Единственные

Глава 3

Если бы Захара спросили, что заставило его развернуть водителя и вернуться в офис, он бы не дал точного ответа. Интуиция, которая его фактически никогда не подводила? Спасала даже тогда, когда, казалось, выхода нет, и он точно пойдет ко дну. Захар привык доверять себе. Своим инстинктам зверя, сумевшего покорить каменные джунгли.

У него намечалась встреча с партнерами. Он собирался расширить сеть ресторанов в отелях, которыми владел. Изменить меню, интерьер, обслуживание. Повысить класс. Сделать не просто роскошными, а фешенебельными. Сделка обещала быть прибыльной, но вначале хлопотной.

И вот он разворачивает машину, связывается с Ириной, чтобы она отменила встречу.

– Хорошо, всё сделаю.

За что он ценил личную помощницу – за умение реагировать без эмоций на любое изменение в, казалось, устоявшемся распорядке. Он и взял её на работу не из-за внешности. Личные помощницы, отсасывающие под столом, ушли в прошлое. Есть работа, а есть интимная жизнь. И смешивать их неразумно.

Всё пошло не так с момента, когда он увидел посетительницу.

Да, красивая.

Да, эффектная и маленькая.

Была у Захара слабость – любил он «карманных Венер». Учитывая свой нехилый рост в метр девяносто, он питал особое расположение к миниатюрным девочкам до метр пятидесяти пяти, максимум метр шестьдесяти. Особый пунктик в его сексуальной жизни занимал секс стоя. Когда он удерживал партнершу на весу, а она обхватывала его ногами. Самая любимая поза Волгарского.

По статусу ему было положено иметь любовниц-моделей с ногами от ушей. Чхать он на них хотел. Куда уютнее и сексуальнее маленькие девочки. Но не по возрасту! Кем-кем, а педофилом Волгарский не был.

И тут… такая ляля у него в приемной.

Всё было бы шикарно, и он нисколько не преувеличивал, когда чуть позже заявил ей, что если бы увидел её в клубе или на закрытой вечеринке, непременно обратил бы внимание. Она бы не прошла мимо его глаз. И он отвез бы ее к себе, и они отлично бы провели время. Возможно, даже не единожды.

Она полностью соответствовала его мужским требованием.

А грудь «третьего» или не полного «четвертого» размера шла приятным бонусом.

К сожалению, всё испортило её якобы случайное появление на его этаже. Всё. Подстава. Охотница. Элитная шлюха. Он и против последних ничего предвзятого не имел. Отлично – цена ночи обеспечивает комфортные условия секса.

Но, мать вашу, не в его офисном здании.

Оттого и разозлился.

Как оказалось – рано.

Настоящая злость пришла позже, когда эта дура посмела открыть рот и что-то вякнуть по поводу его сына.

Для него имя Лешика из уст любой женщины – сродни красной тряпки для быка.

Он ЕГО СЫН! И точка.

Никаких мамочек. Никаких мачех.

Никого.

Захар разозлился до такой степени, что его затрясло от с трудом сдерживаемой ярости. Он едва не придушил нахалку, что заявилась к нему. Хотелось сомкнуть пальцы сильнее. И он не шутил по поводу личной расправы, если бы она заявила, что с его Лешиком что-то случилось, и сейчас сын не находился дома под присмотром няни и личной охраны. Хватит.

Но не менее фантастическим было её следующее заявление.

«Ваш сын – это мой сын. А мой – ваш!!!»

Вот тут он на жалкое мгновение растерялся, стушевался.

Казалось, готов был ко многому.

Такое… Слышал впервые.

Бред. Кончено же, бред, с которым он даже разбираться не хотел.

Вызвал Макара и отдал распоряжение ему. Пусть выясняет подробности, сам же уехал.

Пока спускался вниз, всё в голове прокручивал.

Девушка… Красивая, и на вид не шлюха. Одета прилично, но не дорого. Сумка кожаная, но опять же купленная по распродаже в торговом центре, и никак не в элитном бутике кожи. Платье простенькое, пусть и идеально сидящее на её фигуре. Опять же пальто. Тысяч пятнадцать, максимум, стоит. Рублей, не евро.

Нет, на элитную девочку она никак не тянула. Скорее, на сотрудницу офиса среднего пашиба. С зарплатой в пятьсот евро.

Черт, ему какое дело, сколько и по чем на ней одето?

Волгарский тряхнул головой. Он привык оценивать человека, встречать по одежке. И считал это правильным.

Дальше. Её гнев. Он был тоже искренним.

Конечно, не исключено, что девочка прекрасная актриса. Он за свои тридцать с хвостиком и не такие исполнения встречал. И у него почти выработался иммунитет на женскую ложь и хитрость.

И всё же в Захаре клокотало так, что он никак не мог успокоиться. Сел в «майбах», а в голове прокручивалось произошедшее.

Он оставил Макара с ней. Макару он доверял, как себе.

Только… Мля, вкусы у них на баб одинаковые были. В юности их спасало то, что Макар старше его на восемь лет. Девки вешались на него, пока Захар исходил слюной и занимался самоудовлетворением. Когда подрос, опять же возраст сыграл существенную роль. Макар выбирал, что постарше, Захару доставались соплюшки. Отличное распределение, иначе бы парни разосрались ещё в юности, и никакого крепкого тандема не получилось бы.

А сейчас на Волгарского что-то нашло. Идиотизм, конечно, но…

Ему надо вернуться.

Вот надо и всё тут.

Чтобы самому разобраться.

Да и её слова… Нелепо, глупо, но она же на что-то рассчитывала, когда заявилась к нему?

Он ослабил галстук. Как и большинство мужчин ненавидел эти «удавки». Девушки ненавидят туфли на шпильке, мужчины – галстуки. Но и без тех, и без этих не обойтись.

В приемной сидела ещё одна девушка. Ирина быстро вышла из-за ресепшена, поспешила ему навстречу.

– Захар Владимирович, эта девушка с той…

Он кивнул, никак не прокомментировав новость. В одночасье его приемная превратилась в проходной двор, что не могло не раздражать. Волгарский не любил посторонних людей. Встречи только по договоренности.

Распахнул дверь, входя в кабинет, и… замер.

Завис.

Он ожидал чего угодно.

Слез, криков, мольбы. С Макаром шутки плохи. Тот хорошо знал дело начальника охраны. Он же дал четкие указания.

А тут…

Девушка кормит малыша грудью.

У Волгарского было чувство, что он, разогнавшись на спринтерской дистанции, со всей дури влетел в невидимую стену.

Во-первых, обнаженная грудь и есть обнаженная грудь. Несмотря на обилие секс-картинок, стриптиза и доступных женщин, любой нормальный мужик не может оставить без внимания прелестное лакомство.

Во-вторых, кормление. Естественное грудное кормление…

У Захара мгновенно пересохло во рту, хотя, находясь в машине, он выпил пол-литровую бутылку питьевой воды. Он, как самый последний идиот, завис на этом зрелище. В прямом смысле завис. Не мог отвести взгляда.

Чего греха таить, он, взрослый мужчина, впервые в жизни видел, чтобы молодая красивая девушка кормила грудью ребенка.

Это завораживало. Притягивало взгляд.

Это, как удар под дых, от которого не сразу приходишь в себя.

Просто стоишь и пытаешься сделать вдох.

И у тебя ни хера не получается.

Он, искушенный и удовлетворенный любимыми сексуальными прихотями, сейчас никак не мог взять себя в руки и оторваться от созерцания картины: она, скинув пальто, сидит на его черном диване, рядом разложена детская одежда. Сидит вполоборота, но как раз так, чтобы он имел возможность разглядеть всё, что нужно и что нельзя тоже. Голова чуть склонена набок. Смотрит на ребенка и улыбается.

Малыш же, важно чмокая и работая ртом, зацапал руками мамину грудь. А вдруг мама передумает и отберет у него лакомство?

Это было ещё не всё. Самое хреновое Волгарского ждало впереди. Когда он понял, что возбуждается от увиденного зрелища. Впервые в жизни Захар Волгарский усомнился в своих сексуальных предпочтениях и, чтобы вытолкать себя из ступора, задал единственный вопрос, актуальный при данной ситуации.

Макар видел, что он заходит. Безопасник не смотрел на девушку. Оказалось, что подобное важно для Захара. Что не понравилось Захару – слишком серьезный вид Макара. Точно тот знал то, что неизвестно ему, Волгарскому.

Девушка же от его голоса подорвалась, иначе не скажешь. Вздрогнула, быстро обернулась, и тотчас попыталась спрятать процесс кормления плечом. Во время её нехитрых манипуляций, Захар успел разглядеть легкий испуг и недоумение во взгляде.

Больше стоять в дверном проеме не имело смысла, и Захар прошёл далее.

– Итак, кто смелый? Кто мне ответит, что же происходит?

– Ты вернулся?

– Как видишь.

Захар подошёл к столу и скинул пальто на спинку кресла. Душновато становилось. К черту и галстук… Когда в одной с тобой комнате сидит кормящая мама, как-то становится не до условностей.

Захар честно не хотел на неё смотреть. Понимал – смущает. И не мог справиться с искушением.

Ничего более прекрасного в жизни он ещё не видел.

– Маленький, ну хватит… Давай, прекращай… Богданчик, ну всё… всё, я сказала…

Негромкий голос девушки отскакивал от стен, и был прекрасно слышан мужчинам. Макар стоял, скрестив руки на груди и расставив ноги по ширине плеч.

– Её зовут Руслана Штатова. Мальца – Богданом.

– Уже лучше, – Захар не смог сдержаться от иронии, за что заслужил осуждающий взгляд безопасника. Интересно, и когда тот успел проникнуться судьбой нежданной посетительницы? Легкое раздражение колыхнулось в груди Захара. Не к добру. – Хоть какая-то информация. И что дальше?..

Макар повел плечами.

– Тебе решать.

Захар снова посмотрел на девушку с ребенком. Последний не желал прислушиваться к словам матери, продолжая интенсивно работать ртом. Девушка, что-то приглушенно сказав, бросила взгляд в сторону Захара и Макара и, натолкнувшись на взгляд первого, поспешно отвернулась. Она, продолжая одной рукой удерживать мальца, вторую поднесла к груди и пальцами попыталась отобрать грудь у ребенка.

Захар мысленно выругался и, наплевав на то, что обеденное время, принял решение выпить. Ему сейчас спиртное не помешает. Вот только… сейчас… посмотрит на ребенка и на мать, чем закончатся их небольшие дебаты.

Руслане удалось высвободить грудь, но сын категорически оказался несогласным с таким раскладом дел. Сначала недовольно хмыкнул, а потом о протесте возвестил криком.

– Да что же такое, – девушка, покраснев до кончиков волос, снова приложила парнишку к груди. – Богдан, ты уже балуешься, честное слово. Ты же сытый, прекращай хулиганить.

Двое взрослых мужиков почувствовали себя лишними.

Волгарский, покачав головой, направился к бару.

– Будешь пятьдесят грамм?

– Если ты даешь добро.

В рабочее время между мужчинами существовала строгая субординация, нарушать которую чревато последствиями.

Захар коротко кивнул. Открыл бар, достал плоскую бутылку, две рюмки и плеснул янтарной жидкости. Не ставя рюмки на поднос, одну опрокинул, вторую протянул Макару. Тот повторил его движения. Пить при девушке нехорошо, но ситуация многое прощала, сглаживая острые углы.

Тем временем девушке удалось совладать с ребенком, и она успела даже спрятать грудь. Малыш сопел, барахтая ручками и играя с пуговицами на платье.

– Ты всё? Освободилась? Или нам ещё подождать? – задавая подобные вопросы, Захар вел себя, как последний ублюдок. Взгляд Макара подтвердил его домыслы.

Девушка поспешно кивнула.

– Да, извините…

– Зачем ты принесла ребенка сюда? – как можно жестче спросил Захар. Он ненавидел, когда люди манипулировали детьми.

Сталкивался.

Знает.

– Я оставила его в машине, – Руслана немного тушевалась. Когда она пыталась остановить его, чтобы она выслушала заранее подготовленную речь, была куда как смелее.

Что же случилось за тот короткий отрывок времени, что его не было?

Или её смутило, что она была вынуждена кормить ребенка грудью? Черт побери, они живут в цивилизованном обществе, и бутылочки со смесью ещё никто не отменял?

Нет, зрелище на него произвело неизгладимое впечатление, но не до такой степени, чтобы растечься лужицей к её ногам.

– Надо полагать с той девушкой, что сидит в приемной. Сообщница.

– Послушайте…

– Захар, взгляни на ребенка.

Макар опередил его на доли секунды. Он так же хотел оборвать её речь, вставив что-то своё.

Реплика друга изрядно насторожила его. Макар никогда не разбрасывается словами и просьбами. Если просит, значит, в этом есть смысл.

Волгарский насторожился, нахмурился. Руслана тоже вся подобралась и инстинктивно прижала ребенка к себе плотнее, поставив его вертикально. Тот довольно обхватил её шею пухлыми ручками и положил головку на плечо. Доверительно и наивно, искренне веря, что мама в состоянии защитить его от всего мира. Лицом малыш смотрел в стену, не давая возможность рассмотреть его более близко.

Захар сам не понял, как выдвинулся в их сторону.

Девушка, удерживая ребёнка, не спеша поднялась.

Её глаза по мере его приближения распахивались. На щеках продолжал играть очаровательный румянец.

Богдан, так, кажется, звали ребенка, услышав звук приближающихся шагов, повернул головку, чтобы посмотреть, кто к нему шел.

Если пятью минутами ранее Захар был уверен, что ничего не способно выбить почву из-под ног, он глубоко заблуждался.