Единственная для Буйного (СИ)

Глава 32

Вместо крови — яд течет. Несется, отравляя меня. Можно умереть, но остаться живой? Кажется, что именно это со мной происходит.

Эмир не может "всё". Он права не имеет! Я же без него… А как я без него? Недавно я сбежать хотела. А теперь мне хочется развернуться, помчаться обратно. Увидеть его, узнать. И плевать, насколько это опасно. Но я не могу. Не могу, да. Рядом со мной Катюша, испуганная и уставшая. Я должна позаботиться о ней. Должна, чего бы это ни стоило. Но собраться так сложно…

— Злат! — Дергает сестра за руку. — Злата, а он плохое слово сказал!

Звуки доносятся сквозь толщу воды. Сливаются в назойливый неразборчивый звук. Взгляд упирается в одну точку. Всё мутное. Пелена слёз застилает, рыдания душат. Я прижимаю ладонь к щеке, понимая, что слёз нет. Но меня трясет. Мелкая дрожь проходит разрядами по телу, увеличивая силу каждый раз.

— Бляха, — ругается Иван, оборачиваясь на меня. — Плохо? Задело? Что?! Говори, твою мать! Тебя подстрелили?

Разве что в сердце. Прямым попаданием, на вылет. В ошметки превращая все органы. Я же люблю его! Люблю, действительно люблю. Я бы сказала прямо и открыто, не боясь ничего. Если бы только могла.

— Иван, — с шипением прорывается голос другого охранника. — Слышишь? Езжайте в "черный квадрат", ясно? Там ждёте. Охрана…

— Да знаю я, — огрызается мужчина. — Отвечаю за них шкурой и всё такое. Ты лучше скажи, что у вас там. И врача надо. Ранили меня, а Злата…

— В порядке. — Киваю я. Не в порядке, ни разу. У меня взрывы в голове. Агония. Но я заставляю себя говорить.

— Кранты всем, — слышится ответ. — Резня была. Буйный всех положил.

— Он в порядке?! — Я вскрикиваю, с надеждой хватаюсь за переднее сидение. Едва не переваливаюсь вперед, надеясь услышать хоть что-то. Пожалуйста, Боже. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста. Я что угодно готова отдать за то, чтобы мужчина оказался в порядке. Надежда разгорается во мне огнем, обжигает.

— В порядке? — Иван повторяет вопрос в рацию.

— Да. Порядок. Отчет напрямую с ним. Отбой связи.

Всё заканчивается. Я падаю обратно на сидение, я прижимаю ладонь к груди. Сердце вновь бьется! Поет. Живой. Господи, живой. Это главное, а с остальным разобраться можно.

Я прижимаю к себе Катюшу, успокаиваю её. Глажу по волосикам, убаюкиваю. Развлекаю какими-то сказками. Мой голос звучит ломано, как у робота. Но сестра не обращает на это внимания. Слушает, отвлекается.

В голове стучит "живой". Я игнорирую то, что было нападение. И резанина. И, наверное, это всё очень плохо обернётся. Сейчас главное, что Буйный не пострадал. Мы увидимся, и тогда я расспрошу мужчину о том, что происходит.

Я не знаю куда нас везут. Черный квадрат — это клуб? Какое-то заведение? Кодовое название? У меня миллион вопросов, но я стараюсь не отвлекать Ивана. Он ранен, ему и так сложно управлять машиной.

Я как на иголках, пока мы не заезжаем на территорию какого-то дома. Открываются двери гаража, а там дорога вниз. Машина медленно спускается, оказываясь… В подвале? Под землей? Осматриваюсь, пока не понимаю, что это действительно бункер. Оборудованный внутри, как обычная квартира. Если не обращать внимание на отсутствие окон, то не заметишь разницы.

Я быстро осматриваюсь, выбираю для Катюши небольшую спальню. Долго сижу с сестрой, пока она не засыпает. Конечно, она взрослая для дневного сна, но стресс изматывает малышку. Быстро отправляет в царство Морфея.

Я сижу с ней даже после. Страшно оставаться в одиночестве, словно тогда случится что-то плохое.

Ивана осмотрел врач, но охранник наверху. Вместе с другими. В бункере только мы с сестричкой.

Меня начинает одолевать тревога. Расползается по телу ядовитым плещем, скручивает. А что, если с Буйным что-то случилось?! Пока он ехал к нам… Или с охранной! А я не услышала из-за толстых стен. И не знаю кода к цифровому замку, не смогу выйти. Застряну тут и…

Я резко подрываюсь, когда слышу звук открываемой двери. Вылетаю в прихожую. И застываю. Гипнотизирую взглядом Буйного. Жадно осматриваю, каждую черточку изучаю. Мужчина чуть усмехается, бросая пиджак на стул. А я бросаюсь к нему. Налетаю, крепко прижимаюсь. Наконец даю волю эмоциям, вплёскиваю их рыданиями. — Я так за тебя испугалась, — обнимаю мужчину. Руками шарю по его телу. Ощупываю. — Сказали, что ты всё. И я подумала, что ты… Так переживала за тебя. Эмир, не смей умирать! Я запрещаю! — Запрокидываю голову, требовательно смотрю на него. Мужчина выглядит уставшим, но всё равно усмехается.

— Раз ты запрещаешь, — кивает, стирая влажные дорожки с моих щек, — то не буду. Сильно испугалась, Злат?

— Очень!

— Мне сказали, что тебя не задело.

— Да, я в порядке. А ты? — Я отступаю назад, чтобы ещё раз осмотреть.

Дергаюсь, замечая капли крови на белоснежной рубашке. Так ярко выделяются. Я резко дергаю ткань, дрожащими пальцами пытаюсь расстегнуть пуговицы. Не позволяю Эмиру остановить меня.

— Охуеть, кукла, — присвистывает. — А ты быстрая, да? Не успел войти, как ты оседлать пытаешься.

— Не смешно.

— Да и я не ржу. Наоборот. Если бы знал, что ты так течешь от стрельбы…

— Эмир!

— Ты это, если чё, говори. Постреляю в воздух, и может кончишь сразу.

— Дурак! Господи, какой ты дурак. — Ругаюсь на него. Раздеваю. И при этом тянусь за поцелуем. Мне нужно всё и сразу. Одновременно. Касаться его. Целовать. Убедиться, что взаправду рядом и не ранен.

Эмир морщится, когда я касаюсь его бока. Отвожу рубашку в сторону, замечая белую повязку.

— Ты ранен, — выдыхаю.

— Пустяк. Лёгкая царапина, кукла.

— Тебе, наверное, надо присесть, — я начинаю суетиться. — Или лечь? Да, лечь лучше.

— А ты всё трахнуться пытаешься. Угомонись, — перехватывает мои руки, когда я вспыхиваю. — Порядок. Оклемаюсь быстро.

— Ты расскажешь мне, что происходит?

— Нет. Нечего бабам в мужские разборки лезть.

— Эмир! — Я возмущаюсь, но мужчина и слушать не хочет. Идет на кухню, жадно пьет воду. Игнорирует мои попытки поговорить.

Он ничего мне рассказывать не хочет. А я так не могу. Сидеть здесь в неизвестность и ждать непонятно чего. От разочарования ногой хочется топнуть.

— Эмир, — настойчиво зову его. — Так не пойдет. Ты обязан мне рассказать. Или…

— Или что? — Хмыкает зло, бросает на меня суровый взгляд. — Чё тогда, кукла?

— Тогда я… — Хочется бросить "уйду от тебя". Но не могу. Не только потому, что у нас сделка. И не из-за чувств проклятых. Просто это пустая угроза! Куда я пойду? Где спрячу сестру? Ведь наверняка нас тоже попытаются найти. Я не могу уйти, и Эмир это прекрасно знает. — Тогда, — повторяю, поджав губы, — я кое-что знаю. Важное. И если ты не расскажешь мне, то я тоже буду молчать. А тебе это надо знать!

Разворачиваюсь, чтобы гордо уйти. Но, конечно, только вид делаю. Маленький лёгкий шантаж. Ведь то, что я сказать хочу, он и так знает. Видит. Не может не понимать. Но для меня важно озвучить. Только… Только когда он тоже делиться начнёт.

— Далеко шуруешь? — Секунда и его пальцы на моём запястье сжимаются. В плен берут. Ему даже дёргать сильно не нужно, чтобы я назад вернулась. Он слегка на себя тянет, а я уже закручиваюсь обратно. В него вбиваюсь. Родной запах в ноздри вбивается. Любимый.

Рядом с ним сердце с ума сходит. Вот-вот из груди выпрыгнет, а мне хорошо. С ним. Я, наверное, ненормальная, да? Совсем поехавшая? Если мне такие качели нравятся. С ним опасно. Можно умереть. В любую секунду. Сегодняшний день прямое тому доказательство. А я чуть не умерла, когда на секундочку представила, что его нет.

— Поди расстроилась, кукла, что меня не пришили? — На ухо мне хмыкает, я рот раскрываю от шока. Тут же в грудь его бью.

— Совсем умом тронулся?!

Но он снова скручивает. Вжимает. Запах моих волос вдыхает. Ненормальный.

— Ты ж петлять мечтала. Вот бы меня пришили, тогда бы жить смогла спокойно. Такая желанная свобода.

— Вот блин, — тут же в ответ выпаливаю, — а я-то совсем не подумала. Вот же дура! — Последние слова уже шиплю. Я чуть не умерла за него переживая, а он… Козёл такой!

— Как самокритично. — Снова издевается.

Пытаюсь вырваться, но Эмир лишь на руки подхватывает, в комнату меня несёт. Чтобы никаких свидетелей, чтобы только я и он.

— Пусти меня! — Визжу, вырываюсь.

— Ещё пожелания будут?

— И свали!

Буйный на кровать меня бросает. Я пружиню. Мужчина сверху заваливается.

— Неужели свалить больше не хочешь, кукла? — Улыбка на лице. Как кот довольный, который до сметаны дорвался. А я злая! Он меня выбесил за секунду, и теперь желания смыть улыбку с его лица очень и очень сильное.

— Хочу, — шиплю, — сны о свободе мои самые любимые, понял?!

— Врёшь, — поджимает под себя, скулы мои стискивает, в губы целует. Жадно. Так, будто только об этом и мечтал.

— А ты козёл! — Шиплю, когда он вдохнуть мне даёт. Поцелуй разрывает.

— Сама провоцируешь, кукла. Ты кого шантажировать собралась своими уловками?

— А как с тобой иначе разговаривать?! Я у тебя учусь! С тебя пример беру!

— Хуёвый пример.

— Вот и задумайся! — Губы поджимаю. — Я ведь переживаю! Я, между прочим, чуть сама не пострадала. И Катюша… А Иван… его вообще подстрелили!

— Это его работа! Ему голову с плеч снесут, а ты цела и невредима должна остаться. Он за тебя жизнью отвечает. — Его взгляд тут же серьёзным становится. А я сама к мужчине тянусь.

— Это из-за меня проблемы? — Тихонько произношу. Буйный на меня смотрит так, мол, поясни вопрос. — Из-за того, что я подруге попросила помочь, да?

— Нет. Дикий играет иначе. Не так прямо и тупо. Здесь другой расклад был. — Эмир отмахивается. Опять информацию дозировано выдаёт.

— Какой?

Я пальчиком по его плечу веду, нежно, еле касаясь. Глажу его. Задабриваю. Вижу знакомый блеск в глазах.

— Щенки оборзели, решили, что… — Буйный резко замолкает. Меня за плечи сжимает. Я взвизгиваю, когда верхом на нём оказываюсь. Даже понять не успела как он так… В один момент. — Ты где этому учишься, кукла? — С прищуром на меня смотрит. А я растеряно ресницами хлопаю.

— Ты о чём? — Разводишь меня на инфу как пацана, я и сам не замечаю.

— Я просто спрашиваю. Я ведь не…

— Приёмчики твои.

— Эмир…

— Хорош, я и так до хера сказал. Вываливай.

Ладонями мои ягодицы накрывает. Сжимает сильно. Перемещает меня так, что я в самом центре эпопеи оказываюсь. Его возбуждённый член в лоно упирается. И даже то, что на нём до сих пор брюки, не спасает. Он настолько возбуждён, что я всё прекрасно чувствую. Член твёрдый и пульсирует.

— Эмир, я… — Щёки моментально румянцем заливаются. Внизу живота всё приятно стягивает. Моё нижнее бельё намокает за считанные секунды.

— Говори, кукла. Развод не проканает. Что я знать должен?

Губу закусываю, мужчина бёдрами вперёд подаётся, задевает чувствительные точки, я охаю.

— Я сказать хотела. Хотела… — Запинаюсь, краснею ещё сильнее.

— Рожай уже, кукла.

— Я сегодня поняла, как сильно тебя люблю. — Выпаливаю за секунду. Даже не дышу.

Эмир застывает. Даже не шевелится. Взглядом в меня впивается. Таким серьёзным. Цепким. Я даже успеваю пожалеть, что выпалила, а после… Он вперёд подаётся. Пальцы в мои волосы запускает. Застывает за несколько миллиметров от моих губ.

— Ещё раз скажи, — хрипит.

— Что люблю сказать? — Растерянно переспрашиваю.

— Отрава, — хрипит в губы, а после в них поцелуем впивается. Требовательным. Ярким. Пробирающим до бабочек в животе.