Дьявол, которого знаешь

9

С тех пор, как Тесса была там последний раз, Брамшил не изменился. Это был затерянный в лесах Хэмпшира средневековый замок, в котором готовили будущих старших офицеров полиции. Здесь были и курсы повышения квалификации, и курсы переподготовки, и курсы по отдельным специальностям. Тессе в свое время очень нравилось в Брамшиле. Над ее столом в Ричмонде до сих пор висела выпускная фотография их курса. Но на сей раз, возможно, из-за мерзостной погоды, настроение у нее было унылое — как раз под стать мелкому моросящему дождю.

Она не отдавала себе отчета в том, что впала в настоящую депрессию — ее не интересовало ничего, кроме того, в каком состоянии находится ее брак. Она сказала Йену, что подаст документы в отборочную комиссию, но, когда дошло до дела, поняла, что не в со стоянии сесть и написать заявление. Она понимала, что должна заниматься своими делами, что ей надо забыть о всех неприятностях и сосредоточиться на своей будущей карьере, иначе она просто не сможет предстать перед комиссией, которая будет искать у каждого кандидата слабые места, что ей просто необходимы ясность ума и уверенность в себе. И все же она продолжала колебаться и каждый день меняла свое решение. То ее снедало чувство вины, и она была уверена, что долг велит ей сохранять семью, то убеждала себя, что слишком долго была понимающей, сговорчивой и терпеливой женой. Ее раздирали противоречия, и даже еще один разговор с Йеном не помог бы ей. И, что самое плохое, она вдруг заметила, что потеряла способность сосредотачиваться.

Она подолгу сидела у окна, смотрела на дождь, думала о том, где сейчас Харри, почему не дает о себе знать, что собирается делать. У него явно было что-то на уме — раньше он никогда не исчезал так надолго. У Тессы сердце замирало при мысли о том, какой скандал разразится, когда он надумает вернуться домой. До самого ее отъезда в Хэмпшир он даже ни разу не оставил сообщения на автоответчике. Она же сообщение оставила — на случай, если он все-таки позвонит, рассказала, куда и насколько уезжает, потому что, несмотря ни на что, все же надеялась, что он объявится, пока она будет в Брамшиле, даст ей знать, поймет ситуацию и то, что связь между ними стала лишь тонкой ниточкой, согласится обсудить теперь уже неизбежный развод. Но он ничего этого не сделал, а предоставил ей выпутываться самой. Поскольку в его глазах она была виновной стороной, ей и следовало делать всю грязную работу. Чтобы он был вправе сказать: «Я ничего этого не хотел».

«Ну почему я жду от него того, что он не в состоянии дать?» — в отчаянии спрашивала себя Тесса и все же продолжала каждый день звонить домой, ожидая услышать, как он говорит: «Ну хорошо, когда ты вернешься, мы с тобой спокойно сядем и все решим раз и навсегда. Я тоже устал тянуть резину».

Его не было уже две недели. Неужели он ни разу не заезжал домой, хотя бы для того, чтобы переодеться? Наверняка слушал ее сообщения, просто решил не отвечать. Эгоистичный мерзавец! Вспышка гнева заглушила угрызения совести. Бросив трубку после очередного совершенно бесполезного звонка, она сказала вслух:

— Все, больше звонить не буду! Пусть идет к черту! И в Ричмонд не вернусь. Он ушел, и я уйду!

Второе решение она приняла в пятницу утром, когда ставила сумку в багажник своего «Гольфа». На этой неделе у нее занятия уже кончились, до понедельника она была свободна. Она пошлет документы на отборочную комиссию, пошлет сегодня же, из кожи вон вылезет, но сделает все, чтобы пройти. А если ему это не понравится, пусть делает что хочет — хоть из дому выгоняет. Ради Бога.

Но в машине решимость ее пошла на убыль — снова она стала винить себя в том, что поступает нечестно.

— Господи, ну что мне делать? — сказала она вслух и уронила руки на руль. — Господи, дай мне силы… Мне надо принять трудное решение и, значит, причинить боль тому, кто когда-то был всем для меня. А меня учили не обижать ближнего. Ну если бы был какой-то другой путь, но его нет. Господи, дай мне знак, дай мне силы сделать то, что я должна…

Когда она выезжала из ворот, шел дождь, но, когда Брамшил остался позади, небо прояснилось, даже показалось солнце, и настроение у нее улучшилось.

Нет, в Ричмонд она не поедет, проведет выходные у родителей. Даже вскинутые брови мамы — знак неодобрения — все же лучше, чем пустая квартира и молчащий телефон. С Саржем все будет в порядке — она попросила жильца со второго этажа, пока она будет на курсах, приносить ему еду и молоко. А гулять он ходит через свою собственную кошачью дверку.

Что ж, хоть какое-то решение наконец было принято, и она почувствовала себя гораздо лучше. Она избегала авторутов и ехала проселочными дорогами. Солнце светило все ярче, и после десяти дней сырости и уныния она видела в этом доброе предзнаменование.

Она уже подъехала к Серну. Да, она все еще продолжала размышлять над своими неразрешимыми проблемами, но все же невольно залюбовалась дорогой. Неожиданно из-за деревьев на дорогу прямо под колеса машины выскочил олень. Тесса резко нажала на тормоза, вывернула руль и объехала его. Олень исчез за деревьями, а машина остановилась, причем два колеса были на дороге, а другие два — в кювете.

— О! Только не это! — Тесса выскочила из машины, чтобы посмотреть, что же произошло. — И что мне теперь делать?!

Она снова села за руль и попробовала вывезти машину, но задние колеса завязли в грязи, и, чем больше она жала на газ, тем больше они увязали. Она попробовала переключать передачу, дала задний ход, потом снова попробовала передний, стараясь раскачать машину, но, когда снова вышла, чтобы посмотреть, чего этим добилась, увидела, что заднее колесо ушло в грязь по самую ось. Вытянуть машину теперь можно было только буксиром.

— Пропади все пропадом! — в сердцах крикнула она и со злостью пнула колесо ногой. Ну почему у нее все идет шиворот-навыворот?

Оглядевшись по сторонам, Тесса увидела перед собой лишь пустынную дорогу да высокие деревья. Тесса прислушалась, но услышала только шелест листьев. Серн, судя по указателю, который она только что проехала, был в пяти милях. Оставалось либо сидеть и ждать (ну почему, почему она не послушалась Харри и не установила в машине телефон), пока кто-нибудь не проедет мимо, что могло случиться и не скоро, потому что, свернув на эту дорогу, она не встретила ни одной машины, либо идти наугад по дороге до ближайшего телефона-автомата.

Тесса решила идти. Хватит с нее ожидания. Но, когда она уже запирала дверь, вдруг хлынул проливной дождь. Она промокнет через пару минут. И, проклиная все на свете, Тесса полезла обратно в машину.

— Ну, словно специально кто-то мне это подстроил, — вслух возмущалась она, глядя на тучи, затягивавшие небо.

И она погрузилась в свои мрачные мысли настолько, что даже не заметила, как у ее машины остановился «Рэндровер».

И, только когда кто-то постучал в окно ее машины, от чего Тесса испуганно вздрогнула, как трусливый заяц, она протерла запотевшее стекло — было холодно, и она включила обогреватель — и увидела, что у машины стоит мужчина. Вот оно — спасение! Осторожно — полицейская выучка — она немного опустила стекло, так, чтобы в машину нельзя было просунуть руку, и взглянула на склонившегося к ней человека.

Она его узнала и так изумилась, что он рассмеялся.

— Сколько можно встречаться случайно? — сказал вместо приветствия Николас Оулд.

И занялся ее машиной, уверенно, как человек, привыкший быстро решать все проблемы. Не обращая внимания на проливной дождь, он осмотрел «Гольф» со всех сторон, а потом снова подошел к ней и сказал:

— Боюсь, его придется вытягивать буксиром. А пока что предлагаю вам заглянуть ко мне. Я позвоню в гараж и отдам все распоряжения… Вы торопитесь?

— Нет, — ответила Тесса, все еще не в силах справиться с удивлением — слишком все было неожиданно. — Вы что, живете где-то рядом?

— Милях в трех отсюда, если идти через ближайшее поле, чего бы я в такой дождь никому не посоветовал.

— Именно поэтому я здесь и сижу, — заметила Тесса язвительно.

— Судя по тому, как вы отреагировали на мое появление, вы не думали, что я сельский житель?

Она посмотрела на его свитер, клетчатую рубашку и брюки, на твидовую кепочку. Он походил на участника кросса или на охотника.

— Пожалуй, на честного пахаря вы не похожи, — ответила она.

Открыв дверцу и помогая ей выйти из машины, он спросил:

— Как же вы очутились в кювете?

Она рассказала про оленя.

— О, тогда я должен принести извинения. Кажется, это был один из моих оленей.

— Один из ваших?

— Я держу здесь, в парке, небольшое стадо. Мой прадедушка купил несколько штук, и они последовали библейскому предписанию — стали плодиться и размножаться. Сейчас их штук пятьдесят, и то один, то другой норовит убежать. — И добавил, понизив голос: — Это свойственно и людям.

Она ничего не ответила, и он продолжал:

— Судьба все время перекрещивает наши пути. Это наша третья встреча. Как вы думаете, не хочет ли она нам что-то сказать?

Тесса почему-то вспомнила, как только что молилась, и ответила резко:

— Неужели вы в это верите?

— Не забывайте, я наполовину испанец… Говорят, в моей семье была настоящая колдунья.

«Вот в это я легко поверю», — подумала Тесса.

Распахнув дверцу своего сверкающего «Рэндровера», Николас на секунду замер.

Она вопросительно взглянула на него.

— Я просто хочу вас уверить, что ездить со мной совершенно безопасно. Каждая машина, в которую я сажусь, тщательно проверяется.

Тесса вспомнила о том, что она — полицейский.

— Вам больше никто не угрожал?

Он покачал головой.

— Я и не жду угроз. Поэтому и принимаю все меры предосторожности.

— Вам сказали, что бомба была испанская?

— Да. И что террористы, скорее всего, были той же национальности.

— Вы совершали что-либо, что могло навлечь на вас гнев сепаратистов?

— Я отказался от значительного займа сомнительного происхождения, предложенного мне человеком, который, как позже выяснилось, был тесно связан с испанскими террористами. По-видимому, этим взрывом они хотели показать мне, что не следует впредь быть столь щепетильным, но, по правде говоря, я ожидал теракта скорее в испанских отделениях банка — у нас их два, один в Барселоне, другой в Мадриде — и, признаюсь, был шокирован тем, что удар оказался направлен лично на меня. — Голос у него стал тусклым и невыразительным. — Наверное, взыграла испанская кровь. И еще одно — свояк моей матери взорвался в своей машине два года назад. Но он был членом Кортейса, испанского парламента, и ярым борцом с сепаратизмом. Я же никогда не высказывал мнения ни за, ни против.

— Очень предусмотрительно.

— О да, я вообще очень предусмотрительный, — уверил он ее. — Во многом. — Его взгляд стал обволакивающе-горячим. — Могу вас заверить, я сделал очень важные для себя выводы из происшедшего.

— И что за выводы? — спросила она. По этому человеку невозможно было понять, когда он шутит, а когда говорит серьезно.

— Жизнь коротка, и надо ценить каждое ее мгновение…

Их взгляды встретились, и у Тессы не осталось никаких сомнений относительно его мыслей.

«Глупости какие! — думала Тесса, садясь в машину. — Знал бы он, чем у меня сейчас занята голова».

— А куда вы направлялись до того, как оказались в кювете? — спросил он, садясь за руль и пристегивая ремень безопасности.

— К родителям. Они живут недалеко от Дорчестера.

— На выходные?

— Да.

— Одна? — спросил он.

— Муж работает.

— Снова работает?

— Таков удел полицейских, — ответила она тоном, указывающим на то, что это не его дело.

— Но почему вы ехали в Дорчестер этой дорогой? — спросил он, аккуратно объезжая «Гольф» и набирая скорость.

Тесса объяснила.

— Брамшил… Это полицейский колледж, да? Вы, значит, птица высокого полета?

— В Брамшиле готовят командный состав полиции, — сдержанно ответила Тесса.

— Вы — инспектор. У вас много подчиненных?

— Да.

— Мужчины?

— Есть и женщины.

— И вы всегда держите их в узде?

Тесса сделала вид, что не заметила подтекста.

— «Держать в узде» — девиз канадской конной полиции, а не лондонской, но, пожалуй, чаще всего — да. — Некоторое время они ехали молча, а когда спустились в долину, Тесса увидела вдалеке очаровательный старинный особняк, окруженный садами.

Словно невзначай Николас спросил:

— Вы поступили в полицию по идеологическим соображениям?

— Я решила, что это достойная профессия.

— И вам нравится делать карьеру? Инстинкт подсказывал ей, что чем меньше он будет знать, тем лучше.

— Меня с детства учили делать то, что делаешь, как можно лучше.

Она не увидела его улыбки, скорее почувствовала ее, и поняла, что он догадался обо всем, что она хотела скрыть. «Что ж, — подумала она, — он же знаток женщин и наверняка знает о них больше, чем десяток психологов, вместе взятых».

Они проехали вдоль высокой кирпичной ограды, он чуть притормозил и свернул направо, к небольшим воротам, которые открыл электронным ключом. Ворота закрылись сами, и машина поехала по аллее, ведшей к прекрасному дому елизаветинской эпохи.

«Я бы прошла мимо и думать об этом не стала, — рассуждала Тесса. Ей почему-то становилось все больше не по себе. — А что, если он прав? Вдруг судьба не случайно сводит нас вместе? Чепуха! — тут же ответила себе она. — Совпадение, и больше ничего. Папа объяснял, что так называемая „судьба“ — это проявление Господней воли».

Да, но еще отец говорил, что человек появляется на свет не случайно и, хоть порой и не в силах понять смысл своего существования, все это — часть божественного плана.

И тут она снова с замиранием сердца вспомнила, что всего лишь пару часов назад молилась о том, чтобы Господь или кто-то другой пришел ей на помощь.

Николас, помогавший ей выйти из «Рэндровера», заметил, что она дрожит, и спросил участливо:

— Замерзли? В доме вы сможете погреться у огня.

«Но не у того, который ты хочешь во мне разжечь», — молча ответила ему Тесса. Он провел ее по широкой лестнице в дом, и она оказалась в огромном холле, в дальнем конце которого был эркер. Он провел ее в следующую комнату, заставленную полками с книгами, где в камине горел обещанный огонь.

— Согревайтесь и угощайтесь, — он указал на сервировочный столик, уставленный бутылками и стаканами. — Я вернусь через минуту. Кстати, я пью джин с тоником. Треть джина на две трети тоника, много льда и ломтик лайма, но не лимона.

И, одарив ее одной из своих ослепительных улыбок, прикрыл за собой дверь.

Тесса взяла бутылку «Танкерея», открыла «Швепс» и стала готовить коктейли, продолжая думать про судьбу и про свою мольбу о помощи. От него можно ждать помощи в одном — он поможет расстегнуть пуговицы и «молнии». И все же он во многом разбирается. Например, в особенностях женского мышления…

Нет-нет, это просто совпадение. Ведь случаются же совпадения.

Ничего себе совпадение, говорила другая часть ее сознания. Сидеть в кювете на пустынной дороге и дожидаться именно этого человека!

Она рассеянно сделала глоток и поняла, что в свой стакан забыла налить тоника, так что хлебнула неразбавленного джина. Поморщившись, она долила тоника, пошла со стаканом к камину и уселась у огня на широкой скамье. Рядом лежала куча журналов и газет. Естественно, «Файненшол таймс», «Экономист», еще какой-то толстый журнал и пара бульварных газеток. Хозяин явно предпочитал черпать информацию из разных источников.

Она взяла газетку попроще — ничего серьезного она в таком состоянии читать бы не могла, и, пролистав несколько страниц, нашла гороскоп, который читала всегда, но никогда на него не полагалась. Про Дев было написано: «Человек из непривычного вам круга внесет разнообразие в вашу жизнь. Сатурн и Юпитер настоятельно рекомендуют вам отвергнуть требования, которые предъявлялись вам в последнее время, и подумать о том, что нужно собственно вам. Вы человек по натуре осторожный, но вам пора переменить все: внешность, манеры и, главное, жизненные ориентиры».

Тесса быстро отложила газету в сторону и взяла другую. Вот что говорилось в новом прогнозе: «Родившимся под знаком Девы пора приступать к решительным действиям. Вам отлично известно, что настало время набраться смелости и избавиться от ненужных и тяготящих вас связей. Они только тянут вас назад. Не упускайте свой шанс!»

Совершенно пораженная, она отложила газету и невидящим взглядом уставилась на полки с книгами. В обеих газетах одно и то же. О ней и ее ситуации. Все сходится. Николас Оулд не принадлежит к ее нынешнему кругу. И он может внести в жизнь не только разнообразие, но и блеск. И здесь она оказалась прежде всего потому, что мучительно хочет избавиться от тяготящих ее связей.

Она поднесла к губам стакан. Нет, пожалуй, лучше обойтись без этого донжуана.

И тут голос за ее спиной произнес:

— Да, книг у меня немало. И большинство из них я прочитал.

Тесса попыталась взять себя в руки и успокоиться. Обернувшись, она увидела, как Николас берет свой стакан.

— Великолепно, как раз то, что надо. Вы точно следовали моим указаниям, — сказал он, попробовав коктейль, и улыбнулся так, что у нее голова закружилась. — За вашей машиной уже поехали, — продолжал он. — Ее доставят сюда через пару часов — я велел проверить, все ли с ней в порядке. Поэтому у нас достаточно времени, чтобы не спеша перекусить. Или вас ждут дома?

— Нет, — услышала Тесса свой голос. — Я хотела сделать им сюрприз.

— А вместо этого сделали сюрприз мне. Приятный, разумеется.

И снова Тесса не в силах была поднять на него глаза. «Господи, ну веди же себя как взрослая женщина, — велела она себе. — Тебе уже тридцать два года!»

В дверь постучали, вошел слуга в белой куртке и сказал по-испански:

— La comida esta servida.

— Надеюсь, вы любите испанскую кухню? — спросил Николас.

— Что? Ах да… Конечно, люблю.

— Ну и отлично.

Он провел ее в небольшую уютную столовую, которая находилась по другую сторону холла. Прислуживал им тот же слуга. На столе стояло два блюда. В одном был гаспаччо, густой и ароматный — алый от помидоров, с огурцами и чесноком, который они ели с хрустящим свежим хлебом. На втором лежала рыбина — жареный лещ с подливкой из лука, помидоров и чеснока, а на гарнир — картофель. Затем подали салат с перцем и зеленым луком и помидоры, залитые оливковым маслом.

Пудинг был такой, какой Тесса в первый раз попробовала в Испании, назывался он по-испански «флан», и залит он был сладким соусом, густым и нежным, как голос Николаса. Он просто таял во рту. Пили они испанские вина.

И разговаривали.

Он оказался бесподобным собеседником. И заядлым спорщиком. От хорошего вина Тесса расслабилась, язык у нее развязался. Они обсуждали состояние экономики, в которой он, естественно, разбирался досконально. И, используя свои знания, он стал развенчивать ее, как он их назвал, «предубеждения». Когда он закончил свою речь, она уже имела достаточно ясное представление о том, что экономика — дело непростое. Оказывается, он не только всемирно известный плейбой.

Оказалось, что Николас действительно прочитал почти все книги в своей библиотеке.

— Прочел все, кроме тех, которые оказались слишком скучными или слишком плохими.

Для него, как и для нее, чтение было одним из любимейших занятий. Ему тоже нравились романы-биографии, и они даже поспорили о достоинствах современных романистов — Майкла Холройда и Питера Акройда. Еще Николас любил американские триллеры.

— Не английские детективы, заумные и занудные, а настоящие триллеры — с кровью и грязью, драками и опасностями.

А Тесса рассказала ему про то, с чем ей приходилось сталкиваться в жизни, в частности, про то, как ее вызвали в паб, где произошла драка.

— Дралось человек двадцать, не меньше. И их надо было разнимать и усмирять. Нам это почти удалось, но в углу кто-то еще тузил друг друга. И тут я увидела, что какой-то человек подобрал с пола кредитную карточку и сунул ее в карман. А другой человек, стоявший ко мне спиной, как раз засовывал содержимое своего бумажника обратно. Я вполне логично предположила, что тип в дубленке взял чужую карточку. Поэтому я его задержала, но он все отрицал. Он сказал, что у него нет никаких кредитных карточек. Каким-то образом он от нее избавился, потому что, когда его обыскали, действительно ничего не нашли. Но я была уверена в том, что он ее украл. Кроме него там не было никого в дубленках, я ясно видела, что это был он. Так что было мое слово против его и никаких доказательств. Хозяин паба сообщил, что одной карточки не хватает, но найти ее не могли. Когда дело дошло до суда, банк уже заменил карточку, а свидетель обвиняемого, его лучший друг, клялся, что я лгу и хочу просто засадить его приятеля в тюрьму, и суд дело закрыл. Но я знала, что тип в дубленке украл карточку и передал товарищу, а он ее уничтожил. И, когда мы выходили из суда, этот приятель сказал мне: «Ты еще свое получишь, сука!»

Николас слушал молча. Тесса вообще не была уверена, слышал ли он ее сбивчивый, невыразительный рассказ. Тесса злилась на себя за свое косноязычие, а он сидел, опершись рукой на подбородок, и не сводил с нее глаз, словно она его околдовала.

— Ну вот, несколько недель спустя в конце дежурства, — рискнула продолжить Тесса, — я задержалась, было около десяти вечера — я возвращалась в участок. Можно срезать путь и пройти между двумя домами. Было еще не совсем темно, но вокруг никого не было, а фонари в таких закоулках никогда не горят. На полпути я увидела, что мне навстречу идет какой-то человек. Когда он подошел ближе, я его узнала — это был тот самый друг обвиняемого. Он замер как вкопанный и сказал с угрозой в голосе: «А, вы та самая, которая хотела засадить Барри», и, не успела я опомниться, прижал меня к стене и замахнулся. Я зажмурила глаза, но удара не последовало — он вдруг отпустил меня и пошел прочь, потому что увидел мужчину с ротвейлером, выходившим из подворотни.

— Отделались легким испугом.

— Меня потом целый час трясло.

— И часто вы попадаете в такие истории?

— Бывает.

— Но вас же учили обороняться?

— Да, конечно, но когда в тебе росту только пять футов шесть дюймов, а в противнике — шесть и он к тому же здоровый детина, не очень-то и пообороняешься.

Николас задумчиво посмотрел на нее.

— Интересно, каково это — быть женщиной в такой мужской профессии.

— Нелегко, — сухо ответила Тесса. — Мой первый начальник, например, отбирая девушек на работу, судил по — цитирую — «размеру их сисек».

Николас ничего не сказал, но уголки рта у него напряглись.

— А когда я подала документы в так называемый окружной патруль — это батальон, который должен следить за порядком в районе, и такая работа мне как раз по душе — мне сказали, что туда принимают только мужчин. Я много раз сталкивалась с пренебрежительным к себе отношением. Как-то раз адвокат обвиняемого спросил: «Вы мисс Сэнсом или миссис?», на что я ответила: «Я сержант Сэнсом».

— Да, — пробормотал Николас. — Могу себе представить.

— Ну что с этим делать? — продолжала Тесса. — Как-то раз, когда я была еще констеблем, я дежурила с одним сержантом. Мы задержали машину, которая считалась угнанной. Там было двое мужчин, и они, завидев нас, бросились в разные стороны. У сержанта была рация, а у меня — нет, раций на всех не хватало. Я бросилась за одним, а сержант — за другим. Сержант был парнем надежным и вызвал подмогу, сказав, где я, и объяснив, что рации у меня нет. Дежурный офицер, как раз проезжавший на машине метрах в трехстах от того места, где была я, ответил: «Она считает, что справится. Что ж, пусть справляется». Он даже не поехал посмотреть, что со мной. Мне повезло — я догнала того типа, когда он остановился, чтобы отдышаться, и задержала его.

— А сержант передал вам слова дежурного офицера?

— Конечно. Сержант был просто в ярости. Он давно подозревал, что дежурный офицер — порядочный негодяй, а ему все это рассказал констебль, который был в машине с этим офицером, и считал, что начальник прав. В то время таких, как эта парочка, было полно.

— Но за последние годы положение женщин-полицейских изменилось, да?

— Изменилось. Теперь нас не называют женщинами-констеблями, а как и всех — полицейскими-констеблями.

— А вы феминистка?

— Если судить по тому, что я считаю себя ни в чем не уступающей мужчинам, то да. Но с экстремистками у меня нет ничего общего. — Она покраснела. — И в общество «Долой мужчин!» я вступать не собираюсь.

— Рад это слышать. В женщинах не должно быть острых углов, достаточно острого языка…

Почему-то от его слов у нее застучало в висках, но он продолжал:

— А как вы относитесь к вооружению полиции?

— В некоторых ситуациях мы используем оружие.

— Я имел в виду вооружение констеблей.

— Нет, — сказала Тесса решительно. — Это слишком опасно. Бывали случаи, когда полицейские теряли оружие, которое потом использовалось теми людьми, с которыми они борются.

— Но ведь теперь стало гораздо больше вооруженных преступников…

И они стали обсуждать эту тему. Он рассказывал про то, что делается в Штатах и в Испании, она говорила про Англию, и на сей раз уже ей удалось развеять несколько его предубеждений. Он хохотал во весь голос, когда она рассказывала ему про людей, с которыми работала, например, про Сокровище.

— Ее назвали так, потому что она была на вес золота? — спросил, как она и ожидала, Николас.

— Нет, потому что никто не знал, откуда ее выкопали.

Она даже хотела рассказать ему про то, что прозвище Оса означает «Отменная Сука Аткинс», но решила все-таки об этом не упоминать. Да, с ним легко разговаривать, но она все-таки недостаточно его знает. И все же — она вдруг поймала себя на мысли, что так хорошо ей не было… Господи, даже не вспомнишь, когда… Депрессия, навалившаяся на нее в Брамшиле, прошла. Тесса была в приподнятом настроении. Давно она не болтала с таким удовольствием, давно не смеялась так искренне. «Бедняжка Давина, — подумала она без малейшей жалости, — ты и половины о нем не знаешь».

И все это время она с удовольствием ела и пила.

«Эта женщина знает толк в еде», — решил Николас. И это ему понравилось. Он терпеть не мог дамочек, которые считают калории в каждом листике салата. Она с таким аппетитом ела и суп, и рыбу, с явным наслаждением пила вино, и он сделал из этого выводы о том, что и в других наслаждениях она знает толк.

При первой встрече она не произвела на него впечатления — он был не в себе, она в своей рабочей спецовке, — но во второй раз она его очень заинтересовала. Да, она была не похожа на женщин, обычно останавливающих его внимание, и все же — удивительно привлекательна. У нее было удивительно хорошенькое личико — огромные голубые глаза, обрамленные густыми ресницами, прямой короткий носик и потрясающий рот. Такой рот будит в мужчинах самые сладостные фантазии. Но больше всего поразило его то, что она оказалась личностью, причем очень даже интересной. Она умела пошутить, умела и поддержать беседу. Ему нравилось и то, что она и не пыталась кокетничать с ним, не напрашивалась на комплименты. Вела себя она совершенно уверенно, что говорило о том, что комплиментов она получает достаточно и в дополнительных не нуждается.

И еще — он сразу распознал в ней натуру чувственную. Минусом было то, что на свадьбе она явно дала понять, что в его ухаживаниях не заинтересована. Любопытство погнало его к зануде Давине, которая сказала ему презрительно, что ему ловить здесь нечего. Тесса Сэнсом замужем за ретивым красавцем и к тому же никогда ни с кем по углам не обнимается.

— По каким углам, Давина! — изумился он тогда. — Это же ужасно неудобно!

Узнав то, что хотел узнать, он не без сожаления отступил. И вот, пожалуйста, их пути пересеклись в третий раз. Может быть, судьба все-таки решила вмешаться? Как это говорится? Один раз — случайность, два — совпадение, а на третий раз стоит призадуматься.

Ну что ж! Он призадумается.

Наблюдая за тем, как она доедает вторую порцию сладкого, он уже знал что делать.

— Вижу, вам нравится испанская еда, — сказал он, с одобрением глядя на ее пустую тарелку.

— Такая, как у вас, — несомненно!

— А какая не нравится?

— Иногда испанцы употребляют в пищу куриные потроха, те, которые мы обычно выбрасываем… Терпеть не могу каракатиц, приготовленных в своих собственных «чернилах», предпочитаю обжаренных в кляре. И еще не люблю нут — как он называется по-испански?

— Garbanzos.

— Да-да, вот это.

— Вы хорошо знаете Испанию?

— Я там три раза проводила отпуск. В первый раз мы проехали на машине от Барселоны до Кадисы. Потом две недели жили на вилле в одном чудесном местечке недалеко от Малаги. А в третий раз — в деревушке к северу от Аликанте.

Он продолжал осуществлять свой план.

Вспомнив Испанию, она с грустью взглянула за окно — на дождь, который лил без устали.

— Оказаться бы там сейчас, погреться бы на солнышке.

— В десять утра я звонил в наше отделение в Мадриде. Там сейчас двадцать восемь градусов, на небе ни облачка.

Тесса сокрушенно вздохнула.

— У меня дом на Коста-Брава, называется он Агуас Фрескас — что по-испански значит «чистая вода», потому что построен он у горного источника.

— Наверное, там замечательно, — мечтательно сказала Тесса. После сытного обеда она расслабилась окончательно и была наверху блаженства.

— Совершенно замечательно, можете мне поверить. Дом стоит на берегу крохотного залива, и вода в нем такая прозрачная, что видно все камушки на дне и рыб, проплывающих под тобой.

Она прикрыла глаза, пытаясь это себе представить, запрокинула голову, словно подставляя ее под нежные лучи солнца, и мечтательно улыбнулась.

«Да, у нее есть воображение», — подумал он.

— Оо-оох, — вздохнула она.

Более удобного случая не представится, решил он и приступил к атаке.

— Я лечу туда сегодня днем. Почему бы вам не составить мне компанию? Убежим из этой слякоти, погреемся на солнце.

Тесса тут же открыла глаза и выпрямилась. Но он продолжал:

— Агуас Фрескас — отличное место для отдыха, а отдохнуть бы вам не помешало.

«Рассказывай кому-нибудь другому», — мрачно подумала Тесса и ответила сухо:

— Боюсь, это невозможно.

— Почему? — удивился он. — Из-за того, что вы недостаточно хорошо меня знаете?

— А разве это не так? — спросила она. — Мы провели в обществе друг друга не более двух часов.

— Это легко исправить, к тому же, думаю, вы знаете обо мне гораздо больше, нежели я о вас. Наверняка вам многое рассказала Давина.

У Тессы хватило стыдливости покраснеть.

— Или вы не верите в то, что я могу общаться с женщиной лишь потому, что ее общество мне приятно?

Он убедился, что его слова попали в цель, и продолжил атаку:

— Я получил огромное удовольствие от нашего ленча, надеюсь, и вы тоже. Почему бы нам не провести вместе уик-энд? Обещаю вам, еда и вино будут отменными, вы сможете спать, сколько захотите, и, если больше всего вам понравится просто лежать на солнце, у вас будет такая возможность. — Пауза. — Вы вольны будете делать все, что пожелаете.

Ну, прекрати же, взмолилась про себя Тесса, для которой искушение было почище тех, что выпали на долю святого Антония. О чем Николас прекрасно догадывался.

А почему нет, вопрошала другая сторона ее натуры. Оставь в покое здравый смысл. Дай себе волю. Почему, черт возьми, нет? Харри сейчас Бог знает где и Бог знает с кем, но, вероятнее всего, с женщиной. Он тебе звонил? Пытался с тобой связаться? Нет, черт подери! Да и какое это имеет значение, если у вас все кончено? Родителей можешь навестить в другой раз, а Испания — Испания, Тесса — солнце, море…

Секс.

Господи, подумала она, придя в ужас от того, что могла хотя бы подумать о сексе не с Харри. Хоть, напомнила она себе, у Старины Ника репутация виртуоза в сексе, она сама последние одиннадцать лет прожила с первым жеребцом лондонской полиции. У мужчин и женщин есть множество способов доставить друг другу удовольствие, и Харри известны все — словно он лично писал руководства по сексу. Забудь о Харри, говорил внутренний голос, он же о тебе забыл. Не будь идиоткой, от таких предложений не отказываются.

Николас Оулд наблюдал за тем, как она борется с собой, и думал о том, что эта женщина действительно взвешивает все, что делает. У него был немалый опыт общения с замужними женщинами, и он знал, что будь ее семейная жизнь счастливой и безоблачной, она бы отказала ему вежливо и решительно, как это уже было на свадьбе. Теперь же ее нерешительность говорила об истинном положении вещей. Значит, она сдастся. К тому же, когда он наткнулся на нее, сидящую под проливным дождем в застрявшей машине, она была явно удручена, причем не только ситуацией, в которую попала.

Ее вопрос только подтвердил его мысли.

— Что именно вы предлагаете?

«Дело сделано», — подумал он и ответил удивленно:

— То, о чем я только что сказал. Отдых в красивом доме на берегу моря в стране, климат которой гораздо благоприятнее здешнего.

Тесса пристально на него посмотрела. Он выдержал ее взгляд. А может, ей просто не хочется быть одной из многих?

Она не отводила глаз, но смотрела уже задумчиво. Ну же, говорило ее второе «я», все так просто…

Знаю. Но меня беспокоят последствия.

Какие могут быть последствия? Разве что…

А ты вспомни, что говорила Давина. Он бессердечен. Меняет женщин, как перчатки. А ты играй свою игру — и Харри с ума сойдет. Если твой благоверный пронюхает о путешествии в Испанию с Николасом Оулдом, он взбесится. Себе он позволяет заводить интрижки на стороне, а жену готов под замком держать. Так что, узнай он об этом, немедленно подаст на развод, лишь бы не прослыть рогоносцем.

Чувствуя, что он не отводит взгляда, она опустила глаза, чтобы скрыть свое замешательство. Неужели это та самая помощь, о которой она просила небо? Я же хотела освободиться от пут… Неужели Николас Оулд — тот нож, что эти путы разрежет?

Все, что я пожелаю, так он сказал. Так лови его на слове! Это-то и замечательно! Ты же не обязана ложиться с ним в постель, достаточно просто улететь в Испанию. Харри этого будет достаточно — он ни за что не поверит, что женщина может провести с мужчиной уик-энд, не предаваясь плотским утехам. Он обо всех судит по себе.

— Так что же? — настаивал Николас, решив, что пора бы ей принять решение, и, нарочитым жестом вскинув руку, посмотрел на часы. Это всегда подстегивает женщин. Дважды он не предлагает, и у нее было достаточно времени все обдумать. Инстинкт подсказывал ему, что победа за ним, но он не знал, что именно качнуло чашу весов в его сторону. Он заметил только ее холодный оценивающий взгляд. Что ж, за два дня он во всем разберется. Это он решил твердо.

— Что я пожелаю? — переспросила она, словно уточняя что-то.

«Ага, — подумал он. — Вот в чем дело».

— Что вы пожелаете, — подтвердил он. Стоит ей там оказаться, и она будет делать то, что пожелает он.

— В таком случае… — улыбнулась она. — Но сначала мне нужно позвонить.

— Прошу вас. Телефон в моем кабинете, вторая дверь направо.

Если Харри дома или оставил сообщение, я не поеду, сказала она себе, набирая номер. Если нет — тогда в Испанию!

Телефон зазвонил, и на втором гудке включился автоответчик. Она услышала свой голос: «Добрый день, это квартира Сэнсомов. К сожалению, нас сейчас нет дома, но, если вы сообщите свое имя и номер телефона, мы перезвоним вам, как только сможем. Говорите, пожалуйста, после сигнала».

Тесса включила пульт дистанционного управления и прослушала сообщения. Их было два, оба для Харри. От него самого — ни слова.

«Значит, так и суждено», — подумала она, положила трубку на рычаг и вернулась в столовую.

— Все в порядке? — спросил Николас.

— В полном, — ответила она. Огонь разведен, корабли будут сожжены. — Никаких проблем.