. Она взглянула на мужа, и глаза ее сверкнули.

— Послушай, Керри, — говорил Майкл, пока метрдотель оттеснял девушку от стола, — дети должны жить у себя в доме и учиться в своей школе. Я закончу эту картину за несколько недель. И потом мы сможем…

— Не хотите ли сделать заказ? — спросил официант, поставивший на стол коктейль для Керри.

— Нет, спасибо, — поспешно ответила она. Майкл отрицательно покачал головой, и официант ретировался.

— А после этой картины ты снимаешься на студии «Парамаунт». И я снова останусь одна.

— А мы сделаем так, чтобы ты могла поехать со мной.

— А папочка говорит, что сейчас я больше нужна Грейси, чем тебе.

— Твой папочка не всегда знает, что для тебя лучше, черт возьми! Резкость его тона усилила напряжение между ними. — Я говорил с Грейси по телефону, и она сказала, что скоро выписывается. Может быть, Уже на этой неделе. — Его голос зазвучал мягче, когда он упомянул Грейси. — А она что обо всем этом говорит?

— Ты же ее знаешь. Она сама никогда не попросит меня остаться, ответила Керри. — Она не может скоро выписаться. Ее не выпишут. Ее будут держать там.

— Может, это эгоистичные происки твоего отца? — предположил Майкл.

— Ты сам не знаешь, что говоришь! — взорвалась Керри. — Все потому, что ты никогда не любил папочку…

— Верно, я никогда его не любил. Но, во всяком случае, я знаю, что он за человек. И вижу, что он вредит тебе. Он портит тебя. Посмотри на себя. Ты счастлива? Тебе самой-то хорошо? — Она промолчала. — А хочешь, я скажу, что он за человек? — продолжил Майкл. — Он самодовольный, эгоистичный сукин сын, которому наплевать на то, что происходит с тобой и Грейси — лишь бы все было так, как хочется ему.

— Прекрати! — заорала Керри.

Весь ресторан замер, все головы повернулись в их сторону. Керри вскочила из-за стола и побежала к дамской комнате. Майкл бросился за ней и успел остановить ее, прежде чем она скрылась за дверью.

— Мы переживем это, Керри, — ласково говорил он, держа ее лицо в ладонях и вытирая ей слезы кончиками больших пальцев. — Клянусь Богом, переживем. Давай попытаемся. Хорошо? — Она молчала. — Ну, пожалуйста, Керри…

Смягчившись, она шагнула ему навстречу. Голубые глаза Майкла просияли. И вдруг он замер на месте — в зал вошел Декстер Портино.

Он стоял в дверях с таким вызывающим видом, что все присутствующие тотчас же обратили на него внимание. У Декстера было лицо человека, верившего только в самого себя и презиравшего любого, кто осмелился бы перечить ему.

Заметив Майкла, он снисходительно улыбнулся и небрежно помахал рукой.

— Я… Я и не знал, что твой отец в Нью-Йорке, — не веря своим глазам, пробормотал Майкл.

— Я… Я тоже. — Керри попыталась улыбнуться. — Майкл, клянусь тебе, я…

— Ты не рада меня видеть? — спросил Декстер, подходя к дочери.

— Конечно, рада, — ответила Керри. — Очень. — Теперь ее улыбка казалась вполне естественной.

«Черт, — подумал Майкл, — она уже была моя, а теперь я опять ее потерял».

— Знаешь, я совершенно забыл, что завтра последний день выставки Дега в Нью-Йорке, — сказал Декстер.

— Какое интересное совпадение — мы постоянно где-нибудь встречаемся, усмехнулся Майкл.; — Да, интересное, — согласился Декстер. — Пути Господни неисповедимы.

— Тогда домой мы завтра полетим вместе, — сказала Керри, стараясь успокоиться.

— Да, а то мне пришлось зафрахтовать чартерный рейс сегодня утром. Декстер с улыбкой ущипнул Керри за щеку. — Во время завтрака я поговорю с моим бухгалтером, дорогая. Затем мне надо будет вернуться в мой номер в «Карлайл». А потом, может быть, нам съездить в «Булгари» и купить что-нибудь для Грейси — чтобы порадовать ее?

— Да, конечно, — охотно согласилась Керри.

— Надеюсь, дети, вы уладили все свои проблемы? — спросил Декстер, глядя на Майкла.

— Мы еще в процессе, — проворчал Майкл.

— Может, позавтракаете со мной?

— Конечно… — заговорила Керри, но Майкл перебил ее.

— Спасибо, нет. Нам нужно еще кое-что обсудить с глазу на глаз. — Он повел Керри обратно к столу, предоставив метрдотелю позаботиться о Декстере.

— Мог бы вести себя повежливее! — выпалила Керри, усаживаясь за стол.

— Господи, Керри, разве ты не видишь, что он делает?

— Я вижу, что он заботится о своей дочери. Об обеих дочерях.

— Он пытается разрушить наш брак!

— Наш брак уже разрушен!

Воцарилось тягостное молчание. Майкл почувствовал себя беспомощным, оглушенным. Он не понимал, как они с Керри могли дожить до этого. Она была совершенно не похожа на ту женщину, которую он когда-то полюбил. И совершенно не походила на женщину, уезжавшую в Палм-Бич всего несколько месяцев назад. Более того: она была не похожа на мать детей, которых он очень любил. Это была не Керри.

— Я останусь у папочки до Рождества, — проговорила она вполголоса.

Майкл с силой ударил кулаком по столу. Бокал Керри опрокинулся. Коктейль залил скатерть и пол вокруг стола.

— Ты останешься у папочки! Ты проводишь семейную неделю с папочкой! Ты носишь украшение, подаренное папочкой! Может быть, ты и трахаешься с папочкой?!

Керри вскочила, ее глаза были широко раскрыты.

— Заткнись! — закричала она. — Да как ты смеешь? Как ты смеешь?!

— Сядь, Керри, пожалуйста.

— Украшение, подаренное папочкой? — продолжала она. — Ты хочешь знать, почему я ношу украшение, подаренное папочкой? — Она поднесла руку к колье, которое заменило подарок Майкла. — Потому что он подарил это мне, прошипела она. — Понимаешь? Не Грейси. Мне.

— Что ты имеешь в виду?

— Да думай что хочешь!

— Черт возьми, Керри! — Теперь и Майкл кричал.

Он схватил жену за руку и привлек к себе. — О чем ты говоришь?

И вновь все взгляды обратились в их сторону. Керри совершенно утратила над собой контроль.

— Мне ты никогда не дарил своего сердца! — кричала она. — В «Брикерс» была не я, а Грейси!

Так что ты не смеешь говорить мне о постели! Ты даже и не понял, что трахался не со мной, а с моей сестрой!

Майкл, ошеломленный услышанным, отпустил ее руку. Керри усмехнулась, глядя на него. Усмехнулась как победительница. Потом развернулась и направилась к выходу. Майкл, словно сквозь туман, увидел, что к ней сразу же присоединился Декстер. Он взял ее под руку, и они вышли на улицу.

Майкл опустился в кресло. Он слышал удары своего сердца и чувствовал, как кровь закипает в жилах. Какое-то время он не видел и не слышал ничего вокруг. Затем взмахом руки подозвал официанта — чтобы тот принес счет. Майкл чувствовал себя совершенно больным.

Как часто они менялись? И почему Грейси ни разу ему об этом не сказала? Потому что Керри забеременела? Именно поэтому Грейси уступила свое место Керри? И поэтому та ночь в «Брикерс» никогда по-настоящему не повторялась?

Расплатившись, Майкл сунул кредитную карточку обратно в бумажник. Затем поднялся и, пошатываясь словно пьяный, побрел к выходу.

Оказавшись на улице, он, точно в тумане, увидел толпу. Заметив его, люди начали махать руками, подталкивать друг друга локтями, приветствовать Майкла. О, как ему хотелось пройтись немного пешком, обдумать произошедшее до того, как придется ехать в аэропорт! Но это было невозможно. Поклонники плотной стеной окружали его со всех сторон.

Он с трудом прорвался к лимузину. В его ушах звучали последние слова Керри.

Машина уже мчалась по шоссе. Майкл же по-прежнему думал о том, что женился не на той сестре.

Декстер лежал в постели, лежал, очень довольный собой. В последние дни он сделал все, чтобы Майкл не смог поговорить с Керри по телефону и чтобы Керри даже не вспоминала о Майкле.

Декстер вытянулся во весь рост — ожидал прихода массажистки. Он взглянул на Зои, лежавшую рядом с ним. Сумеет ли он «найти баланс» между этими двумя женщинами? Декстер надеялся, что сумеет, что сможет оставить обеих при себе. А почему бы и нет?

А если все же придется пожертвовать Зои ради Керри, он сделает это? Да, несомненно.

Зои зевнула и лениво потянулась. В последнее время она как-то отдалилась от него — соперничала с Керри. Это его тоже возбуждало. Ему это нравилось.

Зои, как всегда, была очень красива; ее прекрасные каштановые волосы разметались по подушке. Эта девушка была сама невинность, само совершенство.

А сейчас ему требовалось именно это.

— Ольга уже ждет, — прошептал Декстер. Он взял Зои за подбородок и нежно поцеловал в губы. Затем нажал кнопку под матрасом — вызвал массажистку.

У них с Зои уже сложился определенный ритуал.

Почти каждое утро Ольга, массажистка из Швеции — женщина с высокими скулами, широко расставленными карими глазами и прекрасными пальцами, массировала Зои, смазывая ее кремами и маслами, растирая и разминая каждую клеточку ее тела, готовя Зои для Декстера. Тот же наблюдал за массажем, и это всегда возбуждало его. Иногда Ольга оставалась в спальне и смотрела, как Декстер и Зои занимаются любовью. И это его тоже возбуждало. Удовлетворив страсть, он поворачивался и смотрел на Ольгу, на ее вздымавшуюся под блузкой грудь.

Зои лежала на животе, лежала на белом покрывале на складном массажном столе. Декстер же смотрел, как Ольга массирует ее ягодицы, время от времени легонько похлопывая по ним. Тело девушки двигалось в ритм массажу, в ритм движениям Ольгиных рук. Затем массажистка надавила на ягодицы Зои и раздвинула их. Зои почувствовала тепло и влагу у себя между ног. Ольга развела в стороны ноги девушки и принялась осторожно массировать ее лоно.

Глядя на Зои, лоснящуюся от крема, Декстер почувствовал возбуждение. Ольга смазала кремом плечи и живот Декстера. Затем он улегся на спину Зои и вошел в нее… Потом еще раз и еще…

Садовник-японец, подстригавший клумбы, поклонился Зои и посмотрел на нее загадочно, когда она поднималась к дому по терракотовым ступенькам. Затем японец вернулся к своей работе, а Зои уставилась на свое отражение в стеклянной двери. Снова одна… Декстер снова уехал с Керри на очередной банкет.

Все изменилось с тех пор, как здесь поселилась Керри. Особенно Декстер. Зои вздрогнула, мысленно вернувшись в то утро. Сейчас, когда прошел уже год, она привыкла к массажистке, но сначала Ольгины штучки казались ей странными. Декстер постепенно приучил Зои к тому, что это возбуждает. А сегодня, когда Ольга уже ушла, Декстер потребовал еще. Зои подумала, что, может быть, это потому, что эрекция у него уже не та. Сегодня он потребовал, чтобы она надела платье школьницы, а потом медленно разделась. А когда она была уже нагой, он отшлепал ее, Довольно-таки больно отшлепал, после чего заставил заниматься с ним оральным сексом. Она могла бы примириться со всем этим — если честно, то ее это тоже заводило, — но лишь в том случае, если бы Декстер принадлежал ей одной. Их сексуальные игры являлись для Зои своего рода страховкой — они держали Декстера там, где, по ее мнению, он и должен был находиться. Но Декстер ей больше не принадлежал. Она в этом нисколько не сомневалась. Он принадлежал дочери.

По спине Зои пробежала дрожь. Она терпеть не могла эту Керри. Затушив сигарету в серебряной пепельнице, Зои подумала о своих подругах и их беззаботной жизни. А она устала от походов в оперу, от выставочных залов и музеев. Она ненавидела уроки французского и итальянского. Ненавидела уроки хорошего тона, на которых обучали общению с титулованными особами, — разве она сможет с ними встретиться, пока Керри здесь? И зачем ей знать, как устраивается званый вечер? Все ведь доставалось одной Керри! А она, Зои, похоже, смирилась со своей жалкой ролью.

Зои в раздражении откинула за спину свои пышные каштановые волосы. Она подумала о том, что ей очень не хватает кого-то — кого угодно, — с кем можно поговорить о фильмах, мальчиках и макияже. И тут в дверь позвонили.

Потом еще раз и еще. Сообразив, что никто не собирается открывать, Зои нервно отбросила сигарету. Открыв дверь, она застыла в изумлении. На пороге во плоти стоял самый неотразимый мужчина, которого она когда-либо видела.

— Я Майкл Донован, — сказал он. — Могу я увидеть Керри? — В жизни он показался Зои еще более привлекательным, чем на экране.

— Я узнала вас, — ответила Зои; по спине ее пробежали мурашки. — Мм… она уехала с… со своим отцом, — запинаясь проговорила она. — Входите. Они должны скоро вернуться.

Майкл кивнул и провел ладонью по волосам:

— А Кении и Кейт здесь?

Она отрицательно покачала головой:

— Они останутся ночевать у друзей. У Джейн Уитберн. — Зои не сводила с Майкла глаз. Его джинсовая рубашка была расстегнута на две верхние пуговицы, и виднелись волосы на груди. — Пожалуйста, входите, — повторила Зои.

Майкл молча проследовал за ней на террасу, украшенную множеством цветущих гардений. На столе стоял серебряный поднос с креветками, омарами, семгой и охлажденным суфле.

— Декстер обо мне заботится, — прокомментировала Зои. — Особенно когда я остаюсь одна, — добавила она с горечью.

Майкл взглянул на нее исподлобья. Она была так молода и хрупка… Будто бабочка, только что вылетевшая из кокона. Майкл окинул взглядом окрестности — с террасы открывался замечательный, просто сказочный вид. Повсюду многоцветие гераней, гибискуса и бугенвиллеи в красивых клумбах. Огромный сад, залитый лунным светом, казалось, сливался где-то вдали с океанскими водами. И здесь живет Декстер Портино? Декстер Портино, за прихоти и пороки которого всегда расплачивались другие? Подобное несовместимо с красотой…

— Может, чего-нибудь выпьете?

Майкл отрицательно покачал головой. Он не хотел, чтобы хоть что-нибудь помешало его планам.

Он подождет. Он не станет затуманивать голову алкоголем.

Долго ждать не пришлось. Вскоре тишину нарушил громкий смех Керри. На пороге появились Керри и Декстер, державшиеся за руки.

— Майкл! Ты здесь? — в изумлении выдохнула Керри. Ее глаза блестели, волосы были немного растрепаны.

Декстер вызывающе посмотрел на незваного гостя. В его глазах запылала ненависть. Майкл спокойно встретил этот взгляд.

— Я приехал за близнецами, — произнес он. — Я закончил съемки в Лондоне и аннулировал следующий контракт. Я заберу их домой и отправлю в школу — то есть верну к нормальной жизни.

— Это невозможно! — воскликнула Керри. — Ты не посмеешь!

— Не посмею? — Майкл криво усмехнулся. — А ты спроси папочку. Он-то точно не будет возражать, если я заберу детей. Тогда ты будешь принадлежать только ему.

— Ты несешь чушь, — сквозь зубы проговорил Декстер. — Как и всегда. Кейт и Кении могут оставаться здесь столько, сколько сами захотят. Столько, сколько захочет их мать, — закончил он с ударением на последней фразе.

— Мои дети не будут жить в этом доме. Они поедут со мной. И, мне кажется, тебе надо поехать с нами. Нам есть о чем поговорить, и я хочу, чтобы ты вернулась домой, Керри.

— Я не могу. И их не отпущу, — ответила Керри. — Они — мои дети!

— Я и не собираюсь отбирать их у тебя, — сказал Майкл. — Я хочу отобрать их у Декстера.

— Нет! — воскликнула Керри. — Нет, нет, нет…

— Пусть они едут, — неожиданно вмешалась Зои.

Воцарилась тишина. Зои со слезами на глазах смотрела на Декстера. — Им здесь не место. Пусть они все уезжают. Они тебе не нужны. Тебе нужна я. Я останусь с тобой. Разве ты не понимаешь, что…

Керри стремительно подошла к Зои и ударила ее по щеке. Девушка, не ожидавшая ничего подобного, в испуге отшатнулась.

Майкл потянулся к Керри — он опасался, что та снова ударит бедняжку. Но Декстер опередил его — подлетев к зятю, он нанес ему сильный удар в лицо.

Майкл рухнул на колени. Декстер попытался ударить его ногой в шею, но промахнулся и попал в грудь.

Майкл задохнулся от боли, однако успел схватить ногу Декстера и вывернуть ее. Декстер растянулся на полу.

Тяжело дыша, он отбивался руками и ногами, но Майкл уже пришел в себя. Он с силой ударил противника коленом в подбородок — голова Декстера откинулась назад, — затем, взревев от злости, сдавил его шею обеими руками. Лицо Декстера побагровело.

— Отпусти его! — закричала Керри.

Прыгнув Майклу на спину, она попыталась оттащить его от отца. Майкл, однако, не уступал. Он еще крепче сдавил шею Декстера, и тот начал слабеть. Майкл поднял руку, чтобы ударить противника в лицо, — но внезапно отпустил его. Декстер задыхался, корчась на полу. Казалось, он постарел лет на двадцать.

Майкл провел ладонью по волосам, стер кровь с лица.

— Ты никогда не получишь моих детей! — закричала Керри, приподняв голову отца. — Ты никогда не получишь моих детей и меня!

— А ты мне и не нужна, — ответил Майкл. Потом, словно стараясь заставить самого себя в это поверить, он повторил:

— Ты мне не нужна.

Майкл Донован обвел глазами террасу — и вышел через парадную дверь; он решил, что никогда больше не придет в этот дом.

Зои проснулась после беспокойной ночи. Завитки ее волос прилипли к щекам — слезы струились по ним до самого утра. Декстер в спальню не пришел.

Прикоснувшись к его подушке, она подумала о том, что все произошедшее, возможно, просто кошмарный сон.

Однако Декстер знал, что это не сон. И он уже начал действовать. А сделать предстояло многое.

Керри, спала в его объятиях всю ночь. Он же не сомкнул глаз — гладил дочь по волосам и шептал что-то, не сводя с нее глаз.

В шесть утра Декстер проплыл свою обычную дистанцию в бассейне и принял холодный душ. Керри все еще спала. Он решил, что она, наверное, проспит весь день.

Нажав на кнопку внутренней связи, Декстер сказал Милли, чтобы она зашла к нему с блокнотом.

— Свяжите меня с Сэмом Голдфарбом как можно скорее, — распорядился он. — Оповестите всех слуг, чтобы Майкла Донована близко не подпускали к моим владениям. Если появится — пусть немедленно вызывают полицию. На его телефонные звонки тоже не отвечать.

— Даже если он попросит подозвать детей? — робко спросила Милли.

— Не отвечать ни на какие звонки. Если он будет звонить детям — тем более.

— Хорошо, сэр, — кивнула секретарша.

— Свяжитесь с юристами — надо изменить фамилию Керри на девичью. И чтобы фамилию заменили также на ее кредитных карточках, на водительских правах — в общем, везде. — Он раскурил сигару, задумался.

— Что-нибудь еще? — спросила Милли.

— Да. Скажите Ирме, чтобы упаковала все вещи Зои.

Если Зои сама начала собираться — пусть Ирма проследит, чтобы среди ее вещей не оказалось моих. — Декстер поморщился. О Зои он сейчас думал, лишь как о досадной помехе. — Кажется, пока все, — сказал он, водружая ногу на стол.

Несколько минут спустя Милли сообщила ему по внутренней связи, что Сэм Голдфарб на проводе.

— Сэм, дружище, как дела?

— Волнуюсь. Всегда волнуюсь, когда ты такой дружелюбный.

Декстер от души расхохотался:

— У меня для тебя еще один развод — моей дочери Керри. Мне потребуется частный детектив, чтобы проверить все дела ее мужа. Я хочу, чтобы ему запретили появляться здесь. Он опасен и неуправляем, и я думаю, что Керри и ее дети подвергаются опасности. А дело должно слушаться во Флориде, а не в Калифорнии. Я покажу этому сукину сыну, кто здесь хозяин.

— А расследование? Что я должен раскопать? — спросил Голдфарб.

Когда Декстер ответил, Сэм покачал головой. На его лице появилось выражение страха и отвращения.

Грейси повернулась, почувствовав его присутствие.

Она еще не увидела его, но уже знала, что он здесь.

Увидев его, сразу же поняла, что произошло.

— Это была ты, — сказал Майкл. Лицо его осунулось, в глазах была усталость.

Грейси кивнула.

— Ты ненавидишь меня? — спросила она. — Мне кажется, я переживу все, кроме твоей ненависти.

— Ты — та, которую я полюбил, — произнес Майкл. — Как же я могу тебя ненавидеть?

Грейси стояла белая как полотно. Стояла, тяжело дыша, стараясь не смотреть в глаза Майклу.

Наконец она немного успокоилась и заговорила — заговорила, однако, с дрожью в голосе.

— Прости, я обманула тебя, Майкл. Но Керри была беременна. И… Я подумала, что это единственный выход из положения. — Она расплакалась и прижала ладони к груди.

Майкл осторожно взял ее за руки.

— Я так тебя полюбил, — сказал он.

— Я тоже тебя полюбила, — кивнула она. И неотразимая улыбка вновь появилась на ее губах.

— О Грейси! — Он взял ее лицо в свои ладони, и Грейси затрепетала.

— Я же тебе тогда сказала, что ты — моя вторая душа, — прошептала она.

— Тогда ты не имеешь права играть судьбами других людей, — сказал Майкл, глядя в сторону.

Грейси затаила дыхание. Все поплыло у нее перед глазами. Она задыхалась от любви.

— Ты прав, — выдохнула она. — Ты прав. А я ужасно жалею…

— Иди ко мне, — с мольбой проговорил Майкл, и Грейси приблизилась к нему.

— Мы поможем друг другу, — сказала она. — Поможем друг другу пройти через это.

— Поздно… уже поздно, — пробормотал он. — Нам придется сделать гораздо больше — друг для друга.

Майкл привлек ее к себе и поцеловал. Поцелуй был долгим и страстным.

Впервые за долгие годы Грейси почувствовала, что живет.

Декстер, сидевший за рулем, сильно нервничал — ему никогда не доводилось слышать о клубе Джоуи «Паблик Хелт» в Лантане. Наконец, проехав не один десяток миль, он увидел этот клуб.

Чтобы скрыть свое состояние, Декстер сделал несколько дыхательных упражнений. И лишь после этого вошел в здание с обшарпанной штукатуркой, которое с фасада походило на спортивный зал. Едва переступив порог, он осведомился, как найти Фрэнка Гвидо, частного детектива, которого время от времени нанимал для разных поручений вот уже двадцать лет.

Бледный юноша проводил его в глубь коридора — там в одной из комнат лежал на массажном столе обнаженный Гвидо. В одной руке он держал зажженную сигару, в другой — стакан джина. На его огромном животе лежал бланк ставок на собачьи бега.

Фрэнк Гвидо, кругленький коротышка лет шестидесяти с морщинистым лицом, тотчас же заметил Декстера, однако не подал виду. Гвидо привык находить пороки в своих клиентах, а в Декстере их было множество. Наверное, дело Срочное, — подумал он. Этот человек всегда хочет, чтобы все было сделано еще вчера.

Радиодинамики грохотали ритмами рок-н-ролла; массажист принимал по телефону заказ.

— Вы можете оставить нас наедине? — спросил Декстер. Массажист взглянул на Гвидо, тот кивнул, и массажист удалился. Декстер закрыл за ним дверь и протянул детективу пухлый белый конверт с наличными. — Как мы и договорились по телефону, — сказал Декстер, понизив голос. — Мне нужна красотка, которая прожила в Париже последние несколько лет. Пусть подтвердит, что являлась любовницей Майкла Донована. И подыщите еще парочку таких же — про запас.

— Они нужны срочно, насколько я понимаю.

— Завтра. Лучше сегодня.

— Ну, мистер Портино, за парочку других вам придется еще немного раскошелиться. — Фрэнк отхлебнул из своего стакана. — И кроме того: мне придется отложить срочную работу, которая приносит немалый доход. — Декстер слушал детектива, скрестив на груди руки. Он привык к его манере общения. А еще мне там потребуется переводчик, — продолжал Фрэнк…

— Я привезу тебе еще денег, ты, лживый сукин сын. Но мне надо, чтобы в газетенки просочилось что-нибудь пикантное о Доноване.

Бледный юноша из приемной вкатил в комнату баллон с кислородом и стал закреплять пластиковые трубки в ноздрях Фрэнка. Декстер вопросительно посмотрел на Гвидо. Но тот отрицательно покачал головой — ему и так все было ясно.

— Буду на связи, — бросил Декстер, выходя из комнаты.

Шагая по коридору, Портино думал об омерзительном кровопийце, которого только что нанял. Ну и сволочь, мысленно усмехнулся он.

Покинув клуб, Декстер нанес визит Сэмюэлу Голдфарбу. Кокетливая молоденькая секретарша тотчас же проводила его в кабинет шефа. Секретарша была, вне всякого сомнения, довольно привлекательной.

Окинув взглядом ее грудь, обтянутую кожаной блузкой табачного цвета, Декстер подумал о том, что перед такой непросто устоять.

На столе Голдфарба — как и на полу вокруг стола — были аккуратно разложены стопки книг и файлов. Сэм, нахмурившись, что-то быстро писал казалось, его рука не поспевает за мыслью. Декстер с порога спросил;

— Ты получил мои… — Он намеренно замолчал.

— Чаевые? — закончил за него Голдфарб. — Да, получил. Впрочем, они щедрые.

— Ну, ты много для меня сделал… А я считаю, что о друзьях нужно заботиться.

— А мы действительно друзья?

Декстер смотрел на адвоката, стараясь скрыть свое истинное к нему отношение. Он спросил:

— А разве нет?

— Может, и друзья, — ответил Голдфарб. — Но это будет моя последняя работа. Я воспользуюсь твоими чаевыми и удалюсь на пенсию. На Гавайи.

— Это решать тебе, — сказал Декстер. — Но работа должна быть сделана. И сделана хорошо.

— Она уже делается. — Сэм протянул Декстеру через стол коричневый конверт с печатью. — А ты действительно хочешь, чтобы Керри получила все права на опеку?

— Я же сказал: детям угрожает опасность со стороны отца.

— Подобное непросто доказать. Особенно если речь идет о таком человеке, как Майкл. Это тебе не то, что твоя… — Голдфарб осекся. Он пожалел, что вовремя не прикусил язык.

Декстер медленно покачал головой. Он пристально смотрел на адвоката, смотрел с угрозой во взгляде.

— Не то, что — кто? — спросил он.

— Энн, — ответил Голдфарб. — Извини. Я хотел просто сказать, что этот процесс — не то, что судиться с Энн.

Декстер, похоже, впервые в жизни испугался. Сначала он этого даже не понял — настолько непривычным для него было подобное ощущение.

Это же глупо, думал он. Ему-то чего бояться? Потери? Потери чего? Керри? Кении и Кейта? Да. Они принадлежали ему, только ему. Как его личный самолет или его яхта. Он являлся их владельцем. А от своей собственности он никогда не отказывался. Но действительно ли они ему принадлежали? Только ли ему?

Декстер вспомнил о Капри.

Господи, он не вспоминал об этой ночи много лет. Не позволял себе вспоминать о ней.

Прошло уже более пяти лет. Он тогда снял виллу на острове у побережья Италии и взял с собой Керри.

Они часто ходили на приемы, навещали друзей и казались счастливой семейной парой. Ему нравилось держать ее под руку, когда они приходили куда-нибудь, нравилось выбирать ей подобающий случаю наряд, смотреть, как она загорает в одних трусиках, натирать кремом для загара ее спину, шею, ее загорелые ноги…

— Деке, с тобой все в порядке?

Голдфарб, сообразил Декстер. Проклятый еврей!

Черт, что он имел в виду? Конечно, я в полном порядке!

Но в мыслях Декстер все еще находился на той вилле и на том острове.

Однажды вечером он поздно вышел из дома — захотелось выпить и посидеть в какой-нибудь веселой компании. Он зашел в местное кафе «У Флориан» и подцепил молоденькую семнадцатилетнюю красотку с иссиня-черными волосами. Господи, до чего она была хороша! Она предложила ему замечательный наркотик, «экстази»; наркотик подействовал на него так, как не действовал никакой другой'. Они отправились к морю, и там его охватило желание. Декстер помнил, как занимался с ней любовью на песке и как на них накатывали волны…

Но больше он ничего не помнил из событий той ночи. Зато хорошо помнил утро.

Декстер проснулся в постели Керри. Он не знал, как добрался к себе на виллу и как оказался в спальне дочери. Не знал, что между ними происходило. Но они оба были обнаженными.

Сообразив, где находится, Декстер замер, оцепенел. Керри все еще спала. Он внимательно посмотрел на нее. Господи, до чего же она была хороша!

Декстер протянул руку, чтобы погладить дочь, но тут же в ужасе отдернул ее. Приподняв одеяло, он осторожно вылез из постели. Керри по-прежнему спала.

Они с Керри никогда больше не вспоминали о той ночи. Никогда. Когда же шесть недель спустя доктор сказал Декстеру, что его дочь беременна, он поспешно женился на Елене.

— Декстер?

Он чувствовал, что по лбу его струится пот. Какого черта? Чего он боится? Он же Декстер Портино и никогда еще не допускал ошибки! Потому что Портино не способен ошибаться.

— Я хочу, чтобы мальчики жили со мной и Керри, — сказал он. — И это все!

Декстер пересек приемную, где сидела молоденькая секретарша. Проходя мимо нее, он бросил:

— Вот мой телефон, позвоните мне. — И улыбнулся ей своей очаровательной улыбкой.

— Я обязательно позвоню, — с волнением проговорила девушка.

Секретарша Голдфарба была в восторге. Декстер Портино! О нем ходили легенды. И он так красив. К тому же у него куча денег!

— Я должна ехать домой, — сказала Грейси. — Я нужна Керри.

Доктор Кейн выдержал долгую паузу. Потом сказал:

— Ты же знаешь, что все не так просто.

— Да, знаю. Я знаю, что мой отец приказал вам держать меня здесь.

— Грейси… ну, ну… давай не будем говорить глупости. Я здесь с тобой для того, чтобы помочь тебе.

Никто не смеет учить меня, как тебя лечить.

— Доктор Кейн, я не идиотка. Я все вижу и понимаю. Если бы адвокаты Майкла Донована услышали то, что слышала я…

Грейси не договорила. Да в этом и не было нужды. Она увидела, что доктор испугался. Ей стало жаль этого большого сильного мужчину с печальными глазами. Грейси подумала о том, что, возможно, доктор уже не понимал, где ложь, а где правда — слишком долго ему приходилось лгать. Но она решила, что в любом случае стоит попытаться раскрыть ему глаза.

— Я считаю, что вы прекрасный специалист. Несмотря ни на что, вы очень помогли мне. Мне приходится бороться со своими мыслями. Со всевозможными страхами. А сейчас, мне кажется, я готова поговорить с вами об этом. Если мы поговорим, будет лучше нам обоим. Обоим.

— Да, конечно, — кивнул Кейн. Ему вдруг захотелось усадить Грейси к себе на колени. — Наверное, так оно и есть.

— Сначала о Керри.

— Я слушаю, — снова кивнул доктор.

Грейси, собравшись в мыслями, заговорила. Прежде всего она любила свою сестру. Любила больше всего на свете. Они вместе как бы составляли одно целое.

Но в последнее время… Керри изменилась. Она перестала приезжать к ней в больницу. А если и приезжала иногда, то почти не разговаривала с ней. А ведь прежде они очень часто общались. Сейчас без этого общения Грейси чувствовала себя как бы половинкой человека. Ей нужна Керри. А Керри нужна она.

И не только она, а еще очень многое.

Грейси рассказала доктору Кейну и о Майкле. О том, что произошло в прошлом, и о том, что происходило сейчас. Она призналась, что любит Майкла.

И сейчас она могла об этом говорить, потому что Керри больше не любила его.

— А почему? — поинтересовался Кейн. — Что изменилось?

Грейси рассказала об отце. О его связи с Керри. О его чувствах к Керри. О его желании завладеть детьми. Она рассказала доктору все. Рассказала даже о том, о чем никогда никому не рассказывала, — она подозревала, что отец и Керри переспали.

— Грейси, — начал было доктор Кейн, — как ты можешь?..

— Мама предупреждала меня об отце, — перебила она.

Последовало долгое молчание.

— Это невозможно, — выдохнул доктор.

И все же, несмотря ни на что, несмотря на отсутствие всякой логики в словах Грейси, Кейн верил ей.

Она говорила чудовищные, совершенно невероятные вещи. Однако в Грейси скрывалась какая-то таинственная сила, опрокидывавшая всякую логику и делавшая невозможное возможным.

— Мама разговаривает со мной все время, доктор Кейн. Там, в комнате. Я вам об этом рассказывала.

Именно поэтому я сумасшедшая?

— Не знаю, — ответил Кейн. — Я и сам уже не знаю, что такое сумасшествие. Знаю лишь одно: ты не заслуживаешь того, что все мы с тобой сделали.

— Нет, заслуживаю, — с невозмутимым видом возразила Грейси.

— Не говори глупости. И не делай с собой… этого.

— А я ничего не делаю. Просто говорю вам правду.

— Все это связано с твоей матерью, не так ли?

— Да.

Кейн глубоко вздохнул и встал.

— Ты не могла спасти свою мать, — сказал он. — Тебе было всего семь лет. Это было ее решение. Свобода волеизъявления — наше неотъемлемое право. И у каждого своя судьба. — Кейн увидел, что глаза Грейси наполнились слезами. — Твоя мать решила сама, как ей поступить. Почему ты чувствуешь себя виноватой?

— Потому, что это я попросила ее украсть нас, — тихо проговорила Грейси. Она побледнела. — Это была моя идея. Не ее.

Доктор Кейн выглядел озадаченным. Он не верил своим ушам.

— Я попросила ее, — повторила Грейси. — Мне казалось, это замечательная идея. Я подумала, что мы снова будем счастливы. — Она вытерла рукавом слезы. — Я помню все. Помню, как мама…

Реджинальд Пирс занимал роскошный офис — именно такой, какой Декстер и ожидал увидеть. Мягкие ковры, дорогие картины — в общем, атмосфера процветания, свидетельство жизненного успеха.

Декстер был уверен, что Пирс уже давно подготовил речь, которую произнесет, когда будет баллотироваться в судьи. Наверняка должность судьи являлась целью этого человека. Декстер, во всяком случае, в этом не сомневался.

— Что вас ко мне привело? — спросил Пирс. Он говорил сейчас почти без акцента, держался джентльменом. И все же руку Декстеру не протянул, даже не сделал попытки подняться из-за своего антикварного стола.

— Видишь ли, Редж… — заговорил Декстер. — В общем, я хочу попросить тебя о небольшой услуге. — Декстер, не спрашивая разрешения, со своей обычной бесцеремонностью уселся на стул. — Тогда, если тебе повезет, я, возможно, тоже смогу оказать тебе услугу.

— Говорите о деле. — Пирс принялся постукивать по столу кончиками ногтей. — Или убирайтесь. Через ту же дверь, в которую вошли. — К Декстеру Портино Пирс испытывал лишь одно чувство — отвращение. Этот человек заслуживал только презрения. Об этом свидетельствовало то, что он сделал с Энн и ее детьми. А ведь он, Пирс, уже почти уговорил ее отозвать свой апелляционный иск.

Что же касается Декстера — он оказался просто злобным животным.

Декстер с совершенно невозмутимым видом бросил на стол юриста большой белый конверт. Пирс усмехнулся. Затем потянулся к конверту. Когда же он вытащил из него фотографии, у него на несколько секунд перехватило дыхание. Сердце его бешено колотилось, ему казалось, что оно вот-вот выскочит из груди.

В кабинете воцарилось тягостное молчание. Наконец Декстер заговорил заговорил снисходительно, потому что знал, что его противник повержен.

— Мне кажется, что ты прекрасно проводишь время с этим мальчиком. Декстер громко рассмеялся.

Смех его звучал точно звон колокола в морозную ночь. — А теперь, мой друг, ты будешь слушать, а не говорить, — продолжал Декстер с усмешкой. — И слушай внимательно. Возьми карандаш и записывай. — Его глаза горели торжеством. — Я сейчас скажу, что ты должен сделать.

Энн и Джейн сидели в «Пти Марме» на Уорт-авеню. Энн откусила кусочек тарталетки с куриным фаршем и с обреченным видом проговорила:

— Апелляцию так долго рассматривают. Чем дольше я вдали от девочек, тем меньше они походят на моих детей. Прошло уже больше года. Почему все так долго?

Джейн теребила пальцами нитки жемчуга, украшавшие ее шею. Она понимала, почему ее подруга так расстроена. Из-за того, что Декстер снова затянул пересмотр дела. Но она ничем не могла утешить Энн.

— Послушай, дорогая, — сказала Джейн, — в этот раз они не будут судить тебя. Они будут судить твою репутацию.

— Грейси сказала мне, что они прошлой ночью обе спали в постели с Декстером и его новой подружкой. — Энн покачала головой и принялась размазывать вилкой по тарелке зеленую пасту. — Я встречаюсь с ними только четыре раза в месяц. Как же я могу им помочь?

— Они знают, что ты их любишь, — сказала Джейн и взяла подругу за руку. — А помочь ты сейчас ничем не можешь.

— Как я могла полюбить такого человека?

К сожалению, ни одна из подруг не знала ответа на этот вопрос. И тут к их столу подошел метрдотель и сказал, что Энн просят к телефону. Все сидевшие в ресторане проводили взглядом женщину, о которой в Палм-Бич только и говорили.

— Энн, это я — Реджинальд Пирс, — раздался в трубке голос адвоката. Извини, что я прервал твой завтрак, но консьержка сказала мне, где ты.

— Что-нибудь срочное? — спросила Энн, поворачиваясь лицом к стене, чтобы хоть как-то приглушить свой голос.

— У меня есть план, — сказал Пирс; в эти мгновения он сам себя ненавидел. — Я хочу, чтобы ты приехала ко мне в офис завтра, как можно раньше. Мы все обсудим.

Лучик надежды согрел ее сердце, и Энн ответила:

— Я приеду пораньше.

— С днем рождения вас, — сказала бабушка. Глаза ее светились любовью, хотя лицо казалось немного усталым. Элис Грэм, мать Энн, была единственной бабушкой Керри и Грейси. Она выглядела очень элегантно со своим гладким пучком седых волос, с серьгами, украшенными рубинами и бриллиантами, и в красном костюме от Карла Лагерфельда.

— Бабушка приехала! — закричали Керри и Грейси; их лица сияли.

— Вообще-то, — улыбаясь, говорила Керри, — наш день рождения был три дня назад. Двадцатого февраля.

— Тогда вам очень повезло. У вас будет еще один день рождения, ответила бабушка Элис и погладила Керри по волосам.

После окончания бракоразводного процесса Декстер не разрешал матери Энн приезжать в его дом, а Энн не могла вывозить девочек из Палм-Бич. И теперь, после сердечного приступа, Элис приезжала во Флориду, лишь когда позволяло здоровье.

— Энн, тебе помочь? — спросила Элис, глядя, как ее дочь аккуратно вставляет семь свечей в ванильно-шоколадный торт. Их отношения давно стали натянутыми, хотя Элис не могла понять почему. Ей казалось, что Энн всегда требовала больше, чем она, Элис, могла ей дать. Может быть, в этом-то и заключалась проблема Энн — она от всех требовала слишком много. Элис опасалась, как бы двойняшки не «заразились» от матери.

— Спасибо, мама. Не нужно, — ответила Энн и пожалела, что осталась на кухне. Ей хотелось обдумать план Реджи Пирса. Осуществить его было так просто… И таким образом она бы окончательно решила все проблемы. Предложение Пирса взволновало Энн — и испугало до смерти.

— Энн, — сказала мать, пристально глядя на нее, — не может быть, чтобы ты всерьез думала о том, что рассказала мне…

— Именно об этом я и думаю, — ответила Энн.

— Но это же абсурд!

— Все вокруг абсурд! Реджи считает, что я проиграю повторный процесс. Это не абсурд? Я была замужем за самым отпетым негодяем на свете. Это не абсурд? Ложь становится правдой, а любовь превращается в ненависть. Что может быть абсурднее этого?

— Если ты это сделаешь, Декстер найдет тебя, куда бы ты ни уехала. Ты его знаешь.

— А какие у меня варианты? Оставить Керри и Грейси ему? — Энн не на шутку разозлилась. — И позволить ему уничтожить их? Ведь он же это сделает, мама. Сделает. Уже делает.

Элис никогда раньше не видела свою дочь такой взволнованной. Ни разу в жизни. Она не волновалась так, когда они ссорились — будь то из-за учебы, из-за ее увлечения фотографией или из-за замужества. Элис подумала даже, что, наверное, Энн всю жизнь оставалась бы невозмутимой, если бы не эта трагедия.

— Чем я могу помочь, дорогая? — спросила Элис у дочери.

— Я хочу, чтобы ты разрешила мне воспользоваться деньгами, которые положила на мое имя, — сказала Энн. — И хочу, чтобы ты помогла мне похитить моих детей.

Тем вечером Грейси — на ней была лишь белая шелковая ночная рубашка уселась на одеяле, упершись своими маленькими ножками с розовыми пальчиками в край постели. Керри чистила зубы в ванной.

— Все было чудесно, мама, — сказала она. — Мне очень понравилось. Она беспокойно ерзала на постели.

— Что с тобой, Грейси? — спросила Энн.

— Я хочу жить с тобой, — расплакалась Грейси. — Я слышала, что ты говорила бабушке. Я хочу, чтобы ты нас украла. Пожалуйста. — Она протянула руки и обняла мать за шею. Глаза Энн широко раскрылись. — Мама, ну пожалуйста. Прошу тебя. — Грейси продолжала плакать. — Я боюсь папочку.

— Посмотрим, Грейси. Посмотрим. — Энн поцеловала дочь. Вкус соленых слез Грейси остался у нее на губах, и она сглотнула.

— Мама, ну пожалуйста.

Прибежала Керри и прыгнула на кровать, усаживаясь рядом с сестрой.

Энн наклонилась и погладила девочек по волосам. Затем медленно выпрямилась.

— Спокойной ночи, ангелочки, — прошептала она. — Я люблю вас.

— Мы тоже тебя любим, — в один голос ответили малышки.

Спустя какое-то время Энн, совершенно измученная, погрузилась в огромную, отделанную мрамором ванну, наполненную горячей водой и ароматическими маслами.

«Господи, — думала она. — Что я собираюсь сделать?»

Был День матери, один из тех пяти праздников в году, когда Энн могла пригласить дочерей на обед.

Ожидая девочек, она стояла у парадного входа в дом Декстера и нервно теребила локон.

А Декстер ничего не заподозрил? Удастся ли ей справиться? Сумеет ли осуществить задуманное? Боже, это какое-то сумасшествие, подумала она. Ей вдруг вспомнилась вся ее прошлая жизнь. Она — популярная фотохудожница, беззаботно разъезжающая по всему свету. Как она умудрилась докатиться до такого?

До одиночества, до незамужней жизни теперь уже в течение года. И, говоря откровенно, выглядела она ужасно. Как все это могло произойти?

Керри и Грейси, выбежавшие из открывшейся двери, бросились в ее объятия. О, как же она любила их!

Они принадлежали ей, а она целиком принадлежала им.

Отступать уже поздно. Она обязана помочь детям вырваться из дома этого ужасного человека, их отца.

Правда на ее стороне. Она уже не размышляла — она действовала.

Энн решила, что детям лучше ничего не говорить, пока они не окажутся в самолете, то есть в безопасности. Подъехав к аэропорту, она притормозила, потом дважды объехала здание. Девочки, заметившие наконец, где они находятся, засыпали мать вопросами.

— Я подумала, что сегодня мы сможем немного полетать и поужинать в воздухе, — сказала Энн. — Это, должно быть, очень интересно, — добавила она с улыбкой.

Грейси тотчас поняла, что мама собирается выполнить ее просьбу; сердце девочки затрепетало. Керри тоже поняла: что-то происходит, но она не знала, что именно, поэтому испугалась. Может, лучше спросить у папы, подумала она. Грейси, как всегда, догадалась, о чем думает сестра, она отрицательно покачала головой — папочке не надо об этом знать. Керри кивнула — она привыкла доверять Грейси.

В конце концов Энн остановилась на самой дальней площадке, где их ожидал синий «ситейшн». Дети молчали. Энн вылезла из машины и, сжимая руки дочерей, направилась к самолету.

Дверь была открыта, трап спущен. Они пересекли взлетную полосу. Кажется, ей все удалось! Она увезет девочек от Декстера. Куда-нибудь, где он никогда не сможет их найти.

И тут она заметила неподалеку какую-то фигуру.

Энн остановилась. На взлетной площадке царила тишина. И лишь несколько звезд освещали молодую женщину с двумя детьми. Энн крепко обняла дочерей и увлекла их к самолету. Она побежала — и в это мгновение вспыхнули ослепительные прожектора, ярко осветившие все вокруг. И тут же раздался голос полицейского, усиленный мегафоном:

— Миссис Портино, вы арестованы.

Энн вскрикнула, прикрыла ладонями лицо. К ней со всех сторон бежали люди. Она почувствовала, что кто-то отобрал у нее девочек и куда-то повел.

— Мама! Мама! — Дети бились в чужих руках и рвались к матери.

Затем Энн увидела его. Он стоял в лучах прожекторов. Она вернулась к действительности, вновь обрела дар речи. Еще ни разу в жизни она не испытывала такой ненависти. И никогда еще ей не было так страшно.

— Декстер! — сорвался с ее дрожащих губ пронзительный крик.

Энн вдруг почудилось, что она стоит на вершине высокой горы, смотрит вниз и не видит ничего, кроме белой предательской пустоты.

— Мама! — закричала Грейси. Это был какой-то агонизирующий крик, и Энн в ужасе закрыла ладонями уши.

Она упала на колени и заплакала.

Опять это ужасное похмелье…

Налитые кровью глаза Керри были чуть приоткрыты — настолько, насколько она смогла открыть их. Во рту был такой привкус, будто она съела пачку ваты, а потом запила ее бутылкой уксуса.

Господи милосердный! Что же она вчера пила?

Керри поморщилась. Чего только она не пила!

Поначалу все выглядело вполне невинно. Она с подругами отправилась в «Чао», роскошный итальянский ресторан в Западном Палм-Бич. Папочка отказался с ней пойти, сославшись на неважное самочувствие, но настоял, чтобы она сама поехала и повеселилась. Ей было немного не по себе, не хотелось ехать без отца, но Керри все же поехала. Утром она подписала все бумаги, касающиеся ее развода и требования полной опеки над детьми. Керри сначала колебалась, но папочка показал ей отчет частного детектива. У Майкла была любовница в Париже, когда он находился там на съемках. Вернее, несколько любовниц. У одной из них даже был ребенок. Ребенок Майкла? В расстроенных чувствах Керри подписала все бумаги. В том состоянии она подписала бы все что угодно. Так что ей было совершенно необходимо вечером «проветриться». И даже хорошо, что она оказалась предоставленной самой себе. Керри стала озорной и дерзкой. И заставила себя не думать о Майкле.

Она вспомнила, что говорила Кристине по поводу цвета ее кожи.

— Выглядит сказочно. Такая гладкая. В чем твой секрет?

— Баден-Баден, — ответила Кристина. — Мама отдыхала там неделю назад. Она там каждый год лечится. У нее был роскошный номер «люкс» в отеле «Бренуар-парк», и я решила к ней присоединиться.

Они все четверо — Керри, Кристина, Никки и Алисия — дружили еще со школьных времен, когда вместе учились в школе в Палм-Бич. Они любили обсуждать все последние сплетни острова.

— Вы слышали, что сегодня утром Неда Блюм-филда нашли мертвым в его сауне? — спросила Никки, высокая красивая девушка с волосами цвета янтаря; ее портили лишь надменность и некоторая манерность.

— Я, кажется, знаю, в чем дело, — хихикнула Алисия. — У Гаррисона Кингстона имплантант в члене.

Все расхохотались.

— Правда-правда, — продолжала Алисия, — и сейчас у него постоянная эрекция, а ему уже за шестьдесят.

— Наверное, у него член, как у Кинг-Конга, — сказала Кристина. — Не могу представить, чтобы у меня было что-нибудь с человеком его возраста.

Керри покраснела. Ее отцу было почти шестьдесят. И он все еще был очень привлекательным. Очень.

— Я бы с радостью поимела что-нибудь с Майклом, — продолжала Кристина. — Керри, расскажи нам, какой он в постели?

Майкл? Керри задумалась.

Она не говорила с ним почти две недели. И он, оказывается, врал ей. Он утверждал, что звонил по несколько раз в день, а Ирма говорила, что ни Керри, ни детей нет дома. Ирма, конечно же, отрицает это, а папочка сказал, что Ирма никогда не лжет.

Значит, это Майкл лгал. А тут еще и его любовницы. Он сделал посмешище из их брака. И из нее.

Она не могла на него положиться. Не могла больше положиться ни на одного мужчину — кроме отца. Он всегда готов помочь ей. Она знала, что он любит ее.

— Ну, Керри, расскажи. Какой он?

Она не хотела говорить о Майкле. Это ее расстроило бы. Поэтому Керри просто многозначительно улыбнулась — мол, он настолько сексуален, что даже страшно рассказывать. Ее подруги с завистью вздохнули — это было даже больше, чем они могли предположить.

После «Чао» они отправились выпить в «Спикизи». Алисия решила, что нужно устроить ужин и пригласить Гаррисона Кингстона.

— Мы сделаем так, чтобы что-нибудь пролилось ему на колени, а когда он встанет, мы, может быть, сможем рассмотреть имплантант.

Они весело рассмеялись. И тут к Керри подошел какой-то молодой человек и пригласил ее танцевать.

Подруги подзадоривали ее, и Керри согласилась. Она пыталась вспомнить, где и когда могла его видеть. Он был умопомрачительно красив. С черными глазами, с пронзительным взглядом, стройный, широкоплечий, со шрамом на правой щеке. Шрам… Она вдруг вспомнила. Вечер, который отец устроил в честь ее приезда. Он там был. Она вспомнила его шрам. Этот шрам придавал ему очень сексуальный вид.